Засекреченный парад

60 лет назад, 7 ноября 1941 года, как известно, в заснеженной прифронтовой Москве состоялся военный парад. Многие помнят кадры кинохроники, посвященные этому событию; как говорил голос диктора за кадром: "С этого парада, сразу после марша мимо мавзолея, на котором находились члены правительства, полки, засыпанные мокрым снегом, направлялись прямо на передовую и вступали в бой".

Здесь же, в Москве, тогда планировалось провести и авиационный парад, к нему заранее велась подготовка, особенно частей ПВО. Но вмешалась погода, точнее, ее полное отсутствие - над военной Москвой была низкая плотная облачность и непроницаемый для солнца снегопад.

Однако воздушный парад все-таки прошел в этот же самый день и в установленное традициями время, но… только не в Москве, а над городом Куй-бышевым (теперь Самарой), и об этом параде мало кто тогда знал, а спустя шестьдесят лет тем более, поскольку его участников среди нас почти не осталось.

Счастливый случай свел меня с одним из них, с другим я смог только поговорить по телефону, а третий был очевидцем этого парада и наблюдал его в тот ноябрьский день в качестве зрителя.

Упоминание о военном параде в Куйбышеве я нашел в книге "Крылья победы" А.И. Шахурина, Москва "Политиздат" 1985 г. (стр. 135-136). Автор, в то время Народный комиссар авиационной промышленности СССР, руководил в Куйбышевской области строительством авиационных заводов, эвакуированных из Москвы и западных областей страны.

Он писал: "Парад принимал К.Е. Ворошилов. На трибуне кроме принимающего парад были М.И. Калинин (всесоюзный староста), А.А. Андреев (член ЦК), секретарь обкома и командующий округом. А мороз сильный, больше 20 градусов. Кроме того, на трибуне я увидел зам. председателя Совета народных комиссаров СССР М.Г. Первухина и наркома угольной промышленности В.В. Вахрушева. Шли сибирские части. Вместе с местными формированиями они уходили на фронт".

Как видите, ни слова в этих строках не сказано об авиационном параде, хотя кто-кто, а А.И. Шахурин даже по своей должности мог много о нем знать и тем более рассказать.

Почему же он это го не сделал? Думается, были на то какие-то веские причины.

Рассказал же мне о воздушном параде Борис Ильич Лисовенко. Интересной судьбы человек, прекрасный рассказчик и эрудит, он помнит в подробностях события своей нелегкой офицерской жизни и жизни нашей страны. Он в то время был летчиком-инструктором Николаевского военно-морского авиационного училища имени С.А. Леваневского.

Сам Б.И. Лисовенко еще до войны окончил Ейское авиационное училище и несколько лет уже учил летать курсантов, передавая им свое умение.

При наступлении фашистов Николаевское училище с Украины было эвакуировано вначале в г. Бердянск на Азовское море (летчики-то морские), а после еще раз (24 августа 1941 г.) в район железнодорожной станции Безенчук Куйбышевской области. Моря нет, но зато нет и больших городов, с их заводами и трубами. Бескрайний простор, не уступающий по своей широте простору морскому - летай, сколько душе угодно.

Станция Безенчук и одноименный ей поселок находятся в 68 км от Куйбышева в сторону Москвы. В то время там было всего два каменных двухэтажных здания. В одном разместился штаб училища и учебно-летный отдел, в другом - офицерский состав и гостиница. В штабе находились строевая и финансовая части, политотдел и разные инженерные службы, включая все виды снабжения (от горюче-смазочных материалов и запасных частей для самолетов) до корма для коней при кухне.

Учебные отряды были разбросаны по близлежащим селам, давшим свои названия дислоцируемым вблизи них эскадрильям. Вы вслушайтесь в эти истинно русские названия: Безенчук, Екатериновка, Звенигородка, Песочное, Преполовенка, ну и - Обшаровка! Всего шесть аэродромов, основной из которых располагался на пять километров южнее поселка Безенчук; на этом месте сейчас расположен учебный аэродром Сызранского высшего военного вертолетного училища.

На средневолжской возвышенности местность плоская, как стол, а самолеты того времени не требовали оборудования специальных взлетно-посадочных полос. Достаточно нарисовать на земле огромную букву " Т ", обозначающую место их посадки (летом -белую, зимой - черную), поставить полосатый ветроуказатель на мачте, и… можно летать, а остальное соорудят сами или привезут с собой курсанты. На аэродроме Преполовенка казарма личного состава учебной эскадрильи размещалась в здании бывшей церкви, разграбленной и закрытой еще в 1922 году. Курсанты устроили внутри деревянное перекрытие, и их спальное помещение стало как бы на втором этаже, а на первом размещались аэродромные техники.

Офицерский состав жил по частным квартирам в самой деревне. Точно в таких же условиях жили офицеры и инструкторы-летчики на всех других аэродромах авиационного училища.

Как вспоминает Борис Ильич, началось все с конца сентября 1941 года.

Офицеров и инструкторов-летчиков стали по одному вызывать в штаб училища на собеседование, о содержании которого строго-настрого запрещалось распространяться среди курсантов и сослуживцев, а тем более, среди местного гражданского населения. Именно так начался отбор кандидатов на участие, как выяснилось позже, в праздничном авиационном параде.

Подробно, который раз и тщательнейшим образом, перепроверялось буквально все: биография, политическая грамотность и бдительность, летные навыки, характеристики командиров и тому подобное (я думаю, что если бы в СССР в то время существовал прибор полиграф, по-простому, "детектор лжи", то каждого кандидата, наверное, проверили бы на нем по несколько раз).

Эта проверка продолжалась постоянно. Особое внимание личного состава, отобранного для участия в этом параде, уделялось групповой слетанности экипажей самолетов. От училища в параде должно было участвовать всего 2 эскадрильи "СБ" - скоростных бомбардировщиков, по 9 самолетов в каждой. По-другому можно считать шесть звеньев - по три самолета.

С резкими похолоданиями (на календаре был октябрь) начались ветры и дожди. Монотонная грязно-серо-желтая панорама местности под крылом самолета не придавала энтузиазма в непрерывных тренировочных полетах, но… так требовал приказ! Без радиосвязи на самолетах отрабатывалось их взаимодействие в парадном строю.

Все команды для воздушных перестроений передавались покачиванием крыльев от командирского самолета командирам звеньев, а те - самолетам своего звена, которые должны были следовать, как в единой связке.

Основное построение эскадрильи в воздухе напоминало гусиный клин со стороной в четыре самолета.

Особое внимание в тренировках уделялось выработке умения держать удаление одного самолета от другого, летящего рядом строго на определенном расстоянии. Требовалось четко знать, ощущать, можно сказать, плоскостью крыла своего самолета "квадрат", который составлял 25 метров в сторону и позади ведущего в звене.

Отработка парадного построения начиналась, естественно, на земле, поэтому на аэродроме экипажи по 3 человека в каждом (летчик, штурман, стрелок-радист) становились компактными группами, именно в том порядке, в каком они должны были находиться в воздухе, и шли… по полю:

"Шагом! Марш!", следя за манипуляциями и жестами командиров, выбирая относительно свободные от луж места.

Эта синхронность, отработка положения самолетов в полете называлась "помашинно-пешая", она требовала доведения взаимопонимания летчиков в строю до совершенства, а тем более -в парадном. Перекос строя самолетов в небе мог закончиться "перекосом" в судьбе любого командира; виновных искать у нас умели, да к тому же шла война.

На всех отобранных для парада самолетах-бомбардировщиках были наглухо "задраены" (пользуясь морской терминологией) и опломбированы бом-болюки, обесточены и "заглушены" электрические разъемы приводов держателей бомб на внутренних и внешних подвесках самолетов.

Технические службы произвели перед парадом профилактику всех авиационных двигателей, а также полную покраску самолетов.

Второй участник того же воздушного парада Герой Советского Союза Николай Григорьевич Сидоров пролетал над Куйбышевым в составе эскадрильи самолетов-истребителей "И-16", с которых, как он помнит, было тоже предварительно снято все вооружение (пушки, пулеметы и устройства для пуска реактивных снарядов).

Осенью 1941 года он проходил службу в Качинской военной школе летчиков, эвакуированной из Сталинграда (располагавшейся тогда в поселке Красный Кут Саратовской области). Прошел тщательный отбор для участия в праздничном параде, но только представьте себе, уважаемые читатели, что кабина его самолета по сравнению с бомбардировщиком была не только негерметичной, но и вообще открытой. Это на земле было больше чем минус 20 градусов, а как было холодно на высоте?! Перелет истребители совершили с промежуточной посадкой и дозаправкой.

Свое высокое звание Героя Николай Григорьевич получил в 1946 году за победы в воздушных боях (19 вражеских лично сбитых самолетов и один -в группе) при освобождении нашей Отчизны от захватчиков. Он всю жизнь живет в Волгограде, его фамилия выбита на "памятном обелиске Героев", который находится в начале улицы под названием аллея Героев, ведущей от центральной набережной к "вечному огню" на площади Павших борцов.

Надо учесть, что с приближением немецких войск к Москве абсолютно весь дипломатический корпус (посольства, миссии, представительства) иностранных государств из Москвы был перевезен в Куйбышев. Здесь, в известных по названию пива Жигулевских горах, по словам очевидцев и строителей подземного города, были созданы многоэтажные подземные сооружения и системы жизнеобеспечения для советского Правительства на случай эвакуации из Москвы, чтобы оно могло продолжать руководить страной, не опасаясь налетов и бомбежек немецкой авиации.

Борис Ильич рассказывал, что такого скопления авиационной техники он не видел ни до этого, ни после за всю свою долгую и насыщенную разными событиями службу офицера. Из пилотской кабины ему казалось, что армады краснозвездных самолетов самых различных типов собрали со всей страны, особенно тесно было в небе в том месте, с которого самолеты ложились на заданный парадный курс к центру города.

Конечно, занятый пилотированием своего бомбардировщика Борис Ильич не мог видеть полной картины воздушного парада. Но мне удалось встретиться с человеком, который в тот день видел все с земли.

Юрий Степанович Пекорин, офицер в отставке, ныне экскурсовод музея ПриВО (Приволжского Военного Округа), коренной житель Самары, в ноябре 1941 г. был учеником 10 класса 74-й школы Ленинского района города.

Очень уж хотелось парню посмотреть парад войск; для прохода на площадь выдавались специальные пропуска, а оцепление стояло за два квартала до площади имени Куйбышева. Но юноша нашел свой способ увидеть парад. Юрий залез на крышу близлежащего двухэтажного дома и наблюдал оттуда, как командующий ПриВО генерал-майор С.А. Калинин и принимающий парад К.Е. Ворошилов на лошадях объезжали построенные на площади колонны войск, слышал, как эхом отдавалось троекратное "Ура!" приветствия в кварталах домов вокруг площади.

После этого военные поднялись на трибуну.

После прохождения войск и техники над городом появились самолеты…

Пролет двух эскадрилий бомбардировщиков над городом заданным курсом на высоте 500 метров длился секунд тридцать, никого и ничего внизу различить Б. И. Лисовенко и его товарищи-летчики не могли, находясь в парадном строю и строго следя за положением своего самолета относительно других машин, да и некогда было.

Но их обязаны были увидеть, кто не хотел увидеть, не мог не услышать непрерывный рев самолетных моторов "страны Советов", которые в течение минут двадцати проносились волна за волной над тыловым приволжским городом, изумляя находящихся на земле почетных гостей и просто зрителей, своей мощью и безукоризненным построением.

Вся эта демонстрация авиационной техники была рассчитана в первую очередь на противника - фашистов, а также на иностранных дипломатов.

Необходимо было показать всем им, что, несмотря на присутствие немцев под Волоколамском и Можайском, у нашей страны достаточно сил, чтобы дать достойный отпор захватчикам и рассчитывать на военную помощь в соответствии с принятым конгрессом США 11 марта 1941 года "Законом о ленд-лизе". Подписанный спустя семь месяцев первый протокол о военных поставках нашей стране "застрял" где-то в кабинетах Пентагона.

Узнать общее количество самолетов, пролетавших над Куйбышевым в день парада, можно, наверное, из сообщений иностранных газет того времени. На гостевой трибуне непременно должны были присутствовать представители иностранной прессы (корреспонденты или пресс-секретари посольств), об этом позаботились, я думаю, организаторы воздушного парада.

Взлетев около 9 часов утра, эскадрильи бомбардировщиков совершили посадку на своем аэродроме уже после 12 часов. Была произведена одна дозаправка через 30 минут после вылета с посадкой на аэродроме в районе поселка Батраки Куйбышевской области, после чего эскадрильи полетели на запад, представьте, в Пензенскую, а потом и Воронежскую области.

Кто же мог утром перед вылетом предполагать, что для летчиков парад будет длиться почти четыре часа, к тому же на большой высоте, где температура значительно ниже, чем возле земли.

После того где-то в районе города Пензы, не меняя высоты, летали и ждали своей очереди снова вернуться назад и пролететь над городом.

Как же все-таки управлялась группа самолетов-бомбардировщиков, проведя в небе около четырех часов и побывав при этом в соседних областях. Только в командирской машине у стрелка-радиста была средневолновая станция дальней связи. Именно по ней командир получал команды с земли, после чего переводил их подчиненным на язык жестов (условных покачиваний крыльями самолета).

Завеса секретности вокруг описываемого события продолжалась и после окончания парада. В этот день в "Летной книжке" у Бориса Ильича ничего не было сказано об его участии в праздничном воздушном параде. Была только сделана ничего не значащая запись: "Выполнение специального задания" и проставлено время нахождения в полете (3 часа 50 минут).

Я полностью согласен с нашим прославленным воздушным асом В.П. Чкаловым, которому принадлежат слова: "С тех пор как на самолете появилась уборная, небо перестало быть стихией смелых".

Сколько же было проявлено в этот день нашими летчиками смелости -трудно измерить, сам Борис Ильич тоже замерз в пилотской кабине своего "СБ" и испытал на себе жуткие неудобства, а тех его товарищей, которые вернулись домой в мокрых меховых штанах, он не стал называть, ведь некоторые из них стали генералами авиации или Героями Советского Союза.

А теперь представьте, что народный герой и любимец В.П. Чкалов вместе со своим экипажем при выполнении знаменитого рекордного перелета через Северный полюс в Америку специально принимали морфин, который тормозил (вплоть до запора) процесс пищеварения в организме.

Но об этом Борис Ильич узнал в военной академии, куда поступил через 7 лет после окончания войны и когда на плечах его черного парадного кителя сверкали золотом погоны с двумя голубыми просветами - подполковника ВВС военно-морской авиации.

В день того памятного воздушного парада на рукавах его шинели было всего по две нашивки: узкая и средняя, что соответствовало теперешнему званию - лейтенант. А закончил свою военную службу Б.И. Лисовенко в звании полковника и должности заместителя командира авиационной минно-торпедной дивизии на далеком Тихом океане.

Разрешите теперь на правах автора сделать в конце своего повествования некоторые предположения и выводы по проведению парада войск в Москве, именно после того, как мне стали известны подробности подготовки и организации Куйбышевского авиационного парада.

Если у самолетов, пролетавших над трибуной с К.Е. Ворошиловым со скоростью более 400 км в час, были наглухо "задраены" бомболюки, то с каким же тогда оружием на плече могли идти солдаты по Красной площади?

Услышать бы от участников того парада настоящую правду, а не "обрезанную" подпиской о неразглашении. Кто кроме них самих может подтвердить то, о чем я сегодня только догадываюсь. Кстати, и слова "…направлялись прямо на передовую и вступали в бой", что приведены в начале, тоже требуют разъяснения и уточнения.

Скорее всего, после парада, квартала через два за Красной площадью, его участники должны были расстаться с макетами: винтовки, ручного пулемета и т.п. Если кто-то и шел с оружием, то до парада у того должен был быть изъят, как минимум, затвор. И только где-то в районе боевых действий солдаты, и офицеры тоже, могли получить настоящую винтовку и пистолет или затвор от винтовки, с которой проходили мимо членов Правительства, смотревших на парад с мраморной трибуны.

Это заключение я делаю, исходя из известного исторического факта, что тот, кто принимал парад в Москве, всю жизнь боялся на себя покушения. Он не мог допустить, даже теоретически, чтобы на расстояние выстрела к нему приблизился кто-то в пешем порядке, даже в парадном строю, с настоящей винтовкой.

Соратники, тот же К.Е. Ворошилов, также старались не отставать и быть на него во всем похожими.

Вот и все, что я хотел рассказать об историческом авиационном параде, прошедшем единственный раз не в столице, а на берегах великой русской реки Волги.

От редакции. В параде 7 ноября 1941 г. участвовало до 700 самолетов различных типов. Среди них, по утверждению других очевидцев, большое количество Ил-2. Откуда они взялись в тылу, когда на фронте нужны были "как воздух, как хлеб" -неясно. Утверждалось, что из запасных полков и бригад.

В. Ильин