Наши в Африке.

Становление авиации Мозамбика. Воспоминания участника событий 1979-82 гг.

Михаил Чмыхов/ пгт. Гостомель, Киевская область

Фото из архива автора

Мозамбикские летники проходили обучение на самолетах МиГ-17 в СССР. Первый слева – А. Бомба, второй – Ф. Наене. Первый справа – автор, второй – М. Пинту. Токмак, февраль 1979 г.

30 октября 1979 г. Москва-Будапешт-Луанда-Мапуту – 19-часовой перелет наконец-то закончился. Покидаем салон Ил-62. все это время бывшего для нас, группы советских военных специалистов, родным домом, законной территорией СССР. После холодной московской осени южный континент встречает традиционным жарким и сухим воздухом, бездонно голубое небо, пальмы, темнокожий персонал аэропорта. Все это вызывало чертовский интерес, желание проявить себя при выполнении тех задач, ради которых мы были сюда направлены. Аэропорт, словно белый теплоход, возвышался над оранжево-красным ландшафтом с островками зеленых пальм. Внутри приятная прохлада от многочисленных кондиционеров, современный европейский дизайн, чистота и порядок в отличие от подобных сооружений в некоторых других южных странах. Многие из нас впервые увидели настоящие «Боинги», американские стандарты обслуживания в аэропорту. Впечатления сыпались с невероятной быстротой, только успевай впитывать.

Однако созерцать долго не пришлось, так как нас уже встречали представители Главного военного советника. Отработанная процедура приема вновь прибывших специалистов, распределение по отелям тех, кто прилетел с женами, а «холостяков» – в дом № 49. На этом перевалочном доме хотелось бы остановиться поподробнее. Четырехэтажный, многоквартирный, в основном его населяла ватага молодых ребят-переводчиков, а временный контингент составляли прибывавшие и убывавшие специалисты. Переводчики на 90% были родом из Москвы и чем-то напоминали современных мальчиков-мажоров.

Нас, двух военных летчиков, поселили в их вотчине. Мы заняли стандартную гостиничную комнату: две кровати, стол, два стула, встроенный шкаф, ну и балкон с видом на задний двор. В наших апартаментах хозяйничали тараканы величиной со спичечный коробок. Естественно, мы взялись с энтузиазмом наводить порядок, мыть полы, разгонять прусаков. Видя наш деловой настрой, старший команды переводчиков обьявил, что сегодня по графику моет общий коридор наша комната. Мы спорить не стали и отдраили десять метров коридора, чем вызвали неописуемый восторг местных приколистов. Правда, шутка не удалась – водкой мы их не угостили, а морды набить пообещали.

Водка в тот вечер нам пригодилась как снотворное. Легли спать, словно мумии обернувшись простынями, но это мало помогло от топтавшихся по нас тараканов, которых то и дело приходилось сбрасывать на пол и давить. После получасовой неравной борьбы мы решили принять по сто грамм и не обращать внимания на «соседей».

После свержения в Португалии режима Салазара практически все бывшие колонии этой страны получили независимость. Была провозглашена и Народная Республика Мозамбик (НРМ), где пришедшие к власти местные борцы за свободу решили строить социализм и обратились за помощью к СССР. В помощи, в том числе и военной, им, конечно же, не отказали…

Утром мы прибыли в офис Главного военного советника в Мозамбике генерал-лейтенанта танковых войск, коренного киевлянина Черевко Алексея Константиновича. Это был настоящий боевой генерал. Как нам уже успели рассказать, он лично принимал участие во всех боевых операциях и в район боевых действий иногда прибывал в кратчайший срок на любом, даже самом невероятном, виде транспорта. Ему доверяли, его уважали и боялись.

В кабинет к генералу мы зашли вместе с советником по авиации п-ком Владимиром Леонидовичем Языковым. Алексей Константинович встретил нас с нескрываемым восторгом, он просто горел желанием поскорее ввести авиацию в боевые действия. Расселись в кресла, началось короткое его знакомство с нами. Встаем по очереди, согласно воинским званиям и должностям, представляемся. Первый – специалист при командире авиационной эскадрильи, заместитель командира полка Ейского ВВАУЛ подп-к Демин Лев Алексеевич. Всесторонне подготовленный летчик, с большим опытом летной работы, прекрасный человек, воспитатель и командир. Затем два Василия, м-ры Озеров и Непейвода, командиры звеньев Борисоглебского ВВАУЛ. Непейвода Василий Иванович уже имел опыт боевых вылетов, так как всего полгода назад был на Кубе и нес боевое дежурство на военной базе Сайта Клара. Ну. и четвертый летчик-инструктор, до последнего времени проходивший службу в г. Токмак на 5-х Центральных курсах по подготовке и усовершенствованию авиационных кадров (официальное название Фрунзенского училища, специализировавшегося на подготовке летчиков для третьих стран), к-н Чмыхов Михаил Васильевич, который до последнего момента занимался обучением мозамбикских летчиков на самолетах МиГ-17 и, естественно, хорошо знал их уровень подготовки.

Генерал явно остался доволен профессиональной подготовкой инструкторов. Далее в общих чертах он обрисовал политическую и военную обстановку, а также свое виденье использования авиации. Основной очаг напряженности находился в центре страны на границе с Родезией (ныне Зимбабве), которую интересовал выход к морю. В том месте границу от побережья Индийского океана отделяли около 200 км.

Чмыхов Михаил Васильевич окончил в 1975 г. Борисоглебское ВВАУЛ им. В.П. Чкалова. Проходил службу в Московском, Приволжском, Среднеазиатском военных округах. В течение трех лет находился в спецкомандировке в Мозамбике, где принимал участие в боевых действиях. Затем более десяти лет служил в Черниговском ВВАУЛ Налетал на истребителях в общей сложности 2200 ч. Награжден орденом Красной звезды и медалями. После увольнения в запас окончил Киевскую национальную академия управления. Ныне работает в банковской системе Украины.

Советский Союз предоставил Мозамбику Ту- 134А-3 (сер. № 63457), который использовался в качестве президентского самолета. Снимок сделан в 1983 г. в Ротердаме (Нидерланды). Через 3 года самолет потерпел катастрофу, в которой погибли все находившиеся на борту, включая Президента Мозамбика Самора Машела. Считается, что трагедия стала следствием операции спецслужб ЮАР

Важное значение имел провинциальный центр Бейра. от которого до столицы Родезии Солсбери (сейчас Харари) проходила железнодорожная ветка. Бейра представлял собой современный порт и являлся вторым по величине городом Мозамбика после столицы Мапуту Местный аэропорт имел три взлетно-посадочные полосы: основную длиною 2400 м, для малой авиации – 900 м и военной базы – 1700 м. Естественно Родезия была заинтересована в использовании порта и контроле над транспортными магистралями. Разведывательные самолеты противника постоянно совершали полеты над территорией НРМ. Долгое время они летали совершенно безнаказанно, но 3 дня назад зенитчики сбили самолет-разведчик «Канмберра», экипаж катапультировался и приземлился на парашютах. «Я прилетел в расположение бригады, чтобы допросить их, а солдаты уже отрезали им головы и этими головами играют в футбол. Сразу предупреждаю, чтобы у вас подобного не случалось, самим уши оборву, поняли?» – напористо произнес Черевко. «Поняли, товарищ генерал, мы с собой два мяча привезли».

Первые 12 самолетов МиГ-17 были предусмотрительно отправлены для сборки подальше на север страны, на авиабазу в I Накала (провинция Нампула). Главный советник так разошелся, что начал ставить боевые задачи. Дескать, через два дня летите в Накалу, быстренько облетываете собранные самолеты и ночью на предельно малой высоте перегоняете их в Бейру. а утром мы ударим по Родезии. Нам от таких планов сразу стало как-то не по себе. Смотрим на карту, протяженность маршрута 850 км. Тактический радиус МиГ-17 на малой высоте всего 140 км. и на половину пути топлива не хватит. Переводим взгляд на Языкова, он спокойно кивает головой, мол, не волнуйтесь, я потом ему все объясню. Глядя на наши лица, шеф понял, что переоценил возможности авиации, оказывается, здесь есть много технических вопросов и нюансов. Явно пришло время заканчивать знакомство и приступать к последовательной, рутинной работе.

Точно через два дня нас самолетом Ан-26 доставили на авиабазу Накала. В конце октября 1979 г. авиация Мозамбика располагала двумя Ан-26 с советскими летными и техническими экипажами из Краснодарского авиауправления, а также Ту-134 для Президента страны с полным экипажем из Борисполя. На авиабазе в Накале нашей группе летного, технического и обеспечивающего состава предстояло принять МиГ-17 и начать их плановую эксплуатацию. Первыми к работе приступили инженеры Анатолий Сергиенко, Михаил Самойлов, Виктор Щербина, Николай Каморников. Связисты Владимир Дубок. Федор Беца, Владимир Боеправ.

Аэродром располагался в восьми километрах от города на полуострове. Взлетаешь – и на высоте 300 м ты уже над входом в бух ту Выполнил разворот на 180' – и летишь вдоль довольно глубокого залива. Прямо по курсу – жилые кварталы города, морской порт, слева дорога на аэродром.

На момент нашего прибытия на авиабазе временно обосновался учебный центр сухопутных войск. В двух ангарах размещались танки, а третий с большим нежеланием предоставили для сборки самолетов. Начиная с самолетов и заканчивая амуницией для экипировки летного и технического составов, все было доставлено в деревянных контейнерах морским транспортом. Таким же образом было завезено все необходимое оборудование для обслуживания авиатехники. Собирали самолеты рабочие ремзавода из узбекского г. Чирчик. На один МиГ-17 им отводилось 5 дней. Далее истребитель заправляли горючесмазочными материалами, топливом, производили пробные запуски двигателя, проверки всех систем и регулировку параметров, газовки, и можно было поднимать машину в воздух. Программа облета предусматривала проверку работы двигателя и управляемости самолета по высотам, предельные режимы, функционирование систем жизнеобеспечения, уборки и выпуска шасси, закрылков, тормозных щитков и т.п. Пока продолжалась сборка и облет самолетов, подготовили всю необходимую документацию: инструкцию по производству полетов, программу подготовки летного состава, схемы по технике выполнения полетов по разным видам боевой подготовки.

Поселили нас в доме, где проживали специалисты и советники учебного центра. Многие путают понятия специалиста и советника. За специалиста деньги платит зарубежная страна, где он работает, – он ей нужен, у нее таких нет или не хватает. Советнику платит наша держава, так как он больше политическая фигура и как бы направляет деятельность наших специалистов, а также воздействует на своего «под-советного». учит и помогает ему в работе. Мы. летчики, получали по 1400 чеков Внеш-посылторга в месяц и 6000 метикайш Мозамбика (около 200 советских рублей), чтобы прокормиться. По международным стандартам, работающим за рубежом техническим специалистам западных стран платили оклад 1500 долларов США плюс 30 долларов командировочных ежедневно, итого: 2400 долларов в месяц. Однако нам постоянно приходилось слышать упреки от различных начальников, что мы получаем больше, чем командующий в Союзе.

Первый год с питанием было, прямо скажем, туго. Каждый день рис и рыба. Мозамбикские летчики питались не лучше. В день полетов на стартовый завтрак вывозили бутерброды с ветчиной и стакан шоколадного напитка. Нам это редко доставалось, так как на стартовый завтрак приходили все водители, механики и прочие специалисты, включая всех советских. За месяц запасы съели, и начались у местного командования разборки, куда все подевалось. Однажды перед полетом на учебный воздушный бой мой ведомый л-т Буфало говорит: «Камарада Мигель, пожалуйста, не делайте в полете больших перегрузок, у нас сегодня на завтрак был только чай, я боюсь потерять сознание».

Рабочий день начинался с шести часов. Кроме утреннего туалета, следовал процесс приготовления завтрака. У нас в комнате на двоих стоял 30-кг мешок риса и в холодильнике 5-л банка с консервированными тонюсенькими французскими сосисками. В воскресенье утром ехали коллективом с охраной на пляж, а после обеда отделяли мусор от зерен риса, чтобы его хватило до следующих выходных. На неделю варили большую кастрюлю риса и ставили ее в холодильник. Каждый день утром и вечером отламывали по куску риса, бросали его на сковородку вместе с французскими сосисками, поливали растительным маслом, накрывали крышкой до полного приготовления. Утром запивали чаем, кроме того, трехлитровую банку чая с двумя разрезанными и опущенными туда лимонами ставили в холодильник, чтобы, вернувшись с аэродрома, утолить жажду после сорокаградусной жары. Вечерами иногда пили чай или даже кофе с рижским бальзамом из глиняных запечатанных сургучом бутылок стоимостью по 20 долларов каждая. Этот редкостный в Союзе продукт пришел через Внешпосылторг, и его вначале использовали как деликатес. Однако вскоре мы освоились, начали выходить в город как бы для углубленного изучения португальского языка, и как-то заглянули в аптеку за какой-то мелочью, где обнаружили, что в продаже есть спирт, причем цена на него ну просто смешная! Аптекарь с легкостью продал нам литр огненной жидкости, дома попробовали смешать его с бальзамом и получи лось неплохо. Честно скажу, у нас это была единственная покупка. Однако коллеги быстро переняли опыт, и через неделю спирт исчез по всему городу.

Родезийский самолет-разведчик "Канберра». Такую машину мозамбикские зенитчики сбили осенью 1979 г.

А вот с опытом изучения португальского языка был один выдающийся случай и тоже в аптеке. Соседи как-то попросили: будете в городе, спросите в аптеке презервативы, говорят, тут особенные. На следующий день, вспомнив об этой просьбе, зашли в аптеку. Обращаясь к провизору, пожилому португальцу, я немного растерялся, подбирая слова, и выдал фразу: 'Senior, por favor, tenho camisa para penis" (сеньор, пожалуйста, у Вас есть рубашка для пениса). Он начал смеяться просто до слез, но все понял и выложил столько товара, что я начал отказываться.

Что касалось культурного досуга, то он был весьма ограничен. В местные кинотеатры ходили редко, только если шли советские фильмы. Как правило, раз в месяц в порт заходили наши корабли. Ехали на корабль, просили у моряков узкопленочные фильмы для кинопроектора «Украина» и крутили у себя на улице прямо.на стену дома, по три фильма за вечер. Кроме наших специалистов собиралось человек до ста местных Телевидения в то время Мозамбик еще не имел.

В декабре 1979 г. из СССР после окончания Фрунзенского летного училища прибыли первые 22 летчика НРМ. Мне пришлось работать с ними на протяжении чеnырех лет – один год в Союзе и три в Мозамбике. Могу охарактеризовать каждого из них, но в целом скажу, что исключительное большинство – настоящие патриоты своей Родины, хорошие летчики и добрые отзывчивые товарищи. С ними было приятно работать Между нами сложилось полное взаимопонимание и доверие. Отношения с ними были лучше, чем в среде советских специалистов. Казалось бы, маленький коллектив прошедших всестороннюю проверку кадровых военных, оказавшихся в далекой экзотической стране для выполнения специфических задач, должен быть как одна семья. Однако такое возможно только в сугубо мужском коллективе и то не продолжительное время. А если присутствуют жены, да еще и не один год – внутренние конфликты неизбежны. По этому поводу можно написать целую книгу. Каждый месяц из колонии советских специалистов командование отправляло минимум одною обратно за какие-то серьезные нарушения. Приведу буквально пару примеров. В стране – тяжелое экономическое положение, армия одета в военную форму только наполовину, но советским специалистам форму выдали. И вот один наш предприимчивый товарищ умудрился обменять ее на поделки из черного дерева Заполучивший дефицитное обмундирование торговец на следующий день появился и нем на рынке. Военный патруль тут же его задержал Откуда военная форма? Выменял на статуэтки у специалиста-советику.

Последовал доклад командованию, горе-предпринимателя уже на следующий день вычислили и в назидание другим быстренько отправили в СССР. Другой наш советник, тыловик, повел себя, как видать, привык делать на родине. Просто тупо брал продукты с военного склада и продавал индусам, в их многочисленные магазинчики

В Накале уже во второй половине декабря начались плановые полеты для восстановления летного состава, совершенствования техники пилотирования, по маршруту и на слетанность в составе пары Декабрь, январь и февраль для южного полушария – это летние месяцы и сезон дождей. Несмотря на погодные условия, план летной подготовки выполнялся успешно.

Командиром авиабаз Накала и Бейра командование Вооруженных сил Мозамбика назначило м-ра Жоао Бернардо Онване. Он был старшим группы слушателей мозамбикцев в СССР. Грамотный, воспитанный, интеллигентный человек из высокообразованной семьи. Знал 3 иностранных языка и 12 местных наречий. Перед отправкой на учебу в Союз занимал должность начальника службы безопасности провинции. За 4 года общения с ним я ни разу не видел его разъяренным, повышающим голос или просто неопрятным. Благодаря его организаторским способностям были успешно решены поставленные задачи.

Дальнейшая задача состояла в перебазировании на аэродром Бейра. Кроме всего прочего, на этой авиабазе была развернута технико-эксплуатационная и ремонтная часть, школа младших авиационных специалистов, которая стала готовим, механиков для обслуживания самолетов, специалистов аэродромной роты, связистов, водителей спецмашин и др. Там же была создана и успешно работала станция по получению кислорода, снабжавшая им не только авиацию, но и город. Ее отцом-создателем был м-р Ерисов Владимир Иванович, прибывший в Африку из г. Фрунзе, где долгое время готовил специалистов для зарубежных стран.

16 февраля 1980 г.. в день солнечного затмения, в Накале была обычная летная смена. Мне предстоял контрольный полет на самолете УТИ МиГ-15 для отработки сложного пилотажа с л-том ВВС Мозамбика Жил Жайме Пимпао. Хороший летчик, сообразительный, с определенными амбициями. Назначили его на должность начальника парашютно-десантной подготовки полка.

При назначении кого-то из летчиков на очередную должность местное командование обязательно советовалось с нами. Правда, не всегда прислушивалось, но объясняло это политической зрелостью кандидата или иными аргументами.

Итак, наш полет проходил вполне нормально. Закончив выполнение задания в зоне, на предпосадочном планировании запрашиваем посадку с последующим взлетом (так называемый взлет с конвейера) и выполнением полета по кругу для отработки визуального захода на посадку. После взлета, уборки шасси и закрылков необходимо убрать обороты двигателя, но Пимпао этого не делает, а скорость уже 700 км/ч. Развернулись на 180'. По СПУ (самолетное переговорное устройство) спрашиваю, в чем дело? Он отвечает, что обороты не убираются. Мы одновременно убираем РУД(Рычаг управления двигателем), и двигатель… выключается! Впереди город, морской порт, нефтебаза, какие-то склады, справа морской залив, слева под 90' аэродром, а между ним и городом дорога. Использую избыток скорости для набора высоты, доложил руководителю полетов: «…после второго, высота 700, стал двигатель, иду на вынужденную».

Обломки самолета УТИ МиГ-15, потерпевшего аварию. 16 февраля 1980 г., район авиабазы Накала

Первая мысль была – сесть на дорогу, довернув буквально каких-то 20'. Но она представляла собой сплошной людской поток вперемешку с машинами. Катапультироваться? Но самолет упадет на жилые кварталы, да и парашюты без страхующих приборов, все нужно делать вручную. После выстрела катапульты в воздухе требуется открыть замок и отделиться от кресла, а это довольно сложно. Нужно одновременным выпрямлением ног и рук как бы оттолкнуть от себя кресло, а затем уже дергать вытяжное кольцо. Однако если ноги перед катапультированием не стояли на подножке кресла, то в воздухе никак не сможешь от него отойти и будешь в такой упаковке падать до земли. Я. как инструктор по парашютно-десантной подготовке, имевший на то время около 200 прыжков, справился бы, а Пимпао, пожалуй, нет. Так что было принято решение перетянуть через поверхность залива и вписаться на площадку длиною около 600 м заброшенного и уже заросшего бывшего грунтового аэродрома малой авиации. Установил скорость 350 км/ч, закрылки выпустил во взлетное положение, чтобы увеличить дальность планирования, и начал делать попытки запустить двигатель. Была надежда, а вдруг?..

Помню, будто бы молнии сверкнули по крылу верхушки пальм и дальше провал. Оказалось, что на месте нашей посадки термиты соорудили несколько огромных, до трех метров высотой, термитников. За один из них мы задели плоскостью, которая гут же оторвалась, самолет перевернулся и брюхом вверх влез во второй термитник. Я находился в задней кабине, и досталось мне больше всего. Получил сильное сотрясение мозга, осколками разбитого остекления фонаря кабины сняло скальп с головы. Слава Богу, мой лейтенант был маленького роста, да еще сумел в кабине так сгруппироваться, что ему только сильно ногу поцарапало. Выбрался он оттуда, а меня, висящего на ремнях вниз головой, достать не смог. Начал кричать, звать на помощь местное население. Мимо проезжал португалец на маленьком «Фиате», который стал невольным свидетелем случившегося, да еще пару человек подоспели, вместе они навалились на оставшееся крыло, повернули самолет и освободили меня от ремней. Положили на заднее сиденье микролитражки, и португалец повез меня до городского госпиталя – 70 км вокруг морского залива. Встретились мы с ним где-то через год, я его поблагодарил как своего спасителя, посидели, выпили бутылку "Столичной». Не помню уже сейчас его имени, но запомнил фразу, которую он сказал, мол, каждый человек должен выполнять свой долг до конца.

Привезли меня в госпиталь, точнее в городскую больницу, а там принимать некому. Внутри все забито больными и на всех один-единственный врач из Швеции, после окончания института приехавший набраться опыта. В стране свирепствовали холера, желтая лихорадка, не говоря уже про малярию. Правительство Мозамбика треть национального дохода тратило на здравоохранение, закупали лучшие в мире лекарства, а вот врачей не хватало. Я пролежал около часа на полу в коридоре без сознания, и лишь когда приехали наши специалисты, попал на операционный стол. Пришили мне на место мой скальп, забинтовали и, по решению Командующего авиацией НРМ, отправили вместе с Пимпао пятиместным самолетом в г. Нампула. Там госпиталь был гораздо крупнее и три врача из Болгарии: хирург, терапевт и стоматолог. Поместили нас в отдельную двухместную палату. В сознание начал приходить на третьи сутки, но полностью очнулся на пятый день. За это время палату посетили представители командования Мозамбика, нашего посольства и Главный военный советник. В полусознательном состоянии рассказал об уровне летной подготовки, стоящих задачах, убеждал из-за этой аварии полеты не прекращать. В целом оказался патриотом Африки, чем завоевал авторитет их руководства. Через полтора месяца вернулся в Накалу с желанием летать. Еще месяц руководил полетами, а затем, воспользовавшись отсутствием советника по авиации, с разрешения врача и Главного военного советника приступил к полетам.

Неприятно вспоминать, но этот случай показал гнилость наших отдельных руководителей, прибывших в спецкомандировку из столицы только, чтобы заработать деньги. При разборе аварии они открыто предлагали обвинить летчиков, а то нашу технику покупать не станут, если происшествие случилось из-за отказа матчасти. Большое спасибо начальнику особого отдела. Узнав о случившемся, он за 200 миль прилетел рейсовым самолетом в Накалу и профессионально провел расследование в течение первых двух дней. Было доказано, что человеческий фактор тут ни при чем. все дело в технике. Инженер эскадрильи к-н Анатолий Сергиенко из Ейского авиаучилища летчиков детально проанализировал все варианты и нашел причину. Это был третий вылет после сборки самолета и первый после облета. Тяги управления оборотами двигателя и закрытия стоп крана находятся рядом. После перевода РУД в крайнее переднее положение тяга выпала и попала в зацепление с расположенными рядом тягами закрытия стоп-крана. При уборке РУД потянул за собой стоп-кран на закрытие, и подача топлива прекратилась. Возможно, это произошло из-за того, что сборщики не законтрили соединение рычагов, рассматривалось и попадание между ними постороннего предмета. По одной из версии, летчик в передней кабине не подсоединил к системе кислородный шланг, тот провалился в зазор между катапультным креслом и левым бортом, где застрял между тягами. Тогда возник вопрос, а почему отсутствовала внутренняя обшивка левого борта? Однако глубже копать не стали. Обнаруженная причина всех устроила. Остатки самолета разобрали на пособия для школы младших авиационных специалистов.

Продолжение следует