Программа "для нужд Дальнего Востока"

Зловещие японские приготовления в России оценили не сразу. И хотя "Особое совещание" еще в ноябре 1895 г. предлагало пересмотреть только что одобренную программу судостроения, перемен в ней не произошло. Слишком велика была, видимо, эйфория от одержанной над Японией мирной победы, слишком безмятежной и широкой представлялась перспектива экономического проникновения в Китай и Корею, чтобы думать об угрозе маленькой и получившей, как казалось, серьезный урок Японии.

Полагаясь на союз с Францией и дружеские отношения с Германией *, новый правящий режим все более входил во вкус тихоокеанской политики. И в ее судорожном, неустойчивом характере все более явственно отражалось непостоянство натуры императора, руководствовавшегося не государственными интересами и долгосрочными прогнозами, а лишь симпатиями и антипатиями к тем, кто эту политику вершил за его спиной. Только так могла явиться на свет известная "безобразовская шайка" высокопоставленных дельцов и чиновников, которая, образовав собственную, параллельную МИД структуру внешней политики, все более забирала верх в делах Дальнего Востока. Ее авантюризм, алчность и агрессивность создали России репутацию страны, не уважающей и не умеющей выполнять международные обязательства, играли на руку экстремистским кругам Японии, приобретавшей при дворе императора все больший вес "партии войны" во главе с маршалом Ямагато, которая в конце концов сумела свалить настроенное на соглашение с Россией правительство маркиза Ито – создателя Японской конституции.

Результатом деятельности "безобразовской шайки", добившейся , даже создания подведомственного только императору особого "комитета Дальнего Востока", а затем и наместничества на Дальнем Востоке, явился заключенный в 1901 г. союз Англии и Японии, который укрепил манчжуро-корей- скую программу японской экспансии и открыл путь приготовлениям к войне с Россией. Одним из главных событий тех предвоенных лет была, конечно, "аренда" Квантунского полуострова, которую начали пришедшие туда 5 декабря 1897 г. крейсера "Адмирал Нахимов", "Адмирал Корнилов" и канонерская лодка "Отважный". Казалось бы, так естественно и справедливо: уступив Корею, уже было полностью подпавшую под политическое влияние России, но с еще большей неудержимостью подвергавшуюся японской экономической экспансии, переместить, чтобы не ссориться с Японией, свои интересы в Китай и уговорить эту дружественную державу передать нам порт в Желтом море. Связав его по китайской территории со строившейся транссибирской железной дорогой, Россия получила бы наконец незамерзающий выход к Тихому океану, чем решалось сразу несколько задач: упрочение русских позиций в Манчжурии и, стало быть, в Китае, создание препятствий для конкурентного проникновения в регион всех других держав, прикрытие Китая (в рамках дружественного договора 1896 г.) от агрессии со стороны Японии, улучшение отношений с этой державой, которая, как казалось стратегам из Петербурга, должна была, получив Корею, смягчить свою позицию по отношению к России.

Но в обуявшем императора и его окружение дальневосточном угаре были с легкостью отброшены весьма, казалось бы, всесторонне и глубоко обдуманные выводы "Особого совещания" 1886 г., на котором с одобрения более ответственно относившегося к выбору внешней политики императора Александра III было решено не искать впредь никаких баз для Тихоокеанского флота ни в Японском море, ни вне его, а обратить все внимание на надежное оборудование Владивостока.

Отпали и прежние планы.создания передовой незамерзающей базы на близкорасположенной к Владивостоку корейской территории (из этой несостоявшейся базы в Мозампо японский флот и вышел навстречу русскому перед Цусимой), на чем, отвергая неподходящий для базирования Порт-Артур, настаивал командовавший в 1897-1899 гг. эскадрой вице-адмирал Ф. В. Дубасов. Но императору было уже не остановиться. Захват Порт-Артура подорвал прежде дружеские и особо доверительные союзнические отношения с Китаем, дал повод Англии и Германии немедленно захватить у Китая другие, такие же удобные для базирования порты Вей-Ха- Вей и Циндао, , усилил антирусские настроения и шовинистическую пропаганду в Японии, придал мощный импульс ее военным приготовлениям, стал одной из причин начавшегося вскоре в Китае боксерского восстания.

Тогда-то, осознав быстро усугублявшееся отставание морских сил на Дальнем Востоке от японских, Николай II признал необходимым экстренно усилить эскадру в Тихом океане за счет нового судостроения. Так была признана наконец справедливость высказанного еще в 1896 г. мнения великого князя Александра Михайловича о несостоятельности соперничества с Германией в постройке броненосцев береговой обороны. Вместо такого неоправданного расходования государственных средств на изначально неполноценные корабли он предлагал ограничиться системой береговых батарей и действовавших в шхерах минных флотилий.

Эта концепция оборонительной роли флота на Балтийском море и была принята на "Особом совещании" в конце 1897 г., когда, не сокращая строительство Черноморского флота, решили основные морские силы сосредоточить на признанном теперь главным, тихоокеанском театре. Совещание сформулировало новый, бесспорно, более обоснованный подход к кораблестроению: "Оборона Балтийского моря должна главным образом выразиться активным действием нашего флота в открытом море". А для этого строившиеся ранее и предусмотренные программой 1895 г. новые броненосцы береговой обороны, "ослабленные по бронированию и артиллерии и сравнительно ограниченным ходом", не годятся. Так окончательно умерла десятилетиями господствовавшая в русском флоте концепция броненосцев береговой обороны.

Но, как часто тогда бывало, должной последовательности в осуществлении принятого решения проявлено не было, и совещание, одной рукой подтвердив несостоятельность типа броненосца береговой обороны, другой подписало решение о постройке одного такого корабля. Замечательно, что корабельные инженеры в МТК, проявив более зрелые тактические воззрения, чем офицеры в ГМШ, категорически воспротивились даже обсуждению заданий на проектирование бесперспективного проекта, с чем в конце концов вынуждено было согласиться и начальство. Постройка четвертого броненосца береговой обороны не состоялась.

Совещание установило, что к лету 1903 г. японский флот может иметь суммарный тоннаж до 210 000 т и включать 7 эскадренных броненосцев, 7 броненосных крейсеров, 12 легких крейсеров и флотилию из более чем 70 минных судов. Даже идя на риск оставления Балтийского побережья без защиты с моря, Россия при полном напряжении сил могла бы собрать на Дальнем Востоке флот из больших кораблей водоизмещением более 150 000 т и минных сил – около 3300 т.

Было решено, что для уверенного противостояния возможному противнику русский флот на Дальнем Востоке должен включать 10 эскадренных броненосцев водоизмещением по 12 000 т, все имеющиеся броненосные крейсера, включая строящиеся "Громобой" и "Баян", но без устарелых "Дмитрия Донского" и "Владимира Мономаха", 10 крейсеров- разведчиков 2 класса водоизмещением по 5-6 тыс. т, 10 разведчиков 3 класса по 2-2,5 тыс. т, 1 или 2 минных транспорта, 2 минных заградителя по 2,5- 2,7 т и 36 истребителей и миноносцев.

Для доведения флота до запланированного состава кораблей с учетом уже строившихся по программе 1895 г. следовало еще построить: 5 броненосцев водоизмещением по 12 000 т, 6 крейсеров по 6000 т, 10 крейсеров по 2500 т, 2 транспорта типа "Вулкан", 30 истребителей миноносцев водоизмещением по 350 т. Все эти корабли при условии заказа некоторых за границей могли быть готовы к лету 1902 г. Их суммарное водоизмещение составило около 153000 т. Стоимость постройки одних только кораблей оценивалась в 163 млн. руб. Сверх того, на остальные потребности флота в 1899- 1902 гг. следовало выделить еще 38 млн. руб. Эти расходы, как явствовало из доклада генерал-адмирала, "позволят России мирным путем решить проблемы Дальнего Востока. В противном случае Япония, обеспечив себе превосходство в силах, не перестанет выдвигать одно притязание за другим и, постоянно ставя Россию перед угрозой войны, будет принуждать ее к нежелательным для интересов государства уступкам". В результате, как говорилось в докладе, "только что вызываемая к жизни наша отдаленная окраина будет надолго отодвинута назад в своем культурном развитии".

Вполне одобрив планы Морского министерства и выразив надежду, что господь благословит и увенчает успехом "великое дело усиления родного флота на пользу и славу России", Николай II в своей резолюции от 23 февраля 1898 г. предложил обойтись меньшим числом предусмотренных программой крейсеров 2 и 3 классов. Этим уровнем мелочной экономии императорское мышление и ограничилось. Не было задано вопроса о том, каким образом наши 12000-тонные броненосцы смогут противостоять японским 15 000-тонным и как можно игнорировать собственный опыт, свидетельствующий, что даже мониторный броненосец "Три Святителя", строящийся с уменьшенной против мирового стандарта 16-уз скоростью броненосец "Князь Потемкин-Таврический", а также и облегченные броненосцы полукрейсерского назначения – все уже превышают 12 000-тонное водоизмещение.

Точно так же ни император, ни составители программы не задумались и о несостоятельности и явной неопределенности назначения крейсеров водоизмещением 6000 т, которые в свете искусственного занижения водоизмещения являлись непозволительной роскошью. При наличии мощной эскадры вполне можно было обойтись одним типом эскадренных крейсеров малого водоизмещения. Еще хуже было то, что под влиянием необъяснимого оптимизма и культивировавшегося в окружении императора презрительного шапкозакидательского отношения к Японии срок окончания программы отодвинули до 1905 г.

Так было удобнее для министерства финансов, затруднявшегося в предусмотренные программой сжатые сроки выделить ассигнованные на нее 200 млн. руб. Не было принято и мер по ускоренной готовности в первую очередь эскадренных броненосцев. Все делалось так, будто России никакая война не угрожала. Общую безмятежность не поколебали и результаты стратегической игры, проведенной в Николаевской морской академии зимой 1902- 1903 гг., когда были сделаны весьма тревожные и практически полностью оправдавшиеся выводы о слабости нашего флота в сравнении с японским даже по составу сил на 1905 г., о крайней вредности экономии на боевой подготовке (мнение капитана 1 ранга Л. Ф. Добротворского), о вероятности внезапного нападения японцев, о непригодности Порт- Артура, представлявшего явную ловушку для кораблей, и необходимости перебазирования флота во Владивосток. Предугадали даже захват лишенных связи с Порт-Артуром кораблей, стоявших в Чемульпо в качестве стационеров.

Эти и ранее высказывавшиеся предостережения не возымели действия ни на явно впадавшего в болезнь безграничного самовластия императора *, ни на генерал-адмирала, уже лишенного всякого интереса к проблемам флота и его боевой подготовки, и всей скрывавшейся за его спиной дворцовой камарильи.

Поразительно, но и всесильный тогда министр финансов С. Ю. Витте, справедливо критиковавший военное и морское министерства за неумение с толком распорядиться отпущенными им обширными кредитами, также не понимал первоочередной важности сооружения флота, который один только мог отвратить угрозу войны со стороны Японии и на долгие годы обеспечить стабильность и спокойное развитие всей российской государственности и политики на Дальнем Востоке.

Добиваясь сокращений расходов на флот (на 50 млн. руб.!) и вынудив министерство пойти на рассрочку выполнения программы кораблестроения до 1905 г., С. Ю. Витте в то же время выделял огромные, превосходившие бюджет Морского министерства средства на сооружение линии КВЖД с обустройством станций и всего их хозяйства, охрану их на китайской территории. Особенно фатальные последствия имело сооружение обширного коммерческого порта в Дальнем.

Отняв у флота возможность ускоренного пополнения новыми кораблями, оно в то же время сослужило большую пользу японцам (как впоследствии Либава – немцам), которые сделали Дальний своей передовой базой при осаде и блокаде Порт- Артура. Но все это, конечно, не снимало ответственности с Морского министерства. Оно, будь у него сознание действительной опасности, могло бы в интересах обороны добиваться перераспределения кредитов и более продуманно (отложив хотя бы постройку 6000-тонных крейсеров) использовать те средства, которые были уже получены.

Одним из важных путей такой рационализации могло стать создание оптимального типа эскадренного броненосца, обеспечивавшего при меньшей, в сравнении с другими проектами, стоимости наибольшую эффективность и сокращение сроков постройки.

* Император Вильгельм II обещал русскому царю не нападать на Францию и обязывался "прикрыть тыл" России даже в том случае, если ей придется все свои силы перебросить на Восток.

* Ему принадлежит более чем самоуверенное заявление "войны не будет, потому что я ее не хочу".

Примечания:

Программа "для нужд Дальнего Востока"

Зловещие японские приготовления в России оценили не сразу. И хотя "Особое совещание" еще в ноябре 1895 г. предлагало пересмотреть только что одобренную программу судостроения, перемен в ней не произошло. Слишком велика была, видимо, эйфория от одержанной над Японией мирной победы, слишком безмятежной и широкой представлялась перспектива экономического проникновения в Китай и Корею, чтобы думать об угрозе маленькой и получившей, как казалось, серьезный урок Японии.

Полагаясь на союз с Францией и дружеские отношения с Германией *, новый правящий режим все более входил во вкус тихоокеанской политики. И в ее судорожном, неустойчивом характере все более явственно отражалось непостоянство натуры императора, руководствовавшегося не государственными интересами и долгосрочными прогнозами, а лишь симпатиями и антипатиями к тем, кто эту политику вершил за его спиной. Только так могла явиться на свет известная "безобразовская шайка" высокопоставленных дельцов и чиновников, которая, образовав собственную, параллельную МИД структуру внешней политики, все более забирала верх в делах Дальнего Востока. Ее авантюризм, алчность и агрессивность создали России репутацию страны, не уважающей и не умеющей выполнять международные обязательства, играли на руку экстремистским кругам Японии, приобретавшей при дворе императора все больший вес "партии войны" во главе с маршалом Ямагато, которая в конце концов сумела свалить настроенное на соглашение с Россией правительство маркиза Ито – создателя Японской конституции.

Результатом деятельности "безобразовской шайки", добившейся , даже создания подведомственного только императору особого "комитета Дальнего Востока", а затем и наместничества на Дальнем Востоке, явился заключенный в 1901 г. союз Англии и Японии, который укрепил манчжуро-корей- скую программу японской экспансии и открыл путь приготовлениям к войне с Россией. Одним из главных событий тех предвоенных лет была, конечно, "аренда" Квантунского полуострова, которую начали пришедшие туда 5 декабря 1897 г. крейсера "Адмирал Нахимов", "Адмирал Корнилов" и канонерская лодка "Отважный". Казалось бы, так естественно и справедливо: уступив Корею, уже было полностью подпавшую под политическое влияние России, но с еще большей неудержимостью подвергавшуюся японской экономической экспансии, переместить, чтобы не ссориться с Японией, свои интересы в Китай и уговорить эту дружественную державу передать нам порт в Желтом море. Связав его по китайской территории со строившейся транссибирской железной дорогой, Россия получила бы наконец незамерзающий выход к Тихому океану, чем решалось сразу несколько задач: упрочение русских позиций в Манчжурии и, стало быть, в Китае, создание препятствий для конкурентного проникновения в регион всех других держав, прикрытие Китая (в рамках дружественного договора 1896 г.) от агрессии со стороны Японии, улучшение отношений с этой державой, которая, как казалось стратегам из Петербурга, должна была, получив Корею, смягчить свою позицию по отношению к России.

Но в обуявшем императора и его окружение дальневосточном угаре были с легкостью отброшены весьма, казалось бы, всесторонне и глубоко обдуманные выводы "Особого совещания" 1886 г., на котором с одобрения более ответственно относившегося к выбору внешней политики императора Александра III было решено не искать впредь никаких баз для Тихоокеанского флота ни в Японском море, ни вне его, а обратить все внимание на надежное оборудование Владивостока.

Отпали и прежние планы.создания передовой незамерзающей базы на близкорасположенной к Владивостоку корейской территории (из этой несостоявшейся базы в Мозампо японский флот и вышел навстречу русскому перед Цусимой), на чем, отвергая неподходящий для базирования Порт-Артур, настаивал командовавший в 1897-1899 гг. эскадрой вице-адмирал Ф. В. Дубасов. Но императору было уже не остановиться. Захват Порт-Артура подорвал прежде дружеские и особо доверительные союзнические отношения с Китаем, дал повод Англии и Германии немедленно захватить у Китая другие, такие же удобные для базирования порты Вей-Ха- Вей и Циндао, , усилил антирусские настроения и шовинистическую пропаганду в Японии, придал мощный импульс ее военным приготовлениям, стал одной из причин начавшегося вскоре в Китае боксерского восстания.

Тогда-то, осознав быстро усугублявшееся отставание морских сил на Дальнем Востоке от японских, Николай II признал необходимым экстренно усилить эскадру в Тихом океане за счет нового судостроения. Так была признана наконец справедливость высказанного еще в 1896 г. мнения великого князя Александра Михайловича о несостоятельности соперничества с Германией в постройке броненосцев береговой обороны. Вместо такого неоправданного расходования государственных средств на изначально неполноценные корабли он предлагал ограничиться системой береговых батарей и действовавших в шхерах минных флотилий.

Эта концепция оборонительной роли флота на Балтийском море и была принята на "Особом совещании" в конце 1897 г., когда, не сокращая строительство Черноморского флота, решили основные морские силы сосредоточить на признанном теперь главным, тихоокеанском театре. Совещание сформулировало новый, бесспорно, более обоснованный подход к кораблестроению: "Оборона Балтийского моря должна главным образом выразиться активным действием нашего флота в открытом море". А для этого строившиеся ранее и предусмотренные программой 1895 г. новые броненосцы береговой обороны, "ослабленные по бронированию и артиллерии и сравнительно ограниченным ходом", не годятся. Так окончательно умерла десятилетиями господствовавшая в русском флоте концепция броненосцев береговой обороны.

Но, как часто тогда бывало, должной последовательности в осуществлении принятого решения проявлено не было, и совещание, одной рукой подтвердив несостоятельность типа броненосца береговой обороны, другой подписало решение о постройке одного такого корабля. Замечательно, что корабельные инженеры в МТК, проявив более зрелые тактические воззрения, чем офицеры в ГМШ, категорически воспротивились даже обсуждению заданий на проектирование бесперспективного проекта, с чем в конце концов вынуждено было согласиться и начальство. Постройка четвертого броненосца береговой обороны не состоялась.

Совещание установило, что к лету 1903 г. японский флот может иметь суммарный тоннаж до 210 000 т и включать 7 эскадренных броненосцев, 7 броненосных крейсеров, 12 легких крейсеров и флотилию из более чем 70 минных судов. Даже идя на риск оставления Балтийского побережья без защиты с моря, Россия при полном напряжении сил могла бы собрать на Дальнем Востоке флот из больших кораблей водоизмещением более 150 000 т и минных сил – около 3300 т.

Было решено, что для уверенного противостояния возможному противнику русский флот на Дальнем Востоке должен включать 10 эскадренных броненосцев водоизмещением по 12 000 т, все имеющиеся броненосные крейсера, включая строящиеся "Громобой" и "Баян", но без устарелых "Дмитрия Донского" и "Владимира Мономаха", 10 крейсеров- разведчиков 2 класса водоизмещением по 5-6 тыс. т, 10 разведчиков 3 класса по 2-2,5 тыс. т, 1 или 2 минных транспорта, 2 минных заградителя по 2,5- 2,7 т и 36 истребителей и миноносцев.

Для доведения флота до запланированного состава кораблей с учетом уже строившихся по программе 1895 г. следовало еще построить: 5 броненосцев водоизмещением по 12 000 т, 6 крейсеров по 6000 т, 10 крейсеров по 2500 т, 2 транспорта типа "Вулкан", 30 истребителей миноносцев водоизмещением по 350 т. Все эти корабли при условии заказа некоторых за границей могли быть готовы к лету 1902 г. Их суммарное водоизмещение составило около 153000 т. Стоимость постройки одних только кораблей оценивалась в 163 млн. руб. Сверх того, на остальные потребности флота в 1899- 1902 гг. следовало выделить еще 38 млн. руб. Эти расходы, как явствовало из доклада генерал-адмирала, "позволят России мирным путем решить проблемы Дальнего Востока. В противном случае Япония, обеспечив себе превосходство в силах, не перестанет выдвигать одно притязание за другим и, постоянно ставя Россию перед угрозой войны, будет принуждать ее к нежелательным для интересов государства уступкам". В результате, как говорилось в докладе, "только что вызываемая к жизни наша отдаленная окраина будет надолго отодвинута назад в своем культурном развитии".

Вполне одобрив планы Морского министерства и выразив надежду, что господь благословит и увенчает успехом "великое дело усиления родного флота на пользу и славу России", Николай II в своей резолюции от 23 февраля 1898 г. предложил обойтись меньшим числом предусмотренных программой крейсеров 2 и 3 классов. Этим уровнем мелочной экономии императорское мышление и ограничилось. Не было задано вопроса о том, каким образом наши 12000-тонные броненосцы смогут противостоять японским 15 000-тонным и как можно игнорировать собственный опыт, свидетельствующий, что даже мониторный броненосец "Три Святителя", строящийся с уменьшенной против мирового стандарта 16-уз скоростью броненосец "Князь Потемкин-Таврический", а также и облегченные броненосцы полукрейсерского назначения – все уже превышают 12 000-тонное водоизмещение.

Точно так же ни император, ни составители программы не задумались и о несостоятельности и явной неопределенности назначения крейсеров водоизмещением 6000 т, которые в свете искусственного занижения водоизмещения являлись непозволительной роскошью. При наличии мощной эскадры вполне можно было обойтись одним типом эскадренных крейсеров малого водоизмещения. Еще хуже было то, что под влиянием необъяснимого оптимизма и культивировавшегося в окружении императора презрительного шапкозакидательского отношения к Японии срок окончания программы отодвинули до 1905 г.

Так было удобнее для министерства финансов, затруднявшегося в предусмотренные программой сжатые сроки выделить ассигнованные на нее 200 млн. руб. Не было принято и мер по ускоренной готовности в первую очередь эскадренных броненосцев. Все делалось так, будто России никакая война не угрожала. Общую безмятежность не поколебали и результаты стратегической игры, проведенной в Николаевской морской академии зимой 1902- 1903 гг., когда были сделаны весьма тревожные и практически полностью оправдавшиеся выводы о слабости нашего флота в сравнении с японским даже по составу сил на 1905 г., о крайней вредности экономии на боевой подготовке (мнение капитана 1 ранга Л. Ф. Добротворского), о вероятности внезапного нападения японцев, о непригодности Порт- Артура, представлявшего явную ловушку для кораблей, и необходимости перебазирования флота во Владивосток. Предугадали даже захват лишенных связи с Порт-Артуром кораблей, стоявших в Чемульпо в качестве стационеров.

Эти и ранее высказывавшиеся предостережения не возымели действия ни на явно впадавшего в болезнь безграничного самовластия императора *, ни на генерал-адмирала, уже лишенного всякого интереса к проблемам флота и его боевой подготовки, и всей скрывавшейся за его спиной дворцовой камарильи.

Поразительно, но и всесильный тогда министр финансов С. Ю. Витте, справедливо критиковавший военное и морское министерства за неумение с толком распорядиться отпущенными им обширными кредитами, также не понимал первоочередной важности сооружения флота, который один только мог отвратить угрозу войны со стороны Японии и на долгие годы обеспечить стабильность и спокойное развитие всей российской государственности и политики на Дальнем Востоке.

Добиваясь сокращений расходов на флот (на 50 млн. руб.!) и вынудив министерство пойти на рассрочку выполнения программы кораблестроения до 1905 г., С. Ю. Витте в то же время выделял огромные, превосходившие бюджет Морского министерства средства на сооружение линии КВЖД с обустройством станций и всего их хозяйства, охрану их на китайской территории. Особенно фатальные последствия имело сооружение обширного коммерческого порта в Дальнем.

Отняв у флота возможность ускоренного пополнения новыми кораблями, оно в то же время сослужило большую пользу японцам (как впоследствии Либава – немцам), которые сделали Дальний своей передовой базой при осаде и блокаде Порт- Артура. Но все это, конечно, не снимало ответственности с Морского министерства. Оно, будь у него сознание действительной опасности, могло бы в интересах обороны добиваться перераспределения кредитов и более продуманно (отложив хотя бы постройку 6000-тонных крейсеров) использовать те средства, которые были уже получены.

Одним из важных путей такой рационализации могло стать создание оптимального типа эскадренного броненосца, обеспечивавшего при меньшей, в сравнении с другими проектами, стоимости наибольшую эффективность и сокращение сроков постройки.

* Император Вильгельм II обещал русскому царю не нападать на Францию и обязывался "прикрыть тыл" России даже в том случае, если ей придется все свои силы перебросить на Восток.

* Ему принадлежит более чем самоуверенное заявление "войны не будет, потому что я ее не хочу".