По воззрениям христианской церкви, бог есть основа основ мира. Он творец вселенной, всемогущее существо, создавшее солнце, планеты, землю, жизнь на земле, человека. Бог — всевышняя сила, направляющая существование вселенной, определяющая судьбы человечества. В Евангелии от Иоанна о боге сказано: «Все через него начало быть, и без него ни что не начало быть» (гл. 1, ст. 3). Бог любвеобилен, вездесущ, всемилостив, всесилен. Он послал своего сына на землю для спасения людей. Богом предопределен конец мира. Конец существования человечества.

Раз так, то каждый верующий, каждый человек вправе ожидать, что православная церковь, учредившая множество праздников в честь и в память действия всемогущих сил, посвятит свои главные праздники творцу мира — всемогущему богу-отцу Саваофу. Однако, заглянув в календарь русской православной церкви, мы не найдем в нем ни одного такого праздника.

Вполне закономерно возникает вопрос: почему так получилось? Почему столь незаслуженно обойден бог-отец? Почему не оценены церковью его заслуги?

Внятного ответа на этот вопрос от теологов и богословов всех времен мы не получили. Современные отцы церкви также не могут дать нам ответ на поставленный вопрос.

Мы, атеисты, совсем не сокрушаемся по поводу того, что бог-отец оказался на задворках у православной церкви. Но нам очень важно обратить на это обстоятельство внимание верующих христиан и в ходе рассмотрения сущности христианских праздников попытаться ответить на этот вопрос.

Бог — мифическое, выдуманное существо. И проповедники христианства понимали, что призывами к одной слепой вере в неземное, невидимое существо, без наделения его хотя бы какими-нибудь земными чертами не обойтись. Значительно легче проповедовать бога как царя небесного по аналогии с царем или королем земным. Людям понятнее был также бог как отец, глава божьего семейства по аналогии с отцом — главой любой земной человеческой семьи. Богословам христианства легче было проповедовать православного бога и его семью по аналогии с богами и их семьями других религий.

В каждой семье основу составляют отец, мать, сын или дочь. В каждом деспотическом государстве во главе-стояли царские семьи — из царя, царицы и сына — наследника престола. По образцу этих земных троиц создавались, почти во всех древних религиях, троицы фантастического, религиозного мира.

В Древней Индии существовала божественная троица в составе бога-отца Савитри (небесное солнечное существо), сына божьего Агни и бога-духа святого, Ваю. При этом матерью сына божьего была Майя, а земным отцом — плотник Твасти.

Вавилонская троица состояла из богов: Ану—бог неба, Эа — бог воды и Бэл (Бао, Ваал)—бог всего остального мира.

Средняя Вавилония имела свою троицу: Син — бог луны, Шамаш — бог солнца и Иштар — богиня земли..

В Южной Вавилонии троицу составляли: бог-отец Эа, матерь божия Дамкина и сын божий Таммуз.

Следовательно, христианский догмат о троичности бога — это не откровение божие, а простое заимствование из мифов более древних религий.

Догмат о троице имел для христианской церкви немаловажное значение. Как глашатай веры в единого бога (монотеизма), христианская церковь вступила бы в непримиримое противоречие со всеми дохристианскими религиями, как правило, многобожными (политеистическими). Единобожие было непривычно для приверженцев древних культов, что затрудняло их переход в христианство. Это обстоятельство толкало христианских богословов на создание такого учения, которое бы примиряло единобожие с существующей практикой многобожия. Как справедливо указал Энгельс, «чтобы стать религией, монотеизм испокон веку должен был делать уступки политеизму» (Сб. «К, Маркс и Ф. Энгельс о религии». Госполитиздат, 1955). И такой уступкой многобожию явился христианский догмат о святой троице.

Этот догмат фактически превращал христианство в политеистическую религию.

К догмату о святой троице -христианские богословы пришли не сразу. Об этом свидетельствуют наиболее ранние произведения христианской литературы. Так, в Откровении Иоанна нет никаких намеков на святую троицу. Не фигурирует она и в посланиях Павла. Только в евангелиях, написанных в первой половине II в., появляется в зачаточной форме учение о едином боге в трех лицах, учение об ипостасях.

На первых вселенских соборах христианской церкви в Никее (325 г. н. э.) и Константинополе (381 г. н. э.) библейский бог был объявлен первым лицом святой троицы. Остальными двумя членами божественного коллектива, равными во всем богу-отцу, были объявлены бог-сын Иисус Христос и бог — дух святой (посредник между богом-отцом и людьми). Хотя в составе христианской троицы не оказалось богини-матери, все же это божественное содружество не было ни ново, ни оригинально.

Создатели христианской троицы намеревались догматом о едином боге в трех лицах разрешить все противоречия христианского учения. Но получилось наоборот. Учение о трех ипостасях, т. е. о трех лицах единого бога, само явилось одним из главных противоречий христианского вероучения. Между христианскими богословами велись по этому поводу ожесточенные споры, шла борьба между сторонниками единого бога и сторонниками триединого бога.

Непреодолимое противоречие заключалось уже в определении отношений между членами святой троицы — отцом, сыном и духом святым. Библия называет бога отцом Христа, но в ней нигде не рассказывается о его участии в зачатии своего сына. «Священное писание» не называет святого духа отцом сына божьего; но с подробностями рассказывает о том, как дух святой «нашел на деву Марию», оплодотворил ее, сделав матерью божьею, и таким образом сам фактически стал отцом сына божьего. Кроме того, авторы евангелий неоднократно указывают, что у сына божьего есть еще и земной, третий по счету отец — плотник Иосиф. Вот теперь и пусть кто-нибудь возьмет на себя труд доказать, кто же в конце концов является истинным отцом Иисуса Христа.

Следующая трудность отцов церкви состояла в определении места и значения в троице сына божьего. Один из известных богословов III в. н. э. Арий утверждал, что бог-сын Иисус не «единосущен» с богом-отцом, а только «подобосущен» ему и, следовательно, ниже его. На стороне этого утверждения оказалось большое количество духовенства. Церкви грозил раскол. Только с помощью римского императора Константина, созвавшего в Никее в 325 г. вселенский собор, церковные верхи сумели добиться объявления взглядов Ария ересью и осудить их. Так при содействии земного царя сын божий был признан равным своему отцу небесному и духу святому. Так был узаконен нелепый догмат о трех самостоятельных, равных Друг другу божествах, составляющих в то же время единое божество. Оказавшись не в состоянии объяснить догмат о троичности бога, церковники объявили его «непостижимой божественной тайной» и требуют слепой веры в него.

Православная церковь выработала со временем изображение всех трех лиц святой троицы. Бог-отец на иконах, посвященных святой троице, стал изображаться в виде седовласого старца с широкой бородой в белых одеяниях. Бог-сын приобрел образ красивого мужчины с бородкой, в полном расцвете сил. Бога — духа святого стали рисовать в виде голубя. При этом следует отметить, что бог-отец до сих пор так и не удостоился самостоятельного изображения на иконах. Нет икон, изображающих только бога-отца.

Самостоятельно не изображается на иконах и бог — дух святой. Христианская религия, изображая святой дух в виде голубя, тоже не была оригинальна.

Такое изображение одного из персонажей святой троицы заимствовано у более древних, дохристианских религий. Голубь пользовался на Востоке большим религиозным почитанием. Во многих религиях, и в частности в иудейской, голубь считался символом чистоты и невинности. В целом ряде стран — в Египте, Греции, Персии, Индии — голубь считался священной птицей. Христианство позаимствовало изображение голубя с иконостаса египетских, финикийских и других языческих храмов.

Таковы персонажи христианской троицы и краткая история ее возникновения.

Со временем главным персонажем христианской троицы фактически стал бог-сын, а бог-отец занял второстепенное место. Если в других религиях все основные праздники и изображения посвящены основному богу, то в христианской церкви богу-отцу не посвящено ни одного праздника, ни одной иконы.

Иногда отцы церкви уверяют рядовых верующих, что богу-отцу посвящается праздник троицы. Но, как уже видно из всего сказанного, в этом общем празднике бог-отец фактически занимает второстепенное место. И если верующие внимательно продумают содержание и историю праздника троицы, то убедятся в полной несостоятельности церковной, богословской трактовки этого праздника.

Прочитав этот заголовок, можно подумать, что речь будет идти о четырех самостоятельных праздниках. Но, оказывается, это комплекс православных весенне-летних празднеств, называемых в народе «зелеными святками».

Весь этот комплекс в церковном календаре именуется пятидесятницей, или троицей, и относится к числу двунадесятых (Двунадесятые праздники — двенадцать важнейших после пасхи христианских праздников, семь из которых установлены в честь Иисуса Христа, четыре — в честь богородицы и один — в честь троицы.), то есть главных, праздников. Отмечается он православной церковью на пятидесятый день после пасхи. Приходится троица обычно на конец мая, начало июня.

Этот праздник посвящается всем трем лицам святой троицы, согласно церковной легенде, принявшим участие в одном из событий, связанных с последними днями пребывания Иисуса на земле.

В новозаветной книге Деяния апостолов рассказывается, что Христос перед своим вознесением на небо повелел апостолам всем вместе собраться в Иерусалиме и ждать ниспослания на них святого духа, обещанного богом-отцом. Спустя пятьдесят дней все апостолы собрались вместе. «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все духа святаго и начали говорить на иных языках, как дух давал им провещавать» (гл. 2, ст. 2—4).

Так апостолы якобы оказались чудесно вооружены для проповеди евангельского учения в мире не только духовно, но и знанием различных языков.

Образец такой проповеди тут же якобы дал апостол Петр, выступивший перед собравшейся на шум толпой и сумевший сразу обратить в христианство «около трех тысяч душ».

Трудно, конечно, человеку здравомыслящему поверить этому фантастическому рассказу. Тем более если сравнить его с изложением этих же «событий» у других новозаветных авторов.

Так, автор Евангелия от Матфея рассказывает, что после воскресения Христа 11 учеников его пошли в Галилею, на гору, как повелел их учитель. На горе они увидели Христа, и он якобы сказал им: «Идите, научите все народы, крестя их во имя отца и сына и святаго духа, уча их соблюдать все, что я повелел вам» (гл. 28, ст. 19—20). Здесь уже нет ни слова об обещании послать духа святого, ни о сошествии этого духа на апостолов, ни о приобретении ими дара говорить на разных языках.

В Евангелии от Марка также не говорится о сошествии святого духа на апостолов. Там сказано лишь, что воскресший Христос заявил ученикам своим: «Идите по всему миру и проповедуйте евангелие всей твари» (гл. 16, ст. 15).

В Евангелии от Иоанна рассказывается о святом духе совершенно по-иному, чем у Матфея. Когда Иисус явился собравшимся ученикам, то сказал им: «Мир вам! как послал меня отец, так и я посылаю вас» (гл. 20, ст. 21). И дальше евангелист продолжает: «Сказав это, дунул и говорит им: Примите духа святаго» (ст. 22).Все это произошло без шума, без огненных языков, без говорения на чужих языках. Здесь Иисус самостоятельно распорядился третьим лицом троицы и «ниспослал» его в своих учеников.

Итак, по свидетельству всех четырех евангелистов, в событиях, послуживших основанием к празднованию троицы (духова дня), бог-отец не принимал никакого участия. Христос однажды только упомянул о своем отце, заявив ученикам: «Я пошлю обетование Отца моего на вас» (Лука, гл. 24, ст. 49). Выходит, что Христос самостоятельно распоряжается волей «первого» члена троицы, волей своего отца.

Таковы противоречия и нелепости евангельских рассказов о сошествии святого духа. Они еще раз Доказывают, что «священное писание» — не что иное, как собрание мифов, заимствованных из более древних религий и приспособленных для нужд и целей христианской церкви.

Так, для создания мифа о сошествии святого духа автор Деяний апостолов использовал целый ряд источников. Из ветхозаветного пророчества Иоиля взято предсказание бога, якобы говорившего: «Изолию от духа моего на всякую плоть; и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши». Мотив сошествия святого духа автор дополнил материалами из других литературных произведений. Многие детали, в частности, заимствованы из произведения еврейского философа Филона, жившего в первой половине I в. В произведении Филона «О десяти заповедях» приводится древнееврейское сказание о чуде на горе Синайской во время передачи пророку Моисею заповедей божьих. Автор Деяний, используя это сказание, не просто переработал его в христианский миф о сошествии святого духа на апостолов. Он стремился показать, что старые, иудейские, синайские законы, в свое время данные богом, уже устарели, потеряли свое значение и силу. И вот теперь бог через сына своего Иисуса Христа дал новое учение, новые законы — евангелие. Это новое учение имеет мировую значимость, и для распространения его нужна проповедь апостолов на разных языках, обращенная ко всем народам мира.

Отметим кстати, что современная секта пятидесятников, особенно ее так называемое крайнее направление, этот библейский миф о сошествии святого духа и о говорении при его помощи на разных языках сделала краеугольным камнем своего вероучения. На длительных, изнуряющих молениях секты создается обстановка религиозного экстаза, своеобразного коллективного психоза. В этой обстановке некоторые сектанты впадают в полуистерическое состояние и начинают бормотать что-то нечленораздельное. Такое состояние верующего расценивается членами секты как сошествие на него святого духа, а несвязное бормотание выдается за «говорение» на «иностранном» языке.

Вот до какой нелепости может довести в конце концов слепая вера в евангельский миф о сошествии святого духа.

Но вернемся к празднику троицы.

Исследуя историю этого праздника, нетрудно увидеть, что он ведет свое начало от древнееврейского праздника пятидесятницы. Этот праздник появился у евреев с переходом их от кочевого образа жизни и скотоводства к земледелию.

Для еврея-крестьянина того времени в его упорной и трудной борьбе с природой начало жатвы и возможность воспользоваться наконец плодами своего труда было большим событием. Первым в Палестине созревал ячмень, и жать его начинали в апреле. Начало жатвы отмечали особым праздником — праздником опресноков, в который пекли пресные хлебы из муки нового урожая. Первый сжатый сноп несли в святилище, где жрецы, перемолов зерно, приносили в жертву испеченные из этой муки лепешки.

Хлебные культуры созревали неодновременно. Поэтому жатва тянулась долго и заканчивалась специальным праздником. В народе этот праздник просто назывался жатвой, у жрецов «шабуст», т. е. семь седмиц (или недель), или праздником пятидесятницы. Именно в такой примерно срок и заканчивалась жатва. О сроке празднования в книге Второзаконие есть прямое указание: «Семь седмиц отсчитай себе; начинай считать семь седмиц с того времени, как появится серп на жатве. Тогда совершай праздник седмиц господу богу твоему... (Втор., гл. 16, ст. 9—10). Праздник окончания жатвы носил веселый, радостный характер.

Постепенно с усилением влияния жречества земледельческие праздники евреев были оторваны от их производственной основы и все больше превращались в чисто религиозные, храмовые. Жрецы стали проповедовать, что праздник этот установлен самим богом Яхве в память о даровании им пророку Моисею божественного закона на горе Синае. А к Синайской горе евреи якобы пришли через семь недель после своего «исхода из Египта».

Христианская церковь, восприняв у древних евреев праздник пятидесятницы, дала ему совершенно иную религиозную трактовку. Она связала его с мифическим Иисусом Христом. Сошествие святого духа на апостолов было, по этой христианской трактовке праздника, началом проповеди евангелия учениками Христа, началом широкого распространения христианства.

На Русь праздник пятидесятницы проник вместе с христианством и слился с широко распространенным древнеславянским весенне-летним праздником. Древнее название этого праздника не сохранилось, а в более позднее время его стали называть семиком, так как он праздновался в четверг седьмой недели после пасхи. И, несмотря на то что православная церковь не признавала этого праздника, он сохранялся в. народном быту. К семику люди нарубали берез и украшали ими как селения, так и свое жилье. Называлось это заламыванием, завиванием березки. Одну из срубленных берез украшали цветами, лентами и несли ее на место общественного гулянья. Под украшенной березой устраивалось общее угощение, люди пели, играли, плясали, водили хороводы. Иногда разукрашенную березку несли в поле, устанавливали на меже, здесь же угощались, а остатки пищи разбрасывали по полю, как бы символизируя этим приношение жертвы полевым и растительным духам.

Именно этот древнеславянский праздник семик и дал большинство обрядов и обычаев православному празднику троицы.

То, что праздник по времени приходился на период завершения весенних работ, на период, связанный с заботами о новом урожае, во многом определило его содержание. В православном празднике троицы — семике сохранились пережитки веры в духов растительности. Духи растительности, по поверьям славян, жили на деревьях, в цветах, в травах; они обладали колдовской, магической силой, способной повлиять на повышение урожая, на увеличение приплода скота.

Обладание этой колдовской силой приписывалось как самим духам, так и деревьям, как местопребыванию этих духов. А так как в наших русских лесах береза всегда занимала видное место, не удивительно, что она попала в праздничные обряды и что в празднике троицы ей отведена важная роль.

Значительное место в праздновании семика занимают элементы культа мертвых. К пережиткам этого культа относится сохранившееся и по настоящее время особое поминание умерших родителей и родственников в троицкую, так называемую «родительскую субботу». Это несомненный пережиток веры в то, что от благоприятного отношения духов предков к живым зависит материальное благополучие последних. Отсюда стремление задобрить, расположить к себе духов предков соответствующими жертвами и угощениями, устраиваемыми на могилах предков, часто с выпивкой. В «родительскую субботу» в церквах служат заупокойные панихиды.

В праздновании троицы людей привлекает именно эта обрядовая сторона — проявление памяти об умерших родственниках и украшение жилищ красивыми букетами из березовых веток, с их приятным запахом леса.

Но спросите, например, женщину, несущую в день троицы домой ветки березки: что означает этот букет? Какой в нем смысл? Она, смутившись, не ответит вам на эти вопросы. Или ответит очень просто: «Несут другие, ну и я несу». Она считает себя христианкой и не подозревает, что по воле своих христианских наставников совершает языческий обряд идолопоклонства, бессознательно повторяя то, что делали древние славяне, когда они, будучи бессильными в борьбе с природой, верили в духов, обитающих на березе.

Современные отцы церкви стараются не вступать в пространные беседы со своей паствой по поводу содержания праздника троицы. Они продолжают твердить о непостижимой «тайне» христианской троицы и всячески поощряют элементы язычества в праздновании троицы, используя их для распространения религиозного дурмана.