Глава седьмая

НА РАТНОМ ПОПРИЩЕ

Фёдора Фёдоровича Ушакова справедливо называли Суворовым на морях. Так же, как генералиссимус Суворов, адмирал Ушаков не проиграл ни одного из сорока морских сражений, в которых он участвовал. Он был всегда восхитительно храбр, удивительно мудр, силён духом, воздержан и целомудрен. Умел наступать по-суворовски стремительно и напористо и побеждал всегда с минимальными потерями. Он сочетал в себе качества морехода и воина, дипломата и заботливого отца для сослуживцев. Он берёг и защищал матросов, становился стеной заступления для честных офицеров. И так же, как Суворов со своими чудо-богатырями, флотоводец Ушаков, где бы ни был, всегда удивлял иноземцев своим бескорыстием и великодушием в отношении побеждённых.

В 1799 году борьба с агрессией французских революционеров свела в Италии сразу нескольких выдающихся военачальников: Суворова и наполеоновских генералов, Ушакова и Нельсона — командующего английской эскадрой. С французами воевали, как с врагами. Адмирал Горацио Нельсон был союзником Русских. Однако какими несхожими оказались личности морских командиров! Они вместе освобождали Италию, но делали это совершенно по-разному.

Вот выдержки из исторического повествования В. Ганичева об адмирале Фёдоре Ушакове «Флотовождь»: «Войска Директории отступали весной и летом 1799 года по всей Италии. Блестящие победы Суворова привели к тому, что весь Север был очищен от французов». В это время Ушаков на юге высаживает сухопутный отряд, который стремительным броском выходит к Неаполю. И вот что пишет министр неаполитанского двора Русскому адмиралу об успехах его отряда: «Они были чудесными и быстрыми до такой степени, что в промежуток двадцать дней небольшой русский отряд возвратил моему государству две трети королевства». При этом «русские войска проявляли образец дисциплинированности и организованности. Не было отмечено ни одного случая грабежа и насилия с их стороны».

Ушаков Фёдор Фёдорович (1745–1817 гг.)

русский флотоводец, адмирал

По поводу занятия Русскими Неаполя один восторженный итальянец писал: «Не было никогда примера, подобного сему происшествию… Лишь Российским войскам возможно было совершить такое чудо. Какое мужество, какая дисциплина, какие кроткие любезные нравы!» Здесь следует заметить благодарному автору, что перечисленные им достоинства русских воинов не дополняют их мужества, а именно подчёркивают его, ибо сама нравственность служит ему основанием.

Если в те времена в западных флотах матросами служили порой обыкновенные арестанты, каторжане, авантюристы, случайные люди, то Российский флот был совершенно иным. «Моряки в него набирались в основном из рекрутского набора… Рекрут воспринимал свою тяжкую повинность как исполнение желаний общины, всего сельского схода… Общинные настроения были очень сильны среди русских крестьян». Рекруты свой долг «видели в добросовестном исполнении общинной обязанности». Помноженные на веру Православную общинная соборность и патриотизм ставили русских солдат и матросов на моральную высоту, недосягаемую для иноземцев. И полководцы Российские и флотоводцы были под стать своим воинам и матросам.

Что же касается арестантов и наёмников, служивших под английским флагом, то их командующий адмирал Нельсон, непомерно гордый, жадный до славы, вероломный и беспощадный, в том же году, в том же Неаполе запятнал свою честь кровавой резнёй побеждённых. Республиканцы, осаждённые в крепости, могли ещё сопротивляться, но, благодаря успехам Русских, согласились сложить оружие во избежание дальнейшего кровопролития. По условиям победителей они покидали Неаполь на кораблях. Однако Нельсон, нарушив все договорённости, невзирая на протесты союзников, силами своей эскадры не позволил капитулянтам выйти из залива. Он арестовал безоружных людей, вернул их в Неаполь и отдал пленников на растерзание палачам и толпе. Тогда на улицах города погибло около сорока тысяч человек.

При встрече с Ушаковым на своём корабле Нельсон не без гордости показал Фёдору Фёдоровичу гроб, стоящий в адмиральской каюте прямо за его рабочим креслом. Он был изготовлен из мачты «Ориента», главного французского корабля, потопленного Нельсоном, в битве при Абукире, где англичане оказались победителями. И очень скоро этот гроб действительно пригодился Нельсону, погибшему от французской пули в Трафальгарской битве.

Ушаков же после Неаполя и всех замечательных побед своих возвратился в Россию. Там он семь лет командовал Балтийским гребным флотом, что было назначением, конечно, унизительным для столь славного боевого адмирала. В 1807 году Фёдор Фёдорович Ушаков вышел в отставку, но и удалившись от ратных дел, не утратил своих нравственных качеств. Ещё долго жил он в родовом имении (в Темниковском уезде Тамбовской губернии), все средства свои расходуя на благотворительность. В лихолетье Отечественной войны 1812 года он в городе Темникове за свой счёт открыл госпиталь для раненых солдат и ополченцев. «Добродетели его, — по словам современников, — запечатлелись в сердцах тех, которые пользовались его знакомством в последние годы жизни его, посвящённой Вере и благотворению». Имя адмирала Ушакова навечно вписано в скрижали славы Российской, орден его имени стал высшей военной наградой Русского флота.

А 4–5 августа 2001 года в Санаксарском Рождества Богородицы монастыре, где упокоился адмирал-подвижник, состоялись торжества, посвящённые канонизации Святого Праведного воина Феодора (Ушакова). Так впервые в истории Христианства флотоводец прославился в лике Святых.

Чтоб объяснить закономерность успехов того или иного человека, тем более полководца, необходимо вглядеться в его духовный облик, непременно соответствующий его личному мужеству. Несмотря на все знания и опыт, на природную одарённость и волевые качества, в конечном счёте исход любой, даже многолетней, войны решают нравственное превосходство над противником и правота дела, за которое ведётся борьба.

Когда Михаил Илларионович Кутузов ещё служил под началом Суворова, во Франции восходила звезда молодого республиканского генерала Наполеона Бонапарта. Александру Васильевичу Суворову не пришлось сразиться с ним лично. Во время итальянской кампании Бонапарт воевал в Египте с Мамелюками. Не добившись там успеха, он оставил свою тридцатитысячную армию на произвол судьбы и поспешил в Париж, где, совершив государственный переворот, узурпировал власть и объявил себя императором Франции.

Генерал и авантюрист он был, без сомнения, смелый и талантливый. Но полнотою мужества полководческого не обладал. В письме к А. И. Горчакову (1796 год) Суворов пишет о Наполеоне так: «О, как шагает этот юный Бонапарт… ему ведома неодолимая сила натиска… у него военный совет в голове». И там же Суворов предупреждает: «Пока генерал Бонапарт будет сохранять присутствие духа, он будет победителем… Но если, на несчастие своё, бросится в вихрь политический — он погибнет». Здесь налицо дар прозорливости Александра Васильевича — с одной стороны, и закономерность грядущего падения Наполеона — с другой. Всё упирается в сохранение присутствия духа. Победитель Наполеона — тот, кто способен его напугать. И если не успел этого сделать Суворов, то это совершил его ученик.

Фельдмаршал Кутузов не был похож на своего учителя ни темпераментом, ни складом характера. Даже физически — грузный Кутузов отличался от необычайно подвижного и неутомимого Суворова. Воевали они тоже по-разному. Но в вере Православной, патриотизме и мужестве оставались едины. В молодости оба были отважными и храбрыми бойцами. Потом, уже в генеральских чинах, каждый следовал своей излюбленной тактике. Суворов всегда атаковал и часто прямо с марша командовал колонне: «Голова хвоста не ждет!» Кутузов с атаками не спешил. Он долго маневрировал, отступал, заманивал противника в ловушки, изматывал, окружал и вынуждал капитулировать, сохраняя тем силы и жизнь своих солдат. Так он воевал с турками в первое десятилетие девятнадцатого века, и эта тактика очень пригодилась ему в борьбе с Наполеоном. В Отечественной Войне 1812 года она оказалась единственно верной и принесла победу. В то время расклад политических и военных сил в Европе был уже не таким, как при Суворове. Потому промыслительно на спасение России был призван именно он — фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов.

Когда полчища «непобедимого» Наполеона вторглись в Русскую землю, они превосходили нашу армию втрое числом, были прекрасно вооружены, обучены, сыты, закалены в боях, избалованы победами, уверены в себе. Но они не ведали, что творят, не знали, куда идут, не понимали, что русский характер и духовность Православного народа бесконечно превосходят их цивилизованную спесь с бравыми потугами на мужество.

Не вразумили их прежние победы Суворова со счётом 1:75. Зато вскружил голову успех под Аустерлицем в 1805 году. Тогда Российская армия, как и в Италии, была предана союзниками австрийцами, подставлена под удар бездарными генералами из иностранцев. А с мнением мудрого Кутузова молодой царь Александр I не посчитался в угоду своему окружению, легкомысленному и не очень русскому. Потому победа и досталась Наполеону, при прочих его преимуществах в технике и численности.

В 1812 году, в начале кампании, Михаил Илларионович находился не у дел. И только прямая угроза Москве да настоятельные обращения большинства патриотов и трезвых политиков вынудили Царя сменить гнев на милость и передать верховное командование Кутузову. К армии он прибыл незадолго до Бородинской битвы. Однако, к удивлению всех, продолжил отступление, начатое фельдмаршалом Б. де Толли и генералом П. И. Багратионом, которые командовали двумя группами Российских войск. Наступавшая французская армия далеко растянула свои коммуникации. Под Бородином её численность уже почти сравнялась с нашей, хотя ударная мощь французов была ещё очень велика. Накануне Бородинского сражения все православные воины и сам командующий фельдмаршал М. И. Кутузов усердно молились Господу и Пресвятой Богородице, Казанский образ которой со времён Минина и Пожарского почитается у нас, как хранящий Державу и Русское воинство. Не станем перечислять всех подвигов, совершённых в тот день защитниками родного Отечества. О них написано множество книг, а имена героев Бородина хорошо известны. Несмотря на все усилия французов, в генеральном бою Русские отстояли свои позиции. Однако затем наша армия отступила, и дорога на Москву осталась открытой.

Это потрясло всех. Сердца патриотов сжимались от боли; завистники Кутузова спешили укорить его в малодушии и неспособности, засыпали жалобами правительство. Наполеон был удивлён не меньше. Он ждал ключей от «покорённой» Москвы, но не дождался. В полном неведении и недоумении французы вошли в древнюю Русскую Столицу в начале сентября 1812 года и не знали, что им делать. Город покинут жителями, мир не подписан, впереди голодная зима. А Русская армия где-то рядом накапливает силы и блокирует победителя в Москве, словно в осаждённом городе. Вот тут-то произошло то, что о чём некогда предупреждал Суворов. Бонапарт струсил.

Кутузов Михаил Илларионович (1745–1813 гг.)

русский полководец, генерал-фельдмаршал, светлейший князь Смоленский

Когда теряет отвагу один из солдат, беда не так велика. Потеряв храброго офицера, взвод или рота могут обратиться в бегство — это значительно хуже. Но если полководец лишается мужества — гибнет армия. Как ни тяжко было Кутузову переносить всё, что на него обрушилось за оставление Москвы (вплоть до царской немилости), он знал: Москва — ещё не вся Россия. Если армия цела, значит, победа впереди. Наполеоном же овладел животный страх. Он чутьём почуял конец и засуетился. Русский фельдмаршал своими манёврами вынуждал француза не только покинуть Москву с наступлением осенних холодов, но и отступать заставил по старой Смоленской дороге, что предопределило окончательный разгром вражеского войска.

Из Москвы армия Наполеона выходила ещё полной сил и способной победить в открытом бою. Здесь французам могло помочь отчаяние обречённых. Кутузову это было ясно. Потому и здесь генерального сражения не произошло. Бонапарт шёл по им же разграбленным городам и сёлам, не получая ни продовольствия, ни подкреплений. Русские тоже недоедали и терпели зимние холода. Но они были несравнимо более мужественны, выносливы, дисциплинированны. Их воодушевляла любовь к Отечеству. Нанося частые удары с флангов, используя помощь партизан, Русская армия преследовала отступающих французов по пятам, не давая им опомниться и передохнуть. Награбленное добро стало обузой для завоевателей, а голод и холод довершали дело.

Когда интервенты покинули Первопрестольную, Михаил Илларионович прослезился и возблагодарил Бога. Он пережил ужасное время и выдержал испытание с честью. Зато Наполеон в Москве растерялся; отступая, начал совершать ошибки, а осознав неизбежность поражения, пал духом окончательно. Он бросил свою погибающую армию и бежал якобы спасать Париж, что было для него не ново. Из Египта, как помнится, он тоже бежал. Только там он предал около тридцати тысяч солдат и офицеров, а здесь — в двадцать раз больше. Надменный баловень судьбы Бонапарт не выдержал суровых испытаний. При всех дарованиях своих он не был достоин царского трона ни по происхождению, ни по нравственным качествам. Он влез, как говорится, «не в свои сани» и был низвергнут. Но к покаянию, подобно Меньшикову, оказался не способным. Так что как бы ни восхваляли Наполеона подпевалы Запада, к цельным личностям его отнести нельзя, а можно лишь причислить к списку великих авантюристов и тем объяснить бесславный финал его карьеры в ссылке, на острове Святой Елены.

Ещё не так давно в России было трудно встретить человека, который не знал бы песни о геройском крейсере «Варяге». Любой мальчишка мог наизусть повторить щемящие сердце строки: «На верх вы, товарищи! Все по местам! Последний парад наступает…» Да, это был действительно парад! Последний выход «Варяга» из корейского порта Чемульпо сопровождался громовым «ура», доносившемся со всех кораблей, по-соседству стоящих на рейде. Так взволнованные до слёз иностранцы, выстроившись на своих палубах, отдавали прощальный салют бесстрашным русским морякам, уходившим навстречу смерти и вечной славе.

Это случилось 27 января 1904 года, когда Япония, в духе своих самурайских обычаев, не объявив о начале войны с Россией, вероломно напала на её военные корабли, находившиеся в иностранных портах.

Оказавшись запертыми в Чемульпо, русские моряки восприняли ультиматум японского адмирала о сдаче, как вызов на неравный бой. «Варяг» был прекрасно вооружённым и самым быстроходным крейсером своего времени. Но его сопровождала лишь канонерская лодка «Кореец», а навстречу им шла эскадра из пятнадцати вражеских кораблей.

Последний парад Российских героев был столь величественным по своему трагизму, что оставил в памяти очевидцев впечатление неизгладимое. Среди французов, англичан, итальянцев царило неописуемое волнение. А Русские, как и положено воинам, верным присяге, шли отдавать жизни во славу родного флага.

Руднев Всеволод Фёдорович (1855–1913 гг.)

командир крейсера «Варяг», русский контр-адмирал

Командир «Варяга» капитан первого ранга В. Ф. Руднев в ответ на ультиматум неприятеля призвал соратников «сражаться до последней капли крови, показывая всем пример бесстрашия». Мичман Падалко ответил от имени команды: «Будем защищать родной Андреевский флаг, его славу, честь и достоинство…»

Не простой это символ — флаг военного Русского флота. На нём изображён голубой крест Святого Апостола Андрея Первозванного. Того, кто первым был призван Христом на апостольское служение и первым из посланников Спасителя дошёл до северных славянских земель. На месте будущего Киева — матери городов Русских — Святой Андрей водрузил древо крестное. Страшное орудие позорной казни, на котором распяли Иисуса Христа, по воскресении Его сделалось животворящим и чудодейственным средством защиты от зла для всего человечества, а Х-образный Андреевский крест (на таком был распят Святой Апостол Андрей) благодатной силой своей осенил Державу Российскую. Освятил высшие государственные награды и знамёна, утвердился на флаге военного флота.

«Умереть под Русским флагом — значит, не умереть никогда!» — так напутствовал моряков капитан «Варяга» Всеволод Фёдорович Руднев, и слова его, сказанные перед последним боем, оказались пророческими. Мужество равносильно бессмертию. Оно ведёт к славе небесной, творит славу земную и спасает от гибели в ситуациях совершенно безвыходных. Верных и чистых сердцем хранит Бог, избранников покрывают крылья Ангелов. И тогда тем, кто предан Царю и Отечеству, не страшен никакой враг.

На верхней палубе «Варяга» были убиты 33 моряка и ранены 120 вместе с командиром. Царство Небесное и вечная память павшим!

Их жертвой спасены остальные. На крейсере «Варяг» служило 18 офицеров и 535 матросов. Пятьсот два человека остались живы. Зато противник потерял в бою флагманский броненосец, два крейсера и два миноносца, один из которых затонул при отходе. «Варяг» и «Кореец» непобеждёнными вернулись в порт.

Вернулись своим ходом, хотя и с огромным трудом. Повреждения кораблей были слишком велики, чтобы продолжать дальнейшую борьбу. Капитан Руднев приказал взорвать «Кореец» и потопить «Варяг», во избежание захвата их неприятелем. А члены экипажей и, прежде всего, раненые были размещены на иностранных кораблях. Не взяли на борт раненых Русских только американцы. Они не пожелали воздать воинских почестей героям ни до, ни после сражения. И это знаменовало собою начало нового, XX века, века безбожного, безнравственного, пронизанного американским стилем жизни.

Девять веков Святая Русь была хранима своим Православным воинством. После Суворова и Кутузова, после морских викторий Ушакова и Сенявина были ещё победы адмирала Нахимова, героическая оборона Севастополя в Крымской войне, покорение Кавказа генералом Ермоловым и Средней Азии генералом Скобелевым, войны с турками за свободу единоверцев Болгар, где снискали бессмертную славу герои Шипки. Но в веке XX наступил «последний парад». Его открыли капитан Руднев и адмирал Макаров, моряки с «Варяга» и защитники Порт-Артура. Кому суждено его завершение? На фронтах первой мировой войны (1914 г.) Русское воинство ещё сражалось за Веру, Царя и Отечество. Однако, как показали события семнадцатого года, вера в народе уже ослабела, да и к Государю отношение изменилось. Не положил уже жизнь за Царя новый Иван Сусанин, не пришли избавить Отечество от смуты новые Минины и Пожарские. Российская Империя превратилась в Советский Союз.