Глава 20. Во дворце Мастеров

Мы вошли, и я успела заметить, что вслед за нами вошла высокая девушка. Огромная зала полна света, исходящего непонятно откуда. В центре дугой стоял длинный стол, неподалеку удобные скамьи-кресла. Сидело человек пять — мужчины и женщины. Запомнилось лицо женщины с выражением безграничного покоя, глубокой внутренней тишины, лицо мужчины с проницательным взглядом серо-зеленых глаз. Один из мужчин поднялся к нам навстречу, с открытой, доброй улыбкой подходил. Почувствовала, как меня окатило мощной волной удивления и восторга. Тянуло к наставнику, я посмотрела на «него. Он стремительно шел навстречу тому странному, мощному человеку, который как глыба надвигался на нас. Голова вся в серебряных колечках волос, борода, усы, брови и ресницы — все серебрится. Густо-синие глаза устремлены на наставника. Они положили правые руки друг другу на плечи, потом обнялись. Я обратила внимание на странное украшение в правом ухе незнакомца: много колечек, на каждом — по камушку разного цвета. В середине всех колец два больших алмаза, которые постреливали лучами света. Я таких людей не видела.

В это время белка высунулась из капюшона, сердито зафыркала и выдала длинную трещотку. Двое отстранились. Все присутствующие безмолвно смеялись. Мой наставник и незнакомец взялись за руки и смотрели друг на друга. У меня перед глазами вдруг замелькали картины с бешеной скоростью. Я ничего не могла понять, — радость, огорчение, ожидание, надежда, как искры, сменяли друг друга. Я обратила внимание на девушку, которая вошла за нами, она жадно следила за безмолвным диалогом. Радость на ее лице сменялась огорчением, но она не осмеливалась подойти. Она, конечно, уже встречала того чужого, но такого притягательного человека. Синеглазый заметил девушку, развел руки и перевел взгляд на меня. Я почувствовала участие. Увидела золотого идола, картины путешествия по рекам и морям, увидела диковинных животных, наконец, цель путешествия — ту страну, о которой упоминал наставник. Много племен в стране, у каждого племени свой храм. Видела сцену нападения одного племени на чужие храмы и погромы, видела, как все выше и выше в горы уходят йоги, они не могли жить в условиях междоусобиц. Видела будущее страны: вторжение завоевателей, грабежи, рабство.

Картины кончились. Все присутствующие смотрели на меня и ждали. Я понимала, чего от меня ждут, и надо соглашаться, но что-то останавливало меня. Не хватало окончательного ответа для самой себя.

Вдруг пол слегка задрожал, в залу буквально ворвался атлант, неся какой-то сверток. Он развернул, это была картина. Было изображено одно из здешних мест, вид на озеро. Хорошо ощущалась объемность. Начинался рассвет, туман накрывал озеро, все живое только просыпалось. Через туман виден могучий лес — дубы, кедры, березы. В зелени чувствовалось буйство, но все еще спало. Сразу бросалось в глаза освещение, не сверху, где должен быть восход, а из нижнего левого угла. Там сидящая девушка, готовая быстро встать. Свет шел от ее лица. Сама скрыта белыми перьями, лицо повернуто к зрителю. Вскинуты брови, широко открыты глаза. Брови раскинуты с надломом, как два больших крыла. Вся в едином порыве.

Прошла минута молчания. Незнакомец сделал шаг ко мне навстречу, взял за плечи, задумчиво посмотрел мне в глаза. Во мне еще жило впечатление от картины, и было чувство облегчения. Ответ есть.

Через мгновение я вдруг увидела картины похода скифов на запад. В два ручья стекались конницы хионитов, увидела походный костер. Вокруг костра под звонкий бубен — юноши-горцы, все черноволосые, стройные. Положив руки друг другу на плечи, танцуют вокруг костра танец братства. Вдруг вихрем, прыжком через головы в круг влетел юноша в белом наряде. Я уже знала его, хотя до сих пор с ним не встречалась, Юраз — любимец всех, поэт и балагур. Своим яростным танцем он подхлестнул всеобщее настроение.

Неожиданно все сменилось утром. Ярким светом освещена могучая река, через которую на больших плотах переправлялось войско. На одном из холмов стоял алый шатер, кругом около сотни воинов — это командный состав македонского войска со своими знаками и знаменами. Почти все войско уже переправилось и выстраивалось в боевом порядке, полками. Со стороны солнца волна за волной быстро приближались всадники. На маленьких юрких конях хиониты подскакивали почти вплотную к копьеносцам и, направляя коней вдоль их рядов, расстреливали в упор из малых луков, ловко выхватывая стрелы из колчана за спиной.

На ближайшей возвышенности стояли скифские лучники и из огромных луков посылали тяжелые длинные стрелы в середину полков противника, тем самым не давая им метать стрелы в ответ. С дальнего правого крыла послышался гул конских копыт. Из-за холма выскочила многочисленная конница, стараясь обхватить скачущие навстречу ряды монгольских всадников. Те, сворачивая бег коней в огромную дугу, стали уходить в долину, увлекая за собой конницу врага. Когда в клубах пыли скрылись последние всадники, с далекой вершины в долину хлынули горцы-эфтаниты, вооруженные легкими саблями и малыми щитами. Отпустив поводья, они лихо держались в седлах и издавали веселые боевые кличи. Такое впечатление, что это не битва, а праздничные состязания среди молодых мужчин.

Как только проскакивали всадники, скифы-пешие броском оказывались рядом с пехотой противника. Кое-где ряды македонцев разомкнулись и в пустоты на быстром ходу врывались телеги-лодки, впереди которых на мощных бревнах сверкали огромные медные головы таранов. В лодках за щитами сидели монголы, за лодкой неспешным аллюром скакали конные. Удары таранов были страшны, лодки глубоко врезались в ряды копьеносцев, сминая всех на своем пути. Из-за щитов с криками прыгали монголы с кривыми саблями в руках. Началась сеча. В образовавшиеся пробоины быстро втекали и сами скифы. Македонцы не могли перестроиться и в ближнем стремительном бою гибли. Передние полки стали рассыпаться, лихорадочно отступать, мешая следующим полкам вступить в сражение.

В это время за рекой раздались звуки боевых труб. Волна всадников скифов нахлынула на тех, кто не успел переправиться, распылила их по берегу. Канаты плотов были перерублены, они, медленно вращаясь, поплыли вниз по течению. В полках, стоящих у реки, началось движение, полки рассыпались, македонцы стремились к обозам. Многие бежали к реке, сбрасывая тяжелые доспехи. В первых рядах кое-где удалось: перестроиться, но скифы на них не нападали, обтекая и улюлюкая, пробивались в тыл. Кое-где македонцы собрались за обозами, стараясь организовать оборону. Скифы мчались вдоль них, расстреливая только офицеров. Конница монгол, ускользнувшая в долине от преследования, сделав круг, вернулась к старому месту сражения. В воздухе постоянно висела туча стрел. Враг нигде не мог удержаться, беспорядочно пробирался к реке. Одни пытались уйти вплавь, другие проскользнуть вдоль берега. Их никто не преследовал.

Скифские отряды уже выстраивались рядами, обходили поле боя, собирая оружие, помогая раненым. Кое-где стояли кучки, ощетинившись копьями, но на них не обращали внимания. Было впечатление, что все их воинство просто разогнали. Конница македонцев так и не вернулась. В долине, куда ее заманили монголы, был устроен пожар, а горцы, схлынувшие со склона, устроили резню. Македонцы в доспехах оказались слишком неповоротливы в сравнении с ними. Предвидя исход битвы, я уже скакала на вершину холма, где виднелся алый шатер. Сбоку неожиданно появился Юраз на своем вороном, держа в руке боевую трубу. За спиной у него болталась лира, он широко улыбался мне.

У шатра стояли воины, слишком занятые и обескураженные, чтобы обратить на нас внимание. Я заметила, что несколько монгол догнали нас. Меня интересовало знамя. Около знаменосца стоял высокий воин в доспехах, держа шлем с двумя крылышками у груди. Он не мигая смотрел в долину, где скрылась конница македонцев, пытаясь в клубах пыли и дыма что-то рассмотреть. По его глубоким морщинам текли слезы. Он что-то говорил. Когда я осадила коня, он что-то воскликнул на своем языке, я не расслышала. Ладонью срубила древко знамени и развернула коня в сторону Юраза. Невдалеке монгол пытался отнять у воина красивый знак на шесте. Тот вцепился в шест и таращил глаза на монгола. Монгол, словно выплюнув «якша», двинул кулаком по шлему и подхватил оброненное древко. Весело выкрикивая «ек-ек», уже скакал вслед за нами. Я спросила Юраза, о чем горевал длинноногий?

— Это ромей, начальник войска. Он молил Бога о снисхождении и послал проклятье своему царю: «Бази-левс, ты послал нас сюда испить чашу позора! Будь ты проклят!»

Внизу развернулась странная картина. Часть македонского войска различных национальностей выстраивалась колоннами и начала движение на юг. Часть воинов продолжала кучковаться на поле боя рядом с обозом. Тут и там сновали монголы, где отнимая, где выменивая боевые украшения у македонцев. Сотники бегали, стараясь их собрать в походный порядок. Я спросила у Юраза, — песня будет?

— Конечно, у первого же костра.

Видение исчезло. Все присутствующие в зале Дворца Мастеров приветствовали меня поднятием правой открытой ладони. Наставник, обняв меня за плечо, направил меня к выходу. Я опомнилась только на тропинке, где мы часто гуляли с ним. Он нарушил молчание.

— Вот и определилось наше будущее. Десять лет ты еще будешь здесь, а я вскоре окажусь очень далеко. Но свидания наши будут чаще обычного. Завтра мы еще проведем вместе, а сейчас тебе хочется побыть одной.

Вместо ответа я спросила:

— Кто тот юноша в белом платье?

Наставник улыбнулся, — это твое очень далекое будущее. Через 600 лет ты встретишь его, своего друга Юраза. У тебя будет очень много друзей, которых ты встретишь и проводишь. Впереди многие и многие годы, но жизнь твоя будет коротка, как удар молнии. Перед тобой великий труд быть готовой к выполнению своей миссии.

Я задумалась и не заметила, как осталась одна. Листва шелестела надо мной, ветерок приятно обдувал лицо и шею.

Девушка, которая вошла с нами во Дворец Мастеров. Арианка, волосы бело-серебристые, искрящиеся, глаза ярко-зеленые, кожа розовая, дышащая свежестью. Ее любимый в это время общается с гипербореем. Он из созвездия Ориона.

Друг наставника, орионец, встретивший нас во Дворце Мастеров. Глаза синие, волосы, брови, борода искристо-белые, кожа кремового цвета.

Одна из присутствующих в зале Дворца Мастеров. Арианка. Запомнилась выражением незыблемости и покоя, во всей фигуре — монументальность. Почти прямая линия лба и носа с легкой горбинкой, лицо бледное, губы розовые. Темно-зеленые глаза, волосы серебристо-белые, а брови и ресницы темные.

Один из Мастеров — представитель урусов. Волосы каштановые, глаза темно-серые, губы бледно-розовые, смуглая кожа.