Транс

Она была одета в национальный костюм валахских цыган. На голове ее красовалось нечто похожее на кисейный тюрбан с вплетенными в него медалями и лентами. Туловище девушки закрывала белая сорочка с просторными рукавами, а ноги – множество разноцветных нижних юбок. Лицо ее выглядело мертвенно бледным, глаза были закрыты, и весь облик напоминал каменного сфинкса, что говорило об особенном способе ясновидящей впадать в сомнамбулический транс. Если бы при каждом ее дыхании грудь, разукрашенная монисто и ожерельями, еле-еле не шевелилась, то стороннему наблюдателю вполне могло показаться, что девушка мертва, настолько безжизненным и бледным было ее лицо. Француз сообщил мне, что погрузил ее в сон еще тогда, когда мы подъезжали к дому, и теперь она пребывает в том же состоянии, в котором он оставил ее предыдущей ночью. И еще он пояснил, что теперь начинает заниматься объектом, как он называл Фросю. Затем, больше не обращая на нас внимания, он потряс девушку за руку, а потом, сделав несколько быстрых движений, вытянул ее руку и крепко сжал ее. Рука осталась в том же положении, неподвижная, словно каменная. Потом он начал один за другим складывать ее пальцы, кроме одного – среднего – который он направил прямо на вечернюю звезду, [3] мерцающую в темно-синем небе. Затем повернулся и начал раскачиваться то вправо, то влево, время от времени посылая флюиды, сперва в одно место, затем – в другое. В эти мгновения он напоминал художника, невидимыми, но мощными движениями двигающего кистью и наносящего на картину последние штрихи.

Когда француз приготовился уже к своим обычным гипнотическим пассам, молча наблюдавшая за ним старая дама, которая некоторое время сжимала пальцами подбородок, вдруг протянула тонкие как у скелета руки к его руке и крепко вцепилась в нее.

– Подождите, – сдавленно прошептала она. – Подождите, пока звезда не установится и не закончится девятый час. Вокруг кружат вурдалаки; они могут воспрепятствовать воздействию.

– Что она говорит? – спросил гипнотизер, несколько раздраженный этим вмешательством.

Я объяснила ему, что старая дама опасается пагубного воздействия вурдалаков. [4]

– Вурдалаки! Что такое вурдалаки? – вскричал француз. – Давайте довольствоваться христианскими духами, если они удостоят нас своим посещением этой ночью. И не станем зря тратить время на вурдалаков!

Я взглянула на госпожу П***. Ее лицо побелело, как мел, и глубокая морщина прорезала лоб над горящими черными глазами.

– Скажите, чтобы он не шутил в этот ночной час! – пронзительно закричала она. – Ему неведома эта страна. Даже святая церковь не сумеет защитить нас, если восстанут вурдалаки. Что это? – вдруг спросила она, поддевая ногою пучок травы, который гипнотизер-ботаник положил рядом с собою на землю. Она склонилась над травами и с тревогою на лице изучила содержимое пучка, после чего с силою столкнула его в воду.

– Мне нельзя оставаться здесь, – решительно прибавила она. – Это растения Святого Иоанна, и они могут привлечь внимание бродячих вурдалаков.

Тем временем наступила ночь, и луна озарила местность бледным призрачным светом. Ночи в Банате почти такие же восхитительные, как на Востоке, и французу пришлось продолжать свои сеансы на открытом воздухе, поскольку приходской священник запретил совершать эти действия в башне, которую использовали как приход, из страха появления еретических демонов гипнотизера в освященных окрестностях замка. Священник заметил, что он не сумеет их изгнать из-за их иноземного происхождения.