Глава 4. Геннадий Романов

О Геннадии Романове я много слышал еще несколько лет назад от Петра Мамкина. Петр и познакомил нас. Беседа, которую я привожу ниже, состоялась в Центре детской реабилитации, где и работает Геннадий…

Май 2000

Геннадий: Сам я родился и вырос на Алтае, а Питер оказался мне близок потому, что тут можно было получить Знания. Знания во всей глубине и серьезности. Это не просто, когда можно манипулировать необычной терминологией или какими-то понятиями, которые большинству людей ничего не объясняли, но вводили в заблуждение, что они слушают какого-то гуру. А Знания здесь можно было получить такие, что их можно было использовать для получения реального результата. В какой-то момент, поработав какое-то время со взрослыми, я сказал себе раз и навсегда, что посвящу себя работе только с детьми, потому что в России дети самый униженный и ущемленный класс общества. Почему — потому что они лишены нормального детства, их социальная среда такова, что ее даже ни с чем невозможно сравнить. Поэтому мы и пытаемся создать для больных детей, с которыми работаем, просто что-то невообразимое, создать для них то, чего у них никогда не было. Что мы реализовали? Мы создали небольшую Питерскую школу реабилитации. Мы берем ребенка, на котором официальной медициной поставлен крест и ставим такого ребенка на ноги. Сначала ребенок, страдающий, например детским церебральным параличом со спастикой, учится сидеть, стоять и ходить…

Петр: Интересно, что мы учим тому же самому здоровых людей…

Г: А это необходимо. Мы привыкли к таким элементарным вещам. Взять то же дыхание. Мы к нему привыкли и дышим неосознанно, но ведь за счет дыхания можно делать невероятные вещи. Но без Школы, на уровне литературы — ничего не получится, только навредить себе можно. Необходима Школа, необходима поэтапность… В этом смысле Питер — город раскрытый навстречу каждому.

Влад: В начале нашего разговора вы упомянули некие пять центров в России, среди которых был и Питер. Что вы имели в виду?

Г: Это история, уходящая своими корнями в двадцатые годы и даже раньше. Начнем с того, что одной из настольных книг Троцкого была «Небесная иерархия», где было подробно расписаны многие вещи, — что такое различные «силы», кто такие Серафимы и Херувимы и тому подобное. Весь чердак Казанского собора в свое время занимали книги, конфискованные у меньшевиков. Это была, в основном, оккультная и эзотерическая литература. У большевиков этой литературы было еще, соответственно, больше. В двадцатых годах началось интенсивное исследование вопросов управления сознанием людей. За счет чего удалось перелопатить огромную страну, перевернуть в ней все идеалы и ценности? Вопросы о том, что делать дальше, были насущными, — мало сделать революцию, необходимо было создать такое государство, которое смогло бы перевернуть весь мир. Ведь идея мировой революции была центральной для коммунистов, вплоть до времен Хрущева. Естественно, что для этого необходимы были огромные знания. И вот, создавались огромные экспедиции в Сибирь, на Алтай. Очень интенсивно изучался, в частности, шаманизм. Изучались методики, если говорить современным языком многих учений. В итоге этих исследований сложилось пять центров, среди которых наиболее сильные это Алма-Атинский, Харьковский и Питерский. Эти центры занимались подготовкой сотрудников, и всплеск оккультизма, если можно так выразиться, который произошел в конце восьмидесятых, — Кашпировский и тому подобное, это был уже открытый эксперимент: как изменить сознание толпы. Как это сделать через телевидение, видеопродукцию, радио… Кашпировский, в частности, был выходцем из Харьковского центра. Я встречался с представителями нескольких центров и видел, что и как они могли делать. В конце восьмидесятых их распустили, как чуму из пробирки. В итоге люди стали подвластны синдрому массового психоза. В Китае, Индии подобные вещи давным-давно знали и демонстрировали. А у нас это действительно превратилось в чуму. Управлять можно, в основном, истериками[20]. Истерики заводят толпу и куда они ее подвинут, то и будет. Подвинут, например, как во время недавнего футбольного матча, на разгром, — толпа и снесет полгорода… Подвинут на созидание, — толпа построит Комсомольск-на-Амуре. Все это имеет свои законы. Многим людям, стоящим у власти, эти законы были известны.

Некоторые люди, просочившиеся через эти пять центров, о которых я упомянул и умудрившиеся по разным причинам выскочить оттуда и не застрять, потихонечку начали создавать что-то свое и использовать это для помощи другим людям.

Россия очень долго была большим концлагерем, где жизнь управлялась по тем же законам, что и в лагере. А так как были люди, такие, как мы, стремящиеся к свободе и отделяющие себя от государства, то удалось многому научиться и многое понять.

Не так давно к нам приезжал кардинал Марко из Ватикана. Мы с ним встречались, и в своей речи этот молодой еще человек сказал очень мудрые слова: — «Не отчаивайтесь! Вы поймите, что доброты на Земле много, но она не может быть кусками. Она рассыпана песчинками, но в сумме своей ее достаточно, чтобы сдерживать весь напор хаоса и разрушения». Я с ним полностью согласен. Если бы не было отдельных людей, которые направляли свои знания на помощь людям, то давно уже наступил бы полный хаос и катастрофа. В тех условиях, которые в нашей стране целенаправленно создавались, давно возник бы массовый психоз. Возвращаясь к упомянутым ранее пяти центрам, можно сказать, что это было планомерное и систематическое зомбирование людей и постепенное превращение их в… я не могу сказать — в животных, потому что животные обладают и сопереживанием и любят своих детей…

В: Правильно я понял, что эти центры, созданные властными государственными структурами, возникли именно в результате экспедиций, где изучались древние Знания?

Г: Да, и на этой основе была создана целая система обучения и подготовки кадров. Этим занимались, естественно, и в других странах, в ФРГ, в Америке… Везде все это было строжайше засекречено. Вот пример темы одной диссертации, которая защищалась в Питерском центре: «Увеличение количества лейкоцитов в крови человека при воздействии на расстоянии». То есть, по сути, индукция лейкопении. Конечно, стабильных результатов и повторяемости данных в экспериментах не было, так как очень многое зависело от индуктора. Я знаком с результатами эксперимента, когда один индуктор находился в какой-то местности и передавал другому описание ландшафта, который он видел. Один в один получилось. Если такое входит в систему и идет работа с людьми ни о чем не подозревающими, — можете представить, что происходит? Результаты этого очень жестоки. Мелкие, небольшие вроде бы стечения обстоятельств, но, тем не менее, запланированные.

В: Эти центры до сих пор существуют?

Г: Я думаю, что через некоторое время произойдет их возрождение. Они позакрывались и были выброшены на улицу. Более того, те, кто имел доступ к основным работам этих центров, уничтожались физически. Я знаю примеры. Это были не те, кто был как-то известен в государственном аппарате, это были руководители самих центров и их ближайшие сотрудники. Такие люди всегда были засекречены, а после развала центров — уничтожены. А дальше, когда в России случилась вся эта послеперестроечная катавасия, никому до этого дела уже не было. Поэтому люди, которые прошли обучение в этих центрах пошли христарадничать, давать всяческие представления, концерты и тому подобное. Это было смешно и грустно. Люди верили в то, что пришел какой-то очередной пророк, который вылечит, осчастливит…

В: А где вы приобрели Знания?

Г: Не в этой системе. Дело в том, что во время «культурной революции» в Китае многие уйгуры и китайцы уничтожались, но в том числе те, кто из поколения в поколение занимались духовной практикой, целительством, боевыми искусствами… Многие из них бежали в Советский Союз. Естественно, через какое-то время здесь они нашли друг друга. Сложилась стройная система обучения, подготовки. Мне посчастливилось стать учеником такой системы. Школы.

Многие китайцы проводили поразительные эксперименты. Вот, например, доктор Дзянь в Хабаровске результатами своей работы доказал, что можно, допустим, у цыпленка вырастить утиные лапы без хирургического вмешательства, или у риса создать многолетнюю корневую систему. При повторе того, что он делал, у других людей ничего не вышло. А он, еще будучи студентом Пекинского Университета, руководил целой лабораторией, занимающейся биосистемами. Как раз тем, что нам известно, под такими обобщенными понятиями, как цигун, биоритмология, биотерапия. Европейцы всего этого, по большому счету, не понимают, потому что китайцами, в свое время, была запущена дезинформация по этим вопросам. Во всяком случае, те, кто меня учил, делали это по древним канонам, в течение длительного времени. Европейцы прекрасно умеют работать с информацией, передающейся вербально, с книгами, текстами. Там же этого нет. Ты должен постичь все только на своем собственном опыте. Получение какого-то результата, прохождение через какой-то внутренний опыт и было экзаменами у меня. Например, я сдавал такой экзамен по астме. Я доказал, что астма вылечивается. И гормонозависимая и гармононезависимая, без разницы. Я доказал, что это совсем не то заболевание, каким его принято считать. Астма излечима полностью, и в течение двух десятков лет мы это доказываем своими результатами. Но как мне потом стало ясно, это никому не нужно на уровне государства. Если существует мощная фармакология и на этой теме работают огромные концерны, то кому это нужно, чтобы человек стал здоровым и перестал бы есть таблетки?

С обучением дело обстоит очень сложно. Каждый из нас, кто этому обучался, да и те, кто обучал, занял свою маленькую нишу, чтобы эти Знания не растворились. Для того, чтобы сохранить тот комплекс Знаний, который приносит реальные результаты, не создавая шумных рекламных кампаний, и помочь конкретному ребенку, который погибает, поставить его на ноги. Чтобы он прожил долгую и счастливую жизнь, даже не вспоминая, что там у него в детстве произошло. Это не для того, чтобы тешить свою гордыню. От подобных вещей меня довольно быстро отучили. Очень легко. Когда меня в двадцать два года начали величать по имени-отчеству из-за того, что я эффективно работал, мне один мой наставник сказал так (у него был своеобразный акцент): — «Ти не должен никого учить. Ти — большой глупий человек. Ти должен вся зима ходить босиком!» Я так и сделал. И увидел, что мнение людей, которые ни с чем таким не работали и не сталкивались, зависимо от каких-то собственных отождествлений. Я ведь делал то же самое, что и они, но я приходил среди зимы в одной рубашке и босиком. Мне это было сложно, но я знал, что это было мне сказано для того, чтобы я что-то понял через свой опыт. Выяснилось, что первую неделю на меня все смотрели и уважали. Они считали, что я ушел из семьи и мне не в чем ходить. Когда это продолжилось и на второй неделе, окружающие решили, что я просто заболел — дозанимался. Конечно, уже никакого имени-отчества, стали уже не на вы, а на ты. На третьей неделе появилось бурное сомнение. Стало непонятно, что же такое происходит: если болезнь, то она должна как-то прогрессировать или в одну или в другую сторону. На четвертой неделе я понял, что я стою ровно столько, сколько я знаю и умею. Никакие имиджи и знаки — они ничего ровным счетом не значат. Все стало на свои места. Все это было расставлено очень тонко и умело. Это сыграло свою роль, когда выяснилось, что то, чему меня учили, к сожалению, правда…

В: Почему к сожалению?

Г: Потому что, если бы все было так, как учили в средней школе и институте, то все было бы проще и легче, все было бы разложено по полочкам: хорошее-плохое, красное-белое…

В: Зачем вам тогда, в юности, все это было нужно?

Г: Первый толчок — любопытство. Но любопытство это происходило из детства, когда я не мог поверить тому, что я часто видел своими глазами. Дело в том, что я сам с Алтая. А там результатов в помощи людям достигали, в первую очередь, не врачи, а бабушки различные, которые непонятно за счет чего убирали те состояния, которые необходимо было срочно убрать, а у врачей ничего не получалось. Если привести пример, то в детстве у меня было воспаление подмышечного лимфатического узла, которое бабушка сняла за два дня. Потом, через семь лет, когда я был спортсменом и у меня повторилось то же самое, я пошел в поликлинику. Врач мне объяснил, что если опухоль сама собой не будет проходить, то через неделю руку придется ампутировать: кровоснабжение-то было нарушено, сосуд пережат и рука уже не двигалась почти. Я до того испугался тогда, что опухоль, наверное, из-за самовнушения стала уходить. Таких примеров было много. В детстве у меня было представление о враче такое: мне казалось, что как только я приду на прием, врач сразу же, глядя на меня, скажет, чем я болею, как это вылечить, плюс ко всему он бы рассказал, что я бабушку не слушаюсь и перечислил бы разные мои шалости. Оказалось, что это далеко не так. Это я себе какого-то восточного врача представлял. Это у них есть. Действительно, уже только глядя на человека, о нем можно много чего рассказать.

С этим любопытством, с этим живым интересом я попал в армию, где меня научили очень многому из того, что нехорошо, и потом, выйдя уже из армии, я вдруг понял, что это нехорошо можно повернуть так, чтобы наоборот, всем было хорошо. Попытался это сделать, увидел первые результаты и начал уже планомерно и серьезно работать и искать Знания.

В: Что вы имели в виду, говоря: «в армии меня научили очень многому из того, что нехорошо»?

Г: Система подготовки.

В: Вы имеете в виду такие вещи, как армейская дисциплина?

Г: Нет. Это вещи, типа того, — как спать в снегу, как без всякой обуви бежать по заснеженной целине. Это понимание о системе выживания. О помощи и антипомощи, если так можно сказать. Армия направлена на противостояние и то, чему там учат, направлено кому-то во вред. А то же самое, но только со знаком плюс можно прилагать для помощи людям.

Потом я работал (небольшая часть текста пропущена на диктофоне). Некоторое время я у этих ребят вызывал интерес, как нечто среднее между шаманом и гуру. Им было непонятно, потому что их руководители относились ко мне с большим уважением. Я года три у них проработал, потому что знал, что это дает мне некоторую относительную свободу, что в Советское время было непросто. На долгий срок я нигде не задерживался, а всегда возвращался в маленькую больничку, где работал с детьми. Иногда меня опять кто-то упрашивал поработать где-то еще, да и наставники говорили, что необходимо там-то побыть, с тем-то поработать…

Одно время я считал, что те, кто работают в государственном аппарате, должны иметь ясные и светлые головы, потому что как же иначе управлять такой огромной страной. Когда я обмолвился об этом наставнику, на меня так прищурясь посмотрели и сказали: — «Знаешь, а ти ведь дурак! Ти должен обязательно там поработать!» И меня направили прямо в это гнездо. Это было нечто, но когда потом меня пригласили работать в четвертое управление, я наотрез отказался, потому что мне гораздо приятнее работать с детьми в грязной больнице с обшарпанными стенами, но я не буду лечить от ожирения мозги этакого нелюдя, который считает, что под его ногами народ — это пена, грязь, быдло, которое мешает ему жить, так что от этого нужно постепенно избавляться, — к чему они, собственно, и вели страну.

Так что меня быстро поставили с головы на ноги мои наставники.

В некоторых местах, где я работал, меня самого проверяли, создавали тесты, которые показали бы — не дурю ли я им головы. И под лед меня загоняли и много еще чего… Однажды был случай, когда я работал со спортсменами-баскетболистами. Должен был состояться матч между заведомо слабой и молодой командой и опытными игроками, в числе которых были и Олимпийские чемпионы. Перед матчем я работал с молодой командой. У меня было всего сорок минут. Но результат матча оказался потрясающим. Мои ребята выиграли с перевесом в двадцать очков. У них все получалось: они были быстрее, точнее, согласованнее. Это не случайный результат.

Каждая такая работа сопровождалась выполнением какого-то определенного условия, задания. Что-то я должен был сам прочувствовать, понять. Тоже пример: меня все время задевало, что многие презрительно относились, например, к рефлексотерапии. И вот, я составил рецепт рефлексотерапии и один из игроков, который был скептиком, ушел в коматозное состояние после того, как я просто несколько раз к нему прикоснулся. Я его, конечно, сразу же вывел. Ему стыдно стало за свой скепсис. А мне в свое время показывали, как сделать подобную вещь, вообще не прикасаясь к человеку. Можно все знания повернуть и в минус, и в плюс. Так что то, что я во время обучения записывал, я теперь зашифровал, разбросал и закамуфлировал, чтобы всю систему никто не смог собрать в единое целое. Когда ты видишь все, как единую систему, то становится не по себе. Ты начинаешь понимать, что то, что говорили и делали тысячелетиями, то происходит и сейчас. Человек удивительно сильное и в то же время беззащитное существо.

В: Я хотел бы вернуться к вопросу о вашем обучении и о вашем Пути.

Г: Отчасти, наверное, сыграла в моем жизненном выборе роль наследственности. По линии матери все родственники были религиозными. Дедушка по линии матери был главой баптистской общины целой области на Алтае. Бабушка была руководителем секты, которая отрицала всякое проявление зла и насилия, в том числе и службу в армии. Ее за это постоянно преследовали гэбэшники. Мне было интересно в детстве, в восьми-девятилетнем возрасте слушать разговоры проповедников, которые, переезжая из города в город, останавливались у нас в доме. Они беседовали с моим коммунистически настроенным отцом и очень мягкими и душевными голосами говорили такие вещи, от которых я приходил в недоумение. Я тогда был октябренком, и для меня такие речи были удивительны. Среди прочего я слышал и пророческие вещи, которые действительно впоследствии сбылись. В частности, о том, что коммунистическая власть, просуществовав семьдесят четыре года, сама себя развалит. Это была середина шестидесятых.

Во мне было много наивности. Только в двадцать лет я столкнулся с институтом прописки, и это было для меня неожиданностью. Вообще тогда не только во мне, но и во многих, кто искал Знания, было много наивности и бескорыстия. Один наш общий знакомый, который зарабатывал в Советское время шестьсот рублей, четыреста восемьдесят отдавал только за то, чтобы три раза в неделю посещать занятия у Мастера боевых искусств. Это было нормально. Через некоторое время я начал знакомиться с теми людьми, которые тоже где-то чего-то искали, что-то знали, говорили об одном и том же, только на разных языках. Было удивительно, что, например, поэт, не изучавший то, через что мы проходили, писал о том же самом, причем о глубинной сути того, что мы изучали на себе, на своем опыте. Это тоже наш современник. Когда мы с ним встретились, я сказал ему: — «Судя по этой вашей песне, вы изучали суфизм, судя по этой — были не прочь почитать Успенского», на что он мне ответил: — «Я ничего такого никогда не изучал. Я пишу о том, что я чувствую».

В: Кто этот поэт?

Г: Это московский поэт Лорес. Я считаю, что это наш величайший современник. Он малоизвестен, хотя он какое-то время вел факультет бардов в одном из московских ВУЗов. Его тоже постоянно преследовали в Советские времена. В своих песнях он очень точными и выразительными словами говорил о самом глубоком и сокровенном.

В: Вашими Учителями были китайцы?

Г: Уйгуры. Это были адепты сутры Белого Лотоса.

В: У вас были соученики? Это была какая-то группа?

Г: Нет, обучение проходило почти всегда индивидуально. Так как то, чем мы занимались, никак не афишировалось, то не было каких-то больших групп. Очень редко мы собирались по два-три человека. Но мы все, тем не менее, знали друг друга. Среди нас было больше восточных людей, так как более расположены к обучению и предварительное тестирование проходят легче, чем европейцы.

В обучении мне приходилось проходить через самые различные состояния, чтобы научиться различать, где добро, а где зло, а где эти категории вообще перестают существовать, как дуальность.

В: Что это за состояния и как вы проходили все это?

Г: Состояния самые различные, их все не перечислишь. Существовали уровни обучения, первый из которых, это подбор кандидата. Кандидат должен быть психологически готов. Прежде всего к тому, чтобы учиться не так, как это привычно европейцу. Обучение проходило через действие. Второй этап: ты должен был изучить, что такое инь и что такое ян. Давалось подробное объяснение, различные методы и технологии, чтобы пережить разные грани этих категорий, чтобы научиться соединять огромное множество закономерностей в одну монаду. Мы подробно изучали различные виды динамической гимнастики, хатха-йогу и еще многое.

В: Как вы нашли этих Учителей?

Г: Совершенно случайно. Тогда было принято преследовать различные виды единоборств. Тем не менее, еще в Мурманске я начал заниматься каратэ. А того человека, который инструктировал различные силовые ведомства, а подпольно тренировал нас, обучал как раз один из адептов. Посмотрев, как я занимаюсь, и увидев что мне свойственно отдаваться обучению полностью и всерьез, и что я готов всем пожертвовать — лишь бы работать над собой, этот инструктор сказал мне: — «Тебе нужно ехать в Питер и учиться у таких-то людей». Но для этого мне нужно было в Мурманске все бросить. Что я и сделал. И здесь я понял, что здесь мне не устроиться на работу, что моей семье здесь негде жить и я здесь бомж. В дворники меня не брали, хотя позже я и дворником работал. Тогда я пошел в пожарную охрану. Я им сказал, что я — один из великих спортсменов и очень могу им пригодиться на ближайших соревнованиях. И меня тут же зачислили. Для проверки поставили сразу в профессиональную команду. Там человек должен был доказать, что он может выпить водки столько, сколько налито. Я это испытание прошел. Потом был такой забавный эпизод, когда на нашу часть пришла жалоба от местных жителей о том, что одна половина пожарной части по вечерам напивается, а другая дерется между собой в одном исподнем. Это я приносил кимоно и ребят из части тренировал. На первом соревновании я им показал, что я действительно великий спортсмен. Нужно было пробежать, перепрыгнуть через щит, схватить два брезентовых рукава, перебежать через бум и вернуться. Я решил, что если я в прыжке очень сильно махну ногой, то я через бум просто перелечу, не хватаясь за него руками. Тем самым — сэкономлю время. Кончилось тем, что я за собой тащил еще и этот бум, так как шланги зацепились за него. А я чувствую, что бег тяжело дается. Но показал среднее время.

Это было жизнерадостный период, когда чувствовалась у молодых людей жажда к свободе и Питер щедро делился знаниями. У каждого был свой уровень обучения. Кто-то прикипал к одному наставнику, кто-то проходил через циклы обучения у разных людей. Технологии были у всех похожими.

Вот, недавно я слышу — один молодой человек говорит: — «Вчера я медитировал…» Я его и спрашиваю: «Для того, чтобы медитировать, необходимо владеть пятью уровнями концентрации. Ты мне объясни, пожалуйста, насчет второго уровня. Что ты там ощущаешь». Сейчас многие понятия перепутаны, все очень абстрактно и обтекаемо. А ведь, если быть точным, то в примере с той же медитацией: существует пять уровней концентрации, пять уровней медитации, пять уровней сосредоточения, но, наконец, пять уровней самадхи. И это не просто слова. Существуют точные определения, что происходит с человеком, когда он практикует на каком-либо из этих уровней. И как можно говорить о медитации, если человек не овладел основами концентрации внимания. Кстати, когда мы работаем с тяжелым пациентом, мы ведь его учим тому, чему нас учили — изменять и познавать самого себя. Обычно ведь человек не может остановить поток мыслей, не может контролировать эмоции, я не говорю уже о биохимии организма и других сложных вещах. Если рассматривать по элементарным тестам, что можешь, а что не можешь, то получается, что нормальный человек может только говорить, двигать руками и ногами, перебирать пальцами. Это делается автоматически. Даже такая вещь, как свести пальцы в кулак только силой воли получается через несколько месяцев. При упорных тренировках остановка мысли на несколько минут получается только через шесть — восемь месяцев.

В своей работе, для детей мы используем те же методики, только приспосабливаем их под детей. И дети обучаются всему быстрее. Ведь это мы только видим, что он инвалид или тяжелобольной ребенок. На самом-то деле его состояние это результат компенсаций, и отними что-нибудь из этого пациента — и он погибнет, потому что он на этих компенсациях держится, как на ниточках. Для того, чтобы привести его в нормальное состояние, нужно не выдергивать из него какие-то симптомы, а нужно полностью разрушить всю систему и тут же собрать ее заново в новом качестве, иначе он просто погибнет. Я не стремлюсь стать каким-то великим врачом, я просто делаю свое дело.

В: Какие изменения происходили в вашем внутреннем мире по мере обучения?

Г: Когда идет обучение, происходит разрушение картины мира. Происходили вещи, которые не укладывались в сознании, противоречащие всем убеждениям о себе и о мире, и одного этого было бы достаточно, чтобы остановиться и уйти от обучения. Но опыт, переживания были настолько реальными и захватывающими, что это удерживало. Разрушались, среди прочего, и все медицинские модели и устои. Когда разрушение устоев оканчивается, тогда начинается уже, собственно, внутренняя работа. Человек должен уже начать сам себя изменять. За счет чего? За счет того, что человек обладает многофункциональными системами. Одна и та же система может взять на себя много разных функций. Допустим, позвоночник. Нужно увеличить кровоснабжение позвоночника. Каким образом это сделать? Вся шведская гимнастика, на которой базируется лечебная физкультура, — ничто, по сравнению с тем, что дают восемь миллионов семьсот восемьдесят четыре тысячи шестьсот двадцать три упражнения хатха-йоги…, которые в свое время Брахма продемонстрировал, но забыл, к сожалению, сфотографировать. В хатха-йоге все очень точно разобрано. То, что к нам доходит через книги, это только суррогат. Вот, есть, к примеру, простейшее упражнение, которое называется «голова коровы». С его помощью мы можем заставить большую часть кровотока переместиться либо направо, либо налево. В зависимости от необходимости. Мы можем изменить кровоснабжение либо правой почки, либо левой почки… И так все можно регулировать.

Если говорить по порядку, то вначале идет овладение телом, потом дыханием, потом — осознание своего потенциала, своих внутренних возможностей, далее — йога ума, то есть тренировка возможности контролировать всплески эмоций, останавливать мысли, которые отнимают массу энергии. Далее уже более последовательная работа с концентрацией… Все это вещи известные, которые уже давно пропагандируются, но во всей своей полноте очень редко кем практикуются и применяются. Раньше эти методики изучались и практиковались в тех пяти центрах, о которых я уже говорил. А всех остальных за это преследовали.

Дальше, если продолжить отвечать на ваш вопрос, уже возрастает мотивация. Ты видишь, что у тебя что-то начинает получаться, и это создает стимул для дальнейшей работы. Когда мне удалось остановить течение мысли уже минут на двадцать, я почувствовал, что, работая с ребенком, я отдаю ему гораздо больше, чем если бы я работал с ним и о чем-то автоматически думал. Ощущение контакта с ребенком, знание того, что необходимо делать, становятся более полными, ясными.

Если человек в Школе, то идет постоянное подстегивание, постоянное акцентирование его внимания на том, что необходимо сделать. Причем последовательно. Без Школы, самостоятельно человек, как правило, либо где-то останавливался, либо уходил в другую крайность — экстремизм. У меня был знакомый, который голодал шестьдесят четыре дня. Как войти в голодание он выяснил, а вот как выйти забыл спросить. Взял трехмесячный отпуск и ушел в голодание. Потом ко мне приезжает его жена и говорит: — «Муж мой уже не хочет выходить из голодания». И от него все врачи отказались уже. Тогда я понял, что нужно мне его как-то вытаскивать. Были и другие примеры, когда люди начинали чем-то заниматься, получали какие-то результаты и на этом останавливались.

Но, все-таки, первое, что необходимо человеку, это чтобы рухнули какие-то его прежние каноны и догматы, в которых его воспитали родители и государство, и чтобы он поверил, что человек должен быть свободен, внутренне духовно свободен, раскрыт.

Как доказать, что совершенно возможна и реальна такая вещь, как просмотр своих собственных реинкарнаций? Причем еще в таких условиях, когда в коммунальной квартире с одной стороны холодильник завывает, с другой стороны телевизор показывает программу «Время»… И человек видит! Каждый человек может увидеть, если его тщательно к этому подготовить. Можно очень многое! При скрупулезной и тщательной работе. Можно сделать так, чтобы зашевелились лепестки чакр. Можно, не будучи жителем Непала, стать йогом-рэспом здесь, в России. Нет ничего невозможного! Только нужны конкретные знания. Необходимо самого себя познать, пройти через многие испытания и убедиться, что мир многомерен и изменчив, что он состоит из множества измерений, в которые можно входить и выходить.

Если говорить об изменении внутреннего состояния, то мне приходилось проходить через огромное множество переживаний. Например, входить в состояние, в котором ты переживаешь боль и мучения погибающего человека. Приходилось проходить через состояния знания задолго заранее того, что с моими близкими случиться огромная беда, я буду пытаться этому противостоять, но это все равно случиться. Около шести лет я пытался как-то изменить то, что было мной увидено когда-то. Но, несмотря на все, что я сделал, это все равно произошло.

В: Можете ли вы рассказать о каких-то сверхличностных переживаниях, например о соединении с какими-то «силами»?

Г: Дело в том, что существуют определенные ограничения. Если говорить о соединении с кем-то, то можно было допускать соединение только с тем, кого человек себе выбрал самостоятельно, а не впускать в себя никакие «силы». Это очень опасные упражнения. Если говорить о том уровне подготовки, где, наоборот, допускается психосоциальное разрушение, уничтожение эго, то там все немножко по-другому. А соединение с какими-то «силами» запрещалось, но если кто-то пытался делать такую практику на свой страх и риск, то заканчивалось это очень печально. Как, не отождествляясь с какими-то «силами», противостоять им, — этому нас обучали. Это другое дело. Я могу очень отчетливо чувствовать приближение какой-то агрессии. Например, дело было за границей, когда, увидев одно, ничем внешне не примечательное здание, я почувствовал, что оно окружено какой-то черной атмосферы, напитанной агрессией. Когда я спросил у полицейского, что это за здание, он ответил, что там как раз находятся курдские повстанцы. И внутри у меня есть глубокий опыт состояний, которые помогают противостоять различным эманациям зла. А вот с чем-то отождествляться — нет! Может быть, я вопрос неправильно понял?

В: Я имел в виду отождествление с различными стихиями.

Г: Стихии — это другое. Энергии стихий понятие абстрактное. Там нет личностного компонента. Конечно, такой опыт есть. Это даже было обязательным. Мы проходили через то, что сейчас называется системой Фэн шуй. Нас специально приводили на различные геопатогенные или, наоборот, биорезонансные зоны. Мы научались чувствовать и различать изменения, которые происходят с нами, замечать, какие изменения происходят с людьми. Нас учили управлять энергиями стихий внутри себя. Учили осознавать и создавать измененное пространство…

В: Что такое измененное пространство?

Г: Это запись информации в пространстве. Информацию вообще лучше всего записывать не на диске, а на шаре. Может ли человек создать такой шар в пространстве? — Конечно! Само пространство предрасположено к тому, чтобы вокруг нас витали не какие-то витиеватые плазмоиды, не кубы, не пирамиды… Форма шара идеальна. Тот же Карлос Кастанеда говорит о «силе наката», как о разрушающей силе, которая постепенно подталкивает человека к смерти. Но он говорит также, что некоторые люди научились этой силой овладевать. Если человек выполняет определенные движения, связанные с определенным дыханием, он создает в пространстве некую информационную форму. Это именно то, что позволяет использовать «силу наката». Чтобы не быть голословным, я предлагаю вам кое-что попробовать. Я не люблю жонглировать терминами и стараюсь говорить только о том, что можно почувствовать и пережить. Хотите попробовать?

В: Конечно!

Г: Проведите между моих рук ладонью.

Геннадий располагает свои ладони на расстоянии около пятнадцати сантиметров одна от другой и я медленно провожу рукой между ними. Ничего особенного не ощущаю.

Г: А теперь!

Он выполняет короткую серию движений, согласованных с дыханием и я снова провожу ладонью между его рук. На этот раз я чувствую отчетливые покалывания в пространстве между его руками.

Г: Таким образом можно создавать измененные пространства. При этом та информация, которая в это пространство закладывается, будет воспринята человеком, который в этом пространстве окажется. И такая информация, в принципе, есть везде. Какие-то информационные потоки и образования идут от земли, от различных стихий, от биологических объектов. Есть в Питере одно такое место, что даже все деревья в ближайшем окружении наклонены в его сторону.

В: Такие пространства имеют произвольную конфигурацию, или они всегда существуют в виде шара?

Г: В пространстве это будет чаще всего шар, в силу атмосферного давления. Это же, грубо говоря, сгустки холодной плазмы. Это на европейском языке. Если бы мы описывали эти явления в понятиях восточных учений, то мы говорили бы об одном из тридцати шести видов энергии ци или о каком-то из пяти видов газов: прана, вьяна, удана, самана, апана. Каждый газ вызывает свои заболевания. Из-за нарушения газодинамики организма возникает две трети заболеваний не вирусной этиологии. Около четырехсот заболеваний можно вылечить за счет медикаментозного вмешательства, а более тысячи заболеваний, часть из которых очень похожа на те четыреста, можно вылечить только при помощи специальных технологий, разработанных в восточных учениях. Например, есть такая детская болезнь — мукависцидоз. Детская, потому что до взрослого возраста еще никто не дожил. На восточном языке она называется болезнь кладбищенского духа. Для того, чтобы ее вылечить, есть только один путь — научиться гонять этого духа. Когда мы с этих позиций подошли к детям с мукависцидозом, то получили реальные результаты. Но скажи об этом академическому врачу и ясно, куда он тебя направит. То же самое, когда я утверждаю, что детский церебральный паралич и астма — это, в принципе, одно и то же, мне же не верят, но результаты наших работ подтверждают это.

В: Изгнание духов, о котором вы упомянули, это шаманский язык?

Г: Шаманы так не говорят. Но они знают, где искать то измененное состояние человека, которое было похищено. Бывают ведь и абстрактные состояния или сущности, с которыми человек, по неопытности вступает в противостояние. Иногда такая позиция не нужна. Но если это подготовленный адепт и он чувствует, что это реальное зло, то противостояние необходимо. Слишком много существует подтверждений тому, что человек для окружающей среды является враждебным существом. Сама среда жизни, тот воздух, которым мы дышим, носит враждебный характер. Потому что мы живем в азотистой атмосфере. Азот склонен к перенакоплению во всех тканях организма. При падении атмосферного давления микропузырьки азота поступают в сосудистое русло и разрушают на систему клапанов сосудов, на клетки головного мозга. А при этом два раза в год, весной и осенью, перенасыщение азотом с неизбежностью происходит…

В: Перенасыщение организма азотом это следствие экологических проблем или это присуще человеческому организму изначально?

Г: Изначально.

В: Почему?

Г: Для меня, в свое время, это тоже был непонятный вопрос. Как же так? Мы же должны были как-то приспособиться к окружающей среде. А не вышло. Но еще древние говорили, что прана дает жизнь, но она же и отнимает ее. Азот присутствует во всех аминокислотах, но он же и разрушает клетки.

Человек рожден для того, чтобы научиться быть воином. Как говориться — нет в жизни счастья. Наша планета это большой концлагерь, куда ты попал, с одной стороны, по своей воле, но с другой, ты это сделал потому, что был когда-то не там, не вовремя и делал что-то не то. Поэтому ты должен пройти все уровни обучения, чтобы понять, что за этим стоит, каким ты должен стать. Когда ты реализуешь это, тогда ты выйдешь из всей сети реинкарнаций. Это не вычитано из книг. Я все это прошел на собственном опыте. Когда я проходил после определенной подготовки просмотр своих реинкарнаций, это было для меня потрясением. Сначала я видел черную точку, которая затем с легким шелестом раскрылась в маленький экран, на котором начали разворачиваться картины далекого прошлого. И это было не просто кино. Я чувствовал все изнутри, я целиком переживал все, что там происходило. Это были мои жизни! Я полностью сопереживал происходящему. Первым ярким переживанием была для меня сцена расстрела белогвардейских офицеров, одним из которых был я. Это происходило в условиях коммунальной квартиры. За стеной шумели холодильник, телевизор, голоса соседей. Конечно, рядом со мной сидел мой наставник, он пел мантры, конечно, я делал предварительные упражнения, конечно, меня готовили к этому больше года, и это были тяжелейшие занятия… Но то, что я пережил, потрясло меня и полностью перевернуло все предыдущие представления. Я до того был противником идеи реинкарнации. Когда я увидел сцену с расстрелом белогвардейских офицеров, я запомнил в деталях вагон, из которого мы там вышли. Это был, как оказалось, так называемый столыпинский вагон. Я никогда раньше таких вагонов не видел. И я решил проверить достоверность своих переживаний. И нашел потом фотографии таких вагонов. Они были в точности такими, как я видел в своем переживании. Мне всегда говорили мои наставники: — «Ты должен все поднимать на смех. Ты должен все проверять, даже то, что мы тебе говорим. Потому что, когда ты проверишь, убедишься во всем на своем опыте, это будет твоя правда». В этом был один из основных принципов обучения.

В: Как далеко вы зашли в просмотре своих реинкарнаций?

Г: Где-то до варяжских времен. Хотя у меня были и нечеловеческие переживания. Например, переживание птенца, — я надеюсь, что это был петушок, а не курица. Переживания этого птенца тоже были удивительными. Когда ты видишь над собой огромную маму-курицу, чувствуешь ее тепло — мягкий всепроникающий жар. Перепросмотр идет ведь не как непрерывный фильм. Ты можешь прервать какой-то сюжет и перелистнуть. Перелистывая так сюжет за сюжетом, ты понимаешь то, как ты сам выбрал свою нынешнюю судьбу. Тебя перед ней развернули и все показали. Очень многое стало ясно. Появилось ощущение, через что и как я обязан пройти, потому что я сам это выбрал. Это переживание дало понимание того, что какие бы обстоятельства не случились, ты должен оставаться человеком и нести доброту, может быть, иногда жестокую. Добро в смысле не прибавления чего-то, а чтобы человек чувствовал себя более многогранным, объемным, начал изучать и познавать себя. Для того чтобы человек мог пробудиться…

Я хочу еще немного о восточной медицине рассказать. Пять лет в восточной медицине идет обучение таким вещам, как фитотерапия, различные прижигания, прогревания, рефлексотерапия, массаж — сто восемьдесят видов, звукотерапия, цветотерапия, запахотерапия и так далее. Потом идет еще двенадцать лет, когда идет работа с табличным материалом. Таблицы, таблицы, таблицы… Как составляется рецептура, биоритмология организма, растений, виды животных, различные виды и принципы сопоставлений, особенности географических регионов…

В: Можно ли сказать, что в процессе обучения все эти знания интегрировались в вас и теперь вы обладаете неким интегральным видением человека? Работая с конкретным человеком, вы ведь не вспоминаете табличные знания, а видите ситуацию в целом, — так?

Г: Да, почти так, но не совсем. Наши отдельные проявления дают всю информацию об организме. Поэтому, если ты хочешь помочь конкретному человеку, тебе необходимо понять, почувствовать его сущность. Всегда ищется первопричина его состояния. Необходимо сопереживать человеку, слиться со всеми его ощущениями.

Одна из легенд об Авиценне гласит, что он мог полностью определить состояние человека по шерстяной ниточке, которую этот человек держал в руке. Авиценна, когда был уже стар и не мог смотреть каждого в отдельности, натягивал ниточки из овечьей шерсти, а сам сидел и дергал за эти ниточки, каждую из которых держал в руке (не знаю — в правой или левой) пациент. Дергая за каждую ниточку, он говорил, что нужно этому пациенту делать. Одна бабушка устала сидеть (видимо ниточек было много), ушла и привязала ниточку к спящему котенку. Авиценна подергал эту ниточку (он не видел кто там) и сказал: — «А этот пациент устал и ему нужно срочно дать молока». Вот уровень сопереживания!

Когда мы работаем с ребенком… Ну, во-первых, что бы с ним не было, как бы от него официальная медицина не отказалась, однозначно ясно, что ему нужно помочь. Это уже неотъемлемое состояние, когда становишься профессионалом. Как этому маленькому человеку, этой сущности помочь? Он в будущем только станет человеком, а сейчас он — сущность, которая сама выбрала такую судьбу, и раз так случилось, что он попал к тебе, то ты можешь ему помочь. Но через некоторое время работы мы поняли, что можем помогать детям, которые находятся в очень тяжелых состояниях. У нас есть ребята с повреждением спинного мозга, есть ребята, у которых отсутствует большая часть головного мозга, и все равно они начинают сидеть, стоят, ходить, самообслуживаться… Потому что мы знаем как. За всем этим, конечно, стоит очень напряженный труд.

Мы, например, научились наращивать кости. Нашли законы, по которым это происходит, и даже сделали эти законы понятными для европейского сознания, не манипулируя восточными терминами. Можно вызвать процесс образования локального нароста на костях. Не заменять это трубочками и шарнирчиками, а именно создать нарост. Ведь кость это, по сути дела, пьезокристалл, где вырабатываются сигналы. И скелетные мышцы дополняет свою деятельность еще за счет этого импульса, идущего непосредственно на нервную систему мышцы. А сухожилие, оно гораздо крепче, чем мышца, потому что оно является накопителем той энергии, которая выдается костью. Эффект получается как у пьезозажигалки. И большинство заболеваний накладывает свой отпечаток как раз на косточки. Так что кости, на самом деле, являются дублирующей нервной системой… Можно, конечно, посмеяться до чего мы докатились, но с другой стороны мы начинаем работать с костями и получаем поразительные результаты. За счет работы именно с костной системой парализованные конечности начинают двигаться. Это невозможно, с точки зрения европейской медицины. И мы эти результаты никак не афишируем. Родителям не нужно знать, как и за счет чего мы получаем результат. Им достаточно знать, что их ребенок станет таким же, как и их сверстники.

В: Вы передаете кому-то свои Знания?

Г: Нет.

В: Почему? Нет желающих?

Г: Желающие-то есть. Но мне запретили передавать. Я практик. Есть люди, которым можно и нужно передавать Знание, а есть люди, которые должны давать лишь какие-то элементы, но не давать все в целом. Человек не может быть и постоянно работающим практиком и преподавателем одновременно

В: А почему вам запретили?

Г: По каким-то своим причинам. Все мои попытки такой деятельности не приносили пользу тем людям, кому я пытался что-то передать. Вообще, в этой Школе есть градация: одни должны работать, другие должны учить. Мне же все равно все, из чего состоит Школа, не передавалось. Я прошел все годы обучения без грубых ошибок и нашел то, что я действительно должен делать. Я на своем месте. Я сам выбрал эту судьбу. Ты должен быть там, где ты необходим, — именно это ощущение дается в Школе в конечном этапе обучения…

Примечания:

2

См. первый том: глава «Петр Мамкин».

20

Имеется в виду тип личности с выраженной истероидной акцентуацией.