Когда я или Эдди разговариваем с людьми о футбольном насилии, они каждый раз задают один и тот же вопрос: “Зачем все это было нужно?”, “Сначала ты показался мне вполне интеллигентным человеком”… “ПОЧЕМУ?” Обычно этот вопрос задают те люди, которые не хотят услышать ответ. В эту категорию входят репортеры, ответственные за освещение последних беспорядков и ищущие виновных, и люди, которые ни разу в жизни не были на футболе, но которые считают себя знающими ответа на все вопросы. Ну, давайте еще раз попробуем во всем этом разобраться и разъяснить, что для меня значит понятие “футбольный траблмейкер”.

Мы говорили и не раз, что если бы людям не нравилось драться, то они бы не стали этого делать, но хулиганизм включает в себя много больше, чем простые разборки. Когда я впервые был вовлечен в беспорядки, все было достаточно разрозненно и случайно, но когда я решил закончить с футбольным беспределом, это превратилось в целое движение. Я стал футбольным хулиганом так же, как другие люди становятся панками, скинами или байкерами, и я получил свое воспитание на стадионах Англии и Европы.

Никто никогда не пытался заставить меня ходить на футбол, тем более принимать участие в стычках. Для малолетнего парня (каким я и являлся в то время) казалось необычайно увлекательным наблюдать за братом моего лучшего друга и его друзьями, когда они оккупировали трибуну приезжих фанов. Я с восторгом наблюдал за тем, как их банда в любой момент могла отстаивать свою территорию до прибытия полиции, которая уводила их неизвестно куда. После этого они обычно возвращались в синяках и кровоподтеках, но с гордо поднятыми головами. Я часто стоял и наблюдал за ним, понимая то, что я его знаю, он — брат моего друга. Часто эта гордость была столь очевидна, что мои знакомые и люди, стоявшие рядом, покатывались со смеху, глядя на меня. Я хотел быть частью их банды, и я знал, что рано или поздно я сам вкушу прелесть битвы. Когда же этот день настал, я чувствовал себя способным свернуть горы.

Не нужно провоцировать меня, говоря, что я — ненастоящий суппортер. В любой момент я мог сказать, кто забил и сколько мячей побывало в воротах в течение любой игры, которую я посетил. Я был (и до сих пор являюсь) футбольным маньяком. Кроме того, я мог сказать вам посещаемость матчей моей любимой команды. Я не особо этим горжусь, но так же не могу сказать, что сожалею об этом.

Поддерживая такой клуб как Watford, большинство моих воспоминаний связано с насилием. Глумеж на чужой территории, розыск Brentford на Junction, укус полицейской собаки на Everton, хорошая встряска в Oxford и возвращение домой с матча с Arsenal с распухшей губой и синяком под глазом — все это вызывает у меня улыбку. Выражение “добрые старые деньки” ассоциируется у меня с этими событиями, именно это — мое прошлое, все погони и игры в прятки — все это чертовски будоражит кровь. Я знаю, что многие люди, читающие эти строки, сейчас скривят губы в презрительной ухмылке. Вся газетная братия судорожно схватится за свои ручки и карандаши, чтобы выплеснуть на бумагу свое праведное возмущение; возможно даже Kilroy позвонит нам — кто знает? Но для меня все это было частью взросления, реальной жизни… частью невероятно захватывающей и будоражащей кровь. Я принадлежал к чему-то, что постепенно уводило меня от однообразной жизни стандартного обывателя в какой-то полуреальный мир. Это могло быть опасно, но это становилось частью тебя. Так же как люди прыгают с парашютом, чтобы испытать тот необычайный прилив адреналина, который ты испытываешь в момент опасности, так и я посещал Den, Anfield или St James Park (как Newcastle, так и Exeter). Каждая суббота отличалась от предыдущей, и ты никогда не знал, что может случиться с тобой через пять минут.

Я затратил много времени, слушая рассказы старушек о столкновениях полиции с рокерами и другими группировками в Southend или Brighton во время праздника. И нынешняя молодежь будет ждать следующих праздников, собираясь в своем пабе и обсуждая план действий. Эти пабы и клубы считаются “родными”. И если какая-нибудь банда начинала зарываться и позволять себе вольности, то все силы бросались на защиту своей территории. Все движения были связаны с определенным видом музыки, а это являлось еще одним поводом для насилия. Увидев панка, ты сразу начинал искать глазами бритоголового, который надрал бы ему задницу.

Все это имеет большое сходство. Дни матчей — концертов, праздничные шествия — выездные игры и т.п. Байкера или панка легко узнать по одежде, ведь у них есть какая-то “униформа”, а для футбольного хулигана необходимыми атрибутами являются шелковый шарф и мартенсы со стальными носами. Но настоящие парни не хотели особо отличаться от нормальных людей, так появилось понятие “кэшелс” — ухоженный и одетый в хорошую и дорогую одежду человек. Это освободило нас от ужасных штанов с вечными накладными карманами, и мы осознали свою индивидуальность, прежде неизвестное нам чувство. Long live the casual!

Вплоть до рождения движения кэшелс, которое особенно сильно развивалось в Лондоне, состав мобов был очень разношерстным. Не важно было, как ты выглядишь, главное — что ты всегда готов отстаивать свою территорию. Но с появлением кэшелсов все изменилось. Нормальные ребята больше не хотели стоять рядом с длинноволосыми, свиноподобными парнями, одетыми в футболки Iron Maiden и загаженные старые ботинки. И неважно, был ли ты на домашней игре или на выезде, ты должен был быть сообразительным, аккуратным, одетым в модные шмотки и, самое главное, быть достойным всего этого.

Еще одним достижением движения кэшелс было то, что они перенесли насилие на другой уровень. Всегда существовали фирмы со своим лидером и основой, но теперь каждый футбольный хулиган осознал свою индивидуальность, возможность создать свою собственную банду, что и стало происходить. Тебе нужно было дать понять людям, кто ты есть на самом деле, чтобы создать соответствующую репутацию, которая нужна была для вступления в моб. И был только один способ сделать это. Неважно, что говорят или думают другие, мы знаем правила. Я принадлежал к чему-то большому, и моему примеру следовали десятки тысяч других людей, и это было потрясающе.

Если ты приходишь на субботний матч, одетый не так как нужно, ты делаешься объектом насмешек на весь день. Ты ДОЛЖЕН был носить одежду ПРАВИЛЬНОЙ фирмы. Чувство, которое ты испытываешь, прогуливаясь по городу в стильном прикиде, несравнимо ни с чем. Кэшелс перестали носить клубные цвета — это не нравится многим людям. Они думают, что это хороший способ слинять от полиции, когда становится жарко, но для нас это идеальный вариант отсеивать полицейские сопровождения, разведчиков из других банд и прочее дерьмо. На самом деле, единственные люди, которых мы дурили, были полицейские, так как любой футбольный хулиган за версту чует приближение противника, а уж одежда не скроет того, кто ты и откуда.

Да, мы были злыми, агрессивными и жестокими, но в отличие от панков, скинов и байкеров, мы не протестовали не против чего. У нас не было никаких антиобщественных лозунгов, нам просто нравилось выставлять себя как последних ублюдков, которым на все наплевать. Нас не интересовало ничего, кроме поиска таких же банд как наша. Когда мы находили их, единственное, что нас заботило — так это как вытрясти дух из этих подонков. И мы продолжали конфликтовать с другими мобами, зачастую тратя за один день столько денег, сколько окружающие нас люди зарабатывали за целый месяц.

Pringle, Fila, Diadora, Tacchini, Lacoste и т.п. — вот примерный список фирм, которые считалось не стыдно на себя одеть. Конечно, это была хорошая, дорогая одежда. Сказать, что у всех у нас была куча денег, было бы неправильным. Быть кэшелсом считалось дорогим хобби, и многие из наших парней в середине недели ехали в Euston с длиннющим списком покупок и полупустым кошельком. Вечером ты сидел на телефоне, чтобы узнать, есть ли та вещь, которую ты заказал. Если нет, что еще можно выбрать и сколько тебе это будет стоить. Все эти проблемы никого не волновали — на субботнем матче ты должен был появиться в обновке.

Я помню, как-то раз фаны Birmingham City возвращались на Watford Junction после вечерней домашней игры и столкнулись с кэшелсами команды соперника, которые моментально вычислили нас. Деваться было некуда, и мы обменялись обычными оскорблениями. Brummies заинтересовались нашим прикидом, особенно толстовкой, которая была надета на одном из наших ребят. Уже на платформе было ясно, что эта небольшая фирма приехала из Milton Keynes и возвращается на том же поезде, что и мы. Они сели в начало поезда, мы соответственно, заняли вагоны в хвосте. Когда поезд прибыл в Hemel Hempstead, мы вышли из поезда, фаны City прыгнули на нас. Все они орали: “Держи того парня в толстовке!”. Так все происходило — они хотели не только размазать нас по земле, но и забрать все, что на нас было одето.

Мы выбрались целыми из этой передряги, и так как Brummies ждали следующего поезда, это дало нам возможность поквитаться с ними. Хорошо мы повеселились той ночью — один из них точно поехал домой с воспоминанием о дожде из бутылок и кирпичей, которому он подвергся на платформе.

К середине 80-х наша фирма окончательно развалилась. Банды Chelsea и West Ham наведывались на нашу территорию довольно часто, и я не мог больше выносить язвительных замечаний, что наш моб нужно назвать как одну из детских программ — Murphy’s Mob. Но фан-культура футбольных хулиганов все равно завораживала меня (как и сейчас). Между футбольными хулиганами существуют особые отношения, которые многие не могут постичь. Как-то, во время путешествия в Newcastle я столкнулся с мобом Sunderland на обслуживающей станции. Опять же, я думал, что добром наша встреча не закончится, но узнав, что мы едем на игру с их главным противником, они выложили нам всю возможную информацию о маршрутах, продвижениях и местах скопления фирмы United. Это помогло не ошибиться нам в выборе дороге и сыграло значительную роль в результате, которого мы достигли. Вы видите, мы все принадлежим к одному движению. Ты можешь общаться с любым суппортером, если только в этот день вы не являетесь оппонентами.

Другой стороной хулиганизма является то, что в отличие от других движений, оно на 100 процентов состоит из мужчин. Мы все знаем что группы, состоящие только из мужчин (или женщин) ведут себя совершенно по-другому, если рядом нет противоположного пола. Я бы никогда сам не полез в драку в обычной жизни, но ощущение себя членом моба дает мне шанс самоутвердиться, и мне это нравится. Мне нравится быть мужиком, поря чепуху, отпуская смачные шутки и выражаясь так, как тебе этого хочется. Кроме того, футбол является отдушиной, там ты можешь драться, материться и вообще, быть шилом в заднице только потому, что тебе этого хочется, и всего этого не видит твоя девушка. Я думаю, что именно это является причиной того, что люди продолжают участвовать в насилии, даже когда они становятся старше. Это для настоящих мужчин, один из способов доказать свою мужественность.

Я не собираюсь оправдываться или извиняться за то, что вы не поняли “старого, бедного футбольного экс-хулигана”. Я буду прав, сказав, что я люблю это. Мне не нужно разбирать и осуждать мои поступки, потому что я не стыжусь их. Правда состоит в том, что мы получили нормальное воспитание, мы любили школу и колледж, и мы не подходим под описание футбольного хулигана, которого СМИ выбрали объектом своей ненависти. Быть частью такого движения означает, что тебе насрать на то, что другие думают о тебе. В то время меня заботило лишь отношение моих соратников. Когда употребление различных подручных средств стало входить в моду, я решил, что это самое время покинуть корабль. Я не против походить с опухшей разбитой губой, но мне не хотелось каждый день смотреться в зеркало с фальшивой улыбкой и вставными зубами. Я был свидетелем нескольких ужасных событий, и поверьте мне — я входил в фирму, которая не была особо известна. А что же говорить о настоящих бандах?

Когда в моду вошел обычай сидеть на стадионе, я отошел от футбола. И игра и то, как теперь суппортер должен был смотреть ее — все это вместе вело к драматическим последствиям. Нельзя сказать, что манера ведения игры злила меня — то, что я люблю поглумиться на футболе, еще не значит, что в самом футболе я ничего не понимаю. В конечном счете, я не посещал стадион 3 или 4 сезона, изредка появляясь на самых важных домашних матчах. Приходя на игру сегодня, я чувствую то же самое — нас нае*али. Но нельзя навсегда забыть футбол и свой любимый клуб — поэтому сейчас вы можете встретить меня как на каждой домашней игре, так и на многих выездах.

После такого перерыва я понял, что попытки окончательно разорвать связи с футболом вообще и хулиганизмом в частности и старания стать примерным гражданином в конечном счете окончились провалом. Сейчас в банде очень мало незнакомых мне людей. Я часто встречаю знакомые лица из других маленьких мобов. Они до сих пор посещают матчи, но, как и я, соблюдают определенную дистанцию. Движение кэшелс продолжает набирать силу, только названия фирм немного изменились. Теперь это — Ralph Lauren, Stone Island, Henry Lloyd и Armani. Но я уверен, что эти парни испытывают те же чувства, что и я когда-то, поэтому я не могу удержаться от воспоминаний о делах минувших дней.

Я уверен, что многие люди могут найти лучшие пути для самовыражения, но футбол и насилие — вот две необходимые для меня вещи. Также они продолжают оставаться лучшими способами для разрядки для многих остальных. Если вы когда-нибудь были или скином, или панком, или кем-нибудь еще, тогда вы, возможно, сможете понять, что для меня значит быть футбольным кэшелс. Если вы прыгали с парашютом и испытали тот прилив адреналина, тогда вы сможете понять притягательность опасности.

Как два парня из Северного Лондона (Tottenham, если быть точнее), мы должны иметь какую-то духовную связь с этим местом, но мы должны подчеркнуть, что на клубы, играющие там, нам абсолютно положить. Скорее всего, это влияние одного старика, который на протяжении нескольких лет упорно вдалбливал нам как замечательны Spurs были в 50-х и как хорошо они играют сейчас. Теперь же МЫ рассказываем ему, что происходит вокруг, и ОН внимательно слушает нас. Но раньше это приводило нас в бешенство, и чтобы досадить ему, мы страдали несколько сезонов, поддерживая Hornets. Но как бы там ни было, они являлись нашим местным клубом.

Лондон может быть разбит на 5 частей: север, юг, запад, восток и Сити. Мы не будем пускаться в яростные дебаты о том, какая часть Лондона к какому региону относится. По нашему мнению Северный Лондон тянется от River Lea до Mill Hill; Западный Лондон — это территория от Mill Hill вниз по Темзе к Kingston; Южный Лондон начинается у Wimbledon и Morden и заканчивается у А2; и Восточная часть состоит из восточных окраин Stepney, Leyton и Chingford. Сити, или Square Mile, это относительно небольшая территория около Bank tube, ее значение, по словам футбольных болельщиков, лишь в том, что это именно то место, куда отправляется администрация клуба, когда они выставляют клуб на Stock Exchange (последний гвоздь в крышку гроба). Тот факт, что Millwall расположен к северу от реки, а New Den находится на юге New Cross, конечно может кое-кого запутать, но Lions так же относятся к Западному Лондону, как и Grant Mitchell, чем они очень гордятся.

Замечание, что лондонцы широко известны по стране, будет верным. Те, кто живут к северу от Northampton, обычно называют их наглыми и самоуверенными. В какой-то мере это верно. Но южане не оставляют эти оскорбления без ответа и утверждают, что все Geordies — психи, а большинство Scousers — воры, подчеркивая самые худшие отличия. Наш опыт говорит, что, когда северяне, приехавшие в Лондон, пытаются замаскировать свой акцент и все, отличающее их от жителей столицы, то южанин на севере с гордостью демонстрируют свою принадлежность к югу.

Может быть, письмо, написанное человеком, живущим внутри М25, прольет свет на отношение этих веселых Cockney к остальным англичанам.

МОЖЕТ БЫТЬ ЭТО ВСЕ ПОТОМУ, ЧТО Я ЛОНДОНЕЦ.

Не поймите меня неправильно, я знаю много северян, и большинство из них классные ребята. Но когда дело касается футбола, они не котируются. Давайте посмотрим правде в лицо — все люди, живущие на севере, идиоты. Они невежественны и трусливы. Попробуйте вспомнить, когда какая-нибудь серьезная фирма приезжала в Лондон, чтобы посоревноваться с любым из лондонских мобов? Поняли, что я имею в виду? Идиоты.

Они могут приехать и разгромит все на Palace или Rangers, но лилипутские клубы не идут в счет, они ничего не значат. И это больше всего выводит нас из себя, потому что они могут собрать нормальный состав, мы знаем это. Я знаю много фирм по стране, способных достойно проявить себя на выездах. Что я могу сказать, приезжайте, мы с радостью встретим вас. Но в этом вся проблема. Они могут устроить акцию на их территории, но приедут ли они сюда? Ни х**. Нам уже надоело предлагать это.

Возьмем для примера Stoke, Naughty Forty. Реальная банда с неплохой репутацией. Но когда пришло время ехать в Millwall, они облажались. И всегда происходит то же самое.

В свое время я порядком поездил по стране с самыми разными бандами, и я хочу вам сказать, что и побегать пришлось порядком. Но, несмотря ни на что, это не остановило меня — ведь если хочешь иметь хорошую репутацию, то должен быть готов к тому, что всегда найдется человек, который захочет испортить ее. Лондонцы прекрасно понимают это, вот почему столичные фирмы самые лучшие в стране — Chelsea, West Ham и Millwall.

Никто не хочет прятаться от врагов, вот почему каждую субботу я открываю дверь своего дома, готовясь к тому, что из меня могут вытрясти дух. Но если попытаться разложить все по полочкам — лондонские банды уже завоевали свою репутацию. В Лондоне ты не можешь отмазаться тем, что у тебя тяжело болен брат или у тебя появилась срочная работа. Приезжая на чужую территорию, мы готовы ко всему — если мы кого-то встречаем на пути, или кто-то предлагает встретиться — пожалуйста, fair play им обеспечена. И 9 из 10 — по-моему, это не такой плохой результат, как вы думаете, северные напыщенные ублюдки.

Примерно то же самое случается, когда они приезжают в Лондон (к сожалению, это происходит крайне редко). Самое интересное, что здесь они не особо буянят. Почему? Этот вопрос меня волнует уже очень давно.

Наверняка, каждую неделю вы слышите, что происходит в стране: Carlisle сделал это, Barnsley и West Brom устроили то. Да, замечательно, ничего нельзя сказать, это здорово звучит, и вполне возможно, что все это правда. Но все эти события очень посредственны. Несколько лет назад Sheffield United сильно потрепали нас на своей территории, неплохие подонки. И мы дали им шанс показать себя на выезде и… какой сюрприз! Ни о ком из них больше ничего не было слышно.

Мое личное мнение, что за пределами столицы наберется две, от силы три фирмы неплохого уровня, и это — Glasgow Rangers, Celtic и, возможно, Aberdeen. Как у Celtic, так и у Rangers, есть очень неплохие фирмы, приплюсуйте сюда постоянное противостояние Англия-Шотландия — получается очень взрывоопасный коктейль. Во время своих достаточно частых посещений Лондона (3-4 раза за сезон) они показали, на что способны. Aberdeen устроил неплохое шоу во время European Championship, он может оказаться хорошим соперником. И мы с радостью примем их вызов — новая, неизведанная территория — это здорово.

Я так же заметил, что все северные фирмы вели себя очень спокойно во время игр с Sweaties. Несколько лет назад во время игры с Rangers Leeds был похож на сборище миролюбивых селян. Villa, Burnley — все встречались с Rangers, а Celtic неплохо погнали Zulu Army в Birmingham. Я не уверен, что они также отличатся в столице, но в отличие от всех остальных, они сделают все возможное для победы.

Теперь вы видите, что Cockney номер один, и не только в фанатизме, а во всех областях жизни. И это вполне естественно — каждый хочет улучшить свои жилищные условия, поэтому все северяне, Sweaties, sheep-shaggers, carrot-crunchers — все хотят стать кокни. Вспомните, сколько северян, Paddys и Jocks приезжало в Лондон на выходные и оставались здесь на всю жизнь? Множество! Потом они начинают ныть, что какое дерьмовое здесь пиво, как хорошо дома, и какая дорогая здесь плата за дом. Ну, извините, мы не привыкли тухнуть в каких-то хижинах, называемых домами. Лондон-то повыше классом будет, чем ваши трущобы, и если так хорошо дома, то почему бы вам не собрать все свои шмотки и не убраться отсюда? Теперь попытайтесь вспомнить, сколько лондонцев перебрались на север. Правильно, их единицы.

Это может показаться странным жителям столицы, но не все англичане хотят быть кокни. Некоторые даже не любят их. Вот как это объясняет Terry из Rotherham:

ЮЖНЫЕ УБЛЮДКИ

Я ненавижу кокни. Да что они о себе возомнили? Они думают, что они лучшие, не так ли? Полнейшая х***я.

Если ты хочешь стать кокни, тебе нужна кожаная куртка, нож, луженая глотка и пара удобных кроссовок. Я наблюдал обращенных в бегство кокни бесчисленное количество раз.

Все помешаны на Chelsea, West Ham и Millwall. А как насчет Man City, Forest, Middlesbrough, Stoke? Да в одном Йоркшире больше крутых мобов, чем в Лондоне. Leeds, Huddersfield, обе фирмы Sheffield, Bradford, даже Barnsley — все они находятся в самом расцвете. London vs. Yorkshire — вот это будет встреча! Я хочу сказать, что проклятые кокни не уедут оттуда живыми.

Я хочу подметить еще одну любопытную вещь — большинство кокни совсем ими не являются. Все они выходцы из среднего класса, мягкотелые как свежая коровья лепешка. Они не знают, как нужно весело проводить время, слишком занятые заботами о семье и соседях.

Когда ты выезжаешь со сборной, все разговоры ведутся только о Chelsea. А какого х** они делали во время Euro 96? Я вам скажу — они сидели в укромном баре и посасывали пиво, в то время как остальные ребята махались с Jocks и полицией. Не столичные банды устраивали погромы в Италии, Польше и Дублине. Но пресса ничего не хочет слышать — они знают только Лондон и лондонские группировки. Но знающие люди понимают, какова ситуация на самом деле.

У лондонских мобов есть одно преимущество — метро, естественно, они знают, как его использовать в своих целях. Но они сильны лишь в “бей-беги”. Любой может сделать это, а вот стоять до последнего — это уже тяжело. Южные подонки.

Большинство людей гордятся местом своего рождения, даже Скаузеры. И если тебя принимают за кого-то другого, это может быть очень обидным, как нам рассказал Dave B.

Я НЕ СЕВЕРЯНИН, ЧЕСТНО

Я родился в Северном Лондоне в 1964 в семье, которая была без ума от West Ham, и отец начал водить меня на матчи, как только мне исполнилось 5 лет.

К сожалению, когда мне было 9 лет, из-за отцовской работы нам пришлось переехать в Midlands, но Hammers остались частью моей жизни, и отец не собирался забывать свои лондонские корни. — “Помни, сынок, ты — лондонец, и всегда им останешься” — и если мы ехали навещать наших родственников, эта поездки всегда совпадала с домашней игрой.

Мне нравилось то, что я был единственным поклонником “молотобойцев” в школе, а кубковая победа над Fulham вообще подняла мое самомнение на недосягаемую высоту.

Когда я стал тинэйджером, отец решил, что я уже достаточно взрослый для того, чтобы самому добираться домой. И после игры он со своими друзьями заходили в бар, чтобы пропустить пинту-другую пива. В то время насилие переживало пик развития, было неотъемлемой частью Upton Park. Для детей моего возраста это часто проходило незамеченным, да и родитель мой никогда не участвовал ни в каких акциях, но для меня это было каким-то разнообразием, отличавшим монотонность перерыва. Но однажды со мной произошел случай, из-за которого я чуть не забросил футбол.

По пути домой я часто заходил в близлежайшую кафешку, где подавали необычайно вкусную жареную картошку. Иногда эта картошка занимала большую часть моих мыслей, чем предстоящий матч. Как обычно, мест практически не было, и маленькое помещение гудело от обычных послематчевых разговоров. Наконец подошла моя очередь, и я заказал большую порцию фри и корнишон. Я пробрался к двери, глядя на лакомство, согревающее мои руки, как внезапно почувствовал толчок в спину. Я обернулся и увидел троих ребят, моих ровесников, которые тоже находились в кафе.

“Ты, ебаный северный ублюдок, ты не можешь приходить в наше кафе. Если еще раз здесь появишься, мы снесем тебе голову” Сначала я ничего не понял и начал оглядываться в поисках того, с кем они разговаривали. “Тебе пора отчаливать прямо сейчас, парниша, а то мы убьем тебя прямо здесь. Беги, мать твою”

Я помню, как начал отвечать, и то, как я это сделал, сразила меня наповал. “Я не с севера, я родился в Ilford” Эти слова были произнесены мной с чистейшим акцентом Brummie, я был потрясен. Я никогда не считал себя никем другим, кроме как лондонцем, и до сих пор я остался при том же мнении, но для тех ребят я был северянином и никем другим. У меня не было цветов с собой, которые могли бы мне помочь, да это было очень опасно для 13-летнего пацана возвращаться на автобусе домой в цветах в субботний день.

“Дебил, у лондонцев не бывает таких голосов” После этого я сделал глупейшую вещь в жизни — я развернулся и пустился наутек, укрепляя их в правоте. Они побежали за мной, но никто не смог бы догнать меня в тот момент. До этого я никогда не бывал в пабе, но тогда я ракетой влетел в него, зовя папу. Место было переполнено, и прошла куча времени перед тем, как я нашел отца и выложил все, что произошло.

Друзья отца решили, что все это и яйца выеденного не стоит, но он просто озверел. “Мы не северяне. Мой сын не этот гребаный северянин” Он вытащил меня из бара, оставив своих собутыльников (и что самое удивительное — недопитую кружку пива). “Где эти маленькие недоноски? Я этого так не оставлю, мы еще посмотрим, кто из нас кто”

Мы нашли ребят. Отец схватил зачинщика за волосы и в весьма грубой форме объяснил ему, что я лондонец и болельщик West Ham до мозга костей. Они выслушали всю нашу семейную историю, даже я некоторые вещи слышал впервые: его школа, клуб молодости, где находится магазин его школьной подружки и т.д. Это стало немного действовать на нервы, когда он заставил всех извиниться передо мной и пожать руки. У ребят появился шанс все объяснить — акцент, отсутствие цветов — и отец согласился с тем, что ошибка была возможна. Что до меня, я стоял рядом, униженно хлюпая носом.

После этого друзья прозвали отца Северянином — этого он мне никогда не простит. Он до сих пор не может понять, что для меня это было не обыденным происшествием. Никогда в жизни я не был так напуган.

Отец заставлял меня продолжать ходить на игры, хотя я не хотел этого. Но, оглядываясь назад, я благодарен эму за это, ведь я мог больше никогда не вернуться на стадион. Но и там, я прилипал к отцу как банный лист, не отходя от него ни на шаг, это продолжалось до тех пор, пока он не потерял работу и начал искать новую.

Я до сих пор являюсь поклонником Hammers и в активе у меня больше выездов, чем домашних матчей, так как я до сих пор живу здесь, что вызывает довольно много проблем — в частности убедить полицию, что я не пытаюсь вычислить конкурирующие мобы. Я не ношу цветов, но у меня в кармане всегда лежит кепка с эмблемой моего любимого клуба для того, чтобы в нужное время показать мою привязанность. В некоторых случаях акцент даже помогал мне, но все равно, я мне бы хотелось от него избавиться. Конечно, шанс попасть впросак постоянно уменьшается, но все равно имеет место быть, особенно, если вы путешествуете на машине. Например, если игра проходит на Sky, то я лучше останусь дома. В отличие от всех основных, я вполне одобряю pay-per-view.

Футбольное насилие практически убило эту замечательную игру и испортило лучшие моменты в моей жизни. West Ham всегда поддерживало огромное количество быкоподобных людей, с которыми обычные люди (такие как мы) не хотят иметь ничего общего. И именно из-за них МЫ (не они) страдаем в центре города, различных закоулках и на автостоянках.

Я никогда не понимал насилия, и не хочу привыкать к нему. Ведь если оно вернется, я буду продолжать поддерживать свой клуб, с комфортом устроившись в своем кресле. Многое изменилось в лучшую сторону за последние несколько лет, и я надеюсь, что все так и останется.

Первое путешествие в столицу является очень большим приключением. Mitch рассказал о его первой серьезной акции.

КТО ТЫ? А ТЫ?…

Моим единственным желанием было приехать в Лондон, и дать всем понять, что кокни далеко не самые грозные люди в Англии. Мы и они на их территории… Мы уже встречались с ними дома, и на нейтральных территориях — иногда мы побеждали, иногда победа оставалась за ними — но полным составом поехать в столицу — это будет что-то особенное.

Я не могу не любить кокни. Я ненавижу их, и в то же время восхищаюсь. Если им что-либо не понравится, то за словом в карман они не полезут. Конечно, лондонские мобы далеко не самые сильные в Англии, их нельзя сравнить с Naughty Forty или Zulu Army, но они могут отстоять свою территорию. Было довольно несложно прессануть их здесь, у себя дома, но Лондон разительно отличается от всего, и я это довольно скоро понял.

Когда мне исполнилось 17, мы начали собирать свою маленькую фирму, преимущественно состоящую из 17-20-летних ребят. Мы делали все возможное для того, чтобы завоевать уважение наших старших соратников по клубу. Мы отличились на нескольких махачах, были в хороших отношениях с более организованными бандами — и становились изо дня в день заносчивее.

Нам предстояла игра с Mill Wall, и до нас донеслись слухи, что основной моб готовит акцию на станции Moorgate. Наша банда решила, что пора дать понять этим кокни, кто мы такие. Было ясно, что на подобное мероприятие нужно собирать как можно больше людей — именно поэтому нам было разрешено участвовать в акции.

Мы решили разбиться на части для того, чтобы полиция не вычислила, что мы затеваем. Стрелу забили на станции метро Farringdon. Большинство парней доезжало на машинах до Stanmore, после чего на перекладных добирались до Wembley Park. Другая часть собиралась зайти на Edware и пересесть на Euston. Мы выбрали свой путь, решив использовать British Rail вместо Metropolitan line.

Это было наше первое путешествие в столицу в качестве моба, и чувство принадлежности к чему-то большому провоцировало выброс громадного количества адреналина в кровь. В день матча нас собралось около 18 человек, многие не пришли. Так как мы хотели создать надежную фирму, они не будут больше приглашены, как на домашнюю игру, так и на выезд. Старшие ребята посоветовали нам не терять бдительности, а в районе King’s Cross вычислять споттеров — ведь Mill Wall знал о нашем прибытии.

По дороге в Лондон не было выпито ни капли спиртного — нам не хотелось облажаться с самого начала. В наш план входило доехать на машинах до St. Albans, а оттуда уже ехать на метро. Мы передвигались небольшими группками по двое-трое человек, чтобы никто не заподозрил в нас членов одной банды. До того, как спуститься в метро, мы решили проверить станцию, на которой было огромное количество людей, и все они выглядели как потенциальные фанаты Mill Wall.

Я стоял около какой-то забегаловки, когда ко мне подошел парень. Разговор был примерно следующим:

— А ты ведь футбольный фанат, а наверху находится оставшаяся часть вашей банды.

— Да нет, ты ошибся? А кто сегодня играет? — мои актерские способности были выше всяких похвал.

— Пойдем со мной, и я все объясню тебе. Весь Лондон против вас, дружище, — он презрительно посмотрел на меня и моих друзей. — Если вы думаете, что у вас что-нибудь получится на Moorgate, то вы глубоко ошибаетесь, — с этими словами он развернулся и пошел к выходу. Пройдя три шага, он обернулся и с улыбкой добавил: Челси. Увидимся.”

Когда я увидел, как он подошел к своим друзьям, таким же мордоворотам, как и он сам, у меня затряслись коленки. Они перегородили нам путь так, что нам нужно было либо выходить на улицу, либо (что еще хуже) спускаться в метро. Я оглянулся в поисках своих ребят, не зная, что делать — либо собираться всем вместе, либо дать им понять, что нас вычислили, и у них есть шанс самим выбраться из этой заварухи.

Меня выбили из колеи, и я стоял, не представляя, что будет дальше. Наши поняли, что происходит, и поспешили собраться вместе. Chelsea постояли немного, чтобы узнать, сколько нас всего, а мы в этот момент пытались выбраться наружу. Затем донесся заряд: “Chelsea”, и они начали появляться отовсюду, из всех дверей и закоулков. И тут мы по настоящему стреманулись, некоторые из нас пытались убежать, но безуспешно, а остальные сразу же были завалены, и находились в горизонтальном положении до прибытия полиции. Большинство Chelsea boys испарились так же моментально, как и появились, но некоторые из них продолжали находиться поблизости, чтобы понять, что полиция собиралась с нами делать.

Полиция вывела нас наверх и выстроила вдоль стены. Они точно ожидали чего-то подобного, так как пять воронков стояли наготове. Некоторые из нашей банды куда-то исчезли, а те, которые избежали махача, присоединились к нам позже. Часть ребят шептались о том, что копы могут отпустить нас, но потом поняли, что были не правы. Одного из моих друзей, который говорил слишком много, запихнули в обезьянник, и через некоторое время вышвырнули его оттуда, как мешок с дерьмом. Они бросили его на пол перед нами, надели наручники и начали пинать прямо на наших глазах. Это заткнуло всех остальных.

После этого к нам подошел один из копов. Он сказал, что если кто-нибудь захочет пошептаться, то его коллеги будут счастливы проводить его в обезьянник и “объяснить”, что этого делать не стоит. Стычки происходили на протяжении всего дня, и мы еще легко отделались. Все серьезные лондонские фирмы хотели поучаствовать в событиях: Chelsea и Spurs рыскали по метро в надежде кого-нибудь выцепить, а West Ham и Millwall уже встретились с кем-то на Liverpool Street. Часть нашей основы попала на Euston и он сказал нам, что два человека пострадало от ножевых ранений. Это напугало нас еще больше. У нас не было никаких подручных средств (и хорошо, так как копы обшарили все наши карманы), но мы знали, что в основе было несколько человек с ножами, да и кокни были известны своим пристрастием к этому виду оружия. Станция Farringdon была закрыта, так что не было никакой возможности узнать, что случилось со всеми остальными. Затем полисы предложили нам два варианта дальнейших действий. Мы могли либо вернуться на St. Albans в сопровождении полицейского экскорта, далее до Euston, а там садиться на первый поезд, следующий в северном направлении, или садиться на метро и оставаться предоставленными сами себе. Я выбрал второй вариант.

Большинство ребят решило, что с них достаточно, и отправились домой. Нас осталось семеро, семь человек, которые действительно хотели довести игру до конца, не важно с каким результатом. Мы сказали копам о нашем решении и поинтересовались, можно ли нам взять такси. Затем нам пришлось подождать, пока всех остальных посадят на ближайшую собаку. Как только они уехали, копы сжалились над нами и сказали, что они отвезут нас в Euston, где находились некоторые из наших парней. Когда мы добрались туда, то обнаружили на платформе примерно 60 рыл наших. Их атаковал Millwall на Baker Street, но ребята не растерялись и дали хороший отпор. Как раз в той драке было несколько пострадавших — одному парню нехило рассекли руку. Это было не очень страшно, но копы повезли его в больницу с еще одним незнакомым парнем. Полисы решили, что он является лидером банды, поэтому не разрешали нам приближаться. Многие из наших порядком струхнули, но остальные действительно хотели дойти до стадиона, чтобы показать всем, что мы на самом деле чего-то стоим. Полиция объявила, что скоро приедут два автобуса, которые доставят нас на игру. А все не так уж и плохо — подумал я, уже представлявший себе, что мы позорно уезжаем домой на следующем поезде.

Мы прибыли с опозданием на 10 минут, и полиция провела нас на боковую трибуну, где для нас была освобождена часть сектора. Нам сказали, что часть ребят, приехавших на автобусах, были закиданы камнями, их путь на трибуну сопровождался оплеухами и подзатыльниками. Все были очень напуганы, и дорога домой показалась очень длинной. После окончания игры нас очень долго продержали на стадионе, но полиция разрешила присоединиться к нам остальным ребятам, к их огромной радости. Автобусы отвезли нас обратно в Euston, где полиция погрузила нас в поезд и сопровождала нас до Milton Keynes.

Все это произошло 12 лет назад, и я до сих пор не могу поверить в фантастическую организацию лондонских фирм. Казалось, что в Лондоне невозможно скрыться от всевозможных разведчиков и споттеров. Вы понимаете, нашей проблемой является дезорганизованность — мы приезжаем в чужой город, и не можем найти друг друга. Метро очень опасно и я никогда больше не воспользуюсь им. Каждая остановка является потенциальной засадой, и ты даже не знаешь, кто окажется твоим соперником. Лондонцы знают как быстро напасть, а потом также быстро исчезнуть. Можно приехать в город небольшим мобом и устроить небольшую акцию, но учинить что-нибудь серьезное — это невозможно, так как многие люди очень любят почесать языками (и послушать тоже), а это значит то, о чем ты будешь договариваться с другими потенциальными участниками акции, станет известно и копам. Именно это и случилось с Birmingham и Stoke перед игрой с Millwall. Все знали, что и где будет происходить, что облегчило работу полиции. Все знали, что Millwall с нетерпением ожидал этой акции, и было интересно узнать, отстоят ли они свою честь. Но если вы не воспринимаете всерьез Stock и Brum, то вы глубоко ошибаетесь.