Глава 2. Дерево бабочек

Позади моего тела, в воздухе

Есть пещера,

В которую вряд ли кто-нибудь войдет:

Это тихая обитель,

Скрывающая цветок огня.

Когда я встаю во весь рост на ветру,

Кости мои превращаются в темные изумруды.

(Джеймс Райт, «Самоцвет»)

Вечером, спустя две недели после нашего с Джули приезда к нашей величайшей радости вернулись Агнес и Руби. С ними на трех собачьих упряжках приехали двое эскимосов и один мужчина из племени кри. Переночевав, они разъехались по своим селениям, оставив Агнес и Руби полные нарты мяса для собак.

Я восприняла их отъезд с облегчением. Воспаленными от недосыпа глазами я смотрела, как их нарты исчезают из виду. Ни разу в жизни мне не случалось провести ночь, подобную этой. Постанывая, я осторожно присела на снежный бугорок – у меня болела каждая косточка и каждая мышца. Я спала на полу, покрытом оленьими шкурами. Эскимос по имени Майк был грузным весельчаком с неряшливой бородой, свисавшей с его широкого лица, как мох. Он привез с собой три коробки, в каждой из которых было по шесть банок пива. Пиво это он называл «куньей мочой». После четвертой банки он влез в мой спальный мешок и заснул мертвым сном целых двенадцать часов. Если бы он лежал лицом вниз, это бы еще куда ни шло, но он всю ночь вертелся на спине, как вытащенный на берег морж, и отчаянно храпел. Другие мужчины не отстали от него по количеству поглощенной «куньей мочи» и улеглись вповалку вдоль стен хижины. Их перемежавшийся причмокиваниями и всхлипываниями храп мог напугать даже притаившихся по углам мышей, светящиеся в темноте глаза которых мелькали там и сям.

Руби и Агнес так устали, что несмотря ни на что спали, внося в хор присвистов и храпа свою лепту. Мы с Джули лежали спина к спине, чтобы согреться, и так ни на миг и не уснули. Утром мужчины выглядели изрядно сконфуженными, заметив, что их спальные принадлежности остались нераспакованными. К Агнес и Руби они относились с большим почтением. Они прибрали в хижине, и через час эскимосы уехали.

Мужчина-кри, живший недалеко от селения Джули, уехал чуть позже. Он должен был возвратить свою и нашу упряжки семейству Джули и вернуться к нам через месяц. Я вдруг осознала, что собаки поедали огромное количество оленины, рыбы и прочего корма, так что содержание этих великолепных животных среди зимы было настоящим подвигом.

Агнес и Руби несколько дней провели в хижине, не будучи расположены к беседам. Они выглядели уставшими и апатичными, и мы проводили короткие дни, разгребая снег стропинок к сараю и коптильне. Пользуясь непродолжительным светлым временем, мы готовились к долгой зиме с ее жестокими бурями. Темнело здесь быстро, и я поневоле рано ложилась спать и видела яркие сны. О пережитом я никому не рассказывала, держа его при себе и позволяя дойти, как хорошему жаркому. Однажды, когда я чистила печку, Агнес повернула меня к себе и пристально посмотрела мне в глаза. Она утвердительно кивнула и понимающе улыбнулась, подняв брови.

– Я вижу, ты получила подарок, который я оставила тебе на дереве бабочек.

Резко развернувшись, она вышла за дровами.

Дней через пять-шесть мне захотелось обсудить мои видения на дереве бабочек с Агнес. Несколько раз я пыталась завести об этом разговор, но все не могла выбрать для этого удачный момент. Живя в замкнутом пространстве в обществе четырех человек, я втянулась в определенный ритм. Я привыкла к минимуму личного пространства, так что у меня даже начал проявляться стадный инстинкт. Так, наверное, чувствует себя волк в стае, угадывая невзгоды и потребности своих собратьев. Агнес понимала мое растущее стремление поделиться пережитым, и в один из ветреных вечеров она вместо того, чтобы после ужина лечь спать, предложила всем нам устроиться поудобнее возле печки и послушать мой рассказ.

Джули, Агнес, Руби и я расселись на шатких стульях вокруг огня, глядя на пляшущие языки пламени. Я начала рассказывать о своих испытаниях на дереве бабочек. Посмотрев вокруг, я увидела, что глубокие морщины на лицах Агнес и Руби потемнели и слились с окружающей чернотой. Лица всех трех женщин светились тем внутренним светом, который мне приходилось видеть только у индейцев Крайнего севера. Я изо всех сил пыталась выразить то, что переполняло меня, но всякий раз выходило, что слова звучали глупо. Сотни образов во мне требовали выхода наружу. Руби шумно отрыгнула. Агнес толкнула ее локтем и бросила на нее притворно-презрительный взгляд. Руби взглянула на меня.

– Черт побери! Так ты встретилась с ней или нет? Ее манеры всегда раздражали меня.

Джули обвела присутствующих взглядом.

– С кем? – спросила она.

– Да, я с ней встретилась, – в конце концов ответила я.

– Ну так расскажи нам, как она выглядела, – потребо вала Руби.

Я прочистила горло и сказала:

– Когда я увидела ее в первый раз, у нее были свисавшие до земли черные волосы, она была одета в расшитое бисером платье из оленьей шкуры. В левой руке она держала кристалл. В следующий раз она стояла у источника, наполненного кристаллами, а ее волосы превратились в сплошную массу бабочек. С ней была помощница – бабочка, похожая на ту, которую я видела в Санта-Барбаре, ту самую, которая привела меня сюда. Она вела себя как маленькая собачонка, а потом…

Джули, пораженная моим невероятным рассказом, возмутилась:

– Постой! Что еще за женщина с волосами из бабочек! Какая еще бабочка-помощница? Ты, часом, не заболела?

Агнес и Руби хохотали и хлопали себя по коленям. Джу ли, до сих пор сохранявшая серьезное выражение лица, стал; хихикать, в то же время глядя на меня широко раскрытым! глазами и с неподдельным любопытством.

Руби вытерла выступившие у нее на глазах слезы и сказала Джули:

– Не стоит так беспокоиться о душевном здоровье Линн.

– Эй, постойте! – воскликнула Агнес, уловив мое уныние, и кивнула головой в сторону Джули. – Линн столкнулась с высшим существом. Существо это долгое время поджидало ее в этом дереве. Ты слушай, Джули. И слушай внимательно. Того и гляди, сама встретишься с этим духом в лесу, и, может статься, не сегодня-завтра. Думаю, тебе не помешает быть более терпимой.

Наступило долгое напряженное молчание. Руби барабанила ногтями по стулу и ворчала, глядя в потолок. Джули в замешательстве подбросила дров в огонь.

– Что с тобой, Руби? – спросила Агнес.

– Сдается мне, что это неправильно, – раздраженно бросила та.

Агнес поднялась, оттолкнув стул.

– Что неправильно? – спросила она, уперев руки в бока.

– С чего это твоя ученица стала увлекаться болтовней? Линн говорит слишком много.

– Я бы не сказала.

– Так и есть. И я не думаю, что это хорошо.

Она отвернулась, надувшись, как маленькая девочка.

– Перестань, Руби. Линн хочет рассказать нам о том, что ей довелось пережить, пока она еще в состоянии это сделать.

– Нет, я не хочу даже слышать об этом.

– Ну, тогда пойди погуляй. Там замечательная пурга надвигается.

– Прекрасно. Тебе, Агнес, только клоуном быть.

– Руби, я тоже хочу послушать о приключениях Линн, – сказала Джули, дернув плечом.

– Ну вот! Все против меня. Даже моя ученица. И что дальше? Как только здесь появляется Линн, начинаются неурядицы. Мне от этого прямо ветры пускать хочется!

– Хочется – значит, иди пускай, – ответила Агнес.

– Ну, так я пошла, – сказала Руби, направившись к своей парке.

С озорным огоньком в глазах Агнес подставила Руби ножку, отправив ее в полет на груду оленьих шкур, сама шлепнулась сверху и принялась ее щекотать. Джули, в свою очередь, принялась щекотать и толкать меня. Мы все сплелись в вопящий и хохочущий клубок рук и ног. Детская игра – это было как раз то, что нужно. Через несколько минут мы поднялись, сварили кофе и уселись на свои прежние места.

– Так что, попробуем еще раз? – Руби теперь улыбалась слегка смущенно и подмигивала мне.

Потягивая кофе и полуприкрыв глаза, я начала излагать подробности своей невероятной истории. Мне было так приятно рассказывать об увиденном- жаркое определенно просилось на стол. Время от времени я поглядывала на Джули, сидевшую с благоговейным выражением лица, но она молчала. Когда я закончила, повисла долгая пауза.

– Эта женщина была индианкой? – спросила Руби. Я кивнула.

– Ты уверена?

Я кивнула еще раз.

– Когда я встречалась с Женщиной Бабочек, она была белой.

– Интересно. Когда я встречалась с ней, она была китаянкой, – сказала Агнес.

Я перевела взгляд с Руби на Агнес, пытаясь уловить в и: лицах намек на розыгрыш. Джули таращилась на нас троих Только я решила, что они не дурачатся, как Руби отрыгнул и произнесла:

– Нет ли у нас еще этой куньей мочи?

Они с Агнес громко расхохотались. Мы с Джули присоединились к ним и смеялись до слез. Затем, во мгновение ока веселье сменилось серьезностью. Агнес поменялась местами с Джули, пересев поближе; Руби тоже придвинулась ко мне вплотную. Я стала совершенно спокойной и собранной. Агнес посмотрела как бы мимо меня и сказала:

– А теперь, Линн, расскажи нам все в точности, что ты видела, начиная с того момента, как про сунула голову в дупло дерева бабочек. Когда будешь рассказывать, представляй себе все, как оно было, и ничего не упускай. Это очень важно.

Я вновь погрузилась в пережитое и удивилась тому, что Джули была, по-видимому, не в состоянии держать глаза открытыми. Она свернулась калачиком на кровати и быстро уснула. Агнес, похоже, не слишком заинтересовало начало моего повествования, но когда я стала рассказывать о том, как взбиралась на дерево бабочек, она раз за разом останавливала меня, выясняя все подробности и спрашивая, как я их объясняю.

– Как ты чувствовала себя, когда начала взбираться на дерево? – спросила Агнес, всматриваясь в меня поверх своего носа.

– Так, как будто я вешу целую тонну. С чего бы это?

– Тебя тяготил вес твоих неразрешенных жизней.

– Неразрешенных жизней?

– Да, твоя каждая мысль живет собственной жизнью и обладает стремлением жить и выживать. Это особенно верно в том случае, когда твои мысли не находят разрешения. Мысли – они вроде людей. Их следует хоронить должным образом. Если мысль негативна или не получает разрешения, она преследует тебя, побуждая завершить начатое и похоронить ее как следует, довести ее до завершения. Если твои мысли противоречивы и запутанны, ты создаешь мир мыслеформ, которые, в сущности, питаются твоей энергией. Это и не удивительно, ведь ты приходишься им в своем роде матерью.

– Да, это звучит не очень-то хорошо…

– Хорошо, плохо – зачем так говорить? Ни то, ни другое. Просто таков порядок вещей. Глядя на тебя, шаманка знает, что сто бой происходит. Многиелюди имеютпривычку приглашать гостей и подносить им себя в качестве угощения. Страхи всегда проявляют себя тому, кто их создает. Я вижу, когда твой дух превращается в пищу, вижу, и что за сущность тебя пожирает. Вокруг тебя кружится множество страхов, вот поэтому-то ты столь тяжела. Не будь твоего энергетического угощения, эта сущность погибла бы от истощения.

– А если я не хочу быть тяжелой, не хочу, чтобы меня осаждали эти паразиты? – слетело с моего языка.

Руби и Агнес рассмеялись, но меня бросило в холод.

– Мы ведь не просили тебя порождать вокруг себя эти ментальные сущности, это был твой выбор, – сказала Руби. – Знаешь, иногда они напоминают кружащих вокруг нее летучих мышей, – добавила она, обращаясь к Агнес.

– Не могла бы ты пояснить мне это на примере? -

попросила я Агнес умоляющим тоном.

Агнес рассмеялась.

– Ха, это проще простого. У тебя был сильнейший страх смерти, не так ли?

– Да, думаю, так оно и было.

– Так вот, он очень похож на огромное существо, которое ты несла на себе. Сейчас дело обстоит гораздо лучше, но существо это по-прежнему за тобой следит. У него громадная черная пасть, и ему нужна пища. А питаться оно может только тобой. Это как раз одна из тех сущностей, что способны совершенно поглотить тебя.

– Но ведь никто не хочет умирать, – сказала я, оправдываясь.

– Всякий раз, когда ты думаешь «я боюсь умереть», – вмешалась Руби, – ты угощаешь это безобразное, истекающее слюной существо прекрасным оленьим бифштексом. – Она рассмеялась ведьминским смехом. – Да, ты подносишь им со своего стола большого лангуста и позволяешь запить своей любимой минеральной водой.

Руби подшучивала над моим давнишним рассказом о том, как я обедала в лос-анджелесском ресторане.

– Все верно, – продолжала Агнес. – Никто не хочет умирать, и никто не заставляет тебя бояться смерти.

На мгновение я уставилась на них обеих, после чего перевела взгляд на свои руки. Я начинала злиться, особенно на Руби. С другой стороны, я понимала, что они правы.

– Когда у тебя возникает негативная мысль, она крадет некоторое количество твоей жизненной энергии. Не задумывалась ли ты, почему ты становишься усталой и подавленной, когда думаешь о некоторых вещах?

– Нет, никогда.

– Это потому, что ты создала себе паразита, своего рода омелу, источником жизненных сил для которого являешься ты сама. Он даже способен в конце концов убить тебя.

На мгновение мы встретились глазами с Агнес, но я тут же отвела взгляд.

– Ладно, я поняла. Но что мне делать, чтобы от него избавиться?

– Нужно сбросить с себя это существо, осознав свой страх смерти. Именно это ты сделала, будучи на дереве. Сделай смерть из врага союзником, и тогда мыслеформа твоего страха уйдет прочь и сгинет.

– Это звучит наподобие того, что лучший выход – это вход.

– Лннн, это очень просто. Прими ответственность за свои мысли и за те существа, которых они порождают, вот и все.

Каким-то образом я чувствовала, что Агнес и Руби впихивают в меня свои идеи, не дожидаясь, пока я восприму их обычным образом. Во мне стала нарастать защитная реакция, я начала сердиться. Не так уж часто случалось мне чувствовать себя ученицей, но это был как раз тот случай. Я вспомнила Сойлу Гитерес, женщину-шамана, с которой я встретилась на Юкатане. Она рассказывала мне о моих наклонностях. Агнес и Руби все еще посмеивались.

– Подождите, – сказала я. – Сойла как-то рассказы вала мне о страхах, являющихся чем-то вроде подпорки.

Агнес улыбнулась и похлопала меня по колену.

– Так оно и есть.

– Так что, – буркнула Руби, – ты собираешься когда-нибудь рассказать нам об этой Сойле и своей поездке на Юкатан или так и будешь меня игнорировать послевсего, что я для тебя сделала?

– Снами там было столько всего… Я попробую собраться с мыслями и расскажу обо всем завтра вечером.

Руби надула щеки.

– Это обещание?

– Да, я обещаю.

Мы с Агнес рассмеялись.

– Давай, Линн, вернемся к дереву. Расскажи, что прои зошло на второй ветке.

– Я начала засыпать. Мои глаза закрывались сами собой.

Не странно ли?

– Нет. Тебя настиг душевный сон. Это было отражение всех тех случаев, когда ты дремала вместо того, чтобы пребы вать в ясном сознании. Он почти одолел тебя.

– Он и одолел бы, если бы не помощница Женщины, маленькая бабочка.

– Стало быть, она помогла тебе. Это хороший знак.

– Почему?

– Потому что теперь эта бабочка будет для тебя путеводной нитью в жизни.

– Вот интересно! Когда я взбиралась на дерево, мне казалось, что я вишу на невидимой нити.

Агнес и Руби переглянулись и удовлетворенно кивнули.

– Эта нить заключена в твоей воле. Бабочка просто помогла тебееепочувствовать. Тебе ещепред стоит научиться в минуты опасности протягивать ее и безопасно следовать за ней до конца. А теперь продолжай.

– Когда я уснула, то чуть не упала.

– Ну вот. Видишь, как страх смерти спас тебя? На этот раз страх был твоим союзником.

– Я преодолела несколько больших веток, покрытых бабочками, крылья которых были зеркально отполированными и отражали множество ужасных сторон Безумной Женщины.

– Какой еще Безумной Женщины? – Руби топнула ногой. – Ты опять за свое! Не будь я пьяна, ты обращала бы на меня больше внимания.

– Тише, Руби. Завтра вечером мы послушаем рассказ Линн о ее поездке на Юкатан. А сейчас или слушай, или не мешай. Хм. Вы всегда так и норовите вывести меня из себя. Агнес нахмурилась.

– Продолжай, Линн, не обращай внимания на Руби.

– Я выдержала паузу, но Руби больше ничего не сказала. Она просто посмотрела вверх, да так и осталась сидеть, будто бы сдерживая слезы. Я решила, что столкнулась лицом к лицу с собственным безобразием, – сказала я.

– И…?

– Агнес, то, чему я научилась на Юкатане у Сойлы, сослужило мне хорошую службу. Я впервые осознала ценность своей разрушительной стороны.

– Прекрасно, – одобрительно сказала Агнес, наградив меня коротким рукопожатием так, как это сделала бы школьная подруга.

– В этих гладких крыльях отражались встающие на дыбы лошади, точнее, жеребцы.

Руби, все еще глядя в потолок, спросила:

– Какого цвета?

– Белые.

Она подалась вперед, всматриваясь в меня снизу вверх.

– Хмм… – Она сжала губы, наморщив их так, что их поверхность стала напоминать тонкую корочку пирога. -

Ага, белые.

– Что скажешь, Руби? – спросила Агнес.

– Это вполне могло быть, – ответила она.

– Да, – согласилась Агнес. – Я тоже так думаю.

Я нетерпеливо посмотрела на Агнес и Руби по очереди.

– Что? Что?

– Магия сновидящего, - сказала Агнес.

– Потом, потом, – сказала Руби, взмахнув руками. – Не лучше ли пока оставить это? Обдумаем все хорошенько поймем, что к чему…

Я вспыхнула.

– Да ладно, – сказала я, – мне это совсем не интересно Я уже говорила перед тем, как Руби меня перебила: следую щая, и последняя ветка дерева была огненной. Бабочка пролетела прямо сквозь огонь, и я, несмотря на страх, последовала за ней. Огонь стоял громадной стеной и метался во все стороны. Все было в огне.

Я широко размахивала руками, показывая Агнес размеры огненной ветки. Она молчала, только кивала головой.

– Это снова был мой страх смерти, да?

– Да, доченька. Этот страх может однажды одолеть тебя. Пока ты не сделаешь смерть своим союзником, ты будешь ошибаться и делать множество глупостей. Он может парализовать твое существование и сделать тебя беспомощной.

Руби всплеснула своими огрубевшими руками.

– Не было ли там прелестного гнездышка на верхушке?

– Да, оно было удивительным и таинственным. Руби поднялась.

– Ну-ну, голубушка. Только и того, что удивительным? – Она экстравагантно повела плечами назад и двинулась вокруг стула, заламывая руки. – Только и того, только и того.

Глядя на ее ужимки, я не могла удержаться от смеха.

Руби приблизилась к лежавшей на кровати Джули и что-то шепнула ей на ухо. Джули встрепенулась во сне и вдруг села, резко выпрямившись. Протерев глаза, она спросила:

– Я что-то пропустила?

– Очень мало, – ответила Руби.

– Давайте попьем чаю, – предложила Агнес. Она по дошла к чайнику и покрошила в кипящую воду какие-то травы. После того как они несколько минут настоялись, она разлила отвар по четырем чашкам, процедив его через тря почку. Потягивая чай, я вспомнила, как трудно мне было спускаться с дерева.

– Агнес, когда я спускалась вниз и достигла предпоследней ветки, я вновь стала сонной и ужасно отяжелела. Маленькая бабочка стала вести себя очень беспокойно. Передо мной возник прекрасный молодой человек с внешностью полубога Он кивком поманил меня. О, он был так прекрасен! Я никогда не забуду его лица.

Я с готовностью погружалась в фантастические грезы, вспоминая о нем. Незаметно для себя я влюбилась.

– Что? – нетерпеливо переспросила Джули. – Ты встретила на дереве молодого человека? И, говоришь, он был очень красив?

– Шла бы ты обратно спать, Джули, – сказала Агнес. Джули, сконфузившись, глубоко вздохнула.

– Я помню, что нижняя ветка была почти перегрызена сотнями бабочек. Я поняла, что, если я останусь с этим мо лодым человеком, у меня не останется шансов на спасение. Преодолев колебания, я все же спустилась прежде, чем ветка обломилась.

Я взглянула на Агнес, пытаясь выразить в своем взгляде обуревавшие меня чувства.

– Я любила его. Почему мне нельзя было снимостаться?

– Это была бы быстрая и безболезненная смерть, если ты это имеешь в виду, – вздохнула она.

– Как по мне, звучит заманчиво, – сказала Джули. – Он до сих пор там?

Руби хмыкнула.

– У него была такая прекрасная улыбка, – сказала я. – Он до сих пор у меня перед глазами.

Я опустилась обратно на стул и обмякла. Мной овладевало уныние.

Агнес указала на меня большим пальцем.

– Взгляните на нее, – сказала она, тряхнув головой. – Когда женщина влюбляется, ей хочется отдать свою силу. Выбор за тобой. Иди с ним, или возьми свою силу. Как ты думаешь, чего он от тебя хотел?

– Он хотел, чтобы я пошла с ним.

– А вот и нет! – фыркнула Руби.

– Конечно, нет, – сказала Агнес. – Все мы, Линн, пришли на эту землю, чтобы исцелить свою женскую сторону. Мужчины, женщины, – все. Женщины пришли на этот шарик, зная великую истину. Но ты, как и большинство женщин, не в состоянии определить, что именно ты знала. Некоторые женщины становятся безразличны к этому знанию. Ты же захотела его понять. Именно это привело тебя сюда. Ты нашла меня, чтобы я тебе в этом помогла. Мужчины, приходя в этот круговорот, не знают. Если им повезет, они понимают, что им нужно найти женщину, которая бы их научила. Мужчины не знают, как жить. Женщины должны их этому научить. Но прежде женщины должны собрать свою силу и излечиться сами. Они подражают мужчинам, как пересмешник подражает вороне. Как только они начинают так поступать – это конец. Тогда все идет прахом. От этого теряют и мужчины, и женщины – и те, и другие в результате становятся слабыми. Если бы ты выбрала этого распрекрасного молодого человека, а не свою силу, он уничтожил бы тебя. Он возненавидел бы тебя за то, что ты не стала для него Женщиной Белого Бизона, у которой он мог бы учиться. Будь ты богиней, ты вполне могла бы поладить со своим богом, но только в этом случае.

– Хо! – воскликнула Руби, хлопнув нас с Агнес по спине. – Джули даже не видела этого драгоценного ублюдка, а уже готова следовать за ним до последнего вздоха!

Я испытала такое облегчение, получив возможность рассказать о своем путешествии, что заснула сразу же, как только вымыла свою чашку.