Совещание в Петергофе

Первоначальные расчеты о приходе эскадры на театр военных действий в декабре 1904 г. пришлось пересмотреть после боя 28 июля в Желтом море. Первая эскадра, рассеявшись, утратила способность противостоять японскому флоту, и уже 11 августа 1904 г. на совещании в Петергофе под председательством Николая II были высказаны предложения о том, что задачей 2-й эскадры должно стать не под!фепление флота Тихого океана, а овладение морем собственными силами. Для этого требовалась предварительная серьезная боевая подготовка, которой можно было достичь лишь вблизи своих баз. Но предложение о задержке эскадры для этой цели до весны 1905 г. было отклонено по настоянию командующего эскадрой контр-адмирала З. П. Рожественского. Его "экономические" доводы об ожидающих казну больших убытках из-за расторжения заключенных уже договоров о снабжении эскадры в пути топливом и продовольствием поддержал управляющий Морским министерством Ф. К. Авелан. Закрывая глаза на изнурительный характер тропического плавания и тем более базирования флота в этих широтах, два верховных адмирала считали более оправданным, отправив эскадру без промедления, сделать остановку на Мадагаскаре, где дождаться подхода "экзотических крейсеров" и заняться необходимой боевой подготовкой.

Выход эскадры, однако, отложили на 1,5 месяца. В этом случае эскадра могла бы появиться у Владивостока в марте 1905 г., что соответствовало планам завершения подтягивания сухопутных сил для готовящегося наступления и снимало необходимость преодоления ледового покрова в порту. Так проблемы кораблестроения в Кронштадте и Петергофе оказались завязаны в один узел с экономическими и стратегическими аспектами приобретения и отправки на Восток подкреплений для Тихого океана.

На кораблях тем временем форсировались достроечные работы, завершалась комплектация и подводились итоги пятилетних работ по сооружению невиданно большой серии мощных эскадренных броненосцев. 1 августа 1904 г. на вышедшем накануне на рейд броненосце "Князь Суворов" подняли флаг командующего 2-й эскадрой контр-адмирала З. П. Рожественского. Фактически же из броненосцев новой серии вполне готовым был только "Император Александр III". На "Суворове" приемные испытания продолжались еще три недели, "Бородино" закончил испытания лишь 27 августа- за два дня до выхода эскадры в Ревель. На оставшемся в Кронштадтской гавани "Орле", задержанном последствиями аварии в марте, работы и приемки были в полном разгаре.

Только 18 августа закончили швартовые испытания и освобождавшиеся рабочие начали покидать корабль. На ходовых испытаниях 28 августа была достигнута скорость 17,5 уз, водоизмещение и мощность машин составили 13320 т и 1417Јл. с. Нарекания вызывала лишь вентиляция машинных отделений, где уже в ходе достройки по инициативе строителя корабля В. П. Лебедева (он 20 июня сменил прежнего строителя М. К. Яковлева, чья энергия в борьбе с "системой" казенного судостроения оказалась на исходе) пришлось установить два мощных добавочных вентилятора.

Но и их действие помогало мало; температура на площадках у цилиндров главных машин на ходу поднималась до 48° С, и находиться около них более 1-2 минут было невозможно. 17 сентября 1904 г. "Орел" покинул Кронштадт, но из-за сильного спада воды оказался на мели. С нее снялись 19 сентября и лишь 22 сентября успели присоединиться к еще находившейся в Ревеле эскадре. Здесь корабль покинула последняя партия из 95 обеспечивающих сдачу рабочих. Свидетельством традиций высокой производственной культуры инженеров и кадрового состава верфи того времени стала описанная В. П. Костенко сцена прощания с рабочими, которые поднесли своему строителю традиционные дары: икону Николы-угодника и серебряный подстаканник с ложечкой.

В порту для установки силами экипажа приняли изготовленные Ижорским заводом защитные козырьки, которые должны были предотвратить уже не раз происходившие на 1-й эскадре случаи поражения людей в боевой рубке снарядами и осколками, влетающими в слишком широкие (высотой 305 мм) визирные щели.

Подводя итог достройки кораблей, завершенной в редком для отечественного судостроения ударном темпе, важно отметить полное выполнение всех предъявленных к кораблям высоких требований. По основным характеристикам (кроме толщины главного и верхнего пояса бропи) они ни в чем не уступали своему прототипу "Цесаревичу", а по некоторым решениям (усовершенствованная конструкция внутренней броневой переборки, увеличение мощности электростанций и др.) его превосходили. Успешно были решены все проблемы, связанные с чрезвычайной насыщенностью кораблей боевой техникой и общей затесненностью помещений. Из-за этого некоторые погреба боеприпасов приходилось снабжать сложной системой вентиляции, а под кают-кампанию офицеров приспособили помещение кормового каземата 75-мм орудий. Не было сомнений и в добротности выполнения работ. Это подтверждал опыт плавания и беспримерного боя, а наглядным свидетельством и сегодня служат сохранившиеся конструктивные узлы современника той эпохи – крейсера "Аврора".

"Князь Суворов" во время заводских испытаний.

Непреодолимым оставался, однако, главный изъян отечественного судостроения, неотступно преследовавший его со времени начала постройки броненосцев. Это была все та же сверхпроектная перегрузка, к предотвращению которой за 50 лет не было предпринято никаких дававших хоть какой-то результат усилий. Хуже того, в условиях не способствовавшего инициативе авторитарного самодержавного режима не нашлось ни структур, ни отдельных деятелей, которые, осознав всю опасность перегрузок, пытались бы вести с ней последовательную и бескомпромиссную борьбу. Даже А. А. Бири- лев, считавший себя знатоком кораблестроения и наставником молодого инженера В. П. Костенко, не смог подняться выше уровня представлений о том, что проблема могла быть решена повышением норм запаса водоизмещения с традиционных (хотя и не всегда предусматривавшихся) 2% до 4-5% от водоизмещения. Оказалось, что и этот, представлявшийся огромным запас на новых, до чрезвычайности насыщенных техникой броненосцах был превзойден и вылился в перегрузку до 13% (1785 т).

Под этой тяжестью осадка корабля увеличилась на 0,865 м и вместо предусмотренных проектом 7,96 м составила 8,82 т. Это означало, что главный броневой пояс, который по проекту должен был возвышаться верхней кромкой на 0,46 м над водой, сильно заглублялся и становился для корабля практически бесполезным. Глядя на это, как вспоминал В. П. Костенко, прибывший проводить корабль строитель М. К. Яковлев "ужаснулся и закачал своей седой головой", а присутствовавший при этом главный корабельный инженер Д. В. Скворцов заметил: "Не знаю, о чем "они" думают".

Но, как и прежде, ответственных за перегрузку кораблей обнаружить было нельзя, флот продолжал загружать их перед походом, не задумываясь о последствиях. 30 сентября МТК вынужден был обратиться к командующему 2-й эскадры со специальным предостережением. Отмечая, что при нынешнем водоизмещении броненосцев типа "Бородино" 15275 т (с полным запасом угля) их метацентриче- ская высота составляет только 0,76 м (вместо 1,28 м по проекту 1899 г. с нормальным запасом), МТК рекомендовал прекратить прием новых грузов, а часть уже принятых, в которых нет необходимости в повседневной службе, сдать для хранения на транспорты. Рекомендовалось тщательно следить за надежностью крепления грузов, правильностью размещения и расходования воды и угля, перемещая его из верхних ям в нижние, не допускать в трюмах воды, которая могла бы переливаться с борта на борт при качке.

При плавании на крупном волнении следовало надежно задраивать все порты и другие отверстия батарейной палубы. Эти рекомендации были выполнены лишь в части задраивания портов на волнении и при водяной тревоге, на что командующий обратил внимание еще в своем приказе от 23 июня 1904 г. В этом приказе предлагалось в случае получения пробоины круто перекладывать руль в противоположную сторону, что могло бы уже опасный для корабля 18° крен уменьшить за счет циркуляции до 10-9°, и за это время успеть задраить все порты. Получался никем, почему-то, не замеченный парадокс – порты 75-мм артиллерии, предназначенной для отражения атак миноносцев, приходилось держать закрытыми именно тогда, когда возможность таких атак была особенно вероятной.

Но мысль о полной ликвидации или хотя бы сокращении числа 75-мм и еще более мелких 47- и 37-мм пушек была еще слишком крамольной. Попыток подобной разгрузки кораблей предпринято не было. В работе МГШ говорилось: "Итак, один из первых приказов адмирала Рожественского, в котором упоминается о бое, давал такие указания о маневрировании в бою, от которых не могут не подняться волосы дыбом". Действительно, о каком ведении боя можно было вести речь, если боевой строй в любой момент мог быть нарушен необходимостью маневра для предотвращения полученного одним или несколькими кораблями гибельного крена. Но в МТК о приказе З. П. Рожественского, по-видимому, даже не знали и не нашли нужным добиваться более радикальных категорических мер (оформленных хотя бы приказом управляющего Морским министерством) по доведению кораблей до состояния, близкого к проектной нагрузке.

Кроме того, в МТК забыли и о собственных, недавно принимавшихся (1898 г.), строгих мерах по устранению на кораблях подверженных возгоранию материалов и предметов снабжения. Острота проблемы, возбужденной сведениями об огромных масштабах пожаров на испанских кораблях в 1898 г., уже забылась, и наши корабли за время постройки оказались переполненными горючими материала ми. Те же шлюпки и мебель, которые на строившихся в Америке "Варяге" и "Ретвизане" в соответствии с требованиями МТК были выполнены из стали, на кораблях отечественной постройки было разрешено, как и прежде, изготовлять из дерева. В результате корабли в бою обратились в огромные кострища, и в борьбе с огнем внутренние палубы оказались переполненными огромными массами переливавшейся с борта на борт воды. И до того незначительная остойчивость кораблей резко уменьшилась, и все три, последовательно возглавлявших строй эскадры, передовых броненосца, не имея подводных пробоин, должны были опрокинуться от потери остойчивости. В горячке боя и при наличии множества пробоин в легком борту вряд ли мог быть исполнен приказ, отданный год назад.