На страже социалистического отечества

Освоение МиГ-25 в Вооруженных Силах СССР возлагалось на Центры боевого применения и переучивания летного состава в Липецке (фронтовая авиация) и Савостлей- ке (авиация ПВО). Лидерными строевыми частями стали 47-й отдельный гвардейский разведывательный авиаполк (ОГРАП) в подмосковном Шаталово и полк перехватчиков в Правдинске (Горьковская, ныне Нижегородская обл.). В дальнейшем новыми самолетами вооружили авиачасти, дислоцированные в различных регионах огромной страны, а также находившиеся на территории Польши и ГДР, где располагались группы советских войск. Перехватчики получили практически все армии и округа ПВО. Например, в 8-й отдельной армии насчитывалось четыре авиачасти, вооруженные МиГ-25: 146-й ГИАП в Василькове под Киевом, 738-й ИАП в Запорожье, 933-й ИАП в Днепропетровске и 83-й ИАП в Ростове. По штату каждому полку трехэскадрильного состава полагалось 30 боевых машин и 4-6 «спарок». Во фронтовой авиации МиГ-25 поступали в отдельные разведывательные авиаполки и оказались представленными в большинстве военных округов и групп войск за рубежом. Так, в Прикарпатском ВО «двадцать пятыми» располагал находившийся в Коломые 48-й ОГРАП, в Среднеазиатском – 39-й ОРАП (Балхаш), в Северной группе войск – 164-й ОГРАП (Бжег, затем Кшива). Парк авиатехники таких полков был смешанным: как правило, одна эскадрилья летала на Як-28Р, другая – на «МиГах», причем нескольких модификаций, отличавшихся целевым оборудованием. Самолеты радиоэлектронного противодействия МиГ-25БМ собрали в трех эскадрильях, которые вошли в состав 931-го ОГРАП (Группа советских войск в Германии, Вернойхен), 10-го ОРАП (Белорусский ВО, Щучин) и 115-го отдельного авиаполка РЭБ (Северная группа войск, Бжег).

На новую матчасть летчики переучивались с самых разных самолетов, в том числе столь непохожих по пилотажным и взлетно-посадочным характеристикам, как МиГ-17 и Як-27. Наименьшие сложности этот процесс вызывал у тех, кто ранее служил на Су-9 или Су-7, от которых МиГ-25 выгодно отличался большей «летучестью», меньшей посадочной скоростью и лучшим обзором из кабины. Труднее приходилось летчикам, привыкшим к легким истребителям. Пилотирование «двадцать пятого» требовало немалых усилий – нагрузки на ручку достигали 16 кгс, поэтому многие приноровились работать при управлении по тангажу не самой РУС, а находившимся на ней кнюппелем триммерного эффекта, даже дырки протирали на большом пальце летных перчаток. По маневренным характеристикам тяжелый «МиГ» был ближе к бомбардировщикам. Он имел эксплуатационное ограничение по перегрузке 4,4 д, а по углу атаки 14°. Хотя сложный пилотаж в программу боевой подготовки не входил, но какой летчик-истребитель устоит перед соблазном крутануть «бочку» на таком мощном самолете! Поэтому во многих полках ПВО командиры даже поощряли инициативу подчиненных, которые осваивали элементы высшего пилотажа.

В строевых частях было немало случаев сваливания, хотя самолет «предупреждал» летчика о приближении к опасному режиму возникновением тряски. В основном их допускали недостаточно опытные пилоты, однако бывали инциденты и у асов. Например, 16 июля 1984 г. произошла катастрофа МиГ-25ПУ из 933-го ИАП, в которой погибли подп-к В.Семенов и м-р А. Лемеш. В этом роковом полете Лемешу предстояло отработать в закрытой шторкой кабине вывод самолета из сложного положения на большой высоте. В результате ошибки в пилотировании машина попала в штопор, из которого ее удалось вывести, однако тут же кто-то из летчиков перетянул ручку управления, самолет снова свалился, а для повторного вывода высоты уже не хватило. Катапультироваться экипаж не успел. Особую опасность представляло сваливание при заходе на посадку. Стоило допустить потерю скорости, и «МиГ» начинал «сыпаться». Если летчику недоставало опыта или он терял хладнокровие, то следовала череда дальнейших ошибок: двигатели – на форсаж и ручку управления – на себя. Положение при этом только ухудшалось, т.к. перед включением форсажа открывались сопла, происходил кратковременный провал тяги, одновременно самолет задирал нос и еще больше терял скорость. Сваливание становилось неизбежным. В лучшем случае это приводило к потере машины, но происходили и катастрофы. Так, 8 июля 1980 г. в похожей ситуации погиб летчик 146-го ГИАП ст. л-т А.Рассолов. Из-за опасения потери скорости летчики, как правило, сажали «двадцать пятые» не на предусмотренных инструкцией 290 км/ч, а на 300-320 км/ч и даже больше.

Двигатели Р15Б-300 отличались неумеренной прожорливостью, имели низкую приемистость (выход с полетного малого газа на «максимал» происходил минимум за 14 с), но считались очень надежными. Известно немало случаев, когда они продолжали работать после попадания в воздухозаборники птиц, причем даже здоровенных диких гусей. Однако и силовая установка преподносила неприятные сюрпризы. Вспоминает бывший командир 146-го ГИАП A.M. Андреев. «28 мая 1987 г. мы выполняли полет парой на высоте около 12 000 м, а впереди примерно километрах в 30 и на 3000 м выше шла «спарка» из нашего полка, которую пилотировали м-р Марков и к-н Чернышев. Самолет этот мы, конечно, не видели, но неожиданно заметили инверсионный след, что было очень нехарактерно для столь большой высоты. Из радиопереговоров стало ясно, что у «спарки» один двигатель вышел из строя, и происходит утечка топлива. Очевидно, пожар не возник из-за недостатка кислорода на большой высоте. Отпустив ведомого, я стал догонять аварийную машину, чтобы сопровождать ее. Было принято решение совершить посадку на аэродроме рассредоточения Попельня, но не пришлось… Чернышев и Марков стали снижаться, и когда я их догнал, высота была уже около 11 000. У «спарки» возникло скольжение и большой крен, градусов в 70 (у МиГ-25 была особенность: на сверхзвуке реагировать на скольжение энергичным кренением, парировать которое было очень тяжело). Летчики с трудом крен устранили, и тут вижу, как вспыхивает левое сопло, а потом и правое. Все! Надо катапультироваться, ведь в любую секунду может произойти взрыв. Получив команду, экипаж благополучно покинул самолет, который тут же опустил нос и нырнул в облака. Упал он в 5-8 км от Попельни, причем не взорвался и практически не горел, т.к. почти весь керосин вытек в воздухе». При расследовании аварии выяснилось, что из- за производственного дефекта разрушился спрямляющий аппарат компрессора, обломки которого пошли по тракту двигателя, круша все на своем пути.

Самолет радиоэлектронного противодействия МиГ-25БМ из 4-го ЦБПиПЛС. Липецк, конец 1980-х гг.

Перехватчики МиГ-25 ПДС из 146-го ГИАП. Васильков, середина 1980-х гг.

Еще более драматично развивались события 31 июля 1987 г. во время ночных полетов на аэродроме 48-го ОГРАП в Коло- мые. Во время взлета на МиГ-25РБ, который пилотировал м-р Ю.М. Легков, загорелись оба двигателя. Заправленный на 80% самолет успел к тому времени разогнаться до 360 км/ч. Обратимся к воспоминаниям этого летчика. «Выполнил взлет. Убрал шасси, закрылки, выключил форсажи, доложил руководителю полетов (РП) о случившемся. Высота в это время составляла 800 м. По команде РП включил слив топлива и стал заходить на посадку по стандартной схеме (коробочке). Перед проходом дальнего привода произошел взрыв третьего бака, в котором после слива керосина осталось много паров топлива, превративших его в бомбу. Самолет вздыбился, а затем стал входить в нисходящую спираль. На действия органами управления он не реагировал, связь с РП прекратилась. На высоте 220 м, при скорости 400 км/ч и левом крене 60° я катапультировался. Парашют успел наполниться. Самолет перевернулся и упал с обратным курсом, угодив под строящийся жилой дом. К счастью, на земле никто не пострадал». Комиссия по расследованию этого происшествия пришла к выводу, что пожар начался по причине разрушения накидной гайки одного из топливопроводов. Во время «разбора полетов» командующий 14-й ВА генерал-лейтенант Э.В. Цоколаев назвал убийцами тех, кто послал самолет на посадку по кругу, в результате чего машина находилась в воздухе 20 мин. Следует также отметить, что причиненный местному населению ущерб оценили в 39000 руб. и полностью компенсировали, а разрушенный дом восстановили военные строители.

Ко всем особенностям самолета летчики привыкали достаточно быстро и в целом оценивали его очень высоко. Летать на самой скоростной и высотной машине считалось делом почетным, такою службой гордились. Боевая подготовка велась интенсивно, керосин в то время никто не экономил, и годовой налет в 100 часов был для летчика нормой. Примерно 10% полетов выполнялось с разгоном до максимальных значений М и выходом на потолок. На таких режимах летчики разведполков отрабатывали не только фотографирование, но и стратосферное бомбометание, которое проводилось в автоматическом или полуавтоматическом режиме с помощью системы «Пеленг», выводившей самолет в нужную точку в 40 км от цели, а пилоту оставалось лишь нажать боевую кнопку. Обратимся еще раз к воспоминаниям Ю.М. Легкова. «Этот самолет оправдал себя как бомбардировщик очень хорошо, особенно машины последних серий, оснащенные системой «Пеленг-ДМ». Результативность практических бомбометаний из стратосферы была превосходной». Конечно, применявшиеся на МиГ-25 свободнопадающие 500-кг бомбы не предназначались для точечного поражения, и попадания с отклонениями в 1000-1200 м от центра цели считались отличными. В этом нет ничего удивительного, ведь в случае войны «двадцать пятым» предстояло наносить удары по крупным промышленным объектам, городам, попадание на территорию которых столь мощных боеприпасов неминуемо вызывало бы серьезные разрушения. Что уж говорить об использовании ядерного оружия!

В боевой подготовке истребителей много внимания уделялось перехвату высотных целей, следовавших на большой сверхзвуковой скорости, в качестве которых выступали такие же МиГ-25. Они имитировали американский стратегический разведчик SR-71, который ко времени массового использования «двадцать пятых» в советской системе ПВО остался единственным самолетом НАТО, действовавшим на таких высотах и скоростях. Угнаться за Black Bird МиГ-25 не мог, и «Черную птицу» предстояло бить или на отставании, или на встречных курсах, при этом скорость сближения составляла более 1,5 км/с, и у летчика оставалось всего 10-15 с на выполнение пуска. Раз в год полки ПВО летали на полигоны для проведения реальных стрельб по мишеням. Выполнять их доводилось далеко не всем летчикам, и редко кому из них за всю карьеру удавалось провести десяток пусков. По имеющимся данным, применять оружие по самолетам-нарушителям пилотам «двадцать пятых» ни разу не пришлось. Реже других их поднимали и на перехват автоматических аэростатов, наверное, слишком дорого обходилась охота за «шарами» на таком самолете.

Зато служба МиГ-25-разведчиков фактически началась с боевого эпизода, после которого по всему миру разнеслись легенды о русском суперсамолете. Как известно, Советский Союз оказывал значительную помощь арабским государствам, постоянно воевавшим с Израилем. На Ближний Восток щедро поставлялась боевая техника, а также направлялись большие группы советников и военных специалистов. В этой ситуации по инициативе МАП было решено отправить в Египет пять новейших МиГ-25Р/РБ (один из которых считался резервным) и провести там их испытания в реальных боевых условиях. Для этого был сформирован 63-й отдельный авиационный отряд, который возглавил опытный летчик-испытатель п-к А.С. Беже- вец. Кроме военных летчиков, в спецкомандировку поехали представители авиапрома, в т.ч. зам. министра А.В. Минаев, зам. главного конструктора ОКБ-155 Л. Шенгелая и летчик-испытатель Горьковского авиазавода В.Г. Гордиенко. Ранней весной 1971 г. транспортными Ан-22 полуразобранные самолеты перебросили на аэродром Каир-Вест, находившийся в 17 км от египетской столицы. После их сборки заводскими специалистами облет выполнял Гордиенко. Он вспоминает: «Подготовка к первому вылету проходила напряженно, довольно таки нервозно. Аэродром весь забит техникой, повернуться негде, да еще постоянная угроза израильских «Миражей»… Но, к счастью, все прошло благополучно, без эксцессов».

Разведчики МиГ-25РБ (справа) и МиГ-25РБФ с подвесным топливным баком из 164-го ОГРАП. МиГ-25РБФ отправляется в разведвылет над акваторией Балтийского моря. Кшива (Польша), осень 1991 г.

Учебный МиГ-25РУ из 48-го ОГРАП. Коломыя, конец 1980-х гг.

Продувка теплым воздухом закабинного отсека

Летчик в высотно-компенсирующем костюме

«Двадцать пятые» были весьма уязвимыми на взлете и посадке, поэтому на этих этапах полета их решили прикрывать звеньями МиГ-21, которые пилотировали советские летчики. «Я должен был, без всяких команд, вырулить на взлетную полосу,- продолжает Гордиенко.- Первая пара МиГ-21 проходит надо мной метрах в 20, я за ними взлетаю, а следующая пара прикрытия идет сзади в километрах 4-5. Остальные в это время находятся наверху, ждут. После взлета, на высоте 50 м, стараюсь уйти от аэродрома на 50-70 км, это для того, чтобы нельзя было засечь, откуда я взлетаю, так наивно мы полагали, а потом иду вверх. Конечно, «МиГи» за мной не успевали и должны были подрезать мой маршрут изнутри. После выполнения задания снижаюсь до высоты 300-400 м, торможу, сразу выпускаю шасси и сажусь. Почти все наши полеты проходили по такой схеме… Все, как на войне». В общей сложности Гордиенко выполнил над территорией Египта 19 вылетов. В одном из них произошло досадное происшествие. «Как-то в суматохе горючего залили только половину. Ну а я, как всегда, взлетаю, набираю высоту, тут смотрю, а топливо уже на исходе и радиообмен вести нельзя. Пришлось садиться. Все обошлось, но скандал по этому поводу был грандиозный».

Хотя летчикам МиГ-25 запретили выходить в эфир, но однажды на связь пришлось выйти. «Было решено: при возникновении на борту аварийной ситуации называть цифру «013», что означало «иду на вынужденную посадку. И вот взлетел командир группы Александр Саввич Бежевец, а я в это время находился на вышке управления полетами. Сразу после взлета не убралась одна основная стойка шасси, заклинило ее в промежуточном положении, минуты через 3-4 из динамика раздается: «013». Мы поняли, что Саша будет садиться аварийно. Смотрим, делает круг, сливает топливо, заходит на посадку.. Самолет коснулся полосы, лег на крыло и пошел по бетонке скрежетать. Но все обошлось, машина не загорелась, только черканула по полосе немного. Саня, конечно, вылез из кабины бледный, и тогда, единственный раз, к нам подошли арабские летчики и в порядке солидарности пожали Сане руку».

С мая начались боевые вылеты, которые выполняли только военные летчики. Сначала они работали над «своей» территорией в прифронтовой зоне, затем над оккупированным Синайским полуостровом, а потом и над самим Израилем, забираясь даже в воздушное пространство над Тель-Авивом. Рейды проходили на высоте более 20 км с разгоном до скорости М=2,5-2,8. Разведчики обходили районы, где предполагалось размещение ЗРК «Найк-Геркулес» и «Хок». Израильтяне постоянно поднимали на перехват «МиГов» большие группы истребителей F-4 Phantom, но те оказались не способными достать чудо-самолет. Оставаясь неуязвимыми, советские летчики из каждого полета привозили уникальные фотопленки. Как вспоминает Гордиенко, «качество снимков было потрясающим. Я как-то раз проходил над аэродромом в Бенесуэте, там, где были наши МиГ-21, и с высоты более 20 000 м сделал несколько кадров. Так четко были видны лодки в заливе и даже спущенные на воду весла». 63-й отряд работал в Египте до лета 1972 г. За это время прошла одна ротация личного состава. (Подробнее см. «Аэро- Хобби», №4'94, стр. 18-21.) Добытые советскими авиаторами данные использовались при планировании войны «Судного дня», которая началась 6 октября 1973 г. с массированного удара ВВС Египта по израильским позициям на Синае.

В разгар этого конфликта в Египет был направлен сформированный на базе 47-го ОГРАП 154-й отдельный авиаотряд, который разместили на том же Каир-Весте. Возглавил его командир полка подп-к Н. Чудин. В подразделение включили четыре МиГ-25РБ. Начиная с 18 октября, летчики «двадцать пятых» выполнили 4 боевых вылета над линией фронта, обеспечив командование ценной развединформацией. Отряд продолжал свою деятельность и после заключения перемирия. Ситуация оставалась напряженной, стороны подтягивали к линии разделения резервы, и 15 декабря на разведку неприятельских сил была направлена пара МиГ-25. Когда советские самолеты уже шли домой, израильтяне сумели весьма удачно вывести наперехват четверку «Фантомов», один из которых выпустил с предельной дистанции две ракеты по замыкающей машине м- ра В. Маштакова. Феноменальные скоростные данные «МиГа» позволили и в этот раз избежать поражения: ракеты самоликвидировались далеко позади него. Эта командировка в Египет завершилась в августе 1974 г., а в следующем году «двадцать пятые» совершили еще один непродолжительный вояж на берега Нила.

На месте падения МиГ-25 из 48-го ОГРАП. Коломыя, 31 июля 1980 г.

Авария МиГ-25ПДС из 146-го ГИАП. Васильков, 12 марта 1984 г Причиной стала самопроизвольная уборка шасси на взлете

МиГ-25БМ из 10-го ОРАП. Тот же самолет после аварии 19 сентября 1986 г. Причиной стал пожар двигателя. Летчик Г. Шепелев успешно катапультировался на высоте более 16000 м, при этом штатно сработавшее кресло отделилось от него на высоте 3000 м

В дальнейшем летчики МиГ-25 вели различного вида разведку, выполняя полеты вдоль границы СССР и стран Варшавского договора. Таким образом, они занимались деятельностью, аналогичной работе американских коллег, пилотировавших SR-71. Иногда «МиГи» залетали в воздушное пространство сопредельных государств. Например, власти Ирана неоднократно заявляли о таких инцидентах, причем однажды МиГ-25 перехватила пара F-14, которая вышла на дистанцию пуска своих дальнобойных ракет «Феникс», но до их применения дело не дошло. В январе 1980 г. было решено использовать «двадцать пятые» в Афганистане. Для этого на расположенный в Туркмении аэродром Карши перебросили оперативную группу 39-го ОРАП, в которую включили четыре самолета с различными комплектами разведоборудования. Возглавлял ее зам. командира полка подп-к Муфазалов. Полеты выполнялись вдоль границы Афганистана, в основном, на высоте до 9000 м и дозвуковой скорости. Однако боевая работа этого подразделения длилась очень не долго: после выполнения примерно 30 вылетов его отозвали домой. (Подробнее см. «АиВ», №6'2002, стр. 40.) Необходимо подчеркнуть, что среди других самолетов- разведчиков фронтовой авиации МиГ-25 выделялся не только летными характеристиками, но и возможностями своей аппаратуры, особенно предназначенной для ведения радиоразведки. Это позволило «двадцать пятому» оставаться эффективным средством армейской разведки до окончания эксплуатации.

Система вооружения МиГ-25П тоже давала преимущества этому самолету по сравнению с другими современными ему советскими перехватчиками. Например, установленная на «двадцать пятом» версия РЛС «Смерч» позволяла обнаружить цель на расстоянии почти в два раза большем, чем аналогичная станция тяжелого Ту-128. Однако характеристики ракет Р-40 были на уровне не только Р-4 – «главного калибра» туполевской машины, но и Р-98, применяемых на Су-15. Использование на МиГ-25ПД станции «Сапфир» сделало самолет еще более «зорким» и способным работать по целям на фоне земли. Возросла дальность применения Р-40РД. Пополнившая арсенал перехватчика ракета Р-60 существенно усилила его боевой потенциал. При стрельбе в заднюю полусферу она обладала почти одинаковой дальностью пуска с Р-40Т и существенно превосходила ее по разрушающей способности боевой части, хотя весила почти в 10 раз меньше. Однако время шло, и устарелость вооружения МиГ-25 становилась все более заметной, особенно на фоне истребителей 4-го поколения Су-27 и МиГ-31. Тем не менее, «двадцать пятые» продолжали оставаться на вооружении и пережили в боевом строю распад СССР.

МиГ-25РБФ из 931 -го ОГРАП подготовлен к выкатыванию из укрытия. Вернойхен (Германия), 1991 г.

Привычным местом отдыха техников были огромные воздухозаборники и сопла МиГ-25

Подавляющее большинство отказов как на «двадцать пятых» перехватчиках, так и на разведчиках было связано с электроникой. Впрочем, такая картина характерна и для других самолетов, созданных в то время, в т.ч. и за рубежом. Отличительной чертой семейства МиГ-25 стали течи в сварных швах топливных баков, которые проявились у многих самолетов через 10-12 лет эксплуатации. Как правило, такие дефекты фюзеляжных баков устраняли заводские сварщики прямо в полках, а вот справиться с течью в крыле удавалось только в условиях АРЗ. Нередко самолеты продолжали летать с крошечными трещинами, при этом на земле по крыльевым швам собирались капельки керосина, словно выступившая испарина на теле утомившегося могучего живого существа. Невидимые глазом микротрещины возникали также на боковых поверхностях остекления кабины, что иногда вызывало разрушение части фонаря во время полета на большой высоте и скорости. Гермошлем и высотно-компенсирующий костюм спасали летчика, но стресс в такой момент человек переживал серьезный.

При наземном обслуживании самолет сложным не считался. Однако замена даже небольших вышедших из строя деталей была весьма трудоемким процессом, отнимавшим много времени. Что уж говорить о замене огромных колес основных опор шасси, которые словно роднили самолет с трактором «Беларусь». Эта операция требовала подъема всей машины специальными домкратами, выполняли ее четыре человека, которым редко удавалось управиться быстрее, чем за 3 часа. Порой такую процедуру приходилось выполнять после одной посадки молодого летчика, хотя у опытных пилотов колеса благополучно переживали и 30 посадок. Наиболее трудоемкие операции выполнялись в полковых ТЭЧ. Например, там производилась замена двигателей, которая занимала 2-3 дня.

Подвеску ракет Р-40 полагалось проводить с помощью устанавливаемых на пилоны лебедок, но гораздо чаще это делали вручную, методом «эй, ухнем!». Поднапрягшись, восемь молодцов брали на плечи весившую полтонны «игрушку» и под чутким руководством одного из оружейников цепляли на АПУ. Снимали ее аналогичным образом. Операции требовали слаженной работы всей команды, ибо ошибка даже одного «игрока» могла привести к повреждению дорогостоящей ракеты (одно стекло тепловой ГСН стоило, как несколько «Жигулей»). А случаев таких было немало. Р-40 роняли, ударяли о пилоны, но чаще всего страдали головные части ракет, на которые натыкались АПА, заправщики, тягачи и другие автомобили, «пилотируемые» лихими аэродромными асами.

На момент поступления МиГ-25 в войска он был самым тяжелым боевым самолетом фронтовой авиации и ПВО (весил в 2-4 раза больше других, за исключением Ту-128). При узких колесах он создавал большие нагрузки на бетонное покрытие аэродромов, поэтому нередко плиты ВПП и рулежек трещали под его тяжестью. Выкатывание на грунт грозило большими неприятностями, особенно во время весеннего таянья снега и осенних дождей: на маленькой скорости самолет попросту уходил в землю по ступицы колес, а на большой мог здорово покалечиться, оставив в мягком грунте свои «ноги».

Рассказ о МиГ-25 не может обойтись без «спиртосодержащей» части. 180 л СВС (40-45% спирто-водяная смесь) – для охлаждения генератора, 50 л чистого продукта – для охлаждения РЛС (на разведчиках – до 90 л для охлаждения отсека спецаппаратуры) и 5л – для противообледенительной системы фонаря сделали самолет самым популярным среди личного состава. Прозвище «гастроном» прочно закрепилось за ним и сохранится в веках. В первые годы эксплуатации СВС полагалось списывать по 60 л на час налета, постепенно эту норму сократили в несколько раз, но все равно каждый техник самолета имел доступ к практически неисчерпаемому источнику чудодейственной влаги. Это позволяло удовлетворять потребности утомленных службой организмов, а также решать всевозможные житейские вопросы. В стране тотального дефицита спиртное являлось истинным всеобщим эквивалентом, и каждый, кто служил в полку «двадцать пятых», может поведать о налаженной системе обмена «жидкой валюты» на различные бытовые товары. Особый размах она приобрела во времена горбачевской антиалкогольной кампании, когда добыть спиртное в магазинах стало проблемой. Однако далеко не всякой славянской душе удалось счастливо пережить обилие дармовой выпивки – «море водки» погубило судьбы многих окунувшихся в него офицеров и прапорщиков.

В целом МиГ-25 стал для советских ВВС и авиации ПВО эпохальным самолетом. Он позволил вести боевую работу на высотах и скоростях, которые еще недавно казались фантастическими. Машина, бесспорно, сыграла заметную роль в укреплении обороноспособности страны. Очевидно, в том, что американцы отказались от производства В-70, сняли с вооружения В-58 и значительно сократили выпуск SR-71, есть заслуга и этого самолета.

Редакция и автор выражают искреннюю признательность за помощь, оказанную при подготовке статьи, A.M. Андрееву, Н.Н. Ган- зе, С.А. Грачеву, Ю.М. Легкову, А. В. Мату- севичу, В.Д. Мацепону, В. В. Мигунову, А.В. Наливайко, О.Е. Площадному, Г.Е. Хмельницкому и сотрудникам Запо- рожзского АРЗ «МиГремонт». Использовано также неопубликованное интервью, которое взял в 1992 г. ныне покойный В.С.Савин у летчика-испытателя В.Г. Гордиенко.

МиГ-25РБС (сер. №02045127, построен в 1976 г.) из 48-го ОГРАП ВВС Украины. В 2001 г. самолет стал экспонатом авиационного музея в Виннице. На внутренних поверхностях килей эмблемы, цветные полосы и стрелы не наносились

Один из нескольких МиГ-25БМ, полученных ВВС Ирака в 1986-88 гг. Самолет применялся в ирано-иракской войне

МиГ-25РБФ (сер. №02032317) из 931-го ОГРАП ВВС СССР. Германия, Вернойхен, 1991 г.

МиГ-25ПДС (построен в 1977 г.) из 933-го ИАП ПВО СССР. Днепропетровск, 1984-86 гг.