ВСЯКИЙ духовный поиск направлен к объекту Знания, к которому люди обычно не обращают взгляд своего ума, к кому-то или чему-то Вечному, Бесконечному, Абсолютному, которое не является временными вещами или силами, о которых мы знаем, хотя он или оно может находиться в них или за ними, или быть их источником или создателем. Его целью является такое состояние знания, при помощи которого мы можем осязать, войти или познать посредством тождества это Вечное, Бесконечное и Абсолютное, сознание отличное от нашего обычного сознания идей, форм и вещей, знание, которое не является тем, что мы обычно называем знанием, но нечто самосуществующее, постоянное, бесконечное. И хотя оно может или даже по необходимости должно, поскольку человек является ментальным существом, начаться с наших обычных инструментов знания, в то же время оно необходимо должно пойти дальше их, используя сверхчувствительные и супраментальные средства и возможности, ибо находится в поиске того, что само по себе является сверхчувствительным и супраментальным и находится вне пределов досягаемости разума и чувств, несмотря на то, что через разум и чувства можно впервые увидеть его слабый проблеск или отраженное подобие.

Традиционные системы, несмотря на их другие различия, все исходят из веры или представления, что Вечное и Абсолютное может быть только, или по крайней мере может находится только в чистом трансцендентном состоянии некосмического существования, или, иначе, несуществования. Все космическое существование, или все, что мы называем существованием, является состоянием невежества. Даже самое высокое индивидуальное совершенство, даже благословенное космическое состояние ничуть не лучше высшего невежества. Все, что является индивидуальным, все, что является космическим должно быть сурово отвергнуто искателем абсолютной Истины. Высшее неподвижное Я, или, иначе, абсолютный Нигил является единственной Истиной, единственным объектом духовного знания. Состояние знания, сознание, отличное от нынешнего временного, которое мы должны достигнуть, есть Нирвана, исчезновение эго, прекращение всякой ментальной, виталической и физической активности, вообще всякой активности, высшая озаренная неподвижность, чистое блаженство безличного спокойствия, самопогруженного и невыразимого. Средствами являются медитация, сосредоточение, исключающее все остальное, полное растворение ума в своем объекте. Активность допускается только на первых стадиях поиска с тем, чтобы очистить ищущего и подготовить его морально и органически к тому, чтобы он мог стать пригодным сосудом для знания. Даже эта активность должна быть либо ограничена до исполнения обрядов поклонения и предписанных обязанностей жизни, строго установленных Индусской Шастрой, либо, в соответствии с Буддийской дисциплиной, должна направляться по восьмеричной тропе для высшей практики работ милосердия, которые ведут к практическому упразднению я во имя блага других. Наконец, в любой строгой и чистой Джнани-Йоге, всякая работа должна быть прекращена для полного покоя. Деятельность может подготовить спасение, но не может дать его. Любая длительная приверженность к деятельности несовместима с высшим прогрессом и может оказаться непреодолимым препятствием к достижению духовной цели. Высшее состояние покоя есть совершенная противоположность деятельности и не может быть достигнуто теми, кто продолжает работать. И даже преданность, любовь, поклонение — это дисциплины для незрелой души, в лучшем случае это лучшие методы Невежества. Ибо они предназначаются для чего-то другого, более высокого и великого, чем мы сами; но не может быть в высшем знании ничего подобного, ибо может быть или только одно Я, или вообще никакого Я, и поэтому либо нет никого, кто бы осуществлял поклонение и выражал любовь и преданность, либо нет того, кто бы принимал все это. Даже мыслительная активность должна исчезнуть в единственном сознании тождества или небытия, и, благодаря своей неподвижности, вызвать неподвижность всей природы. Должно остаться только абсолютное Тождество или, иначе, вечный Нигил.

Эта чистая Джнани-Йога приходит через интеллект, хотя она заканчивается трансцендентацией интеллекта и его трудов. Думающий в нас отделяет себя от всех остальных частей того, чем мы феноменально являемся, отвергает сердце, отходит от жизни и чувств, отделяется от тела, чтобы достигнуть своей исключительной реализации, в том, что даже за пределами его самого и его функций. Существует истина, лежащая в основе этого, и опыт, который, по-видимому, оправдывает такой подход. Имеется Сущность, которая по своей природе покой, высшее Молчание в Бытии, которое за пределами своего собственного развития и мутаций, неподвижное и потому стоящее выше всех активностей, для которых оно является не более, чем Свидетелем. И в иерархии наших психологических функций Мысль в некотором роде ближе всего к этому Я, ближе всего по крайней мере к его аспекту всесознающего знающего, который наблюдает все действия, но может стоять на заднем плане их всех. Сердце, воля и другие силы в нас фундаментально активны, естественно направляются в сторону деятельности, находят через нее свое осуществление — хотя они могут также автоматически придти к определенной неподвижности за счет полноты удовлетворения своей активностью, или же иначе, путем обратного процесса истощения в результате постоянного разочарования и неудовлетворенности. Мысль также является активной силой, но в большей мере способна придти к покою в результате собственного сознательного выбора и воли. Мысль легче удовлетворяется просветленным интеллектуальным восприятием этого молчаливого Свидетеля Я, который выше всей нашей активности и, увидев однажды этот неподвижный Дух, готова, считая свою миссию поиска истины завершенной, успокоиться и стать неподвижной. Ибо в своем наиболее характерном движении она сама готова быть незаинтересованным свидетелем, судьей, наблюдателем вещей больше, чем заинтересованным участником и страстным работником в трудах, и может очень легко придти к духовному или философскому спокойствию и беспристрастной отчужденности. И поскольку люди являются ментальными существами, то мышление, если в действительности и не самое лучшее и высшее в них, по крайней мере самое постоянное, естественное и эффективное средство для просвещения их невежества. Вооруженное своими функциями собирания и отражения, размышления 1, фиксированного созерцания, сосредоточения ума на своем объекте, sravana, manana, nididhyasana, оно стоит на вершине нашего существа как необходимая помощь для нашего понимания того, к чему мы стремимся, и не удивительно, что оно претендует на роль руководителя в путешествии и единственного доступного проводника, или, по крайней мере, непосредственной и сокровенной двери храма.

Реально мысль является только разведчиком и первопроходцем; она может направлять, но не командовать или приводить в исполнение. Лидером путешествия, капитаном марша, первым и самым древним жрецом нашей жертвы является Воля. Воля эта не есть желание сердца или требование или предпочтение ума, которым мы часто даем это имя. Это та внутренняя, доминантная и зачастую скрытая сознательная сила нашего бытия и всего бытия, Тапас, Шакти, Шраддха, которая полновластно определяет нашу ориентацию и для которой интеллект и сердце являются более или менее слепыми и автоматическими слугами и инструментами. Я, неподвижное, находящееся в покое, свободное от вещей и событий, является поддержкой и фоном существования, молчаливым каналом или продуктом чего-то Высочайшего: оно само по себе не является единственно реальным существованием, не само по себе Всевышним. Вечное, Всевышнее — это Господь и все порождающий Дух. Пребывающий выше всякой активности и не связанный с ней, он является источником, санкцией, материалом, эффективной силой, хозяином всех действий. Все виды активности исходят из этого высшего Я и определяются им; все являются его операциями, процессами его собственной сознательной силы, а не чего-либо отличного от Я, какой-либо иной силы, чем этот Дух. В этой активности выражается сознательная Воля Шакти Духа, движимая выразить его бытие бесконечными путями, Воля или Сила, не невежественная, но в единстве со своим собственным самосознанием и знанием всего, что она должна выразить. И благодаря этой Силе присутствуют в нас тайная духовная воля и вера души 2, господствующие скрытые силы нашей природы, являющиеся индивидуальным инструментом, более близко сообщающимся с Высшим, более верным пастырем и просветителем, если нам удалось бы найти и удержать его, потому, что он основательней и более интимно близок к Тождественному и Абсолютному, чем поверхностная активность наших мыслительных сил. Познание этой воли в себе и в мире и следование ей до ее божественных завершений, какими бы они не были, безусловно должно служить высочайшим путем и вернейшей кульминацией как познания, так и труда, для ищущего в жизни и ищущего в Йоге.

Мысль, поскольку она не является высшей или сильнейшей частью Природы, и даже не единственным или глубочайшим показателем Истины, не должна стремиться к своему исключительному удовлетворению или принимать его за признак достижения высшего Знания. Здесь она является проводником, ведущим до некоторой точки, сердца, жизни и других членов, но не может заменить их; она должна видеть не только свое конечное удовлетворение, но также конечное удовлетворение, предназначенное для этих других членов. Исключительный путь абстрактной мысли был бы оправдан только в том случае, если бы целью Высшей Воли во вселенной было не более, чем сойти в деятельность невежества, управляемую умом как ослепляющим инструментом и тюремщиком через фальшивые идеи и ощущения, и подняться в покой знания, в равной степени управляемый умом посредством правильного мышления, в качестве инструмента просветления и спасения. Однако, имеются шансы, что в мире есть цель менее абсурдная и бесцельная, импульс к Абсолютному менее сухой и абстрактный, мировая истина более обширная и объемлющая, более богатая бесконечность высоты Бесконечного. Безусловно, абстрактная логика всегда приходит, как пришли старые системы, к бесконечному пустому Отрицанию или бесконечному равно пустому Утверждению; ибо, будучи абстрактной она движется в направлении абсолютной абстракции, и это есть единственные две абстракции, которые являются абсолютно абсолютными. Но конкретная, все углубляющаяся мудрость, хранящая ожидающие нас все большие и большие богатства бесконечного опыта, а не самоуверенная абстрактная логика узкого и некомпетентного человеческого ума, может стать ключом к божественному сверхчеловеческому знанию. Сердце, воля, жизнь и даже тело в не меньшей мере, чем мысль, являются формами божественного Сознательного Бытия и показателями великой значимости. Они также имеют силы, при помощи которых душа может вернуться к своему полному самосознанию, и средства, при помощи которых она может наслаждаться им. Целью Высшей Воли вполне может быть кульминация, в которой все существо должно получить свое божественное удовлетворение, освещение глубин высотами, когда материальное Несознание обнаруживает себя как Божественное в результате прикосновения высшего Сверхсознания 3.

Традиционный Путь Знания следует через устранение и отвергает последовательно тело, жизнь, чувства, сердце, саму мысль с тем, чтобы слиться с безмолвным Я, или высшим Нигил, или неопределенным Абсолютом. Путь интегрального знания предполагает, что нам предназначено придти к интегральному самосовершению, и единственное, что необходимо устранить — это наша собственная несознательность, Невежество и результаты Невежества. Устранить фальшь бытия, которая выступает как эго; тогда наше истинное существо сможет проявиться в нас. Устранить фальшь жизни, которая выступает как обычное жизненное стремление и механический круговорот нашего телесного существования; тогда проявится наша истинная жизнь, полная могущества Божества и радости Бесконечного. Устраните фальшивость чувств с их подчинением видимостям материального и двойственным ощущениям; в нас есть большее чувство, которое тогда сможет открыться Божественному в вещах и божественно отвечать этому. Устраните фальшивость сердца с его туманными страстями и желаниями и двойственным эмоциями; в нас может открыться более глубокое сердце с его божественной любовью ко всем существам и его бесконечной страстью и острой тоской по отклику Бесконечного. Устраните фальшивость мышления с его неполноценными ментальными конструкциями, с его самонадеянными утверждениями и отрицаниями, с его ограниченными и малодоступными сосредоточениями; за этим кроется большая возможность Знания, которое может открыться для настоящей Истины Бога, души, Природы и вселенной. Интегральное самосвершение — абсолют, кульминация опыта сердца, его инстинкта любви, радости, преданности и поклонения; абсолют, кульминация для чувств, для их стремления к божественной красоте и добру, и к наслаждению формой вещей; абсолют, кульминация для жизни, ее поисков работы, божественного могущества, мастерства и совершенства; абсолют, кульминация, за пределами собственных ограничений, мысли, ее жажды истины, света, божественной мудрости и знания. Завершением всех этих вещей в нашей природе является не что-то отличное от них самих, из чего они все исторгнуты, а нечто более высокое, в чем они сразу трансцендируются 4 и обнаруживают свою собственную абсолютность и бесконечность, свою никем не измеренную гармонию.

За традиционным путем Знания, оправдывая его мысленный процесс уничтожения и устранения, стоит управляющий всем духовный опыт. Глубокий, интенсивный, убедительный, знакомый всем, кто перешагнул определенный предел сдерживающей умственной активности в бескрайнее внутреннее пространство, это великий опыт освобождения, сознание чего-то внутри нас, что находится за и вне мира и всех его форм, интересов, целей, событий и происшествий, спокойный, незатрагиваемый, неозабоченный, неограниченный, неподвижный, свободный взгляд наверх к чему-то, находящемуся над нами неописуемо и неохватно, во что мы можем вступить, отказавшись от нашей личности, присутствие вездесущего вечного свидетеля Пуруши, ощущение Бесконечности или Безвременности, которая смотрит вниз на нас из величественного отрицания всего нашего существования, и только оно является единственно Реальным. Этот опыт является высшим очищением нашего духовного разума, смотрящего уверенно за пределы своего собственного существования. Никто, не прошедший через это освобождение, не может полностью быть свободным от ума и его сетей, но никто не обязан навсегда застрять в этом переживании. Как бы велико оно ни было, это только захлестывающее переживание Разумом того, что за его пределами и всего, что он в состоянии воспринять. Это высший отрицательный опыт, но за этим — огромный свет бесконечного Сознания, неограниченного Знания, утверждающее абсолютное Присутствие.

Объектом духовного знания является Всевышнее, Божественное, Бесконечное и Абсолютное. Это Всевышнее имеет отношение к нашему индивидуальному бытию и имеет отношение ко вселенной, и оно трансцендирует как душу, так и вселенную. Ни мир, ни индивидуум не являются тем, чем они кажутся, ибо то представление о них, которое дают нам наши чувства, пока они не просвещены более высоким супраментальным и супрачувственным знанием, является фальшивым, несовершенным, смягченным и ошибочным представлением. И тем не менее то, чем кажется вселенная и индивидуум, все же может дать представление о том, чем они на самом деле являются, представление, которое указывает за свои пределы на стоящую за ними реальность. Истина обычно познается путем корректировки значений, которые дают нам наш ум и чувства, и вначале путем действия высшего интеллекта, который по возможности просвещает и приводит в порядок заключения невежественного чувственного ума и ограниченного физического интеллекта; таков метод всего человеческого знания и науки. Но за пределами этого существует знание, Сознание Истины 5, которое превосходит наш интеллект и приводит нас к истинному свету, преломленным лучом которого является обычное человеческое знание. Там абстрактные термины чистого разума и конструкции ума исчезают или превращаются в конкретное видение души и огромную действительность духовного опыта. Это знание может обратиться к абсолютному Вечному и потерять из виду душу и вселенную; но оно может также видеть это существование из Вечного. Когда это сделано, мы обнаруживаем, что невежество ума и чувств и вся видимая тщетность человеческой жизни не являлись бесполезной экскурсией сознательного существа, ненужной ошибкой. Здесь они планировались как грубая почва для самовыражения Души, которая приходит из Безграничного, как материальная основа для ее самораскрытия и самообладания в условиях вселенной. Верно, что сами по себе они и все, что здесь есть, не имеет значения, и создавать отдельные значения для них значит жить иллюзиями, Майей; но они имеют высшее значение в Высшем, абсолютную Силу в Абсолюте, и это есть то, что предназначается им и соотносит с этой Истиной их теперешние относительные значения. Это тот все соединяющий опыт, который является основой самого глубокого интегрального и наиболее сокровенного самопознания и познания мира.

По отношению к индивидууму Всевышнее является нашим собственным истинным и высшим Я, тем, чем мы в конечном счете являемся по существу, тем, что мы представляем в своей проявленной природе. Духовное знание, движущееся к истинному Я в нас, должно отвергнуть, как отвергает традиционный путь знания, все обманчивые представления. Оно должно придти к открытию, что тело — не есть наше Я, или основа нашего существования; это ощущающая форма Бесконечного. Переживание Материи как единственной основы мира, физического мозга, нервов, клеток и молекул как единственной истины всего в нас, громоздкая несовершенная основа материализма, является заблуждением, полуправдой 6, принимаемой за целое, темным дном или тенью вещей, неправильно понятых в своей светлой субстанции, цифра нуль вместо Целого. Материалистическая идея ошибочно принимает созидание за созидательную Силу, способ выражения за То, что выражено и выражает. Материя, наш физический мозг, нервы и тело — это поле и основа единственно для действия жизненной силы, которая служит для соединения Я с формой его трудов, и сохраняет их своим непосредственным динамизмом. Материальные движения являются внешней нотацией, при помощи которой душа представляет свое понимание некоторых истин Бесконечного и делает их эффективными в терминах Субстанции. Эти вещи являются языком, нотацией, иероглифами, системой символов, а не тем глубочайшим истинным смыслом вещей, на которые они лишь намекают.

Также не является нашим Я Жизнь, виталическое, энергия, которая играет в мозгу, нервах и теле; это лишь часть силы Бесконечного. Ощущение жизненной силы, использующей Материю в качестве своего орудия, фундаментом, источником и истинной суммой всех вещей, этот вибрирующий нестабильный базис витализма, является иллюзией, частичным видением, воспринимаемым как полное, приливом на соседнем пляже, неправильно принимаемым за весь океан. Виталистическая идея принимает за сущность всего нечто мощное, но внешнее. Жизненная сила — это динамизирование сознания, которое превосходит ее. Это сознание ощущается и действует, но не приобретает весомости для нашего интеллекта, пока мы не приходим к более высокому состоянию Ума 7, в настоящее время являющемуся для нас наивысшим. Ум здесь является творением Жизни, но в действительности это скрытое ощущение самой Жизни и того, что за ней, и более сознательная формулировка ее тайны; Ум есть выражение не Жизни, а того, менее просветленным выражением чего является сама Жизнь.

И в то же время Ум, наша ментальность, наша думающая, понимающая часть, не является нашим Я, не является Тем, ни концом и ни началом; это полусвет, посланный из Бесконечного. Восприятие Ума как создателя форм и вещей и тех форм и вещей, которые существуют только в Уме, этот тонкий слабый базис идеализма, также является иллюзией, частичным видением, принимаемым за целое, бледный, преломленный свет, идеализированный подобно пылающему телу Солнца и его великолепию. Этот идеалистический взгляд также не постигает сути бытия, даже не затрагивает ее, а только одну из низших форм Природы. Ум это сомнительная внешняя полутень сознательного существования, которое не ограничено ментальностью, но превосходит ее. Метод традиционного пути знания, устраняя все это, приходит к концепции и реализации чистого сознательного существования, самоосознанного, самоблагословенного, независящего от ума, жизни и тела, и к конечному позитивному опыту, который есть Атман, Я, исходная и сущностная природа нашего существования. Здесь наконец нечто центрально верное, но торопясь придти к этому, такой метод предполагает, что нет ничего между думающим умом и Всевышним, buddheh, paratastu sah, и, закрывая глаза в Самадхи, пытается промчаться через все, что фактически находится между ними, даже не замечая эти великие и светлые царства Духа. Быть может, он достигает своей цели, но только затем, чтобы уснуть в Бесконечном. Или, если остается бодрствующим, то пребывает в высшем переживании Всевышнего, в которое самоаннулирующийся Ум может войти, но не в высшем Всевышнего, paratpara. Ум может сознавать Я только в духовном утончении ментальности, и только отраженную им Сатчитананду. Высшая истина, интегральное самосознание не может быть достигнуто этим самоослепляющим скачком в Абсолют, но путем терпеливого перехода за пределы ума в Истину-Сознание, где бесконечное может быть познано, ощутимо, видимо, испытано во всей полноте своего бесконечного богатства. И здесь мы обнаруживаем Я, которым мы должны стать, не только статичный разреженный безучастный пустой Атман 8, но великий динамичный индивидуальный, всемирный и трансцендентный Дух. Это Я и Дух не могут быть выражены абстрактными обобщениями разума; все вдохновенные описания пророков и мистиков не в состоянии исчерпать это содержание и великолепие.

По отношению к вселенной Всевышнее есть Брахман, единственная Реальность, которая является не только духовным, материальным и сознательным содержанием всех идей, сил и форм вселенной, но их источником, поддержкой и владельцем, космическим и супракосмическим Духом. Все понятия, к которым мы можем свести вселенную, Сила и Материя, Имя и Форма, Пуруша и Пракрити, еще не есть полностью то, чем на самом деле является вселенная сама по себе, или ее природа. И как все, чем мы являемся, есть игра и форма, ментальное, психическое, виталическое и физическое выражение высшего Я, независящего от ума, жизни и тела, также и вселенная есть игра, и форма, и космическое выражение души и природы высшего существования, которое не зависит от силы и материи, не зависит от идеи, названия и формы, не зависит от фундаментальной разницы между Пурушей и Пракрити. Наше высшее Я и высшее Существование, которое стало вселенной, есть единый дух, единое Я и единое существование. Индивидуум по природе есть одно из выражений мирового бытия, по духу — эманация Трансцендентности. Ибо если он находит свое я, он находит также, что его собственное истинное я не является этой природной личностью, этой сотворенной индивидуальностью, но вселенским существованием в своих отношениях с другими и с Природой, и в своем высшем ракурсе является частью или живым фасадом высшего трансцендентного Духа.

Это высшее Существование не зависит от индивидуума или вселенной. Поэтому духовное знание может превзойти или даже устранить эти две силы Духа и придти к концепции чего-то совершенно Трансцендентного, чего-то, что является безымянным и ментально непознаваемым, к полному Абсолюту. Традиционный путь знания устраняет индивидуальность и вселенную. Абсолют, к которому он стремится, не имеет очертаний, не поддается определению, безотносителен, ни то, ни се, neti neti. И все же мы можем о нем сказать, что он Един, что он Бесконечен, что это Невыразимое Блаженство, Сознание, Существование. Несмотря на непознаваемость для ума, и все же через наше индивидуальное существование и через названия и формы вселенной мы можем подойти к реализации высшего Я, которое есть Брахман, и через реализацию Я мы можем придти к определенной реализации также этого полного Абсолюта, сущностной формой которого в нашем сознании является наше истинное Я (svarupa). Это те механизмы, которые человеческий разум вынужден применять, если он хочет сформировать для себя какую-то концепцию трансцендентного и необусловленного Абсолюта. Система отрицания необходима для него, чтобы избавиться от своих собственных определений и ограниченного опыта; он вынужден выходить в Бесконечность через неясную Неопределенность. Ибо он обитает в закрытой тюрьме конструкций и представлений, необходимых для его активности, но не являющихся самосуществующей истиной Материи, или Жизни, или Ума, или Духа. Но если мы сумеем однажды пересечь пределы сумеречной границы Ума и войти в величайший план супраментального Знания, необходимость в этих механизмах отпадает. Сверхразум 9 имеет совсем другой, позитивный, непосредственный и живой опыт высшего Бесконечного. Абсолют находится за пределами персональности и бесперсональности, и в то же время он является одновременно и Неличностью, и высшей Личностью во всех личностях. Абсолют находится за пределами различия между единством и множеством, и в то же время является Единым и бесчисленным Многим во всех мирах. Он находится за пределами всех ограничений качества, и в то же время не ограничен бескачественной пустотой, но также является всеми безграничными качествами. Он является индивидуальной душой и всеми душами, и даже больше, чем всеми [душами]; он есть бесформенный Брахман и вселенная. Это космический и супракосмический дух, верховный Господь, высшее Я, верховный Пуруша и верховная Шакти, Вечно Нерожденный, который бесконечно рождается, Бесконечный, который конечен в неисчислимом, многочисленное Единство, комплексное Элементарное, многосторонний Один, Слово Молчания Несказанного, безличная вездесущая Личность, Мистерия, прозрачный в высшем сознании для своего собственного духа, но для меньшего сознания завуалированный своим собственным чрезмерным светом и навсегда непроницаемый. Для имеющего ограниченные размеры ума это — непримиримые противоречия, но для непрерывного видения и опыта супраментальной Сознания Истины они так просто и неизбежно представляют внутреннюю природу друг друга, что даже думать о них как о противоречиях — невообразимое насилие. Стены, воздвигнутые измеряющим и разделяющим Интеллектом исчезают, и Истина появляется в своей простоте и красоте, и приводит все к своим гармонии, единству и свету. Размеры и различия остаются, но как символы для употребления, а не разделяющая тюрьма для самозабывающего Духа.

Сознание трансцендентного Абсолюта с его последствиями в индивидуальном и мировом является последним, вечным знанием. Наш разум может использовать его разными способами, может строить на его основе конфликтующие философии, может ограничивать, модифицировать, придавать особое значение или преуменьшать значение каких-либо сторон знания, черпать из него истину или ошибки; но наши интеллектуальные вариации или несовершенные заявления не имеют значения для того конечного факта, что если мы доводим свою мысль и свой опыт до конца, то в этом знании они прекращаются. Целью Йоги духовного знания не может быть ни что иное, кроме этой вечной Реальности, этого Я, этого Брахмана, этого Трансцендентного, которое находится надо всем и во всем, проявленной в то же время скрыто в индивидууме, проявленно, хотя и в скрытой форме, во вселенной.

Кульминация тропы знания не обязательно предусматривает прекращение нашего мирского существования. Ибо Высшее, с которым мы себя ассимилируем, Абсолютное и Трансцендентное, в которое мы вступаем, всегда обладает полным и конечным сознанием, которого мы ищем, и посредством него поддерживает свою игру в мире. Мы также не должны считать, что наше мирское существование кончается, раз в результате познания его цель осуществлена, и потому нам здесь уже больше нечем заняться. Ибо то, что мы сперва обретаем, освобождение и необозримое молчание, и спокойствие — это только вечная самореализация индивидуума в сущности его сознательного бытия; все еще будет оставаться на этой основе, не аннулированное молчанием, в единстве с освобождением и свободой, бесконечно продолжающееся самоосуществление Брахмана, его динамичное божественное проявление в индивидууме и благодаря его присутствию, примеру и воздействию в других и во вселенной в целом, — работа, которую Великие продолжают совершать. Наше динамичное самоосуществление не может быть достигнуто, пока мы сохраняем эгоистическое сознание, пребываем в темноте, освещенной лишь чадящей свечой ума, в путах зависимости. Наше теперешнее ограниченное сознание может служить только подготовительным полем, оно не в состоянии завершить что-либо, ибо все, что оно проявляет искажается насквозь эгоистичным невежеством и заблуждением. Истинное и божественное самоосуществление Брахмана в проявлении возможно только на основе Брахманического сознания 10, и потому через восприятие жизни освобожденной душой, Дживанмукта.

Это интегральное знание, ибо мы знаем, что, везде и при любых условиях, все для глаза, который видит, есть Единый, для божественного опыта все составляет единую форму Божественного. Только ум обладает свойством, для временного удобства своих мыслей и стремлений, искать возможность проведения искусственной границы резкого разделения, фикции постоянной несовместимости между различными аспектами вечного единства. Освобожденный обладатель знания живет и действует в мире не меньше, чем связанная душа и невежественный ум, а больше, совершая все действия, sarvakrt, только с истинным знанием и большей сознательной силой. И поступая так, он не теряет право на высшее единство, не теряет высшего сознания и высшего знания. Ибо Всевышний, как бы он ни был ныне скрыт от нас, присутствует здесь в мире не в меньшей степени, чем он может быть в самом полном и невыразимом самоисчезновении, самой нетерпимой Нирване 11.

1. meditation

2. soul-faith

3. Superconscience

4. transcend themselves

5. sense-mind

6. half-view

7. В зависимости от контекста англ. слово Mind переводится как Ум или, реже, как Разум. В большинстве случаев слово Разум является переводом англ. слова Reason. (Прим. пер.)

8. a static tenuous vacant Atman

9. Supermind

10. Brahman-consciousness

11. the most intolerant Nirvana

Я, БОЖЕСТВЕННОЕ, Высшая Реальность, Все, Трансцендентное, — Единое во всех этих аспектах является объектом Йогического знания. Обычные объекты, внешний вид жизни и материи, психология наших мыслей и действий, восприятие сил видимого мира могут составлять часть этого знания, но только постольку, поскольку это составляет часть проявления Единого. Сразу становится ясным, что знание, к которому стремится Йога, должно отличаться от того, что люди обычно понимают под этим словом. Ибо мы обычно подразумеваем под знанием интеллектуальное умение разобраться в фактах жизни, ума и материи, и в законах, которые ими управляют. Это знание, основанное на нашем чувственном восприятии и на рассуждении, исходящем из чувственного восприятия, и оно осуществляется частично ради чистого удовлетворения интеллекта, частично ради практической целесообразности и дополнительной силы, которую придает знание для обустройства нашей жизни и жизни других, для использования в человеческих целях открытых или тайных сил Природы, для помощи, или калечения, спасения и облагораживания, или угнетения и уничтожения наших собратьев. Йога, действительно, соразмерна всей жизни и может вмещать все эти субъекты и объекты. Есть даже Йога 12, которая может быть использована для самопотворства, также как для самопокорения, для повреждения других, так же как для их спасения. Но "вся жизнь" включает не только, и даже не главным образом ту жизнь, какую теперь ведет человечество. Йога рассматривает и считает своей единственно верной целью более высокое истинно сознательное существование, которым наше полусознательное человечество еще не обладает, и к которому может придти только путем превосходящего нынешние его способности духовного восхождения. Это более высокое сознание и более высокое существование и является специфическим и подходящим объектом Йогической дисциплины.

Это более высокое сознание, это более высокое существование не являются просвещенной или просветленной ментальностью, поддержанной большей динамической энергией или поддерживающей более чистую моральную жизнь и характер. Их превосходство над обычным человеческим сознанием выражается не в степени, но по своему роду и сущности. Происходит изменение не просто поверхности или манеры действий нашего существа, а самого его основания и динамического принципа. Йогическое знание стремится войти в тайное сознание за пределами разума, которое присутствует здесь только оккультно, скрытое в основе всего существования. Ибо только это сознание действительно знает, и только владея им мы можем обладать Богом и правильно познавать мир, его действительную природу и тайные силы. Весь этот мир, видимый или ощущаемый нами, и также все в нем, что не видимо, является просто феноменальным выражением чего-то за пределами разума и чувств. То знание, которое, на основе данных, полученных чувствами, могут дать нам чувства и интеллектуальное рассуждение, не является истинным знанием; это наука представлений. И даже представления нельзя узнать должным образом, если мы не узнаем в начале Реальность, образами которой они являются. Эта Реальность является их я, и существует единственное я всего; когда это понято, тогда можно познать истину всех вещей, а не только их видимость, как теперь.

Очевидно, что как бы много мы не анализировали физическое и ощутимое чувствами, мы не в состоянии таким путем придти к Знанию Я, или самих себя, или того, что мы называем Богом. Телескоп, микроскоп, скальпель, реторта, перегонный куб не в состоянии выйти за пределы физического, хотя могут привести ко все более тонким истинам в отношении физического. И если затем мы ограничим себя тем, что нам показывают наши чувства и их физические помощники, и отказываемся с самого начала признавать какую-либо другую реальность или любой другой способ знания, то мы вынуждены придти к заключению, что нет ничего реального, за исключением физического, и что ни в нас, ни во вселенной нет Я, нет Бога внутри и вне, нет даже нас самих, за исключением агрегата из мозга, нервов и тела. Но к такому выводу мы вынуждены придти только потому, что мы это предположили основательно с самого начала, и поэтому вынуждены кружиться, возвращаясь к нашему первоначальному предположению.

Если же существует Я, Реальность не очевидная для чувств, то ее необходимо искать и познавать иными путями и средствами, чем физическая Наука. Интеллект не является таким средством. Безусловно, существует ряд сверхчувственных истин, к которым может придти интеллект своим собственным путем и которые он в состоянии обнаружить и констатировать в качестве интеллектуальных концепций. Например, сама идея Силы, на которой так настаивает Наука, является концепцией, истиной, к которой только интеллект может придти, идя за пределы своих данных; ибо мы не ощущаем эту мировую силу, а только ее результаты, и саму силу мы предполагаем как необходимую причину этих результатов. Точно так же интеллект, следуя определенной линии строго анализа может придти к интеллектуальной концепции и интеллектуальному убеждению Я, и это убеждение может быть очень реальным, очень светлым, очень сильным как начало других и гораздо больших вещей. Все же, сам по себе интеллектуальный анализ может привести только к классификации ясных концепций, возможно к правильной классификации истинных концепций; но это не то знание, к которому стремится Йога. Ибо само по себе оно не является эффективным знанием. Человек может прекрасно владеть им и в то же время оставаться тем же, кем он был раньше, за исключением самого факта большего интеллектуального просвещения. Изменение нашего бытия, к которому стремится Йога, может вовсе не состояться.

Правда, что интеллектуальное обдумывание и правильное различение являются важной частью Йоги знания; но их целью является скорее устранение трудностей, чем достижение окончательного и положительного результата на этом пути. Наши обычные интеллектуальные понятия являются камнем преткновения на пути знания; ибо они управляются ошибочными восприятиями чувств и основываются на понятии, что материя и тело являются реальностью, что жизнь и сила — это реальность, что страсть и эмоция, мысль и чувства — это реальность; и с этими вещами мы отождествляем себя и, благодаря тому, что мы себя отождествляем с этими вещами 13, мы не можем вернуться к настоящему я. Поэтому для ищущего знание необходимо убрать этот камень преткновения и обрести правильные понятия о себе и о мире; ибо как можем мы добиваться знания истинного я, если мы не имеем понятия о том, что оно собой представляет, а, наоборот, отягощены идеями полностью отличными от истины? Поэтому правильное мышление является необходимым предварительным условием, и когда устанавливается привычка правильно думать, свободная от ошибок чувств, желания, старых ассоциаций и интеллектуальных предвзятых мнений, понимание очищается и не ставит серьезных препятствий для дальнейшего процесса познания. Все же, только тогда правильное мышление становится эффективным, когда, при очистившемся понимании, за ним следуют другие операции, видение, опыт, реализация.

Каковы эти операции? Это не просто психологический самоанализ и самонаблюдение. Такой анализ, такое наблюдение, подобно процессу правильного мышления, имеют огромное значение и практически обязательны. Они даже могут, при верном использовании, привести к правильной мысли значительной силы и эффективности. Подобно интеллектуальной способности различать путем процесса размышления, они будут иметь эффект очищения; они приведут к самопознанию некоторого рода и к исправлению расстройств души и сердца, и даже расстройства понимания. Самопознание всех видов находится на прямом пути к познанию истинного Я. В Упанишадах говорится, что Самосуществующее так установило двери души, что они открываются наружу, и большая часть людей смотрит наружу на видимость вещей; только редкая душа, которая созрела для умиротворенной мысли и стойкой мудрости, направляет свой взгляд внутрь, видит Я и достигает бессмертия. К этому повороту взгляда внутрь психологическое самонаблюдение и анализ являются великим и эффективным введением. Нам легче заглянуть внутрь себя, чем внутрь вещей, находящихся вне нас, ибо там, в вещах, находящихся вне нас, мы прежде всего оказываемся сбитыми с толку формой, и, во-вторых, у нас отсутствует естественный предварительный опыт, касающихся того в них, что не является их физической субстанцией. Очищенный или успокоенный ум может начать отражать — как и сильное сосредоточение может позволить обнаружить — Бога в мире, но это бывает редко, и достичь этого весьма трудно 14. И только в себе мы можем наблюдать и познавать процесс Я в его становлении, и следовать за процессом, благодаря которому оно возвращается к самобытию. Поэтому древний совет — познай себя — всегда останется первым словом, которое направляет нас в сторону настоящего 15 знания. Все же, психологическое самопознание является только переживанием видов Я, это не есть осознание Я в его чистом бытии.

Состояние знания, таким образом, которое предусматривает Йога, не является просто интеллектуальной концепцией или ясной способностью различения истины, также не является оно просвещенным психологическим опытом состояний нашего бытия. Это "реализация" в полном смысле слова; это значит сделать реальным для себя и внутри себя Я, трансцендентное и вселенское Божество, и это последующая невозможность рассмотрения состояний бытия иначе, как в свете этого Я и в их истинном аспекте, как поток его становления при психологических и физических условиях нашего существования в мире. Эта реализация состоит из трех последовательных движений, внутреннее видение, полное внутреннее переживание и тождество.

Это внутреннее видение, drsti, сила, которая так высоко ценится в древних сказаниях, сила, которая делала человека Риши или Кави, не просто мыслителем, — это своего рода свет в душе, при помощи которого невидимые вещи становятся настолько же очевидными и реальными для нее — для души, а не только для интеллекта — как и вещи, видимые физическим зрением. В физическом мире всегда существуют две формы знания, непосредственная и посредственная, pratyaksa, того, что существует для глаза, и paroksa, того, что далеко и за пределами нашей способности видеть. Когда объект находится за пределами нашей способности видеть, мы по необходимости вынуждены, чтобы получить о нем представление, прибегнуть к умозаключению, воображению, аналогии, прислушиваться к описаниям тех, кто его видел, или путем изучения изображений или других представлений о нем, если таковые имеются. Обобщив все это, мы можем действительно придти к более или менее адекватной идее или подходящему образу объекта, но мы не осознаем саму вещь; она еще не является познанной реальностью, а только концептуальным представлением реальности. Но увидев однажды своими глазами — ибо никакое другое чувство не адекватно — мы овладеваем, мы осознаем; оно надежно принадлежит нашему удовлетворенному существу, является частью нас самих в нашем знании. Точно такое же правило хорошо работает в отношении психических вещей и Я. Мы можем слушать ясные и светлые учения относительно Я от философов или учителей, или из древних писаний. Мы можем пытаться сформировать ментальное представление или концепцию о нем при помощи мысли, предположения, воображения, аналогии или любыми другими доступными средствами; мы можем прочно держать в уме это представление и закрепить его при помощи полного и исключительного сосредоточения 16; но мы еще пока не осознали его, мы не видели Бога. Только когда после длительного и настойчивого сосредоточения, или другими средствами, завеса ума разорвана или отдернута, только когда поток света обрушится на пробужденную ментальность, jyotirmaya brahman, и концепция уступает место знанию-видению, в котором Я присутствует также реально и конкретно, как физический объект для физического зрения, который мы таким образом познали; ибо мы видели. После такого прозрения, какие бы ни были помрачения света, какие бы ни были темные периоды у души, она никогда не потеряет окончательно того, чем однажды овладела. Переживание неизбежно повторяется и будет повторяться все более часто, пока не станет постоянным; когда и как скоро — зависит он преданности и настойчивости, с какой мы движемся по пути и осаждаем своей волей или своей любовью скрытое Божество.

Это внутреннее зрение является одной из форм психологического переживания; но внутренний опыт не ограничивается этим лицезрением; видение только открывает, оно не охватывает. Также как глаз, хотя только он способен дать первое чувство понимания, нуждается в помощи опыта осязания и других чувств до того, как появляется всеохватывающее познание, видение я должно быть дополнено ощущением его всеми нашими членами. Все наше существо должно требовать Бога, а не только наш просветленный глаз знания. Ибо поскольку каждый принцип в нас является только проявлением Я, то каждый может вернуться к своей реальности и иметь переживание Я. Мы можем иметь ментальное переживание Я и охватить в качестве конкретных реальностей все те казалось бы абстрактные вещи, которые для ума составляют существование — сознание, силу, наслаждение и их многообразные формы и деяния: таким образом разум удовлетворяется Богом. Мы можем получить эмоциональный опыт Я через Любовь и через эмоциональное наслаждение, любовь и наслаждение Я в нас, Я в мировом и Я во всех, с кем мы имеем отношения: так сердце удовлетворяется Богом. Мы можем получить эстетический опыт Я в красоте, понятии наслаждения и вкусить абсолютную реальность всепрекрасного во всем, созданном либо нами, либо Природой, в его очаровании для эстетического ума и чувств; таким образом чувство удовлетворяется Богом. Мы можем даже иметь виталический, нервный опыт и практически физическое чувство Я во всей жизни и формации, и во всех проявлениях власти, силы, энергии, которые действуют через нас или других, или в мире: так жизнь и тело удовлетворяются Богом.

Все это знание и опыт являются первоначальными средствами для достижения и обладания тождеством. То, что мы видим и переживаем — это наше Я, поэтому видение и опыт не полны, если они не заканчиваются в тождестве, если мы не в состоянии Переживать всем своим существом высшее Ведантическое знание: Он это Я 17. Мы не только должны видеть Бога и объять Его, но стать этой Реальностью. Мы должны стать едиными с Я в его трансцендентности всякой формы и проявления путем растворения, возгонки, избавления от себя в качестве эго и всех его принадлежностей в То, из чего они исходят, а также стать Я во всех его проявленных существованиях и становлениях, единым с ним в бесконечном существовании, сознании, покое, наслаждении, которыми оно проявляет себя в нас, и единым с ним в действии, формации, игре самовосприятия, в которые оно облачает себя в мире.

Современному уму трудно понять, как мы можем достичь большего, чем интеллектуально представить себе Я или Бога; но он может позаимствовать некую тень этого видения, опыта и становления из того внутреннего пробуждения к Природе, которое великий английский поэт сделал реальностью для европейского воображения. Читая поэмы, в которых Уордсворт выражал свое восприятие Природы, мы можем получить некоторое отдаленное представление о том, что такое реализация. Ибо, во-первых, мы видим, что он имел видение чего-то в мире, которое является самим Я всех вещей, которые оно содержит, сознательной силы и присутствия отличного от его форм, и в то же время причины этих форм, проявленной в них. Мы замечаем, что у него не только было видение этого и радость, спокойствие и универсальность, которые приносит это присутствие, но само ощущение этого, ментальное, эстетическое, жизненное, физическое; не только это ощущение и видение его в своем существе, но и в ближайшем цветке и обыкновеннейшем человеке, и в недвижимом камне; и, наконец, что он даже иногда приобщался к этому единству, которое становилось объектом его посвящения, и одна из фаз этого приобщения сильно и проникновенно выражена в поэме "A slumber did my spirit seal" 18, где он описывает, как он соединился всем своим существом с землей "свершающей свой ежедневный путь с деревьями, горами и камнями". Вознося это восприятие до более глубокого Я, чем физическая Природа, мы получаем элементы Йогического знания. Но весь этот опыт является только преддверием к сверхчувственному, супраментальному восприятию Трансцендентного, которое пребывает за пределами всех Его аспектов, и конечная вершина знания может быть достигнута только путем вхождения в сверхсознательное, и слиянием там всех остальных переживаний в божественное единство с Невыразимым. Это является кульминацией всего божественного знания; это также источник всего божественного восторга и божественной жизни.

Состояние знания таким образом является целью этого пути и в действительности всех путей, когда они пройдены до конца, для чего интеллектуальное различение и осознание, и всякое сосредоточение и психологическое самопознание, все поиски сердца через любовь и путем чувств через красоту, и при помощи воли через силу и труд, и посредством души через покой и радость являются только ключами, приближениями, первыми подходами и начальными точками подъёма, которыми мы должны пользоваться и следовать им, пока не будут достигнуты широкие и бесконечные уровни, и божественные двери распахнутся в бесконечный Свет.

12. Йога развивает силу, она развивает её даже тогда, когда мы не желаем или сознательно не стремимся к этому, а сила — это всегда обоюдоострое оружие, которое можно применить, чтобы повредить или уничтожить, также как помочь или спасти. Следует также заметить, что не всякое уничтожение является злом. (Прим. Шри Ауробиндо)

13. так у Шри Ауробиндо

14. В одном отношении, однако, это легче, ибо во внешних вещах мы не так стеснены ощущением ограниченного эго, как в нас самих; поэтому отпадает одно из препятствий на пути познания Бога. (Прим. Шри Ауробиндо)

15. у Шри Ауробиндо: the knowledge

16. Такова идея тройной операции Джнани-Йоги, ?ravana, manana, nididhy?sana, слышать, думать или медитировать, и фиксироваться в сосредоточении. (Прим. Шри Ауробиндо)

17. He am I

18. Дремотой мой дух запечатан. (Прим. пер.)

ОПИСАНИЕ состояния знания, к которому мы стремимся, определяет средства приобретения знания, которыми мы будем пользоваться. Статус знания может быть оценен, как супраментальное восприятие, подготовленное ментальными представлениями через различные ментальные принципы в нас, и, будучи однажды достигнуто, опять отражающееся более совершенно во всех членах существа. Это есть новое видение увиденное и, таким образом, переделывание всего нашего существования в свете Божественного, Единого и Вечного, свободное от подчинения видимости вещей и внешним проявлениям нашего поверхностного бытия.

Такой переход от человеческого к божественному, от разделенного и противоречивого к Единому, от феномена к вечной истине, такое перерождение или новое рождение души неизбежно охватывает две стадии, одну подготовительную, во время которой душа и ее инструменты должны стать способными, и другую, которая предусматривает фактическое просветление и реализацию подготовленной души через ее подходящие для этого инструменты. На самом деле не существует жесткой линии разделения во Времени между этими двумя стадиями; они скорее всего необходимы друг другу и продолжаются одновременно. Ибо пропорционально тому, как душа становится способной, она все больше озаряется и поднимается до все более высоких, все более полных восприятий, и пропорционально тому, как увеличиваются эти озарения и эти восприятия, и ее инструменты становятся более способными и более подходящими для своей задачи; существуют периоды неозаренной подготовки души и периоды озаренного роста души, и кульминационные более или менее длительные моменты просветленного обладания души, моменты, проходящие как вспышка молнии, однако меняющие все духовное будущее, а также моменты, длящиеся много человеческих часов, дней, недель в постоянном свете или блеске Солнца Истины. И через все это душа, однажды повернувшаяся в сторону Бога, растет к постоянству и совершенству ее нового рождения и истинного существования.

Первая необходимость при подготовке заключается в очищении всех членов нашего существа; особенно, для пути знания, очищение понимания, того ключа, который откроет дверь истины; но очищенное понимание едва ли возможно без очищения других членов. Неочищенное сердце, неочищенное чувство, неочищенная витальность приводят к неправильному пониманию, нарушают его данные, искажаются выводы, затемняется видение, неправильно применяют его знание; неочищенная физическая система задерживает или прекращает его действие. Должна быть интегральная чистота. Здесь также имеется взаимозависимость; ибо очищение каждого члена нашего существа выигрывает от прояснения любого другого, прогрессирующее успокоение эмоционального сердца, например, помогает очищению понимания, тогда как, в равной степени, очищенное понимание сообщает спокойствие и свет запутанной и затемненной деятельности не чистых еще эмоций. Можно даже сказать, что хотя каждый член нашего бытия имеет свои принципы очищения, все же очищенное понимание в человеке является наиболее действенным очистителем его запутанного и неупорядоченного бытия и наиболее властно требует от других его членов правильного выполнения его функций. Знание, говорит Гита, является верховной чистотой; свет является источником всей ясности и гармонии, тогда как темнота невежества является причиной всех наших преткновений. Любовь, например, является очистителем сердца, и если свести все наши эмоции к божественной любви, сердце станет совершенным; в то же время сама любовь нуждается в очищении при помощи божественного знания. Любовь сердца к Богу может быть слепой, узкой и невежественной, и может привести к фанатизму и обскурантизму; даже будучи чистой в других отношениях, она может ограничить наше совершенство путем отказа видеть Его иначе, кроме как в ограниченной личности, уклоняясь от истинного и бесконечного видения. Любовь сердца к людям может в равной степени привести к искажениям и преувеличениям в чувствах, действиях и знании, что должно быть исправлено и предотвращено путем очищения способности понимания.

Однако, мы должны рассмотреть глубоко и четко, что мы подразумеваем под пониманием и его очищением. Мы применяем это слово как ближайший эквивалент, который можно найти в английском языке санскритскому философскому термину buddhi, поэтому мы исключаем из него действие чувственного ума 19, которое состоит лишь в регистрации ощущений всех видов без отличия правильных от неправильных, истинных от только иллюзорных феноменов, глубоких от поверхностных. Мы исключаем ту массу запутанных концепций, которая является просто передачей этих ощущений, и которая в равной мере лишена высших принципов суждения и различения. Мы также не можем сюда включать тот постоянно скачущий поток привычной мысли, который выполняет роль понимания в уме среднего недумающего человека, но являющийся лишь постоянным повторением привычных ассоциаций, желаний, предубеждений, предрассудков, полученных или унаследованных предпочтений, даже если он постоянно обогащается свежим притоком концепций, притекающих из окружающей среды и принимаемых без испытания верховным различающим разумом. Несомненно, это некий вид понимания, который был очень полезен в развитии человека из животного; однако это только на одну ступень выше животного разума; это полуживотный разум, подчиненный привычке, желаниям и чувствам, бесполезный для поиска научного, философского или духовного знания. Мы должны выйти за его пределы; его очищение может быть выполнено только либо отказавшись от него или заставив его замолчать, либо превратив его в истинное понимание.

Под пониманием мы подразумеваем то, что одновременно воспринимает, рассуждает и различает, истинный разум человеческого существа, не подчиненный чувствам, желаниям или слепой силе привычки, но работающий с осознанием своего права на совершенство и знание. Безусловно, разум человека, каким он является в настоящее время, даже в лучшем случае не действует в этой свободной и властительной манере; но когда он не имеет успеха, это объясняется тем, что он еще смешан с более низким полуживотным действием, потому что он не чист и постоянно тормозится и его тянет вниз от его характерной деятельности. Очистившись, он не должен быть замешан в этих низших движениях, но должен отойти от объекта и наблюдать незаинтересованно, поставить его на соответствующее место в целом при помощи сравнения, противопоставления, аналогии, рассуждения исходя из правильно наблюдаемых данных, путем дедукции, индукции, заключения, сохраняя в памяти все полученные результаты, дополняя это обузданным и правильно направленным воображением, рассматривать все в свете тренированного и дисциплинированного суждения. Таково чистое интеллектуальное понимание, для которого законом и характерным действием является незаинтересованное наблюдение, суждение и аргументация.

Но термин buddhi также применяется в другом, более глубоком смысле. Интеллектуальное понимание это только низший buddhi, существует другой и более высокий buddhi, который является не интеллектом, а видением, не пониманием, а скорее всего стоящим выше 20 по знанию, и не ищет знание и получает его в зависимости от данных, которые он наблюдает, но уже владеет истиной и выдает ее в терминах откровенной и интуитивной мысли. Наибольшее приближение человеческого разума к этому сознающему истину знанию 21 обычно выражается тем несовершенным действием озаренного открытия, которое происходит при большом напряжении мысли, и интеллект, наэлектризованный постоянными разрядами из-за завесы, подчиняясь более высокому энтузиазму, принимает в себя значительное влияние, исходящее из интуитивной и вдохновенной области знания. Ибо у человека есть интуитивный ум, который служит приемником и каналом для этих приливов, исходящих от супраментальной области. Но действие интуиции и вдохновения в нас несовершенно по роду, а также скачкообразно в действии; обычно оно проявляется в ответ на запрос трудящегося и борющегося сердца или интеллекта и, даже раньше, чем его дары проникают в сознание, они уже подвержены действию мысли или стремления, направленным навстречу им, и более не являются чистыми, но измененными согласно требованию сердца или интеллекта; и после того, как они проникают в сознательный ум, они немедленно подхватываются интеллектуальным пониманием и рассеиваются или разламываются, чтобы соответствовать нашему несовершенному интеллектуальному знанию, или подхватываются сердцем и переделываются, чтобы соответствовать нашим слепым или полуслепым эмоциональным стремлениям и предпочтениям, или даже попадают во власть наших низших стремлений и искажаются для неистового удовлетворения низменных желаний и страстей.

Если бы этот высший Буддхи мог действовать свободно от вмешательства этих низших членов, то он давал бы чистые формы истины; наблюдение было бы в основном или же полностью заменено видением, которое могло бы видеть без раболепной зависимости от показаний чувственного ума и чувств; воображение уступило бы место самоподтвержденному вдохновению истины; аргументация — спонтанному умению распознавать отношения, и заключения, построенные на основе аргументации — интуиции, содержащей в себе эти отношения и не трудящейся что-либо построить на их основе, суждение — мысленному зрению, в свете которого выступила бы проявленная истина, без той маски, которую она теперь носит и через которую приходится проникать нашему интеллектуальному суждению; и память также вернула бы себе тот значительный смысл, который придавался ей Греками, и не оставалась бы более ничтожным копанием в запасе, приобретенном индивидуумом в его теперешней жизни, а стала бы все регистрирующим знанием, которое в тайне содержит и постоянно выдает из себя все, что для нас теперь казалось бы болезненным приобрести, но что мы на самом деле в этом смысле помним 22, знание, которое включает будущее 23 в не меньшей мере, чем прошлое. Безусловно, мы намереваемся поддерживать рост нашей восприимчивости, до достижения области сознающего истину знания, однако возможность полностью и открыто пребывать в Ней пока еще остается привилегией богов и за пределами нашего теперешнего человеческого качества.

Таким образом, теперь мы видим, что мы в точности подразумеваем под пониманием и под высшей способностью, которую мы для удобства можем назвать идеальной способностью, и которая находится во многом по отношению к развитому интеллекту в таком же положении, как интеллект по отношению к полуживотному разуму неразвитого человека. Становится также ясным, какова природа очищения, которое необходимо до того, как понимание сможет правильно выполнить свою роль в приобретении настоящего знания. Всякая Нечистота является беспорядком в работе, отходом от dharma, от справедливого и неотъемлемо правильного действия вещей, которые в этой правильной активности чисты и способствуют нашему совершенствованию, и этот отход обычно является результатом невежественной путаницы 24 Дхарм, когда функция отвечает требованиям тенденций, отличных от тех, которые являются для нее ее собственными.

Первой причиной нечистоты в понимании является вмешательство желания в мыслительные функции, а желание само по себе является нечистотой Воли, вовлеченной в виталическую и эмоциональную части нашего бытия. Когда виталические и эмоциональные желания затрагивают чистую Волю к знанию 25, то мыслительная функция становится подчиненной им, преследует цели иные, чем ей следует, и ее представления становятся туманными и беспорядочными. Понимание должно подняться за пределы состояния, в котором сохраняется возможность осады желаниями и эмоциями и, чтобы быть полностью неуязвимым, необходимо, чтобы сами виталические части и эмоции были очищены. Воля к удовольствию является правильной для живого существа, но не выбор или погоня за удовольствием, которое должно определяться и приобретаться посредством более высоких функций; поэтому виталическое существо должно быть натренированно таким образом, чтобы принимать, какое бы достижение 26 или удовольствие ни приходило к нему, при правильном функционировании жизни, покорном действию божественной Воли, и избавляться от страстных желаний и привязанности. Аналогично сердце должно быть освобождено от подчинения страстным желаниям жизненного принципа и чувств, и таким образом избавить себя от фальшивых эмоций страха, гнева, ненависти, похоти и т. д., которые составляют главную нечистоту сердца. Воля к любви подходит сердцу, но и здесь также выбор и погоня за любовью должны быть преодолены или успокоены, и сердце научится любить действительно глубоко и интенсивно, но со спокойной глубиной, и установившейся и ровной, а не беспокойной и неупорядоченной, интенсивностью. Успокоение и овладение 27 этими членами является первым условием освобождения понимания от ошибки, невежества и искажения. Это понимание от ошибки, невежества и искажения. Это очищение означает полную ровность нервного существа и сердца; ровность поэтому, будучи первым словом на пути трудов, также является первым словом на пути знания.

Второй причиной нечистоты понимания является иллюзия чувств и вмешательство чувственного ума в мыслительные функции. Никакое знание не может быть истинным знанием, если оно подчиняет себя чувствам или пользуется ими иначе, чем как первыми указателями, данные которых должны постоянно корректироваться и превосходиться. Началом Науки является исследование истин мировой силы, которые лежат в основе ее видимых деяний, какими их представляют наши чувства; начало философии — это исследование принципов вещей, которые чувства неправильно представляют нам; начало духовного знания — это отказ принимать ограничения чувственной жизни или принимать видимое и чувствуемое за что-либо большее, чем феномен Реальности.

В равной степени чувственный ум должен быть успокоен и научен предоставлять функцию мысли уму, который судит и понимает. Когда наше понимание отступает от действия чувственного ума и отвергает его вмешательство 28, последний отделяется от понимания, и тогда можно наблюдать его отдельное действие. В этом случае он проявляет себя как постоянно кружащееся в водовороте вихревое подводное течение привычных концепций, ассоциаций, воззрений, желаний без какой-либо настоящей последовательности, порядка или принципа света. Это постоянное повторение по кругу, неразумное и бесплодное. Обычно человеческое понимание принимает это подводное течение и пытается привести его к частичному порядку и последовательности; но, делая это, само оказывается подчиненным ему и участвует в этом беспорядке, беспокойстве, неразумном подчинении привычке и слепому бесцельному повторению, что превращает обычный человеческий разум в обманчивый, ограниченный, и даже поверхностный и бесполезный инструмент. Ничего нельзя поделать с этим неустойчивым, беспокойным, неистовым и раздражающим фактором, но только избавиться от него либо путем его отделения, а затем успокоения до полной тишины, или же сосредоточить мысль, что позволит ей самой отказаться от этого чуждого и смущающего элемента.

Третья причина нечистоты берет свое начало в самом понимании и состоит в неправильном действии воли к знанию. Эта воля естественно присуща пониманию, но здесь опять выбор и беспокойная погоня за знанием блокируют и искажают. Они приводят к пристрастности и приверженности, в результате чего интеллект придерживается определенных идей и мнений с более или менее упрямой волей к игнорированию истины в других идеях и мнениях, придерживается некоторых фрагментов истины и избегает принимать другие части, которые необходимы для ее полноты, придерживается некоторых пристрастных знаний и отвергает все знания, которые не согласуются с личным темпераментом мышления, приобретенным мыслителем в прошлом. Средство для исправления заключается в полной ровности ума, в культивации полной интеллектуальной честности и в совершенствовании ментальной незаинтересованности. Очищенное понимание не позволит себе какого-либо страстного влечения, также как не позволит себе какого-либо пристрастия или неудовольствия по отношению к какой-либо определенной идее или истине и откажется от приверженности даже тем идеям, в которых совершенно уверено, и от того, чтобы подчеркивать их, создавая опасность нарушения баланса истины и обесценения значения других элементов полного и совершенного знания.

Очищенное таким образом понимание стало бы совершенно гибким, полным и безошибочным инструментом интеллектуальной мысли и, будучи свободным от несовершенных источников препятствий и извращений, стало бы способным обрести такое верное и полное представление истин относительно Я и вселенной, на которое только способен интеллект. Но для настоящего знания необходимо нечто большее, поскольку настоящее знание по самой нашей дефиниции является сверхинтеллектуальным. Для того, чтобы понимание не могло мешать нам воспринимать настоящее знание, мы должны достичь этого нечто большего и культивировать силу чрезвычайно трудную для активного интеллектуального мыслителя и неприятную для его наклонностей, силу интеллектуальной пассивности. Это служит двойной цели, и поэтому необходимо приобрести два разных вида пассивности.

Прежде всего, мы видели, что интеллектуальная мысль сама по себе неадекватна и не является высшим мышлением; высшим является то, что приходит через интуитивный ум из супраментальной области. До тех пор, пока над нами доминируют интеллектуальная привычка и низшие виды деятельности, интуитивный ум может лишь подсознательно посылать нам свои послания, в большей или меньшей степени подвергающиеся извращениям, прежде чем они достигают сознательного ума; или, если он работает сознательно, то с неадекватной редкостью и большим несовершенством функционирования. Чтобы усилить высшую способность знания в нас, необходимо осуществить такое же разделение между интуитивным и интеллектуальным элементами нашей мысли, как мы уже сделали в отношении понимания и чувственного ума; а это не легкая задача, ибо наши интуитивные осознания не только приходят к нам покрытые коркой интеллектуальной активности, но имеется большое количество порождений ментальной деятельности, которые выдают себя за них и подражают видимости этой высшей способности. Средством от этого прежде всего является тренировка интеллекта в том смысле, чтобы он мог распознавать истинную интуицию, отличать ее от фальшивой, и выработать привычку приходя к интеллектуальной перцепции или выводу, не придавать этому окончательного значения, а скорее всего смотреть вверх, обращаться к божественному принципу и ожидать в таком полном молчании, какое он только сможет установить, света сверху. Таким путем можно преобразовать большую часть нашего интеллектуального мышления в просветленное истинно-сознательное видение, — идеальным был бы полный переход, — или, по крайней мере, сильно увеличить частоту, чистоту и сознательную силу идеального знания, действующего за интеллектом. Последний должен научиться подчиняться и быть пассивным по отношению к этой идеальной возможности.

Но для познания Я необходимо иметь силу полной интеллектуальной пассивности, силу отказаться от всякой мысли, силу ума совсем не думать, что предписывается в одном из отрывков Гитой. Это звучит тяжело для западного ума, для которого мысль является наивысшей вещью, и который способен ошибочно принять силу ума не думать, его полное молчание, за неспособность мыслить Но эта сила молчания является способностью, а не неспособностью, силой, а не слабостью. Это мудрое и плодотворное молчание. Только когда ум спокоен как чистая, недвижимая вода в сосуде при совершенной чистоте и покое всего существа, и когда душа выходит за пределы в которых обитает мысль, способно Я, которое превосходит и рождает всякую деятельность и становление, Молчание, из которого рождены все слова, Абсолют, частичным отражением которого является все относительное, проявить себя в чистой сути нашего бытия. Только в полной тишине слышно Молчание; только в полном покое открывается его Бытие. Поэтому для нас имя Того — Молчание и Спокойствие.

19. the sense mind

20. Божественное Существо описывается как adhyaksa, тот, который сидя над всеми в высшем эфире, наблюдает за вещами, видит и контролирует их сверху. (Прим. Шри Ауробиндо)

21. truth-conscious knowledge

22. everything that we now seem painfully to acquire but really in this sense remember

23. В этом смысле сила предсказания была удачно названа памятью будущего. (Прим. Шри Ауробиндо)

24. samkara

25. Will-to-know

26. gain Возможно, в оригинальном тексте допущена опечатка — вместо pain. Тогда предложение приобретает более логический смысл: какие бы боль или удовольствие не приходили к нему. (Прим. пер.)

27. sama и dama

28. intermiscence

ВМЕСТЕ с чистотой, и как средство ее осуществления, необходима сосредоточенность. Чистота и сосредоточенность есть в действительности два аспекта, женский и мужской, пассивный и активный, одинакового статуса бытия; чистота это то условие, при котором сосредоточенность становится полной, правильно действующей, всемогущей; при помощи сосредоточенности чистота осуществляет свою работу, а без нее она привела бы только к состоянию мирного покоя и вечного отдыха. Их противоположности также тесно связаны; ибо мы видели, что нечистота — это беспорядок Дхарм, небрежная, смешанная и взаимно запутанная активность различных частей бытия; и эта путаница исходит от отсутствия правильной сосредоточенности знания воплощенной Души над ее внутренних энергиях. Недостатком нашей природы прежде всего является инертное подчинение импульсам вещей 29 поступающим в ум беспорядочно и бесконтрольно, а затем случайная несовершенная сосредоточенность, возникающая прерывисто, нерегулярно, с более или менее случайным выбором, на том или ином объекте, в соответствии с тем, какой он в данный момент вызывает интерес, и не в высшей душе или оценивающем и различающем интеллекте, а в беспокойном, скачущем, слабом, переменчивом, легко утомляемом, легко отвлекаемом низшем уме, который является главным врагом нашего прогресса. При таких условиях чистота, правильная работа функций, явный, незапятнанный и светлый порядок бытия невозможен; различные труды, предоставленные случайностям окружения и внешнего влияния, неизбежно должны сталкиваться, мешать, отвлекать, искажать. В равной мере, без чистоты полная, ровная, гибкая сосредоточенность существа с правильным мышлением, правильной волей, правильным чувством или в безопасном состоянии духовного переживания невозможна. Поэтому обе должны идти вместе, каждая помогая другой одержать победу, пока мы не сможем достичь того вечного покоя, из которого может исходить какой-то частичный образ в человеческом существе вечной, всесильной и всеведущей активности.

Но на пути знания, как это практикуется в Индии, сосредоточенность применяется в особом и более ограниченном смысле. Это означает такое отдаление мысли от всякой отвлекающей активности ума и такую сосредоточенность его на идее Единого, при помощи которой душа воспаряет из феноменального в единственную Реальность. Именно при помощи мысли мы растворяем себя в феноменальном; собирая мысль обратно в себя, мы должны вернуться в реальность. Сосредоточенность обладает тремя силами, при помощи которых эта цель может быть осуществлена. Сосредоточиваясь на чем-либо, мы в состоянии узнать эту вещь, заставить ее открыть свои сокровенные тайны; мы должны использовать эту силу, чтобы познать не вещи, но единственную Вещь-в-себе. Опять же путем сосредоточенности можно собрать всю волю для приобретения того, что еще не постигнуто, все еще за пределами нас; эту силу, если она достаточно натренирована, достаточно целеустремленна, достаточно искренна, уверена в себе, верит только себе, абсолютно полна веры 30, мы можем использовать для приобретения любого объекта; но мы должны использовать ее не для приобретения многих объектов, которые нам предлагает мир, но для того, чтобы духовно овладеть тем единственным объектом, достойным поиска, который также является единственным предметом, достойным знания. Путем сосредоточенности всего нашего существа на своем состоянии мы можем стать тем, чем хотим; мы можем стать, например, если даже раньше представляли собой массу слабостей и страха, вместо этого массой крепости и отваги, или мы можем стать целиком чистотой, святостью и покоем, или единой вселенской душой Любви; но мы должны, как это сказано, использовать эту силу, чтобы стать даже не этими вещами, как бы высоки они ни были по сравнению с тем, какие мы теперь, но лучше стать тем, что стоит выше всех вещей и свободными от всякой деятельности и атрибутов, чистым и абсолютным Бытием. Все остальное, всякое другое сосредоточение может представлять ценность только для подготовки, для предварительных шагов, для постепенной тренировки распущенных и саморасточающихся мысли, воли и бытия, для достижения их великой и уникальной цели.

Это использование сосредоточенности предусматривает, как и всякое другое, предварительное очищение; оно предусматривает также в конце самоотречение, прекращение 31 и, наконец подъем в абсолютное и трансцендентное состояние Самадхи, откуда, если оно достигает кульминации, если оно выдерживается, нет возврата, за исключением может быть одной души из многих тысяч. Ибо таким образом мы идем к "высшему состоянию Вечного, откуда души не возвращаются" в цикличную активность Природы 32; и к этому Самадхи стремится Йогин, который добивается освобождение от мира, в то время, когда он оставляет свое тело. Мы видим эту последовательность в дисциплине Раджа-Йоги. Ибо Раджайогин должен сперва достигнуть определенной моральной и духовной чистоты; он должен освободиться от низшей или сводящей к низшим областям активности своего ума, но затем он должен прекратить всякую его активность, и сосредоточиться на одной идее, которая ведет от активности к покою. Раджайогическая сосредоточенность состоит из нескольких стадий, той, на которой овладевают объектом, той, на которой он содержится, той, на которой ум теряется в состоянии, представляемом объектом, или к которому ведет сосредоточенность, и только последняя в Раджа-Йоге называется Самадхи, хотя это слово может иметь, согласно Гите, гораздо более широкий смысл. Но в Раджайогическом Самадхи имеются различные градации статуса — та, в которой ум, хотя и не реагирующий на внешние объекты, все еще продолжает размышлять, думать, наблюдать в мире мысли, та, в которой ум все еще способен на первичные мысле-формы 33, и та, на которой прекратились все выбросы ума даже внутри себя, душа поднимается за пределы мысли в тишину Непередаваемого и Невыразимого. В любой Йоге имеются многочисленные подготовительные объекты концентрации мысли, формы, устные формулы мысли, значительные имена, и все они являются опорами 34 для ума в этом движении, все должны быть использованы и превзойдены; самую высшую опору, согласно Упанишадам, являет мистический слог АУМ, три буквы которого представляют Брахман или Высшее Я в его трех степенях состояния, Бодрствующая Душа, Дремлющая Душа и Спящая Душа, и весь мощный звук поднимается к тому, что как за пределами состояния, так и за пределами активности 35. Ибо для всей Йоги знания конечной целью является Трансцендентное.

Однако, мы постигли в качестве цели интегральной Йоги нечто более сложное и менее исключительное — менее исключительно позитивное в отношении высшего состояния души, менее исключительно негативное в отношении ее божественного излучения. Мы действительно должны стремиться к Высшему, Источнику всего, Трансцендентному, не исключая и того, что оно трансцендирует, скорее как к источнику установившегося опыта и высшего состояния души, который преобразует все другие состояния и переделает наше сознание мира в форму его тайной Истины. Мы стремимся не удалить из нашего бытия всякое сознание вселенной, а осознать Бога, Истину и Я во вселенной, а также за ее пределами. Поэтому мы будем искать не только Невыразимое, но также Его проявление, как бесконечное бытие, сознание и блаженство, охватывающие вселенную и играющие в ней. Ибо эта тройная бесконечность является его высшим проявлением, и ее мы будем стремиться познать, ей принадлежать и ею стать; и поскольку мы стремимся осознать эту Троицу не только в себе, но и в космической игре, мы также станем домогаться знания и участия во вселенских божественных Истине, Знании, Воле, Любви, которые являются ее вторичным проявлением, Ее божественным становлением. Мы будем стремиться идентифицировать себя с ней, к ней мы будем стараться подняться, и, когда период усилий будет пройден, позволим, отвергнув всякий эгоизм, втянуть нас в себя в нашем бытии, и снизойти в нас и обнять нас во всем нашем становлении. И это не только средство подхода И достижения Ее высшей трансцендентности, но условие божественной жизни в проявлениях космоса, даже когда Трансцендентное обладает нами, а мы — Им.

Для того, чтобы мы могли осуществить это, термины сосредоточенность и Самадхи должны приобрести для нас более богатое и глубокое значение. Вся наша сосредоточенность это только образ божественного Тапаса, при помощи которого Я пребывает собранным в себе, при помощи которого оно проявляется внутри себя, при помощи которого оно обладает своим проявлением и поддерживает его, с чьей помощью отходит назад от всякого проявления в свое высшее единство. Существо, обитающее в своем сознании в самом себе для блаженства — это божественный Тапас; и Знание-Воля 36, пребывающая в силе сознания в себе, и ее проявление является сутью божественной сосредоточенности, Йогой Господина Йоги. В отношении самодифференциации Божественного, в которой мы пребываем, сосредоточенность это то средство, при помощи которого индивидуальная душа отождествляет себя с любой формой и входит в любую форму, состояние или психологическое самопроявление (bhava) Я. Использование этого средства для объединения с Божественным является условием для достижения божественного знания и принципом всей Йоги знания.

Это сосредоточение происходит при помощи Идеи, используя мысль, форму и имя как ключи, которые отдают сосредоточенному уму Истину, скрытую за всякой мыслью, формой и именем; ибо именно через Идею ментальное существо поднимается за пределы всего выражения всего к тому, что выражено, к тому, для чего сама Идея является только инструментом. Путем сосредоточенности на Идее ментальное существование, которым мы в настоящее время являемся, ломает барьер нашей ментальности и приходит к состоянию сознания, состоянию бытия, состоянию силы сознательного бытия и блаженства сознательного бытия, которому соответствует Идея и символом, движением и ритмом которого она является. Сосредоточенность на Идее является, таким образом, только средством, ключом, открывающим для нас сверхсознательные уровни нашего существования; определенное собранное вокруг себя состояние всего нашего существования, поднятое в эту сверхсознательную истину, единство и бесконечность самосознающего, самоблагословенного существования есть цель и кульминация; и таково значение, которое мы даем термину Самадхи. Не просто состояние, оторванное от всякого сознания внешнего, оторванное даже от всякого сознания внутреннего, пребывающее в том, что существует за пределами обоих, либо как семена обоих, или трансцендентно даже по отношению к их стадии семени; но установившееся существование в Едином и Бесконечном, объединенное и отождествленное с ним, чтобы этот статус оставался, пребываем ли мы и состоянии пробуждения, в котором мы сознаем формы вещей, или же мы уходим во внутреннюю активность, которая пребывает в игре принципов вещей, игре их имен и типичных форм, или мы воспаряем к состоянию статической внутренней сущности, где мы приходим к самим принципам и к принципу всех принципов, к семени имени и формы 37. Ибо душа, которая пришла к полному Самадхи и обосновалась в нем (sam?dhistha) в том смысле, который Гита придает этому слову, имеет то, что является фундаментальным для всего опыта, и не может быть выведена из этого состояния, даже при помощи сколь угодно рассеивающего и отвлекающего — для того, кто еще не достиг этой вершины, — опыта. Она может охватить все в поле своего бытия, не будучи связана чем-либо, или обманута или ограниченна.

Когда мы приходим к этому положению, в сосредоточенности всего нашего существа и сознания, необходимость сосредоточения на Идее отпадает. Ибо там, в этом супраментальном состоянии, все состояние вещей перевернуто 38. Ум это вещь, которая пребывает в диффузии, в последовательности; он может сосредоточиться только на чем-то одном в конкретный момент времени, а когда не сосредоточен, перебегает от одной вещи к другой в значительной степени случайным образом. Поэтому он должен сосредоточиться на одной идее, на одном объекте размышления, на одном объекте созерцания, на одном объекте воли для того, чтобы овладеть или освоить его, и это должно осуществляться при хотя бы временном исключении всех других. Но то, что за пределами ума, и во что мы пытаемся подняться, выше процесса бегущей мысли, выше разделения Идей. Божественное сосредоточено в себе, и когда оно выбрасывает идеи и проявляет активность, то не разделяется и не заключает себя в них, но содержит их и их движение в своей бесконечности; неразделенное, оно все целиком находится за каждой Идеей и каждым движением, и в то же время за всеми ими вместе. Поддержанное им, каждое из них спонтанно себя вырабатывает, не посредством отдельного акта воли, а благодаря общей силе сознания, стоящего за ним; если нам кажется, что в каждом есть концентрация божественной Воли и Знания, то это многократное и ровное, но не исключительное сосредоточение, и реальностью его скорее является свободное и спонтанное творчество в самособранном единстве и бесконечности. Душа, которая поднялась к божественному Самадхи, участвует, по мере своего достижения, в этом перевернутом состоянии вещей, — истинном состоянии, ибо то, что является обратным нашей ментальности, является истиной. Именно по этой причине, как сказано в древних книгах, человек, достигший обладания Я, спонтанно, без необходимости сосредоточения мысли и усилия, достигает знания или результата, который стремится охватить его Идея или Воля.

Поэтому целью нашего сосредоточения должен быть приход к такому установившемуся божественному статусу. Первым шагом в сосредоточении всегда должно быть приучение дискурсивного мысли к установившемуся неуклонному прохождению единого курса связной мысли к единственному предмету, и он не должен при этом отвлекаться какими-либо приманками и призывами к ее вниманию. Такое сосредоточение довольно обычно в нашей повседневной жизни, но оно становится труднее, когда должно осуществляться внутренне без внешнего объекта или действия, на которое направляется мысль; но это внутреннее сосредоточение есть то, что должен осуществить искатель знания 39. Это также не должно быть только последовательной мыслью интеллектуального мыслителя, единственной целью которого является уяснить и интеллектуально связать между собой концепции. Это не процесс рассуждения, за исключением, быть может, начальных стадий, столь желательный для того, чтобы пребывать как можно дольше на плодотворной сущности идеи, которая, благодаря воздействию на нее воли души, должна выдать все аспекты своей истины. Таким образом, если объектом концентрации является божественная Любовь, то ум должен сосредоточиться на существе идеи Бога как Любви, таким образом, чтобы различные проявления божественной Любви должны возникать ясно, не только для мысли, но и в сердце, в бытии и видении Садхака. Мысль может возникнуть вначале, а переживание потом, но в равной степени сначала может придти переживание, а знание возникнуть из опыта. Затем необходимо все больше и больше пребывать в достигнутом состоянии и все больше овладевать им, пока оно не становится постоянным переживанием и наконец Дхармой или законом бытия.

Таков процесс сосредоточенной медитации; но более трудным является метод фиксации всего ума в сосредоточении только на существе идеи, чтобы достичь не мысли-знания или психологического переживания предмета, но самой сущности вещи, стоящей за идеей. В этом процессе мысль прекращается и переходит в поглощающее или экстатическое наблюдение предмета или, проникая в него, во внутреннее Самадхи. Если идти таким путем, то впоследствии состояние, до которого мы поднялись, должно быть спущено вниз, чтобы овладеть низшим существом, чтобы распространить свой свет, мощь и блаженство на наше обычное сознание. Ибо иначе мы можем владеть этим, как многие делают, в возвышенном состоянии или во внутреннем Самадхи, но мы его потеряем, когда проснемся или снизойдем и войдем в контакт с миром; а это урезанное обладание не является целью интегральной Йоги.

Третий процесс заключается в том, чтобы ни сосредоточиваться вначале в напряженной медитации на одном предмете, ни напряженно наблюдать один объект мысленным видением, но вначале полностью успокоить ум. Это можно осуществить разными путями; один — это полностью отойти от ментальной активности, не участвуя в ней, а только наблюдая ее, пока, устав от постоянных несанкционированных прыжков и беготни, она не станет все больше успокаиваться, и наконец абсолютно замрет. Другой путь — это отвергнуть мысленные предложения, выбрасывать их из ума, когда бы они не возникали, и твердо держаться покоя бытия, который в действительности всегда существует за беспокойством и бунтами ума. Когда это тайное спокойствие выявляется, великое молчание спускается на все существо, и обычно вместе с ним приходит восприятие и переживание всеохватывающего молчащего Брахмана, так, что вначале кажется, что все остальное — просто форма и подобие. На основе этого покоя можно построить все остальное, пользуясь знанием и опытом уже не внешнего феномена вещей, но на основе более глубокой истины божественного проявления.

Обычно, когда эта стадия достигнута, становится ясно, что напряженная концентрация больше не нужна. Свободная концентрация воли 40, использующая мысль только для внушений и передачи света низшим членам, займет его место. И тогда эта Воля буде требовать от физического существа, виталического существования сердца и ума их преобразования в формы Божественного, которые выявляются в безмолвном Брахмане. Быстрее или медленнее, в зависимости от предварительной подготовки и очищения членов, они вынуждены будут, с большим или меньшим сопротивлением, подчиниться закону воли и ее мысли-внушению, так что в конце концов познание Божественного завладеет нашим сознанием на всех его уровнях, и образ Божественного формируется даже в нашем человеческом существовании, как это было сделано старыми Ведическими Садхаками. Для интегральной Йоги это самая прямая и могущественная дисциплина.

29. bahyasparsa

30. sure of itself, faithful to itself alone, absolute in faith

31. так у Шри Ауробиндо (Прим. пер.)

32. yato naiva nivartante tad dh?ma paramam mama

33. thought-formations

34. avalambana

35. Мандукья Упанишада.

36. a Knowledge-Will

37. Бодрствующее, Сновидящее и Спящее состояние души. (Прим. Шри Ауробиндо)

38. reversed

39. На элементарных стадиях внутренней полемики и суждения, vitarka и vicara, для корректировки ложных идей и достижения интеллектуальной истины. (Прим. Шри Ауробиндо)

40. Этот вопрос будет рассмотрен подробней, когда мы дойдем до Йоги самосовершенствования. (Прим. Шри Ауробиндо)

ЕСЛИ дисциплинирование всех членов нашего существа при помощи очищения и концентрации можно описать как правую руку тела Йоги, то отречение является его левой рукой. Путем дисциплины или позитивной практики мы утверждаем в себе истину вещей, истину бытия, истину знания, истину любви, истину трудов и этим замещаем фальшь, которой прониклась и извратилась наша натура; путем отречения мы схватываем фальшь, выдираем ее с корнем и выбрасываем со своей дороги, чтобы она больше не мешала своей настойчивостью, сопротивлением и повторением счастливому и гармоничному росту нашей божественной жизни. Отречение есть необходимое орудие нашего совершенствования.

Как далеко должно зайти отречение? Какой должна быть его природа? И каким образом должно оно применяться? Существует установившаяся традиция, давно одобренная великими религиозными учениями и людьми с глубоким духовным опытом, что отречение не только должно быть полным как дисциплина, но решительным и окончательным как цель, и оно должно распространяться вплоть до отречения от самой жизни и нашего земного существования. Было много причин, которые способствовали росту этой чистой, высокой и величественной традиции. Прежде всего здесь основательная причина радикальной оппозиции между мрачной и несовершенной природой жизни в мире, каковой она сейчас является на данной стадии нашей человеческой эволюции, и природой духовной жизни; и эта оппозиция привела к полному отказу от мирского существования как лжи, безумства души, беспокойного и несчастливого сна или, в лучшем случае, порочного, обманчивого и почти бесполезного блага, или к его характеристике как царства мира, плоти и дьявола, и поэтому для души божественно руководимой и божественно влекомой является местом сурового испытания и подготовки или, в лучшем случае, игрой Всего-сущего 41, соревнованием противоположных намерений, от которых Он устает и уходит. Вторая причина — это жажда душой личного спасения, ухода к более далекой или самой далекой высоте беспримесного блаженства и покоя, не нарушаемого трудом и борьбой; или нежелание возвратиться от экстаза божественных объятий в низшее поле труда и служения. Но существуют другие менее значительные причины, связанные с духовным опытом, — сильное чувство и практическое доказательство больших трудностей, которые мы сознательно преувеличиваем до невозможности, сочетания жизни в труде и активности с духовным покоем и жизнью ради реализации; или радость, которую ум начинает испытывать в самом акте отречения, — так же как он в действительности начинает испытывать радость от всего, чего достигает или к чему себя приучает, — и чувство покоя и освобождения, которое приобретается в результате безразличия к миру и объектам человеческих желаний. Самыми низкими причинами являются слабость, которая уклоняется от борьбы, отвращение и разочарование души, сбитой с толку великим космическим трудом, самость, которой нет дела до тех, кто остался позади нас, раз мы лично свободны от чудовищного постоянно вертящегося колеса смерти и рождения, безразличие к воплю, который поднимается от погрязшего в трудах человечества 42.

Для Садхака интегральной Йоги ни одна из этих причин не имеет значения. Он не может иметь дела со слабостью и самостью, сколь бы они не казались духовными в своем облике или тенденции; божественная сила и мужество и божественное сострадание и вспомоществование являются его сущностью, они являются той самой природой Божественного, которую он принял бы как одеяние духовного света и красоты. Обороты великого колеса не вызывают в нем чувства страха или головокружения; он поднимается выше их в своей душе и познает свыше их божественный закон и божественную цель. Трудность создания гармонии между божественной и человеческой жизнью, существования в Боге и в то же время в человеке, — это та самая трудность, которую он призван решить здесь, а не уходить от нее. Он усвоил, что радость, спокойствие и освобождение являются несовершенной вершиной, и не представляют собой действительной ценности, если они не образуют состояние, которое надежно само по себе, не враждебно душе, не зависимо от отчужденности и бездействия, но стойко во время бури, гонки и борьбы, незапятнанно радостью мира или его страданиями. Экстаз божественного объятия не оставит его, ибо он послушен импульсу божественной любви к Богу в человечестве; или если кажется, что он лишается его на время, то он знает из опыта, что это для его испытания, чтобы он мог избавиться от какого-нибудь недостатка. Личное спасение он ищет только как необходимость для человеческого осуществления и потому, что тот, кто сам связан, не может легко освободить других, — хотя для Бога нет ничего невозможного; он не жаждет рая личного счастья, а также не боится ада личных страданий. Если имеется противостояние между жизнью духовной и мирской, то это та пропасть, через которую он должен проложить мост, то противостояние, которое он должен превратить в гармонию. Если мир управляется плотью и дьяволом, то тем больше причин для того, чтобы дети Бессмертия завоевали его для Бога и Духа. Если жизнь безумие, то как много миллионов душ, которым необходимо принести свет божественного разума; если сон, то он все же представляется реальным многим видящим сны, которых необходимо привести к тому, чтобы они видели более благородные сны, или же проснулись; если это ложь, то необходимо принести обманутым правду. Также, если будет сказано, что мы можем помочь миру путем просветительного примера ухода от мира, то мы не должны принять эту догму, поскольку имеется обратный пример великих Аватаров, показывающий, что мы можем помочь не только отвергнув мирскую жизнь, но также, и еще в большей мере, путем принятия и возвышения ее. И если это спектакль Все-Сущего 43, то мы должны согласиться сыграть нашу роль в нем красиво и мужественно, и насладиться игрой вместе с нашим божественным Партнером.

Но, главное, тот взгляд на мир, который мы приняли, запрещает отречение от существования мира, пока мы в состоянии служить чем-либо для Бога и человека в их работе по достижению целей этого существования. Мы смотрим на мир не как на изобретение дьявола или самообман души, а как на проявление Божественного, хотя пока еще частичное, потому что оно находится в процессе прогресса и эволюции. Поэтому для нас отречение от жизни не может быть целью жизни, и отречение от мира не может быть целью, ради которой мир был создан. Мы стремимся реализовать свое единство с Богом, но для нас эта реализация связана с полным и абсолютным признанием нашего единства с человеком, и мы не можем отделить одно от другого. Пользуясь языком христиан, Сын Божий есть также и Сын Человеческий, и оба элемента необходимы для завершенного Мессианства; или, пользуясь индийской формой мысли, божественный Нарайана, одним только лучом которого является вселенная, проявляется и осуществляется в человеке; цельный человек есть Нара-Нарайана, и в этой целостности он символизирует высшую мистерию существования.

Поэтому отречение должно быть для нас только инструментом, а не целью; оно также не может быть единственным или главным инструментом, поскольку нашей целью является реализация Божественного в человеческом существе, позитивная цель, которая не может быть достигнута негативными средствами. Негативные средства могут служить только для удаления того, что стоит на пути позитивного свершения. Это должно быть отречение, и полное отречение от всего, что отличается от или противостоит божественному самосвершению, и последовательное отречение от всего, что является меньшим или частичным достижением. Мы не должны быть привязаны к нашей жизни в мире; если такая привязанность существует, мы должны отречься от нее и отречься полностью; но мы также не должны быть привязаны к избавлению от мира, к спасению, к великому самоуничтожению; если такая привязанность существует, то от нее мы должны также отречься, и отречься полностью.

Далее, наше отречение очевидно должно быть внутренним отречением; особенно и превыше всего, отречение от привязанности и страстного желания в чувствах и сердце, от своеволия в мысли и действии, и от эгоизма в центре сознания. Ибо это есть три узла, которыми мы связаны с нашей низшей природой, и если мы сумеем полностью отречься от них, то больше ничего не может связывать нас. Поэтому привязанность и стремление должны быть полностью отвергнуты; нет ничего в мире, к чему бы мы должны быть привязаны, ни богатство, ни бедность, ни радость, ни страдания, ни жизнь, ни смерть, ни величие, ни ничтожность, ни грех, ни добродетель, ни друг, ни жена, ни дети, ни страна, ни наша работа и миссия, ни Небеса, ни Земля, ни что-либо находящееся внутри них или за их пределами. И это не значит, что нет ничего, что мы должны любить, ничего, что должно доставлять нам наслаждение; ибо привязанность — это эгоизм в любви, а не сама любовь, желание — это ограничение и неуверенность в погоне за удовольствием и удовлетворением, а не поиск божественного восторга в вещах. Мы должны иметь вселенскую любовь, спокойную и в то же время вечно интенсивную, за пределами короткого безумия самой необузданной страсти; наслаждение и восторг в вещах, корни которого уходят в восторг в Боге, не относящийся к форме вещей, но к тому, что они прячут в себе и что охватывает мир, не запутываясь в его сетях 44.

Самоволие в мыслях и действиях, как мы уже видели, должно быть полностью отвергнуто, если мы хотим стать совершенными на пути божественных работ; оно должно быть в равной степени отвергнуто, если мы хотим быть совершенными в божественном знании. Это самоволие означает эгоизм ума, который связан своими предпочтениями, своими привычками, своими прошлыми или настоящими формациями мысли, и взглядов, и воли, так как считает их самим собою или собственными, плетет вокруг них тонкие нити "я" и "мое" 45 и живет в них, как паук в своей паутине. Он терпеть не может, когда его тревожат, как паук не терпит, чтобы трогали его паутину, и чувствует себя несоответствующим и несчастным, если его переносят к свежим взглядам и формациям, как паук чувствует себя инородным в чужой паутине. Необходимо полностью изжить из ума такую привязанность. Мы не только должны отказаться от обычного подхода к миру и жизни, к которым не проснувшийся ум льнет как к их естественный элемент; но нас не должна связывать какая-либо наша собственная ментальная конструкция или интеллектуальная система мысли, или организация религиозных догм или логических заключений; мы не только должны разрубить на части тенета ума и чувств, но также бежать от ловушки мыслителя, от западни богослова и богостроителя, от сетей Слова и зависимости от Идеи. Все это находится внутри нас в ожидании того, чтобы замуровать дух формами; но мы должны всегда выходить за пределы, всегда отказываться от меньшего ради великого, от конечного ради Бесконечного; мы должны быть готовы к тому, чтобы двигаться от просветления к просветлению, от переживания к переживанию, от одного состояния души к другому, так, чтобы достичь наибольшей трансцендентности Божественного и его наибольшей универсальности. Не должны мы также быть привязанными даже к тем истинам, которыми надежно владеем, ибо они являются лишь формами и выражениями Невыразимого, который отказывается ограничиваться какой-либо формой или выражением; мы должны всегда оставаться открытыми для высшего приходящего сверху Слова, которое не привязывает себя к своему собственному смыслу, и для света Мысли, которая несет в себе свои собственные противоположности.

Но центром всего сопротивления является эгоизм, и его мы должны преследовать во всяком обличье и убежище, вытаскивать его и уничтожать; ибо его обличья бесконечны, и он будет льнуть к каждому клочку возможного самоутаивания. Альтруизм и безразличие часто являются его весьма эффективными масками; под таким покровом он может смело бунтовать перед самим лицом божественных дозорных, которые уполномочены выследить и изгнать его. Здесь нам на помощь приходит формула высшего знания; мы не имеем ничего общего, с нашей основной точки зрения, с этими различиями, ибо не существует ни я, ни ты, а только одно божественное Я, равное во всех воплощениях, равное в индивидууме и в группе, и понять это, выразить это и служить этому, осуществить это — вот все, что имеет значение. Самоудовлетворение и альтруизм, наслаждение и безразличие не имеют существенного значения. Если реализация, воплощение, служение этому одному Я требует от нас акции, которая кажется другим самослужением или самоутверждением в эгоистическом смысле, или кажется эгоистическим наслаждением и самопотаканием, мы должны совершить эту акцию; мы должны руководствоваться внутренним поводырем, а не мнением людей. Влияние окружающей среды срабатывает иногда очень тонко; мы предпочитаем и почти бессознательно рядимся в те одежды, которые лучше смотрятся со стороны и позволяем завуалировать свое внутреннее око; мы вынуждены рядиться в верность нищенству, или облачаться в служение, или демонстрировать внешние доказательства безразличия и отречения и незапятнанную святость, ибо этого требует от нас традиция и мнения, и потому, что так мы можем произвести лучшее впечатление на окружающих. Но все это тщета и заблуждение. Мы можем быть призваны принять это, ибо такова может быть униформа нашего служения; но в такой же степени вероятно и обратное. Человеческий взгляд со стороны не значит ничего; внутренний взгляд — все.

Из учений Гиты мы видим, какая это тонкая вещь — та свобода от эгоизма, которая требуется. Эгоизм силы, эгоизм Кшатрия гонит Арджуну биться; от битвы его отворачивает противоположный эгоизм слабости, робости, дух отвращения, ложная жалость, которая овладевает умом, нервами и чувствами, — вовсе не божественное сострадание, которое укрепляет руку и проясняет познание. Но эта слабость выступает в одеянии отреченья, как добродетель: "Лучше вести жизнь нищего, чем вкусить эти запятнанные кровью удовольствия. Я не желаю править всем миром, нет, и мне не нужно царство богов". Мы можем сказать — какая глупость со стороны Учителя не поддержать это настроение, упустить этот высокий шанс, позволяющий добавить еще одну великую душу к армии Саньясинов, еще один блестящий пример для мира такого святого отречения. Но Пастырь видит иначе. Пастырь, которого не обманешь словами: "Это слабость и заблуждение и эгоизм говорят в тебе. Узри свое Я, открой глаза к знанию, очисти свою душу от эгоизма". А затем? "Борись, побеждай, наслаждайся богатым царством". Или взять другой пример из древней индийской традиции. Казалось бы, это эгоизм заставил Раму, Аватара, собрать армию и уничтожить нацию для того, чтобы получить обратно свою жену от Короля Ланки. Но было ли бы меньшим эгоизмом, если бы он облачился в равнодушие и, прикрываясь формальными терминами знания, заявил "У меня нет жены, нет врага, нет желаний; все это иллюзия чувств; я буду культивировать знание Брахмана, а Гавана пусть делает что хочет с дочерью Янаки"?

Как утверждает Гита, критерий находится внутри. Он в том, чтобы душа была свободна от стремлений и привязанностей, но также свободна от привязанности к бездействию, как и от эгоистического импульса к действию, свободна от привязанности к формам добродетели, также как от притяжения зла. Это значит избавиться от "я" и от "моё", чтобы жить в едином Я и действовать в едином Я; отвергнуть эгоизм отказа работать через индивидуальный центр мирового Существа 46 так же, как эгоизм служения индивидуальному уму, жизни и телу, исключая других. Жить в Я не значит пребывать только ради одного себя в Бесконечном, погруженным в него, и предавая забвению все остальное в этом океане безличного самодовольства; но это значит жить как Я и в Я равно в этом воплощении и во всех воплощениях и за пределами всех воплощений. Таково интегральное знание.

Можно заметить, что возможности, которые мы связываем с идеей отречения, отличаются от того значения, которое ей придает общераспространенное мнение. По общераспространенному мнению оно заключается в самоотвержении, запрещении удовольствий, отказе от объектов удовольствия. Самоотвержение является необходимой дисциплиной для души человека, так как его сердце невежественно привязано; отказ от удовольствий необходим, ибо его чувство захвачено и сковано нечистой сладостью 47 чувственных удовлетворений; отвергать объекты удовольствий необходимо потому, что ум фиксируется на объекте и не в состоянии оторваться от него, чтобы выйти за его пределы и войти в себя. Если бы ум человека не был так невежествен, привязан, связан даже при своей беспокойной непостоянности, вводимости в заблуждение формами вещей, не было бы действительной необходимости в отречении; душа могла бы путешествовать по тропе удовольствия, от меньшего к большему, от радости к божественной радости. В настоящее время это не осуществимо. Она должна внутренне отказаться от всего, к чему привязана с тем, чтобы обрести то, чем эти вещи реально являются. Внешнее отречение не является существенным, но даже это необходимо на некоторое время; без него невозможно обойтись во многих вещах, а иногда оно полезно во всем; можно даже сказать, что полное внешнее отречение является стадией, через которую душа должна пройти в некоторый период своего развития, хотя она должна всегда избегать тех самовольных насилий и жестоких самобичеваний, которые являются оскорблением Божественного, пребывающего в нас. Но в конце концов это отречение или самоотвержение всегда является инструментом, и необходимость его применения проходит. Отречение от объекта перестает быть необходимым, когда объект более не в состоянии обольщать нас, так как то, чем наслаждается душа, больше не является объектом как таковым, а Божественным, которое он выражает; запрет на удовольствия больше не нужен, когда душа больше не ищет удовольствия, а испытывает восторг Божественного равно во всех вещах, не испытывая необходимости лично или физически обладать самой вещью; самоотвержение теряет свою область приложения, когда душа больше ничего не требует, но сознательно подчиняется воле единого Я во всех существах. Именно тогда мы освобождаемся от Закона и раскрываемся для свободы Духа.

Мы должны быть готовы к тому, чтобы оставить позади себя на пути не только то, что мы заклеймили как зло, но то, что кажется нам хорошим, но не является единственно хорошим. Есть вещи, которые были полезны, помогали, которые быть может когда-то были единственно желаемым, но в то же время, когда их дело сделано, когда они достигнуты, они становятся препятствиями и даже враждебными силами, когда мы призваны идти вперед за их пределы. Существуют желанные состояния души, пребывать в которых опасно, после того как они освоены, ибо тогда мы перестаем идти вперед к более широким царствам Бога за их пределами. Нельзя цепляться даже за божественные реализации, если они не являются божественными в самой высокой сути и полноте. Мы не должны успокоиться на чем то меньшем, чем Все, чем полная трансцендентальность. И если нам удастся таким образом стать свободными духом, мы познаем все удивительное, что сотворил Бог; мы узнаем, что, отвергнув внутренне все, мы не потеряли ничего. "Отказавшись от всего этого ты придешь к наслаждению Всем". Ибо все хранится для нас и восстанавливается для нас, но после изумительного изменения и преобразования во Все-Хорошее и Все-Прекрасное, Весь-Свет и Весь-Восторг Того, кто всегда чист и бесконечен, и является таинством и чудом, нескончаемым в веках.

41. All-existent

42. the indifference to the cry that rises up from a labouring humanity

43. the All-Existence

44. nirlipta. Божественная Ананда в вещах есть niskama и nirlipta, свободная от желаний и поэтому не привязанная. (Прим. Шри Ауробиндо)

45. "I-ness" and "my-ness"

46. the universal Being

47. clogged in the mud-honey of.

В ПРЕДЫДУЩЕЙ главе мы говорили об отречении в самом общем аспекте, так же как мы говорили о сосредоточении во всех его возможностях; то, что было сказано, поэтому относится в равной степени к пути Трудов и к пути Преданности, как и к пути Знания, ибо на всех трех необходимо сосредоточение и отречение, хотя возможно варьирование в способах и духе их применения. Но нам необходимо теперь более конкретно обратиться к фактическим шагам на пути Знания, где двойная сила сосредоточения и отречения должна помочь нашему продвижению. Практически эта дорога ведет нас к подъему обратно на самый верх большой лестницы бытия, по которой душа спустилась в материальное существование.

Главная цель Знания — это восстановление Я, нашего истинного самосуществования, и эта цель предполагает в качестве предварительного условия допущение того, что наш теперешний образ бытия не является нашим истинным самосуществованием. Без сомнения, мы отвергли быстрые решения, которые разрубают узел загадки вселенной; мы его признаем не как фикцию материальной видимости, созданную Силой, и не как нереальность, созданную Умом, и не как кучу явлений, идей и результатов идей и сенсаций, за которыми стоит великая Пустота или великий блаженный Нуль, к которому мы стремимся как к нашей истине бесконечного небытия. Мы принимаем Я как реальность, и вселенную как реальность этого Я, реальность его сознания, а не только простой материальной силы и формации, и Тем не менее или даже больше всего по этой причине — реальность. Тем не менее, хотя мир является фактом, а не фикцией, фактом божественного и вселенского, а не воображением индивидуального я, состояние нашего пребывания здесь — это состояние невежества, не настоящая истина нашего бытия. Мы неправильно себя воспринимаем, мы видим себя не такими, какие мы есть; мы живем в ложных отношениях с нашей средой, потому что мы не знаем ни мир, ни самих себя, какими являемся, у нас неправильный взгляд, основанный на временном вымысле, установившемся между Душой и Природой для удобства эволюционирующего эго. Эта фальшь является корнем общего извращения, беспорядка и страдания, которые на каждом шагу осаждают как нашу внутреннюю жизнь, так и наши отношения с окружающей средой. Наша личная жизнь и наша общественная жизнь, наше общение с собой и наше общение с нашими собратьями основаны на фальши и потому являются неверными в признаваемых принципах и методах, хотя через все эти ошибки постоянно пытается пробиться растущая истина. Отсюда величайшее значение знания для человека, не то, что называется практическим знанием жизни, а основательнейшее знание своего Я и Природы 48, только на основе которого истинная практика жизни и может быть основана.

Ошибка происходит от неправильной идентификации. Природа создала внутри своего материального единства кажущиеся отдельными тела, которые Душа, проявленная в материальной Природе, охватывает, населяет, овладевает ими и использует; забывая себя, Душа чувствует только этот единственный узел Материи и говорит: "Я семь это тело". Она думает о себе как о теле, страдает вместе с телом, радуется с телом, рождается с телом, разлагается с телом; или так, по крайней мере, она видит свое самосуществование. Опять же, Природа создала внутри своего единства мировой жизни кажущиеся отдельными течения жизни, каждое из которых образует витки виталической субстанции 49 вокруг и внутри каждого тела, и Душа, проявляющаяся в виталической Природе, хватается за это течение и, сама захваченная им, немедленно оказывается пленена в этом маленьком вихревом водовороте жизни. Душа, все еще забывая себя, говорит: "Я есмь эта жизнь"; она думает о себе как о жизни, она жаждет того, что жаждет жизнь, упивается ее радостями, кровоточит ее ранами, устремляется или спотыкается вместе с ее движениями. Если она все еще управляется, главным образом, чувствами тела, она отождествляет свое существование с виталическим завитком и думает: "Когда этот виток кончится в результате растворения тела, вокруг которого он образовался, тогда Я больше не буду". Если она сумела ощутить течение жизни, образующее водоворот, то считает себя этим течением и говорит: "Я эта струя жизни; я овладела этим телом, я его оставлю и завладею другими телами: я есть бессмертная жизнь, вращающаяся в кругу постоянного возрождения".

И опять Природа создала внутри своего ментального единства, в мировом Уме, кажущиеся отдельными генераторы ментальности, постоянные центры генерации, распределения и реабсорбции ментальной силы и ментальной деятельности, как бы станции в системе ментального телеграфа, где послания задумываются, пишутся, посылаются, получаются, расшифровываются, и эти послания и эти действия носят разный характер — чувственный, эмоциональный, предположительный, познавательный, интуитивный, и всех их Душа, проявившаяся в ментальной природе, принимает, использует для своего взгляда на мир и ей кажется, что она планирует и получает их удары, страдает или справляется с их последствиями. Природа устанавливает основания этих генераторов в материальных телах, образованных ею, использует эти тела в качестве фундаментов для своих станций, и соединяет ментальное с материальным при помощи нервной системы, наполненной движением виталических течений, посредством которой ум осознает материальный мир и, если сочтет нужным, виталический мир Природы. Иначе ум прежде всего и главным образом осознавал бы ментальный мир и только косвенно был бы знаком с материальным. Какой он есть, его внимание фиксировано на теле и материальном мире, в котором он установлен, и он ощущает остальную часть существования только туманно, косвенно или подсознательно в том ее огромном напоминании, к которому поверхностно он стал неотзывчив и которое предал забвению.

Душа отождествляет себя с ментальным генератором, или станцией, и говорит: "Я этот ум". И поскольку ум погружен в телесную жизнь, он думает: "Я ум в живом теле" или, более часто: "Я тело, которое живет и думает". Она отождествляет себя с Мыслями, эмоциями, чувствами заключенного в теле ума и воображает, что когда тело растворится, все это растворится, то и она тоже перестанет существовать. Или, если она осознает течение продолжительности ментальной личности, она думает о себе как о ментальной душе, пребывающей в теле однажды или многократно, и возвращающейся после завершения земной жизни в ментальные миры за ее пределами; продолжение существования этого ментального существа, которое ментально радуется или страдает иногда в теле, иногда на ментальном или виталическом уровне Природы, она называет своим бессмертным существованием. Или, иначе, поскольку ум — это принцип света и знания, хотя и несовершенный, и может иметь некоторое представление о том, что за его пределами, он видит возможность растворения ментального существа в том, что находится за пределами доступных ему областей, в некой Пустоте или каком-то вечном Существовании, и говорит: "Там я, ментальная душа, перестаю существовать". Такого растворения она либо боится, либо желает, отрицает или подтверждает, в зависимости от меры привязанности к игре заключенного в теле ума и виталического, или отвращения к ней в данное время.

Сейчас все это является смесью истины и лжи. Ум, Жизнь, Материя существуют, и ментальная, виталическая и физическая индивидуализация является фактом, существующим в Природе, однако идентификация души со всем этим является ложной идентификацией. Ум, Жизнь и Материя — это мы сами, только в том смысле, что это принципы бытия, развитые истинным я, и благодаря встрече и взаимодействию Души и Природы, для того, чтобы выразить форму своего единого существования в виде Космоса. Индивидуальный ум, жизнь и тело — это игра этих принципов, которая происходит в общении Души и Природы, как средство выражения той множественности себя, на которую вечно способно единое Существование, и которая вечно заключена в его единстве. Индивидуальный ум, жизнь и тело — это формы нас самих, поскольку мы являемся центрами множественности Единого; мировой Ум, Жизнь и Тело — это тоже формы нашего я, ибо мы есть этот Единый в нашем бытие. Но я — это более чем мировой или индивидуальный ум, жизнь и тело, и когда мы ограничиваем себя идентификацией с этими вещами, мы основываем самое знание на лжи, мы фальсифицируем наш определяющий взгляд и наш практический опыт не только нашего самобытия, но и нашего космического существования и нашей индивидуальной деятельности.

Я — это вечное абсолютное Бытие и чистое существование, из которого все это произошло. Из этого знания мы должны исходить; это знание мы должны реализовать и сделать его основой внутренней и внешней жизни индивидуума. Йога знания, исходя из этой первичной истины, постигла негативный и позитивный метод дисциплины, при помощи которой мы избавимся от этих ложных идентификаций и отойдем от них в истинное знание себя. Негативный метод — это всегда говорить: "Я не тело", чтобы опровергнуть и искоренить неверную идею "Я есть тело", сосредоточиться на этом знании и, путем отречения от привязанности души к физическому, избавиться от ощущения себя телом 50. Мы говорим опять "Я не жизнь" и, в результате сосредоточения на этом знании и отречения от привязанности к виталическим движениям и желаниям, избавляемся от виталического ощущения себя 51. Наконец, мы говорим: "Я не ум, не движение, не чувство, не мысль" и, путем сосредоточения на этом знании и отречения от ментальной деятельности, избавляемся от ощущения себя умом 52. Когда мы таким образом постоянно создаем пропасть между собой и теми вещами, с которыми мы себя идентифицируем, все быстрее спадают с нас завесы, и нам начинает становится видно Я. Тогда мы говорим: "Я есть Тот, чистота, вечность, самоблаженство" и, сосредоточив наши мысли и бытие на этом, мы становимся Этим и получаем возможность наконец отречься от индивидуального существования и Космоса. Другой позитивный метод, принадлежащий скорее Раджа-Йоге, заключается в сосредоточении на мысли о Брахмане и исключении всех других идей, так что генератор ума перестает действовать в отношении нашего внешнего или различного внутреннего существования; путем прекращения ментальной деятельности также останавливается жизненная и физическая игра в вечном Самадхи, невыразимом глубочайшем трансе бытия, в котором мы перейдем в абсолютное Существование.

Эта дисциплина, очевидно, является самоцентрированным и исключающим внутренним движением, которое избавляется от мира путем его отрицания в мыслях и закрывая глаза души для него. Но мир существует как истина в Боге, даже если индивидуальная душа закрыла на него глаза, и Я реально существует в мире, а не ложно, поддерживая все, что мы отвергли, нерушимое во всех вещах, реально включая индивидуум во вселенское, а также включая вселенную в то, что за ее пределами и выше нее. Что нам делать с этим вечным Я в этом упорно продолжающем существовать мире, который охватывает нас каждый раз, когда мы выходим из транса внутренней медитации? Аскетический Путь Знания имеет свое решение и свою дисциплину для души, которая взирает на мир. Оно заключается в том, чтобы рассматривать имманентное, всеохватывающее и всесоставляющее Я в образе эфира, в котором находятся все формы, который находится во всех формах, из которого сделаны все формы. В этом эфире космические Жизнь и Ум движутся в виде Дыхания вещей, атмосферное море в эфирном, и составляют из него все эти формы; но то, что они составляют, это только имя и форма, а не реальность; форма горшка, который мы видим, это только форма земли и идет обратно в землю, земля — форма, распадающаяся в космической Жизни, космическая жизнь — движение, которое останавливается в этом безмолвном, неизменном Эфире. Сосредоточиваясь на этом знании, отвергая все феномены и видимости, мы начинаем видеть целое как иллюзию имен и форм в эфире, который есть Брахман; оно становится нереальным для нас; и мир становится нереальным, имманентность становится нереальной, и остается только Я, которому наш ум неправильно присвоил имя и форму мира. Таким образом, мы оправдываем то, что мы отозвали индивидуальное я в Абсолют.

Но Я все еще продолжает сохранять свой неисчезающий аспект имманентности, свой неизменный аспект божественного окружения, свой бесконечный фокус становления каждой вещью и всеми вещами; то, что мы обнаруживаем подлог и отходим от этого всего, по-видимому, не влияет ни капельки ни на Я, ни на мир. Не должны ли мы также знать, что же это такое, что продолжается, стоит выше нашего признания и отвержения, и слишком велико, слишком вечно, чтобы поддаваться влиянию этого? Здесь также, должно быть, действует какая-то непобедимая реальность, и интегральность Знания требует, чтобы мы это видели и понимали; иначе может оказаться, что обманом и иллюзией окажется наше знание, а не Господин вселенной. Поэтому мы должны опять сосредоточиться и видеть и понимать также то, что так властно продолжается, и должны знать Я как ничто иное, как Высшую Душу, которая является Господином Природы, держателем космического существования, по чьей воле оно продолжается, чья воля руководит его многочисленными действиями и определяет его бесконечные циклы. И мы должны еще раз сосредоточиться, и видеть, и понимать, и должны знать Я как единое Существование, которое является и Душой всего, и Природой всего, одновременно Пуруша и Пракрити, и потому в состоянии выразить себя во всех этих формах вещей и одновременно быть всеми этими формациями. Иначе мы бы исключили то, что Я не исключает, и сделали бы самовольный выбор в нашем знании.

Старый аскетический Путь Знания признавал единство вещей и сосредоточение на всех этих аспектах единого Существования, но при этом создавал различия и иерархию. Я, которое принимает все эти формы вещей, есть Вират или мировая Душа; Я, которое создает все эти формы, есть Хираньягарбха, светящаяся или творчески восприимчивая Душа; Я, которое содержит все эти вещи, заключенные в себе, есть Пражна, сознательная Причина или первоначально определяющая Душа; за пределами всего этого Абсолютный, который допускает всю эту нереальность, но не имеет с ней дела. В То мы должны удалиться и не иметь дальнейших дел с миром, и поскольку Знание означает окончательное Знание, поэтому меньшие реализации отпадают или теряются в Том. Но с нашей точки зрения очевидно, что это практические различия, созданные умом, имеющие значение для некоторых целей, но не имеющие значения в конечном счете. Наше видение мира требует единства; вселенское Я не отличается от воспринимающего и творческого, и воспринимающее от казуального, и казуальное от Абсолюта, но это одно "Самобытие, которое стало всем, что стало", и которое есть не что иное, как Господь, который проявляет себя во всех индивидуальных существованиях, тот Господь, который есть не что иное, как единственно существующий Брахман, и который истинно есть все, что мы видим, чувствуем, живем и мыслим. Это Я, Господь, Брахман, мы должны знать, чтобы реализовать наше единство с ним и со всем тем, в чем оно проявляется, и в этом единстве мы должны жить. Ибо мы требуем от знания, чтобы оно объединяло; то знание, которое разъединяет, всегда остается неполным знанием, пригодным для некоторых практических целей; знание, которое объединяет, — это именно знание 53.

Поэтому наша интегральная Йога соберет эти различные дисциплины и сосредоточения, но приведет их к гармонии, по возможности соединит их путем синтеза, который устранит их взаимоисключаемость. Не уподобляясь последователю исключительно трансцендентальной Йоги, отказывающемуся от реализации Господа и Всего и отвергающему их ради безмолвного Я или непознаваемого Абсолюта, не живя только для Господа или только во Всем, подобно исключительному Теисту или последователю исключительно пантеистической Йоги, ищущий интегральное знание не ограничивается ни в своих мыслях, ни в своей практике, ни в постижении религиозного течения или философской догмы. Он будет искать Истину существования во всей ее полноте. Он не отвергает древние дисциплины, ибо они основаны на истине, но будет придавать им ориентацию в соответствии со своей целью.

Мы должны понять, что наша главная цель в знании — это реализовать свое собственное высшее Я в большей степени, чем это Я в других, или как Господина Природы, или как Все; ибо в этом насущная необходимость для индивидуума — прийти к высшей истине его собственного бытия, привести в порядок его беспорядок, замешательства, ложные отождествления, прийти к правильному сосредоточению и чистоте, знать и стремиться к его источнику. Но мы это делаем не для того, чтобы исчезнуть в его источнике, а для того, чтобы все наше существование и все члены этого внутреннего царства смогли найти свою правильную основу, смогли бы жить в нашем высшем Я, жить только ради нашего высшего Я и подчиняться только тому закону, который исходит из нашего высшего Я и дается нашему очищенному существу без какой-либо фальсификации в передающей ментальности. И если мы правильно осуществим это, то обнаружим, что находя это высочайшее Я, мы нашли единое Я во всем, единственного Господина нашей природы и всей Природы, наше Целое, которое является Целым всей вселенной. Ибо то, что мы видим в себе, мы неизбежно должны видеть повсюду, поскольку в этом истина Его единства. Обнаружив и правильно использовав Истину нашего бытия, мы неизбежно разрушаем и отбрасываем преграду между нашей индивидуальностью и вселенной, и Истина, которую мы осуществим в нашем бытие, не может не реализовать себя для нас во вселенной, которая затем станет нами. Поняв в себе "Я есть Он" из Веданты, мы не можем не понять, оглядываясь вокруг себя, тождественное знание с другой его стороны: "Ты есть То". Нам необходимо только позаботиться о знании того, как практически проходить дисциплину, чтобы мы могли успешно прийти к этому великому единению.

48. atmajnana и tattvajnana

49. form themselves into a whorl of vitality

50. the body-sense

51. the life-sense

52. the mind-sense

53. the knowledge

ПЕРВЫМ нашим шагом на пути знания, после того, как наш интеллект определил, что кажущееся не является Истиной, что я это не тело, или жизнь, или ум, поскольку это только его формы, должно быть правильное установление практических отношений нашего ума с жизнью и телом, чтобы он мог прийти к собственному правильному отношению с Я. Легче всего это сделать способом, с которым мы уже знакомы, поскольку он играл большую роль в нашем рассмотрении Йоги Трудов, и который заключается в том, чтобы создать разделение между Пракрити и Пурушей. Пуруша, душа, которая знает и управляет, был вовлечен в действия своей исполнительной сознательной силой, поэтому он ошибочно воспринимает это свое физическое создание, которое мы называем телом, в качестве самого себя; он забывает о своей природе, которая суть знающая и управляющая душа; он верит, что его ум и душа подчинены закону и деятельности тела; он забывает, что он, кроме того, нечто гораздо более великое, чем физическая форма; он забывает, что ум на самом деле больше, чем Материя, и недолжен подчиняться ее помрачениям, реакциям, привычкам инерции и привычкам неспособности; он забывает, что он больше даже, чем ум, Сила, которая может поднять ментальное существо над его собственным существованием; что он Господин, Трансцендентальное, и что не подобает Господину быть рабом собственной деятельности, Трансцендентальному быть заключенным в форму, которая существует как ничтожная песчинка в его собственном бытии. От всей этой забывчивости необходимо исцелиться, для чего Пуруша должен вспомнить свою истинную природу, и прежде всего вспомнить, что тело — это только творение и только одно из творений Пракрити.

Тогда мы говорим уму: "Это творение Пракрити, это не ты и не я, отойди от этого". Если мы постараемся, то выясним, что ум обладает этой силой отвлечения и может отделиться 54 от тела не только в идее, но и в деятельности, сделать это физически или в виталическом. Это отвлечение мысли должно быть подкреплено определенной позицией безразличия к тому, что связано с телом; мы не должны думать существенным образом о его сне и бодрствовании, его движении или отдыхе, его боли или удовольствии, его здоровье или нездоровье, его бодрости или усталости, его комфорте или дискомфорте, или о том, что оно ест и пьет. Это не значит, что мы не должны содержать тело в порядке, насколько это возможно; не следует впадать в крайний аскетизм или в позитивное пренебрежение физической системой 55. Но на наш ум также не должны влиять голод и жажда, дискомфорт или недуг, и мы не должны придавать также большое значение тому, что связано с телом, как это делает физический и виталический человек, но значение лишь второстепенное и чисто практическое. И этому практическому значению не должно быть позволено принимать очертания необходимости; например, мы не должны воображать, что очищенность ума зависит от того, что мы едим или пьем, хотя на определенной стадии ограничение в еде и питье полезно для нашего внутреннего прогресса; с другой стороны мы не должны продолжать думать, что зависимость ума и даже жизни от пищи и питья есть нечто большее, чем привычка, привычные отношения, установленные Природой между этими принципами. Фактически можно сократить количество потребляемой пищи до минимума, выработав обратную привычку и новые отношения, при этом ментальная и виталическая энергия нисколько не уменьшится; даже наоборот, при наличии здравомыслия ее можно развить до большей потенциальной возможности, научившись использовать скрытые источники ментальной и жизненной энергии, от которых она зависит больше, чем от той незначительной поддержки, которой является физическая пища. Однако этот вид самодисциплины более важен в Йоге самосовершенствования, чем здесь; для нашей задачи в настоящее время главным является отречение ума от привязанности или от зависимости от телесных вещей.

Дисциплинированный таким образом, ум постепенно выработает по отношению к телу правильное отношение Пуруши. Прежде всего он познает ментального Пурушу в качестве поддерживающего тело, а не, в каком бы то ни было виде, само тело; ибо он есть совсем не физическое существование, которое он поддерживает посредством ума при помощи жизненной силы. Это станет настолько нормальным отношением всего существа к физической системе, что последняя будет ощущаться нами чем-то внешним, которое может быть снято подобно платью, которое мы носим, или инструменту, случайно оказавшемуся в наших руках. Мы даже можем прийти к ощущению, что тело в определенном смысле не существует, или существует только как какое-то частичное выражение нашей виталической силы и нашей ментальности. Эти ощущения являются сигналами того, что ум начинает занимать правильную установку по отношению к телу, что он меняет ложную точку зрения ментальности, одержимой и плененной физическими ощущениями, на точку зрения истинного знания вещей.

Во-вторых, что касается движений и ощущений тела, то ум познает Пурушу, сидящего в теле, прежде всего как свидетеля или наблюдателя за движениями, а затем как знающего и постигающего эти ощущения. Он перестанет рассматривать в мыслях или чувствовать эти движения и ощущения как свои собственные, а будет рассматривать и чувствовать их как не свои, а как операции Природы, руководимые качествами природы, и их взаимодействие друг с другом. Это отрешение может стать столь нормальным и продвинуться настолько, что наступит как бы разделение между умом и телом, и первый будет наблюдать и ощущать голод, жажду, боль, усталость, депрессию и т. п. физического существа, как если бы это были ощущения какого-то другого лица, с которым у него такая связь 56, что позволяет знать все, что в нем происходит. Это разделение является великим средством, большим шагом к мастерству, ибо разум начинает смотреть на эти вещи, вначале не подчиняясь им, а затем и вовсе не реагируя на них, бесстрастно, ясно понимая, но совершенно отрешаясь. Это начало освобождения ментального существа от порабощения телом; ибо знание, которое постоянно осуществляется на практике, неизбежно приносит освобождение.

Наконец, ум придет к знанию Пуруши в уме как господина Природы, для движения которой необходима его санкция. Он узнает, что тот, кто дает санкции, в состоянии отменить первоначальные указы, относящиеся к прежним привычкам Природы, и что в конце концов этих привычек не станет или они изменятся в направлении, указанном волей Пуруши; но не сразу, ибо старые указания остаются как живучие последствия прошлой Кармы Природы, пока она не будет исчерпана, и многое также зависит от силы привычки и от идеи фундаментальной необходимости, которую ум придавал ей ранее; но если это не одна из фундаментальных привычек, установленных Природой в отношениях между умом, жизнью и телом, и если ум не обновит старое разрешение или не останется желание сохранить привычку, то в конце концов настанет перемена. Даже привычка голода или жажды может аналогично быть сведена к минимуму, запрещена и отброшена; привычка болезни аналогично уменьшена и постепенно исчезает, а тем временем сила ума, направленная на то, чтобы привести в порядок недостатки тела, путем сознательной манипуляции жизненной силой или простым ментальным указанием, необычайно увеличится. Путем аналогичного процесса можно исправить привычку, в силу которой телесная природа ассоциирует некоторые формы и степени активности с напряжением, усталостью, неумелостью, и тогда сила, свобода, быстрота, эффективность работы, ментальной или физической, которая выполняется этим телесным инструментом, удивительно возрастает, вдвое, втрое, в десятки раз.

Эта сторона метода относится к Йоге самосовершенствования; но уместно кратко сказать здесь об этих вещах потому, что этим самым мы закладываем базу того, что нужно будет сказать о самосовершенствовании, которое составляет часть интегральной Йоги, а также потому, что нам необходимо исправить лживые представления, популяризируемые материалистической Наукой. Согласно этой Науке, нормальные ментальные и физические состояния и отношения между умом и телом, фактически установившиеся в процессе нашей прошлой эволюции, являются правильными, естественными и здоровыми условиями, и все другое, все противоположное или отличное от них является или болезненным и неправильным, или галлюцинацией, самообманом и безумием. Не говоря уже о том, что этот консервативный принцип полностью игнорируется самой Наукой, когда она так старательно и успешно улучшает нормальные операции физической Природы для большего покорения ее человеком. Достаточно сказать здесь, раз и навсегда, что изменение ментального и физического состояния и отношений между умом и телом, которое повышает чистоту и свободу бытия, приносит ясную радость и покой и усиливает власть ума над собой и над физическими функциями, одним словом, приводит к большей власти человека над своей природой, очевидно, не может быть болезненным и не может считаться галлюцинацией или самообманом, поскольку приводит к очевидным и позитивным результатам. На самом деле это — волевое продвижение Природы в ее эволюции индивидуума, эволюции, которую она будет осуществлять в любом случае, но в данном случае используя человеческую волю как свой главный действующий фактор, так как ее главная цель — привести Пурушу к сознательному господству над ней.

Сказав это, мы должны добавить, что в движении по пути Знания вопрос о совершенствовании ума и тела вообще не рассматривается или рассматривается во вторую очередь Единственное, что необходимо — это подняться из Природы до своего Я любым наиболее быстрым или наиболее глубоким и эффективным возможным методом; и метод, который мы описываем, хотя не является самым быстрым, но зато самый основательный по эффективности. И здесь возникает вопрос о физическом действии или бездействии. Обычно считается, что Йогин должен воздерживаться от действия как можно больше, особенно потому, что деятельность слишком мешает, она отвлекает энергию наружу. До некоторой степени это верно; и мы должны дальше отметить, что когда ментальный Пуруша становится на позиции простого свидетеля и наблюдателя, у существа возрастает тенденция к молчанию, уединению, физическому покою и бездействию тела. До тех пор, пока это не ассоциируется с инерцией, неспособностью или нежеланием действовать, одним словом, с ростом тамасического качества — все это к лучшему. Сила, позволяющая ничего не делать, которая не имеет ничего общего с леностью, неспособностью или отвращением к действию и привязанностью к бездействию, является великой силой и великой властью; сила, позволяющая полностью отдыхать от действия, также необходима Джнанийогину, как сила абсолютно перестать думать, как сила, позволяющая бесконечно 57 пребывать в одиночестве и молчании, и как сила нерушимого спокойствия. Кто не желает пройти эти стадии, тот еще не готов для пути, ведущего к высшему знанию; кто не в состоянии продвинуться в этом направлении — не готов к его обретению.

В то же время надо добавить, что этой силы достаточно; воздержание от любой физической активности не обязательно, отвращение ко всякой деятельности, ментальной или телесной, нежелательно. Тот, кто ищет интегрального знания, должен быть свободен от привязанности к действию и одинаково свободен от привязанности к бездействию. Особенно необходимо преодолеть тенденцию к просто инерции ума, виталического или тела и, если замечено, и что эта привычка натуры усиливается, необходимо использовать волю Пуруши, чтобы покончить с этим. Наконец, наступает состояние, когда жизнь и тело становятся просто орудиями воли Пуруши в уме, без всякого напряжения или привязанности, без того, чтобы ввергать себя в действие с той низшей, заинтересованной и часто лихорадочной энергией, которая свойственна природе их обыкновенного труда; они начинают работать как силы Природы, без раздражения и усилия и реакций, характерных для жизни в теле, когда она еще не является хозяином физического. Когда мы достигли этого совершенства, действие и бездействие становятся нематериальными, так как ни то, ни другое не мешает свободе души и не отвлекает ее от стремления к своему Я или от ее положения в своем Я Но такое состояние совершенства приходит позже в Йоге, а до тех пор самым лучшим для нас является закон умеренности, установленный для нас Гитой; слишком много ментальной или физической активности не годится, ибо это отнимает много энергии и неблагоприятно влияет на духовное состояние; слишком мало также нехорошо, ибо недостаток ведет к привычке бездействия и даже к неспособности, которую потом приходится с трудом преодолевать. Все же периоды абсолютного спокойствия, уединения и прекращения работы очень желательны и должны повторяться как можно чаще для того, чтобы душа могла уйти в себя, что совершенно необходимо для знания.

Имея дело с душой, мы должны по необходимости иметь дело также с Праной или жизненной энергией. Для практических целей мы должны сделать различие между жизненной энергией, действующей в теле, физической Праной, и жизненной энергией, действующей для поддержания ментальной активности, психической Праной. Ибо мы всегда ведем двойную жизнь, ментальную и физическую, и та же жизненная энергия действует по-разному и принимает разный аспект, в зависимости от того, к какой жизни она относится. В теле она вызывает реакции голода, жажды, усталости, здоровья, болезни, физической силы и т. д., которые являются виталическим опытом физической структуры. Ибо грубое тело человека не похоже на камень или землю; оно является комбинацией двух оболочек, виталической и "пищевой" оболочки, и его жизнь является постоянным взаимодействием этих двух. Все же жизненная энергия и физическая структура — две разные вещи, и при отступлении разума от поглощающего чувства тела мы все больше ощущаем Прану и ее действие в материальном инструменте, и способны наблюдать и все больше контролировать ее действия. Практически, отрешаясь от тела, мы также отрешаемся от физической жизненной энергии, даже продолжая различать и чувствовать последнюю ближе к нам чем простой физический инструмент. Полная победа над телом приходит фактически при победе над физической жизненной энергией.

Одновременно с привязанностью к телу и его деятельности преодолевается привязанность к жизни в теле. Ибо, когда мы чувствуем, что физическое существо не является нашим я, а только одеждой или инструментом, отвращение к смерти тела, которое является таким сильным и страстным инстинктом виталического человека, неизбежно ослабевает и может быть отвергнуто. Оно должно быть отброшено, и полностью. Боязнь смерти и неприятие прекращения телесной жизни — это клеймо на человеческом существе, свидетельствующее о его животном происхождении. Это клеймо должно быть полностью стерто.

54. can stand back from

55. a positive neglect of the physical frame

56. rupport — выделено в оригинале (Прим. пер.)

57. У Шри Ауробиндо — indefinitely — неопределённо. Можно предположить, что это опечатка, и первоначальное слово infinitely — бесконечно.

НO восходящая душа должна отделиться не только от жизни в теле, но и от действия жизненной энергии в уме; она должна заставить ум сказать, как представителя Пуруши "Я не есть Жизнь; Жизнь не есть я Пуруши, это только творение, и только одно творение, Пракрита". Характеристиками Жизни являются действие и движение, стремление впитать и ассимилировать то, что является внешним по отношению к индивидууму, и принцип удовлетворения или неудовлетворения тем, что она может схватить и что может получить, который связан всепроникающим явлением притяжения и отталкивания. Эти три вещи повсюду наблюдаются в Природе, потому что Жизнь есть повсюду в Природе. Но в нас, ментальных существах, они все приобретают ментальную ценность в соответствии с умом, который постигает и принимает их. Они принимают форму действия, желания, симпатии и антипатии, удовольствия и боли. Прана повсюду в нас поддерживает не только деятельность нашего тела, но и нашего чувственного ума, нашего эмоционального ума, нашего думающего ума 58; и привнося свой собственный закон или Драму во все это, она смущает, она ограничивает, она нарушает гармонию в их правильных действиях и создает те нарушения в расположении и ту путаницу, которые и есть все зло нашего психологического существования. Кажется, что в этой путанице царит один закон, закон желания. Как универсальное Божественное Бытие, всеохватывающее и всем владеющее, действует, движется, наслаждается для удовлетворения божественного Восторга, так и индивидуальная жизнь действует, движется, наслаждается и страдает в основном ради удовлетворения желания. Поэтому психическая жизненная энергия предстает перед нашим опытом как своего рода ум желаний 59, который мы должны победить, если мы хотим вернуться к своему истинному я.

Желание есть одновременно и мотив нашей деятельности, и уровень достижений, к которым мы стремимся, и проклятие нашего существования. Если бы наш чувственный ум, эмоциональный ум, думающий ум могли действовать независимо от вторжений жизненной энергии и того, что она привносит, если бы эту энергию можно было заставить повиноваться их правильной деятельности, вместо того, чтобы она навязывала нашему существованию свое собственное бремя, все наши человеческие проблемы шли бы в полной гармонии к своему разрешению. Правильная функция жизненной энергии — делать то, что повелит божественный принцип в нас, стремиться к тому, что дано ей находящимся в нас Божественным, и наслаждаться этим, а вовсе не желать. Правильная функция чувственного ума — лежать пассивно, в собственном свете, будучи открытым контактам с Жизнью и передавать свои ощущения и rasa или правильный вкус и принцип восторга в них высшей функции; но влияние притяжений и отталкиваний, согласий и отказов, удовлетворения и неудовлетворения, способностей и неспособностей жизненной энергии в теле, во-первых, ограничивает его горизонты, и, во вторых, в этих пределах заставляет его ассоциировать себя со всеми этими нарушениями жизни в Материи. Он становится инструментом для удовольствия и боли, а не восторга существования.

Точно также и эмоциональный ум, вынужденный замечать все эти нарушения и подчиняться их эмоциональным реакциям, становится шумным полем радости и печали, любви и ненависти, гнева, страха, борьбы, стремления, отвращения, приязни, неприязни, безразличия, довольства, недовольства, надежд, разочарования, благодарности, мести и всей поразительной игры страсти, которая в мире является драмой жизни. Этот хаос мы называем своей душой. Но настоящая душа, настоящая психическая сущность, которую мы большей частью видим очень редко, и которую только небольшая часть человечества развила в себе, есть инструмент чистой любви, радости и сияющего стремления к слиянию и единству с Богом и его созданиями. Эта психическая сущность закрыта игрой ментализированной Праны или умом желания, который мы принимаем за душу; эмоциональный ум не в состоянии отражать нашу настоящую душу, Божественное в наших сердцах, и вынужден вместо этого отражать ум желания.

Также и настоящая функция думающего ума есть наблюдать, понимать, судить с бесстрастным восторгом знания, и открываться сообщениям и озарениям, играющим на всем, что он наблюдает, и на всем, что еще скрыто от него, но должно постепенно открыться, посланиям и озарениям, которые тайно посылает нам божественный оракул, скрытый в сиянии над нашей ментальностью, иногда как бы спускающимся через интуитивный ум, иногда поднимающимся из видящего сердца. Но он не может выполнять эту функцию правильно, потому что он связан ограничениями жизненной энергии в чувствах, дисгармонией между ощущением и эмоцией и своими собственными недостатками интеллектуального предпочтения, инерции, напряжения, своеволия — тех форм, которые принимает в нем вмешательство ума желания, этой психической Праны. Как сказано в Упанишадах, все наше умственное сознание 60 пронизано нитями и потоками этой Праны, этой жизненной энергии, которая стремится и ограничивает, захватывает и пропускает, желает и страдает, и только через ее очищение мы можем познать и овладеть нашим истинным и вечным я.

Корень всех зол есть в, действительности, чувство эго, и место нахождения этого сознательного чувства эго есть сам ум; но правда также и то, что сознательный ум только отражает эго, которое уже возникло в подсознательном уме вещей, в немой душе камня и растения, которая присутствует во всем теле и жизни и только в конце становится сознательной и бодрствующей, а не создается сразу [чувство эго] в сознательном уме. И в этом направленном вверх процессе именно жизненная энергия стала упрямым узлом эго, именно ум желаний отказывается ослабить узел, даже когда интеллект и сердце откроют причину их недугов и были бы рады убрать его; ибо Прана в них есть Животное, которое восстает, и которое скрывает, обманывает их знание и сдерживает их волю своим отказом.

Поэтому ментальный Пуруша должен отделить себя от связи и самоотождествления с этим умом желаний. Он должен сказать "Я не эта вещь, которая борется и страдает, печалится и ликует, любит и ненавидит, надеется и недоумевает, сердится и боится, и радуется, и отчаивается, предмет виталических настроений и эмоциональных страстей. Все это лишь творения и привычки Пракрити в сенсуальном 61 и эмоциональном уме". Тогда ум отходит от своих эмоций и становится по отношению к ним, как с телесными движениями и переживаниями, наблюдателем или свидетелем. И здесь опять есть внутреннее расщепление. Есть эмоциональный ум, в котором эти настроения и страсти продолжают иметь место в соответствии с привычкой разновидностей Природы, и есть наблюдающий ум, который видит их, изучает и понимает, но отстранен от них. Он наблюдает их как бы в неком действии или спектакле на ментальной сцене, где действует не он, а другие персонажи, сначала с интересом и привычными рецидивами отождествления, потом с полным спокойствием и отстранённо и, наконец, достигает не только покоя, но чистого восторга своего собственного молчаливого существования, с улыбкой над их нереальностью, как над воображаемыми радостями и печалями ребенка, который играет и забывается в игре. Затем, он осознает себя как хозяина санкции, который, отняв свою санкцию, может заставить игру прекратиться. Когда санкция отнята, происходит другое интересное явление; эмоциональный ум становится нормально спокойным и чистым, и свободным от этих реакций, и даже когда они происходят, они возникают больше не изнутри, а как будто сваливаются на него как впечатления извне, на которые его фибры все еще способны реагировать; но эта привычка реагировать отмирает, и эмоциональный ум со временем полностью освобождается от страстей, от которых он отрекся. Надежда и страх, радость и печаль, симпатия и антипатия, притяжение и отталкивание, довольство и недовольство, радость и угнетенность, ужас и гнев, и страх, и отвращение, и стыд, и страсти любви и ненависти отпадают от освобожденного психического существа.

Что же приходит им на смену? Это может быть, если мы пожелаем, полный покой, тишина и безразличие. Но хотя это та стадия, через которую душа обычно должна пройти, это не конечная цель, которую мы поставили перед собой. Поэтому Пуруша становится также хозяином, который имеет волю, и чья воля должна сменить неправильное на правильную радость психического существования. Что он пожелает, то и исполняет Природа. То, что было материалом структуры желания и страсти, превращается в реальность чистой, равноправной и спокойно напряженной любви и радости и единства. Настоящая душа возникает и занимает место, освободившееся от ума желаний. Очистившаяся и опустевшая чаша наполняется вином божественной любви и восторга, а уже не сладко-горьким ядом страсти. Страсти, даже страсть к добру, неправильно представляют божественную природу. Страсть жалости с ее нечистыми элементами физического отвращения и эмоциональной неспособности вынести страдания других должна быть отвергнута и заменена высшим божественным состраданием, которое видит, понимает, принимает груз других и достаточно сильно, чтобы помочь и исцелить, не со своеволием и протестом против страдания в мире и невежественным обвинением закона вещей и их источника, а со светом и знанием, и как инструмент Божественного в его появлении. Также и любовь, которая желает, хватает, и волнуется от радости, и потрясена горем, должна быть отвергнута ради ровной, всеохватывающей любви, которая свободна от этих вещей и не зависит от обстоятельств, и не изменяется под воздействием взаимности или отсутствия взаимности. И таким образом все движения души должны быть преобразованы; но об этих вещах мы поговорим дальше, когда будем обсуждать Йогу самосовершенствования. Как с действием и бездействием, также обстоит дело с двойственной возможностью безразличия и покоя с одной стороны и активной радости и любви с другой. Равноправие, а не безразличие, является основой. Ровная терпеливость, беспристрастное безразличие, спокойное подчинение причинам радости и печали без какой-либо реакции печалью или радостью есть подготовка и отрицательный базис ровности; но ровность не достигнута, пока она не примет свою положительную форму любви и восторга. Чувственный ум должен найти ровную rasa Всепрекрасного, сердце — ровную любовь и Ананду для всех, психическая Прана — наслаждение этой rasa, любовь и Ананду. Это, однако, есть положительное совершенство, которое приходит с освобождением; наша первая цель на пути знания скорее освобождение, которое достигается путем отстранения от ума желаний и путем отречения от его страстей.

Ум желаний также должен быть отвергнут, отделен от инструмента-мысли, и это лучше всего сделать путем отделения Пуруши от самих мысли и мнения. Об этом нам уже приходилось говорить, когда мы обсуждали, в чем состоит цельное очищение бытия. Ибо все это движение знания, которое мы описываем, есть метод очищения и освобождения, при котором полное и окончательное самопознание становится возможным, так как последовательное самопознание само является инструментом очищения и освобождения. Метод в отношении думающего ума будет тот же, что и в отношении всего остального существа. Пуруша, использовав думающий ум для освобождения от отождествления с жизнью, телом, умом желаний, — чувств и эмоций, обратится к самому думающему уму и скажет: "И это тоже не я. Я не мысль и не мыслитель, все эти идеи, мнения, соображения, стремления интеллекта, его пристрастия, предпочтения, догмы, сомнения, самоисправления — это не я; все это только действие Пракрити, которое происходит в думающем уме". Таким образом, разделение происходит между умом, который думает и имеет волю, и умом, который наблюдает, и Пуруша становится только свидетелем; он видит, он понимает процесс и законы его мысли, но отстраняется от этого. Затем, как хозяин санкции, он отнимает свою прошлую санкцию у запутанного ментального движения и рассуждающего интеллекта и заставляет их прекратить свое назойливое приставание. Он становится свободен от подчинения думающему уму и способен к окончательной абсолютной тишине.

Для совершенства необходимо, чтобы Пуруша полностью возобновил свое положение господина своей Природы, и пожелал заменить просто ментальное скрытое движение и интеллект сознающей истину мыслью, которая освещает все сверху. Но необходимо молчание; в молчании а не в мысли мы найдем Я, мы осознаем его, не просто постигнем 62 выйдем из ментального Пуруши в того, который является источником ума. Но для этого ухода необходимо окончательное освобождение, освобождение от эго-чувства в уме.

58. thought-mind

59. desire-mind

60. mind-consciousness

61. sensational

62. we shall become aware of it, not merely conceive it

ФОРМИРОВАНИЕ ментального и виталического эго, привязанного к ощущению тела, было первой большой работой космической Жизни в ее поступательной эволюции; ибо это было средство, которое она нашла для создания из материи сознательного индивидуума. Растворение этого лимитирующего эго есть одно условие, необходимое средство для того, чтобы эта самая космическая Жизнь достигла своего божественного осуществления: ибо только так может сознательный индивидуум найти трансцендентное я или свою истинную Личность. Это двойное движение обычно представляют как падение и искупление, или творение и разрушение, раздувание огня и его тушение, или формирование сначала маленького временного и ненастоящего я и высвобождение из него в наше вечное величие истинного Я. Ибо человеческая мысль распадается в двух противоположных направлениях: одно, мирское и прагматичное, рассматривает реализацию и удовлетворение ментального и физического эго-чувства 63, индивидуального или коллективного, как цель жизни, и не идет дальше, в то время как Другое — духовное, философское или религиозное, — рассматривает победу над эго в интересах души, духа или любой другой высшей сущности как то, к чему единственно стоит стремиться прежде всего. Даже в лагере эго есть два противоположных подхода, которые делят мирскую или материалистическую теорию вселенной на две части. Одно направление этой мысли рассматривает ментальное эго как творение нашей ментальности, которое будет растворено, когда смерть тела растворит ум; единственная истина есть вечная Природа, которая действует в расе — той или другой — и следует преследовать ее цели, а не наши. Реализация расы, коллективное эго, а не индивидуальное, должно быть законом жизни. Другое направление мысли, более жизненное в своих тенденциях, сосредоточивает внимание на сознательном эго как на высшем достижении Природы, каким бы мимолетным оно ни было, облагораживает его до ранга человеческого представления Воли-к-бытию 64, и поднимает его величие и удовлетворение как высшую цель нашего существования. В более многочисленных системах, которые опираются на какую-либо религиозную мысль или духовную дисциплину, наблюдается соответствующее расхождение. Буддизм отрицает существование истинного я или эго, не признает универсального или трансцендентного Бытия. Адвайтин провозглашает видимую индивидуальную душу ничем иным как высшим Я или Брахманом, а ее индивидуальность объявляет иллюзией; отказ от индивидуального существования считается единственно истинным освобождением. Другие системы утверждают, в полном противоречии с этим взглядом, вечную жизнь 65 человеческой души; в качестве основы множественного сознания в Едином или, иначе, в качестве зависимой, но все же отдельной сущности, постоянной, реальной, неустранимой.

Среди этих разнообразных и противоречивых мнений искатель Истины должен решить для себя, что будет для него Знанием. Но если наша цель есть духовное освобождение или духовная реализация, то необходимо выйти за пределы этой маленькой формы эго. В человеческом эгоизме и его удовлетворении нет места достижению божественного и спасению. Определенное очищение от эгоизма есть условие даже для этического прогресса и подъема, для социального добра и совершенства; еще более оно необходимо для внутреннего покоя, чистоты и радости. Но если наша цель — поднять человеческое до божественной природы, необходимо гораздо более радикальное освобождение не только от эгоизма, но от эго-идеи и эго-чувства. Опыт показывает, что пропорционально той степени, в которой мы освобождаемся от ограничивающего ментального и жизненного эго, мы обретаем более широкое жизненное пространство, больший опыт, более высокое сознание и более счастливое состояние души, даже большее знание, власть, размах. Даже цель, которую преследуют большинство мирских философий, реализация, совершенство, удовлетворение индивидуума — лучше всего обеспечивается не путем удовлетворения того же самого эго, а путем обретения свободы в высшем и большем я. В малом бытии нет счастья, говорится в Писании, только большое бытие приносит счастье. Эго по своей природе есть малость бытия; оно вызывает сокращение сознания и вследствие этого ограничение знания, обессиливающее невежество — ограничение и уменьшение силы, и, как следствие этого, неспособность и слабость — разделение единства, и как следствие этого разделения — дисгармонию и отсутствие понимания, любви и сочувствия, — торможение или раздробление, фрагментация восторга бытия, и как следствие фрагментарности — боль и печаль. Чтобы вернуть себе то, что потеряно, мы должны вырваться из миров эго. Эго должно или исчезнуть в безличности, или влиться в большее Я: оно должно влиться в широкое космическое "Я" 66, которое обнимает все эти меньшие я, или в трансцендентное, по отношению к которому даже это космическое я есть уменьшенный образ.

Но это космическое я духовно по сути и на практике; его не следует путать с коллективным существованием, с какой-то групповой душой, или с жизнью и телом человеческого общества, или даже всего человечества. Подчинение эго прогрессу и счастью человеческой расы теперь стало ведущей идеей в мировой мысли и этике; но это ментальный и моральный, а не духовный идеал. Ибо тот прогресс есть ряд постоянных ментальных, жизненных и физических превратностей, у него нет основательного духовного содержания, и он не дает твердого основания душе человека. Сознание коллективного человечества есть только большая, всеобъемлющая копия или сумма индивидуальных эго. Сделанное из той же субстанции, отлитое в той же форме природы, оно не имеет в себе никакого большего света, никакого вечного чувства самого себя, никакого более чистого источника покоя, радости и освобождения. Оно даже еще более истерзанное, озабоченное и тусклое, и, конечно, более неопределенное, запутанное и непрогрессирующее. Индивидуум в этом отношении представляет собою не больше, чем масса, и от него нельзя требовать, чтобы он подчинил свои более озаренные возможности этой более темной сущности. Если мы хотим иметь свет, мир, освобождение, лучший уровень существования, они должны сойти в нашу душу из чего-то более широкого, чем индивидуум, но также из чего-то более высокого, чем коллективное эго. Альтруизм, филантропия, служение человечеству сами по себе ментальные и моральные идеалы, а не законы духовной жизни. Если в духовную цель входит импульс отрицания личного я или служения человечеству или всему миру, он исходит не от эго и не от коллективного чувства расы, а от чего-то более сокровенного и глубокого, что выше обоих этих чувств; ибо он основан на чувстве Божественного во всем, и он действует не во имя эго или расы, а во имя Божественного и его цели в личности, или группе, или в Человечестве вообще. Именно этот трансцендентный Источник мы должны искать и ему служить, этому большему бытию и сознанию, по отношению к которому раса и индивидуум есть меньшие элементы его бытия.

За прагматическим импульсом, который исключительная односторонняя духовность обычно игнорирует, или отрицает, или недооценивает, на самом деле стоит истина. Она состоит в том, что если индивидуальное и универсальное — это элемент высшего и большего Бытия, то их реализация должна занимать какое-то реальное место в высшем Бытии. За ними должна быть какая-то высокая цель верховной Мудрости и Знания, какое-то вечное натяжение в верховном Восторге: они не могут быть, не были созданы напрасно. Но совершенство и удовлетворение человечества, как и совершенство и удовлетворение индивидуума, могут быть надежно осуществлены и основаны только на более вечной, хотя еще не достигнутой истине и праве вещей. Меньшие элементы какого-то большего Существования, они могут реализоваться только когда то, элементами чего они являются, известно и принадлежит нам. Величайшим служением человечеству, самым надежным основанием для истинного прогресса, счастья и совершенства будет, если мы найдем и подготовим путь, которым индивидуум и коллективное человечество смогут подняться над эго и жить в своем истинном я, более не связанным с невежеством, бессилием, дисгармонией и печалью. Именно на пути к вечному, а не на пути существования, связанного медленной коллективной эволюцией Природы, мы лучше всего можем обеспечить даже саму эту эволюцию, коллективную, альтруистическую цель, которую наша современная мысль и идеализм поставили перед нами. Но сама по себе эта цель второстепенная; найти, познать, овладеть Божественным существованием, сознанием и природой и жить в нем во имя Божественного есть наша истинная цель и единственное совершенство, к которому мы должны стремиться.

Именно по пути духовных философий и религий, а не заземленной материалистической доктрины, должен идти тот, кто ищет высшего знания, хотя и с обогащенными целями и более широкой духовной задачей. Но как далеко следует ему идти в уничтожении эго? На древнем пути Знания мы приходим к уничтожению эго-чувства, которое присоединилось к телу, к жизни, к уму, и говорит обо всех и о каждом из них: "Это есть Я". Не только мы, как на пути Трудов, избавляемся от "я" того, кто трудится 67, и видим одного Господа как истинный источник всех трудов и санкцию трудов, и Его исполнительную силу Природы 68 или, иначе, Его верховную Шакти, как единственного агента и трудящегося, — но мы избавляемся также от чувства эго, которое принимает инструменты выражения нашего бытия за наше истинное я и дух. Но даже если бы все это было сделано, что-то еще остается; остается субстрат всего этого, общее чувство отдельного "я". Этот субстрат эго есть нечто туманное, неопределимое, неуловимое; он не присоединяется и ему не нужно присоединяться ни к чему в особенности в качестве я; он не отождествляет себя с чем-нибудь коллективным; это своего рода фундаментальная форма или сила ума, которая заставляет ментальное существо чувствовать себя, возможно, неопределимым, но все же ограниченным существом, которое не есть ум, жизнь или тело, но под которым их деятельность протекает в Природе. Другие были: определенная эго-идея и эго-чувство, опирающиеся на игру Пракрити; но это — чистая фундаментальная эго-сила 69, опирающаяся на сознание ментального Пуруши. И так как она как будто находится над или за игрой, а не в ней, так как она не говорит: "Я есть ум, жизнь или тело", а говорит: "Я есть существо, от которого зависит деятельность ума, жизни и тела", многие думают, что они освободились, и принимают это неуловимое Эго за Единого, Божество, истинного Пурушу или, по крайней мере, за истинную Личность в них, — принимая неопределимое за Бесконечное. Но пока это фундаментальное эго-чувство остается, полного освобождения нет. Эгоистическая жизнь, даже если она уменьшается по силе и интенсивности, может все же продолжаться достаточно хорошо благодаря этой поддержке. Если есть ошибка в отождествлении, жизнь эго может под этим предлогом приобрести чрезмерно увеличенную интенсивность и силу. Даже если нет такой ошибки, жизнь эго может быть шире, чище, более гибкой, и освобождение может быть теперь намного легче достигнуто и ближе к осуществлению, но все же еще нет определенного освобождения. Важно пойти дальше, избавиться также и от этого неопределяемого, но фундаментального эго-чувства, и вернуться к Пуруше, на которого оно опирается, чьей тенью оно является; тень должна исчезнуть и своим исчезновением открыть незатуманенную субстанцию духа.

Эта субстанция есть я человека, которое в европейской философии называют Монадой, в индийской философии — Дживой и Дживатманом 70, живущей сущностью, я живого существа. Этот Джива — не ментальное эго-чувство, созданное трудами Природы для своей временной цели. Это не вещь, связанная привычками, законами или процессами, подобно ментальному, виталическому или физическому существу. Джива есть дух и я, он выше Природы. Правда, он снисходит до ее действия, отражает ее настроения и поддерживает тройное условие ума, жизни и тела, через которые она бросает их на сознание души; но сам он есть живое отражение, или душа-форма, или самотворение Духа 71, вселенского и трансцендентного. Единый Дух, который отразил некоторые из Его видов бытия в мире и в душе, является множественным в Дживе. Этот Дух есть самое Я нашего я, Единый и Высочайший, Всевышний, которое мы должны осознать, бесконечное существование, в которое мы должны войти. И до сих поручителя идут вместе, соглашаясь, что это есть высшая цель знания, трудов и преданности, соглашаясь, что если это должно быть достигнуто, Джива должен освободить себя от эго-чувства, которое принадлежит к низшей Природе или Майе. Но здесь они расходятся, каждый идет своим путем. Монист ступает на тропу исключительного Знания, и ставит перед нами в качестве единственного идеала полное возвращение, потерю, растворение и затухание Дживы в Верховном. Дуалист или частичный Монист поворачивает на путь Преданности и наставляет нас отказаться действительно от низшего эго и материальной жизни, но видеть как высшую судьбу духа человека, не самоуничтожение Буддиста, не саморастворение Адвайтина, не поглощение многих Одним, а вечное существование, поглощенное мыслью, любовью и наслаждением Верховного, Единого, Вселюбящего 72.

Для последователя интегральной Йоги не может быть колебания; как ищущий знание, он должен искать именно интегральное знание, а не что-либо привлекательное на полпути или исключительное высоко на вершине. Он должен подняться ввысь на самую вершину, но также и кружить и распространяться на всеобъемлющую ширину, не связывая себя какой-либо жесткой структурой метафизической мысли, но свободно принимать и нести в себе весь высочайший и величайший, самый полный и самый многочисленный опыт души. Если величайшая высота духовного опыта, самая вершина всей реализации, есть абсолютное единство Души с Трансцендентным, которое выше индивидуума и вселенной, самый широкий масштаб этого единства — это открытие того самого Трансцендентного как источника, опоры, вместилища, наполняющий и устанавливающий [закон] дух и субстанцию этих обеих проявляющих сил, божественной Сути и божественной Природы. Каков бы ни был путь, это должно быть для него целью. Йога Действия 73 также не осуществляется, не является абсолютной, победоносно завершенной, пока ищущий не чувствует и не живет в своем существенном и цельном единстве с Верховным. Он должен быть един с Божественной волей в его высшем и самом глубинном, и в его широчайшем бытии и сознании, в работе, в воле, в его силе действия, уме, теле и жизни. Иначе он только освобождается от иллюзии индивидуальной деятельности, но не от иллюзии отдельного бытия и функционирования. Как слуга и инструмент Божественного, он трудится, но вершиной его трудов и их совершенной основой или мотивом является единство с тем, чему он служит и что осуществляет. Йога преданности тоже завершается только тогда, когда любящий и Возлюбленный соединяются, и разница исчезает в экстазе божественного единства, и все же в таинстве этого соединения есть единственное существование Возлюбленного, но нет уничтожения или поглощения любящего. Именно к высшему единству стремится путь знания, призыв к абсолютному единству является побуждением на этом пути, переживание его — притягательной силой: но именно это высшее единство выбирает местом для своей манифестации в нем самую большую космическую широту. Повинуясь необходимости отойти поочередно от практического эгоизма нашей тройной природы и ее фундаментального эго-чувства, мы подходим к реализации духа, Я, господина этой индивидуальной человеческой манифестации, но наше знание не цельно, если мы не соединим это я в индивидуальном с космическим духом и не найдем их большую реальность выше, в невыразимом, но не непознаваемом Трансцендентном. Тот Джива, владеющий собой, должен отказаться от себя, отдать себя в бытие Божественного. Человеческое я должно стать единым с Я всего; я конечного индивидуума должно перелить себя в безграничное конечное, и этот космический дух должен быть превзойден в трансцендентном Бесконечном.

Это не Может быть сделано без бескомпромиссного уничтожения эго-чувства в самом его основании и источнике. На пути Знания делается такая попытка, негативно, путем отрицания реальности эго, и позитивно, путем постоянного фиксирования мысли на идее Единого и Бесконечного в себе или Единого и Бесконечного везде. Если делать это настойчиво, это в конце концов изменит ментальный взгляд на себя самого и на весь мир, и произойдет своего рода ментальная реализация; но впоследствии постепенно или, может быть, быстро и почти с самого начала, ментальная реализация углубляется до духовного опыта — реализации в самой субстанции нашего бытия. Все чаще и чаще появляются условия для чего-то неопределяемого и неограничимого, мира, тишины, радости, невыразимой благодати, чувство абсолютной безличной Силы, чистый опыт, чистое сознание, всепроникающее Присутствие. Эго остается само по себе или в своих привычных движениях, но покой Единого становится все более и более действенным, другие [проявления, относящиеся к эго] сломаны, сокрушены, все более и более отвергнуты, слабея в своей интенсивности, вялые или механические в своем действии. В конце происходит постоянная отдача всего сознания целиком в бытие Всевышнего. Вначале, когда беспокойная путаница и замутняющая нечистота нашей внешней природы активна, когда ментальное, виталическое, физическое эго-чувства еще сильны, этот новый ментальный взгляд, этот опыт может оказаться чрезвычайно трудным: но как только этот тройной эгоизм встретит сопротивление или начнет отмирать, и инструменты духа будут настроены и очищены, в совершенно чистом, молчащем, проясненном, расширенном сознании, как небо в ясном озере, начнет отражаться чистота, бесконечность, неподвижность Единого. Встреча или принятие в себя отраженного Сознания тем, что его отражает, становится все более и более необходимым и возможным, перебросить мост или совсем уничтожить атмосферную пропасть между той неизменной эфирной безличной безграничностью и этим изменчивым водоворотом или узким потоком личного опыта больше уже не является невозможно трудным, и может даже стать частым опытом, если не совсем постоянным состоянием. Ибо даже до полного очищения, если струны эгоистического сердца и разума достаточно потрепаны и ослаблены, Джива может с помощью одного резкого движения порвать путы и освободиться, взмыв ввысь, как вырвавшаяся из клетки птица, или растекаясь, как прорвавшийся поток, вширь, в Единое и Бесконечное. Сначала будет чувство космического сознания, выброса самого себя во вселенную; из этого вселенского уже легче устремиться дальше, к Трансцендентному. Стены, которые держат наше сознательное существо в тюрьме, отступят назад, расступятся или упадут; исчезнет всякое ощущение индивидуальности или личности, какого-либо места в Пространстве и Времени, или действия и закона Природы; больше нет эго, личности определенной и определяемой, но только сознание, только существование, только покой и блаженство; человек становится бессмертием, становится вечностью, становится бесконечностью. Все, что остается от личной души, — это гимн миру, свободе и блаженству, звучащий где-то в Вечности.

Когда в ментальном бытии недостаточно чистоты, освобождение сначала оказывается только частичным и временным; Джива как будто снова спускается в эгоистическую жизнь, и высшее сознание покидает его. На самом деле происходит вот что: облако или пелена вторгается между низшей природой и высшим сознанием, и Пракрити снова обретает свою старую привычку действовать под давлением, и не всегда она знает или помнит о том высшем переживании. Что действует в ней тогда, так это призрак старого эго, поддерживающий механическое повторение старых привычек среди остатков беспорядка и нечистоты, которые еще остались в системе. Облако проходит и исчезает, ритм восхождения и нисхождения возобновляется до тех пор, пока не отработается вся нечистота. Этот период последовательных смен состояния вполне может быть длительным в интегральной Йоге; ибо там требуется абсолютное совершенство системы; она должна быть способна в любое время, при любых условиях и обстоятельствах действия или бездействия, принимать сознание высшей Истины и затем жить в нем. Недостаточно для Садхака получить полную реализацию только в трансе Самадхи или в неподвижном безмолвии, он должен в трансе или в бодрствовании, в пассивном отражении или в энергии действия, быть способным оставаться в постоянном Самадхи прочно установившегося Брахманического сознания 74. Но если или когда наше сознательное бытие становится достаточно чистым и прозрачным, тогда появляется твердое основание в высшем сознании. Обезличенный Джива, единый со вселенским или принадлежащий Трансцендентному, живет высоко над 75 и смотрит вниз беспристрастно 76 на все, что осталось от старой деятельности Природы, и что может снова появиться в системе. Он не может быть затронут влиянием действия трех видов Пракрити на его низшее бытие, и его не могут вывести из его состояния даже приступы скорби и страдания. И, наконец, так как между ними больше нет пелены, высший покой берет верх над низшим волнением и подвижностью. Устанавливается тишина, в которой душа может полностью овладеть собой сверху, снизу и повсюду.

Такое обладание не является настоящей целью традиционной Йоги знания, скорее ее целью является уход сверху, снизу и отовсюду в неопределяемый Абсолют. Но какова бы ни была цель, путь знания должен вести к одному первому результату, абсолютному покою; ибо пока старое действие Природы в нас окончательно не будет успокоено, будет трудно, если не невозможно, установить какой бы то ни было истинный статус души или какую бы то ни было божественную активность. Наша природа действует на основании беспорядка и беспокойного принуждения к действию, Божественное действует свободно на основании непостижимого безмолвия. В эту пропасть безмолвия мы должны прыгнуть и стать им, если мы хотим освободиться от власти низшей природы над нашей душой. Поэтому ставший вселенским Джива сначала восходит в Тишину; он становится необъятным, спокойным, бездеятельным. Действие тела или его органов, или какую-то другую деятельность, которая имеет место, Джива видит, но он в ней не участвует, не дает на нее разрешение и никак с ней не связан. Есть действие, но нет действующего лица, нет связи, нет ответственности. Если нужно личное участие, тогда Джива должен сохранять или вновь восстановить то, что мы назвали формой эго, определенный ментальный образ "я", который знает, поклоняется, служит или является инструментом, но только образ, а не реальность. Если даже и этого нет, все же действие может продолжаться благодаря одной лишь продолжающейся силе Пракрити, без личного деятеля, даже без какого-либо ощущения деятеля вообще; ибо Я, в которое Джива бросил свое бытие — это неподвижная, безграничная тишина. Путь трудов ведет к реализации Господа, но здесь даже Господь не известен; здесь есть только молчащее Я и Пракрити, делающая свое дело, даже, как кажется сначала, не с истинно живыми сущностями, а с именами и формами, существующими в Я, но которые Я не признает как реальные. Душа может пойти даже дальше этой реализации; она может либо подняться к Брахману по ту сторону самой идеи Я, как к Пустоте всего, что есть, Пустоте неизреченного покоя и прекращению всего, даже Сат, даже того Существующего, которое является безличной основой индивидуальной или вселенской личности; или еще она может соединиться с ним как с невыразимым "Тем", о котором ничего нельзя сказать; ибо вселенная и все, что есть, даже не существует в Том, но является разуму как сон более несубстанциональный, чем любой сон, когда-либо виденный или вообразимый, так что даже слово сон кажется слишком позитивным для выражения его полной нереальности. Эти переживания являются основой того величественного Иллюзионизма, который так крепко держит человеческий разум в его высших перескакиваниях самого себя.

Эти идеи сна и иллюзии есть просто результаты, в нашей все еще существующей ментальности, нового равновесия Дживы и его отказа от притязаний, которые предъявляют ему его старые ментальные ассоциации и взгляды на жизнь и существование. В действительности Пракрити не действует для себя или своим собственным движением, но с Я в качестве господина; ибо из этого Молчания проистекает все действие, эта очевидная Пустота высвобождает как будто в движение все эти бесконечные богатства переживаний. К этой реализации Садхака интегральной Йоги должен подойти в процессе, который мы здесь опишем. Каковой тогда, когда он так возобновит свою власть над вселенной и не будет более видеть себя в мире, но мир в себе, будет позиция Дживы, или что заполнит в его новом сознании место чувства эго? Эго-чувства не будет, даже если будет некий род индивидуализации ради игры вселенского сознания в индивидуальном уме и аппарате; и по этой причине все это будет незабываемо Единым, и каждая Личность или Пуруша будет для него Единым во многих формах, или скорее во многих аспектах и положениях, Брахманом, действующим на другого Брахмана, один Нара-Нарайана везде 77. В этой большей игре Божественного радость отношений божественной любви также возможна — и без того, чтобы впадать в эго-чувство, — просто как высшее состояние человеческой любви, которое иначе описывается как единство одной души в двух телах. Эго-чувство не является необходимым для всемирной игры, в которой оно так активно и так фальсифицирует истину вещей; истина всегда есть Единое, работающее над собой, играющее с собой бесконечное в единстве, бесконечное во множестве. Когда индивидуализированное сознание поднимается к этой истине космической игры и живет в ней, тогда даже в полном действии, даже во владении низшим бытием Джива остается по-прежнему единым с Господом, и тогда нет никакой зависимости и нет обмана. Он владеет своим Я и освободился от эго.

63. ego-sence, в основном переводится здесь как чувство эго (Прим. пер.)

64. Will-to-be

65. the eternal persistence

66. cosmic I

67. I of the worker

68. Nature-power

69. ego-power

70. Jiva or Jivatman

71. a soul-form or a self-creation of the Spirit

72. the All-Lover

73. the Yoga of Action

74. Гита. (Прим. Шри Ауробиндо)

75. lives high-seated above

76. udasina — слово, которое означает духовное "безразличие", то есть не связанную свободу души, соприкоснувшейся с высшим знанием. (Прим. Шри Ауробиндо)

77. Божественное, Нарайана, соединяясь с человечеством даже как человек, Нара, становится единым с Божественным. (Прим. Шри Ауробиндо)

НАШЕЙ первой императивной целью, после того как мы отошли, отмежевались от ума, жизни, тела и всего остального, что не является нашим вечным существом, является избавление от ложной идеи нашего я, благодаря которой мы отождествляем себя с низшим существованием и представляем себе только наше видимое бытие, как бренные или непостоянные создания в бренном или непостоянном мире. Мы должны познать себя как я, дух, вечное; мы должны сознательно существовать в нашем истинном бытии. Поэтому это должна быть наша главная, если не самая первая, единственная и всепоглощающая идея и стремление на пути знания. Но после того, как мы познали вечное я, которым мы являемся, когда мы стали им неотъемлемо, у нас есть еще вторая цель: установить истинные отношения между этим вечным я, которым мы являемся, и непостоянным существованием и непостоянным миром, которые мы до сих пор ложно принимали за наше настоящее бытие и единственно возможное состояние.

Для того, чтобы существовали реальные отношения, необходимо, чтобы это были отношения между двумя реальностями. Ранее мы считали вечное я отдаленной концепцией, далекой от нашего мирского существования, если не иллюзией и нереальностью, ибо в природе вещей мы не могли представить себя как нечто иное, чем ум, жизнь, тело, изменяющиеся и движущиеся в протяжении Времени. Избавившись однажды от нашей приверженности низшему состоянию, мы готовы ухватиться за другую сторону тех же ошибочных отношений между я и миром; у нас появляется тенденция считать эту вечность, которой мы все больше становимся, в которой живем, за единственную реальность, и смотреть с ее высоты вниз на мир и людей как на отдаленную иллюзию и нереальность, ибо это есть статус совершенно обратный нашему новому основанию, не содержащий больше в себе корни нашего сознания, из которого мы были подняты и преобразованы, и с которым мы, по-видимому, больше не связаны. Так может случиться, в особенности если мы сделали задачу познания вечного Я не только главной, но нашей единственной и всепоглощающей целью, отделяясь от низшей тройственности; ибо тогда мы можем перепрыгнуть сразу из чистого ума к чистому духу, не пройдя промежуточные ступени между этой серединой и той высотой, и у нас в сознании появляется глубокое чувство того, что существует пропасть, через которую невозможно проложить мост, и которую мы больше не можем перейти, возможно только болезненное падение.

Но я и мир находятся в вечных тесных отношениях, и между ними существует связь, а не пропасть, которую надо перепрыгнуть. Дух и материальное существование — это высший и низший ранг упорядоченной и прогрессирующей серии. Поэтому между этими двумя должны существовать настоящие отношения и принцип соединения, благодаря которому вечный Брахман в состоянии быть одновременно чистым Духом и Я, и в то же время сохранять в себе свою вселенную; и должна существовать возможность для души, которая едина или в союзе с Вечным, занять то же положение божественного родства, вместо нашего теперешнего невежественного погружения в мир. Этот принцип связи является вечным единством Я и всех существований; освобожденная душа должна быть способна на это вечное единение так же, как вечно свободное и не связанное Божество способно на это, и мы должны понимать это наравне с чистым самосуществованием, к которому мы прежде всего стремимся. Для интегрального самообладания мы должны быть едины не только с Я, с Богом, но со всеми существованиями. Мы должны вернуть, при правильных отношениях и в духе вечной Истины, мир нашего проявленного существования, населенный нашими ближними, от которых мы отошли, так как мы были связаны с ними неправильными отношениями, и занимали ложную позицию, созданную во Времени принципом разделенного сознания со всеми оппозициями, диссонансами и двойственностями. Мы должны вернуть в свое новое сознание все вещи и все существа, но как единые со всем, а не будучи отделенными от них эгоистической индивидуальностью.

Иными словами, кроме сознания трансцендентного Я, чистого, самосущего, вне времени и пространства, мы должны признать космическое сознание и стать им, мы должны отождествить свое бытие с Бесконечным, который делает себя основой и фундаментом миров и пребывает во всех существованиях. Это та реализация, о которой в древние времена Ведантисты говорят как о постижении всех существований в своем я, а своего я во всех существованиях; кроме того, они говорят о завершающей реализации человека, в котором повторилось первоначальное чудо существования, бытие я стало всеми существованиями, которые принадлежат мирам грядущего 78. В этих трех понятиях фундаментально выражено все, касающееся настоящих отношений между Я и миром, и что должно заменить ложные отношения, созданные ограничивающим эго. Таково новое видение и чувство бесконечного бытия, которое нам необходимо приобрести, такова основа единения со всем, которое мы должны создать.

Ибо наше настоящее я это не индивидуальное ментальное существо, которое является только представлением, видимостью; наше настоящее я — космическое, бесконечное, оно едино со всем существующим и обитает во всем, что существует. Я, стоящее за нашим умом, жизнью и телом, тоже самое, что и я, стоящее за умом, жизнью и телом наших собратьев, и когда мы им овладеем, мы, естественно, посмотрев на них, будем иметь тенденцию стать одним с ними на общей основе нашего сознания. Верно, что ум восстает против такой идентификации, и если мы позволим ему продолжать упорствовать в старых привычках и старой активности, он будет стараться опять накинуть завесу диссонансов на нашу новую реализацию и на наше владение своим я, вместо того, чтобы приспособиться и подчиниться истинному и вечному видению вещей. Но, прежде всего, если мы правильно шли по пути нашей Йоги, мы подойдем к Я через очищенный ум и сердце, а очищенный ум неизбежно пассивен и открыт для знания. Во-вторых, даже ум, несмотря на его тенденцию ограничивать и разделять, можно научить думать в ритме объединяющей Истины, вместо разрушительных терминов ограничивающей внешней видимости. Поэтому мы должны приучать его путем размышления и сосредоточения перестать мыслить о вещах и существах, как об отдельно существующих в себе, а думать всегда о Едином повсюду, и обо всех вещах, как о Едином. Хотя мы до этого говорили об отходе Дживы, как о первой необходимости познания, и так, как будто это одно и само по себе является целью, но фактически для Садхака интегральной Йоги лучше объединить эти два движения. Благодаря одному он найдет я в себе, а с помощью другого он найдет я во всем, что сейчас кажется нам находящимся вне нас. Возможно, конечно, начать с последнего движения, познать все вещи в этом видимом и ощущаемом существовании, как Бога или Брахмана, или Вират Пурушу, а затем идти за эти пределы, ко всему, что стоит за Вират. Но здесь есть свои неудобства и лучше, если возможно, сочетать оба движения.

Это познание всех вещей как Бога или Брахмана имеет, как мы видели, три аспекта, которые позволяют составить три последовательные стадии опыта. Во-первых, имеется Я, в котором живут все существа. Дух, Божество проявило себя как бесконечное самопростирающееся бытие, самосущее, чистое, не зависящее от времени и Пространства, но поддерживающее Время и Пространство, как объекты своего сознания. Это больше чем все, и содержит в себе все в этом самопростирающемся бытии и сознании, не связанное чем-либо из того, что оно создает, содержит, чем становится, но свободное, бесконечное и всеблаженное. Оно сохраняет их, в старом образе, как бесконечные небеса содержат в себе все объекты. Этот образ бесплотного (Акаша) Брахмана может на самом деле оказывать большую практическую помощь Садхаку, который затрудняется в медитации над тем, что ему кажется в начале абстрактной и неосязаемой идеей. В образе небес, не физических, но заключающих в себе широкое бытие, сознание и блаженство, он может стремиться постигнуть умом и ощутить в своем ментальном существе это высшее существование, и отождествить его в единстве с я внутри себя. Путем такой медитации можно привести ум в благоприятное состояние предрасположения, при котором, путем разрыва или раскрытия завесы, супраментальное видение может затопить ментальность и совершенно изменить все наши взгляды. И при таком изменении взгляда, когда оно становится все более и более сильным и настойчивым и охватывает все наше сознание, в конце концов возобладает перемена в становлении, так, что мы становимся тем, что видим. В своем самосознании мы становимся не столько космическими, сколь ультракосмическими, бесконечными. И тогда ум, жизнь, и тело станут только движениями в этой бесконечности, которой мы стали, и мы увидим, что то, что существует, не является вовсе вселенной, а просто этой бесконечностью духа, в которой движутся мощные космические гармонии ее собственных образов самосознательного становления.

Но что тогда относительно всех этих форм и существований, которые составляют гармонию? Будут ли они для нас только образами, пустыми именами и формами, без какой-либо наполняющей реальности, не имеющими значения сами по себе вещами, и какими бы грандиозными, могущественными или прекрасными они не казались нашему ментальному взгляду раньше, должные теперь быть отвергнутыми, как не имеющие значения? Нет, это не так; хотя это было бы первым естественным результатом очень интенсивного погружения в бесконечность всеобъемлющего Я, исключающим бесконечности, которые оно содержит. Но это не пустые вещи, не просто нереальные имена и формы, придуманные космическим Разумом; они, как мы, уже говорили, в своей реальности являются самосознающими становлениями Я, иными словами, Я находится внутри всех их, как и в нас, сознавая их, руководя их движением, блаженное в местах своего обитания, как и в обладании всем, чем оно становится. Как эфир одновременно содержит и содержится в кувшине, так и это Я одновременно содержит и обитает во всех существованиях, не в физическом, а в духовном смысле, и является их реальностью. Мы должны понять это Состояние постоянного пребывания Я; мы должны видеть и сами должны стать в своем сознании Я во всех существованиях. Мы должны знать, оставляя в стороне всякое тщетное сопротивление интеллекта и ментальные ассоциации, что Божество населяет все эти становления и является их истинными Я и сознательным Духом, и должны знать это не только интеллектуально, но и знать по своему опыту, который превратит в свои собственные божественные формы все привычки ментального сознания.

Это Я, которым мы наконец станем в нашем самосознании, совершенно едино со всеми существованиями, несмотря на то, что оно их превосходит. Мы должны видеть его не только как то, что содержит и населяет все, но и как то, что является всем, не только как постоянно присутствующий Дух, но также как имя и форму, движение и господина движения, ум, и жизнь, и тело. Именно этой окончательной реализацией мы полностью подведем итог, с правильной позиции и с видением Истины, всему тому, от чего мы отказались в первом движении отступления и изъятия. Индивидуальный ум, жизнь и тело, которые мы отторгли от себя как не наше истинное существо, мы восстановим как истинное становление Я, но уже не в чисто индивидуальной узости. Мы восстановим ум не как отдельную ментальность, заключенную в мелком движении, но как широкое движение вселенского разума, жизнь не как эгоистическую деятельность виталического, чувства и желания, но как свободное движение всемирной жизни, тело не как физическую тюрьму души, но как послушный инструмент, отделяемую одежду, познавая его также как движение вселенской Материи, как клеточку космического Тела. Мы начнем ощущать все сознание физического мира как единое с нашим физическим сознанием, чувствовать все энергии космической жизни вокруг в качестве наших собственных энергий, слышать все удары великого космического пульса в ударах нашего сердца, приведенного в единый ритм с божественной Анандой, чувствовать как вся активность мирового разума вливается в нашу ментальность, и движение нашей мысли вытекает в него, как волна в широкое море. Это единство, охватывающее весь ум, всю жизнь и материю в свете супраментальной Истины и в ритме духовного Блаженства, будет для нас внутренним свершением Божественного в полном космическом сознании.

Но поскольку мы должны охватить все это в двойном условии Бытия и Становления, мы должны обладать полным и интегральным знанием. Оно не должно ограничиться реализацией чистого Я и Духа, но должно включать также все аспекты Духа, при помощи которых он поддерживает, развивает и выбрасывает себя в космическое проявление. Знание себя и знание мира должно стать единым во всеобъемлющем знании Брахмана.

78. Иша Упанишада. (Прим. Шри Ауробиндо)

ПОСКОЛЬКУ Я, которое мы познаем на пути Знания, является не только реальностью, которая находится за состояниями и движениями нашего психического существа и поддерживает их, но также трансцендентным и мировым Существованием, проявившимся во всех движениях вселенной, знание Я включает в себя также знание принципов Бытия, их основных разновидностей и их отношений с принципами феноменального мира. Это имелось в виду в Упанишадах, когда говорилось о Брахмане как о том, знание которого означает знание всего 79. Это необходимо осознать, прежде всего, как чистый принцип Существования, затем, говорится в Упанишадах, его основные разновидности становятся ясными для души, которая это познает. Мы можем, еще до реализации, попытаться анализировать при помощи метафизического рассуждения, и даже понять интеллектуально, что такое Бытие, что представляет собой мир, но такое метафизическое понимание не является Знанием. Более того, мы можем достичь реализации в знании и визуально, но этого недостаточно без реализации в полном духовном переживании и единства всего нашего бытия с тем, что мы осознали 80. Наука Йоги — это познание, а искусство Йоги в том, чтобы объединиться с Высочайшим, чтобы мы могли жить в Я и действовать из этого верховного положения, становясь едиными не только в сознательной сущности, но и в сознательном законе нашего бытия, с трансцендентным Божеством, которого все предметы и существа, несознательно или с частичным знанием и опытом, ищут, чтобы выразить через низший закон своих членов. Знать высшую истину и быть в гармонии с ней — условие правильного бытия, выражать ее во всем, чем мы являемся, испытывать и осуществлять — условие правильной жизни.

Но для человека, ментального существа, нелегко правильно узнать и выразить Высшее, потому что высочайшая Истина и, соответственно, высочайшие виды существования — супраментальны. Они покоятся на основании сущностного единства того, что интеллекту и уму кажется противоположными полюсами, и что является для нашего ментального опыта мира противоположными полюсами существования и идеи, и потому непримиримыми противоположностями, противоречиями, но для супраментального опыта они являются дополнительными аспектами одной Истины. Мы уже видели это в необходимости познания Я одновременно как одного и многих; ибо мы должны познать каждую вещь и существо как То, мы должны познать единство всего как То; одновременно в единстве суммы и в единстве сущности; и мы должны познать То как Трансцендентное, которое за пределами этого единства и этой множественности, которые мы видим повсюду как два противоположных, но необходимых друг другу полюса всего существующего. Ибо каждое индивидуальное существо является Я, Божеством, несмотря на внешние ограничения ментальной и физической формы, через которые оно в данный момент себя выражает, на данном участке пространства, в фактических обстоятельствах, которые составляют сплетение внутреннего состояния и внешнего действия, и то событие, через которое мы узнаем индивидуума. И так, в равной мере, любой коллектив, большой или малый, каждый является Я, Божеством, одинаково выражающим себя в условиях этого проявления. Мы не в состоянии в действительности познать любого индивидуума или любой коллектив, если мы знаем только, каким он выглядит изнутри для себя или внешне для нас, но только если мы познаем его как Божество, Единого, наше собственное Я, принимающее свои различные существенные модификации и подходящие случаю обстоятельства самовыражения. Пока мы не преобразовали привычку своей ментальности так, чтобы она жила полностью в этом знании, согласовывающем все расхождения в Едином, мы не можем жить в настоящей Истине, так как мы не будем жить в реальном Единстве. Чувство Единства достигнуто не тогда, когда всех считают частями целого, волнами одного моря, но тогда, когда каждого, как и Все целиком, считают Божеством, полностью нашим Я в его высшем тождестве.

И в то же время Майя Бесконечного так сложна, что существует чувство, что понятие о всех, как о частях целого, волнах моря и даже, в каком-то смысле, как об отдельных организмах, становится необходимой частью интегральной Истины и интегрального Знания. Ибо, если Я всегда одно во всем, мы все же видим, что для целей хотя бы цикличного проявления, оно выражает себя в постоянных формах души, которые руководят движениями нашей личности через миры и зоны. Это постоянное существование души является настоящей Индивидуальностью, которая стоит за постоянными мутациями того, что мы называем своей личностью. Это не ограниченное эго, но вещь безграничная в себе; в действительности это само Бесконечное, согласное отражать себя с одного уровня своего бытия в постоянное переживание души. Это та истина, которая лежит в основе теории Санкхъя о многих Пурушах, многих сущностях, бесконечных, свободных и безличных душах, отражающих движение одной космической энергии. Она также, хотя и по-другому, стоит за очень отличающейся философией квалифицированного Монизма, который возник в качестве протеста против метафизических излишеств Буддистского Нигилизма и иллюзионистской Адвайты. Старая полубуддистская, полусанкхъя теория, которая видела только Неподвижность, и ничего другого, в мире, за исключением постоянной комбинации пяти элементов и трех разновидностей бессознательной Энергии, освещающих свою фальшивую активность сознанием Неподвижности, в которой эта активность отражается, не является всей истиной Брахмана. Мы не являемся просто массой изменяющегося умовещества, жизневещества, теловещества 81, принимающего различные формы ума, жизни и тела от рождения к рождению таким образом, что никогда не существует реального я или сознательной причины существования за всем этим постоянным изменением, за исключением Неподвижности, которой до этих вещей нет дела. За постоянной мутацией нашей ментальной, виталической и физической личности существует реальная и стабильная сила нашего бытия, это мы должны знать и сохранять, с тем, чтобы Бесконечный мог проявлять Себя через это, в соответствии со Своей волей и в любых пределах, и для любой цели Его вечной космической деятельности.

И если мы рассматриваем существование с точки зрения возможных вечных и безграничных отношений этого Единого, из которого все происходит, этих Многих, для которых Единый является сущностью и источником, и этой Энергии, Силы или Природы, через которые отношения между Единым и Многими поддерживаются, то мы найдем некоторое оправдание даже дуалистическим философиям и религиям, которые, по-видимому, весьма энергично отрицают единство существ и создают непреодолимое разделение между Господом и Его созданиями. Если в своих более грубых формах эти религии стремятся только к невежественным радостям низших небес, то существует и гораздо более высокий и основательный смысл, в котором мы можем оценить призыв преданного поэта, когда в безыскусственной энергичной метафоре он настаивает на праве души всегда наслаждаться восторгом своей возможности объять Всевышнего. "Я не хочу стать сахаром", — писал он, — "я хочу есть сахар". Как бы прочно мы ни укрепились в сущностном тождестве единого Я во всем, мы не должны относиться к этой просьбе, как к простому стремлению определенного рода духовной чувственности, или рассматривать это как отказ привязанной или невежественной души от чистой и высокой простоты высшей Истины. Наоборот, позитивная часть ее стремится к глубокой и мистической истине Бытия, которую невозможно выразить человеческим языком, о которой человеческий ум не может иметь должного представления, ключ к которой у сердца, и которая не может быть отвергнута гордостью души знания, настраивающей на своем чистом аскетизме. Но по-настоящему это относится к вершине дороги Преданности, и там мы к этому опять вернемся.

Садхака интегральной Йоги рассматривает свою цель в интегральном аспекте и будет искать ее интегральной реализации. Божество имеет много существенных модификаций Его вечного самопроявления, Оно владеет и находит Себя на многих уровнях и через многие полюса Его бытия; каждой модификации своя цель; каждому уровню или полюсу свое свершение, как на вершине, так и в высочайшем масштабе вечного Единства. Необходимо через индивидуальное Я прийти к Единому, ибо это основа всего нашего переживания и опыта. Через Знание мы приходим к тождеству с Единым; ибо, что бы ни утверждали Дуалисты, существует сущностное тождество, благодаря которому мы можем погрузиться в наш Источник и освободиться от всех пут индивидуальности и даже от всех пут универсальности. Опыт этого тождества является не только достоянием знания или чистого состояния абстрактного бытия. Также, вершиной всей нашей деятельности, как мы видели, является наше погружение в Господа через единство с божественной Волей или Сознательной Силой на пути трудов; высшая точка любви — это наше порывистое погружение в единство восторженного экстаза с объектом нашей любви и обожания. Но, опять же, для божественных трудов в мире индивидуальное Я превращает себя в центр сознания, через который божественная Воля, единая с божественной Любовью и Светом, выливается во множественность вселенной. Этим же путем мы приходим к единству со всеми нашими собратьями через тождество этого я со Всевышним и с я во всех других. В то же время, в действии Природы мы сохраняем, в качестве формы души Единого, дифференциацию, которая позволяет нам сохранить отношения различия в Единстве с другими существами и с Самим Всевышним. Эти отношения по необходимости будут очень отличными по существу и по духу от тех, которые были у нас, когда мы полностью жили в Невежестве, и Единство было просто названием, или же напряженным стремлением несовершенной любви, симпатии или желания. Единение будет законом, различия будут существовать просто для различных видов наслаждения этим единением. Не опускаясь опять на уровень разделения, остающийся верным сепарациям эго-чувства, не примыкая к исключительному поиску чистого тождества, которое не может иметь ничего общего с игрой различий, мы сможем охватить и примирить два полюса бытия там, где они встречаются в бесконечности Высочайшего.

Я, даже индивидуальное я, отличается от нашей личности, так же как оно отличается от нашего ментального чувства эго. Наша личность никогда не повторяется; это постоянная мутация и различные комбинации. Это не основное сознание, а развитие форм сознания — не сила бытия, но разнообразная игра частных сил бытия, — не тот, кто получает самонаслаждение от нашего существования, а поиск различных нот и тонов опыта) которые более или менее вносят этот восторг в изменчивость отношений. Это тоже Пуруша и Брахман, но это изменчивый, непостоянный Пуруша, феноменальный по отношению к Вечному, а не Его устойчивая действительность. Гита различает три Пуруши, которые образуют полностью все состояние и действие божественного бытия — Изменчивый, Неизменный и Высочайший, последний из которых вмещает первых двух и превосходит их. Этот Высочайший является Господом, в котором мы должны жить, верховное Я в нас и во всем. Неизменный — это безгласное, бездеятельное, ровное неизменное я, которого мы достигаем, когда от активности переходим к бездействию, от игры сознания и силы, и поиска удовольствия — к постоянной и чистой основе сознания, силы и удовольствия, посредством которой Высочайший, свободный, уверенный и несвязанный владеет и наслаждается игрой. Изменчивый — это существо и непосредственный мотив того постоянно протекающего изменения личности, благодаря которому возможны наши отношения космической жизни. Ментальное существо, зафиксированное в Изменчивом, движется в его непрерывном потоке и не обладает вечным покоем, силой и самовосторгом; душа, закрепленная в Неизменном, обладает всем этим в себе, но лишена возможности действовать в мире; но душа, которая способна жить в Высочайшем, наслаждается вечным покоем, и силой, и восторгом, и широтой бытия, не связана в своем самопознании и своей силе характером, личностью, или формами своей силы и привычками своего сознания, и в то же время использует все это с величайшей свободой и силой для самовыражения Божественного в мире. Здесь также перемена не является переделкой основных модификаций Я, но состоит в том, что мы выходим в свободу Высочайшего и правильно используем божественный закон нашего бытия.

С этой тройственной модификацией Я связано то различие, которое индийская философия делает между Качественным и Бескачественным Брахманом, а европейская мысль делает между Личным и Безличным Богом. В Упанишадах ясно показан относительный характер этих противоположностей, когда в них говорится о Всевышнем как о "качественном, не имеющем качеств 82". Опять мы имеем два существенных вида, два основных аспекта, два полюса вечного бытия, которые оба превзойдены трансцендентной божественной Реальностью. Они соответствуют практически Безмолвному и Активному Брахману 83. Ибо всю деятельность мира можно рассматривать с определенной точки зрения как выражение и формирование различными путями бесчисленных и бесконечных качеств Брахмана. Его бытие принимает, путем сознательной Воли, все возможные качества, формы вещества сознательного бытия, особенности космического характера и силу динамичного самосознания, гуны, на которые может быть разложена вся космическая деятельность. Но Он не связан ничем из этого, ни всем этим, ни их предельной, бесконечной потенциальностью; Он стоит выше всех Своих качеств, и на определенном уровне бытия свободен от них. Ниргуна, или Бескачественный, не лишен возможности иметь качества, скорее, именно этот Ниргуна, или Некачество, — тот, кто проявляет себя как Сагуна, как Ананта-гуна — бесконечное качество, поскольку Он содержит все в Своей абсолютной возможности безгранично разнообразных самопроявлений. Он свободен от них в том смысле, что превосходит их; действительно, не будь Он свободен от них, они не могли бы быть бесконечными: тогда Бог был бы зависим от Его качеств, связан Его природой, Пракрити господствовала бы, а Пуруша был бы ее творением и игрушкой. Вечный не связан ни качеством, ни отсутствием качества, ни Личностью, ни Безличностью; Он есть Он Сам, за пределами всех наших положительных или отрицательных определений.

Но если мы не в состоянии дать определение Вечному, то мы можем объединиться с ним. Было сказано, что мы можем стать Безличным, но не личным Богом, но это верно только в том смысле, что никто не может индивидуально стать Господом всех вселенных; мы можем освободить себя в существование активного Брахмана, а также в Безмолвного; мы можем жить в обоих, возвращаться в наше существование в обоих, но в каждом по-своему, став в своем существе одним с Ниргуной, и одним с Сагуной в свободе нашего активного бытия, в своей природе 84. Всевышнее выливает Себя из вечного покоя, равновесия и молчания в вечную активность, свободную и бесконечную, свободно определяя для себя свои намерения, пользуясь бесконечным качеством, чтобы сформировать из него различные сочетания качества. Мы должны, выйдя из под влияния качеств, вернуться этому покою, равновесию и молчанию, и действовать из него с божественной свободой, но продолжая использовать качества широко и гибко, даже самые противоположные, ради божественной работы в мире. Но только, тогда, когда Господь действует из центра всех вещей, мы должны действовать, передавая его волю и силу и знание через индивидуальный центр, Его форму-душу 85 которой мы являемся. Господь ничему не подчинен; индивидуальная форма-душа подчинена своему собственному высшему Я, и чем больше и абсолютней это подчинение, тем больше становится ее чувство абсолютной силы и свободы.

Различие между [европейским] Личным и Безличным по сути такое же, как и индийское, но ассоциации, связанные с этими английскими словами, несут в себе определенное ограничение, чуждое индийской мысли. Личный Бог европейских религий является Личностью в человеческом смысле слова, ограниченной своими качествами, хотя в то же время и всесильной и всеведущей; он соответствует индийским особым концепциям Шивы или Вишну, или Брамы, или Божественной Матери всего, Дурга или Кали. Каждая религия в действительности создает отличающееся от других личное Божество для обожания и поклонения, в соответствии со своим сердцем и мыслями. Свирепый и неумолимый Бог Кальвина — совершенно иное существо, чем милый и любящий Бог Св. Франциска, также, как благосклонный Вишну отличается от грозной, хотя всегда любящей и благотворной Кали, которая проявляет жалость, даже убивая, и спасает посредством уничтожения. Шива, Бог аскетического самоотречения, который все уничтожает, кажется другим существом, чем Вишну и Брама, которые действуют благосклонно, с любовью, бережно относясь к созданиям, для жизни и творчества. Очевидно, что такие понятия очень неполно и относительно представляют беспредельного и вездесущего Творца и Правителя вселенной. Индийская религиозная мысль и не считает эти описания адекватными. Личный Бог не ограничен Его качествами, Он есть Ананта-гуна, способный к безграничным качествам и выходящий за их пределы, и господин их, использующий их по своей воле, и Он проявляет Себя под разными именами и формами Его бесконечной божественности, чтобы удовлетворить стремления и нужды индивидуальной души, в соответствии с ее природой и личностью. По этой причине нормальному европейскому уму так трудно постичь индийскую религию, как отличную от философии Веданты или Санкхъя, ибо он не может без труда познать личного Бога с бесконечными качествами, личного Бога, который не является Личностью, [имеющей лишь ограниченный круг отличий от обычной человеческой личности,] 86 а единственной реальной Личностью и источником всех личностей. В то же время это единственная правильная и полная истина о божественной Личности.

Место божественной Личности в нашем синтезе может быть лучше понято, когда мы говорим о Йоге преданности; здесь достаточно отметить, что она имеет свое место и сохраняет его в интегральной Йоге даже после того, как достигнуто освобождение. Практически существуют три градации в подходе к личному Божеству; первая — это когда Его воспринимают в определенной форме или с определенными качествами, как имя или форму Божества, которые предпочтительны для нашей природы и личности 87; вторая — когда Оно рассматривается как единственная реальная Личность, Всеобщая Личность, Ананта-гуна; третья — когда мы возвращаемся к конечному источнику всех идей и фактов о личности, к тому, что в Упанишадах отмечается единственным словом Он, без фиксирования каких-либо атрибутов. Именно там наши познания личного и безличного Божества встречаются и становятся едиными в абсолютном Божестве. Ибо безличное Божество, в конечном счете, не является абстракцией или просто принципом, или состоянием силы и степенью бытия, — не более, чем мы сами являемся такими абстракциями. Интеллект сначала приближается к нему посредством подобных концепций, а реализация в конце концов выводит за эти пределы. Постигая все более высокие принципы бытия и состояния сознательного существования, мы приходим не к аннулированию всего в своего рода позитивном нуле, или даже в невыразимом состоянии существования, но к самому трансцендентному Существованию, которое также является Существующим, который трансцендирует все дефиниции личностью, и в то же время всегда остается тем, что является сущностью личности.

Когда мы живем в Том и имеем свое бытие, мы можем владеть им в двух видах, Безличном, в высшем состоянии бытия и сознания, в безграничном безличии самообладающей силы и блаженства, и в Личном, через божественную природу действующем через индивидуальную душу-форму и через отношения между последней и ее трансцендентным и мировым Я. Мы можем даже сохранить наши отношения с личным Божеством в Его формах и именах; если, например, наш труд является преимущественно трудом Любви, то мы можем искать Господа Любви, чтобы служить Ему и выразить Его, но у нас в то же самое время будет интегральная реализация Его во всех Его именах, и формах, и качествах, и мы не перепутаем Его лик, выделяющийся в нашем отношении к миру, со всем безграничным Божеством.

79. yasmin vijnate sarvan idam vijnatam. Шандилья Упанишада. (Прим. Шри Ауробиндо)

80. Такое различие делает Гита между Санкхъя и Йогой; обе необходимы для интегрального знания. (Прим. Шри Ауробиндо)

81. mind-stuff, life-staff, body-staff

82. nirguno guni

83. the Silent and the Active Brahman

84. sadharmya-mukti

85. soul-form

86. Brahma — иногда переводится на русский как Брахма (Прим. пер.)

87. who is not a Person — т. е. не есть одна из Личностей

88. ista-devata

ВИДЫ Я, о которых говорилось в предыдущей главе, могут сначала показаться по своему характеру в высшей степени метафизическими, интеллектуальными концепциями, больше подходящими для философского анализа, чем для практической реализации. Но это неверное понимание, которое является результатом разделения наших способностей. Во всяком случае, фундаментальный принцип древней мудрости, мудрости Востока, на которой мы основываемся, состоит в том, что философия не должна быть просто высоко интеллектуальным времяпрепровождением или игрой диалектической тонкости, или даже поисками метафизической истины ради истины, она должна открывать всеми возможными правильными путями основные истины всесуществования, которые должны затем стать руководящими принципами нашего собственного существования. Санкхъя, абстрактное и аналитическое понимание истины, есть одна сторона Знания; Йога, конкретная и синтетическая реализация ее в нашем опыте, внутреннем состоянии, внешней жизни — другая. Обе являются средствами для человека уйти из лжи и невежества, и жить истиной и в истине. И так как целью думающего человека всегда должно быть самое высшее, что он только может познать и на которое способен, то душа должна искать мыслью и осуществлять в жизни высшую истину.

В этом и состоит важность той части Йоги Знания, которую мы здесь рассматриваем, знания 89 тех основных принципов Бытия, тех основных видов самосуществования, на которых абсолютное Божество основывает свою самоманифестацию. Если истиной нашего существования является бесконечное единство, в котором только и есть широта, свет, знание, сила, блаженство, и если все наше подчинение темноте, невежеству, слабости, печали, ограничению происходит от того, что мы смотрим на существование как на столкновение бесконечно многочисленных отдельных существований, тогда, очевидно, это и есть самая практичная, и конкретная, и утилитарная, хотя в то же время высочайшая и философская мудрость — найти средство уйти от ошибки и научиться жить в истине. Также, если то Единое есть по своей природе свобода от связанности этой игрой качеств, которые составляют нашу психологию, и если подчинение этой игре порождает борьбу и дисгармонию, в которой мы живем, вечное метание между двумя полюсами добра и зла, добродетели и греха, удовлетворения и разочарования, радости и печали, удовольствия и боли, тогда выйти за пределы этих качеств и обосноваться в постоянном покое того, что всегда за их пределами, и есть единственная практическая мудрость. Если привязанность к изменяемой личности есть причина нашего невежества, нашей дисгармонии и ссоры с собой, и с жизнью, и с другими, и если есть безличное Единое, в котором не существует такой дисгармонии и невежества, и тщетных, шумных усилий, потому что оно находится в вечном тождестве и гармонии с Собой, тогда достичь в своей душе той безличности и не потревоженного единства бытия есть единственное направление и цель человеческого усилия, которое наш разум может согласиться назвать практичностью.

Есть такое единство, безличность, свобода от игры качеств, которые поднимают нас над борьбой и волнением Природы в ее вечных поисках через ум и тело истинного ключа и секрета всех ее отношений. И древняя мудрость высшего опыта человечества говорит, что только достигнув этого, только сделавшись безличным, единым, неподвижным, самособранным, стоящим выше ментального и жизненного существования в том, что вечно выше его, можно достичь устоявшегося — потому что он самосуществующий — покоя и внутренней свободы. Поэтому это и есть первая, в смысле характерная и основная, цель Йоги Знания. Но, как мы уже не раз говорили, это, хотя и первая, но не единственная цель; хотя и основная, но не вся. Знание не полно, если оно только показывает нам, как уйти от отношений к тому, что вне отношений, от личности к безличности, от множественности к единству без качеств. Оно должно дать нам также тот ключ, тот секрет всей игры отношений, всех видов множественности, всего столкновения и взаимодействия личностей, которого ищет космическое существование. И знание все еще не полно, если оно дает нам только идею и не может проверить ее опытом; мы ищем ключ, секрет для того, чтобы мы могли управлять явлением посредством той реальности, которую оно представляет, исцелить его дисгармонию скрытым принципом гармонии и единообразия, стоящим за ним, и от сходящихся и расходящихся усилий мира уйти к гармонии его воплощения. Не просто покоя, а воплощения — вот чего ищет сердце мира, и это то, что полное и эффективное самопознание должно дать ему; покой может быть только вечной опорой, бесконечным условием естественной атмосферой самовоплощения.

Более того, знание, которое находит истинный секрет множественности, личности, качества, игры отношений, должно показать нам некое истинное единство в сути бытия и глубокое единение в силе бытия между безличным и источником личности, между лишенным качеств и тем, кто выражает себя через качества, единство существования и его разнообразной множественности. Знание, которое оставляет между ними зияющую пропасть, не может быть окончательным знанием, как бы логично оно ни выглядело для аналитического интеллекта, или каким бы удовлетворительным ни показалось саморазделяющему опыту. Истинное знание должно вести к единству, которое включает всю совокупность вещей, хотя и выходит за ее пределы, а не к такому единству, которое не способно на это и отвергает это. Ибо не может быть такой исходной непреодолимой пропасти дуализма — ни в самом Всесуществовании, ни между каким-либо трансцендентным Единством и Всесуществующим. И как в знании, так и в опыте и самовоплощении. Опыт, который находит на вершине вещей такую первоначальную непреодолимую пропасть между двумя противоположными принципами и может, самое большее, только перепрыгнуть ее, чтобы жить либо в одном, либо в другом, но не может объединить и объять, это не окончательный опыт. Ищем ли мы знание мыслью или видением знания, которое превосходит мысль, или тем совершенным самопереживанием в нашем собственном бытии, который есть вершина и воплощение реализации знанием, мы должны быть способны продумать, найти, испытать и жить во всеудовлетворяющем единстве. Именно это мы находим в концепции, видении и переживании Единого, чье единство не прекращается и не исчезает из виду, будучи самовыражено во Многом, который свободен от связи с качествами, но все же является бесконечным качеством, который содержит и сочетает все отношения, но является всегда абсолютным, который не является ни одной личностью, но в то же время является всеми личностями, потому что Он есть все бытие и одно сознательное Бытие. Для того индивидуального центра, который мы называем я, войти своим сознанием в это Божественное и воспроизвести его природу в себе есть высокая и великолепная, но все же совершенно рациональная и в высочайшей степени прагматическая и утилитарная цель, стоящая перед нами. Это реализация нашего самосуществования и в то же время реализация нашего космического существования, индивидуума в себе и индивидуума в его отношении к космическому Многому. Между этими двумя терминами нет непримиримого противоречия: скорее, так как наше собственное я и я космоса открываются нам как одно, между нами должно быть глубокое единство.

Фактически все эти противоположные по смыслу термины есть только общие условия для манифестации сознательного бытия в том Трансцендентном, которое всегда одно не только за пределами, но и в пределах всех условий, какими бы очевидно противоположными они ни выглядели. И изначальный объединяющий их всех дух, и их единственный существенный вид есть то, что было описано для удобства нашей мысли как троица Сатчитананды. Существование, Сознание, Блаженство — это три везде присутствующих неразделимых божественных условия. Ни одно из них не является в действительности отдельным, хотя наш ум и наш ментальный опыт не только могут различить их, но и разделить. Ум может сказать и подумать: "Я был, но бессознательным", — ибо ни одно существо не может сказать: "Я есть, но бессознательно", — и он может подумать и почувствовать: "Я есть, но несчастный, и без какого-либо удовольствия в существовании". В действительности это невозможно. Существование, которым мы в действительности являемся, вечное "Я есть", о котором нельзя никогда сказать, не солгав, "Я был", никогда и нигде не бывает бессознательным. То, что мы называем бессознательностью, есть просто другое сознание; это вхождение поверхностной волны нашего ментального ощущения внешних объектов в наше подсознательное самоощущение и в наше ощущение других уровней существования. Мы в действительности не более бессознательны, когда спим или оглушены, или под наркозом, или "мертвы", или в любом другом состоянии, чем когда погрузились во внутренние мысли и не замечаем нашего физического я и нашего окружения. Для любого, кто хоть немного продвинулся в Йоге, это самое элементарное суждение, и оно не представляет никакой сложности для мысли, так как оно подтверждается в каждом своем пункте опытом переживания. Труднее понять, что существование и невосторг 90 существования не могут сочетаться. То, что мы называем несчастьем, горем, болью, отсутствием восторга, есть опять только поверхностная волна восторга существования, которая придает нашему ментальному опыту эти как будто противоположные оттенки, благодаря определенной особенности неправильного восприятия в нашем разделенном бытии, — которое не есть вовсе наше существование, а только фрагментарная формулировка или обесцвеченные брызги сознательной силы, которые поднимает бесконечное море нашего самосуществования. Чтобы понять это, мы должны уйти от нашей поглощенности этими поверхностными привычками, этими мелкими трюками нашего ментального бытия, — и когда мы зайдем за них и отойдем от них, мы поразимся тому, насколько они поверхностны, какими смешными и слабопроникающими булавочными уколами они в действительности являются, — и мы должны реализовать истинное существование, и истинное сознание, и истинный опыт существования и сознания, Сат, Чит, и Ананду.

Чит, божественное Сознание, не есть наше ментальное самоощущение; то, как мы убедимся, есть лишь форма, низший и ограниченный тип или движение. По мере того, как мы продвигаемся вперед и пробуждаем душу в себе и в вещах, мы поймем, что сознание есть и в растении, и в металле, в атоме, в электричестве, во всем, что принадлежит физической природе; мы даже обнаружим, что в действительности оно не во всех отношениях ниже и более ограничено, чем ментальное, напротив, во многих "неодушевленных" формах оно более интенсивное, быстрое, острое, хотя и менее направлено к поверхности. Но и это сознание виталической и физической Природы, по сравнению с Чит, есть низшая и, следовательно, ограниченная форма, вид и движение. Эти низшие виды сознания являются веществом сознания низших уровней в едином неделимом существовании. В нас также есть в нашем подсознательном бытии действие, которое в точности является действием "неодушевленной" физической Природы, на котором основано наше физическое бытие, и другое, которое принадлежит жизни растения, и еще одно, принадлежащее низшему животному созданию, окружающему нас. Все эти действия настолько подчинены и обусловлены думающим и рассуждающим сознательным существом в нас, что мы в действительности не замечаем эти низшие уровни; мы не в состоянии воспринимать в их собственных терминах то, что эти части нас самих делают, но мы воспринимаем это, очень несовершенно, в терминах и оценках думающего и рассуждающего ума. Все же мы достаточно хорошо знаем, что в нас есть животное, также как и то, что характерно только для человека, — нечто, что является порождением сознательного инстинкта и импульса, не рефлекторное или рациональное, также как и то, что в мысли и в воле оглядывается на свой опыт, подходит к нему сверху в свете и силе высшего уровня, и до некоторой степени контролирует, использует и изменяет его. Но животное в человеке — это только верхушка субчеловеческого существа; ниже его есть много такого, что также является и субживотным, и чисто виталическим, много такого, что действует посредством инстинкта и импульса, чье вводящее их в действие сознание находится (для нас) за поверхностью. Ниже этого субживотного бытия, еще на более глубоком уровне, находится субвиталическое. Когда мы продвинемся в том ультранормальном самопознании и опыте, который дает Йога, мы узнаем, что тело тоже имеет свое собственное сознание; оно имеет привычки, импульсы, инстинкты, инертную, но действующую волю, которая отличается от воли всего остального нашего существа, и может сопротивляться ей и обусловливать ее эффективность. Большая часть борьбы в нашем существе происходит из-за этого составного существования и взаимодействия этих разнообразных и разнородных уровней друг с другом. Ибо человек здесь есть результат эволюции, и несет в себе всю эту эволюцию, от чисто физического и субвиталического бытия до ментального создания, которым он стал в ее верхней точке.

Но эта эволюция есть в действительности манифестация, и точно так же, как мы имеем в себе эти субнормальные я и субчеловеческие уровни, так же в нас есть над нашим ментальным бытием супернормальные и суперчеловеческие уровни. Там Чит, как универсальная сознательная материя существования 91, занимает другие положения, движется в другом виде, полагается на другие принципы с другими возможностями действия. Выше ума, как обнаружили старые Ведические мудрецы, есть уровень Истины, уровень самоозаренной, самодействующей Идеи, которая в свете и силе может обратиться к нашему уму, логике, чувствам, импульсам, ощущениям, и использовать их и контролировать их в смысле настоящей Истины вещей, точно так же, как мы обращаем свои ментальные рассуждения и волю к нашему чувственному опыту и животной природе, чтобы использовать и контролировать их в смысле наших рациональных и моральных восприятий. Здесь нет поиска, здесь скорее естественное обладание; здесь нет конфликта или разделения между волей и логикой, инстинктом и импульсом, желанием и опытом, идеей и реальностью, но все находится в гармонии, сопутствует одно другому, действует совместно, едино по происхождению, в развитии и в действии. Но за этим уровнем, достижимые из него, находятся другие, в которых открывается сам Чит, Чит как первоначальный источник и первичная полнота всего этого разнообразного сознания, которое здесь используется для различных образований и переживаний. Там воля и знание и все остальные наши способности, силы, виды опыта не только находятся в гармонии, сопутствуют друг другу, едины, но являются одним бытием сознания и силы сознания. Именно этот Чит изменяется, чтобы стать на уровне Истины сверхразумом, на ментальном уровне ментальными логикой, волей, эмоцией, ощущением, на низших уровнях — виталическими или физическими инстинктами, импульсами, привычками неосознанной силы, находящейся за пределами владения нашего поверхностного сознания. Все есть Чит, потому что все есть Сат; все есть разнообразное движение первоначального Сознания, потому что все есть разнообразное движение первоначального Бытия.

Когда мы находим, видим или узнаем Чит, мы также обнаруживаем, что его суть есть Ананда, или восторг самосуществования. Владеть собой — значит, владеть самоблаженством; не владеть собой — значит, пребывать в более или менее смутных поисках восторга существования. Чит вечно обладает своим самоблаженством; а так как Чит есть всеобщее вещество сознания бытия, сознательное вселенское бытие также владеет сознательным самоблаженством, является хозяином всеобщего восторга существования. Божественное, независимо от того, проявляет ли оно себя во Всекачестве или в Некачестве, в Личности или Безличности, в Едином поглощающем Многое или в Едином, проявляющем свою сущностную множественность, всегда владеет самоблаженством и всеблаженством, потому что оно всегда Сатчитананда. Для нас также, познать и владеть нашим истинным Я в сущностном и всеобщем, — значит, обнаружить сущностный и всеобщий восторг существования, самоблаженство и всеблаженство. Ибо всеобщее есть только излияние сущностного существования, сознания и восторга; и где бы и какие бы формы оно ни проявляло как существование, там должно быть сущностное сознание и, следовательно, должен быть сущностный восторг.

Индивидуальная душа не владеет этой истинной природой себя и не понимает этой истинной природы своего опыта, потому что она отделяет себя и от сущностного, и от всеобщего, и отождествляет себя с отдельными событиями, с несущественной формой и видом, и с отдельным аспектом и средством. Таким образом, она принимает свой ум, тело, поток жизни за свое сущностное я. Она старается утвердить их ради них самих против вселенского, против того, что проявляет себя во вселенском. Она права, когда стремится утвердить и реализовать себя во всеобщем ради чего-то большего и высшего, но не права, когда стремится сделать это против всеобщего и повинуясь фрагментарному аспекту всеобщего. Этот фрагментарный аспект или, скорее, ряд фрагментарных переживаний, она собирает вокруг искусственного центра ментального опыта, ментального эго, и называет это собой, служит этому эго и живет ради него, вместо того, чтобы жить ради чего-то большего и высшего, для чего все аспекты, даже самые широкие и самые общие, есть лишь частичные проявления. Это жизнь в ложном, а не в истинном я; это жизнь ради эго и в повиновении эго, а не ради Божественного и в повиновении Божественному. Вопрос о том, как произошло это падение, и с какой целью это было сделано, принадлежит к области скорее Санкхъя, а не Йоги. Мы должны придерживаться практического факта, что такое саморазделение происходит из самоограничения, которое сделало нас неспособными владеть истинной природой бытия и опыта, и поэтому мы в своем уме, жизни и теле подвержены невежеству, неспособности и страданию. Невладение единством есть корень, основная причина; вернуть себе единство есть единственное средство, — единство со вселенским и с тем, что вселенское призвано выражать. Мы должны реализовать истинное я в себе и во всем; а реализовать истинное я значит реализовать Сатчитананду.

89. tattvajnana

90. undelight

91. conscious-stuff of existence

МЫ подошли к этой стадии в нашем развитии пути Знания, которое мы начали с утверждения реализации нашего чистого я, чистого существования над условиями ума, жизни, тела, как первой цели этой Йоги, но теперь мы утверждаем, что этого недостаточно, и что мы должны также реализовать Я, или Брахмана, в его сущностных разновидностях, и прежде всего в его триединой реальности в качестве Сатчитананды. Не только чистое существование, но чистое сознание и чистое блаженство его бытия и сознания есть реальность Я и суть Брахмана.

Далее, существуют два вида реализации Я, или Сатчитананды. Один — это молчаливое, пассивное, спокойное, поглощенное собой, самодостаточное существование, сознание и восторг, единое, безличное, без игры качеств, отвернувшееся от бесконечного явления вселенной или взирающее на нее с безразличием и без участия. Другой — это то же самое существование, сознание, восторг самовластный, свободный, господин вещей, действующий из неотъемлемого покоя, изливающий себя в бесконечное действие и качество из вечной самоконцентрации, единая верховная Личность, содержащая в себе всю эту игру личности в беспредельной ровной безличности, обладающая бесконечным феноменом вселенной без привязанности, но без какой-либо неотделимой отстраненности, с божественным мастерством и в неисчислимом излучении своего вечного лучезарного самовосторга — как манифестацией, которой он владеет, но которая не владеет им, которой он свободно управляет и которой он, следовательно, не связан. Это не личный Бог религий или качественный Брахман философов, но тот, в котором примирены личное и безличное, качество и некачество. Это Трансцендент, который обладает обоими видами в Своем бытии, и использует оба как виды Своей реализации. Это, следовательно, и есть цель реализации для Садхаки интегральной Йоги.

Мы видим сразу, что с этой точки зрения реализация чистого неподвижного я, которой мы можем достигнуть путем ухода от ума, жизни и тела, есть для нас только приобретение необходимой основы для этой большей реализации. Поэтому этот процесс недостаточен для нашей Йоги; необходимо нечто более всеобъемлюще положительное. Так как мы отошли от всего того, что составляет наше явное я и феномен вселенной, в которой оно пребывает, к самосуществующему, самосознающему Брахману, мы должны теперь снова овладеть своим умом, жизнью и телом, но уже со всеохватывающим самосуществованием, самосознанием и самовосторгом Брахмана. Мы должны не только обладать чистым самосуществованием, независимым от мировой игры, но обладать всем существованием как своим собственным; не только знать себя как бесконечное неэгоистичное сознание за пределами всех изменений во Времени и Пространстве, но стать едиными со всем изливающимся потоком сознания и с его творческой силой во Времени и Пространстве; не только быть способными на невообразимый покой и неподвижность, но также на свободный и бесконечный восторг в вещах вселенной. Ибо это, а не просто чистый покой, есть Сатчитананда, есть Брахман.

Если бы было легко подняться на супраментальный уровень и, безопасно пребывая там, осознать мир и бытие, сознание и действие, уход и приход 92 сознательного переживания силой божественных супраментальных способностей и их методом, то эта реализация не представляла бы существенной трудности. Но человек ментален, он еще не стал супраментальным существом. Поэтому он должен идти к знанию именно умом и умом осознавать свое бытие, пользуясь любой помощью, которую он может получить с супраментальных уровней. Этот характер нашего фактически реализованного бытия и, следовательно, нашей Йоги, накладывает на нас определенные ограничения и первичные трудности, которые можно преодолеть только с божественной помощью или напряженным трудом, а в действительности — только комбинацией того и другого. Эти трудности на пути к интегральному знанию, интегральной реализации, интегральному становлению мы должны констатировать вкратце, прежде чем идти дальше.

Реализованное ментальное бытие и реализованное духовное бытие в действительности — разные уровни в организации нашего существования, один высший и божественный, другой низший и человеческий. Первому принадлежит бесконечное бытие, бесконечное сознание и воля, бесконечное блаженство, и бесконечное широкое и самоэффективное знание суперразума, четыре божественных принципа; последнему принадлежит ментальное бытие, виталическое бытие, физическое бытие, три человеческих принципа. В своей явной природе эти два уровня противопоставлены; один противоположен другому. Божественный есть бесконечное и бессмертное бытие; человеческий есть жизнь, ограниченная во времени, масштабе и форме, жизнь, которая есть смерть, пытающаяся стать жизнью, которая есть бессмертие. Божественный есть бесконечное сознание, превосходящее и охватывающее все, что оно проявляет в себе; человеческий есть сознание, спасенное от сна бессознательности, подчиненное тем средствам, которые оно использует, ограниченное телом и эго, и пытающееся найти свое отношение к другим сознаниям, телам, эго, положительно — разными средствами соединяющего контакта и симпатии, негативно — разными средствами враждебного контакта и антипатии. Божественное есть неотчуждаемое самоблаженство и нерушимое всеблаженство; человеческое есть ощущение ума и тела, ищущих восторга, но находящих только удовольствие, безразличие и боль. Божественное есть супраментальное знание, понимающее все, и супраментальная воля, действующая на все; человеческое есть невежество, стремящееся к знанию путем познания вещей по частям, по элементам, которые оно должно неумело соединять, и это есть неспособность, стремящаяся обрести силу и волю через постепенное расширение возможностей, соответствующее постепенному расширению его знания; и это расширение оно может получить только через частичный и раздробленный опыт воли, соответствующий частичному и раздробленному методу познания. Божественное основывает себя на единстве и является хозяином трансцендентности и тотальности вещей; человеческое основывает себя на разделенной множественности [вещей] и подчинено, даже когда является хозяином их разделения и фрагментарности и их трудного служения и объединения. Между этими двумя уровнями для человеческого существа есть пелена и крышка, которая мешает человеку не только достичь, на даже познать божественное.

Поэтому когда ментальное существо стремится познать божественное, реализовать его, стать им, оно должно сначала поднять крышку, отодвинуть завесу. Но когда ему удается совершить это трудное дело, оно видит божественное как нечто высшее по отношению к нему, отдаленное, высокое, — концептуально, жизненно, даже физически стоящее выше него, — и он смотрит вверх на него со своего скромного положения, и ему надо, если это вообще возможно, подниматься к нему, а если это невозможно, звать его вниз к себе, подчиняться ему и обожать. Оно видит божественное как высший уровень бытия, и тогда оно рассматривает его как высшее состояние существования, небеса, или Сат, или Нирвану — в зависимости от своего собственного представления или реализации. Или оно видит его как высшее Существо, отличное от него или, по крайней мере, отличное от его нынешнего я, и тогда оно называет его Богом с тем или иным именем, и видит его как личную или безличную, качественную или бескачественную, молчаливую и безразличную Силу, или активного Господина и Помощника, опять же в зависимости от его собственного представления или реализации, его видения или понимания какой-то стороны или какого-то аспекта этого Существа. Или оно смотрит на него как на верховную Реальность, отражением которой является его собственное несовершенное бытие, или от которой оно отделилось, и тогда оно называет его Я или Брахман и определяет его по-разному, всегда в соответствии со своим собственным представлением и реализацией, — Существование, Несуществование, Дао, Нигил, Сила, Непознаваемое.

Если тогда мы стремимся ментально реализовать Сатчитананду, может возникнуть эта первая трудность, когда мы увидим ее как нечто вверху, за пределами, даже в каком-то смысле вокруг, но с пропастью между тем бытием и нашим бытием, с бездной, через которую нет моста или даже не может быть моста. Есть это бесконечное существование; но оно совершенно отлично от ментального существа, которое начинает осознавать его, и мы не можем ни поднять себя до него и стать им, ни спустить его до себя, чтобы наше собственное переживание нашего бытия и всемирного бытия стало переживанием его блаженной бесконечности. Есть это огромное, беспредельное, безусловное сознание и сила; но наше сознание и сила стоят отдельно от него, даже если и в его пределах, ограниченные, мелкие, робкие, испытывающие отвращение к себе и к миру, но неспособные участвовать в этой высшей вещи. Есть это неизмеримое и нетленное блаженство; но наше собственное бытие остается объектом воздействия низшей Природы удовольствия и боли, и тупых нейтральных ощущений, неспособным на его божественный восторг. Здесь есть то совершенное Знание и Воля; но наше собственное остается всегда искаженным ментальным знанием и хромающей волей, не способной разделить или хотя бы подстроиться к той природе Божества. Или еще, пока мы живем исключительно в экстатическом созерцании того видения, мы освобождаемся от себя; но как только мы вновь обращаем свое сознание к нашему собственному бытию, мы отпадаем от него, и оно исчезает или становится далеким и неосязаемым. Божественность оставляет нас; Видение исчезает; мы вновь возвращаемся к узости нашего ментального существования.

Этот разрыв необходимо как-то преодолеть. И здесь для ментального существа есть две возможности. Одна возможность — это подняться огромным, длительным, сосредоточенным, про все забывающим усилием из себя во Всевышнее. Но в этом усилии ум должен оставить свое сознание, исчезнуть в другом, и временно или навсегда потерять себя, если не совсем уничтожить. Он должен войти в транс Самадхи. По этой причине Раджа и другие системы Йоги придают наибольшее значение состоянию Самадхи, или Йогическому трансу, в котором ум отходит не только от своих обычных интересов и занятий, но в первую очередь от всякого сознания внешних действия чувства и бытия, а затем от всякого сознания внутренних ментальных действий. В этом своем внутренне собранном состоянии ментальное существо может иметь разные виды реализации Всевышнего в себе, или в разных аспектах, или на разных уровнях, но в идеале нужно избавиться от ума вообще и, выйдя за пределы ментальной реализации, войти в абсолютный транс, в котором всякий признак ума или низшего существования исчезает. Но это состояние сознания, которого немногие могут достичь, и из которого не все могут вернутся.

Очевидно, что раз умственное сознание есть единственное бодрствующее состояние, доступное ментальному существу, оно не может обычно входить в другие состояния, не оставив позади абсолютно все свое бодрствующее существование и весь свой внутренний ум. Это необходимое условие Йогического транса. Но нельзя длительно пребывать в этом трансе; или даже если бы можно было оставаться в нем какое-то неопределенно длительное время, он всегда может быть прерван любым сильным или настойчивым зовом, обращенным к телесной жизни. И когда человек возвращается к ментальному сознанию, он снова оказывается в низшем бытии. Поэтому сказано, что полное освобождение от человеческого рождения, полное восхождение от жизни ментального существа вверх невозможно, пока тело и телесная жизнь не будут окончательно отброшены. Идеал, который стоит перед Йогином, следующим этому методу, — это отказ от всякого желания и от малейшего стремления человеческой жизни, от ментального существования, отстраниться полностью от мира, и все чаще и чаще, все глубже и глубже входить в самое сосредоточенное состояние Самадхи, наконец, оставить тело, находясь в этом абсолютно внутренне собранном состоянии бытия, чтобы оно могло отойти в высшее Существование. И также по причине этой очевидной несовместимости ума и Духа так много религий и систем приходят к осуждению мира и стремлению только к небесам за пределами этой жизни, или к пустой Нирване, или к высшему неопределенному самосуществованию во Всевышнем.

Но что же при этих обстоятельствах человеческий разум, который ищет божественное, должен делать со своими моментами бодрствования? Ибо если они подчинены всем немощам смертной ментальности, если они открыты атакам печали, страха, гнева, страсти голода, жадности, желания, нерационально предполагать, что одной концентрацией ментального бытия в Йогическом трансе, в тот момент, когда душа оставляет свое тело, она может безвозвратно перейти в высшее существование. Ибо нормальное сознание человека все еще подчинено тому, что Буддисты называют цепью или потоком Кармы; она все еще творит энергии, которые должны продолжаться и производить свое действие в течение жизни ментального существа, которое создает их. Или, если взглянуть с другой точки зрения, раз сознание является определяющим фактором, а не только телесное существование, которое есть только результат, то человек все же принадлежит к статусу человеческой, или, по крайней мере, ментальной активности, и это нельзя отменить фактом выхода из физического тела; избавиться от смертного тела еще не означает избавиться от смертного ума. Не достаточно и преобладающего отвращения к миру или антивиталического безразличия, или антипатии к материальному существованию; ибо все это тоже принадлежит к низшему ментальному статусу и активности. Высшее учение говорит, что даже желание освободиться, со всеми его ментальными сопутствующими обстоятельствами, должно быть превзойдено, прежде чем душа сможет совсем освободиться. Поэтому не только ум должен быть способен подниматься в сверхнормальных состояниях из себя в высшее сознание, но его бодрствующая ментальность также должна быть полностью одухотворена.

Это вносит вторую возможность, открытую для ментального существа; ибо если его первая возможность — подняться из себя на божественный супраментальный уровень бытия, то другая — призвать божественное вниз в себя, чтобы его ментальность превратилась в образ божественного, обожествилась или одухотворилась. Это может быть сделано, и прежде всего должно быть сделано, способностью ума отражать то, что он знает, соотносит со своим собственным сознанием, над чем размышляет. Ибо ум действительно является отражателем и средством выражения, и ни одно из его действий не берет начало само в себе, ни одно не существует per se 93. Обычно ум отражает состояние смертной природы и действия Силы, которая действует в обстоятельствах материальной вселенной. Но если он становится ясным, пассивным, чистым, путем отречения от этих действий, характерных идей и точки зрения ментальной природы, тогда, как в чистом зеркале, или как небо в чистой воде, по которой не пробегает рябь и которую не волнует ветер, в нем отражается божественное. Ум все еще не полностью владеет божественным или становится божественным, но Оно владеет им, или его лучезарное отражение [владеет им], до тех пор, пока он остается в своей чистой пассивности. Если же он становится активным, он снова впадает в беспокойства смертной природы и отражает их, а не божественное. По этой причине абсолютное успокоение и прекращение сначала всех внешних действий и, затем, всего внутреннего движения есть тот идеал, который обычно предлагается; здесь также, для того, кто идет путем знания, должен быть некий вид бодрствующего Самадхи. Какие бы действия ни были неизбежными, должна быть чисто поверхностная работа органов восприятия и механическое действие, в которых пребывающий в покое ум не принимает, со временем, никакого участия, и от которого не ждет никаких результатов или выгоды.

Но этого недостаточно для интегральной Йоги. Должна состояться положительная трансформация, а не только отрицательная неподвижность бодрствующей ментальности. Превращение возможно, потому что, хотя божественные уровни выше ментального сознания, и для того, чтобы в них фактически войти, мы должны обычно потерять ментальное в Самадхи, но все же в ментальном бытии есть божественные уровни, которые выше нашей нормальной ментальности, и которые воспроизводят условия собственно божественных уровней, хотя и измененные условиями ментальности, преобладающими здесь. Все, что принадлежит опыту божественного уровня, может быть получено на них, но ментальным путем и в ментальной форме. К этим уровням божественной ментальности развитое человеческое существо может подняться в бодрствующем состоянии; или оно может извлечь из них поток влияний и опыта, которые, в конце концов, откроют ему себя и трансформируют к состоянию своей природы все его бодрствующее существование. Эти высшие ментальные состояния есть непосредственные источники, важные действенные инструменты, внутренние позиции 94 его совершенствования.

Но на пути к этим уровням, или в процессе опускания из них нас преследует ограниченность нашей ментальности. Во-первых, ум — закоренелый разделитель неразделимого, и вся его природа состоит в том, чтобы пребывать только на одной вещи, исключая другие, или выделять ее так, чтобы подчинить ей другие. Так, в отношении Сатчитананды он будет пребывать на его аспекте чистого существования, Сат, а сознание и блаженство тогда вынуждены будут потеряться или оставаться в покое, в переживании чистого, бесконечного бытия, которое ведет к реализации квиетистического Мониста. Или он остановится на аспекте сознания, Чит, а существование и блаженство становятся тогда зависимыми от опыта бесконечной трансцендентной Мощи и Сознания-Силы 95, что ведет к реализации Тантрического поклонника Энергии. Или он задержится на аспекте восторга, Ананды, а существование и сознание тогда как будто исчезают в блаженстве, оставшемся без фундамента самообладающего знания и основополагающего бытия, что ведет к реализации Буддистского искателя Нирваны. Или он будет пребывать на некотором аспекте Сатчитананды, который приходит на ум из супраментального Знания, Воли или Любви, и тогда бесконечный безличный аспект Сатчитананды почти или совсем теряется в переживании Божества, что ведет к реализации различных религий и к овладению неким небесным миром или божественным статусом человеческой души по отношению к Боту. А для тех, чья цель — уйти куда угодно из космического существования, этого достаточно, так как они способны путем проникновения ума в любой из этих принципов или аспектов, или захвата его, добиться, посредством достижения их ментальностью соответствующего состояния на божественных уровнях, или посредством спуска этих уровней в свое бодрствующее состояние, этого желанного перехода.

Но Садхака интегральной Йоги должен все это гармонизировать, чтобы эти аспекты могли составить полномочное и равноправное единство полной реализации Сатчитананды. Здесь он встречает последнюю трудность для ума, его неспособность удержать одновременно и единство, и множественность. В конце концов, не так уж трудно достичь и пребывать в чистом бесконечном или, даже, в то же самое время, в совершенном глобальном переживании Существования, которое есть Сознание, и которое есть Восторг. Ум может даже простирать свой опыт Единства до множественности, чтобы постичь его имманентным — во вселенной и в каждом объекте, силе, движении во вселенной или, в то же время, ощущать это Существование-Сознание-Блаженство, содержащее вселенную и охватывающее все ее объекты, и дающее начало всем ее движениям. В действительности трудно для него — объединить и правильно сочетать весь этот опыт; но все же он может владеть Сатчитанандой одновременно в себе и имманентно во всем, и как содержащее все. Но при этом соединить конечное переживание всего этого, как Сатчитананду, и владеть объектами, движениями, силами, формами, как Им, — это самая большая трудность для ума. Отдельно любую из этих вещей он может сделать; ум может идти от одной к другой, отвергая одну, как только приблизится к другой, и называя это низшим, а то высшим опытом. Но объединить без потерь, интегрировать, не отвергая, есть высочайшая трудность.

92. outgoing and incoming

93. per se — само по себе, непосредственно (лат.)

94. В Ведах их называют по-разному — сидения, дома, помещения или статусы, основания, земли, места пребывания, sadas, grha или ksaya, dhama, padam, bhumi, ksiti.

95. transcendent Power and Conscious-Force

ЗАТРУДНЕНИЕ, которое испытывает ментальное существо при интегральном постижении истинного бытия и мирового бытия, может быть разрешено, если оно будет следовать одному или другому из двух разных направлений своего саморазвития. Оно может развиваться от уровня к уровню своего бытия, и на каждом из них последовательно постигать свое единство с миром и с Сатчитанандой, узнаваемым как Пуруша и Пракрити, Сознательная Душа и Душа Природы 96 данного уровня, вбирая в себя деятельность низших уровней бытия, по мере того, как оно поднимается. Оно может, так сказать, выработать, путем некого объемлющего процесса саморасширения и преобразования, эволюцию человека материального в божественного, или духовного, человека. По-видимому, таков был метод самых древних мудрецов, о которых мы можем получить какой-то намек в Ригведе и некоторых Упанишадах 97. С другой стороны, оно может непосредственно нацелиться на реализацию чистого самосуществования на высшем уровне ментального бытия и, находясь на этой безопасной основе, духовно постигать, в соответствии с его ментальностью, процесс, при помощи которого самосуществование становится всем существованием, но без того, чтобы спуститься в саморазделяющее эгоистичное сознание, которое является характерным обстоятельством развития в Невежестве. Будучи отождествлено таким образом с Сатчитанандой в мировом самосуществовании в качестве одухотворенного Ментального существа, оно может затем подняться к супраментальному плану чистого духовного существования. Мы теперь попытаемся проследить стадии последнего метода для того, кто ищет на пути знания.

После того, как Садхака изучил дисциплину отречения от различных отождествлений я с эго, с умом, жизнью, телом, он приходит к реализации через знание чистого, спокойного, самосознающего существования, единого, неделимого, мирного, пассивного, непотревоженного активностью мира. Единственные отношения, которые это Я, по-видимому, имеет с миром, это отношения незаинтересованного Свидетеля, который ни в какой мере не вовлечен и не находится под влиянием, и даже не затронут любым из его действий. Если продолжить это состояние сознания, становится очевидным Я еще более отдаленное от существования мира; все, что есть в мире, в некотором смысле находится в этом Я, и в то же время чуждо его сознанию, не существует в его существовании, существуя только как бы в своего рода нереальном разуме, — и потому как сон, как иллюзия. Это равнодушное и трансцендентное Реальное Существование можно познать как абсолютное Я нашего собственного бытия; или же сама идея я и своего бытия может быть поглощена в этом, так что становится для ума неизвестным Тем, неизвестным ментальному сознанию и без какой-либо возможности связи или отношения к мировому существованию. Оно даже может постигаться ментальным существом как Нигил, Несуществование или Пустота, но Пустота, содержащая все, что есть в мире, Несуществование всего, что есть в мире, и в то же время единственная Реальность. Если следовать дальше к этой Трансцендентности путем сосредоточения на этом своего существа, то это приводит к полной потере ментального существования и мирового существования, к тому, что человек бросается в Непознаваемое.

Интегральная Йога Знания требует вместо этого божественного возвращения в мировое существование, и первым шагом должно быть познание Я как Всего, sarvam brahma. Во-первых, сосредоточившись на Самосуществующем, мы должны реализовать все, что ум и чувства сознают как представление вещей, существующих в этом чистом Я, которым мы теперь являемся, в нашем сознании. Это видение чистого Я представляется чувству ума и восприятию ума 98 бесконечной Реальностью, в которой все существует только как имя и форма, не как нереальность, не как галлюцинация или сон, но все же только как творение сознания, перцептуальное и едва ощутимое, а не вещественное. При таком состоянии сознания все кажется если не сном, то очень похожим на представление или кукольный спектакль, происходящий в молчаливом, неподвижном, спокойном, безразличном Я. Наше собственное феноменальное существование является частью этого концептуального движения, механической формой ума и тела среди других форм, мы сами являемся именем существа среди других имен, автоматически движущимися в этом Я с его всеобъемлющим тихим самосознанием. На этой стадии нашей реализации активное сознание мира не представлено, потому что мышление успокоено в нас, и поэтому наше собственное сознание совершенно приглушено и бездеятельно — что бы мы ни делали, все кажется чисто механическим, не вызванным сознательно нашей активной волей и знанием. И даже когда возникает мысль, то это тоже происходит механически, как все остальное, как движение нашего тела, движимого невидимыми пружинами Природы, как в растениях и элементах, а не вследствие какой-либо активной воли нашего самосуществования. Ибо это Я является недвижимым, не порождает движения от и не участвует в движении, которое оно допускает. Это Я есть Все только в том смысле, что оно является бесконечным Единым, который неизменен и содержит все имена и формы.

В основе этого статуса сознания находится исключительная реализация умом чистого самосуществования, при котором сознание находится в покое, бездействии, очень сосредоточено на чистом самоощущении бытия, не активно и не производит какого-либо рода становления. Его аспект знания находится в покое, в осознании неразличимого тождества; его аспект силы и воли находится в покое в осознании немодифицируемой неизменности. И в то же время оно осознает имена и формы, оно осознает движение; но кажется, что это движение не исходит из Я, а происходит вследствие какой-то внутренней собственной силы и только отражается в Я. Иными словами, ментальное существо отстранило от себя, путем исключительного сосредоточения, динамический аспект сознания, нашло приют в статичном, и воздвигло стену некоммуникации между этими двумя; между пассивным и активным Брахманом создана пропасть, и они стоят по обе ее стороны, видят друг друга, но между ними нет ни контакта, ни дружественного соприкосновения, ни чувства единства. Поэтому пассивному Я все сознательное бытие кажется пассивным по своей природе, всякая активность кажется несознательной и механической (jada) в своем движении. Реализация этого статуса является основой древней философии Санкхъя, которая учит, что Пуруша или Сознательная Душа — пассивная, бездействующая, неизменная сущность, Пракрити или Душа Природы, включающая даже ум и понимание — активная, изменяемая, механическая, но отраженная в Пуруше, который отождествляет себя с тем, что в нем отражено, и сообщает этому свой собственный свет сознания. Когда Пуруша научится не идентифицировать себя, тогда Пракрити начинает отходить от своего импульса движения и возвращается к равновесию и покою. Ведантические воззрения на этот статус приводят к философии, которая считает, что бездеятельное Я или Брахман являются единственной реальностью, а все остальное есть имя и форма, навязанные ему ложной активностью ментальной иллюзии, которую необходимо устранить с помощью правильного знания неизменного Я и отказа от того, что было навязано 99. Эти два воззрения расходятся в действительности только по языку и точке зрения; в сущности это одинаковые интеллектуальные обобщения, исходящие из одинакового духовного опыта.

Если мы остановимся на этом, то возможны только два подхода к вселенной. Либо мы остаемся только пассивными свидетелями мировой игры, либо действуем в ней механически, без какого-либо участия сознательного я и только путем игры органов чувств и моторного действия 100. Если мы выбираем первое, то должны приблизиться как можно полнее к неактивности пассивного и безмолвного Брахмана. Мы успокоили свой ум и приостановили активность мысли и тревоги сердца, мы пришли к полному внутреннему покою и безразличию; теперь мы пытаемся остановить механическую активность жизни и тела, свести ее к возможному минимуму, так чтобы она в конце концов остановилась полностью и навсегда. Эта конечная цель аскетической Йоги, которая отвергает жизнь, совершенно очевидно не является нашей целью. Выбрав второе, мы можем иметь активность, достаточно совершенную внешне, при одновременной совершенной внутренней пассивности, умиротворении, ментальной тишине, безразличии, приостановлении эмоций, отсутствии волевого выбора.

Обычному уму это кажется невозможным. Как, эмоционально, он не может представить себе активность без желаний и эмоциональных предпочтений, так интеллектуально он не может себе представить активность без мысленной концепции, сознательного мотива и побуждающей воли. Однако, фактически мы видим, что значительная часть нашей собственной активности, как и всей активности неодушевленной и простой одушевленной жизни, совершается в результате механического импульса и движения, в котором эти элементы, по крайней мере открыто, не участвуют. Можно сказать, что это относится только к чисто физической и виталической активности, а не к тем движениям, которые обычно зависят от функционирования концептуального и волевого ума — таких, как речь, письмо и вся интеллектуальная деятельность человеческой жизни. Но это, как мы обнаруживаем, опять же неверно, когда мы оказываемся в состоянии заглянуть за привычный и нормальный процесс нашей ментальной природы. Последние психологические эксперименты показали, что все эти операции возможны без сознательного зарождения в мыслях и воле видимого исполнителя; его органы чувств и действий, включая речь, становятся пассивными орудиями для иной мысли и воли, чем его собственная.

Безусловно, за каждым разумным действием должна стоять разумная воля, но это не обязательно интеллект или воля сознательного ума исполнителя. В психологических феноменах, о которых я говорил, очевидно, что в некоторых случаях воля и разум других человеческих существ используют эти органы, в других — сомнительно, является ли это влиянием или побуждением других существ, или проявлением подсознательного ума, или же смешанной комбинацией обоих этих факторов. Но в данном Йогическом состоянии действия только органами, kevalair indriyaih, мировой разум и воля самой Природы действуют из центров сверхсознательных и подсознательных, также как она действует в механических целенаправленных энергиях растительной жизни и неодушевленных материальных формах, но здесь при помощи живого инструмента, который является сознательным свидетелем действия и способа исполнения. Знаменательным фактом является то, что речь, письмо и другие разумные действия в этом состоянии могут передавать превосходную силу мысли, просветленную, безошибочную, логичную, вдохновенную, прекрасно использующую средства для достижения цели, значительно выходя за пределы того, что человек мог бы сделать в своем старом нормальном состоянии ума, воли и возможностей, в то же время он сам понимает, но не обдумывает мысль, которая приходит на ум, наблюдает ее работу, но не присваивает ее, и не использует волю, которая действует через него, является свидетелем, но не признает своими те силы, которые играют в мире через него, как через пассивный канал. Однако этот феномен, в действительности, не является ненормальным или противоречащим общему закону вещей. Ибо разве мы не видим прекрасную работу тайной мировой Воли и Разума 101 в кажущейся неодушевленной (jada) деятельности материальной Природы? И именно эта мировая Воля и Разум действуют таким образом через спокойного, безразличного и внутренне молчащего Йогина, который не создает препятствий в виде ограниченной и невежественной личной воли и интеллекта для их действий. Он пребывает в безмолвном Я; он дает возможность активному Брахману действовать через его естественные инструменты, принимая беспристрастно, без участия, построения его мировой силы и знания.

Этот статус внутренней пассивности и внешнего действия, независимых друг от друга, является статусом полной духовной свободы. Йогин, как говорит Гита, даже действуя, не производит действий, ибо это работает не он, а мировая Природа, направляемая Господином Природы. Он не связан своими трудами, и они не оказывают какого-либо последующего влияния и не оставляют последствия в его уме, а также не прикасаются к его душе, не оставляя на ней следа 102; они растворяются 103 и исчезают в результате самого их осуществления, и не оказывают влияния на неизменное я и не изменяют душу. Поэтому, казалось бы, это и есть то положение, которое должна занять возвышенная душа, если она все еще должна сохранять какие-либо отношения с человеческой активностью в мировом существовании, неизменное молчание, спокойствие, внутреннюю пассивность, внешнюю активность, регулируемую Мировой Волей и Мудростью, [душа,] которая действует, как говорит Гита, не будучи вовлечена, связана или привязана к своим трудам. И, конечно, это положение совершенной активности, основанной на совершенной внутренней пассивности, является тем, что должен иметь Йогин, как мы уже видели в Йоге Трудов. Но здесь, в этом состоянии самопознания, к которому мы пришли, очевидно, отсутствует интегральность; ибо все еще существует пропасть, нереализованное единство или трещина сознания между пассивным и активным Брахманом. Мы все еще должны овладеть активным Брахманом, не теряя при этом обладания безмолвным Я. Мы должны сохранить внутреннее безмолвие, спокойствие, пассивность как основу; но вместо отстраненного безразличия к трудам активного Брахмана мы должны добиться ровного и беспристрастного восторга в них; вместо отказа от участия из опасения потерять свою свободу и покой, мы должны добиться сознательного овладения активным Брахманом, чья радость существования не отменяет Его покоя и Его господства над всеми трудами, не мешает Его спокойной свободе среди Его трудов.

Трудность создается исключительной концентрацией ментального существа на его уровне чистого существования, в которой сознание покоится в своей пассивности, а восторг существования возлежит в покое существования. Оно должно охватывать также свой уровень сознательной силы существования, на котором сознание активно, как сила и воля, а восторг активен как радость существования. Здесь трудность состоит в том, что ум может низвергнуть себя в сознание Силы, вместо того чтобы овладеть им. Крайнее ментальное состояние низвержения в Природу — это состояние обычного человека, который принимает свою телесную и виталическую активность, и движения ума, зависимые от них, за все свое существование, и рассматривает любую пассивность души как отход от существования и приближение к недействительности 104. Он живет на поверхности активного Брахмана, и, в то время как для безмолвной души, исключительно сосредоточенной в пассивном я, все действия есть лишь имена и формы, для него они являются единственной реальностью, а Я — лишь просто именем. В одном случае пассивный Брахман стоит в стороне от активного и не разделяет его сознания; в другом — активный Брахман стоит в стороне от пассивного и не разделяет его сознания, и полностью не владеет своим собственным. Один для другого, в этих условиях замкнутости, является или инерцией статуса, или инерцией механически активного невладения своим я, если не вообще нереальностью. Но Садхака, который однажды твердо усвоил суть вещей и в должной степени ощутил покой безмолвного Я, вряд ли удовлетворится каким-либо состоянием, предполагающим утрату знания себя или принесение в жертву покоя души. Он не низвергается обратно в чисто индивидуальное движение ума, жизни и тела со всем его невежеством, и грязью, и беспокойством. Какие бы новые статусы он ни приобрел, он удовлетворится только тем, что основано на том и включает то, что он уже оценил как необходимое для истинного самопознания, самовосторга и самообладания.

Все же есть вероятность частичного, поверхностного и временного возврата в старое ментальное движение, когда он снова пытается связать себя с активностью мира. Чтобы избежать этого возврата или исправить дело, когда это произойдет, он должен твердо придерживаться истины Сатчитананды, расширять свою реализацию бесконечного Единого до движения бесконечной множественности. Он должен сосредоточиться и реализовать единого Брахмана во всех вещах, как сознательную силу бытия, так же как и чистое осознание сознательного бытия. Я как Все, — не только в уникальной сути вещей, но в многообразной форме вещей, не только как содержащее все в трансцендентном сознании, но и становящееся всем с помощью устанавливающего сознания, — это его следующий шаг к истинному овладению существованием. Пропорционально достижению этой реализации, статус сознания, также как и ментальный взгляд, соответствующий ему, будет меняться. Вместо неизменяемого Я, содержащего имя и форму, содержащего, но не принимающего участия в мутациях Природы, появится сознание Я неизменяемого по сути, неизменного в своем фундаментальном равновесии, но составляющего и становящегося в своем опыте всеми этими существованиями, которые ум различает как имя и форму. Все формирования ума и тела будут не просто фигурами, отражающимися в Пуруше, а настоящими формами, для которых Брахман, Я, сознательное Бытие — это субстанция и, таким образом, материал их формации. Имя, соединенное с формой, не будет просто концепцией ума, не отвечающей какому-либо реальному опыту, носящему это имя, но за ним будет истинная сила сознательного бытия, истинный самоопыт Брахмана, отвечающий чему-то, что он содержал потенциально, но не проявленно, в своем безмолвии. И все же во всех своих мутациях он будет реализован как единый, свободный, и находящийся над ними. Реализация единственной Реальности, которой навязываются имена и формы, уступит место реализации реальности вечного Бытия, бросающего себя в бесконечное становление. Все существования будут для сознания Йогина не просто формами-идеями Я, но формами души себя самого, едиными с ним, содержащимися в его вселенском существовании. Вся жизнь души, ментальное, виталическое, телесное существование всего, что существует, будет для него одним неделимым движением и активностью Бытия, которое всегда одно и то же. Я будет реализовано как все в его двойном аспекте неизменяемого статуса и изменяемой активности, и именно это будет рассматриваться как всеобщая истина нашего существования.

96. Conscious-Soul and Nture-Soul

97. Особенно, в Тайттирия Упанишаде (Прим. Шри Ауробиндо)

98. to the mind-sense and the mind-perception

99. adhyaropa

100. kevalair indriyaih. Гита (Прим. Шри Ауробиндо)

101. Intelligence

102. na karma lipyate nare. Иша Упанишада. (Прим. Шри Ауробиндо)

103. praviliyante karmani. Гита. (Прим. Шри Ауробиндо)

104. nullity

РЕАЛИЗАЦИЯ активного Брахмана и единение с ним автоматически означают замену, совершенную или несовершенную, в зависимости от степени единения — полного или частичного, индивидуального сознания на космическое. Обычное существование человека связано не только с индивидуальным сознанием, но и с эгоистическим сознанием; это, так сказать, индивидуальная душа, или Дживатман, отождествляет себя со сложным сплетением своего умственного, виталического, физического опыта в процессе движения мировой Природы, с его мысленно созданным эго и, не так близко, с умом, жизнью, телом, которые получают этот опыт; ибо о них он может сказать "мой ум, моя жизнь, мое тело", рассматривая их как самого себя, хотя в то же время частично и не как самого себя, а как то, чем он обладает и пользуется, но о своем эго он говорит "Это я". Отрываясь от отождествления себя с умом, жизнью и телом, он может вернуться от своего эго к сознанию истинного Индивидуума, Дживатмана, который является реальным обладателем ума, жизни и тела. Оглядываясь назад от этого индивидуума к тому, что он представляет и сознательным образом чего является, он может дойти до трансцендентного сознания чистого Я, абсолютного Существования или абсолютного Небытия, трех состояний одной и той же вечной Реальности. Однако, между движением мировой Природы и этим трансцендентным Существованием, которое владеет единым и космическим Я первой, находится космическое сознание, мировой Пуруша, для которого вся Природа есть Пракрити, или активная сознательная Сила. К этому можно придти, стать этим, путем разрушения перегородок эго, так сказать, сбоку, отождествляя себя со всеми существованиями в Едином, либо сверху, путем осознания чистого Я, или абсолютного Существования, в его исходящем, имманентном, всеобъемлющем, всесоставляющем знании себя и самотворящей силе.

Основание космического сознания наиболее легко может быть заложено ментальным существом в качестве имманентного безмолвного Я во всем, чистого и вездесущего Свидетеля, который рассматривает всю активность мира как Сознательную Душу космоса, Сатчитананду, для восторга которого мировая Природа демонстрирует нескончаемую последовательность своих трудов. Мы ощущаем нетронутый Восторг, чистое и совершенное Присутствие, безграничную и самодостаточную Силу, присутствующие в нас и во всех вещах, не разделенные их границами, не подверженные стрессу и борьбе космических проявлений, во всем и в то же время выше всего. Благодаря им все это существует, но они существуют не благодаря всему этому; они слишком велики, чтобы движение во Времени и Пространстве, которое они несут в себе и которое поддерживают, могло их ограничить. Такая основа позволяет нам в безопасности божественного существования владеть всей вселенной в своем существе. Мы больше не ограничены и не замкнуты тем, в чем мы обитаем, но подобно Божественному несем в себе все то, в чем мы согласны обитать для целей, преследуемых движением Природы. Мы не ум, не жизнь, не тело, а дающая форму и поддерживающая Душа, безмолвная, спокойная, вечная, которая владеет ими; и эту душу мы находим везде, дающую форму, поддерживающую и владеющую всеми жизнями, умами и телами, и перестаем смотреть на нее как на отдельное и индивидуальное бытие в нас самих. В ней все это движется и действует; во всем этом она вечна и неизменна. Имея это, мы владеем своим вечным самосуществованием, покоящимся в своем вечном сознании и блаженстве.

Затем нам надо осознать это безмолвное Я как Господина всей деятельности мировой Природы, того же Самосуществующего, проявленного в творческой силе его вечного сознания. Вся эта деятельность — только Его сила, и знание, и самонаслаждение, действующие в широте Его безграничного бытия, чтобы осуществлять работу Его вечной мудрости и воли. Мы осознаем Божество, вечное Я, сначала как источник всей деятельности и бездеятельности, всего знания и невежества, всего наслаждения и страдания, всего добра и зла, совершенного и несовершенного, всей силы и формы, всего нисхождения Природы из вечного божественного Принципа и возвращения Природы к Божеству. Затем мы осознаем его, как движущегося повсюду в своей Силе и Знании — ибо Сила и Знание и есть он сам — не только источник их творчества, но и создатель и свершитель их работы, единый во всех существованиях; ибо множество душ вселенского проявления есть только лица одного Божества, множество умов, жизней, тел есть только Его маски и облики.

Мы рассматриваем каждое существо как вселенского Нарайану, предстающего нам во многих лицах; мы теряем себя в нем и рассматриваем свой ум, жизнь и тело только как одно из проявлений Я, и все, кого мы раньше рассматривали как других, теперь в нашем сознании являются нашим я в других умах, жизнях и телах. Вся сила, идеи и события, и облик вещей во всем мире есть лишь проявляющиеся степени этого Я, значения Божественного в Его бесконечном самовыражении. Если рассматривать таким образом вещи и существа, мы можем увидеть их, прежде всего, как части Его многообразного существования, однако реализация и знание не будут полными, если мы ограничимся идеей качества, пространства и разделения, и не увидим Бесконечное повсюду, мир и каждую вещь в мире, как существующие в его бытии, скрытом сознании, силе и радости, неделимое Божество в его целостности, невзирая на то, что облик, который оно принимает в нашем уме, может выглядеть только как частное проявление. Овладев таким образом Божеством, как молчаливым и непревзойденным Свидетелем и действующим Господином, и всеобъемлющим Существом, не разделяя эти аспекты, мы обладаем всем космическим Божеством, охватываем все мировое Я и Реальность, пробуждены для космического сознания.

Каково отношение нашего индивидуального существования с космическим сознанием, которым мы овладели? Ибо, поскольку мы все же имеем ум, тело и человеческую жизнь, наше индивидуальное существование продолжается, несмотря на то, что наше отдельное индивидуальное сознание было превзойдено. Вполне можно реализовать космическое сознание, не становясь им, так сказать, видеть его душой, ощущать его и пребывать в нем, соединиться с ним, не становясь с ним единым целым, одним словом, сохранить индивидуальное сознание Дживатмана в космическом сознании мирового Я. Можно сохранить определенное различие между этими двумя сознаниями и наслаждаться их отношениями; мы можем сохранить индивидуальное Я, в то же время разделяя блаженство и бесконечность мирового Я; или можно иметь оба, как большее и меньшее я, одно изливающееся в мировой игре божественного сознания и силы, другое как действие того же мирового Бытия через наш индивидуальный душевный центр, или форму души, ради индивидуальной игры ума, жизни и тела. Однако вершиной реализации через знание всегда является способность растворить личность во всемирном бытии, поглотить индивидуум космическим сознанием, высвободить даже форму души в единство и универсальность Духа. Это laya, растворение, или moksa, освобождение, к которому стремится Йога Знания. Это может доходить, как в традиционной Йоге, и до растворения ума, жизни и тела в безмолвном Я или абсолютном Существовании; но сущность освобождения есть поглощение индивидуального Бесконечным. Цель достигнута, когда Йогин больше не ощущает себя сознанием, помещенным в теле и ограниченным умом, но теряет чувство разделения в безграничности бесконечного сознания. Впоследствии сохранение или несохранение человеческой жизни не имеет существенного значения, ибо это всегда бесформенный Единый, который проявляется через свое многообразие форм ума, жизни и тела, и каждая душа есть только одно из местонахождений, которые он выбирает, чтобы наблюдать, получать, и приводить в действие свою собственную игру.

То, с чем мы сливаемся в космическом сознании, есть Сатчитананда. Это то самое единое вечное Существование, которым мы становимся, единое вечное Сознание, которое видит в нас и других свои творения; единая Воля или Сила этого Сознания, которая проявляется в бесконечной деятельности, тот единый вечный Восторг, который радуется себе и своим творениям — будучи стабильно, неизменно во времени и пространстве, выше всего и само неподвижно в бесконечности своих трудов, не меняющееся от их варьирования, не разбитое от их многочисленности, не увеличивающееся и не уменьшающееся от их приливов и отливов в морях Времени и Пространства, не смущающееся их видимыми противоречиями и неограниченное их ограничениями. Сатчитананда — это единство многосторонности явленных вещей, вечная гармония всех их вариаций и оппозиций, бесконечное совершенство, которое оправдывает все их ограничения и является целью для их несовершенства 105.

Очевидно, что пребывание в этом космическом сознании приведет к коренному изменению всего нашего опыта и оценки всего сущего в мире. Как индивидуальные эго мы пребываем в Невежестве и судим обо всем в соответствии со своими раздробленными, частичными и необъективными личными представлениями; мы воспринимаем все в соответствии с возможностями ограниченного сознания и силы, и поэтому не способны на божественную реакцию и на правильную оценку какой-либо части космического опыта. Мы испытываем ограниченность, слабость, немощь, печаль, боль, борьбу и противоположные этим вещи или эмоции, как противоположности в вечной двойственности, но не в вечности абсолютного добра и счастья. Мы живем частичками опыта, и судим о каждой вещи в отдельности и о целом, руководствуясь своими частичными ценностями. Когда мы пытаемся вырабатывать абсолютные ценности, то только приспосабливаем какое-нибудь частичное понятие к всеобщности божественных творений; мы делаем вид, что наши дроби есть целые, и пытаемся вторгаться своими односторонними понятиями во всеобщность всевидения Божества 106.

Входя в космическое сознание, мы участвуем в этом всевидении и понимаем все в терминах Бесконечного и Единого. Сама ограниченность и само невежество изменяют для нас свое значение. Невежество превращается в особое действие божественного знания, сила и слабость, и неспособность — в свободное проявление и сдерживание различных степеней божественной Силы, радость и печаль, удовольствие и боль превращаются в овладение и претерпевание божественного восторга, борьба — в уравновешение сил и ценностей в божественной гармонии. Мы больше не испытываем ограниченности своего ума, жизни и тела; ибо мы уже обитаем не в них, а в безграничности Духа, и все это мы видим в истинном значении, месте и предназначении, как степени проявления высшего бытия, сознательной силы и восторга Сатчитананды, когда Он то скрывается, то обнаруживает Себя в космосе. Мы перестаем судить о людях и вещах по их внешнему виду и освобождаемся от враждебных и противоречивых понятий и эмоций; ибо мы видим душу, мы ищем и находим Божество в каждой вещи и создании, и все остальное имеет второстепенное значение для нас при тех отношениях, которые для нас теперь существуют только как самопроявление Божества, и не имеют абсолютной ценности сами по себе. Таким образом, никакое событие не может вывести нас из состояния покоя, поскольку разница между счастливыми и несчастными, благоприятными и неблагоприятными событиями теряет силу, и все видится в его божественной ценности и божественной цели. Так мы приходим к полному освобождению и бесконечной ровности. Об этом завершении говорится в Упанишадах: "Он, в ком я, охватывает все сущее, как может он заблуждаться, откуда может быть у него печаль, ибо он знает все 107 и видит во всех вещах единое".

Но это возможно только при совершенстве космического сознания, что трудно доступно для ментального существа. Когда ментальность приходит к идее или реализации Духа, Божества, оно пытается разделить существование на две противоположные половины, низшее и высшее существование. На одной стороне оно видит Бесконечное, Бесформенное, Единое, Мир и Блаженство, Покой и Тишину, Абсолютное, Простор и Чистоту; на другой стороне — конечное, мир форм, противоречивое множество, борьбу и страдание, а также несовершенное, нереальное добро, мучительную активность и тщетный успех, все относительное, ограниченное, суету и грязь. Для тех, кто, делает такое разделение, такое противоречие, полная свобода достижима только в покое Единого, в бесформенности Бесконечного, в небытии Абсолютного, что является для них единственным реальным бытием; чтобы освободиться, необходимо устранить все значения, и не только превзойти все ограничения, но и уничтожить их. Они обладают свободой божественного покоя, но не свободой божественной деятельности; они наслаждаются миром Трансцендентного, но не космическим блаженством Трансцендентного. Их свобода покоится на неучастии в космическом движении, она не может влиять и обладать космическим существованием. Однако, они могут также иметь реализацию и быть причастны не только к трансцендентному, но и к имманентному покою. И все же разделение не устранено. Свобода, которой они наслаждаются, это свобода бездействующего, безмолвного Свидетеля, это не свобода божественного Владыки сознания, который владеет всем, радуется всему, помещает себя во все формы сущего, не боясь неудач, потерь, зависимости или нечистоты. Еще нет владения всеми правами духа; еще есть отказ, ограничение, непринятие полного единства всего сущего. Действия Ума, Жизни, Тела наблюдаются из мира и покоя духовных уровней ментального бытия, и наполнены этим миром и покоем; они не принадлежат и не подчинены закону вседовлеющего Духа.

Вот когда ментальное существо закрепляется на своих собственных духовных уровнях, на ментальных уровнях Сат, Чит, Ананды, и посылает их свет и восторг на низший уровень существования. Однако можно пытаться достичь некого рода космического сознания, обитая на низших уровнях, сбоку, как мы уже говорили, разрушая их ограниченность и призывая на них свет и величие высшего существования. Не только Дух един, но и Ум, Жизнь, Материя едины. Существует один космический Ум, одна космическая Жизнь, одно космическое Тело. Все попытки человека добиться всемирного сочувствия, всемирной любви и понимания, и знания внутренней души других существований, это попытки истончить, пробить и, наконец, разрушить барьеры эго путем расширения ума и сердца, и приблизиться к космическому единству. И если мы сможем прикоснуться к Духу через ум и сердце, добиться мощного вторжения Божественного в низшую человеческую природу и изменить свою натуру при помощи любви, мирового восторга, единения ума с Природой и всеми существами так, чтобы она была отражением божественной, тогда нам удастся сломать преграды. Даже наши тела не являются отдельно существующими организмами, поэтому даже наше физическое сознание способно сливаться с физическим сознанием других и космоса. Йогин способен чувствовать единство своего тела со всеми телами, он может чувствовать и даже принимать участие в их телесных ощущениях; он постоянно ощущает единство всей Материи, и свое физическое существование — как часть общего движения Материи 108. Еще более он в состоянии постоянно и нормально ощущать все море безграничной жизни в качестве своего истинного виталического существования, а свою индивидуальную жизнь — лишь волной в этом безграничном море. Еще легче ему соединиться мысленно и в сердце со всем сущим, и чувствовать их желания, борьбу, радости и горести, мысли, импульсы, как если бы все это было его собственным, или, по крайней мере, как если бы это происходило с его большим я, не в меньшей степени или в такой же степени глубоко, как движения его собственных сердца и ума. Это также реализация космического сознания.

Может даже показаться, что это и есть величайшее единение, поскольку оно принимает все, что мы в состоянии ощутить в созданном умом мире, как наше собственное. Иногда можно видеть, как об этом говорят, как о самом большом достижении. Безусловно, это большая реализация и путь к еще большей. Об этом Гита говорит, как о признании всего сущего своим я, будь то в горе или в радости; это путь благосклонного единения и безграничного сострадания, на котором Буддист достигает своей Нирваны. Тем не менее существуют разные степени и градации. На первой стадии душа еще подвержена реакциям дуализма и, таким образом, все еще подчинена низшей Пракрити; ее угнетает и ей причиняет боль космическое страдание, ее приводит в ликование космическая радость. Мы испытываем радости и страдания других, и это единение может быть перенесено и на тело, об этом говорится в сказании об индийском святом, который, увидев, как мучает жестокий хозяин в поле своего вола, завопил от боли, которую испытал вол, и на теле святого отпечатались рубцы от плети. Но должно существовать единение в свободе Сатчитананды, так же как и подчинение низшего бытия реакциям Пракрити. Это достигается, когда душа свободна и стоит выше космических реакций, которые уже воспринимаются в жизни, умом и телом как малозначительные движения; душа понимает, принимает, симпатизирует, но это ее не обременяет и не влияет на нее, так что даже ум и тело учатся воспринимать не обременяя себя, не переживая, будучи затронутыми только поверхностно. Завершением этого движения является соединение двух сфер существования, а ум, жизнь и тело вырастают в свободу духа из низшей и невежественной реакции на соприкосновение с космосом, и подчинение дуализму исчезает. Это не бесчувственность к борьбе и страданиям других, но это духовное совершенство и свобода, что позволяет понимать совершенно, правильно оценивать вещи, и излечивать сверху вместо того, чтобы бороться внизу. Это не запрет на божественное сочувствие и помощь, но запрет на горе и страдания человека и животных.

Связь между духовным и более низкими уровнями ментального существования в старой Ведантистской фразеологии называется vijnana, мы можем это называть уровнем Истины 109 или идеальным умом, или сверхразумом, где встречаются Единый и Многие, и наше бытие открыто появляющемуся свету божественной Истины и вдохновению божественной Воли и Знания. Ясли нам удастся пробиться через завесу интеллектуального, эмоционального, чувственного ума, которую воздвигло наше обычное существование между нами и Божеством, то мы сумеем поднять через Истинный ум весь наш ментальный, виталический и физический опыт, и предложить его духовному — таков секрет или мистический смысл старой Ведической "жертвы" — для того, чтобы они были преобразованы в отношения бесконечной истины Сатчитананды и мы можем обрести силы и прозрение бесконечного Существования в виде божественного знания, воли и восторга, которые снизойдут в наш ум, виталическое, физическое существование, пока низшее не трансформируется в совершенный сосуд высшего. Таково двустороннее Ведическое движение — боги спускаются и рождаются в человеческом существе, и восхождение человеческих сил, борющихся за божественное знание, силу и восторг, возносящихся до божества, результатом чего было овладение Единым, Бесконечным, блаженное существование, соединение с Богом, Бессмертие. Поднявшись на этот идеальный уровень и обладая им, мы полностью освобождаемся от противостояния низшего и высшего бытия, от пропасти, созданной Невежеством между конечным и Бесконечным, Богом и Природой, Единым и Многими, открываем врата Божественного, индивидуальное осуществляется в полной гармонии космического сознания и реализует в космическом бытии явление 110 трансцендентного Сатчитананды.

105. is the goal of their imperfections

106. the catholicity of the all-vision of the Divine

107. vijanatah. Виджняна это значение Одного и Многого, с помощью которого Многое видится в терминах Одного, в бесконечной объединяющей Истине, Праве, Обширности божественного существования. (Прим. Шри Ауробиндо)

108. jagatyam jagat. Иша Упанишада. (Прим. Шри Ауробиндо)

109. the Truth-plane

110. the epiphany

КОГДА, таким образом, путем отказа от отождествления центра сознания с умом, с жизнью и телом, познается истинное я, познается единство этого я с чистым, безмолвным, неизменным Брахманом, познается в неизменном, в Акшара Брахмане, то, при помощи чего индивидуум освобождается от собственной личности и переходит в безличное, тогда завершено первое движение Стези Знания. Это единственное, что абсолютно необходимо для традиционной цели Йоги Знания, для погружения, для ухода от космического существования, для высвобождения к абсолютному и невыразимому Парабрахману, находящемуся за пределами всего космического существования. Ищущий полного освобождения может на своем пути обрести другие реализации — Господина вселенной, Пуруши, который проявляет Себя во всех существах, может обрести космическое сознание, может знать и чувствовать свое единение со всеми существами; но это только этапы или обстоятельства его пути, результаты раскрытия его души по дороге к несказанной цели. Его высочайшая задача — пройти и превзойти все эти этапы. Когда, с другой стороны, достигнув свободы, тишины и спокойствия, мы, при помощи космического сознания, овладеем не только безмолвным, но и активным Брахманом, и можем не только покоиться, но и жить в божественной свободе, закончено второе движение по Стезе, благодаря чему интегральность самосознания становится пристанищем для освобожденной души.

Душа, таким образом, владеет собой в единении с Сатчитанандой на всех проявленных уровнях ее существования. Характерным для всеобъемлющего интегрального Знания является то, что оно объединяет все в Сатчитананде, ибо Бытие не только едино в самом себе, но оно одно повсюду, во всех своих проявлениях и в каждом аспекте, в предельно многочисленном и в предельно едином. Традиционное знание признает это в теории, однако на практике рассуждения ведутся так, как если бы единство не было везде одинаковым, или не могло бы быть одинаково реализованным во всем. Оно видит его в непроявленном Абсолюте, и в меньшей степени в проявлении; находит, что оно чище в Безличном, чем в Личном, закончено в Ниргуне и не столь закончено в Сатуне, присутствует удовлетворительно в пассивном Брахмане, и не совсем удовлетворительно в активном. Поэтому оно располагает все эти другие термины Абсолютного на шкале восхождения ниже их противоположностей и призывает к окончательному отречению от них, как обязательному для полной реализации. Всеобъемлющее интегральное знание не признает такого деления; оно приходит к другому виду абсолютного в своем видении единства. Оно находит одинаковое единство в Непроявленном и Проявленном, в Безличном и Личном, в Ниргуне и Сагуне, в бесконечных глубинах мирового молчания и в бесконечной громадности мировой деятельности. Оно находит одинаково полное единство в Пуруше и Пракрити; в божественном Присутствии и в трудах божественной Силы и Знания; в вечной проявленности единого Пуруши и постоянных проявлениях многих Пуруш; в неотчуждаемом единстве Сатчитананды, постоянно сохраняющего реальным для себя свое многогранное единство, и в очевидном разделении ума, жизни и тела, в которых постоянно, в скрытой реальности присутствует единство, постоянно стремящееся реализовать себя. Для него все виды единства являются интенсивной, чистой и бесконечной реализацией, все различия являются обильным, богатым и безграничным осознанием того же божественного и вечного Бытия.

Таким образом сущность интегрального знания и интегральной Йоги заключается в полной реализации единства. Основой знания является знание Сатчитананды, как единого в Самом себе и единого во всех Его проявлениях; сделать это видение единства реальным для сознания в его статусе и в его деятельности, и стать им путем поглощения ощущения отдельной личности в ощущении единства с Бытием и со всеми существами, значит осуществить его в Йоге знания; жить, мыслить, чувствовать, иметь волю и действовать в этом сознании единства, значит осуществлять его в индивидуальном существе и в индивидуальной жизни. Эта реализация единства и эта практика единства в различии и есть Йога во всей полноте.

Сатчитананда всегда один в Себе, независимо от состояния и уровня существования. Поэтому мы должны принять это за основу при исполнении всего, касается это сознания, или силы, или бытия, знания, или воли, или восторга. Как мы уже видели, мы должны жить в сознании трансцендентного Абсолюта и Абсолюта, проявляющегося во всех отношениях, безличного и проявляющегося во всех личностях, за пределами всех качеств и обладающего бесконечным качеством, безмолвие, из которого творит вечное Слово, божественный мир и покой, содержащий себя в бесконечной радости и активности. Мы должны найти Его, знающего все, санкционирующего все, управляющего всем, содержащего, поддерживающего и формирующего все, как Пурушу, и в то же время осуществляющего все знание, волю и формирование, как Пракрити. Мы должны видеть его как одно Существование, Бытие, собранное в себе, и Бытие, проявляющееся во всем существующем; как одно Сознание, сконцентрированное в единстве своего существования, простирающееся в мировой природе и имеющее свои центры в бесчисленных существах; как одну Силу, неподвижную в своем покое самособранного сознания, и динамично действующую в простирающемся сознании; один Восторг, блаженный в осознании своей бесформенной бесконечности, и блаженно ощущающий все признаки, силы и формы в качестве самого себя; одно созидательное знание и руководящая Воля, супраментальная, порождающая, предопределяющая для всех умов, жизней и тел; один Ум, включающий все умственные существа и составляющий всю их умственную деятельность; одну Жизнь, активную во всех живущих существах и генерирующую их виталическую активность; одну субстанцию, составляющую все формы и объекты как сосуд, в котором ум и жизнь проявляются и действуют как единое чистое существование, — вот тот эфир, в котором вся Сознательная Сила и Восторг существуют в единении и различном проявлении. Ибо это есть семь принципов проявленного бытия Сатчитананды.

Интегральная Йога знания должна признать двойственную природу этого проявления, ибо существует высшая природа Сатчитананды, где Он обнаруживает Себя, и низшая природа ума, жизни и тела, где Он скрыт — и примирить и объединить оба в единстве просветленной реализации. Мы не должны оставить их разделенными, так, что мы ведем своего рода двойную жизнь, духовную внутри или наверху, ментальную и материальную — в нашей активной земной жизни; нам необходимо пересмотреть и переплавить более низкое существование в свете, силе и радости высшей реальности. Нам надо осознать Материю как чувственно созданный 111 слепок Духа, проводник для всех проявлений света, силы и радости Сатчитананды в высочайших условиях земного пребывания и активности. Мы должны видеть Жизнь как проводник для безграничной божественной Силы, и разрушить созданный умом и чувственно барьер отчуждения и отделения от нее так, чтобы божественная Сила могла овладеть, направить и изменить всю нашу жизненную активность, пока наша преобразованная витальность не перестанет, наконец, быть ограниченной жизненной силой, которая в настоящее время поддерживает ум и тело, и станет выражением блаженной сознательной силы Сатчитананды. Аналогично мы должны преобразовать всю чувственную и эмоциональную ментальность в игру божественной Любви и вселенского Восторга; мы должны дополнительно сообщить интеллекту, который ищет знания, и воле в нас свет божественного Знания-Воли, пока они не превратятся в выражение этой более высокой и величественной активности.

Это превращение не может быть полным, или вообще осуществленным, без пробуждения истинного ума 112, который в человеческом существе соответствует Сверхразуму и который способен ментально получать его просветления. При противостоянии Духа и Ума, без свободного проявления этой промежуточной силы, высшая и низшая природа разделены и, хотя возможно общение и влияние, или проникновение низшей в высшую, во время просветленного или экстатического транса, полное и совершенное преобразование низшей природы невозможно. Мы можем несовершенно чувствовать эмоциональным умом, можем иметь ощущение чувственного ума, или обдумывать и воспринимать интеллектуальным умом Дух, присутствующий в Материи, и всех ее формах, божественный Восторг, присутствующий во всех эмоциях и ощущениях, божественную Силу, стоящую за всей жизненной активностью; однако низшее все еще будет сохранять свою природу и будет ограничивать и разделять в своих действиях, и видоизменять согласно своему характеру то влияние, которое оказывается сверху. Даже когда это влияние достигает своей высшей, глубочайшей и интенсивнейшей силы, оно будет проявляться нерегулярно и беспорядочно в действии, и только в тишине и спокойствии может реализоваться в совершенстве; мы будем подвержены реакциям и периодам помрачения, когда мы будем лишены его; мы будем склонны забывать о нем под гнетом повседневной жизни и ее внешних воздействий, и в плену ее дуализма, и сможем ощущать его только наедине с собой и Богом, или же только в моменты или периоды высочайшей экзальтации и экстаза. Ибо наша ментальность — ограниченно узкий инструмент, двигающийся в ограниченной области и способный воспринимать вещи только по частям, который неизбежно является перемещающимся, неспокойным и изменчивым; он может стабилизироваться, только ограничив поле деятельности, а сосредоточиться — только в полном покое.

Наше непосредственное осознание истины, с другой стороны, происходит из Сверхразума, — Воли, которая знает, и Знания, которое действует, — что создает мировой порядок из бесконечности. Как гласят Веды, пробуждение его к действию вызывает неудержимый поток дождя небес, — полноводное течение семи рек, вытекающих из высшего моря света, силы и радости. Он раскрывает Сатчитананду. Он раскрывает Истину за разбросанными и плохо сочетающимися предположениями нашего ума и ставит все на свое место в единстве скрытой истины; таким образом он преобразует неполный свет нашего ума в определенную тотальность света. Он обнаруживает Волю за всеми извилистыми и плохо регулируемыми стремлениями нашей ментальной воли, и эмоциональными желаниями, и виталическими усилиями, и ставит все на свое место в единстве стоящей за этим просветленной Воли; так он может преобразовать полуневразумительную борьбу нашей жизни и ума в определенную тотальность упорядоченной силы. Он раскрывает восторг, которого слепо ищет каждое наше чувство и эмоция, и от которого они отступают в движении частичного удовлетворения или неудовлетворения, боли, печали или безразличия, и заставляет каждое занять свое место в единстве стоящего за этим вселенского восторга; так он может преобразовать конфликт наших раздвоенных эмоций и чувств в определенную тотальность безмятежной, но при этом мудрой и сильной любви и восторга. Более того, раскрывая мировое действо, он показывает истину бытия, из которого вытекает каждое его движение и к которому каждое стремится, силу действия, которую каждое несет в себе и восторг бытия, ради которого и из которого каждое рождается, и он устанавливает связь всего с мировым бытием, сознанием, силой и восторгом Сатчитананды. Таким образом он приводит к гармонии все наши оппозиции, разделения, противоречия существования и показывает нам в них Единое и Бесконечное. Вознесенные в этот супраментальный свет, боль, и удовольствие, и безразличие начинают превращаться в радость единственного самосуществующего Восторга, сила и слабость, успех и неудача превращаются в силы единой самодовлеющей Силы и Воли, правда и ошибка, знание и невежество — в свет единого бесконечного самоосознания и мирового знания, развитие или сокращение бытия, ограничение и преодоление ограничений — в волны единого самопроявляющегося сознательного существования. Вся наша жизнь, как и сущность всего нашего бытия, трансформируется в обладание Сатчитанандой.

Путем этого интегрального знания мы приходим к единству целей, поставленных перед собою тремя путями — знания, труда и преданности. Знание преследует цель реализовать истинное самосуществование, труды — реализовать божественную Сознательную Волю, которая тайно руководит всеми трудами, преданность — реализацию Блаженства, которое наслаждается, являясь Возлюбленным всех существ и всего сущего, — Сат, Чит-Тапас и Ананда. Таким образом, каждый преследует цель владеть Сатчитанандой — через тот или другой аспект его триединой божественной природы. При помощи Знания мы всегда приходим к нашему истинному, вечному, неизменному самосуществующему бытию, которое каждое "Я" в мире скрыто представляет, и мы отменяем различия в великой реализации, so’ham, Я есть Он, когда в то же время мы приходим к своей идентичности со всеми другими существами.

Но в то же время интегральное знание дает нам ощущение этого безграничного существования как сознательной силы, которая создает и управляет мирами, и проявляет себя в их трудах; оно проявляет Самосуществующего в его мировой сознательной воле как Господа, Ишвару. Это позволяет нам соединить свою волю с Его, реализовать Его волю в энергии всего сущего и рассматривать проявление этих энергий другими как часть нашего собственного мирового самопроявления. Таким образом пропадает реальность борьбы и разделения, и противопоставления, и остается только их видимость. При помощи этого знания мы приходим к возможности божественного действия, труда, который является личным по отношению к нашей природе, но является безличным по отношению к нашему бытию, поскольку он исходит от Того, что вне нашего эго и осуществляется в соответствии с его вселенской санкцией. Мы осуществляем наши труды с ровностью, не связаны ни трудами, ни их результатами, в согласии с Высочайшим, в согласии со всемирным, свободные от личной ответственности за наши действия, и поэтому не испытывающие их реакций. То, что мы видим как осуществление на пути Трудов, становится таким образом дополнением и результатом осуществления на пути Знания.

Интегральное Знание опять являет нам Самосуществующего, как Всеблаженного, который, в качестве Сатчитананды проявляя весь мир, проявляя все существа, принимает их обожание, как Он принимает их труды, стремления и поиски знания, склоняется к ним и приближает их к Себе, принимает всех в радость Своего божественного Существования. Зная Его как наше божественное Я, мы становимся одним с Ним, как соединяются в единое любящий и любимый, в экстазе этого объятия. Зная Его также во всех существах, воспринимая славу, красоту и радость Любимого, мы трансформируем наши души в чувство вселенского восторга, в простор и радость всеобщей любви. Все это, как мы увидим, являясь вершиной на пути Преданности, становится также дополнением и результатом на пути Знания.

Таким образом, при помощи интегрального знания, мы объединяем все вещи в Едином. Мы воспринимаем все аккорды мировой музыки, приятные или диссонирующие, просветляющие или мрачные, могучие или слабые, слышимые или приглушенные, и обнаруживаем их все измененными и примиренными в неделимой гармонии Сатчитананды. Знание приносит также Силу и Радость. "Как может он заблуждаться, откуда к нему придет печаль, если он видит везде Единство?"

111. sense-created

112. truth-mind

ТАКОВ результат интегрального знания в целом; его работа состоит в том, чтобы собрать различные составляющие нашего бытия в универсальное единство. Если мы должны совершенно овладеть миром в нашем новом обожествленном сознании, так, как им владеет само Божество, нам необходимо также познать каждую вещь в ее полноте, прежде всего как отдельно взятую, затем в ее единстве со всем, что ее дополняет; ибо так Божество представляет себе и видит свое бытие в мире. Видеть вещи как части, как неполные элементы есть более низкое аналитическое знание. Абсолютное везде; его нужно видеть и находить везде. Каждое конечное является бесконечным и должно познаваться и ощущаться в своей внутренней бесконечности, как и в своем наружном конечном обличье. Но для того, чтобы так познать мир, видеть и ощущать его, недостаточно интеллектуально иметь эту идею или воображать, что так оно и есть; необходимо иметь некоторое божественного видение, божественное ощущение, божественный экстаз, переживание нашего единства с объектами нашего сознания. Путем этого опыта не только Запредельное 113, но и все, что здесь, не только тотальность. Все в своей массе, но каждая вещь во Всем становится для нас нашим Я, Богом, Абсолютным и Бесконечным, Сатчитанандой. В этом секрет завершенного восторга Божьим миром, полного удовлетворения ума, сердца и воли, полного освобождения сознания. Это высочайшее переживание, к которому искусство и поэзия, и все различные усилия субъективного и объективного знания, и любое желание и усилие овладеть и наслаждаться объектами, более или менее осознанно стремятся; их попытки овладеть формами и пропорциями и качествами вещей — это только первое движение, которое не может дать полного удовлетворения, пока они не охвачены совершенно, и не возникает абсолютное ощущение бесконечной реальности, внешними символами которой они являются. Для рационального ума и обычного чувственного переживания это вполне может казаться только поэтической фантазией или мистической галлюцинацией; однако абсолютное удовлетворение и чувство просветления, которое оно дает, и только оно и может дать, действительно является доказательством его величайшей действительности; посредством этого мы получаем луч из более высокого сознания и более божественного ощущения, в которое в конце концов должно преобразоваться наше субъективное существо, если только мы позволим его преобразовать.

Вы видели, что это относится к высшим принципам Божественного Бытия. Обычно различающий ум говорит нам, что только то, что находится за пределами всякого проявления, является абсолютным, что только бесформенный Дух бесконечен, только вечное, беспредельное, неизменное, неподвижное Я в своем покое абсолютно реально; и если мы придерживаемся этой концепции и руководствуемся ею в наших стремлениях, то опыт, к которому мы придем, есть субъективный [опыт], и все остальное будет казаться ложным или только относительно истинным. Но если мы возьмем за отправную точку более широкую концепцию, то нам откроется более полная истина и более широкий опыт. Мы постигаем, что неизменность безвременного беспространственного существования является абсолютом и бесконечностью, но так же — что и сознательная сила и активный восторг божественного Бытия в блаженном владении потоком своих сил, качеств, самосозданий 114 является абсолютом и бесконечностью, и действительно тем же самым абсолютом и бесконечностью, настолько тем же, что мы можем одновременно в равной мере наслаждаться божественным безвременным покоем и миром, и божественной обладающей временем радостью активности, свободно, беспредельно, независимо и не испытывая беспокойства и страдания. Также мы можем испытать все принципы этой активности, которые в Неизменном самосодержатся и, в определенном смысле, втянуты и спрятаны, а в космическом выражены и проявляют свое беспредельное качество и способность.

Первый из этих принципов по важности есть двойственность — которая растворяет себя в единстве Пуруши и Пракрити, о которых мы имели возможность сказать в Йоге Трудов, но которые одинаково важны для Йоги Знания. Это разделение было сделано весьма четко в старых индийских философиях; но оно основывается на вечном факте практического дуализма в единстве, на котором основано проявление мира. Оно получает разные названия в зависимости от наших взглядов на вселенную. Ведантисты говорили о Я и Майе — подразумевая в соответствии со своими пристрастиями под Я — Неизменяемого, а под Майей — способность Я навязывать себе космические иллюзии, или под Я — Божественное Бытие и под Майей — природу сознательного бытия и сознательную силу, с помощью которой Божественное воплощается в души-формы и формы вещей. Другие говорили об Ишваре и Шакти, Господине и Его силе. Его космической власти. Аналитическая философия Санкхъя утвердила их вечный дуализм без какой-либо возможности единства, признавая только отношения объединения и разделения, с которого космическое действие Пракрити начинается, продолжается и прекращается для Пуруши; ибо Пуруша есть неактивное сознательное существование, — это Душа, одинаковая в себе и навсегда неизменная, Пракрити — активная сила Природы, которая своим движением создает и поддерживает, и своим погружением в покой растворяет феномен космоса. Оставляя в стороне эти философские различия, мы подходим к первоначальному психологическому опыту, — от которого на самом деле все берет начало, — что есть два элемента в существовании живых существ, человеческих существ по крайней мере, если не всего космоса, — двойственное бытие, Природа и душа.

Эта двойственность самоочевидна. Без какой-либо философии, просто силой опыта, это то, что мы все можем постичь, хотя мы можем и не попытаться давать определения. Даже самый далеко идущий материализм, который отрицает существование души или сводит ее к более или менее иллюзорному результату естественных феноменов, воздействующего на какой-либо плохо объясненный феномен физического мозга, который мы называем сознанием или умом, но который на самом деле не что иное, как своего рода сочетание нервных спазмов, не может избавиться от практического факта этого дуализма. Совсем не имеет значения, как он появился; факт не только остается фактом, но определяет все наше существование, это тот самый единственный факт, который действительно важен для нас как человеческих существ с волей и интеллектом и субъективным существованием, который составляет все наше счастье и наше страдание. Вся проблема жизни сводится к одному этому вопросу — "Что мы должны сделать с этой душой и природой, стоящими лицом к лицу друг к другу, этой Природой, этой личной и космической активностью, которая старается оставить свой отпечаток на душе, завладеть, контролировать, определить ее, и этой Душой, которая чувствует, что каким-то таинственным образом она имеет свободу, власть над собой, ответственность за то, что она есть и что она делает, и старается поэтому обернуться к Природе, своей собственной и всего мира, и контролировать, владеть, наслаждаться, или даже, может быть, отвергнуть и уйти от нее?" Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо знать, — знать, что может делать душа, знать, что она может делать с собой, а также знать, что она может делать с Природой и миром. Вся человеческая философия, религия, наука есть в действительности ни что иное, как попытка получить верные данные, на основании которых будет возможно ответить на этот вопрос и решить, настолько, насколько наше знание позволит, проблему нашего существования.

Надежда совсем уйти от нашей сегодняшней борьбы с нашей низшей беспокойной природой и существованием, и подчинения им, появляется, когда мы постигаем тот факт, который философия и религия подтверждают, а современная мысль пытается отвергать, что есть две ипостаси существования нашей души, более низкая, беспокойная и подчиненная, и высшая, покойная и властная, одна трепещет в Уме, другая покоится в Духе. Надежда не только уйти, но совершенно удовлетворительно и победоносно решить вопрос появляется, когда мы постигаем то, что некоторые религии и философии подтверждают, а другие, по-видимому, отрицают, что в двойственном союзе души и природы есть более низкое, обычное человеческое состояние, и более высокое, божественное, в котором условия дуализма изменяются на противоположные, и душа становится тем, чем сейчас она только старается и надеется быть, властелином своей природы, свободной и, благодаря единению с Божественным, владеющей также миром-природой. В соответствии с нашим представлением об этих возможностях будет и решение, которое мы будем пытаться реализовать.

Заключенная в уме, находящаяся во власти обычного феномена ментальной мысли, ощущения, эмоции, восприятия виталических и физических воздействий мира и механической реакции на них, душа подчинена Природе. Даже ее воля и интеллект определяются ее ментальной природой, и еще более определяются ментальной природой ее окружения, которое воздействует скрыто и явно, и заполоняет индивидуальную ментальность; таким образом ее попытка регулировать, контролировать, определять свой собственный опыт и действия сопровождается элементом иллюзии, потому что когда она думает, что действует, на самом деле это Природа действует и определяет все, что она думает, желает и делает. Если бы в ней не было этого постоянного знания, что она есть, что она существует сама по себе, что она не есть жизнь или тело, но что-то другое, что, по крайней мере, получает и принимает космический опыт, даже если не определяет его, она была бы вынуждена, в конце концов, предположить, что Природа есть все, а душа — иллюзия. К такому выводу приходит современный Материализм, и к тому же пришел нигилистический Буддизм; Санкхъя, постигнув эту дилемму, решила ее, сказав, что душа в действительности только отражает установления Природы, а сама ничего не определяет, не является господином, но может отказаться отражать эти установления, и таким образом впасть в вечную неподвижность и покой. Есть и другие решения, которые приводят к тому же практическому выводу, но с другого конца, от духовного, утверждая, что Природа — это иллюзия, или, что и душа и Природа непостоянны, и указывая нам на более высокое состояние, в котором их двойственность не существует, либо путем затухания и превращения и той и другой во что-то постоянное и невыразимое, или, по крайней мере, за счет исключения активного принципа. Хотя они не удовлетворяют самых больших надежд человечества и глубоко заложенный импульс и стремление, эти решения, как таковые, имеют свое значение; ибо они приходят к Абсолютному как таковому, или к отдельному абсолюту души, даже если они отрицают множество восторженных бесконечностей Абсолюта, которые душа, истинно овладевшая Природой в ее божественном существовании, предлагает вечно ищущему началу в человеке.

Вознесенная в Дух, душа больше не подчиняется Природе; она выше всякой ментальной деятельности. Она может быть выше ее в отстранении и равнодушии, udasina, находящейся наверху и безразличной, или привлеченной и погруженной во всепоглощающий мир или блаженство ее недифференцированного, сконцентрированного духовного переживания самой себя; мы должны тогда выйти за эти пределы полным отречением от Природы и космического существования, а не захватывать [ее] в божественное и суверенное владение. Но Дух, Божественное есть не только выше Природы, он властелин Природы и космоса; душа, поднимающаяся в свое духовное состояние, должна, по крайней мере, быть способной на такую же власть благодаря своему союзу с Божественным. Она должна быть способна контролировать свою собственную природу не только в покое или принуждая ее быть в покое, но полностью контролировать ее игру и деятельность. В более низком состоянии это невозможно, потому что душа действует через ум, а ум может действовать только индивидуально и фрагментарно в довольном повиновении или борющемся подчинении той вселенской Природе, через которую божественное знание и божественная Воля вырабатываются в космосе. Но Дух владеет знанием и волей и является их источником и причиной, но не подчинен им; поэтому, соответственно тому, как душа обретает свое божественное или духовное бытие, она также обретает контроль над движениями своей природы. Она становится, говоря древним языком, svarat свободной и самовластной в царстве своей собственной жизни и бытия. Но она также усиливает контроль над своим окружением, своим миром. И это она может делать, только становясь универсальной; так как именно божественную и вселенскую волю она должна выразить в своем воздействии на мир. Сначала она должна расширить свое сознание и видеть вселенную в себе, вместо того, чтобы быть, как ум, ограниченной физическим, виталическим, чувственным, эмоциональным, интеллектуальным взглядом маленькой разделенной личности; она должна признать мировую истину, мировые энергии, мировые тенденции, мировые цели как свои собственные, вместо того, чтобы придерживаться своих собственных интеллектуальных идей, желаний и стремлений, предпочтений, объектов, намерений, импульсов; они, до тех пор, пока они сохраняются, должны быть приведены в гармонию со всемирными. Она должна, затем, подчинить свои знания и волю, в самом их источнике, божественному Знанию и божественной Воле, и посредством этого подчинения, достичь погружения, теряя свой личный свет в божественном Свете и свою личную инициативу в божественной инициативе. Прежде всего быть в гармонии с Бесконечным, в гармонии с Божественным, а затем соединиться с Бесконечным, войти в Божественное, — это условие ее полной силы и господства, это именно и есть сама сущность духовной жизни и духовного существования.

То различие, которое Гита делает между Пурушей и Пракрити, дает нам ключ к различным подходам к Природе, которые душа может иметь в своем движении к полной свободе и управлению. Пуруша, говорит Гита, это свидетель, поддерживающий, источник санкционирования, знающий, господин, наслаждающийся; Пракрити осуществляет, это активный принцип, который должен действовать в соответствии с тем, как относится Пуруша. Душа может занять положение чистого свидетеля, saksi, если она того пожелает; она может взирать на действия Природы, как на нечто, чего она и что ее не касается; она наблюдает, но сама не участвует. Мы уже видели важность способности к абсолютной неподвижности; она является основой движения отхода, которое позволяет говорить обо всем — о теле, о жизни, ментальной активности, мысли, чувстве, эмоции, — "Это Пракрити работает в жизни, уме и теле, это не я, это даже не мое", и таким образом, придти к отделению души от этих вещей, и к их неподвижности. Таким образом, это может быть позицией самоотречения или, по крайней мере, неучастия, tamasika, способностью покорно и инертно переносить действие природы, пока оно продолжается, rajasika, с омерзением, отвращением и ужасом, sattvika, с ясным пониманием отделенности души, мира и радости, присущих отчуждению и покою; также может наступить ровный и безличный восторг, как у зрителя на представлении, радующегося, но не привязанного, готового в любой момент встать и с радостью уйти. Позиция Свидетеля в высшем проявлении — это абсолютная непривязанность и свобода от влияния феноменов космического существования.

Будучи безупречным Свидетелем, душа отказывается от функции поддерживающего Природу. Поддерживающий, bharta, это другой — Бог, или Сила, или Майя — но не душа, которая только принимает отражение природной активности в свое наблюдающее сознание, но не принимает какой-либо ответственности за поддержание или продолжение ее. Она не говорит: "Все это во мне и поддерживается мною, деятельность моего существа", но, как правило: "Это навязано мне, но на самом деле это вне меня". Если бы не было явной и действительной двойственности в существовании, то это не могло бы быть всей истиной данного вопроса; душа также является поддерживающим, в своем существе она поддерживает энергию, которая разворачивает космический спектакль и дирижирует его энергиями. Когда Пуруша принимает на себя эту поддержку, он может делать это пассивно и без привязанности, ощущая, что он дает энергию, но не контролирует и не детерминирует ее. Контролирует другой. Бог, или Сила, или сама природа Майи; душа только безразлично поддерживает, пока она должна это делать, возможно, до тех пор, пока продолжает действовать и отказывается иссякнуть санкционированная ею ранее сила и заинтересованность в энергии. Но если полностью признать позицию поддерживающего, то это уже является важным шагом вперед к идентификации с активным Брахманом и его радостью космического бытия. Ибо Пуруша стал активным подателем санкции.

В позиции Свидетеля тоже имеется своего рода санкция, но она пассивна, инертна, и в ней отсутствует абсолютность; но если он полностью соглашается поддерживать, санкция становится активной, даже если душа не более чем соглашается отражать, содержать и таким образом поддерживать действие всех энергий Пракрити, но не определять, не селекционировать, веря в то, что определяет и селекционирует сам Бог или Сила, или некая Знание-Воля, а душа является только свидетелем и поддерживающим, и таким образом становится подателем санкции, anumanta, но не владеет и не направляет знание и волю, jnata i svarah. Но если она привычно селекционирует и отвергает что-то среди того, что ей предлагают, то она детерминирует; сравнительно пассивная санкция становится совершенно активной и находится на пути становления активным контролем.

Это свершается, когда душа принимает свою полную функцию знающего, господина и наслаждающегося Природой. Как знающий, душа обладает знанием силы, которая действует и определяет, она видит значения бытия, которые реализуют себя в космосе, она знакома с тайной Судьбы. Но сила сама по себе детерминирована знанием, которое является ее источником, и началом, и стандартизатором как ее оценок, так и приведения в исполнение ее порций. Поэтому, пропорционально тому, как душа опять становится знающей, она становится также контролирующей действия. Но это невозможно без того, чтобы стать активным наслаждающимся, bhokta. В низшем существовании это наслаждение двойственное, позитивное и негативное, которое в электричестве ощущения переводится в наслаждение и страдание; но в высшем существовании это активное ровное наслаждение божественным восторгом в самопроявлении. Нет потери свободы, нет опускания до невежественной привязанности. Человек, свободный в душе, осознает, что Божество является господином действия Природы, что Майя — это его Знание-Воля, которая все определяет и на все влияет, что Сила — это Волевая сторона этой двойной божественной Власти, где всегда действенно присутствует Знание; он также сознает себя, даже индивидуально, центром божественного существования, — частью Господа, это выражено в Гите, — контролируя активность Природы, которую он обозревает, поддерживает, санкционирует, которой наслаждается, которую знает и контролирует при помощи предопределяющей власти знания; и когда он сделает себя универсальным, его знание будет отражать только божественное знание, его воля выполняет только божественную волю, он радуется только божественному восторгу, а не невежественному личному удовлетворению. Таким образом Пуруша сохраняет свою свободу в своем владении, отречение от ограниченной личности, пребывая в наслаждении и восторге космическим бытием. Он полностью поднял в высшее равновесие истинные отношения души и Природы.

Пуруша и Пракрити в своем единении и в своей двойственности возникают из бытия Сатчитананды. Самосознательное существование есть сама сущность природы Бытия; это Сат, или Пуруша; Сила самосознающего существования, независимо от того, находится ли она сама в себе или проявляется в трудах своего сознания и силы, своего знания и своей воли, Чит и Тапас, Чит и его Шакти — это и есть Пракрити. Восторг бытия, Ананда, есть вечная истина единства этого сознательного бытия и его сознательной силы, воплощенной в себе или развернутой в неразделимой двойственности ее двух аспектов, разворачивающая миры и наблюдающая их, действующая в них и поддерживающая это действие, трудящаяся и выдающая санкции, без которых силы Природы лишены возможности действовать, осуществляющая и контролирующая знание и волю, и знающая и контролирующая намерения силы-знания и силы-воли, помогая радоваться и радуясь, — Душа, являющаяся владыкой, наблюдающим, знающим, господином Природы, Природы, выражающей бытие, осуществляющей волю, удовлетворяющей самопознание, служащей восторгу бытия души. Здесь мы имеем, опирающееся на саму природу бытия, высшие и универсальные отношения между Пракрити и Пурушей. Абсолютное ликование души в самой себе и, основанное на этом, абсолютное ликование души в Природе, есть божественное осуществление этих отношений.

113. the Beyond

114. self-creations

НАМ надо теперь сделать паузу и подумать о том, к чему нас обязывает признание отношений Пуруши и Пракрити; ибо это значит, что Йога, которой мы следуем, не имеет своей целью ничего из обычных целей человечества. Она не признает нашего земного существования таким, как оно есть [сейчас], она не удовлетворяется каким-либо моральным совершенством или религиозным экстазом, с раем в потустороннем мире, или с каким-то растворением нашего существа, в результате которого мы с удовлетворением можем покончить с трудностями существования. Мы преследуем совсем другую цель; эта цель — жить в Божественном, в Бесконечном, в Боге, а не просто в каком-то эгоизме и временности, но в то же время не отдельно от Природы, от других существ, от земли и мирского существования, не более, чем Божественное отчуждено от нас и от мира. Оно существует также в близких отношениях с миром, и Природой, и всеми этими существами, но обладая абсолютной и неотъемлемой властью, свободой и знанием себя. Наше освобождение и совершенствование — это преодоление невежества, рабства и слабости, и жизнь в Нем, в родстве с миром и Природой, с божественной силой, свободой и знанием себя. Ибо наивысшее отношение Души к существованию — это обладание Пуруши Пракрити, когда он уже больше не является невежественным и зависимым от своей природы, но знает, превосходит и контролирует, и наслаждается своим проявленным бытием, и свободно определяет, каким будет его самовыражение.

Единство, выявляющее себя в вариациях своего собственного дуализма, есть вся игра души с Природой в ее космическом рождении и становлении. Один Сатчитананда повсюду, самосущий, неограниченный, единство, неразрушимое благодаря абсолютной бесконечности его собственных изменений, есть первичная истина бытия, познание которой мы ищем, и к которой наше субъективное существование в конце концов приходит. Отсюда возникают все другие истины, на этом они основываются, благодаря этому они возможны в каждый момент, и в этом они в конце концов узнают себя и друг друга, примиряются, гармонизируются и находят оправдание. Все отношения в мире, даже те, которые, по всей видимости, находятся в величайшем и самом ужасном диссонансе, есть отношения чего-то вечного к себе в своем собственном вселенском существовании; нигде и никогда они не являются противоречиями между разобщенными существами, которые встречаются случайно или благодаря какой-то механической необходимости космического существования. Поэтому самым насущным актом самопознания является возвращение к этому вечному факту единства; жить в нем — вот что должно стать эффективным принципом нашего внутреннего владения своим бытием и наших правильных и идеальных отношений с миром. Вот почему нам было необходимо отстаивать, прежде всего и превыше всего, единство как цель и, в некотором роде, всеобъемлющую цель нашей Йоги знания.

Но это единство проявляет себя везде и на каждом уровне через осуществляемую или практическую истину дуализма. Вечное — это одно бесконечное сознательное Существование, Пуруша, а не что-то бессознательное или механическое; оно существует вечно в восторге силой своего сознательного бытия, основывающегося на равновесии единства; но оно существует в не менее вечном восторге своей силой сознательного бытия, играющей с различными творческими самопереживаниями во вселенной. Подобно тому, как мы сами сознаем или способны осознавать бытие всегда чего-то вечного, безымянного, бесконечного, что мы называем своим Я, и которое составляет единство всего, чем мы являемся, но одновременно мы имеем различный опыт своих дел, мыслей, воли, творений, становлений, — таковым же является самоощущение этого Пуруши в мире. Только мы, которые в настоящее время являемся ограниченными и связанными эго ментальными индивидуумами, обычно испытываем это переживание в невежестве и не живем в своем Я, только оглядываемся на него, или время от времени обращаемся к нему, тогда как Вечный держит это в Своем безграничном самознании, вечно является им и взирает из полноты самобытия на все эти самопереживания. Он, в отличие от нас, связанных в темнице ума, не рассматривает свое бытие, как некий неопределенный результат и сумму, или как в высшей мере противоречивое самопереживание. Старый философский спор между Бытием и Становлением невозможен для вечного самознания.

Активная сила сознательного бытия, которая проявляет себя в своем могуществе самопереживания знания, воли, самонаслаждения, самоформирования со всеми их удивительными вариациями, инверсиями, сохранениями и конверсиями энергии, даже извращениями, это то, что мы называем Пракрити, или Природой, в нас самих, как и в космосе. Но за этой силой вариаций стоит вечное равновесие той же силы в ровном единстве, которое поддерживает беспристрастно, управляет созданными вариациями и направляет их к любой цели своего самонаслаждения, [единство,] которое Бытие, Пуруша, породило в своем сознании и детерминировало своей волей, или силой сознания. Это божественная Природа, к единению с которой мы должны вернуться при помощи нашей Йоги самопознания. Мы должны стать Пурушей, Сатчитанандой, наслаждаясь божественным индивидуальным владением его Пракрити, и не быть более ментальными существами, подчиненными своей эгоистической натуре. Ибо таковым является настоящий человек, верховное и интегральное Я индивидуума, эго же является более низким и частичным появлением нас, через которое некоторый ограниченный и предварительный опыт становится возможным и временно приемлемым. Но это попустительство более низкому бытию не исчерпывает все наши возможности; это не единственный и не главенствующий опыт, ради которого мы существуем как человеческие существа, даже в этом материальном мире.

Это наше индивидуальное бытие является тем, благодаря чему возможно невежество для самосознающего ума, однако оно, в то же время, представляет возможность освобождения в духовное бытие и в наслаждение божественным бессмертием. Это не вечный в Его трансцендентности или в Его космическом бытии приходит к этому бессмертию; это индивидуум, который поднимается в знании себя, он владеет им и осуществляет его. Вся жизнь, духовная, умственная или материальная, это игра души с возможностями ее природы; ибо без этой игры не может быть самовыражения и относительного самопереживания. Даже тогда, когда мы осознаем все, как наше большее Я и в нашем единении с Богом и другими существами, эта игра может и должна продолжаться, если мы только не хотим отказаться от всякого самовыражения и от всего, кроме самоопыта транса и поглощения. Но этот транс или свободная игра реализуется в индивидуальном существе; транс представляет собой погружение ментального существа исключительный опыт единения, свободная игра — это возвышение его ума в духовное бытие для свободного проявления и восторга единства. Ибо в природе божественного существования постоянное владение его единством, но владение им так же в безграничном опыте, всесторонне, на многих уровнях, через многие сознательные силы или я его самого, индивидуальности — на нашем ограниченном интеллектуальном языке — единого сознательного бытия. Каждый из нас — одна из этих индивидуальностей. Отделиться от Бога в ограниченном эго, ограниченном уме, это — отделиться от себя, лишиться своей истинной индивидуальности, быть кажущимся, но не настоящим индивидуумом; это сила нашего невежества. Быть поднятым в божественное Бытие и почувствовать свое духовное, безграничное и вселенское сознание как то, в котором мы живем, значит обладать своим высшим и интегральным Я, своей истинной индивидуальностью; это наша сила самопознания.

Узнавая вечное единство этих трех сил вечной манифестации, Бога, Природу и индивидуальное Я, и их взаимную необходимость друг в друге, мы приходим к пониманию самого существования и всего того, что мы наблюдаем в мире, что приводит в замешательство наше невежество. Наше самопознание ничего этого не исключает, оно исключает только наше невежество и те обстоятельства, вызванные невежеством, которые нас связывают и подчиняют эгоистическим детерминациям нашей природы. Когда мы возвращаемся к нашему истинному бытию, эго отпадает от нас; его место занимает наше высшее и цельное Я, истинная индивидуальность. В качестве высшего Я оно становится единым со всеми существами и видит весь мир и Природу в своей собственной бесконечности. Под этим мы просто подразумеваем, что наше чувство отдельного существования переходит в сознание безграничного, безраздельного, бесконечного бытия, в котором мы больше не чувствуем себя привязанными к имени и форме и особенным умственным и физическим определениям, связанным с нашим теперешним рождением и становлением, и больше не отделимы от чего бы то или кого бы то ни было во вселенной. Это то, что древние мыслители называли Нерождением, или уничтожением рождения, или Нирваной. В то же время мы продолжаем жить и действовать через свое личное рождение и становление, но с другим знанием и совсем другим опытом; продолжает существовать и весь мир, но мы его воспринимаем как часть своего существа, а не как что-то внешнее, отличное от нас самих. Быть в состоянии постоянно жить, имея такое новое сознание нашего истинного, цельного бытия — значит добиться освобождения и обладать бессмертием.

Здесь мы встречаемся с запутанностью идеи о том, что бессмертие возможно только после смерти, в других мирах, на более высоких уровнях существования, или что освобождение уничтожает все возможности умственной или телесной жизни и навсегда уничтожает индивидуальное существование, которое переходит в безличную бесконечность. Убедительность этих идей берет свое начало из определенной проверки опытом и некоторой необходимости, или стремления ввысь, которое чувствует душа, когда она сбрасывает с себя [ранее] непреодолимые узы ума и материи. Есть ощущение, что эти узы неотделимы от всей земной жизни или от всякого ментального существования. Смерть — царь материального мира, ибо жизнь, по-видимому, существует только благодаря ее покорности смерти, в процессе постоянного умирания; бессмертие может быть покорено с большим трудом, и оно представляется по своей натуре отвержением всякой смерти, а потому и всякого рождения в материальном мире. Область бессмертия должно находиться на каком-то нематериальном уровне, в каком-то раю, где тело либо совсем не существует, либо изменилось и представляет собой только форму души, или имеет второстепенное значение. С другой стороны, те, кто идет даже дальше бессмертия, чувствуют, что все уровни и небеса — это только обстоятельства конечного существования, а бесконечное Я свободно от всех этих вещей. Над ними доминирует необходимость исчезновения в бесконечное и безличное, и неспособность уравнять каким-либо путем блаженство безличного существования с восторгом души в ее становлении. Придуманы философии, которые оправдывают для интеллекта эту потребность в погружении и исчезновении; однако, что действительно важно — так это зов Потустороннего, потребность души, ее восторг — в данном случае — в каком-то безличном существовании или в небытии. Ибо, что решает, так это определяющий восторг Пуруши, его воля установить отношения со своей Пракрити, опыт, полученный в результате следования по принятому пути развития своего индивидуального самопереживания среди всех различных возможностей своей природы. Наши интеллектуальные оправдания, которые мы предлагаем рассудку, это только отчет об этом опыте, и те средства, при помощи которых мы помогаем уму согласиться с тем направлением, которому следует душа.

Причиной нашего существования в мире не является эго, хотя поверить в это нас склоняет наш теперешний опыт; ибо эго — это только результат и обстоятельство нашего способа существования в мире 115. Это те отношения, которые обладающий многими душами Пуруша установил между индивидуализированными умами и телами, отношения самозащиты, взаимоисключения и агрессии, с целью иметь, среди всех зависимостей вещей друг от друга, возможность независимого ментального и физического опыта. Но абсолютная независимость невозможна на этих уровнях; поэтому безличность, которая отвергает все ментальное и физическое становление, является единственно возможной кульминацией этого исключительного движения: только так можно получить абсолютно независимое самопереживание. Тогда кажется, что душа существует абсолютно, независимо, сама в себе; она свободна в том смысле, который выражен индийским словом svadhina, зависит только от себя, не зависит от Бога и других существ. Поэтому в этом случае отрицается все — Бог, личное я и другие существа, они отстраняются как различия, присущие невежеству. Именно эго осознает свою недостаточность и устраняет как себя, так и свои противоположности для того, чтобы осуществить свою насущную потребность независимого собственного опыта; ибо оно находит, что его усилия осуществить это через отношения с Богом и другими обречены быть иллюзорными, тщетными и ничтожными. Оно перестает допускать их, ибо, допустив, становится зависимым от них; оно прекращает принимать свое существование 116, ибо принятие его означало бы допущение того, что оно старается исключить как не я, допущение космоса и других существ. Самоуничтожение Буддиста по своей природе является исключением абсолютно всего, что постигает ментальное существо; самопогружение Адвайты в свое абсолютное бытие это та же самая цель, понятая по другому: в обоих случаях мы имеем высшее самосогласие души на исключительную независимость от Пракрити.

Эта тенденция подкреплена опытом, который мы прежде всего получаем, идя укороченным путем к освобождению, описанным нами как движение отхода от ума, жизни и тела. Ибо это — разрушение эго и отказ от привычек ментальности, которыми мы сейчас обладаем; ибо это относится к материи и физическим ощущениям, в результате вещи воспринимаются только как формы, объекты, внешние явления и имена, которые мы придаем этим формам. Мы непосредственно не воспринимаем субъективную жизнь других существ, кроме как по аналогии с нашей собственной, или как предположительное производное наблюдение, основанное на внешних признаках речи, действия и так далее, которые в нашем уме переводятся в понятия нашей собственной субъективности. Когда мы вырываемся от эго и физического ума к бесконечности духа, мы все еще видим мир и других так, как наш ум приучил нас видеть их, как имена и формы; только благодаря нашему новому восприятию непосредственной и высшей реальности духа, они теряют ту непосредственную объективную реальность и ту свою косвенную субъективную реальность, которая воспринималась умом. Они кажутся совершенно противоположными в той более верной реальности, которую мы теперь испытываем; наша ментальность, успокоенная и безразличная, больше не пытается знать и реально себе представлять те промежуточные элементы, которые содержатся в них, как и в нас, и знание которых, для своей утилитарности, должно служить мостом через пропасть между духовным я и объективными феноменами мира. Мы удовлетворены блаженной бесконечной безличностью чистого духовного существования; для нас больше не существует ничего и никого. Теперь нам кажется нереальным и ничего не стоящим все, что дает нам физическое ощущение и все, что воспринимается и думается умом в этом отношении, все, что вызвало столь преходящий и несовершенный восторг; мы не владеем и не хотим владеть промежуточными истинами бытия, через которые Единый наслаждается этими вещами, и которые обладают для него той ценностью его бытия и восторга, что делает, можно сказать, космическое бытие прекрасным для Него и достойным проявления. Мы больше не в состоянии разделять Божий восторг в мире; наоборот, нам представляется, что Вечный унизил себя, приняв в чистоту своего бытия грубую природу Материи, или фальсифицировал истину своего бытия, вообразив ненужные имена и нереальные формы. Если же мы наблюдаем весь этот восторг, то с далеким отрешением, что предотвращает возможность нашего участия в нем с каким-либо чувством близости, либо же оказываемся привлеченными высшим восторгом поглощения и исключительного самопереживания, которое не позволяет нам задерживаться на этих низких уровнях долее, чем мы вынуждены в результате продолжения существования физических жизни и тела.

Но, если в процессе нашей Йоги, или в результате свободного возвращения нашего действительного Я в мир и свободного возвращения к обладанию Пракрити Пурушей в нас, мы начинаем ощущать не только тела и внешние самопроявления других, но также сокровенно воспринимаем их внутреннее существо, их умы, их души и то в них, о чем не знает их собственный поверхностный ум, тогда мы видим реальное Бытие в них тоже, и мы воспринимаем их как многочисленные я нашего Я, а не простые имена и формы. Они становятся для нас реальностями Вечного. Наши умы больше не подвергаются заблуждению тривиальной ничтожности или иллюзии нереальности. Материальная жизнь теряет для нас свою старую, всепоглощающую ценность, но обнаруживает большую ценность, которую она представляет для божественного Пуруши; она больше не воспринимается как единственное условие нашего становления, а лишь как имеющая подчиненное значение по отношению к более высоким факторам ума и духа, и благодаря этому ее ценность не уменьшается, а увеличивается. Мы видим, что наше материальное существование, жизнь, природа, это только одно из положений Пуруши по отношению к Пракрити, и что их истинное намерение и значение может быть понято только тогда, когда они рассматриваются не как вещи в себе, но как зависящие от более высоких проявлений, которые их поддерживают; из этих высших отношений они черпают свое значение и, поэтому, при сознательном единении с ними, они могут осуществить все свои действительные тенденции и цели. Тогда жизнь становится для нас оправданной и больше не бессмысленной — таков результат обладания освобожденным самопознанием.

Это большее целостное знание и свобода, в конце концов, освобождают нас и являются осуществлением всего нашего существования. Когда мы обладаем этим, мы видим, почему наше существование проходит между этими тремя элементами — Богом, самими нами и миром; мы больше не видим их или кого-либо из них в оппозиции друг к другу, как непоследовательных и несовместимых, с другой стороны мы не рассматриваем их как элементы нашего невежества, которые в конце концов исчезают в чистом безличном единении. Мы видим их необходимость как факторов нашего самоосуществления, которые сохраняют свое значение после освобождения или, скорее всего, только тогда получают свое настоящее значение. Мы больше не ощущаем свое существование как нечто исключительное по отношению к существованию других, благодаря чему наши отношения с ними дают нам переживание мира; в этом новом сознании они все содержатся в нас, а мы в них. Они и мы больше не являемся многочисленными взаимоисключающими эго, каждое из которых ищет свое независимое осуществление или самопревосхождение, и в конечном счете не преследует какой-либо другой цели; все они Вечное, и я в каждом тайно охватывает в себе всех и ищет различными путями, как сделать высшую истину своего единства эффективной и явной в своем земном бытии. Божественной истиной нашей индивидуальности является не взаимное исключение, а взаимное включение, высший закон — любовь, а не независимое самоосуществление.

Пуруша, наше истинное бытие, всегда независим и является господином Пракрити, и мы стараемся достичь этой независимости по праву; в этом польза эгоистического движения и его самопревосхождения, однако его правильное завершение заключается не в том, чтобы сделать абсолютным эгоистический принцип независимого существования, а в том, чтобы придти к другому, высшему состоянию Пуруши по отношению к его Пракрити. Здесь превосхождение Природы; но также и владение Природой, полное проявление нашей индивидуальности, а также совершенное проявление наших отношений с миром и с другими. Поэтому индивидуальное спасение в запредельных небесах, без заботы о земле, не является нашей высшей целью; освобождение и самоосуществление других в такой же степени является нашей заботой, — мы можем сказать, нашей божественной личной заинтересованностью, — как наше собственное освобождение. Иначе наше единение с другими не имело бы эффективного смысла. Нашей первой победой над собой является преодоление соблазна эгоистического существования в этом мире; преодоление соблазна индивидуального счастья в запредельных небесах — наша вторая победа; последней и величайшей победой является преодоление соблазна избавления от жизни и самопоглощающего блаженства в безличной бесконечности. Тогда мы избавлены от всякой индивидуальной исключительности и владеем своей полной духовной свободой.

Состояние освобожденной души есть состояние Пуруши, который вечно свободен. Его сознание трансцендентно и представляет собой всесознающее единство. Его знание себя не избавляется от всех элементов самознания 117, но объединяет и приводит к гармонии все сущее в Боге и в божественной природе. Высокий религиозный экстаз, который знает только Бога и нас, и вытесняет все остальное, для него является интимным переживанием, которое подготавливает его к разделению божественной Любви и Восторга, распространяющихся на все существа. Небесное блаженство, которое объединяет нас с Богом и с благословленными, но позволяет нам взирать с отстраненным безразличием на неблагословленных и их страдания, невозможно для чистой души, ибо они тоже являются ее я; будучи лично свободной от страдания и невежества, она естественно должна повернуться к ним и вести их к своей свободе. Но, с другой стороны, еще более невозможны отношения между своим я и другими, и вселенной, исключающие Бога и Запредельное, поэтому невозможно ограничиться земными или даже самыми высокими и самыми альтруистическими отношениями между людьми. Ее активность или ее достижение не направлено на то, чтобы устраниться или совсем отказаться от себя ради других, а на то, чтобы реализовать себя в обладании Богом, свободе и божественном блаженстве, и чтобы этим самым дать возможность реализовать себя другим. Ибо только в Боге, постигнув Божественное, можно покончить с диссонансами жизни, поэтому единственный эффективный путь, чтобы помочь человечеству, это вознести человека до Божественного. Всякая другая активность и реализация нашего опыта, хотя и имеет значение, однако, в конце концов, хождение по этим забитым толпами обходным путям или по одиноким тропам приводит к необходимости повернуться в сторону широкого интегрального пути, на котором освобожденная душа превосходит все, обнимает все и становится обещанием и силой свершения для всех в их проявленном бытии Божественного.

115. mode of world-existence

116. its own persistence

117. does not get rid of all the terms of self-knowledge

ЕСЛИ Пуруша, который в нас, должен стать, путем единения со своим высшим я, Божественным Пурушей, знающим, господином, свободно наслаждающимся Пракрити, то это, очевидно, невозможно, пока мы пребываем на данном уровне нашего бытия; ибо это материальный уровень, на котором безраздельно правит Пракрити; здесь божественный Пуруша совершенно скрыт в ослепляющем потоке ее активности, в грубой помпезности ее трудов, и индивидуальная душа, возникшая в результате инволюции духа в материю, подчиненная во всех своих действиях вовлеченности в свои материальные и виталические инструменты, не может испытывать божественную свободу. То, что она называет своей свободой и господством — это только неуловимое подчинение ума Пракрити, в действительности более легкое подчинение, ближе к возможности свободы и господства, чем грубое подчинение виталических и материальных объектов, таких как животные, растения и минералы, но все же это не настоящая свобода и господство. Поэтому нам пришлось говорить о разных уровнях нашего сознания и о духовных уровнях ментального существа; ибо если бы таковые не существовали, освобождение телесного существа здесь на земле было бы невозможно. Ему пришлось бы ждать, в лучшем случае — подготавливать себя для поиска этого в других мирах и в другом физическом или духовном воплощении, не так прочно запечатанном в своей скорлупе материального опыта.

В обычной Йоге знания достаточно узнать только два уровня нашего сознания, духовное и материализованное ментальное; чистый разум, находясь между этими двумя, видит оба, пробирается через иллюзии феноменального мира, превосходит материализованный ментальный уровень, видит реальность духовного; и тогда воля индивидуального Пуруши, в единении с равновесием знания, отрекшись от низшего, возвращается к высшему уровню, находится там, теряет ум и тело, сбрасывает жизнь и, погружая себя в высшего Пурушу, освобождается от индивидуального существования. Он знает, что это не вся истина нашего бытия, которое гораздо сложнее; он знает, что есть много уровней, но игнорирует их или уделяет им мало внимания, так как они не имеют большого значения для его освобождения. Они на самом деле задерживают освобождение, так как жизнь на этих уровнях приносит новые привлекательные психические переживания, психические удовольствия, психические силы, новый мир феноменального знания, погоня за которыми является камнем преткновения на пути его единственной цели — погружения в Брахмана, и создает неисчислимые западни на пути, ведущем к Богу. Но поскольку мы признаем существование мира, и для нас все мирское существование есть Брахман и наполнено присутствием Бога, то нам это не страшно; надо принимать и преодолевать любую опасность отвлечения. Если мир и наше собственное существование столь сложно, то мы должны знать и принимать эти сложности для того, чтобы наше самопознание и знание взаимоотношений Пуруши со своей Пракрити было полным. Если существует много уровней, то мы должны владеть всеми ими для Божественного, так же, как мы стараемся духовно овладеть и перестроить наш обычный образ мысли, жизни и тела.

Древнее знание во всех странах отличалось поиском скрытой истины нашего бытия, и оно создало то обширное поле практики и поиска, которое известно в Европе как оккультизм, — на Востоке нет соответствующего этому слова, ибо все это не кажется нам столь далеким, таинственным и ненормальным, как это представляется западной мысли; это ближе к нам, и завеса между нашей нормальной материальной жизнью и этой более обширной жизнью гораздо тоньше. В Индии 118, Египте, Халдее, Китае, Греции, в Кельтских странах они создали часть различных Йогических систем и дисциплин, которые когда-то имели большое влияние повсюду, но для современного ума кажутся основанными только на суеверии и мистике, хотя факты и опыт, на которых они основаны, так же реальны в их области и подчинены их собственным доступным пониманию законам в такой же степени, как факты и опыт материальной жизни. Мы не намерены погружаться здесь в обширную и сложную область психического познания 119. Но теперь необходимо рассмотреть некоторые общие факты и принципы, образующие его структуру, ибо без этого наша Йога знания будет неполной. Мы находим, что в различных системах всегда оперируют одинаковыми фактами, однако теоретические и практические подходы при этом значительно отличаются, что является вполне нормальным и неизбежным при рассмотрении такого важного и трудного вопроса. Некоторые вещи здесь упущены, а в другом месте им придается самое важное значение, здесь они недооцениваются, там переоцениваются; некоторая область опыта, которая в одних системах рассматривается как подчиненная и побочная, в других принимается за отдельное царство. Но здесь я буду последовательно придерживаться Ведической и Ведантистской классификации, о чем много сказано в Упанишадах, прежде всего потому, что это мне кажется одновременно наипростейшим и наиболее философским подходом, и, главное, потому, что с самого начала это исследовалось с точки зрения использования этих различных уровней для высшей цели нашего освобождения. В основу этой классификации положены три принципа нашего обычного бытия — ум, жизнь и материя, триединый духовный принцип Сатчитананды и связующий принцип vijnana, сверхразум, свободный или духовный интеллект, и таким образом организованы все большие возможные положения нашего бытия в виде яруса из семи уровней, — иногда их рассматривают как только пять, ибо только нижние пять полностью доступны нам — по которым развивающееся существо поднимается к своему совершенству.

Но прежде всего нужно понять, что мы подразумеваем под уровнями сознания, уровнями существования. Мы имеем в виду общее установившееся равновесие или мир отношений между Пурушей и Пракрити, между Душой и Природой. Ибо все, что мы можем назвать миром, есть ни что иное, как разработка общего отношения, сотворенного или установленного вселенским существованием между им самим или, скажем, между вечным фактом или потенциальностью и силами его становления. То существование, в своем отношении к становлению и опыте становления, это то, что мы называем душой, или Пурушей, индивидуальной душой в индивидууме, всеобщей душой в космосе; принцип и силы становления — это то, что мы называем Природой, или Пракрити. Но поскольку бытие, сознательная сила и восторг бытия всегда являются тремя составными условиями существования, природа мира в действительности определяется тем, как Пракрити расположена обращаться с этими тремя главными вещами, и теми формами, которые ей разрешено давать им. Ибо существование само является и всегда должно быть веществом собственного становления, оно должно сформировываться в субстанцию, с которой имеет дело Сила. Сила, опять же, должна быть той властью, которая вырабатывает эту субстанцию и ведет ее к какой-то цели; Сила это то, что мы обычно называем Природой. Затем, назначение, цели, ради которых создаются миры, должны быть выработаны сознанием, которое внутренне присутствует во всем существовании, силе и во всех их деяниях, и целью должно быть обладание собой и своим восторгом существования в мире. К этому должны сводиться все обстоятельства и все цели любого мирового существования в мире; это есть существование, вырабатывающее свои условия бытия, свою силу бытия, свое сознательное наслаждение бытием; если они вовлечены — их эволюция; если они завуалированы — их самопроявление.

Здесь душа живет в материальной вселенной; только это она непосредственно осознает; ее проблема заключается в реализации своих потенциальных возможностей в нем. Но Материя означает инволюцию сознательного наслаждения бытия в самозабывающую силу и в самоделящуюся, раздробленную на бесконечно малые формы субстанцию. Поэтому весь принцип и усилия материального мира направлены на разворачивание того, что свернуто, и развитие того, что недоразвито. Здесь с самого начала все сокрыто в насильственно действующем бессознательном сне материальной силы; поэтому основная цель любого материального становления заключается в том, чтобы разбудить сознание в бессознательном; полным завершением материального становления должно стать снятие завесы с Материи и просветленное раскрытие полностью самосознающего Бытия своей собственной лишенной свободы душе в становлении. Поскольку Человек является такой лишенной свободы душой, то такое яркое высвобождение и достижение знания себя должно быть его высшей целью и условием его совершенствования.

Но ограничения материального мира кажутся враждебными должному осуществлению этой цели, которая остается неизбежно самой высокой целью ментального существа, рожденного в физическом теле. Вначале существование сформировало себя здесь, свое основание, в виде Материи; оно было объективизировано, стало ощутимым и конкретным для его собственного самопереживающего сознания-силы в форме самоделящейся материальной субстанции, и, путем соединения частей этой Материи, для человека было создано отдельное физическое тело, отделенное от других и подчиняющееся определенным привычкам процесса или, как мы их называем, законам бессознательной материальной Природы. Его сила бытия также есть природа или Сила, действующая в Материи, которая медленно вышла из несознания в жизнь и всегда ограничена формой, всегда зависит от тела, всегда отделена им от остальной Жизни и от других живых существ, всегда встречает препятствия в своем развитии, существовании, самосовершенствующаяся по законам Бессознательного и посредством ограниченности телесной жизни. В равной степени его сознание — это ментальность, проявившаяся в теле и в резко индивидуализированной жизни; поэтому оно ограничено в своей деятельности и возможностях, и зависит от органов тела, которые не на многое способны, и от очень ограниченной жизненной силы; оно отделено от остального космического ума и закрыто для мыслей других ментальных существ, внутренняя работа которых является книгой за семью печатями для физического ума человека, за исключением того, что он может прочесть в ней по аналогии со своей собственной ментальностью и по их неадекватным телесным знакам и самовыражениям. Его сознание постоянно впадает назад в бессознательное, в котором всегда находится значительная его часть, его жизнь обращена к смерти, его физическое существо — к распаду. Его восторг существования зависит от отношений этого несовершенного сознания с его окружением, основанных на физических ощущениях и чувственном уме, другими словами, на ограниченном уме, пытающемся овладеть внешним и чуждым ему миром при помощи ограниченного тела, ограниченной виталической силы, ограниченных органов. Поэтому его власть обладания ограничена, его сила восторга ограничена, и каждое прикосновение мира, которое превышает его силу, которого эта сила не в состоянии вынести, за которое она не может ухватиться, не может ассимилировать и овладеть, должно превратиться во что-то другое, не восторг, а в боль, дискомфорт или печаль. Или она должна встретиться с невосприятием, нечувствительностью, а если же и будет принята, то отстранена безразличием. Более того, тот восторг бытия, которым он обладает, не является естественным и вечным владением, подобно самовосторгу Сатчитананды, а дается опытом и приобретением во Времени, и поэтому может поддерживаться и продлеваться путем повторения опыта, и по своей природе является ненадежным и преходящим.

Все это значит, что естественные отношения Пуруши с Пракрити в материальном мире есть полное поглощение сознательного существа в силе ее творений, поэтому полное самозабвение и самоневежество Пуруши, полное господство Пракрити, и подчинение души Природе. Душа не знает себя, то, что она знает, — это труды Пракрити. Проявление индивидуальной самосознающей души в Человеке само по себе не аннулирует эти первоначальные отношения невежества и подчинения. Ибо душа живет на материальном уровне существования, в позиции Пракрити, в которой материя все еще является главным детерминантом ее отношений с Природой, и ее сознание, будучи ограничено Материей, не может быть полностью самообладающим сознанием. Даже мировая Душа, если она ограничена материальной формулой, не может полностью владеть собою; в еще меньшей мере это возможно для индивидуальной души, для которой остальное существование становится, благодаря телесному, виталическому и ментальному ограничению и отделению, чем-то внешним по отношению к ней, от которого она все еще зависит для своей жизни и своего восторга, и своего знания. Эти ограничения его власти, знания, жизни, восторга бытия являются всей причиной неудовлетворенности человека собой и вселенной, И если бы материальный мир был всем, а материальный уровень — единственным уровнем его бытия, тогда человек — индивидуальный Пуруша — не достиг бы никогда совершенства и самоосуществления, и какой-либо другой жизни, кроме животной. Должны существовать либо миры, в которых он был бы освобожден от этих неполных и неудовлетворительных отношений Пуруши и Пракрити, либо уровни его собственного существования, достигнув которых, он мог бы превзойти их [отношения], или же, в крайнем случае, уровни, миры и высшие создания, от которых он мог бы получить знание, силу, радость, или помощь в овладении ими, иначе рост его существа невозможен. Все это, утверждает древнее знание, существует — другие миры, более высокие уровни, возможности общения, восхождения, роста путем контактов и влияния того, что находится выше его по теперешней шкале его реализованного существования.

Поскольку имеется положение равновесия отношений Пуруши и Пракрити, в котором Материя, мир материального существования, является первым решающим фактором, то также существует другое, несколько выше этого, где Материя не главенствует, а ее место, как первый решающий фактор, занимает Жизненная сила 120. В этом мире формы не определяют условия жизни, а это жизнь определяет формы, поэтому формы там гораздо свободнее, текучее, и, по нашему понятию, странно меняющиеся, по сравнению с материальным миром. Эта жизненная сила не есть бессознательная материальная сила, даже, кроме своих низших движений, не элементарная подсознательная энергия, но она является сознательной силой бытия, направленная на формирование, но в гораздо большей степени не наслаждение, обладание, удовлетворение своего собственного динамического импульса. Поэтому желание и удовлетворение импульса является первым законом этого мира абсолютно виталического существования, этого равновесия отношений между душой и ее природой, в которых жизнь-сила 121 играет с гораздо большей свободой и способностью, чем в нашей физической жизни; его можно назвать миром желаний, ибо такова его принципиальная характеристика. Более того, он не закреплен в одной трудно изменяемой формуле, как, по-видимому, происходит в физической жизни, но способен многократно варьировать свое положение, допускает существование многих подуровней от таких, которые соприкасаются с материальным бытием и как бы растворяются в нем, и до таких, которые доходят в интенсивности жизненной силы до уровней чистого ментального и психического бытия и растворяются в нем. Ибо в Природе в бесконечной гамме бытия нет больших разрывов, нет глубоких пропастей, через которые надо перепрыгивать, но все переходит одно в другое, тонко и непрерывно; из этого ее сила различительного опыта создает порядок, определенные ранги, четкие градации, по которым душа разнообразно познает и овладевает своими возможностями бытия. Кроме того, так как единственной целью желания является какое-нибудь наслаждение, такой должна быть и общая тенденция мира желаний; но так как там, где душа не свободна, — а она не может быть свободна, будучи подчинена желанию, — должно быть отрицательное, как и положительное во всем ее опыте, в этом мире имеются не только возможности больших, или сильных, или продолжительных наслаждений, почти невообразимых для ограниченного физического ума, но и возможности одинаково огромных страданий. Поэтому именно здесь расположены низшие небеса и ад, традициями и воображением которых человеческий ум соблазнял и запугивал себя с древнейших времен. Все человеческое воображение в действительности соответствует какой-нибудь реальности или реальной возможности, хотя они сами по себе могут быть совсем неточным представлением, или же облечены в слишком физические образы, и поэтому не способны выразить истину супрафизических реальностей.

Поскольку природа является комплексным единством, а не кучей несвязанных между собой феноменов, то не может быть непроходимой пропасти между материальным существованием и этим виталическим миром, или миром желаний. Наоборот, можно сказать, что в некотором смысле они существуют друг в друге и, по крайней мере, до некоторой степени взаимозависимы. В действительности, материальный мир на самом деле является чем-то вроде проекции виталического, вещью, которую он исторг и отделил от себя для того, чтобы осуществить некоторые свои желания при иных условиях, чем свои собственные, которые являются логическим результатом его же собственных наиболее материальных страстных желаний. Можно сказать, что жизнь на земле является результатом давления этого жизненного мира 122 на материальное, бессознательное существование физической вселенной. Наше собственное проявленное виталическое существо также является только поверхностным результатом большего и более основательного виталического существа, которое имеет свое должное место на жизненном уровне и через которое мы связаны с жизненным миром. Более того, жизненный мир постоянно влияет на нас, и за всем в материальном существовании стоят соответствующие силы жизненного мира; даже самое грубое и элементарное имеет за собой элементарные жизне-силы 123, элементарные существа, которые их поддерживают. Влияния жизненного мира всегда изливаются на материальное существование, вызывают там свои силы и результаты, которые затем возвращаются в виталический мир для его модификации. Отсюда постоянно исходят касания и влияния на нашу виталическую часть, на наши желания; там также имеются благодатные и вредные силы добрых желаний и злых желаний, которые совсем не безразличны к нам, даже когда мы не знаем и не беспокоимся об этом. Но эти силы не являются только тенденциями, бессознательными силами, ни подсознательными, за исключением находящихся на границах с Материей, они являются сознательными силами, существами, живыми влияниями. По мере того как мы пробуждаемся к более высоким уровням нашего существования, мы познаем их как друзей или врагов, силы, которые хотят властвовать или такие, которыми мы можем управлять, преодолеть, выйти из под их влияния и оставить позади себя. Это те возможные отношения человеческого существа с силами виталического мира, которые так сильно занимали европейский оккультизм, особенно в Средние Века, как и некоторые формы восточной магии и спиритуализма. "Суеверия" прошлого, — было много суеверий, так сказать, много невежественной и искаженной веры, ложных объяснений и темного, неуклюжего использования законов запредельного — все же основывались на истинах, которые будущая Наука, освободившаяся от своего единственного занятия материальным миром, сможет открыть вновь. Ибо супраматериальное в такой же степени является реальностью, как существование ментальных существ в материальном мире.

Но почему тогда мы естественным образом не знаем обо многом, что находится за нами и всегда давит на нас? По той же причине, по которой мы не знаем внутреннюю жизнь наших соседей, хотя она существует в такой же мере, как и наша собственная, и постоянно осуществляет оккультное влияние на нас, — ибо большая часть наших мыслей и чувств приходит к нам извне, от наших собратьев, как от индивидуумов, так и от коллективного разума человечества; и по той причине, по которой мы не знаем большую часть своего бытия, которая является подсознательной по отношению к нашему бодрствующему уму и всегда влияет и скрытым путем предопределяет наше поверхностное существование. Это так, потому что мы пользуемся обычно только нашим телесным умом и живем почти исключительно телом, физической витальностью и физическим умом, а виталический мир не вступает в отношения с нами непосредственно через них. Это осуществляется через другие оболочки нашего существа, — так называются они в Упанишадах, — другие тела, как они значатся по более поздней терминологии, ментальную оболочку или тонкое тело, в котором живет наше истинное ментальное существо, и жизненная оболочка или виталическое тело, которое более тесно связано с физической, или пищевой, оболочкой, и образует вместе с ней грубое тело нашего сложного существования. Они владеют силами, чувствами, возможностями, которые всегда тайно действуют в нас, связаны и вторгаются в наши физические органы и сплетения нашей физической жизни и ментальности. При помощи саморазвития мы можем осознать их, овладеть нашей жизнью в них, через них дойти до сознательных отношений с виталическим миром и другими мирами, и использовать их также для более тонкого опыта и более сокровенного и близкого знания истин, фактов и событий даже самого материального мира. Благодаря этому саморазвитию мы можем жить более или менее полно на уровнях нашего существования, иных, чем материальные, который в настоящее время составляет для нас все.

То, что было сказано о виталическом мире, относится, с необходимыми отличиями, к еще более высоким уровням космического существования. Ибо за его пределами находится ментальный уровень, мир ментального существования, в котором ни жизнь, ни материя, а ум является главной детерминантой. Там ум не детерминирован материальными условиями или виталической силой, но сам детерминирует и использует их для собственного удовлетворения. Там ум, так сказать, психическое и интеллектуальное существо в определенном смысле свободен, свободен по крайней мере для того, чтобы удовлетворить и проявить себя способом, который едва ли постижим нашей ментальностью, связанной телом и жизнью; ибо там Пуруша — это чистое ментальное существо, и его отношения с Пракрити определяются этой более чистой ментальностью. Природа там скорее ментальная, чем виталическая и физическая. Как виталический мир, так и, косвенным образом, материальный мир являются проекцией этого, результатом определенных тенденций ментального Бытия, ищущих поле деятельности, условия, сочетание гармоний, соответствующие их сущности; и можно сказать, что феномен ума в этом мире является результатом давления этого уровня сперва на виталический мир, а затем на жизнь в материальном существовании. В результате своей модификации в виталическом мире он создает в нас ум желаний; воздействуя непосредственно, он будит в нас более чистые силы нашего психического и интеллектуального существования. Но наша поверхностная ментальность является только вторичным результатом большей подсознательной ментальности, чье истинное местонахождение — на ментальном уровне. Этот мир ментального существования также постоянно действует на нас и на наш мир, имеет свои силы и свои существа, соотносится с нами через наше ментальное тело. Здесь мы находим психические и метальные небеса, к которым может подняться Пуруша, когда он сбрасывает свое физическое тело, и временно пребывать там, пока импульс к земному существованию опять потянет его вниз. Здесь также много уровней, низший, приближающийся к низшим мирам и растворяющийся в них, высший — на высотах силы ума 124, переходящий в миры более духовного существования.

Эти высшие миры являются супраментальными; они принадлежат принципу сверхразума, свободному, духовному или божественному разум 125 или гносису, и тройственному духовному принципу Сатчитананды. Отсюда воспроизводятся низшие миры, путем как бы падения Пуруши в определенные специфические или ограниченные узкие условия игры души с ее природой. Но эти высшие миры также не отделены от нас непроходимой пропастью; они влияют на нас через так называемые оболочку знания и оболочку блаженства, через каузальное или духовное тело и, менее непосредственно, через ментальное тело, их тайные силы также не отсутствуют в творениях виталического и материального существования. Наше сознательное духовное бытие и наш интуитивный ум просыпаются в нас в результате давления этих высших миров на ментальное существо в жизни и теле. Но это казуальное тело, как мы говорим, мало развито в большинстве людей, и жить в нем или подняться до супраментальных уровней, которые отличаются от соответствующих подуровней в ментальном бытии, или, более того, сознательно обитать на них — самая трудная вещь из всех для человеческого существа. Это можно осуществить во время транса Самадхи, а иначе — только в результате новой эволюции возможностей индивидуального Пуруши, о которой лишь немногие даже в состоянии размышлять. Между тем — это условие совершенного самосознания, только при помощи которого Пуруша может осуществлять полный контроль над Пракрити; ибо здесь даже не ум является определяющим, а Дух свободно осуществляет низшие дифференцирующие принципы, как второстепенные условия своего существования, руководимого высшими, и посредством их достигая их же истинных возможностей. Это само по себе являлось бы законченной эволюцией того, что вовлечено в инволюцию, и развитием неразвитого, тем, ради чего искал Пуруша в материальном мире, как бы испытывая себя, наибольших трудностей.

118. Например, Тантрическая в Индии. (Прим. Шри Ауробиндо)

119. Мы надеемся заняться этим впоследствии; но прежде всего в Арья нас интересуют духовные и философские истины; только после их усвоения возможен надежный и ясный подход к психическому. (Прим. Шри Ауробиндо)

120. Life-power

121. life-power

122. life-world. Употребляется в том же смысле, что в vital plane — виталический уровень существования. (Прим. пер.)

123. life-powers

124. mind-power

125. Называемое vijnana или buddhi, слово, которое может привести к некоторому недоразумению, поскольку оно применяется также к ментальному интеллекту, который является только более низкой производной божественного гносиса. (Прим. Шри Ауробиндо)

ТАКОВ основополагающий принцип различных миров космического существования и различных уровней нашего бытия; они как лестница, спускающаяся в Материю, а, возможно, и еще ниже, поднимающаяся в высоты Духа, даже, возможно, до той точки, в которой существование уходит из космического бытия в разные степени супракосмического Абсолюта, — так, по крайней мере, утверждается в буддистской системе мироздания. Но для нашего обычного материализованного сознания все это не существует, потому что оно скрыто от нас нашими заботами о своем существовании в маленьком уголке материальной вселенной и мелкими переживаниями того короткого отрезка времени, который отведен нам на нашу жизнь в одном теле на этой земле. Для этого сознания мир — это масса материальных объектов и сил, облеченных в какие-то формы и гармонизированных в систему организованных движений несколькими фиксированными самосуществующими законами, которым нам приходится подчиняться, которые нами управляют и нас ограничивают, и которые мы должны как можно лучше понять, чтобы как можно лучше использовать единственный краткий миг существования, начинающийся рождением и заканчивающийся смертью, и никогда не повторяющийся. Наше собственное бытие — это своего рода случайность или, по крайней мере, небольшое и незначительное обстоятельство во вселенской жизни Материи или в вечном потоке творений материальной Силы. Каким-то образом душа или ум оказались в теле, и оно бредет среди вещей и сил, которые не очень хорошо понимает, сначала целиком поглощенное проблемами выживания в опасном и по большей части враждебном мире, а затем усилиями понять его законы и использовать их, чтобы сделать жизнь как можно более терпимой или счастливой, пока она еще продолжается. Если бы мы действительно не представляли собой ничего более, чем такое незначительное движение индивидуализированного ума в Материи, существование не могло бы предложить нам ничего сверх этого; его лучшая часть представляла бы собой не более, чем такую борьбу эфемерного интеллекта и воли с вечной Материей и с трудностями Жизни, дополненную и смягченную игрой воображения и утешительными фикциями, которые нам предлагают религия и искусство, и всеми чудесами, о которые лелеет ум и беспокойная фантазия человека.

Но так как он есть душа, а не только живое тело, человек никогда не может надолго удовлетвориться тем, что такой первый взгляд на его существование, единственно оправданный внешними и объективными фактами жизни, и есть действительно истина и все знание: его субъективное бытие всячески подсказывает и намекает ему, что есть другая реальность, оно открыто чувству бесконечности и бессмертия, оно легко верит в существование других миров, большие возможности бытия, большие просторы для опыта его души. Наука открывает нам объективную истину существования и дает поверхностное знание нашего физического и виталического бытия; но мы чувствуем, что есть другие, запредельные истины, которые могут, благодаря развитию нашего субъективного бытия и расширения его возможностей, открываться нам все больше и больше. Когда мы уже достаточно знаем этот мир, мы испытываем непреодолимое желание познавать другие состояния существования, и это та причина, почему периоды сильного влияния материализма и скептицизма всегда сменяются периодами оккультизма, мистических вероучений, новых религий и углубленными поисками Бесконечного и Божественного. Знаний о нашей поверхностной ментальности и о законах нашей телесной жизни не достаточно; они всегда приводят нас к той таинственной и скрытой глубине субъективного существования, по отношению к которому наше поверхностное сознание — только самый его край или подступ. Мы начинаем понимать, что нашим физическим чувствам доступна только материальная скорлупка космического существования, и то, что очевидно нашей поверхностной ментальности, есть только береговые линии огромных континентов, которые остаются неисследованными. Чтобы их изучить, нужно не то знание, которое дает нам физическая наука или поверхностная психология.

Религия — первая попытка человека подняться выше себя и выше очевидных и материальных фактов своего существования. И первое ее существенное достижение — это способность подтвердить и сделать для него реальным его субъективное чувство Бесконечности, от которого зависит его материальное и ментальное бытие, и стремление его души приблизиться к ней и жить в контакте с нею. Функция религии состоит в том, чтобы убедить человека в такой возможности, о которой он всегда мечтал, но о которой его обычная жизнь не дает ему никакого подтверждения, возможности подняться над собой и вырасти из своей телесной жизни и смертности в радость бессмертной жизни и духовного существования. Она так же утверждает в человеке чувство, что есть миры и уровни бытия за пределами того мира, в котором ему суждено пребывать сейчас, миры, в которых смертность и подверженность пороку и страданию не являются естественным состоянием, а скорее блаженство бессмертия есть вечное состояние. В данном случае религия дает человеку правила, по которым в своей смертной жизни он готовит себя к бессмертию. Он — душа, а не тело, и его земная жизнь — это средство определения будущих условий его духовного бытия. В этом все религии сходятся; но дальше этого мы не находим в них ничего достаточно определенного. Утверждаемое ими различно; одни говорят нам, что жизнь на земле — это все, что у нас есть, чтобы определить наше будущее существование, отрицают прошлое бессмертие души и утверждают только ее будущее бессмертие, даже угрожают ей невероятными догмами вечных страданий в будущем для тех, кто свернет с верного пути, другие, более широкие и рациональные, подтверждают последовательность существований, в которых душа растет в познание Бесконечности, и дают полные гарантии всем на достижение высшей цели и совершенства. Некоторые [религии] представляют нам бесконечность как Существо, отличное от нас, но с которым мы можем вступать в личные отношения, другие — как безличное существование, с которым наше отдельное бытие должно слиться; таким образом, одни предлагают нам в качестве цели другие миры, в которых мы пребываем в присутствии Божественного, а другие — прекращение мирового существования путем растворения в Бесконечном. Большинство предлагают нам влачить или покинуть свою земную жизнь как испытание или преходящую скорбь или тщетную суету, и устремить свои надежды за ее пределы; в некоторых мы находим смутный намек на будущий триумф Духа, Божественного, в теле, здесь на земле, в коллективной жизни человека, и таким образом оправдывают не только отдельную надежду и стремление индивидуума, но общие, всеми разделяемые, надежды и стремления расы. Религия — это фактически не знание, а вера и стремление; она в действительности подтверждается и неточным интуитивным знанием больших духовных истин, и субъективным опытом душ, которые поднялись выше обычной жизни, но сама по себе она дает нам только надежду и веру, побуждающие нас стремиться к сокровенному обладанию скрытыми путями и новыми реальностями Духа. То, что мы всегда превращаем те немногие ясные истины и символы, или целые религиозные учения, в застывшие догмы, показывает, что мы еще младенцы в отношении духовного знания, и еще далеки от науки Бесконечного.

И все же за каждой великой религией, за, так сказать, экзотерической стороной веры, надежды, символов, разбросанных истин и ограничивающих догм, есть эзотерическая сторона внутренней духовной подготовки и просветления, благодаря которым можно узнать скрытые истины, понять их и овладеть. За всякой экзотерической религией есть эзотерическая Йога, интуитивное знание, к которому эта вера есть первый шаг, невыразимые реальности, которые ее символы метафорически выражают, более глубокий смысл ее лежащих на поверхности истин, тайны ее высших уровней бытия, на которые ее догмы и суеверия лишь смутно намекают и указывают. То, что Наука делает для нашего знания материального мира путем замены первых впечатлений от скрытых истин и их применений и все еще скрытого действия его мощных природных сил, а в нашем уме — верований и мнений — на достоверный опыт и более глубокое понимание, то Йога делает для более высоких уровней, и миров, и возможностей нашего бытия, к которым обращены религии. Поэтому вся эта масса различного опыта, существующего за закрытыми дверями, к которым сознание человека, если пожелает, может найти ключ, попадает в область всеобщей Йоги знания, которая не ограничивается только поисками одного Абсолюта или познания Божественного как такового, или Божественного только в отдельно взятых отношениях с индивидуальной человеческой душой. Правда, что сознание Абсолюта — это высшая стадия Йоги знания, а овладение Божественным — ее первая, величайшая и самая желанная цель, и что пренебречь ею ради менее значительного знания означало бы недооценку нашей Йоги или даже легкомысленное к ней отношение, не понимание или уклонение от ее основной цели; но, познав Божественное само по себе, Йога знания может с успехом включить в себя и Божественное в его отношениях с нами и с миром на разных уровнях нашего существования. Чтобы подняться к чистому бытию Я, постоянно стоящему перед нами как вершина нашего субъективного самовозвышения, мы можем с этой высоты овладеть низшими состояниями своего Я, вплоть до физического, и творениями Природы, которые им принадлежат.

Мы можем искать это знание отдельно с каждой стороны, со стороны Пуруши и со стороны Пракрити; и мы можем объединить их, чтобы полностью овладеть различными отношениями Пуруши и Пракрити в свете Божественного. Упанишады говорят, что есть пятисторонняя душа в человеке и в мире, в микрокосме и макрокосме. Физическая душа, я или бытие — Пуруша, Атман, — это то, что все мы осознаем сначала, я, которое, кажется, не имеет какого-либо существования отдельно от тела и никакого действия, виталического или даже ментального, независимо от него. Эта физическая душа повсюду присутствует в материальной Природе; она пронизывает тело, незаметно приводит в действие его движения и есть вся основа его опыта; она наполняет и одушевляет все, даже то, что не имеет ментального сознания. Но в человеке это физическое бытие витализированно и ментализированно; оно получило что-то от закона и возможностей виталического и ментального бытия и природы. Но он владеет ими как производными, наложенными как бы на его первичную природу, и в своем действии они подчиняются закону и действию физического существования и его инструментов. Именно это подчинение наших ментальной и виталической частей тела физической природе на первый взгляд оправдывает теорию материалистов, утверждающих, что ум и жизнь — это только обстоятельства и результаты физической силы, и все их действия объясняются действием этой силы в животном теле. В действительности, полное подчинение ума и жизни телу характерно для неразвитой человеческой природы, так же как и еще в большей степени, для животного, стоящего ступенькой ниже. В соответствии с теорией перевоплощения те, кто не поднимаются выше этой стадии, в земной жизни, не могут подняться и после смерти в ментальные или высшие виталические миры, но должны, побывав на нескольких физических уровнях, вернуться, чтобы продолжить свое развитие в следующем земном существовании. Ибо неразвитая физическая душа полностью подчиняется материальной природе и ее впечатлениям, и должна усовершенствоваться, прежде чем она сможет подняться на более высокий уровень бытия.

Более развитая человеческая природа позволяет нам лучше и свободнее использовать все возможности и весь опыт, который мы извлекаем из виталических и ментальных уровней бытия, больше опираться для поддержки на эти скрытые уровни, не позволять физическому поглощать себя, управлять и изменять первоначальную природу физического бытия более сильными виталическими силами и возможностями мира желаний, и более сильными и тонкими ментальными силами и возможностями психического и интеллектуального уровней. В результате такого развития мы можем подняться на более высокие уровни промежуточного бытия между смертью и новым рождением и лучше, быстрее использовать само это новое рождение для еще более высокого ментального и духовного развития. Но даже так, в физическом существовании, которое все еще определяет большую часть нашего бодрствующего я, мы действуем без определенного сознания миров или уровней, которые являются источниками нашей деятельности. Действительно, мы знаем об уровне виталического и умственном, ментальном уровне физического бытия, но не о виталическом или ментальном уровне как таковом, или о высшем и большем виталическом и ментальном бытии, которым мы являемся за завесой нашего обычного сознания. Только на высокой стадии развития мы узнаем о них, и даже тогда, обычно, только на заднем плане действия нашей ментализированной физической природы; мы собственно не живем на тех уровнях, так как если бы мы жили там, мы могли бы очень скоро научиться сознательно контролировать тело виталической силой, а последнюю, вместе с первым, — полновластным умом; мы бы тогда смогли определять нашу физическую и ментальную жизнь в огромной степени своей волей и знанием, как хозяева своего бытия, чей ум оказывает прямое действие на жизнь и тело. С помощью Йоги эту способность подняться над своим физическим я и овладеть более высокими я можно получить, в большей или меньшей степени, через повышенное и расширенное самосознание и самоконтроль.

Со стороны Пуруши это можно сделать путем ухода от своего физического я, которое занято только физической природой, путем сосредоточения своей мысли и воли поднимаясь в виталическое, а затем и в ментальное я. Сделав так, мы можем стать виталическим существом и вобрать свое физическое я в это новое сознание так, что мы будем воспринимать тело, его природу и его действия только как второстепенные обстоятельства Жизненной души 126, которой мы теперь являемся, и которая использует их как способ поддержания отношений с материальным миром. Некоторая отдаленность от физического бытия и затем превосходство над ним; ясное чувство, что тело — только инструмент, или скорлупа, и легко отделяется; необычайно сильное действие наших желаний на наше физическое существо и на жизненную среду; сильное чувство власти и свободы манипулировать и направлять жизненную энергию, которую мы теперь так ясно сознаем, ибо ее действие ощущается нами конкретно, тонко физическое по отношению к телу, ощутимое в каком-то легком сгустке как энергия, используемая умом; ощущение внутри себя виталического уровня, находящегося выше физического, и знание и контакт с существами мира желаний; вступление в действие новых сил — тех, что обычно называют оккультными силами или Сиддхи; чувство близости и общности с Жизненной Душой в мире, и знание или ощущение эмоций, желаний, жизненных импульсов других; таковы некоторые признаки этого нового сознания, достигнутого с помощью Йоги.

Но все это относится к нижним стадиям духовного опыта и на самом деле, пожалуй, не более духовно, чем физическое существование. Нам нужно идти тем же путем все выше и подняться в ментальное я. Сделав это, мы можем стать ментальным я и подтянуть к нему физическое и виталическое бытие, чтобы жизнь и тело и их функции стали для нас второстепенными обстоятельствами нашего бытия, которые мы, являясь Умственной душой 127, используем для достижения своих низших целей, принадлежащих материальному существованию. Здесь мы тоже сначала отдаляемся на некоторое расстояние от жизни и тела, и наша реальная жизнь, кажется, находится совсем на другом уровне по сравнению с жизнью материального человека, в контакте с более тонким существованием, с большим светом знания, чем земной, с гораздо менее плотной, но более властной и независимой энергией; мы фактически соприкасаемся с ментальным уровнем, ощущаем ментальные миры, можем общаться с их существами и силами. С этого уровня мы взираем на мир желаний и материальное существование, которые как бы под нами, как будто мы можем их отбросить, если пожелаем, и действительно легко отбрасываем, когда покидаем тело, чтобы подняться в ментальные, или психические, небеса. Но мы можем также не просто отдалиться и отделиться, но стать выше жизни и тела, и виталических и материальных уровней и властно воздействовать на них с новой высоты нашего бытия. Другая динамика, не физическая или жизненная энергия, а нечто, что можно назвать чистой силой ума или силой души, которые развитое человеческое существо действительно использует, но как производные и несовершенно, но которыми мы можем теперь пользоваться свободно и со знанием, становится обычным процессом нашей деятельности, в то время как сила желания и физическая деятельность отходят на второй план, и используются только вместе с этой новой энергией, которая питает их, и в качестве ее каналов. Мы также соприкасаемся и общаемся с Разумом в космосе, сознаем его, знаем о его намерениях, направлении движения, мысленных силах, о борьбе тонких сил, стоящей за любым событием, о чем обычный человек не подозревает или может только смутно догадываться по физическим событиям, а мы теперь можем видеть и чувствовать непосредственно еще до того, как появятся какие-то физические признаки или хотя бы виталические намеки на их действие. Мы также приобретаем знание и ощущение действия ума других существ и на физическом уровне, и на других, более высоких; и более широкие возможности ментальных существ, — оккультные силы или Сиддхи, но гораздо более разреженные или более тонкие, чем те, которые соответствуют виталическому уровню, — естественно пробуждаются в нашем сознании.

Все это, однако, обстоятельства низшего тройственного мира нашего бытия, trailokya, как называли его древние мудрецы. Как бы ни выросли наши силы и наше сознание, пока мы живем на этих уровнях, мы все еще живем в пределах ограничений космических богов и подчиняемся, хотя и тоньше, легче и совсем иначе, власти Пракрити над Пурушей. Чтобы достичь настоящей свободы и власти, мы должны подняться на более высокий уровень многоярусной вершины нашего бытия.

126. the Life-soul

127. the Mind-soul

ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ этого низшего тройственного бытия и этого низшего тройственного мира, до которой наше сознание, и его сила, и результаты обычно являются ограниченными, трансценденция, которая объясняется пророками Веды как выход за пределы или прорыв за пределы двух сводов, небесного и земного, — открывает иерархию бесконечностей, для которых нормальное существование человека, даже в его наивысшем и наиболее широком полете, все еще чуждо. На эту высоту, даже на низшую ступень ее иерархии, ему трудно подняться. Разобщение, сильное на практике, хотя и нереальное по существу, разделяет все бытие человека, микрокосм, так же, как оно разделяет мировое бытие, макрокосм. Оба имеют высшую и низшую полусферы, parardha и aparardha древней мудрости. Высшая сфера есть полное и вечное царство Духа; ибо здесь он проявляется без прекращения или сокращения своих бесконечностей, развертывает нескрываемую славу своего беспредельного существования, своего беспредельного сознания и знания, свою неограниченную силу и власть, свое беспредельное блаженство. Низшая полусфера в равной степени принадлежит Духу; но здесь он плотно завуалирован благодаря своему недостаточному самовыражению посредством ограниченного ума, замкнутой жизни и делимого тела. Я в низшей полусфере скрыто пеленой имени и формы; его сознание разбито благодаря разделению на внутреннее и внешнее, индивидуальное и мировое; его видение и чувства повернуты наружу; его сила, ограниченная благодаря разделению его сознания, действует в оковах; его знание, воля, власть, восторг, разобщенные этим делением, ограниченные этим ограничением, открыты воздействию своих противоположных или обратных форм, невежеству, слабости и страданиям. Мы можем в действительности почувствовать истинное Я, или Дух, в себе, обратив наше чувство и взгляд вовнутрь; мы также можем обнаружить то же Я, или Дух, во внешнем мире и его явлениях, погрузив их там так же внутрь сквозь завесу имен и форм в то, что пребывает там, в этих явлениях, или же стоит за ними. Наше нормальное сознание, посредством этого взгляда внутрь, может отраженно ощутить беспредельное бытие, сознание и восторг этого "Я" и стать причастным пассивной или статичной бесконечности этих вещей. Но мы можем только в очень ограниченной степени стать причастны к его активному или динамичному проявлению знания, власти и радости. Даже эта статичная отраженная идентичность может быть обычно достигнута лишь после большого и длительного усилия и в результате многих жизней прогрессивного саморазвития; ибо очень прочно связано наше обычное сознание с законом своей низшей полусферы бытия. Чтобы понять возможность трансцендирования ее вообще, мы должны подтвердить практической формулой отношения между мирами, которые составляют эти две сферы.

Все определяется Духом, ибо все, от самого тонкого существования до грубейшей материи является проявлением Духа. Но Дух, Я или Бытие определяет тот мир, в котором живет, и опыт своего сознания, силы и восторга в этом мире, путем какой либо позиции равновесия — среди многих возможных — в отношениях между Пурушей и Пракрити, Душой и Природой, — какой-нибудь основной позиции в том или другом из своих космических принципов. Заняв позицию в принципе Материи, он становится физическим я физического мира под властью физической Природы; тогда Дух поглощен в своем опыте Материи; над ним доминирует невежество и инерция тамасической Силы, присущей физическому существованию. В индивидууме он становится материализованной душой, annamaya purusa, чья жизнь и ум развились из невежества и инерции материального принципа и подвержены их основным ограничениям. Ибо жизнь в Материи действует в зависимости от тела; ум в Материи действует в зависимости от тела и от виталического или нервного бытия; сам дух в Материи ограничен и разделен в своем самоотношении и своих силах ограничениями и разобщениями этого управляемого материей и ведомого жизнью умом. Эта материализованная душа живет, будучи привязанной к физическому телу и к его узкому поверхностному внешнему сознанию, и она обычно принимает за всю истину существования переживания своих физических органов, своих чувств, своих обусловленных материей жизни и ума, в лучшем случае какие-нибудь ограниченные духовные проблески.

Человек есть дух, но дух, который живет как ментальное существо в физической Природе; для своего самосознания он является умом в физическом теле. Но, прежде всего, он является ментальным существом материализованным, и он принимает материализованную душу, annamaya purusa, за свое действительное я. Он вынужден признать, по выражению Упанишад, Материю за Брахмана, ибо здесь его взгляд видит Материю как то, из чего рождается все, благодаря чему все живет и к чему все возвращаются после своей кончины. В его естественном высшем понимании Дух является Бесконечностью, предпочтительно бессознательной бесконечностью, населяющей или пронизывающей материальную вселенную (только которую он и знает), и проявляющую силою своего присутствия все эти формы вокруг себя. Его естественное высшее восприятие себя есть туманно воспринимаемая душа или дух, душа, проявляющаяся только через переживание физической жизни, связанная физическими феноменами и вынужденная после своего растворения вернуться, в силу автоматической необходимости, в обширную неопределенность Бесконечного. Но, имея возможность саморазвития, он может подняться за пределы этих естественных концепций материализованной души; он может дополнить их определенным производным опытом, извлеченным из супрафизических уровней и миров. Он может сосредоточивать ум и развить ментальную часть своего бытия, обычно за счет полноты своей виталической и физической жизни, и в конце ум начинает превалировать и может раскрыться Потустороннему. Он может сосредоточить этот самоосвобождающийся ум на Духе. Здесь также обычно в течение процесса он все больше и больше отстраняется от своей полной ментальной и физической жизни; он ограничивает или препятствует их возможностям, насколько это ему позволяет его материальная основа в природе. В конечном счете его духовная жизнь превалирует, уничтожает его тенденции, связанные с земным существованием, и рвет его связи и ограничения. Одухотворенный, он помещает свое настоящее существование в других, запредельных мирах, на небесах виталического или ментального уровня; он начинает рассматривать жизнь на земле как болезненное и беспокойное происшествие, или путь, на котором он никогда не достигнет полного наслаждения своим внутренним идеальным я, своей духовной сущностью. Более того, его высшее понимание Я, или Духа, более или менее соответствует квиетистическому; ибо, как мы видели, он может полностью испытывать только его статистическую бесконечность, спокойную свободу Пуруши, неограничиваемую Пракрити, Душу, отделившуюся от Природы. В нем может возникнуть некоторое божественное динамическое проявление, но оно не может полностью подняться выше тяжелых ограничений физической Природы. Покой безгласного и пассивного Я более легко достигается, и он может более легко и полно сохранять его; слишком трудно для него блаженство бесконечной активности, динамизм неизмеримой Мощи.

Но Дух может занять положение равновесия в принципе Жизни, не в Материи. Дух, установившийся таким образом, становится виталическим я виталического мира, Жизненной Душой Жизненной энергии 128 в царстве сознательной динамической Природы. Поглощенный переживаниями силы и игрой сознательной Жизни, он находится во власти желаний, активности и страстей раджасического принципа, присущего виталическому существованию. В индивидууме этот дух становится виталической душой, pranamaya purusa, в природе которой жизненные энергии тиранят ментальный и физический принципы. Физический элемент в виталическом мире охотно придает форму своим действиям и формациям в ответ на его желания и воображения, он служит и подчиняется страсти и силе жизни, и их формациям, и не мешает им, не ограничивает их, как он это делает здесь на земле, где жизнь — случайное явление в неподвижной Материи. Ментальный элемент также моделируется и ограничивается жизненной силой, послушен ей, и только помогает обогатить и осуществить ее желание и энергию ее импульсов. Эта виталическая душа живет в виталическом теле, состоящем из субстанции более тонкой, чем физическая материя, это субстанция, заряженная сознательной энергией, способная к гораздо более сильным восприятиям, возможностям, чувственной активности, чем то, что может быть представлено грубыми атомистическими элементами земной материи. Человек также имеет в себе, за его физическим существом, подсознательно, невидимые и неизвестные, но очень близкие к нему и образующие вместе с ним наиболее естественно активную часть его существования эту виталическую душу, эту виталическую природу и это виталическое тело; целый виталический уровень, связанный с виталическим миром или миром желаний, сокрыт в нас, тайное сознание, в котором жизнь и желание находят свою игру без помех и легкую возможность самовыражения, и оттуда посылают свое влияние и формации в нашу внешнюю жизнь.

Пропорционально тому, как сила этого жизненного уровня проявляется в нем и овладевает его физическим бытием, этот сын земли становится проводником жизненной энергии, сильным в своих желаниях, неистовым в своих страстях и эмоциях, динамичным в своих действиях, все больше и больше человеком раджасического типа. Теперь у него есть возможность для пробуждения в сознании к виталическому уровню, стать виталической душой, pranamaya purusa, войти в виталическую природу и жить в тайном виталическом так же, как в видимом физическом теле. Если он достигнет такого изменения с некоторой полнотой и однозначностью — обычно это происходит при больших и благотворных ограничениях, или при спасительных осложнениях 129 — и без того, чтобы подняться за пределы этих вещей, без того, чтобы вознестись на суправиталическую высоту, откуда они могут быть использованы, очищены, возвышены, тогда он становится низшим типом Асура или Титана, Ракшасом по природе, душою большой силы и жизненной энергии, увеличенным или истощенным силой безграничного желания и страсти, преследуемый и гонимый активной способностью и колоссальным раджасическим эго, но обладая гораздо большими и более разнообразными силами, чем те, которыми обладает физический человек в обычной более инертной земной природе. Даже если он сильно развил ум на виталическом уровне, и использует его динамическую энергию для самоконтроля, как и для самоудовлетворения, он все же остается носителем Асурического энергизма (tapasya), хотя и более высокого типа и направленного на более управляемое удовлетворение раджасического эго.

Однако, на виталическом уровне возможно, как и на физическом, подняться до определенного духовного величия, в присущем этому уровню роде. Виталический человек имеет возможность подняться за пределы концепций и энергий, естественных для души желаний и уровня желаний. Он может развить более высокую мен-тальность и, в условиях виталического бытия, он может сосредоточиться на некой реализации Духа, или Я, находящегося за пределами его форм и сил, или выше их. При такой духовной реализации была бы меньшая необходимость в квиетизме; ибо имелась бы большая возможность для активного осуществления блаженства и мощи Вечного, имелись бы более мощные и более самоудовлетворенные силы, более богатое цветение динамичной 130 Бесконечности. Тем не менее эта действенность никогда даже не приблизилась бы к полному и настоящему совершенству; ибо условия мира желаний, также как и физического, являются недостаточными для развития полной духовной жизни. Виталическое существо также должно развить дух в ущерб своей полноте, активности и жизненной силе в низшей полусфере нашего существования, и в конечном счете отойти от виталической формулы и от жизни либо к Безмолвию, либо к невыразимой Силе за его пределами. Если он не уйдет из жизни, он должен оставаться в цепях жизни, ограниченным в своем самоосуществлении притягивающим вниз миром желаний, и его доминирующим раджасическим принципом. На виталическом уровне также невозможно полное совершенство; душе, которая достигает только этого, пришлось бы вернуться к физической жизни для получения большего опыта, более высокого саморазвития, более непосредственного подъема к Духу.

Выше материи и жизни стоит принцип ума, ближе к тайной Первопричине вещей. Дух, принявший равновесное положение в уме, становится ментальным я ментального мира и пребывает там в царствовании своей собственной чистой и светлой ментальной Природы. Там он действует в интенсивной свободе космического Интеллекта, поддерживаемый совместными трудами психоментальной и более высокой эмоциональной умственной силой, облагораживаемый и просветленный ясностью и счастьем саттвического принципа, соответствующего ментальному существованию. В индивидууме дух, утвердившийся таким образом, становится ментальной душой, manomaya purusa, в природе которого ясность и светлая сила ума действуют в полных правах, независимо от каких-либо ограничений или подавлений виталическими или телесными инструментами; скорее, она господствует и полностью определяет формы своего тела и силы своей жизни. Ибо ум на своем собственном уровне не ограничен жизнью и не встречает препятствий, создаваемых материей, как это имеет место здесь на земле. Эта ментальная душа живет в ментальном, или тонком, теле, которое обладает способностью к знанию, пониманию, симпатии и взаимопроникновению с другими существами, трудно вообразимым для нас, а также свободной, тонкой и обладающей обширным радиусом действия способностью чувствовать, не ограниченной более грубыми условиями виталической или физической природы.

Человек также имеет в себе, подсознательно, неведомо и незримо, спрятанную за его бодрствующим сознанием и видимым организмом, эту ментальную душу, ментальную природу, ментальное тело и ментальный уровень, не материализованный, где принцип Ума находится у себя дома, а не как здесь, в борьбе с миром, враждебным ему, препятствует его свободе и оскверняет его чистоту и ясность. Все более высокие способности человека, его интеллектуальные и психоментальные бытие и силы пробуждаются и умножаются пропорционально тому, как сильно этот ментальный уровень оказывает на него давление. Ибо чем больше он проявляется, тем больше он влияет на физические части, тем больше он обогащает и возвышает соответствующий ментальный уровень заключенной в теле природы. На определенной высоте своего растущего господства он может сделать человека истинным человеком, а не просто рассуждающим животным; ибо он тогда дает свою характерную силу ментальному существу в нас, которым является наше человечество во внутренне управляющей, но все же встречающей слишком много затруднений сущности своей психологической структуры.

Человек может пробудиться к этому более высокому, ментальному сознанию, стать этим ментальным существом 131, принять эту ментальную природу и жить не только в виталической и физической оболочках, но и в этом ментальном теле. И если эта трансформация была бы достаточно полной, то он приобрел бы способность жить и существовать, по крайней мере, полубожественно. Ибо он мог бы наслаждаться силами, и видением, и восприятием, выходящими за пределы этой обычной жизни и тела; он управлял бы всем благодаря ясности чистого знания; его объединила бы с другими существами гармония любви и счастья; его эмоции поднялись бы до совершенства психоментального уровня, его ощущения утратили бы грубость, его интеллект, тонкий, чистый и подвижный, освободился бы от отклонений нечистой пранической энергии и обструкций материи. В нем развилось бы также отражение мудрости и благости, стоящих выше всякой ментальной радости и знания; ибо он мог бы получать более полно и без той примеси деформаций и фальсификаций, которая образуется нашим некомпетентным умом, вдохновение и интуицию, которые являются стрелами супраментального Света, и сформировать свое усовершенствованное ментальное существование по образцу и силой этого громадного великолепия. Он сумел бы тогда также реализовать я, или дух, с большей, и более яркой, и более интимной силой, чем это возможно теперь, и при более живой игре его активной силы и блаженства в удовлетворенной гармонии его существования.

И для нашего обычного понятия это вполне может показаться законченным совершенством, что-то, к чему человек может стремиться в высочайшем полете идеализма. Нет сомнения, это было бы достаточным совершенством для чистого ментального существа как такового, однако это все еще намного ниже величайших возможностей духовной природы. Ибо здесь также наша духовная реализация была бы подчинена ограничениями ума, который по своей природе является отраженным, разбавленным и растворенным или узко направленным светом, а не широким и всеобъемлющим самосуществующим озарением и радостью духа. Тот сильнейший свет, то глубочайшее блаженство находятся вне пределов ментальной досягаемости. Ум в действительности никогда не может быть совершенным орудием Духа; высшее самовыражение невозможно в его движениях, ибо сам его характер — разделять, делить, ограничивать. Даже если бы ум мог быть свободен от прямой фальши и ошибок, даже если бы он весь был интуитивным и потому безошибочным, он все еще представлял бы и организовывал бы только половинчатые истины или отдельные истины, и даже их не в их собственных телах, а в ясных представительных фигурах, собранных вместе, дабы создать собирательный итог или множественную структуру. Поэтому здесь самосовершенствующееся ментальное существо должно либо удалиться в чистый дух путем сбрасывания своего низшего существования, или возвратиться в физическую жизнь, чтобы развивать в ней возможность, до сих пор не найденную в нашей ментальной и психической природе. Это образно выражают Упанишады, когда они говорят, что небеса, достигнутые умственным Пурушей, это те, к которым человека поднимают лучи солнца, — растворенные, разделенные, хотя сильные лучи супраментального сознания истины, — и отсюда он должен вернуться к земному существованию. Но просветленные, отрекшиеся от земной жизни, идут за пределы через врата солнца, и не возвращаются сюда. Ментальное существо, превосходящее свою сферу, не возвращается, потому что в результате такого перехода оно входит в высокую область существования, свойственную высшей полусфере. Он не может привнести ее величайшую духовную природу в эту низшую тройственность; ибо здесь ментальное существо является высшим выражением Я. Здесь тройное ментальное, виталическое и физическое тело обеспечивает почти весь диапазон наших возможностей и является недостаточным для более великого сознания; сосуд не рассчитан на то, чтобы вместить большую божественность, в него не может поместиться великолепие этой супраментальной силы и знания.

Это ограничение действует, только пока человек остается замкнутым в границах ментальной Майи. Если он поднимается в знание Я за пределы высшего ментального статуса, если он станет душой знания 132, Духом, пребывающим в гносисе, vijnanamaya purusa, и примет натуру его бесконечной истины и мощи, если он будет жить в оболочке знания, каузальном теле так же, как в этих тонком ментальном, промежуточном виталическом и более грубом физическом телах, тогда и только тогда он смог бы полностью привлечь в свое земное существование полноту бесконечного духовного сознания; только тогда ему будет дана возможность поднять все свое бытие и даже всю свою проявленную телесную выразительную природу в духовное царство. Но это в крайней степени трудно; ибо казуальное тело охотно раскрывается навстречу сознанию и возможностям духовных уровней и по своей природе принадлежит к высшей полусфере существования, но оно либо совсем не развито в человеке, или только грубо развито и организовано, и завуалировано за многими промежуточными покровами подсознательного в нас. Оно черпает свое вещество из уровня истинного знания и уровня бесконечного блаженства, а они полностью принадлежат к еще недосягаемой высшей полусфере. Распространяя над этим низшим существованием свою истину, и свет, и радость, они являются источником всего, что мы называем духовностью и что мы называем совершенством. Но эта инфильтрация происходит из-за густой завесы, через которую они проникают настолько умеренными и ослабленными, что они совсем незаметны в материальности наших физических понятий, грубо деформированы и перевернуты в наших жизненных импульсах, перевернуты также, хотя несколько менее грубо, в наших поисках восприятия идей, сведены к минимуму даже в сравнительной чистоте и интенсивности высших интуитивных областей нашей ментальной природы. Супраментальный принцип тайно находится во всем существующем. Он присутствует даже в грубейшей материальности, он сохраняет и контролирует низшие миры своей скрытой властью и законом; но эта власть завуалирована и этот закон действует невидимо через стесняющие ограничения и грубые деформации меньшей власти нашей физической, виталической и ментальной Природы. В то же время, его руководящее присутствие в низших формах внушает уверенность, вследствие единства всего существующего, что имеется возможность их пробуждения, даже возможность их совершенного проявления здесь, невзирая на все завесы, невзирая на всю массу наших видимых неспособностей, невзирая на бессилие или нежелание нашего ума, жизни и тела. А то, что возможно, обязательно должно свершиться когда-нибудь, ибо таков закон всемогущего Духа.

Характер этих высших состояний души и соответствующих им высших миров духовной Природы трудно уловить. Даже Упанишады и Веды только аллегорически описывают их при помощи образов, намеков и символов. Тем не менее необходимо сделать попытку рассказать об их принципах и практическом влиянии, насколько они могут быть восприняты умом, стоящим на границе этих двух полусфер. Прохождение за эту границу было бы кульминацией, завершением Йоги самотрансцендентности через самопознание. Душа, которая стремится к совершенству, устремляется назад и ввысь, говорится в Упанишадах, от физического в виталического и из виталического в ментального Пурушу, — из ментального в душу знания и из я знания в Пурушу блаженства. Это я блаженства является сознательной основой совершенного Сатчитананды, и вхождение в нее является завершением вознесения души. Поэтому ум должен попытаться дать себе какой-то отчет об этом решающем преобразовании помещенного в теле сознания, этом сияющем видоизменении и самопревосхождении нашей вечно стремящейся природы. Описание, которое может составить ум, никогда не может быть адекватным самой вещи, однако оно может, по крайней мере, указывать на некоторое показательное отображение ее или, может быть, на некоторый отчасти ясный образ.

128. the Life-soul of a Life-energy

129. attended by saving complexities

130. слово dynamic приведено в большинстве случаев как динамичный, динамический, хотя возможно и понимание как находящийся в развитии, что является одним из общепринятых значений этого слова. (Прим. пер.)

131. Я включаю здесь в ум не только высший уровень ума, обычно известный человеку, но еще более высокие уровни, к которым у него нет в данный момент доступа, или же он только частично воспринимает какие-то смешанные слабые доли их энергии — просветленный ум, интуиция и, наконец, творческий Надразум (Ovennind) или Майя, который находится очень высоко (far above) а является источником нашего теперешнего существования. Если понимать ум только как Рассудок (Reason) или человеческий интеллект, то свободное ментальное существо и его состояние будет чем-то гораздо более ограниченным и гораздо ниже того, что описано здесь. (Прим. Шри Ауробиндо)

132. knowledge-soul

В НАШЕЙ совершенной самотрансцейденции мы выходим и поднимаемся над невежеством или полупросветленностью нашего ментального сознательного бытия к величайшему я мудрости и силе истины 133 над ним, чтобы пребывать там в незатемненном свете божественного знания. Ментальный человек, которым мы являемся, перерождается в гностическую душу, в осознающее истину божество, в vijnanamaya purusa. Находясь на этом уровне вершины нашего восхождения, мы находимся на уровне совершенно отличном от материального, виталического, ментального положения мирового духа, и при этом превращении изменяется весь наш взгляд и переживание нашей душевной жизни и мира вокруг нас. Мы рождаемся в новый статус души и приобретаем новую природу; ибо в соответствии со статусом души находится статус Пракрити. При каждом переходе на мировом пути восхождения, от материи к жизни, от жизни к уму, от скованного ума к свободному интеллекту, по мере того, как скрытая, полупроявившаяся или уже проявившаяся душа поднимается к все более высокому уровню бытия, природа также возвышается до высшего творения, более широкого сознания, большей силы и более интенсивной или обширной области и радости существования. Однако переход от умственного я до я знания 134 является самым большим и решающим перемещением в Йоге. Это стряхивание с себя последней власти над нами космического невежества и наше твердое основание в Истине вещей, в сознании безграничном, и вечном, и нерушимом темнотой, ложью, страданием или ошибками.

Это первейшая вершина вхождения в божественное совершенство, sadharmya, sadr sya, ибо все остальные только смотрят вверх на нее или улавливают какие-то лучи ее значительности. Высочайшие высоты ума или сверхразума все еще попадают в пояс умеренного невежества; они могут лишь преломлять божественный Свет, но не посылать его с неуменьшенной силой нашим низшим членам. Ибо пока мы находимся в пределах тройного пласта ума, жизни и тела, наша активная природа продолжает работать посредством силы невежества, даже когда душа, пребывающая в Уме, обладает какими-то частями знания. И даже если бы душа отражала или представляла всю огромность знания в своем умственном сознании, она не была бы в состоянии претворить его должным образом в силе действия. Истинность действия может Значительно возрасти, но она все равно была бы подвержена ограничению, все еще была бы осуждена на разделение, что предотвратило бы ее возможность работать целостно, с властью бесконечного. Сила божественно просветленного ума может быть огромной по сравнению с обычными силами, но она все же будет подвержена неспособности, и не может быть совершенного соответствия между силой эффективной воли и светом идеи, которая ее вдохновляет. Безграничное Присутствие может находиться в этом статусе, но динамизм операций природы все еще относится к низшей Пракрити, должен следовать ее тройственным способом действия, и не в состоянии придать какую-либо адекватную форму величию внутри себя. В этом трагедия неэффективности, в этом зияющий пробел между идеалом и эффективной волей, нашей постоянной неспособности выработать в жизненной форме и действии ту истину, которую мы чувствуем в нашем внутреннем сознании, которая преследует все стремления ума и жизни к божественному, стоящему за ними. Но vijnana, или гносис, есть не только истина, но и сила истины, это само действие беспредельной и божественной природы; это божественное знание в единстве с божественной волей в силе и восторге спонтанного, и светлого, и неизбежного самоосуществления. Таким образом, посредством гносиса мы изменяем свою человеческую природу в божественную.

Что же такое гносис, и как его описать? Надо избегать двух противоположных ошибок, двух неправильных концепций, которые деформируют противоположные стороны истины гносиса. Одна ошибка интеллектуально ограниченных мыслителей — принимать vijnana за синоним другого индийского термина buddhi, а buddhi за синоним рассудка, логического познавательного интеллекта. Те системы, которые признают это значение, сразу же переходят от уровня чистого интеллекта к уровню чистого духа. Не признается какой-либо промежуточной силы, более божественного действия знания, чем чистый рассудок; ограниченные человеческие возможности распознавания истины принимаются за высшие движущие силы сознания, за наивысшую силу и изначальное движение. Противоположная ошибка, неправильная концепция мистики отождествляет vijnana с сознанием Беспредельного, свободного от всякого формирования понятий или же формирующего идеи в самой единой сущности мысли 135, не замечая другие динамичные акции в единственной и неизменной идее Единого. Это caitanyaghana Упанишад и является одним движением или, скорее всего, одной нитью многостороннего движения гносиса. Гносис, Виджняна есть не только это концентрированное сознание бесконечной Сущности; это также и одновременно бесконечное знание бесчисленных игр Бесконечного. Оно содержит всю способность к формированию понятий (не ментальных, а супраментальных), однако не ограничено этим, ибо далеко превосходит всякое движение по формированию понятий. Гностическая способность к формированию идей также не является по своему характеру интеллектуальным мышлением; это не то, что мы называем рассудком, не концентрированный интеллект. Ибо рассудок ментален в своих методах, ментален в процессе приобретения знаний, ментален в своей основе, но метод формирования идей гносиса самопросветленный, супраментальный, испускание его мысленного света спонтанно, без предварительного приобретения знаний, база мышления является воспроизводством сознательных тождеств, а не передачей впечатлений, рожденных при непрямых контактах. Имеется связь, и даже нечто вроде нарушенной идентичности между двумя формами мысли; ибо одна скрыто вытекает из другой. Ум рождается из того, что за пределами ума. Но они действуют на разных уровнях, и процессы их действия прямо противоположны.

Даже чистейший рассудок, наиболее светлый рациональный интеллект не является гносисом. Рассудок или интеллект — это только низший buddhi, в своих действиях он зависит от ощущений чувственного ума и от понятий ментального интеллекта. Он не самопросветленный, достоверный, объединяющий субъективное с объективным, в отличие от гносиса. Имеется, в действительности, более высокая форма buddhi, которую можно назвать интуитивным умом или интуитивным рассудком, и он, благодаря своей интуиции, своему вдохновению, быстрому обнаруживающему видению, ясной проницательности и различению может выполнить работу рассудка более мощно, быстрее, с большей и непринужденной уверенностью. Он действует в самоозарении истины, которое не зависит от факельных бликов чувственного ума и его ограниченных неуверенных восприятий; он руководствуется не интеллектуальными, а видимыми понятиями: это своего рода видение истины, слышание истины, память истины, непосредственное распознавание истины. Эту истинную и достоверную интуицию необходимо отличать от силы обычного ментального рассудка, которую слишком легко спутать с ней, эту силу вовлеченного рассуждения, которая приходит к своим выводам путем скачка и не нуждается в обычных шагах логического ума. Логический рассудок действует шаг за шагом и проверяет верность каждого шага, как человек, ступающий на ненадежную почву и вынужденный осторожно проверять каждую пядь земли, которую видит своими глазами. Но этот другой супралогический процесс действия рассудка является движением проницательности или быстрого распознания; оно происходит большими шагами или скачками, как человек, который прыгает с одного надежного места на другое безопасное, или, по крайней мере, которое он считает безопасным. Пространство, которое он преодолевает, он охватывает одним всеобъемлющим и мгновенным взглядом, однако при этом он не различает и не измеряет зримо или ощутимо последовательность, особенности и обстоятельства. В этом движении есть что-то от чувства силы интуиции, что-то от ее скорости, некоторая видимость ее света и уверенности, и мы всегда готовы принять его за интуицию. Но наше допущение является ошибкой, и, если мы будем ему доверять, то оно приведет нас к опасным просчетам.

Интеллектуалы даже считают, что интуиция сама по себе есть не что иное, как этот быстрый процесс, в котором все действие логического ума быстро свершается или, быть может, совершается полусознательно или подсознательно, а не намеренно вырабатывается методами рассудку. По своей природе, однако, это процесс совершенно отличен от интуиции, и необязательно является движением к истине. Сила его прыжка может закончиться падением, его быстрота может подвести, его уверенность слишком часто оказывается самоуверенной ошибкой. Достоверность его заключения должна всегда зависеть от последующей проверки или поддержки очевидным чувствовосприятием, или же рациональное сцепление интеллектуальных концепций должно вмешаться, чтобы объяснить ему его собственную уверенность. Этот низший свет может на самом деле вобрать в себя очень охотно смесь фактической интуиции, и в результате создается псевдоинтуитивный или полуинтуитивный ум, очень обманчивый в результате частого блестящего успеха, оправдывающего вихрь чрезвычайно самоуверенных ложных убеждений. Истинная интуиция, наоборот, несет в себе свою собственную гарантию истины; она надежна и безошибочна в своих пределах. И до тех пор, пока это чистая интуиция, и пока она не воспринимает в себя какой-либо смеси ошибочных ощущений или интеллектуального движения по формированию понятий, она никогда не опровергается опытом. Интуиция может впоследствии проверяться рассудком или чувствовосприятием, но истинность ее не зависит от этой проверки, она подтверждается автоматической самоочевидностью. Если рассудок, зависящий от своих предположений, противоречит высшему свету, то в конце кондов, на основе более полного знания будет установлено, что интуитивное заключение было правильным, а более правдоподобное рациональное и предположительное заключение было ошибкой. Ибо истинная интуиция исходит из самосуществующей истины вещей и защищена этой самосуществующей истиной, а не какими-либо косвенными, производными или зависимыми методами достижения знания.

Но даже интуитивный рассудок не является гносисом; это только проблеск света сверхразума, вспышками освещающий путь в ментальности, как молния в темных и закрытых тучами небесах. Его вдохновения, откровения, интуиции, самоосвещающие различения — это послания с высшего уровня знания, которые в благоприятных условиях достигают нашего низшего уровня сознания. Самый характер интуитивного ума создает пропасть различий между его действиями и действиями самосодержащего гносиса. В первую очередь он действует путем отдельных и ограниченных озарений, и его истина ограничена часто узким доступом или порцией знания, которые возникли в результате одной вспышки молнии, с которой его вторжение начинается и которой кончается. Мы видим действие инстинкта у животных — автоматическую интуицию в том виталическом или чувственном уме, который является высшим и надежнейшим инструментом, на который животному приходится надеяться, поскольку оно не обладает человеческим светом рассудка, а только очень грубым и все еще плохо сформированным интеллектом. И мы можем сразу заметить, что удивительная истина этого инстинкта, который кажется много надежней, чем рассудок, ограничена в птице, звере или насекомом до специальной и ограниченной утилитарности, которой ей позволено служить. Когда виталический ум животного пытается действовать за пределами этих границ, он слепо блуждает в еще большей степени, чем разум человека, и ему приходится с трудом учиться на повторяющемся чувственном опыте. Высшая ментальная интуиция человеческого существа является внутренне зрительной, это не чувственная интуиция; ибо она освещает интеллект, а не чувственный ум, она самосознающая и светлая, а не полусознательный слепой свет; она свободно самодеятельна, не механически или автоматически. Но все же, даже когда она не затемнена подражательной псевдоинтуицией, она ограничена в человеке, подобно инстинкту у животного, ограничена для специальной цели воли или знания — так же как инстинкт для специальной жизненной утилитарности или Природной цели. И когда интеллект, по своей неизменной привычке, старается ее использовать, применить ее, умножить, он строит вокруг ядра интуиции, характерным для него способом, мешанину истины и ошибок. Чаще всего, внедрив элемент чувственной ошибки и концептуальной ошибки в самую суть интуиции, или окутав ее ментальными добавками и отклонениями, не только отклоняют, но деформируют ее истину и превращают ее в ложь. Поэтому, в лучшем случае, интуиция дает нам только ограниченный, хотя и сильный свет; в худшем случае, благодаря нашему неправильному обращению с нею, или фальшивому подражанию ей, она может привести нас к недоумению и конфузу, которых избегает менее честолюбивый интеллектуальный разум, довольствуясь своими безопасными медлительными методами, — безопасными для более низких целей рассудка, но никогда не являющимися удовлетворительным поводырем ко внутренней истине вещей.

Можно культивировать и расширить применение интуитивного ума пропорционально тому, как мы все менее и менее полагаемся на рассудочный интеллект. Мы можем тренировать нашу ментальность так, чтобы она не реагировала, как это делается теперь, на каждую отдельную вспышку интуитивного просветления для своих собственных низших целей, и не повергала бы сразу же нашу мысль в кристаллизующееся интеллектуальное действо вокруг нее; мы можем натренировать ее так, чтобы мыслить в потоке следующих друг за другом и связанных интуиций, изливать одну волну света за другой сияющими и торжествующими последовательностями. Мы будем преуспевать в этой трудной перемене пропорционально тому, как будет очищаться вмешивающийся интеллект — если нам удастся уменьшить в нем элемент материальной мысли, порабощенной внешним видом вещей, элемент виталической мысли, находящийся в плену желаний, страстей, импульсов нашей природы, элемент интеллектуальной мысли, находящийся в плену наших предпочтительных, уже установившихся или конгениальных идей, концепций, мнений, фиксированных операций интеллекта, если, сведя к минимуму эти элементы, мы сможем заменить их интуитивным видением и ощущением вещей, интуитивным проникновением в суть видимостей, интуитивной волей и интуитивной способностью к формированию понятий. Это достаточно трудно достижимо для нашего сознания, которое естественным образом сковано тройным узлом ментальности, витальности и телесности, со своим несовершенством и невежеством, верхними, средними и нижними узами Ведической притчи о зависимости души, узами смешанной истины и фальши видимостей, которыми привязали к жертвенному столбу sunahsepa.

Но даже если бы удалось полностью завершить это трудное дело, интуиция все равно не стала бы гносисом; она была бы только его слабым продолжением в ум, или его острым концом первого проникновения. Это различие, которое трудно определить иначе, кроме как символами, можно выразить, заимствовав Ведический образ, в котором Солнце представляет собой гносис 136, а небо, атмосфера и земля — ментальность, витальность, физическое человека и вселенной. Живя на земле, приподнимаясь в атмосферу или даже взлетая в небо, ментальное существо, manomaya purusa, все равно будет жить в лучах солнца, а не в свете своего тела. И в этих лучах он увидел бы вещи не такими, как они есть, а такими, как они отражаются в его органе зрения, деформированными его недостатками или ограниченными в своей истине его ограничениями. Но vijnanamaya purusa живет в самом Солнце, в самом теле и великолепии истинного света; он знает, что этот свет — его собственное самосветящееся существо, и он видит всю истину низшей тройственности и каждую вещь в ней. Он видит это не как отражение в ментальном органе зрения, а самим Солнцем гносиса в качестве своего глаза — ибо Солнце, говорится в Ведах, — это глаз богов. Ментальное существо, даже в интуитивном уме, может увидеть истину только благодаря яркому отражению или ограниченному доступу, и подвержено ограниченности и несовершенству ментального зрения; но супраментальное существо видит ее при помощи самого гносиса, из самого центра и бьющего источника истины, в ее настоящей форме и в ее собственном спонтанном и самосветящемся процессе. Ибо Виджняна является непосредственным и божественным знанием, в противоположность косвенному и человеческому знанию.

Природа гносиса может быть обозначена для интеллекта только путем сопоставления ее с природой интеллекта, и даже тогда словами, которыми мы пользуемся, нельзя внести ясность, необходим некоторый фактический опыт. Ибо какой язык, выкованный рассудком, может выразить супрарациональное? В основном разница между этими двумя силами в том, что ментальный рассудок с трудом продвигается от невежества к истине, но гносис содержит в себе непосредственный контакт, мгновенное видение, легкое и постоянное владение истиной, не нуждается в поиске или каком-либо действии. Рассудок начинает с явлений и трудится, редко или никогда не освобождаясь от хотя бы частичной зависимости от явлений, — чтобы распознать истину, стоящую за ними; он показывает истину в свете явлений. Гносис начинает с истины и показывает явления в свете истины; он сам — тело истины и ее дух. Рассудок пользуется предположениями, делает заключения; но гносис пользуется идентичностью или видением, — он есть, видит и знает. Как физическое зрение видит и постигает вид объекта, так и гораздо непосредственней гносис видит и постигает истину вещей. Но там, где физическое ощущение вступает в отношение с объектами путем скрытого контакта, гносис идентифицируется с вещами путем открытого единения. Таким образом, он в состоянии знать все вещи, как человек знает свое собственное существование, просто, убедительно, непосредственно. К рассудку непосредственное знание, pratyakяa, приходит только через чувство, остальная истина познается только косвенным путем; для гносиса вся его истина является непосредственным знанием, pratyaksa. Поэтому истина, полученная интеллектом, является достоянием, над которым всегда витает тень некоторого сомнения, неполноты, окружения полутьмы и невежества или полузнания, возможность изменения или аннулирования в результате дальнейшего получения знаний. Истина гносиса свободна от сомнений, самоочевидна, самосуществующа, неопровержима и абсолютна.

Для рассудка главным орудием является наблюдение, общее, аналитическое и синтетическое; он помогает себе сравнением, сопоставлением и аналогией, — переходит от опыта к косвенным знаниям логическими путями дедукции, индукции, предположениями всех видов, — полагается на память, выходит за свои пределы при помощи воображения, страхуется суждениями: все это процесс нащупывания и поиска. Гносис не ищет, он владеет. Если он должен осветить, то и тогда он не ищет; он открывает, он просветляет. В сознании, трансформированном из интеллекта в гносис, воображение заменилось бы вдохновением истины, умственное суждение уступило бы место самопросветленному распознаванию. Медленный и спотыкающийся логический процесс от рассуждения до заключения вытиснился бы быстрым интуитивным действием; заключение или факт сразу виделись бы в своем значении, своим собственным самодостаточным свидетельством, так же сразу видны были бы все показания, при помощи которых мы пришли к нему, одновременно с ним, в той же объемлющей картине, не как показания, а как ближайшие условия, связи и отношения, как составные части или ответвления обстоятельств. Ментальные и чувственные наблюдения превратились бы во внутреннее видение, используя орудия как каналы, но не завися от них, как наш ум, который слеп и глух без физических чувств, и это видение позволило бы видеть не только вещь, но всю ее истину, ее силы, находящуюся в ней вечность. Наша ненадежная память отпала бы, а вместо нее наступило бы светлое владение знанием, божественная память, которая не является хранилищем познаний, а хранит все вещи всегда содержащимися в сознании, память одновременно прошлого, настоящего и будущего.

Ибо пока рассудок следует во времени от момента к моменту, и теряет, и находит, и опять теряет, и опять находит, гносис охватывает время одним взглядом и постоянной властью, и связывает прошлое, настоящее и будущее в их неделимых связях в единый непрерывный план знания. Гносис начинает с целостности, которой он непосредственно владеет; он видит части, группы и детали только в отношении и связи с целостностью и вместе с ней; ментальный рассудок в действительности не в состоянии видеть целостность и не знает полностью что-либо целое, а лишь идет к этому, начиная анализировать и синтезировать его части, массы и детали; без этого его взгляд на целое всегда является предположением или несовершенным пониманием, перепутанным итогом неясных признаков. Разум имеет дело с составными частями, процессами и свойствами; он тщетно пытается с их помощью создать понятие о самой вещи, ее реальности, ее сущности. Но гносис прежде всего видит вещь в себе, проникает в ее первоначальную и вечную природу, рассматривает ее процессы и свойства только как приложение, как самовыражение ее природы. Разум пребывает в разнообразии и находится у него в плену; он рассматривает вещи по отдельности и обращается с каждой, как с отдельным существованием, так же как он рассматривает доли Времени и части Пространства; он видит единство только в сумме или в устранении разнообразия, или как общую концепцию и пустой образ. Но гносис пребывает в единстве и благодаря этому знает всю природу составляющих разнообразие; он начинает с единства и видит разнообразие только единства, не разнообразие, составляющее единение, но единство, составляющее свои собственные множества. Гностическое знание, гностическое чувство не различает какого бы то ни было реального разделения; оно не рассматривает вещи в отдельности, как если бы они были независимы от своего истинного и изначального единства. Рассудок имеет дело с конечным и беспомощен перед бесконечным: он может понять его как бесконечное продление, в котором действует конечное, но с трудом может понять бесконечное само по себе, и совсем не в состоянии охватить или проникнуть в него. Но гносис пребывает, видит и живет в бесконечном; он всегда исходит из бесконечного и знает конечные вещи только в их отношении к бесконечному и в смысле бесконечного.

Если бы мы хотели описать гносис таким, как он есть в своем собственном осознании, а не так неполно, как он представляется нам в отличие от нашего собственного рассудка и интеллекта, то было бы едва ли возможно говорить о нем кроме как в образах и символах. И прежде всего мы должны помнить, что уровень гносиса, Махат, Виджняна — это не высший уровень нашего сознания, а его средний, или связующий, уровень. Находясь между триединой славой самого Духа, бесконечным существованием, сознанием и блаженством Вечного и нашим низшим тройственным бытием и природой, он как бы поставлен там как промежуточная, формулирующая, организующая и творческая мудрость, сила и радость Вечного. В гносисе Сатчитананда собирает свет своего необозримого существования и выливает его на душу в форме и силе божественного знания, божественной воли и божественной радости существования. Это как если бы бесконечный свет был собран в компактный сплошной шар солнца и затем щедро расточался на все, что зависит от солнца, в виде вечного сияния. Но гносис это не только свет, это — сила; это творческое сознание, это самовоздействующая истина божественной Идеи. Эта идея не является творческим воображением, не что-то такое, что создает в пустоте, а свет и сила вечной субстанции, свет истины, полный силы истины; и она вызывает то, что скрыто, в бытие, она не создает фикции, которой никогда не было в бытии. Способность к формированию и восприятию идей в гносисе — это лучистое световещество 137 сознания вечного Существования; каждый луч — это истина. Воля в гносисе — это сознательная сила вечного знания; она облекает сознание и субстанцию бытия в безошибочные формы силы истины, формы, которые воплощают идею и делают ее безупречно эффективной, и вырабатывает каждую силу истины и каждую форму истины 138 спонтанно и правильно в зависимости от их природы. Так как она несет созидательную силу божественной Идеи, Солнце, господин и символ гносиса, описывается в Ведах как Свет, который является отцом всех вещей, Сурья Савитри, Светящаяся Мудрость, который выводит в проявленное существование. Это творение вдохновляется божественным восторгом, вечной Анандой; она полна радости своей собственной истины и силы, она творит в блаженстве, творит из блаженства, творит то, что полно блаженства. Поэтому мир гносиса, супраментальный мир, является истинным и счастливым творением, rtam, bhadram, ибо все в нем разделяет полностью радость, которая его создала. Божественное сияние неуклонного знания, божественная сила непоколебимой воли и божественное спокойствие неизменного блаженства есть природа или Пракрити души в сверхразуме, в vijnana. Вещество гносиса, или супраментальный уровень, сделано из совершенных абсолютностей того, что есть здесь несовершенного и относительного, и его движения состоят из примиренных переплетений и счастливых сплавов всего, что здесь является противоположностями. Ибо за видимостью этих противоположностей находятся их истины, а истины вечного не конфликтуют между собой; противоположности нашего ума и нашей жизни, преобразованные в сверхразуме в свой истинный дух, соединяются вместе и выступают как оттенки и цвета вечной Реальности и непреходящей Ананды. Сверхразум, или гносис, — это верховная Истина, верховная Мысль, верховное Слово, верховный Свет, верховная Воля-Идея; это внутреннее и внешнее продолжение Бесконечного, которое за пределами Пространства, освобожденное от оков Время Вечного, который вне времени, небесная гармония всех абсолютов Абсолютного.

Для распознающего ума существует три силы Виджняны. Ее высшая сила знает и принимает в себя сверху все бесконечное существование, сознание и блаженство Ишвары; это высочайшая высота абсолютного знания и силы вечного Сатчитананды. Вторая ее сила концентрирует Бесконечное в плотное светлое сознание, caitanyaghana или cidghana, семенная стадия божественного сознания, в которой содержатся, живые и конкретные, все непреложные принципы божественного бытия и все нерушимые истины божественной сознательной идеи и природы. Ее третья сила выявляет или высвобождает эти вещи, благодаря эффективной способности формирования и восприятия идей, видению, подлинным идентичностям божественного знания, движениям божественной воли-силы, вибрации божественных интенсивностей восторга, в мировую гармонию, неограниченное разнообразие, многообразный ритм их сил, форм и взаимодействие жизненных результатов. Ментальный Пуруша, восходящий в vijnanamaya, должен подняться в эти три силы. Он должен, преобразовав свое движение в движение гносиса, превратить свои ментальные понятия, способность к формированию и восприятию идей, волю, удовольствие — в лучезарность божественного знания, пульсации божественной воли-силы, волны и потоки божественных морей восторга. Он должен превратить свое сознательное вещество ментальной природы в cidghana, или плотное самосветящееся сознание. Он должен трансформировать свою сознательную субстанцию в гностическое я или Истинное я бесконечного Сатчитананды. Эти три движения изложены в Иша Упанишаде, первое как vyuha, выстраивание лучей Солнца гносиса в порядок Истины-сознания, второе как samuha, собирание лучей в тело Солнца гносиса, третье — как видение красивейшей из всех форм Солнца, в котором душа должна наиболее сокровенно владеть своим единством с бесконечным Пурушей 139. Всевышний над ним, в нем, вокруг, везде, и душа, пребывающая во Всевышнем и единая со Всевышним, — бесконечная сила и истина Божественного, сосредоточенная в его собственной концентрированной светящейся природе души, — лучистая активность божественного знания, воля и радость, совершенная в природной активности Пракрити, — это есть основополагающий опыт ментального существа, измененного, и осуществленного, и очищенного в совершенстве гносиса.

133. greater wisdom-self and truth-power

134. from the mind-self to the knowledge-self

135. free from all ideation or else ideation packed into one essence of thought

136. Так называется Солнце в Ведах, rtam jyotih (Прим. Шри Ауробиндо)

137. light-stuff

138. Подразумеваются силы и формы уровня истины. (Прим. пер.)

139. surya, vyuha rasmin samuha, tejo yat te rupam kalyanatanam tat te pasyami, yo'savasau purusah so'hamasmi. Веды описывают уровень Виджняны как rtam, satyam, brhat, Справедливость, Истина, Простор, та же идея тройственности, выраженная иначе. Ритам — это действие божественного знания, воли и радости в истине, игра Истины-сознания. Сатьям — это истина бытия, которая так действует, динамичная сущность Истины-сознания. Брихат — это бесконечность Сатчитананды, из которого исходят две другие и в которой они имеют свою основу. (Прим. Шри Ауробиндо)

ЗНАНИЕ — первый принцип Виджняны, но знание не единственная его сила. Сознание истины, как и другие уровни, основано на определенном принципе, который, естественно, и является ключом ко всем его движениям; но оно не ограничивается этим, оно содержит и все другие силы существования. Только характер и действие этих сил модифицируется и принимает форму, соответствующую его собственному изначальному и основному закону; интеллект, жизнь, тело, воля, сознание, блаженство — все эти силы сияют, бодрствуют, преисполнены божественного знания. Это и есть процесс Пуруши-Пракрити во всем; это ключевое движение всей иерархии и всех степеней гармонии явленного существования.

В ментальном существе умственное чувство 140 или интеллект — это основной принцип. В мире ума, обитателем которого является ментальное существо, оно представляет собой по своей главной и определяющей природе интеллект; оно есть центр интеллекта, мощный поток интеллекта, воспринимающее и распространяющее действие интеллекта. Оно интеллектом воспринимает свое собственное существование, интеллектом воспринимает существование, отличное от его собственного, интеллектом воспринимает свою собственную природу и деятельность и деятельность других, интеллектом воспринимает природу вещей и лиц, и их отношений с самим собой и с другими. Из этого и состоит его опыт существования. У него нет никакого другого знания существования, знания жизни и материи, кроме того, что оно воспринимает своими органами чувств и может ухватить своим интеллектом; то, чего оно не воспринимает и не постигает, для него практически не существует, или, во всяком случае, чуждо его миру и природе.

Человек в своем принципе ментальное существо, но он живет не в мире ума, а ведет в основном физическое существование; его ум заключен в Материю и обусловлен Материей. Поэтому ему приходится начинать с действия физических чувств, которые являются только каналами связи с материей; он не начинает с умственного чувства. И даже после этого он не может свободно пользоваться тем, что передают его физические органы чувств, до тех пор, пока умственное чувство не овладеет ими и не превратит в орудие и качество своего интеллектуального существа. То, что в низшем субчеловеческом субментальном мире есть праническое, нервное, динамическое действие и реакция, что действует очень хорошо, не нуждаясь ни в каком переводе в термины ума или в управлении умом, должно быть поднято и обрести своего рода интеллектуальность. Но для того, чтобы приобрести характер человеческого, оно должно стать сначала чувством силы, чувством желания, чувством воли, чувством интеллектуального волевого действия, или ментально сознательным чувством силового действия 141. Восторг бытия, испытываемый на низшем уровне, переходит в чувство ментального или ментализированного виталического или физического удовольствия и его зеркальное отражение — боль, или в ментальное или ментализированное чувство-ощущение приязни и неприязни, или в интеллектуальный восторг или, наоборот, отсутствие восторга, — все возможные феномены интеллектуального умственного чувства. Так же и то, что над ним и то, что вокруг него и то, в чем он живет, — Бог, вселенское бытие, космические Силы, — не существуют, нереальны для него, пока его ум не пробудится для них и не постигнет, пока еще не настоящую их истину, но некоторую идею, наблюдение, умозаключение, представление о вещах сверхчувственных, некое ментальное чувство Бесконечного, некое интеллектуальное интерпретирующее сознание сил сверхличного над собой и вокруг себя.

Все изменяется, когда мы переходим от ума к гносису; ибо там прямое непосредственное знание — центральный принцип. Гностическое (vijnanamaya) бытие по своему характеру есть сознание-истина, центр и средоточие истинного видения 142 вещей, массированное движение или тонкое тело гносиса. Его действие — это самореализуемое и распространяющееся действие силы истины вещей в соответствии с внутренним законом их самого глубинного и самого истинного существа и природы. Эта истина вещей, к которой мы должны придти, прежде чем мы сможем войти в гносис, — так как там все существует и оттуда все берет начало на гностическом уровне, — есть, прежде всего, истина единства, единения, но такого единения, который дает начало разнообразию в множественности и все же всегда единения, нерасторжимого единства. Состояние гносиса, условие бытия vijnanamaya, невозможно без полного и самого близкого самоотождествления себя со всем существованием и со всеми существованиями, всеобщего проникновения, всеобщего охвата и вмещения, как бы всего во всем. Гностический Пуруша обычно осознает себя бесконечным, вмещающим мир в себе и выходящим за его пределы; совсем не так, как разделенное ментальное бытие, привязанное к сознанию, которое чувствует, что оно находится в мире и является его частью. Из этого следует, что освобождение от ограничивающего нас и замыкающего в себе эго есть первый элементарный шаг к бытию гносиса; ибо до тех пор, пока мы живем в эго, бесполезно надеяться на эту более высокую реальность, это необъятное самосознание, это истинное самопознание. Стоит только на мгновение вернуться к эго-мысли, эго-действию, эго-воле, как сознание сразу же выбрасывается из гностической Истины, которой оно достигло, в ложь разделенной умственной природы. Надежная всеобщность бытия — сама основа этого сияющего высшего сознания. Освободившись от всякой жесткой отделенности (но получив взамен определенный трансцендентный взгляд или независимость), мы должны почувствовать себя едиными со всеми вещами и существами, отождествить себя с ними, осознать их как себя, чувствовать их бытие как свое, принять их сознание как часть своего, вступить в контакт с их энергией как со своей энергией, научиться быть одним существом со всеми. Это единство в действительности еще не все, что требуется, но это первое условие, и без него нет гносиса.

Такой всеобщности нельзя достичь во всей ее полноте, пока мы все еще чувствуем себя, как сейчас, сознанием, помещенным в индивидуальный ум, жизнь и тело. Необходимо некое вознесение Пуруши из физического и даже из ментального — в тело vijnanamaya. Ни мозг, ни соответствующий ему ментальный "лотос" не могут более оставаться центром нашего мышления, а сердце и соответствующий ему "лотос" — центром нашего эмоционального и чувственного бытия. Сознательный центр нашего бытия, нашей мысли, нашей воли и действия, даже первоначальная сила наших ощущений и эмоций выходят из тела и ума и занимают свободное положение над ними. У нас уже нет ощущения, что мы живем в теле, мы — над ним, как его повелитель, владелец, или Ишвара, и в то же время несем его в своем сознании, более широком, чем замкнутое в теле физическое чувство. Тогда мы начинаем понимать очень живо, со всей силой реальности, нормальной и продолжительной, что имели в виду мудрецы, когда говорили, что душа содержит в себе тело, или что не душа в теле, а тело в душе. Не из мозга, а откуда-то, что находится выше нашего тела, мы будем формулировать идеи и проявлять волю, действие мозга будет только реакцией и движением физического механизма в ответ на шок мысли-силы и воли-силы 143, идущие сверху. Все будет исходить сверху; только сверху будет идти все, что соответствует в гносисе нашей нынешней ментальной активности. Многие, если не все, из этих условий гностической перемены могут и, действительно, должны быть достигнуты задолго до того, как мы достигнем самого гносиса, — но сначала несовершенно, как будто отраженно, — в самом высшем разуме, и более полно в том, что можно назвать сознанием сверхразума, находящемся между ментальностью и гносисом.

Но этот центр и это действие свободны, не связаны, не зависимы от физического механизма, не прикреплены к узкому эго-чувству. Они не заключены в теле; не заперты в отдельной индивидуальности, нащупывая неловкие контакты с внешним миром или заглядывая внутрь в поисках собственного более глубокого духа. Ибо в этом великом преображении мы начинаем приобретать сознание, не запертое в генерирующий ящик, но свободно разлитое и распространяющееся, самосуществуя повсюду; здесь есть или может быть какой-то центр, но только для удобства индивидуального действия, — не жесткий, не основополагающий и отделимый. Сама природа нашей сознательной активности с этих пор становится вселенской; единая с природой вселенского существования, она переходит от всеобщности к податливой и изменчивой индивидуализации. Она стала осознанием бесконечного существа, которое действует всегда универсально, хотя и с акцентом на индивидуальное формирование своих энергий. Но это акцент делается скорее с целью отличить, чем отделиться, и это формирование уже не то, что мы теперь понимаем под индивидуальностью; нет более той маленькой ограниченной собранной из частей личности, запертой в формуле собственного механизма. Это состояние сознания так ненормально для нашего нынешнего способа существования, что рациональному человеку, который не обладает им, оно может показаться невозможным или даже умопомешательством; но однажды познанное, оно неоспоримо убеждает даже ментальный интеллект в своем спокойствии, свободе, свете, силе, эффективности воли, чувств и удостоверяемой истине своей способности формировать идеи. Ибо это состояние начинается уже на более высоких уровнях освобожденного ума, и поэтому может быть частично ощутимо и понято умственным интеллектом, как только он уйдет с ментальных уровней, но достигнет совершенного самообладания только в супраментальном гносисе.

В этом состоянии сознания бесконечное становится для нас первичной, реальной действительностью, единственной непосредственной и ощутимо истинной вещью. Для нас становится невозможным обдумывать или понимать конечное отдельно от нашего фундаментального чувства бесконечного, в котором конечное только и может жить, может формироваться, может иметь какую-то реальность или продолжительность. Пока эти конечные ум и тело являются для нашего сознания первым фактом нашего существования и основанием нашего мышления, чувств и воли, и пока вещи конечные являются нормальной реальностью, от которой мы только иногда, а может быть и часто, поднимаемся к идее и чувству бесконечного, мы все еще весьма далеки от гносиса. На уровне гносиса бесконечное сразу становится нашим нормальным сознанием бытия, его первым фактом, нашей ощутимой субстанцией. Оно совершенно конкретно становится для нас основанием, на котором формируется все конечное, и его необъятные неизмеримые силы становятся источником всей нашей мысли, воли и восторга. Но это бесконечное не есть только бесконечность проникновения или распространения, в которой все формируется и происходит. За этим неизмеримым распространением гностическое сознание всегда ощущает внепространственную внутреннюю бесконечность. Именно через эту двойную бесконечность мы и подойдем к сути бытия Сатчитананды, высшему я нашего собственного бытия и тотальности нашего космического существования. Здесь нам открывается неограниченное существование, которое мы чувствуем, как если бы это была бесконечность над нами, в которую мы пытаемся подняться, и бесконечность вокруг нас, в которой мы стремимся растворить наше отдельное существование. Затем мы расширяемся в нее и поднимаемся в нее; мы вырываемся из эго в ее огромность и остаемся с этим навсегда. Если такое освобождение достигнуто, его сила может, если мы того пожелаем, все больше и больше овладевать и нашим низшим бытием, пока даже самая низшая и упорствующая деятельность не преобразуется в истину Виджняны.

Это — основа, это чувство бесконечного, и владение посредством бесконечного, и только когда это достигнуто, мы можем пойти дальше к некоторому нормальному процессу супраментального формирования идей, восприятия, чувства, тождества, осознавания. Ибо даже это чувство бесконечного есть только первое основание и гораздо больше еще предстоит сделать, прежде чем сознание станет динамически гностическим. Ибо супраментальное знание есть игра верховного света; есть еще много другого света, другие уровни знания выше, чем человеческий ум, которые могут открыться в нас и получать и отражать что-то от того блеска даже до того, как мы поднимемся в гносис. Но чтобы властвовать и полностью владеть ими, мы должны сначала войти и стать бытием верховного света, наше сознание должно превратиться в то сознание, его принцип и сила самоощущения и всеощущения посредством отождествления должны стать самой сутью нашего существования. Ибо наши средства и способы познания и действия должны обязательно соответствовать природе нашего сознания, которое должно радикально измениться, если мы хотим овладеть, а не только иногда испытывать эту высшую силу знания. Но она не ограничивается высшей мыслью или действием некого божественного рассудка. Она вознесет все наши нынешние средства познания, только невероятно расширенные, активные и эффективные в том, в чем сейчас они ограничены, слепы, бесплодны, и превратит их в высокую и интенсивную деятельность восприятия Виджняны. Так, она поглощает действие наших чувств и освещает его даже в его обычной сфере так, что мы узнаем истинный смысл вещей. Но она также позволяет нашему умственному чувству непосредственно воспринимать внутренний, так же как и внешний, феномен, чувствовать и воспринимать или проникать, например, в мысли, чувства, ощущения, нервные реакции объекта, на который он направлен 144. Она использует тонкие чувства наряду с физическими и не позволяет им ошибаться. Она дает нам знание, опыт уровней существования, отличных от материальных, к которым наша обычная ментальность привязана в своем невежестве, и она расширяет для нас мир. Она подобным же образом преображает ощущения и дает им всю их интенсивность, а также всю полноту удерживающей силы; ибо в нашей нормальной ментальности полная интенсивность невозможна, потому что она не обладает силой удерживать и сохранять вибрации сверх определенных пределов, ум и тело не выдержат шока или длительного напряжения. Она также возносит элемент знания в наших чувствах и эмоциях, — ибо наши чувства также имеют силу знания и силу осуществления, которую мы не осознаем и соответствующим образом не развиваем — и одновременно освобождаем их от их ограничений, ошибок и искажений. Ибо во всем сущем гносис есть Истина, Справедливость, высший Закон, devanam adabhani vratani.

Знание и Сила, или Воля, — ибо вся сознательная сила есть воля — являются двумя неотделимыми сторонами действия сознания. В нашей ментальности они разделены. Сначала идет идея, воля, спотыкаясь, следует за ней, или восстает против нее, или используется как ее несовершенное орудие и дает несовершенный результат; или же сначала возникает воля, со слепой или близорукой идеей в себе, и создает что-то неясное, что мы начинаем понимать лишь когда все кончится. Нет ни единства, ни полного взаимопонимания между этими двумя силами в нас, или нет полного соответствия замысла с его осуществлением. Нет и гармонии между индивидуальной волей и всеобщей; первая пытается выйти за пределы второй, или не достает до нее, или уходит в сторону, или вступает с ней в противоречие. Она не знает сроков Истины, не знает ее степеней и размеров 145. Виджняна поднимает волю, и сначала устанавливает гармонию между ней и истиной супраментального знания, а потом их единство. В этом знании идея индивидуума едина с идеей всеобщего, потому что обе ведут к истине верховного Знания и трансцендентной Воли. Гносис возвышает не только нашу интеллектуальную волю, но и наши желания, стремления, даже то, что мы называем низшими желаниями, инстинкты, импульсы, проявления чувств и ощущений, и преображает их. Они перестают быть желаниями и страстями, потому что сначала они перестают быть личными и затем перестают быть борьбой за недостигнутое, которую мы называем жаждой и желанием. Это уже не слепые или близорукие устремления инстинктивной или интеллектуальной ментальности, они преобразованы в разнообразные действия воли Истины, и эта воля осуществляет свои заявленные действия с непосредственным знанием правильной тактики, и потому с такой эффективностью, какая неведома нашей ментальной воле. Поэтому также в деятельности воли vijnanamaya нет места греху; ибо всякий грех — это ошибка воли, желание и акт Невежества.

Когда желания уже совсем нет, печаль и внутренние страдания тоже исчезают. Виджняна возносит не только части нашего знания и воли, но и части наших привязанностей и радостей, и превращает их в действие божественной Ананды. Ибо если знание и сила — две стороны или силы деятельности сознания, то восторг, Ананда — нечто более высокое, чем то, что мы называем удовольствием, — это сама материя сознания и естественный результат взаимодействия знания и воли, силы и самоощущения 146. И удовольствие, и боль, и радость, и печаль — это деформации, вызванные нарушением гармонии между нашим сознанием и силой, которую оно применяет, между нашим знанием и волей, разрыв их единства из-за спуска на более низкий уровень, где они ограничены, разделены в себе, лишены возможности полно и правильно действовать, приходят в противоречие с чуждой силой, чуждым сознанием, чуждым знанием, чуждой волей. Виджняна все это приводит в порядок силой истины и путем полного восстановления единства и гармонии, к Справедливости и высшему Закону. Она возносит все наши эмоции и превращает их в разные формы любви и восторга, даже нашу ненависть, отвращение, причины страданий. Она выявляет или открывает значение, которого в них не было, и из-за отсутствия которого они и стали таковыми отклонениями; она всю нашу природу возвращает к вечному Добру. Так же она поступает и с нашими восприятиями и ощущениями и открывает всю ту радость, которую они ищут, но в ее истине, а не в каких-либо извращениях, и ложных стремлениях, и ложном восприятии; она доходит даже до низших инстинктов и находит Божественное и Бесконечное в тех явлениях, за которыми они устремляются. Все это происходит не средствами низшего бытия, а путем возвышения ментального, виталического, материального в неотчуждаемую чистоту, естественную интенсивность, продолжительный экстаз, единство многоликости божественной Ананды.

Итак, бытие Виджняны — это всегда игра совершенного силы знания, силы воли, силы восторга, возведенная на более высокий уровень, чем ментальный, виталический или телесный. Всепроникающая, универсализированная, освобожденная от эгоистического персонализма и индивидуализма, это игра высшего Я, высшего сознания, и потому высшей силы и высшего восторга бытия. Все это действует в Виджняне в чистоте, в справедливости, в истине высшей или божественной Пракрити. Ее силы могут часто казаться тем, что на обычном языке Йоги называют Сиддхи, а европейцы называют оккультными силами, от которых в страхе бегут многие последователи и Йогины, как от ловушки, препятствия, уводящего в сторону от верного пути к Божественному. Но они становятся такими и делаются опасными здесь, потому что их ищут в низшем бытии, ненормально, силами эго и для эгоистического удовлетворения. В Виджняне это не оккультные силы и не Сиддхи, но открытая, естественная и нормальная игра ее природы. Виджняна — это сила Истины и действие Истины божественного Бытия в его божественных отождествлениях, и, когда оно действует через индивидуума, возвышенного до гностического уровня, он реализует себя непогрешимо, без изъяна или эгоистической реакции, не отклоняясь с пути овладения Божественным. Там индивидуум уже не эго, а свободный Джива, помещенный в высшую божественную природу и ставший ее частью, para prakrtir jivabhuta, [помещенный] в природу высшего и всеобщего Я, которого мы и видим в игре множественной индивидуальности, но без порока невежества, а с самознанием, в его множественном единении, в истине его божественной Шакти.

В Виджняне мы находим правильные отношение и действие Пуруши и Пракрити, потому что там они объединены, и Божественное более несокрыто в Майе. Все есть его действие. Джива более не говорит: "я думаю, я действую, я желаю, я чувствую", он даже не говорит, как Садхака, стремящийся к единению, но еще его не достигший: "я действую, как Ты, пребывающий в моем сердце, указываешь мне". Ибо сердце, центр ментального сознания, более уже не является местом происхождения, а лишь блаженным каналом. Он скорее видит Божественное, сидящее над ним, господина всего, adhistita, а также действующим в нем. И сам находясь в этом высшем бытии, par?rdhe, paramasy?m par?vati, он может сказать честно и смело: "Сам Бог через его Пракрити знает, действует, любит, наслаждается через мою индивидуальность и ее формы и исполняет там в самой высокой и божественной мере многоликую lila, которую Бесконечное вечно играет во всеобщности, которая и есть Оно на все времена".

140. mind-sense

141. force-action

142. truth-vision

143. thought-force and will-force

144. Эта сила, говорит Патанджали, нисходит путем samyama на объект. Это происходит в ментальности, в гносисе нет необходимости в samyama. Ибо такое восприятие есть естественное действие Виджняны. (Прим. Шри Ауробиндо)

145. It knows not the times and seasons of the Truth, nor its degrees and measures.

146. self-awareness

ВОСХОЖДЕНИЕ в гносис, овладение чем-то от гностического сознания должно возвысить душу человека и его жизнь в этом мире в славу света, и силы, и блаженства, и бесконечности, которые могут показаться по сравнению со слабым действием и ограниченной реализацией нашего сегодняшнего ментального и физического существования самим статусом и динамикой совершенства окончательного и абсолютного. И это действительно совершенство, какого еще не было на пути вверх к духу. Ибо даже высшая духовная реализация на уровне ментальности несет в себе что-то тяжеловесное, одностороннее и исключительное; даже широчайшая ментальная духовность не достаточно широка, и она также отмечена своей несовершенной силой самовыражения в жизни. И все же, по сравнению с тем, что еще выше, и это тоже, этот первый гностический блеск есть только яркий переход в более совершенное совершенство. Это прочное и сияющее основание, с которого мы можем радостно подниматься все выше в абсолютную бесконечность, которая есть источник и цель воплощенного духа. В этом дальнейшем восхождении гносис не исчезает, а достигает скорее своего высочайшего Света, из которого он спустился до этого, чтобы быть посредником между умом и высшим Бесконечным.

Упанишада говорит нам, что после того, как мы овладеем знанием я выше ментального, и все я с более низких уровней поднимутся до него, останется еще один последний шаг из всего, что нам надо сделать — хотя вы можете спросить, навсегда ли он последний, или только последний практически доступный осознанию, или вообще последний необходимый для нас сейчас? — чтобы поднять наше гностическое существование в Я Блаженства 147 и там завершить духовное самооткрытие божественной Бесконечности. Ананда, верховное вечное Блаженство, совсем иное и высочайшее по своему характеру, чем высшее человеческое удовольствие или радость, есть главная и изначальная суть духа. В Ананде наш дух найдет свое истинное я, в Ананде суть его сознания, в Ананде — абсолютная сила его существования. Вступление воплощенной души в высшее абсолютное, неограниченное, безусловное блаженство духа — это бесконечное освобождение и бесконечное совершенство. Правда, отчасти это совершенство можно испытать отраженно, искусно спустившись даже на более низкие уровни, где Пуруша играет с его измененной и сведенной к определенным качествам Природой. Испытать переживание духовной и безграничной Ананды можно и на уровне материи, на уровне жизни, на уровне ума, так же как и на гностическом истинном уровне знания 148 и выше. И Йогину, который входит в эти нижние уровни реализации, они могут показаться такими завершенными и такими притягательными, что он вообразит, будто нет ничего большего, ничего выше их. Ибо каждый из этих божественных принципов несет в себе все возможности всех остальных шести свойств нашего бытия; каждый уровень Природы может иметь свое собственное совершенство этих свойств при своих собственных условиях. Но совершенство в целом может быть достигнуто только путем восхождения от низших уровней к высшим и непрерывного встречного движения высших уровней в низшие, пока все не станет одним, одновременно и плотным блоком, и пластичным, как море, материалом бесконечной и вечной Истины.

Само физическое сознание в человеке, annamaya purusa, может, не совершая восхождения на высшие уровни и обратно, все же отражать и входить в я Сатчитананды. Оно может это делать путем отражения Души в физической Природе, ее блаженства, силы и бесконечности, скрытых, но все же присутствующих здесь, или путем утраты своего отдельного чувства субстанции, и существования в Я, которое в нем или вне его. Результатом будет восхитительный сон физического ума, в котором физическое существо забывается в некой сознательной Нирване, или движется, как нечто инертное в руках Природы, jaэavat, как лист на ветру, или это будет состояние чистой счастливой и свободной безответственности за действия, b?lavat, божественное детство. Но в этом не будет высшей славы знания и восторга, которые принадлежат тому же статусу на более возвышенном уровне. Это — инертная реализация Сатчитананды, в которой нет ни власти Пуруши над Пракрити, ни какого бы то ни было вознесения Природы в ее высшую силу, бесконечную славу Пара Шакти. Между тем эти два свойства, вознесение и господство, есть путь к совершенству, великолепные врата в высшее Вечное.

Виталическая душа и виталическое сознание 149 в человеке, pranamaya purusa, могут так же прямо отражать и входить в я Сатчитананды путем огромного и великолепного и блаженного отражения Души во всеобщей Жизни, или путем утраты своего отдельного чувства жизни и существования в беспредельном Я в нем или вне его. Результатом будет глубокое состояние чистого самозабытья, или действие, неответственно направляемое виталической природой, возвышенный энтузиазм самоотдачи великой мировой энергии в ее виталистическом танце 150. Внешнее существо живет в Божественном безумии 151, не думая ни о себе, ни о мире, unmattavat или абсолютно игнорируя либо все условности и приоритеты общепринятого человеческого поведения, либо гармонии и ритмы высшей Истины. Оно действует как ничем не связанное виталическое существо, pisacavat, божественный маньяк или божественный бесноватый. Здесь также нет господства или высшего вознесения природы. Есть только радостная статичная власть Я в нас, и неорганизованная динамичная власть физической и виталической Природы вне нас.

Ментальная душа и ментальное сознание в человеке, manomaya purusa, могут так же прямо отражать и входить в Сатчитананду путем отражения Души, отображающейся в зеркале природы чистого всеобщего разума сияющей, свободной, счастливой, пластичной, безграничной, или путем растворения в огромном свободном безусловном рассредоточенном Я в ней или вне ее. Результатом будет или неподвижное отсутствие всякого ума и действия, или свободное от желаний ничем не связанное действие, за которым наблюдает безучастный внутренний Свидетель. Ментальное существо становится душой-отшельником, она одна во всем мире и ей нет дела до человеческих связей, или это будет потаенная душа, которая живет в восхитительной близости к Богу или в счастливом тождестве и в радостных отношениях чистой любви и экстаза ко всем существам. Ментальное существо может даже реализовать это Я на всех трех уровнях сразу. И тогда оно будет всеми этими [описанным] вещами попеременно, последовательно или одновременно. Или оно может преобразовать низшие формы в проявления высших состояний; оно может возвысить эту детскую беспечность или инертную безответственность свободного физического ума, или божественное безумие и пренебрежение всякими правилами, приоритетами, гармонией и тоном, присущие свободному виталическому существу, или прикрыть ими экстаз святого или одинокую свободу странствующего отшельника. Но и в этом не будет ни господства, ни вознесения Природы душой в мире, но только двойное обладание, [обладание] свободы и восторга ментального духовного бесконечного внутри, [обладание] счастливой, естественной и нерегулируемой игрой умственной Природы вовне. И раз ментальное существо способно достигнуть гносис так, как виталическая душа и физическая душа не способны этого сделать, раз оно может принять гносис путем знания, хотя и ограниченного знания ментальной реакции, оно может до некоторой степени направлять своим светом свои внешние действия или, по крайней мере, омыть и очистить в нем свою волю и свои мысли. Но Ум может придти только к компромиссу между бесконечным в нем и конечной природой вне его; он не может влить бесконечность знания силы и блаженства внутреннего бытия, сколь бы то ни было полно, в свои внешние действия, которые остаются всегда неадекватными. И все же он доволен и свободен, потому что он Господин в себе самом, и несет ответственность за действие, будь то удовлетворительное или неудовлетворительное, берет на себя руководство им и определяет его последствия.

Но гностическая душа, vijnanamaya purusa, первая приобщается не только к свободе, но к власти и верховенству Вечного. Ибо она получает полноту, она имеет чувство изобильности Божества в своей деятельности; она принимает участие в свободном, великолепном и царственном движении Бесконечного, является сосудом изначального знания, незапятнанной силы, ничем не нарушаемого блаженства, преобразует всю жизнь в вечный Свет и вечный Огонь и вечный Нектар. Она владеет бесконечностью Я и бесконечностью Природы. Она не столько теряет, сколько обретает свое естественное я в я Бесконечного. На других уровнях, к которым у ментального существа есть более легкий доступ, человек находит Бога в себе и себя в Боге; он становится божественным скорее по сути, а не в своих личных качествах или природных свойствах. В гносисе, даже в ментализированном гносисе, Божественное Вечное овладевает, изменяет, оставляет свой отпечаток на человеческом символе, охватывает и отчасти проявляет себя в личных качествах и свойствах. Ментальное существо в лучшем случае воспринимает или отражает то, что есть истинное, божественное и вечное; гностическая душа достигает истинной идентичности, обладает духом и силой Природы на уровне истины 152. В гносисе дуализм Пуруши и Пракрити, Души и Природы, двух отдельных сил, дополняющих друг друга, великая истина Санкхъя, основанная на практической истине нашего нынешнего естественного существования, исчезает в их двуединой сущности, динамичной тайне скрытого Всевышнего. Истина-бытие есть Хара-Гаури 153 индийского иконологического символа; это двойная Власть, мужеско-женская, рожденная и поддерживаемая высочайшей Шакти Всевышнего.

Поэтому в истине душа 154 не впадает в самозабытие в Бесконечном; она достигает вечного самообладания в Бесконечном. Ее действие организовано; это совершенный контроль в бесконечной свободе. На более низких уровнях душа естественно подчинена Природе, и регулирующий принцип находится в низшей природе; вся организация там зависит от признания строгого подчинения закону конечного. Если душа на этих уровнях отклоняется от этого закона в свободу бесконечного, она теряет свой естественный центр и рассеивается 155 в космической бесконечности, она нарушает живой гармонический принцип, которым регулировалось до этого момента ее внешнее бытие, и не находит другого. Индивидуальная природа или то, что от нее осталось, просто продолжает некоторое время механически совершать те же движения, или танцует в приливах и отливах всеобщей энергии, которая действует скорее на индивидуальную систему, чем в ней, или она блуждает в диких движениях безответственного экстаза, или остается инертной и лишенной дыхания Духа, которое было раньше в ней. Если, с другой стороны, душа движима своим импульсом свободы к открытию другого и божественного центра контроля, через который Бесконечное может сознательно направлять свою собственную деятельность в индивидууме, то она приближается к гносису, где центр этот заранее существует, центр вечной гармонии и порядка. И когда он поднимается над умом и жизнью, Пуруша становится властелином своей собственной природы, потому что подчиняется только верховной Природе. Ибо там сила или воля являются абсолютными двойниками, абсолютной динамикой божественного знания. И это знание есть не только глаз Свидетеля, это имманентный и неотразимый взгляд Ишвары. Его сияющая направляющая власть, власть, которую нельзя ничем ограничить или отвергнуть, дает свою самовыражающую силу всем действиям и делает истинным, и лучезарным, и подлинным, и неизбежным каждое движение и каждый импульс.

Гносис не отвергает реализаций на более низких уровнях; ибо это не уничтожение или прекращение, не Нирвана, а возвышенное воплощение нашей явленной Природы. Он ставит первые реализации в свои собственные условия, трансформировав их и сделав элементами божественного порядка. Гностическая душа — это ребенок, но ребенок-царь 156, это царственное и вечное детство, чьи игрушки — это миры, и вся вселенская Природа — это чудесный сад, где никогда не прекращается его игра. Гносис возносит состояние божественной инерции; но это уже не инерция подчиненной души, которую Природа гонит, как опавший лист, гонимый дыханием Господа. Это счастливая пассивность, несущая невообразимую интенсивность действия, Ананда Души Природы 157, одновременно движимая блаженством властного Пуруши и осознающая себя высшей Шакти над ним и вокруг него, и господствующей над ним, и несущей его блаженно и вечно на своей груди. Это двуединое бытие Пуруши-Пракрити как пылающее Солнце и тело божественного Света, самонаправляемое по своей орбите своим собственным внутренним сознанием и силой вместе со вселенским, вместе с верховным Трансцендентным. Его безумие — это мудрое безумие Ананды, непредсказуемый экстаз верховного сознания и силы, вибрирующей в бесконечном чувстве свободы и напряжения в его божественных движениях. Его действие супрарационально, и поэтому для рационального ума, у которого нет к нему ключа, оно кажется колоссальным безумием. И все же то, что кажется безумием, есть мудрость в действии, которая просто озадачивает ум своей свободой и богатством своего содержания, бесконечной сложностью в фундаментальной простоте ее движений, это и есть метод Господина миров, который не поддается никакой интеллектуальной интерпретации, — это танец, круговорот мощных энергий, но Властелин танца держит в своей власти Его энергии и организует их в ритмический порядок, направляет их по гармоническим кругам, прочерченным его Раса-Лилой. Гностическая душа не более, чем божественный одержимый, связана мелкими условностями и приличиями обычной человеческой жизни, или узкими правилами, с помощью которых последняя приспосабливается к непонятным двойственностям низшей природы и пытается проложить себе путь среди кажущихся противоречий мира, чтобы избежать бесчисленные препятствия и обойти, тщательно и осторожно, его опасности и западни. Гностическая супраментальная жизнь выглядит для нас ненормальной, потому что она открыта всем дерзостям и отчаянным восторгам души, которая бесстрашно и даже неистово взаимодействует с Природой, но это как раз и есть самое нормальное состояние бесконечного и всего, что подчиняется закону Истины в своем точном безошибочном движении. Оно повинуется закону самообладаемого Знания, Любви, Восторга в бесчисленном Единстве. Оно кажется ненормальным только потому, что его ритм не может быть измерен неверной пульсацией ума, но оно движется в чудесной и трансцендентной размеренности.

Но в чем же тогда выражается необходимость идти еще выше, и в чем разница между душой в гносисе и душой в Блаженстве? Существенной разницы нет, но есть различие, потому что есть переход в другое сознание и некоторая перестановка, — ибо каждому шагу на пути вверх от Материи к высшему Существованию соответствует изменение в сознании. Душа уже не ищет чего-то вверху, за пределами, она сама находится там и смотрит вниз на все, чем она была раньше. Ананду можно найти на всех уровнях, потому что она существует везде и везде та же самая. Более того, уровень Ананды повторяется в каждом низшем мире сознания. Но на низших уровнях она не только достигается неким растворением в ней чистого ума, или виталического ощущения 158, или физического ощущения, но она и сама разжижается растворенной в ней формой ума, жизни и материи, содержащейся в этом соединении, и становится слабым раствором, чудесным для низшего сознания, но не сравнимым с его настоящей насыщенностью. Гносис, напротив, имеет плотный свет существенного сознания, в котором может существовать интенсивная полнота Ананды. И когда форма гносиса растворяется в Ананде, она полностью не исчезает, но претерпевает естественную перемену, при которой душа переходит в последнюю стадию абсолютной свободы; ибо она попадает в абсолютное бытие духа и вырастает в свои собственные полностью самосуществующие блаженные бесконечности. В качестве сознательного источника, сопровождения, условия, нормы, сферы и атмосферы своей деятельности гносис имеет бесконечное и абсолютное, он владеет ими как основой, источником, образующей его материей, внутренним и вдохновляющим Присутствием; но в своем действии он как будто выступает из него как его механизм, как ритмическое движение его деятельности, как божественная Майя 159 или Структура Мудрости 161 Вечного. Гносис есть божественное Знание-Воля божественного Сознания-Силы; это гармоническое сознание и действие Пракрити-Пуруши — полное восторга божественного существования. В Ананде знание возвращается от этих волевых гармоний в чистое самосознание, воля растворяется в чистой трансцендентной силе, и оба поднимаются в чистый восторг Бесконечного. Основой гностического существования является самосодержание и самоформа Ананды.

Все это происходит при восхождении, потому что здесь завершается переход в абсолютное единство, в котором гносис является решающим шагом, но не последним завершающим этапом. В гносисе душа знает о своей бесконечности и живет в ней, но она также живет в работающем центре для индивидуальной игры Бесконечного. Она сознает свое тождество со всеми существованиями, но сохраняет свое отличие, хотя и без существенной разницы, и это отличие позволяет ей также вступать в контакт с ними в определенном разнообразии. Именно это отличие, состоящее в радости контакта, в уме становится не только существенной разницей, но в его самопереживании отделением от других я, в духовном бытии [это отличие] становится чувством потери своего я, единого с нами в других, и стремлением к счастью, которого оно лишилось, в жизни оно становится компромиссом между эгоистическим самопоглощением и слепыми поисками потерянного единства. В своем бесконечном сознании гностическая душа создает некое добровольное ограничение для своих собственных мудрых целей 162; она даже имеет свою особенную сияющую ауру бытия, в которой она движется, хотя за ее пределами она входит во все вещи и отождествляется со всеми существами и со всеми существованиями. В Ананде все меняется местами, центр исчезает. В природе блаженства нет центра, нет и никакого добровольного или навязанного окружения, но все пребывает, все есть одно равное бытие, единый идентичный дух. Душа блаженства находит и чувствует себя везде; у нее нет отдельной обители, она aniketa, ее обитель везде, или, если она захочет, каждая вещь будет ей домом, и они будут открыты друг для друга вечно. Все другие я являются ее собственными, как в действии, так и по сути. Радость контакта в разнообразном единстве становится вообще радостью абсолютного тождества в бесчисленном единстве. Существование более не формулируется в терминах Знания, потому что знаемое, и знание, и знающий есть здесь одно единое я, и так как все владеет всем в интимном тождестве, которое выше самой близкой близости, нет нужды в том, что мы называем знанием. Все сознание состоит в блаженстве Бесконечного, вся сила есть сила блаженства Бесконечного, все формы и вся деятельность есть формы и деятельность блаженства Бесконечного. В этой абсолютной истине своего бытия живет вечная душа Ананды, то подвергаясь здесь воздействию противоречащих явлений, то возвращаясь туда и преобразуясь в их реальность.

Душа живет: она не уничтожена, не потеряна в бесформенной Неопределенности. Ибо на каждом уровне нашего существования действует один и тот же принцип; душа может уснуть в трансе самопоглощения, она может пребывать в невыразимом напряжении Богообладания, жить в высшей славе своего собственного уровня, — Анандалоки, Брахмалоки, Вайкунтхи, Голоки в различных индийских философских системах, — она даже может обратиться к нижним мирам, чтобы заполнить их своим собственным светом, и силой, и красотой. В вечных мирах и все более и более во всех мирах выше Ума эти состояния существуют друг в друге. Ибо они не разъединены; они есть сосуществующие, даже совпадающие силы сознания Абсолютного. Божественное на уровне Ананды не неспособно участвовать в мировой игре и не лишено возможности выражения своей славы. Напротив, как настойчиво утверждает Упанишада, Ананда есть истинно творческий принцип. Ибо все получает рождение от божественного Блаженства 163, все уже заранее пребывает в нем как абсолютная истина существования, которую Виджняна выносит и подвергает добровольному ограничению Идеей и законом Идеи. В Ананде все законы теряют силу и царит абсолютная свобода без пределов или ограничений. Она выше всех принципов и в то же самое время пользуется и наслаждается всеми принципами; она свободна от всех гун, и пользуется, и наслаждается своими собственными бесконечными гунами; она выше всех форм, и создает, и пользуется, и наслаждается своими самоформами и образами. Эта невообразимая завершенность и есть дух, дух трансцендентный и вселенский, а соединиться в блаженстве с трансцендентным и всеобщим духом значит для души именно стать им, и ничего другого. Конечно, раз на этом уровне есть абсолютное и игра абсолютного, его нельзя выразить никакими концепциями нашего ума, или знаками феноменальных или идеальных реальностей, которые концепции нашего ума представляют в нашем интеллекте. Эти реальности сами в действительности являются только относительными символами тех невыразимых абсолютов. Символ, выразительная реальность, могут дать нам представление, ощущение, чувство, образ, даже контакт с самой вещью, но здесь наконец мы выходим за ее пределы к тому, что она символизирует, к трансцендентной идее, образу, контакту, проникаем сквозь идеал и проходим в настоящую реальность, истинную, высшую, безвременную и вечную, в бесконечно бесконечную 164.

Когда мы внутренне сознаем нечто совершенно выходящее за пределы того, чем мы являемся и что знаем, и к этому [нечто] нас влечет мощная сила, первое, что мы испытываем, — это желание уйти от нынешней действительности и пребывать только в той высшей реальности. Крайней стадией этого привлечения, когда мы входим в высшее Существование и бесконечную Ананду, является отказ от низшего и конечного как иллюзии и стремление к Нирване за его пределами, — страстное желание раствориться, рассеяться, исчезнуть в духе. Но настоящее растворение, истинная nirvana есть освобождение от всего того, что неразрывно связано с низшим, в великое бытие Высшего, сознательное владение живой Реальности живым символом. Мы обнаруживаем в конце концов, что эта Реальность есть не только причина всего остального, не только охватывает все остальное и существует в нем, но по мере того, как мы все более и более овладеваем ею, все остальное обретает в нашем душевном переживании высшее значение и становится средством более богатого выражения Реальности, более многосторонней общности с Бесконечным, большего подъема к Высшему. Наконец, мы подходим близко к абсолютному и его высшим значениям, которые являются абсолютами всех вещей. Мы больше не испытываем желания освободиться, mumuksutva, которое до сих пор побуждало нас, потому что мы теперь пребываем в тесной близости к тому, что всегда свободно, что не испытывает влечения к привязанностям, которые нас связывают сейчас, и не боится того, что кажется нам кабалой. И только когда связанная душа теряет свою всепоглощающую страсть к свободе, может быть достигнуто абсолютное освобождение нашей природы. Божественное влечет души людей к себе различными соблазнами; все они происходят из собственных несовершенных и относительных представлений души о блаженстве; все они являются ее способами поиска Ананды, но если она держится за них до конца, она не постигнет невыразимой истины этого ни с чем не сравнимого счастья. Первым в этом ряду идет соблазн земного вознаграждения, материальной награды, интеллектуальной, этической или другой радости в земном уме и теле. Второй идет более отдаленная и более впечатляющая версия той же распространенной ошибки — надежда на блаженство на небесах, далеко превосходящее эти земные награды; представление о неземном счастье возвышается и становится чище, пока не достигает чистой идеи вечного присутствия Бога или бесконечного единения с Вечным. И наконец, наступает черед самого изощренного соблазна, соблазна ухода от этих земных и небесных наслаждений, от страданий и печали, усилий и забот, от всего феноменального, соблазн Нирваны, саморастворения в Абсолютном, Ананда исчезновения и невыразимого покоя. В конце концов все эти игрушки ума должны быть превзойдены. Страх рождения и желание уйти от рождения должны нас полностью оставить. Ибо, пользуясь старинным выражением, душа, которая осознала единство, не знает печали и исчезновения; духу, познавшему блаженство духа, нечего опасаться кого бы то ни было и чего бы то ни было. Страх, желание и печаль — это болезни ума; они происходят от его чувства разделенности и ограниченности, и они исчезают вместе с этим ложным чувством. Ананда свободна от этих болезней; она доступна не только аскетам, она рождена не из отвращения к существованию.

Душа, пребывающая в блаженстве 165, не привязана к рождению и нерождению; ею не движет желание Знания и ее не пугает Невежество. Высшая Душа блаженства уже имеет Знание и стоит выше всякой потребности в знании. Не ограниченная в своем сознании ни формой, ни действием, она может играть с проявлением, не наполняясь Невежеством. Она уже принимает участие в высшей тайне вечного проявления, а здесь, когда наступит время, она спустится в рождение, не становясь рабом Невежества, не будучи прикована к вращающемуся колесу природы. Ибо она знает, что цель и закон цикла рождений заключается в том, что душа в теле поднимается с одного уровня на другой, а правила низшей игры сменяются правилами высших уровней, [и так происходит везде,] даже вплоть до материальной сферы. Душа блаженства не пытается помочь этому подъему со своей высоты, как и не боится спуститься по лестнице Бога в материальное рождение, и там присоединить силу своей собственной блаженной природы к устремляющимся вверх божественным силам. Время чудесного часа Времени-Духа 166 еще не настало. Человек, как правило, не может подняться к природе блаженства; он должен сначала достичь высших уровней ментальности, подняться оттуда в гносис, и он еще менее способен направить всю Силу Блаженства 167 в эту земную Природу; он должен сначала перестать быть ментальным человеком и стать сверхчеловеком. Все, что он может сделать сейчас, это принять в свою душу нечто от ее силы, в большей или меньшей степени, причем с уменьшением при ее прохождении через низшее сознание; но даже это дает ему ощущение экстаза и непревзойденной красоты.

А какова же будет блаженная природа, когда она проявит себя в новой супраментальной расе? Полностью развившаяся душа будет едина со всеми существами в статусе и динамических воздействиях опыта блаженного сознания, интенсивного и неограниченного. И так как любовь есть действующая сила и душевный символ блаженного единства, она приблизится и войдет в это единство вратами вселенской любви, сначала как сублимация 168 человеческой любви, затем как божественная любовь, и, наконец, как такое прекрасное, счастливое и великолепное явление, какое мы пока еще не можем себе даже представить. В блаженном сознании она соединится со всей игрой мира, и всеми ее силами, и всеми событиями, и навсегда исчезнет печаль и страх, голод и страдания нашего бедного и затемненного ментального, виталического и физического существования. Она приобретет ту мощь свободы блаженства, в которой все противоречивые принципы нашего бытия соединятся в своих абсолютных значениях. Всякое зло необходимо превратится в добро; всеобщая красота Всепрекрасного вновь вступит во владение своими павшими царствами; все темное превратится в наполненную славу света, и противоречия, которые ум создает между Истиной и Добром, и Красотой, Силой и Любовью, и Знанием, исчезнут на вечной вершине, в бесконечных просторах, где они всегда едины.

Пуруша в уме, жизни и теле отделен от природы и конфликтует с ней. Он борется за власть и удерживает все, что он может вместить от нее, своей мужской силой, и все же подчиняется ее сокрушающим двойственностям и является в действительности игрушкой в ее руках, с ног до головы, от начала и до конца. В гносисе он двуедин с ней, находит примирение с ней, как властелин над своей собственной природой, и гармонию в их существенном тождестве, хотя и вынужден согласиться, как с условием своего господства и своей свободы, с бесконечным блаженным подчинением Всевышнему в его суверенной божественной Природе. На вершинах гносиса и в Ананде он един с Пракрити, а не просто двуедин с ней. Здесь нет более обескураживающей игры Природы с душой в Невежестве; все есть сознательная игра души с самой собой и всеми своими я, Всевышний и божественная Шакти в своей собственной блаженной природе. Это высшая тайна, высший секрет, простой для нашего опыта, как бы ни был он труден и сложен для нашего ментального представления и попыток нашего ограниченного интеллекта понять, что за ним стоит. В свободной бесконечности самовосторга Сатчитананды есть игра божественного Дитя, rasa lila бесконечного Любовника, и ее мистические символы души повторяются в свойствах красоты, и движений, и гармоний восторга в безвременном вечном.

147. Bliss-Self

148. truth-plane of knowledge

149. the life-soul and life-consciousness

150. its vitalistic dance

151. in a God-possessed frenzy

152. truth-Nature

153. Двуединое тело Господа и его Супруги, Ишвары и Шакти, правая половина мужская, левая — женская.

154. truth-soul

155. becomes centreless

156. Так у Гераклита: "Царство ребёнка" (The kingdom is of the child) (Прим. Шри Ауробиндо)

157. the Nature-Soul

158. life-sense

159. Chidghana. (Прим. Шри Ауробиндо)

160. Не в смусле иллюзии, а в первоначальном Ведическом значении слова Майя. (Прим. Шри Ауробиндо)

161. Wisdom-Formation

162. for its own wisdom-purposes

163. Поэтому мир Ананды называется Яналока, в двойном смысле рождения и восторга. (Прим. Шри Ауробиндо)

164. the infinitely infinite

165. т. е. на уровне блаженства, (the bliss-soul) (Прим. пер.)

166. Time-Spirit

167. Bliss-Power

168. sublimation в большинстве случаев переводилось как возвышение, вознесение. (Прим. пер.)

МЫ не закончили нашего рассмотрения пути Знания результатов, к которым он ведет. Во-первых, целью Йоги Знания является Богообладание, т. е. пребывать в обладании Бога и в обладании Богом в сознании, в тождестве, в отражении божественной Реальностью. И не просто в какой-либо абстракции, далекой от нашего настоящего существования, но и в нем; таким образом, обладать Божеством в нем самом. Божеством в мире, Божеством внутри, Божеством во всех вещах и всех существах. Это значит обладать единством с Богом посредством этого обладать единством с универсальным, с космосом и со всеми существованиями; таким образом, обладать также бесконечным многообразием в единстве, но на основе единства а не на основе разделения. Это значит обладать Богом как личным, так и безличным; в его чистоте, свободной от качеств, и в его бесконечных качествах; во времени, и за пределами времени; в его действии и в его молчании; в конечном и в бесконечности. Это значит обладать им не только в чистом я, но и во всех я; не только в я, но и в Природе; не только в духе, но и в сверхразуме, уме, жизни и теле; обладать им одновременно с духом, с умом, с виталическим и физическим сознанием; и все это, опять же таки, должно быть обладаемо им, так что все наше существование едино с ним, полно им, управляется и направляется им. Это, поскольку Бог есть единство, для нашего физического сознания означает единство с душой и природой материальной вселенной; для нашей жизни — единство со всей жизнью; для нашего ума — единство с умом вселенной; для нашего духа — идентификацию со вселенским духом. Это означает слиться с ним в абсолюте и найти его во всех отношениях.

Во-вторых, это означает стать божественным в существовании и божественным по природе. И, поскольку Бог есть Сатчитананда, вознести наше существование до божественного существования, наше сознание до божественного сознания, нашу энергию до божественной энергии, наш восторг существования до божественного восторга существования. И не только поднять себя в это высшее сознание, но расширится в него во всем нашем бытии, потому что оно должно быть обнаружено на всех уровнях нашего существования и во всех наших членах, так, что наше ментальное, виталическое и физическое существование целиком наполнятся божественной природой. Наша интеллектуальная ментальность должна стать игрой божественной воли знания 169, наша ментальная жизнь души — игрой божественных любви и восторга, наша витальность — игрой божественной жизни, наше физическое бытие — формой для божественной субстанции. Это действие Бога в нас должно быть достигнуто в результате нашего раскрытия к божественному гносису и божественной Ананде и, в своей полноте, в результате восхождения к гносису и Ананде и постоянного пребывания в них. Ибо, хотя мы и живем физически на материальном уровне, и в обычной направленной наружу жизни ум и душа поглощены и заняты явлениями материального существования, эта направленность нашей жизни во вне не является жестким ограничением. Мы можем возносить наше внутреннее сознание с одного уровня отношений Пуруши с Пракрити на другой, и даже превратиться из ментального существа, в котором доминирует физическая душа и природа, в гностическое, или я блаженства 170, и приобрести гностическую или блаженную природу. И, посредством вознесения внутренней жизни, мы можем трансформировать все наше внешнее существование; вместо жизни, в которой доминирует материя, мы обретем жизнь, в которой превалирует дух, со всеми соответствующими обстоятельствами, формируемыми и определяемыми чистотой бытия, бесконечным сознанием даже в конечном, божественной энергией, божественной радостью и блаженством духа.

Такова цель; рассмотрели мы и суть метода. И теперь мы должны сначала коснуться вкратце одной стороны вопроса о методе, оставшейся пока нерассмотренной. В системе интегральной Йоги основным принципом должно быть принятие всей жизни в качестве части Йоги; но знание, которое описывалось здесь, выглядит не как знание того, что обычно понимается как жизнь, а как знание чего-то, стоящего за жизнью. Существует два рода знания, одно — то, которое ищет понимания видимых феноменов существования чисто внешне, подходя к ним снаружи, посредством интеллекта — это низшее знание, знание видимого мира; второе — знание, которое стремится познать истину существования изнутри, в его источнике и реальности, путем духовной реализации. Обыкновенно, между ними делается резкое различие, и подразумевается, что когда мы приходим к высшему знанию, знанию Бога, тогда другое, мирское знание, нас больше не касается и не затрагивает: но на самом деле они оба являются двумя сторонами единого предмета, к которому мы стремимся. Все знание является исключительно знанием Бога, непосредственно через Него, через Природу, через ее труды. Человечество вынуждено вначале искать этого знания через посредство внешней жизни; ибо до тех пор, пока его менталитет не будет в достаточной мере развит, духовное знание в действительности невозможно, и пропорционально этому развитию возможности духовного знания становятся богаче и полнее.

Наука, искусство, философия, этика, психология, знание о человеке и его прошлом, само действие — все это средства, посредством которых мы приходим к познанию созданий и трудов Бога в Природе и в жизни. Сначала создания жизни и формы Природы захватывают нас, но, по мере того, как мы идем все глубже и глубже, и приобретаем все более объемлющий взгляд и опыт, любое из этих направлений поставит нас к лицом к лицу перед Богом. Наука в своих ограничениях, даже физическая Наука, вынуждена постигать, в конце концов, бесконечное, универсальное, дух, божественный разум и волю в материальной вселенной. Еще более легко приходят к этому психические исследования, имеющие дело с операциями более высоких и более тонких уровней и сил нашего бытия и входящие в контакт с существами и явлениями других миров, не видимыми, не ощущаемыми нашими физическими органами, но чье существование удостоверяется тонкими умом и чувствами. Искусство ведет к тому же; эстетически восприимчивый человек, глубоко погруженный в Природу через посредство эстетических эмоций, должен в конечном итоге прийти к духовной эмоции и постигнуть не только бесконечную жизнь, но и бесконечное присутствие в ней; поглощенный красотой в жизни человека, он должен в конце концов начать видеть божественное, универсальное, духовное в человечестве. Философия, работающая с принципами вещей, должна придти к постижению Принципа всех этих принципов и исследовать его природу, атрибуты и суть его действия. Также и этика неизбежно должна постичь то, что закон добра, который она ищет, есть закон Бога и зависит от бытия и природы Владыки закона. Психология ведет от изучения ума и души в живых существах к постижению единой души и единого ума во всех вещах и существах. История и наука о человеке, как и история Природы и наука о ней, ведут к постижению вечной и универсальной Силы и Бытия, чья мысль и воля вырабатываются в виде космической и человеческой эволюции. Само действие принуждает нас к контакту с божественной Силой, которая работает через наши действия, использует их и управляет ими. Интеллект начинает постигать и понимать, эмоции — чувствовать, желать и чтить, воля обращает себя к служению Божественному, без которого Природа и человек не могут существовать и двигаться, и лишь посредством сознательного знания которого мы можем достигнуть наших высших возможностей.

Именно тут в действие вступает Йога. Она начинает с использования знания, эмоции и действия для обладания Божественным. Ибо Йога есть сознательное и совершенное стремление к Божественному, тогда как все остальное было лишь невежественным и бессознательным стремлением к нему. Для начала, таким образом. Йога отделяет себя от действия и метода низшего знания. Ибо тогда как это низшее знание приближается к Божественному не прямым путем, извне, и никогда не вступает в его сокровенную обитель. Йога призывает нас изнутри и приближается к нему непосредственно; пока первое ищет его посредством интеллекта и осознает его из-за завесы. Йога ищет его через реализацию, поднимает завесу и обретает полное видение; где первое только чувствует присутствие и влияние, Йога вступает и пребывает в присутствии и наполняет себя влиянием; когда первое сознает только результаты трудов и через них получает некий проблеск Реальности, Йога отождествляет наше внутреннее бытие с Реальностью, и уже оттуда видит результаты трудов. Таким образом, методы Йоги отличаются от методов низшего знания.

Методом Йоги в знании всегда должно быть обращение взгляда внутрь и, пока он еще рассматривает внешние вещи, проникновение сквозь поверхностные видимости для достижения единой вечной реальности внутри них. Низшее знание поглощено видимостями и результатами 171; первая необходимость для высшего есть уход от них к Реальности, проявлениями которой они являются, и к Бытию и Силе сознательного существования, по отношению к которым они — результаты трудов. Оно делает это путем трех движений, каждое из которых необходимо для двух других, благодаря каждому из которых другие обретают полноту и завершение, — очищение, сосредоточение, отождествление. Цель очищения есть сделать все ментальное бытие ясным зеркалом, в котором сможет отразиться божественная реальность, чистым сосудом и беспрепятственным каналом, в который божественное присутствие и через который божественное влияние могло бы быть излито, утонченным материалом, которым божественная природа смогла бы овладеть, придать ему новую форму и использовать для божественных результатов. Ибо ментальное бытие в настоящее время отражает только неразбериху, созданную ментальным и физическим видом мира, является каналом только для беспорядков невежественной низшей природы, полным препятствий и нечистот, препятствующих действию высшего; таким образом, весь образ нашего бытия деформирован и несовершенен, невосприимчив к высочайшим влияниям и обращен в своем действии к невежественному и низшему использованию. Даже мир оно отражает ложно; отразить Божественное оно не в состоянии.

Сосредоточение необходимо, во-первых, для того, чтобы отвратить в целом волю и ум от непоследовательного перескакивания с одного на другое, свойственного им, следования рассеянному движению мыслей, устремления за многочисленными желаниями, идущих по следу ощущений и внешнего ментального ответа на явления: мы должны зафиксировать волю и мысль на вечном и реальном, стоящим за всем, и это требует громадного усилия, сосредоточения в одной точке. Во-вторых, это необходимо для того, чтобы прорвать завесу, воздвигнутую нашей обычной ментальностью между нами и истиной; ибо внешнее знание может быть приобретено между прочим, путем обычного внимания и восприятия, внутреннее же, сокровенная и высшая истина, может быть достигнуто лишь путем абсолютной концентрации ума на его объекте, абсолютной концентрации воли на достижении этого и, когда это достигнуто, на поддержании привычно и уверенно единства себя с ним. Ибо отождествление есть условие полного знания и обладания; это есть глубокий результат привычного очищенного отражения реальности и полного сосредоточения на ней; и оно необходимо для того, чтобы полностью ликвидировать разделение и отделение нас от божественного бытия и вечной реальности, которое есть нормальное состояние нашей неперерожденной невежественной ментальности.

Ничего из этого не может быть достигнуто методами низшего знания. Верно, что здесь также и они производят подготовительное действие, но лишь до определенного предела и определенной степени интенсивности, и там, где их действие прекращается, действие Йоги принимает на себя продолжение нашего роста в Божественное и находит средства для его завершения. Любое стремление к знанию, если оно не извращено слишком приземленными тенденциями, ведет к облагораживанию, утончению и очищению бытия. В соответствии с той мерой, в какой мы становимся более ментальными, мы достигаем более тонкого действия всей нашей природы, которая становится более подходящей для отражения и восприятия более высоких мыслей, более чистой воли, менее физической истины, более направленных внутрь влияний. Способность этического знания и этической привычки мысли и воли к очищению очевидна. Философия не только очищает рассудок и предрасполагает его к контакту со вселенским и бесконечным, но имеет тенденцию стабилизировать природу и устанавливать мудрое спокойствие; а спокойствие есть признак возрастающего господства над собой и чистоты. Поглощение вселенской красотой даже в эстетических формах имеет большую силу для облагораживания и утончения природы, и в своих высших проявлениях — в огромной степени для очищения. Даже привычка ума к научным исследованиям и незаинтересованное изучение космического закона и истины не только проясняют способность рассуждения и наблюдения, но и оказывают, если им не оказывается противодействия со стороны других тенденций, укрепляющее, возвышающее и очищающее влияние на ум и моральную природу, которое до сих пор не было в достаточной мере оценено.

Сосредоточение ума и тренировка воли в направлении постижения истины и жизни в истине есть также неизбежный результат, постоянная необходимость этих занятий; и в конечном итоге или во время достижения ими высочайшей интенсивности они могут вести, и ведут, сначала к интеллектуальному, а затем к рефлективному восприятию божественной Реальности, которое может обрести кульминацию в своего рода предварительном отождествлении с ним. Но все это не может продвигаться далее некоторой определенной точки. Систематическое очищение всего существа в целях интегрального отражения и принятия в себя божественной реальности может осуществляться только специальными методами Йоги. Ее абсолютная концентрация должна занять место рассеянной концентрации низшего знания; смутное и неэффективное отождествление, которое лишь и возможно в результате низшего знания, должно быть замещено полным, близким, властным и живым единением, которое дает Йога.

Тем не менее, Йога ни в своем процессе, ни в результатах не исключает и не отбрасывает формы низшего знания, кроме тех случаев, когда она принимает образ крайнего аскетизма или мистицизма, нетерпимых в отношении других божественных тайн мирового существования. Она отделяет себя от них своей интенсивностью, широтой и высотой задач и специализацией своих методов, которые должны соответствовать целям; но она не только отталкивается от них, но определенную часть пути проходит в их сопровождении и использует их в качестве вспомогательных средств. Поэтому очевидно, сколь широко этическая мысль и практика — не столь на внешнем, сколько на внутреннем уровне — вторгаются в подготовительный метод Йоги, в область цели достижения чистоты. Опять же, весь метод Йоги является психологическим; он может быть охарактеризован по другому как завершенная практика совершенного психологического знания. Данные философии есть та основа, с которой он начинает реализацию Бога через принципы Его бытия; только он 172 способен довести интеллектуальное понимание — единственное, что дает философия — до такой интенсивности, которая позволяет ему выйти за пределы мысли в видение и за пределы понимания в реализацию и обладание; что философия оставляет абстрактным и отдаленным, то он делает ощутимым в живой близости и духовной конкретности. Эстетический и эмоциональный ум и эстетические формы используются Йогой в качестве поддержки при сосредоточении даже в Йоге Знания и являются, возвышенные, основными средствами Йоги любви и восторга, подобно тому, как возвышенные жизнь и действие есть основные средства Йоги трудов. Созерцание Бога в Природе, созерцание и служение Богу в человеке и в жизни человека и мира в его прошлом, настоящем и будущем в равной степени есть элементы, из которых Йога Знания может извлечь пользу для завершения реализации Бога во всем сущем. Но только все направляется к единой цели, направляется к Богу, наполняется идеей божественного, бесконечного, вселенского существования так, что направленное вовне, чувственное, прагматическое поглощение низшего знания явлениями и формами уступает место единому поглощению божественным. И после достижения этот характер сохраняется. Йогин продолжает знать и видеть Бога в конечном и быть каналом сознания Бога и действия Бога в мире; таким образом, знание мира и возвеличение и возвышение всего, принадлежащего жизни, находится в его компетенции. При этом он видит Бога во всем, видит верховную реальность, и мотивы его работы — помочь человечеству в познании Бога и овладении верховной реальностью. Он видит Бога в данных науки, в выводах философии, в формах красоты и в формах Добра, в деятельности жизни, видит Бога в прошлом мира и его результатах, в настоящем и его тенденциях, в будущем и его великом продвижении. Во все это — по отдельности или одновременно — он может внести свое просветленное видение и свою освобожденную силу духа. Низшее знание было ступенью, с которой он поднялся к высшему; высшее осветило для него низшее и сделало последнее частью себя, пусть и своим нижним окаймлением и наиболее внешним сиянием.

169. knowledge-will

170. bliss-self

171. appearances and workings

172. метод Йоги

САМОЕ близкое отношение к цели Йоги Знания, которая должна быть всегда — развитие, восхождение или уход в более высокое, или божественное, сознание, которое нам обычно не известно, имеет то значение, которое придается феномену Йогического транса, Самадхи. Считается, что есть состояния бытия, которые могут быть достигнуты только в трансе; которых надо особенно желать, и в которых все действие осознания устраняется и нет совсем сознания, кроме чистого супраментального погружения в неподвижное, безвременное и бесконечное бытие. Уходя в такой транс, душа погружается в молчание высшей Нирваны и не может вернуться в какое-либо иллюзорное или низшее состояние бытия. Самадхи не так важно в Йоге преданности, но занимает в ней определенное место, как обморок и замирание бытия, в который экстаз божественной любви погружает душу. Войти в такое состояние — высшая ступень Йогической практики в Раджа-Йоге и Хатха-Йоге. Какова же природа Самадхи и польза такого транса в интегральной Йоге? Очевидно, что если наша цель включает в себя обладание Божественным в жизни, состояние прекращения жизни не может быть последним завершающим шагом или самым желанным состоянием: Йогический транс не может быть целью, как во многих системах Йоги, но только средством, средством не уйти от бодрствующего пробужденного состояния, но расширить и поднять на новую высоту все видящее, живущее и действующее сознание.

Важность Самадхи заключается в той истине, которую современное знание вновь открывает, и которая всегда присутствовала в индийской психологии, состоящей в том, что только небольшая часть всемирного бытия, или нашего собственного, входит в круг нашего знания или в нашу деятельность. Остальное скрыто в подсознательных сферах бытия, которые доходят до самой глубины подсознания и поднимаются до самых вершин сверхсознания, или окружают небольшое поле нашего бодрствующего я широким пространством сознательного существования, из которого наш ум и чувства улавливают только некоторые признаки. Старая индийская психология выражала этот факт путем разделения сознания на три области, бодрствующее состояние, дремлющее состояние или состояние-сновидение, и состояние-сон, jagrat, svapna, susupti; и подразумевается наличие бодрствующего я, дремлющего я — или видящего сны, — и спящего я, а также высшее или абсолютное я существа, четвертое состояние или Турья 173, от которого первые три являются производными, обеспечивающими относительный опыт в этом мире.

Если мы проанализируем язык старых книг, мы обнаружим, что состояние бодрствования есть сознание материальной вселенной, которым мы обычно владеем в этом воплощенном существовании, подчиненном физическому уму. Дремлющее состояние есть сознание, соответствующее более утонченному уровню жизни и стоящему за ним уровню ума, которые для нас, даже если мы о них догадываемся, не имеют той конкретной реальности, которую имеют вещи физического мира. Состояние сна — это сознание, соответствующее супраментальному уровню, местопребыванию гносиса, который находится за пределами нашего существования, потому что наше казуальное тело, или оболочка гносиса, не развито в нас, его свойства остаются неактивными, и поэтому мы бываем связаны с этим уровнем, только когда спим без сновидений. Высшее состояние Турья — это сознание нашего чистого самосуществования или нашего абсолютного бытия, с которым у нас вообще нет никакой прямой связи, какие бы ментальные отражения мы не получали в наших сновидениях или наяву, или даже в невоспроизводимом состоянии-сне сознания. Эта четырехчастная шкала соответствует четырем ступеням той лестницы бытия, по которой мы поднимаемся обратно к абсолютному Божеству. Таким образом, обычно мы не можем вернуться из сферы физического ума на более высокие уровни или степени сознания, не удаляясь от состояния бодрствования, не входя и выходя из него и не теряя соприкосновения с материальным миром. Следовательно, для тех, кто желает испытать эти состояния, транс становится желательной вещью, средством преодолеть ограниченность физического ума и природы.

Самадхи, или Йогический транс, идет все дальше вглубь по мере того, как он отходит от нормального или бодрствующего состояния, и входит в степени сознания, все менее и менее доступные бодрствующему уму, менее и менее готовые воспринимать призывы из мира бодрствования. За определенной гранью транс становится полным, и тогда уже почти или совсем невозможно разбудить или позвать назад душу, которая погрузилась в него; она может вернуться только по собственной воле или, в крайнем случае, с помощью сильного шока, физического воздействия, которое опасно для всей системы из-за внезапности выхода из транса. Известны высшие состояния транса, из которых душа, если она остается в таком состоянии слишком долго, не может вернуться; ибо она выпускает из своих рук ту нить, которая привязывает ее к сознанию жизни, а тело остается покинутым, в том же положении, не умерщвленное процессом разложения, но не в состоянии восстановить жизнь, покинувшую ее вместе с душой, которая обитала в нем. Наконец, на определенной стадии Йогин обретет способность совсем оставлять свое тело не благодаря обычному феномену смерти, а по собственной воле 174, или постепенно выпустив праническую силу жизни через ворота поднимающегося потока жизни (udana), открыв ей путь через мистическую brahmarandhra в голове. Уходя из жизни в состоянии Самадхи, он прямо переходит в то высшее состояние бытия, к которому стремится.

В самом состоянии сновидения, или дремлющем состоянии, существует бесконечный ряд градаций глубины, начиная с той, где слабейший призыв легко возвращает в бодрствующее состояние, когда мир физических ощущений стоит в дверях, просто на момент прикрытых; на более глубоком уровне он становится отдаленным, и в меньшей степени способен пробиться через внутреннюю поглощенность, ум вступил в устойчивые глубины транса. Между состоянием Самадхи и нормальным сном нет ничего общего, так же как между Йогическим состоянием сновидения и физическим сонным состоянием. Последнее принадлежит физическому уму; в первом ум работает тонко и надлежащим образом, освобожденный от смешения, создаваемого физической ментальностью. Сны физического ума представляют из себя бессвязную смесь, состоящую частично из ответов на неясные прикосновения из физического мира, вокруг которых низшие умственные инструменты, отсоединившиеся от воли и рассудка, buddhi, плетут паутину блуждающих фантазий, частично из беспорядочных ассоциаций памяти мозга 175, частично из отражений событий, переживаемых душой, путешествующей по ментальному плану, отражений, получаемых обычно без вмешательства интеллекта и какой-либо координации, грубо искаженных при восприятии и беспорядочно перемешанных с другими элементами сна, с мозговыми воспоминаниями и фантастическими реакциями на каждое чувственное прикосновение из физического мира. В Йогическом состоянии сновидения, напротив, ум ясно обладает собой, хотя и не соотносится больше с физическим миром, работает связно, и может использовать как свои обычные волю и интеллект с концентрированной силой, так и высшие волю и интеллект более высоких уровней ума. Он отходит от переживания внешнего мира, не накладывает свою печать на физические чувства и их каналы взаимодействия с материальными вещами; но все то, что соответствует ему, мышление, рассуждение, отражение, видение он в состоянии осуществлять с возросшей чистотой и силой высокой концентрации, свободной от отвлечений и неустойчивости бодрствующего ума. Он также может использовать свою волю для произведения на себя или на свое окружение ментальных, моральных 176, и даже физических воздействий, которые могут продолжаться и иметь свои последствия в бодрствующем состоянии, следующем за прекращением транса.

Чтобы полностью овладеть теми возможностями, которые дает состояние сновидения, необходимо сначала полностью исключить воздействие зрительных образов, звуков и прочего из внешнего мира на физические органы. В действительности, в состоянии сновидения вполне возможно получать информацию о внешнем физическом мире через те тонкие чувства, которыми обладает тонкое тело; мы можем узнать об нем столько, сколько захотим, и гораздо больше, чем в состоянии бодрствования: ибо тонкие чувства действуют на гораздо большее расстояние и в более широком спектре, чем грубые физические органы, их действие может быть практически неограниченно. Но информация о физическом мире, полученная с помощью тонких чувств, есть нечто совсем иное, чем обычная информация о нем, которую мы получаем с помощью физических органов; такая обычная информация несовместима с состоянием транса, так как воздействие физических ощущений нарушает Самадхи и возвращает ум в обычную их область, где только они и имеют силу. Тонкие же чувства имеют силу как на своих уровнях, так и в физическом мире, хотя он для них дальше, чем их собственный мир бытия. В Йоге используются разнообразные приемы, чтобы запечатать вход всем физическим ощущениям, в том числе и физические средства; но единственный всегда эффективный прием — это сила концентрации, которая уводит ум в глубину, где сигналы от физических вещей достигают его уже с большим трудом. Второе, что необходимо сделать, это избавиться от вмешательства физического сна. Обычное поведение ума, когда он теряет контакт с физическим миром, это падение в оцепенение сна или в бессмысленные сновидения, и когда для достижения Самадхи ему дается указание прекратить этот контакт, он сразу, просто по привычке дает не ту реакцию, которая требуется, но обычную реакцию физического сна. От этой привычки нашего ума необходимо избавиться; ум должен научиться бодрствовать в состоянии сновидения, владеть собой, не возвращаясь во внешний мир, но в собранном бодрствовании, где, хотя он и погружен в себя, он проявляет все свои силы.

В состоянии сновидения переживания могут быть бесконечно разнообразны. Ибо в этом состоянии ум не только полностью владеет всеми обычными умственными возможностями, логикой, способностью различать, волей, воображением и может использовать их самыми различными способами, по самым различным поводам, с какой угодно целью, но он может установить связь со всеми мирами, к которым у него есть естественный доступ, или к которым он захочет получить доступ, от физического вплоть до высшего ментального мира. Он делает это разнообразными путями, открытыми для тонкости, гибкости и всеобщего движения этого обращенного внутрь ума, освобожденного от узких рамок направленных вовне физических органов чувств. Он может сначала познать все вещи, будь то в материальном мире или на других уровнях, с помощью образов, доступных восприятию, не только образов видимых вещей, но и звуков, прикосновений, запахов, вкуса, движения, действия, всего, что может быть воспринято умом и его органами. Ибо ум в Самадхи имеет доступ к внутреннему пространству, которое иногда называют cidakasa, в глубины все более и более тонкого эфира, которые плотно укрыты от физических органов чувств более грубым эфиром материального мира, а все воспринимаемые вещи, будь то в материальном мире или в каком-либо другом, производят воспроизводящие вибрации, ощутимые эхо, отпечатки, повторяющиеся образы самих себя, которые этот тонкий эфир воспринимает и сохраняет.

Именно этим объясняются многие явления, такие как ясновидение, яснослышание и прочие, ибо эти явления лишь исключительные случаи, когда бодрствующая ментальность получает доступ в ограниченную сферу восприимчивости, которую можно назвать образной памятью тонкого эфира, с помощью которой могут быть восприняты не только сигналы всех бывших и настоящих вещей, но и будущих; ибо вещи будущего уже осуществились в знании и видении на более высоких уровнях ума, и их образы могуг отражаться в уме в настоящем. Но эти вещи, которые для бодрствующего ума лишь исключение, трудны и могут быть восприняты только благодаря обладанию особой силой или в результате усердных тренировок, естественны для сознания транса в состоянии сновидений, в котором подсознательный ум свободен. И этот ум может также познать вещи на разных уровнях не только благодаря воспринимаемым образам, но и благодаря явлениям восприятия мысли или передачи мысли и впечатления, аналогичным феномену сознания, которое в современной психологической науке получило название телепатии. Но возможности состояния сновидения на этом не кончаются. Оно позволяет с помощью некой проекции нашего я, в тонкой форме ментального или виталического тела, прямо войти в другие уровни и миры, или в отдаленные места этого мира, двигаться среди них как бы телесно и вынести из них непосредственный опыт увиденного, познанного и происшедшего. Оно позволяет осуществить даже проекцию самого ментального и виталического тела с той же целью, и путешествовать в нем, оставив физическое тело в глубочайшем трансе, без признаков жизни, вплоть до ее возвращения.

Самое большое значение состояния сновидения Самадхи состоит, однако, не в этих скорее внешних вещах, но в том, что оно легко открывает более высокие уровни и возможности мысли, эмоций, воли, благодаря которым душа возвышается, поднимается на новые уровни и обретает большую власть над собою. Особенно, освободившись от отвлекающего воздействия ощутимых вещей, она может, благодаря совершенной силе самоизолированного сосредоточения, путем свободного размышления, раздумий, рассуждений или — еще ближе, еще окончательнее — путем более глубокого проникновения и отождествления, подготовиться к восхождению к Божественному, высшему Я, высочайшей Истине, и по своей сути и силе, и в своих проявлениях и в своем высочайшем первоначальном Бытии. Или она может, напитавшись внутренней радостью и эмоцией, как бы в закрытой и уединенной келье души, подготовить себя к восторгу соединения с божественным Возлюбленным, Владыкой всего блаженства, восторга и Ананды.

Для интегральной Йоги этот метод Самадхи может показаться неудовлетворительным в том смысле, что когда это состояние прекращается, нить обрывается, и душа возвращается в несовершенную и отвлекающую внешнюю жизнь, и ее возвышающее воздействие на эту внешнюю жизнь ограничивается только общим впечатлением того более глубокого опыта. Но такая пропасть, такой разрыв не являются неизбежными. Во-первых, только у нетренированного психического существа опыт транса не оставляет следа в бодрствующем уме; мастерски овладев Самадхи, оно сможет без всякой преграды забытья переходить от внутреннего к внешнему бодрствованию. Во-вторых, однажды сделав это, оно уже легче переносит то, что испытало во внутреннем состоянии, на бодрствующее сознание и на свой обычный опыт, возможности, ментальное состояние бодрствующей жизни. Тонкий ум, который обычно заслонен непрерывным вторжением физического бытия, становится действующим и во время бодрствования так, что постепенно даже в бодрствующем состоянии такой развивающийся человек может жить в нескольких своих тонких телах, а не только в своем физическом теле, он может чувствовать их и [чувствовать] в них, использовать их органы чувств, способности, силу, владеть супрафизической истиной, сознанием и опытом.

Состояние сна поднимается к более высоким силам существования, над мыслью — в чистое сознание, над эмоцией — в чистое блаженство, над волей — к чистому господству; это дверь к единению с высшим состоянием Сатчитананда, из которого рождается вся деятельность мира. Но здесь мы должны быть внимательны, чтобы правильно понять символический язык. Такие слова, как сновидение и сон, есть лишь образные выражения, взятые из опыта обычного физического ума, для описания таких уровней, которые для него не обычны. На самом деле Я в третьем состоянии, которое мы называем сном, susupti, — вовсе не спит. Я сна 177 на самом деле описывается как Пражна 178, Повелитель Мудрости и Знания, Я Гносиса, и как Ишвара, Господин бытия. То, что для физического ума — сон, для нашего более широкого и тонкого сознания — более активное бодрствование 179. Для обычного ума все, что выходит за пределы его обычных переживаний, но не выходит за рамки его горизонта, кажется сновидением; что же касается вещей, находящихся за его горизонтом, он уже не может видеть истины даже как бы и во сне, а просто забывается в состоянии полного непонимания и невосприятия. Граница между этими состояниями зависит от силы индивидуального сознания, от того, насколько оно светло, ясно и активно. Эту границу можно поднимать выше и выше, пока она не выйдет даже за пределы ума. Действительно, нормальный человеческий ум не может бодрствовать даже во внутренне бодрствующем трансе, на супраментальных уровнях; но этот недостаток может быть преодолен. Бодрствуя на этих уровнях, душа становится властелином просторов гностической мысли, гностической воли, гностического восторга, и если она может это делать в Самадхи, она может перенести память этого опыта и силу этого опыта в свое бодрствующее состояние. Даже на еще более высоком, но доступном нам уровне, уровне Ананды, пробужденной душой может так же овладеть Я Блаженства, в его концентрации и в его космической всеобщности. Но все же есть уровни еще выше, из которых она не может вынести никакого воспоминания, кроме того, что можно описать словами "как-то, неописуемо, я пребывала в блаженстве", блаженстве безусловного существования за пределами всякой возможности выражения мыслью или описания образом или очертанием. Даже само ощущение бытия может исчезнуть в том опыте, в котором существование мира теряет свой смысл, и который правильнее всего можно описать только Буддистским символом Нирвана. Как бы ни была велика сила пробуждения, всегда, по-видимому, есть более высокие пределы, в которых образ сна, su?upti, все же может найти свое применение.

Таков принцип Йогического транса, Самадхи, — в его сложный феномен нам сейчас нет нужды углубляться. Достаточно отметить его двойную пользу для интегральной Йоги. Правда, до какого-то трудно определимого или очерчиваемого предела почти все, что может дать Самадхи, можно получить, не прибегая к Самадхи. Но все же есть определенные высоты духовного и психического опыта, на которых прямой, непосредственный опыт, в отличие от отражающего, может быть глубоко и во всей полноте получен только посредством Йогического транса. И даже для того, который может быть получен другим путем, Самадхи является готовым средством, возможностью, тем более ценной, если не единственной, чем выше и труднее путь к тем уровням, на которых мы ищем наиболее возвышенный духовный опыт. Опыт, полученный на этих уровнях, должен быть в как можно большей степени перенесен в бодрствующее сознание. Ибо в Йоге, которая полностью охватывает всю жизнь без остатка, наибольшее применение Самадхи получает, когда его результаты могут стать принадлежностью и опытом полного бодрствования воплощенной души в человеческом существе.

173. Turiya

174. iccha-mrtyu

175. brain-memory

176. moral — возможно, опечатка, вместо vital — виталических. (Прим. пер.)

177. sleep-self

178. Prajna179. the greater waking

СУЩЕСТВУЕТ почти столько же путей достижения Самадхи, сколько известно различных путей Йоги. В самом деле, она имеет такое большое значение — и не только как способ обрести высшее сознание, а как само условие и статус этого высочайшего сознания как такового, в котором только и можно полностью овладеть и наслаждаться им, все еще находясь в теле — что некоторые разделы Йоги как будто только и служат путями к достижению Самадхи. Вся Йога по своей природе есть попытка и осуществление единства со Всевышним, — союза с бытием Всевышнего, союза с сознанием Всевышнего, союза с блаженством Всевышнего, — или, если отказаться от идеи абсолютного единства, попытка вступить в некий союз, пусть даже только союз души, живущей в единственном статусе и на периферии существования с Божественным, salokya, или в некой неотделимой близости, samipya. Этого можно достичь, только поднимаясь на более высокие уровни и в более интенсивное сознание, чем то, на какое способна наша обычная ментальность. Самадхи, как мы уже видели, представляет собой естественный статус такого более высокого уровня и большей интенсивности. И естественно его большое значение в Йоге знания, так как там оно составляет сам принцип метода и его цели — придать ментальному сознанию ясность и сконцентрированную силу, с помощью которой оно может полностью ощутить, слиться, отождествиться с истинным бытием. Но есть два больших раздела, для которых Самадхи имеет еще большее значение. К этим двум системам, Раджа-Йога и Хатха-Йога, мы сейчас и обратимся; ибо, несмотря на большое отличие этих двух методов от того пути знания, они, в конечном итоге, основаны на том же принципе. В то же время, нам будет достаточно лишь взглянуть по ходу дела на суть этих разделов; ведь в синтетической и интегральной Йоге они занимают второстепенное место; их цели, конечно, должны быть учтены, но их методы можно либо вообще не использовать, либо использовать только на подготовительной фазе, либо от случая к случаю.

Хатха-Йога — мощная, но трудная и обременительная система, принцип действия которой основан на тесной связи тела с душой. Тело — это ключ, секрет зависимости и освобождения, животной слабости и божественной силы, затуманивания ума и души и их просветления, подверженности боли, ограниченности и власти над собой, смерти и бессмертия. Для Хатхайогина тело — это не просто масса живой субстанции, а мистический мост между духовным и физическим существованием; известны даже такие искусные толкователи Хатха-Йоги, которые объясняют Ведический символ ОМ как фигуру, изображающую такое мистическое человеческое тело. Хотя Хатха-Йога всегда говорит только о физическом теле и кладет его в основу своей практики, она смотрит на это тело не как анатом или физиолог, а описывает и объясняет его на таком языке, который всегда учитывает тонкое тело, скрывающееся за физической системой. Собственно, вся цель Хатхайогина, с нашей точки зрения, хотя сам он и не сформулировал ее таким образом, состоит в попытке определенными научно обоснованными методами дать душе, заключенной в физическом теле, силу, свет, чистоту, свободу, пути восхождения к духовному опыту, который естественным образом откроется ей, если она будет содержаться в тонком и развитом каузальном теле.

Тем, для кого понятие науки связано только с поверхностными явлениями физического мира, оторванными от всего того, что стоит за ними, может показаться странным, что мы говорим о методах Хатха-Йоги как о научных; но они в равной мере основаны на определенных эмпирических законах и их действии, и дают, если их правильно применять, хорошо проверенные результаты. Хатха-Йога, в действительности, есть своего рода система знания; однако, если истинная Йога знания — это философия бытия, примененная в духовной практике, психологическая система, то Хатха-Йога — это наука бытия, психофизическая система. Обе системы дают психологический, физический и духовный результаты; но так как они находятся на разных полюсах одной и той же истины, то для одной психофизические результаты не имеют большого значения и существенны только чисто психическое и духовное, и даже чисто психическое есть только аксессуар духовного, которому и уделяется все внимание; для другой физическое имеет громадное значение, психическое — значительный результат, а духовное — высший и завершающий, который, однако, представляется отдаленным, отодвинутым в будущее, так как всепоглощающее внимание требуется уделять телу. Не следует, однако, забывать, что оба метода все же ведут к одной цели. Хатха-Йога тоже является путем, хотя и долгим, трудным, педантичным в мелочах движением, duhkham aptum, ко Всевышнему.

Вся Йога следует в своих методах трем практическим принципам; во-первых, очищение, то есть устранение всяческих отклонений, нарушений, препятствий, которые несет с собой смешанное и неорганизованное действие энергии существования в нашей физической, моральной 180 и ментальной системе; во-вторых, концентрация, то есть доведение до предельной интенсивности, овладение и самонаправленное применение этой энергии существования в нас ради определенной цели; в-третьих, свобода, то есть высвобождение нашего существа из узких и болезненных пут индивидуализированной энергии, пребывающей в фальшивой и ограниченной игре, которая на сегодняшний день есть закон нашей природы. Наслаждение нашим свободным существованием, которое ведет нас к единству или союзу со Всевышним, есть завершение; это то, ради чего практикуется Йога. Три необходимых ступени и высокие, открытые и бесконечные уровни, на которые они ведут; и Хатха-Йога в своей практике всегда имеет их в виду.

Два основных компонента ее физического раздела, по отношению к которым другие — лишь аксессуары, — это asana, приучающая тело к определенным позам неподвижности, и praхayama, обучающая навыку управлять виталическими потоками энергии, заключенными в теле, и останавливать их с помощью специальных дыхательных упражнений. Физическое существо — инструмент; но физическое бытие состоит из двух элементов, физического и виталического, тела, которое есть видимый инструмент и основа, и жизненной энергии, prana, которая есть сила и истинный инструмент. Оба эти инструмента сегодня правят нами. Мы подчиняемся своему телу, мы подчиняемся жизненной энергии; хотя мы имеем душу, хотя мы ментальные существа, мы только в очень ограниченных пределах можем повелевать ими. Мы связаны слабой и ограниченной физической природой, мы далее связаны слабой и ограниченной силой жизни, которую только и может вынести такое тело, или для которой в нем достаточно места. Более того, действие того и другого в нас подчиняется не только очень строгим ограничениям, но и постоянным искажениям, которые вновь и вновь повторяются после каждого исправления, всяческим нарушениям, либо обычным для нашей нормальной грубой организации как часть нашей физической жизни, или ненормальным, таким как болезни, беспорядки. Всем этим занимается Хатха-Йога; все это она должна преодолеть; и делает она это в основном двумя описанными нами способами, сложными, громоздкими в применении, но простыми в принципе и эффективными.

Система Асан Хатха-Йоги имеет в своей основе две глубокие идеи, из которых вытекает множество важных следствий. Первая идея — контроль с помощью физической неподвижности, вторая — сила неподвижности. Сила физической неподвижности так же важна в Хатха-Йоге, как сила ментальной неподвижности в Йоге знания, и по аналогичным причинам. Для ума, не привыкшего к более глубоким истинам нашего бытия и природы, обе эти силы покажутся лишь стремлением к вялой пассивности инерции. Истина же состоит в прямо противоположном; ибо Йогическая пассивность, будь то ума или тела, — это условие наибольшего напряжения, овладения и удержания энергии. Обычная деятельность нашего ума — это по большей части беспорядочное беспокойство, когда много энергии расходуется впустую, наспех и необдуманно, и очень мало направлено на самоорганизующую работу воли, — впустую с этой точки зрения, не с точки зрения вселенской Природы, где то, что для нас напрасные усилия, служит целям ее организации. Так же беспокойна и жизнь нашего тела.

Эта беспорядочность — признак постоянной неспособности тела удерживать даже ту небольшую жизненную энергию, которую оно получает или генерирует, и, следовательно, повсеместной растраты этой Пранической силы с очень слабым элементом упорядоченности и хорошо организованной деятельности. Более того, в последующем чередовании и балансе между движением и взаимодействием виталических энергий, которые обычно действуют в теле, и их взаимодействии с теми, которые воздействуют на тело снаружи, будь то энергия других тел или общей Пранической силы в ее разнообразной деятельности в окружающей среде, постоянно идет процесс балансирования и приспосабливания, в котором в любой момент может что-то нарушиться. Любое препятствие, любой дефект, любой эксцесс, любая неудача создает помехи и отклонения. Природа справляется со всем этим достаточно хорошо с точки зрения ее собственных целей, будучи предоставленной сама себе; но как только неуклюжий ум и воля человеческого существа вмешиваются в ее привычки, в ее виталические инстинкты и интуитивные действия, особенно если они создают ложные или искусственные привычки, еще более хаотический беспорядок и еще более частые нарушения становятся правилом бытия. Но такое вмешательство неизбежно, раз человек живет не ради тех целей, которые виталическая Природа преследует в нем, а ради более высоких целей, которых она не ставила с самого начала, и к которым она с трудом должна приспосабливать свое действие. Поэтому, чтобы достичь более высокого статуса или более высокой активности, необходимо прежде всего освободиться от этого беспорядочного беспокойства, успокоить деятельность и упорядочить ее, Хатхайогин должен иметь сверхъестественный контроль над деятельностью тела и над жизненной энергией, но не в смысле еще большего беспорядка, а в смысле превосходства и господства.

Первая цель неподвижности Асаны — избавиться от беспорядочной активности, навязанной телу, и заставить его удерживать Праническую энергию вместо того, чтобы растрачивать и разбрасываться ею. Практикуя Асану, человек испытывает не внезапное исчезновение или уменьшение энергии вследствие инерции, а увеличение, приток и движение силы. Тело, привыкшее расходовать поверхностную энергию в движении, сначала плохо справляется с этим напором, с этой сдерживаемой внутренней деятельностью, и выдает ее сильной дрожью; позднее оно привыкает и, овладев Асаной, чувствует себя так же хорошо в этом положении, каким бы оригинальным и трудным, необычным оно ни было для него, как и в самых легких позах, сидя или лежа. Оно все больше способно удержать увеличивающийся поток виталической энергии, который поступает в него, и не испытывает необходимости израсходовать эту энергию на движение, и это увеличение достигает таких сверхъестественных размеров, что кажется безграничным, и тело опытного Хатхайогина способно на невероятные подвиги выносливости, силы, неутомимости, сколько бы он ни расходовал этой энергии, на которые не хватило бы даже самой большой физической силы обычного человека. Ибо такое тело может не только удерживать и накапливать энергию, но может выносить полное овладение этой энергии собою и ее наиболее полное движение через себя. Жизненная энергия, наполняя и производя мощные, объединенные движения в пассивном, находящемся в покое теле, освобожденная от беспорядочной борьбы внешних и внутренних сил, становится намного сильнее и эффективнее. Действительно, создается впечатление, что эта энергия несет в себе, и владеет, и контролирует тело, а не наоборот — точно так же, как нам кажется, что беспокойный активный ум захватывает и пользуется, беспорядочно и неэффективно, любой духовной силой, которая нисходит в него, тогда как успокоенный ум, наоборот, содержится, пребывает во власти, и используется духовной силой.

Тело, освобожденное таким образом от самого себя, очищенное от многих нарушений и беспорядков, становится, частично — благодаря Асане, полностью — благодаря Асане и Пранаяме, совершенным инструментом. Оно освобождено от быстрой подверженности усталости; оно становится невероятно здоровым; приостанавливаются процессы разложения, старения и омертвения. Тело Хатхайогина даже в очень преклонном возрасте сохраняет все ту же бодрость, здоровье, молодость жизни; он даже выглядит молодо гораздо дольше обычного. Он обладает гораздо большими возможностями для долголетия, и с его точки зрения, тело, являющееся инструментом, очень важно поддерживать как можно дольше и сохранять все эти годы свободным от всяких вредных нарушений. Следует также отметить, что есть очень много разных Асан в Хатха-Йоге, число их превышает восемьдесят 181, некоторые очень сложны и трудны. Это разнообразие отчасти служит цели повышения эффективности, о которой говорилось, отчасти оно призвано дать большую свободу и гибкость телу, но также и изменить взаимоотношения между физической энергией в теле и энергией земли, с которой оно связано. Облегчение тяжелого груза энергии земли, первым признаком которого является преодоление усталости, и последним — феномен utthapana, или частичная левитация, — это один результат. Грубое тело начинает приобретать что-то от природы тонкого тела и овладевать чем-то из его взаимоотношений с жизненной энергией; он становится мощной силой, которая все более ощущается, и в то же время способна на более легкое и свободное и более значительное физическое действие, силой, которая приводит к хатхайогическим Сиддхи, или экстраординарным силам garima, mahima, anima и laghima. Более того, жизнь перестает быть полностью зависимой от деятельности физических органов и их функционирования, такого как работа сердца и дыхание. Эта деятельность может быть приостановлена без прекращения или ущерба для жизни.

Однако все это, являясь результатом совершенства Асаны и Пранаямы, есть только основополагающие физические силы и свободы. Высшее применение Хатха-Йоги более тесно связано с Пранаямой. Асана имеет более прямое отношение к материальной части всего физического, хотя и здесь она нуждается в помощи второй; Пранаяма, отталкиваясь от физической неподвижности и самообладания, которые обеспечиваются Асаной, более тесно связана с тонкими виталическими элементами, с нервной системой. Это достигается с помощью различных приемов регулировки дыхания, начиная от равномерного вдоха и выдоха и вплоть до самых разнообразных ритмических соотношений, включая периоды задержки Дыхания. В конце концов задержка дыхания, которая сначала дается с некоторым трудом, и даже полная остановка дыхания получаются так же легко и выглядят так же натурально, как и постоянно чередующиеся вдох и выдох, которые являются естественными действиями. Но первая цель Пранаямы — это очистить нервную систему, пропустить жизненную энергию через все нервы беспрепятственно, без нарушений и отклонений, и обрести полную власть над ее функциями, чтобы ум и воля души, обитающей в теле, более не подчинялись телу или жизни, или тем ограничениям, которые они вместе накладывают. Способность этих дыхательных упражнений приводить нервную систему в чистое, без помех, состояние хорошо известна и признана в нашей физиологии. Это также помогает очистить физическую систему, но не всегда вначале эффективно на всех каналах и входах; поэтому Хатха-Йога использует вспомогательные физические методы для регулярного очищения этих каналов и входов от всего, что в них накопилось. Сочетание таких методов с Асаной — некоторые Асаны даже могут излечивать определенные заболевания, — и с Пранаямой дает в результате совершенно здоровое тело. Но основным результатом является то, что благодаря такому очищению жизненная энергия может быть направлена куда угодно, в любую часть тела и любым способом или в любом ритме ее движения.

Сама функция легких вдыхать и выдыхать воздух есть только наиболее ощутимое, внешне заметное движение Праны, Дыхания Жизни в нашей физической системе. Прана, как учит Йога, совершает пять различных движений по всей нервной системе и всему материальному телу, и определяет все его функции. Хатхайогин прибегает к внешнему движению дыхания как к своего рода ключу, который открывает ему путь к власти над всеми пятью силами Праны. Он начинает ощущать и понимать их внутреннее действие, ментально осознает всю свою физическую жизнь и деятельность. Он может направлять Прану через все Нади 182 или нервные каналы своей системы. Он начинает осознавать ее действие во всех шести Чакрах, или центрах нервных узлов нервной системы, и может открывать каждый из них для дополнительной энергии сверх обычного ограниченного, регулярного и механического ее действия. Короче, он получает полную власть над жизнью в теле в самом тонком, нервном, так же как и в самой грубом, физическом аспекте, даже над тем, что пока еще непроизвольно и недоступно нашему наблюдающему сознанию и воле. Так закладывается способность полностью владеть телом и жизнью, и свободно и эффективно пользоваться ими на основе очищения их деятельности, как фундамент для более высоких целей Хатха-Йоги.

Все это, однако, только основа, внешние и внутренние физические состояния двух инструментов, которые используются в Хатха-Йоге. Остается еще более важная проблема — психические и духовные результаты, которые могут быть достигнуты с их помощью. Это зависит от связей между телом, умом и духом, и между грубым и тонким телом, на которых основана система Хатха-Йоги. Здесь она приближается к Раджа-Йоге и настает момент, когда может быть сделан переход от одной к другой.

180. moral

181. По современным данным, их число измеряется тысячами. Здесь речь идёт, по-видимому, о наборе широко практикуемых асан. (Прим. пер.)

182. all the Nadis

КАК тело и прана являются ключом ко всем закрытым дверям Йоги для Хатхайогина, так ум является ключом в Раджа-Йоге. Но поскольку в обоих случаях признается зависимость ума от тела и Праны, в Хатха-Йоге полностью, в установившейся системе Раджа-Йоги — частично, то в обе системы включается практика Асаны и Пранаямы; однако в одной системе они занимают всю область, в другой каждая ограничена одним простым процессом, а вместе они должны служить ограниченной и промежуточной задаче. Легко увидеть, что человек, даже будучи душой, заключенной в теле, в своей земной жизни в большой степени является физическим и виталическим существом, и как, по крайней мере, при первом взгляде кажется, его умственная жизнь зависит почти исключительно от его тела и нервной системы. В Современной Науке и психологии в течение некоторого времени даже считалось, что эта зависимость является тождеством; они пытались установить, что не существует отдельно такого образования, как ум или душа, и что вся умственная деятельность реально является физической функцией. Даже в других случаях, независимо от этой непригодной гипотезы, эта зависимость так преувеличена, что ее считали совершенно обязательным условием, и долгое время понятие о том, что виталические и телесные функции могут контролироваться умом, или что ум в состоянии отключиться от них, считалось ошибочным, затмением ума или галлюцинацией. Поэтому эта зависимость продолжает считаться безусловной, и Наука не находит и не ищет настоящий ключ к этой зависимости, и поэтому не в состоянии найти для нас секрет освобождения и совершенства.

Психофизическая наука Йоги свободна от этой ошибки. Она ищет ключ, находит его и способна дать освобождение; ибо она рассматривает психическое, или ментальное, тело, по отношению к которому физическое является как бы репродукцией в грубой форме, и в состоянии таким образом раскрыть секреты физического тела, которые не видны при чисто физическом рассмотрении. Это ментальное, или психическое, тело, которое душа сохраняет даже после смерти, также имеет в себе тонкую праническую силу, соответствующую своей собственной тонкой природе и субстанции, — ибо повсюду, где есть жизнь в любом виде, должна быть энергия праны и субстанция, в которой она может работать, — и эта сила направлена через систему многочисленных каналов, называемых nadi, — тонкая нервная организация психического тела, — которые собраны в шесть (а в действительности — семь) 183 центров, называемых технически лотосами или кругами, cakra, которые поднимаются в восходящем порядке к вершине, где находится тысячелепестковый лотос, через который втекает вся ментальная и виталическая энергия. Каждый такой лотос является центром, хранилищем своей собственной особой системы психологических сил, энергий и операций, — каждая система соответствует уровню нашего психологического существования, — и они вытекают и возвращаются в потоке пранической энергии, по мере того, как они проходят через Нади.

Такое устройство психического тела воспроизводится в физическом позвоночным столбом в виде стержня и нервными узлами в виде Чакр, которые поднимаются снизу колонны, где закреплен самый нижний, к мозгу, и образуют свою вершину в brahmaranhra на вершине черепа. Эти Чакры, или лотосы, однако, в физическом человеке закрыты, или открыты только частично, в результате чего только такие силы и настолько активны в нем, которые достаточны для его обычной физической жизни, и только та часть ума и души участвует в игре, которая соответствует нуждам этой жизни. В этом истинная причина, с механической точки зрения, почему телесная душа кажется такой зависимой от жизни тела и нервов, — хотя эта зависимость не такая полная и не такая реальная, как кажется. Вся энергия души не играет в физическом теле и жизни, тайные силы ума не проснулись в нем, доминируют телесные и нервные энергии. Но все равно высшая энергия всегда там, спящая; говорят, что она свернулось и дремлет как змея — поэтому она называется kundalini sakti — в самой нижней Чакре, в muladhara. Когда при помощи Пранаямы разделение между верхними и нижними течениями Праны в теле устраняется, Кундалини получает удар и просыпается, развертывается и начинает подниматься ввысь, как огненный змей, раскрывая каждый лотос, по мере того как он поднимается, пока Шакти не встретит Пурушу в brahmarandhra в глубоком Самадхи единения.

Если это изложить менее символично, более философским, хотя быть может менее глубоким языком, то это означает, что настоящая энергия нашего бытия находится в спячке и бессознательна в глубине нашей виталической системы, и пробуждается путем практики Пранаямы. Расширяясь, она открывает все центры нашего психологического бытия, в которых находятся силы и сознание того, что теперь, возможно, назвали бы нашим подсознательным я; поэтому, по мере того, как открывается каждый центр силы и сознания, нам открывается доступ к последовательным психологическим уровням и возможность общения с мирами или космическими состояниями бытия, соответствующими им; в нас развиваются все психические силы, сверхнормальные для физического человека, но естественные для души. Наконец, на вершине восхождения, эта поднимающаяся и расширяющаяся энергия встречается со сверхсознательным я, которое спрятано за верхними пределами нашего физического и ментального существования; эта встреча приводит к глубокому Самадхи единения, в котором наше просыпающееся сознание теряет себя в сверхсознании. Таким образом, основательно и непрерывно практикуя Пранаяму, Хатхайогин по-своему находит психические и духовные результаты, которые достигаются более непосредственными психическими и духовными методами в других Йогах. Единственная ментальная помощь, с которой он это сочетает, это Мантра, священная буква, имя или мистическая формула, которая очень важна в индийских системах Йоги и применяется практически во всех них. Этот секрет силы Мантры, шести Чакр и Кундалини Шакти есть одна из главных истин всей сложной психофизической науки и практики, в отношении которых Тантрическая философия претендует на то, что она дает нам самый рациональный и полный компендиум 184 методов. Все религии и дисциплины в Индии, которые широко пользуются психофизическим методом, более или менее зависят от нее в своей практике.

Раджа-Йога также пользуется Пранаямой, и для тех же принципиальных физических целей, что Хатха-Йога, но, будучи в принципе психической системой, применят ее только как одну из стадий в серии своей практики, и весьма ограниченно, для решения трех или четырех важных задач. Она не начинает с Асаны и Пранаямы, но требует прежде всего морального очищения ментальности. Это предварительное требование имеет огромную важность; без него остальной курс Раджа-Йоги может быть нарушен и смазан, полон неожиданных ментальных, моральных и физических опасностей 185. Это моральное очищение делится в принятой системе на два раздела, пять Яма и пять Нияма. Первые являются правилами этического самоконтроля поведения, такие как правдивость, ненанесение вреда всему живому, не воровство и т. д.; но реально их надо рассматривать только как некоторые главные указания общей необходимости морального самоконтроля и чистоты. Yama, в более широком смысле, это самодисциплина, при помощи которой в человеческом существе покоряется раджасический эгоизм, страсти и желания, пока они не утихают до полного исчезновения. Преследуется цель создания морального спокойствия, отсутствия страстей и подготовка к отмиранию эгоизма в раджасическом человеческом существе. Нияма — это в равной мере дисциплинирование ума путем регулярной практики, высшая ступень которой — медитация на божественное Существо 186, и ее цель — создать саттвическую чистоту, покой, подготовить к сосредоточению, на котором может быть основано надежное следование остальному в Йоге.

И вот тогда, когда эта основа обеспечена, начинается практика Асаны и Пранаямы, и тогда она дает свои совершенные плоды. Сам по себе контроль ума и моральное бытие только ставит наше нормальное сознание в правильное предварительное положение; он не может вызвать ту эволюцию или проявление высшего психического бытия, которое необходимо для высших целей Йоги. Для того, чтобы вызвать это проявление, необходимо распустить существующий узел, связывающий виталическое и физическое тело с ментальным существом, и расчистить дорогу для подъема через высшее психическое бытие к сверхсознательному Пуруше. Это может быть осуществлено посредством Пранаямы. Асана используется Раджа-Йогой только в самом легком и наиболее естественном положении, которое принимается телом, когда оно сидит и собрано, при этом необходимо держать спину и голову прямо и на одной линии, чтобы не было искривления позвоночного столба. Это правило очевидно связано с теорией шести Чакр и циркуляцией виталической энергии между muladhara и brahmarandhara. Раджайогическая Пранаяма очищает и проясняет нервную систему; она позволяет осуществлять циркулирование виталической энергии равномерно через тело и направлять ее по нашей воле туда, где она нужна, и, таким образом, поддерживать совершенное здоровье и состояние тела и виталического бытия; это позволяет нам контролировать все пять привычных операций жизненной энергии в системе, и в то же время уничтожает привычные разделения, которые позволяют осуществлять только обычные механические жизненные процессы, необходимые для нормальной жизни. Она полностью открывает шесть центров психофизической системы и приносит в пробуждающееся сознание силу проснувшейся Шакти и свет раскрывшегося Пуруши на каждом из восходящих уровней. При одновременном использовании Мантры это привносит в тело божественную энергию, подготавливает и способствует сосредоточению в Самадхи, которое является вершиной метода Раджа-Йоги.

Раджайогическое сосредоточение делится на четыре стадии; оно начинается с отвлечения ума и чувств от посторонних вещей, продолжается путем концентрации на одном объекте, исключая все остальные идеи и ментальные действия, затем следует длительная погруженность ума в этот объект, наконец, полное вхождение сознания внутрь, так что оно отрешено от всей внешней ментальной активности в единении Самадхи. Настоящей целью этой ментальной дисциплины является отвлечение сознания от внешнего и ментального мира в единение с божественным Бытием. Поэтому на первых трех стадиях необходимо использовать какие-то ментальные средства или поддержку, при помощи которых ум, привыкший переходить от объекта к объекту, смог бы остановиться на чем-то одном, и это одно должно быть чем-то, представляющим идею Божественного. Обычно это имя, или форма, или Мантра, при помощи которых мысль может сосредоточиться только на исключительном знании или обожании Господа. При помощи такого сосредоточения на идее, сознание переходит из идеи в ее реальность, в которую оно — молчаливое, поглощенное, объединенное — погружается. Таков традиционный метод. Имеются однако и другие, которые также по своему характеру относятся к Раджа-Йоге, поскольку ключевым в них является ментальное и психическое существо. Некоторые из них больше направлены на успокоение ума, чем на его непосредственное поглощение, подобно дисциплине простого наблюдения за умом, позволяющей полностью истощить его привычку рассеянной мысли в бесполезной беготне, от которой, как он ощущает, отозвана всякая санкция, цель, и к которой утерян какой-либо интерес, или подобно другой, действующей более направлено и эффективно, которая приводит к исключению всякого внешнего отвлечения ума и принуждению его уйти в себя, где, в полном спокойствии, он может отражать только чистое Бытие, или уйти в его сверхсознательное существование. Метод отличается, цель и результат одинаковы.

Здесь, следует полагать, кончается вся деятельность и цель Раджа-Йоги. Ибо его активность заключается в умиротворении волн сознания, его многосторонней активности, cittavrtti, сначала путем обычной замены мутной раджасической деятельности спокойной и светлой саттвической, затем путем прекращения всякой активности; и его целью является вхождение в молчаливое общение и единение души с Божественным. Фактически мы находим, что система Раджа-Йоги включает другие объекты, — такие, как практика и использование оккультных сил, — некоторые из них кажутся не связанньми и даже не согласующимися с ее главной целью. Эти силы, или Сиддхи, часто обвиняются как опасные и отвлекающие, которые уводят Йогина от его единственно надлежащей цели божественного единения. Поэтому, казалось бы, их надо избегать на пути; а когда цель достигнута, они кажутся незначительными и излишними. Но Раджа-Йога психологическая наука и включает в себя достижение всех высших состояний сознания и их сил, при помощи которых ментальное существо поднимается до сверхсознания, а также своей конечной и главной возможности соединения с Высочайшим. Более того, Йогин, будучи в теле, не всегда ментально пассивен и погружен в Самадхи, и для полноты науки необходимо иметь отчет о силах и состояниях, возможных для него на более высоких уровнях его бытия.

Эти силы и опыт принадлежат, прежде всего, к виталическому и ментальному уровням выше этого физического, на котором мы живем, и являются естественными для души в тонком теле; по мере того, как уменьшается зависимость от физического тела, становится возможной эта сверхнормальная деятельность, и она даже проявляется сама по себе, непреднамеренно. Эти силы могут быть приобретены и зафиксированы при помощи процессов, указанных наукой, и тогда они подчиняются воле; можно также позволить им развиваться самостоятельно и использовать их, когда они сами возникают, или когда нас к этому побуждает Божественное внутри нас; или, несмотря на естественное развитие и действие, они могут быть отвергнуты при однозначной приверженности одной высшей цели Йоги. Во-вторых, имеются более полные, высшие силы, относящиеся к супраментальным уровням, которые являются силами самого Божественного в его духовной и супраментальной способности к формированию идей. Их вообще невозможно надежно и полностью приобрести собственными усилиями, они могут прийти только сверху или же они могут стать естественными для человека, в том случае и тогда, когда он поднимается за пределы ума и живет в духовном бытии, силе и сознании. Тогда они становятся не сверхнормальными, с трудом приобретенными Сиддхи, а просто природой и методом его действий, если он все еще продолжает быть активным в мировом существовании.

В целом, специальные методы Раджа-Йоги и Хатха-Йоги могут быть полезными для интегральной Йоги по временам, на определенных стадиях процесса, но без них можно обойтись. Правда, их принципиальные цели должны быть включены в интегральность Йоги; но они могут быть достигнуты другими способами. Ибо методы интегральной Йоги должны быть главным образом духовными, а зависимость от физических методов или фиксированных психических или психофизических процессов в большом масштабе означала бы подмену высшего действия низшим. У нас будет возможность коснуться этого вопроса позднее, когда мы дойдем до конечного принципа синтеза метода, к которому должно привести наше исследование различных Йог.

183. (or really seven)

184. краткое руководство

185. В современной Индии люди, увлеченные Йогой, но узнающие ее процессы из книг или от других людей, поверхностно знающих этот вопрос, часто сразу приступают прямо к Пранаяме Раджа-Йоги, часто с катастрофическими последствиями. Только очень сильные духом в состоянии позволить себе допустить ошибку на этом пути. (Прим. Шри Ауробиндо)

186. meditation on the divine Being