ГЕННАДИЙ ГУСАРОВ

Для одних футбол – всепоглощающая страсть, которой они послушны и верны до конца своих дней. Для других – юношеское увлечение, они отдают ему дань, а когда приходит время выбора, находят себе дело, работу и футболом балуются изредка на досуге, при случае вспоминая не без удовольствия: «Играл в первой юношеской, приглашали в команду мастеров, но…» И встречаются совместители, не желающие ни отказаться от футбола, ни перенебречь своими способностями в другой области. Геннадий Гусаров, играя в московском «Торпедо», закончил авиационный институт – его тянуло к инженерии. Сам по себе этот факт мог остаться неупомянутой подробностью из анкеты Гусарова, если бы этот форвард и в игре не проявлял инженерных наклонностей.

Отвлечение, полагаю, нам поможет. В Клуб Федотова не вошел Валерий Лобановский, левый крайний киевского «Динамо», позже тренер этой команды. Лобановский тоже из совместителей. Он, человек с математическими способностями, играя в команде мастеров, окончил политехнический институт, а сделавшись тренером, продолжает интересоваться точными науками и цитирует академика Глушкова чаще, чем футбольных авторитетов. До сих пор, хотя прошло много лет, вспоминают, как Лобановский подавал угловые удары, закрученные то в дальний, то в ближний угол ворот, и как замирали трибуны, когда он отмеривал длинные шаги до мяча, и как метались вратари, не в силах угадать, какую разновидность удара выберет этот рыжеволосый долговязый парень с непроницаемым лицом, производящий в уме одному ему ведомые расчеты. Эти свои – ставшие надолго знаменитыми – угловые Лобановский заранее исчислил и репетировал, как заправский инженер. Да и потом, в своей тренерской практике, и учебные занятия рассчитывал математически, и прохождение команд по длинной турнирной дистанции планировал с точностью до половины очка, и саму игру видит как чертеж, который обязаны аккуратно и добросовестно нанести на зеленый ватман поля футболисты, как некую «структуру», осуществляемую «коалициями». И игроков выверяет не на глазок, не по вкусу, а с помощью фиксации всех их движений, и высшая похвала его звучит так: «Какая машина!» Математический уклон, привнесенный в футбольную игру в больших количествах, возведенный во всеобщий принцип, как знать, к добру ли он?

Геннадий Гусаров ни на чем таком не настаивал, он просто играл в инженерном стиле – чисто, точно, вычислений. Так проявлялась его натура. Футбол, великодушный и щедрый, разрешал ему. оставаться самим собой. Гусаров и внешне был, что называется, в образе: стройный, подобранный, правильные черты лица, спокойная сосредоточенность, исключающая какие-либо внешние эмоциональные всплески – словом, уравновешенный молодой человек, знающий, чего хочет.

Гусаров был центрфорвардом «Торпедо» 1960–1961 годов, когда эта команда, созданная и руководимая одаренным, вошедшим в силу тренером В. Масловым, достигла той заоблачной высоты в. футболе, которую напрасно измерять привычными местами и очками. Она была командой, играющей умно и изысканно. В ту пору, хоть и модернизированная, применялась система «дубль-ве». На правом крыле находились Слава Метревели и Валентин Иванов, на левом – Борис Батанов и Олег Сергеев. В середине – Гусаров. Конструкция возлагала на него обязанность бить по цели. Он этим и занимался. Два сезона подряд приз лучшего бомбардира чемпионата принадлежал ему.

Секрет одиннадцати, способных составить выдающуюся команду, над которым вечно бьются тренеры, зная, что он пусть и редко, но одаряет поразительным эффектом, наверное, самый большой секрет в футболе. Мудрые тренеры, однажды находившие одиннадцать незаменимых, долгие годы после этого были не в состоянии повторить своей находки. Даже игроки, считающиеся самыми лучшими, будучи механически собраны вместе, могут не сложиться в команду. Когда я вспоминаю «Торпедо» тех лет, то отчетливо вижу, что в нем далеко не все были «самые, самые». Не сумма действовала, а произведение. Вот и игра слов напросилась: команда как произведение, как нечто творческое. И до чего же все они не были похожи один на другого! Тончайший техник Метревели, порывистый хитрец и зачинщик Иванов, беззаветно трудолюбивый Батанов, отчаянный, угловатый Сергеев, полузащитники, которые всегда были заодно с ними; готовый все взять на себя Валерий Воронин и превосходно выполняющий ювелирную работу Николай Маношин. И им всем не обойтись было без Гусарова в центре атаки. Все, что они затевали, выдумывали, готовили, он завершал логичным, верным, с виду простым ударом по воротам. Затей, фокусов, излишеств он себе не позволял – к ним его душа не лежала, душа инженера. Забивали и другие. А он, как мы знаем, чаще.

Торпедовское «произведение» оказалось недолговечным. Лишили должности В. Маслова за второе (!) место в чемпионате 1961 года, ушли из команды сразу несколько из одиннадцати. Кем их потом ни заменяли, потерянного было не вернуть. Ушел и Гусаров. В московское «Динамо», тогда сильное.

В «Динамо» центрфорварда Гусарова переквалифицировали в полузащитника. Он освоился быстро, стал и в этой роли видным игроком. И что самое интересное: как был, так и остался инженером. Движение – и быстрый пас без задержки, умная чертежная работа. Никакой суеты, никаких пустых хлопот, никакого бесцельного вождения мяча вокруг да около, верность схеме, на которой стрелы его передач всегда целесообразны, всегда лучшим образом продолжают атаку.

С именем Гусарова не связано каких-либо подвигов, падений и возвышений. Да ему это и не пошло бы! Он ценил в футболе чистую работу, ту, от которой более всего пользы. Потому он и в Клубе.