В данной статье речь пойдет отчасти о библейских книгах (особенно о Книге Пророка Даниила и Откровении Иоанна Богослова), а отчасти — о коллекции небиблейских книг (известных в специальной терминологии под названием апокрифы и псевдоэпиграфы), часть из которых, вместе с близкими им по духу произведениями, были обнаружены среди рукописей Мертвого моря. В роли связующего звена между первыми и вторыми выступает апокалиптика, особый род литературы, к которому принадлежат некоторые библейские и небиблейские книги. Апокрифы и псевдоэпиграфы восходят главным образом к периоду между двумя Заветами и освещают иудейскую историю и мысль того времени.

Эти два специальных термина, «апокрифы» и «апокалиптика», кажутся внешне сходными, однако они во многом различаются по смыслу и назначению. Понятием «апокрифы» (от греческого слова apokryphos — «тайный») обозначаются определенные книги и фрагменты книг, не вошедшие в канон Священного Писания. Термин «апокалиптика» (от греческого apokalypsis — «откровение») применяется для обозначения особого рода литературы, передающей или открыто заявляющей о передаче откровения о неведомом. Некоторые из апокрифов, но отнюдь не все, относятся к апокалиптической литературе. Основными библейскими апокалиптическими произведениями являются Книга Пророка Даниила в Ветхом Завете и Откровение (apokalypsis) Иоанна Богослова в Новом Завете, хотя отдельные части других книг Библии носят также апокалиптический характер.

Термин «апокрифы» обычно применяется к книгам иудейского происхождения, не включенным в канон Ветхого Завета (и именно в этом значении мы используем данный термин в нашей статье), между тем как для выделения более поздних произведений, написанных в подражание книгам Нового Завета, предложено другое понятие — «новозаветные апокрифы». Некоторые, хотя и не все, апокрифические книги написаны под псевдонимами, хотя псевдонимия характерна для более обширной части литературы, известной под именем «псевдоэпиграфы» (то есть произведения, подписанные вымышленными именами), многие из которых являются в сущности апокалиптическими.

Поскольку большинство иудейских книг не включено в канон Священного Писания, необходимо объяснить, почему некоторые из них были выделены в разряд апокрифов. Дело в том, что данные книги в период первых веков существования Церкви весьма высоко ценились в качестве назидательного чтения. По этой причине их стали вписывать в греческие и латинские библейские манускрипты, а впоследствии и в библейские рукописи на других языках. Процесс этот шел постепенно. К началу IV века существовало всего три таких произведения (Книга премудрости Соломона, Книга Товита и Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова), и грамотные люди (по крайней мере они) продолжали отличать подобные книги от канонических. (Представление о том, что эти книги изначально входили в состав греческих библейских рукописей в качестве составной части перевода LXX, является ошибочным.) В эпоху Иеронима, в конце IV века, этот процесс зашел так далеко, что мог привести в дальнейшем к серьезным последствиям, и поэтому Иероним посчитал необходимым выделить подобные книги под особым названием, и он остановился на термине апокрифы. Именно этим словом, как об этом за полтора века до Иеронима говорил Ориген, иудеи называли свои наиболее почитаемые из неканонических книг. По всей видимости, и Ориген, и Иероним, два наиболее выдающихся знатока иудаизма среди отцов Церкви, применяли слово апокрифы в иудейском понимании. Если так, то отсюда становится понятным, почему термин «тайный» удачно отражал существо проблемы. Дело в том, что раввины, сталкиваясь с неким предметом исследований, использовать который они не имели права, но в связи с его религиозным содержанием не могли и уничтожить, «припрятывали» его, чем и обрекали его на медленное разрушение. Среди объектов исследований, подвергавшихся такому обращению, были книги, которые представляли собой особую опасность, поскольку могли быть приняты по ошибке за Священное Писание. Парадоксально, но чем больше почитались какие–либо иудейские неканонические книги, тем с большим усердием их надлежало «прятать», ибо чем больше их почитали, тем больше была опасность ошибочно принять их за Священное Писание. Несмотря на предупреждение Иеронима, смешение апокрифов с каноническими книгами Ветхого Завета продолжалось, особенно на Западе. В период Реформации в XVI в. перед реформаторами встала задача самым решительным образом развести книги библейские с апокрифическими. Между тем, церковь в Риме предпринимала попытки затушевать различия, существующие между каноном и апокрифами, и Тридентский собор утвердил их полное равенство (хотя и опустив при этом книги 1 и 2 Ездры и Молитвы Манассии). В связи с этим римско–католическая церковь стала почитать апокрифы за второ–канонические книги. В своих переводах Библии на различные языки реформаторы помещали апокрифы в особый раздел, но в римско–католических Библиях (например, в Иерусалимской Библии, Библии Дуэской) апокрифы по–прежнему не отделены от канонических книг Ветхого Завета.

Апокалиптика есть род литературы, родственный пророческим писаниям, но сосредоточенный на откровении неведомого. Она объясняет великие тайны, которые Бог открыл избранным — святым или пророкам: Свой замысел о грядущем или об устройстве природы и невидимого мира.

Если исключить библейскую апокалиптику, то следует сказать, что литературные труды подобного рода нередко писали под вымышленными именами, причем, чаще всего под известными именами древних. В этом случае мнимый автор часто выступал в качестве провидца уже произошедших событий, что доказывало его доступ к Божественным тайнам. Уловка такого рода является по меньшей мере религиозным мошенничеством. Книга Откровение Иоанна есть блестящее доказательство тому, что псевдоним не является необходимостью для апокалиптического писания, ибо автор Книги Откровения писал под собственным именем, не прибегая к помощи «пророчеств о свершившемся» (или «пророчеств после события»). С другой стороны, Книга Пророка Даниила, как многие в наше время предполагают, подписана псевдонимом и написана во II в. до н. э., т. е. после того, как многие события, предсказанные ею, уже свершились. Основание для такого предположения никогда не представлялось достаточно прочным, к тому же в последнее время появилось множество косвенных свидетельств, противоречащих этой гипотезе, особенно в связи с обнаружением рукописей Мертвого моря. По своему литературному и духовному уровню Книга Пророка Даниила несомненно превосходит апокрифическую апокалиптику, отличаясь от нее и в иных аспектах. Она не претендует, как другие апокрифические произведения, на авторство какой–то видной личности из другой части Ветхого Завета, уже прославившейся получением откровения. В этой книге нет сектантских, узко ограниченных ессейских черт, характерных для древних апокалиптических апокрифов (см. ниже). К тому же Книга Пророка Даниила включена в канон иудейских Священных Писаний, а это является как бы ее официальным признанием, что не свойственно ни одному из апокалипсисов. Эти отличия в характере книги и в отношении к ней просто и легко объяснимы: очевидно, Книга Пророка Даниила — более древняя, нежели остальная иудейская апокалиптика и подделки, возникшие по ее мотивам, во–первых, ввиду более низкого качества последних и, во–вторых, потому что ко времени, когда начали сочинять эти апокрифы, Книга Пророка Даниила по своему значению уже приближалась к каноническим.

Ранние иудейские авторы произведений псевдонимической апокалиптики были, по всей видимости, предшественниками или представителями ессейской школы мысли. Четыре из пяти книг, составляющих Книгу Еноха, арамейский и, возможно, греческий Заветы Двенадцати Патриархов и разнообразные фрагментарные апокалиптические писания, найденные среди других свитков Мертвого моря, отличает то же самое мировоззрение. Более поздние иудейские апокалиптические писания, такие, например, как «Притчи Еноха», Успение Моисея и Вторая книга Ездры (о которых упоминается ниже), содержат большую примесь фарисейской мысли.

Первая книга Ездры (в синодальном издании Библии — Вторая книга Ездры. — Примеч. ред.) — это греческая версия истории Ездры (эллинизированная форма еврейского имени Эзра) вместе с некоторыми включениями из книг Паралипоменон и Книги Неемии с дополнением (в гл. 3 и 4) повествования о спорах внутри Персидского двора по вопросу о «том, что всего сильнее» в мире. Существовала тенденция ветхозаветные книги, которые не читались в синагогах, переводить на греческий и арамейский языки в значительно более свободном стиле, нежели остальные. Книга Ездры была одной из девяти принадлежащих к этой категории, так что Первая книга Ездры по сути дела может быть древней версией греческого перевода, в то время как еще одна греческая версия книги Ездры, вошедшая в состав Септуагинты, представляет собой значительно более литературный перевод. Дополнительный материал является характерной чертой иудейских haggadah (хаггада), гомилетических писаний; обычно это вымышленные истории, рассказанные для назидания.

Вторая книга Ездры (в синодальном издании это Третья книга Ездры. — Примеч. ред.) является апокалипсисом, написанным около 100 г. н. э. и сохранившимся в латинском, а не греческом переводе. Эта книга имеет в приложении две позднейшие христианские главы в начале и две — в конце.

Книга Товита представляет собой нравоучительный рассказ о необходимости подаяния, захоронения умерших и обязанностях супружества. Ее исторический фон — персидский, и относится она к числу самых древних апокрифов.

Книга Иудифи — это волнующая, совершенно неисторическая повесть о некоей благочестивой героине, спасающей свой народ.

Дополнения к Книге Есфири — это пестрая смесь тем, добавленных в Книгу Есфири в переводе Септуагинты с целью выявить ее религиозный характер. Книга Есфири, хотя она и относилась к числу книг, читаемых в синагогах, была второй книгой, свободно переведенной на греческий язык с разнообразными включениями.

Книга Премудрости Соломона. Это произведение принадлежит к ветхозаветной литературе мудрости, но написано оно, вероятно, на греческом языке каким–то иудеем из Александрии, находившимся под влиянием греческой философии. Не позднее конца II в. н. э. мы находим характеристику этой книги как «написанной друзьями Соломона в его честь» (фрагмент Муратори), так что псевдонимия этой книги, по всей видимости, не имела целью ввести в заблуждение.

Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова (Ecclesiasticus) — еще одна из книг Премудрости, на этот раз созданная по образцу Притчей, заканчивается хорошо известным панегириком, похвалой в адрес «славных мужей и отцов» Израиля. Первоначально, как объясняется в прологе, она была составлена на еврейском языке. Это один из древнейших апокрифов, дата создания которого восходит ко времени около 180 г. до н. э. и указывает на имя ее автора — Иисуса бен–Сира (сына Сирахова).

Книга Пророка Варуха, заканчивающаяся Посланием Иеремии, первоначально самостоятельной работой (в синодальном издании Библии послание помещено отдельно между Плачем Иеремии и Книгой Пророка Варуха. — Примеч. ред.), является добавлением к книге Иеремии в Септуагинте в качестве двойного приложения к ней. Она представляет спутника Иеремии Варуха, проповедующего в том же духе, что и сам пророк, и Иеремию, пишущего другое послание изгнанникам, на этот раз об опасности идолослужения (ср.: Иер. 29).

Песнь трех отроков, Невинная Сусанна и Вил и дракон — три дополнения к книге Даниила в переводе Септуагинты. Первое из них — в третьей главе книги Даниила — состоит из молитвы и гимна, вложенного в уста трех спутников Даниила во время их пребывания в раскаленной печи. Гимн широко известен под названием Benedicite и его используют в традиционном христианском богослужении. Другие два дополнения представляют собой две благочестивые религиозные истории, прилагаемые к этой книге на манер Книги Пророка Варуха и Послания Иеремии.

Молитва Манассии — это дополнение ко 2 Пар. 33:11 — 19, где говорится о покаянии Манассии. Неизвестно, однако, возникла ли она в связи с переводом Библии, или была создана независимо.

Первая книга Маккавейская является важнейшим историческим источником, описывающим подвиги Маккавеев в их восстании против эллинистического сирийского царя Антиоха Епифана и гонения, развязанные им в середине II века до н. э. Эта книга — прекрасная повесть о героической вере.

Вторая книга Маккавейская в некоторой степени повествует о том же самом. Эта книга, написанная на греческом языке, соединяет ценный исторический материал с легендой. Некоторые рукописи перевода LXX включают также Третью и Четвертую книги Маккавейские, не представляющие сколько–нибудь большого интереса.

Псевдоэпиграфы представляют собой более обширное, нежели апокрифы, собрание произведений, сочиненных в основном также иудеями, но сохраненных христианами. Следует отметить, что данные сочинения Церковь ценила не столь высоко, как апокрифы. Не все они подписывались псевдонимами, не считая тех имен, которые им обычно давались. Но многие имели псевдонимы. Среди древнейших и наиболее значительных из них можно назвать следующие:

Сказание или повесть об Ахикаре (Ахиахаре) представляет собой древнюю историю, сохранившуюся в разных формах и на разных языках, которая содержит в себе притчевый материал. Но в нем мало религиозного. О ней упоминается в Книге Товита\ арамейская рукопись фрагмента этой книги (восходящей к V в. до н.э.) была найдена при раскопках иудейского поселения в Элефантине.

Послание Аристея и Пророчества Сивиллы являются типичным примером многочисленных произведений, составленных якобы языческими авторами, но в действительности написанными в интересах иудеев. Упомянутые две книги представляют собой (отчасти в форме легенды) сообщение о Пятикнижии в переводе LXX, написанное во II в. до н. э., столетие спустя после события.

Книга Еноха (1 Еноха, эфиопская) — это компиляция пяти апокалиптических книг, относящихся к разным датам, четыре из которых были обнаружены среди свитков Мертвого моря. Книги отражают взгляды ессеев, начиная с их особого летосчисления и заканчивая их надеждами на последние времена. По всей видимости, древнейшая из этих книг обращается в прошлое к III в. до н. э. У второй книги, «Притчи Еноха», несколько иная перспектива: она содержит известное учение о Сыне Человеческом, изложенное по мотивам Дан. 7. Выдвигалась гипотеза, без особых, однако, оснований, что эта книга принадлежит перу христианского автора. На / Еноха 1:9 есть ссылка в Иуд. 14–15.

Книга Юбилеев (или Книга Малого Бытия) представлена под именем Моисея, подобно тому, как 1 Еноха — под именем Еноха. Книга придерживается того же самого ессейского летосчисления. Она делит время от начала творения на сорокадевятилетние юбилейные периоды и пересказывает библейскую историю до выхода из Египта, рассматривая ее с точки зрения соблюдения Моисеева закона. Подобно

1 Еноха и эта книга была предназначена доказать, что ессейское толкование Писаний существовало в ветхозаветную эпоху.

Завет(ы) двенадцати патриархов отражает, вероятно, то же самое мировоззрение, по крайней мере в его (завета) арамейском варианте. В нем каждый из сыновей Иакова оставляет посмертное послание своим потомкам, предсказывая их будущее и подавая наставления о надлежащем поведении.

Успение (Вознесение) Моисея и Апокалипсис Варуха (или 2 Варуха) относятся к апокалиптической литературе в основном фарисейского видения будущего. Первая из книг дошла до нас неполной и не включает (как некогда) предполагаемое вознесение Моисея на небеса, а также событие, на которое есть ссылка в Иуд. 9. Последняя книга весьма близка Третьей книге Ездры (Апокалипсис Ездры).

Мученичество Исайи составляет, по общему мнению, иудейскую часть христианского Вознесения Исайи и рассказывает о мучениях Исайи, перепиленном надвое. Эта история, возможно, повлияла на формулировку Евр. 11:37.

Псалмы Соломона — это благочестивые гимны, приписываемые Соломону, быть может, с тем, чтобы сделать их воздействие более сильным. Хотя Новый Завет не делает прямых ссылок ни на одну из апокрифических книг, но, как отмечено выше, в послании Иуды присутствуют ссылки на два псевдоэпиграфа. Возможно, это связано с тем, что послание предназначалось тем верующим, которые особенно доверяли подобной литературе, или еретикам, досаждавшим христианам. Так что Иуда прибегает к помощи двух отрывков из такого рода литературы, имея в виду скорее своих читателей, чем желание придать какое–то значение подобной литературе.

Свитки Мертвого моря представляют собой отрывки рукописей, относящихся к периоду между III в. до н. э. и I в. н. э., которые были обнаружены в различных разрушенных центрах Иудейской пустыни между 1947 и 1965 гг., особенно в центре ессейства — Кумране. Многие из них (хотя и не все), естественно, не имеют никакого отношения к апокрифам и псевдоэпиграфам. Были обнаружены также рукописи трех апокрифических книг (Товит, Сирах и Послание Иеремии), первые две — на языке оригинала (арамейском и еврейском соответственно). Здесь же были найдены три псевдоэпиграфа (1 Еноха, Юбилеи и Заветы двенадцати патриархов), опять–таки на языке оригиналов (арамейском, еврейском и арамейском соответственно), и, кроме того, Заветы с весьма отличающимся вариантом текста. Что касается трех из этих шести произведений, то на языке оригинала они обнаружены здесь впервые, хотя отдельные части Сираха и Заветов на арамейском и были открыты в конце прошлого века в Каирской Генизе (в кладовой старой Каирской синагоги, где «припрятывались» вышедшие из употребления рукописи).

Другим произведением, найденным в Каирской Генизе, была книга, вначале названная «Цадокитские фрагменты» (Отрывки Садока), но, поскольку большая часть ее была обнаружена впоследствии среди свитков Мертвого моря, ее переименовали в Дамасский документ. Он представляет собой Устав ессейской общины, которому соответствует другой подобный устав, Руководство по дисциплине, также найденный среди свитков Мертвого моря. То же самое мировоззрение отражают и впервые найденные среди свитков Мертвого моря Военный свиток и Храмовый свиток. Первый содержит инструкции и предсказания относительно ожидаемой войны иудеев против римлян, а последний — согласованный свод норм, относящихся к святилищу и исполнению обрядов, предположительно составленный Моисеем.

В остальном свитки Мертвого моря — это библейские рукописи, представляющие все книги Ветхого Завета (за исключением Книги Есфири), а также книга гимнов и множество комментариев и литургических текстов.

Книги, упомянутые выше, не исчерпывают всей литературы, составляющей небиблейский иудейский фон для Нового Завета, хотя и являются древнейшей частью ее. Эта литература включает в себя также сочинения Филона Александрийского (эллинизированного иудея из Александрии первой половины I в. н. э.), писавшего философские толкования на Пятикнижие, и сочинения Иосифа Флавия (палестинского еврея второй половины I в. н. э.), писавшего исторические произведения. Более того, фоновая литература не будет представлена полно без некоторой части раввинистических писаний, в которых устная традиция фарисеев обрела письменную форму. Древнейшей раввинистической компиляцией, представляющей важность, является Мишна, написанная около 200 г. н. э., но содержащая высказывания известных раввинов, восходящие к I в. до н. э., и даже раньше. Один из трактатов Мишны часто включался под названием Pirqe Aboth («Речения отцев») в коллекции псевдоэпиграфов, несмотря на то что там ему было не место.

Когда после осуждения на изгнание иудеи наконец решительно выступили против постоянно преследующего их греха — включения элементов других религий в свою собственную — и под руководством Ездры и Неемии осознанно приняли Пятикнижие в качестве руководства для своей жизни, возникновение различных интеллектуальных школ толкования Закона было почти неизбежно. Ко II в. до н. э. возникли три различных школы — фарисейская, саддукейская и ессейская, каждая из которых настаивала на собственном толковании Моисеева закона. Вначале господствовала школа фарисеев, но около 110 г. до н. э. приобрели вес и заняли главенствующее положение саддукеи, не упуская и первосвященства. Тем не менее, фарисеи продолжали оказывать такое влияние на народ, что на деле обычно первосвященники присоединялись к фарисейским взглядам. Ессеи играли менее заметную роль в общественной жизни и жили отделенными общинами в пустыне и на окраинах городов.

Эти три традиции развивали различные взгляды на четыре других теологических предмета, помимо толкования Закона. Сюда относились: устное предание, Божественная суверенность, ангелы и эсхатология (теории о грядущем конце времен). Саддукеи относились отрицательно к каждому из этих предметов, фарисеи — положительно. Фарисеи подчеркивали важное значение устного предания для толкования и применения Писаний, верили в суверенность Бога, существование ангелов и вечное воздаяние за гробом. Все это саддукеи отрицали. Ессеи в основном соглашались с фарисеями, кроме одного: признания значения устного предания. Вместо него они подчеркивали значимость своих собственных сектантских писаний.

Естественно, литература, созданная в этот период, отражает влияние различных взглядов, существовавших тогда, и выказывает симпатии автора, разделявшего те или иные взгляды. Большая часть литературы периода между Заветами — это сочинения, принадлежащие фарисейской традиции, за исключением сектантских произведений и некоторых других писаний, найденных в Кумране, которые имеют сходные признаки. Маловероятно, чтобы что–то написанное саддукеями сохранилось до наших дней.

Религия периода между двумя Заветами в той мере, в какой она отражается в литературе этого периода, в ее лучших произведениях, представляет собой истинную ветхозаветную веру. Между тем, в тот период имело место значительное движение религиозной мысли, связанное отчасти с персидским и греческим влиянием (в период персидского или греческого правления), но особенно с различными толкованиями ветхозаветного учения. Персидская и греческая мысль оказывала влияние в основном на представления об ангелах и демонах и грядущей жизни, что, вероятно, могло привести к различиям в толкованиях Ветхого Завета. Чужеземное влияние заметно, к примеру, в Книге Товита 3:8,17, где используется персидское именование злого духа (Асмодей), или в Книге Премудрости Соломона 2 — 5 (которой следовали Филон Александрийский и Иосиф Флавий) в учении о бессмертии души. Однако движение религиозной мысли, по всей видимости, было оправдано для тех, кто развивал ее. Ветхий Завет говорит об ангелах и демонах, однако говорит о них немного и более основательно утверждает (особенно в Пророках и псалмах) вечную жизнь для верующих, чем туманное существование шеола (ада). Поэтому религиозная мысль в период между двумя Заветами билась над тем, что говорит нам Ветхий Завет и, что было особенно важно для христиан, подтверждается ли, одобряется ли это Новым Заветом. В некоторых случаях ветхозаветные заключения отвергаются Новым Заветом, в других — игнорируются, в иных же — вновь подтверждаются и поддерживаются.

Хотя Божья Отцовская забота о Своем народе Израиле часто упоминается в такой литературе, в ней особо подчеркивается Его трансцендентная святость. Имя Божье, Яхве, считалось столь священным, что произносить его запрещалось, и вместо этого имени часто пользовались словом Адонап («Господь»). Соответственно, в переводе LXX имя Божье заменено на ho kurios, «Господь». Отрывки из этого перевода часто цитируются в Новом Завете, и это именование является Божественным титулом, часто применяемым в отношении Иисуса.

Отношение к суверенности Бога, как мы уже убедились, представляло собой известную проблему для того времени. Авторы апокалипсисов с их ожиданием великого вмешательства Бога в человеческую историю, чтобы судить и освободить, делали большое ударение на этом. Верили также в то (кроме саддукеев), что Бог был сувереном в жизни отдельного человека, но это не означало, по крайней мере для фарисеев, что исключалась ответственность человека {Псалмы Соломона 9:7; Варух 54:15,19). Вера ессеев в предопределение, кажется, занимала еще более крайние позиции.

В это время акцент на «инаковость» Бога, как полагают многие, был призван объяснить повышенное внимание к существам–посредникам — ангелам и демонам. В Книге Toвuma видную роль в человеческих делах играет ангел, и по аналогии с ветхозаветными ангелами, носящими имена Гавриил и Михаил, он назван здесь Рафаилом. В Книге Еноха поименовано большое число ангелов, в том числе и семь архангелов; их имена оканчиваются на «-ил» (на языке оригинала — «el». — Примеч. ред.), и каждый из них ответствен перед Богом (в евр. Бог — Эл. — Примеч. ред.) за разные категории людей или отделы творения (1 Енох 20). В Заветах двенадцати патриархов ангелы заступаются на небесах за людей (Завет Левин 3:5—6; Завет Дана 6:2). Мало что из этого представления об ангелах находит одобрение в Новом Завете, но их роль заступников, ходатаев, быть может, подразумевается в Мф. 18:10. Ангелы, однако, предстают весьма заметно при возвещении (Лк. 1:26—38) и воскресении (напр.: Мф. 28:2—7).

Влияние, которое писаный закон (как зафиксированная форма закона Божьего) уже оказывал в ветхозаветные времена, утверждается и получает дальнейшее развитие в период между двумя Заветами. Послание Аристея 177 раз ссылается на Пятикнижие как «прорицания Божий». Дважды в апокрифах книга Моисеева закона отождествляется с персонифицированной Премудростью Божьей (Сир. 24:25—26; Вар. 4:1). Помимо Пятикнижия, Товит 2:6 и 14:4 цитирует предсказания из двух пророков, называя их по имени, а 1 Мак. 7:16–17 цитирует псалмы (напр.: Пс. 78:2—3) как предсказания. В свитках Мертвого моря книги Ветхого Завета цитируются с тем, чтобы установить стандартные формулы для цитирования авторитетных Писаний, и это было продолжено Филоном Александрийским, в Новом Завете и в Мишне.

Поскольку исполнение Закона было способом обрести праведность, то иудеи в период между двумя Заветами много занимались проблемой склонности человечества к неповиновению. Одна из распространенных точек зрения состояла в том, что праведные были предопределены к праведности от утробы матери через благодать добродетельной души (Прем. 8:19—20; Сир. 1:14) и что их добрые дела искупали их злые дела (Тов. 12:9; Сир. 3:3). Это ближе к раввинистическому учению о том, что спасаются делами и что во время суда над людьми Бог будет взвешивать добрые и злые дела человека, чем к пониманию абсолютной благости, как тому учит Новый Завет (отсюда новозаветное учение о том, что оправдание в очах Божьих возможно только через веру).

Любое подобное учение о спасении подразумевает выживание человеческой души (если уж не говорить о воскресении вместе с ней и человеческого тела) и будущий личный суд для всякого человека. Мы видим, что подобным верованиям определенно учит литература переходного периода. Мы уже упоминали учение о бессмертии души в Прем. 2–5, где грешные оживают для грядущего суда, а праведные — для благословения. В ессейских текстах выживанию душ грешных и праведных явно учат 1 Енох 22 и Юбилеи 23:31. Они переживают предвкушение своего окончательного жребия в великий Судный день. Воскресение тела занимало в фарисейской мысли более видное место, чем в ессейской. Об этом мы читаем во 2 Мак. 7:11; 14:46 и в других местах, а телесное наказание для грешных упоминается в Книге Иудифи 16:17. В основном новозаветное учение находится в согласии с этими воззрениями, хотя бессмертию души Новый Завет открыто не учит.

Из Нового Завета мы знаем, что иудеи с нетерпением ожидали появления нескольких личностей последнего времени: Мессии, Пророка последних дней (Втор. 18:18—19) и возвращения Илии (Мал. 4:5—6). Ветхий Завет также намекает на священника последнего времени (Езд. 2:63; Неем. 7:65; Пс. 109:4; Иер. 33:14–21; Зах. 6:9–15). Характерной особенностью свитков Мертвого моря является то, что они связывают Мессию и грядущего священника как двух Мессий; такое же явное указание на это имеется и в Заветах двенадцати патриархов, где Мессия ожидается из колена Левиина так же, как и из колена Иудина.

Фарисеи, однако, ожидали Мессию из колена Иудина, сына Давидова, или отрасль от корня Иессеева (2 Цар. 7:11–29; Ис. 11:1 — 10). Он станет великим Воином подобно Давиду и освободит Свой народ.

Но в какой мере Он Сам исполнит последующие замыслы Бога в суде над миром и восстановлении новой твари, оставлено в неизвестности в большинстве произведений междузаветной литературы, как и в Ветхом Завете. Некое исключение, однако, должно сделать в отношении «Притч Еноха» (/ Енох 37—71), части Книги Еноха, не обнаруженной в Кумране. Здесь Мессия идентифицируется с Сыном Человеческим из Дан. 7 и является Предвечной Личностью, Которая Сама установит Царство Божье.

Место, которое занимает Давидов Мессия в планах Божьих, есть тема, подхваченная и развитая в Новом Завете. Здесь Он идентифицируется с Иисусом, предвечным Сыном Божьим, Который является, чтобы спасти Свой народ от их грехов, а не от чужеземного владычества, и Сам является тем ожидаемым великим Первосвященником.

(Beckwith Roger)

Sparks H. F. D. The Apocryphal Old Testament (OUP, 1984).

Charlesworth J. H. The Old Testament Pseudepigrapha, 2 vol. (Doubleday, 1983, 1985).

Vermes G. The Dead Sea Scrolls in English (Penguin, 1987).

Nicklesburg G. W. E. Jewish Literature Between the Bible and the Mishnah (Fortress, 1981).

Collins J. J. The Apocalyptic Imagination (Crossroad, 1984).

Rowland C. The Open Heaven (Crossroad, 1982).

Vermes G. The Dead Sea Scrolls: Qumran in Perspective (Collins/Fortress, 1977).