Большая часть информации, приведенной в этой книге, уже была известна ученым и богословам больше столетия, и вы могли задаться справедливым вопросом, почему церковь не пересмотрела свое учение о разводе и повторном браке с учетом этой информации? Было ли это связано просто с некомпетентностью и неспособностью сложить все факты воедино? Или имел место тайный сговор? Хотя один из свитков Мертвого Моря и был в действительности спрятан от публики, да и статус–кво церкви тоже сильный аргумент, тем не менее, я не думаю, что имел место какой–то тайный сговор — но вы можете не согласиться, узнав некоторые факты.

С самого дня, как свитки Мертвого Моря были обнаружены, до дня их публикации в полном виде, они были окружены тайной и интригой. Задержка, с которой они были опубликованы, была связана с тем количеством времени, которое потребовалось ученым, чтобы завершить огромный труд по редактированию документов, однако вызвала слухи о том, что документы намеренно скрывают от публики. Согласно одному из слухов, Ватикан пытался скрыть какие–то подробности относительно Иисуса, которые не вписываются в учение церкви, а согласно другому, некоторые еврейские ученые пытались скрыть открытия, которые могли вызвать у них стыд.

Когда оригиналы свитков в конце концов были выставлены на всеобщее обозрение в специально построенном для этой цели Музее Книги в Иерусалиме, всех охватило радостное волнение и представители прессы съехались в огромных количествах, ожидая скандальных открытий. Мой друг, работавший в то время над одним из текстов, рассказывал мне об огромном скоплении людей в зале для прессы, где журналисты, которым не удалось воочию увидеть свитки, задавали свои вопросы. Никто же из ученых даже не пошел на эти мероприятия, потому что они знали, что журналистов ждет разочарование… никто ни от кого не пытался ничего скрыть.

Итак, теории заговора оказались неподтвержденными? Почти. Было одно исключение. Один из свитков Мертвого Моря действительно был умышленно спрятан. Его обнаружили вместе с другими документами, написанными в начале 2–го века н.э., в Мурабба–ате, на некотором расстоянии от Кумранских пещер. Милик, один из ученых, ответственных за публикацию свитков Мертвого Моря, в кратчайший срок подготовил к печати и опубликовал найденные в Мурабба–ате документы, кроме этого одного документа, который он передал другому ученому, Ионасу Гринфильду. Гринфильд положил документ в ящик, и, хотя он и упомянул его на нескольких своих лекциях, отказывался публиковать документ.

После смерти Гринфильда, документ был передан его ученице, Аде Ярдени. Она подготовила его к публикации и опубликовала в 1995 году — без перевода и только для ограниченного круга ученых. Вскоре стало понятно, почему Гринфильд хранил его в секрете — этот документ был еврейским разводным сертификатом, написанным женщиной. Гринфильд был экспертом по иудейскому закону в вопросах брака и, как многие евреи, верил, что 1–й и 2–й века н.э. были «золотым веком» раввинистического иудаизма, когда раввинистический закон соблюдался неукоснительно. А раввинистический закон, конечно же, не позволял женщинам инициировать развод. Поэтому публиковать такой документ ему было слишком стыдно.

После того, как он в конце концов был опубликован, в ученых кругах разразились горячие споры. Некоторые предлагали изменить несколько букв в тексте, чтобы получалось, что это письмо, в котором женщина цитирует свой разводной сертификат, написанный ее прежним мужем. Другие предлагали, что текст нужно перевести так, как есть, но это создавало трудности для перевода, так как получалось, что часть его была написана мужчиной, а часть — женщиной. Моя статья в журнале «Гарвардский богословский сборник» положила конец этому спору, поскольку я указал на то, что при обычном буквальном переводе, этот документ с очевидностью является разводным сертификатом, написанным мужчиной–писцом от имени женщины и адресован ее мужу.

Важно отметить тот факт, что женщина не приводит никакой конкретной вины со стороны своего мужа, и потому не подает на развод на основании пренебрежения в соответствии с Исх. 21:10. Судя по всему, она основывает свой развод на «любой причине», хотя такой вид развода, строго говоря, был доступен только мужчинам.

Гринфильду хотелось верить, что в 1–м и 2–м веках раввинистический иудаизм был идентичен более позднему ортодоксальному иудаизму, в то время как этот документ, написанный в начале 2 века н.э., показывает, что иудаизм переживал «переходный период» в это время, особенно в вопросах развода и повторного брака. К началу 2 века н.э., «развод по любому поводу» распространился настолько, что библейский развод на основании пренебрежения, который позволял женщинам инициировать иудаизм начала 1 века н.э., уже был забыт, даже иудейскими писцами.

Возможно, моя оценка причин, по которым публикация документа была задержана Гринфильдом, несправедлива. Может быть, он просто продолжал изучать документ. Но этот инцидент все же показывает, что иногда ключевой кусок информации может удерживаться в попытке сохранить какое–либо верование, которое может оказаться неверным. И иудаизм, и христианская церковь могут быть одинаково виновными в игнорировании важных открытий ради поддержания своего статус–кво.

Несмотря на вышесказанное, я думаю, основная причина, по которой церковь не сопоставила всю эту информацию, связана с неразберихой, а не с тайным сговором, потому что изменения в обществе во времена ранней церкви привели к тому, что она стала отмечать несколько иной смысл в словах Иисуса.

Ко 2–му веку н.э. древнеримский мир был одержим сексом: мужья и жены имели гомосексуальных и гетеросексуальных любовников; проституция была не только приемлема, она была нормальной частью культурной жизни; на званых обедах от хозяина дома ожидали предоставления профессиональных сексуальных услуг для гостей, которые назывались «послеобеденными развлечениями»; а внебрачные половые связи были облегчены распространением примитивных, но эффективных контрацептивов (а если они не срабатывали, детей просто убивали). Половые отношения стали дешевой услугой, а сексуальная распущенность стала настолько повсеместной, что даже половые отношения внутри брака стали испорченными. Половой акт как таковой стал объектом презрения и опасений со стороны церкви, как источник разложения и духовных болезней, так что церковь стала относиться подозрительно даже к супружеским отношениям внутри брака.

Многие религиозные группы отреагировали на такое разложение в обществе тем, что заняли прямо противоположную позицию, а именно – проповедь полного отказа от ненужных половых контактов.

Некоторые иудейские религиозные группы уже начали мыслить подобным образом еще в 1 веке н.э. Мы знаем, что кумранская община свела половой контакт до минимума, и, возможно, были другие группы внутри иудаизма, которые сделали подобное. Некоторые новообращенные в Коринфе, судя по всему, находились под влиянием одной из таких групп, поскольку они написали апостолу Павлу письмо, спрашивая его мнения о фразе «хорошо мужчине не иметь половых отношений с женщиной» (1 Кор.7:1). Павел отверг это учение на основании стандартного еврейского понимания о том, что половые отношения хороши и являются необходимым компонентом любого брака (стихи 2–5).

Ко 2–му веку н.э. многие другие иудейские религиозные группы стали подозрительно относиться к половым отношениям. Ни один религиозный иудей не мог полностью отвергнуть половые отношения — потому что деторождение было обязательным — но они могли воздерживаться от них после появления в семье детей. Единственным неженатым раввином, о котором нам сегодня известно, был рабби Бен Асси, и жил он во 2–м веке н.э. Он был женат (так что он выполнил свою религиозную обязанность), но он отказывался вступать в повторный брак, несмотря на то, что все ожидали от него этого. Он оправдывался тем, что говорил, что женат на Писаниях и был слишком поглощен их изучением. Его потенциальный тесть, рабби Акива, скорей всего, симпатизировал его выбору, потому что хотя он и был женат, он провел 14 лет вдали от своей жены, обучаясь в академии раввинов в Ямне.

Эти два раввина, живших во 2–м веке н.э., были членами аскетического движения, которое избегало ненужных половых контактов даже со своими женами с целью приобретения религиозного опыта посредством размышления. Об этом движении известно очень мало, поскольку информация о нем скрывалась раввинами основного направления, однако мы имеем факты, свидетельствующие о том, что внутри иудаизма во 2–м веке н.э. существовало сильное «подпольное» течение, старавшееся избегать любой половой активности, несмотря на иудейские религиозные законы о том, что каждому следует иметь детей.

У ранней христианской церкви не было подобных законов о необходимости деторождения, которые давали бы ей повод видеть в половых отношениях внутри брака хоть что–то благочестивое, поэтому аскетическое движение не сдерживалось практически ничем. Огромная часть христиан стала полагать, что половые отношения греховны по своей природе, или, как минимум, были дорогой ко греху, которую следует избегать. Таким образом, хотя вступление в брак по–прежнему считалось радостным событием, тем не менее, часто рекомендовалось брак избегать. Если вдовец или вдова вступали в брак, это считалось свидетельством половой распущенности, ведь они уже исполнили свой супружеский долг в первом браке; такой поступок расценивался как своевольное неподчинение решению Бога прекратить период половых отношений для этого человека.

Тертуллиан был христианским учителем в конце 2–го века н.э., написавшим несколько книг на тему брака и открытое письмо своей жене относительно повторного брака, так что у нас есть подробная информация о том, каковы были его воззрения на эту тему. Он написал своей жене, чтобы она не выходила замуж снова после его смерти, потому что, хотя это и не будет грехом, тем не менее, не является Божьей волей.

«Итак если я умру прежде тебя по воле Божией: то не иной кто, как Бог разрушит брак твой. Зачем же тебе восстановлять то, что Бог разрушил? …Но если ты выйдешь замуж в другой раз, полагая, что это не грех: то будешь иметь и скорбь плоти. О, как надобно нам любить воздержание? Воспользуемся же представившимся нам случаем сохранить его… »

Церковь стала возвышать безбрачие все выше и выше, пока к 9–му веку н.э., римская церковь не приняла решение о том, что все священники должны быть неженатыми; что отказ от половых отношений в браке является проявлением высшего благочестия; и что половые отношения в браке не с целью зачатия ребенка являются грехом. Эта тенденция, которая началась во 2–м веке н.э., была во многом основана на неправильном понимании слов и Иисуса, и апостола Павла, которые понимались таким образом, что девственность является более благочестивым положением, чем супружество, и что повторный брак всегда нечестив и почти всегда — грех.

В контексте этого явно выраженного настроя против половых отношений, для церкви во 2–м веке было естественным предположить, что Иисус учил, что повторный брак равносилен половой распущенности, и совсем неудивительно, что на первый взгляд он называл повторный брак «прелюбодеянием». Даже если самый ранний из отцов церкви осознал бы, что их трактовка, или акценты, которые они расставляют в учении Иисуса, отличаются от понимания верующих, живших в 1 веке н.э., вне всяких сомнений, они продолжали бы считать, что их учение все равно верно для их времени.

Для них представляло гораздо более трудную задачу объяснить, почему их учение настолько отличается от Ветхого Завета. Им нужно было объяснить, почему Моисей сказал, что Бог позволяет развод и повторный брак, а Иисус, на их взгляд, осуждает и то, и другое, причем в самых строгих выражениях.

Большинство отцов церкви объясняли это, просто говоря, что Ветхий Завет был для того времени, а учение Иисуса — для нынешнего. Другим такое объяснение казалось не совсем убедительным, потому что из него следовало, будто Бог изменил Свое отношение, поэтому они приводили другие аргументы. Например, Птолемей (живший в конце 2–го века н.э.) говорил, что Моисей намеренно исказил Божьи заповеди, а Ориген (живший в начале 3–го века н.э.) сказал, что Моисей просто добавил закон о разводе от себя самого, чтобы восполнить то, что ему казалось недостающим в Божьем законе. Несмотря на все смущение, которое испытывали отцы церкви при попытке объяснить несоответствие, они были убеждены, что Иисус действительно отверг постановления Ветхого Завета.

В некоторых направлениях христианской церкви, одним из главных способов проверки правильности того ли иного толкования Писания — это сравнить его с толкованием отцов церкви, хотя никто и не станет утверждать, что хочет возвысить традиции предыдущих церковных поколений выше авторитета самого Писания. Но хотя комментарии отцов церкви, безусловно, являются очень важными из–за их мудрости и понимания древних традиций, это не является гарантией того, что их толкования всегда правильны.

На самом деле, сегодня совсем немногие стали бы защищать некоторые выводы, которые делали отцы церкви, трактуя Писания. Например, почти все ранние отцы церкви учили, что нет никакого прощения тем, кто сдавался под пытками языческих гонителей церкви, и кто проклинал Христа под страхом смерти. Поскольку гонения были самой главной и острой проблемой церкви того времени, мы можем понять, почему они толковали такие тексты, как Послание к Евреям 10:26 именно так, но большинство людей сегодня трактует их, как относящиеся к людям, сознательно отвергающим Христа, а не к тем, кто ломается под пытками.

Споры о доктринах стали неотъемлемой частью многовековой церковной истории. Ранние дебаты относились к различным толкованиям понятия Троицы и Божественной природы Христа, а конфликты по поводу даты празднования Пасхи и роли Святого Духа привели к расколу церкви на Восточную и Западную. Более поздние споры, включая спор о власти Папы и таких доктрин, как выплата индульгенций (которые позднее были изменены в результате внутренней реформации католической церкви), привели к расколу на католиков и протестантов. В современности церковь рассказывалась по поводу отношения к научным открытиям, дарам Святого Духа, рукоположению женщин на служение и еще множества разных учений.

Эти конфликты приводили к отлучениям, пыткам, смерти и даже войнам. Мы можем только желать того, чтобы Дух Святой сохранил нас от таких разногласий, сделав Писание более четким и ясным, или вынудив богословов с обеих сторон согласиться друг с другом, но Бог не действует таким образом. Он дал нам ум, чтобы размышлять над сложными доктринами, а затем ожидает, что мы выслушаем друг друга в кротости и желании найти истину. Но человеческая природа такова, что ей трудно пересматривать вековые верования, даже тогда, когда новое понимание вынуждает к этому или исторические открытия восстанавливают утерянную информацию.

Большая часть исторических данных, приведенных в этой книге, была известна христианским богословам и ученым уже не меньше 150 лет, но они не смогли применить ее к учению о браке и разводе. Практически все известные комментарии к Евангелию от Матфея с 1850 года, упоминают о споре между сторонниками Гиллеля и сторонниками Шаммая. До того, эта информация была доступна в огромных томах раввинистических законов, хорошо известных иудеям, но не христианам.

Хотя в полной мере осознать важность этих раввинистических текстов удалось только после открытия свитков Мертвого Моря и других документов, найденных при раскопках в Иудейской пустыне, намеки все равно существовали, и могли бы быть применены при желании исследовать вопрос беспристрастно. Даже Генри Альфорд, написавший свой комментарий к Евангелию от Матфея под названием Греческий Завет в 1849 году, указывал на то, что еврейский историк Иосиф Флавий развелся со своей женой именно «разводом по любому поводу». Он также понимал, что Иисус принял участие в дебате между школой Гиллеля и школой Шаммая именно по данному вопросу.

В действительности есть очень хорошая причина, по которой церковь не пересмотрела свое учение о разводе и повторном браке: церковные доктрины не должны меняться. Сохранение статус–кво в этом случае самый лучший подход, ведь Бог не меняется, и не меняются Его истины. Доктрины церкви не могут меняться свое направление только оттого, что в обществе произошли какие–то изменения. Цель этой книги состояла не в том, чтобы оправдать новое толкование Писания, а в том, чтобы вернуться к старому, т.е. к толкованию слушателей и читателей слов Иисуса и апостола Павла, живших в 1 веке н.э.

Следует признать, что изменения в обществе действительно были побуждением к проведению данного исследования. Хотя я занялся им с основательностью и ответственностью, присущей ученому, мои мысли часто возвращались к реальным случаям плохого обращения в христианских семьях и к тому жалкому состоянию, к которому сводилась жизнь людей в результате церковного учения. Я не думаю, что случаи плохого обращения в браке увеличились именно в нашем поколении, дело в том, что растущая открытость общества привела к тому, что мы все больше слышим об этом, и учение церкви в результате снискало дурную славу.

Изменения в обществе также были и толчком, побудившим отцов церкви принять на вооружение иное толкование учения Иисуса, потому что им был нужен способ оградить церковь от гедонистического состояния, в котором пребывал древний цивилизованный мир 2–го века н.э. Как и они, мы находимся в опасности увидеть в словах Нового Завета только то, что хотим увидеть. Так что нам следует быть внимательным не только к богословам, но и к Духу Святому.

Иисус обещал нам, что Святой Дух наставит нас на всякую истину, но это зависит от нашей внимательности к Нему. Мы знаем, что Дух Святой не будет заставлять нас насильно слушать истину, ведь богословы и ученые не сохранили церковь от разделений и даже от войн, так что нам стоит еще и прислушиваться друг ко другу, и конечно, главным образом, к Писанию. Нам следует также использовать данный нам Богом интеллект в процессе поиска понимания и применения Его Слова, и нам следует также молиться о том, чтобы Он направил нас к истине. И, конечно же, нам нужно быть готовыми признать, что мы могли быть неправы.