В настоящее время все большее значение придается объективному подходу в богословских исследованиях. Религиозные предметы поставлены на один уровень с другими дисциплинами, чтобы поднять их авторитет, и богословские исследования часто проводятся с претензией на объективность. Это в первую очередь означает, что религиозные убеждения или церковное членство уже больше не считается необходимым условием, которое ставили преподавателям данного предмета раньше. И в действительности есть преподаватели, не имеющие никаких религиозных убеждений вообще, либо потому, что они никогда их не имели, либо потому, что их собственные исследования подорвали или уничтожили те воззрения, которые они имели ранее. Некоторые утверждают, что это не имеет значения, потому что задачей лектора не является убедить, и что, более того, такие преподаватели могут быть прекрасными знатоками своего дела. При этом не берется в расчет, что студент может иметь личные убеждения, поскольку богословие изучается точно так же, как математика, история или естественные науки.

Но идея объективного подхода нуждается в серьезном рассмотрении. Очень важно то, что такой подход означает отсутствие предвзятости. Следовательно, под объективным изучением богословского вопроса подразумевается справедливый анализ соответствующего материала, ведущий к такому заключению, которое было бы также принято и другими как результат подобного исследования. Но на практике достичь этого не так-то просто. Например, может потребоваться субъективное суждение для того, чтобы решить, какой же материал относится к делу. И очень часто имеющихся данных бывает недостаточно для того, чтобы дать абсолютно объективную оценку. В действительности абсолютная объективность — это весьма труднодостижимый идеал. Следует заметить, что в мире естественных наук, который часто считается достаточно объективной областью исследования, теперь признано, что человек, проводящий эксперимент, является частью самого эксперимента. Более того, теории, образцы и парадигмы, которые принимает ученый, отобраны не на абсолютно объективной основе.

Т. Ф. Торранс в книге «God and Rationality» делает следующее замечание: «Удивительно, как много ведущих теологов по-прежнему придерживаются устаревшего взгляда на науку как на область независимого и беспристрастного знания» 1. К этому он едко добавляет: «Наша психология настаивает на том, что беспристрастность не является признаком разумности, но, напротив, ярко выраженного слабоумия!» 2. Другими словами, абсолютная объективность, в смысле совершенно беспристрастных суждений и оценок, это на самом деле иллюзия. Она принадлежит к канувшему в прошлое веку позитивизма.

Но есть подлинная объективность, которую Торранс описывает следующими словами: «Объективное мышление отдается во власть природы и реальности предмета для того, чтобы принять форму самого предмета, а не наделять его формой собственных предписаний» 3. Это идеал, к которому студент должен отнестись со всей серьезностью. Далее мы рассмотрим, какое огромное влияние на исследование оказывает то или иное понимание объективности.

Конечно, в ее глубоком смысле содержится один очень важный принцип: мы принимаем за истинное то, что факты подтверждают как действительно истинное, а не то, во что нам заблагорассудится поверить. Понимание этого может вывести человека из душевного равновесия. Мы можем на протяжении многих лет лелеять определенные религиозные убеждения и вдруг обнаружим, что они не имеют основания. Это поистине ужасающе. Тем не менее, если они в действительности не имеют основания, то для нас лучше это уяснить и обрести верные взгляды.

Но это весьма упрощенный взгляд на вопрос об основаниях нашей веры; и вот тут-то как раз студент может натолкнуться на определенные трудности. Печально, но некоторые христианские преподаватели говорят студентам, будто современные богословские исследования показывают, что уже неоправданно верить в то-то и то-то, ссылаясь при этом на различные взгляды, которые может иметь студент. Это в высшей степени несправедливо и далеко от объективного или научного подхода. Совеременные теологические исследования ничего подобного не показывают. Такого единомыслия в современном богословском мире нет. Дело в том, что современная богословская наука поставила под вопрос и подвергла исследованию каждый пункт христианского вероучения. И какую бы доктрину мы не взяли (здесь мы имеем в виду те доктрины, которые считались ортодоксальными в христианском мире на протяжении столетий), найдутся несколько ученых-богословов, которые ее отвергают. Но есть и другие ученые с равными познаниями и такой же осведомленностью, которые не считают нужным отклонять эти взгляды.

Примером этому может служить воскресение Иисуса Христа. Некоторые теологи считают, что это было исключительно «духовное» воскресение, т. е. ученики чувствовали, что каким-то образом Его дух по-прежнему оставался с ними, и Его присутствие казалось им настолько реальным, как если бы Он в действительности был с ними, хотя Его тело так и не возвратилось к жизни, а просто разложилось в могиле 4. Другие, тем не менее, утверждают, что воскресение, в самом полном смысле этого слова, имеет больше исторических доказательств, чем любое другое событие истории 5.

Ясно, что эти два противоположных заключения не могут одновременно являться результатом простой объективной оценки. Более того, недостаточно утверждать, что заключение одних истинно, а других — ложно. Сомнительность какого-либо взгляда еще не является доказательством его несостоятельности. Исключительно важно помнить, что есть много верующих людей, которые, будучи честными перед Богом, перед самими собой и добросовестными в следовании подлинному научному методу, делают выводы прямо противоположные тем заключениям, к которым приходит Дж. Э. Т. Робинсон, автор книги «Honest to God». Самым существенным является то, из чего мы исходим, приступая к рассмотрению имеющихся фактов.

Пример с воскресением Христа затрагивает много важных проблем, и поэтому может быть полезным для дальнейшего рассмотрения данного вопроса. Если мы начнем с предположения, что сверхъестественное, как таковое, не существует и что Бог никоим образом не вторгается в наш мир, так как это вопреки законам природы, но что Он всегда действует исключительно в согласии с этими законами, тогда следует, что Христос в буквальном смысле не воскрес из мертвых. И какими бы убедительными ни были факты, мы вынуждены дать им какое-то иное объяснение. Следует заметить, что те, кто в данной дискуссии исходят из такой предпосылки, исключают саму возможность доказательства. Если принять такую исходную предпосылку, то последовательность доводов будет безукоризненной или, по крайней мере, может быть таковой.

С другой стороны, если мы начинаем не с предположения, что сверхъестественное событие имело место, но допускаем, что возможность этого не исключена, тогда доказательства, свидетельствующие о том, что это событие на самом деле имело место, будут чрезвычайно убедительными. В данном случае последовательность доводов тоже безукоризненна (или может быть таковой).

Это же самое было ясно выражено теологом Лангмедом Кассерлеем, который резко критиковал некоторые направления в современном богословии: «Если… узкая и парализующая мышление философия закрыла наши умы для принятия возможности воскресения, то мы не сможем принять доказательства, даже если бы они были в тысячу раз более убедительны и последовательны, чем это есть на самом деле. Возможно, никакая другая область в историческом и литературном критицизме и исследовании не показывает так наглядно приоритет философии над историей, скрытого предположения над здравой мыслью и заключением, чем эта» 6

Лангмед Кассерлей не просто слепо, на веру принимает традиционный взгляд. В действительности он ясно видит, что новозаветные повествования о воскресении «в определенной степени неточны и противоречат самим себе» 7. Но его беспокоит то, что некоторые христианские исследователи «пытаются объяснить раннюю, широко распространенную веру в подлинность воскресения, выдумывая причины, абсолютно противоречащие всему тому, что содержится в дошедших до нас документах… Все свидетельства недвусмысленно говорят, что воскресение действительно было и что оно послужило основой апостольской веры (оно осуществило то, чего абсолютно не удалось достичь непосредственным общением с Христом как с человеком), а не апостольская вера выдумала воскресение… Зачем же тогда ученый-историк и библейский критик находят для себя убежище в таких измышлениях? Ответ ясен. Потому что они подходят к решению проблемы — является ли воскресение подлинно историческим событием — с умами, уже закрытыми убежденностью в том, что воскресение никак не могло иметь место» 8.

Примерно то же самое пишет Алан Ричардсон в своей книге «The Bible in Agc of Science»: «Исходная предпосылка, с которой исследователь начинает свое «научное» исследование Библии, определяет то, что он в ней обнаруживает» 9 И вопрос о воскресении является характерным тому примером. Тот же самый принцип применим ко всей Библии. Для Бультмана, который оказал огромное влияние на современную теологию, таковым явилось заимствованное из прошлого столетия предположение о том, что чудеса не происходят, и что Евангелия исторически недостоверны 10. Это определило его отношение к Библии в целом. И если мы не разделяем его исходных предпосылок, то маловероятно, что мы найдем его заключения приемлемыми. Но часть данной проблемы как раз заключается в том, что есть «предположения» и «исходные предпосылки», о которых прямо не заявляют, но которые имеют в виду как нечто само собой разумеющееся.

Подобная проблема возникает и на дальнейшей стадии исследовательской работы. Сделаны различные заявления о характере библейской литературы или о ранней Церкви; и есть опасность, что «из-за многократного повторения определенные взгляды начинают принимать за аксиомы», как это подчеркнул Стивен Нейлл. Поэтому-то он и дает нам следующий совет, говоря: «Нет ничего более важного, чем необходимость проверять каждую аксиому, подвергая ее всевозможному анализу» 11.

Это наглядно показывает одну из самых серьезных проблем для студента. Зачастую и в богословских книгах, и в лекциях он будет встречать исключительно знаменательные и весьма важные предположения. Эти предположения не всегда будут выражены прямо, но будут подразумеваться. Когда автор прямо излагает свою исходную точку, а также рассматривает иные возможные предпосылки, тогда у студента еще есть возможность подумать, принимать ему исходную точку автора или нет. Но трудность заключается в том, что он может и не подозревать о существовании таких предположений.

Другая сторона проблемы заключается в том, в какой форме представляется студенту современный богословский мир. Ему могут указать только на какую-то одну часть современного богословия, не имеющую широкого признания ученых. Поэтому Т. Ф. Торранс, сделав обзор и дав критическую оценку так называемой новой теологии, замечает, что «сосредоточение на чрезмерно крайних теориях, то и дело появляющихся на обочинах дороги христианской мысли, может сформировать ложное впечатление о том, чего же в действительности достигло постоянно развивающееся научное богословие» 12.

Можно рассмотреть еще один вид предположений. В недавно вышедшей книге «The Way of Transcendence» с подзаголовком «Христианская вера без веры в Бога» Алистер Ки категорически утверждает: «Непосредственного опыта боговосприятия нет, есть только опыты, которые истолковываются на религиозный манер» 13. Далее он заявляет: «Религиозный опыт означает религиозное истолкование опыта» 14. Подзаголовок может вызвать удивление у студента-христианина; он может показаться противоречащим самому себе. Содержание же книги это подозрение подтверждает, потому что обнаруживается, что вся аргументация автора основана на недоказанных, подобно вышеприведенным, утверждениях. Данный пример весьма важен, поскольку в религиозном образовании сегодня основной, очевидно, является та же самая предпосылка: особого религиозного опыта как такового нет, просто им называют способ толкования обыкновенного опыта. Здесь нам, главным образом, важно увидеть, что это фактически такое предположение, которое прямо противоречит незыблемым утверждениям Библии и христиан во все века. Студент должен решить: какие исходные предпосылки он изберет и почему.

Вероятно, из вышеизложенных рассуждений может показаться, что в идеале лучше бы не делать никаких предположений вообще. Именно этого и попытался достичь Бультман, как он сам объяснил в статье «Возможно ли толкование без предубеждений?» 15. Но чего он в действительности достиг, так это устранения прежних предпосылок, которые он впоследствии заменил на свои собственные. Он устранил предпосылки о Божественном вмешательстве: «Весь исторический процесс — это замкнутое единство… Эта замкнутость означает, что континуум (непрерывность явлений, процессов) исторических событий не может быть прерван вмешательством сверхъестественных запредельных сил, и что поэтому «чуда» в прямом смысле слова не существует». Следовательно, его личным предположением было то, что Божественное вмешательство не имело места.

Сет Эрландсон написал труд на тему «Возможно ли исследование Библии без исходных предпосылок?» 16, в котором объясняет, что иногда отдельные авторы пытаются убедить, что то или иное исследование проделано без предпосылок, т. е. без веры. Тогда получается, что к Библии нужно относиться как к любой другой написанной людьми книге и объяснять ее исключительно земными факторами. Таким образом, существует предположение, что Бог в библейские времена действовал точно так же, как Он действует и сейчас»; под этим подразумевается, что «Бог действует, как будто бы Его не было». Итак, опять становится очевидным, что предположения не устранили, а просто заменили другими. В действительности же они превратились из библейских предпосылок в небиблейские.

Из всего этого следует заключить, что нам не избежать предположений, но, по крайней мере, мы можем отдавать себе полный отчет в том, что они из себя представляют. Бультман пытался избежать исходных предпосылок Библии. Можно заметить, что сам он находился под влиянием аргументов своей эпохи (или, возможно, предшествующего поколения). «В чем мы действительно нуждаемся, — напоминает нам в связи с этим ван Анник, — так это в беспощадной критике собственных непроверенных предположений» 17.

В своей автобиографии К. С. Льюис рассказывает о беседах с другом. «Он написал небольшую статью-анализ того, что я назвал моим «хронологическим снобизмом», т. е. описание моего некритического принятия господствующих взглядов, присущих нашему веку, и предположения, что все устаревшее не заслуживает доверия лишь потому, что устарело. Вы должны выяснить, почему оно устарело. Было ли сделано опровержение этого взгляда (если «да», то кем, где и насколько убедительно), или он устарел и исчез, как стареют и исчезают моды? Если имело место последнее, то это нам еще ничего не говорит о его состоятельности или несостоятельности» 18. Эти слова были написаны подлинным ученым и смелым христианином и заслуживают серьезного внимания. Требуется мужество, чтобы не согласиться с «господствующими взглядами» или даже бросить им вызов, и сделать это, может быть, необходимо.

В заключение мы должны рассмотреть предпосылки, которые имеет сама Библия, и решить, приемлемы ли они для нас сегодня. В конечном итоге есть одна великая исходная предпосылка — живой Бог. Его существование не доказывается, но на протяжении всего Священного Писания принимается как само собой разумеющееся. Но Он не просто существующий Бог, Он есть Бог живой. Повествование Ветхого Завета представляет описание «развития взаимоотношений между живым Богом… и народом, богопознание которого было основано на реальном опыте; народом, которого Бог избрал как Свое орудие… Ветхий Завет не дает нам описания Бога, он не говорит нам ничего о том, каков Бог Сам в Себе. Из него мы узнаем лишь то, каков Бог в общении со Своим народом, в соприкосновении с израильской нацией, каким Он открывает Себя в действиях Своего Духа» 19.

Исходной точкой всей Библии является этот живой Бог, Который говорит, действует и вступает в общение с человеком; это живой Бог, Который постоянно сохраняет инициативу за Собой. Это Он создал мир и человека, и когда человек восстал против Него, Он взял на Себя инициативу в восстановлении взаимоотношений. Это живой Бог, Который управляет силами природы и ходом человеческой истории. «Реальность Бога для Израиля, — пишет Панненберг, — не исчерпывается тем, что Бог является Началом этого мира, т. е. естественного самоповторяющегося жизненного процесса и совершающихся событий. Следовательно, этот Бог может вторгнуться в естественный ход жизни Своего творения и непредсказуемым образом дать начало новым явлениям и событиям. Уверенность в том, что Бог постоянно совершает новые действия, что Он есть «живой Бог», составляет основу иудейского понимания реальности как линейного исторического процесса, движущегося к определенной цели» 20.

Поэтому история — это не просто то, что происходит, но то, что совершает живой Бог. Грех — это не просто нарушение законов, но разрыв взаимоотношений с живым Богом 21. Восстановление — это не просто покаяние, но дарование новой жизни 22.

В своем обзоре истории толкования Библии Р. М. Грант пишет: «Единство (Библии) основывается на фундаментальной предпосылке: Бог живет и действует в истории; Он избрал народ, чтобы этот народ был Его народом; Он управлял и продолжает управлять жизнью этого народа и его деятельностью, невзирая на восстание этого народа против Него. Без признания этой предпосылки, по крайней мере как «рабочей гипотезы», библейское толкование немыслимо» 23.

Живой Бог — вот что является исходной предпосылкой Библии. Принять Его как живого Бога, означает принять определенный взгляд как на природу, так и на историю. Мы должны решить, возможно ли и сегодня принять Его.

Мы не можем доказать существование Бога, как и не можем доказать того, что Он есть живой Бог. В философии фундаментальные предпосылки не могут быть доказаны, иначе они перестанут быть фундаментальными предпосылками. Их можно только проверить. И проверкой будет возможность построить цельную, логически последовательную философскую систему. Если это возможно осуществить, значит мы доказали, что то данные предпосылки могут быть верными. В Библии представлен цельный взгляд на природу и историю, где живой Бог управляет, действует и говорит. В ней абсолютно доказано, что ничто меньшее, чем этот несократимый минимум, не может являться основанием подлинно современного и истинно христианского мировоззрения. Без веры в живого Бога со всем тем, что такая вера включает в себя (кое-что из этого будет рассматриваться в настоящей книге), жизнь, история и этот мир для христианина не имеют настоящего смысла. И только тогда, когда Бог является живым Богом, возможно подлинно личное общение с Ним; и молитва тогда — это не одна из форм магии и не психологическое упражнение, но выражение такого живого общения.

Принять живого Бога есть акт веры. И он включает не только ум, которым мы выражаем нашу философию жизни и наше понимание Божьего самооткровения, но также посвящение всего нашего естества Ему. Потому что Он не только живой — Он есть Бог.