Лекция вторая

Искание учителя

У суфиев, мистиков ислама, есть прекрасное изречение, имеющее отношение к тому исканию Учителя, которое составляет тему нашей сегодняшней беседы. Суфийский мистик говорит: “Пути к Богу столь же многочисленны, как дыхания сынов человеческих”. Это совершенно верно. Многообразны характеры людей, многочисленны их различные нужды, и стремления человеческих сердец так же разнообразны, как и удовлетворения, которых они добиваются. Если рассматривать эти многочисленные пути, эти многоразличные искания истинной жизни, жизни духа, искания Учителя, олицетворяющего собою эту жизнь, мы увидим, что эти бесчисленные пути на деле распадаются на три большие отдела и мы находим ищущих то в одном, то в другом из них, в связи с тем, насколько они сами сознают факт своего искания.

Одни из ищущих движимы сильной жаждой знания, стремлением понять, интеллектуальной невозможностью быть счастливыми, пока мир остается непонятной загадкой, пока проблемы жизни остаются неразрешенными и, по-видимому, не разрешимыми. Другие приближаются к исканию путем глубокой любви к какому-нибудь лицу, воплощающему в себе идеал, путем верности и преданности какому-нибудь духовному вождю, в котором данный человек видит олицетворение всего того, что он более всего хотел бы воплотить в жизни. У представителей третьего типа искание пробуждается путем осознания невыносимого горя мира, страшного страдания, гнетущего стольких из нас, путем твердой решимости изменить все то, что поддается изменению и отказа поверить, что какие-либо страдания не могут быть устранены вдумчивой и деятельной человеческой любовью. Те, кого побуждает к исканию сознание мировых страданий, составляют несколько мятежный элемент в большой группе людей, ищущих высшего смысла жизни.

Этот путь, пожалуй, наиболее близок мне, потому что на этом пути я искала сама и именно на нем я нашла. А личный опыт и путь, который прошел сам, остаются всегда наиболее реальным и близким для данного лица и его всегда легче всего объяснить другим.

В прежние годы я часто бывала в трущобах этого огромного города в тот час, когда закрывались питейные дома, выбрасывая на улицу потоки пьяного, несчастного люда, когда мужчины буйствовали, дрались и бранились, а женщины, перепившиеся и жалкие прижимали к груди младенцев, уже отравленных алкоголем.

Я сходила в тот ад, где выжимается жизнь из рабочих, где несчастные мужчины и еще более несчастные женщины силятся заработать право медленно умирать с голоду — ибо нельзя же называть их существование жизнью. Я слышала из уст мужчин слова, являющиеся печальным объяснением того, почему заработок женщин ниже заработка мужчин; в ответ на возражение: “Мы не можем жить на такое жалование”, им указывали на последнее средство, которого никто не может лишить женщину, — на возможность продать себя ради куска хлеба. Я в дождь и грязь ходила на собрания омнибусных и трамвайных кондукторов, происходившие в полночь в единственный час, когда они имели возможность собираться, чтобы поговорить о том, как им увеличить свое скудное жалование. В это пробудило столь острое сознание людского страдания, столь страстное желание найти способ уврачевания его и, наконец, такое отчаяние в успешности человеческих усилий сделать этих несчастных, искалеченных своим жалким существованием людей способными к более нормальной общественной жизни, что во мне возникло напряженное искание какого-нибудь пути к спасению.

Итак, человек может пойти по тому или другому пути, и верно было сказано в одном восточном писании: “По какому бы пути человек ни приблизился ко Мне, на том пути приветствую Я его, потому что все пути Мои”.

Современные поэты, в особенности поэты последней четверти девятнадцатого столетия, отражают в своих произведениях разнообразные настроения людей, старающихся каким-нибудь образом облегчить людское горе. Мы видим бодрый и мужественный оптимизм Роберта Броунинга, певшего, что ”Бог на небе, и потому все прекрасно на земле”, забывая, что нужно найти Бога не столько на небе, сколько найти его в аду человеческих страданий, найти его в себе, видеть Бога везде и во всем.

Еврейский псалмопевец берет более верную ноту, говоря: “Взойду ли на небо — Ты там; сойду ли в преисподнюю — и там Ты”. Но перекладывание всей ответственности на Бога может породить нерадение и в таком случае повести ко злу. С другой стороны, не следует забывать, что есть тысячи хороших, преданных и искренних людей, например, в Армии Спасения и во многих других человеколюбивых организациях, которые черпают свое вдохновение в этом миросозерцании. Нельзя иногда не изумляться величию веры, изливающейся, по-видимому, вопреки всякой логике из непобедимых глубин духа в человеческое сердце, способное верить и трудиться, невзирая на все препятствия, способное верить в существование Бога любви, тогда как мир несет в себе столь многообразные свидетельства, как бы опровергающие эту веру.

Затем есть еще класс людей, не разделяющий взгляда, именуемого мною бодрым и мужественным оптимизмом; они усвоили себе более мягкое воззрение, выраженное Теннисоном в его знаменитом “In Memoriam”, воззрение, которое питает надежду вопреки всему и примиряется с неведением, как с неизбежной участью человека.

Но не все могут довольствоваться подобным упованием; не все могут успокоиться, сказав себе: “Мы не можем знать”, и в тех более бурных натурах, к которым принадлежала я, страдания мирские вызывали страстный и горький протест.

Некоторые натуры, потеряв надежду на помощь извне, сами начинают изыскивать средства для улучшения положения и говорят с отчаянием, хотя может быть и не совсем безнадежно: “Нет иного Бога, о, Сын, если сам ты не Бог”. Такие натуры чувствуют красоту слова Уильяма Клифорда: “Неужели сказано: “Будем есть и пить, потому что завтра мы умрем”? Нет, лучше возьмемся за руки и будем работать, потому что сегодня мы все будем жить”. Такое настроение вдохновляет на искание, подвигает и на усилие. Умственные мускулы напрягаются для борьбы для конечной победы.

Те, кто, идя по тому или другому из этих путей, достиг точки, когда чувствуешь, что нужно или узнать, или погибнуть, что необходимо обрести совершенный идеал или утратить всякую охоту жить, что нужно найти радикальное лекарство, а не только паллиатив для людского страдания, эти люди дожили до того момента, когда на их пути станет неминуемо то, что побудит их сознательно искать Учителя, хотя бы это было нечто совсем незначительное, но оно тем не менее укажет им, как приняться за поиски. Иногда это может быть книга, взятая на столе у приятеля в ожидании его возвращения, такая книга, как “Оккультный мир” Синнетта или какое-либо иное из теософических сочинений, столь широко распространенных в настоящее время. Взяв ее, они начинают ее рассеянно перелистывать и, напав на какое-нибудь место, которое остановит из внимание, они читают дальше, а затем принимаются серьезно изучать; иногда это лекция, на которую человек зашел случайно, чтобы скоротать свободный час, иногда картина, подобная произведениям великого художника Уаттса; иногда, если не приходится ни наткнуться на такую книгу, ни прослушать лекцию, ни побеседовать с друзьями об этих великих вопросах, мгновение это может прийти, как оно пришло ко мне самой, не через книгу, или картину, или лекцию, а через голос, который прозвучал во мне и вместе с тем вне меня, который так очевидно был не моим, что я невольно ответила громко, словно я говорила с другим человеком. Я сидела в одной комнате в Сити среди странной тишины, наступающей в этой части города, когда человеческая волна уже отхлынула и когда получается то полное одиночество, которое можно испытать только в многолюдном Сити в тихие вечерние часы. И в том голосе звучало нечто, показавшееся мне строгим, настойчивым, твердым, требовательным: “Готова ли ты всем пожертвовать для того, чтобы познать истину?” И я просто и без замедления ответила: “Несомненно, я этого только жажду”. Но голос продолжал настойчиво: “Нет ли чего-нибудь, что ты удерживаешь? Всем ли ты пожертвуешь?” — и опять я ответила: “Нет ничего, чем бы я не пожертвовала. Лишь бы мне только знать”. Туту голос изменился, стал музыкальным, проникнутым кротким и ласковым состраданием: “Скоро, очень скоро появится свет”. Затем снова наступила тишина, и я с недоумением спрашивала себя, что случилось. Через две недели после этого странного происшествия мистер Стэд, тогдашний издатель “Pall Mall Gazette”, дал мне для рецензии “Тайную доктрину” Е.П. Блаватской, так как она была не по силам молодым людям, занимающимся у него в редакции. Я взяла оба больших тома домой, принялась их читать и читала, читала до тех пор, пока действительно свет не засиял и я не узнала того, что тщетно искала в течение многих-многих лет. Это было двадцать три года тому назад, и с того часа до нынешнего дня свет беспрерывно изливался сперва на путь искания, а затем на путь обретения: ибо одинаково незыблем в двадцатом столетии, как был незыблем и в первом столетии и за тысячи лет, обет, данный Учителем: “Просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите, и отворят вам”.

Итак, ко многим приходит знание тем или иным путем, знание великих фактов, о которых я говорила в прошлый раз, фактов перевоплощения и кармы, которые объясняют условия сегодняшнего дня, а в применении к завтрашнему дню могут излечить социальное зло. Оно указывает на время и способы, которыми могут быть осуществлены реформы, и дают не только разгадку настоящего, но способствуют и созиданию более светлого будущего; ибо они применимы к задачам восприятия самых несчастных и самых развращенных людей, к криминологии, к государственным проблемам, и включают как методы реформ, так и цели, к которым следует стремиться. Ищущий знакомится, прежде всего, с теорией, и излагающей истины, на которых зиждется мир, а затем путем познания закона узнает возможность и средства, как улучшить человеческую жизнь.

В придачу к названным двум основным истинам две другие, упомянутые мною, — факт существования Пути и факт существования людей, прошедших его ранее нас, — отвечают сердцу и уму ищущего, вызывают стремление не только знать, но и служить орудием для выполнения Божественного Плана в человеческой эволюции. Они указывают искреннему искателю, как ему идти по Пути, как ему найти Учителя, и тогда воистину появляется свет во тьме, и человек видит ступени, восходящие перед ним, и сознает цель, хотя бы эта цель и находилась еще вне поля его зрения. Когда прозвучало слово, как сказано в одном древнем индусском писании: “проснись, встань, ищи великих Учителей и внимай им”, тогда из уст ищущего раздается радостный ответ: “Я проснулся, я встал; я ищу Учителей и не прекращу поиски, пока их не найду”. Тогда в знании, раскрывающемся перед ним, выявляется весь Путь искания: как человек должен искать, что он должен делать, какие условия он должен добровольно принять при искании и как непреложен закон, по которому он будет вознагражден обретением искомого. Он узнает, что есть наука, именуемая слиянием, наука Йоге, как называют ее на Востоке; словно “Йога” обозначает соединение, а наука соединения ведет к великой истине Слияния; тогда он увидит перед собой начало Пути и узнает, какие нужды качества для того, чтобы вступить на него.

Что же это за Йога? Это не более не менее как применение законов эволюции человеческого разума к отдельному индивидууму; это способ, которым человеческий разум развивается, ясный, определенный и подчиненный закону; это указание, как применять эти законы в индивидуальных случаях, с тем чтобы ускорить эволюцию ума и дать человеку возможность определить свою расу с целью помочь и ей в ускорении ее эволюции. Итак, Йога есть применение этих законов в соединении с определенной дисциплиной жизни. Эта дисциплина жизни необходима для людей, желающих применить законы ускоренной эволюции к самим себе, так как обычные законы природы, которыми мы окружены, ведут нас по пути обыкновенной эволюции; если же мы увеличиваем усилие и напряжение, мы должны одновременно сделать что-нибудь, чтобы укрепить все части нашего организма, подвергающиеся напряжению при той более ускоренной эволюции, которой мы решили следовать. Эти соображения и вызывают необходимость в дисциплине жизни. Она не произвольна и не является попыткой, как думают некоторые, со стороны Учителей воздвигнуть препятствия на Пути, ведущим к ним, которые ею не смогли или не пожелали бы одолеть. Это необходимое ограждение будущего ученика от опасностей ускоренного движения вперед, вызывающего большое напряжение тела и ума, которое требуется ускоренной эволюцией. И пока вы не поймете, насколько это разумно, пока вы не осознаете, что Учитель требует, чтобы вы сделали в короткое время то, на что ваша раса употребит сотни тысяч лет и что уже по этому одному, оставляя в стороне всякие другие соображения, вы должны подготовить свое неподготовленное тело и свой неокрепший ум к огромной задаче, которую вы предпринимаете, пока вы не поймете этого, лучше вам не идти дальше чисто теоретического знания основных истин — факта существования Пути и Учителей. Когда ученик от терапии переходит к практике, когда из изучения по руководствам он приступает к опытам в лаборатории и начинает сам обращаться с химическими веществами, составлять смеси, производить даже новые изыскания, тогда, как вам известно, он нуждается в руководителе, в помощнике, иначе, не зная условий, он может повредить себе, искалечить себя, убить себя, потому что он идет навстречу опасностям, с которыми не сталкивается громадное большинство людей.

Наука Йоги имеет свою практику и свои опыты, а, следовательно, и свои опасности. Если вы допускаете возможность существования такой науки, если путем изучения вы убедитесь в том, что такая наука имеется, то было бы ребячеством протестовать против ограничений, которые одинаково налагаются при изучении каждой науки, пока изучающие не усвоят ее; тогда только они могут идти далее по своему усмотрению, так как знание дает им право на независимость.

Эта дисциплина жизни, я должна сознаться, отпугивает довольно значительное число людей, которые иначе не прочь были бы начать искание, ведущее за собой вступление на Путь. Люди иногда больше боятся стеснений и своей обычной ежедневной жизни, чем менее осязаемых и, следовательно, менее осуществимых вещей. Возьмем, например, один обычай, особенно распространенный на Западе, но, к сожалению, проникающий ныне и на Восток, привычку пить алкоголь в разных видах. Допускаю, что для значительного большинства людей, ведущих обыкновенную жизнь и не склонных впадать в крайности, которые мы видим в менее культурных и менее интеллектуальных слоях, употребление небольшого количества вина или спирта принесет лишь незначительный вред. Допускаю, что они могут делать это всю жизнь без особенного ущерба для себя. Люди, воздерживающиеся от алкоголя, но не имеющие намерения следовать Йоге, делают это, вероятно, потому, что видят, к каким излишествам это ведет, и знают, что пример действительнее всяких наставлений. Этот вред они устраняют из своей жизни, но в то же время они вредят себе антигигиеническими привычками, и наличность одной лишней нездоровой привычки не составляет для них вопроса жизни или смерти. Хотя она может несколько сократить жизнь; она, пожалуй, раскроет маленькую дверцу, через которую со временем проникает болезнь.

Но дело обстоит совершенно иначе, когда человек приступает к практическому осуществлению Пути, ведущего к Учителю; одним из условий этого Пути является так называемая медитация — сосредоточенное, точное, напряженное мышление по особой линии — которая должна стимулировать и укреплять органы, находящиеся ныне в зачаточном состоянии и которые разовьются в обыкновенных людях при нормальном течении эволюции лишь через значительное время; хотя я допускаю, что многие из нас уже начинают развивать их теперь. Эти органы находятся в физическом мозге; они как недавно отметили врачи, особенно чувствительны к парам алкоголя; они отравляются ими и вследствие этого становятся неспособными к деятельности. Если начать искусственно ускорять их эволюцию от зачаточного или полузачаточного состояния до того момента, когда они становятся посредствующим звеном между физическим и астральным мирам, путем которого передаются такие вибрации, на какие остальные части мозга обыкновенно не реагируют, в таком случае органы эти становятся в буквальном смысле слова мостами для сообщений; если таким образом усиливать прилив крови к ним, стимулируя деятельность сосудов, питающих их, тем самым увеличивается и опасность воспаления, и безумно подвергать их этой опасности, если эти сосуды уже страдают от алкогольного отравления; не нанося большого вреда, когда органы эти остаются в покое, действие алкоголя становится для них источником серьезной опасности, как только они подвергаются искусственной тренировке; дисциплина, необходимая при практическом изучении Йоги, требует полного отказа от всяких напитков, содержащих в себе алкоголь.

Другим требованием, еще более неприятным и стеснительным для тех, кто находится в частом общении с людьми, является отказ от всякого вида мясного питания. Оно не отравляет, как алкоголь, но способствует огрубению тела, а целью, изучающего Йогу, является обладание телом очень сильным и очень выносливым, но вместе с тем и очень чутким и отзывчивым на вибрации, исходящие из более тонких миров. Здесь вы имеете дело с вашей нервной системой и с вашим мозгом; вам надо их сформировать и формирование их зависит от той пищи, которую вы принимаете. Оставляя в стороне всякий вопрос о сострадании (хотя и он не должен бы быть в пренебрежении у тех, кто ищет учителей Сострадания) и, принимая во внимание лишь физические результаты, вы увидите, что если вы не подготовите ваши нервы и ваш мозг, то вибрации более тонкой материи, действуя на них — а вы сами же вызываете эти вибрации, — могут расстроить мозг, и нервы и подвергнуть вас нервным заболеваниям и разным формам истерии.

Я обязана сделать это предостережение.

Если вы хотите охватить все его значение, обратитесь к произведениям мистиков и святых, учения и религия которых не налагала на них строгой дисциплины жизни. Вы найдете немало неуравновешенных мыслей и суждений, немало истерических эмоций, смешанных с чудесным проникновением в мир, именуемый невидимым, и с удивительной отзывчивостью на силы, исходящие от существ высших миров. Это явление так бесспорно, что некоторые психологи считали его доказательством того, что всякое высшее провидение есть в действительности известного рода истерия и что все великие святые, пророки и Учителя более или менее теряют равновесие, как только они водят в соприкосновение с невидимыми мирами. Мы знаем, как далеко зашли в этом отношении Ламброзо и многие ученые его школы. Если вы хотите искать, не подвергая себя опасности и, сохраняя равновесие, здоровье и силы, то вы должны уплатить дань, которую все платили в прежние времена и платят и ныне; если человек подвергает влиянию более сильных вибраций свое тело, и в особенности мозг и нервную систему, он должен вести жизнь, отличную от жизни мирян, и должен подготовить инструмент, на котором со временем будут разыгрываться мелодии его духа.

Итак, можно рассматривать практику Йоги как применение законов ума к ускоренной индивидуальной эволюции и как дисциплину жизни, причем последняя приложима лишь к тем, которые осуществляют Йогу в жизни, а не только изучают ее теоретически.

Затем ищущий узнает, что требуются некоторые качества для того, чтобы пройти первую часть Пути, именуемую римско-католической церковью Путем Очищения, а индусами и буддистами — испытательным или подготовительным путем. Эти качества изложены совершенно ясно и определенно, так что всякий человек может приступить к осуществлению их, а упражнение в них — за небольшим ограничением, которого я коснулась ниже, — вовсе не влечет за собой ту дисциплину жизни, о которой я говорила, потому что оно не ведет (за одним исключением к определенной практике медитации). Этих качеств четыре.

Во-первых, умение отличать реальное от нереального. Я более подробно изложу этот вопрос в следующей лекции; сегодня же я лишь вкратце коснусь его, с тем чтобы начертать общий план подготовления к Пути. Надо научиться отличать во всем окружающем и во всех людях пребывающий элемент от приходящего, внешность от содержимого, вечное от преходящего. Это первое качество, и оно неминуемо ведет за собой второе: научившись отличать преходящее от пребывающего, вы становитесь более или менее равнодушными к вещам вечно изменчивым, вместе с тем прочно утверждаясь в том, что вы признаете пребывающим. Второе качество есть бесстрастие или отсутствие стремления к преходящему и изменчивому и сосредоточение желаний на вечном, на том, что пребывает.

Третье качество состоит из шести жемчужин, из умственных свойств, которые мы должны приобрести. Во-первых, контроль ума, умение сосредотачиваться на одной вещи, так сказать, впитывать в себя все содержание ее, а также пользоваться умом как орудием для созидания характера; ум — запомните это — является единственным орудием, которым вы можете пересоздать себя. Подобно молоту и резцу в руках скульптора, контроль ума, движимый волей, является молотом и резцом в руках человека, желающего высечь из неотесанного мрамора своей природы совершенный образ божественности, который он ищет в этом мраморе.

Затем контроль поступков, вытекающий из контроля ума, и великая добродетель терпимости. Ханжа, человек узкий и ограниченный не может вступить на Путь. Терпимость, широкая, всеобъемлющая составляет одно из необходимых качеств на Пути; при этом она имеет гораздо большее значение, чем обыкновенно принято думать. Это не то настроение, которое говорит: “О, да, вы совершенно не правы, но Бог с вами, идите своим путем”. Такое отношение не есть истинная терпимость, а скорее равнодушие к судьбе ближнего. Истинная терпимость вытекает из признания Духа в сердце каждого человека, того Духа, который знает свой путь и следует ему, терпимость есть прозрение Духа, который знает, прозрение воли Духа, который избирает; терпимость никогда не стремится принуждать или заграждать дорогу; она предлагает все, что у нее есть ценного, но никогда не навязывает это ценное человеку, не жалеющему его принять; она разъясняет истину, но не чувствует ни досады, ни гнева, ни раздражения, если то, что она считает истиной, не является таковой для другого, она помнит, что истина не есть истина для другого, пока она не уразумеет и не прочувствует ее сам, ибо внутренняя природа наша настолько правдива, что когда она видит истину, она и принимает ее. Неубедительность доводов, а Дух в человеке узнает раскрывшуюся истину, и, пока повязка еще лежит на глазах и мы слепы, истина является для нас ложью, потому что наша природа еще не признала ее за истину. Вот что значит настоящая терпимость: иметь свои убеждения, охотно делиться ими, но никогда не навязывать их и ни на кого не нападать. Четвертая жемчужина есть терпение, та мощная сила, которая не поддается, которая способна все вынести в поисках истины и не отступает перед трудностями и опасностями, не испытывает разочарования, не допускает отчаяния, которая уверена в том, что истину можно найти, и твердо решила добиться ее. Каждое препятствие только усиливает ее, каждая борьба укрепляет ее мускулы, каждое поражение заставляет ее воспрянуть, с тем чтобы бороться за победу. Человеку, желающему идти по высшему Пути, необходимо такое терпение. Затем вер в Бога внутри нас, вера в Бога, проявляющегося в Учителе, вера крепкая, стойкая и непоколебимая, отметающая от себя всякие сомнения. Затем — уравновешенность. “Небесная песнь” говорит, что равновесие называется Йогой; отсутствие возбуждения, отсутствие страстей, превращение волнений и стремлений вволю, неуклонно направляющуюся к своей цели; способность оставаться ясным в то время, когда все кругом волнуются. Способность оставаться одиноким, когда все покинули и изменили вам. Это совершенное равновесие есть одна из шести жемчужин ума.

Четвертое качество необходимое на Пути, есть желание свободы, стремление освободиться, с тем чтобы служить миру.

Эти свойства могут быть и не вполне выработаны, пока вы не найдете Учителя; иначе найти его было бы невозможно. Все, что требуется, это — чтобы вы стремились приобрести эти свойства и старались ввести их в ваш характер. Созидать гораздо легче, когда определенно знаешь, чего хочешь, учиться гораздо легче, когда данные темы лежат перед вами. Приобретение этих свойств установлено Учителями для тех, кто желает найти Их и стать Их учениками. Как только мы узнаем, каковы эти свойства, мы можем начать работать над ними, можем начать развивать их, и достаточно лишь некоторого усовершенствования в них для того, чтобы искание перешло в уверенность.

Но вы можете спросить: “Как начать? Как работать над ним?” Конечно, не через то неопределенное желание стать лучше, которым ограничиваются люди, не знающие всей силы той неумирающей и непреодолимой потребности, которая заставляет искать Пути. Средством достигнуть необходимых качеств являются главным образом медитация и затем упражнение в этих качествах в ежедневной жизни. Других действительных средств нет, так как медитация есть сосредоточенная мысль, а сосредоточенная мысль есть, как я только что сказала, единственное орудие для пересоздания себя. При медитации вы на время удаляетесь от мира, сперва лишь ненадолго, так как она утомляет мозг; для начала достаточно пяти или десяти минут по утрам; при удачной медитации вы почувствуете себя утомленным и даже ранее истечения этого срока. На это время вы удаляетесь от внешнего мира, вы, так сказать, выключаете его, вы как бы возводите стену кругом себя, сквозь которую не могут проникнуть мысли, надежды и опасения внешнего мира. Вы входите в себя, в ваше святая святых и остаетесь в безмолвии, в тишине за этой стеной, прислушиваясь к голосу своего “Я” и ожидая пришествия истинного владыки в его царство. Когда вы возвели стену и выключили внешний мир, вы обращаете ваш вечно блуждающий и беспокойный ум внутрь себя и сосредотачиваете его на одной какой-нибудь мысли. Возьмем, например, первое из свойств во многих отношениях наиболее трудное: распознавание. Вы начинаете думать над тем, что оно означает, думать, скажем, о себе; вы сознаете, что многое в вас изменчиво, тело ваше меняется; эмоции меняются; мысли меняются. Они принадлежат к преходящему, а не к реальному, и в ваших мыслях вы их оставляете в стороне, иногда отдельно от тела, иногда вместе с ним; вы уничтожаете мысленно одно из внешних чувств, например, зрение, и стараетесь представить себе, каким был бы мир, не будь зрения или иного чувства; таким образом, мы заставляем себя сознать, что это чувство — не вы. Вы чувствуете эмоцию и выключаете ее, отказываетесь вибрировать в ответ на нее и видите, что эти изменчивые эмоции не вы сами. Затем те бродячие мысли, что меняются с каждым дыханием; вы и их отставляете и видите, что эта изменчивая фантасмагория мыслей — не вы сами. И таким образом вы выключаете шаг за шагом, одно за другим, пока вам, может быть, покажется, что ничего больше не осталось, так как вы постепенно убеждаетесь в том, что все меняется, а вы ищите реального и неименного. Но в той пустоте, которую вы кругом себя сделали, в той пустоте, откуда исчезло все нереальное, из которого ушло все изменчивое и в которой вы чувствуете себя разочарованным, — в этой пустоте поднимается высшее сознание, бессмертное, неизменное, вечное; воля, отражением которой в низшем мире служат ваши желания; мудрость, образом которой в низшем мире являются ваши изменчивые мысли; деятельность, отражением которой в низшем мире являются ваши изменчивые поступки. Вы чувствуете себя волей, мудростью, деятельностью, помимо всех изменчивых образов, подобно тому, как солнце на небе остается неизменным, отражаясь в тысячах волн в прудах, озерах, реках и океанах, так и вы отличите солнце духа внутри себя от преломленных отражений его в вашем низшем “я”. Путем медитации вы приобретете сознание, что вы вечны и что все изменчивые вещи являются искаженными отражениями вашего настоящего “Я”.

После этой тихой медитации, после этого великого осознания, вы идете во внешний мир искаженных отражений и начинаете жить в вечном даже и в то время, когда работаете во внешнем мире. Вы знаете, что имеете дело лишь с отражениями, но с отражениями, имеющими огромное значение для создания характера и для служения людям. Вы знаете, что за ними есть что-то высшее и что это высшее в вас самих, но вы добровольно идете в мир людей, с тем чтобы дать им то самое, что нашли в безмолвной горнице своего духа. Вы в жизнь проводите то, что вы узнали в этой горнице; вы ходите в свете, засиявшем перед вами там; вы любите любовью проистекающей из любви к реальному; и вы становитесь настоящим работником среди людей. В Писании сказано, что "Йога — искусство в деяниях", и это потому, что только человек, который знает высшее, может властвовать над низшим; только человек, не имеющий желаний, может видеть как лучше всего работать на помощь своим братьям; только человек, имеющий непоколебимую волю, может оставаться равнодушным к мимолетным желаниям, вспыхивающим в низшей природе.

От медитации к работе, от приобретения света к излучению его в мир, об изучения мудрости к распространению ее среди людей; от осознания настоящей деятельности к правильному руководству вашими поступками. И по мере того, как человек ищет, желая найти своего учителя, как он несет ему служение, на которое способен и работает со стремлением найти его, чтобы тем лучше ему служить, после долгого и настойчивого искания он видит, как в его сумерках восходит заря истинного света; и тогда он подходит к той грани, где Учитель находит его, и где он действительно вступит на первую ступень Пути испытания, к которому он все время готовился, пока длились его искания.

Итак, мы оставляем его стучащим в дверь, ищущим Учителя и знающим, что дверь вскоре откроется и на пороге ее появится Учитель.