Умение выявлять предикаты системы представлений сыграли важную роль в моей жизни. Как только вы начинаете улавливать визуальные, аудиальные и кинестетические предикаты в речи других людей, то тут же начинаете слышать нечто другое. Люди начинают говорить о модальностях как о наличии определенных качеств. Визуальная картина может быть «яркой», «тусклой» или «нечеткой»:- а слуховой образ — «резким» или «неприятно высоким». Он может исходить с одной стороны головы или с другой. Ощущения также различаются: «тупые», «пульсирующие», «колющие» и так далее.

Чем больше я слушал, тем больше слышал, как люди говорят о своих «больших» и «ярких» идеях или о том, что они не могут «сфокусироваться» на чем-либо. У них были «тяжелые» проблемы и «подавляющие» воспоминания. Кто-то говорил о необходимости «дистанцироваться» от своих проблем.

Я не только слушал, но еще и смотрел. И я видел, что люди двигаются в полном соответствии со своими словами, словно эти ощущения были реальными.

Если человек не мог «дистанцироваться» от проблем или они были слишком «тяжелы», он физически отступал назад, словно ему требовалось отдалиться от чего-либо, или съеживался в кресле под тяжким грузом жизненных трудностей. Когда человек вспоминал что-нибудь ужасное из прошлого и смотрел вверх и влево, его зрачки действительно расширялись от страха. Когда он создавал образы, которые его реально беспокоили, возникало впечатление, что он действительно смотрел на крупные картины, находящиеся прямо перед ним.

Очень большое значение, на мой взгляд, имеет жестикуляция людей. Если человек напряжен, зажат или испытывает страх, он совершает вполне определенные жесты в конкретном направлении. Если напрямую спросить его, что с ним происходит, он сможет описать свое состояние детально. Его образы могут быть «большими, цветными, движущимися», страх может быть «холодным и липким», а ощущение в животе «тяжелым и неподвижным».

Очень часто в голове человека идет внугренний диалог. Многие психиатры отказываются признать, что практически у каждого есть собственный, естественный внутренний голос. Подобное явление они считают одним из симптомов острого психического расстройства. Однако современные специалисты знают: внутренний диалог — это один из способов мышления и проверки собственных действий до их совершения. Благодаря внутреннему диалогу мы сохраняем психическое здоровье. Люди, страдающие слуховыми галлюцинациями, теряют способность понимать различие между «внутри» и «снаружи». Мне не раз удавалось помогать людям, которым поставили диагноз «шизофрения», восстановить психическое здоровье, научившись различать то, что исходит снаружи, и то, что исходит изнутри.

Я знал, что внутренний диалог — совершенно естественное явление задолго до того, как психологи признали этот факт. Я вновь понял это на личном опыте.

Ко мне пришел человек, который жаловался на то, что внутренний диалог буквально сводит его с ума. Он хотел это прекратить. Чем больше я пытался отговорить его от этого, тем сильнее он настаивал на том, чтобы я хоть что-нибудь сделал. Вместо того чтобы преподать ему урок, я погрузил своего клиента в глубокий транс и приказал ему перекрыть свой слуховой «цифровой» канал. Он сделал это — и оказался абсолютно неспособен двигаться. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он впал в настоящую катато- нию. Я на некоторое время оставил его в таком состоянии, а потом вернул ему способность к внутреннему диалогу, но с определенными изменениями.

Проблема этого человека носит весьма распространенный характер. Голос, который управляет многими людьми, обычно настроен весьма критично. Он не просто говорит ужасные вещи, но еще и имеет довольно резкий и агрессивный тон. Естественно, что критический голос в собственной голове оказывает негативное воздействие на чувства человека. Неприятный, резкий тон голоса влияет на него гораздо сильнее, чем то, что он говорит.

Поэтому, исходя из предположения о том, что изменить сказанное внутренним голосом будет трудно, я попытался использовать другой подход.

г

Я предложил пациенту контролировать громкость внутреннего голоса, убавляя ее до терпимого уровня. Потом я предложил ему поискать «кнопку», которая регулировала бы тембр внутреннего голоса. В результате внутренний голос стал говорить то же самое, но бархатным, соблазнительным тоном... примерно, как Шон Коннери в первых фильмах про Джеймса Бонда.

Он последовал моему совету, и его проблема была решена.

Иногда, когда я рассказываю эту историю, меня спрашивают: «Неужели мы действительно способны регулировать громкость и тембр внутреннего голоса?» И я отвечаю: «Если вы этого хотите, то вполне можете это сделать».

Поскольку мы знаем, что используемые человеком сенсорные субмодальности и последовательность организации жизненного опыта одинаково важны, существует другой способ осуществления быстрых и эффективных перемен. Меняя качества сенсорных модальностей — субмодальностей, — мы меняем природу самого опыта.

Если вернуться к уже проделанным упражнениям из этой книги, вы заметите, что научились менять собственный клиентивный опыт путем манипулирования субмодальностями. Например, ассоциированное или диссоциированное воспоминание о чем-либо — это различие субмодальностей. Еще один пример — это приближение и отдаление образа. Более подробный список вы найдете в Приложении 3.

Все это абсолютно логично, поскольку каждый из известных входных каналов содержит целый ряд специализированных рецепторов. Благодаря зрению, например, мы способны различать цвета, движение, свет и темноту и т. п. Осязание (внешнее и внутреннее) может включать в себя ощущение давления, температуры, направления и т. д. Мы можем различить не только качество звука, но и точку, откуда он исходит, его громкость, тембр и т. и.

Следовательно, мы обладаем способностью создавать весьма сложные комбинации из сенсорных модальностей и их подкомпонентов, реагируя на различную входную информацию. Это также означает, что мы обладаем способностью перекомпоновывать эти паттерны в весьма конкретные последовательности с тем, чтобы изменить собственные реакции.

Люди используют практически бесконечное количество субмодальностей, хотя некоторые проявляются чаще, чем другие. В визуальном отношении для людей наиболее важны следующие характеристики: размер и яркость внутреннего образа, его отдаленность от клиента, является ли он цветным, статичным или движущимся. В слуховом отношении наиболее важна тональность, чем реальное значение слов. Вспомните, как по-разному можно сказать «я тебя люблю» — с искренностью и страстью или с сарказмом и злобой. В кинестетическом отношении люди больше внимания уделяют месторасположению ощущения, его интенсивности и в особенности его направлению.

Два особенно важных различия субмодальностей — это аналоговое и цифровое. Свойства аналогового канала изменяются в континууме, т. е. постепенно. Данные же в цифровом канале существуют только в одном или в другом состоянии, т. е. «включено»/«выключено». Когда вы делаете образ ярче или темнее, то действуете в аналоговом поле. Ассоциированный или диссоциированный образ — это цифровое изменение.

Я считаю, что модель субмодальностей стала, пожалуй, самым значимым моим открытием. Она позволяет строить карты, которые с исключительной точностью показывают, как функционирует сознание, добиваясь желаемых и не- желаемых результатов. Стратегическая модель показывает нам, в какой последовательности работать. Модель субмодальностей объясняет, как события происходят одновременно.

Когда в 70-е годы стали выходить мои книги, я писал о том, что, говоря о мысленных представлениях, люди обычно делают это очень буквально. Это наблюдение было сделано впервые в истории психологии. Его очень легко проверить, однако до сих пор есть профессионалы, которые считают, что это слишком просто...

Например, когда ко мне приходит человек и говорит, что у него возникла проблема, которая «выходит за рамки допустимого», мне не нужно знать, в чем ее суть. Я понимаю, что человек нарисовал слишком большой образ. Когда мне говорят, что проблема «буквально нависла» над ними или что «необходима иная перспектива», то этим людям может помочь отдаление внутреннего образа или смещение его в ту или иную сторону.

Кто-то продолжает медлить и говорит: «Просто это еще слишком далеко...» Притяжение внутреннего образа заставит такого человека действовать, причем гораздо быстрее и решительнее.

У всех есть способы стимулирования поведения. Но для этого недостаточно одной только стратегии. Субмодальности запускают перемены. Когда вы описываете стратегию, маленькие стрелочки между модальностями символизиру- ют сдвиг от мысленных образов, например к словам или ощущениям. Поскольку субмодальности каждой системы меняются, стратегия переходит на следующий этап, а затем на следующий и так далее.

Вне рамок 11ЛП процесс мышления понимают совершенно неправильно. Психологи говорят о мыслях так, словно это объекты, камешки в мешочке. Но ведь человек не имеет мыслей, а мыслит. Вы мыслите образами, словами, ощущениями, вкусами и запахами. Это динамический процесс, находящийся в постоянном изменении, подталкиваемый переменами, которые мы осуществляем в размерах, расстоянии, местоположении, направлении и т. д. Продвижение по этим переходам в той или иной степени создает измененные состояния.

Между двумя моделями — стратегиями и переменами субмодальностей — кроется смысл построения новых состояний сознания в обычном и измененном состояниях. Давая людям практические, легко применимые уроки иного мышления, вы помогаете им чувствовать и действовать по- другому. Эти модели позволяют нам с высокой точностью понять, как люди создают свои модели, что компонует их в единое целое и движет их вперед.

Я бы хотел научить каждого способности оптимизировать собственный мозг. Я имею в виду усвоение новых стратегий и навыков на регулярной и систематической основе. Мы хотим помочь людям, которые живут в эпоху, когда объем информации возрастает не в арифметической, а в геометрической прогрессии. Нам нужно разработать способы, которые сделали бы процесс обработки информации возможным. Тогда мы сможем каждые два-три года повы- шать свою квалификацию или переходить на новую работу, вместо того чтобы работать так, как это делали десятилетиями до нас.

Отчасти все это уже происходит. Нам приходится каждые три года покупать новый компьютер и постоянно учиться выполнению новых заданий. Я вспоминаю первые устройства дистанционного управления, когда нужно было запоминать все кнопки. Теперь же одно устройство управляет пятью разными устройствами. При нажатии неверной кнопки вы не слышите звука, потому что на телевизорах вообще больше нет кнопок. Вы не можете просто выключить его и начать все снова. Вы должны все делать в правильной последовательности. Последовательность, последовательность, последовательность!

То же самое относится не только к бытовым приборам и устройствам образовательной системы, но и к устройству вашего мозга. Внутренние системы должны быть столь же сложными, как и внешние. Невозможно обратить внимание на что-либо, если вы не знаете, как это сделать.

Прежде чем научиться делать людям правильные внушения, нужно научиться задавать правильные вопросы. А правильные вопросы — те, которые говорят вам о том, «как» функционирует проблема, а не «почему» она возникла, по мнению клиента или его психотерапевта.

Реальные и эффективные перемены происходят только тогда, когда вы умеете проводить «инвентаризацию» человека. Такой подход требует знания того, как люди строят свою реальность, какие субмодальности используют, где размещают свои сильные убеждения и так далее.

Для этого необходимо провести определенную подготовительную работу. Я не хватаю клиентов прямо от двери и не погружаю их сразу же в транс. Я провожу «инвентаризацию», чтобы выявить, в чем их сильные и слабые стороны. Затем я могу трансформировать слабости в силу. В то же время я могу перевести то, что клиент считает своей сильной стороной (и что на самом деле —- абсолютная глупость), в слабость.

В этом я исключительно методичен. Я переформатировал меню модели задавания вопросов таким образом, чтобы мне не нужно было много подробностей, но чтобы при этом я получал детали иного рода, Я задаю вопросы, которые позволяют понять, что происходит в голове клиента. Я спрашиваю его, как он понимает события, где располагаются его мысленные образы, имеют ли они границы или нет, велики ли их размеры, близко они находятся или далеко. Я хочу знать, слышит ли он внутренний голос, и откуда он исходит — спереди, сзади, слева или справа. Кажется ли ему этот голос внутренним, или он исходит снаружи? Чей это голос? Звучит ли он нервно, сердито, громко или тихо? Каким образом движутся его ощущения? Где они начинаются? Куда перемещаются? Чем больше подобных деталей я узнаю, тем проще мне перейти к сути процесса.

Я часто думаю об этом процессе как о рабочем времени. Я прихожу на работу, и мне нужно точно знать, в чем проблемы этих людей, чтобы суметь помочь им.

Большинство приемов, направленных на перемены, метафоричны или антропоморфичны. Например, в них говорится о «частях» человека: «часть, которая вас беспокоит», «часть, которая злится». В реальности подобных «частей» не существует, как не существует реального эго или бессознательного. Это просто способ обозначения абстрактных кон- цепций. Но как только вы перестанете делать внутренние процессы антропоморфичными и начнете воспринимать их буквально, т. е. в терминах субмодальностей, становится очевидным, что нужна «инвентаризация».

Очень важно выявить различия между тем, во что человек верит, и тем, во что он не верит: важнейшая часть стратегии изменения жизни заключается в формировании убежденности в возможности перемен. Когда вы обнаруживаете, что человек готов к действию, хотя раньше этого не чувствовал, то можете настроить его на нужные поступки. Это значительно повышает его шансы на успех.

Процесс «создания реальности» идиосинкратичен. Вам нужно многое узнать о каждом человеке и о том, как он представляет себе события. Но в процессе «инвентаризации» используются и некоторые крупные обобщения. Наиболее распространено следующее из них: если человек испытывает боль прошлого и постоянно переживает ее, то его мысленные образы скорее всего будут иметь почти реальные размеры, а этого не должно быть. Вы не сможете страдать болью прошлого, если не оживите ее в реальном размере. Я работал со многими жертвами различных травм прошлого — с теми, кто пережил холокост, изнасилование или избиение, — и все они рисовали мысленные образы совершенно одинаково.

Однако события их прошлого не должны быть забыты. Дело лишь в том, чтобы не делать эти мысленные образы слишком крупными. Вам нужно выяснить, какие именно образы связаны с прошлым пациентов, насколько они велики, динамичны они или статичны, какими звуками сопровождаются и так далее. Затем вы сможете перевести эти образы в такое состояние, в каком они и должны находиться.

Цель «инвентаризации» — выяснение того, как структурировать собственный подход к стимулированию перемен у вашего клиента.

Людям всегда советуют «отпустить» прошлое. Но никто не сообщает, как это сделать. Когда кто-нибудь говорит, что вам нужно быть «более уверенным» в себе, это совершенно бесполезно, если вам не сказали точно, что нужно проделать, чтобы стать более уверенным. Однако каждый из нас в определенных обстоятельствах обладает уверенностью, хотя в других ситуациях может вести себя, как абсолютно неуверенный в себе человек. Выявление того, как именно он это делает, и обучение перемещению этого ощущения в пространстве и погружения в него — фундаментальная структура перемен.

Некоторые люди абсолютно уверены в том, что их невозможно полюбить. Они стараются ни с кем не встречаться. Даже если им приходится сделать это, то встреча омрачена постоянными сомнениями. Интересно, насколько люди уверены в собственных сомнениях. Как только вы понимаете, что даже для того, чтобы испытывать сомнение, необходима уверенность и определенность, то сразу же получаете нечто такое, в чем ваш клиент абсолютно уверен. После этого можно вселить в него сомнения относительно его ограничений и уверенность в том, что ему необходимо.

Когда люди говорят мне, что испытывают депрессию, я не выясняю, с чем это связано. Я спрашиваю: «А откуда вы это знаете? Может быть, на самом деле вы совершенно счастливы?» Мне отвечают: «Нет, этого не может быть. Я просыпаюсь утром с ощущением того, что на груди у меня тяжелый груз, а голову окутывает черная туча. И я говорю себе: «У меня настоящая депрессия...»

Из таких слов можно почерпнуть действительно полезную информацию и о последовательности поведения собеседника, и о субмодальностях, которые он использует для кодирования состояния, называемого им «депрессией».

Я встречался с человеком, который в буквальном смысле слова портил все, что делал. Он чувствовал себя вполне комфортно, но, когда мысленно возвращался к пережитому, мир представлялся ему в мрачном свете. Он говорил: «В то время мне казалось, что я счастлив, но, вспоминая об этом сейчас, я понимаю, что это было не так».

Он проделывал это практически с каждым своим воспоминанием, после чего, естественно, чувствовал себя отвратительно.

Выяснилось, что его мать, чувствуя себя счастливой, всегда говорила о «розовом свете». Поэтому для него образы счастья были связаны с розовым цветом. Когда же мать чувствовала себя плохо, она говорила о «зеленой тоске». Так говорили многие люди ее поколения. После долгих лет совместной жизни ее сын впитал подобное поведение бессознательно и автоматически.

Проблемы возникли, потому что он не понимал собственных действий и обращал все свои хорошие воспоминания в плохие, меняя все розовое на зеленое. Он создал собственный «паттерн переключения» (см. главу 8) и превращал все, что было хорошим и счастливым, в тоскливое и печальное.

Внимательно изучив его паттерн, вы понимаете, что он вовсе не испытывал реальной депрессии, когда занимал- ся своими делами. Но, вспоминая сделанное, этот человек ухитрялся все розовое увидеть зеленым.

Он мог двадцать лет консультироваться у психиатра, который объяснял бы ему, почему его мать сформировала в нем подобные ощущения. Но он мог и просто переключить свои ощущения, что мы с ним и сделали.

Очень важно, что этот человек многое узнал о работе собственного разума и сумел использовать полученные знания в жизни. Дайте человеку рыбу, и он сможет пообедать. Научите его ловить рыбу, и он пожизненно будет обеспечен пищей. Тот мужчина сумел не только с теплыми чувствами вспоминать все хорошее в своей жизни, но понял, что, преодолев один страх, сможет преодолеть любой другой.

Когда я обнаружил, что люди говорят очень буквально, моя жизнь изменилась. Я начал заставлять их формировать «более розовые» образы, т. е. более позитивные, и в других отношениях. Это вызывало в них энтузиазм.

У меня был клиент, который постоянно чувствовал себя так, словно его залили цементом. Я стукнул его по голове, разбил цемент и стряхнул с него крошки. Пока я это делал, он считал меня настоящим идиотом. Но ведь сам он именно так себя и чувствовал. На самом деле это происходило потому, что он слишком приближал мысленные образы, буквально окутывал себя ими. Резкость пропадала, и он чувствовал себя в ловушке. Но это был лишь образ. Как только мы стряхнули с него цемент, он сумел отодвинуть мысленные образы и увидеть перспективу.

Зная, как работают субмодальности, и умея ими манипулировать, осуществлять перемены легко. Данный подход позволяет нам кардинально изменять жизнь человека, даже не вникая в суть его проблем. Благодаря этому перемены становятся универсальными.

Выполняя следующее упражнение, обращайтесь к списку субмодальностей, приведенному в Приложении 3, но пользуйтесь также и собственными записями.

УПРАЖНЕНИЕ Первая перемена субмодальностей

Вспомните что-нибудь приятное из прошлого. Обратите особое внимание на то, как вы это помните. Меньше сосредоточивайтесь на событиях. Фокусируйтесь на том, как вы строите мысленный образ, каковы его субмодальности (см. Приложение 3). Не забудьте обратить внимание на звуки и ощущения, связанные с этим воспоминанием. Обратите внимание на то, как вы чувствуете себя при вызове этого приятного воспоминания.

Начните отодвигать образ дальше к горизонту. Сделайте его меньше, менее различимым. Уберите из него все цвета. Когда оно превратится в точку на горизонте, проанализируйте, как изменились ваши чувства. Большинство людей ощущает, что интенсивность позитивного чувства значительно уменьшилась...

Верните воспоминание в прежнее положение, восстановите все изначальные субмодальности. Вы должны почувствовать то же, что и в начале нашего упражнения.

Теперь притяните образ к себе. Увеличьте его размеры, сделайте его крупнее, ярче, детальнее. Войдите в него, переживите его всеми своими чувствами. Воспоминание должно стать более «реальным», более интенсивным.

5. А теперь верните образ на прежнее место, восстановив все изначальные субмодальности.

Вторая перемена субмодальностей

Не все реагируют на одну и ту же смену субмодальностей. Поэтому для вас и ваших клиентов очень важно выявить наиболее сильные возможные перемены. Часто одна или две смены субмодальностей приводят к системному сдвигу.

1. Поднимите воспоминание вверх. Используя список субмодальностей из Приложения 3, измените его постепенно, работая отдельно с каждой позицией. Оцените эффект, а затем верните субмодальность в изначальное состояние, прежде чем перейти к следующей. Продолжайте, пока не изменится все воспоминание. Не забывайте восстанавливать изначальные субмодальности.

Примечание. После определенной практики вы заметите, что некоторые перемены субмодальностей проявляются чаще других, особенно ассоциация/ диссоциация, положение, размер, расстояние, цвет и движение. После практики вы сможете «читать» субмодальности своих клиентов, даже не задавая им вопросов. Например, человек, который ассоциирует себя с воспоминанием, говорит и действует совершенно не так, как тот, кто диссоциирует себя от воспоминания.