Отчасти непонимание гипноза связано с самим этим термином. Лично я считаю слово «гипноз» неудачным. Гипноз и гипнотические процедуры связаны с контролем над измененными состояниями сознания, а их ровно столько, сколько человек способен их придумать. Здесь кроются неограниченные возможности.

Великие спортсмены входят в измененное состояние для того, чтобы добиться успеха. Если вы спросите любого из них, как они готовятся к выступлению, они ответят: «Я жду, чтобы зеленое поле максимально сжалось, а лунка, куда я должен попасть, стала огромной» или «Во время бега мне кажется, что я нахожусь в длинном туннеле. Я сознаю, что рядом другие бегуны и зрители, но они снаружи. А я должен всего лишь оставаться в своем туннеле и продолжать бежать».

Для того чтобы правильно написать слово, нужно войти в слегка измененное состояние.

Когда гипнотизеры говорят о трансе, то имеют в виду «глубокий», или «сомнамбулический», транс и определяют

его по гипнотическим явлениям, которые способен продемонстрировать клиент.

Это ошибочное предположение. Но самая большая ошибка кроется в мысли о том, что гипнотические состояния — большая редкость, и что при этом человек попадает под чужой контроль. На самом деле в измененном состоянии вы гораздо лучше контролируете себя, чем в «нормальном».

Однажды на семинаре меня попросили заставить человека в трансе кудахтать, как курица. Когда я ответил, что для этого не нужно вводить человека в транс, спрашивавший усомнился. Тогда я сказал: «Хорошо, но сначала покажите мне, как кудахчет курица».

Мужчина ответил: «Это очень просто: кудах-тах-тах...» После этого я сказал: «Ну, у кого-нибудь еще остались вопросы?»

Люди часто делают то, чего вы от них хотите, стоит лишь их попросить. Я не пытаюсь заставлять людей закрывать глаза, когда гипнотизирую их. Я просто прошу их это сделать, что экономит массу времени.

Транс должен использоваться в более сложных ситуациях. Заставлять людей имитировать домашних животных просто глупо. Ведь в измененном состоянии сознания у людей снимаются не только запреты, но еще и убежденность в том, что для них возможно. Это дает потрясающие результаты. Людям необходимо все обдумать, чтобы понять, какие перемены нужно осуществить изнутри, но при этом они могут контролировать частоту сердцебиения, кровяное давление, температуру тела, ощущение боли... Кроме того, они могут контролировать собственные идеи и убеждения. Когда люди меняют то, во что верят, они могут изменить жизнь.

Практически любой гипнотизер, например, может ввести в состояние транса человека, который боится змей, заставить его представить себя окруженным ими и при этом не испытывающим ни малейшего страха. Если вы — хороший гипнотизер, то сможете заставить.человека сохранить это отношение к змеям и вне транса. Тогда страх клиента исчезнет навсегда.

Как я говорил уже много раз, нейролингвистическое программирование родилось из изучения гипнотических процессов. Тогда мы задались вопросом, как получается так, что в состоянии глубокого транса человек способен на многое?

Несколько лет назад ко мне приехал Грегори Бейтсон, чтобы посмотреть, как я работаю с клиентом в глубоком трансе. Некоторое время он наблюдал, а потом шепнул мне: «Попросите его говорить в обратном порядке».

Я не понял: «Что?» Его предложение показалось мне очень странным, но Грегори настаивал. Я поднял руку своего 18- летнего клиента и сказал: «А теперь вы погрузитесь внутрь себя, проведете все необходимые ментальные и физические изменения и, когда заговорите, будете говорить в обратном порядке, словно вы прокручиваете запись в обратном направлении. Подготовьтесь. Когда будете готовы, поднимите палец, чтобы я знал...»

Прошло две или три минуты. Клиент поднял палец. Я вывел его из транса, и он начал говорить. Звучала его речь так, словно запись прокручивали в обратном направлении. Он произнес пару фраз, а потом заговорил Грегори. Он тоже говорил в обратном порядке.

Они сидели друг напротив друга и разговаривали. Потом я снова ввел юношу в состояние транса. Помню, что подумал: «Как это вообще возможно?» Я спросил его об этом, когда он вышел из транса, и он подробно и детально объяснил мне, что говорить в обратном порядке вполне возможно.

Он рассказал, что сначала представлял себе то, что хочет сказать, затем мысленно печатал фразу на пишущей машинке, произносил ее фонетически, а потом просто переставлял буквы в обратном порядке и проговаривал их вслух. Когда он мне все объяснил, я понял, что это просто. Его стратегия заключалась в следующем: от обычного письменного языка он переходил к фонетическому, переставлял буквы, а затем произносил их.

Эта ситуация показывает, что при наличии ментальной стратегии любого действия «невозможное» становится не только возможным, но еще и простым. Он мог сделать это в трансе, потому что в таком состоянии не испытывал никаких ограничений и чувствовал, что способен на все. С другой стороны, я сидел рядом в нормальном состоянии, думая, что подобное невозможно, и возле меня оказался человек, который смог это сделать.

Разумеется, мне было интересно, как этого добился Грегори, который не находился в состоянии гипноза. Он объяснил, что вместе с коллегами изучал киносъемку Адольфа Гитлера, пытаясь понять, как ему удавалось влиять на такие большие группы людей. Они прокрутили запись в обратном порядке, чтобы проверить, нет ли в ней скрытой информации.

Нечто подобное делала Типпа Гор, жена бывшего конгрессмена Ала Гора. Она была убеждена, что в рок-музыке содержится нечто сатанинское. Меня всегда смущали ее действия, потому что она использовала цифровые альбомы, а когда прокручиваешь в обратном порядке цифровую запись, все звучит точно так же, с начала до конца, только в обратном порядке. Старые магнитофоны, которыми пользовался Грегори, могли прокручивать запись в аналоговом формате, поэтому получался по-настоящему обратный звук.

Выяснилось, что Грегори использовал практически такую же ментальную стратегию для того, чтобы научиться говорить в обратном порядке. Он настолько в этом преуспел, что мог, услышав обычную фразу, тут же произнести ее в обратном порядке. Он делал это, пытаясь общаться с шизофрениками. Это не всегда работало, но он, по крайней мере, попытался. Грегори пробовал множество различных приемов, заслуживающих восхищения. Просто оказалось, что говорить с клиентами в обратном порядке совершенно бесполезно.

Я всегда интересовался тем, как именно люди что-нибудь делают, и это знание могло помочь другим достичь поставленных целей. Выяснение того, как человек успешно справляется с ментальной задачей, — основа нейролингвистиче- ского программирования. Особенно мне нравится исследовать практически бездонные глубины творчества. Обучал гипнозу, я называю это «экспериментальным гипнозом», не потому что сомневаюсь в его существовании, а для того, чтобы обозначить момент творчества, когда люди находят решения в ситуациях, казавшихся раньше безвыходными.

За сорок лет я многое узнал о возможностях человека и научился использовать измененные состояния сознания для стимулирования важных перемен. Кроме того, я понял, что важную роль здесь играет юмор.

Не все обладают чувством юмора, поэтому пользоваться таким приемом может не каждый. Но я применяю его постоянно, так как считаю очень важным, чтобы люди научились смеяться над собственными убеждениями и трудностями. В тот самый момент, когда они начинают смеяться, закладывается химическая основа грядущих перемен.

Как мы знаем, любой, кто изучал Фрейда, считает, что понимание приводит к переменам, освобождает от страдания и боли. Но на самом деле этого не происходит, сколько бы времени и сил ни тратили на это люди.

У меня было множество клиентов, которые приходили ко мне, точно зная, в чем причина их страхов. Кто-то чуть не утонул и теперь страшно боялся воды. У кого-то сложились личные отношения с людьми, не заслуживающими доверия, и после этого человек перестал вообще доверять людям. Ко- го-то в детстве мучил отец, и человек вырос с мыслью о том, что все мужчины — сволочи.

Тот факт, что они понимали причину собственных проблем, никак не помогал им вести себя по-другому. Изменить поведение можно только после изменения системы убеждений и способа обобщения жизненного опыта.

В детстве все учатся не совать руки в огонь: не успеваем мы еще этого сделать, как родители начинают на нас кричать. Крик вызывает страх, и мы отдергиваем руку. Громкий звук, страх, огонь, страх. Очень скоро мы становимся достаточно умными, чтобы не совать руки в огонь. Не нужно обжигаться, чтобы усвоить этот навык. Мы проводим обобщение, распространяя одно событие на другое.

Впрочем, иногда мы обобщаем сверх меры, и в таком случае необходимо перенаправить собственные мысли. Люди, изредка страдающие паническими приступами, реагируют на то, чего вовсе не следовало бы бояться. Люди, страдающие обсессивно-компульсивным расстройством, создают ритуалы, которые им вовсе не нужны. Мы все знаем, что дверь достаточно запереть один раз. От восьми запираний дверь не станет более запертой. Но поглощенность ритуалом вызывает у этих людей ложное ощущение комфорта, потому что в их модели существует убеждение в том, что после выполнения ритуала страх исчезнет.

В наше время в подобной ситуации в той или иной степени оказывается каждый. Мы все строим обобщения, которые полезны для нас или бесполезны. Анализировать собственный мир и расширять его лучше всего в измененном состоянии сознания: по определению, все наши убеждения, в том числе и ограничивающие, существуют в «нормальном» состоянии бодрствования. Поэтому очень важно расширить диапазон человеческого сознания путем перехода в состояние расслабления. Анализируя страхи, сомнения, желания, мотивы и прочее, нам нужно максимально расширить свои способности.

Начиная изучать работу психотерапевтов, я сосредоточивался на деталях их действий. Но практически сразу же мне стало ясно, что все они, даже не сознавая того, используют гипноз. Фриц Перлз вызывал у клиентов галлюцинации, заставляя их видеть людей в пустых креслах. При этом он категорически отрицал, что пользуется гипнозом, хотя позитивные галлюцинации — результат глубоко измененного состояния. Вирджиния Сатир использовала медитативные процессы и «концентрацию», которые по самой своей природе были гипнотическими. Только Милтон Эриксон использовал гипноз и знал об этом.

Моя задача заключалась не только в том, чтобы изучить этих людей и их гипнотические процессы, даже если они их не признавали, но и выйти за рамки того, что они делали. Ьолее четырех лет я моделировал исключительных людей.

Я сумел воплотить все, чему научился. С помощью гипноза я сумел помочь им сделать то, о чем ни один из тех, кого я моделировал, и мечтать не мог.

Это стало возможным потому, что у всех этих людей имелись системы убеждений, которые их ограничивали. Даже лучшие гипнотизеры, с которыми я встречался, считали, что есть люди, не поддающиеся гипнозу, тогда как я не встретил ни одного подобного человека. Не поддавались гипнозу только те, кто не находился со мной в одной комнате.

Разумеется, человек может закрыть руками уши, зажмурить глаза и отказаться слушать. В таком случае его вряд ли удастся загипнотизировать. Но чаще всего, разговаривая друг с другом, все мы используем те же процессы, что применяются в гипнотическом обмене. Единственное различие заключается в том, что гипнотизер действует более точно.

Некоторые гипнотизеры могу]' загипнотизировать только определенных людей. Но это почти всегда происходит потому, что они оперируют лишь одной конкретной индукцией, не расширяя свой диапазон.

Я всегда пытался учить людей проявлять гибкость и реагировать в соответствии с тем, кто находится перед ними. Выявите уникальность клиента и действуйте соответственно. Учитесь менять все —тон и темп речи, даже физическую внешность. В действительности вам необходимо научиться менять состояние собственного сознания. Войдя в мир клиента, вы сможете глубоко повлиять на него, даже на уровне когнитивных структур раннего детства.

Когда вы научитесь делать это, вам станет легче стимулировать людей и влиять на них, подталкивая их к выходу за пределы собственных ограничений.

Очень важно понимать, что некоторые стратегии требуют измененного состояния не только для установки, но и для приведения их в действие. Великие гольфисты, которых я моделировал, всегда были готовы сделать первый удар, мини-свинг, а потом, посмотрев на поле, сделать другой ми- ни-свинг и снова посмотреть на поле. Они дожидались того момента, когда поле начнет «сжиматься». В «нормальном» состоянии бодрствования подобное просто невозможно.

Некоторые стратегии требуют глубоко измененного состояния, для других достаточно минимальных сдвигов. Точная стрельба из пистолета может потребовать относительно глубокого погружения, тогда как эффективные стратегии запоминания требуют лишь легкого транса.

Одной из стратегий запоминания меня научила женщина из Индии. Она пришла на семинар с 80 другими участниками. Когда я спросил, владеет ли кто-нибудь каким-либо необычным навыком, она подняла руку и сказала: «Я могу запомнить имя любого человека, с которым встречаюсь».

Я пригласил ее на сцену. Все 80 участников семинара назвали свои имена, а потом вышли из комнаты. Чуть позже я пригласил их в зал, но предложил сесть на другие места. Та женщина прошла по залу и точно назвала имена всех присутствующих. Ее стратегия заключалась в следующем: когда кто-то называл свое имя, она мысленно повторяла его, выискивая в человеке необычные физические характеристики. Затем она создавала большой карикатурный образ того, что видела, снова произносила имя и подписывала его под образом. Затем она открывала глаза, смотрела на человека и переспрашивала: «Ваше имя X?» Когда ей подтверждали это, они сжимала образ до размеров лица человека, а потом переходила к следующему. Когда она снова встречалась с тем же человеком, в ее мозгу всплывала его необычная характеристика, звучание и написание его имени. Сколько бы времени ни прошло между знакомством и новой встречей, она никогда не забывала имен.

Присмотревшись к ее стратегии, мы понимаем, что образ был в значительной степени закодирован. Поскольку кодировка была столь тщательной, раскодировать образ очень легко.

Конечно, некоторые ученые могут возразить и сказать, что подобное состояние нельзя называть «трансом». Но транс — это измененное состояние или просто запоминание, это всего лишь описание.

Мы должны помнить, что слова типа «гипноз» или «транс» описывают процессы. Это глаголы, превращенные в существительные, а не реальные «вещи». Это то, что мы называем «нормализацией» (см. Приложения 4 и 5).

Когда я начинал изучать гипноз, многие знакомые пытались меня остановить: это плохо, это не работает, это просто подавляет симптомы и так далее. Но умение пользоваться гипнозом делает вас блестящим собеседником, что полезно и для продавцов, и для психотерапевтов, и для учителей, и для секретарей, и для дантистов. Этот навык помогает вам лучше взаимодействовать с людьми, делает вашу работу более эффективной, а жизнь — более простой.

Удивительно, но во многих штатах и даже странах существуют законы, запрещающие использование гипноза. В США были законы, запрещавшие применение гипноза в армии. Гипноз нельзя использовать в школах. На некоторых телевизионных каналах запрещено использование иоказа- тельных индукций. Однако всех уговаривают и всем советуют заниматься визуализацией, использовать воображение, притворяться. Я помню урок химии, на котором профессор велел нам представить себе зеркало, в котором отражалась спиральная молекула, а потом раскрутить ее в обратную сторону, глядя только на отражение, а не на «реальную» молекулу перед собой.

Кому-то это удалось, а кому-то нет, потому что некоторые люди в состоянии бодрствования не способны к подобному образному мышлению. Это требует глубоко измененного состояния.

Было время, когда фраза «измененное состояние» использовалась гипотетически. Теперь же, когда мы можем проводить сканирование мозга, доказано, что в таком состоянии в мозгу происходят заметные изменения. Я проводил исследование, в рамках которого анализировал показания датчиков, установленных в шестнадцати точках каждого полушария мозга.

Я просил людей медитировать или заниматься каким-то по-настоящему увлекательным интеллектуальным занятием, и видел, что в их мозгу происходят изменения. Мы наблюдали, как электрические волны мозга сменялись с беты на альфу, а иногда на эпсилон. Те, кто действительно занимался творчеством, устойчиво демонстрировали очень низкие альфа-волны с тета-пиками. Следовательно, измененное состояние вовсе не аморфно. Его можно оценить очень точно.

Мы уже располагаем приборами, которые заставляют мозг реагировать на различные паттерны, от глубокого покоя до высокой остроты переживания. Вскоре мы сможем получать прямую обратную связь в режиме реального времени, и тогда следить за функциями мозга можно будет еще более точно, чем при ядерно-магнитном сканировании.

Много лет назад я использовал один из первых аппаратов МРТ при работе с теми, кто страдал клаустрофобией. Мне нужно было убедить их лечь внутрь аппарата. Но когда они это делали, мы видели, что со всеми происходит одно и то же. Например, одно полушарие полностью отключается, а другое начинает усиленно работать. Кроме того, у людей учащалось сердцебиение и дыхание.

Но когда эти люди прошли курс лечения, разработанный мной много лет назад, и снова возвращались к аппарату, все они были абсолютно спокойны. Сканирование показывало, что оба полушария их мозга активны.

Это подсказало мне, что у моих пациентов произошли психофизиологические, химические и ментальные изменения, которые могли сохраниться на всю оставшуюся жизнь, просто потому что они научились иначе использовать собственный мозг.

Именно так я теперь и отношусь к осуществлению перемен. Реальные, долгосрочные перемены осуществляются на нейрохимическом уровне. Это не просто некая непонятная психологическая концепция. «Контроль» — это не вопрос силы воли или усилий. Он возникает из нового образа мышления. Используя приемы НЛП и гипноза, мы в буквальном смысле слова реконфигурируем собственный мозг. Если мы делаем это правильно, запуская верные последовательности, то обретаем контроль, позволяющий уйти от паттернов, вызывающих боль и страх, и перейти к тем, которые дают нам свободу, открывают новые возможности и предоставляют реальный выбор.