И Гранаткин предложил

Он пока еще не знал, чем займется, в каком направлении продолжит свою дальнейшую жизнь. Знал только главное: другой команды у него уже не будет никогда. Он предвидел, что заманчивых предложений из других клубов получит немало, так и оказалось. Однако давно, задолго до этого, и навсегда он решил, что свою жизнь на футбольном поле завершит в московском «Спартаке». Мечта эта родилась у него еще в юношеские криворожские годы, верность ей он пронес через всю жизнь.

Он бережно хранил в себе спартаковский дух, чтил традиции команды. Он не предал свой «Спартак» даже тогда, когда команда «изменила ему с другим». Гордостью наполнял душу красно-белый цвет. Она же уберегла его от разборок, от выяснения отношений с начальником команды и старшим тренером: что же произошло? Он ничего не стал выяснять. Он не хлопнул дверью, а, попрощавшись, тихо затворил ее. Но поступил так не из соображений рациональной целесообразности, а просто и в этом случае остался самим собой, полагая, что чувство собственного достоинства — самое рациональное и плодотворное качество человека во всех ситуациях, положениях и состояниях. Правда, через год с небольшим Старостин предложил ему вернуться в команду, объяснив, что, несмотря на новенькие золотые медали чемпиона страны 1969 года, в команде складывается неблагоприятный моральный климат и что он, Маслаченко, своим авторитетом и влиянием сможет способствовать нормализации отношений в коллективе. Тот, однако, предложение не принял, у него уже были другие дела.

Он тогда заканчивал учебу в Институте физической культуры. В этом вузе в то же самое время была организована элитная группа, в которую для прохождения курса высшей квалификации включили самых известных тренеров. В порядке исключения в состав слушателей курсов ввели свежего выпускника Владимира Маслаченко.

У него, правда, возникли некоторые затруднения, связанные с материальным обеспечением собственной семьи. Согласно действовавшему положению ЦК профсоюзов, футболисту команды мастеров, завершившему выступления на поле, поучившемуся в вузе, сохранялась профсоюзная стипендия вплоть до окончания учебы — за счет бюджета самой команды. Однако администрация профсоюзной команды «Спартак» исполнять этот святой долг не стала. Может, решила, что «гонорары» от игр за команду ветеранов советского футбола, в которых порой участвовал бывший вратарь «Спартака», с лихвой перекрывают скромную профсоюзную стипендию? И лишь когда об этой неосведомленности спартаковской администрации узнал руководитель профсоюзного спорта Николай Ряшенцев, когда он удивленно поднял брови на Николая Петровича и произнес соответствующий монолог, тот незамедлительно исполнил свой долг.

Но вскоре в жизни моего героя произошло два знаковых события, каждое из которых имело все основания определить дальнейшую судьбу человека, стоявшего на развилке дорог. Его пригласил к себе на беседу председатель Федерации футбола СССР и вице-президент ФИФА Валентин Гранаткин. Оказалось, что он знает о Владимире буквально все. Даже то, что в играх ветеранов тот показывает прекрасную игру. Улыбнулся: «Не хочешь ли вернуться в большой футбол? А то у меня на тебя столько предложений… Ладно, тогда будем говорить дальше. Итак, тебе предлагается поступить на десятимесячные курсы по углубленному изучению иностранного языка — по восемь часов занятий в день. По окончании учебы мы направим тебя на работу в одну из развивающихся стран…» Отказаться от столь соблазнительного предложения было и грешно, и неразумно. Он понимал, что его жизнь в радиожурналистике еще только начинается и неизвестно, как в ней все сложится. Да и сложится ли вообще.

Впрочем, о ней, о радиожурналистике, рассказ я, кажется, еще не начал. Так что пора. По привычке и потребности, если время позволяло, Владимир ездил иногда на футбол. И однажды столкнулся с Н. И. Озеровым. Тот торопливо спросил, как дела и чем он занимается. И, кажется, не особенно вникая в ответы, предложил: «Пойдем сейчас в комментаторскую кабину, там поговорим перед микрофоном — экспромтом». Теперь уж не вспомнить, какой это был матч. Но Озерову беседа понравилась, хотя и длилась она всего минут семь. Потом они еще раз встретились у микрофона.