Почти все ранние руководители церкви, начиная со 2 века н.э. и позднее, считали, что Иисус не позволял разводов и разрешал только разделение супругов в случае прелюбодеяния. Но, как мы поняли ранее, любой человек, живущий в 1 веке н.э. отметил бы, что это серьезное непонимание того, о чем учили Иисус и апостол Павел. Так как же произошла такая огромная и чреватая последствиями ошибка, ведь со времени жизни Иисуса и Павла прошло сравнительно немного времени?

Первая причина кроется в историческом катаклизме, произошедшем при разрушении Иерусалима римлянами, который в корне изменил облик иудаизма и отрезал христианство от его еврейских корней. Когда римляне взяли Иерусалим и разрушили Храм в 70 году н.э., большая часть еврейский мир Нового Завета почти полностью ушел в прошлое. Большинство руководителей еврейского народа погибли при осаде, и иудаизму уже не суждено было остаться прежним. Тот факт, что раввинистический иудаизм вообще сохранился до сих пор, замечателен сам по себе, и согласно традиции, это произошло во многом благодаря одному человеку.

Йоханан бен Заккай был фарисеем, принадлежащим к школе Гиллеля. Он был знатоком толкования Библейских текстов и раввинистического закона. Ему удалось бежать из осажденного Иерусалима, притворившись мертвым — его ученики положили его в гроб и вынесли за пределы города. Римские солдаты останавливали каждого, кто пытался выйти из города, однако они согласились не препятствовать этой маленькой похоронной процессии, возможно, не без помощи денежного вознаграждения. Когда ученики отошли от города на достаточное расстояние, Йоханан вылез из гроба и, вместо того, чтобы бежать со всех ног, направился к палатке командующего римскими войсками, Веспасиана. Он сказал командующему о том, что Писание говорит, что завоевавший Иерусалим будет царем, и таким образом, он пророчествовал Веспасиану о том, что тот однажды станет императором. Веспасиан был очень доволен этим, и спросил у Йоханана, чего он хочет. Йоханан воспользовался этим поводом, и попросил, чтобы город Явнее был дарован иудеским мудрецам и ученым в качестве безопасного убежища, и Веспасиан удовлетворил его прошение.

После войны, выжившие иудейские мудрецы и ученые собрались в Ямне для того, чтобы основать новый центр раввинистичекого закона. Они назвали его «синедрионом» в честь того самого религиозного парламента, который правил ранее в Иерусалиме, хотя тот иудаизм, за которым они стали осуществлять контроль, был уже не тем иудаизмом, который существовал во времена Нового Завета.

Большое количество различных религиозных групп иудеев практически исчезло после 70 года н.э., в том числе саддукеи, иродиане, кумранские иудеи и фарисеи из школы Шаммая. Единственными иудеями, имевшими какой–то существенный авторитет в это новое время, были фарисеи из школы Гиллеля, которой и принадлежал Йоханан. Следовательно, еврейский закон с того времени толковался практически во всех аспектах согласно традициям школы Гиллеля.

Неудивительно, таким образом, что все разводы с того времени стали основываться на «любой причине» Гиллеля, потому что хотя, как мы видели в главе 5, обоснованность такого подхода и оспаривалась школой Шаммая и Иисусом, последователи Гиллеля стали единственной значительной иудейской религиозной группой, которая выжила после 70 года н.э. Вскоре такой развод стал единственным существующим видом развода, и с тех пор перестал называться «разводом по любой причине», а просто «разводом». Весь этот спор о юридическом значении формулировки «по любой причине» и лозунг последователей Шаммая, гласящий «ничего, кроме вины прелюбодеяния», который был так же хорошо известен в иудаизме начала 1 века н.э., как сегодня — юридический термин «судебные издержки», все это быстро исчезло из общественного сознания. Еще через пару веков в этих деталях плохо разбирались даже специалисты — богословы и филологи того времени.

К непониманию изначального юридического спора привели не только события 70 года н.э., но и эволюция языка. Ничто не разделяет поколения так, как это делает язык. Одно поколение говорит о ком–то, что он «мировой», другое — что он «классный», а третье — что он «крутой». Одно поколение поет, «гей, славяне», а другое говорит — «никому не говори, что он — гей». Человек, которого сейчас называют испытывающим «затруднения в учебе», раньше назывался «умственно отсталым», а до этого — медицинским термином «имбецил».

Юридический «жаргон» меняется тоже, хотя, обычно, медленнее. Например, если вы спросите у группы людей в Англии, кто такой «соответчик», только самые пожилые среди них скажут, что это юридический термин, означающий «любовник человека, с которым осуществляется развод из–за прелюбодеяния». Несколько десятилетий назад в газетах регулярно публиковались истории о соответчиках, и благодаря человеческому любопытству, эти истории были очень популярны. Когда законы о разводе изменились в 1967 году, термин полностью исчез из общественного сознания, а еще через двадцать лет только социальные историки и читатели исторической фантастики знали, что означает этот термин. Он стал настолько же непонятным, как и термин «развод по любой причине» во 2 веке н.э.

Еще один пример термина, претерпевшего изменение в значении — это «сношение». Что бы вы подумали о родителях, которые говорят своей дочери: «Молодые девушки должны избегать сношений с мужчинами, не соответствующим ее социальному положению». В наши дни вы бы наверное сказали, что это какие–то развращенные снобы, однако в 19 веке эти слова были предупреждением не разговаривать с неподходящими ухажерами.

Проблема стенографических фраз и сокращений состоит в том, что разные читатели будут добавлять недостающие слова для восстановления смысла по разному. Представьте что вы видите демонстрантов с плакатами, на которых написано: «Женщинам — равенство!» Никто не ожидает увидеть плакат, на котором написано «Мы требуем, чтобы женщинам было предоставлено равенство в оплате труда и юридических правах!» Все знают, что демонстрант имеет в виду на самом деле именно это, и если о демонстрации напишут в газетах, журналисты тоже не станут утруждать себя тем, чтобы «расшифровывать» лозунги, приводя их формулировки в полном виде. Однако, если окажется, что демонстрация происходила в начале 20, а не 21 века, то под тем же самым лозунгом имелось бы ввиду совершенно другое: «Мы требуем, чтобы женщинам было предоставлено равенство при получении образования и избирательных правах!» Ни в первом, ни во втором случае, нет нужды прописывать всю формулировку полностью, и если бы кто–то это сделал, плакат выглядел бы неоправданно громоздким и чересчур подробным. В обоих контекстах было бы очевидно, что имеется в виду под краткой формулировкой лозунга, и предпочтение было бы отдано именно краткой версии.

Подобным образом, когда Матфей писал свое Евангелие, не было нужды подробно объяснять, что значит «по любой причине» или «кроме вины прелюбодеяния», а несколько лет раньше, когда Марк писал свое Евангелие, он не чувствовал необходимости включать в текст даже эти фразы, потому что они были и так слишком очевидны его читателям. Как я говорил в главе 5, включив эти фразы в текст евангелия, он казался бы Марку неоправданно подробным, подобно добавлению фразы «алкогольные напитки» к вопросу «позволительно ли 16–летнему подростку пить?»

Однако, уже ко 2 веку н.э., когда юридические формулировки были забыты, вопрос фарисеев стали понимать как «Позволительно ли разводиться с женой по любой причине?», т.е. «позволителен ли развод вообще?» — таковым было «очевидное» значение вопроса к тому времени. Никто больше не говорил о разводах «по любой причине» не потому, что их не было, а потому что они стали единственным видом развода. Точно так же сегодня никто не говорит о «соответчиках», не потому что их не стало, а потому что они больше не вызываются на судебные заседания по делам о разводах. «Сношение» теперь практически всегда значит «половое сношение» и практически никогда не употребляется в значении «общаться». Эти примеры показывают, что изменения в языке по–прежнему происходят и могут вызвать непонимание в пределах двух поколений, даже без таких социальных переворотов, как завоевание римлянами Иерусалима в 70 году н.э.

Неправильная трактовка церковью учения Иисуса тем более понятна из–за проблем, вызванных переводом изначального греческого оригинала.

Попробуйте понять смысл нижесказанного:

ИПРИСТУПИЛИКНЕМУФАРИСЕИИИСКУШАЯЕГОГОВОРИЛИЕМУПОЗВОЛИТЕЛЬНО.

Как и все манускрипты Нового Завета вплоть до 3 века н.э., вышеприведенному тексту не хватает знаков препинания и написано он весь при помощи заглавных букв, без пробелов. Вы вскоре сможете выделить слова в этой головоломке, но для того, чтобы понять, как переводчики могли неправильно понять текст, вам следует написать его на листе бумаги, и расставить знаки препинания (попробуйте).

Возможно, вы написали это предложение так же, как и подавляющее большинство библейских переводчиков с греческого: «И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: позволительно человеку разводиться с женою своею по всякой причине?» Это хороший перевод греческих слов, но он не передает изначальный смысл, потому что некоторые существенные знаки препинания пропущены. Лучше написать так: «И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: позволительно ли человеку разводиться с женою своею "по всякой причине"?»

Добавление кавычек необязательно, но оно напоминает читателю о том, что речь идет о юридическом термине. Без этого напоминания, очень легко прочитать вопрос так, будто они спрашивают Иисуса, можно ли вообще разводиться. Эту ошибку стали делать уже во 2 веке н.э., потому что все, кроме еврейских раввинов, уже забыли о том, что фраза «развод по любому поводу» когда–либо существовала.

Слова Иисуса должны были преодолеть множество барьеров между 1–м и 2–м веками н.э. Он обращался к евреям, живущим в 1 веке н.э. на арамейском языке, эти слова были записаны и сокращены авторами евангелий, а затем были переведены на греческий язык для того, чтобы достигнуть более широкой аудитории. Христиане 2 века н.э. были в основном обращенными язычниками, живущими под римским законом, и имели мало представления о синагогах или еврейском Ветхом Завете. Поэтому слова Иисуса должны были преодолеть два или более поколения по времени, преодолеть расстояние между двумя очень несхожими языками, весьма разными социальными культурами и юридическими системами, так что неудивительно, что христиане 2 века н.э. иногда не понимали того, о чем говорил Иисус.

Когда мы читаем Библию, мы сталкиваемся с теми же проблемами, хотя к нынешнему времени они успели умножиться во много раз. Мы находимся так далеко по времени и культуре от изначальных слушателей этих слов, что иногда нам кажется невозможным разобраться в том, что Дух Святой говорил им. Из–за этого, мы часто избираем самый короткий путь, «срезая углы» на пути к пониманию текста, и, читая Библию, задаем следующие вопросы. Какова традиционная церковная трактовка? Или: Как толкует это место мой любимый проповедник или учитель? Или: Что значит это место на языке перевода для меня сейчас?

В то время как вопрос, который нам следовать задавать себе, должен быть таким: Как понимали эти слова те, к кому они были изначально обращены?

Это сложный для ответа вопрос, потому что для этого нужно заглянуть в текст оригинала, узнать контекст всей книги, а также ее исторический и культурный контекст. Часто ответить на этот вопрос с полной определенностью не представляется возможным, но нам следует приложить к этому старания, потому что только так мы можем открыть для себя подлинный смысл, который автор намеревался донести до своих читателей.

Как христианам, нам важно понимать, что Дух Святой был способен донести истину без искажений до первоначальных читателей на их языке и при помощи понятий, которые были понятны именно им. Мы же, живущие позднее, должны приложить немного больше усилий для того, чтобы понять те же самые слова, потому что нам приходится изучать их древний язык и читать их сквозь призму древних мировоззрений.

Нам, как читателям Библии, живущим в 21 веке, всегда придется сложнее, чем первоначальным ее читателям, потому что мы не читаем на древнегреческом или библейском иврите с самого детства, так что нам приходится полагаться на переводы, сделанные для нас специалистами. К тому же, мы не живем в городе, находящемся под юрисдикцией Рима или не воспитаны в устоях древнееврейской культуры, поэтому нам приходится изучать то, как мыслили, жили и писали те люди, прежде чем мы сможем быть уверены в том, что понимаем переведенные тексты.

Например, когда Библия говорит о «Боге, который испытывает сердца и утробы» (в оригинале «испытывает почки и сердце», прим. Пер., Иер.20:12; Откр.2:23), имеется в виду, что «Бог знает наши чувства и мысли», потому что в древних культурах считалось, что эмоции находятся в почках, а мысли — в сердце. Если мы не понимаем этих древних мировоззренческих понятий о человеческой анатомии, эти тексты могут навести нас на мысли о странном интересе Бога к нашим внутренним органам!

Другой пример — история о Закхее, суть которой в Луке 19 мы можем совсем пропустить, если не имеем хоть какое–то представление о древнееврейской культуре. Мы не сможем понять ту любовь, которую проявил Иисус в этой истории, если не знаем, что сборщики налогов были всеми презираемыми «лакеями» римских оккупантов — а об этом не написано в Писании, об этом говорят другие исторические источники того времени. Мы не сможем понять ужас и негодование толпы о том, что Иисус вошел в дом и ел с грешниками, до тех пор, пока не узнаем о фанатичной преданности, с которой большинство иудеев относилось к законам о чистоте — детали, о которых мы узнаем из древних источников за пределами Нового Завета. Закхей хранил у себя большую часть своего состояния, поэтому Иисус рассказал притчу о мудром использовании денег, но эта притча не имеет для нас смысла, пока мы не узнаем, что десять мин — это огромное количество денег. Все эти знания о «фоне», на котором происходят описываемые события, не содержатся непосредственно в Писании, но они необходимы для правильного понимания того, что хотел нам поведать Лука.

Некоторые говорят, что Писание содержит все, что нам нужно знать – это утверждение часто неверно принимают за принцип «Sola Scriptura» («только Писание»). Неверно, потому что настоящий принцип Sola Scriptura заключается в том, что все, необходимое для спасения, может быть найдено при простом прочтении Писания, как то определяет Вестминстерское исповедание веры:

«Весь замысел Божий относительно того, что необходимо для Его собственной славы, спасения человека, веры и жизни — либо ясно изложен в Писании, либо с правильной и очевидной последовательностью может быть выведен из него… Не все в Писании равным образом понятно само по себе, или же одинаково ясно для каждого; и все же то, что необходимо знать, во что веровать, и что соблюдать для нашего спасения, так ясно представлено и раскрыто в соответствующих местах Писания, что не только ученые, но и простые люди, применяя правильным образом здравое рассуждение, могут достичь достаточного их понимания»[4].

Хотя развод и повторный брак являются важными темами, они не необходимы для спасения, а потому не попадают в категорию того, что относится к принципу Sola Scriptura в его понимании реформаторами. Как сказано в Вестминстерском исповедании веры, не все доктрины в Писании (например, о разводе и повторном браке) «равным образом понятны сами по себе, или же одинаково ясны для каждого».

Мы не можем подходить к Писанию, отбросив историческую перспективу. Если мы попытаемся читать его, не принимая во внимание то, как люди думали в то время, когда оно было написано, мы неправильно истолкуем очень многое из того, что Бог говорит нам. В этой книге мы часто обнаруживали, что понимание древней культуры и языка помогают нам понять, чему учит Библия относительно развода и повторного брака.

Как много информации было бы у нас о двух мировых войнах, если бы у нас не было доступа к газетам, книгам и фильмам о них? Даже если бы ваши родители или дедушки с бабушками рассказывали вам о войне, сколько этой информации вы смогли бы передать своим детям? К счастью, у нас есть детальные архивы и кинохроника, однако некоторые люди по–прежнему убеждают себя, что Холокоста не было. Кажется парадоксальным, но историки и археологи будущего смогут лучше нас разобраться, где истина, а где ложь, когда весь материал будет тщательно обработан и проанализирован.

Подобным образом, и у нас больше шансов понять Новый Завет в его изначальном контексте, чем у отцов церкви, живших во 2 веке н.э. У нас сейчас больше знаний языка и культуры 1 века н.э., чем было у них, отчасти из–за того, что мы можем иметь более точное понимание изменений, глядя на них на расстоянии. Мы также обладаем большим количеством информации, благодаря многовековой работе специалистов — филологов и историков — и, хотя многие важные документы и были утеряны, у нас есть доступ к большему количеству древних манускриптов, чем у кого бы то ни было во 2–м веке н.э.

Библиотека, состоящая из сотни книг, была бы сказочным богатством для любого древнего университета, не говоря уже об одиночных церковных исследователях 2–го века н.э. В большинстве церквей того времени не было даже полной Библии, а большинство ученых того времени не были достаточно богаты, чтобы в одиночку владеть одной целой книгой. Даже самые лучшие ученые не могли видеть более пары сотен книг за всю свою жизнь, а в настоящее время большинство служителей имеют столько книг в своей личной библиотеке. Любой человек, имеющий доступ к Интернету, может прочитать практически любой древний источник, а я ношу на своем ноутбуке копии большинства из доступных нам древних манускриптов. Отцы церкви не могли и мечтать о таком несметном богатстве.

Эти тексты были проанализированы и анализируются снова учеными в течение сотен лет, и хотя ученые продолжают до сих пор делать существенные открытия (как показано в этой книге), у нас сейчас складывается уже достаточно ясное представление о языках и культурах 1 века н.э.

Мы узнали о том, что между языком и культурой Нового Завета и 2–м веком н.э., в котором жили отцы церкви, существовала огромная пропасть, особенно из–за разрушения Иерусалима римлянами в 70 году н.э. и полном преображении иудаизма. Как мы видели, даже без такого катаклизма мы сегодня отделены от наших предков, живших всего лишь 25 лет назад, изменениями в языке и культуре.

Но все равно кажется странным, что ранняя церковь сама не заметила того, что ее учение изменилось, и так же странно и то, современные ученые не отмечали этого изменения раньше. Эти вопросы, возможно, к стыду церковных богословов и ученых в равной степени, будут исследованы в следующей главе.

Примечания:

4

Вестминстерское Исповедание Веры 1648 года, © перевод с английского: Устин Валерьевич Чащихин, http://calvinism.ru