Остальная часть Ветхого Завета представлена пророческими книгами, расположенными не в хронологическом порядке. Приведенная ниже таблица дает общее представление о предполагаемых датах жизни пророков, которые нам следует знать при чтении этих книг.

Пророк Исайя жил во второй половине VIII в. до н. э., в период, который был решающим для истории его народа и ознаменовался расцветом письменных пророчеств (Амоса, Осии, Михея и самого Исайи). В тот же период произошли падение и исчезновение большей части Израиля, десяти колен Северного царства.

В 740 г. до н. э. смерть царя Озии (см.: 6:1) стала концом «оттепели», во время которой как Иудея, так и Израиль наслаждались почти пятидесятилетней передышкой после долгого периода войн. Вскоре это станет только воспоминанием. Последние годы этого столетия охарактеризовались захватнической политикой ассирийских царей Тиглатпаласара III (745–727), Салманассара V (726–722), Саргона II (721—705) и Сеннахирима (705—681). Их честолюбивые замыслы были устремлены к созданию империи, поэтому им было мало просто грабить, но они уничтожали или переселяли целые народы, жестоко подавляя малейшее проявление неповиновения.

В 735 г. до н. э. Иерусалим вынужден был готовиться к осаде, когда объединенные армии Израиля и Сирии прибыли, чтобы вынудить царя Ахаза присоединиться к антиассирийской коалиции. Противостояние Исайи царю (гл. 7) проливает свет на истинное значение этого периода, когда предстояло сделать мучительный выбор между спокойной верой и отчаянной надеждой на союзников. Решение царя целиком и полностью положиться не на Бога, а на саму Ассирию вызвало вполне объяснимый протест против него и его сторонников, кроме того, было произнесено пророчество об идеальном Царе Эммануиле, Который восстановит династию потомков Давида.

За свое восстание Израиль заплатил потерей северных территорий (Галилеи, 9:1) в 734 г. до н. э., а в 722 г. до н. э. Северное царство прекратило свое существование. Иудея, отделенная теперь от космополитической ассирийской провинции (4 Цар. 17:24), занимавшей территорию бывшего Израиля, лишилась почвы для любого проявления патриотизма.

Но на смену царю Ахазу на иудейский престол взошел Езекия (ср.: 4 Цар. 18:1), чей пламенный патриотизм не раз вынуждал Исайю всеми силами удерживать царя от неосмотрительных поступков в отношении Ассирии (см.: 14:28—32; 18:1—7; 20:1–6). Возникает жестокий конфликт между пророком и проегипетски настроенными сановниками при дворе Езекии, отмеченный в гл. 28 — 31. Результатом стало восстание Езекии против Ассирии (гл. 36, 37), когда мощь Сеннахирима была сломлена в 701 г. до н. э., а маленькое царство Иудея осталось практически беспомощным, несмотря на чудесное спасение Иерусалима.

Отношения царя Езекии с Исайей никогда не ограничивались вопросами политического характера или проблемами ближайшего будущего. Последняя встреча с царем продемонстрировала различия между этими двумя верующими людьми. В 39:5–7 Исайя заглядывает в далекое будущее — вавилонский плен, явившийся плодом непослушания царя. Но единственной реакцией царя было облегчение: «Мир и благосостояние пребудут во дни мои». Такое довольство вполне понятно для государя, но немыслимо для пророка. Поэтому пророческая миссия продолжалась до финала этой драмы.

События, о которых повествуется в гл. 40 — 55, безусловно, связаны с именем Кира (44:28; 45:1), что сразу же переносит нас к середине VI столетия. Кир, царь Аншана, расположенного в южной Персии, к 550 г. до н. э. захватил власть над Мидийской империей, а к 547 г. до н. э. ему уже принадлежала большая часть Малой Азии. Это давало ему преимущества в борьбе с Вавилонской империей (где иудеи находились в плену еще до падения Иерусалима в 587 г. до н. э.). К этому времени империя уже была слабой и раздробленной, ее царь Набонид оставил столицу (где вместо него правил его сын Валтасар) и был не в ладах со жрецами. В 539 г. до н. э. воины Кира разбили вавилонское войско и без сопротивления вошли в Вавилон. В соответствии со словами Господа, записанными в Ис. 44:28, Кир вернул на родину евреев (наряду с другими плененными народами), приказав восстановить их Храм (Езд. 1:2—4; 6:2—5). Из его собственных слов, запечатленных на так называемом «Цилиндре Кира» (который теперь хранится в Британском музее), становится ясно, что такова была его великодушная политика, вызванная желанием заручиться поддержкой богов, которым он вернул их святилища (см.: 41:25).

Множество иудеев возвратилось домой, но вскоре они пострадали от предательства самарян, которые отказались принять участие в постройке Храма (Езд. 4). Работа полностью прекратилась почти на двадцать лет, пока Аггей и Захария в 520 г. до н. э. не воодушевили иудеев на новую попытку, которая завершилась в 516 г. до н. э. Многие комментаторы рассматривают данную ситуацию, когда напряженные человеческие отношения сказывались на судьбе Иерусалима и Храма, как основание для пророчества в гл. 56 — 66. Однако в наших комментариях последние главы рассматриваются не в историческом ракурсе, а скорее тематически, поэтому посвящены они уже не Вавилону, но отчизне и родному городу, земным и несовершенным, но символизирующим новые небеса и землю и горний Иерусалим.

До недавнего времени Книга Пророка Исайи рассматривалась как произведение одного автора — пророка, носившего имя Исайя и жившего в VIII в. Эта точка зрения основывалась не только на кумранских находках, но также и на текстах Нового Завета, например, Лк. 4:17–18, где цитируется одна из самых последних глав книги. Как цельное произведение Книга Пророка Исайи была известна и автору Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, написанной лет за 200 до новозаветной эпохи (Сир. 48:22—25). Несколько мест из Ис. 40 — 60 цитируются в Новом Завете, например: Рим. 9:27–29; 10:20–21; Ин. 12:37–41 и т. д.

Оставляя в стороне некоторые сомнения средневекового еврейского ученого Ибн Эзры (чьи замечания, однако же, подтверждают традиционную точку зрения), можно сказать, что идея множественности авторов Книги Пророка Исайи возникла в последние два столетия. Гл. 1 — 39 считаются написанными Исайей, а 40 — 66 — анонимным пророком, жившим в VI в. до н. э. в вавилонском плену. Считается, что последняя часть, являясь естественным продолжением повествования Исайи, вполне могла быть присоединена к работе Исайи, тем более, что автор ее неизвестен, и, следовательно, книга его утратила свое самостоятельное значение.

Главными основаниями для такой точки зрения были, во–первых, так называемая «аналогия пророчеств», то есть привычка пророков чаще обращаться к своим современникам (а гл. 40 — 66 обращены преимущественно к вавилонским пленникам), а во–вторых, определенный стиль, словарь и богословский акцент гл. 44 — 66. Но этот вопрос мы рассмотрим позднее.

В действительности же ни один ученый не придерживается данной теории в ее простейшей форме. Типологический анализ показывает, что гл. 1 — 39 (часть книги, приписываемая Исайе) неоднородны по своему составу. В основе этой части книги лежит собрание пророчеств VIII в. до н. э., дополненное материалом, взятым у последователей, живших в разное время (напр., гл. 13, 14 взяты из источников периода вавилонского плена в VI в. до н. э., гл. 24 — 27 могли быть взяты из текстов, написанных в конце персидского владычества в IV в. до н . э). К этому добавлен материал, включающий в себя множество кратких дополнений примерно из 250 стихов (т. е. около одной трети текста), а некоторые из более длинных дополнений в результате анализа оказываются самостоятельными произведениями со своей собственной историей развития.

Гл. 40 — 66 обычно делят на два раздела. Второ–или Девтороисаия (гл. 40 — 55) относится приблизительно к 545 г. до н. э. Тритоисаия (третий Исайя; гл. 56 — 66) относится к послепленному периоду (ок. 520 г. до н. э.). Если первая из этих частей (гл. 40 — 55) считается написанной одним неизвестным гениальным учеником пророка Исайи, то последняя (гл. 56 — 66) может быть последним произведением школы Исайи, то есть его учеников и последователей из нескольких различных богословских школ, которые пересказали его послания следующим поколениям. Комментаторы при анализе текста Тритоисаии отмечают следы множества исторических ситуаций и различных группировок (напр., моралистов, законников, патриотов и универсалистов); во всех одиннадцати главах выделяется по крайней мере четыре источника.

Очень важно понять, что все эти данные предполагают наличие бесчисленного множества авторов и, следовательно, то, что эти приложения не вполне произвольны. Изначально принятые критерии разделения книги нельзя сбросить со счетов, но следует пользоваться ими постоянно (результаты этого мы уже видели) или же не пользоваться вообще. Таким образом, несмотря на привлекательную простоту идеи о двухтомной работе (написанной Исайей и его последователем), единственной обоснованной альтернативой одному автору можно считать не двух авторов, а не менее дюжины.

Стоило бы добавить, что до недавнего времени особое внимание ученых–критиков было обращено на единство этого многообразия. Дополнительные источники рассматриваются как школа последователей, продолжавших идеи Исайи и пророчествовавших новым поколениям в духе его посланий. Поэтому с этой точки зрения его учение было передано новым поколениям через века после его смерти, и все собрание сочинений, вдохновленных его пророчествами, должно быть по праву названо его именем.

Поскольку традиция приписывает Книгу Пророка Исайи одному автору, сторонникам разделения книги следует обосновать свою гипотезу. Их доводы, безусловно, сильны, но отнюдь не безупречны.

1. Аналогия в пророчествах. Несомненно, если считать автором гл. 40 — 66 самого Исайю, поражает прежде всего, насколько подробно пророк излагает события, которым надлежало произойти два века спустя. Его прозрение выглядит совершенно уникальным. Но, во–первых, отвергать возможность подобного духовного опыта означало бы придавать аналогиям в этой области чрезмерное значение, что противоречит и образу Бога в этих главах, Который представлен производящим перемены в мире и постоянно обновляющим его (43:19). Во–вторых, очевидно, что различие духовного опыта, отразившегося в данных главах, является скорее различием в уровне, чем в качестве. В гл. 1 — 39 тоже содержится немало экскурсов в узнаваемое будущее, которые критики, пользуясь той самой «аналогией пророчеств» (которая, таким образом, основывается на текстах, способствующих ее подтверждению), относят скорее к позднейшим добавкам, нежели к работе самого Исайи. Более того, в некоторых из этих пророчеств говорится о событиях (как в гл. 40 — 66) как бы изнутри описываемого будущего, например, в формах совершенного вида пророчество о рождении Младенца в 9:2—6 или видение плена и суда в 5:13—16 (в NIV переведено будущим временем). Поражение Вавилона Иеремия, например, описывает как бы с точки зрения последнего поколения пленников и при этом уговаривает их выйти отсюда (Иер. 50:8; 51:45; ср.: Ис. 48:20), хотя своим настоящим современникам он строго–настрого запрещал даже помышлять об этом (Иер. 29:4–14).

Добавим к нашей основной теме, что в 13:1 — 14:23 (названных пророчеством «Исайи, сына Амосова») Вавилон изображен таким, каким он видится в гл. 40 — 66, то есть не как неуправляемая ассирийская провинция времен Исайи, но как мировая держава, чье приближающееся падение будет означать конец плена Исайи. К этому пророчеству необходимо добавить сон–видение из 21:1–10, в котором падение Вавилона представлено с потрясающей силой.

Учитывая вышесказанное, следует признать, что уроки и последствия вавилонского плена, которым посвящены гл. 40 — 66, читателям могут показаться преувеличением, но для пророка Исайи это было благословенным завершением его миссии, связанной с борьбой между Вавилоном и Израилем, и исполнением давних замыслов Господа, а следовательно, исполнением его собственных пророчеств.

Стоит также добавить, что даже такое поразительное явление, как предсказание имени царя–освободителя Кира, который появился 150 лет спустя (44:28; 45:11), не является уникальным (для сравнения см. 3 Цар. 13:2, где предсказано рождение Иосии). Во–вторых, сила пророческого дара лишний раз доказывала, что Господь — единственный истинный Бог (ср.: 41:21–23,26–29; 44:7–8,25–28; 46:10–11; 48:3–8. Причем в 48:8 говорится не о молчании Господа, а о глухоте Израиля, т. е. о нежелании иудеев знать свою судьбу).

2. Отличительные черты гл. 40— 66. Они могли бы свидетельствовать против авторства Исайи, будь они адресованы той же аудитории, что и гл. 1 — 39. Но если эти главы все же принадлежат Исайи, то они были написаны пророком уже в старости для того, чтобы утешить будущее поколение, а не с тем, чтобы предупредить современников о грозящих им бедах. И в этом заключается существенная разница. Пусть эти утешительные строки кажутся невероятными, но еще более странным было бы, если бы на творчестве Исайи не отразились перемены, происшедшие с его родной страной.

Конечно, если считать Исайю единственным автором, естественным будет и ожидание встретить как в гл. 1 — 39, так и в гл. 40 — 66 какие–то общие мысли и положения. И это действительно так и есть. Одна из основных тем гл. 40 — 66 посвящена утверждению того, что Господь Сам вершит историю. Выражения, в которых об этом говорится Сеннахириму в Ис. 7:26 (701 г. до н. э.), весьма сходны с выражениями в более поздних главах: «Разве не слышал ты?» (ср.: Ис. 40:28); «Я издавна сделал это» (ср.: Ис. 41:4); «в древние дни» (ср.: Ис. 45:21; 46:10); «предначертал это» (ср.: Ис. 46:11), «а ныне выполнил» (ср.: Ис. 48:3). Тот же стиль и та же тема встречаются и в Ис. 22:11. Тема «большой дороги» («пути святого») из гл. 35 не только соответствует великолепному красноречию гл. 40 — 66 (с которыми ее следовало бы соединить ради подтверждения теории о множественности авторов), но, кроме этого, в ней почти в каждом стихе использованы особенные идиомы, постоянно встречающиеся в гл. 1 — 39. И опять же, принимая во внимание удивительную согласованность, отрывки 11:6—9 и 65:25 едва ли возможно отделить друг от друга. В них могут быть сравнительно редко встречающиеся выражения, но в них невозможно не признать первые плоды общего урожая.

3. Язык книги. В самом начале целью Исайи было обличение, поэтому преобладали такие слова, как «терны и волчцы», «буря», «тьма» и «остаток». Позже, ободряя иудеев, пророк стал чаще говорить об «избранных» и «искупленных», «всей земле», и «всех народах», и «всякой плоти». Он призывал людей «не бояться», «не смущаться», «славить Господа». Даже вспомогательные части речи отражают перемену в звучании темы, так как для последних глав нужны были такие выражения, с помощью которых можно было бы донести теплое чувство и особо оттенить смысл.

Среди различных терминов можно отметить некоторые выражения, которые характерны для обеих частей Книги Пророка Исайи, но редко или почти никогда не встречаются в других текстах Писания. «Святой Израилев» (двенадцать раз встречается в гл. 1 — 39 и тринадцать раз в гл. 40 — 66) — это хорошо известный пример. Но помимо этого еще несколько выражений, пусть и в меньшей степени, но все же свидетельствуют о том же. Например, выражение «Тот, Кто делает или формирует, создает» употребляется с притяжательным местоимением (22:11; 29:16; 44:2): «Сильный Израилев/Иаковлев» (1:24; 49:26; 60:16). Здесь также присутствуют редкие или уникальные определения Израиля, встречающиеся в обеих частях, такие, как «слепой» (29:18; 35:5; 42:16–18), «глухой» (29:18; 35:5; 42:18; 43:8), «оставившие Господа» (1:28; 65:11), «избавленные Господом» (35:10; 51:11), «дело рук Моих» (29:23; 60:21). (Эти примеры взяты из более полного списка в книге R. Margalioth. The Indivisible Isaiah, 1964.) Именно обилие таких выражений, присущих Исайи, вызвало к жизни теорию (для подтверждения которой существует очень немного свидетельств) о том, что круг учеников Исайи пронес сквозь столетия мыслеформы учителя. Гораздо проще предположить, что это творение одного разума.

4. Богословие. Теперь должно стать совершенно ясно, что эти две основные части книги посвящены различным ситуациям и служат различным целям. Но более того, как отмечает Мотиер (Motyer J. А. The «Servant Songs» in the Unity of Isaiah, TSF Bulletin, Spring 1957. P. 3–7), пророчества гл. 1 — 39 предсказывают разрушительное историческое наказание, а это ставит серьезные богословские проблемы в области взглядов на доктрины и обетования, повсеместно упоминающиеся в этих главах. Следовательно, гл. 40 — 66 — это более чем дополнение; их можно назвать развязкой, без которой гл. 1 — 39 заканчивались бы неразрешенным противоречием. И «если пророк может вдохновиться на провозглашение Божественных откровений… то нельзя назвать чрезмерным требование к нему вдохновиться на решение богословских проблем, возникающих в связи с подобными откровениями…»

Подводя итоги вышесказанному, отметим, что теория множества авторов (поскольку именно в это выливается идея о двух авторах) создает немало проблем. (Кроме того, возникают противоречия с другими текстами Писания, в которых есть ссылки на пророка Исайю. Но это уже отдельная тема.) Она делает Исайю автором основной части текста, позволяет принять критерии анализа, который почти не допускает, что кто–то из пророков мог быть единственным автором своего труда. Эта теория предполагает столетия творческой деятельности не только «школы Исайи», но также и последователей других пророков, чье вольное отношение к трудам своих учителей позволяет вносить в них дополнения или даже переделывать их. Такое отношение странным образом сочетается с заботой о сохранении первоначального вида этих произведений. А само существование этих последователей является не более чем плодом логических умозаключений. Кроме того, эта теория должна объяснить нерушимую раннюю традицию, утверждающую единство Книги Пророка Исайи. Помимо всего этого, теория множественности авторов противоречит новозаветным свидетельствам в пользу этой традиции.

Конечно, можно не соглашаться с тем, что Новый Завет действительно следует принимать во внимание в данном вопросе. Можно предположить, что авторство пророчеств в текстах Евангелия указывалось в соответствии с традиционной точкой зрения. Однако проще будет принять на веру, что в Евангелии под «Исайей» подразумевается именно этот конкретный, реально существовавший человек, и с любой точки зрения это все упрощает. Альтернативные же варианты (которых гораздо больше, чем мы здесь упомянули) создают сложности в большей степени, нежели упрощают дело, а это неблагоприятный признак.

Grogan G. W. Isaiah, EBC (Zondervan, 1990).

Oswalt J. N. The Book of Isaiah, NICOT, vol. 1, (chs. 1 — 39) (Eerdmans, 1986; vol. 2,

forthcoming). Motyer J. A. The Prophecy of Isaiah (IVP, 1993).

1:1–31 Критическая ситуация

1:1 О пророке и времени его служения

1:2–4 Великое обличение

1:5—9 Опустошение Иудеи

1:10—20 Религиозная развращенность и очищение от нее

1:21—31 Сетования Бога и Его намерения

2:1 — 4:6 Иерусалим Бога и Иерусалим людей

2:2–5 Город Бога

2:6–9 Город идолов

2:10–22 Страх Господень

3:1 — 15 Наказание распадом государства

3:16 — 4:1 Вместо пояса будет веревка

4:2—6 Грядущая слава

5:1–30 Виноградник, принесший дикие ягоды

5:1–7 Притча

5:8—23 Шестикратное «горе»

5:24—30 Мстители Господа

6:1–13 Призвание пророка

7:1 — 12:6 Буря и солнце: Ассур и Эммануил

7:1–17 Исайя противостоит царю Ахазу

7:18 — 8:22 Объяснение выбора

9:1—7 Мессианская заря

9:8 — 10:4 Тень над Самарией

10:5–34 Секира Господа над Иудеей

11:1 — 12:6 Мессианское царство

13:1 — 23:18 Пророчества о народах

13:1 — 14:23 Вавилон

14:24–27 Ассирия

14:28—32 О Филистимской земле

15:1 — 16:14 Моав

17:1 — 14 Дамаск и северный Израиль

18:1—7 Эфиопия

19:1–25 Египет

20:1–6 Азотский кризис

21:1–10 Вавилон, «Пустыня приморская»

21:11–12 Дума

21:13–17 Аравия

22:1–25 Иерусалим

23:1–18 Тир

24:1 — 27:13 Заключительная победа Господа

24:1—23 Суд Божий над небом и землей

25:1 — 12 Великое освобождение

26:1 — 27:1 Торжество после тягот

27:2—13 Народ для Бога

28:1 — 31:9 Ассирийский кризис: помощь Бога или помощь людей?

28:1—29 Отповедь насмешникам

29:1—8 Последняя отсрочка для «Ариила»

29:9—24 Духовное помрачение Израиля, углубившееся и рассеявшееся

30:1–31:9 О будущем Египта и Ассирии

32:1 — 35:10 Спасение и мрачные события перед ним

32:1—8 Царство праведников

32:9—20 Нет простого пути к миру

33:1—24 Стремление к освобождению

34:1 — 17 Вселенский суд

35:1–10 Цветущая пустыня

36:1 — 39:8 Тяжелые испытания Езекии

36:1 — 37:38 Нападение ассирийцев

38:1–22 Болезнь Езекии

39:1–8 Послы из Вавилона

40:1 — 48:22 Далекая ночь, проведенная в Вавилоне

40:1 —11 Долгожданный Господь

40:12–31 Несравненный Бог

41:1–29 Боги история

42:1–17 Свет для народов

42:18—25 Неверный раб и неизменный Господь

49:1 — 55:13 Заря искупления

49:1—13 Вторая «Песнь о Рабе Господнем»

49:14—23 Утешение Иерусалиму

49:24 — 50:3 Утешение пленникам

50:4—9 Третья «Песнь о Рабе Господнем»

50:10—11 Эпилог песни

51:1–8 Подкрепление веры

51:9–52:12 Растущая надежда

52:13 — 53:12 Четвертая «Песнь о Рабе Господнем»

54:1—17 Распространившаяся отчизна

55:1—13 Щедрая милость

56:1 — 66:24 Слава и позор Сиона

56:1—8 Призыв к иноплеменникам

56:9 — 59:15а Позор Сиона

59:156—21 Единственный Спаситель

60:1–62:12 Слава Сиона

63:1–6 Единственный Мститель

63:7 — 64:12 Вопиющая нужда Сиона

65:1 — 66:24 Великое разделение

Имя Исайя означает «Спасение Яхве», что как нельзя лучше подходит к «евангельскому пророку». Перечень царей, при которых он жил, показывает, что его пророческое служение длилось как минимум сорок лет, начиная с последнего года правления царя Озии (см.: Ис. 6:1, приблизительно 740 г. до н. э.). Год смерти пророка точно не известен. Очевидно, он пережил осаду Иерусалима в 701 г. до н. э. во время царя Езекии, чье правление продолжалось до 687/6 г. до н. э.

Обращение к небесам и земле напоминает прощальный наказ Моисея (Втор. 30:19), и выразительное сыновья добавляет ноту личной страстности. Прямое обращение Бога в ст. 26, 3 (Я… Мне… Мои) и подкрепляющие его замечания ст. 4 сразу же переносят нас в самый разгар кризиса: семья Бога порвала с Ним отношения. (Ст. 3 звучит еще более резко в немногословном оригинале, потому что в нем опущен предлог а. В ст. 4 смысл вполне может быть таким: «[Божий] народ грешный!» — тот же парадокс, что и в ст. 26.) Эпитет Святой Израилев весьма характерен именно для Исайи и появляется двенадцать раз в гл. 1 — 39 и тринадцать в гл.40 — 66. Во всех прочих текстах Писания он встречается всего дважды. Ему вторят возгласы серафима (6:3), однако высокая недоступность слова «святой» смягчается тем, что Бог отдает Себя Израилю. Раньше эта мысль звучала в Ос. 11:9.

Неизвестно, помещено ли здесь одно из поздних пророчеств Исайи, или же мы видим результат прозрения (слово как в ст. 7д, 8д свидетельствует скорее в пользу последнего, поскольку кажется, что пророк описывает только то, что видел собственными глазами), очевидно, что освещаются темы, предписанные его пророческим призванием. Проследив развитие мысли от ст. 5а к ст. 7 и 9 (ср.: 6:9–10, 6:11–12 и 6:13), мы отмечаем мотив «остатка», который по мере развития пророчества становится все более отчетливым (особенно см.: 10:20–22). В ст. 5—6 изображается не больной, но оказавшийся на пороге гибели, однако продолжающий выдвигать свои требования. Ст. 5 передает суть этого, а перечисленные в ст. 6б симптомы — это симптомы поражения грехом; ср.: раны с «язвами» в 53:5. Настоящая действительность отражена в ст. 7–8: это земля Иудеи, она вытоптана конями чужеземцев, и только Иерусалим (Сион) еще остался уцелевшим. Очевидно, это последствия вторжения Сеннахирима, о котором мы знаем из 4 Цар. 18:13, его воздействие передано в Ис. 37:30—32, а факты были записаны на Призме Тейлора, где Сеннахирим утверждал, что взял в плен сорок шесть укрепленных городов вместе с «бесчисленными поселениями» и двумястами тысячами людей. Шалаш — это хибарка полевого работника или дозорного, забытая после сбора урожая. Для некогда славного Сиона достаточно и того, что он оказался на волосок от судьбы Содома, но все же не был стерт с лица земли (9).

Обращение к иудеям как к жителям Содома было одновременно обличением и приговором. С одной стороны, катастрофа, происшедшая в Содоме, для людей древнего мира была тем же, чем для нас должна быть трагедия Помпеи или Хиросимы. Содом пользовался ни с чем не сравнимой дурной репутацией, пока Исайя не произнес слова из ст. 10. Его поддержали Иезекииль (Иез. 16:48) и Наш Господь (Мф. 11:23), Который мерил (и все еще мерит) вину возможностью. Из всех пророческих вспышек гнева по поводу поддельной религиозности (ср.: 1 Цар. 15:22; Иер. 7:21–23; Ос. 6:6; Ам. 5:21–24; Мих. 6:6–8) эта была самой мощной и подкрепленной. Ее страстность осталась непревзойденной даже для пророка Амоса, а форма и содержание тесно связаны. Сначала отвергаются жертвы, затем те, кто их приносил (11–12); в то время как тон Бога меняется от неприятия к отвращению, Его конкретное обвинение откладывается до момента страшного окончания ст. 15: ваши руки полны крови.

Теперь упрек уступает место повелению, выраженному в восьми громоподобных призывах покончить со злом (16) и начать творить добро (17). Это — покаяние в полной мере, неповторимо личное, неизмеримо полезное (ср.: Дан. 4:27; Мф. 3:8; Лк. 19:8). Но эти проникновенные требования подготавливают к предложению незаслуженного спасения, которое следует тут же.

Поразительно, что столь значительное предложение выражено (18), как и великое обвинение ст. 2—4, на языке судебного процесса: придите и рассудим, то есть давайте судиться по нашему делу (ср.: Иов. 23:7). Бог ждет от нас открытости, и, принимая ее, Он может изменить неизменное и стереть неизгладимое (багряное и пурпур были не только яркими, но и стойкими красителями). Только в таком случае в призыве омойтесь (16) не звучит насмешки. Ст. 19–20 еще раз напоминают нам о жизненно важном выборе, о котором уже говорилось во Втор. 30:15—20 (ср. коммент. к ст. 2).

1:21—23 Утраченная чистота. Эти строки звучат как погребальный плач («Как пали сильные на брани!», 2 Цар. 1:25; ср.: «Как…» в 14:12; Плач. 1:1 и т. д.) по исчезнувшей славе; даже метафоры ее изменяются с трагических на бытовые (жена… серебро… вино). Оплакиваются исключительно моральные потери; не империя Давида или богатство Соломона, но царившая в них справедливость. В ст. 23 дается изображение социальной несправедливости, которое, как и на протяжении всей главы (от ст. 2 до ст. 17), следует за повествованием о духовной нечистоте.

1:24—26 Огонь очищающий. Бог повторяет Свою собственную метафору из ст. 22, чтобы открыть огненную сторону любви и милосердную сторону суда и наказания. Именно любовь — противоположность равнодушия — отделяет вредные примеси, причисляя их к врагам Божьим (ср.: 62:1; Отк.3:19).

1:27–31 Огонь попаляющий. Проведенная Богом граница между другом и врагом, спасенными и истребившимися проходит прямо через Сион; она разделяет не евреев и язычников, но обратившихся (т. е. тех, кто «повернулся») и отступников. Для последних огонь станет концом, а не началом. Ключ к метафоре дубрав и садов (29–30) находим в ст. 31; они здесь означают человеческие силу и устроения, надежность которых кто–то пытается испытать. Иначе можно сказать, что они означают сильного и дело его, которые могут только произвести впечатление силы и крепости, но не могут быть надежными (ср.: Ам. 2:9). (Необязательно усматривать здесь намек на идолов или на обряды, связанные с плодородием, например, миниатюрные «сады Адониса», увядание которых символизировало ежегодную смерть бога, хотя необычная метафора может предполагать и это.) Эти слова выглядят предупреждением о том, что искусство человека может обратиться против него самого, стать искрой (31), которая приведет к страшному пожару.

Новый заголовок предполагает, что эти пророчества могли передаваться как отдельные самостоятельные произведения, прежде чем были включены в общее собрание. В них тема конечной славы Иерусалима резко сменяется темой его жалкого нынешнего состояния.

Здесь, как и в Мих. 4:1–5, отмечается истинное высокое положение Сиона, на котором обитает Господь (ср. Пс. 67:16—17, где высокие горы с завистью смотрят на гору Господню); и в этом только и заключается слава Церкви. Ее роль в том, чтобы привлекать к себе людей (2—3), а не муштровать их. Им нужны слово истины Божьей и Его закон (3б, 4а; ср.: 42:4), как любой совершенной окружности нужен твердый центр. Идиллическая картина, близкая к пророчеству (4бв), не может быть оторвана от начальных строк, иначе нам останется лишь горькая карикатура на эту сцену, нарисованная в Иоил. 3:9–10. Итак, и здесь, и у пророка Михея видение заканчивается призывом (5) не мечтать о том дне, когда обратится весь мир, но откликнуться немедленно и сейчас же.

Может быть, наш Господь вспомнил это место в Писании, когда первые из стекавшихся к Нему язычников реализовали Его пророчество о том, что Он будет вознесен (тот же самый глагол, но в более глубоком смысле, употреблен в переводе LXX Ис. 2:2б) и привлечет к Себе всех людей (Ин. 12:32).

Поток суеверий (6), связей (6в), богатства (7а), вооружения (7б) и идолов (8), делавших космополитическую Иудею чем угодно, только не светом для народов, как только что было описано, позволяет предположить, что изображаемый период относится к дням Иоафама или Ахаза, самому началу пророческой деятельности Исайи, между процветанием при Озии и реформами Езекии. Страна хотя и переполненная, но нуждающаяся; у нее есть все, кроме Бога (6а).

О репутации филистимлян как чародеев (6) см.: 1 Цар. 6:2–6; 4 Цар. 1:2–4. О материальном уровне, изображенном в ст. 7, см.: Втор. 17:16–17. Слово идолы — излюбленный термин Исайи, возможно, потому, что оно звучит одинаково с прилагательным «бесполезный» (ср.: Иов. 13:4). Народ и человек ('adam… 'is общая и личная формы слова «люди») переведены в Пс. 48:2 как «простые и знатные». В ст. 11 и 17 они появляются в значении «каждый».

Зловещие повторы (10б, 19б, 21б; 11 и 17) и безграничность сцены превращают этот отрывок в поэму необычной мощи. Они завершают помещенное в начале видение Бога «высокого и превознесенного» (ср.: 6:1), в них приводится заключительный довод против упования на земные силы, что является постоянной темой пророчеств Исайи. То, что грядет день Господа Саваофа (12), придает проповеди Исайи ту же стремительную страстность, которой отмечена проповедь апостола Павла (ср.: Деян. 17:31) и которую постепенно утрачивает современная церковь. В этом отрывке говорится не о неком промежуточном кризисе, но, что совершенно ясно, о дне последнем. В апокалиптических гл. 22 — 27 будет более подробно рассматриваться эта тема.

Под пышным личиной «высокого людского» скрывается многое из того, что впечатляет человека в природе и ее ландшафтах (13—14), в оборонительных укреплениях, возведенных руками человеческими (15), в достижениях культуры и техники (16; см. ниже) и более всего в самом человеке и созданной им религии (17—18). Но тем поразительней окончание в его трагической молниеносности (как в Отк. 6:15—17), наглядно подчеркивающее нынешнее терпение Бога, способного в один момент обратить нас в позороное бегство и заставить отбросить все то, что Он так давно велел нам оставить (20).

Фарсис (16; см.: NIV mg.), вероятно, означает плавильный завод, а корабли с таким названием должны быть теми, на которых перевозились слитки. Или же здесь подразумевается Фарсис испанский, а фарсисские корабли — это суда, совершающие дальние рейсы (ср.: 23:6). Редкое слово, обозначающее украшения (AV: «картины», RV: «скульптуры»), кажется, употреблено здесь в значении «корабли», что подчеркивает скорее их красоту (вожделенные), нежели размер. Ст. 22 в LXX отсутствует, однако он несет ту же смысловую нагрузку, что и ст. 5, переключаясь с видения на действие. Ссылка на дыхание в ноздрях. .. подчеркивает бренность человеческого существования, она служит действенным вступлением к следующей главе.

Если в предыдущей сцене все было космическим и сверхмощным, то здесь все выглядит нищенски жалким. Изучается разрушительное воздействие нужды на безыдейных людей. Нужда двойная: во–первых, людям отчаянно не хватает материальных благ (хлеб и вода, 1; одежда, 7), а во–вторых — руководства (2–4). В некоторых районах Иудеи пророчество начало сбываться к тому времени, когда ассирийцы закончили грабеж и ушли (см.: 1:5–9), однако по–настоящему оно исполнилось век спустя, когда Навуходоносор угнал в Вавилон цвет нации (ср.: 4 Цар. 24:14), оставив после себя правителей слабых и безответственных.

Перечень вождей (2–3) дает нам самое первое впечатление об обществе во времена Исайи; среди этих уважаемых людей — шарлатаны (советник… искусный в слове). Но, несмотря на весь этот беспорядок, самое худшее еще впереди; вначале их совершеннейшая несостоятельность приведет к анархии (4–5), а в конце концов — к разрушению столь полному, что оно будет казаться непоправимым (6—8). Отроки и дети в ст. 4 такая же метафора, как и дети и женщины в ст. 12; однако эти развалины (6) вполне можно понимать буквально. Несмотря на уверенность, что Иерусалим не будет взят Сеннахиримом (напр.: 37:33–35), Исайя, как и пророк Михей, ясно видел, что конечной славе города (ср.: 2:2–4) будет предшествовать его разрушение (напр.: 22:4—5; 32:14; 39:6; ср.: Мих. 3:12; 4:1—8). В проповеди Исайи никогда не звучала уверенность в безусловной защите Бога (хотя часто предпринимались попытки доказать обратное).

Парадоксально, но дух пораженчества, который был предсказан в ст. 6—7, в следующих стихах сменяется открытой бравадой. Яркая демонстрация вольномыслия и свободы от оков нравственности, приведенная в ст. 86 и 9, не только оскорбительна для Самого Бога, Который является единственным источником благодати (как становится ясно из устрашающего окончания ст. 8), но и губительна для любой попытки сохранить веру во что–либо. После того как скептик насладится бурной жизнью, его бросают странствовать в пустыне, сотворенной его собственными усилями. Итак, в ст. 13—15 объявляется приговор безжалостным современникам Исайи, которые сами привели в движение смертоносный механизм. Гл. 5 будет более подробной, но столь же устрашающей.

Нигде прежде ограниченность не изображалась так безжалостно и так быстро не приводила к трагедии. Уже самое начало неприятно поражает и выглядит нелогичным на фоне ст. 15, в котором дается оценка человеческой жизни. Здесь не возникает потребности в карикатуре; двадцать одно наименование бижутерии (18—23) составляет маленькое отдельное царство, достаточное, чтобы полностью занять собой человеческий разум, однако предельно уязвимое. Разыгрываются ужасные картины (3:24 — 4:1), а в ст. 24—25 судьба отдельных жителей становится символом того, что ждет их родной город. Этот образ часто использовался и в отношении Вавилона, и в отношении Иерусалима (ср.: 47:1–3; 52:2).

Хотя может показаться, что эти частные проявления ограниченности со временем исчезли, однако всем поколениям и обоим полам присущи свои собственные нелепые пристрастия, которые могут оказаться слишком всепоглощающими. В контексте этих глав нам показывают еще одну сторону земной славы, ее пустоту, которую должно считать позором по сравнению со славой Божьей. Великолепие ее начинает обрисовываться в следующем отрывке.

Общий смысл этого отрывка заключается в том, что спасение находится по ту сторону суда. Неверный Израиль будет лишен славы за свое нечестие. И только после того как иудеи очистятся страданием, Господь вновь сделает их могущественным народом посредством «Shekinah» — Своего Божественного присутствия, как во время первого исхода.

Отрасль (2) здесь обозначает «побег новой поросли», что однозначно с плодом новой земли. Смысл в том, что Израиль должен возродиться; когда Божий суд уничтожит всю его былую славу и останется лишь несколько выживших, на его корнях прорастут новые побеги. Имеется в виду обновленное общество, а впоследствии к этому будет добавлено, что один Человек Сам станет этой новой отраслью (ср.: Иер. 23:5; Зах. 3:8; 6:12 и подобное выражение в Ис. 11:1).

В NIV затеняется индивидуализм ст. 3 (буквально «тот, кто останется… кто уцелеет… каждый, кто будет написан в книгу…»). Новый Иерусалим будет состоять из святых людей, чьи имена будут записаны в книге жизни (ср.: Исх. 32:32—33; Мал. 3:16; Отк. 20:12–15). Но ст. 5 показывает, что между членами этого общества будут существовать совсем иные отношения, чем те, которые описаны в 1:13, и увенчается это общество славой Божьей. Эта слава будет почивать на всей горе, а не только в святилище, как прежде, поскольку тогда все станут святыми. В гимне «Glorious things of thee are spoken», основанном на словах ст. 5 и 6, совершенно справедливо говорится о Божественном присутствии «ради славы и покрова» над Церковью и вокруг нее. Ср. ст. 6 с 25:4—5.

Эту главу вполне можно рассматривать как отдельное законченное произведение. Тем не менее в ней немало общих с предшествующими главами элементов (о метафоре виноградника ср.: 3:14; о смирении гордых ср. 2:9 с 5:15), и она жестоко критикует некоторые из социальных грехов, с которыми мы уже сталкивались. Здесь пространное вступление книги подходит к своей кульминации.

Это маленький шедевр. Начало его, напоминая песнь любви, привлекает внимание и будит воображение, думается, что виноградник, подобно обнесенному стеной саду из Песни Песней Соломона (напр.: Песн. 4:12—15), безусловно, будет говорить нам о невесте и ее красоте, сберегаемой для жениха. Однако слушатели скоро убеждаются, что ошиблись (3—4), и осознают, что, подобно Давиду перед Нафаном (2 Цар. 12:1–7), они согласились выслушать обвинение против самих себя (ср. также: Мф. 21:40—43). В подлиннике в незабываемой последней строке этого фрагмента выдигается обвинение, язвительное, как эпиграмма (7). Двойная игра слов в ней не поддается переводу, но примерно ее можно перевести так: «И ждал Он правосудия, но вот — кровопролитие; ждал правды, и вот — вопль».

Эта притча, как ничто другое, заставляет понять явное безумие и неоправданность греха. Мы понимаем, что хотим найти причину несостоятельности виноградника, а ее не существует, потому что такая реакция свойственна только людям.

Здесь мы видим, как в самых простых выражениях описаны «дикие ягоды Иудеи» (по выражению G. A. Smith). Провозглашения «горя» следуют одно за другим все быстрее и быстрее, передавая ощущение усиливающейся страстности, достигающей предела в 1:12—17. Это не простой перечень, в нем раскрывается то, что имел в виду Исайя, говоря о человеческой самонадеянности и падения гордых; иными словами, здесь описаны грехи, присущие в основном знатным и могущественным.

В язвительных нападках Исайи угадываются изображения с натуры. Здесь все разновидности великих людей; это любители наживы (8—10), гуляки (11 — 12; ср.: 22—23) и циники, которые способны оценить лишь то, что можно перевести в наличность (18–23).

5:8—10 Вымогатели. Закон о земле, соблюдение которого некогда стоило Навуфею жизни (ср.: Лев. 25:23; 3 Цар. 21:3), утратил свое значение для современников Исайи, однако стремление овладеть пустующей землей получит полное иронии удовлетворение. 1 бат — мера жидкости, соответствует 1 ефе, мере упругих тел, и составляет около 8 галлонов (36 литров). Хомер (не путать с гомором из Исх. 16:36) был в десять раз больше (ср.: Иез. 45:11). То есть урожай будет катастрофически меньше того, что было посеяно.

5:11–17 Гуляки. Отказ задуматься, то есть посмотреть в лицо фактам — «делу рук Господа» (12б, 13а), всегда навлекал проклятия пророков (Иер.8:7; Ос.4:6; Ам. 6: 1—7), принимал ли он форму бездумной религии (1:3,10—17), софистики (5:20–21), оккультизма (8:19–20) или бегства от реальности в пьянство, как изображено здесь. В наказание эти сластолюбцы, как и свихнувшиеся на моде женщины в 3:16 — 4:1, лишатся единственного, ради чего они живут (13б), и окажутся объектами еще более неумеренного аппетита, нежели их собственный (14). Преисподняя — буквально «шеол» (см. коммент. к 14:9,15; 38:10,18).

5:18—23 Насмешники. Поскольку в иврите часто используется одно и то же слово для обозначения и самого понятия и его следствия, ст. 18 может означать «которые влекут на себя наказание… и кару». (Ср. еврейский текст Быт. 4:13; Зах. 14:19). Следующий стих подтверждает это. С другой стороны, метафора может быть намеренно странной, ибо упорствующего насмешника никто не затаскивает в пучину греха, но он сам страстно стремится туда. В большинстве поколений есть такие «бесстрашные мыслители», те, кто откровенно богохульствует (19), и те, кто извращает понятия добра и зла (20) или же мнит себя мудрее Господа (21). Они производят такое же впечатление, как и беззаботные пьяницы ст. 22 и прагматики ст. 23, которые ценят только деньги и больше ничего.

Повторяющееся За то вдвойне усиливает ощущение неотвратимости суда как логически неизбежного следствия (24) и как проявления праведного гнева (25). И то и другое всегда сопутствует Божьей каре. Образ руки, простертой для наказания, еще повторится в 9:12,17,21; 10:4; поэтому эта отдельная ссылка могла быть вызвана неверным помещением данных строк при переписке. Однако лучше воспринимать этот отрывок как отголосок надвигающейся грозы, позволяющий увязать данное повествование о суде с предыдущими. Армия, ужасающая своей жестокостью и педантичностью, описанная в заключительных стихах, — машина и дикий зверь одновременно — точный портрет ассирийской армии. Однако эта военная мощь, величайшая на то время, явилась по знаку и призыву Господа (26), что вряд ли может послужить утешением для отступников, которым не остается ни единого проблеска надежды в этом собрании глав.

И только сейчас мы остановимся на описании первого видения, настолько неотложным был вступительный призыв к покаянию и настолько необходимы были подробные описания, данные в этих главах, открывающие нам, что исторгло у Исайи его признание (5), и поясняющие обстановку, в которой пророк получил повеление идти и говорить с ожесточившимися иудеями (9–10). В этом видении можно заметить основные темы книги: неизменная святость Господа и Его исключительное величие; Его слава и чистота, как необходимое условие этой славы; очищение покаянной и восстановленной отрасли Израиля.

Царь Озия умер после, а не до того, как был призван пророк Исайя, что становится ясно из 1:1. Если в его смерти что–то еще имело значение, кроме даты, то это болезнь, от которой он умер, — проказа, постигшая его за то, что он презрел святость Господа, когда «возгордилось сердце его» (2 Пар. 26:16; ср.: Ис. 2:17). Мотивы престола, храма (1) и Царя (5) наталкивают некоторых писателей на мысли о празднике в честь Божественного воцарения, однако для этого нет достаточных оснований; в любом случае, эти упоминания важны, потому что показывают, перед кем должно склоняться всем власть имущим на земле.

Серафимы значит «огненные», этот эпитет давался змеям в Чис. 21:6,8 и Ис. 14:29; 30:6. В данном отрывке серафимы — крылатые небесные человекоподобные существа (с ногами и руками, 6), но описание их приведено для того, чтобы подчеркнуть святость Господа, в присутствии Которого даже сияющие и безгрешные существа трепещут, боясь увидеть Его или быть увиденными Им, но они скоры в услужении (2) и безостановочно восхваляют Господа (3). Их антифон (3), несмотря на краткость, способен потрясти природу (ср.: 4). В первых строках упоминается имя и сила Господа (Саваоф буквально означает «Господь сил», т. е. небесных воинств, которыми Он управляет как на небе, так и на земле), а во вторых строках говорится о границах и природе Его владений. Слава — это проявление Его сущности, а следовательно, Его святости; не только Израиль, но вся земля была сотворена Им для этого. Этот же подтекст виден в стихах о суде и спасении; см.: Ис. 11:9; 40:5; Чис. 14:21–23; Ав. 2:14. Вариации на тему полноты святости см. в ст. 1, 3, 4.

Сотрясение верхов врат, тьма и испуг пробуждают в памяти гору Синай (Исх. 19:16—18) и предостережения о суде.

(См. новозаветный коммент. обо всем этом в Евр. 12:18–29, а также Мф. 5:8). Существенно для послания Исайи то, что его слова должны были исходить из уст прощенного человека, бывшего таким же грешником, как и те, кому он предложит выбор жизни или смерти. Также очень характерно, что суд проявляется как очищение. Огненный посланник и горящий уголь с первого взгляда могут показаться обозначающими что угодно, только не спасение (ср.: 1:25–26; 4:4), однако они появились из жертвенника и говорят об искупления (прощать происходить от еврейского глагола «искупать», «возмещать»). Горящим углем, символизирующим весь жертвенник, от которого он был взят, совершена была плата за грех в месте, уготованном грешникам. Приложенный к устам Исайи (чистота которых была преимущественно необходима ему) уголь символизирует прощение его личных грехов.

Реплика Исайи: «Вот я, пошли меня!» — вдвойне замечательна. Во–первых, эта готовность к служению значительно отличается от первоначального состояния Исайи, объятого благоговейным страхом и мучительно сознающим, что недостоин высокого предназначения (5). Так же и Моисей или пророк Иеремия в свое время тоже не были готовы немедленно повиноваться, когда Господь призвал их возвещать Его волю людям. Во–вторых, замечателен факт призвания Исайи среди сонма небесных сил. Для сравнения можно прочесть Отк. 5: 1 — 14 и 3 Цар. 22:19—23. Следующие далее строки об ожесточении сердец израильского народа (9—10) в текстах Нового Завета встречаются по крайней мере шесть раз, где частично, а где и целиком (напр., см.: Мф. 13:14–15; Деян. 28:26–27 и т. д.). Надо читать их сквозь призму ст. 11–13, тогда становится ясно, что грядущий суд и великое опустошение — необходимая предпосылка возрождения. Исайя готов проповедовать народу слепому и глухому, хотя Господь здесь единодушен с Исайей в скептическом отношении к результатам его пророческой миссии. Таким образом, получается, что проповедь Исайи должна будет послужить толчком к дальнейшему ожесточению иудеев и их противлению воле Господа. Пророк осознает, что для грешного Израиля не осталось ни малейшего шанса на спасение, потому что обличительная правда не будет воспринята. Единственная фраза, в которой подается надежда на спасение (ср.: 11:1; Иов. 14:7—9), отсутствует в LXX (опущен ст. 13в). Однако текст кумранских рукописей Книги Пророка Исайи подтверждает нашу версию перевода. В противном же случае учение Исайи об «остатке» Израиля (напр.: 10:20—23) вошло бы в противоречие с его собственным утверждением в ст. 13а. Итак, описание видения пророка Исайи заканчивается оптимистической нотой. На смену «племени злодеев» (1:4, английская и русская Библии) придет святое семя — величайшее обетование, если воспринимать его в свете ст. 3 о святости и в контексте повторяющихся обещаний победоносного «семени» в Быт. 3:15; 22:18; Гал. 3:16.

Эти главы были названы «Книгой Еммануила» по имени обещанного Младенца из 7:14; 8:8, чьи природа и царственность проявляются в 9:1—7 и 11:1 —10 на фоне опасности, грозящей данному месту (7:1—9), и на фоне рассеяния по всему миру (11:11–16). Пророчества появляются в связи с современным им кризисом, однако они распространяются на последние дни (9:1) и на всю землю (11:9–10; 12:4–5).

7:1–9 Призыв к вере. Это пророчество датируется 735 г. до н. э., когда Сирия и Израиль предприняли отчаянную попытку объединить своих соседей против настроенной захватнически Ассирии. Получив от Иудеи отказ сотрудничать, они пытались применить силу, чтобы заменить иудейского царя собственным ставлеником, неким сыном Тавеиловым (6).

Вмешательство Исайи на фоне всеобщей паники выглядит значительным и впечатляющим. Его сын Шеарясув («остаток обратится») был живым знамением суда и спасения (см.: 1:27; ср.: 8:18). Само место их встречи позже станет подтверждением пагубности того пути, на котором стоял царь Ахаз (36:2). Приказ будь спокоен; не страшись стал первым из длинной череды призывов уповать на Бога, а не заниматься интригами (ср.: 7:9б; 8:12—13; 28:16 и особенно 30:15). Это было вполне логично, поскольку Сирия и Израиль, две дымящиеся головни или «окурка», вскоре были погашены. Сирия была сокрушена в 732 г. до н. э., в то время как Израиль лишился своих северных территорий уже в 734, а в 722 прекратил существовать как государство, постепенно утрачивая национальные признаки в процессе нескольких заселений, продолжавшихся вплоть до правления Асардана (ср.: 4:2). А к концу этого периода Израиль поистине перестал быть народом (8).

Сила ст. 7б–9а заключается в том, что косвенно Иудея находится во власти Единого Бога, в то время как ее враги неизбежно оказываются во власти людей, и каких людей! Одни их имена уже говорят сами за себя! В призыве к вере (9) заключена самая суть проповеди Исайи, игра слов в нем напоминает боевой клич и так же не поддается переводу, как и 5:7. Ее можно передать примерно следующим образом: «Сомневаясь в Боге, протянешь ноги!» или «От сомнения все огорчения!»

7:10–17 Знамение Эммануила. Из предложения представить любое доказательство, которое выбрал бы Ахаз, становилось совершенно ясно, что призыв к вере был (и остается) прежде всего призывом к покорности воле Божьей (ср.: Ин. 7:17). Отмахнуться от этого предложения означало бы откровенно воспротивиться Богу, но Ахаз уже принял решение. Вера не играла большой роли в его религии (4 Цар. 16:3–4, 10–20) или политике. За благочестивыми речами (12; ср.: Втор. 6:16) скрывался план перехитрить врагов, подружившись с самыми могущественными из них (ср.: 4 Цар. 16:7–10). Какой друг может выйти из Ассирии, Исайя объяснил в ст. 17, развернув целую картину в ст. 18—25.

Тем временем Господь Сам послал знамение, предназначенное не только для царя Ахаза (обращение в ст. 13–14 имеет форму множественного числа, т. е. подразумевается вся династия Давида) и имеющее гораздо большее значение, чем простое доказательство могущества. Сопутствующие подробности частично ободряют (15,16), частично предупреждают (17). Мед и молоко здесь непонятны, поскольку они символизируют земное изобилие (ср.: 22; Исх. 3:8) и одновременно страну обезлюдевшую (22б) и невозделанную (23–25). Но самое главное знамение — это Эммануил. Кто Он, здесь пока не говорится; это прояснится позднее в 9:6—7; 11:1—5. Как видим, пока царь собирает армию, Господь собирается послать в мир Сына (ср.: Быт. 17:19).

Много споров возникало по поводу того, насколько знамение соответствовало ситуации. Как прямое пророчество о Христе (ср.: Мф. 1:22—23), оно было слишком далеко от Ахаза, хоть и предназначалось для находившегося под угрозой дома Давидова (6, 13; см. предыдущий отрывок), подтверждением чему служило видение грядущего Князя. Ср. 37:30; Исх. 3:12; Рим. 4:11 о знамениях, скорее поддерживающих веру, нежели принуждающих к ней. Также см. ниже коммент. к 8:1—4. Однако Бог мог открывать значение будущего на примерах из настоящего. Некоторые полагают, что большое значение знамения заключалось в следующем: а) был указан промежуток времени (с момента зачатия ребенка — какого–то ребенка — и до достижения им сознательного возраста; 16); или б) из–за имени ребенка («С нами Бог»), которое современная мать по внушению свыше даст своему сыну, в противоположность Ихаводу (1 Цар. 4:21); или в) происхождение, поскольку было объявлено, что Он будет царского рода, что внушало некоторую надежду. (Однако в любом случае ребенок не мог быть Езекией, который уже родился за несколько лет до этого.) Все эти предположения не обязательно противоречат друг другу или заблаговременному предсказанию о рождении Христа.

Выражение Дева (14) поддерживается LXX, поскольку цитируется в Мф. 1:23. Ближайшим к нему словом будет «девица». Еврейское слово в Быт. 24:43 означает потенциальную невесту, а также отнесено к молодой Мариам в Исх. 2:8; девственность здесь скорее предполагается, чем утверждается; выражение это употреблялось, когда говорилось о достижении брачного возраста. До момента чудесного исполнения в Новом Завете это слово оставалось незамеченным, ему придавали вышеуказанные значения. (Для более полного рассмотрения данного вопроса см.: E.J. Young. Studies in Isaiah, IVP, 1954. P. 143–198). Из текста трудно понять, какое время подразумевается в выражении: во чреве приимет и родит.

Доколе (15) означает «до тех пор пока».

7:18—25 Вторжение и его последствия. Две метафоры в ст. 18—20 показывают, что полчища солдат–грабителей — это не только неприятная перспектива, но и несомненная кара Божья (тема, получившая развитие в 10:5–11). О нанятой бритве (20) ср.: Иез. 29:18—20. Ирония заключается в том, что царь Ахаз воображал, будто сам нанял ее. Смысл ст. 21–25 в том, что, к сожалению, земля обетованная превращается в джунгли из–за того, что осталось слишком мало иудеев и они не в состоянии ее возделывать; ее изобилие (22) — это порицание их разбросанности, а ее запустение подтверждает их падение. Это своего рода упрек, который потерпевшая неудачу церковь заслужила, оказавшись не в состоянии исполнять унаследованные ею обязательства и утратив свою славу.

8:1—4 Знамение Магер–шелал–хаш–база. Хотя пророчество о рождении Эммануила (7:14–17) касается заключительных событий, в нем подразумеваются и обещания, касающиеся ближайшего будущего, — как бы скоро ни произошло рождение Эммануила, нынешняя опасность рассеется прежде, чем это сможет вызвать в Нем тревогу. Однако время Его рождения остается скрытым от нас; поэтому новое знамение имеет отношение только к современной ситуации, причем к ее темной стороне. Этот ребенок появится на свет обычным образом, и благодаря своему имени — «Быстрое–воровство–легкая–пожива» (J. В. Phillips) — станет живым свидетелем (ср.: 8:18) предсказаний Бога и о врагах у ворот (4; ср.: 7:16), и о следующей жертве Ассирии — самой Иудее (ср.: 7:17). Свидетельство верных людей (2) привлечет внимание и послужит подтверждением тому, что имя опередило событие. (О следующем имени–лозунге см.: 30:7–8.)

8:5—8 Тихий ручей Господа и стремительный поток Ассирии. Поскольку Силоам (ср.: Ин. 9:7) — это другое название «водопровода» (в данном случае это открытый акведук, а не тоннель Езекии, о котором еше будет идти речь), то вполне вероятно, что встреча с царем (7:3) дала толчок к использованию этого образа для изображения спокойной помощи Бога. Взывая ко злу в борьбе со злом, Иудея должна была неминуемо оказаться на пути потока, который сама и освободила; а земля, которую она подвергала опасности, принадлежала Еммануилу. Однако во фразе дойдет до шеи (8) скрыта не только угроза, но и надежда, потому что ради Эммануила установлен предел этому потоку (ср.: 10:24–27).

8:9—15 Бог — наше прибежище или наша погибель. В этих великолепных и дерзких стихах содержится отклик пророка на значение имени Эммануил (С нами Бог, 10в) и на настойчивое требование Бога (держа на мне крепкую руку, 11), обращенное к народу, изменить свой образ мышления, включая даже формулировки и эмоциональные реакции, если рядом находится Он Сам. (Ср.: призыв к обновлению взглядов в Рим. 12:2.) Заговор (12) может относиться к устрашающей коалиции из 7:2; или же это может означать всего–навсего «союз» или «альянс», и царь Ахаз мог использовать это выражение для того, чтобы охарактеризовать свои отношения с Ассирией. В последнем случае слова Исайи надо понимать так: «Эти отношения недостойны называться союзом», то есть «Не доверяй Ассирии и не бойся Сирии; но верь Богу и Его бойся».

Ст. 12б–13 цитируются в 1 Пет. 3:14–15, поражая тем, что одни и те же слова относятся как ко Всемогущему Господу, так и к Христу, на что указывал и Сам Иисус, ссылаясь на Ис. 8:14—15, как рассказывается в Лк. 20:18а (ср.: Рим. 9:33; 1 Пет. 2:7–8). Также см. ниже: Ис. 28:16. Необходимо осознавать, что Господь — главная реальность нашей жизни, Он всегда явно или таинственным образом присутствует в ней, вездесущий и всемогущий.

8:16—22 И будут повержены во тьму. Главная идея отрывка заключается в том, что Израиль отвергает свет (19–22), тем самым лишаясь Божественного благословения (16—17). Они не приняли указания… от Господа, и теперь их удел — горе и мрак (22).

Но в то же время в ст. 16—18 заключено великое обетование. Употребляя выражение ученики Мои, Господь дает новое определение Своему народу и Своим отношениям с ним (ср.: Ин. 6:45). (Здесь сделано исключение в сравнении с 6:9–10.) За них говорит вера Исайи (17), а маленькая группка в ст. 18 в Евр. 2:13 рассматривается как модель церкви, собравшейся вокруг Христа, — настоящий образец церкви, обучаемой, верной, ожидающей, привлекающей к себе. О том, что сыновья Исайи послужили указанием и предзнаменованием, см. 7:3; 8:1—4. В ст. 16 речь, очевидно, ведется от лица Господа, а в ст. 17—22 — от лица пророка; повелительное наклонение в ст. 16 имеет форму единственного числа, но нет конктретного лица, к которому обращается пророк. Вполне вероятно допустить, что объектом Божьего послания мог быть Эммануил (ср.: ст. 8в; Евр. 2:13), а кроме того, подразумеваются и сыновья Исайи, ставшие живыми знамениями (см.: ст. 18).

В ст. 19–22 дается картина, контрастная образу этой богоугодной общины. Если пророков заменили чревовещатели, вместо учения — тарабарщина, а мертвые указывают путь живым, то нет ничего удивительного в том, что нет в них света. О запрещении подобной практики см., напр.: Втор. 18:9–12.

В еврейской Библии ст. 1 отнесен к предыдущей главе, но в свете евангельского взгляда на события (см. значение Мф. 4:15–16) он помещен в самое начало нашего отрывка. Завулон и Неффалим здесь весьма актуальны, поскольку они были сокрушены Ассирией в течение тех месяцев, когда Исайя встречался с царем Ахазом (см.: 7:1—9). Итак, та часть Израиля, которая первой умалится, будет первой и прославлена (1б) — пугающее пророчество, которое было оставлено без внимания (ср.: Ин. 1:46; 7:52). Ст. 1—5 проникнуты радостью и весельем. Уничтожение орудий угнетения и войны (за ненадобностью) означает, что на земле воцарится мир с приходом Спасителя. Эта победа будет столь же сверхъестественной, как та победа, которую Господь даровал Гедеону над мадианитянами (4, ср.: Суд. 7:1—24). Но вместо древнего Гедеона Победителем станет младенец (6), о котором уже упоминалось в пророчестве об Эммануиле в 7:14; 8:8.

В то время как 7:14 сосредоточивается на Его рождении, а 11:1 —16 — на Его царстве, то ст. 6—7 в основном характеризуют Его как Личность. Эти имена раскрывают Его природу и характер. Другие места в Писании подтверждают, что они отражают Его Божественную природу, например: Чудный, Советник (соединить эти слова позволяет аналогия с другими именами) значит «сверхъестественный» (ср. особенно Суд. 13:18), а в 28:29 эти слова относятся непосредственно к Самому Богу. Существовали попытки низвести Бога крепкого до «богоподобного героя» (ср. Иез. 32:21, где тем не менее это выражение употреблено во множественном числе), однако в 10:20–21 используется аналогичное выражение наряду с «Господом, Святым Израилевым» (10:20). Отец вечности — этому выражению нет точной параллели, однако парадокс здесь в том, что так называют ребенка, который еще даже не родился. Отец означает отеческую заботу совершенного Правителя по отношению к народу, который Он любит как Своих детей. Мир в еврейском языке подразумевает как покой, так и процветание, а в ст. 7 соединены еврейское Князь (в слове владычество) и слово мир, впервые добавляя откровенное заверение, что князь будет из рода Давидова (ср.: 11:1). О заключительной фразе ст. 7 см.: Иез. 36:22; Зах. 8:2.

Образ руки Господа, простертой, чтобы наказать виновных, уже встречался в 5:25; та же угроза пронизывает весь отрывок, подчеркнутая в 9:12,17,21; 10:4. В то время как в основном здесь имеется в виду Северное царство (9, 21), заключительный отрывок этого раздела (10:1—4) может подразумевать и Иудею, как уже было в 5:24–25.

9:8–12 Осуждение напускной храбрости. Высмеивая действительность (10), можно подбодрить слушателей, однако это может означать отказ взглянуть в лицо тому, о чем свидетельствует эта действительность. Ничто не может отвратить наказание. Враги Рецина (11) — это по преимуществу ассирийцы (см.: 7:1–9); нападения из ст. 12 могли происходить в период между завоеванием Дамаска Ассирией в 732 г. до н. э. и падением Самарии в 722 г. до н. э.

9:13–17 Осуждение небрежения. Вначале суду подлежат вожди (ср.: Иак. 3:1), но это не оправдывает тех, кто следует за ними (17). Среди первых находятся и пророки, которые навлекли на себя порицание и презрение Господа (15), уподобившись, как говорит об этом Delitzsch, «хвосту подлизывающейся собаки».

9:18–21 Осуждение междоусобиц. Грех действует вдвойне разрушительно, вначале развращая общество, превращая его в джунгли, а затем стремительно распространяя повсюду пожар. Свидетельство тому — наши современные распри. Но навлеченная на самих себя кара все равно остается Божьей карой (ст. 19а, 216).

10:1–4 Осуждение несправедливости. К наивысшей точке напряжения нас подводят не грубые страсти, описанные в предыдущих отрывках, но узаконенное зло, совершаемое правительством (1). Неотступный вопрос ст. 3 способен низвергнуть все наши жизненные достижения и успехи.

Здесь приведена очень важная трактовка того, как Бог управляет историей всего мира в целом и Своего избранного народа в частности. Слова ст. 9–11, очевидно, были произнесены пророком после падения Самарии (722 г. до н. э.); однако не следует упускать из виду совершенную уверенность Исайи, что это событие непременно произойдет (ср.: 8:4).

10:5–19 Ассирия — орудие Божьего гнева. Через действия Ассирии осуществлялась воля Господа. Знание этого помогает правильно воспринять победу жестоких язычников над богоизбранным народом (6—7). Ассирия руководствовалась в своих завоеваниях политическими мотивами, Господь же использовал эту державу как орудие Своего гнева. Наделив силой ассирийских воинов, Господь в положенное время отнимает ее у них, наказав возгордившихся (7, 12, 15). Идолопоклонство ассирийцев (10—11), их самоуверенность и жадность (13—14) не останутся безнаказанными. Укрепленные города, перечисленные в ст. 9 (ср:. 36:19), отмечают продвижение неумолимого врага и даны в соответствии с еврейским порядком слов, от Кархемиса на Евфрате до близлежащей Самарии. Ср. более четкое указание местонахождения в описании стремительного продвижения врага в ст. 28–31.

Из двух метафор, чахлость и пламя огня (16), переплетающихся друг с другом в ст. 16—19 (в еврейском языке нет правила, запрещающего употребление смешанных метафор), в первой больше язвительности, возможно, из–за упоминания о действенных мерах, которые Господь примет против ассирийской армии (см.: 4 Цар. 19:35), а в последней вновь повторяется одна из основных тем Исайи о смирении гордых (ср.: ст. 33–34; 2:12–13).

10:20–23 Остаток обратится. В этом многозначном отрывке приводятся оба значения обоих слов в выражении Остаток обратится (Шеарясув, ср.: 7:3). С одной стороны, лишь малая часть народа уцелеет и возвратится из плена (22—23; ср.: 11:11), с другой стороны, обратится… к Богу сильному (21) подразумевает религиозное обращение. Бог призрит людей, которые принесут покаяние, которые, в отличие от Ахаза из 4 Цар. 16:7, уповают больше на Него, чем на человеческие силы (20—21). Таков истинный Израиль; это не все вообще потомки Авраама (см. в ст. 22а намек на Быт. 22:17; ср.: Рим. 4:16; Гал. 3:7—9). Апостол Павел не только цитирует этот отрывок (Рим. 9:27–28), но и усиленно доказывает, что именно «остаток», сохранившийся «по избранию благодати» (Рим. 11:5), служит ключом к пониманию отношений Господа с Израилем и со всем миром.

О Боге сильном (21) см. коммент. к 9:6. По поводу определенного Господом истребления (22—23) следует отметить предусмотрительность, присущую деяниям Бога в этой главе, например, замечание о простертой руке Его в ст. 4 (а также в 9:12,17,21 и т. д.), о справедливости в ст. 12, 25, о стремлении к правосудию в ст. 2, 22б и о положительном результате, который предвидится в ст. 20–21.

10:24–34 Остановленный враг. В этом отрывке содержится двойной призыв положиться на Господа. Сначала в напоминании о «Его любви в прежние времена» (24—27), затем в описании ассирийской угрозы, внезапно превратившейся в ничто (28–34). Она изображается как нападение с севера, покрывающее последние 10 или 20 миль (16 — 32 км) до Иерусалима. Поскольку настоящий маршрут войска Сеннахирима начинался в Лахисе (ср.: 36:2), к юго–западу от Иерусалима, то цель пророчества, по–видимому, не в том, чтобы передать информацию, но в том, чтобы вдохновить, сперва вызвав в воображении наиболее живую картину северного врага, устремившегося на Иерусалим, а затем внезапно сменив ее сценой падения лесных гигантов (33–34) — самой прозрачной метафорой суда в данном пророчестве (ср.: 2:12–13; 6:13; 10:18–19). Это сравнение придает драматическую силу призыву Исайи не бойся (24) — его паролю на протяжении всего критического периода (ср.: 7:4; 8:12–13).

Мы вновь возвращаемся к теме Эммануила, и пока утраченные возможности царского дома (1) открывают нам темную сторону знамения, данного Ахазу (7:13–25), все остальное светло и радостно.

11:1—5 Совершенный царь. Срубленное древо, в корнях которого сохранилась жизнь, резко контрастирует с образом Ассирии, уподобленной могучим лесным гигантам, поверженным Господом (ср.: 10:33—34). В 6:13 под корнем дерева подразумевается Израиль, продолжающий жить в своем семени, обращенном остатке (см. также коммент. к 4:2); здесь же мы видим, что эта отрасль из дома Давидова — один человек.

1—За Дух Господень (2), а не только происхождение из царского рода, сделает его пригодным к исполнению своих обязанностей, как уже бывало с судьями и ранними царями (ср.: Суд. 3:10; 6:34 и т. д.; 1 Цар. 10:10; 16:13). Поэтому он будет Соломоном, Гедеоном и Давидом в одном лице, однако наделен способностями он будет не частично или достаточно для исполнения обязанностей, но постоянно (2а) и обильно. Все дары можно подразделить на три группы: премудрость и разум для управления (ср.: 3 Цар. 3:9—12), совет и крепость для войны с неприятелем (ср.: 9:6; 28:6; 36:5) и ведение и благочестие для того, чтобы быть истинным духовным пастырем (ср.: 2 Цар. 23:2). В ст. За восторг несет в себе намек на то, что здесь могло быть сказано страх Господень (как в синодальном переводе. — Примеч. пер.)

В ст. 3б—5 показано, как эти способности испытываются в Нем по очереди, делая его советником, попечителем и примером для своего народа. В ст. 4б уже подчеркивалось, что он будет сверхъестественно одаренным, что станет совершенно ясно из последующих стихов.

11:6—9 Вновь обретенный рай. В этой идиллической сцене полностью раскрывается смысл выражения «Князь мира» (9:6). Важно, что мир этот приобретается дорогой ценой; он следует за судом (ср.: ст. 4б) и вытекает из правды (ср.: ст. 5) в соответствии с последовательностью, указанной в 32:17. Однако смысл этого — в отношениях, названных здесь ведением Господа (9; ср.: Иер. 31:34). Это не просто обладание определенной информацией, но сердечное влечение к Богу и желание жить в соответствии с Его словом, вверить себя Его святой воле. Царство Христа уже положило начало подобным переменам в области человеческого характера и впоследствии полностью преобразует все мироздание (ср.: Рим. 8:19—25). Другое дело, будет ли это осуществлено буквально в соответствии с написанным здесь; но лучше воспринимать пророчество как выражение «нового неба» и «новой земли» (65:17,25), в которых не будет вражды, а слабые из жертв превратятся в естественное дополнение сильных. Со ст. 9б ср.: Ав. 2:14.

11:10–16 Великое возвращение домой. Ст. 10, повторяющийся в ст. 12а, стирает границы национальности, почеркивая, что нет другого имени под небом, в котором для нас заключается спасение (ср.: Деян. 4:12). Этот царь одновременно корень и отрасль (ср.: ст. 1) царского рода (ср.: Отк. 22:13,16). Отметим добровольный отклик народов в ст. 10, 12а (ср.: 2:3; 42:4; 51:5). В то же самое время не все народы соберутся вокруг Него, и в этом отрывке, как и в других, ясно говорится о том, что всех избравших вражду ожидает гибель, что вполне логично (14; ср.: ст. 4). Прекращение зависти (ср.: 9:20—21) — это исполнение в отношении людей сказанного в ст. 6—9, когда в Божьем народе пробудившийся боевой дух будет очищен от «вожделений плоти» (14; ср.: Иак. 4:1,7).

Тема великого исхода (15—16) получит подробное развитие в последующих главах (напр.: 35:1–10; 48:20–21), а тема большой дороги из Ассирии приобретет более глубокий смысл в 19:23–25.

12:1—6 Песнь избавления. После ссылок на исход (11:16), здесь мы видим соответственно отголоски песни Моисея (ср. ст. 2б с Исх. 15:2а и, в меньшей степени, ст. 5а с ответом Мариам в Исх. 15:21а).

Гнев, который был обращен на Израиль (9:12,17 и т. д.), наконец отвращен от него, и песня прославляет окончание разрыва отношений (1), страха (2) и нужды (3). Очень характерно для Исайи, что спокойное упование — это последствие плена (1; ср., напр.: 40:1; 66:13). Но и Сам Господь является центральной темой этого псалма: Господь и Его отношения с псалмопевцем (1—2); Господь, узнаваемый по Его делам (4–5) и Его имени, то есть Его свидетельство о Самом Себе (отметим необычное сочетание Бог, Господь, Господь в ст. 2, подчеркивающее значение личного имени, истолкованного в Исх. 3:14—15, а также особый термин Исайи — Святый Израилев в ст. 6); более того, Господь присутствует в силе, велик посреди тебя (6).

Несмотря на всю расплывчатость деталей, эти главы учат первостепенной и главной истине: Царство Божье находится в этом мире. Это легко выразить на общих примерах, подробно же рассмотреть эту идею, как это сделано в данном отрывке, значит показать, что верховная власть Бога не номинальная, но действенная и взыскательная.

Пророчества произносились в разное время (ср.: 14:28; 20:1). Собранные воедино, они служат вступлением к миру видений в гл. 24 — 27 и промежуточным эпизодом между предсказанием ассирийского кризиса в гл. 1 — 12 и его исполнением в гл. 28 — 39.

То, что Исайе, сыну Амосову (1; ср.: 1:1) надлежит пророчествовать о Вавилоне как о великом угнетателе в предвидении роли, которую он сыграет столетие или два спустя, имеет боольшое значение для установления авторства глав 40 — 66 (см.: «Вступление»).

Напротив, С. Эрландссон, один из исследователей Книги Пророка Исайи (Erlandsson S. The Burden of Babylon [Lund, 1970]), полагает, что «Вавилон» здесь просто город, каким он был при жизни Исайи и до того, когда он превратился в империю, и что гибель Вавилона означает разрушение его в 689 г. до н. э. его сюзереном, царем Ассирии. Но такой взгляд подразумевает, что лишь шесть из сорока пяти стихов относятся непосредственно к Вавилону; тогда возвращение Израиля из плена в 14:1—2 не имеет ничего общего с вавилонским пленом, а насмешливая песнь в 14:4–23 посвящена Сеннахириму Ассирийскому, поскольку его вторым титулом был титул «царь Вавилонский». Несмотря на то что детали данного предположения производят впечатление, вызывает недоумение, с какой стати провинциальный Вавилон времен Исайи должен был вдохновить на такое грозное пророчество, если в его истории не было и намека на ту роль, которую Вавилон сыграет в пленении и втором исходе Израиля. Более того, анализ гл. 13, в которой Вавилон становится почти воспоминанием (19—20), и переход к Ассирии в гл. 14 делает подобное толкование большой натяжкой.

13:1—16 День Господень. Поэма переносит нас прямо в гущу сражения, исполненного боевых кличей, которое на поверку оказывается карой Божьей (4—5). Избранные Мои (3) — буквально «освященные Мои», независимо от того, служат ли они Богу сознательно или неосознанно. Как видно из ст. 16, здесь это выражение не несет никакой моральной нагрузки.

Будучи центральной фигурой, Вавилон в данной главе (1, 19) — нечто большее, чем исторический город, поскольку еврейское слово, обозначающее страну (5), землю (9 и 13), здесь уступает место другому значению — мир (11). Здесь мы видим картину мирового переворота, подобного тому, который в Новом Завете используется для изображения последних дней (ср. ст. 10, 13 с Мф. 24:29).

13:17–22 Падение Вавилона. Мидянам (17) как главенствующим партнерам в Мидо–Персидском царстве Кира было суждено завоевать Вавилон под предводительством Кира в 539 г. до н. э. Их военную мощь (17–18), сокрушившую Вавилонскую империю, не пришлось применять против самого города, который сдался без боя. Тем не менее это стало началом конца для Вавилона. Ст. 19—22 вкратце описывают процесс его упадка, ставший необратимым, когда Селевк Никатор покинул город в конце IV в. до н. э., чтобы выстроить свою собственную столицу Селевкию в 40 милях (64 км) от Вавилона. Но даже тогда его опустошение не было окончательным вплоть до II в. н. э. Сложно точно установить, о каких существах идет речь в ст. 21–22 (ср.: 14:23; 34:11–15, но также 35:7). Несомненно одно — это должны быть ритуально нечистые животные. Следовательно, «косматые» (разновидность демонов; ср.: Лев. 17:7) в ст. 21 вряд ли означают диких козлов, поскольку козлы считались ритуально чистыми. Контраст между красой царств (19) и этим «пристанищем всякому нечистому духу… всякой нечистой и отвратительной птице» (ср.: Отк. 18:2) вновь появится в описании последнего нападения безбожного мира в Отк. 18, названного Вавилоном мира, чью славу сатана предлагал Иисусу в Мф. 4:8–9.

14:1—2 Поменялись местами. Здесь мы видим зачаток идеи, звучащей в гл. 40 — 66 и частично в гл. 56 — 66, а именно мысль о превосходстве Израиля. Отправная точка здесь, как и в гл. 40, — милосердие Бога, описываемое в выражениях, обозначающих чувства («помилует» в ст. 1, что резко отличается от бессердечности в 13:18) и намерения (поселит). В этом коротком отрывке бегло изображено будущее отношение к Израилю язычников, которым суждено стать либо обращенными, либо рабами, а также присоединившихся к общине иноземцев (1; ср.: 56:3—8).

В ст. 2 отображены разные уровни служения, от дружеской поддержки (2а) до вынужденного прислуживания (2б) (см. коммент.).

14:3—23 Насмешка над царем Вавилона. Бог дает напоследок высказаться о великих завоевателях их жертвам, а не поклонникам (3—4а). Сложно со всей определенностью сказать, кто этот царь Вавилона, но совершенно очевидно, что это не Набонид, который последним правил в Вавилоне, и не его старший сын и соправитель Валтасар. Скорей всего в этих язвительных стихах выведен собирательный образ жестоких и надменных царей вавилонских. См. также нижеследующий комментарий к ст. 12–21.

Саму песню можно условно разделить на две части (4б–11 и 12–21). Ее обрамляют (3—4а) вступление и эпилог (22—23). Обе части, объявляя свою тему, начинаются с восклицания Как … ! (ср.: 1:21). Ср. с гл. 47.

Темой первой части является поверженный мучитель, в его эпитафии звучит невыразимое облегчение, которое испытает мир после его смерти (7). Настоящее название для таких выскочек и проныр не «вожди земли», а «козлы» (буквальное значение еврейского слова, переведенного как вожди, 9), определение, подобно их плачевному будущему сбивающее спесь. Царский покров в ст. 11 — это последняя грубая подробность для любителя наслаждений. Преисподняя (буквально «шеол») — общий термин для мира мертвых; это не место наказания грешников, для обозначения которого Новый Завет использует термин «геенна». Неясно происхождение слова, обозначающего загробных духов (9). Поэтическое описание здесь, и в 16:14, и в Пс. 87:10 позволяет предположить видимое прекращение существования, однако Новый Завет в учении о телесном воскрешении заглядывает дальше (см.: 26:19; Дан. 12:2).

Темой второй части является падение денницы, т. е. скорее всего роковое честолюбие тирана. Некоторые библеисты полагают, что речь идет о поражении сатаны, последнего воплощения гордыни и зла как такового (ср.: Иез. 28:12–19). Однако совсем не много свидетельств в пользу такого понимания. История падения гордыни всегда похожа на то, что было сказано о падении сатаны (напр.: Лк. 10:18; 1 Тим. 3:6). Как правило, когда в Писании действительно говорится о низвержении сатаны, то подразумевается конец его власти на земле (ср.: Отк. 12:9–12).

Некоторые полагают, что в основу этого поэтического отрывка могла быть положена существующая легенда об утренней звезде, захватившей власть над всем миром и упавшей на землю (в языке древнего Ханаана есть словесные параллели, в которых персонифицируются денница и заря, параллели к титулу Всевышний и к картине северной горы — месту собрания небесных жителей), однако если такая легенда когда–либо и существовала, она осталась неизвестной. Зато идея бури в небесах несомненно связана с Вавилоном (ср.: Вавилон в Быт. 11). Ирония заключается в том, что уподобиться Всевышнему (14) означает не эгоизм, а самоотдачу (ср.: Флп. 2:5–11). Уродливость и одновременно скоротечность ложной славы великолепно показана в ст. 16—21.

Выражение глубина («углубление») преисподней (15) на пару с вожделенными высотами святой горы (13, 14) дает начальное представление о назначении шеола, уточненное в текстах Нового Завета (ср.: Лк. 16:26).

Этот отрывок вкратце передает смысл 10:5–34 об угрозе, нависшей над Иудеей. Заявление Господа как Я определил… (24) опровергает каждое слово из намерении Ассирии в 10:7а («помыслит»). То, что враг должен быть повержен почти в самый момент его победы в земле Моей, очень характерно для Божественной стратегии (ср.: Деян. 4:27—28). О простертой руке Господа (26–27) ср.: 9:12; 10:24–27.

Ст. 28–32 показывают осуществление этого пророчества. Проассирийски настроенный царь Ахаз умер, для Ассирии наступили тяжелые времена (29а), теперь филистимские послы (32а) прибывают в Сион, чтобы предложить участие в мятеже — идея, которая всегда была по сердцу Езекии. Если это происходило в 727 г. до н. э., когда умер ассирийский правитель Тиглатпаласар III, то ст. 29 добавил бы силы к общему впечатлению, однако более вероятно датировать это событие 716/715 г. до н. э. Для царя Езекии крушение Ассирии и появление филистимских послов было такой же проверкой на послушание и веру, как для царя Ахаза конфликт с Рецином и Факеем (см.: гл. 7). Тем более, что в этот период древней истории филистимляне смогли не только ослабить свою вассальную зависимость от Иудеи, но даже осмелели настолько, что захватили несколько иудейских городов (ср.: 2 Пар. 28:18–19).

Что же говорит Господь устами пророка? Во–первых, радость филистимлян не будет долгой, так как худшее ждет их впереди, и ассирийские цари еще не раз заставят пострадать филистимскую землю (29). Во–вторых, филистимлян ждет гибель от руки ассирийцев по воле Божьей (306–31), а в–третьих, убежище и благоденствие можно обрести только с Богом (30а, 32). А вне Бога никакие блага не пойдут на пользу, даже если на какой–то момент покажется, что это не так. Как видим, в этом пророчестве повторяется одна из основных мыслей пророка Исайи: разумным и благочестивым людям следует уповать на Бога, не полагаться на помощь человеческую, а тем более на заговоры и интриги.

Моавитяне находились в кровном родстве с израильтянами (ср.: Быт. 19:36—37) и частично с родом Давида (ср.: Руф. 4:17; 1 Цар. 22:3–4), но на протяжении столетий враждовали с ними (ср.: 4 Цар. 3:4–27). Моавитяне были язычниками, и в текстах Писания упоминается об их дурном влиянии на богоизбранный народ и отдельных его представителей (ср.: Чис. 25; 31:15—17). Все пророчество о Моаве пронизано сочуствием, даже скорбью о горькой судьбе моавитян и сознанием того, что их судьбу изменить невозможно.

15:1—9 Поражение и бегство. Местонахождение Ара (1) неизвестно; согласные могут означать слово «город», образовывая другое выражение со значением Кир, то есть Кирхарешет (ср.: 16:7,11) — главная крепость Моава (современный Керак), расположенная на юге. С падением Кира все было потеряно, однако попытка населения южной части страны спастись бегством в Сигор (5) в Эдоме позволяет предположить, что вторжение началось с северной части страны, и население северных городов, упоминаемых здесь (в основном расположенных по Царской дороге; ср.: Чис. 21:21–30), ожидало найти временное пристанище в Кире. Душевные переживания, описанные в ст. 5, вновь звучат в 16:7,9,11. Нельзя сказать, что в Ветхом Завете редко встречаются эмоциональное восприятие военных бедствий (ср.: Иер. 4:19–21) или великодушное отношение к врагу (ср., напр.: Исх. 23:4–5; Прит. 25:21–22), однако редко где они так тесно переплетаются, как здесь. Беженцы, спасая свое имущество (7; ср.: Лк. 12:21), по–видимому, пересекают границу; Тополиным ущельем здесь может быть названо Вади аль–Хеси, лежащее между Моавом и Эдомом. Однако несмотря на то что Бог сострадает людям, Он не отменит, а наоборот, только увеличит наказание (ср.: Мф. 23:37–38).

16:1–5 Моав может обратиться к Сиону. Моавитянам был дан совет переселяться «на гору» (евр. Села; ср.: 4 Цар. 14:7; то есть эдомитская крепость, ныне известная как Петра), подобно вьющим гнезда ласточкам (ср.: Иер. 48:28). Но в данном случае Господь выбросил их из гнезда (2), чтобы вынудить их искать лучшее укрытие — в качестве вассалов Сиона. Ягнята были обычной данью в этой овцеводческой стране (ср.: 4 Цар. 3:4). В ст. 1 стоит или посылайте, или «они послали» (RSV), но первое предпочтительней.

Пафос ст. 2 говорит яснее, чем любая дань, выражают ли ст. 3–4а мольбу беглецов или же повеление Господа Сиону принять их. (Вместе с RSV читаем ст. За как «Составь совет, постанови решение»). Это прошение или повеление все еще наполняют драматизмом призыв использовать свой разум (совет), сознание (решение) и ресурсы (покров) для помощи неудачникам (очевидно, тем, кого Господь называет «мои изгнанные» здесь, в неисправленном тексте 4а; ср.: RV). Затем от Сиона как убежища и места для восстановления сил (ср.: 14:32; 2:3—4) повествование переходит к другому видению Исайи — о появлении совершенного царя. Среди четырех добродетелей, которыми было отмечено его правление (5), отметим стремительность в установлении правосудия по контрасту со стремлением ко злу в 59:7 и бессилием правосудия в Ав. 1:4.

16:6—14 Гордость и падение Моава. Горькая участь Моава и причины, приведшие к этому, лучше всего выражены в метафоре о вине у пророка Иеремии (ср.: Иер. 48:11–12): «Моав от юности своей был в покое, сидел на дрожжах своих и не был переливаем из сосуда в сосуд…»

Моавитяне владели огромными виноградниками, из их винограда приготавливали очень крепкое вино, которое шло на экспорт (8). Страна процветала, и моавитяне возгордились, проводя жизнь в веселье и ликовании (10)

В ст. 12 говорится о тщете всякой языческой религии. Если народ попал под суд Господа, то никакие боги не помогут, даже если до утомления им молиться (ср.: Мф. 6:7). Относительно срока исполнения пророчества трудно сказать что–либо определенное. Три года, считая годами наемничьими, означает «скорее раньше, чем позже», так как хозяин может выгнать с работы никчемного слугу, не дожидаясь окончания срока заключенной сделки.

Очевидно, что это одно из ранних пророчеств Исайи, когда Сирия и северный Израиль еще были сильными и дружественными государствами (см.: гл. 7). Дамаску вкратце предсказывается его судьба, но Израиль получает жесткий выговор и выражение негодования; поскольку он причтен к язычникам, пророчество о его судьбе помещено среди пророчеств о языческих народах.

В ст. 36—4, возможно, призванных напомнить об ушедшей славе дней Илии (ср.: 1 Цар. 4:21), представлена тревожная картина исчезающей красоты, а ст. 5 дополняет ее напоминанием о методичном грабеже. Вместе с последующими строками в этих стихах предрекается грядущее излияние гнева Господня на израильтян, чтобы заставить их вновь обратиться к своему Творцу (7), оставив языческих богов и суетные попечения (ср.: 2 Пар. 30:10—11). Укрепленные города его (9) — это города, некогда оставленные хананеями и достоявшие до дней пророка Исайи. Теперь в результате агрессии Израилю предстоит сделаться «тощим», но эта горькая судьба будет плодом собственных действий израильтян, ибо они отреклись от Бога спасения (10). Черенки от чужой лозы означают союз Израиля с языческим Дамаском против Иудеи и Ассирии, принесший ему уничтожение (см.: 7:5–8). Ст. 12–14 обобщают уверения, высказанные ранее, напр., в 7:8; 8:4; также см.: Пс. 45.

В ст. 1 Ефиопия — это Куш (современный Судан); пророк Исайя включает сюда территорию, лежащую по ту сторону рек (Атбара и Голубой Нил), то есть южный Египет, Судан и северную часть современной Эфиопии. В этой стране было очень много мух, отсюда образ земли, осеняющей крыльями. В оригинале тут стоит глагол, сходный со словами «це–це», то есть изображающий жужжание насекомых. Из текста видно, что пророк воспринимает посланцев из Эфиопии как людей чуть ли не с края света. Он отмечает их необычную с точки зрения иудея внешность, обращая внимание на их рост и гладкую блестящую кожу (в некоторых переводах стоит: крепких и бодрых, 2). Со второй трети VIII в. эфиопы, благодаря своим завоевательным войнам, приобрели славу народа «все попирающего» (26), во дни пророка Исайи Египет управлялся эфиопской династией. Однако Иудея, хранимая Богом, не нуждается в поддержке языческих стран, даже сильной Эфиопии (ср.: 14:28–32). Те, кто прибегает к помощи Господа, знают истинную цену человеческим силам. Господь не станет заниматься интригами, подобно земным правителям. Он «спокойно» смотрит на то, как разворачиваются на земле события (4), намереваясь попустить Ассирии послужить бичом в Его руке (ср.: 10:24). И лишь когда враг поднимется на горы Иудеи (3, ср.: 14:25), тогда «Он отрежет ножем ветви и отнимет, и отрубит отрасли» (5). Эти строки вместе со словами ст. 6 иносказательно повествуют о гибели могучей ассирийской державы. Дальше Исайя предсказывает, что, увидев поражение Ассирии, эфиопы обратятся к истинному Богу и принесут Ему дары «на гору Сион» (7). (В еврейском тексте отсутствует предлог от, благодаря чему получается, что эфиопы сами будут принесены в «дар Господу Саваофу», 7а.) Таким образом, здесь повторяется пророчество о том, что языческие народы, включая эфиопов, станут поклонятся Господу в Его Тысячелетнем царстве на горе Сион (ср.: 2:3; 11:10 и дал. гл. в 60 — 62. О том же прекрасно сказано в Пс. 67:32—36; 86:4).

В данном пророчестве убедительно выражена извечная истина о том, что Господь поражает, чтобы исцелить (ср.: 22). За наказанием следует обновление, которое превосходит все, что когда–либо было обещано языческим народам в Ветхом Завете. Похоже, что Египет здесь обрисован с двух сторон: во–первых, как одна из мощнейших на тот период держав, к которой все время приглядывался Израиль (ср.: 20:5), а во–вторых, как часть Божьего мира, о котором Он заботится, для которой уготовано место в Его царстве, где нынешние разделения на ранги и расы будут полностью отменены.

19:1–15 Египет, поставленный на колени. Образ Господа, быстро грядущего на облаке легком (1), указывает на то, что повествование о Египте, который лишится всего, чем обладал раньше, будет вестись на языке поэтических метафор. Первыми истощатся его духовные ресурсы: его вера, мораль (1), единство (2) и известная во всем мире мудрость (3). Далее он утратит свободу (4). Свирепый царь мог быть одним из эфиопских правителей, например Тиргаком, царствовавшим при жизни Исайи, или одним из более поздних завоевателей Египта, персидским или греческим; здесь мог подразумеваться даже один из собственных тиранов Египта. Однако здесь важней не личность тирана, а последовательный переход от упадка государства к тирании. Затем Господь коснется физического источника жизни — Нила, и постепенно придет в упадок вся промышленность Египта. Конечной стадией будет беспомощная анархия (11 — 15), особенно унизительная для народа, который более двух тысячелетий гордился дисциплинированностью своих государственных учреждений. Ср. ст. 12 с 3 Цар. 4:30. Цоан и Мемфис (13) были древней и современной Исайи столицами Египта. Цоан (вероятно, город Танис, расположенный в дельте Нила) был известен как место, где царило жестокое угнетение (ср.: Пс. 77:12,43). Ср. ст. 15 с 9:14–15.

19:16–25 Обратившийся Египет. Пятикратно повторяющееся В тот день… указывает (как и во всех остальных местах, напр.: 2:11 — 12) надень Господень. Исайя предвидел обращение язычников–египтян, общение с которыми было иудеям всегда не на пользу (ср.: 30:2—5). Процесс обращения идет от страха перед Богом (16—17) к повиновению (18) и к дарованному Богом доступу к Нему (19—22; жертвенник и жертвы), к праву на дружественные отношения (23) и совершенному принятию (24–25).

Если пять городов понимать буквально, то в настоящее время невозможно установить, что это были за города. Гораздо вероятней, что это выражение означает либо «несколько», либо содержит намек на случай, описанный в Нав. 10, когда поражение пяти хананеиских городов привело к окончательной победе. Город Солнца (18б)— может быть, город под названием Он, впоследствии известный как Гелиополис; однако еврейское написание этого слова здесь означает (вероятно, в большой степени как игра слов) Город Разрушения. Другими словами, здесь говорится о духовном поражении сильнейшей власти язычества. Примерно в 170 г. до н. э. храм был построен в Леонтополисе, в Египте, первосвященником Онией IV, о чем и говорится в оправдательном ст. 19. Однако похоже, что в данном стихе говорится вообще о том, что некогда на месте, где раньше жили язычники, будет святая земля. С памятником ср. установленный в Вефиле святым Иаковом памятник в знак присутствия там Господа (Быт. 28:13—19).

В ст. 23—25, где наравне с Египтом упоминается Ассирия (так часто соединенная с Египтом в самых неприглядных ситуациях; ср.: Ос. 7:11, 9:3), изображается непревзойденная картина абсолютного принятия язычников в Царство Божье. Израиль получит равную с ними часть (будет третьим, 24; но не на третьем месте), а его исключительные титулы будут разделены с его злейшими врагами. (О Моем народе — ср.: Ос. 2:23; 1 Пет. 2:10; о деле рук Моих — ср.: Ис. 29:23; о наследии Моем — ср.: Втор. 32:9.)

Эта сцена посвящена краткому упоминанию о Саргоне. Филистимский город Азот восстал против ассирийцев, которые немедленно низложили их царя. Новый правитель Ямани продолжил борьбу при поддрежке Египта и Эфиопии и также приблизился к Иудее. Настойчивые попытки Исайи отговорить царя оказались полностью оправданными: Египет проиграл битву, Азот был взят, а Ямани, бежавший в Эфиопию, был выдан на сомнительную милость Ассирии.

Титул верховного главнокомандующего у ассирийцев — это turtanu (отсюда «Тартан» у AV и RV). Стоял 711 г. до н. э., мятеж был подавлен в 713 г. до н. э., и одеяние Исайи, больше подходящее для раба {нагой скорее всего означало прикрытый лишь набедренной повязкой), было принято без объяснений, как видно из ст. 3. (Ст. 2 — это вводное предложение, см.: RSV.) Теперь Господь объясняет символику как наказание за мятеж против Ассирии.

Поскольку Иудея не была наказана Ассирией за мятеж, можно считать, что предостережение было принято во внимание. Г. А. Смит (G. A. Smith) полагает, что это символическое действие (ср.: 8:18) было предназначено для всего народа, а не только для царского двора. Неудобство и унижение Исайи были ценой безопасности его народа.

Это пророчество, подобно предыдущему, отличается красочными описаниями (метафоры «очевидца») и носит символический заголовок. В ст. 9 поясняется тема отрывка — падение Вавилона. В выражении пустыня приморская (1), очевидно, соединены вместе два образа: дикой природы, не поддающейся укрощению, и дикой природы, вторгающейся на чужую территорию, более подробно описанных в Иер. 51:42–43. Но одни и те же согласные могут обозначать просто «пустыню», а возможно, «разрушителей».

Отрывочные яркие описания (2–7) посвящены атаке персов (Елам принадлежал Персии) и мидийцев (2), которые застали защищающихся врасплох во время праздничного пира (5), совсем как это описано в Дан. 5. Но здесь больше всего впечатляет полная вовлеченность Исайи в происходящее в его видении. Охватившее его волнение, описанное в ст. 34, похоже на состояние Иеремии в Иер. 4:19–26, несмотря на то что падение этого города–тирана, этого места стенаний (2), — как раз то, чего он так давно желал, что должно было стать его отрадой (4). Но эти противоречивые чувства помогают лучше понять то, о чем пойдет речь в последних главах, потому что эти чувства принадлежат тому, для кого (как и для всех пленников) Вавилон был одновременно тюрьмой и домом. Если Исайя в самом деле должен был «утешать» (говорить «к сердцу», 40:1) следующее поколение, как если бы он был одним из них, то эта глубокая вовлеченность была необходимым условием. Такова обратная сторона его пророческого служения. Надо отметить двойственность его сознания. В некотором смысле он абстрагируется от своего «я», исполняющего функции сторожа (6), и просто описывает все, что видит и слышит (ср.: Авв. 2:1–3). Эта объективность всячески подчеркивается (6, 7, 10).

В ст. 8а (трогательная неуместность которого очаровывает после сухого ст. 7; см.: AV) NIV совершенно справедливо следует кумранской рукописи. В тот момент, когда бодрствование сторожа начинает казаться ему бесконечным, он внезапно видит обещанный отряд всадников и знает, что это означает конец Вавилону. Отк. 18:2 перенимает возглас «пал, пал» и трактует Вавилон как типичный образ безбожного мира. Заключительное восклицание «О, измолоченный мой и сын гумна моего!» выражает не только страдание, но и цель длительного испытания Израиля.

Дума — сокращенное название Эдома, однако здесь название Дума (ср.: Быт. 25:14) могло быть выбрано за его зловещее значение «тишина». Смысл вопроса «сколько ночи?» относится к времени страдания. Ответ вовсе не банальный, но содержит предупреждение о том, что любая отсрочка бывает временной (ср.: Прит. 4:18—19). Три еврейских глагола в повелительном наклонении, буквально означающие «спросите, обратитесь, придите» (126), можно воспринимать в их прямом значении, а можно увидеть в них более глубокий смысл — основной призыв Господа «взыщите, покайтесь, придите». Но ответ Эдома может быть взят из пророка Авдия и, напр., из 34:5—17.

В ранних версиях в ст. 13 вместо второй Аравии читают «вечер», поскольку в этих словах одинаковые согласные. Возможно, это второй заголовок (ср. ст. 11 и символические заголовки в 21:1; 22:1). Особенное значение этого пророчества в том, что оно предупреждает самое независимое и свободолюбивое из племен о том, что по воле Господа и до него доберется длинная рука Ассирии. Самые южные земли, Фемайская и Деданская, будут вынуждены прийти на помощь своему наиболее прославленному племени Кидару. Это может означать, что торговые караваны будут избиты и ограблены, вернувшись домой с пустыми руками и страдая от голода. Записи о вторжении Саргона в Аравию в 715 г. до н. э. говорят, скорее всего, о том, что беженцы подверглись прямому нападению. Ср. ст. 16—17 с 16:14 и коммент.

22:1—14 Пророчество о долине видения. Символический заголовок (ср.: 21:1,11,13) показывает, что и родная для пророка местность, откуда он производит обзор остальных народов, не избежит суда. Долина, заимствованная из ст. 5, может относиться к Иерусалиму, поскольку тот был окружен горами (ср.: Пс. 125:2), или к какому–то более конкретному месту (см.: Иоил. 3:12,14).

В ст. 2а, 13 очевиден контраст между беззаботной веселостью жителей столицы и их горестной судьбой. Не вполне ясно, продолжается ли пирушка в то время, как говорит Исайя (очевидно, это происходило после поражения Сеннахирима; 37:37), или же следует воспринимать ст. 2а в прошедшем времени — «ты был шумным…», как в плаче 1:21. В любом случае, только Исайе дано предвидеть, чем закончится это бегство от действительности, выраженное крылатой фразой ст. 13б (ср.: 1 Кор. 15:32).

Предсказание судьбы Иерусалима начинается с характерного для Исайи подробного описания (ср.: 21:1–10). Он говорит о падении Иерусалима, которое произойдет столетие спустя (в 586 г. до н. э.), упомянув и панику, охватившую город (2б; ср.: Пл. 4:9), и спасающихся бегством вождей (3; ср.: 4 Цар. 25:4—5), и дома, разрушенные ради укрепления стен (10; ср.: Иер. 33:4). О роли воинов Елама и Кира (6) больше нигде не упоминается, но Кир был одной из ассирийских провинций (ср.: 4 Цар. 16:9), и личный состав национальной армии или же армия наемников из этих поселений вполне могли быть унаследованы Навуходоносором от Ассирии.

О доме кедровом как складе оружия (8) см.: 3 Цар. 10:17; о водных ресурсах (9, 11) ср. приготовления Ахаза и Езекии (7:3; 4 Цар. 20:20) при жизни Исайи. Две стены (11), очевидно, были «сходившимися в одной точке стенами, окружавшими юго–восточный холм и захватывавшими оба пруда» (J. Gray).

В связи с этим отметим, что жители столицы разрывались между активной деятельностью по укреплению города (9— 11) и бегством от действительности (12–14); первое означало отсутствие веры (11б), второе — отказ от покаяния. Слова ст.11б (и 37:26) во многом предваряют гл. 40 — 66, где Господь постоянно называется «создавшим» и «образовавшим» (буквально Тот, Кто делает… Тот, Кто определил) и поступающим так с древних времен (ср.: 43:7; 44:2,24). Это еще одно подтверждение теории об одном авторе (см.: «Вступление»).

22:15–25 «Этот царедворец, Севна». Этот человек, занимающий высокую должность при дворце, вновь упоминается вместе с Елиакимом (ср.: ст. 20) в 36:3; 37:2. Очевидно, Севна был одним из вождей проегипетской партии (см.: гл. 30 — 31), члены которой смеялись над пророчествами Исайи; но здесь его осуждают за высокомерие и хвастовство. Каждая мелочь в послании Господа к Севне, от слов этот царедворец (15) до поношения (18), подчеркивает пренебрежение. В нем разоблачается человеческое стремление к известности и власти и мирское пристрастие к знакам и внешним атрибутам высокого положения в обществе (гробница, колесницы), ко всему внешнему и наносному. В Силоаме была обнаружена гробница такого же чиновника с описанием его как «начальника дворца» (ср.: ст. 15); она вполне могла бы принадлежать Севне, но пробитое отверстие разрушило надпись, содержавшую имя.

Елиаким показан полной противоположностью Севне, над которым его, судя по всему, поставили (36:3). Господь называет его Моим рабом (20; ср.: «этот царедворец», 15); люди станут называть его отцом его общины (21). Однако его падение (24–25) произойдет именно из–за этого отцовского отношения, неверно используемого, то есть из–за неспособности сказать «нет» любому прихлебателю из своего рода, претендующему на его покровительство. Хотя он и руководствовался благими намерениями, однако это стало злоупотреблением служебным положением, и никакие самые верные обещания Господа не могут загладить такую ситуацию. О последовательности ст. 23 и 25 ср.: 1 Цар. 2:30; Иер. 22:24; Отк. 2:1,5.

Ключ дома Давидова (22) в данном контексте символизирует право сановника допускать к царю посетителей. Ключ был очень важным предметом и носился в связке или на ремне через плечо; однако начальные слова ст. 22 (и отклик на них в 9:6) указывают, что к ключу прилагалась Богом данная ответственность за использование его исключительно в интересах царя. «Отворит» и «запрет» означает власть принимать решения, которые не может отменить никто, кроме царя. Это предпосылка миссии апостола Петра в Царстве Божьем (ср.: Мф. 16:19) и церкви в мире (ср.: Мф. 18:18), но с предостережением от злоупотребления. Высшая же власть в этом смысле принадлежит Самому Христу (ср.: Отк. 3:7–8).

Тир находился от Израиля еще дальше, чем Вавилон, его торговцы были хорошо известны повсюду от Индийского океана (ср.: 3 Цар. 10:22) и до Ла–Манша. В Отк. 17 и 18 соединены пророчества о Тире и Вавилоне (ср.: 14; Иез. 27), чтобы дать образ мира как соблазнителя (ср.: ст. 17) и противника Божьего города.

23:1—14 Причины и последствия падения Тира. Печальная новость возвещена финикийским мореходам на острове Кипр, ближайшей колонии (1; см. 2:16 о Фарсисе), — теперь они стали бездомными. Само море кажется бездетным из–за нехватки мореходов (4); весть наводит ужас на Египет (5) и вынуждает жителей Тира бежать прочь (остров, 6) и из далекого Фарсиса (6), и из соседнего Кипра (12).

Переселение Тира и развитие его ремесел — это ссылка на ст. 8; не вполне понятный ст. 10 может изображать анархию, наступившую в далекой колонии из–за падения ее города–хозяина. «Ханаан» (NIVmg) используется в ст. 11 как наименование исконной территории Тира и Сидона, впоследствии это название распространилось на всю Палестину; слово торговцы в ст. 8, близкое к названию местности, показывает, насколько синонимичными были названия царства и его основного занятия.

Народ, виновный в поражении Тира, в ст. 13 изображен скорее похожим на Вавилон, чем на Ассирию. Оба эти государства по очереди покоряли Тир. (Впоследствии греки, а еще позже сарацины и крестоносцы вновь и вновь завоевывали его.) Но вопрос об основной причине задается в ст. 8, а ответ на него дан в ст. 9: Кто определил это ?… Господь Саваоф определил это… Это частный случай Его суда над надменностью (9) в любом ее проявлении, и это же — одна из основных тем всей книги (см.: 2:10–22).

23:15—18 Тир — забытая блудница. Как мы знаем из истории, после каждой катастрофы (вплоть до средних веков) Тир через какое–то время отстраивался заново и возобновлял свою торговлю. Семьдесят лет, скорее всего, приведены в значении средней продолжительности человеческой жизни, как «семьдесят лет» плена вавилонского. Но метафора забытой блудницы (15—17) придает возрождению одновременно оттенок трогательности и развращенности. Нам показаны вечные соблазны материального мира, хотя в заключительном стихе говорится о надлежащем их использовании. Здесь одновременно выражены идеи Отк. 18:3 и 21:24.

После пророчеств о судьбах различных народов (гл. 13 — 23) главной темой становится последний суд Божий над всем миром. Эти четыре главы, известные как «Апокалипсис Исайи», показывают падение сверхъестественных и земных врагов (24:21—22; 27:1) и поражение самой смерти (25:8). Здесь приводится (26:19) одно из двух содержащихся в Ветхом Завете ясных обещаний телесного воскресения. Однако эта более широкая перспектива рассматривается по–прежнему с пункта наблюдения Исайи — Иерусалима с Иудеей, Моава (25:10—12) и великих государств Египта и Ассирии (27:12—13), с близкого и среднего расстояния. Доминирующим чувством в этих главах является радость, выражаемая в песнях хвалы Господу, часто перерастающих в пророчества.

24:1–13 Господь опустошает землю. Впечатляющие описания усиливаются при помощи повторов, рифм и игры слов. В выражении уничтожает лицо ее читаем «изменяет вид ее» (ср. яркий термин Иерусалимской Библии «сгибает», «гнет»). Причиной суда названо (отметим двойное за то ст. 6) нарушение человечеством всех законов и обязательств. Не факт, что под вечным заветом подразумевается обещание Бога всему живому на земле в Быт. 9:9–11, поскольку выражение в ст. 5 может означать просто «наиболее постоянное из всех соглашений» (но отметим намек на потоп в ст. 18б). 7 Упор на безрадостности — это поразительное пояснение тому, что в Евр. 11:25 названо «временным, греховным наслаждением» (RSV), а выражение, взятое оттуда же, — «опустевший город» (10; ср.: Быт. 1:2) — свидетельствует о разрушительном действии греха, превращающего установленный Богом порядок в изначальную бесформенность. Единственным проблеском надежды можно назвать упоминание об обирании винограда (13), о том, что немного осталось людей (6), как в 17:6 и в отрывках об «остатке», напр., 10:20–23.

24:14–16 Песнь о величии Господа и нынешние лишения. Песнь хвалы, судя по всему, принадлежит рассеянному «остатку» (см.: ст. 13), среди которого, говорится в Евангелии, могут находиться как обратившиеся язычники, так и еврейский народ (ср.: Ин. 11:52). Выражение на востоке (15) буквально звучит «при свете», перевод NIV подтверждается соответствующей фразой с запада (с моря; 14). Но здесь автор забегает вперед, а затем мы опять возвращаемся в напряженное настоящее ст. 16 (ср. те же метафоры в 17:4—6).

24:17—23 Вселенский суд. Первые три существительных в ст. 17, поразительно похожие в оригинале, возвращают нас к теме неизбежности суда. О тщетном бегстве в ст. 18а — ср. с Ам. 5:19. (О предпосылках ст. 18б см. ст. 5.) Воинство выспреннее (буквальный перевод, вариант NIV — «силы небесные») может в некоторых контекстах означать просто «звезды» (ср.: 40:26); однако здесь, в дополнение к царям земным, которые будут заключены и наказаны (ср.: 2 Пет. 2:4), фраза означает «духов злобы поднебесных» (Еф. 6:12). Наиболее полно о подобных существах в Ветхом Завете говорится в Дан. 10:2—21; ср., вероятно, Пс. 81. В Новом Завете — см. дальше, напр.: Рим. 8:38–39; Кол. 2:15; Отк. 12:7—12. Но в самом конце говорится об абсолютной славе (23). Если солнце и луна потеряют свой свет, то только потому, что их затмит сияние Самого Света, Господа, воцарившегося в полной славе. По сути, это то же видение, что и в Отк. 21:22–27.

25:1–5 Конец тирании. Эта хвалебная песнь начинается без всякого вступления (в отличие от таких же песен в ст. 9; 26:1—21; 27:2—11). Повторение слова безжалостные в ст. 3, 4, 5 в переводе NIV (в синодальном переводе «страшные племена», «тираны», «притеснители». — Примеч. пер.) подчеркивает особенные страдания и соответствующую благодарность слабых и угнетенных. Это Magnificat Ветхого Завета. Два определения действиям Господа («дивные дела», «предопределения» или «советы»; AV, RV) уже встречались в именах обещанного царя (9:6) и еще будут повторяться в 28:29. О долгом вынашивании Его планов (древние), которое любил подчеркивать Исайя, см.: 22:11. Таким образом, песня восхваляет не только грядущую победу (когда крепости врагов будут повержены [2], Он будет прославлен [3], а ликование притеснителей подавлено [5]), но и убежище, уже обретенное в Господе, пока зло царило в мире (4) — его нападение изображено в терминах стихийного бедствия, бури и испепеляющего зноя.

25:6—8 Конец тьмы и смерти. Описание трапезы (6) вносит позитивную ноту в то, что в ином случае показалось бы просто сухим отчетом об устранении различных бедствий. Звучит радость по поводу достигнутого (потому что трапеза — это празднование), об изобилии (6б) и о разделенном восторге (следует отметить пятикратное повторение слова все в ст. 6—8). Наш Господь наслаждался такими трапезами, хотя и предлагал Своим ученикам совсем другую чашу (ср.: Мф. 26:29).

Покров или пелена (лучше перевести «покрывало») могут означать или траур (7б), или слепоту (ср.: 2 Кор. 3:15) падшего человечества; оба варианта вполне уместны. Перевод навеки (8а) наиболее точный (ср. напр.: 28:28), но корень слова также содержит намек на понятие «победа» (ср.: 1 Кор. 15:54) или превосходство, а в 1 Цар. 15:29 и 1 Пар. 29:11 используется также в значении «Слава» и «величие» соответственно. В другом смысле это обещание подводит итог Ветхому и Новому Заветам. В одном стихе (ср. также: Отк. 21:4) исчезает последний враг и утирается последняя слеза.

25:9—12 Конец гордости. Ст. 9 принадлежит предыдущему отрывку так же, как и этому; но слово «ибо» (10), опущенное в NIV, более тесно связывает эти стихи. В глаголе, использованном в значении уповали, присутствует оттенок страстного ожидания (ср.: 26:8; 33:2; 40:31, где NIV выражает это понятие глаголами «ждали», «жаждали», «надеялись»).

Поражает отдельное упоминание о Моаве в отрывке такого вселенского масштаба (ср.: Едом в 34:5), здесь же он предстает как воплощение гордыни (116; ср.: 16:6), вероятно, в особенности такой гордыни, которая бывает характерна для маленьких людей. Образ соломы в навозе или выгребной ямы выражает презрение и окончательность суда над гордыми (ср. последствия в 14:14–15,19).

26:1–6 Вечный город. Наконец темой пророчества становится родной город Исайи, одолевший противника, который назван здесь по–новому, высоко стоящим городом (5), вдобавок к определениям из 25:2 («твердая крепость») и 25:3 («города страшных племен»). Наш город крепкий силен не грубой силой, но спасительными действиями (1б) Бога Живого, твердыни вечной. Поэтому наше ликование об этой личной незримой защите также должно быть личным, проявляющимся в истине (2) и уповании (3—4). Эти стихи также последовательны, как и прекрасны, поскольку в основе их лежит истина о Боге. Совершенный мир (буквально «мир, мир») — это Его дар преуспевания и полноты разума не просто твердому духом, но верному (здесь слово стоит в пассивной форме, «уповающий»). Призыв к вечному упованию (4) тоже вполне логичен, полагая в основу нашей веры непоколебимую как скала верность Господа, а в основу наших обязательств во веки — Его вечное существование. В дальнейшем Иисус указывал на вечность Божьих обязательств перед Своим народом (Мф. 22:31–32).

26:7–18 Долгая ночь ожидания. «Стремление» или «ожидание» в этом отрывке частично относятся к свержению зла путем судов праведных (9—11) или уничтожением (Ив, 13—15) злых врагов, но в основном это стремление к Самому Господу (к Тебе… к Тебе, 8—9). Перевод NIV уравниваешь и делаешь гладким (7) неверен, поскольку контекст не содержит в себе ни намека на беззаботность. Стих следует читать: «…прям; Ты обдумываешь путь…» (ср.: Прит. 5:6). Воззвание к имени Господа (8) может относиться к практике общественного поклонения Ему (ср.: Пс. 33:3; 67). Последняя фраза ст. 13 намекает на это и порицает тиранов, осмеливавшихся посягнуть на царственные права Яхве. То, что речь идет о земных правителях, а не о лжебогах, указано в ст. 14а (см. 14:9 о Рефаимах, духах загробного мира). Это предсказание сделано с такой уверенностью, что в нем даже использовано прошедшее время (так называемое «пророческое»). Еще об одной причине общего стремления к добру говорится в ст. 16—18, где звучит полное признание своей духовной несостоятельности (что тоже вполне применимо к христианской церкви). Похожие чувства выражены во второй «Песне о Рабе», 49:4. Здесь, как и там, ответ Господа выводит ситуацию на новый уровень, который и становится темой следующего отрывка.

26:19 — 27:1 Воскресение и Страшный суд. Теперь, после молитвы в ст. 7—18, Господь дает Свой ответ. Ст. 19, пусть и неясный в деталях, ясно обещает физическое воскресение. В подобное утверждение в Дан. 12:2 здесь добавлены еще два момента будущей перспективы: воскресение грешников и вечная жизнь или посрамление. Нам следует читать (вместе с RV) «Мои мертвецы», потому что рабы Господа и в смерти остаются Его рабами, включая их тела. Для последней строки существует несколько вариантов перевода, но среди других перевод NIV справедливо сохраняет контраст между победоносной метафорой рождения в ст. 19б и полной трагизма фразой о родах ст. 18б, соединенных отличительным еврейским глаголом в единое целое.

В ст. 20 говорится о возможности спасения во время суда, подобно тому как Господь укрыл Ноя в ковчеге или указал Израилю в Египте, как спастись от карающего ангела (Исх. 12:22). Суд (21; 27:1) так же всеобъемлющ, как и в 24:21, где «воинство выспреннее» соответствует левиафану в данном стихе (ср. «дракон и ангелы его» в Отк. 12:7–9). Необычные эпитеты (прямобегущий, изгибающийся) в точности соответствуют тому, что сказано в древнем ханаанском эпосе о Ваале, который победил морское чудовище. Здесь языческий материал наполнен новым содержанием, Божественная истина, которая теперь в нем содержится, затмевает языческое звучание. И данный фрагмент, и 51:9—10 следует рассматривать в контексте суда, а не предполагаемой борьбы (как в языческом эпосе), в процессе которой созидающее божество вначале, прежде чем сможет продолжить столь желанный ему процесс сотворения упорядоченного мира, должно победить противостоящих ему богов хаоса.

27:2—6 Плодоносный виноградник. Любовную заботу (2—4) и обильное принесение плодов (6) следует рассматривать как противопоставление гл. 5, где виноградник принес дикие плоды и был отвергнут. Здесь мы видим окончание трудов Господа. Ст. 4–5 загадочны, но их можно понять так, что гнев Господа больше не обращен на Его виноградник, но только на волчцы и терны (то есть врагов Его народа), которые заглушили его в 5:6. Но даже с этими противниками Он скорее готов заключить мир, чем предать их уничтожению. Плоды (7), которые наполнят вселенную, в 5:7 трактуются как правосудие и правда. Отметим в оставшейся части отрывка, как и в 37:31, что как в моральном, так и в физическом отношении корень — это залог плода.

27:7—11 Полезные лишения и бесполезная власть. В этом отрывке выясняется разница между отмеренным наказанием Израиля (7–9) и полнейшей катастрофой, которая сломит тирана (10–11).

Начальное слово ст. 8 для нас неясно. LXX предполагает переводить его как военные действия. Другие варианты — это «мера за мерой», то есть метр за метром, галлон за галлоном или же «изгоняя прочь» (если «sa–sa» равнозначно нашему «кш–ш, кш–ш»), в вавилонский плен, на что намекает остальная часть стиха. Отказ от идолопоклонства (9) показан одновременно как условие (через это) и продолжительное следствие (плод) Божественного искупления (ср.: Прит. 16:6). Если плен сможет стать шагом на пути к этому, то он будет не напрасным. Укрепленный город (10—11) — это определенно противник (ср.: 25:2). Описание, данное в ст. 106—11а, может быть оттенено контрастным изображением возлюбленного виноградника из ст. 2—3. Ср. ст. 11б с 44:18–19; 45:6–7.

27:12—13 Собирание Израиля домой. Собирание урожая может происходить или в саду, или в поле, поскольку глагол трясти (буквально «бить») используется как для обмолачивания вручную зерна (28:27), так и для обивания плодов олив с верхних веток (Втор. 24:20), так сказать, один к другому. Смысл здесь в том, что Господь тщательно собирает Своих верных, чтобы не пропал ни один из них (ср.: 40:26–27). Для Израиля, находящегося на родной земле (12), упор делается на том, что немногие будут отделены от общей массы (ср.: 10:20–23). Для рассеянных по чужим странам вострубит труба, призывая их домой (13). В Новом Завете показано, что в евангельском призвании уже соединились оба этих действия, отсев и спасение (1 Кор. 1:23–24), как среди иудеев, так и среди язычников. Таким образом, эти два стиха показывают конечную победу Господа не как завоевание или новое созидание (как это может представиться), но просто как собирание народа и возвращение его домой. В конце концов, это самое главное (ср.: Отк. 7:9).

Гл. 28 представляет собой не целостное повествование, а беглые и яркие наброски. В ней пророк бросает вызов некудышним правителям Иерусалима, ставя их перед фактами истории, морали и действий Господа. Отрывочные эпизоды яростных споров отложены до ст. 7–13 и дал. Фоном служит период безостановочных интриг с Египтом, которые привели к восстанию Езекии против Ассирии и последовавших за этим репрессий 701 г. до н. э., описанных в гл. 36 — 37. Но пророчества зачастую выходят за узкие рамки этих исторических событий.

28:1—6 Пьяные ефремляне. Совершенно очевидно, что это одно из ранних пророчеств, произнесенное до падения Самарии в 721 г. до н. э. О его назначении в данном контексте см. ст. 7—13. В ст. 1—4 говорится о внешней красоте этого богатого города, расположенного на холме, однако она сравнивается с венком, надетым пьяницей (1б), — удивительно выразительная метафора славы незаслуженной и скоротечной (4а). Последнее подчеркивается угрозой ливня с градом в ст. 2 (намек на Ассирию), вновь упоминающегося в ст. 17, и метафорой «спелой смоквы» в ст. 4б. В одном–единственном отрывке Исайя вкратце излагает все предупреждения пророка Амоса, обращенные к этому красивому и упившемуся городу (ср.: Ам. 2:12; 4:1; 6:6). Что характерно, на какой–то момент облака уходят, открывая истинный венец (5), украшающий верный Израиль — остаток (см.: 10:20—23). Отметим, что дух правосудия и мужество — это Сам Господь, Который присутствует среди Своих рабов и действует в них.

28:7—13 О пьянстве чиновников. Слова но и эти делают ясным, насколько уместно предыдущее пророчество в данном контексте. Настали дни скорби для спившегося Ефрема, теперь на очереди Иудея с ее опустившимися духовными вождями. Шатающиеся, блюющие священники и пророки изображены настолько живо, что этот отрывок, скорее всего, передает происшедшее в действительности между Исайей и их группировкой во время тайного собрания.

В таком случае в ст. 9—10 переданы их насмешки (он… он — здесь Исайя), а в ст. 13 — его угрожающий ответ, в котором он возвращает им их же слова. Ст. 10 в еврейском оригинале построен по принципу аллитерации, что–то вроде наших детских дразнилок, однако не такой бессмысленный. (О правиле, буквально «линии» ср.: ст. 17а.) Ср. слова Дж. Филлипса (J. В. Phillips): «Разве мы дети малые? Надо ли нам учиться тому, что заповедь–есть–заповедь–есть–заповедь, правило–это–правило–это–правило? …Да, лепечущими устами и на незнакомом языке станет говорить Господь с этим народом». Другими словами, раз вы посмеялись над словами Господа, над вами так же посмеется Ассирия (11) и причиной вашей скорби будут слова, которые несли вам спасение (12—13). Отвергнутое послание ст. 12 станет классическим выражением из 30:15; ср.: 7:9б. Цитирование апостолом Павлом ст. 11 в 1 Кор. 14:21 в этом контексте так же подразумевает, что иные языки и уста станут выражением не приветственного обращения Господа к верующим, но Его отвержения неверующих (ср.: С. Ходж [С. Hodge] о 1 Послании к Коринфянам).

28:14–22 Надежное основание и отказ от лжи. Как и в 8:11 — 15, только здесь на фоне беззаботной доверчивости, тема строится на контрастах союза, договора и краеугольного камня. Союз со смертью и договор с преисподней (буквально шеол) могли, вероятно, быть обращениями к божествам подземного мира, то есть речь идет о некромантии (ср.: 8:19), или же подразумевать договор с Египтом. Однако ст. 15б правильнее воспринимать так, что иудеи похвалялись ложью и обманом, то есть здесь в их уста вложена Божья оценка их надеждам. Без сомнения, они считают, что «нам ничто не может повредить, наши союзники совершенно надежны». Господь же знал, кто их настоящий враг и кто их верные друзья. Обещание краеугольного камня вместе с 8:14 цитируется в Рим. 9:33; 1 Пет. 2:6; ср.: Пс. 117:22. В 8:14 эта фраза обозначает Господа, но в данном случае Сам Господь кладет камень; из Нового Завета становится ясно, что оба утверждения сочетаются во Христе. Рим. 9:32—33 показывает связь между фразой о камне и условием веры — всякий, верующий в Него, не постыдится. В еврейском буквально сказано: «не поспешит», поскольку спешка подразумевала беспокойство и смятение.

Среди изобилия метафор буря и ливень появлялись в ст. 2, обозначая Ассирию; мерило и весы (17) напоминают законченность 30:13—14 и Ам. 7:7—8; короткая постель и узкое одеяло (20) подводят итог ресурсам, которых определенно недостаточно. О Перациме и Гаваоне (21) см.: 1 Пар. 14:11,16. Господь, некогда истребивший врагов Давида, теперь истребит и его царство. Следующий отрывок проливает свет на эти необычайные перемены. Лютер, в частности, находил немалое утешение в том, что суд — необычайное для Христа действие, а спасение — «присущее Ему действие».

28:23—29 Искусство земледельца: притча. Частые изменения и различные виды действий земледельца, столь прихотливые на первый взгляд, однако выказывающие полное знание дела, дают ключ к пониманию всех действий, «путей» Господа, Который учит и наставляет земледельца (26, 29). Необычайные дела Господа (ср.: ст. 21) в точности соответствуют случаю и варьируются в зависимости от перемены времени (24), разновидности (25) и особенностей (27–28) того, с чем Он имеет дело. По поводу выколачивания палкой (27) см.: 27:12; притча учит нас тому, что не существует одного золотого правила на все случаи жизни. Отметим, что слова дивный и премудрость (29) уже встречались как определения к имени божественного Князя в 9:6 и в 25:1, но в переводе NIV утрачена эта словесная перекличка.

Из окончания ст. 8 видим, что Ариилом тут назван Сион, а в Иез. 43:15—16 это слово дается в значении верхней части жертвенника, т. е. «очага»; исходя из этого Моффат (Moffatt) называет Иерусалим (подчеркивая высокое призвание) «очагом и жертвенником Божьим». Культовая аллюзия в ст. 1б подтверждает это, однако ст. 2б привносит мрачную ноту метафорой, намекающей на катастрофу; также и ст. За отмечает, что слава города отошла в прошлое (ср.: ст. 1а, «в котором располагался станом Давид» [RSV]. В переводе NIV — жил — теряется перекличка со ст. За).

Обещание внезапного и чудесного избавления (5–8) частично исполнилось в 701 г. до н. э. (ср.: 37:33—37). Однако собрание народов (7—8), воздвижение укреплений (3; ср.: 37:33) и зримые знамения ст. 6 предполагают, что будет еще большая битва (ср.: Зах. 14:1—21). Разочарование народа красочно описано в стихах 7—8; существует немало примеров тому, как мир преждевременно предвкушал гибель церкви.

29:9—12 Ослепшие прозорливцы. Многозначительная фраза ст. 10 глаза ваши (пророки) показывает, что темой пророчеств продолжает быть Израиль. Это распространяется и на Прит. 29:18 и 1 Цар. 3:1–14. Мимолетный отблеск такого состояния, когда Господь станет запечатанной книгой, дан в Пс. 73:9. Возвратные глаголы в ст. 9 предполагают, что слепота будет наказана, своеволие само навлекает на себя наказание. Ср.: 6:9–10; 30:10–11.

29:13–14 Формальная вера. Иисус видел в ст. 13 точный образ фарисейства (Мк. 7:6–7). Ст. 14 — это его прямые последствия, потому что поверхностная мудрость работает сама против себя, делая неясным все, с чем сталкивается. Ср.: Рим. 1:22; 1 Кор. 1:19.

29:15—16 Презрение Творца. Смесь бравады и безрассудства (ср.: 30:1) может бессознательно выражаться, к примеру, в отрицании неприятых истин (ср.: 30:9–11). Пророки Иеремия (Иер. 2:26) и Иезекииль (Иез. 8:12) в свое время сталкивались с такой же несознательностью. Неопровержимый пример горшечника (16) вновь использован в 45:9 и с оттенком раскаяния в 64:8; апостол Павел приводит его в Рим. 9:20–21.

29:17—21 Великие перемены. Абсурдность противостояния воле Господа (15) станет очевидной, когда суд Божий будет завершен, когда лучшее из того, что мы знали, превратится в свою противоположность (17) и несовершенство и несправедливость нынешнего времени исправятся (18—21). На это указывают глаголы ст. 17, то есть нынешний Ливан (невозделанный, как пустыня в 32:15) превратится в сад, в то время как нынешние сады будут как лес в сравнении с обретенной плодородностью.

29:22—24 Народ, чтящий имя Господа. Под Иаковом в ст. 22б—23а несомненно подразумевается конкретный человек, несмотря на мнение NIV (в еврейском оригинале использовано единственное число: «лицо его… когда [он] увидит… детей своих [его]»), ср.: 63:16. Больше ему не придется переворачиваться в могиле (говоря современным языком) из–за поведения своих потомков. О том, как Божий народ прославляет святость Его (это первое прошение в Господней молитве «Да святится…»), более подробно говорится в Иез. 36:23 и в контексте, а также в Еф. 1:4,6 и т. д.

30:1–5 Тень Египта. Здесь наконец–то названо иллюзорное убежище лжи, о котором упоминалось прежде в 28:14—22. Десятью годами раньше Исайя отговорил Иудею от участия в игре Египта против Ассирии (гл. 20). Теперь политическая ситуация осложнилась, и иудейские послы уже в пути. Князья (4) — это, очевидно, египетские вельможи, в таком случае Ханес должен находиться неподалеку от Цоана (Таниса, который был самым близким к израильской границе важным городом), а не в 50 милях (80 км) вверх по Нилу, как принято считать. Для наиболее полного представления об этом см. статью NBD «Hanes».

30:6–8 Союзник, остающийся дома. Исайя описывает опасности и тяготы путешествия через пустыню (6) как типичные явления для подобных предприятий, а богатства (6б), столь неуместные в пустыне Негев, символизируют впустую потраченные усилия и средства. Раав (7) (не путать с именем блудницы из Нав. 2, которое пишется по–другому) — это прозвище Египта, означающее «высокомерный» или «непокорный» и часто сочетается с «чудовищем» (крокодилом?) в Ис. 51:9, что также является одним из прозвищ Египта в Иез. 29:3.

30:9—14 Неправильно возведенное строение. Правда и праведность (10) изображены настолько же необходимыми для общества, насколько крепость и аккуратность постройки необходимы для здания (13). Это одно из наиболее ясных подтверждений логичности судов Божьих; ср.: Иез. 13:10—16 об обмазывании стены грязью; Ам. 7:7—8 о свинцовом отвесе и Авв. 2:9—11 о камнях и перекладинах домов, свидетельствующих против тирана.

30:15–17 Цена неверия. Ст. 15 следует выделить из отрывка как откровенный вызов Исайи (см.: 7:1–9). Покаяние буквально — «обращение» к Богу (ср.: 10:21); покой и тишина противопоставляются паническому бегству из ст. 16 (ср.: 28:16); упование придает этим откликам оттенок любовности. Угроза ст. 17 — это оборотная, грустная сторона обещания из Лев. 26:8 и Втор. 32:30.

30:18—26 Блага про запас. От Ассирии и Египта повествование переходит к заре славы, вначале касающейся человеческих отношений (18–22), а затем и материальных благ (23–26). Следует отметить, как отличается долготерпение Бога от нетерпения людей, как велика Его доброжелательность как Судьи (18б,в; ср.: 5:15—16). Близкие отношения, описанные в ст. 20—21, это скорее отношения Нового Завета (ср.: Иер. 31:33—34), нежели отношения после окончательного воцарения Славы Божьей, потому что еще не исключены «уклонения», то есть вероятность оступиться, хотя такая возможность и будет сведена к минимуму (21). Существительное учители здесь во множественном числе, которое означает полноту величия Божьего (как в RSV), а само слово имеет отношение к научению моральному закону, tora (закон). Его голос, призывающий нас, слышен позади (21) только тогда, когда мы отступаем от Него вместо того, чтобы приступить к Нему. Ст. 23–26, по контрасту со ст. 20а, выражают в терминах знакомого мира новую реальность, неизмеримо превосходящую его (ср.: 60:19—22; 65:17–25).

30:27–33 Огонь очищающий. Эти стихи возвращают нас к текущему моменту и посвящены «Ассуру» (31), но в дальнейшем они уже касаются конца времен. Однажды безбожные силы окажутся захваченными поднимающимся потоком (как Иудея в 8:8) и ведомыми за уздечку Господом (как Ассирия в 37:29) к собственному разрушению. Однако для нас это означает освобождение (29): каждый удар карающего жезла будет вызывать радостные звуки тимпанов (32), как в истории с Мариам (ср.: Исх. 15:20), хотя на этот раз могилой врагам станет не Красное море, но Тофет, то есть огненная пропасть конечного уничтожения, которая в Новом Завете названа геенной или адом. В Иер. 7:31—32 описано, каким образом возникло это название. Под царем здесь, вероятно, подразумевается Молох (RSV: ср.: 4 Цар. 23:10), поскольку это имя созвучно слову «царь».

31:1–5 Некоторые надеются на коней… Сравнительное соотношение силы плоти и духа (3) в представлении Исайи полностью противоречило представлениям его современников (ср.: 30:15—16) и в большой мере нашим с вами. В этом заложен ключ к пониманию его образа мышления, правильность которого была драматически подтверждена (ср. иронию в 36:8—9 с развязкой в 37:36—38.). В ст. 2 бедствие правильней будет понимать как широкий термин, обозначающий «зло» вообще (ср.: 45:7; Ам. 3:6). Ревущий лев и птицы в полете — это то, что свободно от человеческого вмешательства, под этими образами также может подразумеваться грозность и нежность Божьей защиты (ср.: Втор. 32:11).

31:6–9 Разгром Ассирии. Сверхъестественное поражение Ассирии описано в 37:36. Но Исайю больше тревожит обращение, чем освобождение; отметим проницательность его оценки ситуации (столько буквально «глубоко»; ср.: 29:15; Ос. 9:9). Ср. стих 7 с 2:20; 30:22. Об огне Господа на Сионе (9) — см. о его свойствах в 33:14.

Здесь мы видим четвертое пророчество о грядущем Царе (ср.: 7:14; 9:6—7; 11:1—5), изображающее Его величайшее торжество и процветание в Его подданных — от чиновников и до простолюдинов — присущих Ему свойств (дарованных Ему Святым Духом, 11:2; ср.: 32:15). (Отрывок можно перевести как «Если Царь будет царствовать по правде… то…» и т. д. Но знакомый нам вариант одновременно отличается более простым построением и в большей степени соответствует учению Исайи из 7:14 и дал.)

Учитывая множественное число слова князья, верным переводом данного в оригинале слова «человек» будет каждый, как в NIV. Здесь говорится о людях, облеченных властью, которые используют ее также, как Господь использует Свою (ср.: 32:2 с 25:4—5; 26:4). Кроме того, здесь люди используют данные им способности (ст. 3; контрасте 30:10—11; 42:20) и желают обрести новые (4). Более того, истина уничтожит обман, служащий покровом пороку. Со ст. 5 ср. Лк. 22:25–27 о нелицеприятии Господа. Ст. 6–8 — это не предсказание, но пояснение к сказанному в ст. 5, что справедливо подчеркнуто употреблением настоящего времени в NIV.

Образ беспечных женщин в ст. 9—13 (ср.: 3:6—26) — это пример в основном пораженчески настроенного общества того времени (ср.: 22:13; 28:15). 10 Если NIV верно передает ст. 10а, то это означает, что пророчество можно примерно отнести ко времени мятежа, направленного против Ассирии, царя Езекии, в ответ на который последовали репрессивные меры 701 г. до н. э. Однако в равной мере ст. 10а может означать «в течение долгого времени». В любом случае, и катастрофа ст. 14, и описание славы в ст. 15—20 превосходят все, что случалось при жизни пророка Исайи. В описании Божьего народа, вышедшего из земного Иерусалима (14, 19), может подразумеваться нынешний век с момента сошествия Святого Духа (ср.: ст. 15).

Основная идея данного отрывка заключается в том, что мир — это не тот дар, который Господь может ниспослать погрязшему в грехе обществу: земля должна быть очищена и вновь засеяна правдой, плодом которой и станет мир (16—17). Для этого необходимо излияние Святого Духа (15), именно в этом секрет разделения с Мессией даров, описанных выше в ст. 1—2. О ст. 15б см. коммент. к 29:17. Образы мирной и утучненной водами земли (напр., в ст. 20) показывают, как действуют на мир новые благословения Господа.

Эта глава, поэтичностью образов и резкой сменой тематики и настроения напоминающая псалмы, очевидно, была предназначена для публичного чтения в моменты национальных бедствий (ср. ответные слова Господа в ст. 10–12 с Пс. 59:6–8 и диалог в ст. 13—19 с Пс. 23:3—6).

33:1—9 Жажда возмездия. Открытое обличение (1), молитва (2—4), хвала Господу (5—6) и плач (7—9) резко сменяют друг друга. 1 Опустошитель не назван, возможно, чтобы указать на всех, кто ослеплен безнаказанностью своих преступлений и продолжает творить зло. 2—4 Но обращение к Господу подразумевает нечто большее, нежели простое восстановление справедливости. С Его помощью можно не только достигнуть конечного торжества над врагами (3—4), но также обрести ежедневную поддержку (ср.: 50:4) Его мышцы (2). 5—6 А дальше, по контрасту со ст. 4, упоминаются неиссякаемая радость и вечное сокровище, которые сведены в одно понятие страха Господня, то есть правильного отношения между небесным Владыкой и земным рабом, что само по себе и есть сокровище, а не ключ к нему (как во вставке NIV). 7 Ср.: 36:2–3,22. 8 Опустевшие дороги напоминают времена Деворы (ср.: Суд. 5:6), чья победа изменила отчаянную ситуацию.

33:10—16 Ответное обличение. Вмешательство Господа не ограничится уничтожением врагов (10—12), но выжжет зло Сиона (13–16). 14 Пожирающий огонь означает не только нетерпимость Господа к греху, но и самоуничтожение грешников (11–12), к которому ведет их преданность суетным устремлениям (11а) и злобность (11б). Относительно темы саморазрушения см. также 1:31 и 30:13 с другой метафорой.

Диалог в ст. 14—16 напоминает Пс.14 и 23:3—6. Выдвигалось предположение, что эти строки были созданы на основе текстов, произносимых во время очистительных ритуалов в святилищах (напр.: Исх. 19:14–15), только взятых в этическом контексте. 15 Отметим строгость нравов: ограничения касаются всего, что может привести ко греху — обычаев, слов, мыслей и представлений. Отрицание, заложенное в этом стихе, должно дать верное понимание того, что такое «чистота сердца», и готовит нас к восприятию ст. 17.

33:17—24 Радость о свершении. Незабываемое обетование ст. 17а, необходимым условием для которого является последняя фраза ст. 15 (ср.: Мф. 5:8, контраст с испугом в Ис. 6:5), лежит в основе всего отрывка. Отсюда вытекает все остальное (отдаленная земля, 17б; мирный Сион, вновь ставший местом паломничества, 20), в то время как воспоминания о ныне ушедших тиранах и унижениях только оттеняют настоящее (18—19); однако все взоры обратятся к Господу как Силе и Повелителю. Титулы — судия, законодатель, царь, — которые Иудея неохотно признавала (впрочем, как и мы с вами), представляются основанием для этой безмятежности.

Картина города, защищенного надежней, нежели (21) Нилом или Тигрисом (ср.: Наум. 3:7–8) — ибо в эти реки не сможет войти ни одно вражеское судно, — положена в основание следующей метафоры из ст. 23 о замешательстве беззаконных (кто бы они ни были, язычники или «грешники на Сионе»; ср.: ст. 14). Но это лишь небольшой эпизод; весь отрывок заканчивается уверением Господа в том, что Он ниспошлет изобильную, исцеляющую и всепрощающую благодать (23б—24).

Подобно тому, как гл. 24 — 27 подвели итог пророчествам о судьбах различных народов, предвозвестив им приближение суда Божьего над ними, так и гл. 34 — 35 оставляют войну с Ассирией далеко в прошлом, подводя к кульминационному моменту темы суда и спасения. Дальнейшее сходство этих мирового значения событий, представленных величественными картинами ст. 4, перекликающимися с Отк. 6:13—14, состоит в том, что Эдом, как и Моав в 25:10—12, противостоит Сиону, чье освобождение вот–вот грядет (ср. ст. 8 с 35:4), поэтому тема суда внезапно переходит в картину рукопашного боя. 5—7 После того, как гнев Божий объял всю вселенную, он обращается на Эдом (5) и остается с ним, потому что в Писании Едом символизирует все «нечестивое» (ср.: Евр. 12:16) и «притеснителя» (ср.: Авд. 10 — 14), противника церкви. Метафора в ст. 5—7 — это жестокий вариант сцены пира (ср.: 25:6), где священная трапеза превращается в бойню. Распространенная идиома показывает обреченность всего народа от мала до велика (7а), включая самых незначительных (6) (ср.: 63:1—6).

8—17 Картина гибели и запустения в этих стихах напоминает одновременно Содом и Вавилон серой и горящей смолой из ст. 9–10, опустевшими руинами ст. 11–15 (ср.: 13:19–22). 11б Разорение и уничтожение здесь — это «безвидность» и «пустота» Быт. 1:2; эти образы употреблены и здесь, и в Иер. 4:23 как символы разрушения всего сотворенного. Упоминание верви и отвеса придает этому разрушению оттенок тщательности, дополненный разве что заботой (16—17), с которой эти руины будут заселены соответствующими чудовищами. 14 О леших см.: 13:21. Ночное привидение может обозначать как разных странных животных, так и духов зла. Следует отметить, что и здесь, и в других местах сцены суда являют собой нечто более ужасное, нежели вымирание целого народа; конечное состояние напоминает пародию на первоначальное, непристойную и бесконечную (17б).

Сияние славы Божьей в этой главе подчеркивается, насколько это возможно, тем, что упоминание о ней помещено между описанием пустыни в гл. 34 и историей о войне, бедах и безумии в гл. 36 — 39.

Тема данного отрывка — грядущий исход, более великий, чем первый. 1—2 Почему вся пустыня должна вдруг превратиться в ковер из весенних цветов (крокусы или «нарциссы» вполне справедливо заменили традиционные «розы»), почему она будет затенена кронами огромных деревьев (слава Ливана)! На эти вопросы отвечают радостные новости о том, что вскоре по этому пути пройдет Господь (3—6), а в ст. 4 подчеркивается, ради чего Он придет: ради того, чтобы вернуть домой Свой народ. В Евр. 12:12 ст. 3 (Ис.35:3) трактуется как все еще имеющий отношение к христианской надежде; и если евангельские исцеления доказывают, что уже забрезжила заря нового века, о которой повествуется ст. 5 и 6, то окончательное исполнение обещанного в ст. 4 еще впереди (ср.: 61:2; Лк. 4:19–21; 2 Фес. 1:7–10).

Если в начальных стихах о явлении Господа говорилось как о расцветающей пустыне, приливе надежд и чудесах исцеления (1—6а), то о возвращении домой Его народа подобным же образом говорится в ст. 6б–10. В пустыне забьют ручьи и появятся луга, возникнет безопасная дорога, и наконец в последнем стихе упоминаются сами путники, радостно воспевающие свое возвращение на Сион.

Итак, пророчество достигает кульминационного момента после того, как уже были оплаканы времена Исайи и предвосхищены стиль и мысли гл. 40 — 66 (ср. цитирование ст. 10 в 51:11) в поэтическом изображении нового исхода, явления Самого Господа, вновь заселенного Сиона и безграничной радости искупленных.

В этих четырех главах политическая ситуация в стране, непрерывно развивающаяся на протяжении всего пророческого служения Исайи, обостряется до предела, что еще больше подчеркивают два испытания веры и чистоты царя, имевшие далеко идущие последствия.

Исключая псалом Езекии, который можно найти только в 38:9–20, эти главы почти слово в слово совпадают с 4 Цар. 18 — 20.

Подробности см. в 4 Цар. 18:13 — 19:37. Исайя опускает фрагмент, соответствующий 4 Цар. 18:14—16 и часть ст. 17а.

36:1–22 В гл. 36 в ст. 4–10, 13–20 в основном обыгрывается техника проведения государственного переворота. Здесь мы видим, как искусительны речи посланца ассирийского царя, умело манипулирующего истиной и весьма тонко подтасовывающего факты. Таковы его речи о предательской сущности Египта (6) и несостоятельности богов (19), его насмешки (8), угрозы (126) и лесть (16–17), его извращенное богословие, позволяющее придать неверный смысл реформам Езекии (7), выборочные цитаты из проповедей Исайи (10; ср.: 10:6,12) и вредоносные выводы из языческих религий (18—20). Приказ царя не отвечайте ему (21) справедливо подчеркивал тот факт, что посол добивался победы, а не истины.

37:1—38 Гл. 37 (более подробно см. в 4 Цар. 19) демонстрирует, как правильно следует отвечать на запугивание. Непоколебимость Езекии основывалась исключительно на его полнейшей надежде на лучшее; доказательством тому послужило его вретище (1). То, что он просил Исайю помолиться (4), указывало на истоки его уверенности, а его метафора родов (4) выставляла его человеком проницательным, стремившимся не к сохранению старого порядка, но к обновлению (также отметим свидетельство его смелых реформ в 36:7). Его упоминание об оставшихся (4) позволяет предположить, что он со вниманием относился к проповедям Исайи (ср.: 10:20–23). Когда Сеннахирим возобновил психическую атаку (9—13), Езекия вновь проявил достаточно мудрости, чтобы избежать преувеличения или недооценки опасности. Чтение письма пред лицом Господа, по сути, является молитвой, а искренность его слов полностью соответствует поступку. Как бывало и в псалмах, в процессе молитвы ситуация постепенно прояснилась (19), а его побуждения достигли высочайшего уровня (20).

В последующих ответах Исайи (37:5— 7,21—35) отметим отсутствие личной затаенной вражды по отношению к тем, чья политика оказалась несостоятельной (ср.: 28:14–15; 30:1–5; о Елиакиме и Севне (2) см.: 22:15–25). В яркой победной песне наконец–то дается ответ на вызов Сеннахирима — «На кого ты уповаешь?» (36:50) — вопрос: «Кого ты порицал и поносил?» (23), уязвляющий тем, что говорит о непонимании собственного назначения (26; отметим характерное для Исайи ударение на том, что Господь в древние дни предначертал это; см.: 22:11).

История показывает, что все успехи, питающие человеческое высокомерие (в любые времена), демонстрируют, как выясняется, высшую власть Господа.

Для пояснения 38:1–8,21–22 см.: 4 Цар. 20:1–11.

38:9—20 Плач Езекии. Он очень близок жалобам Иова (ср.: Иов. 7) и различным псалмам (ср., напр.: Пс. 87), в особенности тем, которые переходят в хвалу. Заключительные слова, где единственное число сменяется множественным, позволяют предположить, что этот псалом использовался в коллективной молитве (ср.: Пс. 24:22; 51:18–19).

10 Смерть (буквально шеол, подробнее см. коммент. к ст. 18 и 14:9) здесь поэтически представлена в образе города или темницы, в ст. 18 как некий социум, а в 5:14 как прожорливое чудовище. 12 Здесь суть заключается в окончательности действий ткача; в Иов. 7:6 это скорость челнока.

13—15а Эти стихи напоминают нам об Иове, когда инстинктивное обращение Езекии к Богу сдерживается мыслью о том, что его тяготы тоже от Господа (15а). И хотя это заостряет проблему, однако здесь же заложено и ее решение, поскольку единственная совершенная воля превосходит все. См. ниже: ст. 17—20.

156—16 Судя по тому, что существуют различные трактовки этих стихов, их значение неясно. В ст. 15б, вероятно, употреблен еврейский глагол, имеющий оттенок длительности (ср.: Пс. 41:4), учитывая значение которого можно перевести фразу так: «Я буду ходить в благоговении». Упоминание всего этого в ст. 16 неясно, и неуклюжесть построения текста на языке оригинала наводит на мысль о повреждении рукописи; однако ст. 15 указывает на приятие Божьей воли как жизненно важного порядка (ср., напр.: Пс. 118:50,67,71).

17—20 Здесь все более явной становится любовь Господа, начиная с самого первого заявления, что во благо мне была сильная горесть, продолжая удивительной фразой (буквально): «Ты вылюбил душу мою из рва погибели» и доходя до уверенности в прощении в ст. 17в. Использование «шеола» (могилы) в качестве синонима смерти дает ключ к пониманию ст. 18 и 19 и к ветхозаветному словоупотреблению вообще, для которого свойственно помещать в этот круг терминов все, что есть негативного в смерти: отлучение людей от молитвенного собрания, утрата ими власти и общественного положения, забвение, превращение в прах. В то же самое время из ст. 17 ясно, что царь Езекия считал себя умирающим, не будучи уверенным в прощении грехов, и именно в этом контексте он представляет себе загробную жизнь неблагодарной и безрадостной, как это, вероятно, и есть на самом деле. Однако в других ветхозаветных текстах повсеместно встречаются ясные указания на положительные аспекты загробной жизни, например: быть «взятым» Богом (Быт. 5:24, 4 Цар. 2:9, 48:16); быть «с» Ним (Пс. 72:23; ср.: Пс. 138:18 и Пс. 16:15). Ср. в Ис. 26:19: «оживут… восстанут… воспряните… торжествуйте» и Дан. 12:2. И тем не менее здесь нет никакого противоречия как такового. Езекия может радоваться (19—20) множеству ободряющих обещаний (4 Цар. 20:4—6). Все остальное ему предстоит узнать достаточно скоро (см.: 1 Кор. 2:9).

См. более подробный коммент. к 4 Цар. 20:12–19.

Вера царя Езекии, проявленная во время тяжелейшего удара, не устояла перед лестью (отметим его восторженный рассказ в ст. 3—4), еще один пал жертвой мирской дружбы. Из истории достаточно известно о Меродах–Валадане, чтобы можно было предположить, что этот визит был прикрытием его замыслов о восстании против Ассирии. Но Библия молчит об этом, и Езекия осуждается за то, что польстился на богатство и человеческое заступничество.

За свою неверность он заплатил очень дорого (39:5—7). Причем Езекия обрел утешение в отсрочке приговора (8), но для Исайи это было невозможно. Очевидно, эту ношу он взял на себя и так и жил под ее тяжестью, поэтому в тот момент, когда Господь вновь заговорил с ним, он душой оказался среди тех, кто долгое время прожил в Вавилоне (6–7), и мог «говорить к сердцу» (ср.: 40:2) поколения пленников, которые еще не родились.

Каким бы ни был наш взгляд на отношение гл. 40 — 48 к их великой прелюдии в 1 — 39 (см.: «Вступление»), в 40:1 мы оказываемся в мире, совершенно отличном от мира Езекии, счастливо избежавшего предсказанной ему в 39:5–8 ситуации. Ничего не сказано о пропущенных полутора столетиях; мы словно бы просыпаемся от сна и видим себя в глубине бедствия, жаждущими избавления от вавилонского плена. В гл. 40 — 48 освобождение уже близится; мы видим постоянное обещание нового исхода, возглавляемого Господом; мы видим наступление завоевателя, наконец–то названного по имени, который завоюет Вавилон; мы видим начало новой темы, открывающей славу призвания быть рабом и светом для народов. Все это выражено весьма красноречиво, ликование стремительно нарастает, а стиль речи напоминает отдельные отрывки, встречающиеся до этого (ср., напр.: 35:1 — 10; 37:26–27). Теперь это ликование вполне обоснованно, что позволяет придать определенное звучание оставшимся главам книги.

40:1—2 Утешение для Израиля. Здесь утешайте употреблено в привычном для нас значении, а не как в староанглийском в значении «поддерживать». Этому слову вторит женская мягкость 66:13, усиленная ст. 2, где фраза «говорите к сердцу» (букв.) чаще всего употребляется в ситуациях, когда требуется подбодрить или убедить кого–либо (ср., напр.: Быт. 50:21; Суд. 19:3; 2 Цар. 19:7; Ос. 2:14). Бросается в глаза, что народ Мой и Иерусалим в этих главах разделены до тех пор, пока город–мать не соединится вновь со своими детьми (ср.: гл. 54).

Фразу вдвое за все грехи свои (2) можно объяснить либо в смысле щедрости, как, например, в 61:7; Зах. 9:12 (здесь для «вдвое» использовано другое слово), либо, следуя большинству комментаторов, в смысле наказания, как, например, в Лев. 26:18, 43; Отк. 18:6. В первом случае лучше выражено милосердие, лежащее в основе этих глав, а в последнем — звучит только твердая уверенность, что приговор Иерусалиму уже более чем заслужен им, и нет никаких намеков на заслуженное спасение. Между прочим, нет ничего невероятного в том, что вдвое может обозначать «соответственно» или «равноценно».

40:3 — 5 Глас вопиющего в пустыне. Великий путь (который должен быть пройден всем человечеством, 5) сводит на нет обрядовые дороги языческих верований. Пустыня имеет двоякое значение, во–первых, как пример препятствий, которые должны сдаться перед царственным продвижением вперед (4; см.: гл. 35), и как напоминание о первом исходе. В Ос. 2:14 пустыня с ее аскетичностью изображается как место покаяния и обновления; Иоанн Креститель, по обычаю пророков, для своего символического действа использовал настоящую пустыню (ср.: Мф. 3:1—3). Однако явление Господа (ср.: Мф. 3:13—17) и «исход», который Он должен был свершить (ср.: Лк. 9:31), проявились совершенно неожиданным образом.

40:6—8 Слово проповедника. 6 Здесь говорится о пророке и мере его ответственности (прочтение RSV«И я сказал» сохраняет все согласные еврейского оригинала и звучит достоверно). Всякая плоть (букв.) в значении «все люди» перекликается с впечатляющей фразой всякая плоть ст. 5 в смысле «все человечество», но относится к моменту всезатмевающего присутствия Бога. 8 Без великого окончания ст. 8 весь отрывок имел бы значение скоротечности, как, например, в Иов. 14:1 — 12, но с этой концовкой стих продолжает неустанную проповедь Исайи о необходимости веры (ср., напр.: 7:9; 31:3). Самое полное его истолкование дано в 1 Пет. 1:23–25, где слово, приняв окончательную форму благовествования, уже не просто противопоставляется нашей скоротечности, но исцеляет от нее. Ср.: 1 Ин. 2:17.

40:9—11 Новость благовествующего. 9 Благовествующий — это эквивалент греческому «евангелист» (но не как специальный термин). В тексте оригинала это слово женского рода, как и Сион, то есть посланец здесь, вероятно, Сион. В 41:27 и Ис. 52:7 Сион, напротив, выступает в роли слушателя.

Эти торжественные стихи — упрек нашим ничтожным понятиям и шаткой вере, нечто вроде отповеди Бога Иову (Иов. 38 — 41), где говорится о Боге как о Создателе (12 — 20) и Промыслителе (21 — 26) вселенной, ничтожной в Его присутствии. Основной смысл отрывка заключен в ст. 31, где говорится, что все человеческие представления (18) и сомнения (27) отступают перед смиренным упованием, к которому нас призывают во всей книге (ср.: 26:8; см.: 7:1–9).

40:12–20 Создатель. Материя (12), разум (13–14) и все живые создания (15–17) занимают свои места перед великим Создателем, они видятся Его глазами. Это не лишает их собственного значения, но показывает их абсолютную зависимость от Него (ср.: Прит. 8:22–31; Рим. 11:34). Такой Создатель вряд ли нуждается в наших нетерпеливых советах или разделяет наше бессилие! Взгляд на нас с точки зрения Господа делает человеческие представления о Нем (18—20) вдвойне абсурдными. Жалкие усилия идолопоклонников подробно рассмотрены в 44:9–20; 46:1–7; а в Рим. 1:18–23 говорится о своеволии как причине духовной слепоты.

40:21—26 Промыслитель. Величественные сравнения продолжаются и требуют поэтического, а не научного подхода (со ст. 22, где тонкая ткань в английском передана словом вуаль, ср. сравнения в Пс. 101:26; 103:2). 23–24 Эти стихи о мимолетности силы властителей приближают смысл ст. 6—8 к частной ситуации пленников; ст. 26 из величественного движения звезд помогает извлечь урок о том, что Бог действительно управляет миром. Эта мысль будет развиваться дальше в заключительном отрывке.

40:27—31 Неизменная помощь. 27 Выше говорилось о том, что ошибочно предположение, будто Господь слишком велик, чтобы заботиться о малом. Зато совершенная правда то, что Он «не утомляется и не изнемогает» (28). В ст. 29—31 показано, что люди, надеющиеся на Господа, сердцем устремленные к Нему, как бы приобщаются к Его силе и таким образом «обновятся в силе», «не устанут, пойдут, и не утомятся». Примечательна фраза обновятся в силе, будто силу можно переменить словно одежду. В ст. 31 истощению физической силы у людей противопоставляется вечное «обновление в силе» тех, кто уповает на помощь Господа. В этом залог конечного избавления от врагов и спасения Израиля.

41:1—7 Вызов Бога народам. Ст. 1 открывается призывом к благоговейному молчанию, пока языческие народы будут состязаться в суде с Самим Господом. Фраза обновят свои силы, очевидно, попала в этот стих случайно, по аналогии с 40:31, но может обозначать предупреждение языческим народам, что противостояние Богу им не по силам.

2 Муж правды, которого Господь воздвиг от востока, — это персидский царь Кир (44:28). «Муж правды» не значит праведный. Смысл в том, что Бог «воздвиг» его ради совершения суда и правосудия. (Слово «правда» в этих главах близко по смыслу слову «спасение», напр., ср.: 45:8; 56:1). Призвал следовать за собою, потому что на самом деле главный начальник здесь — Яхве (ср.: Суд. 4:10; Ис. 45:2, 4).

4–7 Слова Господа в ст. 4 подчеркивают панику, охватившую языческие народы с приближением армии Кира. С иронией говорит пророк Исайя о попытке язычников совместно противостоять воле Творца этого мира. Тщетны их надежды на укрепленные стены и рукотворных идолов (см. дал.: 44:24–45:8).

41:8—20 Заверение Израиля в Божьей защите. В следующих словах звучит неожиданно теплое обращение к Израилю со словами любви и утешения. Долгое перечисление обещаний в ст. 10б–20 выражено глаголами как прошедшего, так и будущего времени. В ст. 8 и 10а подтверждаются близкие отношения, в ст. 9 — избранность иудейского народа. Здесь впервые звучит понятие раба (8а), которому будет уделено особое внимание во второй половине книги. В этой главе оно пока просто указывает на защиту Господа, Который не отступит от Своего народа (10), посрамит врагов (11 — 13), даст силы преодолеть все невзгоды и быть хозяевами положения (14–16; ср.: Мф. 21:21)

Ст. 17–20 можно понимать как буквально, так и в переносном смысле. Господь позаботится о бедных и нищих в Израиле, одновременно он утолит духовную жажду людей (ср.: Ин. 7:37). Об эпитетах Господа: Святой Израилев (14, 16, 20; см. коммент. к 1:2—4); Искупитель твой (14; ср.: Лев. 25:25), Царь Иакова (21) означает «Господин Иакова».

Господь ободряет Свой народ, который действительно напуган (10–11) и ослабел в борьбе с многочисленными врагами (14). Господь сделает Израиль подобным молотилу — крайне тяжелому инструменту, при помощи которого обмолачивали зерно, — а мякину будет развеивать по ветру (15—16). Эта поэтическая гипербола, несомненно, относится ко времени окончательной победы Господа, а также подчеркивает влияние иудеев на историю языческих народов.

41:21—29 Господь повторяет отповедь. Возвращается настрой ст. 1—7, однако на этот раз Он обращается к самим лжебогам (ср.: ст. 23). 22 — 24 Смысл обвинения в ст. 22 заключается в том, что они не способны даже верно истолковать события (прежде, нежели оно произошло), не говоря уже о том, чтобы предсказать их (см.: 26—27). Если к этому прибавить их несостоятельность (23б), то единственным выводом будет их ничтожность (24, 29), и слово мерзость (24) неожиданно превращает насмешку в более чем серьезное обвинение. Обычно это слово используется для определения языческих ритуалов или идолов (ср., напр.: 44:19), но то, что здесь оно отнесено на счет поклонения, показывает, насколько извращенным является путь лжи для Того, Кто способен на безфаничную верность. Эта идея получила развитие в Рим. 1:18—32.

Ст. 25—29 добавляют к теме, поднятой в ст. 2—4, некоторые подробности. 25 Север и восток (восход) здесь упоминаются вместе (ср.: ст. 2), более точно определяя победы Кира на пути через Вавилонскую империю от Персидского залива и до Каспийского и Черного морей. Замечание будет призывать имя Мое следует воспринимать вместе с 45:4, то есть Кир будет ссылаться на имя Яхве (ср.: Езд. 1:2—3), однако это не означает, что он обратился в истинную веру. Косвенно это подтверждается сделанными при нем записями, в которых одержанные им победы были дипломатично отнесены на счет богов побежденных им народов (напр., Мардука в Вавилоне, но также и Сина, бога луны в Уре).

26–29 Делая упор на способности предсказывать события, эти стихи затрагивали чувствительную сторону языческого мира, в котором предсказания были основным занятием (ср.: 47:13), и Крез Лидийский дорого заплатил за двусмысленность пророчества дельфийского оракула о том, как сложатся его отношения с Киром. (Ему было предсказано, что он разрушит великую империю; руководствуясь этим, он вступил в бой, и разрушенной оказалась его собственная держава.) Об упреке в неспособности предсказывать события, высказанном Яхве, и о том, какое значение дар предсказания имел для установления авторства этих глав, см.: «Вступление».

42:1—9 Первая «Песнь о Рабе». Неожиданный покой, наступивший после победоносных тем в гл. 40 и 41, можно уподобить плавному и спокойному повествованию в 3 Цар. 19:12. Четыре или пять раз на протяжении этих глав встречается этот спокойный фрагмент, посвященный описанию Раба как человека «для других». Постепенно Его страданиям уделяется все больше внимания в 49:1–13; 50:4–9 и 52:13— 53:12, затем следует радостный пассаж 61:1—4, перечисляющий благословения, дарованные Им.

В самом конце этих фрагменов Он описывается как один, занявший место многих, однако в ст. 1 Он представлен как отрок Мой и избранный Мой и в 41:8—10 ассоциируется с «Израилем». Тем не менее то, что Он будет наделен Духом и установит справедливость (1, 3, 4) или истинную религию, является характерной особенностью Царя из рода Давидова в 11:1—5 и 32:1—8 (ср., как перекликается этот отрывок с царственным псалмом 2:7 о крещении Иисуса и Мф. 3:17). Таким образом, сквозь общие черты Израиля начинает проступать индивидуальность. Завершение данной главы (18—25) еще больше подчеркивает это впечатление.

2–7 Кротость Раба, проявляющаяся в Его незлобивости (2) и добром отношении к слабым и убогим (3), не означает проявления Его собственной слабости: в словах ослабеет и изнеможет (4) подчеркнуто употреблены еврейские выражения, уже использованные в словах надломленной и курящегося (3). Портрет Раба, данный Исайей, повторен в Мф. 12:17—21, а беглое упоминание об ожидании мира (4в) подтверждает характер Его миссии. Свет для язычников (6) — это одно из ранних предназначений Иисуса (ср.: Лк. 2:32) и одно из назначений Его церкви (ср.: Деян. 13:47). Но в то время как церковь должна была участвовать в этом освобождении слепых и узников (7; ср. описание «раба Господа» в 2 Тим. 2:24–26), только Глава ее мог быть назван Божьим заветом, объединяющим Господа и народ (6; ср.: 49:8) в Самом Себе (ср.: Мф. 26:28).

8—9 Эти стихи увязывают мотив Раба с темами гл. 40 и 41 соответственно, потому что ревность Бога о Своей истинной славе в основном будет проявляться в том, что свет ее будет изливаться на весь мир. Это предстоящий этап Его плана, новое, которое Он только что возвестил и которое скрывалось раньше в подзаголовке «изначала» (41:26–27; ср.: Быт. 12:1–3).

42:10–12 Мир признает Своего Владыку. Для следующих глав характерны подобные песни хвалы Господу (ср.: 44:23; 49:13; 52:9 и т. д.), как и для гл. 24 — 27, и очень близки к Пс 92; 94 — 99 по тематике и языку. 10 Ср.: ст. 10а с Пс. 95:1; 97:1; ст. 10б с Пс. 106:23—25. Не только природа, но и все народы воздают хвалу Господу, радуясь освобождению, о котором было только что подробно рассказано. 11 Кидар (ср.: Пс. 119:5–7) и Эдомская Села (о которой последний раз упоминалось в контексте суда; 21:16—17; 16:1), злейшие соперники Израиля, показывают здесь безграничность оказанного милосердия. Однако см. следующий параграф.

42:13—17 Господь раскрывает Свое стремление. Полные экспрессии сравнения — как муж браней (13) и как раждающая (14) — разрушают любое представление о Божьем милосердии как о простом смягчении Его гнева. Верней будет сказать, Его гнев (13), направленный против зла, и Его долго сдерживаемое намерение выплеснуть его (14; ср.: Лк. 12:50) являют Его любовь к Его жертвам в неменьшей степени, чем Его забота (16а) и постоянство (16б). Спасение придет только через суд и наказание, и нераскаявшиеся не удостоятся его (17). Ср.: 63:1—6 — яростное дополнение гл. 53.

В этих главах неустанно подчеркивается различие между неизменным в Своем величии Господом и непостоянством Его народа, чей настрой на саморазрушение только подчеркивается Его стойкостью, выраженной в классической форме в 43:21.

42:18–25 Слепые ведут слепых. Эта горькая картина упадка живо контрастирует с портретом истинного Раба (1—9), ожидающего мира (10—12) и нетерпеливого Спасителя (13—17), показывая неспособность церкви ответить на Его призыв. В первом видении Исайи подразумевалось, что опасно видеть и слышать, но не обращать на это внимания (ср.: ст. 18–20, 6:10–13); здесь это расценивается как неспособность калеки. Бесполезность несостоятельного посланника — это бесполезность самого Израиля, но она обусловлена его своеволием: он наследник завета (196; см. примеч. ниже); ему предоставлены возможность (20) и время (21) для того, чтобы познать Божью волю; его все еще призывают выслушать со вниманием (23). Даже затруднительное положение, в котором он теперь оказался, должно лишь научить, а не уничтожить его (256); однако и этот урок не идет ему на пользу.

Примечание. 19 Посланный, вероятно, лучше переводить «тот, который со Мной в мире» (RV; ср.: Пс. 7:5). Страдательный залог здесь предполагает следующее прочтение: «тот, который был примирен [с которым установились дружеские отношения]».

43:1–21 Щедрая милость. Слова Ныне же (1) характерны для всех этих глав, поскольку любовь Бога, постоянно отвергаемая, также постоянно возвращается по Его собственной воле. Аналогичное еврейское выражение можно найти в 44:1; 49:5; 52:5; 64:8 (7 в еврейской Библии).

1—7 В этих стихах Израилю дается такое же красноречивое обещание, какое дал Христос Своей церкви, — что врата ада не одолеют ее вовек. Воды и огонь, неприятель и расстояния не причинят вреда Израилю, безопасность гарантирована каждому (7; ср.: 40:26), кто называется именем Моим (1). Перечисляются некоторые из бесчисленных связей между Богом и людьми, такие, как сотворение мира, искупление, призвание (1), любовь (4), усыновление (6) и слава Его имени (7). Уникальность отношений подчеркнута колоссальной ценой человеческого искупления (3—4; ср.: ст. 14), то есть великие народы потерпели поражение и впредь будут сокрушаемы, чтобы расчистить дорогу Израилю. Прит. 21:18 говорит примерно о том же; другая сторона дела заключается в том, что благодаря Израилю народы приобретут гораздо больше, чем потеряют (ср.: 42:1—9), а для его личного искупления потребуется совсем другая жертва (ср.: 53:5–6).

8–13 Здесь Израиль вновь сталкивается с противопоставлением своего греха свету (8; ср.: 42:18—20); однако его все еще удерживают на высоком уровне призвания раба и избранного (10), как для его собственного блага (чтобы вы знали и верили… и разумели), так и ради всего мира. Его собственная история свидетельствует о Яхве (10—12); однажды титул свидетели Мои полностью оправдается (ср.: Деян. 1:8), однако для нынешнего Израиля он остается потенциальным. Обвинение остается то же, что и в 4:1—4,21—23; исследуется вопрос о том, что не существует иного Бога, кроме Яхве, Который пребывал прежде, есть ныне и пребудет вовек (10б, 11, 13).

14—21 Само название Вавилон впервые появляется после 39:7, и в то время как в еврейском оригинале ст. 14 не вполне ясен, основной упор в отрывке делается на недвусмысленном обещании великого исхода, во время которого Божьи чудеса в пустыне (19–20) превзойдут даже чудеса в Красном море (16–18). И вновь это обещание основано на завете (отметим ссылку на отношения в ст. 14—15 и на избранность в ст. 20в—21).

Чтобы узнать об окончательном исполнении этого обетования, следует обратиться от скромного возвращения из Вавилона в VI и V вв. до н. э. (хотя эти события, безусловно, не нужно терять из виду) к тому исходу, который совершит Сын Человеческий в Иерусалиме (Лк. 9:31; ср.: 1 Кор. 10:4,11), что и станет единственным оправданием всего сказанного здесь и в других отрывках. См. также: гл. 35 и 40:3–5.

43:22—28 Отвергнутое милосердие. 22—26 Страшно огорчительным ответом на страстное обращение Бога был равнодушный зевок. Никакой самый резкий отказ не мог быть хуже этого; однако это же и предоставило возможность провести глубокое сравнение между религией как бременем (23б–24а) и религией как благодарностью и уважением (23а) к Тому, Кто понес бремя (24б—25; ср.: 46:3—4), Кто вновь предложил рассмотреть дело в открытом суде (26; ср.: 41:1).

27 Праотец твой в данном контексте — это, вероятно, Иаков, поскольку израильтянам напоминают о том, что у них не слишком много поводов для хвастовства, не считая их предков или духовных вождей (ходатаев). 28 Последний удар смертелен, потому что в смысле заклятия и поругания здесь употреблено еврейское слово herem, которое обычно оставлялось для таких объектов Божьей кары, как Иерихон или амаликитяне, с которыми никакой компромисс был уже невозможен. Это одно из самых резких выражений в еврейском языке.

44:1—28 Живой Господь и Его свидетельство о Себе. 1–5 Частично закрытый вопрос вновь приоткрывается характерным Л ныне (см. коммент. к 43:1), удивляя подтверждением призвания неблагодарного Израиля в качестве раба и избранного (1; повторяется в ст. 2) в сочетании с любовным обращением Иешурун (в оригинале «честный»; ср.: Втор. 33:5, но также Втор. 32:15; ср. с Ис. 42:19) и продолжая обещать свершение еще более удивительных событий. Излияние Духа (3) напоминает нам о новом завете, как в Иер. 31:31–34; Иез. 36:26–27; Иоил. 2:28—29, а в ст. 5 в исповеданиях преданности Богу звучат нечасто встречающиеся предвестия грядущего обращения язычников, как в Пс. 86:4–6 (где, тем не менее, их «переписывает» Господь). Эти новые потомки (3) Израиля будут отмечать течение животворящей воды Божьей, подобно тому, как ряд деревьев отмечает русло реки (3—4). В Книге Деяний прослежена часть этого живого потока через иссохшую землю.

6–8 В данных стихах вкратце дается самая суть этих глав, с присущим им упором на Бога — защитника Израиля (Искупитель, 6; ср.: 41:14), их определенным монотеизмом (6б, 8б), характерным для них ударением на способности предсказывать будущее (76) и их ободряющим тоном по отношению к робкому Израилю (8).

9—20 Здесь проповедуется та же идея, но рассматривается она с другой стороны, наглядно показывая бесполезность молитвенных обращений к идолам, беспощадно разбирая все аспекты идолопоклонничества. Это излюбленная тема данных глав (ср.: 40:18–20; 45:20; 46:1–7). Поклонение всему тварному (9, ср.: ст. 14) и рукотворному абсурдно и оскорбительно (ср.: Рим. 1:25). Поразительная человеческая неспособность осознать это (присущая как древним, так и современным людям) проистекает от изначального нежелания увидеть вещи в истинном свете (18—20; ср.: Рим. 1:21).

21—28 Теперь мы возвращаемся к позитивному и радостному откровению об истинном Боге. 21 Стихи начинаются с призыва Помни, вероятно, относящегося к событиям, которые Израиль уже может засвидетельствовать (ср.: ст. 8), и одновременно к языческим безумствам, которые были только что описаны (похожий призыв содержится в 46:8). Но это утверждение Бога о том, что Он руководит историческими событиями и предсказывает их, получает здесь новое, драматическое звучание благодаря особенным обещаниям в ст. 26–28. Туманные предсказания о добрых вестях для Иерусалима и об освободителе в 41:2 и 25—29 внезапно проясняются, открывая нам имя Кира и его указ о реставрации Храма; это пророчество в свое время полностью сбудется (ср.: Езд. 1:1–4). Такая детальная точность в исполнении предсказания встречается только в 3 Цар. 13:2, когда Иосия был назван по имени за триста лет до его рождения. 27 Упоминание бездны здесь вновь заставляет вспомнить исход как напоминание о Божьей способности творить подобные чудеса. 28 Выражение пастырь Мой означает лишь то, что этого правителя Бог использовал в Своих целях (см.: 45:4 и 41:21).

45:1—25 Бог всей земли. 1—8 Эти стихи показывают, что Бог полностью управляет Киром, в контексте Его абсолютного владычества (7), Его собственного откровения о Себе всему миру (6) и Его желания установить правду (8).

1—3 Выражение помазанник лежит в основании титула Мессия, однако Ветхий Завет использует его в общем смысле, чаще всего применяя к царям, которые были помазанниками Божьими (напр.: Саул в 1 Цар. 24:6). Здесь этот термин подчеркивает, что Кир предназначен и наделен всем необходимым для того, чтобы исполнить великую миссию, а все его предыдущие победы были лишь вступлением к этому. Каждая фраза ст. 1б—За выдвигает на передний план эти достижения; например, хранимые во тьме сокровища означают то, что особенно тщательно спрятано как имеющее наибольшую ценность. (Победив Креза и Вавилон, Кир должен был приобрести неисчислимые богатства.) 4 Но поступок, ставший смыслом и вершиной его карьеры, — освобождение Израиля (ср.: ст. 13) — вне всякого сомнения, был менее значительным эпизодом для самого Кира. Столь несовершенны человеческие мерила ценностей (ср.: 55:8). Его признание Яхве (ср.: Езд. 1:2—4), как и прочих божеств, было поверхностным (см. коммент, к 41:25); это было лишь признание Его существования и власти (3), а не акт личного обращения (4).

7 Свет и …тьму …мир и …бедствия — это типичные для еврейского языка выражения, аналогичные выражению «все это» (ср.: Пс. 49:1—2). Бедствия — (букв.) «зло», однако слишком легкомысленно предполагать, будто Исайя представлял Бога Творцом зла (скорее см.: Иов. 2:10; Ам. 3:6; Рим. 11:36). Некоторые усматривают здесь нападки на зороастрийский дуализм с его божествами добра и зла, однако этот стих в равной мере противоречит и политеизму, объекту большинства обличительных речей в данных главах. Не существует очевидных свидетельств в пользу того, что Кир по примеру своих предшественников исповедовал зороастризм.

9–13 Внимание переключается с Кира на вечно жалующийся Израиль (на это указывают множественная форма глаголов в ст. 13 и упоминание о Кире в третьем лице), к которому обращено классическое обвинение, что он подозревает Бога в небрежении о Своих созданиях (ср.: 29:16). NIV справедливо воспринимает повелительное наклонение ст. 11 как тончайшую иронию, соответствующую возмущенным вопросам. 12 Такой же урок на примере усыпанных звездами небес был дан в несколько более мягкой форме в 40:26—31.

13 Ср.: 44:28

14—25 Эти стихи в предвидении посрамления языческих богов забегают на много лет вперед. Более полно тема будет раскрыта в гл. 60 — 62. Сначала идет обращение к Израилю (14—19), а затем звучит призыв ко всему человечеству (поскольку когда–то это все равно придется сделать) познать Своего Бога и, следовательно, обрести спасение вместе с некогда презираемым народом (20—25).

14 Такие название, как Египет и т. д. и подробности о цепях и засвидетельствованном почтении описывают Божью победу на языке, понятном современникам, с использованием ярких образов человеческих побед. Как становится ясно из ст. 20—25, в момент свершения они станут совсем другими. Язычники в этих стихах — это те народы, которые еще никогда не входили в состав Израиля; их капитуляция будет такой же абсолютной, как капитуляция военнопленных, однако в действительности это будет вызвано сознанием греховности (14–16) и последующим спасением (20, 24).

15 Выражение Бог сокровенный, вероятно, может быть продолжением исповедания обратившихся, признанием невидимого Бога вместо их идолов. Более вероятно, что здесь приведено восклицание Израиля, наконец–то постигшего неисповедимость Его путей. В ст. 18–19 говорится о том, что Бог трудился ради великой цели, которую недвусмысленно открывал им. Слово напрасно в ст. 18 и 19 то же, что в Быт. 1:2 («безвидна»); стих 186 заглядывает вперед к завершению мироздания (ср. фразу для жительства), когда изначальная бесформенность превратится в мир, пригодный для жизни. И здесь также Израиль будет присутствовать при славном завершении.

22–25 Заключительные стихи замечательны прежде всего тем, что изображают череду искренних обращений по всему миру, а во–вторых тем, как смело были использованы в Новом Завете ст. 23–24, отнесенные непосредственно ко Христу в Флп. 2:10–11 (и косвенно в Рим. 14:9,11). Ср., как были использованы 8:126,13а в 1 Пет. 3:14–15.

46:1—13 Беспомощные боги Вавилона. Центром всей сцены (ср. ясные ссылки на Кира [44:28; 45:1] и на Вавилон и его падение [47:1–15]) является упоминание конкретного божества. 1 Вил («господин»; ср.: Ваал) — это титул, переданный от древнего бога Энлиля покровителю Вавилона Мардуку, чей сын Нево (Набу) считался покровителем знаний. От их имен образованы, например, Навуходоносор, Валтасар. Во время праздничных шествий выносились оба бога, однако здесь они описаны как гигантские беглецы, под весом которых ломаются спины вьючных животных. С противопоставления этих лжебогов, непомерно тяжелых, требующих затраты денег и усилий (6—7), подателю жизни Яхве начинается целая череда нападок на идолопоклонничество, приводящая к впечатляющей развязке этих глав.

Тема предсказаний, постоянно присутствующая в подобных отрывках (ср., напр.: 41:23), выражена в классическом утверждении ст. 10а, а два признака карьеры завоевателя — предопределение и исполнение — помещены рядом в ст. Па (ср.: 41:2,25; 44:28; 45:1–7).

12—13 Слово правда имеет несколько значений. В основном оно обозначает то, что правильно, то есть нечто такое, каким следует быть, что–то находящееся в надлежащем состоянии. Поэтому оно может включать такие понятия, как справедливость, правосудие, исправление неправильного. В этих главах доминирует последнее значение, даже когда речь начинает идти о победе (см. коммент. к 41:2); однако этическая сторона не утрачивается (ср., напр.: 48:1; 53:11; 58:22), и пример тому мы видим в ст. 12, когда этому слову придается вторичный смысл — освобождение, — а ст. 13 подчеркивает близость его к слову спасение.

47:1–15 Обреченный Вавилон. Мы слышим панихиду или погребальную песнь по Вавилону, написанную в классическом изменчивом ритме, присущем подобным поэмам (в переводе это можно заметить в чередовании длинной и короткой фразы в ст. 2а). Ср.: 1:21–31; 14:4–23.

Эту участь Вавилон заслужил, и к нему не будет проявлено милосердия, потому что и он сам никогда его не проявлял (6; ср.: Иак. 2:13). Однако нельзя сказать, что в описании не видно ни капли жалости. Перед нами торжество правосудия, но одновременно и трагедия грешников. Пыль и тяжелый труд, нагота и позор, молчание и темнота (1—5) — ко всем этим символам проклятия примешана нотка горечи в мимолетном воспоминании о веселье и надменности (8), отныне и навсегда погребенных (7—11). Мы можем проникнуть в самую глубь ее (дочери Вавилона) сердца, когда проверенные уловки оказались бесполезными (волшебства, чародейства и гороскопы в ст. 12—14), а былые приятели гордо удалились прочь, «каждый… в свою сторону» (15, RSV), как и бывает с фальшивыми друзьями.

Между прочим, документы изобилуют подтверждениями широкого распространения в Вавилоне магических ритуалов, на которые дан намек в ст. 9, 12—13; а в Иез. 21:21 красочно описываются те из них, которые практиковал Навуходоносор.

48:1—22 Любовь к нелюбящему. 1—8 В том, что внимание переключается с Вавилона вновь к Израилю, нет ничего лестного для последнего. Многословные рассуждения израильтян о Господе и святом городе (1–2) плохо сочетаются с их упорным идолопоклонством (5); на самом деле они проявляют себя как лицемеры (1,4, 8). Эта картина еще мрачней безверия в 40:27 и холодности в 43:22, хотя в ней говорится о согрешении против света, о чем уже шла речь в 42:18—20. Следовательно, основное содержание пророчества, ранее обращенного против язычников (см., напр.: 41:21–24), теперь придется обратить против самого народа Божьего, этих неисправимых скептиков (3–8). См.: «Вступление».

9—22 Однако все это лишь для того, чтобы открыть сущность Божьего терпения: оно незаслуженное (9), созидательное (10; см. примеч. ниже) и непоколебимое (11). После всего уже высказанного Он вновь подтверждает и Свой призыв (12), и Свою любовь (см.: ст. 14) и дает приказ об освобождении: Выходите из Вавилона (20). Он будет вновь и вновь звучать в следующих главах (ср.: 49:9; 52:11; 55:12; 62:10). Однако это не просто восторженная речь; за своеволие придется платить высокой ценой, которая называется несколько раз, и эта цена — не что иное, как лишение мира (18, 22), то есть всего здорового, что есть в душе и в обществе. Грустный реализм ст. 22 вновь повторится в 57:21, а книга закончится на еще более резкой ноте в 66:24.

Примечания. Ст. 10 представляет сложности для перевода. NIV предполагает небольшую неточность в ст. 10а, допущенную при переписывании (в евр. стоит предлог «с»), благодаря которому выражение может обозначать «по цене» или «по типу»; здесь стоит одна–единственная буква, которую легко можно спутать с предлогом как). В ст. 10б свитки Мертвого моря Книги Пророка Исайи поддерживают перевод NIV испытал, однако в обычном тексте стандартное значение этого слова «избрал». 14б Об избранном союзнике… читаем: «Господь возлюбил его, и он исполнит…». 16 Этот стих заканчивается поразительной переменой говорящего: уже не Господь, как в ст. 15— 16а, но посланный Им и Его Духом. Это может быть пророк, однако больше смысла было бы, если здесь говорилось о том «Меня» и «Мне» из 49:1; 50:4; 61:1, иными словами, о Рабе, в котором Иисус видел Себя. Это удивительный намек на более позднее учение о Святой Троице.

Границы этого отрывка устанавливались по–разному, обычно ст. 1—6. Но в каждом из ст. 5—8 представлена часть ответа Бога Своему Рабу; а ст. 8, откликающийся на 42:6, не может быть отделен от последующих.

После гл. 42, содержащей в основном несовместимые портреты «раба Моего» (42:1–4,18–21), вопрос о непригодности Израиля становится все более и более насущным. Следующие главы рассеют это напряжение, но не тем, что этот раб будет освобожден или исправится, а тем, что прояснится совершенная необходимость истинного Раба, Чья миссия будет касаться прежде всего Израиля.

В данном отрывке это сразу становится заметно, потому что совесть Раба совершенно чиста. Он не выказывает ни раскаяния из–за грехов, порицаемых в 48:1–6, ни угрызений совести по поводу слепоты, о которой говорилось в 42:18—20, но только понимание, что Он был подготовлен для особенного Божьего момента (1—3; ср.: 48:16). Он не разделяет безответственность Израиля, но борется с нею (4), и хотя к Нему обращено «Израиль» (3), сам «Израиль» как раз лежит в поле Его деятельности, а за ним последует весь остальной мир (6).

Этот парадокс Израиля, посланного к Израилю же, лишь часть мощного влияния, которое оказал Ветхий Завет на Новый Завет, поскольку даже «остатку» истинных израильтян (Рим. 9:6,27) не под силу осуществить безграничные ожидания ст. 1 — 13. Мы вынуждены искать более совершенное воплощение Божьего света, спасения (6) и завета (8) во Христе, стоящем во главе Своей Церкви, «Израиля Божьего» (Деян. 13:47; Гал. 6:16). В теме завоевания посредством служения, начатой в 42:1—4, также начинает звучать мотив страданий и отверженности (4, 7), который станет пронзительней и значительней в третьей и четвертой Песнях.

8 Первую часть этого стиха цитировал апостол Павел в 2 Кор. 6:2 как предсказание, ныне исполнившееся (ср. использование нашим Господом Ис. 61:1—2 в Лк. 4:18—21). По поводу выражения завет народов см. коммент. к 42:6. 9—13 Узники, стекающиеся домой в ст. 8–13, не просто вавилонские пленники, но израильтяне, рассеянные по всему миру (ср. ст. 12 со ст. 22); однако намек на ст. 10 в Отк. 7:17 показывает, что мы также вправе усматривать здесь язычников, которые покидают свои дома ради новой отчизны (ср.: 44:5). 12 «Синим» (см.: NIVmg.), определенно, был загадкой для древних переписчиков и переводчиков, которые предполагали, что это, например, Персия, Юг или Асван. Некоторые маститые ученые склонялись в пользу Китая (ср. наш термин «синолог», образованный от греческого названия Китая), однако с точностью можно сказать только то, что в ст. 12 предсказываются обращенные, стекающиеся из самых далеких стран, а Синим, очевидно, был одним из характерных примеров таких стран.

14 Опустевшие развалины Сиона — это характерная черта данных глав, в которых он изображен как женщина, лишившаяся мужа и детей. 15–16 Типичен приведенный здесь ответ Бога. Во–первых, она не брошена, потому что Он не может забыть ее. Во–вторых, ее лучшие дни все еще впереди, когда ее новая семья станет гораздо больше, чем прежде (19–20). Новый Завет относит эти обещания не к «нынешнему Иерусалиму», но к «Иерусалиму вышнему» (Гал. 4:25–27; ср.: Ис. 54:1), то есть к вселенской церкви на небесах и на земле. Город, лежащий в руинах, на самом деле был заново отстроен в VI и V вв. до н. э., но эти пророчества превосходят скромный уровень данных событий. 22–23 Об унижении и капитуляции, изображенных здесь, см. коммент. к 45:14. О выражении Надеющиеся на Меня см. коммент. к 25:9.

Здесь отражено двойное сомнение израильтян: в способности и в желании Бога спасти их. На первое Господь отвечает подтверждением того, что Он управляет историей (49:25–26) и творением (50:2–3), а на второе — сравнением Своего характера и характера Израиля (50:1), потому что в отличие от Израиля в нем нет непостоянства, и на Него нет никакого давления извне (Мои заимодавцы). Только грехи Израиля вызвали разрыв отношений (ср.: 59:1—2); косвенно отношение Бога то же, что и в Ос. 3:1—3, где согрешившую жену все еще любят и возвращают домой.

После описания терпеливой кротости в первой Песне (42:1–9) и принятия грядущих смертных мук во второй (49:4,7), здесь Раб сталкивается лицом к лицу с воинствующей яростью и злобой греха. Читатель чувствует, что лишь шаг отделяет Его от распятия. Однако из 49:4 видно, что ни на мгновение не возникает замешательства, смятения; Раб сосредоточился на том, чтобы учиться (4) и отдавать Себя (6), посвящая этому тело и разум. 4 Множественное число (букв.) в «подобно учащимся» подчеркивает, что Он прошел обычный курс обучения (ср.: Евр. 5:8), а элемент повтора в словах каждое утро выражает пожизненную преданность открытой Ему воле Божьей, «изо дня в день» (ср.: 3 Цар. 8:59). Властность этих слов по преимуществу принадлежит пророку.

Итак, Его страдания, которым все еще не дано объяснения (до гл. 53), уже приносят свой плод, что можно сказать и о всех страданиях вообще. 5 По отношению к Богу Его страдания — это жертва послушания; 6 по отношению к человечеству — это Его ценный и добровольный дар, а не уступка оскорбительному требованию (Я предал… Я не закрывал…) 7—9 Внутренне Он использовал Свой позор и заключение, чтобы прояснить Свое единственное упование на Бога. В Рим. 8:31—39 Павел поет христианский вариант этой песни, в котором праведность Господа заставляет умолкнуть обвинителя и в котором помощь Бога (7а, 9а) теперь ясно определена как любовь (Рим. 8:35,37,39).

Эти два стиха построены на уже произнесенных словах о вере, чтобы сделать их центральными для слушателя в вопросе жизни и смерти. 10 Преданность Богу равносильна преданности Его Рабу, слова Которого — закон, а вера служит эталоном для всех людей (ср.: ст. 7–9). Это указывает на Него как на неповторимую Личность и как на Учителя. 11 Этот стих описывает либо гонителей (ср.: ст. 6 и Пс. 117:12), либо, что более вероятно, людей самонадеянных, в противоположность ст. 10. В последней строке ст. 11 — обобщение всех горестей, которые всегда следуют за грехом, но эти слова могут быть также предвестием будущего новозаветного учения о наказании после смерти.

Вера, «которая рождается от слышания слова Божьего» (Рим. 10:17), поддерживается троекратным Послушайте (1, 4, 7). Краткие послания, следующие за этими словами, подтверждают призыв к непоколебимому доверию в 50:10, вначале предлагая вспомнить скромные начинания Израиля, чтобы увидеть, что Бог может сделать с одним (1–2); затем следует призыв обратиться к обещанному в будущем совершенству как в этом мире (4–5), так и в мире будущего (6); и наконец, звучит призыв взглянуть на нынешнее унижение (7–8). Размышлениям о смертности человека в свете Божьей вечности вторят слова Раба из 50:9.

Частые повторы придают всему разделу оттенок настойчивости, начиная со втсупления Восстань, восстань\ В ответ на людские жалобы следует череда упреков и ободрений, отмеченных словами Самого Бога: Я, Я Сам (12), «Воспряни, воспряни» (17, букв.), Восстань, восстань, (52:1) и, наконец, Идите, идите (из Вавилона), 52:11.

51:9—11 Исход, превосходящий все. 9—10 Раав, крокодил и море, которые для неизраильтянина могли бы означать хаотические силы, противодействующие божествам мироздания (ср. коммент. к 27:1), здесь, судя по ст. 10, символизируют исход. Имя Раав уже упоминалось раньше как прозвище Египта в 30:7 (см.: примеч.). О весьма похожей символике страшного суда см. коммент. к 27:1. 11 Но мольба Исайи об исходе вызывает в нем воспоминание об уже высказанном обещании и в этом стихе цитируется почти дословно 35:10.

51:12–16 Угнетенные утешены. 12–14 Сам Господь (Я, Я Сам…) — основание для утешения, одновременно как Творец, в противоположность простым тварям, и как Бог завета (15—16) (Бог твой… Мой народ), Который расценивает Свой призыв к Израилю как венчающую славу, а не как деградацию в поразительном перечислении небо… земля… Сион. Отметим, что в последней фразе ст. 16 Сион обозначает сам народ. Ст. 16 напоминает обязанности Раба в 49:2; и на самом деле основное призвание Израиля заключается в том, чтобы быть носителем Божьих слов.

51:17–25 Поменялись местами. Местоимение во всем отрывке стоит не во множественном числе, но в единственном числе женского рода, что означает постоянную персонификацию Израиля как отчизны (см. коммент. к ст. 16). Основной смысл всех метафор заключен в метафоре о чаше или «чаше опьянения», означающей переход ее к другому владельцу (17, 22), в то время как в ст. 18, 23 отсутствие поддержки и падение ниц, а также уподобление загнанной серне в ст. 20 живо передают скорби и жестокости, сопутствующие поражению. Описание всех улиц (20), по углам которых лежат умирающие, оставило свой след в тексте Плача Иеремии (ср., напр.: Пл. Иер. 2:11–12,19,21).

52:1—10 Добрые вести о мире. 1—2 Призыв Господа Восстань, восстань напоминает Израилю его собственную молитву в 51:9, и это повторение здесь — лучший ответ. Ср. похожий ответ нашего Господа в Мк. 9:22—23. 3—5 Основным назначением этих стихов было очистить метафору искупления от каких–либо намеков на коммерческую сделку. Как выясняется в 50:1, правители Израиля не имеют никаких прав ни на Израиль, ни на Бога; они не заимодавцы Его, а только исполнители Его воли (и далеко не безгрешные). Тогда как 1 Пет. 1:18–19 добавляет новый оттенок ст. 3б, здесь в имя Мое… имя Мое (5—6; ср.: Иез. 36:21; Рим. 2:24) звучит только забота.

7—10 Эти стихи, живо изображая радость по поводу благой вести (ср.: 2 Цар. 18:19—33), выявляют три особенности, непременно присутствующих в подобных ситуациях. Во–первых, это благовестник, который прекрасен, потому что прекрасна весть, принесенная им (а пришел он только потому, что был послан, на что указывает апостол Павел в Рим. 10:15); во–вторых, сторожа, которые и есть те, кто «ожидает избавления» (Лк. 2:38), в ином случае новость прозвучала бы для глухих ушей; в–третьих, событие, которое есть не что иное, как действие Самого Бога (8б–10), видится не издалека, но вблизи (букв, «глаза в глаза», т. е. «лицем к лицу», как в Чис. 14:14 о видении Бога). Отметим псалмоподобный всплеск эмоций в ст. 9—10 (ср.: Пс. 97:3–4; см. коммент. К 42:10–12).

52:11—12 Окончательный разрыв отношений с Вавилоном. В отличие от торопливого бегства в Исх. 12:33, здесь описывается торжественная процессия. В описаниях возвращений домой в Езд. 1:5—11 и 7—10 присутствувовало нечто подобное, и сам Ездра с глубокой верой отнесся к обещанию нового исхода под охраной Господа (Езд. 8:22) и не был посрамлен в своем уповании. Но за буквальным исходом из Вавилона в Отк. 18:4 видится гораздо более великое движение, избавление церкви от власти и суда мира, «чтобы не участвовать… в грехах ее и не подвергнуться язвам ее».

От великого возвращения домой мы переходим к личности Того Единственного, Чья боль стала ценой этого возвращения. Мы находимся в самом сердце книги, в центре всего отрывка, посвященного греху и праведности, милосердию и суду.

Вся песнь построена удивительно симметрично, в ней пять отрывков, в каждом по три стиха. Она начинается и заканчивается величанием Раба (первая и пятая строки); внутри во втором и четвертом отрывках, которые в свою очередь обрамляют центральную часть (4—6), расположена история о неприятии Его миром; в центральной же части излагается значение Его искупающих страданий. Примиренные Бог и люди разделяют повествование (см.: «Мой» и «Я» во внешних отрывках, и «мы» и «наши» в 53:1—6).

52:13—15 Изумление перед Ним. Здесь мы видим, как Господь подтверждает смелые слова из 50:7–9, применяя к Рабу эпитеты, обычно относящиеся к Нему Самому (ср.: «На престоле высоком и превознесенном» 6:1; «Высокий и Превознесенный», 57:15; а также: 5:16; 55:9). Многие нападавшие на Него, уступят место многим осудившим и просветившимся (14—15; отметим возвращение этого слова на более глубоком уровне в 53:11—12). 15 Вместо слова окропление в RSV стоит «изумление» (поддерживается LXX), что хорошо вписывается в последовательность изумленный — смиренный — осужденный. Но окропление (AV, RV), которое грамматически предполагается, но недоказуемо, соответствует ситуации, намекая на ритуальное очищение (ср.: 1 Пет. 1:2) и, возможно, на заключение завета (ср.: Исх. 24:6,8 — другое слово).

53:1–3 Презрение людей. Пропасть, лежащая между слышанным от Бога и человеческим мнением, совершенно очевидна, она определяется контрастом между тем, что открыто (ср. ст. 1 с Рим. 10:16—17,21), и тем, что естественно привлекательно (2) или впечатляет (3). Ср. реакцию на униженного Иисуса, например, в Мф. 27:39–44 и на молитву на кресте (1 Кор. 1:23). Печали и страдания (3), которые вновь упоминаются в ст. 4, это (букв.) «скорби» и «болезни», что должно навести читателя на мысли либо о больном человеке, либо о сердечной боли (как в Иер. 15:18). Однако имеется в виду другое — когда она принимается добровольно; ибо Он также муж скорбей и болезней, в том смысле, что отдал себя на скорби и болезни ради избавления от них. Именно это значение подчеркивается в Мф. 8:17 при цитировании Ис. 53:4.

53:4—6 Перемена роли. Это во всех отношениях центральные стихи всего отрывка. Полностью стирается впечатление от униженности Раба благодаря обратному порядку слов в ст. 4а, что позволяет подчеркнуть смену роли, а ударение, сделанное на Он и мы (4а—4б), подчеркивает наше непонимание: «Но Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали…»

4—5 В этих стихах постепенно все больше проясняется смысл: страдания, которые Он претерпел, предназначались нам (4); это наказание за грехи (5а); это цена спасения (5б). Но это остается парадоксом, одним из Божьих путей, которые выше наших (55:9), о чем нам напоминает ошеломляющее сочетание Его ран (т. е. «язв»; ср.: 1:6) и нашего исцеления как причины и следствия. 6 В этом стихе содержится, вероятно, самое проницательное из всех описаний греха и искупления, разоблачается безответственность, являющаяся нашей второй натурой, и своеволие, которое разделяет нас с Богом и друг с другом; в нем также отмечается Божественный почин, перекладывающий наше наказание на другого. Метафора, в которой Господь возложил на Него грехи, поясняется, напр., в Быт. 4:13; Лев. 5:1,17 (где говорится, что кто–то понесет на себе грех, т. е. наказание за него) и, напр., в Лев. 10:17; 16:22 (где речь идет о вине, которая перекладывается на другого). Отметим выражение все мы… всех нас, благодаря которому в еврейском начало и окончание стиха одинаковы; Божье милосердие в полной мере отвечает греху.

53:7–9 Злые руки, добровольная жертва. Молчание жертвы (по контрасту с жалобами другого «кроткого агнца», Иер. 11:19; 12:3) происходит от любви и веры, которые должен был проявить Иисус (1 Пет. 2:23—24), а не от слабости или осторожности. Принимая во внимание ст. 8 в NIV, «От уз и суда [приговора] Он был взят [уведен]», видим, что весь стих напоминает суд над Иисусом и последующие события (см. коммент. к ст. 9).

8 Перевод род больше согласовывается с LXX и повторяется в Деян. 8:33, несмотря на то что в еврейском текте стоит слово dor, указывающее скорее на современников. Лучше всего переводить так: «Что до Его [собственного] поколения, то кто об этом задумался?» Ср.: «Кто поверил…» (1).

9 NIV советует восстановить единственное число, как в еврейском оригинале — «у богатого». Это место оставалось загадкой до событий, описанных в Мф. 27:57,60, и продолжает ошеломлять тех, кто не принимает возможности подробного предсказания. Однако древние версии и манускрипты подтверждают подлинность богатого, и в LXX это место следует исправить, вернув единственное число вместо множественного.

53:10–12 Увенчанный славой и почетом. В этих стихах происходит полнейшее оправдание. Преследователи исчезают из поля зрения, уступая место откровению о Господе (что подчеркнуто в ст. 10; ср.: Деян. 4:28) и Рабе (12, предал душу Свою на смерть) как основных исполнителях того, чему надлежит свершиться. Далее в каждом стихе совершенно ясно подразумеваются воскресение и победа Раба, причем приводится еще больше подробностей Его оправдания, нежели в ст. 4—6.

10 Жертвой умилостивления было такое жертвоприношение, которое подразумевало возмещение или удовлетворение. Из еврейского текста можно понять, что «Его душа» (т. е. Он Сам) или Господь приносят жертву, однако ст. 12 не оставляет сомнений в самопожертвовании Раба. 11–12 Остальные стороны Его спасительного труда описаны как имеющие отношение к оправданию, несению на себе греха, отождествлению (к злодеям причтен был; ср.: Лк. 22:37) и ходатайству, т. е. посредничеству. Здесь Он представлен как священник и как жертва, патриарх (10б) и царь. Наконец, выражение многих… многих в ст. 11–12 (то же слово в ст. 12 переведено как великими), за которых пострадал Один, вновь появляется во исполнение начального обещания (ср.: 52:14—15, «многие… многие»).

Изобилие, мир и безопасность, о которых идет речь в этой главе, вытекают из только что описанных покинутости и смерти, которые, начиная с 52:13, прерывают описание великого возвращения домой. Выражаясь христианской терминологией, за Голгофой следут растущая церковь гл. 54 и евангельский призыв гл. 55.

54:1—10 Жена и мать. Павел связал этот отрывок с историей Сарры и Агари (ср.: Гал. 4:27) и видел здесь прообраз истинной церкви, которой Господь пошлет много духовных детей (см. также: 49:14–23). Обещание распространения по всему миру (3; ср.: 49:19) и намек на будущее потомство (2) получили стойкое подтверждение в апостольские времена. О метафоре согрешившей жены см.: 50:1; однако здесь на первый план выходит горячее сочувствие, не обвинение, но боль (6) отчуждения и нежность воссоединения (7—8), постоянство этих чувств безусловное и незаслуженное (ср. милость в ст. 10), как обещание в Быт. 9:11, а также в Мф. 16:18.

54:11—17 Город из драгоценных камней. Узкий шатер ст. 2 и поверженный Иерусалим затмеваются соединением красоты и силы — сияющим образом церкви, подробно описанным в Отк. 21:10—27. Но его значение определяется в скупых выражениях ст. 13—15, где правда из ст. 14 и неуязвимость, о которой говорится в ст. 15—17, глубоко укоренены в личном ученичестве (13; ср.: Иер. 31:34) — одном из признаков Нового Завета. В этом истинная сила Божьего города, которому обещан не иммунитет от нападений, но несокрушимое оружие истины (17; ср.: Лк. 21:15).

Этот призыв к нуждающимся поражает своей теплотой. Текст главы дважды достигает кульминации, вначале в ст. 1—5, а затем еще в большей степени в ст. 6—13.

55:1–5 Бедность, изобилие, служение. 1–3 Четырехкратное идите достаточно широко по смыслу, чтобы охватить всевозможные человеческие нужды (отметим, что в ст. 1—2 подчеркивается неудовлетворенность потребностей, как, напр., в Екк. 1:3; Ин. 4:13), и в то же время сужается до одной личности (отметим переплетение единственного и множественного числа в ст. 1, более заметного в AV, RV). Писание завершается отголоском этого (Отк. 22:17), а Иисус также приблизил к друг другу по смыслу приидите… ядите с «приходящий ко Мне» в Ин. 6:35. Парадоксальное выражение покупайте… без платы приводит к противопоставлению неразделимые факты несомненного обладания и совершенной зависимости, которые подразумеваются в милости (ср. объединение несомненного и незаслуженного в Евр.4:16).

3–5 В этих стихах призыв поднимается до личностного уровня, включая рассудок и волю и соединяя слушателей в завете, чтобы разделить с Мессией Его деятельность в мире. На всем протяжении гл. 40 — 66 Давид упоминается только здесь, но этого вполне достаточно, чтобы отождествить царственного Мессию из 7:14 и т. д. с Рабом из 42:1 и т. д., Которого ждут все народы. (Предположение о том, что данное Давиду обещание [2 Цар. 7:12—16] здесь переносится на весь народ, не сочетается с акцентом на его вечности и неизменности в ст. 3б. Вернее предположить, что видение Давида о народах, униженных перед свидетелем Господа [Пс. 17:43—45], дополняется народами, которые в дальнейшем обратятся; ср. ст. 5 с Зах. 8:20–23; 9:9–10.)

55:6–13 Грех, прощение, слава. 6–9 Кроме того, что человек испытывает голод и ему нужно удовлетворять свои потребности (1—5), он еще и нечестие и поэтому нуждается в спасении. Божьему призыву и взысканию (1—5) должны соответствовать ответные действия грешника. Ст. 7 — это классическое утверждение покаяния, перемены ума (ср. новозаветное слово для «покаяния») и воли, привычек (путь) и намерений (подразумевающихся под еврейским словом помыслы). Оно одновременно и отрицающее (оставит), и утверждающее (обратится), личное (к Господу) и конкретное (за помилованием); мольба в нем подчеркивается ограниченностью времени (6) и явной щедростью обещания (7).

10–11 Заявление в ст. 8–9 отсылает нас не только к ст. 7, но и к ст. 10–13, посрамляя наши ничтожные ожидания. Мысли Бога и плодотворнее, и всестороннее, и выше наших собственных мыслей. Сравнение Его слова с дождем и снегом подразумевает неспешный и молчаливый труд, в надлежащее время преобразующий лицо земли. Это относится скорее к Его повелению (ср., напр.: 44:26; 45:23), чем к Его призыву или наставлению, от которых возможно отказаться (48:18–19; ср. сходные образы в Евр. 6:4–8 с образами ст. 10 здесь).

12–13 В этих стихах содержится Его повеление, соединяющее радость освобождения (12а), прихода Самого Господа (ср. 12а с 52:12; 12б с Пс. 95:12–13) и исцеления от прежних извращений (ср. 13а с 7:23—25 и, вероятно, с Быт. 3:18). Отметим Его особое знамение как Освободителя (13б).

В то время как в гл. 40 — 55 говорится о вавилонском пленении, а для искупления используется в основном образ возвращения домой израильтян, оставшаяся часть книги привлекает наше внимание к отчизне, которая частично видится с хорошо известной стороны как место расцвета развращенности (56:9 — 59:15а) и как земля опустошения (63:7 — 64:12), но также показана она такой, какой предстанет, когда Бог придет освободить ее, сделать «венцом славы», центром притяжения всей земли (гл. 60 — 62). Заключительные главы (65 — 66), как и прелюдия (56:1–8), показывают радушный прием Богом отверженных и язычников на Его святой горе и в вечном Царстве, подчеркивая опасность вечного исключения из этой благодати.

1—2 После исполненной радости кульминации гл. 40 — 55 эти стихи рассудительно говорят об обязательной честности (1) и духовности (2), а это очень небольшая плата за спасение. В ст. 1 правда раскрывается с обеих сторон, упомянутая одновременно вместе с судом (т. е. честными отношениями) и спасением, потому что Божья правда направлена не только на то, чтобы обвинить, но и на то, чтобы сделать правильным (см.: Рим. 3:21—26; также см. коммент, к 46:12–13).

3 — 8 В этих стихах подобным же образом предвидение миссионерской деятельности в гл. 40 — 55 преподносится в виде простейших примеров, в которых выказывается забота о евнухах и иноплеменниках, то есть о тех, кто был отверженным в среде Израиля. В первом случае показывается, что закон, видимо направленный против них (Втор. 23:1), был продиктован любовью (чтобы внушить отвращение к этой жестокой практике увечий если не повсеместно, то хотя бы в Израиле); и теперь эта любовь нежно и деликатно восполняет их физический недостаток чем–то лучшим (5), а отсутствие у них потомства компенсирует вечным. Таким же образом и с иноплеменниками поступают в соответствии с их поведением, а не происхождением — этот принцип уже был утвержден, когда Господь принял обратившуюся Руфь, несмотря на Втор. 23:3. Но слова ст. 7 оказались слишком великими для храмовых попечителей (ср.: Мк. 11:17; Деян. 21:28). Ср. Ин. 10:16 с малоизвестным ст. 8; это одно из нескольких указаний на то, как хорошо наш Господь знал эти главы.

Повторяющееся в этом отрывке (2, 4, 6) напоминание о важности субботы яснее всего объясняется в двух вспомогательных фразах ст. 4, показывая, что этот день важен не сам по себе, но как знак любви к Богу (ср.: 58:13) и верности завету (ср.: Исх. 31:13).

56:9—12 Стражи спят. Для противопоставления см.: Ис. 52:8; 62:6. Приведенные здесь выражения (немые псы, спящие псы, жадные псы) все сосредоточены в ст. 10—11а и характеризуют духовных вождей (стражи; ср.: Иез. 3:17), в то время как пастыри в Ветхом Завете обычно обозначают правителей. Порядок упоминания поучителен: в духовном плане быть слепым (10а; ср.: 1 Цар. 3:1) означает не иметь, что сказать (10б), и приводит к бегству от реальности (Юс) и потаканию своим желаниям (Па). Пастыри поистине ведут себя как принадлежащие им овцы, когда смотрят на свою дорогу (11б; ср.: 53:6). Хуже того, они все корыстолюбивые пьяницы (11в–12), чья жадность и стремление отгородиться от насущных проблем жизни достигли предела.

57:1—13 Вопиющее вероотступничество. Стражи расслабились (56:9–12), и в надлежащее время внутрь хлынуло зло. Описываемое время может вполне относиться к периоду правления Манассии, нечестивого сына Езекии, который отличился особо жестоким преследование невинных (4 Цар. 21:16), что вполне соответствует сказанному в ст. 1, а то, что он сжег собственного сына (4 Цар. 21:6), подтверждает упомянутое здесь возобновление культа Молоха (5б, 9).

2 Идея этого стиха близка к Отк. 14:13. 5 Тема похоти содержит намек на сексуальный характер ритуалов поклонения ханаанским божествам плодородия, которые широко практиковались даже в ранние годы пророка Иеремии (ср.: Иер. 2:20—25). (О ст. 5б см. выше первый параграф.) От упоминания о настоящей проституции здесь сделан вполне естественный переход к изображению Израиля в образе жены, ставшей блудницей. В ст. 6—13 (где местоимение ты дано в женском роде и единственном числе) такие метафоры, как ложе, цимбалы (т. е. атрибуты ремесла блудницы), благовонная масть и т. д. переплетаются с упоминанием жертв и идолов из области религии и послов из политической области. Относится ли ст. 9а к религии или к политике, сложно установить; в еврейском тексте значится «царь», что может означать как Молоха (см. выше первый параграф), так и земного союзника (ср., напр.: 30:2–5).

В картине утомления в ст. 10 и страстной влюбленности и приближающегося разочарования в ст. 11—13 присутствует оттенок любовной снисходительности. В целом отрывок хорошо сочетается с Ос. 1 — 3 и Лк. 13:34–35.

57:14—21 Бесконечная милость. Повторение таких фраз, как Поднимайте, поднимайте и далее Мир, мир (19) очень характерны для гл. 40 — 66 (ср., напр.: 40:1; 52:1; 65:1); это касается и темы Бога как Спасителя, живо представленной здесь. В ст. 14 Он великий Освободитель. В ст. 15 сочетание смиренных и сокрушенных готовит нас к Мф. 11:28–30; Ин. 1:14. Ст. 16 вторит Быт. 6:3 о снисходительности Господа, а в ст. 17—18 говорится о Его твердом решении даровать незаслуженное и необещанное исправление, выраженное в памятной первой строке ст. 18. 19 Здесь сформулировано обещание милостей, которое вновь появится в Еф. 2:17 как зачаток благовествования язычникам апостола Павла. 20–21 Положение нечестивых здесь видится яснее, чем в 48:22, как результат их собственного отказа от спасения. Только их выбор отделяет Мир, мир ст. 19 от Нет мира в ст. 21

58:1–14 Лицемерие и действительность. Трубный зов Господа (1), обращенный к формалистам, имеет такое же отношение к предыдущему обвинительному акту, какое Рим. 2 имеет к Рим. 1, а основная тема шире, чем в Евангелиях и в трудах Иакова. В отрицательном плане (1—5) отметим сочетание скрупулезности религиозных изысканий (2, 5) и социальной несправедливости (3б—4), которая казалась естественной для лицемеров любого поколения (ср.: Мф. 23; Иак. 4:1—3), но отвратительна для Бога (ср.: 1:15). В положительном плане (6—14) обновление практики поста как социальной реформы (6), любовная забота (7) и отказ от пагубной привычки «поднимания перста» (9) предваряют творческий подход к закону нашего Господа.

9 Обещание Тогда ты воззовешь… напоминает об оставшихся без ответа молитвах ст. 3 (ср.: Иак. 4:3,8—10). А его богатое развитие в ст. 9б—12 — это выражение принципа, упомянутого в Мф. 7:2: «…какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». 11 Удивительно поэтичный образ напоенного водою сада повторяется в Иер. 31:12. Целая череда метафор в ст. 10—12 отдает должное поучению. 13—14 Здесь говорится о точном и радостном исполнении субботы, которого и ждет Господь. Если пост предоставлял возможность проявить любовь к ближнему, то хранение субботы прежде всего выражало нашу любовь к Богу (хотя и предшествующий отрывок, и отношение к субботе Иисуса настоятельно подчеркивают, что человек важней субботы). Это была аскеза (13а) и упражнение в самодисциплинировании, помогающие стать выше обыденности (13б). Таким высоко духовным людям Бог может ниспослать великие дары (14).

59:1—15а Всеобщее отчуждение. Данная глава во многом может быть названа мрачным двойником гл. 58. Здесь возникает та же проблема с молитвой, оставшейся без ответа, и причина такого положения та же (1—2). Но в то время как в гл. 58 описываются истинная праведность и ее благословения, в гл. 59 изображается грех (3–8) и уничтожение им всех ценностей (9–15) (ср. ст. 10 каждой главы). Конечный результат — хаос, в котором человеческая жизнь становится (по выражению Хоббса [Hobbes]) «одинокой, бедной, гадкой, скотской и короткой».

2 Этот стих содержит классическое объяснение кажущегося бездействия Господа как результата отчуждения; здесь это объясняется не как результат Его отвращения (как в 1:15), но как следствие самого греха. 3–8 Самая суть схвачена в описании распространяющейся анархии; когда дело касается греха, то никакое общество не сможет уцелеть, не говоря уже о дружественных отношениях людей с Богом. 5—6 Змеиные яйца и паутина символизируют, во–первых, губительное влияние нечестивых людей, которое только усиливается при всякой попытке искоренить его (56; ср., напр., интерес к порнографии), а во–вторых, ненадежность их политики или обещаний (6), тонких, как паутина.

7—8 Павел опирался на эти стихи в Рим. 3:15—17, подходя к кульминационному моменту в описании нашей всеобщей вины. 9 Начинаясь с потому–то, этот стих возвещает все нарастающие последствия избрания зла. 10 Брести на ощупь при дневном свете — таково наказание, которое современники Христа заслужили (ср.: Ин. 3:19) и понесли (ср.: Ин. 12:35–40). 14 Четыре персонифицированных понятия, среди которых правда (напр., заслуженное доверие), вставшая вдали (она всегда бывает «первой жертвой» в смутные времена), могли послужить основой для картины, нарисованной в Отк. 11:7—8. 15а Возможно, самым разоблачающим штрихом можно считать преследование порядочного человека, единственного, выбившегося из общего числа. Эта ситуация еще хуже, чем в Ам. 5:13, то есть извращено не только общественное правосудие, но и общественное мнение.

Единственным связующим звеном между только что описанным позором Сиона и последующей славой может быть только вмешательство Господа (см. коммент., предваряющий отрывок 56:1 — 66:24).

16—17 Забота Господа превосходит наше представление о ней. Дивился здесь может значить «ужасался», как и в 63:5. С этим безраздельным негодованием ср. скорбь и гнев, пережитые Иисусом в одиночестве в Лк. 19:41,45. Броня и риза в ст. 17 подкрепляют содержание ст. 16б; в Своей борьбе со злом у Бога нет другой помощи, кроме Его совершенной нетерпимости к нему. Правда здесь употреблена одновременно в своем динамическом, боевом смысле и в более статичном — в смысле честности (ср. коммент. к 46:12–13). Поэтому эта броня Господа поясняет Еф. 6:13—17; Он не только дает, но и Сам использует ее.

К этой цели Его направляет высшая справедливость. Ст. 18 изобилует словами, относящимися к воздаянию: воздаст… местью… воздаст… должное (ср.: Рим. 12:19), но таким образом расчищается путь к царству обращенных.

19–21 Происхождение никоим образом не будет влиять на то, будет ли человек отвергнут (19) или принят (20); проверка будет чисто духовной (19а, 20б; ср.: Мф. 8:10—12), а завет здесь — это Новый Завет, члены которого не только все будут знать Господа (Иер. 31:34), но и изрекать слова Его как народ пророков (ср.: Чис. 11:29; Иоил. 2:28).

Грядущие мир и процветание, описанные в этих безусловно мессианских главах, превосходят все возможное не только в доевангельском мире, но и в христианском современном обществе, однако выражено это на языке ветхозаветных законов и исторического Иерусалима — и это следует перевести в термины «вышнего Иерусалима» (см.: Гал. 4:26). Отк. 21 также свободно использует текст гл. 60, изображая сияющий небесный город, а интерпретация этого видения (может существовать несколько различных взглядов на него) накладывает свой отпечаток на данное пророчество. Здесь мы следуем мнению, что возвращение евреев рассеяния в Иерусалим представлено как модель гораздо более значительного движения, когда со всего мира в церковь станут стекаться обращенные, и за этим виден светлый финал совершенной славы.

60:1—9 Путеводная звезда для народов. Ты и твой в этой главе стоят в женском роде и единственном числе, обращаясь к родному городу Сиону (см. коммент. к 49:14–23; 51:17–23; 54:1–10), чьи сыновья… и …дочери (4) — не только иудеи рассеяния, но и другие народы (см.: Пс. 86:3—6; Гал. 4:26). Поэтому народы (3) и острова (9) означают нечто большее, чем средства для возвращения домой, но они составляют большую часть тех, кто стремится придти к свету (Сиона) (3), они ждут Господа (9), летят как голуби к голубятням своим (8; букв, «к гнездам»). Но также см. коммент. к ст. 10—16. Золото и ладан (6) для современных читателей–христиан являются предвестниками другого переселения (см.: Мф. 2), когда знаки внимания навлекли неприятности и дары включали таинственную смирну (ср.: Мк. 15:23; Ин. 19:39) — знак борьбы, до которой еще далеко.

О контексте и символике этого отрывка и особенно ст. 6—9 (из которых ст. 7 является важнейшим для понимания всей главы) см. предварительные замечания к разделу 60:1 — 62:12. Религиозные термины в ст. 7 исключают возможность буквального его толкования, поскольку Новый Завет настаивает на том, что не может быть возвращения к религиозным обрядам, основанным на жертвоприношении овец и овнов… на алтаре и в доме славы Господа, потому что закон имеет «тень будущих благ, а не самый образ вещей» (см.: Евр. 10:1, RSV; ср.: Евр. 13:10–16; Ин. 4:21–26). О Фарсисе см. коммент. к 2:16.

60:10–16 Радости победы. Иноземцы в этом отрывке — это, скорее всего, попавшие в плен язычники, еще не обращенные в истинную веру. В Писании существует множество подобных примеров (ср., напр.: Лк. 19:27; Отк. 20:7–9). В метафорах победы и ее последствий — труда иноземцев (10), неуязвимости (11а; ср.: Отк. 21:25—26), дани от иноземцев (11б) и тому подобного — подразумеваются обещания Господом победы Своему Царству и вечной (15) радости для Своего народа. Имперское звучание этого отрывка на самом деле выражает лишь здравую истину, что отвергать власть Господа равносильно самоубийству (12), а кроткие наследуют землю.

60:17—22 Полнота сияния славы. Золото вместо меди — это типичный для Бога обмен (ср.: 61:3,7), составляющий разительный контраст человеческим убыткам и обесцениванию человека (ср. о подмене в 3 Цар. 14:26–28 и Пл. Иер. 4:1–2). Отрывок настолько изобилует описаниями обновленной славы, что это может относиться исключительно к конечному совершенству, когда народ весь будет праведный, не будет нужды в правителях и надзирателях, но все будет происходить в рамках правды и согласия (17б), и не будет другой защиты, кроме спасения Божьего (ср.: 59:17) и славы, основанной на совершенной вере. Два средних стиха, 19–20, содержат откровение о живом средоточии этой славы, непосредственном присутствии Господа. Отк. 21:23 и 22:5 утверждают, что это видение превосходит временные границы не только Ветхого Завета, но и христианской эпохи, выражая в земных терминах (ср., напр.: ст. 22) новый мир, о котором вновь будет сказано в 65:17–25.

61:1–4 Песня о помазании Господа. Хотя выражение «Раб Божий» в этой песне не встречается (как в 50:4—9), было бы неестественно подразумевать под выражением «на Мне» другое лицо. Наш Господь в этой песне видел такое же несомненное откровение о Своей миссии, как и в других подобных местах (ср.: Лк. 4:17—21; 7:22); и можно заметить, что здесь почивание Духа Божьего (ср.: 11:2; 42:1) и помазание относятся к определениям, касающимся Раба и Мессианского Царя.

Радостное поручение здесь — результат подвигов, описанных в предыдущих песнях (см. коммент. к 42:1), а плоды их были упомянуты в 53:10—12. Наш Господь мог цитировать этот отрывок в самом начале Своей миссии, потому что уже во время Своего крещения и в искушениях Он принял на себя роль Страждущего Раба и знал о последующем распятии. В этом заключаются «преимущества Его страданий», о том же говорят творимые Им чудеса.

Фоном по–прежнему остается плен, описываемый поочередно то со стороны Вавилона (1б), то со стороны разрушенного Иерусалима (3). Для первых слушателей это обещание было настолько же буквальным, как и последующая угроза изгнания (ср.: 39:6); однако исполненное во Христе (ср.: Лк. 4:21), оно давало начало благословениям, обещанным в блаженствах и в остальных отрывках всем угнетенным и в особенности плачущим (ср., вероятно, Ам. 6:6). Освобождение пленным должно было быть также духовным, что на личном опыте познал Иоанн Креститель (был ли его вопрос в Лк. 7:19 вызван надеждой, возлагаемой им на сказанное в Лк. 4:18?). Отметим оттенок постепенного взросления и терпеливой перестройки, заложенный в метафорах насаждения и разоренных городов.

Но явный пропуск Иисусом слов день мщения Бога нашего… (ср.: Лк. 4:19—20) указывает, что это та стадия, которой еще предстоит быть выполненной (ср.: Мф. 25:31–46; Деян. 17:31, 2 Фес. 1:6–8). Таким образом в различных контекстах используется то одна часть пророчества, то все оно в развитии и окончательном значении. Далее см. коммент. к 63:4.

61:5—9 Обильное воздаяние. Иногда считается, что данный отрывок проигрывает по сравнению с щедростью миссионерского духа, например, в 19:24—25; 45:22; 66:18—21, что язычники тут описаны как люди второго сорта, чей вечный удел — прислуживать иудеям. Но это означает лишь неверное понимание метафоры. В образе священника–Иерусалима, которому прислуживают иноземцы (5—6) и который обогащается за счет своих бывших притеснителей (7—8, на самом деле изображен Божий народ (а это не зависит от национальной принадлежности; ср.: 1 Пет. 2:10; Отк. 7:9), оправданный и в полной мере наслаждающийся своим наследием в качестве царей и священников (ср.: 1 Пет. 2:9; Отк. 1:6), в то время как гордыня человеческая усмирена и власть обуздана. О побежденных язычниках см. коммент. к 60:10—16; об обращенных язычниках — к 19:16–24 и 60:1–9. С обещанием удвоенной доли ср., вероятно, 40:2.

61:10—11 Песнь оправданных. Песнь хвалы и радости в этих стихах ср. с 12:1–6 и песнями в гл. 24 — 27. Отметим две метафоры правды: во–первых, одежды и риза, о которых лучше всего сказано в Лк. 15:22 — «лучшая одежда», праздничная и совершенно незаслуженная; а во–вторых, побеги ростков жизни, плоды того, что было посеяно, чья унаследованная жизнеспособность проявляется в росте и форме. Первая метафора характеризует правду как нечто данное извне (ср.: Рим. 3:22), а последняя — как нечто исходящее изнутри (ср.: Рим. 8:10). Но обе они показывают ее как дар Божий. Об оттенках значения ср. коммент. к 46:12–13.

62:1—5 Брачная красота Сиона. Это еще один отрывок из целой серии (начинающейся в 49:14 и заканчивающейся в 66:7—16), где Сион изображен в образе женщины, оплакивающей разлуку со своим мужем и семьей. Но здесь делается акцент на Божественном желании воссоединиться: силе Его желания (1а); высоте (1б) и ширине (2) того, что Он от нее ждет; гордости, с которой Он говорит о ее совершенстве (3); Его радости о возвращении домой отверженной (4а) и главной тайне — что это все не проявления благотворительности, но пылкая любовь (4б, 5б).

4 Из четырех имен, упомянутых здесь, два вошли (а затем вышли из употребления) в христианский словарь; это Хефциба («благоволение») и Беула («замужняя», см.: NIVmg.), и их совместное упоминание демонстрирует контраст между библейской верой и ханаанскими культами, ибо метафора Господа как мужа подчеркивает верность и радость общения, Ваал как муж был не более чем источником удовлетворения похоти (ср.: Ос. 2:12–13). 5 Нам может показаться, что упоминание о сыновьях Сиона нарушает метафору, тогда как на самом деле оно обогащает ее, напоминая, что угодные Богу благословенны как в браке, так и в том, что произведены на свет своим родным городом, восстановление которого дарит одинаковую радость им и Господу.

62:6–12 Приготовления к великому дню. Великое возвращение домой рассматривается одновременно изнутри и снаружи: со стороны ждущего Иерусалима (6—9, 11в–12) и угнанных в далекие страны пленников (10–11а). С каждой стороны по–своему видна подготовка народа к решающему моменту Божьих деяний. 6—8 Вначале Господь избирает определенных людей для того, чтобы они подобно Ему заботились о Сионе (ср. ст. 6–7 со ст. 1), от сторожей (ср.: 56:9–12) и напоминающих (так здесь передано вы, которые взывают; см. коммент. к 63:7) до неотступных молитвенников (ср.: Лк. 11:8; 18:7), которых Он подбадривает подробными обещаниями (7–8). 10 Во–вторых, Он призывает порабощенных потребовать своего освобождения и возглавить дальние народы, от которых и вместе с которыми Он вернет домой жителей Сиона. Об их равенстве и единстве см. коммент. к 60:1–9. 12 Наконец, отметим четырехсоставное название этого общества искупленных (ср. новое имя, обещанное в ст. 2); это победоносная развязка данной группы глав и одновременно обетования Господа угнетенной церкви.

Данный отрывок служит дополнением к 59:15б–21 (ср. ст. 5 с 59:16). В то время как оба они посвящены суду и следующему за этим спасению, данный отрывок с его драматичным диалогом (ср.: Пс. 23:7–10) освещает день мщения (4), тему, которая в 61:2 была совмещена с темой восстановления. Оба действия связаны одно с другим как причина и следствие, как победа (с неотъемлемым кровопролитием) и освобождение (с его радостью и миром); Новый Завет поддерживает такую последовательность, развивая ее в Отк. 19:11—16, где Воитель — это Сам Иисус Христос. Однако в обоих заветах Господь вначале предлагал способ избежать Его суда (ср.: 27:5). 1–2 Едом и его столица Восор уже были показаны как олицетворение всего нераскаявшегося мира в 34:6. В данном стихе обыгрывается значение слова Едом (красный) и слова Восор, что приблизительно можно перевести как «сборщик винограда». Изрекающий правду (1) относится к неуклонному исполнению Богом всего, что Он обещал (ср.: 45:23; 55:11). Одна из главных фраз во всем отрывке, хотя и полностью посвященном теме суда, — сильный, чтобы спасать. 3 Фраза Я топтал точило один может напомнить христианам о Голгофе, однако смысл ее в том (ср.: Отк. 19:15), что Он не нуждается в помощниках, ибо у Него хватит сил и желания для исполнения суда над злом.

Описание славы Господа в гл. 60 — 62 и видение Бога карающего в 63:1—6 подводят пророка к одному из самых патетических моментов всей Библии, поскольку он пережил и прошлые милости Господа и Его нынешний гнев на Свой народ.

63:7—14 Воспомяну милости Господни. 7 Исайя исполняет функции «напоминающего» (ср.: 62:6); его решение я расскажу буквально означает «воспомяну». 8 Метафора отцовских ожиданий от своих детей позволяет возобновить начальную тему книги (1:2,4), а в ст. 9 содержатся вольные вариации из Книги Исход (ср. по очереди Исх. 3:7; 33:14; 19:4). 10–14 Здесь используются выражения, близкие лексике Пс. 77, напр.: возмутились и огорчили ср. с Пс. 77:40; сравнение со стадом, ведомым на пастбище в ст. 13—14 ср. Пс. 77:52—53. Однако пророк наполняет выражения новым звучанием (ср.: ст. 9) и заново подчеркивает, что Святой Дух — это Господь среди Своего народа (10 — 11, 14). В ст. 10–14 дан намек на отступников Израиля, выведенных из пустыни, которые подверглись наказанию, но не были отвержены до конца. Ради Своих прежних милостей Господь продолжает вести их (ср. ст. 13б–14 с Пс. 77:72, где Давид завершает труд Моисея).

63:15 — 64:12 Брошенная семья Господа.

Троекратное молитвенное воззвание Ты — Отец наш (63:16; 64:8) придает этой молитве особую остроту, потому что горечь отчуждения борется в ней с необходимостью принятия наказания.

Признаки отчуждения частично внешние, проявляющиеся в том, что враг попирает все, что прежде было свято (63:18; 64:10—11); но гораздо серьезнее внутренние проявления: духовное ожесточение в 63:17, разрушительные действия греха, описанные в 64:5б — 6 (блестяще отмечена его способность входить в привычку, развращать и разрушать), и общее безразличие (64:7), которое превращает ситуацию в практически неисправимую.

Во всем этом проявляется суд Господа, Который удержал Свои милости (63:15), ожесточил их сердца (63:17; ср.: 6:10) и оставил их погибать (в евр. букв, «истаивать») от (из–за или посредством) беззаконий их (64:7). Из последней фразы ясно, что не Господь повинен в их духовном опустошении, а они сами постепенно опустились так низко, заигрывая со злом.

С другой стороны, никогда не поздно взывать к Отцу небесному, Чье постоянство не присуще человеческой натуре (ср.: 63:16 с 49:15; Пс. 26:10 и 63:16 — от века). Кроме того, Он всегда помогал надеющимся на Него (64:4; ср.: 8:17; 30:18), значит, нужно вновь просить Его о помощи (64:1—5а). (В тексте Нового Завета говорится о том, как удивительно будет вмешательство Господа; ср.: 1 Кор. 2:9–10). Наконец, Господь — Творец всего, и поэтому в силах изменить любую ситуацию (64:8). Твердая вера, выраженная в этих словах, очень отличается от изображенной в 45:9—10. Данная молитва начинается с хвалы Господу (63:7) и служит образцом для всех молящихся, которые взывают к Богу «из глубины».

Но заканчивается молитва вопросом. Ответ Господа станет как бы итогом мысли автора и полученным им от Бога откровением.

В этих главах, не претендующих на изображение конечной победы света, всеми силами подчеркивается контраст между светом и тьмой и полностью рассеивается надежда на привилегии для кого–нибудь.

Такой суровый конец напоминает Книгу Откровение и притчи о суде, неотступно звучащие у Исайи, начиная с видения в гл. 6.

65:1—16 Принятые и отвергнутые. 1—2 Еврейский оригинал полностью поддерживает Рим. 10:20–21, относя ст. 1 к язычникам, а ст. 2 — к Израилю. В переводе NIV еврейская фраза «народу, не именовавшемуся именем Моим» (то есть язычникам) заменена на народу, не призывавшему имя Мое (это по–прежнему может быть Израиль). В то время как такое прочтение может претендовать на поддрежку древних текстов, неизмененный еврейский текст (как в AV и RV) совершенно определенно указывает, что это ответ язычников на пренебрежительное отношение Израиля в 63:19б, а не простое подражание 64:7.

В таком случае язычники будут приняты, а отступники–иудеи отвергнуты (1—7); однако ст. 8—10 подтверждают обещание об «остатке» праведных израильтян (см. коммент. к 10:20–23). Определенно Господь проводит разделяющую черту не между язычниками и иудеями как таковыми, но между «взыскавшими» и «забывшими» (10в–11а), которые соответственно благословятся и будут проклинаемы, о чем говорится в ст. 13—16.

3—7 О запрещенных ритуалах ср.: 57:3–10. Если предыдущие отклонения от веры были безнравственными, то нынешние носят провокационный характер, поскольку теперь отвергаются алтари Господа (3б, 7б; ср.: Втор. 12:2—7), люди занимаются некромантией (4а; ср.: Втор. 18:11), не скрываясь, поедают мясо нечистых животных (4б; ср.: 66:17; Втор. 14:3,8) и утверждают, что становятся святыми, занимаясь магией (5а букв, означает «потому что я свят для тебя»). Об оскорблении, венчающем этот перечень, см.: ст. 11.

8 Образ сока в виноградной кисти относится к теме «остатка» из метафоры испорченного виноградника в гл. 5; для уточнения смысла могло использоваться начало песни о сборе винограда, поскольку Не повреди ее может быть взято из названия мелодии в заголовках Пс. 56 — 58. 10 О долине Ахор, ее горестном прошлом и светлом будущем см.: Нав. 7:26; Ос. 2:15.

11–12 Счастье и Рок, Гад и Мени, были языческими божествами, культ которых существовал в Сирии и в других местах. Отметим игру слов в ст. 12а: Я вас обрекаю… С трапезой и чашей ср. 1 Кор. 10:21—22, где вопрос апостола Павла: «Неужели мы решимся раздражать Господа?» (ср.: ст. 3) — указывает на то, что он мог подразумевать эту главу книги Исайи.

13—16 Здесь начальный ритм напоминает погребальную песнь или насмешку (ср.: 14:3–23), а острые противоречия похожи на антитезы из Евангелий (напр., ср.: Мф. 25:31–46; Лк. 6:20–26; Ин. 3:36). Имя Бог истины (16) буквально значит Бог «Аминь», то есть Бог всего, что верно и истинно; ср. выражение нашего Господа «Истинно, истинно» («Аминь, аминь») и Его титул в Отк. 3:14 (см. также: 2 Кор. 1:18–20).

65:17—25 Новые небеса и новая земля. Все новое живописуется полностью в терминах прошлого, только без былой скорби; не заметно попыток описать какой–то иной тип новизны. Отсюда знакомый фон, Иерусалим, и скромные радости, в основном возможность «пользоваться изделием рук своих». Это подчеркивает самые важные моменты в отрывке: избавление от старых недугов (17б), радость (18–19), жизнь (20; см. ниже), безопасность (21—23а), близкие отношения с Господом (23б—24) и согласие между всеми Его творениями.

Смысл упоминания столетнего возраста (20) в том, что этот новый мир будет существовать столь долго, что целый век будет казаться до смешного коротким.

Сложно сказать определенно, где следует воспринимать эти обещания буквально, а где метафорически. В первом случае они напоминают буквальное прочтение гл. 20 Книги Откровение, где говорится о том, что перед последним пришествием Христа воскреснут праведники и мученики и будут сосуществовать с людьми того времени. Однако против этого свидетельствует последовательность событий, потому что творение нового мира (17—18) предшествует этим благословениям в пророчестве Исайи, но следует после них в Отк. 21:1. По этой причине вероятней, что нам следует воспринимать этот отрывок как аналогию, а упоминания о грешнике (20; см.: NIVmg.) и змее (25) как обещания суда и победы. Зло больше не будет процветать, и сильный не станет притеснять слабого, искусителю не избежать приговора (ср. ст. 25 с Быт. 3:14— 15) в том совершенном мире. Однако все это выражено свободно и живописно, скорее чтобы поддержать надежду, нежели чтобы удовлетворить любопытство. Наконец, отметим, что ссылка на 11:6—9 дает понять, что все это произойдет не просто в соответствии с указом о начале творческого процесса, но через Мессианского Царя.

66:1—5 Поклонение угодное и неугодное Господу. Здесь вовсе нет протеста против восстановления Храма, как полагают некоторые, потому что Сам Господь повелел восстановить его (Агг. 1:2—11). Это скорее выговор церковному формализму — стремлению возводить стены вокруг Самого Бога (1—2а; ср.: 2 Цар. 7:6–7; Деян. 7:48–50,54). 26 Отметим совершенно определенное отношение, которого ждет от нас Господь, как и в Лк. 18:13, поскольку человек не только мал, но и грешен. Однако см.: 57:15.

Формализм порождает извращения (3) и нетерпимость (5). В ст. 3 буквально сказано следующее: «…закалающий вола, убивающий человека» и т. д., что означает (как считает большинство) либо языческие жертвоприношения, либо кровавую и бессмысленную резню и идолопоклонство (ср.: 1:13; Иер. 7:21), либо то, что в данный момент жертвоприношениям сопутствуют жестокость и святотатство. Это одно из ранних упоминаний религиозного преследования и ненависти — одного из черных пятен в истории церкви.

66:6–17 Последнее вторжение. Хотя основные формулировки этого и следующего отрывков звучат в ветхозаветном стиле, с его храмом (6), колесницами (20), новомесячьями и субботами (23), они определенно относятся к концу времен. Ст. 7—9 подчеркивают совершенную новизну происходящего, высмеивая медленный темп естественного исторического развития. Фраза раждался ли народ в один раз? по смыслу созвучна выражению из 1 Кор. 15:51–52: «…все изменится вдруг в мгновение ока». Ст. 9 передает победоносный и окончательный ответ на послание царя Езекии пророку Исайе в Ис. 37:3.

10—14 В красочной семейной сцене, нарисованной в этих стихах, включая стихи о Сионе как жене и матери (см. коммент. к 49:14–23), все внимание теперь сосредоточено на детях Сиона (ср.: Гал. 4:26). Отметим, что родной город лишь второстепенный, а не первостепенный источник процветания и довольства; все исходит от Господа, даже любовь сродни материнской (13), хотя для того, чтобы разделить Свои дары, Он избрал общество искупленных иудеев. Последние две строки этого стиха показывают, откуда исходит эта помощь и для кого она предназначена: «Я… в Иерусалиме» (ср.: RSV). Здесь связаны воедино близкое общение с Господом и абсолютное принятие в члены Его церкви. В Ин. 16:22 Иисус придает ст. 14а очень личное значение.

15—16 Огонь и меч — это суровые стороны каждого Божественного вмешательства (ср.: Мф. 10:34), однако здесь описан последний суд (ср.: ст. 24; 2 Фес. 1:7–10). Хотя он относится ко всякой плоти, особенный гнев обратится на отступников из ст. 17 (ср.: 65:3–7; Лев. 11:7,29), которые познали и отвергли свет истины. 17 Один за другим (английская версия «один среди всех». — Примеч. пер.) относится, очевидно, к жрецам в момент совершения ими религиозно–магических ритуалов (ср. Иез. 8:11: «…и Иезания… среди них»).

66:18—24 Народы собраны вместе. В контексте Тысячелетнего царства пришествие Господа Иисуса Христа будет сопровождаться дальнейшей евангелизацией всего мира, окончательным возвращением всех сынов Израиля и превращением Израиля в центр паломничества и мировую столицу. Можно также увидеть в этом заключительном отрывке эпилог, соединяющий первое и второе пришествия Христа. В таком случае в ст. 18 говорится о Божьих планах относительно всего мира, а в ст. 19—21 описано, каким образом Он будет их исполнять: знамение (распятие и воскресение Христа; Мф. 12:38—40); уцелевшие иудеи или спасенный остаток, посланный к народам (19) и собрание Его народа в Его Иерусалим (20), когда язычники будут допущены в Церковь Христа наряду с иудеями (21). С этой точки зрения Иерусалим не следует понимать буквально как конкретный город (снова ср.: Гал. 4:25–26). Ст. 22–24 могли бы описывать (по–прежнему в ветхозаветных терминах) состояния финальной славы и вечных мук.

В ст. 19 географические названия символизируют самые отдаленные территории израильского мира. 20—21 Со всех концов земли евреи рассеяния будут возвращены в Иерусалим в знак уважения со стороны язычников. Здесь слово «дар» (в английской Библии — offering, т. е. приношение. — Примеч. ред.), которое в Лев. 2 имеет значение жертва приношения хлебного, означает дань вассала своему суверену. И эти язычники будут приняты, пусть не как чистые сосуды, но как священники и левиты (21б). (Грамматически из них может относиться к вернувшимся израильтянам, однако это маловероятно, потому что нарушает напряженность контекста.) Апостол Павел (Рим. 15:15—16) наполнил это слово (приношение. — Примеч. ред.) совершенно замечательным содержанием.

22 С новым небом и т. д. Ср.: 65:17.23 Новый месяц и новая суббота перестали быть религиозными ограничениями для христиан (ср.: Кол. 2:16), и маловероятно, что эта «тень» будет восстановлена. Здесь говорится о заложенной в них идее радостного и всецелого посвящения себя Создателю.

23 Ср.: Дан. 12:2; Мк. 9:48. В синагогах после ст. 24 снова читается ст. 23, чтобы смягчить окончание пророчества. Но на самом деле это и есть настоящее окончание. «Совершенно ясно» (говоря словами Смита [G. A. Smith]), «что не может быть иного результата, если люди, которые лично слышали великое пророчество, поэтически возвещающее истину о Боге, продолжают своих идолов, свиное мясо… свое сидение на гробах предпочитать живому Богу и Его немеркнущей славе».

Ищите Господа, когда можно найти Его (55:6).

(Kidпеr Derek)

Иеремия был пророком в Иудейском царстве в период правления царей Иосии (640–609 гг. до н. э.), Иоахазе (609), Иоакиме (609–597), Иехонии (597) и Седекии (597–587). Начальные слова книги (1:2) говорят нам о том, что его служение началось в 627 г. до н. э. Следовательно, его служение в целом продолжалось сорок лет и совпало с последними годами Иудейского царства. Таким образом, Иеремию можно причесть к одному из пророков изгнания вместе с Иезекиилем.

Иеремия, как и Иезекииль, был последователем великих пророков столетия (или даже более ранних, таких, как Исайя, Осия, Амос, Михей), которые пророчествовали в тот период, когда все еще существовали два царства, Израиль (Северное царство) и Иудея (Южное царство). Однако первое из них было разрушено в 722 г. до н. э. могучей Ассирией («жезл гнева Моего [Господа]»; Ис.10:5), после того как предупреждения Амоса и других пророков не были приняты во внимание. Следовательно, Иудея Иеремии, хотя и уцелела после нападения Ассирии (см.: 4 Цар. 18–20), была малочисленным и незащищенным остатком Божьего народа. Как долго могли они оставаться в живых? Ответ на это зависел от того, прислушаются ли они к словам Господа, переданным через Иеремию.

Когда Иеремия впервые услышал слово от Господа, Ассирия больше не была такой сильной, как прежде. Из–за того, что она пришла в упадок (такова судьба всех империй), царь Иосия обрел возможность подтвердить древние израильские притязания на территорию Северного царства, утраченную столетия тому назад (4 Цар. 23:15–20). В 612 г. до н. э. столица Ассирийской империи Ниневия пала перед новым хозяином этой местности, Вавилоном, который теперь представлял новую угрозу Божьему народу. Иеремия изображает его как армию, которая придет «от страны северной» (6:22). Как за сто лет до этого, так и теперь, Божественный промысел о Его народе был тесно связан с историческими и политическими событиями, которые происходили в соответствии с Его волей. Он Сам поведет врага против Своего неверного народа (5:15).

Весьма часто пророки обращали свои речи к царям, потому что те несли особую ответственность за религиозную жизнь своего народа. С этой точки зрения Иеремия представляет интерес, поскольку его пророческое служение началось в то время, когда царь Иосия проводил религиозные преобразования в Иудее. В 4 Цар. 22–23 подробно рассказывается, как в Храме была обнаружена «Книга Закона» (вероятно, Второзаконие), которая могла быть утеряна во время долгого и нечестивого правления царя Манассии (см. коммент. к 4 Цар. 22:8). Это произошло в 621 г. до н. э., через пять лет после призвания Иеремии. Однако реформа могла продолжаться и после 628 г., как это отмечено во 2 Пар. 34:3—7. В таком случае удивительно, что пророчества Иеремии, содержащие резкую критику в адрес Иудеи, были впервые произнесены в период правления справедливого и благочестивого царя. Вероятно, Иеремия думал, что сама по себе реформа не сможет заставить людей измениться так глубоко, как того желает Господь Бог. Он призывал к совершенному изменению сердец (4:4).

Несмотря ни на что Иеремия критиковал всех вождей Иудеи за то, что они оказались неспособными учить народ и руководить им в соответствии с требованиями завета. Он сурово обличал царей (гл. 22), пророков (23:9–40) и священников (2:7). (Исключение было сделано только для Иосии; 22:15—16.) Обвинения казались еще поразительнее оттого, что сам Иеремия был и пророком, и священником (1:1). Фактически, весь народ завета был насквозь лживым (9:3–6). Это и легло в основание всех пророчеств Иеремии.

Само послание Иеремии, передаваясь в течение очень долгого периода на фоне драматически меняющихся событий, казалось, прошло через несколько стадий. Во–первых, Иеремия призвал свой народ принести покаяние в своих грехах, чтобы не пришлось пострадать от руки Вавилона (3:12). Однако в какой–то определенный момент он объявил, что Господь действительно покарает Иудею рукой этого народа. Время, отпущенное для покаяния, истекло; теперь Божья кара стала неотвратимой (21:1 — 10). Тем не менее эта вторая стадия была тесно связана с третьей, когда было объявлено, что Божья кара была нужна ради обновления. По милости Господа вавилонский плен станет путем жизни для тех, кто примет наказание (21:9; 24:4—7). Именно в этой заключительной стадии поясняется, как следует понимать обещания, включающие надежду на новый завет (31:31–34). Следовательно, в конце концов завет, однажды нарушенный Израилем, будет восстановлен милостью Божьей.

На самого Иеремию его служение оказало серьезное влияние. Он страдал внешним образом от невозможности вести нормальную общественную и семейную жизнь (15:17; 16:2), против него составлялись заговоры (11:18–23; 18:18), он неоднократно пребывал в заключении и терпел побои (20:1–6; 37:15–16; 38:6). Внутренне он также был угнетен, потому что остро переживал боль лишений, которые предстояли его народу (4:19–21; 10:19–22). Но кроме того, он чувствовал, как отвратителен для Господа окружающий его грех. Таким образом, он испытал на себе обе стороны суда, что сделало его ношу почти непереносимой.

Боль, которая слышится в его пророческих воззваниях, ярче всего выражена в поэтических отрывках, также широко известных как «исповеди» (11:18–23; 20:7— 18). В этих отрывках он почти с горечью изливает свои жалобы перед Господом. Однако даже в них чувствуется уверенность, что в конце концов Господь пошлет спасение (15:19–21).

Для христианского читателя может оказаться нелегким делом провести параллель между поучительными строками книги Иеремии и своей повседневной жизнью. Что общего может быть между судом Господа над Его древним народом и жизнью конкретного христианина? В самом деле, какое отношение имеет проповедь пророка Иеремии о спасении народа, понимаемая как восстановление страны, к христианскому Евангелию?

Первым ответом на все подобные вопросы можно назвать труд Христа. В глубине пророческого учения Иеремии лежит истина, что Господь наказывает Свой народ ради спасения. Этот принцип спасения через наказание предзнаменовал распятие Христа, когда Он Сам претерпел наказание за людские грехи, чтобы спасти все грешное человечество.

Кроме того, Иеремия указывал на Христа в пророчествах о новом завете (гл. 30—33). В них прежде всего говорится о восстановлении веры древнего народа Иудеи и возвращении его земли, но в конечном счете и о Христе, Который Сам прожил жизнь верного израильтянина и послал Святого Духа тем, кто находится с Ним и поэтому тоже может принять участие в праведной жизни.

Однако, если книга Иеремии в основном возвещает о великих подвигах, совершенных Христом ради Своего народа, не может ли она стать путеводителем для живущих христианской жизнью? На это вновь отвечаем — да, может. Очень важно понять, что все христианское Евангелие обращается не только к каждому верующему лично, но и ко всей Церкви как к Телу, и предположить, что именно это лежит в основании отношения Господа к Своему народу. Следовательно, во–первых, послания Иудее и о суде, и о спасении могут быть применимы к Церкви как к Телу. Подобно Божьему народу древности, Церкви так же следует остерегаться самодовольства и не надеяться на то, что Господь не прогневается (ср.: Отк. 2—3). Возможно даже, что Церковь (или некоторые ее члены) будет переживать времена Божьего гнева только для того, чтобы наконец познать Божье обновление.

Во–вторых, Иеремия освещает потребность в ответственных вождях и предупреждает о том, как может распространяться растление Божьего народа. Он предостерегает верующих от уклонения в ложные верования, возможно, от ложных отклонений в самой религии. Он показывает, как получается, что, когда церковная жизнь приходит в упадок, все извращенное в ней начинает передаваться от поколения к поколению (44:9). Эта идея может быть применима скорее к обществу, чем к церкви, народной или традиционной, и этим объясняется, как веками существуют ненависть и предубеждение между различными слоями общества. Пророчества также вскрывают психологию греха и силу предрасположенности к нему людей (3:6—10). Портрет царя Седекии — это яркий пример того, как люди вечно колеблются между добром и злом.

Наконец, в книге есть несколько торжественных выражений радости о спасении, в основном в гл. 30—33. В поэтичности их чувствуется вдохновение, и в этом контексте так много говорящие о грехе и суде пророчества в неподражаемом, свойственном этой книге стиле сосредоточиваются на любви и сострадании Господа, Который превыше всего желает дарить жизнь и благословение Своим созданиям.

Книга Иеремии очень велика и включает множество различных материалов. Некоторые из них содержат высказывания Иеремии, выраженные в виде поэтических предсказаний или пословиц (напр.: гл. 2–6); некоторые, напечатанные в большинстве изданий (включая NIV) как проза, написаны скорее в поучающем стиле (напр.: 7:1 — 15); присутствуют также отрывки, написанные об Иеремии, предположительно, кем–то другим (напр.: гл. 26). Большая часть поэтических предсказаний собрана в гл. 1—20. В основном не указываются даты или обстоятельства личных высказываний такого рода, но мы располагаем большим количеством информации, взятой из поучений и повествований, о времени и месте, где это произошло. И это понятно, поскольку, не являясь биографией, книга говорит об Иеремии только для того, чтобы помочь провозвестию его пророчеств.

Нам мало известно, как составлялась книга. Она построена не в хронологическом порядке, и ее может быть сложно читать последовательно. Вероятно, она создавалась по частям. Это предположение основано на гл. 36, где написано, что первый свиток с пророчествами Иеремии был уничтожен царем Иоакимом и что после этого Иеремия составил еще один, в котором было больше слов, нежели в первом (36:32). Об этом же свидетельствует тот факт, что греческий вариант Ветхого Завета (LXX) содержит более короткую версию книги, чем та, которая дается в наших Библиях. Очевидно, пророк трудился над созданием книги с помощью Варуха, своего помощника и писца. Следовательно, Варух мог иметь отношение и к созданию того варианта книги, который нам известен.

Kidner F. D. The Message of Jeremiah, BST (IVP, 1971).

Guest J. Jeremiah, Lamentations, CC (Word, 1988).

Thompson J. A. The Book of Jeremiah, NICOT (Eerdmans, 1980).

McConville J. G. Judgment and Promise, An Interpretation of the Book of Jeremiah (Apollos/Eisenbrauns, 1993).

Bright J. Jeremiah, AB (Doubleday, 1965).

1:1–19 Иеремия

2:1 — 4:4 Господь обвиняет Свой народ

2:1—8 Оставленная любовь

2:9–30 Обвинение

2:31–37 Приговор

3:1 — 4:4 Может ли Иудея вернуться к Богу?

4:5 — 6:30 Образы суда над Иудеей

4:5–31 Враг приближается

5:1–31 Наказание Иудеи за неверность

6:1—30 «Плавильщик плавил напрасно»

7:1 — 8:3 Чужие боги и чужая религия

7:1 — 15 Проповедь в храме

7:16—29 Нет надежды на спасение?

7:30 — 8:3 Мерзость в очах Бога

8:4 — 10:25 Плач по отступнику Сиону

8:4–22 Нет исцеления

9:1–11 Народ насквозь лживый

9:12—26 Плач по народу, которому надлежит пострадать

10:1—25 «Нет подобного Тебе, Господи!»

11:1 — 13:27 Нарушенный завет

11:1–17 Иеремия обличает отступничество народа

11:18—12:6 «Исповеди»

12:7—13 Господь и Его «дом»

12:14—17 Промысел о других народах

13:1–27 Метафоры для суда

14:1 — 15:21 «Мечом и голодом и моровою язвою»

14:1–10 Засуха

14:11—22 Слишком поздно молиться

15:1–9 Слишком поздно для сострадания

15:10–21 Исповедь и любящий ответ Бога

16:1 — 17:27 Образы изгнания и спасения

16:1—21 Плен предвозвещается

17:1 — 13 Надежда на себе подобных и надежда на Господа

17:14—18 Исповедь

17:19–27 О хранении Субботы

18:1 — 19:13 О двух разбитых сосудах и исповедь

18:1—18 Разбитый сосуд сделан заново

18:19–23 Исповедь

19:1—13 Кувшин разбит и не сделан заново

19:14 — 20:18 Иеремия проклинает свое рождение

19:14 — 20:6 Иеремия в храме

20:7–18 Последняя исповедь

21:1 — 24:10 Спасение только через плен

21:1–14 Нет спасения от Вавилона

22:1–30 Нечестивые цари

23:1–8 Новый царь из рода Давидова

23:9–40 О лжепророках

24:1 — 10 Две корзины со смоквами

25:1–38 Суд Божий над всеми народами

25:1–14 Время Вавилона

25:15–38 Чаша ярости Господней

26:1 — 29:32 Иеремия становится пророком спасения

26:1—24 Иеремия едва избегает смерти

27:1–22 Служите Навуходоносору!

28:1 — 17 Доказательство пророчества Иремии

29:1—14 «Стройте домы в Вавилоне»

29:15—32 О пророках в Вавилоне

30:1 — 33:26 Обещание нового завета

30:1—24 Возвращение здоровья

31:1–26 Остаток возвратится

31:27–40 О новом завете

32:1 — 15 Иеремия покупает поле

32:16—44 Для Бога нет ничего невозможного

33:1 — 13 «Голос радости и голос веселья»

33:14—26 Нерушимый завет

34:1 — 36:32 Противоборство пророчествам Иеремии

34:1–22 Обещание отпустить рабов

35:1–19 Верные рехавиты

36:1—32 Иоаким отказывается прислушаться к словам Иеремии

37:1–39:18 Последние дни Иудеи

37:1–10 Надежда на Египет?

37:11—21 Иеремия заключен в темницу

38:1–13 Иеремию бросают в яму

38:14–28 Последняя встреча с Седекией

39:1–18 Падение Иерусалима

40:1 — 45:5 Остаток спасается бегством в Египет

40:1–12 Правление Годолии

40:13–41:18 Убийство Годолии

42:1–21 «Не ходите в Египет»

43:1—13 Уход в Египет

44:1—14 Последнее предупреждение

44:15—30 «Слово, которое ты говорил, мы не слушаем»

45:1—5 Слово утешения к Варуху

46:1 — 51:64 Пророчества о языческих народах

46:1—28 Пророчество о Египте

47:1—7 Пророчество о земле филистимской

48:1—47 Пророчество о Моаве

49:1—39 Краткие пророчества

50:1 — 51:64 Пророчество о Вавилоне

52:1—34 О падении Иерусалима

Иеремия был сыном священника, его родной город Анафоф был специально предназначен для семей священников (1; ср.: Иос. 21:18). Он находился неподалеку от Иерусалима, и священникам нужно было пройти совсем немного, чтобы в столице исполнить свои обязанности. При нормальном течении событий Иеремия в надлежащее время стал бы священником.

Однако эта перспектива была нарушена призванием его к пророческой деятельности. Фраза было слово Господне к нему (2) — это типичный для Ветхого Завета способ рассказать о призвании пророка (см.: Ос. 1:1; Иоил. 1:1; Иез. 1:3; Мих. 1:1). Из этого хорошо видно, что пророки не по собственной воле брали на себя трудную миссию. Господь избирал человека для исполнения Своих планов. Однократное изъявление Его воли означало, что Иеремия должен всецело подчиниться Ему. Это оставит глубокий отпечаток на всей его жизни.

Первый ответ Иеремии на призвание был сделан неохотно (6; ср. о том же с Моисеем, Исх. 4:10—13). Он был еще очень молод (слово, переведенное как дитя, лучше переводить «юнец»; в то время Иеремии могло быть около двадцати). В обществе, почитавшем мудрость старших, Иеремия мог чувствовать себя не умеющим говорить, то есть осознавал недостаток умения руководить или истолковывать события всему народу. Однако Господь не принял его возражений; Он познал и предназначил его прежде, чем тот родился (5). Это замечательное явление — всезнание Господа и, в частности, призвание Им отдельной личности! Оно отодвигает на второй план все естественные и благоприобретенные умения. Оно отодвигает также и все остальные устремления человека. Когда Господь призвал Иеремию, Он коснулся его Своей рукой таким образом, что не оставалось иного выбора, кроме как слушать и повиноваться. Он жил все это время ради этой цели. Тем не менее он, безусловно, должен выбирать, и должен повиноваться, и продолжать поступать таким образом на протяжении всего своего служения.

Слово Божье к Иеремии не только наполнило его уверенностью, но также утвердило законность его служения. Так происходит со всеми (а не только со священниками и другими работниками церкви), кто чувствует свою неспособность исполнять то, к чему, как они знают, их призвал Господь. Это в общем предостерегает членов церкви от слишком поверхностной оценки дарований и служения других людей.

Господь заверил Иеремию, что будет защищать его от всех противников и тех, кто ненавидит его. Как носитель слова Божьего он в каком–то смысле разделял власть Господа даже над царствами (10). Послание Иеремии в самом деле окажется важным для ряда народов, не только для Иудеи и Вавилона (см. коммент. к гл. 46—51). Слова Господа как о суде, так и о спасении, несомненно, оставят свой след.

Чтобы уверить Иеремию, что призыв исходит от Господа, Он послал ему видения. Значение первого видения, жезла миндального дерева, основывалось на схожести еврейских слов, обозначающих миндальное дерево и дозор. Во втором видении (кипящий котел) показывалось, что близится суд, который будет произведен руками народа с севера (14). Вавилон все еще не назван. Множественное число (все племена… их князья; 15–16) звучит очень неопределенно. Иеремии самому могло быть неизвестно, что предполагаемым врагом мог оказаться Вавилон. Установление престолов иноземных князей в воротах Иерусалима (15) подразумевает, что здесь будут править они и их боги. Все выглядит так, будто Господь Сам оставил Свой народ. Но пророк покажет, почему было необходимо уничтожение.

Грех, за который будут осуждены люди, был одной из основных причин разрыва завета с Господом, от Которого они отреклись в пользу других богов. Это угрожало самим истокам завета, как уже случилось однажды, когда завет только что был заключен на горе Синай (Исх. 32). Это будет постоянной темой книги.

Наконец, Иеремии вновь было велено стойко держаться (17). Как будут враги у народа, так появятся они и у него из среды его соплеменников, включая самых влиятельных (18). Однако Господь могущественнее всех их и защитит его (19). Это обещание будет повторено и выполнено (см.: 11:18–23).

Во второй главе содержится суть обвинений Иудеи. В начальном отрывке Господь припоминает самые первые дни жизни Израиля, когда Он вывел его из рабства в Египте и заключил с израильским народом завет на горе Синай, тем самым превратив его в Свой народ (Исх. 19—24). Время в пустыне (2) вспоминается как время хранения верности. В этом бесплодном месте полагаться на Господа во всем было насущной необходимостью. И Он защищал от врагов (3б; см.: Исх. 17:8—13). (Израиль не всегда оставался верным в пустыне, см.: Исх. 32. Тем не менее Иеремия говорит о пустыне как о месте правильных взаимоотношений с Господом, так же, как и Осия; Ос. 2:14–15.)

Назначение этой картины, изображающей верность предыдущего поколения, состоит в том, чтобы противопоставить ее извращенности современников Иеремии. Теперь Господь призывает их дать отчет (4). Завет подразумевал взаимные обязательства обеих сторон. Господь даровал землю обетованную и Свое благословение, одновременно требуя верности от Израиля. Теперь Он задает риторический вопрос, в чем Его вина, послужившая причиной тому, что Израиль отступился от Него (5). Грех поразил не только нынешнее поколение, но и их отцов.

Грех, похитивший людские сердца, был не чем иным, как идолопоклонничеством. Это означало нарушение первой и основополагающей заповеди (Исх. 20:3). В земле Ханаанской, которую даровал им Господь, они поклонялись Ваалу, богу, которому обычно поклонялось население Ханаана. (В выражении суетные идолы в ст. 5 обыгрывается имя Ваала на еврейском; смысл в том, что в действительности Ваал был пустым и бессильным.) Люди полностью перенесли свое поклонение на Ваала, вожди изменили своим особым обязательствам перед Богом и людьми и предались другому богу (8). Такова была сомнительная награда Господу, Который провел их сквозь тяготы в пустыне в землю изобилия (6—7; ср.: Втор. 8:7—10). Когда Господь называет эту землю Своим достоянием (7,), важно не то, каким образом она была приобретена, но то, что она извечно принадлежит Ему (ср.: Лев. 25:23). Тем не менее Его народ своими грехами сделал ее мерзкой в глазах Господа; они развратили себя, погрязнув в том, что Он решительно изгнал однажды с этой земли (Лев. 18:19–30).

В самом деле, именно Иудея оказалась стороной, нарушившей условия договора. Поэтому Господь теперь обстоятельно излагает Свое обвинение. Он обвиняет иудеев в том, что они променяли истинного Бога на идолов. Их слава — это имя Бога (11), воспоминание о Его явлениях Израилю во время скитаний в пустыне (Исх. 40:34—35). В ст. 10–12 подчеркивается противоестественность отречения от Господа.

Более того, променять Господа на бессильных идолов означало впасть в заблуждение. Это видно из истории Иудеи и Израиля. Львы (15), вероятно, относятся к Ассирии, которая разрушила Северное царство в 722 г. до н. э. (ср.: ст. 18 и см.: «Вступление»). Это былое поражение усиливается более современной угрозой Иудее со стороны Египта. Ст. 16 может относиться к смерти царя Иосии от руки фараона Нехао в битве при Мегиддо в 609 г. до н. э. (4 Цар. 23:29). Тогда что толку надеяться на союз с такими империями (18)? Подобная политика в прошлом была связана с Ассирией (см.: 4 Цар. 16:7) и не оправдала себя (см. коммент. к Ис. 7). А некоторые в Иудее будут искать спасения от Вавилона в Египте (24:8). Все это окажется напрасным и повлечет за собой наказание (19).

Тема отступничества раскрывается также через образы, которые использует пророк Иеремия. Иуда — это раб (14), хотя должен быть слугой Господа, он блудница, хотя должен быть Его невестой (20; ср.: 3:1); он дикая отрасль чужой лозы, когда ему следовало быть благородной лозой (21; ср.: Ис. 5:1–4). Ложь зачастую бывает имитацией и насмешкой над истиной, обещая все, что может принести истина.

Тем не менее приходится расплачиваться за то, что жизнь основывается на ложных идеалах и ложной вере; и безумие Иудеи будет выставлено на позор, как бывает с вором, которого застают с поличным (26). В критический момент Иудея вновь обратится к Господу (27б), но и в этом будет ложь, потому что это будет попыткой использовать Бога, что изначально присуще идолопоклонничеству.

Здесь снова поднимается основная тема книги. Именно Иудея, а не Господь, нарушила условия завета (31—32). К обвинению в грехе против веры (33) прибавляется социальная несправедливость (34) — обычная тема пророков (ср.: Ам. 5:10—15). Однако Бога обмануть невозможно; не существует защиты против Господа (36б); Он на самом деле покарает Свой сбившийся с пути народ (35б, 37).

Весь этот раздел целиком посвящен необходимости возвращения Иудеи к истинному Богу. Однако вопрос в том, станет ли Господь возвращать Свою любовь народу, который настойчиво нарушает завет. Это и есть тема 3:1–5.

В 3:1–5 разрыв между Богом и Израилем уподоблен разводу. По закону о разводе, записанному во Втор. 24:1—4, разведенная жена не могла впоследствии вернуться к своему первому мужу, если побывала замужем еще раз. Теперь Господь говорит об Иудее как о разведенной из–за ее связей с другими любовниками жене, то есть с богами Ханаана. Если проводить аналогию с разводом, то отсюда следует, что у Иудеи нет никакой надежды на то, что Господь примет ее обратно. Здесь использовано серьезное обвинение в блудодействе (1—5), связанное с желанием Иудеи поклоняться другим богам, что происходило во многих местах (2а), и в результате — земля осквернена (см. коммент. к 2:7б). Если и казалось, что она вновь обращается к Господу, то это было неискренне (4—5).

Тема развода продолжается в ст. 6—10. Здесь бывшее Северное царство приводится как пример отделения части древнего народа от Господа (4 Цар. 17). Во время служения Иеремии это уже стало историческим фактом. Следовательно, судьба Израиля — это предупреждение Иудее (ср.: 4 Цар. 17:18—19), но она не приняла это всерьез.

Обвинения продолжаются дальше в ст. 11 — 14. На самом деле Иудея гораздо хуже, чем в свое время был Израиль (11). Теперь Иеремия призывает к покаянию Северное царство (к северу). Это риторический призыв, поскольку Северное царство больше не существует; смысл же в том, что Господь всегда милостиво принимает искреннее покаяние. В ст. 14 эта мысль, роковым образом оставленная без внимания, высказывается заново применительно к Иудее. В ст. 14 иудеи названы отступниками; здесь само слово произведено от возвращаться и подразумевает, что народ постоянно «отвращается» от Господа, вместо того чтобы возвратиться к Нему. Призыв вернуться, или покаяться, обращен к народу, чье сердце закоренело в упорстве.

Далее в ст. 15—18 акцент внезапно меняется, и Иеремия обращает мысленный взор в грядущий день спасения, когда Господь восставит верных Своих. Это произойдет в будущем, когда Господь вернет Свой народ на Сион (означает Иерусалим и Иудею). Эта картина, предполагающая новый завет, будет более подробно обрисована в Иер. 30—33. Настоящий отрывок показывает, что тогда проповедь покаяния, произнесенная Иеремией, ни к чему не привела, и надежда народа на будущее зависит еще от одного фактора, а именно, от нового спасительного акта Господа.

Пастыри по сердцу Моему (15) — это праведные вожди, которые сменят нынешних нечестивых вождей Иудеи (ср.: 23:1–4). То, что утрата ковчега завета не оплакивается, понятно в свете нового завета, который будет стоять в большей степени на внутренней праведности, чем на внешних признаках (ср.: 31:33). В конечном итоге понадобится пришествие Христа, чтобы преобразить народ Божий и придать ему силы. Он станет Тем, кто навеки утвердит завет между Богом и Израилем.

Возвращаясь к теме текущих событий, Господь горько сетует на вероломное поведение Иудеи, используя различные метафоры отношений. (Об Израиле как «сыне» Господа см.: Исх. 4:22—23; ср.: Ис. 1:2; Осия также использовал обе эти метафоры, см.: Ос. 2:2; 11:1–2.) К сетованиям Господа добавляются сетования Израиля, который, кажется, осознал губительность своего извращенного пути (21).

Последний раздел главы открывается очередным призывом к покаянию с обещанием конечного исцеления в новом завете (Я исцелю…). Немедленный ответ, однако, содержит формальные слова покаяния (22б—25), притворство, о котором говорилось в ст. 10 и повторяется в 4:1—4, влечет за собой угрозы суда. Однако покаянный ответ эхом звучит в ст. 21, где чувствуется намек на признание тщетности идолопоклонничества.

Начальные стихи гл. 4 принадлежат данному разделу, потому что в них завершается тема покаяния, или обращения. Сперва (1–2) Иудее (к которой обращаются как к Израилю) напоминают ее назначение — привести все народы к истинному Богу; именно ради этого Господь призвал, или избрал, Авраама давным–давно (Быт. 12:1—3). Поэтому вопрос неверности иудеев является принципиальным. Во–вторых, народ предостерегается от того, чтобы полагаться на внешнее исполнение обрядов, например, обрезание. Скорее знаком принадлежности Господу должно стать нечто более глубокое, а именно, всецелая преданность, как личная, так и общественная, идущая от всего сердца. Распахивание нераспаханных земель в этом же смысле означает оживление в сердцах того, что уже умерло.

Призыв к покаянию и к глубине веры — это то, о чем необходимо повторять церкви и что легко может стать профанацией.

Оставшаяся часть гл. 4 со страстью рисует грядущее опустошение Иудеи. Повсюду рассказчик — это Иеремия, но он передает слова Господа, а иногда речь ведется словно прямо от лица Самого Бога (напр., ст. 6б). В NIV есть одна попытка отделить речь пророка от речи Господа, однако очень сложно делать это постоянно. В любом случае, оба они изрекают истину, поэтому на смысле слов не отражается, кто именно говорит.

В ст. 5–9 пророк обрисовывает панику, вызванную приближением врага. Труба — это призыв к оружию; крестьяне будут спасаться бегством, ища укрытия в городах; знамя, «выставленное» к Сиону, вероятно, означает предупреждение (5—6). Враг, безжалостный, как лев (ср.: 2:15), уже начал свой разрушительный поход. Он все еще не назван Вавилоном. Фраза с севера несколько уводит в сторону, поскольку любому врагу (за исключением Египта и ближайших соседей Иудеи) было бы удобней атаковать страну именно отсюда. Призыв обращен ко всему народу (8); обличение безусловной вины нечестивых вождей (9) не уменьшает общей ответственности.

Иеремии не безразлично то, что он призван проповедовать народу. В ст. 10 выражены его чувства, к которым он позже вернется в связи с собственными проблемами (15:18). В горе он обвиняет Бога, что Он обманывал Свой народ, позволяя лжепророкам обольщать их перспективой мира (ср.: 6:13—14). Единственным ответом на это следует собственное подтверждение Господом неотвратимости суда.

В ст. 13—18 представлены яркие картины опасности, словно страж на самом деле наблюдает за приближением вражеской армии (13). В ст. 15—16 послание вначале обращено к Дану, находящемуся в самой северной части Израиля, а затем по мере приближения врага — к Ефрему, центральной горной части страны, пока наконец весть не доходит до Иерусалима. Эти слова могли быть произнесены для того, чтобы привести Иудею к покаянию (14) и таким образом избежать опасности. Тем не менее Иеремия осознает ее неотвратимость и предчувствует ту боль, которую она несет (18).

Теперь Иеремия не скрывает свою собственную скорбь (19—22). Здесь говорится не о буквальном «приступе сердечной боли» (19), но о душевной боли, которую он ощущает физически. В этом отрывке он полностью отождествляет себя с народом, страдающим от предчувствия приближающегося несчастья. Звуки грядущей битвы тоже наполняют его ужасом (19в). Шатры и палатки Иудеи — это и его шатры и палатки (20б).

Ст. 22 может быть произнесен как Иеремией, так и Богом. Из этого видно, что Иеремия отождествляет себя не только с народом, но также и с Господом; хотя наказание будет невыносимым, однако ему надлежит свершиться. Ст. 19—22, таким образом, очень важны для понимания Иеремии. То, что он сострадает одновременно Богу и людям, делает его неким «посредником» между ними. В этом предвосхищаются страдания Иисуса Христа ради спасения всего мира.

То, что Иудея нарушила завет, на самом деле отразится на всем мире (ср.: 4:2). Теперь Иеремия изображает не что иное, как нарушение вселенского порядка, и его слова удивительно напоминают Быт. 1 (23—26б). Если оказался нарушен завет между Богом и Его избранным народом, то для мира не остается никакой надежды. Вот почему жизнь Христа следует рассматривать как исполнение этого завета, чтобы стать светом для язычников (ср.: Ис.42:6).

Последний раздел главы посвящен описанию производящей разрушения вражеской армии и людей, отчаянно пытающихся спастись бегством. Два последних образа резко контрастируют друг с другом. В первом (30) Израиль — это блудница, пытающаяся преуспеть за счет своих любовников. Здесь предполагаемый «любовник» — это Вавилон, однако ее надежда обольстить его окончится неудачей. Не будет спасения от смерти через эту лжелюбовь. Образ женщины–блудницы сменяется образом женщины, рожающей посреди царящей вокруг кровавой бойни (31). Иллюзия рухнула, уступив место ужасной реальности; процесс рождения сопровождается смертью. На последнем вздохе заканчивается глава.

Однако здесь есть намек на то, что этот конец — еще не все. Эта надежда будет развиваться дальше в последних главах книги. Иеремия по опыту знал, что даже перед лицом смерти остается место надежде. Это возможно только с помощью Бога, Который дает нам познать Себя в Иисусе Христе.

Темой всей этой главы является наказание за приверженность лжи. Начало главы, поиск хотя бы одного человека, который ищет истины (1) и ради которого Господь пощадил бы народ, напоминает молитву Авраама за Содом (Быт. 18:22—33). Однако суть в том, что не осталось ни одного такого человека; Иудея развратилась полностью. С другой стороны, разве сам Иеремия не является тем самым человеком, соблюдающим правду, ищущим истину? Мы уже говорили о посреднической роли Иеремии (4:19—22) и позднее увидим, что он на самом деле сыграл особую роль в конечном спасении народа.

Теперь развивается тема всеобщей развращенности (3–6). Отказ от истины (3) относится ко всему народу в целом (4) и к вождям в частности (5). Назначение ст. 4 не в том, чтобы оправдать простой народ. Вернее будет сказать, что оба стиха в совокупности показывают, что не осталось ни одной социальной прослойки, которая не была бы виновной, хотя вина вождей, несомненно, больше в силу их особой ответственности. Им предстоит всем вместе подвергнуться заслуженному наказанию (6).

И вот Господь оправдывает Свое намерение покарать их (7—13). Существует главное объяснение Его права поступить таким образом. Оно заключается в самой идее завета, понятого как обычный договор, в котором сильному предоставляется право назначить наказание более слабому в случае невыполнения им условий договора. В завете между Богом и Израилем Господу принадлежит право — и здесь не требуется обоснований — применить самую строгую меру наказания. Податель жизни может вновь отнять ее. Он объясняет, почему в данном случае приговор справедлив (9). Вновь используется метафора блудницы (8) и выдвигается обвинение в лживости, в частности, касающееся пророков (11—13). Эта ложь абсолютна, ложь о Самом Боге, объявляющая Его безразличным к злу (12). Не следует недооценивать серьезность ложного учения о Боге.

В следующем отрывке дается еще более яркое изображение могущества врага, хотя Вавилон все еще не называется (14—19). Здесь важно показать, что Сам Господь посылает эту катастрофу как исполнение Своего слова (14) и что разрушению подвергнется все, даже бывшее некогда хорошим. В ст. 17 упоминается все, что имеет отношение к благословению, посланному Богом Израилю (см.: Втор. 7:13). Появление Вавилона означает, что Господь отбирает это благословение, превращая его в так называемое заветное проклятие (см.: Втор. 28:15—68). К грядущей катастрофе теперь причислен и период плена (19). Это результат наказания, но это также и один из тех проблесков надежды, который иногда встречается в судных пророчествах Иеремии (18; ср.: 4:27; 5:10).

Теперь Господь говорит о том, что Он Единственный источник всех благ для Израиля. Страх, который должен испытывать Его народ (22), — это просто правильное поклонение, так как поклонение обязательно включает в себя страх и трепет, если это поклонение Тому, Кто всемогущ. Следует поклоняться Богу, во–первых, потому что Он Создатель (22), а во–вторых, потому что Он — Тот, Кто дарует жизнь и всяческие блага Своему народу; в этом суть ст. 24—25, которые перекликаются со ст. 17.

Внимание Иеремии переключается (как уже было однажды) на угнетение слабых власть имущими в Иудее (26–28; ср.: 2:34). Богатые не только эксплуатируют бедных, но даже извращают судебные разбирательства (28; ср.: Исх.23:6—8). Такое неуважение к правосудию — тоже ложь. Ведь истина, заключенная в завете с Богом, существует не только на словах, но означает правильно построенные отношения, и не только с Самим Богом, но и между людьми, связанными с Ним заветом. Истина лежит не только в области понятий, но также познается в делах. В Новом Завете это выражено тоже достаточно сильно в учении о том, что «вера без дел мертва» (Иак. 2:26; ср.: Рим. 12). Высшее проявление истины — это Сам Иисус Христос (Ин. 14:6); истина — это действительно слово, но слово, ставшее плотью в человеческих взаимоотношениях. Эгоизм и истина несовместимы.

Глава заканчивается тем, что Господь повторяет оправдания Своего наказания для народа (29); в последних строках обличаются пророки и священники, которые учат лжи, и весь народ за то, что он по собственному желанию принимает эту ложь (30).

Эти ужасающие слова читаются теперь в церкви Христовой, в которой людей уже ничто не отделяет от любви Господа (Рим. 8:38—39). Это значит, что и нам стоит не терять бдительности и не ожесточать сердец против заповедей Бога.

Глава возвращает нас к сценам паники, уже знакомым по гл. 4. Упоминаются названия мест, расположенных неподалеку от Иерусалима (Вениамин — это страна, располагавшаяся к северу от Иерусалима; Фекоя лежала в южном направлении, а точное местонахождение Бефкарема не установлено). Иерусалим здесь изображен в образе женщины (Дочь Сиона), которая уверена в своей красоте, но вот–вот должна подвергнуться насилию со стороны захватчиков (это подразумевается терминами в ст. За, где слово пастухи, вероятно, относится к правителям Вавилона). Подобный образ встречался в 4:30. Слова в ст. 4–5 принадлежат нападающим вавилонянам.

Остальная часть этой главы разделена на предсказания, полученные от Бога. Первое (6—8) затрагивает тему жестокого угнетения слабых в Иудее (ср.: 5:26—28) и называет ее состояние болезнью. Люди, хранящие завет, достойны всяческого уважения, у того же, кто нарушил его, поражены все стороны жизни. Эта метафора будет часто повторяться.

Во втором пророчестве (7—15) слова о том, что остаток будет собран, не привносят оттенка надежды, как в остальных случаях (4:27; 5:10; ср.: Ис. 17:4—6, где собирание — это акт суда). Весь отрывок звучит в этом тоне (10—15). Как развращенность народа была абсолютной, включая все слои общества (см.: 5:3–5), так и наказание будет всеобщим; отсюда ужас, звучащий в ст. 11—12. В ст. 13, прежде чем внимание будет обращено к пророкам и священникам, вновь обвиняется весь народ. Ст. 14 — это центральная часть обвинения против лживых вождей. Они полностью исказили истину, заставив других поверить лжи о Боге, будто Он не противник зла. Именно эта ложь стала раной целого общества; грех и скорби народа проистекают именно от этого. Народ остается неисцеленным. Люди не раскаялись и за это будут повержены (15б).

Третье пророчество (16–20) начинается с призыва Господа искать пути древние, то есть именно тот стиль жизни, который был предписан Господом, известный с тех пор, как Он открыл Себя и Свои пути в завете на горе Синай (Исх. 19 — 24). В них заключается жизнь (Втор. 30:16). Тем не менее здесь этот призыв служит лишь тому, чтобы продемонстрировать человеческое упрямство. Они не станут ни идти путями древними, ни прислушиваться к стражам, то есть к истинным пророкам, которые понуждают их поступать по истине (16—17). Господь призывает свидетелей (в соответствии с представлением о завете как о договоре; ср.: Втор. 30:19; 32:1), чтобы они увидели, что судьба, постигшая этот народ, целиком дело их рук (19). Наконец, Он отвергает поклонение, которое совершается формально и не исходит из сердца. Здесь проявляется другая сторона лживости Иудеи: величайшим злом является не только поклонение другим богам, но и неискреннее поклонение Богу. Эта тема встречается у всех пророков (Ис. 1; Ам. 5:21–25; Мих. 6:6–8).

Краткое пророчество (21) вновь напоминает о тотальности грядущей катастрофы, которая коснется близких и друзей каждого человека.

Затем Господь вновь обрисовывает ярость и силу приближающейся армии. В ст. 24 в уста людей вложены слова о мучительном страхе, напоминающие слова самого Иеремии (4:19). Страх охватывает их по мере того, как они осознают, что не существует способа избежать суда.

Финальные слова главы обращены к Иеремии. Образ строится на аналогии с плавкой серебра, когда вначале плавят руду, а затем очищают серебро от примеси свинца, с которым оно часто бывает соединено. По множеству различных причин процесс очистки может оказаться неудачным, и в таком случае получить чистое серебро будет невозможно. В результате получается отверженное серебро. Так и Израиль, несмотря на все попытки Господа помочь ему стать истинным народом завета, будет отвергнут.

Тема так называемой «храмовой речи»

Иеремии — ложное упование на чужих богов. Это центральная тема проповедей Иеремии и на самом деле может быть названа разновидностью проповеди из 26:1—6, которая датируется началом правления царя Иоакима. Очевидно, в это время Иеремия все еще проповедовал покаяние.

Храм был средоточием жизни в Иудее. Иеремия встал в одном из проходов храмовых ворот, сквозь которые проходило огромное количество народу (2), возможно, стекавшегося на празднование одного из главных годовых праздников (Исх. 23:14—17). Таким образом, эта проповедь была откровенным вызовом официальной религии и религиозной практике множества людей. Этот поступок требовал недюжинного мужества (как показывает отчет в гл. 26).

Суть проповеди выражена в ст. 3—11. Иеремия призывает народ к покаянию, объяснив, что их подстерегает смертельная опасность, которой все еще можно избежать (3). Он высмеивает бессмысленность современных ритуалов (4) и говорит, что истинная религия состоит из дел, а не только из исполнения религиозных обрядов (5–6; ср. коммент. к 5:20–28). В основании правильных поступков лежат хорошо известные законы, данные Господом в завете; в ст. 9 в списке грехов религиозных (поклонение чужим богам) и социальных есть намек на десять заповедей (Исх. 20:2—17). Иными словами, если народ Иудеи живет таким образом, его упование на Бога является безосновательным.

Большая часть проблемы заключена в ложном уповании на то, что само по себе обладание Храмом и исполнение ритуалов спасительны. Позаимствовав суеверия у жителей Ханаана, народ пребывает в убеждении, что это дает ему своего рода гарантию постоянного присутствия и защиты Господа. Иеремия на примере неприятного инцидента показывает им безосновательность таких взглядов (12—15). Силом, где пребывала скиния, бывший главным святилищем для всего Израиля задолго до Иерусалима, теперь прекратил существование, очевидно, пав жертвой филистимлян. Если пал Силом, почему должен устоять Иерусалим? И современным верующим следует помнить, что не святилище защищает нас от различных бед, но живая вера в истинного Бога.

Храмовая проповедь заканчивается обращением к самому Иеремии: больше ему нельзя молиться за народ (16). Это в самом деле поразительно, ведь молиться за соплеменников было одной из пророческих обязанностей (ср.: Быт. 20:7; Исх. 32:9—14). Однако запрет будет неоднократно повторен Иеремии (11:14; 14:11; 15:1). Таков один из способов Господа показать народу, что Его терпение истощилось. (Неоднократно повторяющийся призыв покаяться остался без внимания, что в конечном итоге и привело к суду.)

Далее следует отрывок, дающий некоторое представление о местных обрядах идолопоклонства, когда совершались предложения еды и питья ханаанской богине Астарте. Пирожки по форме могли напоминать ее. В приготовлении участвовала вся семья, что было признаком всеобщей развращенности народа. Грех взрастил в себе семена собственного наказания (19).

Господь объявил народу, что обратит на него Свой гнев, и припомнил, как целые поколения упорствовали против Него. Этот отрывок созвучен с храмовой речью резкой критикой формальных ритуалов (22). Здесь подразумевается, что Бог не обязан говорить, получив жертву, равно как говоря с людьми, Он не настаивает на получении жертвы. Отрывок заканчивается знаком оплакивания, предсказывающим скорую гибель народа (29; ср.: 16:6; Мих. 1:16)

При нечестивом царе Манасии по его приказу во дворах дома Господня были установлены жертвенники языческим богам (Иер. 7:30). Таким образом Храм подвергался осквернению (см.: 4 Цар. 21:3,5—7). Хуже того, в месте под названием Тофет идолопоклонники, почитавшие Молоха, приносили ему в жертву детей. Тофет находился в юго–восточной части Енномовой долины. По некоторым данным, слово «тофет» означало «гарь» или «очаг». Царь Иосия запретил эти отвратительные Богу жертвоприношения, но грех еще не был искуплен. Следуя примеру язычников, некоторые иудеи также стали приносить в жертву Яхве «сыновей своих и дочерей» (см.: Исх. 19:2 и 12; ср.: Мих. 6:7). Должен наступить день, когда этот грех искупится страданиями иудеев. Тофет и Енномова долина будут названы «долиною убийства», потому что там станут хоронить убитых в Иерусалиме, когда места на кладбищах будут переполнены (Иер. 7:32). Смерть без ритуального погребения считалась страшным проклятием (Иер. 7:33; см.: Втор. 28:26). Так даже мертвые не избегнут кары. Их тела будут выброшены из могил. (Очевидно, завоеватели разорят могилы в поисках сокровищ либо из чувства мести.) А солнце, луна и звезды, которым иудеи поклонялись при жизни, станут равнодушно взирать с высоты на их посмертный позор.

Этот отрывок начинается с краткого (4—7) повторения темы «совращения», «возвращения» и «обращения» (в еврейском языке все эти слова переданы одним и тем же глаголом; ср. также гл. 3). Иудея обвиняется в постоянном отступничестве (5б) в противоположность покаянию, к которому призывает ее Бог. Противоестественность ее поведения иллюстрируется на примере птиц, которые руководствуются данным им Богом инстинктом, зная время и место своих перелетов. А люди утратили данное им от рождения чувство Бога. Они не осознают, что пришла пора вернуться к Богу. Похожие высказывания встречаются в притчах у Екклесиаста (напр., см.: Екк. 3).

Пророк продолжает свои рассуждения о мудрости, горько упрекая иудеев, считавших себя мудрыми (8:8) на основании того, что им дан письменный закон и право на объяснение его. Вероятнее всего речь шла о священниках (ср.: ст. 10), а не об особом классе людей наподобие «книжников» в Новом Завете. Однако слова Иеремии направлены против тех, кто, будучи в ответе за верное учение в Иудее, извратил закон в личных целях, продолжая заявлять, что поясняет его. Учение — это Тора, одновременно закон, данный в моисеевом завете, и указания к нему. Главы семей несли общую ответственность (см.: Исх. 13:14—16), а священники — личную (Втор. 31:9—13). Извращение закона происходило из–за сознательного пренебрежения к нему, что должно было служить личным целям учителей (10б). Те, кто учит Божьему слову, несут тяжелейшую ответственность и никогда не бывают свободны от этих моральных опасностей, и даже от особого суда Божьего (ср.: Лк. 17:2; 1 Тим. 1:7). (Ст. 10–12 очень напоминают 6:12–15; см. коммент. к ним.) Ст. 13 служит напоминанием о том, что фальсификация истины не может долго продолжаться без ужасных последствий.

Посреди обвинительной речи помещен другой отрывок (14—17), изображающий приближение врага и возникшую в связи с этим панику (ср.: 4:5—6,13—15). Ст. 15 содержит слова тех, кто был обманут лжепророками и учителями.

Последний раздел главы (18–22) рисует отчаяние, охватившее пророка. С горестным воплем обращается он к Богу (4:19), сострадая своему народу (8:18–19). Обещание, данное некогда Богом царю Давиду через пророка Нафана (2 Цар. 7:11–16), внушало иудеям уверенность, что Господь не оставит их и пошлет победу над всеми врагами (Пс. 2). Храм Иерусалима казался иудеям безусловной гарантией их безопасности в любом случае (см. коммент. к 7:1—15). Это во многом объясняет их слова в первой половине ст. 19. Господь отвечает им знакомым обвинением, но иудеи продолжают сетовать на свои страдания в выражениях, напоминающих сюжет четырнадцатой главы о засухе. Последние два стиха произносятся вновь от лица Иеремии, который не в силах отделить себя от страданий Иудеи. Мрак и ужас объяли его, и пророк мечется в поисках возможного исцеления для своего народа. В ст. 22 это выражено иносказательно. Галаад (восточная часть Иордании) славился своим бальзамом (смолой мастикового дерева), который обладал великолепными заживляющими свойствами. Но для того чтобы исцелить болезнь иудейского народа, требовалось более радикальное лечение.

Из последних слов ст. 3 становится понятно, что речь идет от лица Господа, хотя вначале кажется, что говорит Иеремия (который скорее стал бы искать в пустыне пристанище для путников; ст. 2). Мы уже неоднократно могли заметить, насколько близко к сердцу принимает Иеремия страдания своего народа. Данный отрывок также показывает его переживания, на этот раз вызванные его сочувствием к боли Господа. Это еще одна сторона посреднической роли Иеремии.

Причина страданий Бога, которые разделяет Его пророк, — в лживости народа. Насколько они погрязли во лжи, показано в ст. 2 и 3 (лживость подразумевает нечестность, напр., нарушение супружеской верности). В ст. 4—8 дан портрет лжи. Чтобы обрисовать нечестность, используется широкий набор слов (прелюбодеи, вероломные, ложь, неправда). Ложь вошла в привычку (5), поэтому люди стали неспособными ни на что другое. И не осталось никаких честных отношений, даже обусловленных узами родства (4—5). Эта картина совершенно противоположна тому, как должно выглядеть общество, построенное на завете. Божьи цели касались народа, который был бы честным и был бы благословлен в своей честности. Что это так, сейчас понимают даже в самых развращенных обществах. В Иудее Его намерения оказались совершенно неисполнимыми. Когда завет на самом деле не существует, не существует иного выбора, как только положить этому формальный конец (9). Похоже, что результат «плавки» оказался неутешительным (ср.: 6:29).

Плач в ст. 10 опять может принадлежать либо Господу, либо Иеремии, либо им обоим. Запустение воцарится в горах и на пастбищах, вначале коснувшись птиц и зверей, а затем дойдя до городов и, наконец, до Иерусалима. Катастрофа будет всеобщей.

В предыдущих высказываниях (8:8—9) была представлена ложная мудрость, которая основывалась на простом обладании законом. Теперь Иеремия задает риторический вопрос (12): «Есть ли такой мудрец, который понял бы… за что погибла страна и выжжена, как пустыня?» (Это высказывание могло относиться ко времени после первого нападения Навуходоносора на Иерусалим; 4 Цар. 24:1,10—11.) За вопросом следует ответ Господа, гласящий, что вся необходимая им мудрость находится в законе, который они сознательно отвергают. В результате их ждет плен (16).

Гибель Иудеи предопределена, остается только оплакивать свою судьбу. Плакальщицы были профессиональными. Тем не менее не следует думать, что описанный здесь плач — искусственный; он будет достаточно настоящим, а профессиональным плакальщицам будет предоставлено достаточно возможностей, чтобы обучить других этому ремеслу (20). Призрачный образ ст. 21 означает смерть, вероятно, в соответствии с ханаанской мифологией, и в этом заключена ирония пророка, направленная на поклонение народа ханаанским богам. В ст. 21 и 22 говорится, что смерть будет везде: внутри, снаружи — повсюду, куда ни упадет взгляд.

Отдельное высказывание (23–24) настоятельно подчеркивает, что все хорошее, — будь то мудрость, сила или богатство, — не заложено в природе человеческой, но подается одним лишь Богом. Качества, обрисованные в ст. 24б, это те, которые Он Сам представил в завете. Милость лежит в основе всего, это та преданная любовь, которая связывает Бога с Его народом и заставляет Его заботиться о нем. Суд и правда — это то, к чему Он стремится ради правильных отношений между теми, кто связан с Ним заветом, и между Ним и ими. Когда Господь говорит, что это благоугодно Ему (24), это означает, что те же качества должны проявлять связанные с Ним заветом.

Последний отрывок говорит о том, что некоторые народы в свой черед пострадают от руки Вавилона (ср.: 27:3; 46:2). Здесь также показано, что практика обрезания существовала не только у иудеев. Но этот ритуал вовсе не помогал стать ближе к Богу. У иудеев обрезание было знаком их завета с Богом (ср.: Быт. 7:10), но одно плотское обрезание не многое изменило. Поэтому в день суда этот знак будет бесполезен (см. также: 4:4).

Тут прерывается пророчество о вавилонском пленении. Первые 16 стихов гл. 10 посвящены проблеме идолопоклонства.

В этом отрывке истинный Бог противопоставляется бесполезным идолам. Господь обращается ко всему дому Израилеву, то есть и к Северному царству, которое уже было уведено в плен ассирийцами. Огромные языческие храмы и их идолы внушали многим иудеям пагубную мысль о том, что языческие боги могут быть могущественнее Господа. Но истинная власть у Бога, и бессмысленно бояться лжебогов или надеяться на их помощь (2, 5). Пророк старается объяснить иудеям абсурдность языческих уставов. С насмешкой описывает пророк процесс изготовления идолов человеческими руками (3—5). Как глупо поклоняться чему–либо тварному! Даже небесные светила сотворены Богом, поэтому безумием было бы страшиться знамений небесных подобно язычникам (2). Единственный истинный Бог достоин поклонения, ибо Он сотворил все в этом мире, и «во всех царствах… нет подобного Тебе» (7). Под мудрецами народов пророк мог подразумевать волхвов и астрологов, о которых говорится и в Книге Пророка Даниила. Отметим, что ст. 11 — единственный среди стихов — написан на арамейском, а не на еврейском языке. Арамейский был в те времена государственным языком Вавилона, а также языком торговцев и деловых людей. Скорее всего, в этом стихе Сам Господь через пророка обращается к язычникам, используя понятный им язык. Он говорит язычникам о недолговечности их лжебогов. В отличие от них Господь является Творцом этого мира, и Его убоится любой человек (7). Это означает, что Бог достоин благоговейного поклонения. Таков смысл «страха Господня» в отличие от ужаса, который язычники испытывают перед своими жестокими идолами. Бог назван долей Иакова (16) потому, что принадлежит народу, который Он Сам Себе избрал, а Израиль — жезл наследия Его. Такая форма взаимоотношений подразумевает взаимную любовь и заботу. Об этом очень много сказано во Второзаконии (та же мысль прослеживается во Втор. 4:20, а также на протяжении всей книги, являясь важной частью выражения заветных отношений). Именно таково промышление Бога о Своем народе. Безумие со стороны человеческих существ возлагать надежды на кого–то еще — это может кончиться только разочарованием и гибелью.

Очередное мрачное высказывание возвещает пленение победоносным врагом (17–18). За этим следуют слова Иеремии (19—25), в которых он вновь выражает свою боль по поводу надвигающейся трагедии. И вновь он использует метафоры ран и болезней (ср.: 4:19–21), которые уже использовал ранее в своих обращениях к Иудее (6:7; ср.: 8:15,22). Здесь тоже боль Иеремии — это боль Иудеи. Его сыновья (20) — это не его дети в буквальном смысле, поскольку ему было запрещено иметь детей (16:2). Изливая боль, пророк не в силах сдержать гнев при мысли о безответственных вождях (пастырях), которые утратили разум и перестали искать Господа. В этом смысле его опыт показывает, какими должны быть настоящие вожди.

Молитва (23–25) — это тоже молитва народа, выраженная Иеремией (отметим ее сходство с Пс. 78:6—7, где народ молится об избавлении от врага, в данном случае, возможно, того же Вавилона). Она говорит о принятии «исправления» или наказания — намек на то, что наказание видится именно таким и что жизнь после плена все же обещана (ср.: 24:5—7). Иеремия мог также молиться о себе, прося об исправлении, поскольку сознавал, как и все набожные люди, скоротечность человеческой жизни. В двух случаях Господь на самом деле отчитал его (12:5; 15:9).

В этом отрывке говорится о завете яснее, чем где–либо в других главах Книги Пророка Иеремии. Завет сей (2—3) — это договор, заключенный некогда между Богом и Израилем на горе Синай (Исх. 19:24) и регулярно обновляемый чтением Его законов (Втор. 31:9—13). Эту речь Иеремия, скорее всего, произносил в те дни, когда производилось обновление завета, возможно, в период правления царя Иосии (4 Цар. 23:1—3) или позднее. Завет включал в себя, во–первых, спасение Богом Своего народа — Он спас иудеев от Египта и дал им землю Ханаанскую (4а; ср.: Втор. 4:20), во–вторых, им были даны заповеди (4а; ср.: Втор. 11:1) и, наконец, клятва (5а; ср.: Втор. 1:8), которая гарантировала определенные отношения с Богом (4в — типичная формулировка завета, ср.: Лев. 26:12) и благосостояние иудеев (5б; ср.: Исх. 3:8). Таким образом, исполнением условий завета должно было стать либо благословение, либо проклятие. Отсюда фразы из ст. 3, 8 (Втор. 27:15–26; 28:15–68; 28:1–14 о благословении). Из этого видно, насколько молитва Иеремии обусловлена устоявшейся традицией. Цель ст. 1—5 — покаяние; ст. 6–8 содержат приговор о том, что, если завет нарушен, иудеев ждет проклятие, как и было обусловлено ранее.

Ст. 9—13 вскрывают причину, почему секира была положена при корнях Иудеи. Мысль о заговоре означает, что продолжало существовать соглашение между Иудеей и Израилем противостоять Господу, и существовало в течение многих поколений. Теперь близился конец этому, поскольку народ далек от того, чтобы обратиться к Богу, и будет продолжать взывать к своим идолам, но безрезультатно. Ст. 13 содержит намек на многобожие Ханаана (ср.: 2:28) — своего рода религиозную неразборчивость. Какое безумие променять славу (2:11) на позор (13б)!

Повторяется окончательный приговор (14—17; ср.: 7:16), теперь в поэтических выражениях. Мой возлюбленный — это Иудея (ср.: 12:7), однако здесь звучит ирония — возлюбленный не имеет никаких прав в Божьем доме, его жертвы лишь обличают лживость его сердца. Оливковое дерево — это символ процветания, которое могло бы быть даровано ему, но не будет.

Эти слова Иеремии одновременно говорят нам многое о различных отношениях между Богом и Его народом и служат предостережением — не принимать такие отношения как нечто само собой разумеющееся.

Пророку Иеремии принадлежат несколько молитв, иногда называемых «исповедями», в которых он старался выразить обуревавшие его чувства (см.: «Вступление»). Данный отрывок содержит первую из таких исповедей, точнее сказать, первые две (11:18–23; 12:1–6). В них Иеремия сетует на выпавшие ему страдания, вызванные его пророческим призванием. На его призывы к покаянию иудеи отвечали все возрастающей враждебностью. Его готовились отравить, но Господь открыл ему это, чем спас Своего пророка (11:18–19; ср.: 1:8; 17:19). Заговор оказался для Иеремии полнейшей неожиданностью. Глубоко потрясенный, пророк воззвал к Богу об отмщении врагам (11:20). Очевидно, в смерти Иеремии были заинтересованы прежде всего представители гражданской и духовной власти. Священников не устраивала критика существующей религиозной практики (7:1 — 15). Тем более, что критика исходила из уст человека, который был «своим» по происхождению (1:1). Пророк был воистину не принят в своем отечестве (Лк. 4:24). Итак, он просит о восстановлении справедливости (ср.: Пс.7:10), и Господь ободряет его (21—23) в выражениях, напоминающих Его слова в 1:17–19.

Вторая исповедь (12:1–4) сопоставляет страдания Иеремии и страдания, которые всегда выпадают на долю невинных. Начало исповеди похоже на Пс. 72, посвященный страданиям невинных, в то время как нечестивые процветают. В этом есть некий элемент обвинения Богу, Который не помешал, а даже способствовал такому положению вещей (2а). Здесь получает свое выражение чувство одиночества, которое Иеремия испытывал в связи с пророческой деятельностью (ср.: 15:17), и разочарование от того, что суд Божий, который ему было велено возвестить, еще не настал. (Более сорока лет прошло со времени его призыва в 627 г. до н. э. и до окончательного падения Иерусалима в 586 г. до н. э.) Ст. 3 похож на 11:20, как молитва о том, чтобы Господь не позволял считать Себя несправедливым, что следует из ст. 1. Засуха, о которой Иеремия упоминает в разных местах, есть знак того, что человеческое зло не осталось без последствий (4а), хотя люди сами пока остаются безнаказанными и отрицают возможность Божьего суда (4б), в чем проявляется основная часть «вероломства», характеризующего народ.

Ответ Господа (5), по–видимому, означает, что Иеремия уже впал в нерешительность, хотя впереди его ожидают еще более страшные вещи. Это всегда будет оставаться частью его призвания, и он должен продолжать верить Богу. Господь продолжает увещевать его не сдаваться, не верить близким, когда они хорошо говорят о нем (6). Они еще предадут его. Тот, кто хранит верность, может рассчитывать только на верность Бога.

Подобно Иеремии, Господь был знаком с предательством близких Своих (7—13). Его собственный дом, Иудея, злобно обратился против Него (8). В свою очередь Он также обратился против них (7–8в). Ряд метафор говорит о тесных узах между Ним и народом: Мой дом, Мой удел (ср.: 2:7), любимый участок, виноградник. Конечно же, Тот, Кто употребляет такие выражения, говоря о Своем народе, пойдет на все, чтобы позаботиться о нем и защитить его. Однако провал оказался полным. То, что было плодоносным, станет пустыней; пастухи (т.е. чужеземные правители, 10) придут, чтобы разрушить все. Более того, это будет делом рук Самого Бога (12б), и Его проклятие будет означать, что земля больше никогда не сможет принести плоды (13).

В современном мире существуют параллели с идолопоклонничеством Иудеи — это слепая вера в «рыночные силы» и погоня за экономическим процветанием.

Иеремия был призван Богом возвещать Его волю не только Иудее, но и языческим народам (1:10), которых также ждет наказание и обновление. Данный отрывок объявляет вначале, что те народы, руками которых Бог станет судить Иудею, в свою очередь также подвергнутся суду, их выгонят из их отчизны {исторгну, ср.: 1:10). Однако замечательно то, что, с другой стороны, в наказании пленом Иудеи заложена надежда (3:14–18), а теперь она распространяется и на остальных. Если другие народы обратятся в истинную веру, они тоже смогут пользоваться преимуществами Божьего народа. Это необычный момент у Иеремии, но одновременно часть ветхозаветного откровения о том, что в конце концов спасение ждет все народы (ср.:Ис. 19:23–25; 40:5).

Пророки не всегда действовали посредством слов. Когда слова становились бессильными, совершались некие символические действия, чтобы привлечь к себе внимание и заставить задуматься (ср. два последних знамения в доме горшечника: гл. 18, 19, а также: Ис. 20:1–6). Когда слово Божье получает одновременно словесное и видимое выражение, это вдвойне усиливает их воздействие и эффективность. В этой главе мы видим пять таких знаков: льняной пояс, мехи для вина, стадо, роженицу, поле. Все эти знаки говорят об отвержении Богом иудейского народа.

Льняной пояс, который носил Иеремия, символизирует чрезвычайную близость между Богом и Его народом (11). Затем пояс был спрятан в расселине скалы у Евфрата. Вероятней всего, имелось в виду местечко Фара, которое находилось неподалеку от Анафофа, родного города пророка. Слово «Фара» может означать Евфрат и таким образом подразумевает связь с месопотамской империей. Это, очевидно, намек на то, что Иудея приняла ассирийскую религию, или указание на угрозу плена в Вавилоне. (На самом деле плен принесет скорее возрождение, чем разрушение; см.: 24:5–7.) Многие дни в ст. 6 означают, что иудеи много дней пребывали в грехах (ср.: ст. 10). Несомненно, этот грех и был причиной их гибели.

В ст. 12 странное высказывание Иеремии вызвано тем, что пророку пришлось прибегнуть к языку притчи. Он сравнивает иудеев с пустым сосудом, который станет вместилищем Божьего гнева. Вино и опьянение в Писании часто символизируют ярость, суд, безумие (12а). Смятение народа, вызванное карой Божьей, сравнивается с опьянением не только здесь (25:15—16). Вожди народа сами поведут его навстречу гибели и за это будут наказаны строже остальных (ср.: 22:18—19,24—27; 4 Цар. 24:1–4,8–17; 25).

Остальная часть гл. 13 посвящена трем различным темам. Ст. 15—17 обращены ко всей Иудее в целом. Пророк продолжает увещевать иудейский народ. Темнота и мрак — это классические символы обреченности и бедствия (ср.: Иез. 30:3; Ис. 9:1–2; Ам. 5:18). В древности люди боялись темноты, так как способы искусственного освещения были весьма несовершенны и ограничены. Тьма ассоциировалась со страхом и смертью. Как видим, Иеремия все еще питал сладкую надежду уговорить соплеменников покаяться. Если же они и на этот раз не послушают пророка, ему останется лишь оплакивать их злосчастную судьбу. Оплакивание гибнущего народа встречалось уже и раньше (ср.: 9:1).

Второй отрывок содержит обращение Иеремии к царю и царице лично. Очевидно, это царь Иехония и его мать Нехушта, вдова Иоакима (4 Цар. 24:8). В те времена существовал официальный титул царицы–матери, занимавшей второе после царя место в стране (3 Цар. 15:13). Пророк призывает их смириться и приготовиться к пленению, он предупреждает, что Иудея будет опустошена, а города, лежавшие к югу от Иерусалима, падут еще раньше (19).

Последнее пророчество обращено к вождям народа (20—27). Иеремия вновь употребляет сравнение с женщиной (дочь Сиона). Пророк высмеивает «дружбу» Иудеи с вавилонянами (ср.: 4 Цар. 20; Ис. 39:1–7). Постоянно заключая неугодные Богу военно–политические союзы, иудеи сами навлекли на себя агрессию ассирийцев. Предстоящие страдания сравниваются с муками роженицы. За свои грехи Иудея подвергнется разорению и сраму (22, 26—27). Вновь используется метафора блудодеяния для описания духовных непотребств и отступничества от Бога (27; ср.: 2:20). Все женские образы даны Иеремией бессистемно и являются ярким примером его поэтического таланта. В финальных строках дан образ ритуальной нечистоты. Из–за того, что иудеи осквернились идолопоклонством, они стали мерзки для Бога, «нечисты» в Его глазах (Доколе же?). Вопрос этот риторический; сила ст. 23 в том, что Иудея не способна измениться.

В древнем Израиле никогда нельзя было быть уверенным в наличии воды. Огромные колодези (3), высеченные в камне и облицованные («разрушенные колодези» в 2:13 — это те, чья облицовка была повреждена), накапливали воду во время сезона дождей и могли служить источниками воды во время засухи. Тем не менее в данном случае засуха длинная и жестокая. В наши времена также печально известны страшные последствия такого несчастья.

Итак, поскольку вода была жизненно необходима, ее изобилие считалось Божьим благословением, а засуха, напротив, была одним из ветхозаветных проклятий. Засухой Господь угрожал народу в случае неповиновения (см.: Лев. 26:18—19; Втор. 28:12,24). Точная дата описанной здесь засухи неизвестна. Судя по соседству мена и голода в ст. 12, это происходило перед самым нашествием вавилонской армии.

Описание засухи переходит в молитву измученных людей, признающих свою вину и через пророка обращающихся к Богу за помощью. Эта молитва напоминает псалмы — «плачи» (напр., Пс.43). С момента исхода из Египта Господь был Спасителем и надеждой Израиля, однако теперь Он отказывается помочь иудеям, чтобы они осознали свою вину. Они в отчаянии оттого, что Единственный их Помощник отказывает им в помощи. Ответ Господа звучит пугающе. Он обращается к народу сему, избегая говорить «Мой народ» (9; ср.: 9:7).

Запрет на молитву (11; ср.: 7:16; 11:14) в данном случае означает, что Господь не отменит обещанного наказания и станет безжалостно истреблять их не только мечом войны, но и засухой и голодом, моровой язвой. Эти бедствия перекликаются с проклятиями из Втор. 28:15—68.

Очевидно, лжепророки призывали народ Иудеи не бояться именно этих проклятий, обещанных в случае нарушения завета. Такие пророки могли сыграть роковую роль в судьбе целого народа, поэтому лжеучительство считалось одним из наиболее гнусных преступлений (15—16).

В ст. 17—18 Господь через Иеремию вновь оплакивает судьбу непокорного народа. Хотя Он и собирается покарать Иуду, страдания людей не оставляют Его безучастным.

Следующая дальше молитва вновь перекликается со строками некоторых псалмов (14:19–22; ср.: Пс. 73; 78) и выражает протест против страшной кары, уготованной иудеям. Пророк кается от имени всего народа и умоляет не разрывать «завета… с нами», хотя Господь уже запретил ему молиться об иудеях (11), так как в устах Иеремии, верного израильтянина, сама молитва могла звучать как обещание милости (см. ниже: 15:19–21).

В ответ на молитву Иеремии в 14:19—22 Господь повторяет, что суд неизбежен. Моисей и Самуил упоминаются здесь не случайно. Моисей молитвами отвратил от народа гнев Божий (Исх. 32:9—14; Чис. 14:11–20; Втор. 9:18–20). Благодаря Самуилу были побеждены враги иудеев (1 Цар. 7:5–11; 12:10–25). Но теперь судьба народа предрешена. Каждого ждет гибель: смерть от болезни, гибель от меча, от голода, а для тех, кто выживет, — плен. Описание предстоящих ужасных бедствий усиливается в конце ст. 3, где все мироздание, кажется, готово послужить Божьему намерению изгнать неверный народ с земли, которую Он им некогда отдал.

Упоминание в тексте царя Манассии отсылает нас к эпизоду в 4 Цар. 23:26. Хотя иудеи веками оскорбляли Бога нечестием, царь Манассия стал как бы воплощением греха отступничества в самом крайнем его проявлении. Манассия принес в жертву Ваалу собственного сына (см.: 4 Цар. 21:6,16).

Ст. 5—9 можно понять так, что судьба Иерусалима решена — слишком поздно, иудеи уже доказали, что недостойны завета (6а, 7в). Вместо того чтобы устремляться к Богу, они оставили Его (ср.: 3:11–14). Угроза всеобщей гибели полностью противоречит обещанию, данному некогда Аврааму (8; ср.: Быт. 22:17). Родившая семерых здесь — символ полноты материнского счастья, но теперь она «испускает дыхание свое», «постыжена и посрамлена» (9).

Итак, вновь перед нами сетования Иеремии, горько жалующегося на свою нелегкую судьбу пророка. Сограждане ненавидят и проклинают его за все, что он им говорит. Они относятся к нему так, словно он презренный ростовщик (10). Ст. 10–21 построены как два сетования пророка, обращенные к Господу. (На ст. 10 отвечает ст. 11; на ст. 15—18 отвечают ст. 19—21.) Иеремия проклинает тот день, когда он родился, тем самым подвергая сомнению персональную заботу о нем Господа Бога (10; ср.: 20:14–18; 1:17–19). В ответ Господь заверяет пророка, что его ждет признание сегодняшними врагами. Это обещание исполнилось, когда к опальному пророку стал обращаться за советом царь Седекия (37:3).

Вопрос в ст. 12 звучит риторически, подчеркивая гибельность и неотвратимость грядущей кары. Железо, добываемое в северных горах, славилось своей твердостью. С ним сравнивается мощная армия Вавилона. Тут же напоминание пророку о том, что «железным столбом и медною стеною… против царей Иуды» поставил его Господь (1:18). Ст. 13—14 подтверждают неотвратимость кары. Воины Вавилона беспрепятственно расхитят имущество иудеев, которые пойдут с ними «в землю, которой… не знаешь», то есть в Вавилон.

Иеремия продолжает сетовать на невыносимость своей жизни, умоляя отомстить его врагам, «гонителям» (15—18). Тут Иеремия использует слова и образы, которые повсеместно встречаются в молитвах об избавлении от вавилонского пленения. Образ неисцеленной раны встречался в 8:22. Фраза об имени Господнем, нареченном на пророке, встречалась ранее в речи иудеев (16; ср: 14:9). Обвинение Бога в обмане перекликается со словами о лжепророках (18; ср. 4:10). Таким образом, можно смело проводить параллель между личным опытом пророка и опытом всего иудейского народа.

Ответ Господа (19—21) Иеремии можно отнести и к народу. Начало ст. 19 очень похоже на молитву Ефрема из 31:18. Ефрем — другое название Израиля. Таким образом, Господь подтверждает Свое обещание «спасать и избавлять» Иеремию, но эти слова можно отнести и на счет всех иудеев, которые вместе с пророком научатся извлекать «драгоценное из ничтожного» (19).

И снова мы видим Иеремию в роли посредника и представителя всех людей.

Можно смело назвать этого пророка истинным духовным вождем, который все силы отдает служению Богу и народу и в этом подобен Христу в период Его земной жизни.

Иеремия уже прибегал к символическим действиям, чтобы привлечь к своим словам внимание сограждан и заставить их прислушаться к тому, что Господь говорит иудеям устами Своего пророка (ср.: 13:1 — 11).Теперь вся жизнь Иеремии превратилась в живое постоянное напоминание о том, что жителей Иудеи ждет неминуемая расплата за их вероломство и нежелание покаяться. В древнем Израиле быть неженатым считалось крайне необычным. Иеремия очень страдал от одиночества. Но то, что он оставался бездетным и холостым, символизировало прекращение всякой нормальной жизни в Иудее. В гл. 4 мы уже видели, как сам священный миг рождения страхом насильственной смерти окрашивается в траурные тона (см.: 4:31). Иметь семью и детей считалось Божьим благословением, дающим человеку возможность продлить свой род. От этого во многом зависело положение человека в обществе (ср.: Втор. 25:5–10; Пс. 126:3–5; 127:3–6). Но на место вчерашнего благословения пришло проклятие.

Кроме того, Иеремии было запрещено принимать участие в принятых у евреев ритуалах погребения и соболезнования. Во–первых, потому, что Сам Господь «отнял от этого народа… милость и сожаление» (5). Во–вторых, это было знаком того, что вскоре смерть станет частым явлением и не будет больше возможности ни хоронить убитых, ни утешать выживших (6—7). Ст. 5 напрямую отсылает нас к условиям завета. Так, слово мир (евр. shalom) обозначает духовное и материальное благополучие, милость (евр. hesed) — любовь — преданность, свойственную отношениям людей завета. Сожаление — другое название милости Божьей в том смысле, в котором это слово часто употребляется в тексте Писания, когда говорится о сострадании и любви к нам Бога (см.: Пс. 50:3; 51:3; Ис. 54:7). Опять же, вместо «Мой народ» Господь говорит этот народ, подчеркивая нарушение завета и Свое отчуждение.

Слова ст. 8–9 по смыслу перекликаются со словами из ст. 1—4. Третье ограничение было наложено на участие в веселье, так как всякое веселье вскоре должно было прекратиться (также см.: 25:10). Вопрос иудеев вызван их нежеланием прислушаться к словам пророка (10). Иеремия вновь напоминает своим соплеменникам, что они согрешили «еще хуже отцов» своих (11 — 12), поэтому грядущий суд справедлив и неизбежен.

Однако суд не означает окончательного разрыва с Богом (ср.: 4:27; 5:18). Тема наказания в гл. 16 чередуется с темой помилования, которое последует после исполнения наказания. Не бесспорно, что стихи здесь следуют в том порядке, в каком их произносил некогда пророк. Вполне вероятно, что Иеремия мог сознательно дополнить пророчества о суде строками, внушающими надежду. Так неожиданно звучат ст. 14–15 после ст. 1–13! Итак, придет день, и Бог вновь окажет милость и выведет сынов Израиля «из земли северной и из всех земель, в которые изгнал их» (15). То, что сейчас Он отказался исполнять обещания, ранее данные иудеям, вовсе не означает, что Он навсегда оставил их. Но будущее спасение (из Вавилона) будет столь чудесным, что затмит в человеческой памяти историю исхода из Египта, которая буквально символизировала промысел и заботу Бога Спасителя о Своих детях (ср.: Ис. 43:14–19).

Ст. 16—18 возвращают нас к теме суда. Рыболовами и охотниками названы здесь вражеские воины, которые послужат орудием Господнего гнева. И тогда исполнится пророчество Исайи о том, что Иерусалим пострадает «от руки Господней… вдвое за все грехи свои» (ср.: Ис. 40:2).

Заключительные строки содержат клятву Господа в ближайшем будущем («ныне») научить Свой непокорный народ уповать на единственного истинного Бога. Ст. 19–20 можно назвать «вселенской молитвой» Иеремии. Надежду на то, что когда–нибудь все люди обратятся к Господу, можно встретить также в Ис. 2:2—4; Мих. 4:1—2; Авв. 2:14. Это исполнится во Христе, уничтожившем различия между иудеями и язычниками (Гал. 3:27—29), и в Его церкви.

Первые четыре стиха высмеивают иудеев, которые преступили закон и согрешили против веры. В ст. 1 метафорически выражена мысль о том, насколько глубоко проник грех в иудейское общество и «написан железным резцом… на скрижали сердца их» подобно тому, как десять заповедей, данные Моисею на горе Синай, были запечатлены на каменных скрижалях. Рогами, бывшими украшением жертвенников Яхве, украшали и языческие алтари. Своих детей иудеи воспитывали в традициях многобожия, вместо того чтобы учить их вере в истинного Бога, как было заповедано издревле (см.: Втор. 6:7). Поколение за поколением приучалось почитать лжебогов наряду с Господом. Ст. 2 подчеркивает актуальность воспитания молодежи в духе истинной веры.

Моя гора в ст. 3 — это Сион (ср.: 8:19). Строки ст. 3–4 перекликаются с 15:13–14. Далее подчеркивается разница между человеком, который надеется на Господа, и человеком, который рассчитывает на поддержку других людей. Текст этих строк (5–8) удивительно напоминает Пс. 1: «Проклят человек, который надеется на человека… и которого сердце удаляется от Господа». Зато и «благословен человек… которого упование — Господь». Это полностью соответствует условиям завета: Господь благословит всех, соблюдающих заповеди, и проклянет непослушных (см.: Втор. 28). Вообще в условиях завета содержится парадокс, смысл которого могут понять только искренне верующие люди. Для того чтобы достичь процветания, необходимо иногда пренебречь своими интересами и полностью следовать воле Господа (ср.: Мф. 10:39). Этот принцип является ключом к пониманию всего завета. Надо отметить, что Иеремия, хотя и говорил о благосостоянии в этой жизни, вовсе не призывал к погоне за материальным благополучием.

Итак, Господь–сердцеведец испытывает каждого человека, «каждому по пути его» (9, 10; ср. 9:7). В текстах Писания сердце включает в себя очень многое: от состояния ума до характера и наклонностей. Фраза «по плодам дел его» отнюдь не означает, что мы спасаемся делами, но подчеркивает, насколько Господь ясно видит истинную природу каждого человека. Метафора в ст. 11 подчеркивает неразумность попытки стяжать богатство нечестным путем (ср.: 5:26—28). В ст. 12 Иеремия возносит хвалу Господу. В ст. 13 повторяется мысль, что благополучие отступающих от Господа столь же недолговечно, как слова на песке (ср.: Пс. 68:29).

Четвертая исповедь Иеремии созвучна основной теме гл. 17. Свою уверенность в Господе пророк противопоставляет упорному неверию своих противников, которые издеваются над Иеремией (7; 15:16). Пророк просит Бога наказать его врагов, которые в любом случае подлежат проклятию как нарушители заповедей (18; ср.: 5). Вновь, таким образом, поднимается вопрос, нет ли в Иудее хотя бы одного человека, «соблюдающего правду, ищущего истины» (5:1), ради которого Господь «пощадил бы Иерусалим». Возможно, таким человеком был сам пророк, который преданным служением заслужил спасение для себя, а может, и для своего народа (ср.: 15:19—21), судьба которого так волновала Иеремию (16). Пророк подвергался тяжелейшим испытаниям, но зато его непоколебимая надежда на Бога имела уникальное значение для его соплеменников.

Заповедь о субботе предписывала людям завета каждый седьмой день воздерживаться от трудов, посвящая это время Богу, благодаря Его за помощь. Одновременно это было знаком того, что иудеи целиком полагаются на Его помощь (Исх. 20:8—11; ср.: Ам. 8:5). Только верующий мог позволить себе в течение целого дня не зарабатывать на хлеб насущный. В наши дни эта заповедь по–прежнему остается актуальной. Нам совершенно необходимо отрываться от рабочей рутины ради воспоминания о Боге. Господь повелел пророку встать и проповедовать там, где «через ворота» проходило множество людей. Побывав у всех городских ворот, Иеремия получил возможность обратиться с речью к представителям всех социальных слоев: от людей из народа до членов царской семьи. Он напомнил людям о том, что работать в субботу означало бы навлечь на себя Божий гнев, как уже случалось с их отцами. Обещание восставить династию Давида повторяется многократно в различных главах Книги Пророка Иеремии (ср.: 23:5–6).

В следующих двух главах дважды используется метафора глиняного кувшина. Но если притча о горшечнике из гл. 18 демонстрирует высшее право Бога обращаться с иудейским народом по своему усмотрению, то в начале гл. 19 глиняный кувшин, которому надлежит быть разбитым, символизирует неизбежность Божьего суда над Иудеей.

В первой притче Иеремия отправился к дому горшечника по велению свыше и там «наблюдал, как сделанный из глины сосуд развалился в руке» горшечника. Тогда горшечник из той же глины вылепил другой сосуд. На этом примере Господь объявил, что Он волен таким же образом поступить с народом иудейским (1–6), а также с любым другим народом (7). То есть Господь строит Свои отношения с людьми в зависимости от их духовного состояния. Основная же мысль этой притчи состоит в том, что, хотя Бог уже решил наказать иудеев, они все еще могут отвратить несчастье ценой истинного покаяния (11). Даже запоздалое раскаяние вернет людям милость Божью. Подтверждение этой мысли можно встретить в тексте Нового Завета (Лк. 15:11–32; 23:40–43). Хотя Господь знает, что иудеи и впредь будут «поступать… по упорству злого своего сердца», Он все равно дает им еще один шанс. Поэтому все беды, которые свалятся в ближайшем будущем на их голову, будут результатом их собственного выбора. Это особенно ясно из слов Иеремии. Почему Господу придется уничтожить иудеев? Да потому, что они «кадят суетным, споткнулись на путях своих, оставили пути древние» (15). Метафоры постоянства (нетающий снег на вершинах Ливанских гор, неиссякающие холодные потоки, которые образуются из этих снегов) противопоставлены духовному непостоянству иудеев и подчеркивают противоестественность богоотступничества (13–18; ср.: 8:4–7). Совершенным безумием было оставить древние пути послушания Богу, которые были безопасны, и свернуть на неизвестные стези, которые приведут их к гибели. В результате иудеи станут «ужасом, всегдашним посмеянием», как всегда и бывает с побежденным народом (ср.: 25:9; 51:37, последнее высказывание относится к Вавилону). Так, из этих строк, следующих в ответ на ст. 5–12, видно, что призыв Иеремии остался напрасным.

Иеремия обращается к Богу, сетуя на свое бедственное положение. Как и в первой исповеди (11:18–23), причиной этого сетования является заговор против него его соплеменников. Иеремия упоминает «священника, мудрого и пророка» (18). Священники считались блюстителями закона Моисеева, «мудрыми» называли царских советников (напр., Ахитофела из 2 Цар. 16:23), а под пророками подразумевались те лжепророки, которые обманывали иудейский народ ради собственной выгоды. Резкая критика Иеремии восстановила против него всю знать (2:8; 8:8—11). На этот раз целью заговора было не убийство Иеремии, а оговор (см.: 37:13). Противники пророка не только призывали народ не слушать Иеремию, но и прибегали к клевете, чтобы «сразить его языком» (18).

Весь текст данной, пятой по счету, исповеди посвящен мольбе об отмщении и суде Божьем над врагами. Добро, которое совершил Иеремия для Иудеи (20), заключалось в том, что пророк пытался открыть иудеям истину и молился об их прощении. Теперь уже пророк не просит Господа «отвратить от них гнев» (ср.: 7:16; 8:20—22), но призывает Бога свершить суд. Пусть Господь строго накажет их, ведь иудеи сами выбрали для себя гибельный путь.

Повинуясь воле Бога, пророк купил у горшечника глиняный кувшин, собрал группу старейшин из священников и из народа и отправился с ними «в долину сыновей Енномовых, которая у ворот Харшиф» (1–2). Эти ворота находились на юго–западной стороне Иерусалима, и их название переводилось как ворота черепков. Оттуда в долину Енномову, служившую местом городской свалки, выбрасывали различный мусор, в том числе и глиняные черепки.

В случае с первым кувшином пророк просто наблюдал действия горшечника, а затем истолковывал их иудеям. Теперь Иеремии предстояло совершить самому символическое действие в присутствии свидетелей из числа иудейских старейшин как церковных, так и гражданских лиц (19:1). Очевидно, пророк все еще пользовался некоторым авторитетом у нескольких сановников, раз ему удалось устроить задуманное (ср.: 26:17–19,24).

Сначала Иеремия объявил, что Иерусалим будет разрушен (3—9). Обращение пророка к царям иудейским подчеркивает торжественность момента (3; ср.: 17:20). Иудеям вменялось в вину идолопоклонство, приношение человеческих жертв Ваалу и небесным светилам (ср.: Ис.8:2; 4 Цар. 21: 6). Кроме того, их отступничество оскорбляет Бога, Который подарил им жизнь и заключил с их отцами завет на определенных условиях (4–5). В ст. 7–9 дается описание страшного разрушения, которому подвергнется Иерусалим от «руки ищущих души их», и ужасных последствий падения столицы. Пророку Иеремии довелось стать свидетелем как осады города в 586 г. до н. э., так и последующих кошмарных дней. В тот период действительно были нередки случаи людоедства (9; см.: Пл. 2:20; 4:10).

И вот Иеремия совершает символическое действие, разбивая перед старейшинами купленный им кувшин. Теперь, после обжига, кувшин затвердел, и из его обломков невозможно вылепить новый сосуд (10–11; см.: 18:4). Если в первом случае переделанный заново кувшин означал, что покаяние все еще возможно, и тогда Господь простит Свой народ, то теперь в Тофете пророк сокрушает кувшин на глазах у старейшин, давая им понять, что кара Господня неотвратима. Здесь символическое действие (сокрушение кувшина) должно усилить воздействие пророчества (см.: 13:1–11). В Четвертой книге Царств читаем, что царь Иосия «осквернил Тофет, что на долине сыновей Еннома, чтобы никто не проводил сына своего и дочери своей чрез огонь Молоху» (4 Цар. 23:10), то есть чтобы стало невозможным приношение в жертву людей. Теперь схожая судьба должна постигнуть весь город, и станет он нечистым, как Тофет, из–за множества трупов, которые будут валяться на улицах Иерусалима (ср.: 7:31). И все это произойдет потому, что иудеи прогневили Бога, неустанно кадя «богам чужим» и нарушая запреты Господа.

Место совершения символического действия было выбрано не случайно. Используя долину сыновей Енномовых для человеческих жертвоприношений языческим богам, иудеи сделали ее чужой для Бога Израилева (4). Теперь эта долина станет символом кары Господней и назовется «долиною убиения» (ср.: 7:32—38). Сказанное старейшинам пророк позднее повторит народу, перейдя во двор дома Господня (14–15; ср.: 7:1–15).

Реакция правящих кругов была незамедлительной и крайне негативной, о чем повествуется в начале гл. 20. Не все старейшины были готовы к встрече с пророком (19:1). Пасхор, принадлежащий к 16–й священнической череде (см.: 1 Пар. 24:14), услышал пророчество Иеремии только во дворе Храма. Пасхор занимал весьма высокую должность и надзирал за порядком по всей территории Храма (29:26). Тут мы видим, как Иеремии довелось впервые пострадать физически из–за своей пророческой миссии, что и было ему предречено ранее (см.: Иер. 1:19). Господь обещал пророку защиту от врагов, но не избавление от страданий. Таким же образом, как мы знаем, все христиане радуются тому, что Господь Иисус Христос победил ад и смерть, но это вовсе не означает, что в данной земной жизни мы не подвержены болезни или смерти. Итак, Пасхор ударил пророка и заковал его в деревянные колодки у храмовых ворот.

Освободившись из колодок, Иеремия не побоялся тут же высказать в лицо Пасхору пророчество о его собственной судьбе и о всем священстве и вождях вообще (4–6). Отныне Господь изменил имя Пасхора, которое означало «Мир вокруг», на Магор Миссавив, то есть «Ужас вокруг». Храм, в котором Пасхору надлежало следить за порядком, будет разграблен, а весь город — уничтожен. Сам Пасхор попадет в плен, где умрет и будет похоронен. Не имеет смысла поддерживать видимость порядка в Храме, если нарушается естественный порядок в душе верующих. Если царство не стремится уподобиться Царству Божьему, его следует уничтожить за ненадобностью. И ни к чему исполнение ритуалов, если они совершаются без веры и любви.

Горько жалуясь на свою судьбу, Иеремия высказывает Господу охватившее его чувство отчаяния и усталости от пророческого служения. Весь отрывок по смыслу можно разделить на две части: ст. 7— 13 и ст. 14—18. Первая часть напоминает те псалмы, в которых царь Давид обращался к Богу, протестуя против постигших его невзгод, и получал духовную поддержку от Него (напр., Пс. 12).

Действительно, Иеремия словно спорит с Богом, жалуясь на непосильность и бесполезность своих страданий. Ему кажется, что его пророческая миссия потерпела провал. Все силы Иеремии уходят на внутреннюю борьбу. Он вынужден предсказывать людям их ужасную судьбу, не имея возможности что–либо изменить. Его угнетает чувство совершенной беспомощности. Повсюду в свой адрес он слышит насмешки и угрозы, многие сограждане мечтают отомстить ему (10). Бывшие друзья стараются «уловить» его. Ему кажется, что насмешливое прозвище Ужас вокруг больше всего подходит ему самому.

Подобное испытание духовным одиночеством может выпасть на долю любого христианина и в наши дни. Но не следует поддаваться отчаянию и забывать о том, что Господь несомненно желает добра всем Своим верным последователям, ведь «любящим Бога все содействует ко благу» (см.: Рим.8:28—30). Пророк вновь и вновь постигает эту истину. Вера в милосердие и справедливость Творца помогают ему испытать душевный подъем (11–13). Восклицание в ст. 12 повторяет обращение к Богу из другой исповеди (см.: 11:20). Выражение хвалы Господу перекликается с текстами псалмов (Пс. 145:1–2; 146:1).

Однако, как ни странно, душевный подъем тут же сменяется душевным упадком, которому пророк не способен противостоять (14—18). Проклинать собственный день рождения (ср.: Иов. 3:3—19) означало усомниться в том, что Господь заботится о каждом из людей. Такое проклятие на древнем Востоке было выражением беспредельной скорби. Этот поэтический прием очень характерен для всей древневосточной литературы, особенно для поэзии. Здесь повторяется мысль, высказанная прежде в 15:10. Проклинается даже тот гипотетический человек, который принес отцу пророка радостное известие о рождении сына. В заключительных строках главы Иеремия с горечью высказывает сомнение в том, что все его страдания способны послужить во благо хоть кому–то.

Сомнения, раздирающие душу Иеремии, были знакомы и другим праведным людям. Спады и подъемы в духовной жизни христианина могут неоднократно чередоваться (ср.: 7–12 и 13–18). Главное — оставаться послушным воле Господа и не предавать Его, какие бы испытания ни постигли нас. С концом гл. 20 заканчивается и первая часть Книги Пророка Иеремии. Не напрасны ли были страдания пророка, неустанно призывавшего свой народ покаяться и таким образом избегнуть кары Господней? Временами именно так начинает думать отчаявшийся пророк. Но Господь в надлежащее время покажет Иеремии его ошибку.

В служении Иеремии наступает критический момент. Отныне изменится сам характер его пророчеств. У нас есть несколько указаний на время, когда были записаны различные отрывки. Данный отрывок отсылает нас к периоду правления последнего иудейского царя (см.: 37:1—2; 4 Цар. 24:15–20). Правда, строгий хронологический порядок в повествовании не соблюдается. Тема надежды на раскаяние иудеев сменяется возвещением неотвратимого суда и наказания. Нет никаких сомнений в том, кто является врагом Иудеи, через которого Господь свершит Свой суд над богоотступниками. В период правления царя Седекии стало совершенно очевидно, что этот враг «с севера» — Вавилон.

По мере возрастания вавилонской угрозы царь Седекия неоднократно обращался к пророку Иеремии за советом и помощью. (Царский посланник Пасхор и Пасхор, ударивший Иеремию, — не одно и то же лицо; 20:2.) Царь Седекия решился послать к пророку за советом и в надежде на помощь свыше. Так некогда Езекия послал советника к пророку Исайе и через него получил благоприятный ответ (см.: Ис. 37:5—7). Тогда Иерусалиму угрожали ассирийцы (см.: 4 Цар. 18:17 — 19:37), но Господь чудесным образом спас иудейское царство.

Однако Иеремия повторяет, что теперь гнев Божий нельзя отвратить от Иудеи. Ответ пророка звучит пугающе: не только войска Вавилона, но Сам Господь станет сражаться против иудеев «в ярости и в негодовании» (5). Эти слова Господа прямо противоположны тому, что Он говорил иудеям, когда выводил их из Египта в Ханаан (см.: Втор. 1:29–30; 4:34; 5:15; 7:19). Картина предстоящего суда становится все более конкретной. Сам царь Седекия падет жертвой вавилонского нашествия (см.: 52:8–11). Навуходоносор избран орудием Божьего гнева, что хорошо видно из текста (7; ср.: 13:14).

Итак, приговор вынесен окончательно, но для иудеев все еще оставлена возможность выбора между путем жизни и путем смерти (8—10). Иудейский народ может покориться воле Бога или же продолжать упорствовать в своем неповиновении Ему. Иными словами, иудеи могут либо попытаться исполнить, либо вновь нарушить условия завета (см.: Втор. 30:15,19). В данном случае это означает добровольно принять наказание. Некогда Господь вывел из египетского плена Свой избранный народ и отдал им во владение землю Ханаана. Теперь же Он предаст их в руки врагов за то, что иудеи не соблюли условий завета. Сдавшиеся на милость победителя сохранят «душу». В том, что победят халдеи, уже нет никаких сомнений. Ибо Сам Господь избрал царя Вавилонского стать орудием наказания.

Заключительные строки главы обращены к царскому дому Иудеи. Пророк опять призывает власть имущих покаяться и осознать, что именно на них лежит основная часть вины за происходящее. Отметим, что само имя «Седекия» означает «Правда Бога». Близится падение дома Давидова. Уверенность в присутствии и помощи Господа наполнила сердца иудеев ложной гордостью и чрезмерной самоуверенностью (2 Цар. 7:11–16). Иудеи были убеждены в том, что им можно не бояться никаких врагов (13). И теперь Сам Господь накажет их за дерзость и жестокосердие. Судьба Иудеи служит грозным предостережением всем людям, которые склонны неверно истолковывать безграничное милосердие Господа и испытывать Его долготерпение, коснея во зле.

Далее следует целый ряд пророчеств, обращенных к царям, на территории которых Иеремия подвизался. Первый отрывок более подробно поясняет 21:12а (2—3) и относится к иудейским царям вообще. Хотя обращение по форме стоит в единственном числе, имя царя не указано (1—3). Господь постоянно через своих пророков напоминает власть имущим о том, что их святой обязанностью является судить по справедливости, не притеснять слабых, сирот и вдов (см.: 2 Цар. 8:15 о справедливом правлении царя Давида; ср.: Втор. 14:29). Сам Господь назначил царям быть пастырями народа. Обещание в ст. 4 повторяет слова из 2 Цар. 7:11—16 (ср.: 17:25), но в данном отрывке ответственность царей увеличивается.

Следующее пророчество (6—7) касается богатства Иудеи и царского дворца в частности. Галаад был цветущей и плодородной местностью, символом Божьего благословения (ср.: 8:22). Ливанские горы славились своими кедрами. Царский дворец был выстроен из отборных ливанских кедров и галаадских дубов, кедровые деревья также были использованы для постройки Храма (см.: 1 Цар. 5:6–10; 7:2). В ст. 7 мы видим метафору уничтожения «кедрового дома». Богатство Иудеи теперь видится как ненадежное и преходящее, ибо Господь по Своей щедрости дал все это во владение иудеям, но в Его же в власти в любой момент лишить их Своих даров.

В ст. 8—9 сформулирована причина падения Иудеи (8—9; ср.: 18—16). Бог остается верен Своим обещаниям, хотя иудеи со своей стороны нарушили соглашение.

Пророчества, обращенные к конкретным царям, занимают ст. 10—30 (Все даты правления см. во «Вступлении»). Вероятней всего, что эти пророчества произносились Иеремией по частям, в разное время. В данной книге они собраны воедино с тем, чтобы обличить всех иудейских правителей (о царе Седекии см.: 21).

Ст. 10—12 посвящены царю Иосии (умершему) и его сыну Иоахазу, который здесь назван Саллумом. Саллум–Иоахаз царствовал всего три месяца, после чего был свергнут египетским фараоном Нехао (см.: 4 Цар. 23:30—34). Вместо Саллума египтяне посадили на иудейский трон его брата Иоакима, который был очень жестоким и корыстолюбивым человеком. Убитый в битве с Нехао царь Иосия, напротив, был благочестив и кроток. Отсюда и плач иудейского народа «об умершем».

Иоакиму посвящены ст. 13—19. Иеремия обличает его алчность и тщеславие, сравнивая Иоакима с его отцом Иосией, который тут представлен идеальным наследником трона Давидова (15–16). Иеремия отдает Иосии должное, вспоминая о проведенной им реформе (см.: 4 Цар. 22 — 23). О самой реформе не говорится прямо, поскольку она не смогла предотвратить окончательное развращение и, как следствие, падение Иудеи. Иоакима пророк обвиняет во всякого рода беззакониях, против которых он часто восставал (6:13; 7:6; 26:20–23). Поэтому корыстный царь–притеснитель даже не удостоится почетного погребения и плача (слова: «увы, брат мой!» и «увы, сестра!» — это обращение друг к другу профессиональных плакальщиков на похоронах). Хуже того, Иоаким будет погребен «ослиным погребением», то есть будет выброшен, словно падаль, за городские стены. Царь Иоаким умер в 598 г. до н. э., когда Навуходоносор подошел к Иерусалиму, чтобы наказать город за попытку мятежа (4 Цар. 24:6). Тем не менее из Писания не видно, как именно погиб и как был погребен Иоаким (см.: 4 Цар. 24:2—6; также см.: 16:5–6).

Теперь пророк говорит о самом Иерусалиме, обращаясь к нему во втором лице единственного числа (20—23). Горы, с которых Иерусалиму следует воззвать к союзникам (Ассирии и Египту; ср.: 2:36), названы как наиболее высокие «точки», откуда видна вся Палестина. Ливан находился на севере, Васан — на северо–востоке, Аварим — на юго–востоке. Постоянное непослушание Иудеи привело к тому, что она осталась без поддержки. Пастыри здесь — правители народа, то есть цари (21.22; ср.: 7:25–26). Ливан в ст. 23 символизирует царский дворец (1 Цар. 7:2).

Дальше упоминается Иехония, который унаследовал престол от своего отца Иоакима после его низложения (ср.: 4 Цар. 24:6). В ст. 24 говорится о перстне с именной печаткой, которую знатные люди носили на правой руке как знак своей власти. Тут перстень является символом принадлежности Богу, а значит — символом завета. Но даже это не спасет нечестивого царя от плена (24–27).

Последние строки посвящены судьбе всех наследников престола Давидова по линии Иехонии. Его изгнание станет изгнанием всего народа из земли, некогда дарованной им Господом. Ст. 29 выражает скорбь Господа об опустении Своей земли (ср.: 2:7; 12:4). В последнем стихе содержится пророчество о том, что никто из потомков Иехонии не будет «владычествовать в Иудее». И действительно, хотя у царя Иехонии были дети (28; ср.: 1 Пар. 3:17–18), никто из них не занял престол. Эта ветвь рода Давидова заканчивается на Седекии, который приходился Иехонии дядей.

Первые два стиха повторяют угрозу в адрес неверных пастырей (ср.: 23:22б). Но теперь Иеремия говорит о том времени, когда кончится изгнание (3–8). Его народу предстоит лучшее будущее. Сам Господь станет их Пастырем (3) и поставит над ними пастырей из благочестивых и праведных людей (4). Более того, хотя с исторической точки зрения оба царства, Северное и Южное, были уничтожены, Господь обещает восстановить Давиду Отрасль праведную, то есть дать царскому дому нового царя, мудрого и справедливого. Это предсказание исполнилось в Господе Иисусе Христе. Имя Его будет «Господь — оправдание наше», что созвучно имени последнего царя Иудеи Седекии, чье имя означало «Правда Господа». В отличие от Седекии новый Царь будет полностью соответствовать Своему имени. Иеремия предвидел появление Мессии в роду Давида и знал, что Его рождение станет спасительным для Израиля (ср.: Мф. 1:1; Лк. 2:29—35). Но помимо этого события колоссальной важности Иеремия говорил и о другом спасении или освобождении — «из земли северной» (23:8). В свете этих событий померкнет значение исхода из Египта.

Если гл. 22 была посвящена обличению иудейских царей, то здесь мы видим, как пророк истинный говорит о лжепророках, всячески пытающихся обмануть народ, убаюкивая иудеев обещаниями мирной и спокойной жизни. Глубока скорбь пророка, потому что для праведного человека, способного слышать голос Господа, непереносимо зрелище духовных любодеяний сограждан. Иеремия обвиняет всех иудеев в целом. Их неверность сродни прелюбодеянию (14; ср.: 5:7–8; 9:2). Их жизнь совершенно не соответствует нормам жизни таких людей, которые призваны Богом стать духовными вождями всех народов (см. коммент. к 5:26–28). Лжепророки и священники действуют заодно. Они намеренно искажают Тору, обманывая иудеев. Всеобщая развращенность достигла предела, а ведь священники хорошо знали, чем грозит постоянное нарушение завета. Тем не менее они продолжали внушать народу ложную надежду на то, что ничего страшного в ближайшее время не произойдет. Иерусалим уподобился древним Содому и Гоморре (см.: Быт. 19:1–29). Из–за лжепророков нечестие распространилось по всей Иудее, подобно раковой опухоли. Но скоро это зло будет наказано (12; ср.: Пс. 72:18). Особое наказание ждет тех, кто своим духовным прелюбодейством совращает жителей Иерусалима с пути праведного.

В следующих строках Иеремия обличает всех лжепророков как класс (16—24) в том, что они не стоят в совете Его, то есть их речи и дела не от Господа и противны Его воле. Лжепророки руководствуются исключительно соображениями собственной выгоды (16). Естественно, что их слова лживы и полны обманных обещаний мира и покоя (17). Конечно, бывает так, что Господь обещает мир и спасение от врагов через истинных пророков, например, пророка Исайю (ср.: 4 Цар. 19:32–36). Лжепророки же использовали утешительные предсказания различных времен, прилагая их к своему времени. Таким образом, их пророчества являлись по сути плагиатом, выдаваемым за слово Божье. Иеремия объявляет, что через таких людей Господь не станет выражать Свою волю. Они нарушали закон и служили греху, что сделало их в принципе не способными к пророческому служению. Но лживые люди не смогут скрыть свои постыдные дела от Господа, «Который наполняет небо и землю» (24).

Иеремия развивает тему лжепророков, подчеркивая контраст между ними и пророками истинными. Заключительные строки построены на игре слов (33—38). Слово «пророчество» в древнееврейском языке по смыслу близко к слову «груз», «бремя». Очевидно, соплеменники Иеремии издевались над ним, выспрашивая, какую еще беду он собирается им возвестить. За то, что иудеи осмелились смеяться над Его откровением, Господь строго накажет виновных. Благоговейное отношение к слову Господа должно быть присуще всем верующим, особенно же в современной Церкви.

Рассматриваемый нами ряд пророчеств, записанный в гл. 21—24, начинался посланием царю Седекии. Затем в гл. 22 упоминалось о четырех его предшественниках. Теперь пророк вновь возвращается к Седекии. После изгнания Иехонии в 597 г. до н. э. (4 Цар. 24:8–17) иудейский престол занял третий сын Иосии Седекия, который был слабовольным и легко поддавался чужому влиянию. Видение двух корзин со смоквами, скорее всего, было явлено Иеремии в конце правления Седекии, когда армия Навуходоносора вновь подходила к Иерусалиму.

Видения были одним из способов общения Господа с пророками (1:11,13; Ам. 7:1). Хорошие и негодные смоквы обозначают Божье благословение и Божье проклятие. Иеремия часто вопрошал Бога о судьбе иудейского народа. Видение корзин со смоквами имело для пророка огромное значение.

Как мы уже видели из текста гл. 21, иудеи будут побеждены. Вопрос в том, как они примут волю Господа. Хорошие смоквы — это лучшие представители нации, которые смиренно примут свою участь и переселятся в землю Халдейскую. Им Господь обещает всяческие благословения, о которых пророк говорит свойственным ему языком сравнений (1:10; 18:7–10). Через страдания иудейский народ обретет возможность новой жизни. Так Господь Иисус Христос умер для того, чтобы воскреснуть. Так христиане, «крестившись во Христа Иисуса, в смерть Его крестились», чтобы потом с Ним «ходить в обновленной жизни» (см.: Рим. 6:1–4). Как видим, в Писании повсюду говорится о том, что Господь в любом случае предоставляет грешникам шанс очиститься покаянием и вернуться к Нему.

Более того, для обновленной жизни будут характерны принципиально новые черты. Формулировка из ст. 7 хорошо знакома по условиям завета (И буду ходить среди вас, и буду Вашим Богом, а вы будете Моим народом, Лев. 26:12). Но теперь Господь обещает «дать им сердце», чтобы знать Его, в отличие от иудеев с «необрезанным сердцем», не желавших слушать Господа (7; ср.: 4:4). Это вовсе не значит, что люди превратятся в покорных и бездумных роботов. Это не будет насилием над человеческой природой и волей. Но это как бы настроит людей на правильный лад, помогая им сообразовать свою волю с волей Господа. В понимании Писания это случится тогда, когда Господь Иисус Христос по вознесении пошлет христианам Святого Духа–Утешителя (об этом см.: Рим. 8:1—17). Пророчество Иеремии подготавливает людей к принятию учения Нового Завета (ср.: 31:31–34).

Худыми смоквами Господь называет иудеев, которые дерзнут не покориться Его воле и не примут наказания. Конечно, простым смертным избежать кары Господа не по силам, но тут подразумевается внутренний протест. Например, царь Седекия упорно пытался завязать дружеские отношения с Египтом для того, чтобы рассчитывать на помощь союзников в конфликте с Вавилоном. Заигрывания с Египтом означают противостояние воле Бога (см.: Втор. 17:16). Итак, к плохим смоквам причислены будут царь, его князья, те иерусалимляне, которые останутся в Иудее или попытаются найти себе убежище в Египте (8).

Четвертым годом правления Иоакима и двадцать третьим годом пророческого служения Иеремии (считая включительно, см.: 1:2) был 605 г. до н. э. В этот год Вавилон под управлением Навуходоносора нанес египетскому фараону Нехао сокрушительное поражение в битве при Кархемисе и сделался в результате этого властителем западной Азии, Сирии и Палестины. В самом деле, соответственно с Дан. 1:1, именно в этом году часть иудейского народа попала в плен. С этого момента Вавилон стал реальной угрозой.

Иеремия использует этот момент, чтобы обратиться к прошлому. Он долго и упорно проповедовал иудеям о суде, продолжая дело других пророков, предупреждавших о каре Божьей (4). Послание (обобщенное в ст. 4—6) призывало к покаянию, обещая возможность продолжить жизнь в завете и на родной земле (ср. храмовую проповедь Иеремии; 7:3—7). Здесь это послание упоминается только для того, чтобы показать, что к нему не прислушались (3,7; ср.: 7:25–26).

Слова о суде (8—11) также в некотором роде являются обобщением, перекликаясь со сказанным ранее (9в, ср.: 24:9; 10, ср.: 16:9). Однако возросшая опасность со стороны Вавилона придала им новое направление и зловещее звучание. Не только Иудея, но и другие народы также пострадают от руки Вавилона (9, 11). И дальше звучит новое, ужасающее дополнение: Иудея (и остальные народы) попадет в рабство к Вавилону на семьдесят лет (12). Поколение, которое будет захвачено в плен, уже никогда больше не увидит свою родину.

В мрачном предсказании единственным светлым лучиком было лишь тот, что в свое время настанет конец власти Вавилона, а вместе с тем и плену. Навуходоносор назван в пророчестве Божьим рабом (9) только в том смысле, что он послужит орудием Божьего суда, но сам он проявит себя как жестокий и эгоистичный человек. Следовательно, в свою очередь Вавилон тоже пострадает от Божьей кары (12, 14). Здесь Иеремия предстает как пророк вавилонского падения, и таким образом поистине становится «пророком для народов» (1:5).

Падение Вавилона под ударами Мидо–Персидской империи произошло в 539 г. до н. э. при императоре Кире (см.: 2 Пар. 36:20—23). Семьдесят лет можно отсчитывать или с 605 г. (когда первые пленные иудеи были угнаны в Вавилон) или со времени, когда после указа Кира вернулась на родину первая волна иудеев; можно считать также с года разрушения Храма (586 г. до н. э.) до года его реконструкции (516 г. до н. э.).

Таким образом, приблизительно в середине Книги Пророка Иеремии содержится предупреждение о суде над всеми народами в целом. В других пророческих книгах также встречаются подобные предсказания, говорящие о власти Господа над всеми народами и предупреждающие об их ответственности перед Ним (напр., Ис. 13 — 20; Ам. 1:1 — 2:3). (Основной раздел пророчеств Иеремии о народах — гл. 46 — 51 — помещен именно в данном месте в соответствии с древнегреческим вариантом Ветхого Завета, возможно, для сохранения порядка оригинала.)

Видение о чаше с вином ярости было, вероятно, видением, или картиной, символического звучания. Шатание пьяных, означающее Божью кару, ср. с 13:12—14. О суде над этими народами более подробно говорится в гл. 46 — 51. Отметим важный момент, что Вавилон (названный тут прозвищем Сесах), из рук которого народы выпьют чашу ярости, выпьет ее сам в последнюю очередь (26). Также важно упоминание о том, что не только иудеи будут наказаны (29). Страдания города, нареченного именем Божьим (ср.: 7:12), из которых вовсе не следует делать вывод о слабости Бога, напротив, докажут владычество Его над всем миром. В последних двух предсказаниях о суде (30—31, 32—38) используются характерные для пророчеств Иеремии выражения, и адресованы они всем народам в общем. Лев, под которым прежде подразумевался вражеский народ (2:15), теперь обозначает Господа (38; ср.: Ам. 3:8).

Действие возвращается в Храм, к началу правления Иоакима. Проповедь, записанная в ст. 2—6, это сокращенный вариант храмовой пророведи в 7:1 — 15, посвященный той же теме, а именно тому, что Иудее необходимо прислушаться к словам Бога и перестать бездумно полагаться на свое обладание святыней. Здесь эта проповедь повторяется для того, чтобы на примере различных групп людей рассказать о реакции иудеев на слова Бога, переданные через пророка.

Иеремия был взят под стражу группой людей под предводительством священников и пророков (8), которые пришли в ярость оттого, что Иеремия раскритиковал религию и обычаи страны. Их поддержал весь народ. Его обвинили в том, что он лжепророк, а это преступление каралось смертной казнью (Втор. 18:20). Однако сложность заключалась в том, как отличить лжепророка от истинного пророка. Один из способов проверки истинности его слов (Втор. 18:21—22) мог не давать определенного результата в течение долгого времени. (Так обстояли дела и в случае с Иеремией.) Можно ли его осудить только исходя из смысла его пророчества? Такое обвинение могло быть основано на старых пророчествах, обещающих, что Иерусалим будет защищен от разрушения (Ис. 31:4–5; 37:33–35).

Последовал суд, на котором священники и пророки обвинили Иеремию перед князьями Иудеи (10—11). Вместе с князьями присутствовал весь народ, который желал убедиться в вине пророка. Эти колебания людей прекрасно отображают общую неуверенность и готовность толпы переменить мнение о пророке. Иеремия, защищая себя, подтвердил, что он на самом деле пророк Божий, и повторил свой призыв к покаянию, включая угрозу, нависшую над городом и Храмом (12–15).

Князья и весь народ решили дело в пользу Иеремии (16). Их решение было поддержано некоторыми старейшинами, которые припомнили похожую проповедь Михея о грехах Иерусалима (Мих. 3:8—12). Если Михей правильно предсказывал все это, тогда прав должен быть и Иеремия; а если народ не принесет покаяние, как некогда поступил царь Езекия, то катастрофа произойдет неминуемо.

Трагическая кончина пророка Урии (20—23) доказывает, что Иеремия не был первым, кто предрек гибель Иерусалима. Но Урии не посчастливилось приобрести покровительство влиятельных людей, в отличие от Иеремии (ср.: ст. 24), и он пал жертвой царя Иоакима и его верных приспешников. Наше повествование посвящено не просто истории жизни Иеремии, как это бывает в современных биографиях. Вернее будет считать, что здесь повествуется о реакции Иудеи на слова Бога. Иоаким подвергся проклятию как человек, который откровенно и жестоко сопротивлялся Божьей воле (см. также Иер. 36).

Как понять волю Божью — всегда было сложным вопросом. Одним из признаков была всецелая преданность учителя (Иеремия и Урия были готовы умереть за правду), но вряд ли стоит руководствоваться этим как правилом. Другим критерием может служить согласие учения с тем, что известно о Боге. Опыт и молитва увеличивают проницательность, и истинное учение невозможно подделать. Искушение последовать за толпой (даже в церкви), вместо того чтобы истово искать истину, может быть основным препятствием в поисках истины.

Действие опять возвращается к периоду правления Седекии в 594/3 г. до н. э. (ср.: 28:1). Седекия, по–видимому, занят обсуждением восстания против Вавилона с послами упомянутых стран (3), очевидно, в союзе с Египтом. Это как раз то, от чего Иеремия предупреждал Седекию (21:1—10,24). Ярмо (2) символизирует одновременно то служение, которое требуется от народов сейчас, и то, которое потребуется в случае их непокорности Господу.

Вновь Иеремия проявляется как пророк для народов. Призывая покориться воле Божьей, он напоминает им о величии и силе Господа (27:5; ср.: Втор. 4:34). Бог создал этот мир и потому вправе распоряжаться им по Своему усмотрению (4–7). Эта мысль в заключении будет подтверждена в отношении самого Вавилона (7; 25:12; Дан. 4:25).

Уже не только Иудея, но и все остальные народы должны покориться Вавилону, особенно же те, кто участвует в тайном сговоре. Меч, голод и моровая язва (8; ср.: 14:12) передают ужасы наказания, которое постигнет тех, кто откажется следовать слову Бога. У этих народов также найдутся свои лжепророки, которые станут поддерживать основы и устои своего государства и говорить, что все хорошо, хотя это не будет правдой (9–10). Не только Иудея обязана взыскать истину, не только ее касается сказанное Господом. И в наши дни все сказанное касается не только тех, кто называет себя христианами.

Послание Седекии (12–15) уже знакомо нам (ср.: 21:1 — 10). Но в данной ситуации его политику противостояния Вавилону поддерживают весьма влиятельные люди. Таким образом противостояние Иеремии становится еще более насущным.

Заключительный отрывок раскрывает сущность речей лжепророков. Историческая обстановка такова, что пленение в каком–то смысле началось. Царь Иоаким уже взят в плен Вавилоном, и некоторые из сокровищ Храма, богатое наследие царя Соломона, также увезены, символизируя кажущееся превосходство вавилонских богов. Теперь лжепророкам приходится утверждать, что эти святыни вскоре будут возвращены обратно. Их позиция все больше расходится с очевидными фактами. Тем не менее они продолжают упорствовать. Даже то, что еще осталось в Храме, скоро будет вывезено (19; ср.: 52:17; ср.: З Цар. 7:15–37).

Нельзя недооценивать значение всех этих сокровищ для народа Иудеи. Как раз на этих предметах зиждилась их самоуверенность. В самом деле, Храм и его атрибуты были дарованы им Богом. Но раз это стало основанием для их самоуверенности (ср.: 7:4), то они и лишатся своих сокровищ. Плен, что важно, означает утрату Храма, однако утрату, которая предоставляет возможность как следует увидеть Бога. Вот почему Господь избрал именно такой способ для обновления Своего народа. Иногда для Божьего народа бывает необходимо почувствовать, что он начал больше полагаться на внешнее, чем на Самого Бога.

Выступление Иеремии, направленное против лжепророков, достигает своего апогея, когда приводит к личному противоборству с одним из них. В то время Иеремия все еще носил ярмо, предупреждая о надвигающемся рабстве (27:2), и Анания отчаянно пытался противостоять Иеремии (1б) и использовать его знак (2). Затем Анания произнес пророчество в духе тех, против которых как раз боролся Иеремия (2–4; ср.: 27:16), пообещав, что вскоре давление Вавилона прекратится. Это было равносильно отрицанию того, что Бог наказывает Свой народ, и, следовательно, того, что народ заслужил Его гнев.

В гл. 26 исследовалось, как отличить истинного пророка от лжепророка. Анания назывался пророком (1) и использовал пророческие выражения, утверждая, что говорит от имени Господа (2а; если бы он говорил от имени любого другого бога, то был бы немедленно осужден; Втор. 13:1—5; 18:20). Вначале Иеремия был бессилен доказать, что прав, а Анания лжет. Он смог сказать только, что хотел бы, чтобы Анания оказался прав (6). Тем не менее он продолжал отстаивать послание, переданное через него Богом, и сам бросил вызов Анании (9). Вызов напоминает об одном из способов отличить истинного пророка, а именно свершение его предсказания (Втор. 18:21—22). Анания не смог сдержаться и сорвал ярмо с шеи Иеремии, таким образом с помощью символического действия (см.: 13:1) заявив, будто ему одному известна воля Божья. Этим Анания добился видимости победы, а Иеремия ушел (11).

Теперь Господь дает Иеремии возможность самым трагичным образом подтвердить свою правоту. Он покажет правдивость Иеремии, приговорив Ананию к ужасной судьбе. Иеремия вновь должен объявить о том, что вскоре Иудея окажется под ярмом Вавилона, на этот раз ярмо будет железным (12—14; ср.: 27:6). Особую силу пророчеству придаст предсказание о смерти Анании в том же году. Если окончательное подтверждение истинности слов Иеремии произойдет через какое–то время, то предсказание об Анании станет немедленным и сильнейшим доказательством его правоты.

Анания умер как лжепророк (Втор. 18:20), который способствовал тому, чтобы народ не видел грозящей опасности. Его смерть также послужила оправданию Иеремии. Если раньше могло существовать какое–то оправдание невниманию людей к его словам, то теперь этого оправдания не существовало.

Эта печальная история является предостережением каждому из нас не допускать легкомысленной уверенности, что к тебе обращался Сам Господь с особым словом или поручением, и призывает всех, кто собирается стать учителем, вначале побыть смиренным слушателем.

Если жители Иерусалима отчаянно надеялись на то, что вскоре Вавилон будет побежден, то что говорить о тех, кто уже был угнан в плен. Теперь пророк отправил им письмо (в частности, доказав этим, что сообщение между двумя поселениями оставалось возможным; движение по торговому пути между ними никогда не прекращалось. Семья Сафана вновь оказывает услугу Иеремии, о чем говорится в ст. 3; ср.: 26:24). В Вавилоне также были представлены различные социальные прослойки иудейского общества (в основном высшие и низшие классы; 4 Цар. 24:14). Здесь также велась битва за умы; пророки настоятельно убеждали их в скором возвращении домой (8—9).

Письмо содержит, казалось бы, печальные вести, но в то же время и великое ободрение. Плохая новость, что плен не будет кратким. Иеремия в своем письме повторяет, что плен продлится семьдесят лет (10; ср.: 25:11). Тем не менее в «смерти» плена заключены ростки новой жизни. Начало письма контрастирует с предыдущим суровым предсказанием пророка. Хотя самому ему некогда было запрещено жениться в знак того, что в Иудее прекратятся браки и деторожденье (16:2), теперь пленникам будет позволено вернуться к нормальным отношениям (6). Количество народа вновь возрастет, тогда как его предыдущее послание, казалось, обещало только вырождение (4:7).

Как раз в тот момент, когда все старания кажутся тщетными, Господь вновь решает дать шанс Своему народу (11). Действие, которое, казалось, окончательно уничтожало завет, на самом деле наполняло жизнью то, что имело только видимость жизни. Этот эпизод наглядно показывает разницу между мыслями Господа и планами людей (Прит. 16:9; Ис. 55:8). То, что казалось концом надежды, на самом деле было концом пустым мечтаниям. Истинное будущее всегда зависит от Бога. И в нем будет исполненное радости и готовности общение с Ним, больше не спрятанное под человеческим самокопанием. Но неверно думать, будто это будущее находится в некой нереальной «духовной» области. Оно существует среди нормальной жизни; отсюда — браки и дома, и, в свое время, возвращение в отчизну (14). Смысл выражения, переведенного как возвращу вас из плена, на самом деле богаче, чем позволяет предположить перевод. В нем подразумевается совершенное возрождение во всех его смыслах. В следующих главах оно будет повторяться несколько раз.

На возражение, что у пленников есть свои пророки, Иеремия ответил обобщением своих предыдущих предсказаний суда, припомнив видение о негодных смоквах, подразумевающее проклятие тем, кто откажется от плена (17; ср.: 24:8—10). Пленникам не следовало обольщать себя ложными надеждами оттого, что Седекия продолжал занимать трон в Иерусалиме, а Храм еще не был разрушен.

Письмо продолжается словами о суде над теми пророками, которые по примеру Анании (гл. 28) отрицали значение слов Иеремии. Ахав и Седекия (не царь) уже продемонстрировали свою лживость, ведя нечестивую жизнь (20–23). В свете исполнения слов Иеремии о смерти Анании (28:17) его пророчество о них звучит поистине зловеще (22). Шемаия Нехеламитянин пытался противостоять Иеремии, насколько это было возможно на таком расстоянии, посылая от своего имени письма одному из священников. Он тоже позволил себе слишком многое и испытает на себе гнев Божий (24—32).

Следующие три главы близки к обещаниям спасения Иудеи и Израиля после наказания пленом. Основной темой будет новый завет (31:31—34). Вначале внимание будет уделено пленникам, возвратившимся из Вавилона. Но это спасительное действие Бога в более глубоком смысле указывает на Его создание нового типа людей в церкви Христа. (См. добавление в окончании коммент. на главу 31.)

Такой переход от суда к спасению вдохновляет. Также замечательно слышать Иеремию, говорящего теперь как «пророк спасения» и исполненного сил для противостояния тем, кто обещает слишком скорое спасение. Тем не менее разница между Иеремией и Ананией (гл. 28) в том, что Иеремия настаивал, что вначале должно исполниться наказание, чтобы затем стать частью возрождения.

Повеление записать уже произнесенные пророчества (2) свидетельствует о продолжающейся пророческой деятельности (см.: гл. 36) и означает поворотный момент в ней. Тема гл. 30—33 начинается в 30:1—3 с полного возрождения заветных отношений Божьего народа с Господом (3; ср.: 29:14).

Метод гл. 30 заключается в цитировании предсказаний о суде и ответе на них словами о спасении. Так, ст. 5–7 напоминают нам ранние (и прочие) высказывания о суде (5; ср.: 20:3,10; 6, ср.: 4:19,31). День Господень (7) упоминался Амосом как образ грядущей катастрофы (Ам. 5:18).

В противоположность описанным здесь страданиям настанет день освобождения (8). Наконец–то настанет время сломать ярмо (в противоположность 28:10–14), и Божий народ станет служить Ему верой и правдой под управлением истинного царя из рода Давидова (9; ср.: 23:5–6). Восстановлен будет сам Израиль (или Иаков), хотя и в новом облике. Обещание присутствия Божьего посреди Его народа — основополагающее заветное обетование (11; ср.: Исх. 3:12) и определяет отсутствие страха (Ис. 43:2). Ст. 11 относится к наказанию пленом.

Новый раздел начинается с очередного припоминания предсказаний о суде (12—15). Преобладают метафоры язв и ран (ср.: 8:11, 22). Друзья здесь (букв.) «возлюбленные», что напоминает метафору блуда (2:33; ср.: 22:20–22). Дело, возбужденное против Иудеи, разбирает Сам Господь (2:9,29).

За этим следуют два «ответных» предсказания о спасении (16—17, 18—24). Первое начинается со слова «Поэтому» (в русском переводе Библии — «но». Примеч. ред.). После ст. 15б это звучит неожиданно. Таким образом показывается, что намерение Господа спасти Израиль / Иудею основано исключительно на Его милосердном желании так поступить. Угнетатели народа будут повержены (ср.: 25:12). И наконец наступит время для истинного исцеления (17), вместо поддельного, предлагаемого лжепророками и не приносящего облегчения (ср.: 8:11,15).

Во втором пророчестве изображен счастливый и процветающий народ (19—20), что прямо противоположно смерти и нищете во время наказания (4:29в; 16:9). Этот рост населения теперь будет происходить на родной земле, тогда как прежде касался лишь общины пленников в Вавилоне, как в 29:6. Отсюда — постройка домов (18), городов и крепостей (вероятное значение ст. 18в). У них снова будет правитель из их народа (21), что знаменует освобождение от ига. Все это говорит о возобновлении завета, на что указывает и формулировка ст. 22 (ср.: Лев. 26:12).

Последние два стиха повторяют 23:19— 20. Этот повтор здесь сделан умышленно и означает, что ныне настало время, о котором прежде упоминалось. Близок день, когда народ поймет намерения Бога.

Данная глава содержит несколько описаний возрожденного народа, и каждое озаглавлено каким–либо вариантом заветной формулировки (1; ср.: 30:22) и поэтическим высказыванием о том, что обновление следует за наказанием (2).

Образ девы прежде употреблялся лишь в обличительных высказываниях (18:13–15). Тут он противопоставляется бывшей «блуднице» (2:20). В новом завете все предыдущие пятна позора будут смыты. Более того, новая жизнь будет такова, что ее можно будет изобразить в образах простых и радостных. Идея Израиля–Девы ведет к красочному портрету молодой женщины, собирающейся потанцевать на празднике (ср.: Суд. 21:20—21). Земледельцы будут собирать урожай и славить щедрость Божью в храме Иерусалимском (66). Все это будет таким потому, что во время суда и наказания любовь Божья не оскудеет, потому что она непреходяща. Это выражено в той особой любви (любви вечной), которой Он полюбил Свой народ (3).

Народ вернется из плена (7–9), многочисленный остаток (см.: 6:9) приведет с собой своих увечных и больных, плача от радости, а Господь, их любящий Отец, выберет для них ровную дорогу. Израиль теперь глава народов (7), а не просто один из тех, кого Бог покарал Навуходоносором (27:8); он стал таким только потому, что был избран для того, чтобы познать Божью любовь (ср.: Втор. 7:7–8).

Следующее пророчество адресовано всем народам (10—14). Вновь они соберутся под охрану пастыря (ср.: 23:3). Пшеница, вино и елей символизируют материальные благословения земли в соответствии с заветом (ср.: Втор. 7:13); зацветут сады, и люди станут танцевать (вновь, ср.: ст. 4). Радость коснется всех — старых и юных, мужчин и женщин, мирян и священство (13, 14). Все это будет свидетельствовать о том, что Бог верен Своему народу и силен благословить его, как обещал. Ни один народ не сможет удержать тех, кого Он решил искупить (И; ср.: Рим. 8:31).

Выразительный женский образ здесь находит свое продолжение (15—22) в лице Рахили, плачущей о своих детях. Рахиль, младшая жена Иакова, была матерью Иосифа (Быт. 35:24), патриарха северных племен Ефрема и Манассии. Ее плач символизирует скорбь всего Израиля, а в особенности его матерей, потерявших северные племена во время ассирийского плена, и южные в Вавилоне. В ответ на этот плач говорится о возрождении (16–17). Ефрем (означающий Израиль) изображен как искренне раскаявшийся (в противоположность ложному покаянию; 3:22б—25). В ответ на обращение народа Бог Сам обращается к нему (18); в прошлом они только отвращались друг от друга (3:22а). Сам Бог устроил все это, и Его сострадание в конце концов оказывается сильней Его суда (20; ср.: Ос. 11:8).

За этим следует призыв (21—22), из которого становится ясно, что даже при этом новом порядке Господь продолжает призывать Свой народ хранить верность. Последняя строчка (22б) неясна, но это может быть образ матери, защищающей своего сына, — счастливый отклик на образ Рахили, оплакивающей своих детей. Этот защищенный от нападения народ поклоняется Богу (23–25).

Кажется, что все пророчества до этого момента были посланы Иеремии во сне (26).

В предисловии к новому завету (27–30) приводится пословица времен плена, в которой содержится жалоба на то, что нынешнее поколение страдает за грехи предыдущего (ср.: Иез. 18:2). Вернее будет сказать, что Господь будет разбираться с каждым поколением и даже с каждым индивидуумом в отдельности и по справедливости.

Мысль о новом завете пронизывала все пророчества в гл. 30–31. Теперь она была высказана (31–34). Это касалось одновременно Израиля и Иудеи. Обновление отношений начиналось со времен Авраама и Моисея, а не только с момента падения Иудеи, и возобновляло завет; «новый» должно обозначать «обновленный».

Тем не менее данный завет должен был отличаться от того, который нарушили предыдущие поколения (32). Он будет написан в сердцах людей, а не просто на камнях, как были написаны десять заповедей (33; ср.: Исх. 24:12). Другими словами, завет будет не холодным предписанием, но сердечной радостью для всего народа. Это всегда было идеалом (ср.: Втор. 10:16; 30:6), а теперь осуществится, потому что неведомым для нас образом Господь дарует Своему народу желание и способность (Я… напишу его).

Здесь приводятся две особенности нового завета (34). Во–первых, народ не нужно будет понуждать, чтобы он познал Бога, потому что все будут знать Его. Такое знание означает не просто знание природы и намерений Бога, но и личное знание, откуда будет вытекать исполнение Его воли. Таков ответ на Его знание нас, и это есть совершенное исполнение Его Самого. Во–вторых, Бог простит грехи всего человечества полностью и совершенно по–новому (ср.:Евр. 10:1–17).

Следующие два отрывка подтверждают, во–первых, что новый завет будет вечным (35—37), а во–вторых, что в результате этого будет вновь отстроен Иерусалим (38–40).

Дополнение к интерпретации нового завета. Буквальная трактовка пророчества в 31:31–34 относит его к историческим Израилю и Иудее. Это означает, прежде всего, возвращение плененных иудеев из Вавилона, о чем становится ясно из упоминания о новой постройке города в ст. 38–40. Гл. 30–31 имеют ту же направленность. Следовательно, новозаветное пророчество впервые исполнилось, когда Бог вернул на родину пленников в 539 г. до н. э. и далее.

Тем не менее пророчество подразумевает нечто большее. Включение сюда Израиля, который прекратил существовать как государство ко времени пророческого служения Иеремии, позволяет думать, что предполагалось более значительное исполнение этого пророчества, нежели просто физическое возвращение в родную страну. Ветхий завет наконец–то должен был исполниться по–новому, через народ, который был способен войти в него с Божьей помощью.

Новый Завет учит нас, что истинное исполнение новозаветного пророчества произошло во Иисусе Христе (1 Кор. 11:25; Евр. 8:7—13; 9:15). Это означает, что Божий завет наконец был реализован в людях, которые пребывают «во Христе». Стал возможным новый способ прощения грехов, потому что Он принес жертву, искупляющую всеобщие грехи, сделав все остальные жертвы утратившими значение (Евр. 10:15—18). Это завет, который не может прекратить существование, потому что он совершился во Христе. Но даже в этом случае Его новый народ призван хранить верность, для чего им ниспосылается Святой Дух.

Таким образом, существует параллель между тем, как Бог, вывевший иудеев из вавилонского плена, поступал по отношению к древней Иудее, и тем, как Он поступил по отношению ко всему миру через Иисуса Христа. Древние Израиль и Иуда дополняют друг друга в Церкви, которая есть Тело Христово, и призывают всех людей присоединиться к Нему.

Повествование возвращается ко времени правления Седекии. Иудея находится в осаде, а Иеремия в темнице. На этом фоне продолжатся пророчества, вселяющие надежду. Основанием является отказ Седекии прислушаться к словам пророка. Седекия повторяет пророчество Иеремии, — настолько хорошо он знаком с ним (3—5; ср.: 21:3–7).

Пророчество о суде теперь становится просто вступлением к новому посланию, внушающему надежду, а точнее, символическому действию — покупке поля. Неизвестны обстоятельства, ставшие причиной решения Анамеила продать землю Иеремии. Возможно, он был стар и у него не было сыновей, поэтому он обратился с просьбой к Иеремии, чтобы сохранить землю в семье (8). Ничего не говорится о том, сколько заплатил ему Иеремия. Описываемые формальности соблюдены в духе того времени. Их публичный характер здесь приобрел новое значение, поскольку продажа земли должна была стать знамением (14–15).

Смысл этого действия в том, что в надлежащее время нормальная жизнь будет возобновлена в Иудее (15). Это очень значительный момент, поскольку владение полем подразумевало обладание всей страной. Тем значительней он становится на фоне осады города и грядущей утраты всего дорогого, а не только поля, которое Иеремия только что приобрел. На фоне этого события все пророчества, предрекающие внезапное прекращение нормальной жизнедеятельности в Иудее, обретают совершенно другой смысл (гл. 16).

Странность приобретения земельного участка в условиях вражеской оккупации побудила пророка обратиться к Творцу с молитвой. Он начал с утверждения для Тебя ничего нет невозможного (17). Дальше пророк восславил Его силу, проявленную в процессе мироздания (17), в суде (18—19), в спасении Израиля от Египта и предоставлении ему земли (20–22; ср.: Втор. 26:8) и, наконец, в наказании за их грехи (23). Однако на самом деле молитва скорей представляет собой вопрос: имело ли смысл его символическое действие?

Ответ Господа начинается с подтверждения слов Иеремии, что для Бога нет ничего невозможного (27). Вавилон разрушит город (28—29) из–за упорствования в грехах Израиля и Иудеи, связанных с поклонением идолам (30—35; ср.: 7:18,30—32; 19:13). Однако же эти слова просто предваряли высказывания о последующем спасении. Смысл здесь в том, что на самом деле очень сложно совершить спасение через разрушение. Тем не менее это именно то, что Он намеревается совершить.

Обещание начинается со ст. 10. Грядут меч, голод и моровая язва, которые так давно угрожали иудейскому народу (14:12). Однако теперь слово о суде превратится в слово о спасении. Хотя народ будет угнан в плен, он возвратится, и не только в свою страну, но и к своему завету (31:31–34), которому они будут хранить верность и который никогда не кончится (39–41). Слова страх Мой вложу в сердца их подразумевают новозаветное обещание написать Свой закон в их сердцах вместо каменных скрижалей и означают, что Господь лично позаботится о том, чтобы все исполнилось. Это будет чудом, но оно не невозможно для Господа.

Заключительные стихи (42—44) возвращают нас к полю Иеремии. Да, в Иудее вновь станут покупать землю. Кажущаяся бессмысленной сделка Иеремии вовсе не лишена смысла, но исполнена надежды и обещания.

Конечная глава так называемой «Книги утешения», подобно гл. 30 и 32, содержит слова о суде, на которые дается ответ словами о спасении. Обращенное к Иеремии слово Божье о силе, проявленной в созидании (2; ср.: 10:12), противопоставляется той ситуации, когда пророк находился под стражей (ср.: 32:2) в осажденном городе. Открытие великого и недоступного (3) подхватывает мысль, что нет ничего невозможного для Бога (32:17), и равносильно обещанию спасения (ср. Ис. 48:6 с подобной идеей). То есть слова о суде припоминаются (4—5) лишь затем, чтобы неожиданно перейти к словам обещания (6–9). Переход от суда к обещанию совершается резко (в еврейском оригинале ст. 6 отсутствует слово Вот). Самая последовательность здесь наглядно показывает, как действует Бог; Он может превратить в спасение и благословение самое беспросветное отчаяние.

Нечто подобное можно увидеть в ст. 10–11, 12–13. В ст. 10 слышен отголосок 4:23–26, однако в ст. 11 уже дается картина жизни (в противоположность 7:34; 16:9). Опустошение уступит место миру и безопасности по всей земле Израиля (местность, упоминаемая в ст. 13, включает в себя всю Иудею целиком, а земля Вениаминова граничит с Иудеей с севера).

Последняя часть главы посвящена развитию обетования о новом царстве Давида, о чем говорилось в 23:5—6 и повторяется здесь (15—16). Язык данного отрывка и последующие слова напоминают первое обещание, данное Давиду (2 Цар. 7:12–16; ср.: 3 Цар. 2:4). Может показаться, что обещание было нарушено, поскольку историческая династия Давида подошла к концу, как и предсказывал Иеремия (ср.: 22:30). Теперь оно подтверждается (17). Это касается и Божьего обещания относительно священства (18). При Моисеевом завете священники играли незаменимую роль (Исх. 28—29) и некогда заключили с Богом свой собственный завет (Чис. 25:12–13; 1 Цар. 2:30,35).

Остальная часть главы подтверждает вечность обновленного завета в самых сильных выражениях (19–22; 23–26). Возрождая Свой народ, Бог исполнит Свои самые древние обетования, даже данное Аврааму обещание, что его потомки станут народом (26; ср.: Быт. 12:2). И Бог поступит так, чтобы посрамить всех, кто утверждает, что Он отверг Свой народ (24). Обещание вечного царства странным образом противоречит проповеди в 7:1—15, где рассказывается, как Иеремия объяснил иудеям, что они не могут твердо рассчитывать ни на сохранение себя как народа, ни на сохранение своего государства. Разница становится объяснимой с возникновением нового завета. Царство, предсказанное в гл. 33, есть не что иное, как новый завет, который в Евангелиях трактуется так, как мы уже объясняли выше. Однако же в этом следует усматривать просто средство выражения уверенности, что в конце концов Бог всегда остается верен Своим обещаниям. Все они изначально направлены на спасение мира (Быт. 12:3) и в конечном итоге исполнятся именно так, как было сказано.

Повествование возвращает нас к периоду осады Иерусалима и к другому обращению Иеремии к Седекии (1—5). В целом послание не отличается от 21:3–7; 32:3–5. Добавления, сделанные здесь (4–5), позволяют царю питать некоторую надежду на смягчение приговора, в то время как в другом высказывании не так ясно выражена судьба, уготованная ему лично. Смысл заключается в том, что он погибнет не на поле боя и будет погребен как полагается (по контрасту с судьбой Иоакима в 22:18; но также см.: 52:11). Ст. 6–7 указывают на неизбежность падения города, и из них видно, что кроме Иерусалима еще только два других города продолжали сопротивляться вторжению врага. Большая часть Иудеи уже была побеждена.

Следующий инцидент, связанный с освобождением рабов, послужил темой очередного пророчества, направленного против Седекии. Описание самого случая предоставляет интересную возможность увидеть жизнь Иудеи изнутри, в то время, когда она находилась в смертельной опасности. В Израиле рабство было узаконено в случае исполнения определенных условий. Эти условия, упоминаемые в ст. 14, перечислены в Исх. 21:2—11; Лев. 25:39—55 и Втор. 15:12–18. Как видим, обычай рабства был введен для тех, кто окончательно впал в нищету, вероятно, из–за долгов или гибели урожая, и предусматривал для них возможность вновь стать независимыми. Подразумевалось, что преуспевающие люди не должны быть эгоистами, однако в действительности этим обычаем просто злоупотребляли.

В самый разгар осады Седекия объявил о том, что освобождает всех рабов, причем все рабовладельцы поддержали его решение. Со стороны царя, который на протяжении всей осады выказывал свою слабость и нерешительность, это могло быть своего рода попыткой хоть как–то исправить свои ошибки прежде, чем станет слишком поздно. Тем не менее, вероятно, указ вызвал неудовольствие, и господа стали брать своих рабов обратно (11). В свете сложившейся ситуации, когда все могло погибнуть, это действие было совершенно неразумным, но свидетельствовало о людской слепоте и служило ярчайшим примером отказа принять Божью волю, а затем и наказание. Иеремия именно в этом обвинил иудеев (ср.: 21:9).

Проявление жестокосердия послужило поводом для еще одного предсказания о суде. Мотив свободы (которую вначале даровали рабам, а затем вновь отобрали) иронически обыгрывается в словах о дарованной им Богом свободе подвергнуться наказанию (17). Фактически, такова суть односторонне объявленной Богом свободы — разочарование, которое может привести только к гибели.

Ритуал, который упоминается в ст. 18–20, включал в себя жертвоприношение животного, которое символизировало завет. Прохождение между рассеченными частями тельца могло означать некого рода самопроклятие, то есть «пусть такое же (а именно, смерть) случится со мной, если я не сохраню свой завет» (ср.: Быт. 15:17; 3 Цар 19:2). Возможно, таким же ритуалом сопровождалось заключение завета Седекии с рабами. Господь как бы говорит: «Что ж, так тому теперь и быть!»

Глава заканчивается уже знакомым описанием гибели города и всей страны (21–22).

Следующие две главы возвращают нас в период правления царя Иоакима. Таким образом, повествование развивается тематически, а не хронологически. Основные темы — это сопротивление завету с Господом и близкая угроза Вавилона. В ст. 11 говорится о наступлении вавилонских полчищ в 605 г. до н. э.

Иеремия использует рехавитов в качестве примера верности, противопоставляя ее обычной неверности Иудеи. Почти все, что нам известно о рехавитах, изложено в настоящей главе. Их предок Ионадав, сын Рехава, поддерживал царя Ииуя в искоренении культа Ваала в Северном царстве — Израиле (4 Цар. 10:15–27). Если в 1 Пар. 2:55 говорится о том же Рехаве, то получается, что его семья произошла из колена Иуды (ср.: 1 Пар. 2:3), родственные узы связывали их с племенами кенеев (1 Пар. 2:54—55), которые вели кочевой образ жизни, но были дружественно настроены по отношению к Израилю (1 Цар. 15:6). Ионадав установил для своего клана определенные правила, которые включали в себя элементы кочевого образа жизни и предписывали воздержание от любого рода опьяняющих напитков (6–7). Неясно, состояли ли рехавиты исключительно из потомков Ионадава, или же это была более открытая община, сродни гильдии.

Тем не менее здесь говорится не об уставе и правилах рехавитов, но об их верности своим правилам. В отрывке не дается никакой оценки этому правилу, самое главное то, что рехавиты остаются ему верны. Иеремии было велено совершить символическое действие, поставив перед ними чаши с вином и предложив выпить, зная, что они должны воздерживаться (2). Все происходило в боковой комнате Храма, и вполне возможно, что при этом присутствовали важные храмовые деятели. Вновь Иеремия обращался к средоточию власти страны.

Рехавиты, как должно, отказались пить (6), и тогда Иеремия пояснил значение символического действия (12—16). Упрек Иудее был выражен в знакомой форме (15; ср.: 25:4–6), однако контраст между поведением иудеев и рехавитов придал ему новое звучание. За упреком последовало слово о суде (17; ср.: 11:11). В самом конце рехавитам была обещана долгая жизнь (18–19) в выражениях, которые прямо напоминали обещание о царе из рода Давидова (19б; ср.: 3 Цар. 2:4). В этом была некоторая доля иронии, поскольку несостоятельность иудейских царей как раз и ставила под угрозу продолжение династии.

В период правления царя Иоакима Иеремия столкнулся с наибольшим противостоянием власть имущих его проповеди в Храме (гл. 26). Настоящая глава в какой–то мере является следствием того инцидента и возвращает нас к теме официального отказа прислушаться к словам пророка. В самом деле, пророку строго запретили появляться на храмовой территории (5), что, несомненно, было компромиссом между сторонниками пророка и его жестокими противниками. Запрет был очень серьезным, поскольку препятствовал общению Иеремии не только с придворными, но и с огромным количеством простого народа, который стекался сюда по праздникам.

Тогда Господь повелел Иеремии записать все, что он раньше говорил, на свитке (2), чтобы можно было зачитывать в отсутствие Иеремии. (Кажется, Иеремия просто вспомнил все свои пророчества, судя по изумлению сановников [17–18] и приведенному здесь ответу Варуха.) Скромная роль Варуха в качестве писца при пророке теперь привела к тому, что он был вынужден заменить пророка перед огромной толпой, чтобы повторить отповедь Иеремии, произнесенную им во время храмовой службы (6—10; 26:2—6; ср.: 7:1—15). Таким образом, когда возникла необходимость, второстепенная роль Варуха потребовала от него такого же мужества, как и от его господина. И вновь семья Сафана приняла участие в том, чтобы слова Иеремии были донесены до народа (10; ср.: 26:24).

Немедленные последствия прочтения свитка поистине замечательны, поскольку слова его произвели мощное впечатление на некоторых из высокопоставленых придворных, и вновь это произошло благодаря одному из членов семьи Сафана. Конечно, написанный текст мог усилить впечатление, а может быть, их поразило само количество собранных вместе пророчеств (15–18).

В ужасе придворные зачитали свиток в третий раз, на этот раз перед самим царем. Его реакция и реакция придворных, наиболее приближенных к нему, очень отличалась от поведения тех, кто принес ему этот свиток. Подчеркивается, что его вопиющее неуважение к словам пророка было воспринято как нечто небывалое (24; ср.: ст. 1б). То, что свиток был предан огню, привело в ужас Елнафана, Гемарию и Делаию, которые увидели в этом кощунство. Что касается царя, то его поступок может указывать скорее не на безразличие, а на суеверную попытку уничтожить силу слов.

Действие царя вновь вступает в противоречие с поведением его отца, царя Иосии, после прочтения ему Книги Закона, обнаруженной в Храме (4 Цар. 22:8—13). Между прочим, и тогда Сафан оказался участником событий.

Попытка уничтожить слова Бога оказалась безуспешной. Иеремия просто велел составить еще один свиток (28), куда вошло особое послание к Иоакиму в ответ на его нечестивое поведение. В новом свитке говорилось об отказе ему в праве передать царскую власть своему наследнику, как сделал в свое время Давид по отношению к Соломону (30б; ср.: 3 Цар. 2:4), и повторялось предсказание, что он будет лишен надлежащего погребения (30в; ср.: 22:19).

В новом свитке к старому тексту были добавлены еще новые слова (32). Это отражает продолжение пророческого служения Иеремии и начало письменного собрания его высказываний.

Теперь события быстро развиваются, подходя к последнему поражению Иудеи и Иерусалима от руки Вавилона. С этого момента действие происходит в период последних дней правления Седекии, царя, которого посадил на престол сам царь вавилонский (4 Цар. 24:17—18). Весь вопрос в том, прислушается ли царь к пророчеству Иеремии о необходимости сдаться победителю, чтобы смягчить катастрофу; послание, о котором говорится в ст. 2, вначале прозвучало в 21:1–10. Седекия не должен был думать, что Египет сможет оказать действенную помощь.

Хотя царь постоянно отказывался принять во внимание все послания Иеремии, он, тем не менее, стал активно искать пророка, отчаянно надеясь на ободрение. Он настоял на том, чтобы Иеремия вновь исполнил полагающуюся пророку роль посредника (3), что было безусловно запрещено пророку (7:16) как раз по причине жестокосердия Иудеи. Желание Седекии услышать волю Божью было неискренним, поскольку он был готов принять лишь то, что сам хотел услышать.

В этот период осада города вавилонскими войсками была временно снята из–за продвижения египетских войск, поскольку Египет намеревался отобрать часть территории у своего старого врага (4—5). Это дало вполне естественные основания возлагать ошибочные надежды на Египет, от чего постоянно предостерегал Иеремия. Вероятно, Седекия все же возлагал на это свои надежды. Однако ситуация не изменилась (6—10). Единственным значительным фактором оставалось намерение Господа покарать Иудею. Поверхностное восприятие часто питает ложные надежды.

Заключение под стражу Иеремии было последней отчаянной попыткой его врагов заставить замолчать пророка, они сопротивлялись его посланию до последнего, даже перед лицом смертельной опасности, нависшей над городом. Пророк воспользовался удобным случаем, представившимся со снятием вавилонской осады, и решил отправиться в свой родной город Анафоф (12), вероятно, чтобы принять участие в семейном споре о недвижимости. Приобретение Иеремией земли у Анамеила (32:1 — 15) могло быть прямым следствием предпринятого им путешествия, описанного здесь.

У самых ворот он был арестован как перебежчик (13). Предпосылки такому обвинению были заложены в тексте его пророчества о том, что единственный путь уцелеть — это сдаться Вавилону (21:9); но само обвинение было сфабриковано. Возражая начальнику стражи, Иеремия употребил слово «ложь», которым ранее определил духовное состояние всего иудейского народа (ср.: Иер. 5:2). Подразумевается, что его арест был результатом сопротивления народа его посланию, поскольку не существовало никаких свидетельств о его измене. Тем не менее он был заключен под стражу.

Но даже в этом случае Седекия продолжал добиваться от него ободряющих слов. Отказывая ему, пророк добавил, что теперь стала совершенно очевидной ложь противоборствующих ему пророков (19). Царь по–прежнему не хотел ничего слушать. Однако он несколько смягчил условия заключения Иеремии (20—21).

Как Иудея находится в опасности из–за Вавилона, так и Иерермия остается в опасности из–за его личных врагов. Некоторые из дворцовых чиновников противостоят ему, поэтому он остается предельно уязвимым из–за изменчивых настроений и политических заигрываний влиятельных людей (см.: 21:1 о Пасхоре, сыне Малхии, в более нейтральном ключе). Придворные ссылаются на общеизвестную тему пророчеств Иеремии о последних днях Иудеи (2—3; ср.: 21:7—10) и призывают вынести ему смертный приговор (ср.: 26:11). Его обвиняют в измене, как и в случае, описанном в гл. 37. Седекия оказывается беспомощным против своих придворных (5). Его попытка удержать власть, таким образом, основывается на отрицании пророчества Иеремии, и в этом заключена грустная ирония, поскольку на деле он не имеет никакой реальной власти.

Очевидно, Иеремии предстояло умереть в глубокой яме. Только чужеземец, один среди всех придворных царя, эфиоплянин (кушит) Авдемелех (букв, «слуга царя»), услышав о происходящем (7–10), рискнул привлечь внимание царя к судьбе пророка. Вероятно, царская челядь разделилась во мнении; самому царю не хватало решимости, однако на него можно было оказать влияние. Иеремия был возвращен под стражу, находясь в относительной безопасности (11–13). Об ответной реакции его врагов можно только догадываться.

Последнее описание встречи Седекии и Иеремии исполнено секретности (третий вход в храм, ст. 14, более нигде не упоминается и означает, очевидно, укромное место, вероятно, специально предназначенное для царя). Это показывает не только, что царь в собственном дворце не был в безопасности, но также и то, что Иеремия находился во вполне понятном раздражении оттого, что царь постоянно задавал вопросы, но не желал принимать правдивые ответы (15). Без сомнения, пророк также страдал от постоянного враждебного отношения и тревожился за свою жизнь, о чем было известно и царю (16).

В том, что предрек Иеремия, было некоторое утешение для Седекии. Хотя общий смысл послания не изменился, Седекии было сказано, что ему самому будет сохранена жизнь, если он подчинится Вавилону, и даже будет предоставлена защита от его еврейских врагов (17—20; из ст. 19 становится ясно, что существовали некоторые трения с еврейской общественностью). Слово ободрения относилось к царю лично, включая и его семью; в противном же случае, если он откажется подчиниться, ему и его семье придется пострадать (21–23). Лишиться гарема для царя было особым унижением.

Седекия не стал лично отвечать на послание, однако по его действиям в эти последние дни заметно, что он находился в величайшем смятении. Последовательность событий в гл. 39 показывает, каким роковым было охватившее его смятение перед лицом того, что, как он знал, неминуемо должно было случиться.

Иеремия боялся возвращаться в дом Ионафана (ср.: 37:15; вряд ли речь шла о возвращении в яму, поскольку сам царь спас его от смерти), но ему позволили вернуться во двор стражи, где он и оставался до самого падения города (28).

Катастрофа, о которой прежде постоянно говорил Иеремия, теперь описывается очень сжато, хотя сама осада заняла какое–то время и по крайней мере однажды была снята (1—2; ср.: 37:5). Датируются эти события январем 588 г. до н. э. и июлем 587 г. до н. э. (также см.: 52:4; 4 Цар. 25:1). Военная беспомощность Седекии и его придворных была безжалостно разоблачена, когда вооруженные силы Вавилона вошли в город, заняв, что символично, те места, которые означали царскую власть в городе (3). Царь–марионетка позорно бежал, однако обнаружил, что ничем не может смягчить того наказания, которое Иеремия ему предрек (5—7; ср.: 38:17—23).

Вызывает сочувствие то, как исполнились предсказания Иеремии о судьбе Седекии. Действительно, его «глаза… увидели глаза царя Вавилонского» (32:4; 34:3), но лишь для того, чтобы тут же быть безжалостно лишенным зрения (7). Смерть настигла его не в разгар войны, но, вероятно, несколько позже, в мирный период и с соблюдением необходимых формальностей (45:5). Но вряд ли был мир в его душе.

То, что бывшего царя заковали в кандалы, а его сыновей (потенциальных наследников) и его придворных казнили, частично было вызвано политической необходимостью утвердить правление Вавилона. В то же самое время был положен конец мелочным раздорам из–за власти в Иудее. Поистине, ложь царила в сердце народа Божьего, который на самом деле никогда не признавал верховной власти Бога и не верил в радость пребывания под Его защитой.

На протяжении всего времени проповеди Иеремии были предназначены не только для вождей, но и для всего народа. Простолюдины тоже были виновны в нарушении верности Богу, хотя большая ответственность все же лежала на вождях. Поэтому наказан был весь народ (8—9). И вновь нам остается только догадываться, как могли складываться отношения внутри общины пленников между теми, кто с самого начала перебежал на сторону Вавилона (исходя из слов самого Иеремии), и теми, кто держался до последнего (9). Хотя самые бедные были оставлены в городе (10), Иудея как политическая организация прекратила свое существование.

Могут вызвать удивление особые распоряжения Навуходоносора, сделанные относительно Иеремии (11 — 12). Однако вовсе не обязательно заключать из этого, будто пророк мог иметь какие–либо сношения с вавилонской властью до того, как он попал в плен. Его проповеди никогда не склоняли к предательству; вряд ли нечто подобное могло содержаться в передаваемых им намерениях Бога. Вернее будет думать, что захватившие власть намеревались выказывать свое доброе расположение по отношению ко всем иудеям, о которых говорили, что они сторонники Вавилона. Навуходоносору могло быть известно от уже попавших в плен евреев, что Иеремия призывал сдаться Вавилону. Восприятие вавилонским царем того, что делал Иеремия (да и его оценка своих собственных дел), совершенно не совпадало с тем, что было на самом деле. Тем не менее по Божьему провидению, доброе отношение царя позволило Иеремии присоединиться к тем, кого оставляли в Иудее, и продолжить среди них свое пророческое служение (11—14).

Особое слово от Бога теперь было обращено и к чиновнику Авдемелеху, который спас Иеремию от смерти в яме (15–18; ср.: 38:7–13). В эти ужасные дни ему будет сохранена жизнь, более того, он обретет защиту от своих личных врагов, вероятно, тех же, кто враждовал с Иеремией (и кто еще оставался в живых).

История последних дней Иерусалима и его падения свидетельствует не только о Божьем гневе на Его грешный народ, но также и о милосердии Его провидения. В самой гуще вызывающих смятение событий Он сохранил жизнь Своему пророку и остальным Своим верным рабам. Как оказывается в конце концов, даже самое суровое наказание служит во благо.

Данный отрывок, уточняя некоторые детали в отношениях Годолии и Иеремии, посвящен развитию темы, которой вкратце было уделено внимание в 39:13–14. Вавилонский начальник охраны Навузардан освободил закованного в цепи пророка, который находился в плену вместе со своими соотечественниками (1), тем самым показав, что знает его пророчества и, вероятно, признает его значение как пророка, которому известны намерения его Бога (2–3). Иеремии предоставляется выбор: отправиться с остальными пленниками в Вавилон или остаться в разрушенной Иудее. Казалось бы, пророку, проповедовавшему иудеям, что им следует сдаться в плен Вавилону, следовало самому туда отправиться. С другой стороны, поскольку власть Вавилона теперь распространялась и на Иудею, даже находившиеся в ней оставались, в некотором смысле, «в Вавилоне». Когда Иеремия отправился к Годолии, которого Навуходоносор назначил начальником над всеми иудеями, он следовал приказу Навуходоносора, что доказывало его послушание вавилонской власти. Сам Годолия происходил из семьи Сафана, оказывавшей поддержку Иеремии (26:24). Разведка Вавилона сочла, что он проявляет сочувствие к правящему классу.

Правление Годолии (резиденция которого, что важно, располагалась в провинциальном городке Массифе, а не в мятежном Иерусалиме) в кратчайший срок позволило восстановить богатства Иудеи. Вполне понятно, какими были последствия для оставшихся здесь: собраться вокруг Годолии означало подчиниться Вавилону в соответствии с волей Божьей, возвещенной через пророка Иеремию (9–10). В таком случае послушание Богу означало бы начало нормальной плодотворной жизни в стране (10). Самые главные новости в Иудее распространялись очень быстро, и вскоре стало известно всем евреям в самых отдаленных местах, что катастрофа была началом чего–то нового и полезного. Кроме того, иудеи начали возвращаться в отчизну, некоторым образом ожидая исполнения пророчества о возрождении страны, предсказанном Иеремией (29:14). И земля вновь начала плодоносить, что было знаком того, что Бог вновь благословил эту землю в соответствии с заветом (10—12). Слово остаток напоминает 5:27 и 5:12. Господь, должно быть, все еще трудился над Своей маленькой общиной.

Однако до счастливой развязки было еще далеко. Некоторые из охранников Годолии разнесли слухи о том, что царь аммонитян хочет убить Годолию. То, что Ваалис был настроен против Годолии, могло быть вызвано его враждебным отношением к Вавилону (ср.: 27:3), поэтому Годолия мог оказаться жертвой враждебного отношения к Вавилону, даже после того как Навуходоносор посетил Иерусалим. Еврейский агент Ваалиса, Исмаил, сам происходил из царского рода (41:1) и, очевидно, желал продолжить мятеж против Вавилона. В то время как доверенные лица Годолии знали о заговоре против него, сам он оказался слишком доверчивым, чтобы поверить этому (14). Иоанан, сын Карея, желавший стать более значительной фигурой среди мятежников, хотел предпринять более решительные действия, чтобы сохранить свою общину. В конце концов это привело к конфликту между ним и Иеремией.

За этим последовало предательское убийство Годолии, которое стало еще одним ударом против мудрого совета тех, кто ждал решений Бога в эти тяжелые времена. Продуманность убийства, включая умертвление вавилонских стражей, позволяет говорить о намеренной попытке уничтожить провавилонские настроения хотя бы в этом районе (2—3).

Немедленные последствия этого убийства (4—9) свидетельствуют о том, что паломничество верующих не прекращалось, несмотря на разрушение Храма. Седьмой месяц (ср.: ст. 1) был месяцем, когда справлялся праздник Кущей, что служило основанием для паломничества. Очевидно, что на территории бывшего Северного царства оставались те, кто исполнял предписания закона появляться перед Богом по большим праздникам (Исх. 23:14—17). Вероятно, это происходило после реформ царя Иосии (4 Цар. 22 — 23).

Исмаил добавил к своим преступлениям еще один грех, убив паломников, которых заманил самым циничным образом, скорее всего, чтобы сохранить свое преступление втайне. Пощадив некоторых из них, чтобы быстро обзавестись провиантом (8), он, вероятно, намеревался всего лишь отложить их смерть на некоторое время. Совершив свое зверское преступление, он решил бежать вместе с пленниками к Аммону (10).

Последствия рискованного предприятия Исмаила оказались самыми печальными и позорными. Он с трудом спасся от Иоанана, но ему пришлось пожертвовать своими последователями (11–15). Тем не менее его вмешательство в жизнь общины Годолии, которая постепенно начинала процветать, оказало решающее и губительное воздействие: Массифа оказалась заброшенной, и вместе с этим потерпела поражение политика примирения с Вавилоном.

Когда Иоанан и все люди, бывшие с ним, обратились к Иеремии с просьбой возвестить им волю Божью в этой новой, неожиданной ситуации (1—3), важное значение имело то, что они уже находились на пути в Египет. Тем не менее Иеремия осознал всю важность их просьбы и пообещал дождаться повеления от Господа. Для него самого обстоятельства были новыми. Он привык предостерегать царей о грядущем нашествии Вавилона. Теперь это стало уже прошлым, и нужно было услышать новое слово от Господа об остатке народа. Его готовность молиться (4) позволяет предположить, что старый запрет (7:16) был теперь снят. Народ искренне заявил ему о своей готовности выслушать его — но можно ли будет положиться на их обещание?

Господь не стал отвечать ему сразу же, от Иеремии здесь ничего не зависело (7). Когда ответ наконец был дан, он был изложен в уже знакомых выражениях (10; ср.: 1:10) и представлял адаптированный вариант того, что Иеремия проповедовал в прошлом. Он по–прежнему включал в себя повиновение Вавилону и рассеивал их опасения по этому поводу (11; ср.: 41:18). Слова Господа также свидетельствовали о Его скорби из–за разрушения Иудеи и Иерусалима (10). Это было не ново для пророчеств Иеремии (см.: 9:1–3). Тем не менее в данном случае о наказании и суде говорилось скорее как о прошлом, чем как о будущем. Теперь в намерения Господа входило даровать Своему народу обещанные благословения (гл. 30—33).

Однако это пророчество, подобно предыдущим, требовало ответной реакции. Народ должен по собственной воле остаться в стране и сохранять веру в то, что Господь может и будет верен Своему слову. В случае же, если они не послушаются, им предстояло столкнуться с обратной, темной стороной будущего, противоположного тем благословениям, которые Бог может ниспослать им. Возлагать надежды на Египет означало, как и прежде, оскорбить Бога (24:8), потому что это было бы проявлением безверия. Если народ решит все–таки отправиться туда, то ему придется столкнуться с тем, что путь, который они для себя избрали, есть путь смерти (Прит. 16:25; Лк. 9:23–24). Выбор, который им предоставлен, парадоксален (ст. 16а): если они останутся, то смогут спастись от вавилонского меча, но непременно погибнут от него, если будут пытаться спастись бегством. Египет не станет им надежным союзником (ср.: 22:20,22). Суд, свершенный над Иудеей, теперь затронет самое сердце страны, и это будет продолжением того же самого наказания (17—18; ср.: 7:20; 14:12; 24:9; 25:18).

В заключение Иеремия передал слова Господа, обращенные к остатку Иудеи (19). Тон речи пророка не оставляет сомнений в том, что спасение уготовано далеко не всему остатку. Предчувствуя, что сердца их устремлены к Египту, несмотря на то что они отрицают это (41:5—6), он объявил, что кара действительно постигнет их. Очень важно, тем не менее, понять, что, хотя Иеремия и предвидел, в пользу чего они склоняются, выбор целиком зависел от них самих и послужил истинной причиной наказания.

Правдивость проповедей Иеремии едва ли могла иметь лучшее подтверждение, чем недавнее разрушение Храма. Тем не менее он вновь столкнулся с обвинением в том, что пророчество его ложно. Для Иудеи никогда не было легко признать истину, народ и прежде бывал введен в заблуждение теми, кто утверждал, что знает правду, однако проповедовал удобную для себя ложь (23:16—18). Иоанан и его люди не стали открыто противиться Божьей воле, но вместо этого заявили, что им лучше знать, какова она на самом деле. Конечно, это был сплошной самообман, и они не были облечены такими полномочиями. По сей день остается опасным искушение полагать, что наши представления о том, чего хочет Бог, соответствуют действительности, особенно когда это касается чего–то, во что нам отчаянно хочется поверить. Верный Варух стал козлом отпущения для представителей новой власти (3).

Бегство в Египет продолжилось (4—7). Здесь оно представлено как уничтожение всего того, что начал делать Бог по Своему милосердию для возрождения народа и процветания страны (40:12). Иудеи, включая уцелевших членов царского дома (6; ср.: 41:10) и даже Иеремию, оказывавшего наибольшее сопротивление бегству и так часто возражавшего против попыток найти убежище в Египте, по собственному желанию решились оставить страну.

Однако даже в египетской земле Бог обратился к народу через Иеремию. Это само по себе свидетельствует о Его милосердии и терпении (а ведь Он еще будет призывать их к покаянию; 44:7). Но на этот раз Господь говорил о суде. Даже в Египте продолжит Господь наказывать своевольных людей руками Навуходоносора. Пытаясь спастись от Вавилона, они на самом деле угодили прямиков в руки его солдат. Символическое действие Иеремии должно было показать неизбежность победы Вавилона над Египтом (что и произошло в действительности в 568—567 гг. до н. э.; ср.: Иез. 29:17—20). Слова о суде над Египтом напоминают те, что уже были произнесены в обращении к Иудее (11; ср.: 15:2). Победа Навуходоносора станет проявлением несостоятельности египетской религии (13).

В ст. 1 говорится о давно поселившейся в Египте еврейской общине; недавние беженцы примкнули к весьма многочисленной иудейской диаспоре. К ним всем и обращается Бог через пророка, который вначале напоминает им о недавнем разрушении Иудеи, произошедшем в результате многолетнего непослушания Богу. Как и прежде, говорится о грехе идолопоклонничества как основы отрицания Бога. Выражения нам уже знакомы (3—6; ср.: 1:16; 11:17), и упоминается об этом как об объективном уроке. Господь так же верен, как и Его слово.

Тем не менее основная цель пророчества состоит в том, чтобы остаток из Египта возвратился к Нему (7—10). Очевидно, они продолжали поклоняться чужим богам (8). Следовательно, обращенное к ним слово вызвано продолжающимся бунтом их против Бога, а не прошлым поведением или поведением их отцов, хотя оно тоже было мятежным (9). Они продолжали поклоняться идолам, возможно, теперь включив сюда и египетских богов (8). Однако грех остается тем же самым, независимо от того, касается ли это упорствования в старых ошибках или экспериментирования с чем–то новым. За этим безусловно должно последовать наказание, и оно будет включать элемент позора, вызванного тем, что остальные народы будут смотреть на судьбу, постигшую Божий народ (8б; ср.: 24:9; 25:18). Однако это последнее, чего хотелось бы Богу; Он заклинает людей избежать суда (8а).

И тем не менее за этим немедленно следует слово о суде (11–14), из чего следует, что народ продолжал не прислушиваться к этому новому призыву Бога. Дело не в том, что Бог заранее знает ответ, но скорее в том, что Божья кара, когда она вершится, всегда является последствием упорного отрицания Его воли, то есть она не есть нечто предопределенное и неизбежное. Народ в Египте продолжал вести себя так, что заслуживал Его гнева. Повторение слова остаток в этих стихах (7, 12, 14) настойчиво поясняет, что намерения Бога в дальнейшем продолжать Свои отношения с Его народом не касаются живущих в Египте. Это созвучно проповедям Иеремии в дни царя Седекии (24:8—10). Однако замечательно, что даже этим людям дается возможность исправиться и наконец–то правильно ответить на призыв Бога.

Поклонение богине неба (ханаанской Астарте или вавилонской Иштар) было продолжением той порочной практики, которую Иеремия обличал еще в дни Иоакима (7:18). Здесь, как и там, целые семьи принимали участие в этом (15, 19). В своем настойчивом нежелании увидеть истинное положение вещей народ даже пытался найти ложное оправдание своему идолопоклонству, вспоминая, что якобы в прежние дни, когда они поклонялись богине неба, земля их процветала (17б–18). Иеремия указывал им на то, что как раз этот культ и стал причиной того, что дни процветания окончились (20—23). Однако некое извращенное упрямство мешало народу признать это.

Последнее пророчество Иеремии, обращенное к народу в Египте, по иронии содержит предсказание именно той судьбы, которую они сами для себя избрали. Их отступничество от Бога вызовет в ответ то, чего они и добивались, — Он также отвергнет их (26). Он станет исполнять свое намерение покарать их с той же решимостью, с какой будет одаривать благословениями тех, кто остался в вавилонском плену и всем сердцем обратился к Нему (27; в противоположность 24:6; ср. также: 1:12). Слово Божье будет исполнено. Никто, кроме Него, не обладает такой властью (28).

Упоминания о крошечном остатке евреев, которые вернутся из Египта (14, 28), должны показать, что оставшихся в Египте не касаются намерения Бога о будущем Своего народа. На всех, сбежавших в Египет, падет Его гнев, потому что они пытались самостоятельно спастись. Теперь они ужаснутся, увидев, что это значит (29–30).

Пророчество, обращенное к Варуху, было произнесено в тот год, когда он помогал Иеремии написать свиток, чтобы зачитать его перед царем Иоакимом (36:1). Возможно, это произошло в период между написанием и прочтением свитка (1) и было ответом на протест и жалобу Варуха по поводу тяжести его ноши (3). До этого момента мы ничего об этом не слышали, и пророчество, безусловно, выпадает из хронологической последовательности. Очевидно, Варуху приходилось делить с Иеремией его скорбь и тяготы. В обращенных к нему словах Бога есть некоторые общие детали, объединяющие их с ответами, данными Иеремии на некоторые из его исповедей (12:5–6; 15:19–21). В них одновременно и упрек и ободрение. Слова произносятся в контексте грядущего суда над всей иудейской землей (4; ср.: 1:10). На фоне таких глобальных событий все человеческие притязания выглядят удивительно ничтожными. Таким образом Варух получает предупреждение оставить свое мелкое честолюбие, однако ему предсказано, что он переживет огромное бедствие (5). Подобное слово ободрения уже произносилось другому верному соратнику Иеремии — Авдемелеху Эфиоплянину (39:16–18).

Иеремия как пророк для народов (1:5) обращает несколько особенных слов к соседям Иудеи. Предсказания о других народах — это характерная черта для всех пророческих книг (ср.: Ис. 13:23; Ам. 1—2; Иез. 25:32). В общем предсказания Иеремии посвящены тому, что нашествие Вавилона — это суд Божий над всеми народами, однако в конце концов Вавилон тоже будет осужден, а Иудея спасется от своего притеснителя. Впервые эта мысль прозвучала в 25:15–19, однако теперь она получает большее развитие и звучит как окончательное слово в пророчестве.

Вполне естественно, что почетное место занимает Египет, поскольку он во всех пророчествах символизировал ложную веру и обманчивую самонадеянность. Очевидно, первое пророчество (3—12) относится к поражению, нанесенному Египту Вавилоном в битве при Кархемисе на Евфрате в 605 г. до н. э. (2). Оно показывает, как египетская армия готовится к бою (3—4), горделиво выступая из Египта и полагая свою силу непревзойденной, подобной Нилу во время прилива (7–8). Однако в интонации пророчества сквозит насмешка, потому что вскоре будет показано, как ужас охватит хорошо обученную армию (5; ср.: 6:25; высказывания, ранее относившиеся к Иудее, теперь обращены к Египту). Военные силы, пришедшие с Нила и состоящие из наемников из Африки и Греции (9), потерпят поражение на Евфрате (6). Сокрушение титанов, возникших по Божьему произволению, это образ Божьего отмщения, и поражение Египта — своего рода жертвоприношение Ему (10). Его ранам не будет исцеления от богатств чужеземной почвы, которые являются целью его завоеваний (11; ср.: 8:22).

Второе пророчество (14—26) предупреждает о том, что Вавилон нападет на Египет на его собственной земле (ср.: 44:29–30; см. 2:16 и 44:1 о приведенных здесь названиях местности). Придя в ужас и проиграв сражение, наемники решат спасаться бегством (16). Высказывание в ст. 17 обыгрывает имя фараона Офры и намекает на просчеты, допущенные во время вавилонской кампании. Судьба Египта, включая даже плен, напоминает нам судьбу Иудеи (19; ср.: 2:15; 4:7; 9:12). Фавор и Кармил здесь обозначают большую высоту и плодовитость соответственно, и на этом фоне говорится об установлении власти Вавилона (18). Брошенный своими наемниками, Египет обращается в позорное, но бесполезное бегство, потому что нападение врага напоминает нашествие саранчи на лес (21—24). Одинаковое наказание ожидает богов и царей Египта, а также тех, кто полагался на них, то есть беженцев–иудеев (25).

Обещание восстановления Египта очень значительно (26б), но больше нигде не встречается (ср.: Ис. 19:23—25). Бог есть не только Бог суда, но и Бог спасения, уготованного всему миру.

За пророчеством о Египте следует слово утешения иудеям рассеяния (27–28). Божий суд над народами станет для них восстановлением. Эти слова повторяются, начиная с 30:10—11, в длинной череде пророчеств о восстановлении Иудеи.

Время расцвета могучего государства филистимлян приходится на период, предшествовавший возникновению династии Давида, то есть за несколько столетий до рождения Иеремии. Тем не менее здесь говорится о нападении на них Египта, вероятно, во время той кампании, когда происходила битва при Кархемисе (1). Газа, прибрежная равнина, находилась на пути следования армии с севера на юг. Возникновение великих государств во времена Иеремии имело ужасные последствия для многих, живших в этом районе. Египет, хотя и неспособный превзойти Вавилон, мог нагнать страху на маленькую филистимскую страну (2; ср.: 46:7—8). И здесь изображена крайняя степень страдания (3–7).

Катастрофа с Газой, для которой сложились определенные исторические предпосылки, показана в контексте долгой истории филистимлян и выглядит как наказание за все совершенное ими зло. Ее судьба — это суд Божий над ней; ее время пришло (4а, 7). Таким образом Бог утверждает Свое право руководить историческими событиями, даже когда они кажутся объяснимыми с чисто человеческой и политической точки зрения.

Моав, один из исторических противников Израиля (Суд. 3:12–14; 4 Цар. 3:4–27), заключил союз с царем Седекией против Навуходоносора (27:3), но одновременно посылал свои войска воевать на стороне Вавилона против царя Иоакима (4 Цар. 24:2). Данное пророчество, очевидно, относится к поражению, нанесенному Моаву Навуходоносором в 582 г. до н. э. после попытки мятежа.

Названия, часто встречающиеся в этой главе, — это названия городов, расположенных по всему Трансиорданскому нагорью к востоку от Мертвого моря. Некоторые из этих городов были отданы Богом во владение колену Рувимову в те времена, когда под предводительством Иисуса Навина иудеи пришли в Ханаан (Чис. 32:3, 37–38; Нав. 13:15–19). Об этом говорится не как о причине суда над Моавом, но частично это могло быть поводом для священной войны с Ханааном.

Начало пророчества (1—6) изображает боль народа, пострадавшего от вторжения так же, как некогда Иудея пострадала от Вавилона (ср.: 4:19—31). За этим следует ироническое изображение результатов идолопоклонничества, а именно унижение плена и победоносное свержение божества побежденного народа, в данном случае Хамоса (Кемоша), которому некогда поклонялся Соломон, отрекшись от истинного Бога (3 Цар. 11:7,33). Подобная демонстрация бессилия побежденного божества была обычной в военной практике древних народов. Опустошитель (8) — это, вероятно, Вавилон. Слова о деле в ст. 10 заимствованы из высказываний о святой войне, в которой неизбежно разрушение (ср.: 1 Цар. 15:3,11). Разрушение Моава Вавилоном — это Божий суд над ним.

В самом начале Моав изображается охваченным самодовольством (относительно образа зрелого вина, неожиданно вылитого на землю, см. ст. 11 — 12), затем он унижен в своей гордыне (14—17). Особое значение имеет здесь то, что Господь называет здесь Сам Себя Царем (так же, как в 46:18), подчеркивая, что только Он может предопределить исход каких–либо человеческих дел, а вовсе не Моав или даже Навуходоносор, которые просто–напросто Его рабы (25:9). Далее следуют картины разрушения (18; ср.: 14:1—2 об Иудее), вновь вызывая в памяти всю страну целиком (19—25). Гордыня Моава выделена как особый грех, тем более направленный против Израиля (26—30). Поистине велико падение гордыни (28). При виде отчаяния страны пророк сам готов оплакивать ее, как некогда он оплакивал свой собственный народ (31–32; ср.: 9:10; также ср. ст. 33 с 16:9). Моав, как некогда Иудея, стал объектом насмешек для всех, кто видел его (39; ср.: 24:9).

Последнее пророчество (40–47) повторяет некоторые из основных тем. Орел — это Навуходоносор (40). Картина неизбежного суда (44) напоминает нам о доводах, приведенных в Ам. 5:19. Окончательным позором становится плен (46). Выражения в ст. 45—46 позволяют предположить, что вскоре будет исполнено древнее пророчество, вначале записанное в повествовании о царе Сигоне из Есевона (Чис. 21:28—29).

После всех речей о суде заключительные стихи посвящены спасению (47; ср.: 46:266). Здесь использованы выражения, которые постоянно повторяются, когда речь идет о возрождении Иудеи в Книге Утешения (29:14; 30:3 и т. д.). Бог суда есть также Бог спасения. И Его милосердие распространяется не только на один единственный народ, но даже на тех, кто некогда был Его врагом.

49:1—6 Против Аммона. Как и Моав, Аммон был древним врагом Израиля (Суд. 11:4–33), который также посылал войска в поддержку Навуходоносора (4 Цар. 24:2), но впоследствии присоединился к союзу его противников (27:3). Грех Аммона связан с его исторической враждебностью к Израилю, которая проявлялась в попытках расширить территорию за счет принадлежавших Израилю земель во имя своего божества Малхома (или Милкома; 1—2).

Вновь изображаются страдания народа, на который напали и захватили в плен, унизив его божество (3). (Есевон, будучи пограничным городом, в разное время принадлежал то Моаву, то Аммону; ст. 3, ср.: 48:2.) Затрагиваются типичные для Иеремии темы, а именно обманчивая уверенность Аммона в собственных силах и богатстве и ужасы, сопутствующие Божьему суду (4–5). Однако Аммону также суждено пережить обновление, подобно Египту и Моаву (46:26б; 48:47).

49:7—22 Против Эдома. Ожесточение против Эдома, вызванное его враждебным отношением к Израилю как прежде, так и во времена Иеремии, усугубляется тем, что Эдом был потомком Исава, брата Иакова (8; ср.: Быт. 25:29–30). Помощь, оказанная Вавилону в борьбе с Иудеей, послужила причиной пророчества Авдия об Эдоме.

Эдом, располагаясь к югу от Мертвого моря, очевидно, славился своей мудростью. («Утешитель» Иова Елифаз был родом из эдомского города Фемана; Иов. 4:1.) Однако его мудрость не смогла предотвратить надвигающуюся катастрофу, которая была неизбежна; не помогли спастись и его горные пещеры (10). Самые слабые должны положиться на милость Господа (И). Чаша (12) — это чаша ярости, которую всем придется испить (25:15), ст. 12 красноречиво подчеркивает, что Эдом заслужил это. Восор (13) был столицей Эдома во времена Иеремии (не путать с Восором в Моаве, 48:24).

Некуда укрыться от суда в этой стране укромных мест (14–16; ср.: Авд. 1–4). Некоторые из сцен разрушения уже использовались применительно к Иудее (18–19; ср.: 10:6; 23:14). Орел здесь, без сомнения, не кто иной, как Навуходоносор (ср.: 48:40).

49:23—27 Против Дамаска. Дамаск олицетворяет всю Сирию, древнего врага Израиля; к нему относятся менее значительные государства Емаф и Арпад, также находившиеся к северу от Израиля. Ужас и опустошение, ожидающие их в будущем, описаны пророком в привычных для Иеремии выражениях. Эти царства процветали задолго до времен Иеремии, и может быть так, что он позаимствовал одно из древних пророчеств. Критика Венадада вошла в поговорку (ср.: Ам. 1:4).

49:28—33 Против Кидара и Асора. Это пророчество обращено к племенам арабов–кочевников, обитавших к востоку от Израиля, родственников древним мадианитянам и амаликитянам (Суд. 6:3; Быт. 25:13). Оно пронизано мотивами ужаса и картинами опустошения (ср.: 6:25; 9:11). Уязвимость кочевников, живших в не защищенных стенами городах, являет собой образ человеческой самонадеянности.

49:35—39 Против Элама. Элам был достаточно сильным государством, расположенным к востоку от Вавилона, однако потерпевшим от него поражение при Навуходоносоре. Упоминание о четырех ветрах (36) — это одно из выражений, обозначающих власть Бога над всей землей (Иез. 37:9; Дан. 8:8; Зах. 6:1–8). Даже то, что Вавилон возьмет верх над Эламом и таким образом послужит орудием Божьего суда над Иудеей и другими народами, произойдет по воле Бога. Но в будущем Элам будет восстановлен (39; ср.: 48:47).

Пророчества о различных языческих народах заканчиваются длинной чередой предсказаний о судьбе Вавилона–разрушителя, размышлениям о котором посвящена вся книга. Значение его как орудия Божьего гнева, направленного на неверный Богу народ, теперь дополняется немалым количеством высказываний о суде над ним самим. Очень важно, что разрушитель в конце концов сам подвергнется разрушению. Тем, что он покорил другие народы, еще не заканчивается Божье управление историей. Мы уже знаем, что Он вновь дарует спасение и благословит Свой народ (гл. 30 — 33). Следовательно, в соответствии с Его справедливостью должно прийти время и для Вавилона (ср. также: 25:11–12,17–26).

50:2—17 Враг с севера. Меродах был главным богом Вавилона и героем эпоса о мироздании. Вил, известный также из Ис. 46:1, изначально был отдельным божеством, но затем слился с Меродахом в одно божество. Проклятие, павшее на Вавилон, начинается с посрамления его богов. Хотя Иудея была угнана в плен в страну, над которой они якобы владычествовали, им так и не удастся доказать свое превосходство над Господом; напротив, теперь их бессилие станет явным (ср.: 48:7).

Некогда Вавилон был врагом с севера, которого опасалась Иудея (1:14; 6:1). Теперь они поменялись местами (3, 9; также см.: 51:27–28). Никому не дано абсолютного права господствовать над землей, кроме Самого Господа.

Поскольку Вавилон пал, Иудея может вновь с покаянием обратиться к своему Богу, и в этом обращении заложен принцип обновления всего исторического Израиля. Они станут искать Сион, но не тот, который некогда был местом лжерелигии (7:1—15), но Сион, в котором Бог даст познать Себя в истине (ср.: Ис. 2:2—4), и там они обновят древний завет (5; ср.: 31:31—34). О грехе и наказании Иудеи теперь говорится в прошедшем времени (6–7; ср.: Ис. 40:1–2). О возможности выйти из плена сказано в форме повеления (8).

Главным среди грехов Вавилона было презрение к Богу и Его земле (11). В то время как Господь скорбел о свершенном им наказании, Вавилон наслаждался грабежом. Именно по этой причине действия, предпринятые Господом против Вавилона, носят характер возмездия (15). Предание гордыни позору, опустошение, сменившее былое богатство и деловую жизнь, то есть основные составляющие кары Божьей, теперь падут на голову того, кто сам так нечестиво предавался этому (12—15). Теперь не только Иудея, но и остальные народы, пострадавшие от руки Вавилона, могут свободно вернуться к себе на родину (16).

Первая часть пророчества о Вавилоне заканчивается (17) напоминанием о том, как дважды пострадал народ иудейский: вначале от ассирийцев в 772 г. до н. э., когда было уничтожено Северное царство (Израиль), а затем от руки Вавилона в 586 г. до н. э., когда пала Иудея. Все это произошло по воле Бога, и вся история заканчивается восстановлением Его народа.

50:18–32 Израиль и Иудея. Тема возрождения иудейского государства вновь начинается с пророчества о восстановлении исторического Израиля (20). Описание буквальное сменяется на иносказательное, потому что из северного Израиля едва осталось в живых несколько человек. Хотя восстановление пленников — это настоящее спасение, в то же время оно является отголоском того спасения, которое Бог уготовил для всего человечества на земле иудейской через Одного иудея, Который примет за всех смерть на кресте.

Красочно изображается битва с Вавилоном (21–24), и эта война — священная война Господа, в которой Он Сам готов биться, а в производимых разрушениях есть что–то от жертвоприношения (25—28). Вновь звучит тема возмездия, на этот раз непосредственно связанного с Храмом (28). Уничтожение Храма было актом невиданного кощунства и святотатства, даже несмотря на то, что таково было наказание, определенное Богом Своему народу. Это был вызов Богу как Владыке всей земли, поступок, совершенный самоуверенным народом (29–32). Таким образом, Его суд над Вавилоном вытекает из необходимости показать другим народам, что в конце концов Он Владыка всего мира. В свое время победу будет символизировать вновь отстроенный Храм.

50:33—46 «Искупитель их силен». Итак, круг замкнулся. Некогда Господь судился со Своим народом, Иудеей, обвинив ее в грехах; теперь Он начал суд, чтобы восстановить славу Своего народа (дело здесь имеет значение «суда», как в 2:9). Поступая таким образом, Он становится для них Искупителем (34). Это выражение заимствовано из древнего закона Израиля, в соответствии с которым вдову или сироту мог защищать другой член семьи (см.: Руф. 4). Употребив это выражение, Господь подчеркивает узы родства, связывающие Его с Его народом. Искупление такого рода очень личное, ценное и устанавливает самые близкие отношения между искупителем и тем, кого искупили. Это один из ветхозаветных истоков идеи искупления мира от греха Иисусом Христом.

В конце концов вступаясь за Свой народ, Господь проявляет верность обетованиям обновления, которые Он дал им (гл. 30–33).

Это означает падение Вавилона, описание которого здесь продолжается. Многое из того, что прежде относилось к Иудее, теперь обращено к Вавилону с некоторой иронией, например, меч (35—37; ср.: 14:12); засуха (38; ср.: 14:1); запустение (39—40; ср.: 4:29); враг с севера (41—43; ср.: 6:22–24 — очевидное повторение), что теперь ставит Вавилон на место жертвы. Его падение есть часть Божьего промысла о всем мире (46).

51:1—10 Сион оправдан. В том, что Господь обратился против Вавилона, который еще недавно был исполнителем Его воли, показывает, что Он не навсегда отверг народ, связанный с Ним заветом; в том, что Он не покинул его (букв, «не овдовел Израиль»; 5), проявилась другая сторона Его искупления (50:34). Вавилон заставил землю пострадать от Божьего гнева (7; ср.: 25:15) — теперь его собственное исцеление невозможно (9; противопоставление 30:17 о Израиле/Иудее). Господь судился за Сион (который здесь обозначает одновременно страну и народ, ст. 10; речь ведется от лица тех, кто ныне возвратился туда). Иными словами, Бог спас Свой народ и оправдал его; все выражения здесь предвозвещают то, что апостол Павел позже назовет «оправданием верой», то есть спасением по милосердию Божьему тех, кто этого не заслужил.

51:11—24 Божье отмщение Вавилону. Вновь главной темой становится отмщение Вавилону за то, что он нанес оскорбление Богу, разрушив Его Храм (11; ср.: 50:28). Для того, кто раньше имел времени и сил в избытке, теперь настало время самому подвергнуться суду (13; ср.: 25:12). Мидийским царям (11) предстояло стать новой мощной державой в древнем мире, укрепляясь в то время, как величие империи Навуходоносора клонилось к упадку. Кир, чье появление возвестил пророк Исайя (Ис. 45:1), был мидийским царем, захватившим власть в Персии и подготовившим становление Персидской империи. Последовательный ряд очевидно непобедимых империй в библейской истории является свидетельством слабости человеческой силы и всемогущества Божьей «слабости» (Дан. 2:31—45; 1 Кор. 1:25).

Слова Иеремии о языческих религиях, противопоставляющие истинно созидательную силу Господа слабости лжебогов (15—19), были изначально обращены против Иудеи (10:12–16); теперь они отнесены к самому Вавилону.

В заключение в данном разделе пророк передает слова Бога, напоминающие о времени, когда Вавилон служил орудием в Его руках (20–23). Но упоминается об этом только для того, чтобы в ст. 24 добавить, что пришел конец гневу Божьему на Свой народ.

51:25—32 Народы против Вавилона. В нападении множества народов на Вавилон заключается иронический поворот судьбы, поскольку в свое время Вавилон сам покорил многие страны, не только Иудею, и все это было также по велению Божьему (27:4–8). Теперь мидийцы изображаются как ведущая сила этих народов (28), подобно тому, как в свое время Вавилон командовал своими союзниками (ср.: 4 Цар. 24:2; ср. также в ст. 27 совершенную перемену в сравнении со сказанным в 46:23). Вавилон изображается в момент своей последней отчаянной агонии, обессиленный и сломленный, и теперь его укрепленные стены и защитные рвы не помогут ему устоять против вражеских сил и их безжалостной стратегии (29—32).

51:33—44 Триумф Иудеи. Речь иудейского народа, пострадавшего от Вавилона (34–35), напоминает Пс. 136 внушающей ужас молитвой о мести угнетателю. Тем не менее за этим следует ответ Господа, в котором Он вновь обещает падение царства, ибо Он вступился в его дело (36; ср.: 50:34). Как и в предыдущем отрывке, здесь говорится о богатых водных ресурсах города (36), поскольку он располагался на Евфрате в Месопотамии, в Междуречье. Упование на природные богатства и иные преимущества не поможет спастись от Божьего гнева.

Сесах (41) — прозвище Вавилона (ср.: 25:26). Вил (44) — это один из вавилонских богов (ср.: Ис. 46:1), которому не удалось взять верх над Господом.

51:45—58 «Выходи из среды его». Заключительная часть пророчества о Вавилоне содержит повеление пленникам бежать, потому что теперь их время пришло (45–46). Освобождение не было результатом необратимого действия Бога, но требовало вначале действенного проявления веры, послушания и мужества от народа, который мог быть сломлен часто повторяющимися слухами о падении города, вначале внушающими надежду, а затем приводящими к разочарованию. (Подобный призыв видим в Ис. 55:6.) В ответ на такие опасения последовало ободрение (47—48).

Вавилон был наказан непосредственно за свои преступления против Божьего народа (49). Вспоминается боль иудеев, особенный упор сделан на разрушении Храма (51). Но все это лишь для того, чтобы в ответ услышать обещание, что даже боги Вавилона будут унижены. Теперь Вавилон в полной мере ответит за все несчастья, причиненные им прежде (56—57).

51:59—64 Пророческое знамение. Пророчества о Вавилоне завершаются посланием и знамением, датирующимися четвертым годом правления царя Седекии, когда он посетил Вавилон, вероятно, для того, чтобы объяснить свое участие в восстании (27:3). Сераия, брат Варуха (ср.: 32:12), отправился вместе с царем, воспользовавшись случаем передать послание от Иеремии, сопровождающееся символическим действием, означающим падение Вавилона. Слова, записанные в свитке, могли содержать некоторые либо все пророчества о Вавилоне в гл. 50—51. Время написание их неизвестно.

Примечание. «Вавилон» в Новом Завете. Суд Божий над Вавилоном относится к гораздо более далекому времени и имеет гораздо более масштабное значение, нежели просто освобождение древней Иудеи. Вернее будет сказать, что здесь он символизирует все, что противится Божьей воле в этом мире. В Отк. 17 говорится о «Вавилоне» выражениями, во многом заимствованными из ветхозаветных пророчеств о нем. Вначале здесь «Вавилон» означал преследования ранней церкви римлянами, но затем смысл расширился, включив все, ненавистное Богу и Его народу. Именно против «Вавилона», понимаемого как любое проявление зла и насилия, были призваны стоять твердо верующие в Христа, зная, что Бог в Свое время несомненно сломит его сопротивление.

Последняя глава этой книги очень похожа на 4 Цар. 24:18 — 25:30, куда гораздо более естественно вписывается описание событий. Фактически Иеремия уже предсказал падение города (в 39:18) и последующие события в Иудее (гл. 40—44). Об этих событиях вкратце говорится в Книге Царств (4 Цар. 25:2—26) в отрывке, который опущен в настоящей главе, поскольку информация уже была передана. Данный отчет о событиях был, вероятно, помещен в самый конец нашей книги как подходящее заключение ко всем уже записанным пророчествам.

Существует несколько менее значительных отличий описания здесь и в Книге Царств. Упоминание о казни царских придворных и о пожизненном заключении самого царя (11–12) можно найти только здесь, что неудивительно, если принимать во внимание интерес, который представлял Седекия в данной книге. По–разному датируется вступление Навуходоносора в Иерусалим (на десятый день в ст. 12; ср.: седьмой день в 4 Цар. 25:8), что скорей всего вызвано ошибкой в записях одной из этих книг. Подобные расхождения можно найти в ст. 22 и 25 (ср.: 4 Цар. 25:17,19). Количество пленных в ст. 28—30 меньше, чем в 4 Цар. 24:14 и 16, возможно, из–за того, что брались в расчет только взрослые мужчины.

Конечное происшествие — освобождение царя Иоакима после смерти царя Навуходоносора — иногда воспринимается как знак скорого окончания плена. Может быть и так, однако само событие не содержит в себе твердого основания для надежды.

Надежда, вдохновляемая Книгой Пророка Иеремии, лежит гораздо глубже. Это упование на Господа, руководящего историей, покаравшего грех, но и обещавшего спасение, обещавшего новый завет (31:31—34) и исполнившего Свое обещание в Своем Собственном Сыне Иисусе Христе (Евр. 10:11–18).

(McConville Gordon)

Со времени греческого перевода Ветхого Завета, или Септуагинты (LXX; составлена за столетие, или около того, до Рождества Христова), книга Плач Иеремии приписывалась самому пророку. Наши английские версии перевода следуют Септуагинте и помещают книгу вместе с Книгой Пророка Иеремии. Иеремия, безусловно, был автором нескольких плачей, как нам известно из его пророческой книги (напр.: Иер. 11:18–20; 20:7–13). К тому же, существуют некоторые схожие выражения в обеих книгах (ср.: Иер. 14:17 и Пл. 3:48–51). Более того, во 2 Пар. 35:25 читаем, что «оплакал Иосию и Иеремия в песне плачевной».

Хотя это свидетельство нельзя считать решающим, обе книги связаны друг с другом очень важными моментами. Пророк Иеремия присутствовал при событиях в Иудее вплоть до падения Иерусалима и разорения Храма при вавилонском царе Навуходоносоре в 586 г. до н. э. и даже после того, а создание Плача, похоже, если учитывать упоминания изгнания, гибели царей и разрушенного Храма (напр.: 1:3,10; 2:2,7), выпало на время, следовавшее сразу за этими страшными событиями.

Пять глав книги — это пять отдельных поэм. Они облечены в хорошо известную форму под названием «плач» (некоторые псалмы — также плачи). В этих плачах выражается протест или жалоба на несчастье, а также признание вины и мольбы о помощи. Поскольку авторы плачей знали, что Господь верен, они часто выражали уверенность, что в конце концов Он спасет их. Примером такого плача можно назвать псалом 73, который (как и Плач Иеремии) был посвящен вавилонскому пленению. Плач Иеремии так или иначе включает в себя все указанные черты.

Кроме того, этой книге присущи определенные стилистические черты. Ее размер (т. е. поэтическая форма) — это qinah, что типично для плача. Каждая глава книги (за исключением гл. 5) построена по принципу алфавитного стиха. Это значит, что каждый стих начинается с соответствующей буквы еврейского алфавита по порядку. Во многих ветхозаветных акростихах двадцать две строки или стиха (напр.: Пл. 1,2,4; Пс. 33) соответственно количеству букв в древнееврейском алфавите. Гл. 3 немного отличается, поскольку в ней каждая буква алфавита представлена тремя последовательными стихами, что в целом составляет 66 стихов.

Поразителен контраст между изяществом формы акростиха и интенсивностью переживаний, изображенных в поэме. Мастерство автора таково, что ему нет необходимости сдерживать силу этих переживаний. Усилия поэта направлены преимущественно на то, чтобы проявить свою преданность Господу. Это и есть то условие, без которого вообще невозможно даже касаться такой темы. Кроме того, это подразумевает тщательное и всестороннее освещение темы (что выразилось в использовании всего алфавита для передачи полноты страданий еврейского народа).

Трудно свести к чему–либо одному значение Книги Плача Иеремии. Книга утверждает, что несчастье, с богословской точки зрения, — справедливое возмездие за человеческую греховность. Это основано на древнем завете, подразумевавшем, что непослушание или неверность людей Господу навлекают на них «проклятья» (Втор. 28:15–68), которые посылаются в противоположность «благословениям», следующим за верностью и послушанием (Втор. 28:1–14). Проповеди пророков о судном дне имели под собой ту же основу. Таким образом, книга утверждает справедливость действий Господа и показывает, что вавилонский плен был вызван вовсе не Его относительной слабостью по сравнению с другими божествами. Напротив, торжество врагов Иудеи произошло по воле Самого Господа Бога.

Но кроме того, в книге отражены колоссальные трудности, с которыми пришлось столкнуться людям, на чью долю выпали невероятные страдания: разрушение Иерусалима, гибель многих жителей, изгнание и плен почти всех оставшихся в живых. Эти страдания было так же тяжело перенести, как и осознание того, что они были посланы справедливо. Однако не было ли наказание, в конце концов, слишком жестоким и чрезмерным (2:20–22)? Прав ли был Господь Бог, когда повел Себя как враг по отношению к Своему собственному народу (2:4—5)? Стихи свободно выражают боль и недоумение, и именно это наполняет их внутренней силой, которая помогает всегда, когда люди чувствуют себя отчаявшимися и отвергнутыми.

Однако самым поразительным и ценным является то, что даже во время описания самых тяжелых страданий остается место упованию на Господа (3:22—26), Который прежде всего — Господь любящий и милующий. То, что эти стихи о любви Божьей расположены в самой середине книги, кажется, говорит о том, что нет ничего более важного, что можно было бы сказать о Господе. Это наиболее замечательное выражение веры в Господа — именно в момент величайших несчастий. И далее все отчетливей звучит надежда на то, что близится конец страданиям (4:22).

Книга Плача идет еще дальше, поскольку рассказывает о страданиях одного человека за многих (см.: 3:49–66). Поэтому так проникновенно звучат слова о страданиях иудейского народа в вавилонском плену, предвозвещая страдания Иисуса Христа ради всех людей — это величайшее проявление Божьего правосудия и одновременно Его спасительной любви. Такое толкование должно сподвигнуть нас находить особенные примеры суда Божьего в истории страданий различных народов или отдельных людей.

Современному читателю может показаться особенно сложным использовать уроки Книги Плача Иеремии из–за того, что она посвящена очень специальным событиям (событиям, которые произошли в далекое время Ветхого Завета), и потому, что в ней так много говорится о суде. Как может такая книга быть обращена к людям, уже знающим о спасении ценой крови Иисуса Христа?

На это существует несколько возможных ответов. Во–первых, книга может оказаться полезной всем, включая христиан, кто чувствует себя одиноким или даже оставленным Господом. В этом отношении данная книга напоминает те псалмы — «сетования», которые мы называем «плачами». Можно получить облегчение, искренне выразив подобные переживания, и уповая при этом на милосердие Господа.

Во–вторых, Плач Иеремии может помочь читателю отождествить себя с теми, кто в данный момент переживает критический период. Когда средства массовой информации постоянно привлекают наше внимание к различным катастрофам, происходящим в мире, вполне естественно задаться вопросом, где же в этих событиях проявляется Господь? Возможно, это еще больше волнует нас, когда наши братья и сестры во Христе оказываются вовлеченными в страшные события и катаклизмы. И мы не просто хотим знать, почему это так, но мы переживаем их боль как свою собственную. Книга Плач Иеремии дает нам возможность выразить нашу печаль не только о самих себе, но и о всех остальных.

Нам также может помочь учение, лежащее в основе этой книги. Это означает, что чтение ее должно стать обучающим моментом: мы должны научиться со всей серьезностью, мужественно и честно смотреть в лицо таким проблемам, встречи с которыми мы обычно пытались избегать. И здесь поддержит нас слово Божье, не просто обучая наш ум, но помогая нам выразить то, что заложено в нас слишком глубоко, и таким образом воспитывая наш разум и наше сердце.

Непросто усмотреть соответствие этой темы и темы нашего покаяния. Иудейский народ знал, что их плен был следствием того, что они нарушили завет с Господом, заключенный их предками. Мы не можем рассматривать все страдания таким образом. Тем не менее, мы и здесь можем отождествить себя с нашими предками по вере, просто осознав, что грех человеческий, который присущ каждому из нас, — это и есть основная причина скорбей этого мира. Следовательно, вопросы и протесты могут одновременно быть признанием ошибок, и даже хвалой Господу, потому что мы обращаемся к Нему, а Он справедлив. Его правосудие не всегда приводит к осуждению, оно также может проявиться в милосердии. Следовательно, нам следует читать эту книгу в свете наших знаний об Иисусе Христе, Который открыл Своей смертью и воскресением, что Господь спасает Свой мир и однажды утрет каждую слезу.

(Также см. список рекомендуемой литературы к Книге Пророка Иеремии.)

Hillers D. R. Lamentations (Doubleday, 1972).

Provan I. W. Lamentations, NCB (Eerdmans/ Marshall Pickering, 1991).

1:1–22 Страдания Иерусалима

1:1–7 Бедственное положение Иерусалима

1:8–17 Гнев Господень на Иерусалим

1:18—22 Обращение к Господу

2:1–22 Божий гнев

2:1–10 «Как враг»

2:11–19 «Лей ручьем слезы»

2:20—22 Обращение к Богу

3:1–66 Милосердие Господа

3:1–21 «Окружил меня стеною…»

3:22—30 «Милосердие Его не истощилось»

3:31—39 «Ибо Он не по изволению сердца Своего наказывает»

3:40—48 «Обратимся к Господу»

3:49–66 «Ты… искуплял жизнь мою»

4:1—22 Ужасы осады

4:1—10 Люди, утратившие человеческий облик

4:11—22 «Наказание за беззаконие твое кончилось»

5:1—22 «Вспомни, Господи»

Основная мысль этого фрагмента состоит в том, что Иерусалим, который некогда был возвеличен Господом, теперь утратил все признаки былого величия. Этот город был символом особых отношений между Богом и Его народом. В контексте завета с Моисеем Господь дал царю Давиду особое обещание, что он и его потомки будут царями в Иерусалиме (2 Цар. 7:11–16; Пс. 2). При Давиде и народ, и город стали великими (еврейское слово, означающее «великий», дважды используется в ст. 1, но в одном из случаев переводится как многолюдный), а Соломон умножил величие, выстроив великолепный Храм (3 Цар. 5—8). Теперь же город превратился в руины. Вместо прежних побед над врагами пришло поражение, процветание сменилось запустением. Судьба, постигшая Иерусалим в 586 г. до н. э., навсегда стала символом безумия человеческой гордыни и самодовольства.

В Плаче Иеремии Иерусалим часто предстает в образе женщины. Фраза Дщерь Сиона (6) является тому ярким примером. (В Плаче Иеремии Сион — это другое название Иерусалима.) Образ печальной вдовы контрастирует с образом князя (1). Упоминание о любивших ее (2) говорит о готовности Иудеи нарушать верность Господу, поклоняться божествам других народов и вступать с ними в политические союзы (см.: Иер. 3:1). Использование женского образа позволяет рисовать картины женской скорби, что передает скорбь всего народа, а значит, девиц (4) и матерей, у которых отняли детей (5б).

В этих стихах впервые звучит тема вавилонского плена (3,5). Пути Сиона (4) — это дороги, по которым на великие праздники несколько раз в год к Иерусалимскому храму приходили паломники (ср.: Пс. 83:6—8). В Иудее было много проявлений внешней религиозности, но жертвы приносились не от чистого сердца и потому стали неугодны Богу (ср.: Ис. 1:11–17). Одна из целей Божьего суда заключалась в том, чтобы положить конец этой фальшивой религиозности.

О том, что страдания Иерусалима были следствием его грехов, впервые было сказано в ст. 5. Слова «нечистота» и отвратительность (8—9), перекликаясь с понятием ритуальной нечистоты, в данном случае означают греховность, из–за которой люди отторгаются от Господа. Образы, употребленные здесь, подразумевают жестокость и оскорбительность вражеского вторжения (8), осквернение Храма (10). К ужасам осады и вторжения прибавился голод (11).

До сих пор Иерусалим оплакивал пророк, хотя дважды возвышал голос персонифицированный город (9,11). Теперь город сам изливает свою скорбь (12—16). Он взывает к Господу с мольбой о прощении (9,11), затем обращается ко всем свидетелям постигшего его несчастья, объясняя, что Сам Господь навел на него эту скорбь. День пламенного гнева (12), о котором неоднократно возвещали пророки, в книге пророка Амоса назван «день Господень» (Ам. 5:18). Здесь подразумевается священная война Самого Господа на стороне Иерусалима против его врагов (см., напр.: Втор. 2:24–25). В этом отрывке показана скорбь Господа при мысли, что Ему приходится обратить Свой гнев против Своего народа. Ведь пока даже Его народ не мог проявить истинную веру, нарушая заповеди завета с Ним, хотя искушение так поступать присутствует постоянно.

И во всех этих несчастьях нет у Иерусалима утешителя (16—17; ср.: ст. 9). В этой бедственной картине глубокий смысл, открывающий ожидание «Мессии», — Того, Кто наконец спасет народ Божий от его грехов и печалей. Идея «утешения» после вавилонского плена также присутствует в Ис. 40:1. Оно должно исполниться в Иисусе Христе и распространиться на всю землю.

В последних стихах звучит признание, что Господь был прав в Своем гневе (18), которое затем быстро сменяется обращением к Самому Господу с мольбой о милости к погибающему городу (20). Иудеи разочаровались в своих друзьях и союзниках, которые обманули их (19). Мы видим горькое осознание истины о грехе и наказании, о том, что только Господь обладает истинной властью. Вновь говорится, что нет утешителя (21). Настоящим утешителем и защитником может стать только Бог, а не земные союзники, но не пришло еще время Ему утешать. Стихи заканчиваются мольбой о том, чтобы не одна только Иудея пострадала от Божьего гнева, но чтобы и ее враги были призваны к ответу в день Его гнева (21; ср.: ст. 12).

Как и в первом плаче, начальные строки второго посвящены тому, что Иерусалим лишился милости Божьей. Дщерь Сиона, краса Израиля и подножие ног Его — это все обращения к городу (хотя подножием ног, строго говоря, был ковчег завета; Пс. 131:7, но ср.: Пс. 98:5). То, что Господь не вспомнил о подножии ног Своих, означает, что Господь не выполнил обещанного по завету (см. коммент. к 1:1–7).

Гнев Господа на Его народ описан в ст. 2—5. Бог не просто «забыл» завет, но Сам обратился против Своего народа как враг (см. коммент. к 1:8—17). Он не только отвел десницу Свою от неприятеля, т. е. не помешал разрушению Иерусалима (3; ср.: Исх. 6:6; Втор. 4:34), но и натянул лук Свой. Эти метафорические картины враждебности Господа взяты, несомненно, из реалий войны. Имена Иакова, Израиля и Иуды использованы в этом отрывке для того, чтобы подчеркнуть тотальный ущерб, причиненный Навуходоносором всей Иудее, остатку бывшего народа Израиля.

От описания бедствий всего народа поэт переходит к теме разрушения Храма (Свое место собраний, жертвенник Свой; ср.: Исх. 25:22) и плачевной участи священства, жертв и праздников (6–7). Заставить забыть на Сионе празднества и субботы подразумевает одновременно и прежнее пренебрежительное отношение иудеев к истинному богопочитанию, и теперешний отказ Господа от их фальшивого служения Ему. Пренебрегать истинным служением Богу — то же, что пренебрегать Самим Богом, а это нарушение первой заповеди (Исх. 20:3).

Наконец, поэт обращается к городу как средоточию власти; царь и князья попадают в плен; государство прекратило свое существование (9). Пророки и священники пренебрегли своими обязанностями учить закону Божьему и нести Его слово. Им было вверено самое важное, и их большая ответственность повлекла за собой большее проклятье (ср.: Лук. 12:48).

На передний план выходят личные переживания поэта. Его скорбь о своем страждущем народе напоминает нам строки из Книги Пророка Иеремии (ср.: Иер. 4:19), то же можно сказать о ярких описаниях несчастий (ср.: Иер. 4:31). Охваченный печалью, он обращается к людям с отчаянным желанием утешить их (ср.: 1:2).

Скорбь его сменяется гневом, когда он вспоминает о вине пророков, вождей, не исполнивших свою обязанность наставлять народ на путь послушания (14; также см.: Иер.5:12–13; 23:9–40). Из–за этого произошла национальная катастрофа, народ подвергся унижению. Соседние с Иудеей народы не замедлили отметить унижение некогда гордого города (их злорадные насмешки перекликаются с Пс. 47:2; 49:2, где воспевается великолепие Иерусалима).

Однако на самом деле несчастья постигли Иерусалим не по воле его врагов, эти события были проявлением суда Божьего и «проклятий» завета (см.: «Вступление»). Поэт возвращается к теме покаяния (18) и уговаривает народ с плачем и мольбой обратиться к Господу.

Слова этой молитвы (следующей после ст. 19) могут принадлежать как народу («мои» в ст. 22 — это говорит город), так и самому поэту. (В любом случае в последних событиях поэт полностью отождествляет себя с народом.) В мольбе звучат ноты протеста против крайней жестокости наказания, тем не менее, это поворот к надежде, ведь хотя в молитве нет ни слова ободрения, она означает обращение к Господу как Единственному источнику спасения.

Третий плач произносится в основном от лица автора. Он говорит о том, как сам пострадал от Господа: его язык и образы напоминают нам Иова (напр.: Иов. 19:21) и псалмы (Пс. 87:8,16), а более всего — пророка Иеремию (напр.: Иер. 15:17–18). Как бы то ни было, здесь один человек ясно выражает боль всего народа, а иногда слышен голос самого народа (22, 40—47). В середине поэмы в хорошо известных стихах пророк говорит о неизмеримой Божьей милости и высказывает твердую уверенность в том, что в свое время Бог избавит от врагов народ Свой. Главное, чтобы весь иудейский народ вновь обратился к своему истинному Богу.

Поэма начинается с описания различных картин человеческих страданий. Образ тьмы часто используется в ветхозаветных текстах для передачи состояния потерянности (ср.: Ис. 9:2). Ужас страданий едва ли отличается от смерти (6), которая рассматривается как темное место для мертвых (ср.: Иов. 3:11–19; Ис. 14:18–20). Физические страдания приводят к состоянию глубокого отчаяния (7–9; ср.: Пс. 87). В псалмах нередко описываются подобные состояния. С авторами псалмов тоже часто случалось, что Господь медлил с ответом на их молитву (напр.: Пс. 9:22; 12:2; 21:2—3). Далее автор постепенно сгущает краски, используя одновременно образы опасности, поджидающие путешественника на дорогах и воина на поле боя (10–12).

Теперь воздействие Господа на поэта представлено в виде преследования со стороны близких ему людей (13—15). Соплеменники Иеремии относились к нему с крайней враждебностью (Иер. 20:7; ср.: 11:18—23). Как пророк, так и поэт пострадали от руки своих близких, что в свою очередь наводит на мысль об их страданиях, причиненных врагами. Отчаяние поэта достигает предела (16–18), когда он говорит, что утратил мир в душе и забыл о благоденствии, что было знаком правильных отношений между Господом и Его народом.

Хотя поэт и пребывает в этом состоянии, его все же посещает спасительная мысль о надежде (совсем так же, как у авторов псалмов; Пс. 41–42). Вначале он предается воспоминаниям, затем память его обращается к былому милосердию Господа. В духовной жизни всегда полезно такое использование памяти.

Этот центральный отрывок поэмы — одно из замечательных ветхозаветных выражений веры. Мысленно поэт уже начал отходить от окружающего его кошмара (21), и теперь он размышляет о том, что всегда присуще Господу. Милость и милосердие (22) Господа — основные атрибуты Его. Здесь употреблены оба слова, чтобы подчеркнуть, что любовь Бога никогда не истощится. Суровый суд Божий никогда не станет Его последним словом, потому что милосердие Его побеждает гнев, причиняющий боль. Эту боль хорошо выразил пророк Осия (Ос. 11:8), а самое проникновенное выражение этой мысли мы видим в крестных муках Иисуса Христа. Это высший суд Господа над грехом и проявление Его самоотверженной любви к человечеству. Поскольку любовь и милосердие являются основными качествами Бога, они постоянно обновляются, чтобы люди могли заново познать и испытать их (23). Поэтому всем страждущим следует научиться обновлять свою веру в Его милосердие, свое доверие Ему. Бог «верен», то есть неизменен в Своей любви. И поэт благодарно осознает, что Господь — его участь (часть; ср.: Пс. 72:26) при любых обстоятельствах.

А поскольку Господь именно Таков, то следует стремиться к Нему. Стремиться во что бы то ни стало, даже ценой сраданий, как видим в ст. 27–30 (вновь напоминающих нам пророка Иеремию). Возможно, милосердие Господа может быть познано вполне только после терпеливо перенесенных страданий.

Основная мысль предыдущих стихов (о бесконечной благости Бога) теперь получает более полное выражение: наказание — это не последнее слово Господа. Любовь и милосердие Господа могут быть познаны через скорбь, в скорби своей народ возвратится к Господу, ибо Он никогда не наказывает по Собственному желанию (33; ср.: Ос. 6:1). Именно по этой причине Господь не потерпит, чтобы кто–либо наказывал другого несправедливо, как это иногда случается у людей (34—36; ср.: Иов. 8:3). Однако, если несчастье приходит как следствие греха, то здесь нет несправедливости (37—39). Именно в этом смысле допустимо полагать, что Господь может ниспослать нам беды, хотя предпочел бы послать благословения. Современным читателям следует особенно внимательно отнестись к этим вопросам. Необходимо правильно понимать отношения между судом и спасением, одно идет вслед за другим. Это ясно видно на примере смерти и затем воскресения Иисуса Христа. Однако пророчества о суде, содержащиеся в Ветхом Завете, никогда не следует понимать так, что какое–то конкретное несчастье есть непременно результат суда над страждущим.

Здесь в ст. 40—47 происходит резкий переход ко множественному числу для того, чтобы стало возможным призвать к совершенному покаянию. Возможно, решение вернуться к Господу (т. е. покаяться, 40) было неискренним (ср.: Иер. 3:22—25; 14:7—9). Вероятно, прощение от Господа ожидалось самонадеянными иудеями как нечто само собой разумеющееся (42). Народ продолжал жаловаться, что Господь не прислушивается к их молитвам, а следовательно, они продолжают страдать (43—47). Оставалась мысль, что Он несправедлив, — предположение, неверность которого показана в предыдущих стихах. В последнем стихе этого отрывка речь вновь ведется от лица поэта, который скорбит не только из–за страдания людей, но и из–за того, что они не понимают смысла происходящего.

Остальная часть поэмы посвящена ответу поэта на жалобы народа, изложенные в предыдущих стихах. Здесь вновь его собственные переживания символизируют страдания народа, причиненные врагом. Более того, в этом плаче есть определенная уверенность в том, что его вопли будут услышаны (56–60; 64–66). В таком случае, если поэт ожидал спасения от Господа, то его народ тоже может на это надеяться.

Образ человека, который был заключен в яму (53; ср.: Пс. 87:7) и воззвал к Господу, когда воды поднялись до его головы (54—55; ср.: Пс. 17:5—7), достаточно часто встречается в псалмах–плачах. Тем не менее, выражения из этого отрывка напоминают личный опыт пророка Иеремии. Он также был брошен в яму (Иер. 38:6); он знал о заговорах против его жизни (60; ср.: Иер. 11:19; 18:18); он также воззвал к Господу, чтобы справиться со своими личными врагами (64—66; ср.: Иер. 11:20; 18:19–23).

Не случайно, что спасение всего народа, обещанное в ст. 22–30, связано со страданиями одного человека, который терпит вместо них. Особый великий смысл заключен в том, что страждущий поэт (или пророк) выражал скорбь всех людей, даже после того как он пострадал от них. Здесь мы видим явную параллель с песней о Страдающем Рабе (Ис. 52:13 — 53:12). Мы видим также намек на оскорбления и жестокость, выпавшие Иисусу Христу от людей, которых Он пришел спасти, и особенно непростительно, что Ему пришлось принять их после того, как Он показал людям глубокое сострадание к ним Бога.

Золото и драгоценные камни, некогда так ценимые иудейским народом, здесь показаны утратившими ценность (1); так и народ, некогда бывший драгоценным «уделом» Господа из всех народов (Исх. 19:5), теперь стал подобен черепкам глиняным, словно он ничего не стоящий (2). Хуже того, из–за страданий они ожесточились, утратили человеческий облик. Даже матери, которые часто служат символом человеческого милосердия, стали бессердечнее диких зверей (3–4; страусы вошли в поговорку из–за их небрежения о своих детях; ср.: Иов. 39:13–18).

Роскошь привыкших к богатству подошла к концу (5; ср.: Ам. 4:1—3; 6:1), излишества и извращения жителей Иудеи принесли плоды. (Слово наказание в ст. 6 подразумевает одновременно приверженность злу и естественный и неотвратимый результат этого.) Сравнение Иерусалима с Содомом (6) особенно поражает, поскольку бесчестие Содома и его справедливое наказание вошли в поговорку (см.: Быт. 19:1–29).

Отдельно рассматривается судьба власть имущих (6–7), некогда гордых и богатых, наказанных за свое нечестие. Изображение бедствий, голодной смерти завершается жуткими подробности о поедании матерями своих детей (9—10; ср.: Втор. 28:53–57).

Теперь акцент повествования смещается в сторону Божьего гнева (11). Не только иудейский народ, но и другие народы (цари земли, 12), считали Иерусалим непобедимым, а один из мощнейших его противников, Сеннахирим, потерпел от него сокрушительное поражение, несмотря на численное превосходство (4 Цар. 18:13–19:37). Однако во всем этом, к сожалению, народ не усматривал намерений Господа проявить Свое правосудие, которое было одной из основополагающих частей завета (13).

Далее автор развивает тему псевдорелигиозности. На религиозных вождях лежала особая ответственность за ложные пророчества и отступничество, следовательно, их вина была больше. В следующих нескольких стихах поэт обличает их в выражениях, несколько напоминающих слова из Книги Пророка Иеремии (ср.: Иер. 23:9–40). Даже когда иудеи были рассеяны среди остальных народов, попавших в вавилонский плен, их духовные вожди должны были подвергнуться большему остракизму (15) и лишиться всех почестей, которые они считали своим неотъемлемым наследством (16).

Неустойчивость в вере проявилась также в союзе с другими народами (17), что повлекло за собой признание чужих божеств и нарушение верности Единому Господу. Доверие этим народам обернулось жестоким вероломством с их стороны (18–19). Опасность надежды на силу других народов хорошо показана на примере политики иудейского царя Ахаза, который обратился за помощью к Ассирии за поколение до того, как его потомок царь Езекия обнаружил, что Ассирии нельзя доверять (4 Цар. 16:7–19; 18:13–16).

Последним объектом обманутых надежд стал сам царь, помазанник Господень (20). Народ иудейский полагал, будто древнее обещание царю Давиду означало безусловную гарантию безопасности, несмотря на нечестие и беззакония народа.

Важным основанием для Господа уничтожить иудейское государство было намерение показать, что нельзя полагаться ни на кого, кроме Него Самого. Плач Иеремии свидетельствует о том, что, кроме Господа, не существует никакого другого источника надежды на спасение.

Тем не менее последние строки этой главы проникнуты надеждой. Хотя враги Иудеи на краткий миг могут восторжествовать, настанет день наказания и для них — как для Эдома, так и для других народов (ср.: Иер. 25:15,20; 49:7–22; Авд.). А наказание Иудеи закончится, и она снова познает милость Божью (22; ср.: Ис. 40:2).

Заключительная глава книги отличается от остальных как по форме (см.: «Вступление»), так и по видению будущего, т. е. отражает период, когда время вавилонского плена подойдет к концу. Тем не менее остались последствия поражения, проявлявшиеся в сложных условиях существования. Картина преодоления трудностей, изображенная здесь, — это патетическое противопоставление тому, какой должна быть жизнь по завету.

Земля, наследие от Господа (2; ср.: Втор. 4:21), теперь под властью чужеземцев, хотя некогда Господь вывел оттуда другие народы, чтобы отдать эту землю Израилю (основная тема Книги Иисуса Навина). Тогда вдовы и сироты были вверены особой заботе израильтян (Втор. 14:28—29), теперь же весь народ уподобился бесправным сиротам, полностью утратив право наслаждаться благословениями земли и безопасностью от врагов и преследователей (4—5; ср.: Втор. 8:7—10; 12:29). Народ мог быть и был бы независимым, если бы только доверял Господу и слушался Его. Это требование доверия к Господу непреложно, и оно относится к современным читателям в той же степени, что и к читателям древности.

Мысль о том, что их страдания посланы за грехи предыдущего поколения (7), приводит на память Исх. 20:5. Правильней считать, что разные поколения последовательно согрешали против Господа, чем думать, что на нас нет вины и мы безвинно страдаем «за беззаконие их» (см.: ст. 16; ср.: Иер. 31:29–30; Иез. 18).

Дальше следуют картины бед и позора (11–16): женщины подвергаются насилию (и в результате становятся отверженными); юноши обречены на унизительную работу; люди старшего поколения лишены нормального общения и не могут больше исполнять свои обязанности в общественных делах (14а); ушла радость; умолкло пение (14б–15); мучают воспоминания о зверских расправах над вождями (12; ср.: Втор. 21:22—23 о позорности такой судьбы). И гора Сион опустела, что в целом дает представление о разрухе и хаосе жизни без Бога.

Поэма заканчивается (19—22) утверждением, что Господь есть истинный Царь. Эти стихи, оставаясь сетованием и плачем, одновременно содержат элементы хвалы, упрека и просьбы. Молитва в ст. 21 вносит обнадеживающий настрой, объединяя просьбу о том, чтобы Господь восстановил не только их прежние отношения, но и вернул им право обладания землей, с новым обещанием, что с Его помощью народ обратится к Господу (ср.: Иер. 31:18). Последний стих показывает, что поэма не заканчивается настроением успокоенности. Она, равно как и все произведение, является прошением. Надежда может быть только в обращении к Господу. Книга Плача последовательно показывает это на примерах людей, чья неистинная вера навлекла на них такое страшное наказание. Более того, она показывает это, прославляя (3:22–30) любовь и милосердие Господа. Они непреходящи, и в них источник надежды христиан, для которых это открылось в жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа. Но, даже находясь с Христом, Церковь должна познать сердцем, что душевный мир зависит от веры и верности Господу и послушания Ему.

(McConville Gordon)

Книга Иезекииля отражает один из переломных моментов в истории Израиля. Ее пророческие вести охватывают период в двадцать два года: с 593 по 571 г. до н. э. (см. табл. на с. 217). За это время был взят и разрушен Иерусалим. Был сожжен Храм, произошло крушение монархии. Население Иудеи испытало на себе все тяготы военного времени. Многие были уведены в плен.

Главной причиной этих драматических коллизий, с точки зрения человеческого восприятия, послужила общая нестабильность политической обстановки на Среднем Востоке. Палестина была небольшим государством, на устойчивость которого оказывало влияние любое изменение соотношения сил в регионе. Египет уже терял былую мощь. Ассирия шла к своему краху, но набирал силу Вавилон. Северное царство Израиль пало под натиском ассирийских войск в 722/721 гг. до н. э. Иудея попеременно заключала военные союзы то с Египтом, то с Вавилоном. В ответ на неудавшуюся попытку царя Иоакима (ок. 601 — 600 гг. до н. э.) восстать против Вавилона Навуходоносор предпринял осаду Иерусалима, и в 597 г. город был взят. Около 10 000 жителей Иерусалима (4 Цар. 24:14) было уведено в плен. Среди них был и священник по имени Иезекииль.

Все, что нам известно об Иезекииле, содержится в его пророческой книге. Но эти сведения очень скудные. Иезекииль был священником (1:3) и пророком. Его принадлежность к священническому роду подтверждается знанием и соблюдением установления о ритуальной чистоте (4:14), а также главами, посвященными описанию идеального храма (гл. 40 — 48). Он был женат, но жена его умерла в период его служения (24:15—18). В отличие от своего современника Иеремии, Иезекииль всю свою пророческую жизнь провел в Вавилоне. Многие из его ранних речей относятся к событиям, происходившим в Иерусалиме и Иудее. Этот факт и некоторые детали самих пророчеств привели некоторых комментаторов к выводу, что Иезекииль мог по крайней мере часть времени осуществлять свое пророческое служение в Палестине. Однако в самой книге нет прямого подтверждения этому. Как изгнанник, который служил соплеменникам на чужбине своим пророческим даром, Иезекииль, несомненно, не мог не размышлять о грядущей участи своего народа. Его слушатели тоже, конечно, были озабочены судьбами своей родины. Вполне естественно, что события, произошедшие в Израиле и Иудее, занимали мысли Иезекииля в течение всей его пророческой деятельности. Проникновение в суть событий, происходивших вдали от тех мест, где он находился, — неотъемлемая черта каждого пророка, который пребывал в вавилонском плену.

Перед Иезекиилем как пророком стояла задача передать людям снизошедшее на него откровение. И иногда Иезекииль использовал не только слова для передачи вести. Сила и важность зрительного восприятия известны издавна, поэтому Иезекииль совершал символические действия: лежание на боку в узах (4:4–8), бритье головы острым ножом (в оригинале «мечом»; 5:1—2), сокрытие лица и проломление стены рукой (12:3—7), «дрожание» (12:18), отказ от обряда оплакивания умершей жены (24:16–24). Неудивительно, что люди подчас сомневались, в здравом ли он уме. Все эти средства, иногда странные, как и его видения, служили, однако, для привлечения внимания к вести пророка. По–видимому, он сам страдал от того, что был на время лишен дара речи. Дар речи полностью вернулся к нему после падения Иерусалима (33:21–22).

Несмотря на не совсем обычные формы преподнесения вести, Иезекииля высоко ценили как пророка. Старейшины иудейские приходили к нему за советом на протяжении полутора лет после его первого видения (8:1; а также 14:1; 20:1; 33:30–31). Однако уважение людей к пророку не всегда сопровождалось исполнением ими его советов (33:30—33). Гораздо проще восхищаться духовной и нравственной силой вождя, чем на практике следовать его призывам. Самый яркий пример на эту тему дан Иисусом Христом (см.: Мф. 7:24–29).

Иезекииль не был рабом социальных условностей. Он не жил в благополучном обществе, условия его жизни не отличались комфортом. Он принадлежал к небольшой группе людей, которые были насильно вывезены из своей страны в результате ее военного поражения. Их религия была религией меньшинства, и ее нужно было отстоять в мире многочисленных религий и культур. В стране, где он находился в изгнании, поклонялись многим богам, у него же был только один Бог. Но у него достало мужетсва нести весть о едином Боге, Который в конце концов спасет Свой народ, несмотря на мощное противодействие со стороны других народов.

Вопреки широко распространенному мнению о запутанности и непонятности книги и о сложности понимания текстов, книга Иезекииля имеет очень четкую структуру. В ней собраны 52 предсказания, Божественные послания или видения, записанные пророком Иезекиилем. Каждое видение сопровождается кратким описанием, которое ставит их в определенный контекст. При этом все видения предваряются одной из двух фраз: «и было ко мне слово Господне» или «была на мне рука Господа».

Эти фразы не взаимозаменяемы. Они указывают на характер последующего пророчества. Первая фраза встречается чаще. Она предваряет начало словесного послания от Бога, которое обычно предназначается для передачи народу Израиля. Вторая фраза указывает на начало более интенсивного опыта, в котором пророк испытывает на себе физическое воздействие свыше. Во всех великих видениях такого рода Иезекииль ощущал себя перенесенным «внутрь» самого видения.

Видения сгруппированы в основном по тематическому принципу, а не в хронологическом порядке. Каждое видение вполне самостоятельно и не зависит от других. Иногда стоящие рядом видения разделены между собой годами. В целом структура книги несет на себе печать строго организованного ума. Это впечатление усиливается благодаря использованию повторов отдельных фраз и наличию явно выраженного ритма во многих частях книги.

Тематически книга подразделяется на две крупные части. В первой из них тридцать две главы, несущие весть о грядущих бедствиях, а во второй, состоящей из шестнадцати глав, лейтмотивом выступает весть надежды. Поворотный пункт книги — падение Иерусалима, о котором говорится в 33:21—22. Здесь заложены основы того, что позднее будет названо «апокалиптической» литературой. Особенно заметно влияние книги Иезекииля на книгу Откровение (см. статью «Апокрифы и апокалиптическая литература»).

В целом Книга Пророка Иезекииля состоит из предупреждений о бедствиях, которые сменяются обетованием о национальном восстановлении. Как наступят предсказанные бедствия, так исполнятся и обетования о возрождении. Народ Божий, столь много претерпевший в прошлом, будет избавлен от своих бед. Израиль возвратится к Своему Богу и в землю обетованную. Они будут Его народом, а Он будет их Богом.

В посланиях пророка затрагиваются и другие темы. Тема человеческой ответственности рассматривается под разными углами зрения. Падение и разрушение Иерусалима — прямое следствие отступничества израильского народа от Бога. Иерусалим наказан за свое идолопоклонство. Однако наказание не должно восприниматься как следствие исключительно общенародной вины. Человек не должен нести наказания за грехи своих предков (гл. 18). Израильтяне виновны, потому что каждый из них как личность виновен за свои прегрешения. Но эту проблему еще предстоит разрешить в будущем. Праведность не определяется простым суммированием положительных и вычитанием отрицательных поступков (точка зрения, которая бытует и поныне). Требуется коренное и постоянное изменение сердца в каждом конкретном человеке (18:30–32).

Другая важная тема — отношение Бога к Своему народу. Фраза, которая очень часто повторяется в контексте предсказания будущих событий, — «и узнают они», что Он — их Господь. Постигшие народ бедствия нельзя рассматривать лишь как наказание. Это было средство, путь испытаний, который мог привести людей к познанию Бога. Эти особые отношения между Богом и Его народом постоянно подчеркиваются в книге: Он соберет их и защитит их, как пастух защищает своих овец. Придет Пастырь, Который будет заботиться о них и направлять их (34:1—31; 36:24—28).

Вместе с тем тесные взаимоотношения между Господом и израильским народом не означают, что другие народы и страны вне сферы Его влияния и контроля. Пророчества Иезекииля о других народах ясно свидетельствуют, что Бог не воспринимался просто как местное божество, управляющее Иерусалимом и его окрестными высотами. Бог использует для Своих целей и языческие народы, даже в качестве инструмента наказания Израиля.

Видения в книге Иезекииля могут привести читателя в некоторое замешательство. Его пророчества относятся к тяжелому периоду израильской истории. Во время его пророческого служения народ израильский будет уведен в плен, а Иерусалим и Храм — разрушены. Тем не менее книга завершается вестью надежды. В конце времени Пастырь придет, чтобы собрать отовсюду Свою паству, Свой народ.

В книге Иезекииля есть фрагменты, которые с трудом поддаются толкованию и еще большей трудностью представляется возможность их практического применения. Современный читатель может утешать себя тем, что даже раввины в древние времена должны были предпринимать серьезные усилия, чтобы проникнуть в смысл книги, разобраться в ее содержании. Складывается такая ситуация, что текстам, смысл которых не ясен и загадочен, незаслуженно уделяется слишком много внимания за счет более простых и ясных. Перед тем как приступить к изучению книги, вероятно, полезно напомнить о ее особенностях. Во–первых, необходимо еще раз подчеркнуть, что книга Иезекииля содержит целую серию независимых видений. Они всегда вводятся фразами: «и было ко мне слово Господне» или «была на мне рука Господа». Видения сгруппированы по тематическому принципу, не всегда в строгом хронологическом порядке и могут по объему варьироваться от нескольких стихов до нескольких глав. Отдельные видения может разделять, судя по датированным видениям, промежуток времени в несколько лет, поэтому рекомендуется выбрать для изучения одно видение, подробно разбирая его как самостоятельное и независимое от других.

Во–вторых, в книге Иезекииля используется прием повторов, характерный для поэтической прозы. Ряд тем и устойчивых выражений повторяются на протяжении всей книги. Фраза, которая в одном контексте кажется таинственной, в другом разделе может стать более понятной. В этой связи полезно начать с изучения менее «туманных» отрывков, чтобы с их помощью постепенно открылось содержание и языковое своеобразие всей книги. Лучше всего не начинать исследование книги с ее первых глав. Крупные видения, записанные в 1:1 — 3:15; 8:1 — 11:25; 38:1 — 39:29 и 40:1 — 48:35, следует рассматривать в последнюю очередь. Хорошим началом может стать изучение главы 12.

В–третьих, необходимо учитывать, что видения связаны общими темами. Гл. 4–24 содержат предупреждения о грядущем разрушении Иерусалима Навуходоносором. В гл. 25 — 35 приводятся предостережения соседним языческим народам, которые проводят враждебную политику по отношению к Израилю в годину его испытаний, тогда как в гл. 33 — 48 содержится весть надежды о грядущем восстановлении израильского народа.

Исторические реалии жизни израильского народа в ту эпоху, конечно, отличаются от современной ситуации в мире. Вместе с тем в нашем сложном современном мире видны издавна знакомые проблемы: неуверенность в завтрашнем дне, социальные потрясения глобального масштаба, религиозное расслоение общества, коррупция власти, вера в анархию. Современное общество обзавелось своими идолами, лжепророками, ложными святынями, для него характерен и национальный фанатизм. Эти явления часто определяются по–разному, но послание Иезекииля помогает лучше понять их.

Существует, однако, опасность слишком буквального приложения к настоящему дню вести, адресованной людям, жившим две с половиной тысячи лет назад, особенно когда речь идет о знакомых местах (в частности, об Израиле). Вместе с тем основные проблемы общества с тех пор так мало изменились, что принципиальные подходы к их разрешению остаются теми же и по сей день. Общество и Бог не меняются.

Elison H. L. Ezekiel: The Man and His Message (Paternoster, 1956).

Taylor J. B. Ezekiel, TOTS (IVP, 1969).

Davidson A. B. The Book of the prophet Ezekiel, CBSC (Cambridge, 1906).

Wevers J. W. Ezekiel, NCB (Eerdmans, 1969).

1:1 — 3:21 Посвящение Иезекииля в пророки

1:1 — 3:15 Призвание Иезекииля

3:16—21 «Страж» дома Израилева

3:22 — 24:27 Весть о грядущем разрушении Иерусалима

3:22 — 5:17 Преамбула: возвещение о грядущей осаде Иерусалима

6:1 — 14 Пророчество, обличающее идолопоклонство в Израиле

7:1–27 Предупреждение о грядущих бедствиях Израиля

8:1 — 11:25 Отступничество Иерусалима и суд Божий

12:1 — 16 «Зримая» весть: предсказание плена

12:17—20 «Зримая» весть: Израиль должен трепетать

12:21—25 Пророчество исполнится…

12:26—28 …и вскоре исполнилось

13:1—23 Приговор ложным пророкам и пророчицам

14:1–11 Приговор идолопоклонству

14:12–23 Немногие праведники Израиля не помогут ему избежать суда

15:1–8 Иерусалим — бесплодная виноградная лоза

16:1—63 Иерусалим подобен блудной жене

17:1—24 Орлы, кедры и виноградная лоза — политическая притча

18:1—32 Личная ответственность за грех

19:1—14 Плач о князьях Израиля

20:1—44 Мятежный дух Израиля

20:45—49 Наказание огнем

21:1–7 Наказание мечом

21:8–17 Меч заострен

21:18–32 Меч царя Вавилонского

22:1 — 16 Беззакония Иерусалима

22:17—22 Израиль как изгарь перед Богом

22:23—31 Беззаконие в стране: корыстолюбие на всех уровнях

23:1–49 Огола и Оголива — блудные сестры

24:1–14 Притча о кипящем котле — осажденный Иерусалим

24:15–27 Смерть жены Иезекииля и отмена скорбного ритуала

25:1–17 Пророчества о соседних народах

26:1 — 28:19 Пророчество о Тире

26:1–21 Обличение самодовольства

27:1–36 Плач о Тире

28:1—10 Против гордыни и высокомерия

28:11 — 19 Изгнание из «рая»

28:20–26 Пророчество о Сидоне: «…и узнают, что Я — Господь»

29:1 — 32:32 Пророчества о Египте

29:1 — 16 Закат и падение Египта

29:17—21 Награда Навуходоносору

30:1 — 19 Злосчастный день для Египта

30:20—26 Сокрушенная мышца фараона

31:1–18 Срубленный многоветвистый кедр — символ Египта

32:1—16 Плач по фараону

32:17—32 Египет низринут в преисподнюю

33:1–20 Сфера ответственности

33:21–22 Иезекииль вновь обретает дар речи

33:23—33 Израиль незаконно владеет землей

34:1 — 48:35 Пророчество о восстановлении Израиля

34:1–31 Обличение лжепастырей Израиля

35:1 — 36:15 Пророчество о горе Сеир: предостережение Эдому и ободрение Израиля

36:16–38 Восстановление Израиля

37:1–14 Поле сухих костей

37:15—28 Воссоединение Израиля

38:1 — 39:29 Пророчества о врагах Израиля

40:1 — 48:35 Видение нового храма и новой земли

Книга Иезекииля начинается так, как будто это продолжение повествования. После весьма краткого введения нам сразу же представлено первое из целой серии видений, составляющих книгу. Это видение относится к группе визуальных пророчеств, которые предваряются фразой «и была на мне рука Господня» (в данном случае «и была на нем там…»). По сути, здесь речь идет о посвящении Иезекииля на пророческое служение. Видение, которое снизошло на него, было грандиозным: пророк целых семь дней находился «в изумлении» (3:15). Ему было показано «сияние» вокруг сапфирового престола, как бы свет пламени, и подобие четырех живых существ вблизи него. Голос сообщил Иезекиилю, что ему предназначено быть посланником Бога и передавать вести Господни народу израильскому, находящемуся в изгнании. Он был предупрежден при этом о «жестоком сердце» и мятежном духе народа. Однако он должен говорить им слова Господа, невзирая на то, будут они его слушать или нет. В этом видении много странного и непонятного, особенно в том, что касается херувимов и огненных колес. Общая идея этих символических образов — передать безмерность величия славы Божьей. Небесные существа — херувимы с четырьмя лицами — призваны аллегорически представлять собой высшие формы жизни: человека, льва (царь зверей), тельца (самое сильное домашнее животное) и орла (царь птиц). Они перемещались с быстротой молнии («как сверкает молния») в сопровождении всевидящих «колес». Но эти высшие небесные существа — лишь приближенные престола Божьего. И если они вызывают благоговейный трепет и священный ужас, то что же можно сказать о Самом Царе небесном!

Иезекиилю было сказано, что он посылается к народу израильскому с вестью, которая содержит предупреждение о грядущих горестях, но Иезекииль нашел эту весть «сладкой» (3:1–4). Этот духовный опыт перевернул всю его жизнь. Он должен был донести это послание до израильтян, несмотря на их сопротивление и нежелание его слушать. Иезекииль нуждался в духовном ободрении, потому что задача перед ним стояла не из легких.

Он воспринял свое пророческое призвание не холодным рассудком или путем логических рассуждений и не в расчете на будущие награды и жизненное благополучие. Это произошло потому, что ему довелось узреть величие и «надмирность» Бога. Повелениям Божьим следовать легче, если мы помним о том, от Кого они исходят.

1:1—3 Иезекиилю, сыну Вузия, ниспослано видение от Бога. 1:4—14 Он видит «великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него». В огненном центре можно рассмотреть четыре существа. Они имеют человеческий облик, но при этом по четыре лица и по две пары крыльев. У них четыре «лица» — человека, льва, тельца и орла. Эти небесные существа (херувимы) перемещались в разных направлениях подобно вспышкам молнии. 1:15—21 Подле каждого из них — нечто, напоминающее сверкающие, как топаз, колеса. Колеса перемещались повсюду вместе с этими живыми существами. «Шум крыльев их» при движении создавал мощный гул. 1:22—28 Над херувимами пророк видит «подобие свода», нечто, напоминающее изумительный кристалл; над сводом подобие сапфирового престола, а над ним — «как бы подобие человека» — неописуемо сияющая огненная фигура. Лучезарное сияние вокруг нее напоминало радугу. Это отражение славы Господней. 2:1—8 Голос свыше повелел Иезекиилю стать вестником Израилю, мятежному народу, который постоянно восстает против Бога. Он должен возвещать послание независимо от того, слушают они эту весть или нет. Ему не надо бояться и нельзя останавливаться. 2:9 — 3:3 Иезекиилю вручен свиток со словами плача и скорби. Ему надлежит съесть его. Съев его, Иезекииль ощутил сладость меда в устах своих. 3:4—11 Он предупрежден, что израильтяне не захотят слушать его. Но он будет наделен Богом духовной силой для выполнения своей задачи. Ему повелевалось незамедлительно идти к своим соотечественникам, пленным переселенцам, и донести до них весть Бога. 3:12–15 Перенесенный к своим соплеменникам Иезекииль в течение семи дней находился в состоянии духовного потрясения («в изумлении»).

Примечания. 1:1 «В тридцатый год». Непонятно, к чему относится эта дата. Возможно, это возраст пророка. «Река Ховар» — отводной канал реки Евфрат, к юго–востоку от Вавилона. 2 «В пятый год от пленения» — 593 г. до н. э. 5 «Подобие четырех животных» — херувимы у престола Божия (см.: гл. 10). 15—21 «Колеса» — от «колесницы» в представлении ранних толкователей. Колеса могли двигаться в любом направлении без всяких усилий. 22 «Свод» — в оригинале то же слово, что и в Быт. 1:6—8, где оно переведено как «твердь». Подчеркивается наличие твердой плоскости, которая четко отделяет херувимов от престола. 26 «Как бы подобие» — Иезекииль не осмеливается произнести, что он лицезрел Бога. 2:1 «Сын человеческий» — это выражение встречается 90 раз в книге Иезекииля; подчеркивается, что Иезекииль простой смертный. 10 «Внутри и снаружи» — свиток обычно был исписан на одной стороне, таким образом здесь подчеркивается полнота и завершенность вести. 3:1 «Съешь этот свиток» — Иезекииль должен был целиком проникнуться вестью, которую он получил. Он не был механическим передатчиком Божественных сигналов. Слова Божьи предназначены и ему тоже. 11 «К переселенным» — непосредственные слушатели Иезекииля — его соотечественники, находящиеся в вавилонском плену. 14 «В огорчении, с встревоженным духом» — вероятно, это свидетельство тревоги Иезекииля, вызванной упрямством его соплеменников (ср.: 3:5–8). 15 «Тел–Авив» — «Тел» — гора или холм. Современный Тель–Авив расположен совсем в другом месте.

Несколько дней Иезекииль не мог справиться с потрясением от снизошедшего на него видения. И вот он получает вторую, краткую весть. На этот раз его обязанности строго очерчены, и даже указано наказание за небрежение ими (ср.: 33:1—9). Высокое положение избранника Божьего не отменяет его личной ответственности перед Богом. Неукоснительное исполнение своего долга важнее, чем размышления о том, прислушаются ли люди к этой вести или нет.

17 Иезекииль назначен стражем дому Израилеву, который должен передавать соплеменникам послания Бога. 18,20 Если же он не будет «вразумлять» человека через слово Божье, то будет сам ответствен за его судьбу. 19—21 Передавая весть, он выполнит свой долг, даже если тот, кому она адресована, проигнорирует ее.

Примечания. 17 «Страж» — часовой, в задачу которого входило наблюдать, не угрожает ли городу какая опасность.

Среди первых пророческих действий Иезекииля были и визуальные, и вербальные. У него была тяжелая миссия: довести до сведения людей весть о грядущей осаде и разрушении Иерусалима. И еще: сообщить о такой длительной осаде, которая приведет к истощению продовольственных запасов в городе. Треть людей погибнет от голода или болезней. Другая треть падет в сражении при защите города. Из оставшихся в живых большинство будет угнано в плен, и лишь немногие останутся в городе.

Для передачи этой горестной вести Иезекииль должен был использовать крайне необычный способ: символически (мимически) показать осаду. Он потеряет дар речи, который будет возвращаться к нему лишь для передачи посланий Бога (3:26—27). Эта частичная потеря речи продолжалась вплоть до того момента, когда весть о падении Иерусалима достигла его ушей (33:22; ср.: 24:27). Потом будут и другие «зримые» послания (12:1–16; 17–20; 24:15–27), но именно это первое создало ему репутацию одного из самых странных пророков Израиля.

Можно говорить о том, что способ передачи вести Иезекиилем довольно оригинальный, может быть даже забавный или озадачивающий. Но гораздо важнее было доходчиво передать сообщение, а не пытаться сохранить в глазах людей сложившийся образ пророка.

3:22–23 Иезекиилю надлежало выйти в поле. Там он застал величественное видение славы Божьей, которое повергло его в благоговейный ужас. 3:24—27 Затем он получает повеление идти и запереться в своем доме. Здесь же ему сообщается, что он потеряет дар речи, который будет возвращаться к нему лишь для передачи вести от Бога. 4:1–8 Иезекиилю предписано наглядно изобразить будущую осаду Иерусалима. Он должен лежать на левом боку 390 дней и «нести беззаконие» Израиля в течение этого времени. Затем он должен на 40 дней лечь на правый бок, неся на себе грехи Иуды. По принципу: день за год. 4:9–17 В течение 390 дней рацион его должен быть предельно скудным, иносказательно указывая на крайний недостаток продовольствия в период грядущей осады Иерусалима. Иезекиилю позволено избежать осквернения пищи, однако его соплеменникам не удастся избежать этого, когда Израиль будет жить в изгнании среди враждебных ему народов. 5:1–4 Пророк получил повеление обрить голову и сбрить бороду. После окончания срока изображения осады (т. е. лежания на боку) он должен сжечь одну треть сбритых волос в городе, другую изрубить ножом за городом, а оставшуюся треть развеять по ветру. Некоторое количество волос должно быть завязано в его одежде, при этом часть их нужно будет затем сжечь. 5:5—17 Иерусалим отступил от закона Божьего, поэтому Бог заявляет: «Я против тебя, Иерусалим, и произведу среди тебя суд. За все твои мерзости, за идолослужение третья часть у тебя умрет от язвы и погибнет от голода среди тебя; третья часть падет от меча в окрестностях твоих; а третью часть развею по всем ветрам, и обнажу меч вслед за ними. И совершится гнев Мой, и утолю ярость Мою над ними и узнают, что Я, Господь, говорил в ревности Моей, когда совершится над ними ярость Моя. Я сделаю тебя пустынею и поруганием среди народов».

Примечания. 3:23 «Слава Господня» — как ее узрел Иезекииль ранее (см.: 1:28). 25 «Возложат на тебя узы» (ср.: 4:8): Иезекииль был связан веревками, представляя зримый образ узника. 4:1 «Кирпич» — глиняные таблички (из сырой глины), которые использовались для письма. 3 «Железная доска» — как бы железная стена, изображавшая осаду города. 5 «Триста девяносто дней» — часто рассматриваются как продолжительность плена Иуды (в течение одного поколения, т. е. ок. 40 лет) с 586 по 536 г. до н. э. и Израиля (ок. 150 лет) с 734 по 580 г. до н. э. (в Септуагинте указана суммарная цифра 190 лет). Это объяснение нельзя считать вполне удовлетворительным. Возможно, правильнее принимать эти цифры за указание не на продолжительность изгнания, а на глубину порока: неверность Израиля примерно в десять раз тяжелее, чем неверность Иуды. 10–11 Дневной рацион Иезекииля состоял примерно из 200 граммов хлеба и 0,6 литра воды. Эта скудная пища образно характеризует недостаток продовольствия (17). 5:1 Бритье головы было знаком траура. 17 Голод, лютые звери, язва и кровь (война) — символы, неоднократно повторяющиеся в книге.

Это пророчество обращено к горам Израилевым, и речь здесь идет о «высотах», о жертвенниках, которые находились на возвышенных местах и были центрами идолопослужения, берущего начало у хананеев. Иногда эти высоты использовались и для поклонению Господу, но при этом одновременно сохранялись и многие языческие ритуалы. Предостережение состояло в том, что суровая участь ожидает не только город, но и его окрестные территории. Поклоняющихся на высотах не спасут их идолы. Вместе с тем грядущие события не означали только наказание. Выражение «и узнаете, что Я — Господь» повторяется несколько раз (7, 10, 13, 14). Поклоняющиеся на высотах уразумеют, что их идолы — ложные боги, и познают истинного Бога.

Идолослужение на высотах было давней проблемой Израиля (ср.: 3 Цар. 12:28— 33; 4 Цар. 17:9—11). Хотя Иезекииль в дальнейшем будет обличать «новые» грехи Израиля, приобретенные им в общении с соседними народами, некоторые его речи направлены на эти старые проблемы. Языческие обычаи, даже закрепленные столетними традициями, не перестают оставаться таковыми.

1—7 Бог обращается к горам Израилевым: «Я наведу на вас меч, и разрушу высоты ваши; и жертвенники ваши будут опустошены, столбы ваши в честь солнца будут разбиты, и повергну убитых ваших перед идолами вашими… и узнаете, что Я — Господь». 8—10 «Но Я сберегу остаток, так что будут у вас среди народов уцелевшие от меча… и узнают, что Я — Господь». 11–14 «Горе за все гнусные злодеяния дома Израилева! падут они от меча, голода и моровой язвы… пораженные будут лежать между идолами своими вокруг жертвенников их… и сделаю землю пустынею… и узнают, что Я — Господь».

Примечания. 11 «Горе» — многие комментаторы полагают, что в этом слове отражена целая палитра переживаний и скорбных чувств. 14 «От пустыни Дивлаф», т. е. по всей земле Израиля.

Неотложность вести со всей остротой выражена в этом пророчестве. Бедствие, которое было предсказано для земли Израильской, уже на пороге своего свершения. Времени для размышлений не осталось. Война неизбежна, Израиль накануне осады, и вся страна подвергнется разорению. 1—9 «Вот — конец тебе… И не пощадит тебя око Мое… и воздам тебе по путям твоим… и узнаете, что Я — Господь».

10—14 «Пришло время». 15—22 «Меч… мор и голод» ожидают иудеев. «Уцелевшие из них» исполнятся стыдом и отчаянием. Богатство их пойдет прахом — будет расхищено. 23–27 Злейшие из народов завладеют их домами. Отсрочки не будет. Даже царь будет горько сетовать. «По судам их буду судить их; и узнают, что Я — Господь». Примечания. 10 «Жезл вырос, гордость разрослась» — насилие и гордыня пожинают свои собственные плоды. 12 «Купивший не радуйся» — грядущая катастрофа нарушит все деловые отношения между людьми. 15 «Вне дома — меч, а в доме — мор и голод» — оказавшихся вне города ожидает смерть от руки врага. Оставшихся в городе ожидает осада и смерть от голода и болезней. 19 «Серебро… и золото» потеряют свою ценность в осажденном городе, так как на них нельзя будет купить пищу. 23 «Сделай цепь» — невольничьи оковы в знак плена.

В этом грандиозном видении Иезекииль переносится духом в Иерусалимский храм, где ему показывают ужасное состояние израильской религии. Внутренность самого Храма осквернена языческими идолами. Возмездие неизбежно, и оно последовало. Иезекиилю снова ниспослано видение вышнего престола и окружающих его созданий (как и в первом видении) — видение славы Божьей. Здесь звучат грозные предостережения тем, кто совершает непотребные дела в городе, и заключительные обетования о возвращении пленников в свою землю.

Синкретизм смешение элементов нескольких религий — наиболее легкий путь верования. Но Бог Израиля — Бог Ревнитель. Для личного поклонения и посвящения не может быть других богов. Эта весть особенно актуальна для современного общества с его плюрализмом и множеством вер. И наши компромиссы не менее отвратительны Богу, чем идолопоклонство, которое описывается здесь.

8:1—4 Иезекииля посетило видение, в котором он был перенесен к Храму в Иерусалиме. Здесь он лицезрит славу Господню, как и в первом видении. Вместе с тем ему показано кощунственное идолослужение. Он увидел «идола ревности» — истукана на подступах к жертвеннику (8:5—6); семьдесят старейшин Израиля в святотатственном поклонении мерзким животным, изображенным на стенах храма (8:7–13); женщин, плачущих по Фаммузе (8:14—15); двадцать пять мужчин, поклоняющихся солнцу (8:16–18).

9:1–6а Человеку с прибором писца повелевается сделать знак на челах тех, для кого эти мерзости отвратительны. Он приступает к исполнению этого распоряжения. Шести другим дано повеление поразить всех, у кого на челе отсутствует этот знак. 9:66—7 Они начинают со старейшин перед Храмом. 9:8—10 Мольба Иезекииля о снисхождении отвергается из–за тяжести преступлений Израиля и Иуды. 9:11 Человек, ставивший знак на чело людей, выполнил поручение. 10:1—6 Затем ему поручено взять горящих углей между херувимами и бросить их на Иерусалим. 10:7–8 Один из херувимов дает ему горящие угли. 10:9—22 Четыре херувима в сопровождении некоего подобия колес. Эта картина уже знакома Иезекиилю по первому видению.

11:1—6 Иезекииль перенесен к восточным воротам Храма. Господь показывает ему группу из двадцати пяти человек, у которых на уме беззаконие и которые подают худые советы в городе. Иезекииль должен изречь пророчество на них. 11:7—12 Господь знает их мысли. Они многих убили в городе, но будут изгнаны из него и понесут кару от руки врага. Они не соблюдали заповедей и не исполняли повелений Божьих. 11:13–15 Во время произнесения пророчества один из этих людей умирает: это Фалтия, сын Ванеев. В тревоге Иезекииль обращается к Богу в надежде узнать, спасется ли кто–нибудь из Израиля или погибнут все. Ему было сказано, что ныне проживающие в Иерусалиме думают, что изгнанники не достойны наследовать землю обетованную. И Бог повелевает пророку сказать на это, что, хотя Он и отправил их в плен, Он по–прежнему с ними. Он соберет их снова на земле Израиля. Те, кто вернется, оставят своих идолов. У них будет новое сердце, и они будут блюсти Его законы. Они будут Его народом, а Он будет их Богом. А поклоняющиеся идолам получат свое воздаяние (18–21).

11:22—25 Слава Господня остановилась над горой к востоку от Иерусалима. Иезекииля дух перенес обратно к переселенцам в Вавилон. Он рассказывает им обо всем увиденном.

Примечания. 8:1 «В шестом году» — в 592 г. до н. э. «Старейшины… пред лицем моим» — только через четырнадцать месяцев после начала пророческих видений Иезекииля старейшины пришли к нему за советом (ср.: 14:1; 20:1). 2 «Подобие (мужа)» — примечательно, что в этом стихе и далее Иезекииль очень осторожен в описании явившегося ему образа. Он говорит, что все так ему представлялось, он употребляет слово «как бы», подчеркивая, что это не физические, а символические атрибуты присутствия Божественного посланника. 3 «Ко входу внутренних врат, обращенных к северу» — в видении Иезекииль перенесен в Иерусалимский храм. «Идол ревности» — возможно, истукан Астарты, ханаанской богини плодородия. В отличие от идолов, которые упоминаются далее в этой главе, он был выставлен на общее обозрение. Это был не только вызов, но и призыв к проходящим мимо поклоняться языческой богине. У благочестивых израильтян идол должен был вызывать омерзение и отвращение, и в конце концов он вызвал священное негодование Бога. 4 «Слава Бога Израилева» еще находилась в Храме, несмотря на все мерзости, которые там творились. 7–12 Иезекиилю показано теперь непотребное идолопоклонство в более скрытых формах. 10 «Изображения» — нарисованные или выгравированные. 11 «Семьдесят мужей», т. е. значительная часть старейшин Израиля. 14 «Фаммуз» (иначе Думузи) — вавилонское божество, поклонение которому включало обряд оплакивания при его схождении в подземные сферы. 16 Мерзость солнцепоклонства усугублялась тем, что этот обряд совершался прямо у дверей Храма. 17 «Ветви подносят к носам своим» — возможно, особый ритуальный жест при совершении акта поклонения солнцу. 9:1—11 Сходные описания апокалиптических сцен последнего суда приводятся и в других местах. 3 Слава Господня начинает покидать Храм. Весть совершенно прозрачна: Бог долготерпелив, но не вечно Он будет оставаться безучастным к отступничеству Своего народа. Если люди упорствуют в идолопоклонстве, Он вынужден покинуть их, предоставив им идти своим путем. 4 «Сделай знак» («знак» по–еврейски taw — это последняя буква еврейского алфавита, имеющая форму креста), чтобы отличить верных от неверных. 10:1 Сапфировый престол соответствует увиденному Иезекиилем в первый раз (ср.: 1:26).

12 «Херувимы» — небесные существа из гл. 1 здесь впервые названы этим словом. Они описываются стоящими под престолом Бога или поддерживающими этот престол. В такой же роли служителей Божьих херувимы изображены на крышке ковчега откровения (Исх. 25:18—22); именно в этой роли упоминаются они и в других местах Ветхого Завета, где представлен Господь «седящий на херувимах» (1 Цар. 4:4; 2 Цар. 6:2; 4 Цар. 19:15; 1 Пар. 13:6; Пс. 79:2; ср.: Пс. 17:11). Херувимы могут несколько различаться по внешнему облику: в гл. 41:18—20 описываются херувимы с двумя лицами. 14 «Лице Херувимово» — одно из четырех лиц (в отличие от 1:10, где «лице тельца»). Не исключено, что здесь вкралась ошибка при переписке текста (ср.: 10:22). 11:3 «Еще не близко; будем строить домы» — толкование этого стиха вызывает затруднения, но в целом здесь подчеркивается обманчивое чувство безопасности у начальствующих Иерусалима. Они считали, что, как котел предохраняет мясо от огня, так стены города защитят их от врага. Уверенные в своей безнаказанности, они творили зло. Но они ответят за невинно пролитую кровь (см.: 7—11).

13 «Когда я пророчествовал», т. е. во время видения. 19 «Сердце каменное… сердце плотяное» — эта тема получит развитие позже (ср.: 36:26). 23 Слава Господня покидает город.

Весть этого и последующих откровений Иезекииль должен частично выразить через символические действия. Хотя назначение пророчества — предупреждение о грядущем падении Иерусалима, оно в первую очередь адресовано его соплеменникам, находящимся в вавилонском плену. В нем содержатся два момента: жители Иерусалима будут уведены в плен; «начальствующий» (Седекия) попытается бежать из города, но будет пойман (ср.: 4 Цар. 25:4; Иер. 39:4). Символическими действиями предрекается и дальнейшая судьба Седекии: закрытые глаза Иезекииля (6, 12, 13) значат, что Седекия будет пойман и ослеплен (4 Цар. 25:7).

Иезекииль вынужден был прибегнуть к такому необычному способу передачи послания, чтобы подчеркнуть горестность самой вести, открытой ему в этом и последующих видениях. Это помогло привлечь внимание тех, кто просто не желал ничего слушать. Многие люди слышат только то, что им хочется услышать. В таких случаях необходимо прибегнуть к необычным методам, чтобы встряхнуть, поразить их новой вестью. Для христиан это может быть хорошим уроком в деле благовествования. Свежий подход может оказаться более действенным, чем устоявшиеся традиционные методы.

1–6 Бог говорит Иезекиилю, что он живет среди народа мятежного: они видят и слышат только то, что хотят (2). Чтобы они уразумели, необходимо совершить перед ними символические действия: среди бела дня начать сборы в дорогу, подготовку к переселению, затем переселиться с одного места в другое у них на глазах (3–4). Вечером надо проломать отверстие в стене и самому пройти через него с поклажей своей на плечах и с повязкой на глазах. Все эти действия по воле Божьей должны стать «знамением дому Израилеву» (5–6).

7—14 Иезекииль в точности исполнил повеления Божьи. На следующий день Бог продолжил Свое послание Иезекиилю, которое он должен был сообщить Израилю, отвечая на их вопрос о том, что означают его действия (7–10). Ему надлежало объяснить, что это знамение для них (11). Он должен объявить народу, что его действия предсказывают будущее царя — «начальствующего» всего Израиля. Они будут изгнаны со своей земли и попадут в плен. Их царь в темноте поднимет ношу на плечо и попытается бежать через пролом в стене. Он будет схвачен и вывезен в Вавилон, где и найдет свою смерть (11 — 13). Его сподвижники будут рассеяны среди других народов. Немногие из них выживут, чтобы свидетельствовать о своих злодеяниях и, следовательно, о заслуженной каре Божьей. И узнают, что Я— Господь (14—16).

Примечания. 5 «Проломай себе отверстие в стене» — здесь имеется в виду стена дома, а не городская. Это действие могло наглядно продемонстрировать отчаянную попытку избежать плена. 16 «От меча, голода и язвы» — устойчивое выражение, которое часто встречается в книге Иезекииля. Голод и болезни — естественные следствия военных действий.

Грозные предостережения о грядущей осаде Иерусалима и близлежащих земель Иезекииль должен был донести до людей особыми символическими жестами, «трепетом», «дрожанием». Ему повелевается принимать пищу «с трепетом», а воду с «дрожанием и печалью». Этими символическими действиями он должен был показать, что жители Иерусалима и всего Израиля будут торопливо поедать свою пищу, в страхе ожидая вражеского нападения. Город и страна будут опустошены. И они поймут, что Господь был их Богом.

Примечание. 19 «…будут есть с печалью» — ср.: 4:16, где символическими действиями подчеркивается недостаток продовольствия (см.: 4:9–17).

Иезекииль не был единственным заявлявшим об откровениях от Бога (ср.: 13:1—23). И люди приходили к заключению, и подчас небезосновательно, что все эти пророчества никогда не сбудутся. Ложных пророчеств было много. Однако Иезекииль предупреждал, что на этот раз все будет иначе.

Когда люди сталкиваются с истиной, которая их не устраивает, они находят для себя самые разные отговорки, «усыпляющие» доводы, и здесь приводится один из них: «…пророческое видение исчезнет», т. е. это никогда не сбудется. Еще один аргумент встречается в следующем откровении: «…он пророчествует об отдаленных временах». Иезекиилю дано Богом повеление объявить Израилю, что проходят те времена, когда пророчества не сбывались. Близки дни исполнения всякого пророчества. Слово, сказанное Богом, не замедлит свершиться, и произойдет это при их жизни.

Примечание. 22 «Поговорка» — это слово выражает скептическое отношение к пророчествам, которые не сбываются.

Вероятно, многие пересмотрели свое отношение к пророчествам Иезекииля, услышав его последнее предупреждение. Они признали, что предостережения Иезекииля, возможно, имеют под собой почву, но все же относятся к весьма отдаленным временам. Так и в наше время: гораздо проще отложить решение проблемы на будущее, адресовать его новому поколению, чем активно приступить к ее решению самим. «После нас — хоть потоп».

26–28 Бог говорит о легкомысленном отношении к проповеди Иезекииля его соплеменников, которые думают, что его пророчества относятся к далекому будущему (27), и Он повелевает: «Посему скажи им… ни одно из слов Моих уже не будет отсрочено, но слово, которое Я скажу, сбудется» (28).

Примечание. 27 «Видение» — ср.: 7:26; 12:22.

Это послание обличает ложных пророков двух категорий. К первой относятся пророки, которые верят, что они действительно могут предсказывать будущее. Они надеются, что их предсказания сбудутся. Их вести обычно такие, которые люди хотели бы услышать (10). Но, несмотря на свою искренность и хорошие вести, они вводят людей в заблуждение. Ошибочность их пророчеств непременно обнаружится. Одной искренности и убежденности недостаточно. Можно искренне заблуждаться.

Ко второй группе относятся лжепророки, служение которых не отличается бескорыстием. Об этом говорится в ст. 19. Библия осуждает религиозную практику в целях наживы. Более того, они использовали магию, а возможно, и другие средства воздействия на волю человека (18, 20, 21). Их действа вели к обману, а иногда и к смерти людей (19). Весьма примечательно, что эта вторая группа прорицателей осуждается менее строго, чем первая. Ведь они могут потерять силу своего воздействия на людей и больше не практиковать; кроме того, их деятельность вызвана просто материальной нуждой, а не стремлением причинить худое.

1–15 Иезекиилю дано повеление возвестить лжепророкам: «Горе вам! Вы не помогли Израилю в свое время. Ваши пророчества ложные, а вы все еще ждете их исполнения (1—7). Я, Господь, против вас, против ваших ложных видений (8). Вы не войдете в совет народа и не будете в списке дома Израилева, и не войдете в землю Израилеву (9). Вы усыпили Мой народ ложными пророчествами и внушили ему ложное чувство безопасности (10–12). Но грядут бедствия и напасти. С ними и вас ожидает погибель. И узнаете, что Я — Господь» (13–15).

16–21 Лжепророчицам Иезекииль должен объявить от имени Господа: Вы используете магию для наживы. Ложью и обманом вы завлекаете людей (18—19). Я против вашего колдовства. «И раздеру покрывала ваши и избавлю народ Мой от рук ваших… и узнаете, что Я — Господь» (20–21).

22—23 И как итог: «За то, что вы сбиваете с толку праведников и поддерживаете беззаконников, Я прекращу вашу деятельность, и узнаете, что Я — Господь» (22–23).

Примечание. 4 «Лисицы в развалинах» — лжепророки уподобляются лисицам, которые любят развалины и роют свои норы под жилищами. Так и лжепророки «подкапывают» общество. 9 Их постигнет тройное наказание и в итоге изгнание из израильского общества. Они не попадут в совет, т. е. потеряют статус особо уважаемых граждан; они не будут числиться в списках израильского общества и тем самым будут лишены прав, положенных израильтянину; и они останутся в изгнании — не войдут в землю Израильскую. 10 «Обмазывают ее грязью» — точнее «меловым раствором», т. е. белят, создавая видимость благополучия; внешний вид обманчив. 18 «Чародейные мешечки», «покрывала» — «реквизит» колдуний; точное назначение их неизвестно, однако главной целью лжепророчиц было одурманить жертву и держать ее под контролем. 19 «… горсти ячменя и куски хлеба» — скудное вознаграждение за их труд.

Соплеменники, вероятно, признавали Иезекииля пророком и приходили к нему, чтобы через него вопрошать Бога. Этот статус Иезекииля признавался и старейшинами Израиля, которые пришли к нему «вопросить» Бога, то есть услышать слово Господне (ср.: 20:1–3).

По этому случаю Иезекиилю было открыто, что старейшины служат не только Богу. Они поклоняются и ложным богам. Весть, которую сообщил им Иезекииль, отчетлива и проста: они должны покаяться и отрешиться от идолопоклонства. Всякий, кто не оставит попытки одновременно поклоняться идолам и искать совета у пророка Божьего, понесет наказание. Если же пророк будет потворствовать их прихотям, он тоже заслуживает кары (см. также: 20:1–44).

Нет оснований утверждать, что старейшины не верили в Бога Израиля. Их вина состояла в том, что, наряду с Ним, они поклонялись разным языческим богам. Никто не может служить одновременно двум (или более) господам (Мф. 6:24). Должно поклоняться только Господу. Это библейский аргумент против современного религиозного плюрализма, когда кажется таким привлекательным свободный выбор объекта поклонения и широкое признание многих богов. Однако при более углубленном знакомстве с теми или иными религиозными учениями мы начинаем осознавать, что одно несовместимо с другим. Например, если Христос есть истинный путь к Богу (Ин. 14:6—7), то это единственный путь, и нам незачем размышлять о каких–то других «путях».

1—11 Бог говорит Иезекиилю о старейшинах: «Сии люди допустили идолов… в сердце свое… могу ли Я отвечать им?» (2—3). Иезекииль должен объявить им: покайтесь и отвратитесь от своих идолов. Если израильтянин или чужеземец, проживающий в Израиле, поклоняется языческим богам и при этом вопрошает Господа через пророка, он должен знать, что Бог против него. «Я… сокрушу его… и истреблю из народа Моего, и узнаете, что Я — Господь» (4—8). Если же пророк поддастся обольщению и произнесет ложное пророчество как бы от Бога, он будет истреблен из народа Израиля. Он виновен, как и те, кто обращается к нему за словом. Господь объясняет: это необходимо, «чтобы впредь дом Израилев не уклонялся от меня… но чтобы были Моим народом, и Я был их Богом» (9–11).

Примечание. 7 «Пришелец» — запрет касается не только израильтян. 9 «Обольстить» — если бы пророк был достоин своего призвания, ему бы открылось (как в случае с Иезекиилем), что он не должен отвечать вопрошающему через него идолопоклоннику. Если же человек не достоин пророческого служения, Бог может допустить, что он произнесет какое–то пророчество, и тогда сам пророк будет ответствен за свои предсказания.

Иезекиилю были даны откровения, которые касаются проблемы вины и ответственности за грех (3:16–21; 18:1–32; 33:1—20). В этом откровении говорится о том, что общество не может претендовать на отмену наказания за свои преступления на основании личной праведности немногих своих членов. Разлагающееся общество не может надеяться на свое оправдание лишь на основе того, что в его среде есть несколько праведников. Так же и благочестивый предок не может искупить вину погрязшего в грехах семейного клана (16, 18, 20). Иезекииль предостерегает Иерусалим от такой ошибки. Возмездие близится, хотя погибнут не все.

Откровение рисует четыре тяжкие казни, которые обрушатся на эту страну: голод (13—14), лютые звери (15—16), меч (17–18) и моровую язву (19–20). Эти страшные бедствия связаны между собой. Ужас войны состоит в том, что она приносит с собой голод, болезни и появление «хищников». Сейчас много дискутируют о том, связаны ли современные бедствия и природные катаклизмы напрямую с судами Божьими. Суровые предсказания Иезекииля свидетельствуют о том, что некоторые природные бедствия есть наказания Божьи. Отметим, что в задачу Иезекииля входило не бесстрастное обличение, но предостережение людей и призыв отвратиться от неправедных путей.

12—23 Господь говорит Иезекиилю: «Если Я поражу страну за неверность ее обитателей, послав на нее голод, то праведники ее смогут спасти только самих себя (13–14). Если стаи диких зверей будут рыскать повсюду или моровая язва распространится по всей стране, то люди с незапятнанной совестью смогут спасти только самих себя. Они не смогут спасти ни дочерей, ни сыновей своих (15—20). Та же участь постигнет Иерусалим, хотя остаток в нем спасется» (21–22).

Примечание. 14 «Ной, Даниил и Иов» названы как выдающиеся праведники, сохранившие свою чистоту среди окружающего нечестия. Что касается Даниила (см. также: 28:3), то есть предположение, что в данном случае речь идет о герое угаритской литературы. Многие комментаторы сходятся во мнении, что пророк Даниил, автор книги Ветхого Завета, еще в то время не обрел ореола героя веры. 21 «Четыре казни» — см.: Отк. 6:8.

Виноградная лоза в Ветхом Завете — плодоносящее и ценное растение и метафорически изображает Израиль, избранный народ Божий (ср.: Ис. 5). Здесь же говорится о непригодности древесины виноградной лозы. Тем более она не имеет никакой практической ценности после того, как обгорела. Жители Иерусалима уподобляются такой никчемной древесине. Мало хорошего было в них до осады города (в 597 г. до н. э.), и потом ничего не изменилось к лучшему.

Наказание не всегда приводит к раскаянию. Единственный путь изменить образ действий — изменить свое сердце.

1—8 Бог спрашивает Иезекииля, есть ли польза от древесины виноградной лозы? Годится ли она на что–нибудь после того, как была предана огню (2–5)? Господь предупреждает, что с жителями Иерусалима произойдет то же, что с такой виноградной лозой. Они уже прошли через огонь, но их ожидает впереди еще одно огненное испытание «и узнают, что Я — Господь» (6—7). «И сделаю эту страну пустынею за то, что они вероломно поступали» (8).

Примечания. 7 «Другой огонь пожрет их» — предсказание второй осады города.

Израиль предстает здесь в образе неверной жены, которая блудодействовала с египтянами, ассирийцами и вавилонянами. Она получит воздаяние от рук своих же любовников, которым сама давала подарки.

На современный вкус картины крайнего бесстыдства слишком откровенны, но метафоры здесь совершенно точные. Израиль в процессе общения с соседними языческими народами легко шел на сближение с ними, усваивая их верования, религиозные обряды и культы. Его социальные контакты способствовали восприятию многих языческих идей, даже таких, как принесение в жертву детей и идолопоклонство (20, 21), а также гнусные обряды, включающие культовую проституцию. Половые акты включались в ритуальное служение не столько ради сексуального удовлетворения участников обряда, сколько были связаны с культом плодородия, с будущим урожаем и изобилием. Тем не менее похоть и блуд неизбежно присутствовали при отправлении культовых обрядов.

В этой главе выносится приговор и блудодейству с мужскими изображениями (возможно, имеется в виду фаллический культ) (17), и культовой проституции (16, 24, 25, 31). Культовая проституция, по–видимому, была составной частью идолослужения «на высотах» (16) и даже открыто практиковалась и на улицах Иерусалима (24, 25).

Интересный поворот сексуальной темы в этой главе: Содом (в русском переводе — Содома, женский род. — Примеч. пер.) и Самария рассматриваются как сестры во грехе по отношению к Иерусалиму (46–47). Подчеркивается, что грех Содома усугубляется его высокомерием и гордыней, а также отсутствием милосердия по отношению к бедным и обездоленным (49—50). Иерусалим, однако, даже превзошел своих сестер во всякого рода мерзостях. Впоследствии Содома и Самария будут возвращены из плена и восстановлены, Иерусалим же будет еще оставаться объектом презрения (53—55). Но и у него есть будущее. После падения Иерусалима и последовавшего наказания Тот, Кто спас его при появлении его на свет (4—7), вступил с ним в союз (8) и облек в красивый наряд, не забыл Своих обязательств в этом брачном союзе (59—62).

Любовь Бога к Своему народу часто уподобляется любви между мужем и женой. Но в отличие от человеческих взаимоотношений в браке, когда муж может отвергнуть или даже возненавидеть неверную жену, Бог долготерпелив и милостив. Он не забывает Своих обязательств перед людьми, даже когда они впадают в заблуждения.

Культ изобилия в современном «развитом, цивилизованном» мире проявляется в стремлении достичь во что бы то ни стало материального благополучия и процветания. И это становится целью жизни. Поклонение материальным ценностям, идеалам рыночной экономики занимает место Ваала, оставаясь по сути своей идолопоклонством.

1—34 Иезекиилю дано повеление выступить с обличениями дщери Иерусалима в форме притчи:

«Когда ты появилась на свет, то была выброшена в презрении на поле (2—5). Я пожалел тебя и спас тебя от смерти. Когда ты достигла зрелости, Я вступил с тобой в брачный союз, нарядил и украсил тебя как жену Свою (6–14). Ты блистала красотой, но воспользовалась ею как блудница, вступая в преступные связи. Ты участвовала в непотребных культовых обрядах и других языческих ритуалах. Ты забыла, что Я сделал для тебя. (15–22). Горе тебе! Твое распутство все возрастало. Ты публично прелюбодействовала с чужеземцами, бесстыдно зазывая их к себе (23—34).

35–42 За твою распущенность и склонность к мерзким ритуалам Я осрамлю тебя и накажу тебя на глазах у любовников твоих. Они же сорвут с тебя одежды твои и побьют тебя камнями. Я положу конец блуду твоему и сменю гнев Свой на милость.

44–58 Семейка твоя вся такая. И сестры твои — Самария и Содома — подобны тебе, но ты превзошла их в мерзостях их. Я восстановлю вскоре достоинство Самарии и Содомы, ты же будешь еще пребывать в стыде. И поныне ты презренна в глазах соседей твоих.

59—63 Хотя ты разорвала союз со Мной, Я союз наш помню, а ныне восстановлю с тобою вечный союз. И ты будешь со стыдом вспоминать все, что ты делала».

Примечания. 3 «Амморей… хеттеянка» — Иерусалим существовал задолго до того, как стал израильским городом. 4 «Солью не была осолена» — соль, вероятно, играла роль антисептика. Здесь подчеркивается, что ребенок был нежеланный. 5–6 Дитя оставлено на произвол судьбы, барахтающимся в луже послеродовой крови. Это было довольно распространенным явлением в древнем мире. 8 «Простер Я воскрилия риз Моих на тебя» — отражает совершение обряда помолвки (ср.: Руф. 3:9). 9 «Смыл с тебя кровь» — эти слова указывают на коренную перемену в положении Иерусалима. При рождении дщерь Иерусалима оказалась нежеланным ребенком, была оставлена неомытой, неспеленанной и лежащей в крови. Теперь она возросла и уже помолвлена, омыта водою, кровь смыта с нее, она одета в прекрасные одежды. 15—19 Эти наряды и украшения невесты, полученные как подарок, она использует в своих блудодеяниях. 27 «Уменьшил назначенное тебе» — за этой аллегорией стоит исторический факт: в 701 г. до н. э. Сеннахирим передал часть иерусалимских земель филистимлянам. 35—42 Иерусалим понесет наказание, обычное для блудниц: унижение и разрушение. 60—63 Обетование о вечном завете–договоре остается в силе, хотя Иерусалим все еще будет оставаться на какое–то время объектом презрения за свое прошлое.

Вся глава подразделяется на три части: ст. 3—10 — аллегория о двух орлах и виноградной лозе; ст. 11—21 — объяснение этой аллегории; ст. 22—24 — заключительное аллегорическое обетование.

В этой главе в иносказательной форме рассматриваются политические события того времени. Первый орел символизирует собой Навуходоносора, а второй — фараона. Кедр в Ливане представляет царскую семью в Иерусалиме, а верхний его побег — иерусалимскую знать, благородные семейства. «Семенем этой земли» назван Седекия, человек царского рода, назначенный царем в Иерусалиме. Но он уже ассоциируется не с кедром, но с приземистой виноградной лозой, т. е. власть его ограничена сверху. Не желая мириться с этим, Седекия попытался восстать против Навуходоносора, заключив союз с Египтом, однако замысел его окончился неудачей.

Притча иллюстрирует мысль о том, что закон Божий действует и в сфере политической. Седекия заключил свой договор с Навуходоносором, скрепив его именем Бога. Хотя Навуходоносор и был жестоким языческим монархом, Седекия не имел морального права нарушить данных им (во имя Божье) обязательств.

1—8 Иезекииль предлагает эту притчу Израилю:

«Большой орел снял верхушку с ливанского кедра и посадил ее в городе с процветающей торговлей (2—4). Он также взял немного семян из этой земли и посеял их на благодатной почве. Семя проросло, из него появилась ветвистая виноградная лоза, чьи ветви клонились к ней (5—6). Когда же появился второй орел, виноградная лоза потянулась к нему» (7—8).

9—21 Господь Бог спрашивает, выживет ли виноградная лоза, не вырвут ли ее с корнем, не засохнет ли она (9–10)? Что это означает? Царь Вавилонский захватил в плен царя Иудейского (Иехонию) и его вельмож и привел их в Вавилон (11–12). Затем он выбрал другого из царского рода (Седекию) и заключил с ним союз, связав его клятвою, и вывез цвет нации из страны, тем самым ослабив ее и подчинив своему контролю (13—14). Однако этот посаженный царь восстал против Навуходоносора, пытаясь вероломно заключить военный союз с Египтом. Преуспеет ли он в этом? Нет, он найдет свою смерть в Вавилоне. Египет не поможет ему. Он презрел клятву и понесет наказание за нарушение союза (15—21).

22—24 «И возьму… с вершины высокого кедра… нежную отрасль и посажу… На высокой горе Израилевой посажу его… и сделается величественным кедром. И узнают все… что Я, Господь… сказал — и сделаю…» (22–24).

Примечания. 11—14 Вавилоняне применили классическую стратегию превращения Израиля в вассальное государство. Они взяли в плен и вывезли из страны царскую семью, оставив для управления слабых членов царского рода. Речь здесь идет о Седекии, которого принудили подписать договор с Вавилоном, закрепляющий положение Израля в качестве «союзника». Все, кто представлял из себя сильных потенциальных вождей нации, были уведены из страны.

Такая акция делала практически невозможной организацию сопротивления (в том числе и управленческого аппарата). 16 «Он умрет у него в Вавилоне» — в 4 Цар. 25:1—7 рассказывается об осаде Иерусалима и захвате в плен Седекии царем Навуходоносором. Седекия был ослеплен и в оковах уведен в Вавилон. 22—24 Весть надежды: в грядущем придет новый Царь и установит Новое Царство.

Эта весть опровергает бытующее представление, что человек отвечает за грехи своих родителей или, наоборот, пользуется благословениями благодаря их заслугам. Такое представление отражено в пословице, приведенной в ст. 2. Эта точка зрения рассматривается с двух сторон: а) нечестивый сын не может избежать наказания под предлогом праведности своего отца (5—13) и б) праведный сын не будет наказан за злодеяния своего отца (14–18). Этот принцип утверждается в ст. 4: «Душа согрешающая, та умрет». Иезекииль также противостоит мнению, что спасение достигается лишь постоянным накоплением заслуг в течение всей человеческой жизни, при этом заслуги должны в итоге «перевешивать» совершенные грехи. Такая позиция решительно отвергается. Если грешник покинет пути беззакония, он будет жить. Если же праведник встанет на путь беззакония, он будет наказан (21—28). Такие установления казались дому Израилеву несправедливыми (29).

2—4 Слово Божье о том, что совершивший преступление должен сам нести наказание за него, идет вразрез с общепринятым мнением. 5–9 Если человек праведен, поступает справедливо и правильно, он будет жить. 10—13 Сын праведника, совершающий преступления, злодеяния и насилие, должен умереть за свои грехи. 14–18 Если же сын нечестивого отца избегает прегрешений и поступает праведно, он не будет наказан за грехи своего отца. Он будет жить. 19–20 Сын не отвечает за вину своего отца, так же и отец за грехи сына. 21–22 Кроме того, если преступающий закон отвращается от грешного пути своего и начинает поступать справедливо и правильно, он будет жить. 24 Если праведник свернет с верной дороги и начнет совершать беззакония, он погибнет.

25—29 Это учение, вопреки мнению Израиля, верное. 30—31 Каждый получит по заслугам в соответствии с тем, что он или она совершили. Итак, покайтесь, и «сотворите себе новое сердце и новый дух». Господь не хочет ничьей смерти (23, 32).

Примечания. 2 (ср.: И ер. 31:29) — Иеремия также предсказывал, что эта пословица перестанет употребляться. Смысл пословицы заключается в том, что люди могут страдать из–за грехов своих предков. 6–9 Приводится перечень конкретных грехов, которые находят свои параллели в ст. 11 — 13 и 15—17. 19 Здесь повторяется вопрос недоумевающих израильтян. Большое значение, которое в культуре стран Среднего Востока придавалось наследованию и родовой (и племенной) общности, затрудняло принятие этой вести в гораздо большей степени, чем это можно сказать о современном обществе с его индивидуалистскими тенденциями. Сегодня мы обвиняем в своих бедах «общество», а не предков. Однако и в этом случае мы пытаемся переложить вину на других.

В этой главе в иносказательной форме описывается падение династии Давида. Львица (Израиль) родила нескольких детенышей (цари), которые выросли и стали сильными львами. Но вот одного из них взяли в плен и увели в Египет. Другого поймали, посадили в клетку и отвезли в Вавилон (в 597 до н. э.; ср.: 4 Цар. 25:1–7).

В ст. 10 происходит смена метафоры, и Израиль уподобляется здесь виноградной лозе, которая, хотя и крепкая и ветвистая, вырвана из своей почвы и пересажена в пустыню (т. е. Вавилон). Огонь из «ствола ветвей ее» уничтожил плоды ее, не оставив ни одной крепкой ветви. Речь тут, по всей вероятности, идет о переселении Навуходоносором князей израильских в Вавилон. Мятеж Седекии (огонь из ствола ветвей) вызвал столь суровый отпор вавилонян, что династия Давидова была подрублена под корень.

Плач по князьям подчеркивает, что былая слава не гарантирует славного будущего. Западная цивилизация живет за счет своего христианского наследия, но истинная вера исчезает. Наследие прошлого тает на глазах.

1—9 Иезекииль должен произнести эту плачевную песнь о князьях Израиля: «Ваш царский род произвел льва, который возрос и стал людоедом. Народы услышали о нем, поймали его и в цепях отвезли в Египет (2–4). Второй лев вырос и стал сильным зверем. Он тоже был людоедом, опустошал города и угрожал жителям страны. Народы поймали его в западню, отвели царю Вавилонскому и посадили его в крепость» (5—9).

10—14 Царская династия была как великолепная раскидистая виноградная лоза. Но она была вырвана из земли, и восточный ветер налетел на нее, иссушил ветви ее, и они были преданы огню. Затем она была пересажена в пустыню. Огонь пожрал ее ветви и плоды. На ней больше не осталось ветвей, пригодных для царского скипетра.

Примечание. 12 «Восточный ветер» — это Вавилон.

Старейшины снова (ср.: 14:1—11) посещают Иезекииля, чтобы вопросить через него Господа. Иезекииль опять предостерегает своих гостей от греха идолопоклонства. Он последовательно обозревает идолослужение Израиля на различных этапах его истории.

Сам факт посещения Иезекииля старейшинами говорит о том, что они, поклоняясь языческим божествам, все же не окончательно забыли Бога, несмотря на давление, которое на них оказывалось на чужбине. Они были там в меньшинстве, в огромной стране, среди народов разных культурных традиций. В Вавилоне поклонялись множеству богов. Несомненно, процветающая и мощная держава с ее грандиозными архитектурными сооружениями, казалось, убедительно свидетельствовала израильским переселенцам о пользе поклонения вавилонским богам. Путь ассимиляции казался таким соблазнительным (см. соответствующий коммент, к Книге Пророка Даниила, гл. 1).

Иезекииль начинает свою речь с подходящего к случаю примера из истории, когда Израиль оказался в плену у другой сверхдержавы — Египта. Несколько раз повторяется один и тот же цикл: предупреждение, отступничество и национальное восстановление. Даже в критические для них времена израильтяне стремились обратиться к религии других народов (24, 32). В итоге обетования и предостережения тесно переплетались в истории страны. Израиль будет собран и вернется из земель, по которым он был рассеян, и возгнушается своими прошлыми греховными деяниями.

Эта весть иллюстрирует долготерпение Бога в Его взаимоотношениях со Своим народом на протяжении столетий. Он оставался верен ему, несмотря на мятежное состояние его духа.

1—17 Старейшины израильские навещают Иезекииля, желая вопросить через него Бога. Бог повелевает сказать им от Своего имени: «Не дам вам ответа (2–3). Когда Я избрал Израиль и открылся ему в Египте, Я поклялся, что выведу его из Египта в страну сказочного изобилия (5—6). Им было сказано, чтобы бросили своих египетских идолов, но они не послушались. Вместо наказания Я вывел их из Египта, чтобы не позорить имя Свое (7—10). Я также дал им заповеди Мои в пустыне (11—12). Даже в пустыне они роптали, но не были уничтожены, несмотря на предупреждение об этом» (13—17).

18—26 «С их детьми обращение было такое же, и предостережения те же (18—20), и они тоже не были уничтожены за свое непослушание (21—22). Я поклялся рассеять их по народам и развеять их по землям за их непослушание (23–24). Я попустил им их прегрешения против установлений Моих и небрежение к Моим законам (25). Я попустил им оскверниться жертвоприношениями первенцев их. Это все сделано, чтобы к ужасу своему они познали, что Я — Господь» (26).

27—38 «Ваши отцы хулили Меня, используя для поклонения чужим святыням всякое место возвышенное и всякое высокое дерево (27–28). А вы не продолжаете ли практику своих отцов (30)? Я не дам вам ответа на вопросы ваши (31). Вы желаете, конечно, как и другие языческие народы, поклоняться дереву и камню, но этого не будет (32). Я буду вашим Господином и выведу вас из чужих земель, отделю от вас мятежников и непокорных Мне. Тогда узнаете, что Я — Господь» (33–38).

39–44 «Служи пока идолам своим, Израиль, но ты еще вернешься ко Мне. Весь дом Израилев будет служить Мне на святой горе Моей (39–41). И узнаете, что Я — Господь, когда введу вас в землю Израилеву (42). Вы с отвращением будете вспоминать свои прошлые дела. И узнаете, что Я — Господь, когда буду поступать с вами ради имени Моего» (43—44).

Примечания. 1 «В седьмом году» — в 591 г. до н. э. «Вопросить» — ср.: 8:1; 14:1. 9 «Ради имени Моего» — имя Господа есть отражение Личности Бога, а не просто отдельного Его атрибута. 25 «Попустил» — Бог допускает, чтобы они шли своим путем, даже если речь идет о такой гнусной практике, как жертвоприношение младенцев. 29 Здесь в оригинале игра слов: «бама» (bama) по–еврейски «высота». Слово начинается с того же слога, что и слово ba'im, которое означает «углы». 37 «И проведу вас под жезлом» — (ср.: Лев. 27:32; Иер. 33:13). Вызывает ассоциации с овцами, которых пастух отбирает, сортирует, используя посох.

Это пророчество первое из четырех, предупреждающих о грядущих катастрофах, которые обрушатся на землю Израиля. В каждом последующем пророчестве раскрывается все больше деталей.

Как и предыдущие предсказания (напр.: 12:26—28), эта весть Иезекииля была встречена с глубоким недоверием. Его речи воспринимались как притчи: грозные аллегории событий, которые, как им представлялось, в действительности не будут столь ужасными. Мы всегда с интересом вглядываемся в будущее, но только если оно не сулит нам неприятных неожиданностей. Если же вероятные перспективы не отвечают нашим чаяниям, мы с легкостью отвергаем все, даже самые очевидные знамения.

46—49 Иезекииль должен изречь пророчество «на полдень» (т. е. юг) и «на лес южного поля» (46), объявить волю Божью. Господь зажжет там огонь. Этот огонь неугасимый, его пламя поглотит все. И увидят все, что Господь зажег этот огонь (47—48). Слушатели Иезекииля заявляют, что это всего лишь его притчи.

Примечания. 46 «Полдень» и «лес южного поля» обозначают здесь Иерусалим и Иудею. 47 «От юга до севера» — предупреждение о грядущих бедствиях всего Израиля. 49 Создается впечатление, что иногда Иезекииль сталкивается с недоверием к своим вестям: его пророчества о горестной судьбе страны рассматривались как «символические».

В этом втором пророчестве общая картина вырисовывается более отчетливо. Меч — символ войны, т. е. здесь дается прямое указание на военный характер бедствий. Иезекииль постоянно подчеркивал личную ответственность человека за свои дела и соответствующее воздаяние (ср.: 3:16—21; 33:1—20), поэтому его слова о том, что в грядущих бедствиях пострадают как праведные, так и нечестивые, вызывают некоторое смущение. Праведность не гарантирует иммунитета против страданий. Тот, кто претендует на исключительную защиту Господа, вероятно, проявляет огромную веру, но при этом игнорирует и многие библейские предостережения.

Иезекииль должен объявить Иерусалиму слова Господа: «Я — на тебя и извлеку меч Мой… и истреблю… праведного и нечестивого» (2—4).

Самому Иезекиилю Господь говорит: «Стенай и сокрушайся! Когда народ спросит тебя, отчего эти твои сетования, скажи им, что грядет весть об устрашающих бедствиях». И все придет и сбудется (6–7).

Примечания. 3 «Меч» — этот образ используется и в следующих двух пророчествах. 6 «Стенай» — речь Иезекииля должна была сопровождаться другим символическим актом (седьмым).

Третье пророчество этой группы изложено в поэтической форме, оно напоминает призывную песнь ратоборца: меч наготове, военная задача ясна.

Тема войны как наказания, посланного Богом, была во времена Иезекииля, вероятно, еще менее популярна, чем сейчас. Еще светил луч надежды, что гнев Бога в конце концов утихнет.

9—11 Меч уже «наострен». 12 Этот меч наготове и для простого народа, и для израильской знати. 14–16 Он будет поражать снова и снова. 17 Затем Господь смирит Свой гнев. «Я, Господь, сказал».

Примечания. 10, 12, 13 «Жезл… на всех князей Израиля» — один мотив, не затронутый в двух предыдущих пророчествах, — начальствующие Иерусалима. Эта тема наказания князей отчетливо прозвучит в следующем пророчестве.

В последнем из этих четырех пророчеств общая картина будущих событий становится более определенной. Царь вавилонский (Навуходоносор) предпримет завоевательный поход в земли, лежащие к западу от Вавилона. На подступах к этим территориям он остановится, пытаясь посредством гаданий определить, какой город ему атаковать: Иерусалим или Равву. Полученное предзнаменование указывает ему на Иерусалим, после чего Навуходоносор начинает осаду города. «Преступный вождь Израиля» должен быть низложен и уведен в плен.

Не избегут наказания и аммонитяне, придет день и их суда. Память о них в народах сотрется.

Этот отрывок подразделяется на три части: действия Навуходоносора (18—23); весть Израилю (24–27); весть Аммону (28–32).

Это пророчество должно предостеречь нас от слишком поспешных выводов относительно того, кто должен быть наказан, кем и почему. Казалось бы, вполне очевидно, что нечестивый Навуходоносор заслуживает немедленного возмездия Божьего, тогда как Израиль может получить отсрочку. Однако же Иезекииль богодухновенно указывает на Навуходоносора как на орудие Божьего гнева для наказания Израиля за его беззакония.

19—20 Иезекиилю дано повеление начертить схему пути, по которому предстоит идти Навуходоносору. Главная дорога в одном месте разветвляется на две: одна ведет в Равву, другая в Иерусалим. Царь вавилонский останавливается на распутье и призывает гадателей, которые должны определить, по какому пути ему идти. Они указывают на Иерусалим, осаду которого царь и предпринимает вскоре.

24—27 Слово Божье обращено к вождю Израиля: «Народ твой попадет в плен из–за беззаконий, которые вы совершили (24). И ты, недостойный вождь Израиля, будешь низложен» (25—27).

28—32 Народу Аммона Иезекииль должен объявить: «Твой час настал. Вопреки ложным пророчествам о мире, ты будешь уничтожен в своей собственной земле (28—31). Ты будешь предан забвению. Я, Господь, сказал это» (32).

Примечания. 20 Равва (современный Амман в Иордании) — столица Аммона. Судьбе Аммона посвящено и следующее пророчество (ср.: 25:1—7). 21 «Рассматривает печень» — вавилоняне практиковали гадание по печени (гепатоскопия), способ предсказания будущего по форме печени жертвенного животного, по особым «пометкам» в ней. 23 «О… их вероломстве» — речь идет о том, что вожди иерусалимские уже были насильственно втянуты в союз с Вавилоном, но восстали против него (ср.: 17:11—13). 26 «Сложи венец» — крушение монархии. 28—29 Аммонитяне считали, что они избегут поражения. Они даже получили ложное пророчество, которое способствовало укреплению в их сознании иллюзии безопасности.

В центре этого пророчества мысль о том, что беззакония Иерусалима приблизили его разрушение. Список прегрешений обширен, от общественных язв до нарушения святынь: кровопролитие (3, 9), идолослужение (3, 4), злоупотребление властью (6), преступления против ближнего (7), осквернение святынь и субботы (8), совершение языческих обрядов (9), прелюбодеяние и кровосмешение (10, 11), взяточничество и вымогательство (12), богоотступничество (12). Этого вполне достаточно, чтобы народ был рассеян и развеян «по землям».

1—16 Иезекиилю дано повеление строго обличить Иерусалим во всех его преступлениях (2) и объявить ему: «Ты — город, который виновен в тяжелейших грехах от пролития крови до идолопоклонства. Ты сам ускорил свой конец своими злодеяниями и потому будешь в презрении между народами (3—5). Много нечестия в деяниях твоих, но Я положу конец этому (6—13). И рассею тебя по народам… и узнаешь, что Я — Господь» (14—16).

Примечания. 2 «Мерзости» — слово, которое нередко встречается у Иезекииля, в частности, для обозначения религиозной и нравственной нечистоты (см.: ст. 10). 9 «На горах едят… идоложертвенное», то есть едят мясо животных, принесенных в жертву языческим богам на высотах (ср.: 18:6; 6:3). 10 «Очищения нечистот ее» — как священник, Иезекииль особенно заботился о соблюдении ритуальной чистоты. Многие из грехов, здесь перечисленных, подпадают под запреты, указанные в левитских законах (ср.: Лев. 18, 20). 16 «Презренным» — следствие наказания Израиля за грехи.

Наказание, которое постигнет Израиль, уподобляется переплавке металла в плавильной печи: лишние примеси (изгарь) будут удалены.

Современное понимание войн или наказаний зиждется на концепции воздаянии и/или восстановления. Здесь же мы сталкиваемся с концепцией очищения. Разложение общества зашло слишком далеко, чтобы решить эту проблему путем частных социальных реформ. Необходимы коренные преобразования, которые дадут начало новой жизни.

17—22 Иезекиилю возвещено, что Израиль уподобился изгари серебра (18), и пророк должен донести до народа весть Божью: «Я соберу вас в Иерусалим… Я во гневе Моем… расплавлю вас… дохну на вас огнем негодования Моего, и расплавитесь среди него. Как серебро расплавляется… и узнаете, что Я, Господь, излил ярость Мою на вас» (19–22).

Примечание. 19 «Соберу вас в Иерусалим» — здесь и далее иносказание о грядущей осаде города.

Израильское общество достигло такой степени разложения, что это проявилось на всех социальных уровнях и приняло самые разнообразные формы.

Разложение общества значительно превысило масштабы личной испорченности. Продажность охватила как общественные, так и религиозные структуры. В сложившейся преступной практике виновны прежде всего верхи общества, но это не может служить оправданием для народа. Слишком часто взяточничество становится неотъемлемой частью повседневной жизни. Широко распространено в обществе и притеснение слабых. Человек чувствует себя незащищенным перед всевластием порока.

23—31 Иезекиилю дано повеление обратиться от имени Бога к обществу израильскому: «Ты — земля неочищенная (24), правители твои угнетают народ, священники нарушают Мой закон (26), князья убивают людей ради корысти (27), пророки изрекают ложь (28), в народе угнетают друг друга, грабят и притесняют бедного (29). Я искал человека, который стал бы предо Мною… за сию землю… но не нашел. Итак… огнем ярости Моей истреблю обитателей сей земли» (30—31).

Примечание. 30 «Человека, который поставил бы стену» — нет ни одного достойного, кто мог бы быть предстателем пред Богом за свой народ.

Тема этой главы очень близка той, которая рассматривается в гл. 16. Иерусалим и его сестра Самария блудодействовали с соседними языческими народами, в частности, с египтянами, ассирийцами и вавилонянами. И они должны понести наказание за свои деяния. В данных главах рассматриваются разные аспекты одной и той же проблемы. Военно–политический союз Израиля с Ассирией и Вавилоном передается аллегорией блудодеяний Оголы со своими ассирийскими и вавилонскими любовниками, блестящими воинами в красивой форме (5, ср.: ст. 14, 15). Но возмездие за подобное поведение неизбежно. Наказание также передается через аллегорию военного нападения и разбоя (24–26; 46–47).

Сами политические союзники Израиля здесь не подвергаются прямому осуждению. Они создали основу для социального и религиозного проникновения в культуру Израиля языческих верований, влиянию которых израильский народ поддавался с необычайной легкостью.

Грехи народа израильского не воспринимались Богом с бесстрастием или безразличием. Напротив, Бог смотрел на прегрешения Своего народа, как преданный супруг с болью и гневом смотрит на неверность своей супруги (ср.: гл. 16).

1—10 Господь говорит Иезекиилю: «Были две сестры: Огола, т. е. Самария, и Оголива, т. е. Иерусалим. Еще в молодости своей, в Египте, они встали на путь распутства (3, 4). Они были Моими женами, но Огола пристрастилась к Ассирии и вступила в связь с ассирийцами (5–8). За это Я предал ее в их руки, и они осквернили ее и убили ее (9–10).

11—21 Оголива была еще развращеннее, чем сестра ее. Она тоже вступила в связь с Ассуром, потом страстно возжелала вавилонян. После того, как она осквернилась с Вавилоном, она отвергла его с отвращением. Так же и Я отвернулся от нее самой (как и от сестры ее), когда ее бесстыдство стало вопиющим. Время от времени она утоляла свою страсть с богатыми египетскими любовниками» (11–21).

22–35 Иезекииль должен объявить Оголиве слова Господа: «Я восстановлю твоих прошлых любовников против тебя. Вавилоняне и ассирийцы выступят против тебя и накажут тебя. Я обращу свою ревность против тебя и положу конец распутству твоему (22–27). Я предам тебя в руки твоих бывших любовников, которых ты теперь ненавидишь (28). Они унизят тебя (29—30). Как и сестра твоя Самария, ты изопьешь горькую чашу беззакония своего (31—34). Так как ты повернулась ко Мне спиной, ты должна понести тяжкое наказание за беззакония твои» (35).

36–49 Иезекииль должен обличить страшные мерзости Оголы и Оголивы: прелюбодейство, кровопролитие, языческую ритуальную проституцию, жертвоприношения детей, осквернение Божьего храма и субботы (36—39). Обольщение чужеземцев (40–42) поставило их на путь прелюбодеяния, за которое положена смерть (43–45). И будут они побиты камнями. Ибо Бог сказал: «Так положу конец распутству на сей земле… и узнаете, что Я — Господь Бог» (46–49).

Примечания. 4 Имена Огола и Оголива связаны с еврейским словом, означающим «палатка», «скиния». Хотя многие комментаторы видят здесь указание на культовое служение, но не исключено, что это просто указание на кочевое происхождение народа. «Были они Моими» — хотя в тексте нет прямого заявления, что сестры были невестами Господа, такой вывод напрашивается и здесь, и в ст. 5 (ср.: 16:8,9). 5—10 Безрассудная связь Самарии с ассирийцами привела ее к падению. Самария пала под натиском Ассирии в 722–721 гг. до н. э. 14 «Халдеи» — хотя позднее это наименование стало синонимом слова «вавилоняне», сами халдеи — это особая народность в южной Вавилонии (ср.: ст. 21). 23 «Пеход» — область в восточном Вавилоне. Местоположение и статус Шоа и Коа не известны. 36—39 Здесь перечисляются языческие обычаи, которые переняли израильтяне. 42 «Пьяницы из пустыни» — вавилоняне, которые могли попасть в Иерусалим только через сирийскую пустыню, славились своей приверженностью к пьянству.

Эта глава — поворотный пункт в книге. Если раньше Иезекииль в основном предвещал грядущие бедствия, то теперь настал черед исполнения этих пророчеств. Назад пути нет. Осада Иерусалима началась. Дата этого откровения зафиксирована точно: 15 января 588 г. до н. э. В этот день Навуходоносор начал осаду города. После 18 месяцев осады Иерусалим пал и был предан огню. Эта была вторая осада Иерусалима за последние двенадцать лет. Иезекииль сам был уведен в плен после первого захвата города.

Весть пророка передается языком притчи. Котел символизирует Иерусалим, а его содержимое — народ. Накипь в котле остается и после огня, т. е. даже после первой осады Иерусалим не очистился от скверны. Второе огненное испытание (вторая осада) потребовалось для очищения от накипи, т. е. наказание за беззакония людей необходимо как очистительная мера (ср.: 22:17–22).

1—14 Слово Господне было к Иезекиилю: «Запиши себе имя этого дня, эту дату, потому что в этот самый день Навуходоносор начнет осаду Иерусалима» (2). Пророк должен представить весть в форме притчи: «Поставь котел с водой и положенным туда мясом на огонь и вскипяти его. Накипь, которая не отходит от него, есть нечистота Иерусалима (3—7, 13). Еще раз разведи огонь, вывари мясо, пусть кости перегорят. Поставь котел на уголья, чтобы он расплавился и накипь его сошла бы с него» (9—12). Суд и неминуемая расплата ждет Иерусалим. «Я говорю: это придет и Я сделаю; не отменю» (13–14).

Примечания. 6 «Накипь» — вещество, которое остается на стенках котла после выкипания жидкости. «Не выбирая по жребию» — подразумевается, что содержимое котла, т. е. народ, будет рассеян весь. 12 «Останется на нем накипь его» — это может означать, что все прежние попытки потерпели неудачу.

Сердце Иезекииля, судя по всему, было разбито вестью о том, что смерть отнимет у него жену его. Это откровение должно было стать средством для передачи послания о горестной судьбе Иерусалима и Храма. Но и в момент тяжелой утраты Иезекииль продолжал оставаться пророком Бога.

Поведение верующего в критические моменты жизни иногда говорит о нем больше, чем слова, хотя отказ от скорбных ритуалов для человека, потерявшего близкого, может быть для него крайне трудным психологическим моментом. Но это повеление Бога было адресовано лично Иезекиилю и не означает, что мы должны непременно следовать ему.

15—24 Иезекиилю было сказано, что его жена умрет и что он должен сдержать внешнее проявление скорби и отказаться от обычного траурного ритуала (16—17). Когда люди будут спрашивать его, на что указывают его действия, он должен ответить им словами Господа, обращенными к Израилю: «Я отдам на поругание святилище Мое и город Мой. Все, что вы оставили там, падет от меча. Но вы не будете следовать обычным скорбным ритуалам, что наглядно продемонстрировал вам Иезекииль. И когда это сбудется, узнаете, что Я — Господь».

25—27 Далее Бог говорит Иезекиилю: когда город падет, некто спасшийся оттуда придет и принесет ему весть об этом. В тот день речь пророка полностью восстановится. «И будешь знамением для них, и узнают, что Я — Господь».

Примечания. 17 Здесь перечисляются традиционные для иудеев знаки траура (ср.: 27:30—32). 27 «Будешь говорить» — частично потерянная речь Иезекииля восстановится, когда он услышит новость о падении города. Об этом исцелении говорится и в 33:21—22. Даже этот момент будет знамением для народа.

Эта глава открывает целую серию пророчеств о судьбе соседних с Израилем народов (гл. 25 — 32). Центральное место здесь отведено Египту и Тиру, а первое пророчество относится к ближайшим соседям Иудеи: Аммону, Моаву, Эдому и филистимлянам. Эти народы с удовлетворением и радостью (Аммон) и злорадством (Моав) воспринимали поражение израильского народа. Они даже воспользовались возможностью отомстить Иудее (Эдом и филистимляне). Весть Иезекииля предупреждает их о неминуемой расплате за это.

Пророческое обозрение начинается с Аммона, страны, расположенной к востоку от Израиля, и затем, следуя по часовой стрелке, касается Моава, Эдома и земли Филистимской.

Этих соседей Израиля легко осуждать за их отношение к нему. К сожалению, такую же позицию мы можем занять по отношению к своим соседям, когда на них обрушиваются бедствия и несчастья. Однако Бог есть Бог всей земли и в Его руках судьба каждого народа и каждого человека.

Аммон. Поскольку аммонитяне радовались поражению Израиля и Иудеи, они будут разграблены кочевыми племенами с востока (1–5). За свое злорадное отношение к горестям Израиля они будут уничтожены (6—7).

Моав. Поскольку Моав с презрением относился к Иуде, он будет предан в руки сынов Востока (8—1).

Эдом. Поскольку Эдом простер руку на Иуду, принимал участие в разрушении Иерусалима, то теперь его земля будет опустошена Израилем (12—14).

Филистимляне. Поскольку филистимляне мстили Иуде, критяне и другие прибрежные народы будут уничтожены (15–17).

Примечание. 4 «Сыны Востока» — кочевые племена пустынь. 5 Равва — столица Аммона (ср.: 21:20). 8 Сеир — другое название Эдома. 16 Критяне — народ, родственный филистимлянам.

Тир — это город–государство. Несмотря на свою незначительную территорию, Тир играл важную роль в экономике и политике древнего Среднего Востока.

Древний город Тир был крупным морским портом на территории, ныне относящейся к южному Ливану. (Он находился примерно на полпути между современным Бейрутом на севере и Хайфой на юге.) Город располагался как на берегу, так и на прибрежном острове, и у него было две гавани. Иезекииль, несколько раз говоря о Тире, упоминает его морское положение. При описании судьбы Тира — его процветания и падения — использован морской колорит. Могущество Тира объяснялось его контролем над морскими торговыми путями.

Тир процветал за счет торговли. Его купцы разъезжали по всему древнему миру с самыми разнообразными товарами. Жители Тира были прирожденными коммерсантами, они славились по всему миру своими деловыми качествами, что и принесло процветание городу.

Тир — город с древней историей. Первое упоминание о нем мы находим в «Египетских текстах проклятий» около 1850 г. до н. э. Согласно Геродоту, греческий алфавит был введен в Греции через финикийцев, которые пришли с Тирским царем Кадмо. Тир основал также свою колонию в Карфагене около 825–815 гг. до н. э.

С Израилем Тир имел тесные торгово–экономические связи. Хирам I, царь Тирский, прислал Давиду материалы для строительства дворца в Иерусалиме (2 Цар. 5:11; 1 Пар. 14:1). Он также доставил Соломону материалы на строительство Храма и заключил с ним союз. Столетие спустя царь Ахав взял в жены Иезавель, дочь царя тирского и сидонского (3 Цар. 16:31). Именно через Иезавель в Израиле было введено поклонение тирскому богу Ваал–Мелкарту.

Тир был процветающим государством вплоть до эпохи, в которую жил Иезекииль. Однако Иезекииль, Иеремия (25:22; 27:1–11) и Захария (9:2–7) предсказывали, что Тир попадет под владычество Вавилона. Длительная осада Тира Навуходоносором (примерно с 587 по 574 г. до н. э.), вероятно, была тяжелой военной кампанией (Иез. 29:18), но в конце концов город пал под натиском вавилонских войск.

Пророчества о судьбе Тира и Египта — суровое предостережение народам; они напоминают об опасности национализма и национального превозношения. Многие люди не видят ничего дурного в чувстве национальной исключительности и сознании превосходства своего народа над другими. На примере Тира показано, как достигнутое им процветание привело его к самодовольству и высокомерию: именно приобретенное богатство было для Тира знаком его превосходства над другими народами. Для удержания своего господства в регионе он не гнушался использовать подкуп в своей коммерческой деятельности. Судьба Израиля рассматривалась им лишь с позиции собственной выгоды.

Тир был проклят за те отношения, которые стали превалирующими в современном обществе. Мы не должны позволять материальному успеху нашей страны стать единственным критерием в оценке ее достижений.

В этом пророчестве Тир осуждается за свое торжество по поводу падения Иерусалима, в чем Тир видел немалую выгоду для себя.

Вавилоняне под водительством Навуходоносора предприняли осаду Иерусалима и захватили город. Злорадство при виде неудач других — это то чувство, которое иногда, к сожалению, проникает в души христиан, но признаться в нем очень нелегко.

1—21 Бог обратил слово Свое к Иезекиилю: «Тир говорит, что обогатится за счет падения Иерусалима» (1—2). Поэтому Иезекииль должен возвестить ему следующее: «Ты будешь предан в руки многих народов, которые разграбят тебя и поселения твои, Тир. И узнают, что Я — Господь (3—6). Навуходоносор разорит землю твою и начнет осаду твою. Ты больше никогда не будешь отстроен заново (7–14). Прибрежные племена содрогнутся, видя твое падение, и будут петь погребальную песнь тебе (15–18). Ты канешь в глубины преисподней, и уже не найдут тебя вовеки» (19–21).

Примечания. 1 «В одиннадцатом году», т. е. в 587/586 гг. до н. э. 2 Для Тира падение Иерусалима было выгодно с экономической точки зрения. По своему географическому положению Палестина находилась на пути торговых караванов из Африки в Евразию. 3—5 Многие образы, относящиеся к Тиру, навеяны его морским положением. 6 «На земле» — Тир господствовал не только над территориями, непосредственно прилегающими к островной и прибрежной его частям, но и далеко за их пределами. 7—14 Здесь впервые в книге Иезекииля Навуходоносор упоминается по имени. Известно, что осада города вавилонянами продолжалась в течение тринадцати лет. Это, вероятно, была очень трудная военная операция для Вавилона (см.: 29:18). Город–государство сдался и попал в вассальную зависимость от Вавилона. 15 «Острова» — другие города–государства Средиземного моря, вероятно, торговые партнеры Тира. 19 Образ города, погружающегося в морскую пучину. 20 «Низведу тебя… в могилу… в преисподних земли» — здесь имеется в виду «шеол», т. е. владения смерти.

Здесь пророчество представлено в форме плача. Тир уподобляется несравненной красоты кораблю — купеческому судну. Поставщики леса и товаров — его торговые партнеры. Длинный список стран и товаров дает ясное представление о Тире как о крупном торговом центре. Его торговые связи распространялись практически по всему Средиземноморью, северной Африке, Малой Азии и Среднему Востоку. Тир широко использовал иностранную рабочую силу и наемные войска для обороны страны. Однако этот мощный корабль должен был затонуть, т. е. Тир ожидает уничтожение.

Когда давно основанное крупное предприятие терпит крах, то не только его собственные рабочие теряют место, но и тысячи других в смежных предприятиях, а также остаются не у дел поставщики и обслуживающий персонал. Углубление кризиса и экономический крах — удел многих стран современного мира.

1—36 Иезекииль должен объявить Тиру: «Ты кичишься своей красотой (3—4), ты построен из самых прекрасных материалов (5–7); многие народы приняли участие в твоем строительстве, обслуживании и защите (8—11); у тебя много крупных торговых партнеров во всех концах света, твои товары отличаются наивысшим качеством и необычайно разнообразны (12–25). Но ты потеряешь все это в день скорого кораблекрушения (26–27). Твои соседи и торговые партнеры содрогнутся и придут в ужас (28—36). И не будет тебя более» (36).

Примечания. 3 «Я совершенство красоты» — неисчислимые богатства Тира дали ему возможность великолепно украсить свои владения, чем он чрезвычайно гордился (ср.: 28–2). 5–6 Для строительства использовалась древесина высших сортов. «Из Сенирских кипарисов» — Сенир — аморрейское название Ермона (ср.: Втор. 3:9). 7 «Елиса» — возможно, Кипр. 8 «Сидон и Арвад» — города к северу от Тира. 9 «Гевал», или Библос, — крупный морской порт в Финикии. Приток рабочей силы в Тир — еще один признак его экономического процветания. 10 Три народа, перечисленные здесь, далеки друг от друга территориально, что указывает на широкие связи Тира по всему древнему миру: Ливия расположена на запад от Тира, Лидия на север, а Персия на восток. 11 Арвад поставлял также и воинов и гребцов (8). Кто такие «Гамадимы», точно не известно, предположительно, жители Каппадокии, на востоке Малой Азии. 12—15 Перечень торговых партнеров Тира дается в соответствии с их географическим положением: от Фарсиса, расположенного в западном Средиземноморье, до Аравийской пустыни и Месопотамии. 16 «Арамеяне» — здесь, очевидно, речь идет об Эдоме. 23 «Еден» — не путать с Едемом. Еден находится в Месопотамии. 26 «Восточный ветер» относится не только к штормовому морскому ветру (ср.: Пс. 47:8), это аллегорическое обозначение угрозы Тиру со стороны Вавилона, который находился к востоку от него. 30–31 Здесь приводится семь традиционных знаков скорби: громкое рыдание, посыпание головы пеплом, валяние в пыли, острижение головы наголо, опоясывание вретищем, продолжительный плач и плачевная песнь.

Несметные богатства и роскошь могут принести с собой и гордыню. В ст. 5 подводится итог постепенному процессу становления гордыни: «…и ум твой возгордился богатством твоим». Царь тирский («начальствующий») вознесся в своем высокомерии и гордыне, почитая себя равным по мудрости Богу. Пророчество Иезекииля предупреждает о неминуемой расплате, которая ждет такого безумца: падение и погибель в вечности. Подобных примеров взлета безумной гордости и падения немало в истории современного мира.

1—10 Иезекииль должен объявить царю Тирскому: «Ты причислил себя к богам, но ты не Бог (1—2). Твоя предприимчивость, проницательность и расчетливость привели тебя к необычайному процветанию (3—5а), отчего и проникся ты тщеславием и гордыней (5б), которые и низведут тебя в могилу рукою чужеземцев. Перед рукой поражающего ты будешь простым смертным, а не богом» (7—10).

Примечания. 2 «В сердце морей» — островная часть Тира. 3 «Даниил» — см. примечания к 14:14,20. 7 «Иноземцев, лютейших из народов» — намек на вавилонян. 10 Жители Тира придерживались обряда обрезания, следовательно, умереть «смертью необрезанных» считалось оскорбительным.

В этом плаче представлена картина возвышения и падения царя Тирского, а следовательно, и самого города–государства. Здесь просматривается явная параллель с повествованием об Эдемском саде в Книге Бытие, хотя и не совпадающая с ним во всех деталях. Как и в других местах, Иезекииль свободно пользуется метафорами, смешивая их, изменяя и подбирая сообразно случаю, чтобы вплести их в общую ткань пророчества. Высокий поэтический стиль соответствует грандиозности падения, пережитого Тиром, которое можно уподобить изгнанию из рая.

11–19 Вот плач о царе Тирском: «Ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты (12); ты находился в саду Эдемском, был украшен драгоценными камнями (13—14). Ты совершен был в путях твоих (15). Но твоя обширная торговля привела к тому, что ты совратился с прежнего пути. Твоя красота и великолепие позволили тебе чрезмерно возомнить о себе, а тщеславие погубило мудрость твою. Своими бесчестными поступками в торговых делах ты осквернил святилища твои. За это ты будешь изгнан из рая и превращен в пепел (16—18). Все знавшие тебя ужаснутся падению твоему» (19).

Примечания. 13 Упомянутые здесь драгоценные камни напоминают облачение первосвященника (Исх. 28:17–20), но в то же время и на языческие божества иногда надевали одежды, украшенные драгоценностями. Здесь, возможно, просто подчеркивается богатство и роскошь царского облачения (и Тира тоже). 14–16 Точное значение выражения «помазанным херувимом» не ясно: либо царь Тирский был возвеличен до статуса херувима, либо он имел в качестве хранителя херувима. В обоих случаях это служит указанием на его высокое положение. «Огнистые камни» — буквально огненные камни, камни, сверкающие огненным блеском; возможно, это отсылка к ст. 13, в котором перечисляются драгоценные камни. Либо это может быть описанием лучезарного сияния славы на горе Божьей. 15 «Совершен» — вновь намек на совершенство Эдема. 18—19 Здесь образ царя как бы сливается с образом города Тира.

Сидон находился по соседству с Тиром. Этот город тоже ожидает неминуемая расплата за грех. Отличительная особенность этого короткого пророчества в частом повторении фразы: «И узнают, что Я — Господь». Кроме того, в нем содержится обетование о грядущем восстановлении народа Божьего (25—26), тема, которая вскоре получит свое дальнейшее развитие в книге Иезекииля.

20–26 Иезекииль должен изречь пророчество Сидону: «Вот, Я против тебя, Сидон, но Я прославлюсь через тебя. Когда Я обрушу на тебя суды Свои, узнают, что Я — Господь (22). Когда Я пошлю тебе страдания, узнают, что Я — Господь (23). Когда Израиль будет избавлен от враждебных соседних народов, узнают, что Я — Господь (24). Когда Я соберу Израиль, рассеянный среди народов, Я покажу Свою святость народам. Израиль будет жить в безопасности на своей земле, и узнают, что Я — Господь Бог их» (25–26).

Примечания. 25 «Рабу Моему Иакову» — ср.: 37:25.

В книге Иезекииля содержится семь пророчеств о Египте — больше, чем о какой–либо другой стране. Возникает вопрос, почему иудейского пророка, находившегося в вавилонском плену, столь заботила судьба страны, расположенной в нескольких сотнях километров от него. Ситуация проясняется, когда мы рассматриваем историческую обстановку того периода и хронологию пророчеств.

Во времена Иезекииля Египет был мощной сверхдержавой, слава которой уже начала клониться к закату. В зените своей славы Египет распространял сферу своего влияния по всему восточному Средиземноморью, включая Палестину и территорию современного Ливана и западной Сирии. Когда Вавилон занял место Ассирии и стал гегемоном на Среднем Востоке, Египет вступил в союз с Ассирией, чтобы противостоять военно–политическому господству Вавилона в регионе. Происходило перераспределение сил, и малые государства, такие, как Иерусалим/Иудея, должны были маневрировать при выборе союзников.

Хронологию основных событий в истории взаимоотношений между Египтом и Вавилоном, которые имели место до и во время написания книги Иезекииля, можно представить следующим образом.

605 г. до н. э. — Вавилон наносит поражение Египту в битве при Кархемисе (ср.: Иер. 46:2) и продвигается на юг (Кархемис находился в северо–западной Сирии). Продолжаются столкновения между отрядами противников.

601 г. до н. э. — возобновление военных действий между Вавилоном и Египтом. Большие потери с обеих сторон.

597 г. до н. э. — Навуходоносор покоряет Иерусалим. Египет соблюдает нейтралитет. Навуходоносор возводит на престол своего вассала — царя Седекию.

589 г. до н. э. — Иудея при царе Седекии открыто восстает против Вавилона.

588 г. до н. э. (январь) — вавилонские войска ведут осаду Иерусалима.

588 г. до н. э. — осада Иерусалима временно снята, так как Вавилон, перераспределяя военные силы, направляет часть их против Египта (Седекия обратился к Египту за помощью). Однако египетская атака вскоре была отражена, и вавилоняне возобновляют осаду города.

587 г. до н. э. (июль) — Иерусалим взят штурмом. Город и Храм сожжены. Иудея пала. Страна превратилась в руины.

Примечательно, что, за исключением одного, все пророчества о Египте в книге Иезекииля имеют точную временную привязку. Почти половина из тринадцати дат, указанных в книге, приводится в главе, посвященной Египту. В хронологической последовательности пророчества выстраиваются следующим образом: 587 г. (январь) — 29:1–16; 587 г. (апрель) — 30:20–26; 587 г. (июнь) - 31:1–18; 586/585 гг. — 32:17–32; 585 г. (март) - 32:1–16; 571 г. (апрель) — 29:17–21. Пророчество в 30:1–19 не сопровождается датой, но его содержание схоже с другими.

Египет, как и Тир, превозносился в своей национальной гордыне. Если Тир — это «новые деньги», то Египет — «старые деньги». Египет безмерно возомнил о себе, о своем высоком и непреходящем значении. Эта страна обладала значительными природными ресурсами (особенно такой важной водной артерией, как Нил). У Египта была славная история царских династий, довольно большая армия и огромное политическое влияние по всему Среднему Востоку. Вместе с тем его славное прошлое миновало. Впереди его ждала печальная судьба. Помня об этом, мы не должны убаюкивать себя былой славой (действительной или воображаемой) и отрешаться от истинных нужд своего народа на современном этапе его истории. Нередко мы совершенно безосновательно чувствуем себя как бы застрахованными от грядущих проблем и бедствий, считая, что они — удел других и не могут коснуться нас.

Подобное благодушие всегда далеко от реального положения дел.

При сравнении дат пророчеств и событий той эпохи бросается в глаза, что эти даты представляют собой определенные вехи в истории взаимоотношений Иудеи с Египтом и Вавилоном, когда она попеременно заключала с ними союзы. Иудея вольно или невольно примыкала к одной или другой мощной военно–политической силе в течение последних двадцати лет, предшествовавших событиям 588–587 гг. до н. э.

Серия пророчеств, обращенных к Египту, начинается в самый мрачный момент истории Иерусалима. Маневры Египта, направленные на снятие осады города Вавилоном, потерпели неудачу. Иезекииль предсказывал падение Иерусалима. Теперь у него мрачные вести относительно его предполагаемого спасителя. Прежде всего, эти пророчества о том, что Египет будет окончательно сражен Вавилоном и его народ навсегда перестанет быть великим народом, каким он был до этого времени.

Осада Иерусалима продолжалась уже целый год. За это время произошла краткая передышка, когда вавилонские войска были временно передислоцированы для отражения (оказавшейся неудачной) атаки египтян. В пророчестве Иезекииля отражается горькое разочарование Иерусалима, когда стало ясно, что попытка египтян спасти дом Израилев обернулась неудачей: «Они были подпорою тростниковою» (6). Египет больше не пользовался доверием народа израильского (16). Вера в военную или экономическую мощь всегда по большому счету подводит.

Пророчество возвещает, что Египет ожидает полное поражение и разрушение. Народ поднимется, но никогда уже не обретет своей былой мощи (14—15).

1—16 Господь обращает слово Свое к фараону: «Ты, фараон, по причине своей гордыни и высокомерия будешь низложен. И узнают все обитатели Египта, что Я — Господь. Поскольку посулы твои о помощи Израилю оказались неверными, Египет будет разграблен в ходе военных действий. И узнает Египет, что Я — Господь (6—8). Из–за гордыни твоей Египет будет опустошен, а жители его рассеяны по разным народам (9–12). Однако спустя некоторое время египтяне вернутся в Верхний Египет, но это будет слабое государство. Египет представит собой наглядный пример для Израиля. И узнают, что Я — Господь Бог» (13–16).

Примечания. 1 Названная дата соответствует январю 587 г. до н. э. 3 «Большой крокодил» — вероятно, чудище морское, наподобие левиафана (ср.: Ис. 27:1). 6—7 «Подпорою тростниковою» — ср.: Ис. 36:6. Подобно тому, как тростниковый стебель сломается и поранит того, кто захочет опереться на него, так и Египет будет неверным оплотом для Иерусалима и только прибавит отчаяния осажденным в городе. 10 «От Мигдола до Сиены» — иносказательно вся страна от севера до юга. «Ефиопия» — страна к югу от Египта.

Это самое последнее по времени пророчество о Египте (апрель 571 г. до н. э.). Оно является связующим звеном между пророчествами, обращенными к Египту и к Тиру.

17–20 Господь говорит Иезекиилю: «Навуходоносор провел тяжелую военную кампанию против Тира, но не получил вознаграждения» (18). Посему Иезекииль должен возвестить волю Бога: «Египет будет наградой для Навуходоносора. Он разграбит его, чтобы обеспечить и оснастить свою армию. Я дам ему Египет в награду за содеянное им для Меня».

А к самому Иезекиилю относятся следующие слова: «Я восстановлю силу Израиля и возвращу тебе дар речи. И узнают, что я — Господь» (21).

Примечания. 18 «Все головы оплешивели, и все плечи стерты» — солдатская форма «горит» на воинах (проблема, которая и ныне актуальна). 21 «Рог» — символ силы. Народ Израиля вновь обретет силу. «Тебе открою уста» — к Иезекиилю вновь вернется дар речи (ср.: 3:26; 33:22).

Это пророчество не датировано, но его тема та же, что и в пророчестве от 587 г.: Египет и его союзники падут от руки Навуходоносора.

2—9 Война придет в Египет. Вся страна, ее соседи и союзники будут опустошены. 10—12 Военная мощь Египта будет сокрушена под натиском вавилонских войск под водительством Навуходоносора. Страна будет разграблена. 13–19 Народ лишится своих вождей. Его идолы будут уничтожены, а города погибнут в огне войны.

Примечания. 5 Все названные страны и народы были союзникам Египта: Эфиопия, Ливия, Лидия. «Сыны земли завета» — вероятно, еврейские купцы, осевшие в Египте. 6 «От Мигдола до Сиены» — ср.: 29:10. 15—18 Перечень египетских городов и регионов позволяет судить об огромных масштабах разрушения.

Ко времени произнесения пророчества (апрель 587 г.) население Иерусалима уже в течение года находилось под осадой вавилонских войск. В этом пророчестве проводится мысль о том, что всякие надежды на избавление от вавилонян с помощью новой атаки египтян должны быть оставлены как абсолютно беспочвенные. Египтяне уже были отброшены в 588 г. (Я уже сокрушил мышцу фараону, ст. 21), и их ждут дальнейшие поражения (Я… сокрушу мышцы его, ст. 22).

20—26 Иезекиилю возвещено: «Силы фараона уже основательно ослаблены (21) и будут ослабляться дальше. Египтян ожидает изгнание и рассеяние между народами. По мере того как меркнет былая слава Египта, возрастает мощь Навуходоносора и Вавилона. И узнают, что Я — Господь (22–25). Когда египтяне будут рассеяны среди других, они узнают, что Я — Господь» (26).

Примечания. 26 «И рассею Египтян по народам» — этот стих указывает на рассеяние египтян среди других народов в результате военных действий, а не на уничтожение народа.

Слава Египта и масштабы его падания аллегорически представлены на примере величественного кедра со срубленной вершиной.

1—18 Иезекиилю дано повеление объявить Египту: «Величие твое можно уподобить прекрасному кедру (2–3). Этот кедр имел мощные источники вод (3–4). Не было равных ему в округе, он возвышался над всеми деревьями (5). Он служил прибежищем и защитой для многих (6). Он выделялся своим великолепием (7). Не было равных ему (8). Он вызывал у всех зависть (9). Возвышаясь над всеми, он безмерно возомнил о себе, за что был предан в руки властителю народов (10–11). Он был срублен. Полагавшиеся на него покинули его (12). Никакое дерево не должно воображать, что может вырасти до небес (14). День сокрушения его стал черным днем для многих (15—16). Тех, кто искал его защиты, ожидает тот же конец (17). Ты и войско твое будете сокрушены так же» (18).

Примечание. 3 «Вот, Ассур» — легкое текстовое изменение позволяет увидеть здесь аллегорическое сравнение Ассирии с кипарисом. Это изменение помогает представить более прямую аллегорию, хотя общий смысл при этом не меняется. 10 Как кедр был повержен за то, что возгордился своим величием, так будет и с Египтом. 12 «Лютейшие из народов» — выражение, которое ранее было отнесено к вавилонянам (30:11). 18 «Ты… будешь лежать среди необрезанных, с пораженными мечем». Поскольку египтяне практиковали обрезание и большое значение придавали ритуалу захоронения умерших, это предсказание должно было звучать для них вдвойне безысходно.

Египет снова предупрежден о том, что падет от меча вавилонского.

1—16 Плач о фараоне: «Ты, как морское чудовище, которое попало в сеть и выброшено на берег (2–4). Многие насытятся плотью твоей (4—6). Мрак наступит на земле, когда это случится (7—8). Многие народы придут в ужас от свершившегося (9—10)». Господь говорит: «Военная мощь Вавилона уничтожит тебя (11 — 12). Египет будет опустошен» (13—15).

Примечание. 2 «Чудовище» — см. коммент, к 29:3–5.

Эта плачевная песнь охватывает две темы, которые уже рассматривались в пророчествах: (1) Египет после смерти будет лежать вместе с другими народами, «убитыми» в сражениях, и (2) он разделит судьбу необрезанных (ср.: 31:18).

В образной поэтической форме описывает Иезекииль состояние Египта после смерти. Он будет лежать в земле, окруженный могилами воинов других ушедших в небытие народов. Это всего лишь иносказание, художественный образ загробной жизни, а не ее богословская трактовка. Эта живописная картина должна была передать глубину падения Египта.

17–32 Иезекииль оплакивает Египет, низринутый в преисподнюю, где господствует смерть. Он присоединится к необрезанным. Другие народы уже там: Ассирия (22–23), Элам (24–25), Мешех и Фувал (26—27), Эдом (29), «властелины севера» (30), жители Сидона (30). Фараон, и войско его, и приспешники его присоединятся к ним (28, 32).

Все это удивительно созвучно современной ситуации в мире: многие политические силы — большие и малые — ушли в небытие. Однако, как учит история, расцвет и падение наций — это нормальное явление. Состояние без взлетов и падений, полная безопасность, к которой мы все стремимся, — это несбыточная мечта. Всякая безопасность вне Господа — из области иллюзий, обрести ее можно только в Господе.

Примечания. 24 «Елам» — страна к востоку от Вавилона. 26 «Мешех и Фувал» — страны, расположенные в Малой Азии (ср.: 27:13). 27 «Мечи свои положили себе под головы» — смерть лишает воинских почестей. Они лишь похоронены на воинском кладбище, в общей могиле.

Это пророчество по теме близко к 3:16–21. Иезекииль поставлен часовым («стражем») дому Израилеву. Эта работа подразумевает одновременно и ответственность, и возможность наказания. (При этом о награде ничего прямо не говорится.) Иезекииль должен возвестить Израилю сущность возложенной на него задачи.

В пророчестве продолжается обличение греха Израиля. Во–первых (ст. 10—11), обличается определенного рода фатализм, когда утверждают, что люди, погрязшие во грехах, сами создали себе западню и что Бог даже рад видеть их в таком состоянии (т. е. если Бог хотел этого, тогда нечего и пытаться как–то изменить ситуацию). Такая мысль должна быть решительно отвергнута: Бог не может радоваться смерти даже самого закоренелого грешника. Возможность изменить свой путь предоставлена каждому.

Во–вторых, объектом обличения является представление о том, что каждый человек должен иметь как бы постоянный «запас» заслуг (ср.: 18:21–32) и добрые дела при этом можно использовать для «списания» плохих дел. Такая точка зрения означает, что нет надежды на спасение у людей, чья жизнь была в принципе неправедной, так как они не могут покрыть свои преступления добрыми делами. Более того, это означает, что люди, которые считают, что накопили достаточно заслуг для «списания» грехов, могут еще лелеять свои любимые грехи, не превышая необходимого баланса. Такая концепция тоже отвергается. Искреннее покаяние может избавить нас от всех предыдущих прегрешений, а намеренное зло не может быть оправдано прошлыми милосердными поступками.

1–6 Иезекииль должен возвестить своим соотечественникам: «В стране, находящейся под угрозой военного нападения, народ должен избрать стража (часового), который будет предупреждать жителей о грозящей опасности (2). Если страж вовремя подаст сигнал тревоги, то дальнейшая ответственность ложиться на самих граждан (3–5). Но если часовой не сообщит об угрозе вражеского нападения, он будет повинен в гибели сограждан» (6).

7—9 Иезекииль был поставлен таким стражем дому Израилеву. В его задачу входило передавать вразумляющую весть от Бога (7). Если он эту весть не передаст, то сам будет в ответе за судьбу людей. Если же выполнит свой долг, то спасет душу свою (8–9).

10—20 И далее Иезекииль должен возвестить Израилю следующее: «Вы говорите, что изнемогаете до смерти под гнетом грехов своих. Но Я не хочу смерти грешника (10—11). Если праведный совратится с пути своего и начнет совершать злодеяния, его прежние праведные дела не зачтутся, и он умрет за грехи свои (12—13). Если беззаконник обратится от путей своих и начнет поступать по правде и справедливости, его прежние прегрешения забудутся, и он будет спасен (14—16). Хотя ты, Израиль, говоришь, что Мои суды несправедливы, каждый из вас будет судим по путям своим» (17—20).

Примечание. 2 «Страж» — см.: коммент. к 3:16–21.

В отличие от других мест в книге Иезекииля, где после слов «была на мне рука Господа» следует видение или откровение от Бога, в данном случае этого не происходит. Иезекиилю возвращается дар речи, которого он был частично лишен в начале его пророческого служения (3:26—27).

Очень важно время, когда это событие произошло. Дело в том, что на следующий день после него пришла весть о падении Иерусалима. Сбылись предсказания Иезекииля.

Примечания. 21 «В двенадцатом году» — Иерусалим пал в 587 г. до н. э. В некоторых переводах и рукописях — «в одиннадцатом году». Если это верно и если этот год относится ко времени правления Седекии, то временной интервал между падением Иерусалима и посещением Иезекииля одним из спасшихся составляет около шести месяцев. Ср.: Езд. 7:9, где переход из Вавилона в Иерусалим занял ровно четыре месяца.

Осада города закончилась, Иерусалим пал, земля подверглась опустошению. Много народу погибло, другие же были уведены в плен или бежали. Но были и те, кто остался.

В трудные времена люди не всегда проявляют лучшие свои качества. После первой осады 597 г. в городе остались люди, которые радовались беде других и строили планы собственного возвышения (11:2—12). После второй осады в городе почти уже не было жителей. Но те, кто там все же остался, не обратились к Богу, но упорствовали в своем идолопоклонстве. Более того, они незаконно завладели землей и имуществом своих соседей, совершая при этом насилие над их женами (24–26).

В заключение откровения Бог предупреждает Иезекииля о проблеме, с которой сталкиваются многие проповедники. Люди с удовольствием слушали его, но исполнять услышанное не спешили. Проповедник может иметь успех у аудитории, но это не означает, что его слова будут восприниматься всерьез.

Лишения, равно как и стихийные бедствия, не всегда способствуют проявлению в людях самых лучших качеств. Отчаянные обстоятельства иногда провоцируют отчаянные действия, и это всегда следует учитывать. Однако бывают ситуации, как, например, в данном случае, когда, пользуясь хаосом и разрухой, алчные и бессовестные люди просто занимаются мародерством.

23—29 Господь обращается со словом к Иезекиилю: «Люди, обитающие на опустошенных землях Израиля, думают, что они владельцы этой земли (24–25). Объяви им: „Вы поклоняетесь идолам, вершите насилие и хотите, чтобы эта земля стала вашей собственностью? (25—26). Ваши действия приведут к опустошению земли. Тогда узнаете, что Я — Господь"» (27—29).

30—33 И снова Господь обращается к Иезекиилю: «Ты весьма популярен среди своих соотечественников. Они собираются, чтобы послушать тебя, но этим дело и ограничивается. Для них твои речи — простое развлечение, забава. Однако когда сбудутся твои предсказания, они узнают, что среди них был пророк».

Примечания. 24 «Авраам был один» — по их логике, если один человек, Авраам, мог владеть этой землей, то тем более они имеют право на нее, поскольку их много.

33 Истинность пророка определяется тем, что предсказанное им сбывается.

Пророчества в гл. 34–48 имеют совершенно иную направленность по сравнению с предыдущими. Если в гл. 1 — 33 возглашаются грозные предостережения о грядущих бедствиях, которые постигнут народ Израиля и его соседей, то в гл. 34 — 48 основной становится утешительная весть о национальном восстановлении и надежде. Иерусалим и Храм разрушены. Люди угнаны в плен. Но надежда остается.

Современному читателю подчас трудно истолковывать эти главы, отчасти из–за сложного языка иносказаний, отчасти из–за стремления усмотреть в представленных образных картинах связь с конкретными событиями в настоящем. Важно помнить, что эти предсказания в целом тождественны по своему характеру пророчествам первой части книги. Многие темы и особенности этих глав имеют параллели в предыдущих главах. Например, обетование о заключении вечного завета (16:60) и о возвращении в обетованную землю (28:25), символическое использование чисел (4:5—6; 14:21; 29:13) и отождествление народа с его лидером (29:1—6; 31:2—18). Некоторые моменты в текстах намеренно преподносятся в завуалированной или символической форме, например, упоминание Давида и Гога или указания на конец времени. К примеру: «Давид будет князем у них вечно» (37:25). Такие изречения позволили некоторым комментаторам рассматривать книгу Иезекииля как «протоапокалипсис»(протооткровение).

Современному читателю трудно постичь аллегории и образные картины этой книги. Однако они были необычайно близки его соплеменникам, находившимся в плену, на чужбине. Вникнуть в детали описания Храма (гл. 40 — 48) нам также трудно, но, вероятно, эти картины будили драматические воспоминания у тех, кто знал прежний Храм и совершал там богослужения. Многие образы и аллегории имеют военную специфику: видение сухих костей на поле (гл. 37), пророчество о рассеянии стада (гл. 34), руины и опустошение (гл. 35, 36), земля, как поле битвы, усеянное оружием (гл. 39), земля, полная трупов, отданных на растерзание зверям (гл. 39). Это картины жуткого опустошения страны, когда мертвые не преданы земле и их тлеющие трупы лежат вместе с ржавеющим оружием. У тех, кто был свидетелем военного поражения Израиля, эти образы, несомненно, вызывали острую боль.

Это были пророчества первостепенной важности для современников Иезекииля. Их язык абсолютно понятен людям того времени. Исполнение предсказаний не должно было рассматриваться как единовременный акт, но как процесс. Задача состояла в том, чтобы нести весть надежды, когда всякая надежда исчезла, вселить уверенность в завтрашнем дне, когда жизнь, казалось, уже потеряла свой смысл. Исполнение пророчеств началось со дня избавления. Бог никогда, ни в каких испытаниях и бедствиях не оставит Свой народ.

Эта весть не потеряла своей актуальности и поныне. Сегодня, когда мы видим на экранах телевизоров новости о поражении народов и о опустошительных войнах, все выглядит так, будто это пророчества Иезекииля, обращеннные к нам. Однако Тот же Бог дает нам ту же самую надежду на будущее восстановление и возрождение Своего народа.

В Библии народ Божий часто аллегорически изображается в виде стада овец. В этом пророчестве Иезекииль обличает пастырей, т. е. правителей Израиля, за их корысть и небрежение интересами своей паствы. Кроме того, указывается, что одни овцы разжирели за счет других, т. е. есть люди, которые приобрели свое богатство неправедным путем, притесняя и угнетая бедных и слабых. Иезекииль предупреждает их, что справедливость будет восстановлена.

Предостережение сменяется вестью надежды (21–24). Господь не просто спасет Свою паству, но и даст ей в качестве пастыря раба Своего Давида и заключит с ними мирный договор–завет. Это имя здесь звучит символически, как и в других пророчествах. Упоминание имени Давида, естественно, не означает, что царь Давид будет в буквальном смысле воскрешен и поставлен на царство. Речь прежде всего идет о том, что грядущий царь будет обладать атрибутами своего прототипа Давида, того, на кого Господь излил Свои благоволения и кто восторжествовал над врагами Израиля. Далее о Давиде мы читаем в 37:24–26, где его правление описывается как не ограниченное рамками времени. В этом же отрывке говорится о вечном завете мира, который Господь заключит со Своим народом, — тема, практически тождественная теме, затронутой в 34:25—30.

Эти тексты совершенно определенно обращены не только в ближайшее будущее Израиля, но и в грядущие времена. Бог заключит со Своим народом завет мира и пошлет им Своего Пастыря, Который будет управлять ими.

Это предсказание несет утешительную весть надежды. Народ Божий, испытавший рассеяние и угнетение другими народами, будет в конце концов восстановлен. Читатели Нового Завета поймут, что этот день восстановления справедливости наступит при втором пришествии Христа; это обетование скреплено печатью Его первого пришествия, крестной смерти и воскресения.

1–31 Иезекииль должен возвестить пастырям Израиля: «Горе вам, пастыри Израиля. Вы не следили за своим стадом. Овцы ваши рассеялись по разным землям. Вы же заботились только о себе (2, 5—8). Я взыщу с вас все. Вы должны держать ответ за свою паству и будете разжалованы как несправившиеся. Вы больше не будете питаться за счет Моего стада (10). Я спасу рассеявшееся стадо. Я соберу их из разных народов и приведу их на тучные пажити в земле Израильской. Я Сам буду пасти их, Я буду для них Пастырем (11—15). Я Сам буду судить между овцою тучною и овцою тощею. Некоторые из них разжирели за счет других. Я спасу овец Моих, их больше не будут похищать (17—22). Я поставлю над ними раба Моего Давида, чтобы он был их единственным пастырем. Я буду их Богом, а он будет их князем (23–24). Я заключу с ними завет мира. Они будут пребывать в безопасности в стране изобилия. Они будут освобождены от оков рабства. И узнают, что Я — их Бог и что они Мой народ» (25–31).

Примечания. 13 «Выведу их… соберу их» — обетованию о восстановлении уделяется особое внимание в гл. 34 — 48. Но оно упоминается и в более ранних пророчествах: 11:17; 16:60; 20:34,42; 28:25. 25 «Завет мира» — обетование о новом завете (ср.: Иер. 31:31–34).

Необходимо отметить, что гл. 35 и гл. 36:1–15 составляют единое пророчество. В нем в качестве метафоры используются горы. Гора Эдома — Сеир — будет полностью опустошена (35:7,14), в то время как горы Израильские вновь станут цветущим краем (36:8—9), где будет жить многочисленный народ (36:10—12).

Эдом — соседняя с Израилем страна — была его извечным противником. Народы обеих стран были этнически родственными, но постоянно враждовали между собой. Земли Эдома лежали к юго–востоку от границы с Израилем, к югу от Мертвого моря. Гора Сеир, которая ассоциируется с Эдомом, — это горный хребет, протянувшийся вдоль юго–восточной границы Израиля. Идумеи имели возможность непосредственно наблюдать за упадком и обнищанием Израиля.

Эдому выносится обвинение по нескольким пунктам. Во–первых, он коварно предал Израиль в тяжелый для него час испытаний (35:5). Во–вторых, идумеи злорадствовали, даже ликовали, когда Израиль был уничтожен (35:12,15; 36:5). В–третьих, они воспользовались бедственной ситуацией Израиля и приняли участие в разграблении земель своего соседа (35:12; 36:2,5). Очень трудно залечить раны, нанесенные длительной враждой между соседями. Соблазнительно позлорадствовать или воспользоваться несчастьем, которое обрушилось на ненавистного соседа. Но мы должны всегда стараться, преодолев неприязнь, поступать по справедливости, даже если это трудно.

Эдом можно рассматривать как символ непрекращающейся вражды между народом Божьим и окружающим миром. Давид же, который завоевал и покорил Эдом (см.: коммент. к 34:21—24 и 2 Цар. 8:12—14), выступает как символ триумфа Израиля, и падение Эдома поэтому символизирует начало новой эпохи, нового порядка. Возвращение «Давида» напоминает нам о грядущем Мессии и установлении нового порядка, небесного Царства, возвестить о котором придет Иисус Христос.

35:1–15 Иезекииль должен передать Эдому слово Божье: «Я иду против тебя, Идумея. Когда земля твоя будет опустошена, ты узнаешь, что Я — Господь (3—4). Как извечный враг Израиля, ты предала его в тяжелую для него годину (5). Потому кровь будет преследовать тебя повсюду, и станет земля твоя пустынею. И узнаете, что Я — Господь (6–9). Вы возмечтали завладеть землями Израиля и Иуды, когда они были сокрушены. Вы величались предо Мною. Поскольку вы торжествовали, когда Израиль опустел, то вскоре вы сами станете пустынею (10—15). Тогда узнаете, что Я — Господь» (4, 9, 15).

36:1—15 И горам Израиля Иезекииль должен изречь пророчество: «Враги думают, что им удастся завладеть вечными высотами и разграбить их (36:1–4). Вы были презираемы окрестными народами, но теперь сами эти народы будут обречены на позор (36:5—7). Вы станете плодородной и процветающей густонаселенной землей. И узнаете, что Я — Господь. Вы станете наследием Моего народа (36:8—12 ). Отныне никогда более горы Израиля не будут обездоливать народ свой» (36:12–15).

Примечания. 35:10 «Два народа» — Израиль и Иуда. 36:2 «Вечные высоты» — значительная часть территории Израиля и Иудеи расположена в горной местности между Мертвым и Средиземным морями. 36:12—13 «Не будешь более делать их бездетными»; «земля, поедающая людей» — горы рисуются в образе орудия уничтожения людей. Эта метафора — хотя и поэтический образ, но он отражает и реальную картину гибели людей в сражениях небольших отрядов в горных районах.

Это пророчество составляет самую сердцевину книги Иезекииля. Это центральная весть всей книги. Израиль обесславил имя Бога своими кровавыми преступлениями и идолопоклонством (18). В наказание он был рассеян среди других народов, претерпел изгнание и плен (19). Однако Господь и там не покинул Свой народ. И возвратит его в их землю (24). Он очистит их и преобразует духовно, и они будут следовать Его установлениям (25—28). Земля и народ будут снова процветать (29–38). И соседние народы узнают, что сотворил Господь (36).

Причина освобождения Богом Своего народа из плена обозначена четко и ясно. Она не связана никоим образом с внутренним благочестием или благими устремлениями самих людей. Она связана скорее с желанием Бога восстановить славу Своего имени. Сам факт пребывания Израиля в плену мог навести другие народы на мысль, что Бог Израиля либо не всесилен, либо Он не желает позаботиться о Своем собственном народе. Такая ситуация порочила характер Бога, и Бог должен был возродить Свой народ (20—23).

Эта весть служит утешением и для нас. Бог действует во спасение человека по богатству Своей благодати, а не на основе наших добродетелей или заслуг.

16–38 Бог говорит Иезекиилю: «Когда израильтяне жили на своей земле, они осквернили ее своими мерзостями. Потому Я рассеял их по другим землям. Но и в изгнании они порочили Мое имя, бесславя Меня (16—21). Поэтому Бог обращает Свое слово к Израилю: „Ради восстановления славы Моей Я явлю на вас святость Мою перед лицом всех народов. И узнают народы, что Я — Господь (22–23). Я возвращу вас в землю вашу и очищу вас. Возьму ваше сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Я вложу в вас Дух Свой, и вы будете следовать Моим законам. Земля ваша снова станет плодородной, а вы осознаете постыдность своего поведения в прошлом и устыдитесь. Но не ради вас совершу Я это (24–32). Когда Я очищу вас от скверны греха, города ваши будут воссозданы, а земли возделаны. Окрестные народы узнают тогда, что Я восстановил все это (33—36). Я размножу народ Израиля, и он будет как огромное стадо. И узнают, что Я — Господь"» (37–38).

Примечание. 25 «Окроплю вас чистою водою» — обряд очищения. 26 «Сердце плотяное» — не путать использование этого образа с другими случаями в Библии, где слово «плоть» часто означает недолговечность или тление. В данном же отрывке «сердце плотяное» противопоставляется «сердцу каменному», поскольку холодное каменное сердце олицетворяет собой жестокосердие народа Израиля; оно будет заменено, и тогда наступит внутреннее духовное преображение народа.

После падения Иерусалима жители его, рассеянные по разным землям, находились в подавленном, даже безнадежном состоянии духа. Видение возвещает простую мысль: мертвый народ Израиля однажды будет оживлен и возвращен в свою землю. Сухие кости станут живыми воинами. Это символ грядущего мощного духовного преображения Израиля.

Это грандиозное видение вдохновляло людей и вселяло в них надежду на протяжении столетий. Всемогущество Божье может изменить даже совершенно безнадежную ситуацию в жизни.

1–11 В видении Иезекииля Бог переносит его на середину поля, полного сухих костей. Господь повелевает ему изречь пророчество костям и сказать им, что они покроются плотью и оживут. И когда он пророчествовал, кости с шумом стали сближаться. Они покрылись плотью, жилы и кожа выросли на них, но были они еще мертвы (1—8). Затем Иезекииль должен был повелеть духу повеять на тела убитых, после чего дух вошел в них и они ожили — огромная армия людей (9–10). Господь объясняет ему: «Эти кости представляют Израиль, который говорит, что надежда людей иссохла, погибла» (11).

12—14 Иезекииль получает повеление объявить слово Господа всем людям в Израиле: «Я выведу вас из ваших гробов и приведу в землю Израильскую. И узнаете, что Я — Господь (12— 13). И вложу в вас дух Мой, оживете и помещу вас на земле вашей, и узнаете, что Я — Господь, сказал это — и сделал» (14).

Примечания. 1 «Рука Господа» — свидетельство того, что Иезекиилю предстояло грандиозное видение, а не обычное «вербальное» откровение. 5, 14 «Дух» — еврейское слово руах может переводиться еще и как «дыхание», и как «ветер».

Народ Израильский был разделен на два царства: Израиль и Иудею. Это произошло в конце правления царя Соломона, почти за три столетия до описываемых событий. Израиль будет не просто восстановлен, как предрекает предыдущее пророчество, но произойдет воссоединение двух царств снова в единый народ.

У них будет один царь, которого Бог именует Своим «рабом Давидом» (см. также коммент. к 34:1—31). Призвание нового «Давида» в пророчестве в сущности означает, что новый царь будет обладать всеми атрибутами царя Давида и унаследует все его привилегии и право на престол и предстояние перед Богом во свете Его обетовании. В картине будущего Израиля используется идеализированная версия его прошлого. Самые глубокие раны, нанесенные историей, будут исцелены всемогуществом Бога.

15—23 Иезекиилю дается следующее повеление: «Возьми два жезла, на одном из них напиши: „Иуде и его собратьям", а на другом: „Израилю и его собратьям". Соедини оба жезла в один (16—17). Когда спросят тебя, в чем смысл содеянного, отвечай так: „Господь соединит жезлы Иуды и Израиля в одно целое, и будут они едины" (18—19). Покажи им эти жезлы (20) и изреки пророчество Мое: „Я соберу сынов Израилевых из других народов и верну их в их землю. И дам им одного Царя, а царство их никогда отныне не разделится на два. И они уже больше не будут осквернять себя разными пороками — Я очищу их. И будут Моим народом, и Я буду их Богом (21–23).

24—28 А раб Мой Давид будет Царем над ними навеки. Они будут соблюдать Мои установления. Они и потомки их будут жить во веки на земле предков своих (24—25). Я заключу с ними вечный завет. И размножу их. Я поставлю святилище Мое среди них навеки (26). И буду их Богом, а они будут Моим народом. И узнают народы, что Я — Господь, освящающий Израиля, потому что святилище Мое будет навеки с ними"» (27–28).

Примечания. 16 «Жезл Ефрема» — название Северного царства по имени Ефрема, может быть, более правильно отражает суть (и не вносит путаницы), поскольку колено Ефрема занимало северные земли, тогда как наименование «Израиль» относилось к народу обоих царств. 26 «Святилище Мое» — это обетование о святилище подробно рассматривается в гл. 40 — 48.

Отождествить Гога с какой–то исторической личностью не удается. Страны, которыми он управлял, — Магог, Мешех и Фувал — располагались, вероятно, в Малой Азии и в районе Черного моря (см.: примеч. к ст. 1). Они были, таким образом, самыми окраинными регионами древнего Среднего Востока. Вполне вероятно, что Гог и многочисленные народы с ним во главе символизировали богоборческие силы, направленные против народа Божьего. (В этом смысле упоминаются Гог и Магог в Отк. 20:8.) С этих позиций пророчество становится предостережением народу Израильскому о грядущем времени испытаний уже после выхода его из плена, когда огромные вражеские полчища обрушатся на него. Однако эти силы будут обращены в беспорядочное бегство, и их постигнет великое поражение.

Грандиозность масштабов военных действий, где участвуют огромные армии и число павших неисчислимо велико, наводит некоторых исследователей на мысль, что это пророчество об эсхатологической битве народов. Однако если сравнить его с другими предсказаниями, например с пророчеством о судьбах Египта в 32:1 — 16 и Тира в 28:11—19, то там использованы столь же грандиозные и рельефные образы.

Суть этого предсказания в том, что в будущем народ Божий будет испытывать на себе массированные атаки злых сил. Эти силы несметные и могут казаться неодолимыми, но всемогущий Бог защитит Свой народ. Враг будет сокрушен. Для нас эта победа еще впереди, в будущем, но решающий удар уже нанесен на Голгофском кресте.

38:1–23 Господь дает повеление Иезекиилю объявить Гогу: «Я — против тебя, Гог. Ты и твои союзники потерпите сокрушительное поражение (2—5). Готовься вместе с ордами твоими, потому что близится час, когда ты войдешь в землю Израильскую (38:7–9). Ты замыслишь произвести грабеж и разорить богатую и мирную землю (10—13). Ты и несметные полчища твои придут с севера. Я приведу тебя на землю Мою, чтобы через твое уничтожение народы узнали Меня (14–16). Я говорил о тебе в древности через рабов Моих, пророков (17). В день, когда ты атакуешь Израиль, произойдет страшное землетрясение и шторм великий. И Я явлю Себя всем народам, и узнают, что Я — Господь» (18—23).

39:1—16 «В горах Израиля Я выбью оружие твое из рук твоих. Ты падешь там и станешь пищею для птиц и зверей (1—5). Я явлю святое имя Мое Израилю. И это сбудется по слову Моему (6—8). И семь лет будут сжигать жители Израиля брошенное оружие твое, разжигая из него костры (8–10). Место захоронения Гога будет названо долиною полчища Рогова. Семь месяцев Израиль будет хоронить их и очищать землю» (11 — 16).

39:17—29 Иезекииль должен также обратиться ко всем птицам и зверям: «Собирайтесь к великой жертве. Вы будете есть мясо и пить кровь этих полчищ и насытитесь (17–20). Все народы увидят суд Мой. Израиль увидит, что Я — Господь, Бог их, а народы узнают, что Израиль был в изгнании за грехи свои (21—24). Я возвращу Израиля из плена и покажу святость Мою. И узнают, что Я — Господь, Бог их. И изолью Дух Мой на них» (25–29).

Примечания. 38:1 Мешех и Фувал, вероятно, находились в Малой Азии (ср.: ст. 6). Имя «Магог» встречается в Быт. 10:2 и в 1 Пар. 1:5. Это имя одного из сыновей Иафета. Слово «Магог» может просто означать «земля Гога». 38:6 «Гомер» — государство в Малой Азии, «Дом Фогарма» — Армения. Следует отметить, что среди сыновей Иафета в Быт. 10:2 упоминаются Гомер, Магог, Фувал и Мешех. 38:12 «На вершине земли» — в Иерусалиме (ср.: 5:5). 38:17 «Не ты ли — тот самый, о котором Я говорил?» Этот вопрос может служить дополнительным свидетельством, что имя «Гог» — символ. Смысл в том, что Израиль уже был предупрежден о таком событии. 39:9 «Семь лет» — число семь (см. также: 39:12 — семь месяцев) символизирует полноту и завершенность события. 39:12 «Хоронить их, чтобы очистить землю» — всякий, кто прикасался к трупу, считался ритуально нечистым (Чис. 19:11). 39:18 «Васан» — плодородный край к востоку от Иордана, известный прекрасным качеством своего скота и великолепными дубами. 39:25—29 Здесь говорится не о каком–то другом собирании рассеянных израильтян. Это повторное обетование Бога Своему народу.

Это видение самое грандиозное в книге Иезекииля. Оно относится к группе откровений, предваряющихся фразой: «Была на мне рука Господа» (40:1). Иезекииль снова испытал в этом видении физическое перемещение: он был перенесен «в видениях Божиих» в другое место.

Откровение датируется апрелем 573 г. до н. э. Иерусалим и Храм уже двенадцать лет как были разрушены. Народ Израиля угнан на чужбину, немногие же оставшиеся на разоренной земле предков влачат жалкое существование. Царская династическая линия оборвалась. Мало что свидетельствовало о возможности возвращения к прежней жизни.

Именно в этой исторической фазе получает Иезекииль видение. В этих главах не легко разграничить реальный и аллегорический план. Иезекииль подведен к новому храму и обозревает его. Ему открывается слава Божья, которая входит в храм, и он слышит голос Бога, возвещающий о том, что Он будет пребывать здесь вечно. Его взору предстает жертвенник, и он получает разъяснение о князе, священниках, специальных жертвоприношениях и праздниках. Ему явлен чудодейственный поток, вытекающий из–под храма, который постепенно расширяется, орошая землю и оживляя воды Мертвого моря. Затем описываются границы и раздел земли между коленами. Видение кончается торжественным заявлением о том, что городу дано новое название: «Господь там» (48:35).

Необходимо помнить, что в этих главах представлено видение. Это предсказание не было просто откровением нового учения или вестью о грядущих событиях (хотя некоторые комментаторы считают, что такой храм будет однажды построен). Оно было напоминанием о сущности израильской религии, какой она была и какой должна быть.

В самом видении используются описания и предписания, символика и апокалипсис. Между детальным описанием размеров храма и ритуала богослужения для священников помещен рассказ о возвращении славы Господней в храм. Наставления по поводу жертвоприношений и представление законов, регулирующих распределение земельных наделов, разделяются описанием удивительного потока, вытекающего из–под порога храма и оживляющего даже воды Мертвого моря.

Сложная комбинация символических и реальных деталей, вероятно, должна были заставить израильтян задуматься о своем прошлом и воодушевить их на духовные преобразования в настоящем. Только решительный отказ от идолопоклонства и возвращение к вере своих отцов позволит Израилю иметь надежду на обетованный новый Иерусалим.

Описание территории нового храма. 40:1—4 В видении Иезекииль был перенесен на высокую гору. Некий муж с мерными инструментами в руках повелевает Иезекиилю передать Израилю все, что ему будет показано.

40:5—16 Этот муж измерил стену, окружавшую территорию храмового комплекса. Затем он пошел на восток (т. е. к главному входу в храм) и произвел замеры всех деталей. 40:17—27 Иезекииль введен во внешний двор храма. Было еще два входа во двор — северные и южные ворота. Они имеют те же размеры, что и восточные ворота.

40:28—37 Внутри внешнего двора есть еще внутренний, который тоже имеет южные, восточные и северные ворота. Размеры их такие же, как и у ворот внешнего двора. 40:38–43 У внутренних ворот расположены комнаты, где омывались жертвы всесожжения. Здесь же столы и орудия для закалания жертвенных животных.

40:44—47 Две другие комнаты предназначены для священников, совершающих служение в храме и у жертвенника.

40:48 — 41:4 Во внутреннем дворе располагался собственно храм и жертвенник (жертвенник стоял перед входом в храм). Затем муж привел Иезекииля к притвору храма и произвел его замеры, после чего они вошли внутрь храма, в святилище. Проследовав далее, он измерил место, занимаемое святая святых.

41:5—26 После этого он произвел замеры стены храма и боковых помещений. Сам храм стоял на возвышении и имел деревянный пол. От верха дверей и по стенам внутри и снаружи были резные изображения херувимов и пальм. В святилище находился деревянный жертвенник.

42:1—20 По северной и южной сторонам храма размещались комнаты священников, обращенные во двор храма. Священники съедали там «священнейшие жертвы». Комнаты эти священные.

43:1—11 Затем муж подвел Иезекииля к восточным воротам. Иезекиилю была явлена слава Господня, которая приближалась с востока и наполняла храм. Ему было сказано: «Это место престола Моего. Здесь Я буду пребывать с Израилем вовек. Они более не будут осквернять Мое святое имя. Они отвратятся от грехов своих, и Я буду пребывать вовеки среди них. Возвести о храме Израилю. Если они устыдятся своих беззаконий, расскажи им во всех деталях о его конструкции и каноне богослужения. Запиши все подробнейшим образом, чтобы они могли успешно воплотить это в жизнь».

Предписания о совершении богослужения в храме: роль священников и князя. 43:13–27 Приводятся замеры жертвенника и описывается ритуал его освящения.

44:1–4 Восточные ворота должны оставаться закрытыми. Иезекииль приведен к фасаду храма. Он лицезреет славу Божью, наполняющую храм.

44:5–9 Посторонний не может войти в святилище, поскольку это осквернение святыни. 44:10—16 Левиты, которые впали в идолопоклонство, понесут наказание: они смогут служить в святилище лишь сторожами и прислужниками, и только сыны Садока могут приблизиться к Господу для совершения жертвоприношений.

44:17—37 Перечисляются постановления относительно внешнего вида, облачения и обязанностей священников.

45:1—9 Священники должны жить на священных участках в пределах специальных земельных наделов, принадлежащих Господу. Такой священный участок должен иметь и князь. Он не будет больше притеснять народ, отчуждая собственность у израильтян.

45:10 — 46:15 Должны использоваться точные меры, весы, исключающие обман. Скрупулезно перечисляются разные жертвы и правила их принесения. Описываются повседневные аспекты богослужения, обязанности священников, князя и паствы в священные и праздничные дни.

46:16—18 Говорится об имущественном обеспечении князя и его наследников.

46:19–24 Описываются места на территории храма, где священники будут готовить пищу.

Земля за пределами храма. 47:1—12 Иезекииль видит огромную реку, вытекающую из–под храма в сторону Мертвого моря. Воды Мертвого моря превратятся в воду живую, когда в него войдет этот поток, и наполнятся в изобилии рыбой. Плодоносные деревья будут расти по обоим берегам реки, а в болотах останется соль.

47:13–23 Затем Иезекиилю дается описание границ земли, которая будет разделена между коленами Израилевыми.

48:1—29 Распределение земли между коленами, определение участков для сынов Садока, левитов, для города и князя.

48:30—34 В городе будет двенадцать ворот, по три на каждой стороне. Ворота именуются по коленам Израилевым.

48:35 Город будет назван: «ГОСПОДЬ ТАМ».

Примечания. Гл. 40 «Видения Божий» — это выражение используется также в 1:1; 8:3 и др. 40:3 «Льняная вервь» — веревка для замеров (ср.: 43:7). 40:6 — 43:17 Иезекииль совершает экскурсию по новому храму, но не вступает в святая святых. В святая святых имеет доступ только первосвященник (Лев. 16; ср.: Евр. 9:7). 43:2. В этом видении слава Божья возвращается в храм. В предыдущем видении (11:22—23) слава Божья покинула храм. Смысловое значение возвращения славы Божьей — возвращение Бога к Своему народу. 43:10–11 В этих двух стихах объясняется смысл глав 40 — 48. Народ Израильский должен размышлять над планом храма. Если они отказываются от своего постыдного прошлого, то им даны будут духовные силы для следования законам и установлениям Божьим. Не говорится определенно, что они должны перестроить храм в соответствии с данным проектом. 43:19; 44:15 «Садок» — священник во времена царя Давида (2 Цар. 15:24–29). Левиты из других семейств должны быть наказаны за свои прошлые прегрешения и не будут допущены к священнослужению. 45:1 — 48:29 Предусматривается новое распределение земельных наделов. 47:10 «Ен–Гадди» — город на западном побережье Мертвого моря. «Еглаим», возможно, располагался к северу от Ен–Гадди. 48:35 «ГОСПОДЬ ТАМ» — последние слова книги представляют одновременно и название нового Иерусалима и радужную надежду народа Божьего. Господь будет не только в храме, не только в Иерусалиме, но Духом Своим в сердце каждого искреннего верующего — во все времена и в вечности.

(McGregor John L.)

В Книге Пророка Даниила рассказывается история еврейского юноши, вывезенного из Иерусалима во время правления царя Навуходоносора (605—562 гг. до н. э.). Находясь всю жизнь в плену, испытывая сильное давление языческого окружения, он остался верным своему Богу. Как некогда Иосиф (Быт. 37 — 50), Даниил был наделен даром толкования снов и видений (1:17). Он достиг высокого положения при дворе царя, и Бог избрал его, чтобы открыть через него Свои действия в грядущей человеческой истории.

Хотя в целом повествование в книге ведется от третьего лица, во второй ее части (7:2–12:13) Даниил сам от своего имени рассказывает о ниспосланных ему видениях. Книга Даниила в христианском каноне включена в число пророческих книг, тогда как в еврейском она причислена к отделу писаний. В целом книга Даниила раскрывает смысл и благословение жизни человека, верного завету с Богом (гл. 1 — 6), и показывает кризисную ситуацию, с которой столкнутся верные Ему люди в будущем и в которой Бог не оставит их (гл. 7 — 12).

Совершенно очевидно, что книга Даниила принадлежит к совсем особому жанру литературы, отличаясь от большинства других исторических и пророческих книг Ветхого Завета. От исторических книг она отличается обилием видений, от пророческих — тем, что эти видения часто носят сюрреалистический характер, к примеру, видение истукана, поверженного таинственным камнем, или фантастических животных, вступающих в жестокие схватки между собой.

Хотя отдельные элементы таких видений можно найти и у других пророков (напр., в Иез. 1), все же ясно, что здесь мы имеем дело с особым жанром литературы. Для восприятия книги одинаково важны и общее впечатление, которое она производит на читателя, и понимание отдельных ее деталей. Теоретически эти детали объяснимы, но вне контекста можно упустить главную цель, которую преследует книга.

Книгу Даниила обычно относят к разряду апокалиптической литературы, типичным примером которой служит Откровение (см.: «Апокрифы и апокалиптика»). Однако вряд ли нужно так жестко и однозначно определять принадлежность книги к тому или иному жанру. Как и в случае с романом — сравнительно молодой литературной формой (возникновение которого обычно датируется началом XVIII в.) — становление апокалиптической литературы со свойственными ей особенностями тоже произошло не мгновенно. В чем же особенность апокалиптической литературы? В том, вероятно, что ее послание связано с откровением (греч. Apokalypsis) трансцендентного порядка, а также в том, что оно имеет прямое отношение к истории человечества на ее заключительном этапе. Любое же откровение требует подписи, и здесь она такая: «иди и смотри» и «слушай и внимай».

Книга Пророка Даниила четко разделяется на две части и написана на двух языках: еврейском (1:1 — 2:4а; 8:1 — 12:13) и родственном ему арамейском (2:4б — 7:28). Гл. 1 — 6 — биографические, а гл. 7 — 12 — апокалиптические. Структура книги, однако, несколько сложнее и тоньше, на что указывает использование арамейского языка в 2:4 — 7:28 (т. е. в обеих частях книги). Высказывалось предположение, что эти главы имеют особое значение для неевреев (потому и использован язык межнационального общения). Переход с одного языка на другой не нарушает единства повествования, напротив, использование арамейского языка скорее объединяет обе части книги и служит указанием, что центральная весть содержится в гл. 2 — 7. Если это так, тогда гл. 1 выступает в качестве введения, а в гл. 8–12 рассматриваются модели мировой истории, представленные ранее. Таким образом, использование арамейского языка в книге Даниила и в биографической, и в апокалиптической ее частях тоже является серьезным аргументом в пользу единства книги.

Центральная часть (гл. 2 — 7) отличается обычной для текстов Ветхого Завета структорой. Гл. 2 и 7 представляют видения четырех мировых империй, выступающих против царства Бога. В гл. 3 и 6 повествуется о чудесных избавлениях Божьих. В гл. 4 и 5 описываются суды Божьи над властителями мира. Таким образом, темы, затронутые в гл. 2, 3 и 4, в обратном порядке повторяются в гл. 5, 6 и 7. Этот прием «повествовательного зеркала», или обратного параллелизма, адресован тем, кто знаком с такой литературной структурой, и призван создать впечатление нарастающей радости.

Современный читатель привык к книгам, где повествование развивается в строго хронологическом порядке. Даже если материал носит характер воспоминаний, обычно следующих за описываемыми событиями, то и в этом случае развитие темы идет вдоль временной оси. Книга Даниила построена совсем иначе. События в гл. 1 — 6 действительно следуют в хронологической последовательности, но откровения в пределах всей книги носят характер прогрессивного параллелизма, охватывая один и тот же период. Такая литературная структура напоминает винтовую лестницу, которая устремляется ввысь, закручиваясь вокруг своей оси (в нашем случае — оси времени) и представляя нашему взору все более ясное и полное видение вещей. Итак, исходный материал один и тот же, но видение его постепенно расширяется и становится раз от разу полнее. Та же модель использована в учении Иисуса, представленного в Мк. 13, а также в Откровении.

Фон, на котором протекает жизнь Даниила, определен вопросом пленников, находившихся в вавилонском плену: «Как нам петь песнь Господню на земле чужой?» (Пс. 136:4). Вся книга — и биография, и видения — учит нас, что мир всегда был «чужой землей» для народа Божьего (ср.: Ин. 17:16; Флп. 3:20а). Народ Божий всегда причислялся к пришельцам и странникам (1 Пет. 1:1,17), был окружен злобными и агрессивными врагами (1 Пет. 5:8—9). Но в жизни всегда есть возможность возносить хвалу и честь Богу, как это делал Даниил. Его жизнь — воплощение учения о праведности (Пс. 1). Такая жизнь по вере (ср.: Евр. 11:33—34) основана на почитании Бога (Дан. 11:32б), посвящении себя Его делу (1:8; 3:17—18; 6:6–10), общении с Ним в молитве (2:17–18; 6:10; 9:3; 10:2–3,12). Человек веры черпает свою силу из знания Бога как Всевышнего, Владыки над всеми делами человеческими (2:19–20; 3:17; 4:31–32), Бога, Который воздвигает Свое царство (2:44—45; 4:34; 6:26; 7:14). Наши времена — в Его руках (1:2; 5:26), поскольку дела земные неразрывно связаны с небесными (10:12—14,20). Он — Бог, Который открывает Себя, и цели Его известны; поэтому народ Божий может познать Своего Бога и положиться на Его слово (1:17б; 2:19,28–30,47). Знание Бога наделяет народ Божий силой, помогающей выдержать все испытания, «доколе» не свершится история и не придет Его царство (7:22,26–27; 12:2–3).

В самой Книге Пророка Даниила нет данных об авторстве, хотя около половины ее написано от первого лица. Богословы прежних времен в большинстве своем (хотя не единодушно) придерживались точки зрения (впервые высказанной в III в. неоплатоником Порфирием, противником христианства), что книга была написана не в VI в. до н. э. (как показывает ее литературный фон), а во II в. до н. э., во времена Антиоха Епифана (см.: 8:9—14,23—27; 11:4–35).

Согласно этой точке зрения, повествование, которое разворачивается в гл. 1 — 6, несомненно, основано на еврейских преданиях. Даниил представлен здесь героем веры, верным закону Божьему перед лицом враждебной власти. Видения Даниила рассматриваются скорее как толкование прошлого, чем как сверхъестественное откровение будущего. Жизнеописание Даниила и его видения являются не просто отражением исторических событий, но каждое по–своему трактует их и указывает на аналогии в других частях Писания, чтобы укрепить и воодушевить еврейский народ, живший во II в. Так, например, собственный опыт Даниила являет образец пережитого Иосифом (который, находясь в плену, способствовал укреплению другой нации, оставаясь при этом верным Богу). Молитва Даниила в гл. 9 напоминает молитву Неемии, а отдельные части видения находят свои параллели в других местах Писания (тексты 11:33 и 12:3 ассоциируются с Ис. 52:13 — 53:12). Автор писал свою книгу в 160–е годы до н. э., когда народ Божий жестоко страдал от свирепых преследований Антиоха Епифана и ему жизненно необходимо было понять, в чем смысл жизни, как важно сохранить верность Своему Богу, осознать, что страдания не вечны, что Бог правит миром и что Его народ в конечном итоге будет праздновать победу. Вопрос, поднятый в 12:6 («Когда будет конец?»), как эхо, отражает вопль народа Божьего. Весть, сокрытая в пророчествах, содержит ответ: «Так будет не вечно».

Кроме того, согласно этой точке зрения, Книгу Пророка Даниила можно датировать гораздо более точно, чем любую другую книгу Ветхого Завета. Автор был осведомлен об осквернении Храма (точная дата этого события — 167 г. до н. э; ср.: 11:31) и о героическом восстании евреев, возглавленном Иудой Маккавеем в 166 г. (11:33–35), но он не знал о смерти Антиоха в 164 г. (тексты 11:40—45 рассматриваются как ошибочное пророчество). Критики полагают, что независимо от того, как давно была написана книга и какую редакцию она претерпела, ее окончательный вариант сложился около 165/164 г. до н. э. Это, в свою очередь, дает веские основания утверждать, что четвертое царство в гл. 2 и 7 — это Греция.

Богословы критической школы на этом основании считают книгу Даниила просто собранием мифов и драматических видений, причисляя ее к типичнейшим образцам литературы времен иудейских войн II в. до н. э. Написанная в манере, понятной для читателей той эпохи, которые не могли ошибиться, определяя, истории ли прошлого перед ними или пророчества о будущем, она должна была восприниматься как адресованное им послание, укрепляющее их дух, подобно тому, как современный читатель оказывается под воздействием шекспировского Гамлета или Братьев Карамазовых Достоевского.

В поисках подтверждения этой точки зрения исследователи часто обращались к таким свидетельствам самой книги, как использование греческих слов для обозначения музыкальных инструментов (3:5), отсутствие достоверных данных о душевной болезни Навуходоносора или о его декретах в гл. 4, неподкрепленные историческими фактами ссылки на Дария, мидийского царя в гл. 5 и 6, а также исторически недостоверное описание Антиоха Епифана. Более детальное обсуждение затронутых здесь вопросов интересующиеся могут найти в комментариях Дж. Болдуина (Baldwin J. G. Daniel, An Introduction and Commentary, IVP, 1978) и Янга (Young E. J. Daniel, Eerdmans, 1949).

Данная концепция, которой ранее придерживались только либеральные богословы, в последнее время приобретает себе сторонников и среди богословов консервативного толка. Высказывается предположение, что в самой книге есть указания на то, что приведенные в ней истории не должны приниматься буквально и что в видениях толкуются события прошлого (а не приводится откровение будущего). А такие тексты, как 11:4 — 12:3, — это «квазипророчества», и читатели, которым первоначально была адресована эта книга, не рассматривали их в качестве истинных пророчеств. В поддержку этого положения с богословских позиций выдвигается аргумент такого рода: хотя Бог и мог бы, если бы захотел, избавить людей из пламени огня и дать детальные предсказания будущих событий, но это не вписывается в устроенный Им миропорядок.

Хотя такой точки зрения в прошлом столетии придерживалось большинство богословов консервативного направления, она вызывает серьезные возражения, некоторые из которых приводятся ниже.

1. Если бы книга была явным вымыслом (относилась бы к разряду художественной литературы), следовало бы ожидать первых намеков на это еще в ранних толкованиях (до и независимо от нападок Порфирия на христианство), но этого не наблюдается. Если книга представляет собой собрание мифов, тогда трудно объяснить стойкую традицию толкования и автобиографической истории, и видений.

2. Писатели Нового Завета считали книгу Даниила исторической. Иисус говорил о Данииле как о пророке (Мф. 24:15), а следовательно, сама книга рассматривалась Им как истинное пророчество о будущем. Автор Послания к Евреям ссылается на два факта в книге в контексте других исторических событий (Евр. 11:33—34). Трудно опровергнуть довод, что Иисус и новозаветные писатели рассматривали книгу Даниила как истинную историческую и пророческую книгу. А в таком случае допущение более поздней датировки книги Даниила ставит под сомнение знание и авторитет Христа как Господа Священного Писания. Так же неразумно подвергать сомнению способность авторов Нового Завета отличить подделку от истинного произведения, написанного всего лет двести назад. Это все равно, как допустить, что современный читатель усмотрит реальную историю в романе Эмилии Бронте Грозовой перевал.

3. Трудно объяснить с богословской и психологической точек зрения, что всего лишь вымысел мог обладать силой воздействия, способной воодушевить читателей быть верными до смерти. Согласно гипотезе о датировке книги II в., в этом и состоит функциональное назначение книги. Но она призывает людей верить в силу, всеведение и мудрость Бога — атрибуты, которые сторонниками этой гипотезы фактически представляются плодом воображения автора, а не откровением и реальностью. Заверения, что Бог мог совершить чудеса с Даниилом и открыть в деталях будущее, хотя Он этого не сделал, не дают нам оснований для уверенности, что Он мог или может в будущем совершить подобные действия. В данном случае пригодилась бы логика апостола Павла, говорившего о другом чуде (см.: 1 Кор. 15:15–17).

4. Некоторые детали книги прямо указывают на ее вавилонское происхождение, на знание автором вавилонских обычаев, чего вряд ли можно ожидать от палестинских евреев II в. до н. э. К числу таких свидетельств относятся следующее: использование принятой в Вавилоне системы датировки (1:1); употребление цифры шесть и кратных ей чисел, широко распространенное в Вавилоне (3:1); понимание того, что именование Валтасара царем означает его регентство (5:7); упоминание о распространенном в Персии обычае наказания родственников виновных (6:24). Даже слова «на извести стены» (5:5) представляют собой яркий штрих, так как по археологическим данным стены дворца в Вавилоне были покрыты белой штукатуркой.

5. Гипотеза о датировке книги Даниила II в. предполагает, что она была написана в 165/164 г. до н. э. и что в ней делается (оказавшаяся неудачной) попытка предсказать падение Антиоха Епифана. Если признавать авторитет канона Ветхого Завета, то эта гипотеза не может объяснить, почему не была произведена ревизия книги или как вообще она могла быть причислена к каноническим, если совершенно точно известно, что в ней содержатся ошибки.

В настоящих комментариях мы придерживаемся точки зрения, издавна сложившейся в христианской церкви, что Книга Пророка Даниила написана в VI в. до н. э. в Вавилоне. При этом нельзя утверждать, что не существует никаких трудностей, связанных с ее историческим содержанием или верой в ее пророчества и чудеса. Исторические моменты еще требуют дальнейших исследований, а что касается веры, то это зависит от нашего представления о Боге. Книга Даниила, в частности, говорит нам, что Бог может свершить и свершает то, что не под силу его творениям (2:10—11). Ни один комментатор этой книги не может пройти мимо проблемы веры в Бога, Который избавляет от пламени огня и заграждает уста львов (Евр. 11:33–34) или вызывает к жизни «спящих в прахе» (12:2; ср.: Мк. 12:18–27). (См. также табл. на с. 217)

Ferguson S. В. Daniel, CC (Word, 1988).

Wallace R. S. The Message of Daniel, BST (IVP, 1979).

Baldwin J. G. Daniel, TOTC (IVP, 1978).

Archer G. L. Daniel, EBC (Zondervan, 1985).

Young E. J. The Prophecy of Daniel (Eerdmans, 1949; Geneva Series, Banner of Truth, 1972).

1:1–21 Верховная власть Бога и верность его слуг

1:1—2 «Человек предполагает, Бог располагает»

1:3–7 Попытка перевоспитания в Вавилоне

1:8–21 Первое испытание

2:1—29 Верховная власть Бога в языческих государствах

2:1–13 Странный сон Навуходоносора

2:14—23 Даниил получает откровение

2:24—49 Толкование сна

3:1–30 Верховная власть Бога: избавление в огненных испытаниях

3:1—18 Поклонение идолу или смерть

3:19—30 «Пламя не опалит тебя»

3:31 — 4:1–37 Верховная власть Бога признается Навуходоносором

3:31—33 Хвала Навуходоносора Всевышнему Богу

4:1–15 Сон о дереве

4:16–24 Предупреждение о суде

4:25—34 Смирение и исцеление

5:1–30 Верховная власть Бога в решении судьбы Валтасара

5:1–9 Надпись на стене

5:10–17 Валтасар обращается к Даниилу

5:18—31 Царь взвешен на весах Божьих

6:1–28 Верховная власть Бога над дикими зверями

6:1–9 Обманутый Дарий

6:10–17 Поклонение Богу, а не человеку

6:18–28 Щит веры

7:1–28 Верховная власть Бога над царством зверей

7:1 — 14 Четыре зверя, один человек

7:15—28 Рог, который ведет войну

8:1—27 Верховная власть Бога установлена навеки

8:1—4, 15—20 Двурогий овен

8:5—8; 21—22 Однорогий козел

8:9–14, 23–27 Разрастающийся небольшой рог

9:1—27 Верховная власть Бога: поддержка пророчества и молитвы

9:1—3 Даниил исследует Писания

9:4—19 Молитва: служение в рамках завета

9:20–27 Другая «седьмина»

10:1 — 12:4 Верховная власть Бога над историей

10:1—3 В духовном трауре

10:4—9 Видение славы

10:10— 11:1 «Силы зла на небе»

11:2—45 Северный и южный цари

12:1–4 Последнее откровение

12:5—13 Верховная власть Бога и судьба Его праведного слуги

История Даниила предваряется двумя фразами, которые создают общий исторический и богословский фон всего повествования. …Пришел Навуходоносор, царь Вавилонский, к Иерусалиму и осадил его. Навуходоносор вторгался в Палестину несколько раз. Осада Иерусалима, о которой здесь идет речь, произошла в 605 г. до н. э., в третий год царствования царя Иоакима (по вавилонскому летосчислению. То же событие у Иер. 25:1 датируется по еврейскому летосчислению, когда год вступления на престол входит в годы правления предыдущего монарха). Эта горизонтальная составляющая истории тесно переплетается с вертикальной, или теологической: И предал Господь в руку его Иоакима, царя Иудейского, что сразу же помогает обозначить две главные темы книги.

1. Вавилон против Иерусалима, земной город против града Божьего (Августин): борьба, которая красной нитью проходит через всю Библию и достигает своей кульминации в Книге Откровение (см.: Отк. 14:8; 17:5; 18:2–24). Суть этого противостояния объясняется в Быт. 3:15.

2. Верховное владычество Бога несмотря на все факты, которые, казалось бы, свидетельствуют об обратном. Падение Иерусалима — это исполнение пророчества (см., напр.: Ис. 39:6–7; Иер. 21:3–10; 25:1—11) и начало суда Божьего (о котором предупреждали пророки) (см.: Втор. 28:36— 37,47–49,52,58). Плен — это следствие суда Божьего, возмездие за годы правления царя Иоакима (2 Пар. 36:5–7), но причина уходит своими корнями гораздо глубже (4 Цар. 24:1—4). Казалось бы, Навуходоносор одержал победу, а имя Бога было посрамлено (помещение святынь Храма в сокровищницу их бога знаменовало триумф языческого бога Набу над Яхве). Истина же в том, что все находится в руках Божьих (ср.: Ис. 45:7; Еф. 1:11б), в чем в конечном итоге убедился и сам Навуходоносор (4:31—32). Даниил повторяет опыт Иосифа (Быт. 45:4–7; 50:20).

В Вавилоне еврейских юношей обучали по специальной программе. Очевидно, что избранные молодые люди были потенциальными руководителями (они из рода царского и княжеского) и уже проявили свои незаурядные способности. Они должны были получить прекрасное образование и воспитание при дворе. Преследовалось сразу несколько целей: это была программа религиозного перевоспитания (язык, литература и система питания — все это элементы религиозных и культурных традиций) и интеллектуальной переориентации, призванная ослабить будущее руководство Израиля и укрепить потенциал вавилонского общества (5б).

Несомненно, предусматривалось обучение астрологии, магии и прочим «искусствам». Молодым людям предназначалась судьба, описанная в Ис. 3:1—3 задолго до событий, отмеченных в гл. 3.

Их перевоспитание (или обращение в новую веру) началось с изменения их имен, каждое из которых имело религиозное значение. Все имена, оканчивающиеся в древнееврейском языке на эл (в русском — ил), иах (в русском ия, йя), связаны либо со словом Бог, либо с Его именем Яхве: Даниил (евр. эл — Бог) — «Бог мой Судья»; Анания — «благодать Яхве»; Мисаил — «кто подобен Богу?» и Азария — «помощь Яхве». Новые вавилонские имена, которые получили юноши, были намеренным искажением старых, в них запечатлелось имя языческого бога (Ваал, Набу и, возможно, Аку), что должно было свидетельствовать об изменении сущности юношей. Изменение сущности (они больше не дети Божьи) и предназначения (для Вавилона, а не для Иерусалима) — такова цель переименования, и она особо подчеркивалась тем, что эти имена даны навсегда.

После тщательного рассмотрения всякого рода препятствий, стоящих на пути твердых в вере, повествование переходит в другое русло: речь идет о том, что Бог будет осуществлять Свой план избавления верных Ему людей, как бы ни складывались обстоятельства. Тот, Кто управляет целыми народами (1—2), контролирует и жизнь отдельного человека. Ср. «И предал Господь» (2) с текстами: Бог даровал Даниилу милость и благорасположение начальника (9) и даровал Бог (17).

Даниил решил не оскверняться яствами со стола царского (8; ср.: Иез. 4:9—14). И это было не просто строгое следование левитским законам, запрещающим употребление «нечистой» (поскольку запрета на вино не было) или идоложертвенной пищи (овощи не входили в нее). Причина гораздо глубже: это решительный отказ от ассимиляции (в том числе и духовной) с вавилонской культурой. У него не было никаких иллюзий ни относительно программы своего обучения, ни относительно своего нового имени. Здесь подчеркивается мудрость Даниила, его умение сосредоточить усилия на главном направлении удара.

Даниил предстает образцом беззаветной веры и мудрого сопротивления (8, просил; 12, сделай опыт над рабами твоими), человеком, своей рассудительностью (9) снискавшим милость и благорасположение начальника и добившимся разрешения на эксперимент (14).

Вкушая вегетарианскую пищу, Даниил и его друзья приобрели цветущий вид. Это было свидетельство Божьего благословения. Люди только потребляют пищу, Бог же дает насыщение. По истечении десяти дней испытания (14) они получили возможность питаться по своей системе (15–16).

Помимо этого, Бог наделил Даниила и его товарищей особыми дарами (17—19). Интеллектуальное развитие и истинный успех могут быть достигнуты и без духовного компромисса; праведный человек может мудро использовать знания, приобретенные в миру. Бог дает мудрость неразумному и наделяет силой самых слабых из народа Своего (1 Кор. 1:19—25; ср.: Ис. 44:24—26). По образу жизни и характеру Даниил напоминал не только Иосифа, он был и прообразом грядущего Мессии (Ис. 11:2–3).

Критики считают, что заключительный стих (21) противоречит сказанному в 10:1. Но речь идет не о дате смерти Даниила; вопрос здесь не в хронологии, но в богословии. Первый год правления Кира (538 г. до н. э.) знаменует собой начало эры восстановления (2 Пар. 36:22—23). Даниил дожил до тех времен, когда он мог увидеть, чем обернулись для Навуходоносора его действия. Царь вавилонский уже давно был мертв, а слуга Божий продолжал жить, и народ его был восстановлен в своих правах. Это введение подготовило нас к пониманию конфликта между противоборствующими силами и восприятию видений, в которых раскрывается картина окончательного триумфа царства Божьего.

События второй главы относятся ко второму году правления Навуходоносора (604 г. до н.э.; ср.: 1:1–2).

В древние времена на Ближнем Востоке считалось, что цари получают вести от богов. Сны Навуходоносора в этом отношении были особенно интересны, если учесть его притязания на мировое господство. (Его победы над египтянами при Каркемише (Кархемисе) и Хамате обеспечили ему беспрепятственный контроль над Сирией; на ближайшие годы планировались и другие военные кампании.) Они смущали его покой (1), и он призвал своих тайноведцев, гадателей и чародеев (чьи титулы, кстати, отражали суть вавилонской науки и религии) для разъяснения своих снов (см.: Втор. 18:10–12; Мал. 3:5).

Трудно сказать, помнил ли Навуходоносор хоть что–нибудь из своего сна (3). Некоторые исследователи считают, что он мог смутно помнить его в самых общих чертах (напр., 9). Сон настолько встревожил его, что он под угрозой смерти потребовал его истолкования от своих советников — халдеев (5). Он мог поверить в их способность толковать сны, только если они расскажут ему содержание самого сна, которого они, естественно, не знали. Ответ халдеев был одновременно и разумным (4, 7), и не оставляющим никакой надежды (10—11), и это намеренно подчеркивает автор как свидетельство порочности самого царя и ложной мудрости его придворных советников.

Начиная со ст. 4 (со слов «по–арамейски») и до 7:28 текст идет на арамейском языке (см.: Введение).

Угроза Навуходоносора произвести скорую и жестокую расправу (5) и его подозрение о заговоре среди своих советников (9) выдают глубокую тревогу и отсутствие уверенности, несмотря на внешнюю твердость. Его указ об истреблении мудрецов (12) касался и Даниила с друзьями, чье отсутствие (комментарии по этому поводу отсутствуют) придает еще больший драматизм повествованию.

Сила и благородство характера Даниила снова (см.: 1:8, 12) проявились в его мудрости и такте при разговоре с начальником царских телохранителей и в полной смирения просьбе, обращенной к Навуходоносору (16). Есть время для смиренной вежливости и время для прямого обличения (ср.: 5:17–28; Мк. 6:18).

Даниил был мужем молитвы, и это самая яркая черта его натуры (18; ср.: 6:10; 9:3–23; 10:12). Даниил и его друзья молятся о ниспослании милости Божьей (18), поскольку от сохранения их жизней зависит провозвестие о будущем царстве Божьем и свидетельство о нем в Вавилоне. Даниил верил, что имеет доступ к тем сферам, в которые вавилонские астрологи и мудрецы проникнуть не могут (11). Характер Бога, Открывающего Самого Себя и Свою истину другим (22—23а), побуждает Даниила обратиться к Нему в молитвенной просьбе. У Господа — мудрость и сила (20), Он управляет историей (21а), открывает Своему народу глубокое и сокровенное (22; ср.: Деян. 4:24—30). Так открыта была тайна Даниилу в ночном видении (19).

Даниил снова предстает пред царем, теперь уже имея возможность говорить смело и твердо, резко отличаясь от беспомощных мудрецов вавилонских, поскольку он обладает знаниями, ниспосланными ему свыше.

Навуходоносор видел во сне огромного истукана, который был сделан из металлов (в порядке убывания ценности): золота, серебра, меди и железа, смешанного с глиной. В этом сне ему привиделся камень, который оторвался от скалы и разрушил истукана (здесь просматривается параллель 346—35а с Пс. 2:96). В связи с камнем отмечаются два важных момента: он оторвался от горы без содействия рук (34), то есть его происхождение ассоциируется с Божественным действием, и он сделался великою горою и наполнил всю землю (35), то есть подчеркивается всеобъемлющий, универсальный характер деяний Божьих.

Этот сон отражает будущее: что будет в последние дни (28). Поскольку золотая голова отождествляется с царством Навуходоносора (38), логично предположить, что и другие части истукана символизируют конкретные империи или царские династии, хотя это еще не было полностью открыто Даниилу и его современникам (но см.: 8:19—21). Ретроспективно (и в свете 8:19—21) грудь его и руки его — из серебра (32) можно сопоставить с Мидо–Персидским царством (в книге Даниила это могучая держава царя Кира, объединившего два царства в 539 г. до н. э.; ср.: 5:28; 8:20). Чрево его и бедра — медные (32) — это символ Греческого царства, которое будет владычествовать над всею землею (39) и на смену которому придет Римская империя (хотя некоторые консервативные богословы рассматривают железные голени и ноги как символ империи преемников Александра Македонского).

Камень (34) часто интерпретировался исследователями как символ Христа, а его разрастание как начало царства Божьего. Намек на такую интерпретацию можно усмотреть у Лк. 1:33 и 20:18. Необходимо, однако, отметить, что камень этот раздробил все царства, которые символизируются истуканом. В более общем смысле весть, передаваемая через видение, означает, что, хотя земные царства сменяют друг друга в борьбе, где выигрывает сильнейший, окончательное уничтожение их — в руках Бога, Который построит Свое царство, и оно будет вечным.

Богословы критической школы, считая, что существование Мидо–Персидского царства не подтверждается историческими данными, обычно усматривают в истукане символы Вавилона, Мидии, Персии и Греции, а в истолковании Даниила видят «пророчество — после самого события» (см.: Введение).

Реакция царя на это откровение описывается в ст. 46—49. Навуходоносор пал ниц и воздал должное Даниилу, он также заявил о признании его Бога. Назначение друзей Даниила на высокие государственные посты (49) объясняет их присутствие на церемонии, описанной в гл. 3, когда становится ясно, что признание царем их Бога было чисто формальным актом.

Автор книги стремится показать тесную связь между сном Навуходоносора и золотым истуканом, которого он приказал соорудить на поле Деире (1). Истукан, по–видимому, представлял самого царя (ср.: 2:38: Ты — эта золотая голова). В таком случае, тот факт, что истукан весь был сделан из золота (скорее всего, имел покрытие из листового золота), в отличие от виденного во сне (2:31—33), указывает на болезненно самолюбивую реакцию Навуходоносора на объяснение Даниила (2:44–45). Семь раз настойчиво повторяется, что Навуходоносор поставил истукана (ст. 1, 2, 3, 5, 7, 12, 14). Царь, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу (2:37), использовал все это лишь для собственного прославления. И в этом ключ, вскрывающий поверхностность исповедания им Бога (2:47).

Огромные размеры истукана (90 футов высоты и 9 футов ширины) требовали хорошо укрепленного фундамента.

Две особенности повествования подчеркивают нарастающее напряжение послания. Во–первых, это повторение в ст. 2–3 списка чиновников, а в ст. 5, 7, 10 — списка музыкальных инструментов. (Цитры и симфонии, вероятно, греческого происхождения, что указывает на обширное влияние греческой культуры.) Тем самым создается эффект присутствия. Сама церемония имела религиозный характер и, вне всякого сомнения, оказывала сильное воздействие на чувства ее участников. Что касается трех еврейских юношей, то они сознавали, что богослужение — это поклонение истинному Богу «в духе и истине» (ср.: Ин.4:24; Рим. 12:1–2). Во–вторых, это ярко выраженная природа конфликта между земным городом и градом Небесным. Выбор между идолопоклонством и смертью (4–6). Речь идет не только об исполнении заповедей Божьих (Исх. 20:4–6), но и о поклонении человека, сотворенного по образу и подобию Божьему (Быт. 1:26–27; Еф. 4:24; Кол. 3:10; ср.: Мф. 22:20—21), творению человеческих рук. В этих обстоятельствах вера Седраха, Мисаха и Авденаго сияет ярче пламени, пылающего в печи (Евр. 11:34), и служит мощным свидетельством верности слову Божьему (2 Кор. 4:11,136,18).

Навуходоносор полагал, что можно сломить любого, что никто не посмеет ослушаться его повелений. Конечно, это испытание для еврейских юношей было гораздо более суровым, чем те, через которые они уже прошли как через подготовительный этап (см.: гл. 1 и 2). Их верность и мужество подверглись жестокому испытанию не без козней со стороны астрологов (эти мужи не повинуются повелению твоему, царь). Халдеи злорадствовали (богам твоим не служат, и золотому истукану… не поклоняются). Юноши мужественно приняли вызов. Они не будут служить иным богам и поклоняться истукану (12; ср.: Исх. 20:3—4,23).

Царь, который ранее уже общался с этими тремя молодыми людьми (1:18–20; 2:49), предвидел ответ на свой вопрос (14) и бросил вызов их Богу и им самим (15). Он не учел в них главного: знания силы Божьей (17) и твердой решимости следовать Его слову, которое им открылось (18). Их вера была озарена светом надежды (17; ср.: 1:12—13; 2:16), но лишена самонадеянности (18), она была отражением веры Авраамовой (ср.: Рим. 4:20) и сродни свидетельству Иова (Иов. 13:15а).

Гнев царя вавилонского на иерусалимских юношей достигает своего апогея. Навуходоносор исполнился ярости, от которой даже исказилось лицо его (19). Он повелел разжечь печь в семь раз сильнее обычного и приказал самым сильным мужам из войска связать их (20), чтобы они упали в печь связанные (23). Пламя было столь сильным, что убило тех людей, которые бросали юношей в печь (22). Эти подробности подчеркивают, что им невозможно было спастись какими–либо естественными способами, а перечисление предметов их одежды усиливает неожиданность их триумфа. Царь в ярости, солдаты сгорели от жара пламени, а три друга невредимы в печи в своих ярких одеждах. В отличие от земных царств, в Божьем царстве господствуют праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим. 14:17). Об этом говорит и свободное передвижение в печи юношей, ходящих среди огня (25).

Вероятно, печь имела верхний и нижний уровни, и исполнение приговора намечалось как зрелищное мероприятие. Навуходоносор вынужден был отказаться от своего намерения (26, ср.: ст. 15в), когда увидел помимо трех мужей фигуру четвертого, по виду подобного Сыну Божию (24—25). Теперь он признает чудодейственное вмешательство Бога, Который спас юношей. Это буквальное исполнение обетования Господа в Ис. 43:1–2: «Не бойся… Я с тобою… пойдешь ли чрез огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя». Ранние христианские комментаторы усматривали в четвертой фигуре явление Сына Божьего или Ангела Господня (ср.: ст. 28), и эту точку зрения разделяют многие исследователи. Здесь, однако, особо подчеркивается совершенный и всеобъемлющий характер Божьего спасения и защиты: даже запаха огня не было от них (27). Это прообраз (ср.: Пс. 33:20,21), который нашел свое окончательное исполнение во Христе.

Гл. 3 начинается с повеления Навуходоносора, которое угрожало уничтожением всем верным истинному Богу, а завершается она другим повелением, в котором всем царствам (29) и народам грозит уничтожение, если они произнесут хулу на Бога. Хотя такое признание верховной власти Бога и (ср. с 2:47) говорит в какой–то мере о смирении царя (28б), но никак не означает, что Навуходоносор стал истинным верующим. Находясь под впечатлением совершенного чуда (ср.: Деян. 8:9—23), он возвысил еврейских юношей (30), но не разделил их веры (28). Хотя в некоторых отношениях царь поступился собственным величием, но смягчение его сердца не произошло (29; ср. с раскаянием Ионы: Ион. 2:8).

В торжественном обращении ко всем народам своей империи царь воздает хвалу Всевышнему Богу.

Четвертая глава (и конец третьей, ст. 31 — 33) насыщена поэтическими строками (1 — 15; 31—34, возможно, составленными под руководством Даниила). В центре внимания — рассказ о болезни Навуходоносора, который ведется от третьего лица, и это подчеркивает, что во время описываемых событий царь был не в состоянии оценить свои собственные переживания.

Навуходоносор предстает вначале как всесильный монарх в расцвете своей славы: он спокоен был в доме своем и благоденствовал в чертогах своих (4:1). Здесь, в отличие от 3:32—33, нет ни слова о благодати или величии Всевышнего Бога, и читатель весь в ожидании больших перемен, которые должны произойти (ср.: Лк. 12:16–19).

Навуходоносору приснился страшный сон. Несмотря на то что его мудрецы однажды уже оказались несостоятельными (гл. 1—3), несмотря на его предыдущие признания (2:47 и 3:28–29), он снова обращается к своим тайноведцам (Прит. 26:11; 2 Пет. 2:22), чтобы в результате еще раз убедиться в их беспомощности (4). Появление Даниила (5) было подобно свету, просиявшему во мраке (ср.: Мф. 5:14; Флп. 2:14–16).

Центральная тема сна — грандиозное дерево (которое, несомненно, символизировало собой могучее царство), объявшее все земное пространство и простиравшееся до небес (7–9; ср.: 2:37–38). И последовало повеление свыше: срубить дерево, но главный корень его оставить в земле (12а). Это царство персонифицируется (пусть он — в ст. 12); некая личность будет уничижена, уподобится животному, будет так же орошаться небесною росою (12). Вероятно, именно это устрашило Навуходоносора в его сне (2) и озадачило царских прорицателей (4). И снова только Даниил, скромный слуга Божий, оказывается в силах помочь царю.

Примечательно, что Навуходоносор инстинктивно, рассматривая духовную жизнь Даниила с привычных ему позиций, ассоциирует ее с языческими богами (156). (В русской Библии в ст. 5 и 156 читаем: «дух святого Бога», автор же строит свое рассуждение, опираясь на английский текст Библии, где соответствующие слова переведены как «дух святых богов». — Примеч. ред.) Его прежнее признание истинного Бога Владыкой (2:47) не избавило его от приверженности многобожию. Здесь подчеркиваются религиозные переживания царя, но не его обращение в библейскую веру (ср.: ст. 5).

Даниил растерялся и пришел в смущение (16) не потому, что не способен был понять сон, а потому что он должен был его истолковать. Он обладал деликатностью и тактом (о чем свидетельствует, напр., использование им смягчающих вводных слов перед непосредственным разъяснением сна, 16б). Ему не доставляло никакого удовольствия видеть унижение царя, и в этом можно усмотреть отражение Божественного ума и Мессианского духа (Иез. 18:23; Мф. 23:37). Несомненно, Даниил в своих молитвах постоянно упоминал имя Навуходоносора (ср.: 6:10).

Даниил разъяснил сон царю (21—23). Небесное послание было предупреждением о суде над Навуходоносором (21), доколе не познает он, что Всевышний владычествует над царствами (22, 24). Этот суд был и справедливым и милосердным: столь ли суров приговор, гласящий о том, что Навуходоносор должен уподобиться животному, если он сам был зверски жесток к народу Божьему (и к своим подданным: см.: ст. 24; в Ветхом Завете это всегда свидетельство соответствующего духовного состояния: Ис. 1:17; 58:6)?

В задачу Даниила входило склонить царя к покаянию, внушить ему надежду, что Бог, Который смиряет, это Бог, Который и возвышает.

Суды Божьи никогда не отличаются произволом, они всегда праведны и несут в себе нравственный заряд. Это и подчеркивал Даниил (как всегда с большим почтением), давая совет царю. Поскольку суд — это ответ Бога на дерзкое нарушение Его морального кодекса, то искреннее покаяние и послушание этому закону могут вернуть человеку Божью милость (ср.: Прит. 28:13; Ис. 58:9–10).

Даже безнадежные грешники могут получить Его прощение и милость. Но при этом их поведение должно свидетельствовать о том, что они действительно ждут этой милости от Бога (ср.: Мф. 6:12; 18:21–35).

Все сбылось по слову Божьему. Спустя год, вместо того чтобы покаяться, Навуходоносор вновь начинает возвеличивать собственную персону, упиваться мыслью, что это он построил Вавилон силою своего могущества (27; ср.: Ис. 13:19). Его достижения в градостроительстве действительно грандиозны: он построил висячие сады — одно из семи чудес света, — чтобы они напоминали его жене Амитис, уроженке Мидии, о ее родине. Но его гордыня была непомерна, он видел себя во главе Всемирной монархии, что ему якобы было предназначено вавилонским богом Мардуком (или Мародахом). Вряд ли Навуходоносор считал своим кредо слова из Пс. 126:1.

Божественный приговор (объявленный в ст. 28–29) предусматривал полное смирение гордыни царя. Он потерял и свою власть (28), и свой разум (31). Его собственные слова о том, что разум возвратился к нему (31), подтверждают точку зрения о необычном умопомешательстве Навуходоносора: редкой душевной болезни (ныне известной как ликантропия). Такова мощная сила воздействия Слова Божьего (ср.: Иер. 25:15–16). Царь считал себя великим человеком (3:1—6; 4:27) и превратился в животное. Он поставил золотого истукана для поклонения себе как божеству и лишился возможности жить как человек, сотворенный по образу и подобию Божьему (Быт. 1:26—27), утеряв последние следы славы (ср.: Рим. 3:23). И теперь, находясь в скотском состоянии в буквальном смысле этого слова, царь пожинал то, что посеял (Гал. 6:7—8).

Своевременное искреннее раскаяние Навуходоносора могло бы быстрее принести ему мир (24). Даже теперь Бог смирял его сердце не дольше, чем это было необходимо. Божественное доколе (29) вселяет надежду на восстановление. Но прощение не было произвольным, оно свершается лишь в контексте молитвы смирения (Я, Навуходоносор возвел глаза мои к небу, 31) и приводит к прославлению Бога. Царь восславил величие и всемогущество покаравшего его Бога (32). Впервые в словах царя прозвучало признание вечного владычества Всевышнего как Бога завета (в роды и роды, 31; ср.: Исх. 20:5–6; Пс. 102:7–8), истинного и праведного (34). Он противостоит гордым и дарует милость смиренным (34; ср.: 1 Пет. 5:5). Слова Навуходоносора перекликаются с Пс. 17:26–28.

Христианские комментаторы часто сомневались, было ли на самом деле раскаяние Навуходоносора. Если же оно было лишь кратковременным, то нет ничего удивительного в том, что свидетельств о нем в каких–либо документах не сохранилось.

Документ, озаглавленный как Молитва Набонида, который был недавно обнаружен в кумранских пещерах, дал серьезные основания для предположения, что в основу этой главы положена история болезни царя Набонида (который находился на престоле с 556 по 539 г. до н. э.). В молитве говорится о семилетней болезни, которой поразил его Бог. Набонид также рассказывает о еврейском пленнике, которого дал ему Бог, и о своем повелении поклоняться Всевышнему Богу. Хотя между этой историей и гл. 4 есть явные расхождения, вполне возможно (как считает Е. Янг), что автор спутал предания о Навуходоносоре с историей Набонида. Довольно симптоматично, что многие критики заранее уверены в большей исторической точности разного рода документов по сравнению со свидетельствами Ветхого Завета.

Книга Даниила, отдельные части которой можно рассматривать как исторические, в целом не является строго выверенной летописью событий в Вавилоне. Скорее в ней отображены отдельные напряженные моменты в постоянной борьбе между царством света и царством тьмы. Божественное вмешательство в такие драматические события помогает читателю и в наше время обрести мужество и силы для духовной борьбы.

Согласно историческим данным, последним царем из нововавилонской династии был Набонид (556–539 гг. до н. э.), но в течение десяти лет он пребывал в своей новой резиденции в Тейме, доверив управление Вавилоном своему сыну Валтасару, который, видимо, был соправителем. Это в определенной мере подтверждается словами о «третьем властелине» (7, 16 и 29). (Ср.: Быт. 41:40.) Валтасар, возможно, был внуком Навуходоносора («отец» в ст. 2, 11, 18 и «сын» в ст. 22 скорее используются для обозначения предка и потомка соответственно).

И снова автор вводит нас в атмосферу ожидания Божьего суда (1–4). На пиру, устроенном Валтасаром, тысячная толпа гостей упивалась вином, которое лилось рекой. Эта безудержная вакханалия дошла до крайности, царь потерял всяческий рассудок и чувство страха и благоговения перед Богом: он приказал принесть золотые и серебряные сосуды, вынесенные из храма Иерусалимского (2). Святотатственное действо началось (4), но Божий суд не заставил себя ждать (ср.: Ис. 47:10–11). Все взоры были устремлены на Валтасара (который пред глазами тысяч и пил вино, 1); близилось исполнение записанного в Прит. 18:13: «Перед падением возносится сердце человека».

Божественное вмешательство привело Валтасара в неописуемый ужас. Он мгновенно пришел в себя: надпись на стене в мгновение ока превратила надменного гуляку–царя в жалкое, дрожащее от страха существо (6). Он привычно обратился к мудрецам вавилонским, но нашел их беспомощными (ср.: 2:2; 4:4). Не объясняется, почему мудрецы не смогли прочесть надпись на стене. Возможно, буквы были неразборчивы или использован какой–то особый кабалистический способ, или истинный смысл надписи превышал возможности человеческого разума. Мирская мудрость не может ни познать Бога, ни понять Его откровение (1 Кор. 1:21; 2:14).

Обращение царя к Даниилу напоминает историю, записанную в Быт. 41:1–16. Царица (возможно, мать царя), с трудом сдерживая упреки и воздерживаясь от нелестного сравнения Валтасара с Навуходоносором (к тому времени уже двадцать лет как покойного), советует ему обратиться к Даниилу, известному своей мудростью. На ее особое уважение к Даниилу указывает тот факт, что она упоминает оба его имени: еврейское и вавилонское, а также подчеркивает его несравненные таланты (12; ср.: Ис. 11:2—3). Очевидно, Даниил уже не занимал такого высокого положения в вавилонском обществе, как прежде. У Валтасара, по–видимому, был тот же грех, что и у Ровоама (3 Цар. 12:7—8).

Валтасар произносит свою речь, словно все еще находясь под воздействием алкоголя (13—16). Намеки на происхождение и возраст Даниила (к тому времени ему могло быть около девяноста лет): один из пленных сынов иудейских, которых отец… [Навуходоносор] привел из Иудеи (13) — ярко характеризуют самодовольную и бессвязную речь пьяного.

Резкий ответ Даниила (17—24) так не похож на мягкость его отклика на просьбу Навуходоносора (2:16; 4:19; см. также коммент, к 8:1—4) и приводит на память слова апостола Петра в Деян. 8:20—22. Его реакция имеет параллели в Ветхом Завете в тех случаях, когда речь идет о суде Божьем (ср.: Ос. 12:2–6; Мих. 6:1–8). Прежде всего грех Валтасара рассматривается на историческом фоне (18–21). На примере жизненной драмы Навуходоносора раскрывается характер Бога и указываются разные пути, о которых Валтасар должен был знать и выбрать свой. Далее следует обвинение (местоимения, «ты», «твой», «тебя» и др. встречаются в ст. 22—23 одиннадцать раз). Он знал о Боге, но не прославил Его (Рим. 1:21).

Три слова в надписи (25) так или иначе соотносятся с понятиями измерения, взвешивания и, соответственно, с денежными единицами (Мене — мина, текел — сикль, упарсин — части). Даниил использует это в своем объяснении, прибегая к игре слов. Мене происходит от глагола «считать» или «назначить», текел — от корня, означающего «взвешивать» или «оценивать», упарсин (ед. число — перес) — «разделять на части», «дробить». Царство Валтасара было взвешено и оценено; его ожидает разделение между Мидией и Персией {упарсин — тот же корень, что и в слове Персия).

Валтасар готов выполнить свое обещание, ведь если Даниил сказал правду, то его положение в качестве третьего лица в государстве (29) не было бы длительным, а если нет, то он не долго бы прожил. Однако в ту же самую ночь Валтасар был убит (30; ср.: Прит. 29:1).

Даниил не дает дальнейших разъяснений (его интересовал сам факт Божьего суда, а не его детали). Историки Геродот и Ксенофонт пишут, что Вавилон был захвачен во время ночного пиршества: были временно отведены воды реки Евфрат, и воины проникли в город по сухому руслу реки. Ксенофонт (который описывает поход Кира) также упоминает, что персы убили молодого вавилонского царя.

Однако здесь возникают большие трудности. Даниил пишет, что Дарий Мидянин принял царство (31). В других местах Писания, однако, Кир, царь Персидский, предстает как освободитель народа Божьего из Вавилона (2 Пар. 36:22—23; Езд. 1:1—8). Последователи критической школы рассматривают поэтому имя Дария Мидянина либо как вымысел, либо как историческую ошибку, когда Дария I (царя Персидского, 552—486 гг. до н. э.) путают с Киром, которому в то время могло быть около шестидесяти двух лет (31). Интересным представляется предположение консервативных богословов о том, что Дарий Мидянин — это вавилонское имя царя Кира Персидского (более подробно см.: Baldwin J. Daniel, TOTC [IVP, 1978]. Р. 23–28).

С приходом к власти царя Дария в государственной системе Вавилона произошли кардинальные перемены: речь идет о назначении 120 наместников (сатрапов, 1), которые непосредственно подчинялись царю, а над ними трех князей (2).

Мотивация такого переустройства (чтобы царю не было никакого обременения, 2) достаточно ясно говорит о соблазнах царской жизни и о том, что высокое положение не является гарантией высокой нравственности. Даниил (ему уже за восемьдесят) вновь проявляет необыкновенную мудрость, дарованную ему Богом, но его возвышение вызывает зависть князей и их подчиненных (4).

Заговор, который вскоре последовал, был не первым и не последним в традиционной вражде при дворе, в данном случае это был сговор враждебных сил против помазанника Божьего (ср.: Пс. 2:1—2; Мф. 16:1; Лк. 23:12; Деян. 4:25–27).

Князья и сатрапы не могли найти повода, предлога к обвинению Даниила, чтобы на законных основаниях лишить его занимаемого положения (4; ср.: Ин. 14:30). Хотя высшие сановники и ненавидели его, они не могли отказать ему в честности. Они поняли, что единственная возможность избавиться от Даниила — это представить его мощную духовную силу как политическую слабость, поскольку знали о его верности Божественным, а не человеческим установлениям (5; ср. с Деян. 4:19). Они достигли своей цели, обратив духовную слабость царя в свою собственную политическую силу (6—7). Царские законы в Мидии и Персии не подлежали изменению (8; ср.: Есф. 1:19), что вообще было характерно для стран Ближнего Востока, так же как и обожествление личности царя касалось не только Дария (7). Важность письменного указа царя как подтверждения необратимости персидского закона объясняется в Есф. 8:8.

Указ был очень четкий и содержал в себе скрытое испытание для Даниила: от него требовалось лишь на короткое время воздержаться от прилюдной, открытой молитвы (7). Кроме того, ему было уже за восемьдесят, и вряд ли можно было ожидать проявления героизма в таком возрасте.

Однако сам Даниил считал, что обретенное ценой отступления от слова Божьего оборачивается в итоге потерей (ср.: Флп. 3:7–8).

Хотя здесь говорится просто о молитве Даниила, произнесенной в духе благоговейного смирения, некоторые ее детали являют нам пример молитвенной жизни Даниила (ср.: 2:17–18; 9:3–19; 10:2–3,12). Он обычно совершал молитву в верхней комнате (горнице), окна которой были открыты против Иерусалима (10). Хотя, естественно, Даниил знал, что Бог вездесущ и потому слышит его в Вавилоне, он молился Господу, Который пребывает в Иерусалиме, куда был доставлен ковчег завета (обратите внимание на направленность его молитвы в сторону ковчега завета в гл. 9). Особо следует обратить внимание на постоянство его молитв (10 б), на то, что он воздавал хвалу Богу даже в условиях смертельной опасности, а также на молитвенную позу (преклонял колена, 10), свидетельствующую о серьезном молитвенном настрое (11).

Лукавые царедворцы заманили в ловушку и Даниила, и Дария (11 — 12). Верность завету Бога — черта, которая делала Даниила единственным надежным правителем при царском дворе, была коварно использована против него его врагами. Его надежность и верность были преподнесены как проявление мятежного духа (13). Дарий понял свою ошибку, но был не в силах противостать своим вельможам (14). Примечательно, какой разительный контраст выявляется между лихорадочно суетливыми действиями заговорщиков и царя (3—9,14), с одной стороны, и спокойной, размеренной, источающей духовную чистоту жизнью Даниила — с другой. В тексте до ст. 21 Даниил изображен как человек, который говорит только с Богом.

Даниил «силою Божиею через веру» свою был огражден (Евр. 11:33б; 1 Пет. 1:5) не от опасности, но в опасности. К изумлению и радости царя, ангельские силы сохранили Даниила, свидетеля Божьего (ср.: ст. 22; Пс. 90: 9–16). Через веру (23) он познал благие силы грядущего века (Евр. 6:5), когда львы станут ручными (Ис. 11:7). Это чудо, как и все ветхозаветные чудеса, предрекает великое чудо воскресения Христова (ср. ст. 17 с Мф. 27:60—66), которое есть свидетельство всеобщего воскресения мертвых (1 Кор. 15:20–28; ср.: Пс. 2:4–8). Присутствию Бога не могут воспрепятствовать никакие замки и печати (17). Если верующий сойдет «в преисподнюю», Бог не оставит его и там (Пс. 138:8)! Даниил, как и три его друга, получил защиту и избавление Божье (23б; ср.: 3:27; Ин. 19:31–36).

Вопреки широко распространенному мнению, в Ветхом Завете совсем немного чудес, связанных с избавлением в критической ситуации. Здесь, так же, как и в других случаях проявления чудес в Ветхом Завете (время исхода из Египта и вхождения в Ханаан, время пророческого служения Илии и Елисея), чудеса свершаются в переломные моменты в истории царства Божьего. Чудеса, произошедшие с Даниилом, не просто сверхъестественные явления, они в первую очередь направлены против сил зла и тьмы. Это олицетворение «сил будущего века», когда зло будет уничтожено.

В ст. 24 подводится мрачный итог всего содеянного. Трудно предположить при этом, что все вельможи были причастны к заговору. Согласно Геродоту, законы Персии предусматривали наказание всей семьи виновного. Нравственный комментарий по этому поводу отсутствует (ср.: Есф. 8:1—10), но подтекст достаточно ясен: противодействовать законам царства Божьего — значит рисковать всем своим будущим. Неминуемое уничтожение ожидает тех, кто восстает против Бога. Здесь снова напрашивается сравнение с Пс. 2 (9—12).

В честь избавления Даниила был составлен указ царя (возможно, под руководством самого Даниила) как прославление живого Бога (26, т. е. Бога, Который активно вмешивается в ход земной истории), Верховного Властелина и Спасителя. Сам Даниил являет собой яркий образец беззаветного служения Богу, олицетворение жизни, посвященной Богу (ср.: Пс. 1, особенно 2—3). Если Дарий и Кир действительно — одно и то же лицо, тогда «и» (28) следует переводить как «то есть».

Гл. 7 одновременно служит и введением ко второй части книги и связующим звеном между двумя ее частями. Хотя эта глава начинает новую тему — апокалиптические видения Даниила, — она снова возвращает нас к правлению Валтасара (ср.: гл. 5) и завершает часть книги, написанную по–арамейски. Читателю, таким образом, предоставляется возможность увидеть, как тесно взаимосвязаны между собой история и апокалипсис. Видение, представленное в этой главе, напоминает сон Навуходоносора (гл. 2). Однако если там речь шла о последовательной смене на исторической арене мощных мировых империй, которые противостояли царству Божьему и были в результате сокрушены им, то здесь символически (в виде животных) представлены те же государства, но подчеркивается их безнравственная природа и кратковременность их существования по контрасту с вечным царством Божьим.

Как и вообще в апокалиптической литературе, здесь преобладают зрительные образы (см.: 2, 4, 6, 7, 9, 11, 13). Хотя исторический аспект видения несомненно интересен, тот факт, что откровение дается в визуальной форме, подчеркивает значение эмоционального восприятия наряду с интеллектуальным: важно создать зримый образ, а не только сообщить информацию.

Видение было получено в первый год правления Валтасара (ср. коммент. к 5:1). Несомненно, близкая связь Даниила с царской семьей осложняла его задачу — открыть царю ближайшее будущее (то, что Валтасару оставалось жить недолго, ясно из 5:27).

Теперь Бог дает ему видение борьбы на великом море (возможно, Средиземном, но скорее всего, это общая картина нестабильного мира, погрязшего в преступном безбожии). Морские волны поднимаются не только зверями, но вздымаются и борением четырех ветров небесных (2), то есть даже самые грозные природные процессы контролируются Богом. Это подчеркивается употреблением пассивной формы глагола при описании зверей, которые символизируют мировые империи (напр.: крылья вырваны у льва, он был поднят, сердце человеческое дано ему, 4; скорее всего, здесь имеется в виду Навуходоносор). Никакой режим не может опираться только на фундамент человеческих установлений. Верующий человек всегда способен увидеть за действиями царей провидение Божье. Тесная связь между видением Даниила и сном Навуходоносора позволяет полагать, что эти звери символизируют те же царства (Вавилон, Мидо–Персия и Греция). Примечательно, что Навуходоносор и в других местах Ветхого Завета ассоциируется со львом (Иер. 4:7; ср.: 49:19; 50:44) или орлом (Иез. 17:3,11 — 12). Ср. ст. 4 с 4:30–31. Трудно найти более подходящий образ для описания побед Александра Македонского, чем образ барса с четырьмя крыльями и четырьмя головами. (Известно, что после смерти Александра Греческая империя разделилась на четыре части.)

Эти страшные звери, однако, не идут ни в какое сравнение с четвертым, который отличается своей свирепостью. Если первые три зверя напоминают льва, орла, медведя и барса, то для четвертого трудно подыскать аналогию в животном мире. Озадаченный видом зверя с десятью рогами (7—8), Даниил вдруг замечает новый рог, в котором было нечто свойственное человеку: надменность и высокомерие (8).

Затем еще три сцены быстро промелькнули перед взором Даниила. Они как бы образуют грандиозный вселенский гобелен.

Первая сцена (9—10) — видение престола Божьего. Эта картина, в отличие от предыдущих, проникнута величием и спокойствием, в центре ее — Верховный Владыка. Из второй сцены (11—12) становится совершенной ясно, что именно на основе суда Божьего совершается уничтожение зверя и лишение власти других зверей (10; судьи сели, и раскрылись книги — речь идет о вынесении приговора). Перед лицом Ветхого Днями все земные царства преходящи. Выражения чистая волна, пламя огня, пылающий огонь метафорически рисуют Его присутствие в облике Святого и Праведного Судьи (9; ср.: Пс. 49:3–4). Третья сцена возвращает нас в тронный зал Бога, где как бы Сын человеческий дошел до Ветхого Днями (13) и получил от Него верховную власть. Фигура Сына человеческого противопоставляется зверям — Он может выдержать святость Бога и находиться в Его присутствии. Эта фигура олицетворяет Собой камень из сна Навуходоносора (2:35, 44—45), это Человек, в Котором во всю мощь и во всей полноте воссиял образ Божий (Быт. 1:2–28). Это — Мессия, Который воссядет одесную престола Божия (ср.: Пс. 2:8; 8:4–8; 71:1–11,17; Евр.2:5–9; 12:2).

Даниилу были нисполаны откровения для разъяснения этих сцен. В образе зверей представлены мировые державы. Видение призвано было показать ему, что примут царство святые Всевышнего (18). Это не свидетельствует о полном отождествлении «Сына человеческого» (13) и святых Всевышнего, но их несомненная связь станет очевидной во время второго пришествия Христа (напр.: Отк. 1:7). Воцарение Христа служит гарантией того, что святые будут участниками Его триумфа (Отк. 20:6).

Несмотря на то что Даниилу было дано твердое заверение в окончательной победе Царства Божия, он хочет знать, что стоит за этими свирепыми четырьмя зверями и особенно — что представляет собой небольшой рог (20; ср.: ст. 8). Разъяснение, которое было ему дано, не позволяет до конца раскрыть смысл видения. Не удивительно поэтому, что комментаторы предлагают различные его трактовки, и это предостерегает нас от излишней догматичности в объяснении видения.

Малый рог ассоциируется с последней мировой империей. Его идентификация зависит от общей концепции истолкования всего видения (и сна Навуходоносора в гл. 2). Следует особо отметить три черты характера небольшого рога в ст. 25. Он проявляет богохульство, преследует народ Божий и стремится к узурпации Божьей власти (поскольку возмечтает отменить… праздничные времена и закон, 25, что является абсолютной прерогативой Бога, 2:21).

Те, кто датирует книгу Даниила II в. до н.э., четвертое царство обычно отождествляют с Грецией, а небольшой рог с Антиохом Епифаном. Однако невозможно понять этот фрагмент в отрыве от Нового Завета, без осознания, что образ «Сына человеческого» (13) исполнился во Христе (ср.: Мк. 13:26; Деян. 7:56; Отк. 1:13; 14:14).

Такой (ретроспективный) подход приводит нас к выводу, что четвертый зверь символизирует собой Римскую империю. Вероятно, правильнее рассматривать «рога» (7, 8. 24) как отражение духа римского владычества, вызвавшего к жизни появление малого рога — человека греха и в конечном итоге — антихриста (20–21, 25; ср.: 2 Фес. 2:4–12; 1 Ин. 4:3б), который жестоко преследует святых. Они будут преданы ему до времени и времен и полувремени (25), но затем внезапно он будет сокрушен. Сын человеческий, Которому дана будет неограниченная власть управлять всей Вселенной и Своим народом, воссядет на престоле и будет царствовать вечно (14, 26–27).

Это видение произвело глубокое впечатление на Даниила. Здесь важный урок для всех, кто имел свои собственные сложные духовные опыты, который заключается в том, что Даниил сохранил слово… в сердце своем (28).

В видениях, ниспосланных Даниилу, ему было дано более глубокое понимание конфликта, участником которого был он сам. Но речь идет не столько о его персональном опыте, сколько о том, как в нем отразились отдельные аспекты великой борьбы между царствами этого мира и грядущим установлением Царства Божьего.

Второе видение Даниила напоминает ему его первое видение (1), но на этот раз он видит себя стоящим на берегу реки Улай, в Сузах, столице Персии. Видение состоит из двух визуальных образов (1—4; 5–12) и двух словесных откровений (13—14— слова святого; 15—29 — откровение Гавриила; ср.: 9:21 и Лк. 1:19,26). Эти части — визуальная и словесная — соответствуют одна другой, поэтому всю главу удобнее рассматривать, соотнося их друг с другом.

Овен с двумя разновеликими рогами в первом видении (3) символизирует собой царей Мидии и Персии (20), при этом более высокий рог, несомненно, представляет Персию. Даниил видел, как овен этот бодал в трех направлениях. Действительно, Персидская империя охватывала огромные пространства: до Вавилона, Сирии и Малой Азии на западе, Армении и Каспийского моря — на севере и до Африки на юге. Даниил знал об этом (в третий год правления царя Валтасара) и потому так твердо обратился позже к царю в год его падения (ср.: 5:18–31). Он уже видел своего рода «надпись на стене» — предвозвестие конца Вавилонской империи. Как человек веры, он понимал, что это было указанием на высшую реальность, что надпись на стене относится ко всем земным царствам, кроме царства Всевышнего (ср.: 2:44).

Когда Даниил размышлял о значении этого первого образа (еще не получив разъяснения свыше), он увидел козла с выступающим между глазами рогом (5). Три особенности отмечаются у этого козла: необычайная быстрота передвижения; свирепая ярость, с которой он одолевает овна (6–7), появление четырех рогов на месте сломленного рога (8) и еще одного, выросшего из другого рога (9).

Козел символизирует Греческую империю (21). Большой рог — это указание на Александра Македонского, который в возрасте от 21 до 26 лет стал могущественным завоевателем и нанес серию сокрушительных поражений Персии в ходе решительных сражений в 334—331 гг. до н. э. Однако Александр Македонский трагически умирает в возрасте тридцати трех лет (ср.: ст. 8), а его империя распадается на четыре части, которые представлены этими четырьмя рогами (22). Из одного из этих рогов вырастает новый рог (9), именно он и находится в центре всего видения.

Здесь описывается этот новый, выросший из другого рог, который осуществляет широкие завоевания и который продвинулся до Палестины (9, прекрасная страна; ср.: Втор. 8:7—9; Иер. 3:19). В своем самовозвеличивании (ср.: Ис. 8:12—15) он доходит до самообожествления и кощунственного запрета поклонения истинному Богу (11 — 12). Даниил узнал, что это будет продолжаться в течение 2300 вечеров и утр (14), то есть, вероятно, суток (ср.: Быт. 1:5,8,13 и т. д.). Сам факт получения этих сведений от святых (13) показывает, что, как ни страшны эти события, они известны Богу и каким–то непостижимым для нас образом вписываются в его планы. Кроме того, небольшой рог укрепится не своею силою (24) и сокрушен будет не рукою (25).

Сирия, одна из четырех стран, которые возникли в результате распада великой империи Александра Македонского, управлялась Селевком Никатором, главой династии селевкидов, к которой принадлежал и восшедший на престол в 175 г. до н. э. Антиох IV. Он принял титул Теоса Антиоха Епифана (Антиох, прославленный Бог). Иногда его называют Эпиманом (сумасшедшим). Ведя успешные войны, он захватил территорию Палестины (прекрасную страну), подверг разграблению Иерусалим, залив его кровью. Он отменил ежедневное утреннее и вечернее жертвоприношение (И; ср.: Исх. 29:38–43) и совершил кощунственное жертвоприношение свиньи; на жертвеннике всесожжения в Храме он поместил статую Зевса, а также установил человеческие жертвоприношения на алтаре. Он запретил обрезание евреев и осквернил субботу (ср.: ст. 11–12).

Подчеркивается, что Даниил стремился найти объяснение этому видению (5а, 15—16). Это было важно не только для предвидения будущих исторических событий, но и для проникновения в саму природу и механизм действия сил зла в процессе разрушения ими основ жизни, их противостояния святому народу (24; особенно в плане разрушения системы поклонения Богу народа Божьего, 11; ср.: Деян. 20:29–31), проявления коварства и самовозвеличивания (25). Даниил приобрел при этом важный житейский опыт: никогда не терять бдительности, не поддаваться уловкам коварства (25; 1 Кор. 10:12; Гал. 6:1), всегда помнить, что Бог в конце концов уничтожит все противостоящие Ему силы (25; Пс. 2:8–12; 45:9–11; Отк. 11:15–18).

Сосредоточение внимания на небольшом роге, по отношению к которому великие империи, символизируемые овном и козлом, играют подчиненную роль, но который будет сокрушен, призвано подчеркнуть важную библейскую доктрину, согласно которой именно избранный народ Божий, народ завета, играет ключевую роль в истории, а не великие мировые державы. Эти империи важны лишь постольку, поскольку они и их правители имеют отношение к истории народа Божьего (9–12; ср.: Мф. 25:31–46).

Две фразы указывают на время исполнения видения Даниила: эти события произойдут позже, в последние дни гнева; ибо это относится к концу определенного времени (19), относится к отдаленным временам (26). «Конец» здесь, вероятно, правильнее рассматривать как завершение конкретного отрезка исторического времени (а не как конец земной истории). Даниил продолжает размышлять над увиденным (ср.: 7:28). Серьезность конфликта, в который народ Божий будет вовлечен, производит на него глубокое впечатление, он изнемог, но не пришел в отчаяние. Даже находясь в самых тяжелых обстоятельствах, он исполнял свои служебные обязанности (27; ср.: 2 Пет. 3:11).

Гавриил продолжает разъяснять Даниилу видение (21; ср.: 8:16), которое зафиксировано во времени очень точно: в первый год Дария (1). Даниил погружается в духовные размышления. Он обдумывает пророчество Иеремии об опустошении Иерусалима (2), которое должно продлиться семьдесят лет (ср.: Иер. 25:11–12; 29:10).

Молитва, которую произносит Даниил, проникнута духом Иер. 25. Как и в других местах Писания, побудительный мотив для серьезнейшей ходатайственной молитвы двоякий: насущная необходимость и упование на обетование Божье в соответствии с Его заветом. У нас может возникнуть вопрос, почему Даниилу нужно было молиться, если Бог уже даровал Свое обетование? Однако Даниил понимал, что Бог использует молитву как средство, через которое Он с радостью исполнит Свое слово. Искреннее покаяние и глубокое осознание Даниилом грехов Израиля проявились и во внешней форме молитвы (3). Это, вероятно, вообще было свойственно частным молитвам Даниила, и это не противоречит духу Мф. 6:16—18, где речь идет о публичной молитве, о том, что многие молящиеся подчас ищут похвалы окружающих, а не одобрения Бога.

Молитва Даниила проникнута преклонением перед характером Божьим, особенно ярко явленным в Его праведности. Праведность Бога выражается в Его абсолютной цельности, в Его соответствии Своей собственной совершенной славе. С точки зрения Его отношений со Своим народом, это означает Его верность Своим обетованиям. По завету Он обещал быть их Богом и обращаться с ними как со Своим народом. Он обещал даровать им радость Своих благословении, если они останутся верными завету любви, но в случае неверия, неблагодарности, отступничества и непослушания (ср.: Втор. 27; 29) их ожидает Божий суд. Интересно отметить, что имя Бога Яхве используется в книге Даниила только в этой главе (в русской Библии: «Господь Бог». — Примеч. пер.) (3, 4, 9, 10, 13, 14, 15, 20; ср.: Исх. 3:13–15).

Эти принципы лежат в основе всех деяний Бога в Его взаимоотношениях со Своим народом в ветхозаветный период, и они ярко представлены в молитве Даниила. В Своем долготерпении Бог посылал непокорному народу пророков, призывавших его не упорствовать и вернуться к своим обязательствам в рамках договора–завета (5–6). Изгнание пророков стало следствием нежелания слышать Его предупреждения о неизбежной каре за нарушение завета (7; ср.: Втор. 28:58; 63–64; Иер. 18:15–17). Даниил, верный слуга Божий, в духе глубокого и искреннего раскаяния воспринял вину своего народа как свою собственную («мы», «нас» неоднократно повторяется в ст. 5–10). Сердце Даниила в этом отношении отражало сердце Бога (ср.: Ис. 63:8а, 9а): они его народ (20). Здесь мы видим прообраз Сына Человеческого, Который в грядущем времени возьмет на Себя грехи Своего народа как Свои собственные (ср.: Ис. 53:4–6,10–12; 2 Кор. 5:21). Но обетование о прощении не умаляет их вины, всей серьезности их положения. Даниил, кажется, перебирает весь словарь Ветхого Завета для описания и исповедания преступлений Иуды (грех, беззаконие, нечестие, отступление, непослушание, возмущение, согрешение и др., 5–11) и их последствий (стыд, изгнание, 7). Суд, последовавший в ответ на беззакония Его народа, отражает справедливость Бога с точки зрения завета. Он сдержал Свое обязательство (7, 11 — 14).

В своей молитве Даниил, осознающий горестную судьбу своего народа, не просит Бога поступиться справедливостью. Парадоксально, но факт, что в этом единственная надежда народа. Как и при первом исходе из плена, Бог явил Свою праведность по завету во славу Свою и проявляя милость к угнетенным, и осуществляя суд над нечестивыми (ср.: Исх. 3:7–10,20; 6:6). Ободренный Божьими обетованиями через Иеремию, Даниил молит Бога защитить Свое славное Имя, что он увязывает воедино с судьбой народа и города Иерусалима (16). Цель его ходатайственной молитвы — прославление имени Божьего, в основе же ее лежит заветное обетование Бога о восстановлении Его народа, мотивация молитвы — уверенность в Его праведном милосердии, проявленном в прошлом в Его спасительной благодати (15—19).

Знаменательно, что Даниил получил разъяснение видения около времени вечерней жертвы (21, т. е. в середине дня). Это свидетельствует о том, что и теперь, после почти семидесятилетнего пребывания вне Иерусалима, град Божий продолжает оставаться в центре его жизни (ср.: 6:10).

Гавриил был незамедлительно послан Богом для ответа на молитву Даниила. Даниил опирался в своей молитве на пророчество Иеремии о семидесяти годах, ангел принес ему Божье откровение о семидесяти седьминах (24). Теперь мы остановимся на этом горном пике Божественных предначертаний.

Таинственное откровение намечает шесть свершений, предусмотренных планом Божьим на протяжении семидесяти седьмин (24). Первые шестьдесят девять седьмин, которые завершатся пришествием Помазанника Божьего (Христа Владыки, 25), подразделяются на две неравные части (семь седьмин и шестьдесят две седьмины). Эти неравные временные отрезки представляются весьма загадочными. Возможно, что с первыми седьминами связано завершение строительства Храма. Ст. 26 и 27 содержат «прогрессивный параллелизм» в миниатюре: в ст. 26 завершающая седьмина описывается в общих чертах, а в ст. 27 указаны конкретные детали.

Толкование этой вести многообразно и зависит от воззрений исследователей на исполнение пророчеств. Представители критической школы, относящие написание книги Даниила ко II в. до н. э., считают, что этот период простирается от VI в. до времени Антиоха Епифана (при этом 490 лет рассматриваются либо как примерная цифра, либо буквально и, возможно, ошибочно). В свете Нового Завета, однако, трудно не согласиться с тем, что Христос Владыка (25) как прообраз нашел свое полное воплощение в Иисусе Христе, в Его искупительном подвиге и уничтожении первородного греха (24). Некоторые консервативные богословы полагают, что число 490 хронологически точно предсказывает смерть Христа. Полного согласия на этот счет, так же, как и относительно деталей истолкования завершения седьмины, среди исследователей не достигнуто.

Если христологический анализ в целом правилен, то шестьдесят девять седьмин могут означать период, простирающийся вплоть до второго пришествия Христа и установления Его царства. Хотя и с некоторой натяжкой, но ст. 26: предан будет смерти Христос, и не будет — можно сопоставить с Ис. 53:8 и с Мф. 26:31; 27:46.

Описание опустошений, выражения народом вождя, который придет (26) и мерзость запустения (27), возможно, указывают на Тита Веспасиана, осквернение Храма и разрушение Иерусалима в 70 г. (ср.: Мф. 24:3–25). С другой стороны, ст. 27а может относиться к Христу, Который утвердит завет Божий на одну седьмину, то есть на грядущее время (ср.: 1 Кор. 11:25—26), а ст. 27б и 27в — к осквернению Иерусалима.

В течение семидесяти лет Даниил страстно мечтал о восстановлении города и Храма Божьего (16—19). Теперь наступил момент, когда его взору представились более отдаленные и величественные перспективы, кульминация истории спасения. Любой храм, построенный человеческими руками в восстановленном городе, может подвергнуться разрушению. Мысленным взором Даниил охватывал нерукотворный храм будущего (ср.: Ин. 2:19), слава которого непреходяща (Отк. 21:22—27).

Рассказ о последнем видении Даниила охватывает три главы: с 10–й по 12–ю. Это видение было ему в третий год царя Кира (1), во время праздника Пасхи и Опресноков, на берегу реки Тигр (4). В годовщину исхода из Египта, в первый год правления царя Кира, начался новый исход (Езд. 1), но радость возвращения омрачалась происками недругов народа (Езд. 3:12 — 4:5). Начавшиеся было работы по восстановлению Храма приостановились (Езд. 4:24). Вероятно, именно эти неудачи угнетали Даниила, были причиной его печали (2).

Откровение, ниспосланное Даниилу, произвело на него воздействие необычайной силы (8). Хотя видение посетило только Даниила, создается впечатление, что и другие слышали голос, который звучал как голос множества людей (6), потому что они убежали (7). Хотя муж в видении был облечен в льняную одежду священника (5; ср.: Исх. 28:42; Лев. 6:10; 16:4), весь он блистал таким необыкновенным светом и красотой, что Даниил прибег к сравнению с благородными металлами и драгоценными камнями, чтобы передать свое восхищение (5—7). Он не пытается как–то идентифицировать этого мужа. Его описание вызывает у нас в памяти небесных посланцев, уже знакомых нам по предыдущим главам (8:15–16; 9:20–21), но напрашивается и более отчетливая параллель с видениями Бога и Христа в других местах Писания (напр.: Иез. 1:26–28; Отк. 1:12–15). Это видение открывает нам служение Бога как Первосвященника в святилище (священнические одежды), Его всемогущество и славу (светозарность, которая объемлет все). В определенном смысле Бог выступает здесь как источник вести и гарант ее истинности (ср.: ст. 1).

Первая часть картины откровения Даниилу пропала из виду, повергнув его в состояние оцепенения. Затем, видимо, прозвучал второй голос (11), разъясняя Даниилу, что ответ на его мольбу (не высказанную прямо, но явно содержащуюся в ст. 2) был послан ему незамедлительно, сразу же после начала молитвы (12). Однако сильное противостояние князя царства Персидского (очевидно, и небесных демонических сил, 13) задержало небесного посланника, которому понадобилась помощь со стороны архангела Михаила. Архангел Михаил (см.: Иуд. 1:9) — главный ангел–покровитель Божьего народа (князь ваш, 21; ср.: 12:1), который возглавляет борьбу против сил тьмы (ср.: Отк. 12:7—9).

Очевидно, что за противостоянием сил на арене истории стоит великая борьба, которая идет на небесах «против духов злобы поднебесных» (Еф. 6:12) и к которой подключается Даниил в своем молитвенном служении. Темные духовные сущности пытаются воспрепятствовать тому, чтобы Даниил получил откровение свыше о грядущих событиях (и тем самым понимание твердых намерений Божьих). Это возвещение будущего укрепит духовные силы Даниила и, естественно, всего народа Божьего (14).

Остается неясным, является ли некто по виду похожий на сынов человеческих (16) третьей личностью или это то же лицо, что и в ст. 5 или 10 (20—21, по–видимому, свидетельствует в пользу последнего предположения). Эта неопределенность может объясняться как самим характером откровения, так и напряженным духовным состоянием Даниила (15–17). Но в любом случае прикосновение свыше укрепило Даниила, и он был готов внимать откровению (18—19). Небесный посланник вскоре вернется к выполнению своей главной задачи (11:1) в духовной борьбе с силами зла (20). В данный момент речь идет о Персии, потом это будет Греция (20), которые долгое время угнетали народ Божий.

Частичный ответ на вопрос, заданный Даниилу в ст. 20, состоит в том, что ему надлежит знать о небесных силах, стоящих на защите народа Божьего (ср.: 4 Цар. 6:15–23). Но вначале он узнает, что начертано в истинном писании (21), то есть каким образом будут раскрываться предначертания Божьи.

Хотя нижеследующее откровение может показаться современному читателю лишь обобщенным предсказанием будущих событий, оно так детализировано, что большинство богословов полагают, что читатели той эпохи, те, кому оно предназначалось, все понимали в нем благодаря особой манере, характерной для писавших во II в. Согласно этой точке зрения, точность деталей при описании событий в ст. 21–35 показывает, что автор был знаком с ними сам. С другой стороны, в ст. 40—45 описываются события, которые для автора были еще в будущем, и их предсказание могло оказаться ошибочными. Исследователи, которые стоят на такой позиции, датируют завершение книги Даниила 165 или 164 г. до н. э. (Более подробно об этом см. во Введении.)

Содержание всей главы убеждает, что увиденное Даниилом в зрительных образах теперь представлено ему в исторической перспективе. Исходная точка обозрения этих событий — славная страна (16), которую Бог по обетованию завета даровал Своему народу и по отношению к которой и рассматриваются цари севера и юга (напр.: ст. 11–12). В противовес другим историческим свидетелям, которые не ставят народ Божий в центр событий (для них Палестина — просто страна, лежащая на перепутье между севером и югом), в библейском откровении царство, к которому принадлежит народ Божий, находится в самом центре и играет ключевую роль в истории человечества.

11:2—4 Ближайшее будущее. Ангел в общих чертах обрисовывает Даниилу грядущие исторические события. Персидская империя будет наращивать свою мощь вплоть до появления нового мирового гегемона, Греции. Однако эта империя после смерти своего правителя распадется на четыре царства (4).

Четвертый персидский царь (2) после Кира — это Ксеркс (правивший в 486–465 гг. до н. э.). Он известен своим великим богатством, которое собрал посредством податей, но истратил его в войне против Греции (2). Он потерпел поражение в битве при Саламине в 480 г. до н. э. Могущественный царь, чья империя разделится (3—4) за неимением наследников, — это Александр Македонский (Даниил уже знал, что Греция станет великой мировой державой; 10:20), чьи сыновья были убиты. Он стал сломанным рогом (8:22).

11:5—45 Север против Юга. Богословы разных школ в целом одинаково трактуют эти тексты, и события в видении могут быть кратко представлены в их историческом аспекте следующим образом.

При разделении империи Александра Македонского между его полководцами на четыре части (4) Птолемей I стал царем Египта (южный царь; 5). Он принял этот титул в 304 г. до н. э., основав македонскую династию, которая просуществовала до 30 г. до н. э. Примерно в то же время Селевк I (северный царь) установил контроль над Сирией, став основоположником династии селевкидов. Далее следует история этих династий и суровая борьба как внутри самих этих царств, так и между ними.

Первоначальная попытка заключения союза между двумя царями представлена в образе брака (6) между Антиохом II (внук Селевка I) и Вереникой (дочерью Птолемея II). Мир продолжался недолго: Птолемей III (7–8) вторгся в Северное царство, а затем последовала контратака Селевка II (9) и его сыновей Селевка III и Антиоха III, войска которых продвинулись далеко на юг Палестины (10).

Борьба за господство продолжалась при Птолемее IV, известном своим распутным образом жизни. Выражение: сердце царя вознесется (12; ср.: ст. 18) — для искушенного читателя достаточно ясно указывает на его близкое падение (2:21а). Хотя Птолемей IV нанес сокрушительное поражение Сирии при Рафии, в дальнейшем началось ослабление Египта, и в конце концов, когда на престол был возведен четырехлетний Птолемей V, он потерпел поражение от Антиоха III (13–16). Последний, возвышая себя до небес, заслужил суровый суд Божий (16; ср.: ст. 19). В ст. 14, вероятно, имеется в виду безуспешная поддержка иудейскими зилотами военных сил Сирии против Египта, под владычеством которого они находились.

Желая хитростью захватить Египет, Антиох III замыслил политический брак между своею дочерью Клеопатрой и юным Птолемеем V. Однако замыслу этому не суждено было осуществиться (17). Дальнейшее продвижение Антиоха на запад (в Грецию) было приостановлено римлянами, после чего он вынужден был вернуться назад. В результате он исчезает с исторической арены, а через два года умирает (19).

Селевк IV, восшедший после него на сирийский престол, получил в наследство огромную империю, которая была, однако, истощена длительными войнами. Он стремился пополнить казну путем сбора податей (20), но потерпел неудачу, а вскоре на смену ему пришел презренный (21): его брат Антиох IV (Епифан).

Антиох IV вступил на престол в 175 г. до н. э. в результате двух переворотов. Всеми средствами, включая интриги, подкуп и обман (21, 23), он проводил политику эллинизации и вступил в конфликт с благочестивыми иудеями. И снова подчеркивается, что чувство уверенности в своих силах (24; ср.: 8:25) опасно и что Бог устанавливает предел действию враждебных сил (только до времени, 24).

Антиох предотвратил нашествие египтян в Палестину тем, что сам захватил Египет, где царем был теперь Птолемей VI, хитростью и интригами захвативший престол (см.: ст. 24—25). Но успех не до конца сопутствовал ему (27), и когда в Палестине начались беспорядки, он вернулся в Сирию. И снова показано, как Бог контролирует историю (27), при этом подчеркивается противостояние сил зла народу Божьему (28).

В 168 г. до н. э. Антиох снова вошел в Египет, когда с Птолемеем было заключено соглашение о совместном правлении. В это время он получил унизительный для себя ультиматум от Рима покинуть Египет (ср.: ст. 30), после чего излил свою ярость на Бога и Его народ (30–32), одновременно заручившись поддержкой иудеев–отступников, сторонников эллинизации страны (30—32). Вскоре началось массовое избиение жителей Иерусалима, опустошение и разграбление города. Святилище подверглось осквернению, была отменена ежедневная жертва в Храме и в алтаре поставлена статуя Зевса, на жертвеннике всесожжения приносились святотатственные языческие жертвы (поставит мерзость запустения, 31; ср.: Мф. 24:15).

Наряду с отступниками в среде евреев (описанными в ст. 30, 32) были и люди, верные Богу до смерти (33). Восстание Маккавеев относится именно к этому периоду. Как и во всех случаях сопротивления злу, духовного или политического, верные люди получают поддержку, без которой они не смогли бы ничего сделать (34).

Пожалуй, самый трудный раздел книги — ст. 36–45. Картина беззакония, которая здесь представлена, превосходит по своей силе даже то, что известно о богохульстве Антиоха (отсюда многие комментаторы делают вывод, что коль скоро в данном разделе делается попытка пророчества, которое оказалось ошибочным, то следует пересмотреть и дату завершения всей книги). Однако тексты в 12:1—3 позволяют думать, что речь здесь идет о конце земной истории. А в таком случае ст. 35 может указывать на опыт народа Божьего не только во время Антиоха, но и за пределами этого времени. Вместе с тем царь тот (36) идентифицируется разными исследователями по–разному: например, с Римской империей (Кальвин), папством и антихристом.

Точное истолкование пророчества всегда зависит от его исторического контекста. В любом случае мы можем увидеть здесь образ антихриста (1 Ин. 2:18) с его претензиями на высшую авторитарную власть (ср.: 3:15; 4:27; 8:25; 11:3,12,16), с его самообожествлением (36–37) и тесным союзом с нечестием и неправедностью. Выражение желания жен (37) вызывает трудности в истолковании. Некоторые видят в нем намек на Таммуза, языческого бога, которого оплакивала богиня Иштар (ср.: Иез. 8:13—14 — о языческих мерзостях); другие полагают, что эти слова могут также означать «любовь женщин» и указывать на полное небрежение царя человеческими чувствами (ср.: 2 Тим. 3:2—4) или на специальные установления, регулирующие отношения между мужчинами и женщинами.

В ст. 40—45 описывается финальная схватка. Некоторые исследователи полагают, что завершение борьбы произойдет в пределах конкретных географических границ, которые приводятся в текстах, но здесь скорее речь идет о будущем конфликте, который отразится на политической карте данного региона. Едом, Моав и Аммон (41) — давние враги народа Божьего. Исконный враг северного царя и его союзников Египет разграблен «тем царем» (43). Однако конец его («того царя») предопределен (44–45).

Если речь идет о завершающем этапе истории, то необходимо помнить, что эти финальные сцены описываются в образах, свойственных древней культуре. Пророчество действительно предрекает будущее, но говорит о нем современному миру в терминах мира древнего.

Даже если здесь рисуется кульминационный этап безбожия, было бы ошибкой ожидать, что развязка человеческой истории произойдет с помощью колесниц и всадников (40). Кроме того, мы не должны забывать назначение данного раздела: подчеркнуть, что, несмотря на притязания богоборца на роль вождя всех народов, он придет к своему концу, и никто не поможет ему (45).

Небесный посланник обещает Даниилу, что защитником народа Божьего от происков врагов, от сил тьмы, как и ранее, будет «князь великий» Михаил (ср.: 10:13,21). Подобно тому, как Даниил и его друзья прошли через испытания, так и народ Божий не избежит испытаний во время тяжкое^ 2Тим. 3:1–9), но будет спасен. Цели Бога (ср.: в книге, 1) непреложны, Он хранит Свой народ «ко спасению, готовому открыться в последнее время» (1 Пет. 1:5). В ст. 2 говорится о будущем — о воскресении спящих в прахе смерти (ср.: Быт. 2:7,17; 3:19): одних для жизни вечной, других на вечное поругание и посрамление. Разумные, оставшиеся верными слову Божьему несмотря на все скорби и страдания, будут прославлены (3). Это весть надежды и утешения, призванная укрепить верующих грядущих эпох. Даниилу предписывалось сокрыть слова сии и запечатать книгу (4), но не для утаивания ее вести, а для сбережения до определенного времени для ищущих слово Божье: многие прочитают ее, и умножится ведение (4; ср.: Амос 8:12).

Необыкновенно интересное заключение снова концентрирует наше внимание на самом Данииле (ср.: 10:2—18). Он видит «двоих других», вероятно, выступающих в качестве дополнительных свидетелей (Втор. 19:15), которые стоят по обе стороны реки. Один из них задает вопрос, который, несомненно, мучит Даниила и который часто задает страдающий народ Божий: Когда будет конец этих… происшествий? (ср.: 8:13; Отк. 6:10). Небесный посланник (ср.: 10:5—6) воздымает руки, подчеркивая торжественность и важность вести, которую он собирается сообщить. Как и ранее, выражение: к концу времени и времен и полувремени (ср.: 7:25) — указывает, с одной стороны, на общую протяженность отрезка времени, а с другой — на то, что эти временные периоды известны и ограничены Богом. Как раз в тот момент, когда народ Божий останется без защиты, наступит момент Божественного вмешательства (7).

Даниил сильно озадачен, что вполне понятно, и ждет дальнейших разъяснений по поводу исхода этих событий (8). Ему (и последующим толкователям) была открыта важная вещь: весь смысл видения раскроется лишь при его исполнении в грядущей истории; тогда же станет очевидной и пропасть между разумными и нечестивыми (10). Мудрые — с книгой Даниила в руках — уразумеют истинное значение событий, через которые им предстоит пройти. Нечестивые же так и не оставят своих беззаконий.

Небесный посланник дает окончательное объяснение (в основе которого 11:31): от времени поставления мерзости запустения (11) время тяжкое (1) продлится примерно три с половиной года и еще полтора месяца (11 и 12). Возможно, это следует рассматривать как параллель конечного времени, времен и полувремени (7), которая относится к периоду скорби во времена Антиоха Епифана. Однако вполне вероятно, что этот временной отрезок не имеет отношения к концу времени, и эти три с половиной года завершают семьдесят седьмин, из которых только шестьдесят девять и половина исполнились (см.: 9:24–27).

Эти слова в конце книги даны как обетование и самому Даниилу, который был в то время уже в преклонном возрасте. Он тоже должен твердо держаться до конца, чтобы войти в покой. Его труды будут сопровождать его до момента славного воскресения (13; ср.: Отк. 14:13).

(Ferguson Sinclair В.)

Осия был одним их четырех живших в VIII в. до н. э. «пророков–писателей» (так называют пророков, пророчества которых были записаны и сохранены для нас в Библии). Этими четырьмя (в приблизительном хронологическом, а также алфавитном порядке) были Амос и Осия (место пророческого служения которых — Израиль, Северное царство); Исайя и Михей (место их служения — Иуда, Южное царство).

Они жили во времена относительно высокого благосостояния Израиля и Иуды. Однако богатства этих царств распределялись несправедливо. Люди богатые и влиятельные становились богаче и сильнее за счет людей бедных и слабых. О таком положении говорили и писали все названные пророки, но каждый из них делал свои акценты. Если Амос выводил на первый план значение социальной несправедливости в народной жизни, то Осия подчеркивал неверность Богу народа, поклоняющегося идолам.

Мы не знаем многих деталей личной жизни Осии (напр., откуда он родом или кем был его отец Беерия), но некоторые сведения о нем весьма важны для понимания смысла его пророческого послания. Это связано с тем, что Осия взял в жены Гомерь, женщину, ставшую символом неверности Израиля. Гомерь оставила Осию ради другого и, поступив так, отобразила в своем поведении народ Израиля, оставивший Бога, чтобы «пойти вслед иных богов» (Втор. 28:14). Между тем Осия получает повеление вернуть бывшую жену назад. Таким образом наглядно проиллюстрировано Божественное предопределение, которое Бог предусмотрел для Своего народа: «Вы согрешили и понесете наказание, но Я приму вас к Себе и возобновлю наши отношения» (см. коммент. к гл. 1, 3).

Жена Осии родила пророку трех детей, и каждый из них получил символическое имя: Изреель, Лорухама (Непомилованная) и Лоамми (Не Мой народ) (см. коммент. к 1:4—9). Вместе эти имена символизируют суд Божий, но Бог обратит этот суд в его противоположность (1:10 — 2:1,21—23).

Осия, по всей видимости, нес пророческое служение свыше тридцати лет, о чем можно судить по царствующим особам, перечисленным в 1:1, и упомянутым в этой книге историческим фактам. Он был призван на служение около 760 г. до н. э., то есть к концу правления Иеровоама II (793–753 гг.). В этом году началась война Сирии и Ефрема (Северное царство нередко называли Ефремом), которые вынуждали Иуду заключить с ними союз и выступить вместе против Ассирии. Но Иуда, решительно отказавшись присоединиться к ним, апеллировал к Ассирии, которая впоследствии сокрушила Сирию и Израиль без особых затруднений. Вероятнее всего, пророческое служение Осии длилось вплоть до падения Самарии в 722 г.

Осия возглашал свои пророчества там, где обычно собирался народ. Среди таких мест можно упомянуть как Вефиль и Галгал (4:15), куда народ приходил для поклонения Богу и принесения жертвоприношений, так и площадь у городских ворот, где старейшины разбирали судебные дела. По всей видимости, Осия провел какое–то время в Самарии, что нашло отражение в некоторых пророчествах (7:1; 8:5–6).

Учитывая его упоминания об Иуде (1:1,7,11; 4:15; 5:10–14), нельзя исключить того, что Южное царство иногда служило пророку убежищем. Это соображение объясняет также и тот факт, что его пророчества сохранились, хотя Северное царство было разгромлено (см. также табл. на с. 217).

В первой половине VIII в. до н. э. мощные державы того времени ослабели и утратили прежнее значение. Ассирия и Вавилон были вовлечены в военные действия в других местах, а Египет сделался относительно слабым (см. хронологическую табл. на с. 217). В данной ситуации в небольших государствах Палестины сложились условия для экономического процветания и свободной торговли. Иеровоам II оказался, согласно 4 Цар. 14:23—29, плохим царем; он был удачлив в военном деле, однако его правление приносило народу Израиля одни страдания. Он был четвертым и последним из династии Ииуя, помазанного на царство представителем пророка Елисея (4 Цар. 9:1–10) с целью истребить весь дом Ахава. Ииуй убивает Иорама (4 Цар. 9:24), приходившего в себя после ранений в Изрееле, а затем семьдесят его братьев (4 Цар. 10:1–8). Вкусив крови, он явно переходит границы допущенного Божьей волей. Он поражает «всех вельмож» Ахава, «близких его» и «священников его» (4 Цар, 10:11), завершая это кровопролитие умерщвлением всех служителей Ваала, собранных в доме Ваала (4 Цар. 10:18–28). Одобрение, полученное Ииуем (4 Цар. 10:30), несколько изменяется как упоминанием Осии о «крови Изрееля», так и утверждением из 4 Цар. 10:29, что «от грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех, от них не отступал Ииуй». После Ииуя правили его сын Иоахаз и внук Иоас. Третьим царствовавший после Ииуя был упомянутый выше Иеровоам II, сын Иоасов.

В 4 Цар. 15 описываеся череда недолгих царствований и политических убийств, происходивших после кончины Иеровоама (753). Сын Иеровоамов Захария (не путать с пророком в Иудее) был убит Селлумом, которого в свою очередь поразил Менаим. Менаиму наследовал его сын Факия, но через два года он был убит Факеем, которого убил Осия. (По–еврейски это имя произносится так же, как имя пророка Осии, хотя, естественно, речь идет о разных людях.) В Ос. 1:1 никак не упоминаются эти правители, хотя время их правления частично совпадало с периодом правления вышеупомянутых царей Иуды. Быть может, это связано с тем, что их историческая роль была относительно невелика.

Итак, царями Иуды в этот период были: Азария (известный также под именем Озии; 791–740 гг.), Иоафам (750–732), Ахаз (744–716) и Езекия (716–687). Обратите внимание, как соотносятся эти даты между собой. Дело в том, что в те времена была усвоена так называемая система соправления: царевич назначался соправителем еще до смерти своего царствующего отца. Эта система делала переход к новому правлению более гладким и менее уязвимым в смысле возникновения мятежей и попыток переворотов.

Религиозный контекст, характерный для времени, когда проповедовал пророк Осия, находит отражение во многих частях его книги. Израильтяне под водительством Иисуса Навина завоевали Ханаанскую землю, однако им не удалось истребить хананейские племена. Эти народы и их религии продолжали существовать. Хананеи поклонялись множеству богов, среди которых главенствовал Ваал. Ваал, как полагают, был богом, подающим земле плодородие. Согласно широко распространенному мифу Ваал был убит Мотом, богом лета и засухи, но воскрес после того, как богиня Анат отомстила за его убийство. Умирание и воскресение Ваала отражало годичный цикл сезонов. Хананейская религия прежде всего была призвана «обеспечить» плодородие земли; она не придавала большого значения вопросам нравственности. В домах Ваала люди обязаны были поклоняться Ваалу и, посредством половых сношений со «священными» блудницами, побуждать его к действиям, обеспечивающим плодородие земли.

Израиль же должен был поклоняться только одному Богу, Господу, манипулировать Которым с помощью ритуалов было просто невозможно, напротив, Господь требовал строгого послушания. Очевидно, что эти две религии были несовместимы, однако израильтяне все–таки пытались так или иначе совместить несовместимое (3 Цар. 18:21).

Текст книги Осии относится к числу самых загадочных текстов Ветхого Завета. По всей видимости, он претерпел искажения в процессе переписывания. Поэтому мы часто не можем быть уверены в истинности подробностей некоторых фрагментов. Тем не менее сама доктрина ее в целом редко подвергается сомнению, так что нам приходится довольствоваться меньшей, чем хотелось бы, точностью текста.

Основная мысль пророка Осии состоит в том, что Бог любит Израиль. Но за тяжкие грехи и отступничество израильтян Бог вынужден подвергнуть их наказанию. И все же Он не оставляет их и в грядущие времена восстановит их ради Себя. Пророк Осия использует множество сильных, ярких образов с тем, чтобы все, кто слышит его проповеди, могли до конца осознать смысл того, о чем он возвещает им.

Осия решительно настаивает на том, что у Израиля есть только один Бог — Господь. Для иных богов нет места. Однако израильтяне стали думать, что истинна и вера хананеев в бога плодородия Ваала. Несомненно, рассуждали они, Господь кое–что сделал для израильтян, к примеру, вывел народ из Египта, но надо бы, наверное, иметь хорошие отношения и с богом ханаанской земли (2:5). Осия указывает на исключительную опасность такого заблуждения (2:8), поскольку Бог лишит их дарованного им вначале благословения и заставит Израиль обратиться к настоящему источнику своих благословений. Израиль испытает лишения (2:3,6,9), однако в конце концов обратится к Богу и будет восстановлен.

Божий завет с Израилем составляет основу пророческого послания Осии. Бог избрал Своим народом Авраама и его потомков. Они вступили в исключительные отношения с Ним, что многократно подтверждается в Библии словами: «И буду им Богом, а они будут Моим народом» (напр.: Быт. 17:7–8; Иер. 31:31–33; Зах. 8:8). В книге Осии слово «завет» встречается только два раза (6:7 и 8:1), однако ссылок на него много больше. Имя третьего ребенка Осии «Не Мой народ» — сигнал самого серьезного осуждения из всех возможных: расторжение завета и отвержение Израиля как Божьего народа. Осия часто обращается к событиям ранней истории Израиля, когда Бог вывел его из Египта и сделал из него Свой народ (2:15; 9:10; 11:1–4). Интересно, что пророк не ссылается лишь на факты, изолированные данные об изведении еврейского народа (исход, переход через Чермное море, и т. д.), но обращается к жизненно важным аспектам этих событий.

Все это приводит к убедительному утверждению уникальности Господа. Он один — Бог, и Он имеет власть и ранить, и исцелять. Только Он один заключил завет с Израилем. Следовательно, мудрость и праведность Израиля состоят в преданности только Ему. Последствия измены ужасны, хотя милосердное приглашение вернуться к любящему Богу, избравшему их вначале, остается. Таков вне всяких сомнений Бог Нового и Ветхого Заветов.

Осия использует множество метафор и сравнений, чтобы донести до людей смысл своей пророческой вести. Бог изображается мужем (с Израилем в качестве жены; 2:2—20), отцом (с Израилем, Своим символическим сыном; 11:1–11), исцелителем (исцеляющим больного Израиля; 5:13; 6:1—2; 7:1; 14:4) и птицеловом (с Израилем в образе птиц, попавших в Его сеть; 7; 12). Он сравнивается со львом (5:14), барсом («скимен» в 13:7) и медведицей (13:8), росой (14:6), утренней зарей и дождем (6:3), с зеленеющим кипарисом (14:9) и даже с молью и червем (5:12). Израиль изображается в образах телицы (4:16; 10:11), ветвистого винограда и вина (10:1; 14:8), винограда и ягод смоковницы (9:10), лилии, маслины и кедра ливанского (14:6—7), неразумного сына (13:13), неповороченного хлеба (7:8), ненадежного лука (7:16), утреннего тумана, мякины и дыма (13:3).

Kidner F. D. The Message ofHosea, BST (IVP, 1981).

Craigie P. C. Twelve Prophets, vol. 1, DSB (Westminster/John Knox Press, 1984).

Boice J. V. The Minor Prophets, 2 vols. (Zondervan, 1983, 1986).

Hubbard D. A. Hosea, TOTC (IVP, 1989).

Mays J. L. Hosea, OTL (SCM/Westminster/John Knox Press, 1969).

McComiskey T. Hosea, in T. McComiskey (ed.), The Minor Prophets, vol. 1 (Baker Book House, 1992).

Stuart D. Hosea — Jonah, WBC (Word, 1987).

Книга Осии больше похожа на собрание пророческих проповедей, нежели на книгу с единой сквозной темой. Между тем все пророчества этой книги можно разделить на две части. В гл. 1 — 13 наряду с биографическими (и автобиографическими) подробностями о браке Осии мы находим и пророчества, имеющие значение для Господней Невесты — Израиля.

В гл. 4 — 14 чередуются темы суда и надежды. Представлена весьма впечатляющая картина борьбы, которую ведет Бог, чтобы обратить к Себе Свой неверный народ. Завершается книга призывом к покаянию и Божьим обетованием Израилю, а также обращением к читателю извлечь уроки из того, о чем здесь было сказано (ср. слова Иисуса в Мк. 4:9,23; 7:16).

1:1 Надписание

1:2 — 3:5 Супружество Осии и пророческая весть этого супружества

1:2—3 Осия женится согласно Божьему повелению

1:4—9 Два сына и дочь нарекаются символическими именами

1:10 — 2:1 В перспективе грядущего суда даются утешительные обетования Израилю

2:2—13 Пророчество о суде: Израиль, неверную супругу, настигнет кара

2:14–23 Предвозвещение восстановления брачных отношений с неверной супругой (Израилем)

3:1—5 Осия вновь берет к себе в дом свою неверную жену

4:1 — 14:9 Обетования осуждения и обетования восстановления

4:1–3 Суд Господа с Израилем

4:4—9 Закон забыт: в этом особая вина священников

4:10–19 Дух осквернения в поклонении Богу

5:1–7 Обличение священников, израильтян и лиц царской крови

5:8—12 Неприятель разорит Ефрема (Израиль)

5:13—15 Ассирия Израилю не помощник

6:1—6 Переменчивая любовь Израиля и то, чего требует Бог

6:7–11а Израиль нарушил завет, Иуда тоже

6:11б — 7:2 Бог стремится исцелить, но грех опутал Израиль

7:3–12 Обличение греха Израиля

7:13—16 Израильтяне уклоняются от Господа

8:1—14 Когда сеют ветер, пожинают бурю

9:1—6 Суд: Израиль будет лишен религиозных праздников

9:7—9 Осмеяние Божьих служителей

9:10—17 Еще один экскурс в историю: корни греха Израиля

10:1 —10 Плодородие, порочная вера и цари: суд и выбор

10:11–15 Пахота, посев и брань: символика суда

11:1—11 Израиль — возлюбленное дитя Божье

11:12 — 12:8 Лукавство Израиля поясняется на примерах и осуждается

12:9—14 Изведенному из Египта быть судимым

13:1 — 14:1 Более подробное изложение приговора

14:2–9 Призыв к покаянию и обещание благословений

14:10 Заключительное мудрое изречение

См.: Введение (Осия–пророк). Этот стих выступает в качестве названия всей книги. Однако его не следует принимать буквально, поскольку очевидно, что книга содержит в себе определенный повествовательный элемент, в рамки которого помещены пророчества (гл. 1, 3).

В данных комментариях представлена традиционная точка зрения: Осия женится на женщине, оказавшейся неверной супругой. Она оставляет его, однако тот принимает ее обратно. См. коммент. к 3:1—5.

В этих стихах особое ударение делается на одном слове, которое означает «распутство, разврат» (т. е. осквернение) или «блуд» (т. е. внебрачная связь). Во втором стихе говорится следующее: «Возьми себе жену блудницу и детей блуда; ибо сильно блудодействует земля сия, отступивши от Господа». В буквальном смысле это значит: «женись на блуднице/проститутке…», но вряд ли Господь повелел бы Осии исполнить нечто столь противное закону (см.: Лев. 21:13–15; Втор. 22:13—21). Поэтому, возможно, это означает «возьми себе жену из места, где блуд привычен», или (вероятнее всего) «женись на такой женщине, что окажется блудницей». Другими словами, оглядываясь назад, Осия видит Божью волю в том, что ему пришлось жениться на подобной женщине.

Слова дети блуда могут просто характеризовать обстановку, в которой они родились (т. е. дети, которые будут воспитываться в блудной среде), или означать, что их произведет на свет блудница. Некоторые полагают, что Осия не являлся отцом этих детей, однако такое предположение маловероятно. По крайней мере, Осия был отцом первого из детей (в ст. 3 утверждается, что Гомерь родила ему сына).

Здесь, как впрочем и в отношении других не вполне ясных мест, мы можем быть уверены в главном: Осия берет в жены женщину, которая поступала безнравственно (по крайней мере после заключения брака). Этот факт важен для аналогии с Израилем, и полная определенность в отношении такой безнравственности уже не столь важна. Переживания Осии, связанные с неразделенностью супружеской любви, должны были привести его к более глубокому пониманию Божьей любви к Израилю и к более действенному, чем слова, способу раскрытия ее своим соотечественникам–израильтянам.

Жена Осии Гомерь произвела на свет троих детей: сына, дочь и еще одного сына. Первого назвали Изреель, по имени плоской долины между горами Самарии и Галилеи, а также известного места сражений в Израиле. Это имя живо напоминает о «крови Изрееля» (см.: Введение) — выражение, которое часто означает кровопролитие или кровную вину. Немало побоищ происходило в этом месте. Хотя Ииуй и был наделен полномочиями на истребление всего дома Ахава, он превысил их. Личный интерес повлиял на его побуждения, а кроме того, ему не удалось окончательно справиться с поклонением Ваалу. Следует заметить, что обетование из 4 Цар. 10:30 не спасло Ииуя от Божьего гнева и суда. Быть орудием Божьего суда — это страшно.

Суд над Израилем предполагает, что он будет поражен там, где был совершен грех; наказание соответствует преступлению. Лук Израилев символизирует военную мощь этого государства. Имя Изреель представляется особенно удачным, поскольку указывает на конкретный пример греха Израиля, принятый за народный грех в целом. Слово это означает «Бог сеет», то есть заключает в себе как негативное, так и позитивное значения (1:11; 2:22—23); по–еврейски оно звучит почти как «Израиль», что еще раз указывает на приверженность библейских писателей к игре слов.

Лорухама — это имя дочери Гомерь (быть может, Осия не был ее отцом, поскольку не сказано, что Гомерь «родила ему дочь», однако и в этом мы не можем быть уверены). Слово Рухама связано со словом «матка, чрево, лоно», и указывает на теплые чувства, сострадание матери к своему ребенку. Ветхий Завет часто говорит о Боге именно в этом ключе (напр.: 14:4; Прит. 28:13), однако здесь объявляется, что Он впредь не станет обращаться с Израилем подобным образом.

Имя третьего ребенка Лоамми («Не Мой народ») представляет собой наиболее страшное судное слово. Израиль уже не избранный народ Божий. Все события, связанные с историей его избавления: изведение из Египта (12:9,13), переход через Чермное море, скитания в пустыне, завоевание Ханаанской земли — все это не аннулируется (ср. также другие места, где говорится о «возвращении в Египет», напр.: 8:13; 9:3,6; 11:5). Несомненно все же, что отдельные лица могли хранить верность Господу и находить у Него благоволение (подобно многим чужестранцам, в том числе Руфи и Раав). И обратный путь к Богу по–прежнему открыт, в чем мы убедимся далее (11:8–9; 14:2:8).

Упоминание о надежде прежде суда кажется на первый взгляд преждевременным. Осия должен еще объявить многое о суде (см.: 2:2—13 и большую часть гл. 4 — 14). Однако эта книга составлена так, что прежде подробных пророчеств в ней в общих чертах представлен весь Божий план (в гл. 1 — 3) на языке брачных отношений мужа и жены. Более того, первые три главы построены как двухслойный сэндвич: повествование (1:2–9) — надежда (1:10–2:1) - суд (2:2–13) - надежда (2:14–23) -повествование (3:1—5).

Такая структура преследует по крайней мере три цели. Во–первых, она указывает на единство Божьего плана; Бог не сторонний наблюдатель, который только ждет, чем обернется течение событий. Во–вторых, она обнаруживает динамику, движение от начала к концу в хронологическом порядке, от гармонии к дисгармонии и в обратном порядке (через поворотный пункт в 2:76) к гармонии между Господом и Израилем. В–третьих, она показывает, как обстоятельства супружества Осии переплетаются с его пророческой вестью о Боге и Его народе.

Но будет число сынов Израилевых как песок морской… (10) — эти слова напоминают обетование, данное Аврааму (Быт. 22:17; 32:12), и поэтому косвенно говорят о том, что завет будет возобновлен. Слова И там, где… относятся или к месту, где публично нарекались имена, или означают просто «и вместо того, чтобы…».

Обетование о том, что Израиль и Иуда воссоединятся, встречается в нескольких местах Ветхого Завета (напр.: Ис. 11:12—13; Иер. 23:5–8; Иез. 37:15–28). Трудно понять, как это осуществилось в историческом плане, поскольку Северное царство Израиль прекратило самостоятельное существование в 722 г. до н. э., когда израильский столичный город Самария пал под ударами ассирийцев. Народ был депортирован, и жители его в местах депортации ассимилировались с местным населением повсюду на обширных пространствах Ассирийской империи.

Можно, однако, видеть исполнение этого обетования в следующем:

1. Народ с севера сохранял свою национальную самобытность, идентичность и продолжал поклоняться Господу. Многие растворились в Иуде, поэтому в позднейших книгах Писания Иуда представляется как Иуда вкупе с Израилем (2 Пар. 34:21; 35:18; Иер. 50:33; Зах. 8:13; 11:14).

2. Иисус, явившийся в качестве Мессии, стал Царем Израиля, одной главой (1:116), и всему истинному Божьему народу суждено объединиться под Его руководством ( Мк. 15:2,26 и параллельные места; Ин. 1:49; Деян. 17:7).

3. Церковь объединяет народы всех национальностей, в том числе народ Израиля и Иуды (см. как цитируется Осия в Рим. 9:25–26 и 1 Пет. 2:10).

Слова день Изрееля (11) означают как день, в который наказание за грех в Изрееле отменяется, так и день, в который Бог сеет (т. е. больше не рассеивает Свой народ среди других народов, но сеет семена его для будущего).

В 2:1 изменяются другие два имени и таким образом завершается данное пророчество. Обращение к братьям и сестрам (множественное число) недвусмысленно указывает, что здесь подразумевается весь народ Израиля, а не только сын и дочь Осии.

Ст. 2—3 адресованы детям Осии. Повелительное наклонение в этих стихах придает повествованию неожиданный импульс, а содержание первого предложения должно оказать на читателя или слушателя шоковое воздействие. Здесь впервые мы узнаем о разрыве между Осией и Гомерью. Читая дальше, понимаем, что имеется в виду не столько Гомерь, сколько народ Израиля, ныне отвергнутый в качестве Божьей супруги. Это поразительно смелый образ, если вспомнить религию народов, соседствующих с Израилем, поскольку по их представлениям у Ваала была божественная супруга Анат. Осия фактически утверждает, что у Бога есть супруга •— народ Израиля. Супружество здесь, конечно, метафора.

Слово, переведенное как судитесь (2), используется в словопрениях при судебном разбирательстве. Многое в образной системе Осии напоминает судебные тяжбы, проводимые у городских ворот.

Слова: Пусть она удалит блуд от лица своего и прелюбодеяние — относятся к специфическим формам ритуала, связанного с храмовой проституцией (ср.: ст. 13). Поэтому смысл этого фрагмента следует понимать так: «Пусть она удалит символы своей неверности, чтобы Я не лишил ее всего» (2б—За).

В ст. 3б имеется в виду, что Израиль будет возвращен в пустыню в то время, когда Бог еще не исполнил Свое обетование сделать их Своим народом в земле Своей. Под детьми в словах И детей ее (4) подразумеваются конкретные лица из народа израильского (см. также коммент. к 1:2). Наказание постигнет и целое общество (мать) и отдельных членов (детей).

Израиль блудодействовал (5), то есть у неверной жены — Израиля было много любовников. Это утверждение относится к блудной связи Гомери с другими мужчинами и к попыткам Израиля найти благоволение у иных богов. Причина такого поведения Гомери — Израиля заключается в ложной мысли о том, что все радующее ее она получает от них, чужих. В ответ на это преступление Бог не начинает немедленного истребления Израиля, но полагает начало образовательной программе (6—7а). Ряд ярких примеров показывает неверной супруге — Израилю — стеснения и лишения, ожидающие ее {загорожу путь ее тернами; и обнесу ее оградою), когда она погонится и не догонит любовников своих, будет искать их и не найдет. В этой ситуации она окажется у поворотной точки этой лечебной процедуры (7б): она поймет, что ей лучше вернуться к своему супругу, Господу, и она возвратится к Нему. Конечно, скорбь приходит на праведного так же, как и на грешного (ср.: Пс. 43:18–23; Ин. 16:32–33), однако народу или личности, которые переживают нужду и терпят поражение за поражением, следует обращаться к Богу, не скажет ли Он им что–то (ср.: Ам. 4:6–11).

В ст. 8 и далее подводятся итоги сказанного выше. «А не знала она», что именно Бог кормил и поил ее, и даже снабжал серебром и золотом, которые использовались ею для изображений Ваала (8). Итак, Бог лишит ее этих даров (ср.: ст. 5) и разоблачит ее донага (ср.: ст. 3), и нет никого, кто мог бы избавить ее от Его руки (10). Иными словами, другие боги неспособны дать благоденствия Израилю и бессильны предотвратить наказание Господне.

Ст. 11 — 13 обращают наше внимание на израильские религиозные праздники и торжества, которым Бог положит конец. Все это может случиться вследствие войны или нехватки пищи и питья для жертвоприношений и празднеств. И то, и другое здесь предусматривается (12). В ст. 13 заканчивается этот судебный раздел еще одним напоминанием о наказании за духовный и телесный блуд (ср.: ст. 2б, 7—8).

В предыдущих стихах рассказывалось, как Бог совершал суд над Своим неверным народом, чтобы привести Израиль в себя и дать ему возможность вернуться к Нему. Здесь же мы видим верного друга, влекущего возлюбленную подругу обратно, говорящего нежно, приносящего дары (14–15, 22) и хранящего от нападения диких зверей и людей (18). Все начинается снова: неверная жена, Израиль, и ее супруг снова в пустыне, без развлечений, обрученные навек… в правде и суде, в благости и милосердии. И тогда Израиль познает Господа. Это слово часто имеет оттенок интимности и глубинного, личного знания, то есть единения в любви (ср.: 6:3,6; см. также коммент. к 4:6; 13:4—5).

Слова Я услышу (21) следует понимать в свете радости Израиля о Боге (156, где говорится, что она будет петь). По сути дела, ст. 16—20 можно взять в скобки и рассматривать их как описание будущего раскаяния Израиля. Эти стихи довольно трудно перевести, но смысл их в том, что Бог по Своей милости отзывается на просьбы помилованного народа, и природа по воле Божьей будет служить благоденствию Израиля. Здесь возникает системная связь: небо посылает дождь на землю, земля же производит хлеб, молодое вино и елей, а это все приносит удовлетворение Изреелю (под именем Изреель, «Бог сеет», выведен Израиль). Игра слов продолжается в ст. 23: «И посею ее…». Теперь зловещие имена всех детей Осии изменены на благоденствующие. Наиболее суровый приговор — «Не Мой народ» — превращается в Ты — Мой народ, и заветное обетование завершается ответным восклицанием Израиля: Ты — мой Бог!

В гл. 3 уже сам Осия рассказывает о том, как он выкупает свою жену. Некоторые богословы считают, что в этом месте помещен отчет о событиях, которые уже освещены в 1:2—3 от третьего лица. Однако слово еще в ст. 1 исключает подобное толкование. Более того, факты говорят о совершенно ином. Речь здесь идет о дальнейшем развитии событий. Согласно повествованию в гл. 1, Гомерь покидает Осию и, вероятно, попадает в рабство, поскольку Осия теперь вынужден выкупать ее (2). Таким образом здесь изображаются отношения Бога и Его народя — Израиля (4–5).

Ст. 1 допускает различные толкования. Здесь говорится либо: «И сказал мне Господь еще: „Иди и полюби женщину…", либо: «И сказал мне Господь: „Иди еще и полюби женщину…"». Однако реального отличия между первым и вторым толкованием нет. Но почему здесь сказано — «женщину», а не свою жену! Ответ можно найти в 2:2; Гомерь уже не имеет права называться его женой, и народ Израиля не может иметь каких–либо притязаний к Богу. Израильтяне ныне «Не Его народ», или, образно говоря, народ Израиля теперь не Его супруга. Слова любимую мужем могут подразумевать и другого мужчину, ее второго мужа или любовника, мужа чьей–то жены. Слова женщину… прелюбодействующую означают, что она, будучи замужем за одним человеком, имела связь с другим. Возможно, Гомерь и в самом деле вступила во второй брак, но скорее всего, ее законным супругом (имевшим право развестись и отречься от нее) оставался по–прежнему Осия.

В 1:2 сказано: «Иди, возьми…», здесь же говорится Иди… и полюби… Эти слова акцентируют наше внимание на Божьей любви к израильтянам, между тем как они обращаются к другим богам и любят — но что же они любят? — виноградные лепешки! Эти лепешки, по всей видимости, использовались в хананейских религиозных ритуалах. Это замечание характеризует также заземленность и ущербность интересов Израиля.

Осия выкупает свою «бывшую» (но вероятно, неразведенную по закону) жену. Она могла стать храмовой проституткой, и ее следовало выкупить из рабства такого рода. Озадачивает выкупная цена, поскольку обычно выплачивать комбинацией серебра с ячменем принято не было. Данное обстоятельство может указывать на то, что Осии с трудом удавалось собрать деньги, и символизировать дорогую цену искупления Израиля. Мы не знаем в точности меры хомера и полхомера, но возможно речь идет приблизительно о пятнадцати сиклях серебра, и тогда в целом выкупная цена составила около тридцати сиклей (пятнадцать сребренников в русской Библии синодального издания. — Примеч. пер.), то есть соответствовала компенсации за утрату раба (Исх. 21:32) или выкупу за женщину, посвятившую «душу Господу» (Лев. 27:4).

В течение определенного срока (много дней, 3; после того, 5) Гомерь должна была нести наказание, которое соотносится с предстоящим периодом суровых испытаний израильтян (4). Ст. 3 не совсем ясен, но если принять во внимание главное, то следует толковать это место так, что Гомерь обязана оставаться у Осии, то есть принадлежать только ему. Кроме того, она должна воздерживаться от всяких половых сношений («не будь с другим») — в том числе и с самим Осией. Осия будет поступать по отношению к ней точно так же («также и я буду для тебя»). Такое временное воздержание устанавливается на период, когда израильтяне будут лишены многого, и доброго, и худого. У них не будет руководителя, царя и князя, им будет отказано даже в приношении жертв. Период лишений продлится некоторое время в целях воспитания Израиля. «Без жертвенника», точнее — без каменного столпа. Такие памятники ассоциировались с хананейским культом (хотя Иаков и поставил однажды подобный камень в память о своем сонном видении; Быт. 28:18). С такими памятниками, отчетливыми знаками языческих культов, следовало покончить. То же относится и к «терафимам» (домашним божкам). По всей видимости некоторые из таковых находились и в доме Давида (1 Цар. 19:13,16), однако обычно все они почитались за мерзость (4 Цар. 23:24). Необъясненным остается один предмет: ефод. Данное слово означает как льняную верхнюю одежду священников (Исх. 28:6–14), так и определенного рода изделия из металла, иметь которые считалось недопустимым (Суд. 8:27; 17:5).

В целом смысл ст. 4 заключается в том, что как доброе, так и худое возьмется от Израиля, пока он будет переживать время очищения. Результат этого представлен в ст. 5: …обратятся сыны Израилевы и взыщут Господа… и Давида, царя своего и найдут благословение. Упоминание о Давиде (имеются в виду его потомки) поражает, поскольку Осия пророчествовал Северному царству, Израилю, который отказался следовать за потомками Давида еще два столетия назад, когда умер Соломон (3 Цар. 12). Эти слова — далеко идущее пророчество относительно объединения двух царств, которое может исполниться только в Иисусе Христе, Царе, Сыне Давидовом (см. коммент. к 1:10 — 2:1).

Пророк возвещает, что в спор или тяжбу с Израилем вступил Бог. Быть может, нам следует думать о судебном разбирательстве, подобном тому, какое производилось у городских ворот. Мы можем представить себе Осию, который начинает переговоры со старейшинами (собравшимися для суда) и объявляет, что Сам Бог возбуждает дело. Жители сей земли обвиняются в двух вещах.

Во–первых, у них отсутствуют позитивные качества (добродетели), которых требует от Своего народа Бог: истина (правдивость и искренность в словах и поступках), милосердие (которое прежде всего характеризует поведение Бога в отношении Своего народа и которого Он ожидает от Израиля (см. в особенности 6:6; Втор. 5:10; Втор. 7:9, 12)), и богопознание (см. коммент. к 13:4—5). Во–вторых, они проявляют негативные свойства, которые Бог ненавидит. Это клятва (проклятие на кого–то с намерением навредить ему; ср.: Суд. 17:2) и ложные присяги (ср: 10:4, «клянутся ложно»), обман, убийство и воровство и прелюбодейство. Все требования Декалога в отношении ближних вопиющим образом пренебрегаются (Исх. 20:13–16).

В ст. 3 говорится о Божьем суде, но это также и живое поэтическое изображение земли, пребывающей под Божьим проклятием. Когда Израиль повернется к Богу, благословение обретут и эта земля, и все живущие на ней (2:18,21).

Ст. 4 чрезвычайно сложен для понимания, однако стержнем всего этого фрагмента является осуждение священников, которым следовало блюсти закон и наставлять в нем народ. Вольф (Wolff) так переводит это место: «Нет обвиняемого ни одного, и нет уличаемого ни одного. И тяжба моя с Тобой, Священник», и такой перевод также неточен, хотя и близок к истине.

Священники пренебрегают Божьим законом, доверенным им, и следовательно, не ходят безопасно Божьими путями, но падают, претыкаются, соблазняются (5), как и другие религиозные вожди, пророки. Они опозорили Славу их (7), отвергли закон (6), говоривший им, как угодить Богу, и все это в угоду безнравственным и отвратительным языческим ритуалам. Теперь они добывают себе на пропитание тем, что удовлетворяют желание народа поклоняться иным богам (8). Священники не учат закону, поэтому народ не знает его и истреблен будет… за недостаток ведения (6а; то же слово переведено в 4:1 как «познание»). В результате будет наказан народ (матерь твою, 5), и священники понесут наказание в той же мере, что и все люди (9).

В ст. 10 представлено более детальное описание наказания. Люди никогда не будут есть досыта, а блуд их не приведет к увеличению рождаемости. Дети всегда почитались за благословение, и одним из обетовании Аврааму было обетование о великом множестве его потомков (Быт. 15:5). Сношения со многими блудницами не произведут того, что Бог сотворит с одной престарелой четой (Рим. 4:18—21)! Далее Бог продолжает описание их безрассудств: они предаются пьянству (11) и теряют разум; они ищут водительства у истуканов из дерева (12). Они одержимы языческим культовым исступлением, приносят жертвы и совершают каждение на высоких местах, которые не являются святынями, разрешенными законом, где и растлевают себя. Они станут приносить жертвы где угодно, под любым деревом, лишь бы тень от него была хороша (13а).

Естественно, что дочери участников подобного беззакония стоят на том же пути. Все сосредоточено здесь на любодеянии, торговле телом и прелюбодеянии. Эти женщины не столь виновны (14) по сравнению с мужчинами, которые, вместо того чтобы быть примером для своих дочерей, встречаются с блудницами — обыкновенными и храмовыми. В хананейском культе храмовая проституция почиталась средством, обеспечивающим плодородие земли. Видимо, за такой религиозной практикой стояли представления «имитационной магии»: половой акт со «священной блудницей» вызывал аналогичные действия между природными божествами, вследствие чего земля начинала плодоносить.

В настоящее время храмовой проституции нет ни в одном из мест, в которых я побывал, однако многие, исповедуя веру, больше потворствуют собственным желаниям, нежели прославляют Бога. Полезно время от времени задаваться вопросом, что в действительности нас привлекает в христианской вере более всего? Эмоциональные переживания, ощущение силы, желание быть правым, чувство безопасности, уважение, общество внешне привлекательных людей? Верный путь нам указывают слова Пс. 138:23–24!

В ст. 15 звучит призыв к Иуде не следовать примеру Израиля. Для читателей пророчества Осии в Иудее в период после его служения это предостережение окажется очень актуальным.

Галгал был одной из главных святынь Израиля. Беф–Авен («дом нечестия» — ироническое искажение имени чтимой святыни — Вефиля, что значит «дом Божий»). Пророк призывает народ не посещать этих мест извращенного полуязыческого поклонения и не давать легкомысленных клятв с упоминанием Божьего имени (15б). Далее стремительно разворачивается ряд образов. Израиль охарактеризован как упрямый, отвергающий обращение к Господу, желающему вернуть его на истинный путь (16); они идолопоклонники, блудники и блудницы, которые держатся своего постыдного поведения и тогда, когда уже ясно, что от этого им нет никакой пользы (18). И в конечном счете охватит их ветер своими крыльями. И жертвы их принесут им не благословение, которого они пытаются добиться, но один только стыд.

Начало этого отрывка позволяет думать, что это пророчество возвещалось в столице Израиля, где его могли слышать начальствующие и простые люди. Священники по–прежнему в центре внимания (как в гл.4), однако Осия обращается также к царю, его окружению и народу в целом. В Ветхом Завете упоминаются несколько мест под названием Массифа. Здесь, видимо, речь идет о Массифе, в которую приходил Самуил для рассмотрения судебных дел (1 Цар. 7:16) и где, по крайней мере во времена Осии, находилось святилище. Фавор — это гора, расположенная на севере Израиля. Именно там Девора–пророчица и Варак одержали великую победу над Иавином и Сисарой (Суд. 4:6,12–16). Нам неизвестно, какие греховные сети были раскинуты в этих местах, но вероятно, это было нечто, привлекающее народ к преступным обычаям, так что они не могли обратиться к Богу (4).

Израильтяне резко обличаются в том, что глубоко погрязли они в распутстве (2). В Ис. 57:5 и Иез. 16:21 используется это же слово (оно отсутствует в русском переводе. — Примеч. пер.) и характеризует оно жертвоприношение детей, но может также обозначать кровопролитие, творимое из жадности и себялюбия. Однако Бог знает о всех преступлениях их и будет действовать. Это является истиной и в отношении нашего времени (ср.: Отк. 2 — 3, в особенности 2:2,9,13,19; 3:1,8,15).

И снова Осия использует целый ряд различных метафор для описания положения, в котором оказался народ: дух блуда [4: ср.: 4:12] внутри них; и Господа они не познали; гордость Израиля выступает в качестве свидетеля против них на суде; и так как они упорствуют в своем нечестии, то они падут. Такая же судьба постигнет и Иуду (см.: Введение).

В результате, когда они решатся вознести жертвы Господу (6), то не найдут Его (ср. также: ст. 15). Они изменили Господу, и, следовательно, их дети (молодежь Израиля, что родилась в обществе, уже далеком от Бога) тоже не принадлежат Ему. Лицемерные новомесячия предназначались, несомненно, для того, чтобы обеспечить израильтянам благословение, но вместо этого навлекут на них погибель за их идолопоклонство.

С этого момента и до конца гл. 7 мы встречаем частые ссылки на международную политику Израиля. Не делая угодного Богу и не полагаясь на Него, Израиль предпринимал политические маневры разного толка, то вступая в альянс с мощными державами, Египтом и Ассирией (13; 7:8—16), то объединяясь с Сирией и другими малыми государствами в надежде обрести внутри той или иной коалиции действительную, а не номинальную независимость.

Призыв вострубить рогом (8) означает, что пророк предвидит вторжение неприятеля в страну. Подается сигнал тревоги, поскольку приближается враг, который опустошит эту землю. Упоминаемые города — это основные религиозные центры, и суд, по существу, будет происходить над лжерелигией, которой следуют в этих местах. Все эти города имеют знаменательную и часто славную, по крайней мере заслуживающую уважения историю. Гива (Гаваон) — место, где Соломон приносил жертвы и получал просимое от Бога (3 Цар. 3:4–5); в Раме был дом Самуила и «там судил он Израиля» (1 Цар. 7:17); Беф–Авен, Вефиль, — место, где Бог явился Иакову в ночном видении. Однако теперь все эти места под угрозой по Божьей воле. И опять Осия дает нам яркое, образное описание Божьего суда. Передвигать межи было запрещено законом, и передвигающие их свидетельствовали о пренебрежительном отношении к Божьему руководству. Вот почему Бог изольет на них Свой гнев, подвергнет угнетению, поест их, словно моль или червь.

Под суд, описанный здесь, наряду с Израилем попадает также Иуда. Вероятнее всего, события, на которые здесь ссылается писатель, описаны в 4 Цар. 15:8—31; 17:1—6. По крайней мере, Менаим (4 Цар. 15:13) и Осия (4 Цар. 15:30; 17:3) покорились Ассирии и стали ее данниками. Царь Иуды Ахаз просил у Ассирии защиты от Сирии и Израиля (4 Цар. 16:7–9; ср.: Ис. 7).

Как Израиль, так и Иуда искали спасения от своих ран в союзе с мощной в военном отношении Ассирией. Однако проблема состоит в том, что против них выступает Бог, а в этом случае бессильны помочь даже лучшие в мире доктора. Грядет худшее, ибо их поразит Сам Бог, растерзает их и унесет их как лев …и как скимен (эти слова приводятся для взаимного усиления друг друга и не указывают на подвиды львов). А потому они должны со всей ясностью понять, что никто не спасет.

Ст. 15 образует переход от 5:13—14 к 6:1–6. В нем указан закономерный результат тщетных попыток Бога уговорить Свой народ не отвергать Его наказаний — Он оставит их. И если само присутствие Божье вызывает страх, то Его отсутствие рождает ужас. В 6:1—3 отражено именно то, чего Он ожидает от них, — решение познать Его и уповать на Него.

Здесь нет связующего слова с предыдущим стихом, но ясно выражено то, что хочет Бог услышать из уст Своего народа. Израиль признает, что Бог уязвил их (ср.: 5:14) и что только Он способен исцелить их. Ст. 2 является поразительным местом в Ветхом Завете и указывает на Воскресение в третий день. Конечно, это не пророчество о Мессии прежде всего, но метафорический образ будущего исцеления нации. Тем не менее очевидно сходство между двумя ситуациями: и там, и здесь Бог совершает абсолютно невозможное исцеление. То, что было совершено метафорически для народа Израиля, Божьего сына (ср.: 11:1), в буквальном смысле свершилось для Иисуса Христа, Сына Божьего. Возможно, именно этот отрывок наряду с указанием на пророка Иону, который пребывал во чреве кита, имеет в виду Павел, когда говорит об Иисусе, что «Он погребен был и что воскрес в третий день, по Писанию» (1 Кор. 15:4).

В ст. За говорится о жажде богопознания, то есть единения с Богом в любви. Народ стремится вновь найти путь к Богу и обрести личную, интимную связь с Ним. Это смелая метафора, поскольку, когда говорится, что кто–то «познает» жену, обычно имеется в виду половое общение. Тем не менее Осия и другие библейские писатели использовали понятие супружества в качестве метафоры для изображения глубоко личных и исключительных отношений с Богом (Ис. 62:5; Отк. 21:2).

Бог надежен и светел, как солнце, и несет благословение, как сезонные ливни, от которых зависит сама жизнь Израиля. В Палестине больше всего осадков выпадает в период с первой декады декабря до первой декады марта. Зимние (или ранние) дожди наблюдаются в начале этого цикла — осенью, они увлажняют землю для посевных работ. Весенние дожди (другое название — «поздние») обильно орошают землю с марта по апрель, укрепляя урожай. Лето здесь совершенно сухое, поэтому дождей ожидают с нетерпением и почитают их за великое благословение.

В ст. 4—6 Бог говорит, что благочестие народа не глубоко и не твердо, что любовь их как утренний туман и как роса, исчезающая с началом дня (см. коммент. к 2:21; ср.: 4:1; 10:12). Вот почему приходят посланцы Божьи с обличающим пророческим словом, дабы вывести народный грех на свет и призвать Израиль к покаянию. Если же покаяния не наступает, появляется необходимость в провозвестии судов. Когда пророк говорит «во имя Господне», провозглашенный суд исполняется (ср.: Быт. 1:3; Пс. 32:4–9; Ис. 55:10–11).

Милость (6), то есть любовь и милосердие, для Бога ценнее всех жертв. Бог неизменен в любви, которую Он проявляет в завете с Израилем. И от Своего народа Он ждет такой же любви, неизменной и истинной. Бог желает не обрядов, жертв и всесожжении, а искренней и глубокой личной привязанности к Себе. Важное значение этого стиха подчеркивается ссылками на него в Мф. 9:13 и 12:7 (ср.: Мк. 12:33).

Здесь описывается ужасающее поведение народа, который заключил завет с Богом. Возможно, имя Адам указывает на первого человека и его противление ясно выраженному повелению Бога, однако слово завет впервые встречается только при описании событий, связанных с Ноем (Быт. 6:18). Многие комментаторы относят слова «подобно Адаму» к географическому месту (упомянутому в Нав. 3:16), где воды Иордана некогда остановились и позволили народу Израиля перейти в обетованную землю. Если это толкование верно, то Адам, город в Галааде на пути в Сихем, превратился теперь в место обитания жестоких разбойников (8—9). Нам ничего не известно о каких–то особых кровопролитиях, которые совершались в этом месте, если не считать заговора Факея и пятидесяти человек галаадитян против царя Факии (4 Цар. 15:25). Вероятно, в подобных делах принимали участие и священники (9; ср.: 4 Цар. 11, где священник Иодай сыграл большую роль в заговоре). В ст. 10 подводится итог сказанному в понятиях, уже знакомых нам («блудодеяние», «осквернился»).

И снова пророк предупреждает Иуду об ожидающем его наказании (11а). Правильно поступает тот, кто слушает об осуждении других и сам испытывает себя.

Здесь представлен Бог, желающий уврачевать Израиль. Но по мере того как Господь употреблял разнообразные средства для исправления народа, все ярче раскрывались грехи Израиля. Они окружают их, и уже нет пути к Богу — и пути к народу. Снова Осия выделяет два типа преступлений, о которых он уже упоминал выше, — ложь и разбой (16). В ст. 2а затрагивается важнейшая общечеловеческая проблема ограниченного видения, когда людям кажется, что их бытие исчерпывается только видимым ими. Люди не осознают, что все их грехи окружают их, они и не помышляют («в сердце своем»), что Бог ныне видит их прошлые грехи. Здесь уместно напомнить страшные слова о том, что Самсон «не знал, что Господь отступил от него» (Суд. 16:20; ср.: 4 Цар. 6:17; Пс. 49:21а).

Ст. 3–7 построены как многослойный сэндвич, похожий на тот, что мы рассмотрели выше. Последовательность здесь такова: царь и князья (3) — печь (4) — царь и князья (5) — печь (6—7а) — (правители и) цари (7б). Такая структура предполагает, что данная картина должна восприниматься как одно целое.

Вожди (царь и князья) ничего не предпринимают для искоренения злодейств и обманов в народе (3). Растленная атмосфера в обществе позволяет тем, кто силен, утолять личные похоти, не обременяя себя угрызениями совести. Однако посмотрите на ст. 7б, в котором говорится о страшной расплате, ожидающей таковых!

Они как печь (4), пылающая жаром. Их страсти, однажды воспылав, не угасают и разгораются до крайности. Пекарь в этом контексте, по всей видимости, деталь в общей картине, а не фигура, символизирующая некую личность. Смысл ст. 5 не совсем ясен, однако возможно следующее толкование: царь и князья участвуют в каких–то отвратительных увеселениях. Некоторые исследователи считают, что кощуны — это люди, составляющие заговор против царя. Царь не знает об этом и протягивает им руку, князья же, будучи пьяными, не способны защитить его.

Образ печи использован в ст. 6—7. Здесь более ярко представлено то, о чем было сказано прежде: печь продолжает распаляться. Не затухает она и к утру, напротив, разгорается ярким пламенем. В ст. 7 говорится о неожиданном следствии: интриги и козни приводят к низвержению царей. Известно несколько подобных заговоров, имевших место перед крушением Северного царства (4 Цар. 15; 17; см. также коммент, к 5:13—15). Берущим суд в собственные руки не следует удивляться, когда другие станут делать то же самое, причем делать более цинично и безжалостно. Цари падают, однако никто не вразумляется, никто не обращается к Богу (7б).

В ст. 8–12 Осия раскрывает веер метафор для изображения гибельного пути избранного народа. Ефрем (т. е. Израиль) смешался с народами и потерял чистоту и сердечную преданность Богу (8а). Израиль как неповороченный хлеб, сырой с одной стороны и пригоревший с другой. Как огонь сжигал неповороченный хлеб, так чужие пожирали силу его, — и он не замечал. С него взимают богатую дань (не воздавая ничем), но он как будто не видит, что творится. Он не замечает, что седеет, и думает, что все еще молод, — признак той самой гордости, которая упоминается в ст. 10. Несмотря на всяческие бедствия, израильтяне не обратились к Господу Богу своему и даже не взыскали Его. В самом деле, Осия прав, называя Ефрема несмышленым, как глупый голубь, когда он пытается найти помощь в Египте и Ассирии (11). Что случится с этой глупой птицей? Бог уловит ее в сеть, и она не сможет взлететь и станет уповать лишь на Его милость.

Здесь образ Израиля, отбившегося от Бога, по сути дела, тот же, что и в ст. 8 и 11. Главная мысль — отказ вернуться к Богу — проходит красной нитью через всю гл. 7 (ст. 1—2, 76, 10). Слова Горе им используются пророком как горестное стенание о народе. Одновременно это и провозвестие суда, что подтверждается и словами гибель им (13б).

В этих стихах совершенно ясно проступают два факта — Бог любит Израиль, но у того иные приоритеты. Бог спасал их, вразумлял, желая вернуть к Себе, они же ложь говорили на Него. Страдая, они вопили на ложах своих, но пренебрегали единственно надежным источником помощи. Когда же они собираются вместе, на уме у них только хлеб и вино, а не Бог. Он вразумлял их, они же в ответ умышляли злое против Него (15).

Первая часть ст. 16 неясна (букв.: «Они обращались, не к…»), и далее, по всей видимости, текст был испорчен. Возможно, это место следует понимать так: «Они обращаются к кому угодно, но не ко Мне» (Wolff), или же: «Они обращаются, но не к Богу» (ср.: Втор. 32:17,21). Неверный лук — это, должно быть, лук со слабым натяжением тетивы; стрелы, выпущенные из такого лука, не достигают цели. Завершается данный раздел предсказанием поражения вождей народа в битве. Высокомерный, горделивый народ вынужден будет бежать в Египет (символ отступления от пути спасения), где их падение станет предметом насмешек — посмеянием.

В этой главе Израилю возвещается осуждение за ряд преступлений: самовольное поставление царей (4—6), союзы с языческими государствами (7—10) и извращение религиозной традиции (11—14). Во всем проступает их опасная самонадеянность. Они ведут себя как искушенные, опытные люди и не задумываются над тем, угодны ли их деяния Богу.

8:1—3 Осуждение через врагов. Как и в 5:8, здесь раздается повеление трубить боевую тревогу. За грехи народа враг налетит как орел на дом Господень. Есть со мнение в отношении слова, переведенного как орел. В некоторых переводах речь идет о грифе, готовом наброситься на мертвечину. Однако образ орла, преследующего добычу, кажется нам здесь более предпочтительным, так как лучше согласуется со словами ст. 3: враг будет преследовать его (ср.: Иов. 9:26; Пс. 102:5; Авв. 1:8).

В ст. 1 пророк снова акцентирует наше внимание на неверности израильского народа Богу, на отвержении им завета (на основании которого они только и имели право заявлять о себе как о Божьем народе) и закона, который давал им возможность угождать Богу и получать Его благословения.

8:4—6 Будут осуждены цари и идолы. В этих стихах Осия напоминает об отпадении от дома Давидова северного Израиля и образовании независимого Северного царства. Иеровоам I, сын Наватов, разорвал связи с сыном Соломона Ровоамом и установил в Вефиле и Дане «святыни» в противовес Иерусалиму. В каждом из этих мест им были установлены золотые тельцы (3 Цар. 12:26–30), которые наряду с капищами на «высотах» (3 Цар. 12:31—33) положили начало идолослужению и ущербным традициям. Хотя царствование Иеровоаму обещал пророк по имени Ахия (3 Цар. 11:29—40), однако все цари Северного царства оказались осужденными в 3 и 4 Книгах Царств (едва ли они когда–нибудь избирались при молитвенном обращении к Богу). Один из этих золотых тельцов, возможно, был перенесен в Самарию, главный город Израиля, однако слова телец твой, Самария, скорее всего, означают, что данное пророчество относится к тому времени, когда Дан стал зависим от Ассирии (4 Цар. 15:29) и оставался только один золотой телец для всей Самарии. Отношение Бога к этому тельцу очевидно: он вызывает Его гнев; он — не бог; поклонение ему не дает Божьему народу очиститься и ведет его к погибели. Начало ст. 6 непонятно. Буквально оно означает: «ибо от Израиля», и может служить указанием на этого тельца.

8:7–10 Политика компромиссов: сев и жатва. В ст. 7 через яркий образ утверждается, что, когда они сеют ничего не стоящее, суетное и пустое, тогда и вырастает нечто подобное: бесполезное и пагубное (ср.: Гал. 6:8). Прежде всего, здесь имеется в виду международная политика Израиля, который заискивал перед языческими державами, надеясь на реванш. Но Израиль слаб, он не может предложить многого, и чужие народы просто поглотят все, что у него есть (7—8). Хотя Израиль и старался приобрести дружбу язычников и раствориться среди них, Бог соберет их снова — но не для того, чтобы спасти. Ст. 10б весьма сложен, однако его смысл более или менее ясен: «они начнут страдать». Под словами как дикий осел выведен Измаил, дитя Авраама и Агари (Быт. 16:12), но определенно не Дитя, через Которое исполнятся обетования.

8:11–14 Религиозные подмены Израиля. Здесь мы видим свидетельство ложного религиозного энтузиазма. Они настроили много жертвенников для греха. Данное слово в буквальном переводе означает «совершение греха», как и в конце ст. 11, однако возможен и такой перевод. Здесь игра слов: на жертвенниках, предназначенных для очищения от греха и восстановления отношений с Богом, в действительности совершается грех, то есть грех прилагается ко греху. Народ отвергает многое из написанного в Божьем законе, словно он был для него чем–то чуждым. Они приносят свое приношение, мясо, и едят его, полагая, что участвуют в священной трапезе, посвященной общению с Богом, однако Господу неугодны они. Только оставаясь до конца верным определениям Самого Господа, чтущий Бога может угодить Ему (ср.: Лев. 10:1—11). Жертвоприношения не могут стереть греха из Божьей памяти (Ис. 64:9; Иер. 31:34); народ по–прежнему остается в грехе, а это значит, что Бог начнет действовать против них. Они возвратятся в Египет, то есть они вновь окажутся в рабстве (см. также: 2:15; 7:11,16; 9:3,6; 11:1,5,11; 12:1,9,13; 13:4).

В ст. 14 вновь поднимается тема самонадеянности в делах политики и вновь упоминается Иуда. Забыл Израиль Создателя своего (именно в этом причина грехов Израиля) и потому устроил капища. И Иуда настроил много укрепленных городов. 4 Цар. 18:13 сообщает о том, что случилось с этими городами под ударами Сеннахирима, царя Ассирийского. Выжить удалось только Иерусалиму, и это произошло лишь по прямому вмешательству Бога в ответ на вызов, брошенный из Ассирии, и на молитву (4 Цар. 19:5–7,20–36). Слово огонь характеризует суд как в буквальном, так и в метафорическом смысле.

Здесь пророк напоминает народу о суде, о котором он ранее предупреждал и который приведет к тому, что Израиль возвратится в Египет (7:16; 8:13), что неизбежно отразится на религиозных праздниках. Осия говорит Израилю: Не радуйся как другие народы (как ты поступал до сих пор). Если они и воспользуются плодами земли немного дольше, то ты — нет, поскольку ты блудодействуешь, удалившись от Бога твоего, Который являл тебе Себя, извел тебя из земли Египетской, научил тебя жить, и т. д. Ты же пошел за иными богами, поступая как блудница, особенно на гумнах, где устраивались известные языческие торжества.

Далее пророк замечает, что гумно и точило их (служившее той же цели) не доставят им никакой радости. Они даже не прокормят их; надежда на виноградный сок обманет их, предвещая впереди времена постные и безрадостные.

Действительно, Господень завет с ними разорван. Бог вывел их из земли Египетской и сделал их Своим народом, но они возвратятся в рабство (в Египет). Бог дал им Свой Закон и сказал им, что значит быть чистыми пред лицем Его (см. в особенности Лев. 11:1–23 и Втор. 14:3–21), однако их уведут в Ассирию и вынудят там есть нечистое. Оба этих суда являются знамением их отделенности от Бога.

И вина будет недоставать им, его уже не будут возливать Господу, то есть не станут (наряду с другими приношениями) возливать в жертву Господу больших количеств вина. (Эти приношения называются также возлияниями.) И неугодны Ему будут жертвы их, поскольку они, нечистые и оскверненные, не смогут принести жертву, следуя установлениям закона. Еда во время жертвы станет для них как еда на похоронах. Такая пища не послужит религиозной цели: она будет просто утолять голод (4б).

Итак, пророк задает им риторический вопрос: Что будете делать в день торжества? Ответ очевиден: нет ничего достойного, чем могли бы они занять себя. Далее Осия замечает, что, даже если они избегут гибели, бежав в Египет (Мемфис — это северный Египет), они умрут там.

Повторив предупреждение о грядущем суде, Осия начинает новую тему. Израиль настолько глубоко увяз в грехе и вражде к истинному Богу, что преданные слуги Бога, верно передающие Его слова, почитаются здесь глупцами и помешанными (ср.: 4 Цар. 9:11). Над такими людьми не просто насмехаются, их гонят и преследуют (ср.: 3 Цар. 18:4; 19:10; Мт. 23:29—36). Слова как во дни Гивы (см. также: 10:9) отсылают нас к темному периоду в истории Израиля и к рассказу о наложнице одного левита с горы Ефремовой и последствиях его преступления (Суд. 19 — 21). Вердикт писателя Книги Судей был таков: «В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 21:25). Этот вердикт оказался бы весьма точным и в характеристике эпохи пророка Осии. Этими словами можно описать и многие преступления современного мира.

Осия говорит об Израиле как о нации в пустыне, имея в виду их скитания от перехода через Чермное море до покорения обетованной Ханаанской земли. Бог был доволен ими, как бывает доволен нашедший ранний плод виноградной лозы и ягоду смоковницы. Но вскоре они начали ворчать и жаловаться на Него. Пример, выбранный Осией как особенно мерзкий, но типичный для их поведения, — это их разнузданный разврат в Ваал–Фегоре, где большинство израильтян, распаленные моавитскими женщинами, принесли жертвы Ваалу (Чис. 25:1—5). Они в буквальном и переносном смысле «предались постыдному»; слово «постыдное» нередко используется вместо слова «Ваал».

Слава Ефремлян здесь означает в первую очередь многочисленное потомство, обетованное Богом Аврааму. Теперь не станет у них рождений, не будет беременностей и даже зачатий. Если дети и родятся, то умрут. Отсюда, однако, не следует, что прекратятся всякие рождения; это образное, гиперболическое слово о народе, который уже не будет процветать. Второе предсказание — о смерти детей израильских — ужасно: Ефрем выведет своих детей к убийце. Между этими двумя пророчествами указана истинная причина бедствий: Бог отвернулся от них (см. коммент. к 5:15), а там, где Его нет, не может быть и благословений. Ст. 14 представляет собой вариацию на ту же тему, изложенную в форме пророческой молитвы.

В ст. 15 представлен другой географический и исторический пример преступления Израиля. Галгал был местом, где Израиль пересек Иордан при переходе в Ханаан и подтвердил посвящение Господу путем обрезания (Нав. 4:19 — 5:9). Регулярно посещал его как судья Самуил (1 Цар. 7:16), там же Саул был поставлен царем Израиля (1 Цар. 11:14—15). Там встречали Давида после подавления восстания Авессалома (2 Цар. 19:15). Однако во времена Амоса и Осии Галгал сделался центром идолослужения (4:15; Ам. 4:4; 5:5). Вот почему Бог возненавидел их (ср.: Ис. 1:10–17; Ам. 5:21–24). Мы также знаем, что их лжерелигия сочеталась с несправедливостью и притеснением. Еще разделается несколько характерных заявлений от лица Бога: не буду больше любить их (ср.: 1:6); не будут приносить они плода (ср.: 2:3,9—12; 9:2); умерщвлю вожделенный плод утробы их (ср.: ст. 12—13; 2:4; 4:6). Глава заканчивается обобщающим замечанием пророка, еще раз делающем особое ударение на предыдущих заявлениях.

Этот фрагмент представляется довольно сложным, а текст его трудным для прочтения. Здесь затронуты вопросы земледелия (виноград, 1; борозды поля, 4), религиозных обычаев (жертвенники, 1б—2; телец, высоты, 5—8) и политических событий (царь, 3; поражение от Ассирии, 6—7, 9б—10).

Прежде всего Израиль сравнивается с виноградной лозой (ср.: Пс. 79:9–17; Ис. 5:1–7; Иер. 2:21; Иез. 15:6; 17:1–6). Чем лучше земля у Израиля (виноград умножает… плод), тем более он умножает жертвенники и тем более украшают они кумиры (см. коммент. к 3:4), то есть все более забывают они Бога и привязываются к идолам. Сердце народа разделилось (2а) между Богом и Ваалом, но Господь сокрушит объекты поклонения Ваалу, а народ будет наказан.

Затем Осия обращается к теме царской власти: наступает время, когда Израиль уже не будет иметь своих царей (имеется в виду падение Самарии в 722 г. до н. э.) и когда они осознают, что положение их столь безнадежно, что царь никак не сможет помочь им. Вопрос о царе в Израиле всегда был непростым. Согласно Книге Судей, одна из причин, приведших страну в полный беспорядок, это отсутствие в ней царской власти (Суд. 17:6; 18:1; 19:1; 21:25). Бог посчитал просьбу о поставлении им царя, как это принято у других народов, отвержением Себя; так же думал и Самуил (1 Цар. 8:4—9). Но Бог все же поставил им царя, несмотря на моральную ущербность их просьбы, для их безопасности, наставления и надежды на будущее.

Осия перечисляет ряд преступлений Израиля. За их ложь (4) явится суд над ними, который будет как ядовитая трава на бороздах поля, погубляющая хлеб уже на корню. Народ в Самарии вострепещет за тельца в Вефиле (Беф–Авене; см. коммент, к 4:15). Слово «телец» в оригинале стоит во множественном числе — «тельцов», хотя в 8:6 — в единственном. Это, вероятно, множественное величания с несомненным ироническим подтекстом: «великий Телец из Дома греха». Этого идола возьмут с собой в изгнание, он же не сумеет спасти даже самого себя (это отмечает Исайя, говоря о вавилонских идолах, 46:1—2). Народ и жрецы, далекие от понимания его бесполезности, будут оплакивать его, когда сам он отнесен будет в Ассирию, в дар царю Мареву. Слово Марев, по всей видимости, не имя собственное, а лишь эпитет, данный царю — «Соперничающий» или «Оспаривающий». Джордж Адам Смит перевел это слово как «Царь Задира». Это похоже на правду, поскольку определенно отражает агрессивный нрав ассирийских царей. Далее пророк предсказывает падение царской власти в Самарии — ее царь исчезнет, как пена с поверхности воды.

В ст. 8 Осия говорит о жертвенниках и высотах, где эти жертвенники устанавливались. Они будут истреблены, на их месте вырастут тернии и волчцы. Вопль народа, обращенный к горам в страхе перед наказанием, можно найти в Лк. 23:30 и Отк. 6:16 (ср.: Ис. 2:10,19–21).

В ст. 9 упоминается Гива (ср.: 9:9). Злодеяния жителей Гивы привели к гражданской войне, и тогда гибель грозила почти всему колену Вениаминову. На сей раз приговор Божий приведут в исполнение другие народы.

Упоминание двойного преступления относится к грехам идолослужения и упования на военную мощь других стран, а не на Бога.

В ст. 11 — 15 перед нами открывается широкая панорама земледелия, которая затем переходит в батальную сцену в конце ст. 13. Ефрем — обученная телица, привычная к молотьбе, то есть привыкшая тянуть молотило по снопам. Это была сравнительно легкая работа, и молотящему животному не заграждали рта. Следующая картина менее приятна: для совершения пахоты, труда более тяжелого, животное преклонялось под ярмо. Этот образ, видимо, надо понимать как средство дисциплинирования, а не как кару. В любом случае ярмо использовалось с целью понуждения к полезной деятельности. Пророк призывает готовить почву для новой жизни (сейте… в правду, распахивайте… новину) и пожинать добрый урожай крепкой любви (ср.: 6:4,6). В прошлом они сеяли и пожинали недоброе (13а; ср.: 8:7).

Пророк приступает к интерпретации земледельческой метафоры. Израиль был самонадеян, полагался на физическую силу. По этой причине они потерпят такое же сокрушительное поражение, какое потерпел Бет–Арбел от рук Салмана. Бет–Арбел, как полагают, — место близ Галилейского озера или город к востоку от Иордана. Под Салманом, возможно, имеется в виду царь Салманассар III или V (858–824 и 726–722 гг. до н. э. соответственно; 4 Цар. 17:3; 18:9) или моавитский царь Саламану (ср.: Ам. 1:3,13). Мы не знаем в точности, на какие события здесь ссылается пророк, но судя по этому отрывку, они были в высшей степени бесчеловечными и ужасными. Вефиль упомянут, наверное, потому, что здесь находилось главное капище Израиля (кроме того, здесь игра слов с Бет–Арбелом). В 722 г. до н. э. царь Израиля был разбит, а все его потомство уничтожено.

Каким бы суровым ни был этот приговор, приглашение и обетование ст. 12 остается в силе.

Нет в Библии более пылкого и трогательного выражения Божьей любви, нежели это. Бог говорит как любящий Отец Израиля, Который вывел Своего сына из египетского рабства. Израиль был тогда как беспомощное дитя, новый народ, столкнувшийся лицом к лицу с мощью Египетской империи, народ, бродящий в пустыне и не знающий, что ему пить и что есть. Бог Сам учил его ходить или носил его на руках Своих. Он нежно вел их, узами человеческими влек …их, узами любви. Если эту метафору родителя и дитя продолжить, тогда ст. 4б можно было бы перевести так: «Я был для него как поднимающий дитя щекой к щеке. Я подавал ему пищу». Здесь же, в ст. 4б, мы видим Бога, Который поднимает ярмо с челюстей животного и наклоняется, чтобы подложить ему пищу. Иначе говоря, здесь изображена нежная забота об Израиле. Но никакого ответного чувства с его стороны. На самом деле здесь виден еще больший контраст. Звали их (видимо, пророки Божьи), а они уходили прочь. Они не понимали, что исцелял их именно Бог(З).

За свое отпадение от Бога Израиль заслужил кару. Описание этого наказания было дано выше: возврат в египетское рабство (7:16; 8:13) и подчинение Ассирии (9:3; 10:6). Они не захотели обратиться к Богу, пусть тогда вернутся в рабство. В ст. 6 описывается способ наказания — гибель от рук врагов, а в ст. 7 снова подчеркивается жестоковыйность, упрямство, неподатливость Израиля.

Матфей (2:15) использует 11:1, когда говорит о действиях Бога по спасению Младенца Христа от рук Ирода. Избежав смерти, Он мог в должное время вернуться из Египта в Израиль, чтобы исполнить назначенное Ему. Заявление Осии — это прежде всего интерпретация известного исторического события. Однако параллели с Иисусом все–таки поражают: Бог спас Израиля (Иакова и его семейство) от голода, усмотрев ему место в Египте. Отсюда Он вывел его для исполнения Своих целей.

Все говорит о том, что Израиль должен быть поражен, но любящий Бог восклицает: «Поступлю ли с тобою, как с Адамою… и Севоимом», — городами, которые погибли вместе с Содомом и Гоморрой (Втор. 29:23; ср.: Быт. 14:2,8). По человеческим меркам Израиль достоин участи этих городов, но Бог есть Бог, а не человек (ср.: Мк. 10:25–27).

Последняя часть ст. 9 означает или «Я не наступлю на город», или «Я не прийду в ярость гнева», или «Я не воспылаю».

В конце этого фрагмента дано обетование спасения, в котором используются некоторые из предыдущих метафор, но в противоположном смысле. Господь станет как лев не для разрушения (ср.: 5:14), но чтобы подать сигнал для Своих сынов и собрать их, рассеянных, отовсюду. Раньше их сравнили с глупым голубем, упорхнувшим за помощью в Египет и Ассирию (7:11) и готовым попасть в сеть, раскинутую Богом. Здесь же они исполнены страха Божия и быстро, как птицы, летят на зов Господа и в свои гнезда (10а, 11б).

Это пророчество является удивительным свидетельством Божьей милости, выше чего только евангельское — «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного…» (Ин. 3:16).

Трудно решить, на какие блоки разделить данный текст, поскольку те или иные небольшие фрагменты, выходящие один из другого и переходящие друг в друга, объединяются многообразными связями. Повторное упоминание о многих из осужденных грехов служит для более глубокого понимания коренных причин удручающего состояния Израиля. В 11:12 речь идет о таких грехах, как ложь и обман (ср.: 4:2; 7:1–3); тема эта продолжается и в 12:1а. Приводятся конкретные примеры обмана. Один — из современной истории: Израиль старался вступить в союз с Египтом и Ассирией, которые враждовали друг с другом. Другой пример из более далекого прошлого Израиля: Иаков держался за пяту своего брата еще прежде, чем родился; он занял хитростью чужое место и лишил брата того, что по праву принадлежало ему. Имя Иаков буквально означает «держащийся за пятку» или «вытесняющий другого хитростью» и фигурально указывает на «обман» (Быт. 25:26; 27:36). Хотя Бог еще до рождения Исава и Иакова говорит Ревекке, что «больший будет служить меньшему» (Быт. 25:23), это не дает Иакову (или Ревекке) права лгать (ср.: 1 Цар. 16:6–13; 24:1—22). Никакого греха в том не было, что маленький Иаков в утробе держался за пятку старшего брата! Тем не менее Осия использует эту картину для иллюстрации того, что Иаков/Израиль был хитрым и лживым от утробы матери, от начала своего существования.

Осия, однако, идет дальше и вспоминает, что Бог сотворил из этого обманщика, плута и хитреца. Иаков не по своему желанию не прекращал бороться с Кем–то (этот «Некто» символизировал Бога), и обрел Божье благословение, и получил новое имя — «Израиль» (Быт. 32:24—29). Бог также нашел Иакова в Вефиле (Быт. 28:10—22) и дал ему милостивое и совершенно незаслуженное им, Иаковом, обетование. Итак, говорит Осия, ты должен последовать примеру Иакова и обратиться от своих обманчивых путей к твоему Богу (6). Тот факт, что он говорит: к Богу твоему, означает предложение пересмотреть пророчество о суде, который подразумевается в имени сына Осии, Лоамми — «Не Мой народ» (1:9). Заметим, что определение твой по отношению к Богу встречается и в конце этого стиха. Осия увещевает их наблюдать милость (т. е. крепко любить, как в 6:4,6) и суд и уповать на их Бога. Другими словами, им следует доверять Богу даже тогда, когда кажется, что Его помощь запаздывает.

Следует задаться вопросом, какую роль играет Иуда в 11:12 — 12:2. В 12:2 определенно возвещается о суде над Иаковом; еврейский текст 11:12 представляет трудности для перевода и может означать: «Иуда скитается с Богом».

В ст. 7—8 изображена яркая картина из мира торговли. Ефрем, как нечестный торгаш–хананеянин, обманывает недовешивая. Он доволен своим богатством и не чувствует угрозы. Он не видит своего греха. Эта картина оставлена без объяснений. Слишком ясно, как это преступно и опасно.

Далее следует слово суда (9). Хотя Господь был их Богом от земли Египетской, народ будет удален из обетованной земли и опять поселен в кущах. Каждый год они сооружали шалаши и жили в них в Праздник кущей, один из назначенных праздников (Лев. 23:42–44; Неем. 8:14–17).

Бог напоминает, как Он говорил им через пророков посредством видений и притчей. Хорошо известно иносказание Нафана–пророка (2 Цар. 12:1–10; ср.: Суд. 9:7–15; 4 Цар. 14:9–10; Ис. 5:1–7; Иез. 15 — 19; 23), но здесь, видимо, имеются в виду разнообразные сообщения от Бога через пророков.

Ст. 11 труден для понимания. Скорее всего речь идет о суде над Галаадом (земля к востоку от Иордана, где находился город Адам, 6:7—8), охарактеризованном как суетный и пустой, и над Галгалом. В подлиннике здесь игра слов: «груды камней» (евр. gallim от того же корня, что и Галгал).

В ст. 12 пророк снова переходит к рассказу об Иакове. Опасаясь мести своего брата Исава, он отправляется к своему дяде Лавану в Месопотамию, по пути повстречав Бога в Вефиле. Там он служит целых четырнадцать лет за двух жен, Лию и Рахиль (Быт. 27:41 — 29:30). Осия привлекает наше внимание к его служению: Иаков стерег овец (т. е. ухаживал за овцами). Ст. 13 тоже касается прошлого — Господь через Моисея вывел Израиль из Египта и хранил (букв, «стерег») через него свой народ. Путем повторения подчеркивается, что это совершалось через пророка. Просматривается определенная связь между этими стихами: Иаков спасся бегством в чужую землю и был умален до положения ходившего за овцами, чтобы обрести жену; Господь вывел Израиль из чужой земли и дал ему Своего раба (пророка Моисея), чтобы пасти его. Вот еще один пример Божьей заботы об Израиле. Но опять в ст. 14 описывается неблагодарность Израиля, вызывающая гнев Бога, так что Бог кровь его оставит на нем (хотя, как мы уже убедились, Бог все же стремится убедить Израиль обратиться к Себе и получить прощение). И поношение его, и отвержение милосердного призыва Господня обратится против него (ср.: Евр. 10:29; 12:25).

Ефрем был самым многочисленным из двенадцати колен (или тринадцати, поскольку Иосиф произвел Ефрема и Манассию), и часто его имя использовалось для обозначения всего Северного царства, как мы уже могли убедиться ранее. Здесь же, должно быть, имеется в виду это племя само по себе, так как говорится о нем как о части в Израиле. В прежние времена Ефрем обладал властью и пользовался уважением. Но все это было утрачено из–за его идолослужения, и он погиб; с ним могли перестать считаться вообще. Но так и не научившись ничему на своих ошибках, он теперь преступает закон еще больше, жертвуя много денег и таланта на литье идолов (2а).

В оригинале текст ст. 2б неясен и допускает различные толкования. Одно из них: эти люди, с одной стороны, приносят человеческие жертвы, а с другой — целуют тельцов из металла — воистину безумное поведение, являющее совершенно извращенное представление о ценностях или абсолютно ложное понимание Божьего творчества — творения человека по Своему образу.

За это они будут обращены в ничто, будут как утренний туман и роса скоро исчезающая (как их «благочестие» в 6:4), как мякина, свеваемая с гумна, и как дым из трубы (3).

Господь повторяет, что Он их Бог со времени их пребывания в Египте. По своему смыслу ст. 4 подобен первой заповеди Декалога наряду с введением к нему: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх. 20:2—3). Однако форма и лексика этих фрагментов разные. Следовало бы, наверное, перевести это место так: «Ты не знаешь иного Бога, кроме Меня, и нет иного Спасителя, кроме Меня». Другими словами, это утверждение, а не повеление. Слово «знать» также используется в ст. 5 (признал). Лучше придерживаться основного значения слова «знать», отдавая себе отчет, что у него есть много оттенков, в том числе иногда и «признание». Одной из основных тем Осии являются отношения между Богом и Израилем: они должны познавать друг друга лично, интимно, сокровенно, как супруги.

В ст. 6 говорится о трагических последствиях пренебрежения к предупреждению из Втор. 8:11—14; эти следствия, к несчастью, наблюдаются во всем мире до сего дня: материальное благополучие порождает гордыню и люди не помнят о Божьей благодати даже после того, как с предупреждением выступил Сам Иисус (Мк. 10:21—25). Суд над гордыней снова представлен в образе зверей; на сей раз на людей нападут лев, барс, скимен и медведица (весьма непредсказуемая в поведении), которые будут раздирать вместилище сердца их, и другие полевые звери будут терзать их (7—8).

В ст. 9—12 еще раз подчеркивается то, о чем упоминалось ранее. Израиль погубил себя потому, что восстал на своего Господа, Который всегда помогал ему, восстал на Того, Кто только и мог помочь ему в настоящем бедственном положении (9). Где царь твой теперь? — требует Бог у Израиля ответа. — Где судьи твои, о которых говорил ты? Когда–то люди просили Самуила поставить им царя, как у других народов (1 Цар. 8). За этим, естественно, стоит и просьба о князьях, начальниках, поскольку цари имеют сыновей (у некоторых их бывало очень много: Суд. 9:1—2; 4 Цар. 10:1). Бог удовлетворил их просьбу, но разгневался на них за неверие в Него и желание уподобиться соседним народам. Он дал им царей, зная, что Израиль понесет через них страдания; Он же и отнял у них царей, негодуя на их явное отвержение их истинного Царя.

Ефрем не избежит суда, поскольку его беззаконие и грех не исчезли. Связано… беззаконие Ефрема, сбережен его грех (т. е. они записаны). В ст. 13 представлен нам нелепый образ Ефрема, который замедляет и затрудняет собственное рождение. Но он — сын неразумный, иначе не стоял бы долго в положении рождающихся детей/

Ст. 14 широко известен, поскольку Павел цитирует его вторую часть в 1 Кор. 15:55 в качестве риторического вопроса. Тот же смысл можно уловить и у Осии: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (т. е. где ваша сила и власть, которые ведут людей к вечной гибели, — в ад, место для мертвых). Нигде. С ними покончено, поскольку Христос победил на Кресте. Вместе с тем контекст здесь иной. Поскольку в целом гл. 13 является пророчеством о суде, то было бы странным обнаружить здесь столь неожиданное обетование спасения, особенно если за ним немедленно следуют слова: раскаяния в том не будет у Меня. Итак, ст. 14а представляется возможным перевести в форме двух следующих вопросов: «Избавлю ли Я… искуплю ли Я?..» — с призывом к смерти прийти и наказать Израиль смертными бедствиями. Альтернативное понимание было бы таким: в ст. 14а отражено Божье стремление спасти, которое сыны Израилевы презрительно отвергли, а потому не могут рассчитывать на сострадание, но только на бедствия и погибель. Слова избавить и искупить используются для описания выкупа от долгового обязательства или из рабства (Исх. 13:13–15; Чис. 18:15–17; Руф. 4:4–6).

В последнем слове суда в книге Осии мы встречаем яркий образ сухого, горячего ветра пустыни, который поднимется с востока и иссушит все источники воды, даже родники и колодцы. Он опустошит сокровищницу Израиля. В 14:1 положен последний мазок в картине ужасающих последствий этой войны; это страшный пример того, что случается с народом, который по собственной воле удаляется из–под Божьего покрова и отказывается вернуться назад.

14:2—4 Призыв к Израилю всецело обратиться к Господу. Слова Обратись, Израиль, к Господу Богу твоему, выглядят как обыкновенное обращение, но обратите внимание на то, что здесь уже есть обетование, заключенное в слове твой. Причина их падения — нечестие. И Бог советует им полностью и всецело обратиться к Нему, принести покаяние и заявить о своем уповании только на Него. Это напоминает исповедание веры, которого взыскивал Бог в 6:1—3, однако здесь мы видим необходимость более четкого и определенного признания ими своих преступлений. Они должны предать себя милости Божьей, решая прославить Его (мы принесем жертву уст наших). Им надлежит отбросить свои надежды на два ложных источника силы: Ассирию (и вообще военную мощь) и идолов. Им надо исповедовать, что только у одного Бога бесконечное милосердие для слабых и уязвимых.

14:5–9 Израиль исцелен: милостивое обетование от Господа. В 6:4–6 выражено неверие Бога в желание Израиля взыскать Его. Здесь же Господь отвечает Израилю далеко идущим обетованием. Пустынный ветер из 13:15 стихает, и Израиль теперь уподобляется Эдемскому саду. Наступит благоденствие, расцветут прекрасные цветы, дадут плоды масличные деревья (значит и елей), возрастут кедры ливанские, дающие тень от горячего солнца и чудное благоухание. И будет Израиль крепок, пребудет в безопасности и славе.

Это воистину прекрасное обетование и прекрасное завершение всей книги. Израиль упустил возможность воспользоваться этим обетованием в VIII в. до н. э., однако оно оставалось и исполнилось в отношении многих сынов Израилевых, присоединившихся к Иуде в Иерусалиме, а также к тем, кто соединился с Богом через Иисуса Христа.

Эта позднейшая вставка походит на мудрые речения, которые мы встречаем в Книге Притчей и других книгах Премудрости. Легко представить себе вдохновенного редактора, добавляющего эти слова к пророчествам Осии для побуждения к чтению и научению. «Кто имеет уши слышать, да слышит» (Мф. 11:15). Эта книга полезна всякому, кто бы ни читал ее, в том числе и нам. Есть только один путь в жизни — жить так, как повелел Господь.

(Butterworth Mike)

Надписание (1:1) не содержит никакой информации о пророке, кроме имени его отца. Главное в этой книге не столько личность вестника, сколько сама священная весть. Поэтому исторические сведения можно получить только из самого документа. Узнавать как можно больше об исторических и социальных предпосылках пророческих писаний всегда полезно. Это помогает вникнуть в суть послания пророка для своего времени и применить его в современной ситуации.

Принято считать, что порядок расположения в Библии книг малых пророков имеет значение для датировки книги Иоиля. Несомненно, есть некая приблизительная хронологичность в порядке следования книг Библии, однако вряд ли стоит останавливаться на ранней датировке только по этой причине. Место книги Иоиля — это интересная тема, к которой мы еще вернемся (см. также табл. на с. 217).

Наиболее ясное указание на время написания книги Иоиля исходит из исторической информации, содержащейся в обвинениях 3:2—3,5—6. Считается, что они лучше всего согласуются с трагическими событиями, связанными с разрушением Иерусалима в 586 г. до н. э. и его последствиями. Тогда был разрушен Храм, но из пророчества Иоиля явствует, что Храм существует, и в нем совершаются богослужения (1:9,13–14,16; 2:14,17; ср.: 3:18). Следовательно, книга Иоиля была создана не только после возвращения иудеев из вавилонского плена, но и после восстановления Храма в 515 г. до н. э. Савеи (3:8), известные аравийские торговцы, были к 400 г. до н. э. вытеснены минеями. Этим временным рамкам не противоречит и то, что Иоиль ссылается на ряд Писаний и преданий более древних и хорошо известных его слушателям.

Из других книг, написанных после вавилонского плена, мы знаем, что этот период был для иудейских поселенцев очень трудным в экономическом и политическом отношении. Аггей упоминает неурожай, который стал бедствием для иудеев в то время, когда их запасы были на исходе (Аг. 1:6,10–11; 2:19). Именно сельскохозяйственный кризис, угрожавший иудейской общине в ее борьбе за выживание, стал тяжкой ношей, выпавшей Иоилю в период его служения. Поселенцы пережили страшное нашествие саранчи, которая уничтожила более чем годовой урожай (1:4; 2:25). Саранча, особенно в африканских странах, до сих пор представляет серьезную угрозу, несмотря на то что распыление пестицидов с воздуха снизило причиняемый ею ущерб, поскольку пестициды уничтожают насекомых, прежде чем те достигнут зрелости и начнут размножаться. С этой целью в сентябре 1986 г. четыре самолета DC—7 за одну неделю распылили в Сенегале пестициды на площади около 1 млн акров. Стая саранчи может насчитывать до 10 млрд особей. На одном квадратном футе может разместиться целая тысяча только что появившихся на свет кузнечиков. За время своей жизни отдельная особь может преодолеть 3 тыс. миль, истребляя растительность везде, где приземляется стая. За один день стая может уничтожить столько, сколько хватило бы на пропитание 40 тыс. человек в течение года. В результате нашествия саранчи в 1958 г. Эфиопия лишилась 167 тыс. тонн зерна, которым можно было целый год кормить более миллиона человек. (Большая часть этих фактов взята из журнала World Vision, дек. 1986–янв. 1987.)

Подобное нашествие во времена Иоиля означало, что над перспективой выживания иудейской общины был поставлен большой знак вопроса. Что они могли сделать? В древнем обществе религия играла важную роль, и Иудея не была исключением. В иудейской религии пророки занимали почетное место. Поэтому именно Иоиль должен был истолковать нашествие саранчи с точки зрения религии и подтолкнуть общину к использованию религиозных средств для решения этой проблемы. По–видимому, Иоиль был официальным храмовым пророком. Решающая роль, которую играли эти пророки во времена всенародных потрясений, показана во 2 Пар. 20:1—20. Мы видим, что пророк имеет право отвечать на молитву народа от имени Господа, Бога Израиля, и обещать избавление от напасти. На такую власть претендует и Иоиль. Псалтирь также свидетельствует о служении этих пророков на поприще наставления народа на верный путь (Пс. 80:9–17; 94:7–11). Эта роль пророка отчетливо проступает в первой части книги Иоиля.

Какой религиозный смысл увидел Иоиль в этом бедствии? Пророк истолковал его как предупреждение Бога о необходимости обратиться к Нему; ранее так же поступил Амос: «Множество… смоковниц ваших, и маслин ваших пожирала гусеница, — и при всем том вы не обратились ко Мне, говорит Господь» (Ам. 4:9). «Обращение» подразумевает отношения завета между Господом и Его народом. Эта идея лежит в основе всего пророческого служения Иоиля. Это явствует из таких словосочетаний, как «Бог ваш» (2:13,26–27; 3:17), «народ Мой» (2:27; 3:2—3) и «народ Свой» (2:18; 3:16). Более того, несмотря на то что община именовалась «Иудой» (3:1 и дал.), Иоиль использует и ее закрепленное заветом название — «Израиль» (2:27; 3:2,16). В Ветхом Завете завет между Богом и Израилем представляет собой триединую концепцию, которая включает обетование о земле. Эта тройственность отчетливо выражена в 2:18: «И тогда возревнует Господь о земле Своей, и пощадит народ Свой». Она проявляется и в описании иудеев как «жителей земли сей» (1:2,14; 2:1; ср.: Ос. 4:3). Дарованная Богом земля была точным камертоном, позволявшим регистрировать духовное состояние народа. Она была плодородной во времена согласия и повиновения, однако становилась бесплодной и безжизненной во времена непокорности. И действительно, нашествия саранчи знаменуют одно из проклятий завета (Втор. 28:38–42), тогда как сельскохозяйственное процветание объясняется благословением Господа (Втор. 28:4,8, 11,12).

Мысль о зависимости материального благополучия от исполнения Божьей воли лежит в основе пророчеств Иоиля. И в других местах Ветхого Завета, особенно в Книге Иова, эта мысль находит подтверждение, а Новый Завет обращается к ней реже (см.: Мф. 6:33; 2 Кор. 9:6–11; Флп. 4:15–19). Но и там подчеркивается глубинная связь между человечеством и остальным творением, которым мы на свою беду пренебрегаем. Окружающая среда — это предмет человеческой, а, следовательно, и христианской заботы.

Система завета, с ее тончайшим равновесием между благословением и проклятием, основывалась на взаимных обязательствах (ср.: Иер. 14:21). По сути дела, Бог имел право отменить завет, если Его народ отказывался исполнять возложенные на него обязательства, хотя только от Бога зависело, воспользуется ли Он этим правом. Очевидно, что проклятия различались по степени суровости и предназначались как для наказания, так и для предостережения (Ам. 4:6–11). Высшая кара описана как «сретение Бога твоего» (Ам. 4:12), и это зловещее противостояние превзойдет все предыдущие наказания, ниспосланные Богом.

Далее это посещение Божье описывается как «день Господень», который, как ни странно, принесет «тьму, а не свет» (Ам. 5:18—20). Данное представление, которое Амос исторически соотносил с разрушением Северного царства Израиля в 721 г. до н. э., оказало сильное влияние на более поздних пророков. Оно активно использовалось Иоилем, но, если у Амоса Бог намеревался задействовать в войне против Своего народа человеческие силы, то у Иоиля Его орудием должны были стать силы природы. Он смело истолковал нашествие саранчи в свете представления о «дне Господнем» как первую стадию уничтожения избранного народа (1:15; 2:1,11). У Иоиля были предшественники в лице Иезекииля и Авдия, которые воспринимали разрушение царства Иуды в 586 г. до н. э. вместе с царствующим домом и Храмом как наступление «дня Господня» (Иез. 7; 34:12; Авв. 8—14; ср.: Пл. 2:21–22). Однако Иоиль обещал помилование вернувшихся из плена иудеев, если будет назначен пост и совершен ритуал всенародного обращения к Богу с плачем, искренним покаянием и молитвой (1:14; 2:16—17). Очевидно, совет пророка был исполнен, и через Иоиля был передан благоприятный ответ от Бога. Он обещал прекращение нашествия саранчи и сельскохозяйственное процветание (2:18–27).

На этом книга могла бы закончиться, но не заканчивается. Период после вавилонского плена отличался напряженным ожиданием эры высшего благоденствия. Божье наказание пленом рассматривалось как поворотный пункт в отношениях избранного народа с Богом. Возвращение на обетованную землю должно было повлечь за собой возвращение Божественного покровительства и наступление «золотого века», предсказанного Иеремией и Иезекиилем, а также в Ис. 40 — 55. Главная задача пророков послепленного периода состояла в том, чтобы объяснить, почему эти надежды до сих пор не исполнились. С этими надеждами переплеталось представление народа о дне Господнем, который, как ожидалось, принесет восстановление прав, а значит, и политическое возвышение Иудеи за счет соседних народов, от которых они пострадали. Пл. 1:21 и Авд. 15—21 являются ярким выражением этих настроений, унаследованных Иоилем. День Господа предвещал суд и спасение Божьего народа, а последнее влекло за собой суд над другими народами (ср.: Иез. 30:2—4). В своей наиболее полной форме представление о дне Господнем включало также спасение других народов (Соф. 3:9; ср.: Соф. 1:14—18; 3:8), но в положении Иоиля было неблагоразумно думать или говорить об этом.

Итак, вполне логично, что тема дня Господня, возникшая в связи с нашествием саранчи, усложняется в 2:28 — 3:21 за счет включения других связанных с ней аспектов.

В Псалтири иногда встречаются псалмы, связанные между собой единой темой, например, Пс. 104 и 105, ПО и 111. Представляется, что среди малых пророков, которые образуют в иудейском каноне одну книгу, книги Иоиля и Амоса поставлены рядом по литературным соображениям. Связующими звеньями между этими книгами являются общие темы в Иоил. 3:16 и Ам. 1:2; Иоил. 3:18 и Ам. 9:13. Землетрясение упоминается в Иоил. 2:10 и 3:16 и в Ам. 1:1; 8:8; 9:5. Гибель посевов от болезней и садов от гусениц в Ам. 4:9 напоминает Иоил. 1 — 2, а тема дня Господня в Ам. 5:18–20 перекликается с книгой Иоиля в целом. Расположение этих книг рядом дополняет каждую из них, хотя исторически их разделяет более трехсот лет.

Если мы хотим услышать пророчество Иоиля, нам необходимо вслушаться в то, что он говорил своим современникам. Это подразумевает проникновение в духовный строй книги. Иоиль испытал озарение, которое позволило ему соотнести человеческий опыт с замыслами Бога. Несчастья людей не всегда вызваны недовольством Бога, о чем красноречиво свидетельствует Книга Иова. Однако в Новом Завете Иоиль иногда рассматривается как пророк, объясняющий несчастья верующих Божьим наказанием (1 Кор. 11:30–32; Евр. 12:5—11). Некоторые фрагменты Послания к Евреям (напр.: Евр. 10:26–31) и обращения к церквам в Откровении, особенно к Лаодикийской церкви (Отк. 2:5; 3:3,14—22), строго предупреждающие о возмездии за духовную измену, во многом напоминают пророчество Иоиля. Но, несмотря на то что Иоиль сурово говорил с грешниками, дабы укрепить их веру, он умел и воодушевить их словами о милостивой любви Бога (2:13), напоминающими скорее Евр. 6:9–12 (ср.: 2 Пет. 3:9).

Опираясь на Писание и религиозные предания и осмысляя их применительно к своему времени, Иоиль выступает в роли учителя. Например, в 2:13 он приводит прекрасное описание Бога, взятое из богослужения израильтян (ср.: Исх. 34:6; Пс. 85:15), и использует его для побуждения народа к покаянию. Обращаясь к различным слоям населения (1:2—18) и предлагая образец молитвы (1:19—20), Иоиль старается подготовить почву для Божественных пророчеств, прежде чем Бог призовет народ собраться на покаянное богослужение в Иерусалиме (2:1). Более того, он сразу же объясняет каждое из пророчеств: в 2:13 («обратитесь к Господу Богу…») Божественный призыв из 2:12 подкрепляется изложением причин, почему надо повиноваться Ему, а в 2:32 разъясняется смысл намерений Бога относительно Своего народа (30–31).

Пророческое служение Иоиля включало в себя и роль пастыря. Он от имени Бога воспринимал страдания и душевную боль своего народа. Он привел их от отчаяния к надежде, а их униженное национальное самосознание заменил уверенностью в благих замыслах Бога. Бог положит конец притеснению Своего народа другими народами (3:2—3,5—6,19), оправдав и благословив его. Когда бы Церковь ни почувствовала себя в опасности, исходящей от враждебного мира, она может обратиться за поддержкой к Книге Пророка Иоиля.

Христианский толкователь книги Иоиля должен задаться вопросом, используется ли эта книга в Новом Завете. Как мы увидим в комментарии, темы, предвосхищающие последние дни, использовались по–разному. С одной стороны, день Господень непосредственно связывали со вторым пришествием Христа, когда Бог произведет последнее наступление на силы зла. С другой стороны, обещание излить Святого Духа в 2:28—29 и описание дня Господня в 2:30–32 получили дальнейшее истолкование в речи Петра на Пятидесятницу в Деян. 2:16–21,33 и 38–40. Такое двоякое использование отражает убежденность, что для Церкви последние дни уже начались, но еще не закончились, тогда как для остального мира они пока лежат в отдаленном будущем.

Некоторые полагают, что в один прекрасный день еврейский народ испытает на себе то национальное и материальное благословение Иуды, о котором идет речь в 3:17—21. Однако Новый Завет не подтверждает подобных ожиданий (см.: Лк. 21:24). Главная мысль его учения обращена к Церкви, состоящей из иудеев и всех остальных верующих и духовно воплощающей в себе ветхозаветные обетования. Тем не менее в Новом Завете есть указания на то, что «новая земля» входит в конечный замысел Бога (Рим. 8:21; 2 Пет. 3:13).

Goldsmith M. Habakkuk and Joel: God is Sovereign in History (Marshall, Morgan and Scott, 1982).

Boice J. M. The Minor Prophets, 2 vols. (Zondervan, 1983, 1986).

Craigie P. C. The Books of Joel, Obadiah, Jonah andMicah, DSB (St Andrew Press, 1984).

— — — — — , in USA, Twelve Prophets, vol. 1, DSB (Westminster/John Knox Press, 1984).

Hubbard D. A., Joel and Amos, TOTC (IVP, 1989).

Allen L. C. The Books of Joel, Obadiah, Jonah and Micah, NICOT (Eerdmans, 1976).

Dillard R. Joel, in T. McComiskey (ed.) The Minor Prophets, vol. 1 (Baker Book House, 1992).

Stuart D. Hosea–Jonah, WBC (Word, 1987).

1:1 Надписание

1:2 — 2:17 Увещание народу «взывать к Господу»

1:2—4 Серьезность ситуации

1:5—12 Обращение к различным группам населения

1:13–20 Призыв к всенародному посту и молитве

2:1–11 Пророчество о грядущем суде

2:12–17 Последний шанс

2:18 — 3:21 Молитва услышана

2:18–27 Победа над саранчой

2:28–32 Возрождение и защита Божьего народа

3:1—17 Возмездие народам и благополучие Израиля

3:18—21 Благословение Божьему народу

Надписание пророческой книги может быть кладезем исторической информации, как, например, в Книге Пророка Осии (Ос. 1:1). В данном же случае предлагается самый минимум, а именно: сообщение о факте пророческого откровения и указание, помимо посредника–человека, на Самого Бога. Иоиль подразумевает, что «Яхве есть Бог». Это свидетельствует о том, что его родители были верны Богу Израиля. То обстоятельство, что Иоиль сообщает имя своего отца, а не место своего жительства (ср.: Мих. 1:1), подсказывает, что он, как и Исайя, был жителем Иерусалима (Ис. 1:1). Выражение слово Господне [Яхве], которое было — это обычная формула, предваряющая откровения пророков, как, например, в Иер. 1:4. Здесь она относится к целому ряду откровений, ниспосланных Иоилю, как и в Ос. 1:1.

Первая часть книги представляет собой череду попыток пророка побудить народ Божий обратиться к Богу в молитвенном покаянии в связи со страшным нашествием саранчи. Предписание на случай подобного бедствия дано в молитве Соломона в 3 Цар. 8:37—38: народ должен прийти к Храму и с мольбою простирать руки к нему, а значит, и к обитающему в нем Богу. Иоиль старается вызвать у народа именно такой духовный отклик. Пророк подготавливает своих слушателей (1:2 — 2:11) к краткому откровению Господа (2:12). Затем он подкрепляет это откровение дополнительными призывами (2:13–17). Как явствует из надписания в 1:1, кто бы ни говорил — пророк или Сам Господь через пророка, — все сказанное основано на священном общении между ними. Пророк был выразителем мыслей Бога.

Иоиль начинает с обращения к старцам — политическим представителям народа, а также ко всем жителям Иудеи. Он призывает их признать необычность происходящих событий. Эти события определяются как беспрецедентные; они станут исторической вехой для будущих поколений. Для «имеющих уши» пророк использует язык религиозной образованности (ср.: Исх. 10:2; Пс. 47:14; 77:4,6). Ключевой идеей является то, что Бог каким–то образом причастен к происходящим событиям и что люди должны связать эти события с Ним. Ситуация представлена в ст. 4 как страшное нашествие саранчи, завершившееся полным истреблением посевов и всякой растительности. Для обозначения саранчи использованы не названия стадий ее биологического развития, а четыре разных термина, чтобы ярче представить картину великого опустошения земли; в 2:25 эти термины приводятся в ином порядке.

Здесь общий призыв (2—4) разбивается на ряд обращений к различным слоям общества. Учитывая интересы каждой группы населения, Иоиль поочередно побуждает их к религиозному толкованию бедствия. Как выяснится далее (14), он хочет созвать народ на совместную покаянную молитву.

1:5–7 Пьяницы. Как правило, пьяные последними осознают все, что происходит вокруг. Иоиль иронически предупреждает пьяниц о последствиях нашествия саранчи, которые потрясут даже их, — источник вина иссяк. Чтобы заставить свою аудиторию почувствовать, что общая беда ее тоже касается, он показывает, что горько сетует на причиненный лично ему ущерб (6—7). Фактически, саранча была тем же, что и армия завоевателей; позже (2:1 — 11) Иоиль разовьет эту идею богословски. Количество саранчи так велико, что это придает ей силу хищных зверей. Среди прочих фруктовых деревьев насекомые напали на виноградную лозу и смоковницу и даже ободрали ее догола, погубив растение безвозвратно. Неудивительно, что пьяницам следует плакать и рыдать!

1:8—10 Иерусалим. Сравнение с «молодой женой», упоминание храмовых священников и «чад Сиона» в 2:23 подсказывает, что речь идет о Иерусалиме (это слово в древнееврейском языке женского рода). Призыв рыдай относится либо к горожанам, либо к религиозному собранию народа в столице. Сравнение с горькой утратой передает высокий эмоциональный накал, который должен приобрести этот плач как отражение национального кризиса. В ст. 8 более предпочтительным представляется перевод «обрученная». В древнем Израиле обручение совершалось на основании закона, подобно тому, как в наше время перед заключением делового соглашения подписывается контракт. Внезапная смерть жениха до совершения свадебной церемонии и оформления брака могла повергнуть невесту в безумие отчаяния. Подобное потрясение должен был испытывать в то время Иерусалим. Причина в том, что Храм, который стоял в самом сердце Иерусалима, лишился ежедневных хлебных приношений и возлияний вином, сопровождавших жертвоприношения животных (ср.: Исх. 29:38–40; Чис. 28:3—8). Часы богослужения, не прекращавшегося веками, внезапно остановились. Взаимосвязь Божественного благословения урожаем и человеческих приношений Богу (ср.: 2:14) нарушилась. Подобно тому, как в ст. 6–7 пророк говорил о своем собственном горе, так и теперь он указывает на горе священников, которые служат в Храме. Осознание катастрофы подтолкнуло их к проведению траурных церемоний. Нашествие саранчи стало причиной исчезновения продуктов, необходимых для жертвоприношений. Елей (оливковое масло) смешивался с мукой для хлебного приношения.

1:11—12 Земледельцы. Вполне естественно, что далее Иоиль обращается к земледельцам и виноградарям. У них, как ни у кого другого, были причины рыдать. Урожай зерновых погиб; то же самое произошло с виноградной лозой и фруктовыми деревьями, которые засохли и завяли. Древнееврейское слово, означающее засохнуть, ассоциируется со словом «сетование» или «плач» («сетует земля», 10). Своим плачевным состоянием растения как бы побуждали людей к плачу. И снова пророк подкрепляет свой призыв наглядным примером. Если ранее (6—7) он говорил о своем горе, чтобы заставить других задуматься о своем, то теперь он подкрепляет призыв рыдать указанием на «плач» растений. В этом году не будет праздников урожая, которые олицетворяют веселье и ликование (ср.: Пс. 4:8; Ис. 16:10).

Иоиль приводит ряд аргументов, чтобы убедить людей с различными взглядами объединиться в общей религиозной акции. Обычная жизнедеятельность всех слоев населения парализована. Их озабоченность необходимо было претворить в молитву: только Бог мог удовлетворить их нужды. Иоиль старался донести эту истину до каждой группы населения и показать, что земные события имеют духовный смысл. Пример его служения поучителен для каждого проповедника.

Вместо Праздника урожая пришло время покаяния. Иоиль призывает священников не прекращать траурных церемоний (см.: ст. 9), но настаивает на том, что трагическая приостановка постоянных жертвоприношений требует принятия дальнейших мер. Во–первых, выражение скорби следовало усилить соответствующей одеждой и не снимать ее даже ночью. Вретище надевали в дни скорби (ср.: Ам. 8:10). Иоиль проводит четкое различие между вашим и моим Богом. Священники играли свою роль в служении Богу — роль, обычное исполнение которой оказалось под угрозой. Иоиль, опираясь на свой авторитет пророка, говорит сурово и решительно, чтобы священники увидели другой аспект своей роли и приняли участие в молитве, выражающей их чувство утраты.

Во–вторых, он требует, чтобы священники расширили сферу приложения своих усилий, устроив покаянное богослужение для всего народа. С этой целью они должны были объявить официальный выходной день {торжественное собрание дословно означает «остановка работы») и назначить пост, который сопровождает молитву и подтверждает ее искренность (ср.: Суд. 20:26; Иер. 14:1–2,12). Иоиль требует, чтобы они, пользуясь своей священнической властью, созвали на молитву старейшин и «всех жителей страны сей». Упоминание старцев и всех жителей страны перекликается со ст. 2 и показывает, что целью Иоиля в ст. 2—13 была подготовка почвы для этого требования на время всенародной молитвы.

15–20 Иоиль как духовный наставник народа предлагает образец молитвы. Он стремится указать народу на то, что лежит за пределами его обыденной жизни. В ст. 6–7 он говорил о своем собственном чувстве утраты, в ст. 9 — о горе священников, а в ст. 12 — 0 «плаче» растений. Эта молитва вторит всенародному плачу, описанному в Псалтири, где он, однако, является обычно ответом на военное вторжение (напр.: Пс. 43; 73; 79). Ст. 15 начинается цитатой из Ис. 13:6, изображающей день Господень. Это первое упоминание этого словосочетания, которое доминирует в данной книге. Оно подразумевает энергичное вмешательство Господа в дела людей. Впервые это выражение появилось в Ам. 5:18–20, где широко распространенные представления о дне Господнем как о национальном спасении и благословении сменились представлением о суде над Израилем. Но пророки использовали это выражение и для обозначения суда над другими народами, и в Ис. 13:6 его смысл именно таков. Иоиль с поразительной смелостью относит его к народу Божьему, ставшему жертвой Божьего суда. Сама по себе цитата была весьма убедительным доводом вследствие игры слов: Sod (опустошение) и sadday (Всемогущий). Израильтяне очень чутко воспринимали игру слов; этот прием вызывал эмоции, и пророки часто его использовали. Иоиль уже говорил об опустошении (10, опустошено, истреблен — древнеевр. suddad). Здесь Иоиль удивительным образом возводит опустошение к Богу как к его причине, истолковывая нашествие саранчи как дело рук Божьих. (В данном контексте лучше сказать: день Господень «наступает», как в 2:1, а не придет.) Это бедствие явилось исполнением одного из проклятий завета (ср.: Втор. 28:38). Нашествие саранчи было началом конца для избранного народа.

16–18 По традиции в молитве–жалобе давалось детальное описание катастрофы, чтобы побудить Бога вступиться за пострадавших. Здесь представлено подобное описание, хотя смысл первого предложения ст. 17 не вполне ясен. Беспомощным людям угрожает голодная смерть. Теперь, когда урожай зерновых погиб, они больше не могут исполнять свой священный долг, радостно принося Богу ежедневные хлебные приношения. Ветшают брошенные за ненадобностью кладовые, ставшие мрачными памятниками этой трагедии. Еще одно свидетельство катастрофы — унылые стада крупного скота и овец, оставшиеся без пажити.

19–20 Происходит переход к молитве, обращенной непосредственно к Богу. Духовному руководителю, выступающему от имени всего народа, позволялось вставлять в молитву личные ноты (ср.: Пс. 43:5,7, 16—17; 73:12). Если Бог — причина беды, то Он же — средство избавления. Для молитвы–плача характерно двойственное представление о Боге: как о грозном Судье и в то же время потенциальном Спасителе (ср.: Пс. 21:12,16). Пророк доносит до Бога трагедию обреченной на гибель земли. Если она так много значит для Иоиля (6–7), то несомненно должна взволновать и Бога. Под огнем и пламенем подразумевается засуха. Нашествие саранчи и засуха произошли не одновременно: очевидно, засуха наступила вслед за опустошением, вызванным саранчой, и усугубила его. Жалобные звуки, издаваемые страдающими от засухи животными, истолковываются как мольба, обращенная к их Создателю (ср.: Иов. 38:41; Пс. 103:21; Рим. 8:22). Бог обязательно услышит их и проникнется к ним состраданием (ср.: Ион. 4:11).

Эмоциональное напряжение нарастает, подготавливая слушателей к слову Господа (12). И снова, как в 1:2 и 14, повторяется призыв ко всему народу. Единственная надежда людей — это обращение к Богу в покаянной совместной молитве. Чтобы подтолкнуть их к этому, Иоиль призывает бить военную тревогу и изображает саранчу как армию завоевателей. Зловещие намеки, брошенные в начале пророчества, — упоминания вторгшегося «народа» и «дня Господня» — получают развитие теперь, когда проповедь Иоиля приобретает черты кошмарного видения. Иногда апелляций к разуму бывает недостаточно, и ощущение реальности Бога может внушить только инстинктивный страх (ср.: Евр. 10:26–31).

Некоторые комментаторы видят в этом фрагменте описание настоящей армии, но это мало правдоподобно. Сравнения с воинами в ст. 4, 5 и 7 указывают на то, что автор использует военные образы в качестве метафор. Более того, ясное указание на саранчу и причиненный ею ущерб в ст. 19—26 предполагает развитие некой постоянной темы на протяжении 2:1—27. Пророк толкует нашествие саранчи на языке, хорошо знакомом его аудитории из религиозного учения: он привнес в описание природного явления зловещую образность, которая ассоциируется с днем Господним. Тематические ссылки на день Господень в ст. 1 и 11, а также цитаты из Ис. 13:6 и 10 в ст. 1 и 10 образуют основу и выражают главную мысль этого фрагмента.

1–2 Восклицание в первом предложении ст. 1 явно исходит от Самого Бога (на святой горе Моей). Сигнал тревоги предупреждает о том, что вражеские силы наступают (ср.: Иез. 33:2–4). На самом деле, трубы трубили и для оповещения о храмовых богослужениях (ср.: Чис. 10:1—10), так что здесь имеет место игра понятиями, которая в конце концов прояснится в ст. 15. Бог действительно призывал народ занять свое место в Храме, а не на оборонительных позициях. Иоиль изображает опасность в контексте дня Господня, вторично цитируя Ис. 13:6. Таким образом обнаруживаются различные аспекты Божественного вмешательства в связи с нашествием саранчи. Темная масса миллионов насекомых, покрывающих горы, описана языком другого пророческого писания — Соф. 1:15. Учитывая явное намерение оправдать применение традиционного пророческого языка к нашествию саранчи, слово заря предпочтительнее читать как «мгла», озвучивая гласные в древнееврейском слове sahar как s^ehor, как это сделано в NRSV, GNB и REB. Заря в NIV относится, по–видимому, к отражению солнца в крылышках насекомых. Для народа Божьего наступил день суда. Иоиль обращается к образу несметного войска из 1:6 и развивает его в этом фрагменте. Затем, углубляя тему, намеченную в 1:2, он прибегает к языку Исх. 10:14 при описании саранчи в казнях египетских. Но теперь жертвой стал народ Божий.

3—5 В ст. 3 содержится искусная ссылка на Пс. 96:3, где описано исполненное драматизма явление Всемогущего Бога в облаке огненной славы. Насекомые были Божьими посланниками, а всепожирающий огонь — это опустошение, которое они произвели на земле. Своей «тактикой выжженной земли» они превратили цветущую страну (ср.: Иез. 36:35) в опустошенную степь. Иоиль подмечает жуткое сходство головы саранчи с головой коня. Это была Божья кавалерия, идущая в наступление. Шум, который производила саранча, пожирая растения, и который современные наблюдатели сравнивают с «потрескиванием горящего кустарника», описан посредством образов войны и разрушения. Саранча была настоящей армией, проводящей кампанию террора. Метафоры и сравнения используются для открытия новых горизонтов понимания, для выявления скрытого смысла нашествия саранчи как дела рук самого Бога.

6—9 Здесь образ наступающей армии (5) получает дальнейшее развитие. Но сначала возникает еще одно упоминание богоявления и Божьего суда. Выражение При виде его затрепещут перекликается с выражением «Трепещи пред лицем Его» в Пс. 95:9. Саранча представляет могущество Бога, направленное против Его народа. Множественное число (народы) подчеркивает ее устрашающее воздействие. Пророки часто изображали врагов Израиля в виде провиденциальных посланников Бога, с помощью которых Он наказывал нечестивый народ (напр.: Ис. 10:5—6; Ам. 2:13—16). Иоиль использует эту концепцию применительно к саранче. Она неукротимо продвигается вперед, и даже в Иерусалим проникает беспрепятственно.

10—11 Это кульминация. Если слово «народы» в ст. 6 усиливало в описании Иоиля впечатление от неукротимости саранчи, то упоминание космических светил способствует этому еще больше. И снова пророк использует понятия из сферы богоявления. В Ветхом Завете землетрясение — это обычная реакция земли на посещение мира Богом (ср.: Пс. 17:8; 76:19). Участие космических сил было характерным признаком дня Господня, о чем свидетельствует Ис. 13:10 и 13 — пророчество, с которым слушатели Иоиля, несомненно, улавливали связь. Когда полчища саранчи покрывали землю, казалось, что она содрогается в ритме их волнообразного движения. Когда мириады насекомых пускались в полет к новым местам кормежки, то днем они заслоняли солнце, а ночью — луну и звезды.

Однако, с точки зрения Иоиля, все затмевал сверхъестественный смысл этих природных явлений. В пророческом озарении он представлял предводителем саранчи самого Яхве, Который руководил продвижением ее легионов. Здесь снова полное совпадение с Ис. 13:4, только на этот раз противниками Бога были не иноземцы, а Его собственный народ. Заключительный вопрос задан с тем, чтобы вызвать чувство безысходности у слушателей. Израиль был поставлен лицом к лицу со своим высшим Судьей.

Иоиль сознательно воздействует на эмоции своих слушателей, доводя их до крайней точки. Его речь порождает тяжелое предчувствие и невыносимое напряжение. По стилю и замыслу ст. 10—11 можно сравнить с Рим. 1:18 — 3:20 перед сообщением радостной вести в 3:21—26.

Иоиль изображает Господа в образе вражеского полководца. Тем не менее, когда пророк приносит от этой устрашающей личности предложение сдаться, возникает впечатление, что это говорит бывший союзник иудеев. Как объясняет Иоиль, стоит только признать власть Господа, и Он явит Себя Богом любящим. Но сначала пророк передает в ст. 12 слова Бога, призывающие к покаянию (ср.: Иер. 3:22; 7:3; 18:11; Ам. 5:4—5). Это кульминационный пункт, к которому были устремлены собственные призывы Иоиля в гл. 1. Слова обратитесь ко Мне заставляют вспомнить отношения завета, что и отмечает Иоиль в ст. 13 {(Богу вашему; ср.: 2:26—27; 3:17). Народ Божий составляли блудные сыновья и дочери, которым следовало вернуться домой к своему небесному Отцу. Они должны были сделать это ныне, психологически это был самый подходящий момент. Предупреждение о безотлагательности характерно для ветхозаветных призывов к покаянию (Нав. 24:14; Иер. 26:13; ср.: Деян. 17:30; 2 Кор. 6:2) и перешло в евангельские проповеди и гимны.

Вера всегда принимает какие–то внешние религиозные формы. В данном случае абсолютная преданность воли (сердца) — качество, которое выдвигалось на первый план во Второзаконии (напр.: Втор. 11:13) — должна была выразиться в традиционном ритуале всенародного плача. Пророческие призывы к плачу, рыданию и посту в 1:5,13 и 14 соединяются здесь в повелении свыше.

13—17 Иоиль снабжает послание Бога пояснительным комментарием. Этому есть аналогия в Пс. 84:9–14, где слово «мир» (salom), сказанное Богом в ответ на всенародный плач, подробно истолковывается храмовым пророком. Прежде всего, Иоиль подчеркивает необходимость искреннего покаяния, призывая к единству веры и ее внешних форм проявления. В древнем Израиле люди не отличались особой сдержанностью в проявлении чувств, благодаря чему несомненно получали психологическое облегчение, трудно достижимое в менее экстровертных культурах. Однако не исключалась вероятность, что за бурным проявлением чувств скрывалось относительное равнодушие. Обычай рвать на себе одежды был характерным для данной культуры элементом поведения в условиях кризиса (ср.: 4 Цар. 19:1), что в наши дни сохранилось в виде обыкновения евреев на похоронах надрывать лацкан пиджака. Следовало же раздирать сердца, раскаяние Израиля не могло быть поверхностным. Оборот с противопоставлением — а не — используется здесь в том же смысле, что и в Ос. 6:6 и 1 Ин. 3:18. Иоиль не останавливается, чтобы проанализировать человеческие грехи. «В критической ситуации его волнует средство спасения, а не диагноз» (Хаббард). При обращении к Господу иудеи были обязаны «испытать и исследовать пути свои» (Пл. 3:40).

Во–вторых, Иоиль указывает на связь обращения с заветом. Он ссылается на верность Бога завету («благ и милосерд») как на причину призыва к покаянию и как на стимул для иудеев откликнуться на него. Пророк пользуется хорошо знакомым его слушателям языком (Он милосерд… и многомилостив [13]; ср.: Пс. 85:15; 102:8; 144:8). Это напоминает о милостивом возобновлении Богом завета с израильтянами в период исхода, после того как они нарушили его в пустыне (Исх. 34:6). Таким образом, такое понимание веры связано с представлением, что Бог готов дать еще один шанс Своему грешному народу.

Иногда Бог, исполняя Свою отцовскую роль, вынужден сурово наказывать Свой народ (ср.: Евр. 12:5—11), но Его конечной целью является возобновление с ним добрых отношений. Поэтому, утверждает Иоиль, несмотря на то что первым ответом Бога на грехи народа могло быть бедствие, Его глубинным стремлением было смилостивиться. Именно по этой причине пророк мог позволить себе резкий переход от изображения Яхве как врага Израиля к объявлению Его призыва к покаянию. Слово «сожалеет» (ср.: ст. 14 — «сжалится») часто употребляется в отношении человеческого раскаяния, но применительно к Богу оно не означает сожаления по поводу неправильного поступка. Ветхий Завет отрицает возможность милости Бога по отношению к тем, кто не воспринимает Его предупреждений всерьез (напр.: 1 Цар. 15:29). В противном случае это может означать, что Бог проявит уступчивость ради достижения высшей цели (ср.: Иер. 18:5–11).

Однако Иоиль уклоняется от прямого обещания милости Господа. Он не мог предоставить никаких гарантий. Бог не отвечает автоматически (Кто знает? — ст. 14). Только Бог решает, обнаружит Он Свою милостивую природу в каком–то конкретном случае или нет. Таким образом сохраняется Его личная свобода: в Своей непостижимости Всевышний не позволяет человеку манипулировать Собой. Молитва — это подчинение Его воле, а не настойчивое утверждение нашей. Не существует никакой магической формулы, только смиренная просьба и ожидание. Как и у других пророков, предупреждение Иоиля подчеркивает важность призыва Бога к покаянию (Ам. 5:15; Соф. 2:3; ср.: Деян. 8:22; 2 Тим. 2:25).

Положительный ответ Бога будет означать прекращение карательной операции. Пророк усматривает органическую связь между обращением людей к Богу и отношением Бога к людям («сжалится»): в ст. 12 и 14 этот процесс обозначается одним и тем же древнееврейским глаголом. Отношения между Богом и Его народом так важны, что обращение народа было сигналом, которого Он ждал; этот сигнал должен был вызвать Его собственное обращение к Своему народу (ср.: Зах.1:3; Мал. 3:7). На практике это означало, что Он оставит нетронутыми некоторые растения на полях и в виноградниках в знак благословения (ср.: ст. 3). Когда эти растения созреют, полагает Иоиль, часть их составит основу приношений, так что Израиль сможет снова исполнять свою обязанность поклонения Богу.

Но прежде чем это произойдет, следовало совершить покаянные ритуальные действия. Иоиль намекает на религиозную лексику ст. 12 — пост, плач и рыдание — и преобразует ее в повторный призыв к священникам объявить торжественное собрание для покаянной молитвы (15, ср.: 1:14). Подобное собрание иудеев в Храме подробно описано во 2 Пар. 20:1–13. Как там сказано, необходимым условием было участие всего народа. Ситуация была настолько серьезной, что освобождение от гражданских обязанностей, полагавшееся молодоженам (16, ср.: Втор. 24:5), временно отменялось. Все должны были собраться во дворе Храма, чтобы присоединить свои голоса к молитве. Даже плач детей мог усилить ее действенность.

17 Священникам следовало занять свое традиционное место у входа в Храм (ср.: Иез. 8:16; Мф. 23:35) и произнести от имени народа слова плача. Они должны умолять Яхве как Бога завета прийти на помощь Своему народу ради славы Своего имени (ср.: Пс. 78:1—4,8—10). Выражение народ Твой дополняет выражение «Богу вашему» в ст. 13 и 14. Это сочетание подчеркивает двусторонний характер завета (ср.: Исх. 6:7). Наследие, то есть народ, это те, кто принадлежит Богу. Раскаяние означает восстановление гармонии завета: если народ признает обязательства, возложенные на него заветом, то он может просить отмены наказания саранчой. Утрата престижа, к которой израильская культура весьма чувствительна, соотносится здесь с двумя субъектами. Иудея испытывала унижение перед соседними народами вследствие опустошения, принесенного саранчой. Такое же унижение испытывал Яхве как ее Божественный покровитель. На карту была поставлена Его честь. В своей молитве Израиль не стесняется в выборе аргументов, чтобы убедить Бога оказать ему помощь.

Ответ Бога состоит из двух частей. Первая часть изложена в 2:18—27; вторая, более подробная, — в 2:28 — 3:21. Обе завершаются формулировками, гарантирующими покровительство Господа Своему народу (Тогда узнаете, что Я — Господь Бог ваш, 3:17). Полная определенность этих формулировок сводит на нет неуверенное «Кто знает?» в 2:14. Первая часть ответа касается ситуации, вызванной нашествием саранчи. Вторая выходит за рамки этой темы и устремляется в будущее к дальнейшим проявлениям Божественного покровительства и благословения (см.: 2:28; 3:1).

Глаголы в ст. 18 и два первых глагола ст. 19 следовало бы поставить в прошедшем времени: это краткое вступление к повествованию. Если ст. 15—17 обнаруживают сходство со 2 Пар. 20:1 — 13, то здесь наблюдается соответствие со 2 Пар. 20:14—17. Сообщения, переданные в ст. 17 и 18, разделяет некий временной промежуток. Это означает, что священники и народ серьезно отнеслись к словам Иоиля и действительно совершили должным образом общую покаянную молитву, описанную в ст. 17. В этот момент Иоиль получает возможность перейти от оценки сложившегося положения к провозглашению грядущего спасения. Он уполномочен донести весть о спасении от имени Господа. В ответ на молитву Господь мог сказать «нет», но Он откликнулся жизнеутверждающим «да». Ревность как Божественный атрибут означает глубокую озабоченность и горячую любовь в обстоятельствах, угрожающих предмету заботы (ср.: Иез. 36:5–6). Глагол пощадит перекликается с мольбой «пощади» в ст. 17, подчеркивая ответ на молитву. Таким образом, в ст. 18 преподносится следующее далее откровение как образец преданности Бога Своему народу. То, что стало возможным благодаря раскаянию людей, будет доведено до конца милостью Божьей.

19–20 Послание Бога исполнено отеческой заботы. Оно отвечает физическим и душевным потребностям Божьего народа. Господь обещает восстановить основные продукты питания, уничтоженные саранчой (ср.: 1:10), в размерах, значительно превышающих прожиточный минимум, и лишить язычников повода насмехаться над иудеями (19, ср.: ст. 17). Вопрос престижа настолько важен, что им начинается и им заканчивается первая часть ответа на молитву (19, 26—27). Теперь Господь выступает в качестве союзника Своего народа в войне с саранчой. Она будет изгнана с иудейской территории и уничтожена с помощью сильного ветра (ср.: Исх. 10:19). В соответствии с военной терминологией в 1:6 и 2:1 — 11 саранча обозначается как «пришедший с севера». Это определение напоминает тему «беды с севера» у Иеремии, когда он описывает вражескую армию, направленную Богом против Израиля (напр., Иер. 6:1: «от севера появляется беда»). Армия саранчи действовала слишком жестоко, и это послужило основанием для ее наказания. В этом есть нечто похожее на пророчество Исайи об Ассирии, которая сначала была орудием Божественного наказания, направленным против избранного народа, а затем, переступив дозволенное Богом, стала его жертвой (Ис. 10:5—12). Упоминание о зловонии разлагающихся останков саранчи служит подтверждением обещания ее уничтожения. 21–24 В ст. 21–23 представлен ряд ободряющих обращений к земле, животным и чадам Сиона. Чада Сиона — это собрание израильтян во дворе Храма в Иерусалиме. Эти радостные обращения представляют контраст суровым призывам гл. 1. В этих фрагментах есть лексические соответствия. Аналогия подчеркивает отмену наказания и свидетельствует о том, что Бог удовлетворяет нужды Своего народа. Заверение в том, что бояться нечего, характерно для Божественных обещаний, данных в ответ на плач (ср.: 2 Пар. 20:15,17; Пл. 3:57). Обращения играют роль хвалебного пророческого гимна, побуждающего народ верить в то, что совершит Бог, и радоваться уже теперь (ср.: Рим. 5:2). Подобно тому, как «радующиеся… несчастью» Давида в Пс. 34:26—27 встречают соперника в лице Всемогущего Бога, так и здесь, в ст. 20—21, разрушительные силы саранчи меркнут перед созидательной силой Господа. Народ Божий может предвкушать ниспослание дождей поздней осенью и весной и оживление опустошенной земли (23). Ярким контрастом по отношению к 1:7,12 выглядит обещание богатого урожая хлеба и винограда, который в конце концов получат иудеи. В надежде на дождь заключена особая радость, доступная только тем, кто живет в жарком климате.

Ст. 24 возвращает слушателей к ст. 19, здесь подтверждается исполнение благословения, которое скажется в долгожданном изобилии хлеба, вина и елея.

25–21 Обещание благословения исходит непосредственно от Бога. В качестве компенсации за голодные годы Бог милостиво дарует урожай, который с избытком возместит ущерб, нанесенный саранчой. Мимолетное возвращение к образам в 1:4 и 2:11 — это лишь подтверждение того, что кошмар позади. В ответ на начало новых благодеяний Бога в Израиле звуки плача сменятся хвалебными возгласами (ср.: Исх. 15:11; Мих. 6:15). В заключение дважды повторяется данное ранее (ст. 19) обещание исцелить душевную травму израильтян. Выражение во веки используется в пророческой литературе для успокоения глубоко укоренившихся страхов (ср.: Иез. 34:28–29; 26:21). Утешением веет и от покровительственного именования Мой народ, которое пророк с гордостью упоминает во вступлении в ст. 18 («народ Свой»). Бог покажет Себя истинным Спасителем, Защитником Своего народа. И тогда народ сможет уверенно ответить на презрительный вопрос: «Где Бог их?» (17) Кроме того, народ убедится в справедливости требований Богом безусловной преданности Ему, ибо привилегии всегда подразумевают ответственность.

Ответ Бога связан с богословием Ветхого Завета, согласно которому земля является индикатором отношений Израиля с Яхве. Перечень связанных с землей благословений завета помогает усвоить урок, что нашествие саранчи было исполнением одного из проклятий, предусмотренных заветом для непокорного народа.

Иоиль использовал тему дня Господня для того, чтобы истолковать нашествие саранчи как наказание Божье за грехи. Эта тема традиционно связывалась со страшным судом над грешным человечеством, от которого не сможет уйти и грешный Божий народ (Соф. 1:2—3;18; ср.: Ис. 2:6–21). С точки зрения Иоиля, начало этому периоду положило нашествие саранчи, тогда как для Авдия начало было ознаменовано разрушением Иерусалима в 586 г. до н. э. (Авд. 10–21).

Ст. 32, по–видимому, является комментарием Иоиля к высказыванию Бога, приведенному в ст. 28—31, особенно ко второй его части, ст. 30—31. (В ст. 31 устойчивое словосочетание день Господень исходит из уст Яхве: выражение «Мой день» в этом смысле в Ветхом Завете не встречается.) Очевидно, Иоиль опирается на приведенное в Авд. 17 обещание спасения на горе Сион (как сказал Господь) и связывает его с посланием народу, собравшемуся у Иерусалимского храма (28—31; ср.: Соф. 2:1—3). Он соединяет это послание с раскрытием остальных аспектов дня Господня, намеченных в пророчестве Авдия. Народ Божий уже испытал на себе день Господень и потому будет избавлен от наказания.

28—29 Это пророчество о новой эпохе совершенных отношений между Богом и Его народом. Чтобы донести идею полного подчинения народа воле Бога, Иеремия использовал образ закона, написанного в сердцах (Иер. 31:31–34; ср.: Пс. 39:9), а Иезекииль — образ нового сердца, дарованного Богом (Иез. 36:26–27). Вдохновенная пророческая речь Иоиля служит той же цели — Святой Дух говорит через него (ср.: Чис. 12:6; 2 Пар. 20:14). Обещание («излию от Духа Моего») отвечает пожеланию Моисея (Чис. 11:29): «О, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них!» В предшествующий период служения Иоиля народ израильский не следовал за Господом. И только один человек, пророк Иоиль, смотрел на происходящее глазами Бога; голосом Бога он говорил и о наказании, и о надежде. Отныне весь народ уподобится Иоилю. Все члены общества, молодые и старые, мужчины и женщины, свободные и рабы (ср.: Гал. 3:28) приобщатся к пророческому пониманию Бога (ср.: 1 Кор. 13:9–12).

Всякая плоть означает здесь «каждый человек в Израиле», что явствует из 3:1, где говорится обо всех членах израильского общества (ср. сходное употребление выражения «ни для какой плоти» в Иер. 12:12). Как сказал Кальвин, весть, которую принес Иоиль своим современникам, состоит в том, что «весь народ будет пророчествовать; дар пророчества станет всеобщим и распространится среди иудеев повсюду».

30—32 Участь других народов резко противопоставлена счастливой судьбе Израиля. Как выяснится из ст. 32, народ Божий останется невредим в самом центре неистовой бури. В ответ на призыв Господа (через Иоиля) народ призвал Его имя в молитве (ср.: 1:19; 2:17), поэтому он спасется, то есть будет избавлен от надвигающейся катастрофы. Она, как видно из ст. 3:2, предназначена для других народов. Израиль едва пережил день Господень, но его разрушительная сила еще покажет себя за пределами Израиля. Знамения дня Господня на небе и на земле излагаются в обратном порядке. Кровь, огонь и дым — это зловещие знаки войны, которую Господь поведет против Своих врагов. Подробности осуществления возмездия будут приведены в 3:1 — 14. Метафоры, с помощью которых Иоиль описывал саранчу (10) в связи с наступлением великого и весьма страшного дня Господня в Израиле (ср.: ст. 11), используются теперь для изображения дня Господня по отношению к другим народам. Космические потрясения традиционно осмыслялись как предвестники Божьего суда и возмездия (ср.: Ис. 13:9—13). Пророчество о небесных знамениях будет подтверждено в 3:15.

Новый Завет, в свете раскрытия замыслов Бога через Христа, проявляет к этому месту книги Иоиля повышенный интерес. Прежде всего, данный фрагмент связывается со вторым пришествием Христа (Мк. 13:24; Лк. 21:25; Отк. 6:12,17; 9:2). Однако новозаветная эсхатология (учение о конце света) весьма сложна. Помимо традиционного представления, унаследованного из Ветхого Завета и иудаизма, она предполагает, что последние дни начались еще во время первого пришествия Христа и основания Церкви, хотя старая эпоха еще продолжается (ср.: 2 Кор. 5:17). Так Иоил. 2:28—32 истолковывается именно в этом свете, особенно в речи Петра на Пятидесятницу (Деян. 2:16–21,33,38–40). Петр провозглашает, что при наступлении последних дней работа Бога сказалась в исполнении апостолов Святым Духом и в появлении возможности спасения для кающихся грешников. В этом сокращенном изложении речи апостола отсутствуют подробные разъяснения, но земные и небесные знамения связываются с чудесами, совершенными Иисусом, и, очевидно, с тьмою, сделавшейся при распятии (Лк. 23:44–45). Связь выражения «всякая плоть» с Израилем сохраняется: речь адресована «мужам Израильским», включая обращенных в иудаизм язычников (Деян. 2:10,22).

Впоследствии Павел утверждал (Рим. 10:12—13), что христиане должны понимать выражение «всякая плоть» (или «всякий») и в более узком, и в более широком смысле, чем «еврейский народ» (ср.: Деян. 10:45). В подтверждение он ссылается на Иоил. 2:32 и Ис. 28:16, связывая эти пророчества с учением об оправдании всех верующих, разработанным в Рим. 4. Отныне избранным Божьим народом является не какая–то нация, а Вселенская Церковь, границы которой определяются не национальностью, а верой (ср.: Еф. 2:11–22). «Всякая плоть» — это по–прежнему Израиль, но Израиль в широком смысле слова. И иудеи, и язычники, не верующие в Христа, не входят в число Божьего народа. Речь, конечно, идет не о новом универсализме, приписываемом этому фрагменту, а об идее избранничества, выраженной по–новому.

Иудеи пережили свой вариант дня Господня и теперь получат великое благословение, полное изменение судьбы. Однако, как явствует из 2:31, этот день станет катастрофой для других народов. Следующий фрагмент (3:1–15) раскрывает природу этого бедствия: древнееврейский текст начинается союзом «ибо», а 2:30—32 фактически является зачином данного раздела. Библейское учение о конце времен существует не для того, чтобы удовлетворить любопытных, а для того, чтобы внушить уверенность страждущему Божьему народу. Как видно из ст. 2 с его ссылкой на обусловленное заветом покровительство Господа, эту цель оно преследует и здесь. Данный фрагмент заставляет содрогнуться от несправедливости, причиненной иудеям, и проникнуться их чувством обиды. Аналогом этого текста в Новом Завете является 2 Фес. 1:5–10, где так же соединяются пастырское утешение, обещание возмездия гонителям Божьего народа и день Господень. Наказание — это восстановление справедливости в интересах жертв притеснения и насилия, как в притче о настойчивой вдове в Лк. 18:1–8. В ст. 2–3 повторяется тема Господнего заступничества (народ Мой, наследие Мое), прозвучавшая в 2:17,26–27.

1—3 Произносится пророчество о суде над всеми народами. Местоположение долины Иосафата (2,12) не указано; о ее назначении говорит само название, которое означает «Яхве судит», а также определение, данное ей в ст. 14, — «долина суда». Под долиной здесь подразумевается обширное пространство, окруженное горами, на котором могло разместиться великое множество людей. Из ст. 2–3 явствует (ср.: ст. 5—6,17), что все народы — это те, кто участвовал в захвате и разрушении Иерусалима в 586 г. до н. э., особенно ближайшие соседи Израиля, сотрудничавшие с вавилонской армией. Виновников войны и страданий ожидает нечто вроде Нюрнбергского процесса. Военная кампания привела к массовой депортации, конфискации земли и продаже в рабство иудейской молодежи. Бог берет на Себя ответственность за обиды Своего народа и как Господь завета обещает применить Свое могущество для обеспечения справедливости.

4–8 При переходе к пророчеству об отдельных соседних народах, которое должно было придать уверенность иудеям, форма изложения меняется. Финикийцы (Тир, Сидон) и филистимляне, жители пяти городов–государств, или округов, выделяются в риторическом обращении, предназначенном для слуха иудеев (ср.: Иез. 25:15—17; 28:20–24). Подобный прием встречается в Книге Пророка Авдия, где объектом нападок является Эдом. Пророчество начинается с грозного предупреждения о том, что им придется ответить перед Господом. Он обратит их преступления против Него и против Иуды на их головы (ср.: Мф. 25:41—45). Они обвиняются в захвате храмовых сокровищ в качестве трофеев, принесенных затем их богам, а также в бесчеловечной торговле пленными иудеями, упомянутой в общих чертах в ст. 3. Господь обещает возвращение иудеев из рабства и ответное порабощение работорговцев. По иронии судьбы иудеи получат роль посредников. Если иудеев продавали далеко на запад Еллинам (ср.: Иез. 27:13), то их притеснителям суждено пропасть на торговых путях, ведущих на восток, которые контролировались аравийскими Савеями. Таким образом, наказание будет соответствовать преступлению. Пророческая формула «так Господь сказал» применяется в качестве подписи, подтверждающей подлинность документа и достоверность послания.

9—13 Божественное пророчество начинается в ст. 9—11 с торжественного обращения к народам собраться на поле битвы, где будет вершиться суд. В ст. 10 явно присутствует сознательное изменение обещания мира, провозглашенное в Ис. 2:4 и Мих. 4:3, согласно которому народы получат мир после войны, которая покончит со всеми войнами (ср.: Пс. 45:9—11; 75:4; Соф. 3:8—10). Иоиль возвращается к более раннему этапу священного календаря. Еще оставались счета, по которым надо было платить, и неоконченные дела мрачного свойства, которые Богу предстояло довести до конца. Заключительный призыв в ст. 11, обращенный к Господу с просьбой привести Его небесное воинство (ср.: Зах. 14:5), предвосхищает ст. 13. Однако этот призыв прерывает Божественное откровение, что и признает NIV, напечатав его отдельно. В древнегреческом переводе есть слова: «Пусть робкие станут героями», что согласуется с окончанием ст. 10. В ст. 12 повторяется призыв Господа к народам собраться в долине Иосафата, а поле битвы определяется как место, на котором Господь вершит суд (ср.: Иер. 1:15— 16). В ст. 13 Господь отдает приказ Своему воинству. Образы жатвы и сбора винограда рисуют картину неизбежного возмездия: они использованы в сценах страшного суда в Отк. 14:14—20 и 19:15, так что данный фрагмент указывает на то отдаленное будущее, когда Господь положит конец истории человечества. Жертвы кровавой жатвы описаны как созревшие для суда. Господь не может больше медлить с наказанием их злобы (слово, которое подводит итог обвинениям в ст. 2—3).

14—17 В этом фрагменте пророк возвращается к темам 2:30—32. Во–первых, в ст. 14—16а Иоиль связывает сцены войны и суда с основными признаками дня Господня, упомянутыми в 2:30—31. Долина суда — это определение, объясняющее название «долина Иосафата», упомянутое в Божественном откровении в ст. 2. Во–вторых, как и было сказано в ст. 2:32, народ Божий будет в это время в безопасности. Заверения пророка в ст. 16б, которые являются эсхатологической версией Пс. 45:2, поддержаны обетованием Господа в ст. 17. Иерусалим оправдает свою роль места обитания Бога, его святой горы (ср.: 2:1). Он будет неприступен для неверных иноплеменников, которые не имеют ни политического права, ни духовной потребности находиться там. Это обетование начинается с такой же, как и в 2:27, формулировки. Отношения завета были закреплены обитанием Господа в Иерусалимском храме (ср.: Исх. 29:45; Отк. 21:3), благодаря которому весь город осеняла аура святости. Его присутствие как Господа завета проявится в том, что святой город будет в безопасности. Народ Божий узнает это по очевидным признакам, а не просто примет на веру. Отк. 21:1–8 переносит видение Иоиля на новый Иерусалим, где обитает Бог, но нет места противящимся Его воле.

Дополнительное пророчество о благословении открывается традиционным вступлением и будет в тот день. В нем растолковывается значение (для народа и земли) пребывания Бога на Сионе (216). Если в 2:28—29 было предсказано духовное благословение Израиля, то здесь оно дополняется обещанием материального процветания. В Ветхом Завете благословение всегда проявляется в духовном и материальном аспектах. Присутствие Господа принесет плодородие земле, которая будет орошаться источником из Храма (ср.: Иез. 47:1–12; Отк. 22:1—2). Он напоит даже засушливые земли, где произрастают акации («долину Ситтим» или долину акаций). Предсказание о вине удачно повторяет один из элементов первой части ответа на молитву (2:24). Благословение сельского хозяйства, как символ особых отношений между Богом и Его народом, неотделимо от богословия Ветхого Завета. Предрекая опустошение Египта и Едома в наказание за преступления, совершенные на иудейской земле, обетование имеет в виду исцеление душевных ран иудеев (ср.: 4 Цар. 23:29—34; Авд. 10). Как и в ст. 4—8, здесь тоже выделены два народа. Эти народы выступают в роли типичных, наиболее давних врагов израильтян. То, как поступит с ними Бог, внушает уверенность в полном оправдании Его народа. Их уничтожение служит контрастным фоном для благословения Иуды в ст. 18 и 20–21. Союз между Богом и Иудой скреплен обещанием вечного пребывания Бога на Сионе. Толкование первой части ст. 21 вызывает затруднения. Возможно, здесь есть связь с невинной кровью, упомянутой в ст. 19. Заслуживает внимания перевод, который предлагает NIV. «Я докажу, что кровь, невинность которой Я (до сих пор) не доказал, невинна» (ср.: REB). Обетование отмщения за невинно пострадавших звучит и в Отк. 6:10 (ср.: Пс. 9:12–13).

(Allen Leslie С.)

Дату землетрясения, о котором идет речь (1:1), установить в наши дни практически невозможно, поэтому время пророческого служения Амоса в точности неизвестно. Период правления Озии, царя Иудейского (767—740 гг. до н. э.) и Иеровоама II, царя Израильского (782—753 гг. до н. э.) составляют временной интервал, в пределах которого дата начала служения Амоса соответствует примерно 760 г. до н. э. См. табл. на с. 217.

Иеровоам, будучи сильным монархом, использовал всякую возможность для расширения своих владений. Политическая ситуация благоприятствовала ему в этом деле, поскольку в 805 г. до н. э. ассирийский царь Ададнерари, покорив Сирию, устранил давнего врага Израиля. Вслед за этим в самой Ассирии наступил период упадка, который дал возможность Иеровоаму восстановить территориальные владения Израиля в границах Соломонова царства. Это в свою очередь предоставило ему контроль над торговыми путями и обеспечило процветание торговли, что сказалось на верхах общества, утопавших в великой роскоши. Как часто бывает, обогащение состоятельных сопровождалось эксплуатацией обездоленных и неимущих (5:11; 6:6). Здесь уместно подчеркнуть, что обличения Амосом крайностей Израиля, Северного царства, особенно возмущали верхи общества, потому что сам пророк был родом из Иудеи, с юга (7:10–17).

Итак, несмотря на то что беды этой земли были еще на памяти живущего ныне поколения (4:6—11), ближайшее будущее воспринималось в розовом свете. Поэтому все тревоги можно было считать делом далекого будущего (5:18; 6:3) и забыть о том, что сон Ассура еще не есть его смерть.

Хотя Амос подчеркивает уникальное, особое положение Израиля (2:9–11; 3:2), тем не менее он нигде не говорит, что Господь есть «Бог Израилев»; также он не употребляет и термина «завет». По–видимому, он избегает всего, что могло бы поощрить в Израиле самодовольство или ложную уверенность в безопасности. Провидец использует по преимуществу следующие титулы Бога: «Господь Бог» (1:8; 8:1,3,9,11; 9:8) и «Господь Бог Саваоф», т. е. Бог великий, сильный и всемогущий (4:13; 5:14— 16,27; 6:8,14). Несомненно, Амос использует Божественное имя «Яхве» («Господь») шире, чем любое иное, но на всем протяжении своего пророчества он акцентирует внимание на тех атрибутах Бога, которые лежат в основании Его всемогущества и владычества. Он рассматривает Господа в качестве Творца (4:13; 5:8; 9:5,6), действующего Начала всей истории (3:6; 4:6—11; 9:7), Наставника и Судии всех народов (1:3 — 2:16). Он исповедует единого Бога и подчеркивает, что обращение к другим объектам поклонения (5:26; ср.: 1 Кор. 8:5 и дал.) может увести людей от истинного Бога.

Бог является Судией всей земли. Где, почему и каким бы образом ни творились по всему лику земли злодеяния, отмеченные людьми или известные только Господу, они ненавистны Ему и справедливое возмездие неизбежно постигнет виновных. Имея высокую честь быть приближенным к такому Богу, избранный народ несет более тяжелую и очевидную ответственность (3:2), ибо злодеяния народа Божьего — не просто порочная совесть (как в случае с языческими народами), но и восстание против света Откровения («отвергли закон Господень», 2:4 и дал.) — Богу отвратительны и оскорбления, нанесенные Ему, и преступления против человечности, поэтому суд Его непременно состоится.

Положение, гласящее, что любое преступление (общественное правонарушение) есть грех (оскорбление Бога), является средоточием учения Амоса. Угодно ли Богу наше поведение или Он не благоволит к нам, делающим зло, посылает ли Он нам Свои благословения или мы заслуживаем Его гнева — во всех жизненных ситуациях нам всегда приходится иметь дело с Богом. Материальное процветание не зависит от неких самодостаточных и механистических экономических законов — рыночной стихии, денежной массы, валового продукта страны. Процветание приходит по благословению Господа, и сколь бы продуктивна ни была экономика, она никак не может процветать, пребывая под Его проклятием.

Бога занимает то, как ведутся военные походы (1:3,13), как совершаются торговые сделки (1:6; 8:5–7) и как исполняются обязательства, принятые в соответствии с требованиями закона (1:9). Люди согрешают против неба, когда действуют, исходя из побуждений жадности, когда цель оправдывает в их глазах средства (4:1–3), когда у правящих верхов появляется самомнение и бессердечие (4:1; 6:1), а богатство становится только средством увеличения роскоши для немногих, нисколько не облегчается жизнь остальных, менее обеспеченных (3:12—15; 4:1; 6:4—6). Гнев Бога вызывает вынесение судами неправомерных решений (2:6,7; 5:7,10,12,15) и недобросовестность в торговле: мелочный обман торговца, использующего неверные весы (8:5—7), бесчеловечность «большого бизнеса», в котором люди — всего лишь товар (1:6). На основании всего этого подпал под осуждение Господа народ Амоса, а вместе с ним под Божий суд подпадает и наш индустриальный постбиблейский мир. Эти аспекты сугубо утилитарного и материалистического общества, сделавшего достаток своим богом, исполнены зловеще–грозного смысла.

Но выносится ли Израилю, как и всему миру, окончательный приговор? Амос — пророк Яхве, и уже этого одного довольно, чтобы избавить его от обвинений (которые лет двадцать назад, наверное, предъявлялись ему более решительно, чем в наши дни) в том, что его слову недостает надежды и что эпизоды, подобные 9:11–15, являются позднейшими вставками других писателей. Господь (Яхве) открыл значение Своего имени (Исх. 3:15; 6:6–8) в уникальном событии — исходе, который означал для избранного народа спасение, а для его врагов — гибель. Проповедь о таком Боге никак не может исключать надежду, ибо надежда есть упование на милость, присущую Богу. Это проясняется в 7:1—6, где Амос поставлен перед лицом великих судов (вследствие грехов Израиля), когда не останется в живых никого. Когда провидец молит Бога не допустить подобных судов, Бог свидетельствует: «Не будет сего». Далее в комментариях показано, что заявления в 7:3,6, отвергающие полное истребление, примут затем форму несомненной надежды (восстановленный «Давид», восстановленное творение и восстановленный народ) в 9:11–15.

Ст. 7 гл.14 является ключевым. В древнееврейском языке отсутствие глагола «быть» (букв. «Я не пророк») обыкновенно подразумевает настоящее время. Основываясь на этом, некоторые интерпретаторы (напр.: Wolfe. Joel and Amos, Fortress Press [1977]. P. 306, 312 и дал.) заключают, что никакой связи между служением или формальным статусом пророка и тем, что возвещает слово Божье, Амос не видит. Сначала Вольф вынужден отвергнуть тот факт, что стихи 2:11 и 3:7, говорящие о пророческом служении, принадлежат самому Амосу, а затем толковать лишь слова Амоса о том, что он — «не пророк» (7:14), опуская следующие непосредственно за первыми и указывающие, что Господь послал его пророчествовать (7:15).

Дело в том, что в древнееврейском языке в большинстве случаев опускается глагол «быть» в настоящем времени, однако то или иное решение при переводе и толковании должно приниматься, исходя из контекста. Стало быть, отвечая на вызов, брошенный священником, Амос в этом эпизоде говорит о том периоде, когда он еще не был пророком. А он не был им, пока Божественное избрание и миссия не дали ему пророческого статуса и дела. Он принадлежит к традиции истинного ветхозаветного пророчества как проповеди Божественного слова. Подобно всем другим пророкам, высказывавшимся по этому поводу (ср.: Иер. 1:9; Иез. 2:7 — 3:4), Амос заявляет о полном тождестве своих слов словам Господа (1:1,3).

Речь идет об уникальном феномене вербальной инспирации (богословский термин и теория, относящиеся к таинственному опыту непосредственного общения с Богом. — Примеч. пер.): Господь не делился с пророками смыслом того, что Он передавал им, но они столь потрудились для Него, что их слова, будучи их собственными, отмеченные печатью их времени и личности, в то же время были словами, в которых Господь намеревался явить Свою истину во всем ее совершенстве.

В эпоху Амоса Израиль жил напряженной религиозной жизнью, но за ней стояла религия, уклонившаяся от закона Божьего (2:7—8), религия, лишенная благодати (4:4–5), бессильная защитить своих поборников (3:14; 5:5–6) и утратившая представление о нравственной и социальной справедливости (5:21–25). Однако не впадает ли Амос в иную крайность, думая найти веру, провозглашающую идеал нравственной и духовной жизни без обрядового, жертвенного выражения? Вопрос, заданный им в 5:25, как будто позволяет так думать; и в самом деле его часто так и трактовали (Whitley С. F. The Prophetic Achievement, Blackwell [1963]. P. 73). Проповедник, задающий вопросы, рассчитывает на ответную реакцию слушателей, и можно не сомневаться, что собравшиеся послушать Амоса отвечали, и конечно же искренне, что закон Божий, восходящий ко дням Моисея, они соблюдают. Как ни датировать Пятикнижие, но если оно восходит к Моисею, то следует признать, что жертвоприношения являются существенной частью религии, полученной Израилем от Бога. Это положение подводит нас к мнению, принятому в данных Комментариях (ср.: Rowley Н. H. The Unity of the Bible, Carсy Kingsgate [1953]. P. 42), что Амос на самом деле спрашивает не о том, надо ли приносить жертвы, но о том, какое место им надлежит занимать. От Своего народа Бог в первую очередь требовал послушания Ему (Исх. 19:4–5; 20:2–3 и дал.), и если народ согрешал, жертвоприношения выступали в роли прошения о прощении. Тогда, как и ныне, Господь призывал Свой народ к святости, за согрешивших же ходатаем была умилостивительная жертва (1 Ин. 2:1–2). Однако во все времена обрядоверие представляло и представляет собой забвение главного требования Господа о послушании. (См. коммент. к 5:24 и дал.)

Книга Пророка Амоса дошла до нас как тщательно отредактированное произведение древней письменности, отредактированное, несомненно, самим Амосом. Действительно, принимая во внимание уверенность пророка в том, что его писание суть слова Божьи, понимаешь, сколь невероятно предположение, что Амос мог пойти на риск оставить слово Божье устной традиции или неизвестным редакторам (ср.: Ис. 8:16–20; Иер. 36). Однако ответим на возможный вопрос: «Не благоразумнее ли некоторые фрагменты этой книги в том ее виде, в каком она дошла до нас, считать позднейшими вставками?» Речь идет о следующих фрагментах:

1. Предсказания о Тире, Эдоме и Иуде (1:9–12; 2:4–5). Эти предсказания нередко трактуют как позднейшие вставки на том основании, что они более кратки, чем предречения о Дамаске (1:3—5), Газе (1:6—8), Аммоне (1:13—15) и Моаве (2:1—3). Однако если имеется три предсказания меньшего и четыре большего объема, то, как замечает Хаббард (Hubbard) (TOTC, р. 97), «разнообразие может оказаться таким же свидетельством подлинности, как и однообразие». Следует добавить, что Амос, пастух из Иудеи (1:1) (Фекоя — город в Иудее. — Примеч. пер.), не посмел исключить из списка осуждения Иудею (в противном случае он дискредитировал бы это откровение своим пристрастным отношением).

2. Фрагменты, по стилю подобные гимнам (4:13; 5:8–9; 9:5–6). Хьят (Hyatt.

«Amos», Peake's Commentary, 1963. P. 617) настаивает на том, что учение о Боге Творце, характерное для этих отрывков, могло сложиться в эпоху более позднюю, чем время жизни Амоса (ср.: Robinson H. W. Inspiration and Revelation in the Old Testament, OUP, 1946. P. 22). Однако этому противоречат данные археологической науки, свидетельствующие о том, что повсюду представление о богах как творцах мира имеет не менее древнее происхождение, чем сама религия. И в самом деле, было бы удивительно, если бы Ветхий Завет оказался позади других в признании этой славы за Господом! К тому же, и это следует из Комментариев, каждому из этих отрывков в соответствующей перспективе найдено свое место. Так, возможно, Амос цитировал хорошо знакомые гимны о Боге Творце, но делал это лишь там, где это было необходимо по смыслу его послания.

3. Слова из 9:11–15. Их много обсуждают, поскольку они передают благую весть надежды и сопоставимы по значимости с остальным текстом пророка. Считалось, по крайней мере раньше, что учение о надежде могло возникнуть лишь в послепленный период. Но слог этого фрагмента соответствует стилю всей книги. Кроме того, гипотезе о каком–то позднейшем редакторе, якобы сделавшем вставку с учением о надежде предположительно после того, как возвещение о близком суде на самом деле не исполнилось и народ Израиля после вавилонского плена не сгинул с лица земли, присуща логическая несообразность. В самом деле, если Амос — это лишь провозвестник Страшного суда, провидящий только завершение завета и гибель избранного народа, то позднейшая вставка о надежде могла бесчестить Амоса в качестве лжепророка куда больше! С другой стороны, если он искренне верил в свою весть об огне, ниспосланном на Иуду и Иерусалим (2:5), то надо полагать, что он рассчитывал на помощь Господа, ожидая определенного слова о том, что грядет вслед за этим огнем, чтобы затем выразить его в образах, привычных для своей эпохи.

Motyer J. A. The Message of Amos, BST (IVP, 1974).

Craigie P. С Twelve Prophets, vol. 1, DSB (Westminster/John Knox Press, 1984).

Boice J. M. The Minor Prophets, 2 vols. (Zondervan, 1983, 1986).

Hubbard D. A. Joel and Amos, TOTC (IVP, 1989).

McComiskey T. Amos, EBC (Zondervan, 1985).

Niehaus J. Amos, in T. McComiskey (ed.). The Minor Prophets, vol. 1 (Baker Book House, 1992).

Три главных раздела Книги Пророка Амоса выделяются тем, что фраза, с которой начинается раздел, повторяется в конце: грозный глас Господа и рыкающий лев (1:2; 3:8), обступивший враг (3:9—11; 6:14), а также (в противовес) суд, который не свершится (7:1—6), и надежда, которая исполнится (9:11 — 15). Каждый раздел характеризуется симметричным строением: первый (1:2 — 3:8) в форме АВВА; второй (3:9 — 6:14) в форме АВССВА и третий (7:1 — 9:15) в форме ABCDCBA.

1:1 Надписание

1:2 — 3:8 Рыкание Льва: всеобщее осуждение и его мотивы

1:2 А Рыкание Льва: глас Господний

1:3 — 2:3 В Осуждение языческих народов

2:4 — 3:2 В Осуждение избранного народа

3:3—8 А Рыкание Льва: пророческое слово

3:9 — 6:14 Неприятель вокруг всей земли: гнев Господень

3:9—15 А Царство уничтожат

4:1–3 В Знатные жены Самарии

4:4–13 С Религия без внутреннего обращения

5:1—27 С Религия без внутреннего обращения

6:1—7 В Знатные мужи Самарии

6:8—14 А Царство уничтожат

7:1 — 9:15 Господь Бог: суд и надежда

7:1–6 А Опустошение, которого не будет

7:7–9 В Суд с пристрастием

7:10–17 С Слово, которое обязательно сбудется

8:1—14 D «В тот день»

9:1—6 С Суд, который обязательно сбудется

9:7–10 В Суд с пристрастием

9:11—15 А Надежда, которая исполнится

По мере изучения книги мы узнаем, что слова Амоса — слова Господа (напр.: 1:3,6; 3:1,11; 5:1,4; 9:11–15). Однако очевидным остается и тот факт, что Амос не утратил своей индивидуальности, будучи вестником Божественного слова. Таково чудо богодухновенности. Словом пастухи здесь переведено слово, которое в другом месте Священного Писания относится к человеку, «богатому скотом» (4 Цар. 3:4). Господь избирает людей по Своему соизволению, превращая и самого простого человека в Своего вестника с уникальным поручением. Только Бог, а не занятие человека и даже не его свободный выбор могли сделать Амоса тем, кем он стал. Фекоя (или Текоя) располагалась на 19 километров южнее Иерусалима. Слова видел или слышал в видении, как в данном случае, нередко употребляли при описании духовной «перцепции», т. е. богодухновенного восприятия, которого удостаивались провидцы (Ис. 1:1; Авв. 1:1), — не обязательно какого–то мистического переживания, но способности пророка «прозревать истину». Эта способность сочетает в себе откровение и богодухновенность, поскольку здесь подразумевается объективная истина наряду с субъективным даром воспринять ее. Бог открывает истину и дарует способность уразуметь и выразить ее. Озии… Иеровоама… землетрясением — см.: «Введение».

Как хороший проповедник, Амос собирает свою аудиторию на открытом воздухе и, говоря людям о том, что воодушевляет их, изрекает осуждение Божье, готовое обрушиться на головы их врагов. Однако затем он переводит их внимание с языческих народов (напр.: Дамаск в 1:3) на родственные народы (напр.: Эдом в 1:11; ср.: Быт. 36:1), потом на «братский» иудейский народ (2:4), и, наконец, люди слышат прорицания об осуждении их самих (2:6). При возвещении суда используется один и тот же образ низведенного «огня», хотя мотивы суда разнятся. Если соседние народы осуждаются за «преступления против человечности» (1:3,6,9,11,13; 2:1), за вещи, которые их совесть не должна была им позволить, то Иуда (2:4) и Израиль (2:11–12) судятся за то, что отвергли открытую им истину. Главным грехом народа Божьего является отступление от слова Господа. Главной добродетелью его — послушание Ему.

Грозный глас Господа предвещает грядущий суд (1:3 — 3:2), в отношении которого надо сделать следующие три замечания. (1) Это суд близкий. Возгремит, т. е. издаст звук, подобный рыканью льва перед броском на жертву, чтобы добиться повиновения (Суд. 14:5). Обе глагольные формы — возгремит и даст глас — подразумевают повторное действие, т. е. в следующей серии осуждений подается глас за гласом. (2) Это суд всеобъемлющий. Земля пострадает вся — от сочных пастбищ в низменностях до высот горы Кармил. (3) Это суд Божий. Слова Господь… с Сиона… из Иерусалима… указывают на место земного обитания святого Бога. Возгремит, т. е. проявит святой гнев, но даже во гневе Его имя — Яхве, и Его место обитания там, где жертвоприношения за грех ставят вопрос о том, на самом ли деле этот суд является последним Его словом. Здесь Бог всегда милостив; и во гневе Он помнит о Своей милости (Авв. 3:2). Торжество милости отражено в последнем разделе Книги Пророка Амоса (7:1 и дал., см. выше: «Содержание»), но пока преобладает гнев Божий.

Мотивы осуждения. Все изложенное в Ветхом Завете актуально до сих пор (Рим. 15:4). И нам в данном разделе надо слушать эти «глас за гласом» и знать, что вызывает гнев Господа, судящего вначале соседние языческие народы (1:3—10), затем родственные языческие народы (1:11 — 2:3) и, наконец, сам народ Божий (2:4—16). Из 1:3 — 2:3 мы узнали, что в понимании Амоса закон, записанный в сердце человека (поскольку эти народы не знали специального откровения Бога; см.: Рим. 2:14–16), толкуется с помощью понятий о чисто человеческих отношениях. Первая пара осуждений (3 и дал., 6 и дал.) объединяется обвинением в крайней жестокости (3, 6), вторая пара (9 и дал., 11 и дал.) — в небратских деяниях (9, 11) и третья пара осуждений (1:13 и дал., 2:1 и дал.) обращена к покушениям на будущее (13) и осквернению минувшего (2:1), то есть к деяниям, посягающим на то, что должно вызывать инстинктивное почтение: беременную женщину и мертвое тело человека.

3—5 Дамаск. Азаил, царь Сирийский (842—806 гг. до н. э.), проводя чрезвычайно жестокую захватническую политику, расширял пределы своего царства за счет Израильских земель (4 Цар. 8:12). Однако Дамаск пал под ударами Ассирии в 732 г. до н. э. Бог поругаем не бывает. 3 Числовая идиома три… четыре здесь и далее в этом ряду предсказаний (ср.: Пс. 61:12; Пс. 30:15 и т. д.) указывает прежде всего на то, что если трех преступлений было довольно, чтобы наступил суд Господень, то уже четвертое преступление делало его неотвратимым. Это свидетельствует о Боге многомилостивом, Который терпит до тех пор, пока не исполнится мера беззаконий, Который желает покаяния злодея и долготерпит его (Быт. 15:16; 2 Пет. 3:8 и дал); это указывает на Бога, Который действует лишь при полной очевидности преступлений (Быт. 18:21), но в очах Которого имеются «четвертые преступления», до того невыносимые для Него, что при совершении таковых Он не пощадит (букв.: «не отвратит гнева Своего», ср.: Чис. 23:20; Ис. 14:27).

Под «четвертым преступлением» в данном случае подразумевается жестокость на войне: железные молотила (платформы из тяжелых досок, груженые сверху и снабженные острыми металлическими зубцами снизу) предназначались для молотьбы зерна, но здесь «молотили» людей, словно какие–то вещи, какой–то урожай для хозяйских амбаров. 4 Венадад (4 Цар. 8:7 и дал.; 13:3) происходил из династии Азаила. Возмездие находит лиц из семьи того, кто совершил злодеяние. 4—5 Возмездие обрушивается не только на людей, но и на чертоги (символ благосостояния и гордыни), затворы (символ безопасности, которую люди пытаются обеспечить себе сами) и города (Авен… Еден, по всей видимости, находились к северо–востоку от Дамаска). Гнев Божий от подстрекателя ко греху распространяется на его род и отечество и наконец приводит к полнейшему крушению всех. Арамеи пришли из неведомого Кира (9:7) и канули в неизвестность заодно с Феглаффелласаром (Тиглатпаласаром III), ассирийским царем (4 Цар. 16:9), выступившим в роли орудия Божьего.

6–8 Газа. Представляя суд Бога над Филистией, Газа падает под натиском Ассирии в 734 г. до н. э. (вслед за ней пали и другие филистимские города: Азот в 711 г. до н. э.; Аскалон и Экрон в 701 г. до н. э.). Эти города виновны в том же грехе, что и Дамаск, они обращались с людьми как с товаром, действуя заодно с Эдомом, их посредником. Жажда наживы настолько овладела филистимлянами, что никакие иные соображения не принимались во внимание: ни возраст, ни пол, ни мольбы детей за родителей или родителей за детей. Продавалось все, что пользовалось спросом; значение имела только рыночная стоимость, человечность исключалась. В такую эпоху нет слова более своевременного, чем слово, прозвучавшее из уст Амоса. «Господь Бог» — сочетание, употребленное в этом перечне осуждений языческих народов, указывает, по–видимому, что ничто не взывает ко всемогуществу Бога с просьбой о наказании преступников с такой же силой, как торговля людьми.

9–10 Тир. Тиряне, которые славились умением продавать и покупать, разоблачены как пособники работорговли. Однако осуждение их не то же самое, что в ст. 6–8 (хотя, несомненно, причастность к подобному беззаконию — преступление), — речь здесь идет о нарушении договора. Выполнять условия договора следует строго, его нарушение является «четвертым преступлением». Братский союз (в 3 Цар. 5:1,12; 9:13 указывается на дружбу, союз и братство). Конечно, Амос обращается к прошлому, на 250 лет назад, но давность никого и никогда не освобождает от исполнения обязательств. Тир стал данником Ассирии, сдавшись на милость Навуходоносора (585—573 гг. до н. э.), и пал окончательно, покорившись Александру Македонскому (332 г. до н. э.).

11—12 Эдом. «Четвертым преступлением» Эдома была никогда не затухавшая в нем вражда: он преследовал брата своего (т. е. использовал всякую возможность) в тех яростных действиях, в которых соседние государства легко могли «срывать свою злобу» и без объявления войны. В историческом аспекте враждебные отношения между Исавом и Иаковом восходят к близнецам–братьям (Быт. 27:41). В Чис. 20:14 и далее мы видим, как эта вражда становится открытой, служа моделью для будущего. Саул почел необходимым воевать с Эдомом (1 Цар. 14:47); Эдом был завоеван и аннексирован Давидом — единственным царем, которому это удалось сделать (2 Цар. 8:14). Соломон был вынужден подавлять восстание Эдома (3 Цар. 11:14 и дал., 25), так же и царь Иорам спустя столетие (4 Цар. 8:20). Еще через полсотни лет против Эдома сражался Амасия (4 Цар. 14:7,10). Обвинение в никогда не затухающей ярости засвидетельствовано перед Богом, и эта ярость не оправдывается. Такая ярость направлена против природы (брата), подавляет чувства родства (непосредственную исполненность милости или жалости; напр.: 3 Цар. 3:26) и поддерживает лихорадочность злобы на постоянном уровне (всегда сохраняя ярость). Такая злоба недопустима, на чем бы она ни основывалась и как бы ни оправдывалась. Она обитает в сердце, но видна свыше. 12 Феман — поэтическое название Эдома (Авд. 9); Восор — его главный город.

13—15 Аммон. Хотя ничего, кроме этого упоминания, о войне между Аммоном и Галаадом не известно, о ней написано в небесах. Поводом к данной войне послужил весьма прагматичный мотив (расширить пределы свои), и в интересах территориальной экспансии аммонитяне шли на уничтожение нарождающейся человеческой жизни (рассекали беременных). Опять материальное ставится выше человека: эта идея в Амосовом перечислении «четвертых преступлений» выступает как основная. Аммонитяне выказывали нечеловеческую свирепость по отношению к существам, которые заслуживают милости больше всех, — к беременным и неродившимся младенцам. Никакие национальные интересы (быть может, даже устремленные к «безопасности народа») не оправдывают подобных действий: Божий гнев неминуем. Сравните тщательно подобранные детали ст. 14 с параллельными местами 5, 7, 8, 10 и 12. Огонь является доминирующим образом, изображающим Божью святость (Исх. 3:2,5; 19:18). Слова с вихрем в день бури говорят о том, как «силы природы» отображают прямое вмешательство неба (Пс. 17:10–15).

2:1—3 Моав. Ни язычество, ни осквернение мертвого тела — ничто не остается без внимания Святого Бога. Какие бы преступления против человечности ни совершали, насилуя совесть, и какие бы основания ни приводили в их оправдание, Господь остается непримиримым противником злодеев. В 4 Цар. 3:26 говорится о той особенной вражде, которая была между Моавом и Эдомом. Ярость, описанную в этом месте, разжигала, быть может, такая же мстительная племенная вражда. Чего можно ожидать во времена, когда в гробницу царя заживо погребали целые отряды воинов! Может ли быть что–либо более дикое и иррациональное, чем ненависть, которая заставляет доставать из гробницы тело усопшего для бессмысленного надругательства над ним? Таким образом, ненависть есть развращение сердца и она вызывает неумолимый гнев Божий. 2 То, что этот огонь окажется расплатой за кремационный огонь, описанный в ст. 1, иллюстрирует действие закона о точном соответствии между преступлением и наказанием, который лежит в основе Божественного закона и является критерием для человеческих судов (Исх. 21:23; Лев. 24:19 и дал.; Втор. 19:21).

4—5 Иуда. Характер обличений меняется. Иуда, часть народа Господня, призван под испытующий взгляд Божий и подлежит наказанию не меньшему, нежели соседние с ним язычники, что и подразумевается идентичной словесной формулой три… четыре. Но в чем же состоит четвертое преступление Иуды? Иудеи отвергли закон Господень. 1) Закон означает «учение» (напр.: Прит. 3:1), подобное тому, какое любящий родитель сообщает дорогому дитяти. Народ иудейский отверг отцовское слово Господа с презрением. 2) Постановления суть нечто запечатленное на камне навсегда: иудеи изменили то, что не поддается изменению. 3) Они подменили истину идолами, предпочли ей басни (2 Тим. 4:4). 4) Отцы их, т. е. «предки»: их вина коренится глубоко, поскольку Библия никогда не принимала в качестве оправдания духовное наследие минувших поколений. Нынешнее поколение должно сознавать свою ответственность за накопившуюся вину (Пс. 50:5–7; Мф. 23:31–36). Следование идолам ведет их к великому осуждению. Хотя ложные боги включены сюда косвенно, слова Амоса суровы: «…идолы их, вслед которых ходили отцы их, совратили их с пути». За пределами богооткровенной истины только чисто человеческое заблуждение. 5 Огонь… пожрет — см.: 4 Цар. 24 — 25.

Примечание. Предсказание, включенное в 2:6 — 3:2, имеет симметричную форму, характерную для пророческих писаний:

(а¹) 2:6а,б Констатация грозного предупреждения

(b¹) 2:6в—8 Разоблачение греха

(с) 2:9–12 Благость Бога

(b²) 2:13–16 Объявление наказания

(а²) 3:1–2 Возобновление и оправдание грозного предупреждения

В центре внимания здесь благодеяния Бога, сделавшие Израиль избранным народом, хотя он был недостоин их. Этими благодеяниями были: дарование земли (9), искупление из египетского рабства и забота, проявленная о нем в пустыне (10), откровение Божьих требований (назореи) и откровение Его слова (пророки).

6–8 Преступления Израиля. Амос обозревает скверну Израиля в социальной (6–7) и религиозной (7–8) сферах. Прежде всего он отмечает беззаконие израильтян в отношении правых, бессердечие в отношении бедных и жадность в отношении безответных, которых можно притеснять беспрепятственно. 6 Правый — невинный перед законом. Судьи продаются за взятки (серебро), приговоры выносят за пару сандалий, из–за ничтожного долга продают в рабство — таким лихоимством отличалось судопроизводство в эту эпоху. Под словом бедный подразумеваются неспособные противиться насилию и вынужденные покоряться превосходящей силе, люди, которым негде искать защиты в обществе.

7 Словом жаждут пророк выражает мысль о крайнем притеснении бедных (тех, кто не имеет ни денег, ни влияния), которые в знак скорби размазывали землю по своим лицам (Нав. 7:6). Кроткие, т. е. попранные, беззащитные, оказавшиеся на дне жизни.

7–8 Преступления израильтян против Божьего откровения означают отвержение Его заповедей. Господь открыл им Свое святое имя, посвятил их в тайну Своего существа, но они открыто презрели запрет, наложенный на прелюбодеяние (Исх. 20:14) и религиозный блуд (Втор. 23:17 и дал.). Культовая проституция в Ханаане использовалась с целью побудить Ваала способствовать плодородию людей, животных и земли. Святому Богу в эпоху Амоса поклонялись как хананейскому Ваалу. Господь же требует, чтобы Ему поклонялись так, как угодно Ему (Мф. 15:9), а не так, как диктует соблазнительная (в нашем понимании) религия. К одной женщине означает просто «к женщине». Речь идет не об осуждении отца и сына за то, что оба ходят к одной женщине (данное обвинение не касается этой формы безнравственности), здесь говорится об осуждении «отца и сына», т. е. в целом мужской половины общества, за оргиастическое поклонение Ваалу. 8 Их религия пренебрегала Божественной благодатью. Именно на месте очищения, при всяком жертвеннике (Лев. 17:11), они предавались своим похотям и превращали дом Божий, место, предназначенное для общения с Богом, в сцену для оргий. Слово возлежат здесь может указывать на развратные действия. На одеждах… в залог — см.: Исх. 22:26 и дал. Закон запрещал оставлять у себя одежду, взятую в залог у бедствующего; ее следовало возвращать владельцу до захода солнца. Взыскиваемое, т. е. вино для шумного веселья, приобретаемое незаконными путями, см.: ст. 6.

9—12 Высокая честь для Израиля. Во всем, где израильтяне согрешали, Божья благодать открывалась всякий раз по–разному. Господь даровал им землю (9) для созидания нового, основанного на Его законе (в противовес стихам 6—7) общества; после выведения их из Египта (10) Он открыл им Свое имя (Исх. 3:14 и дал.; 6:6—7; 20:2), которое они осквернили, и для того чтобы спасти их от греховной жизни и недопустимого поклонения (8), Господь даровал им особых провозвестников откровения (11). Но они извратили все дело благодати. 9 А я, т. е.: «Что касается Меня, то это был Я, Который…». Лморрей, общее название племен, населявших Ханаан прежде Израиля. Несмотря на их невероятную мощь (Чис. 13:29), сила Божья совершенно истребила их {плод… корни). 10 См.: Содержание: основная истина всего предсказания подобна главному действию Господа в Ветхом Завете — исходу: это сразу и освобождение, и искупление, и заселение (Исх. 6:6—8). 11 Пророки продолжали разъяснять Израилю фундаментальное откровение, переданное через Моисея. Назореи (Чис. 6:1 и дал.) олицетворяли жизнь, посвященную Богу, и Господь ожидал, что Его народ станет вести подобную жизнь (Лев. 19:2). 12 Народ не желал ни брать примера, ни слышать слова.

2:13 — 3:2 Неизбежный суд Божий. 13–16 Амос объявляет о неизбежности Божественных акций, против которых бессильны все человеческие способности, любое вооружение и отвага. 13 Израиль в правление Иеровоама процветал (см.: Вступление), но наступит период жатвы, и все будет по–иному. Тяжелая уборочная повозка давит собой беззащитную землю. Израиль собрал на себя гнев Божий, и этот гнев так же станет подавлять его до тех пор, пока не сокрушит окончательно. Хотя буквальный перевод этого места — «словно нагруженная колесница давит снопы» (способ молотьбы), но и в этом случае навевается тот же образ. В ст. 3:1—2 содержится обращение ко всему племени, которое вывел Я, и таким образом в нем подводится итог сказанному не только в 2:6–16, но и в 2:4—16. Вслед за призывом слушать идет ссылка на деяния Бога и исход–искупление, сделавший израильтян Божьим народом. Ст. 2 начинается с характеристики уникального положения, которое занимают израильтяне, и завершается неизбежным следствием: суровость кары за грех связана с избранностью народа Божьего. Потому и возникает закономерное воздаяние: кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12:48). Суть послания Амоса именно в этом. Быть народом Божьим — великая честь, но сама по себе эта честь не является укрытием; за ней стоит великая ответственность, она есть великая драгоценность, за которую придется отчитаться и нам.

3—6 Лев рыкает снова: послание удостоверено. Амос заканчивает первый цикл своих пророчеств (см.: Введение) серией риторических вопросов об отношениях, связывающих причину и следствие. И приходит к двум выводам: во–первых, не бывает бедствия без вмешательства Божьего (6), и во–вторых, не бывает истинного провидца, который говорил бы без Божественного откровения (7—8). Итак, ничто, кроме побуждения Божьего, не могло бы заставить Амоса возвещать подобное пророчество избранному народу, но Господь говорит ему, и он не может молчать об этом. 3 Оборот пойдут ли двое вместе ясно указывает на то привычное общение, какое может установиться, лишь когда Господь и Израиль «сговорятся» между собою. Они близки, когда исполняется завет, но разве может продлиться их общение, если они расходятся во мнениях? В этом случае действие закона причины и следствия приводит к разделению. 4 Два пояснения на примере хищника: не видя добычи, лее не ревет (1:2; Суд. 14:5); и, когда ему нечего есть, не подает своего голоса (удовлетворенного) из логовища своего. 5 Два пояснения на примере жертвы: птица не попадет в петлю, если для нее не приготовлен силок, т. е. «приманка»; и не сработает капкан, пока не схватит наживку и что–то не попадет в него. 6 Вывод: жертва слышит предупреждающее рыкание хищника и трепещет. То есть великий «Божественный хищник» стоит за всяким кризисом. Аргумент Амоса должен побудить народ задуматься над невзгодами и прошлыми, и настоящими. Разделяют ли иудеи библейский взгляд, что Господь — Творец истории и как у каждого следствия имеется своя причина, так и за любым историческим событием стоит Господь? Но если так, то первое, что им следует предпринять, это удостовериться, в верных ли взаимоотношениях и общении с Ним они находятся. 7—8 Правильное понимание пророческого служения подтверждает посылку о том, что Бог управляет всем. Прежде всего (7), пророки посвящены в замыслы Господа. За словами не открыв Своей тайны стоит опыт непосредственного общения пророков с Богом. Этим объясняется, почему, возвещая Божье слово, они оставались при этом самими собой: приближение к Богу означает становление личности, и чем ближе человек к Богу, тем совершеннее он как личность. Однако от ветхозаветных пророков ожидали предвидения того, что будет делать Бог. Если это так, тогда понятно пророчество Амоса: лев начал рыкать… Господь Бог сказал.

Угрозы, высказанные в ст. 3:11 (неприятель… вокруг земли) и 6:14 (Я… воздвигну народ… от входа в Емаф… до потока в пустыне), заявляют тему данного раздела. Внутри этих рамок нападение противника объясняется потворством своим прихотям и беспечностью знати (4:1—3; 6:1—7) и прежде всего несостоятельностью религии (4:4 — 5:27). Все это очень давние пороки: отсутствие любви к ближнему проистекает из неспособности любить Господа нашего Бога.

Амос, усиливая пафос своих обличений, приглашает языческие народы взглянуть на то, что творится в Самарии (9), а затем засвидетельствовать, т. е. как бы одобрить осуждение Божье (13). Он как будто говорит, что даже язычники достаточно осведомлены о нравственности, чтобы судить народ Божий. Основанием являются его бесчинство и притеснения (9), утрата понятия справедливости, преступное поведение (10). Его извращенная религия (14) и растлевающая роскошь (15) заслуживают гнева Божьего. Враг окружит (11), а разгневанный Бог поразит Израиль (13—15). План этого фрагмента таков:

(а¹) ст. 9 Народы приглашаются в свидетели

(b¹) ст. 10 Оценка характера и поведения

(b²) ст. 11 Наказание поражением

(b³) ст. 12 Пояснение: никто не выживет

(а²) ст. 13–15 Народы призваны засвидетельствовать

9 Грехи Израиля столь вопиющи, что даже самые презренные язычники, наследственные враги, живущие в Азоте, т. е. филистимляне (Суд. 14:3; 1 Цар. 17:36), и в Египте, имеют достаточно высокий уровень нравственности, чтобы понять неизбежность суда Божьего над Самарией. На кровлях — призыв к верхам общества расследовать преступления знатных вельмож (ср.: чертоги, ст. 10; дома, ст. 15), к справедливому судебному разбирательству. Бесчинство, иначе говоря, смута, нестабильность в обществе. Притеснения, т. е. вымогательство и преследование. 10 Израильтяне не умеют поступать справедливо; приверженность злу притупляет их религиозное чувство, и все их заботы ограничиваются стремлением собрать побольше сокровищ в своих чертогах. Они не знают, что добытое нечестным путем подобно взрывоопасному материалу и что они фактически собирают на свою голову насилие и грабеж. Как поступают они с людьми, так же в свое время поступят и с ними.

12 Ср.: Исх. 22:10—13. Если пастух мог предъявить оставшееся от растерзанной овцы, он освобождался от уплаты возмещения: понятно, что он старался сберечь животное и не смог. То, что ему удалось сохранить, было только свидетельством всего убытка! Так же и для Самарии: оставшееся от нее расскажет лишь о ее полном поражении; как голени и уши говорили о растерзанном животном, так символическими останками Самарии будут постели и ложа — свидетельства упадка общества праздного и возлюбившего роскошь.

14 Амос плавно переходит от разговора об исторических силах, которые сокрушат Самарию (11), к напоминанию о Господе как Воздаятеле за грех. Господь всегда стоит за историческим процессом (ср.: 9:7). Преступления суть произвольные нарушения Господнего закона. Общественные преступления, описанные в ст. 9–10, это грехи против Господа. Господь начинает Свой суд с извращений в религии, а затем переходит к обществу лжи (14—15). Истинная религия пестует нравственность общества, ложная — морально разлагает его. Роги. У язычников, хотя и не так, как у израильтян (3 Цар. 1:51), схватиться за роги жертвенника означало найти укрытие. В день суда ложная религия не обеспечит никакого укрытия; у их алтарей не будет никаких рогов! 15 Направление главного удара — обеспеченные слои общества с их зимними и летними домами и показной роскошью {украшениями). Амос, как и вся Библия в целом, не выступает противником богатства как такового. Все дело в том, как богатство приобретают (Иер. 17:11) и как его используют, и особенно важно для Амоса, как люди распоряжаются властью, которую дает богатство. Как и ложная религия, то, что добыто насилием, делает людей беззащитными в день устрашающего явления Божьего могущества.

От общего осуждения (3:9—15) Амос приходит к частным положениям. 1 Праздные женщины Самарии, притесняющие бедных (не имеющих средств и беззащитных), властвующие над своими господами, — кто они как не первые телицы в этой великой скотоводческой стране — Васан (Втор. 32:14; Пс. 21:13), ведущие чисто животный образ жизни и тучнеющие как на убой! 2 В 3:9 мы читаем о социальных преступлениях; в 3:14— о мятежах против Бога, здесь же говорится об осквернении Его святости. Преступление есть злодеяние, и грех есть скверна, поскольку святой Бог свят и Его святость изливается праведным гневом на все, что оскверняет ее. Пленники своих страстей, преступники и грешники в Израиле станут настоящими пленниками (2—3). Крюками… удами — лексический повтор, подчеркивающий невозможность избавления. Пленников и в самом деле вели на веревках, прикрепленных к крючкам в их губах. 3 Проломы, устроенные неприятелем, о котором говорилось в 3:11.

Здесь Амос подходит к самому главному. Непростительный грех израильтян в конце концов состоит даже не в том, что они творили беззакония (3:9–10), восставали против Бога (3:14) и оскверняли Его святость (4:2), но в том, что они не каялись, когда Бог давал им такую возможность. Центральная мысль этого фрагмента (6—11) заключается в том, что во всех жизненных обстоятельствах Господь есть причина всего, и что Его цель во всяком бедствии — помочь избранному Им народу вернуться к Нему. Ироническое повеление Идите (4) предшествует обличению веры, которая ослабла (4—5), и уравновешивается окончательным призывом приготовиться к встрече Господа (вера, которая не ослабеет) в ст. 12–13. Между этими двумя призывами содержится семь деяний Бога, направленных на то, чтобы вернуть Себе избранный народ (6—11). Что касается Израиля, то целью Божественных акций являлось его покаяние, но, в принципе, во всех жизненных испытаниях Господь напряженно трудится, чтобы привести нас к Себе.

4–5 Вефиль (Быт. 28:10–22) и Галгал (Нав. 4:19) служили напоминанием о новых начинаниях, употребление же этих святилищ Израилем для поклонения не было новым почином, но лишь утверждало его на пути преступлений. 1) За этим стояла только внешняя набожность. Поклонялись как угодно. Обороты каждое утро и «через каждые три дня» могут попросту указывать на пунктуальность: жертвы должно было приносить ежедневно, а десятины — по прошествии трех дней. Но это может указывать и на самовольные действия, выходящие за пределы закона Божьего: жертвы приносили «не в положенные дни» (1 Цар. 1:3), но каждый день; десятины — не по прошествии трех лет (Втор. 14:28), но через каждые три дня — словно в этом обряде заключена вся вера. Амос осмеивает неразумное и бесполезное усердие. 2) В основании лежало самодовольство и самовосхваление: это вы любите, даже если это противоречит закону (см. Лев. 2:11 о запрещении сжигать в качестве жертвы Господу квасное). Даже индивидуальные жертвы (добровольные приношения) оборачивались самовосхвалением (разглашайте о них). Однако истинная религия «должна быть целиком согласна как с непреложным правилом с волей Божьей» (Кальвин. Наставление в христианской вере, Издво РГГУ, 1997. С. 44) (Мк. 7:6). Во всем, что не соответствует этой воле, религия является не более чем разновидностью восстания против Бога (4).

6–11 Семь Божественных акций: голод (6), засуха (7—8), болезнь растений (9), тучи гусениц (9), моровая язва (10), поражение в войне (10) и стихийное бедствие (11). Все, что обычно приписывается случаю, естественным причинам или человеческой глупости, творит Сам Бог с целью произвести в людях то, что Он желает видеть в Своем народе. Он хочет, чтобы Его народ был близок Ему, вступая с Ним в те или иные, смотря по ситуации, личностные отношения, искал Его прощения своих прегрешений, прибегал к Нему за утешением и т. д. Без таких взаимоотношений с Богом нет религии. И в дни Амоса, несмотря на внешнюю религиозность людей, Господь ожидал от них покаяния.

12–13 Является ли ст. 12 возглашением надежды (время приготовиться к встрече с Господом еще есть) или грозным предупреждением (Господь уже рядом, чтобы произвести неотвратимый суд, и нет никакой надежды)? Ст. 13 можно толковать в пользу и первого, и второго предположения, поскольку Господь контролирует все в Своем мире — видимое (горы), невидимое (ветер) и человеческий разум («объявляет человеку намерение его»). Он Господь всякой перемены, обращающий утренний свет… в мрак (т. е. Он приносит суд и возмездие, что омрачает надежду), а правильнее было бы перевести «обращая мрак в утренний свет» (т. е. Он подает надежду там, где все беспросветно). Более того, Он господствует над землей (шествует превыше земли) и посему творит угодное Себе, ибо Он — Господь Бог Саваоф. Подобно Моисею (Втор. 30:19 и дал.), Амос предлагает своему народу выбрать жизнь или смерть — пришло время принимать решение. Мысль о приготовлении «к сретению Бога» (12) напоминает Исх. 19:17, где благодать и закон были объединены в одном откровении. Это предназначалось для народа Амоса и это всегда участь народа Божьего — жить в месте избрания (Втор. 27:4—6). Это то, что Амос предлагает им в ст. 12. Он словно бы говорит, что они могут выбрать, в каком качестве к ним явится Господь: их покаяние станет воззванием к Господу благодати обратить их мрак в утренний свет; религия без покаяния поставит их перед Господом Вседержителем со всем ужасом Его закона и обращением света в мрак суда.

Узловыми точками этой главы являются три призыва: 1) к духовной жизни: Взыщите Меня… взыщите Господа (4—6); 2) кличному и общественному преобразованию: Ищите добра… восстановите… правосудие (14 и дал.); 3) к религиозной простоте: Пусть… течет суд, и правда… приносили ли вы Мне жертвы?.. (24 и дал.) Эти обращения обрамлены утверждениями о бедствиях (1—3, 26—27) и сопровождаются точными определениями положения дел (7, 10—13, 16–20). Слово посему из ст. 16 ведет к пониманию всей главы: каким образом призыв (14–15) может иметь последствием (посему, ст. 16) безутешную печаль? Это может быть только в том случае, если Амос вспоминает призывы, сделанные ранее и отвергнутые! Стало быть, в этой главе говорится об утраченных благоприятных возможностях и печальных последствиях, ныне неизбежных. Опять же, Бог поругаем не бывает.

1—3 Погребальная песнь: смерть и ее причина. Хотя смерть, описанная здесь, еще не явилась (3), она столь неизбежна, что уже и теперь можно сочинить и спеть погребальную песнь (2). 2 Упала замертво дева и не имеет, дабы восстановиться, ни врожденной силы (не встает более), ни помощи извне (повержена… и некому поднять ее). 3 Непосредственной причиной такой беспомощности и безнадежности является поражение, в котором израильское воинство потеряло убитыми и ранеными девять человек из каждых десяти. Но какова же первопричина? Далее в главе объявляется, что эта причина — грех.

4—13 Господь мог бы дать им жизнь, но они выбрали дорогу смерти. Великое бедствие (1–3) прослеживается до самых его истоков. Израильтян побуждали взыскать Бога и остаться в живых (4, 6), предупреждали о дороге смерти (5, 11), напоминали, что Господь подает свет, но также и мрак (8). Их поставили перед выбором, но они сделали неправильный выбор.

4—5 Любовь Господня проявляется в Его призывах, и верность Его — в предупреждениях. В качестве средства исцеления, в котором они нуждаются, Он предлагает Себя; оборот взыщите Меня есть призыв к близости, к тесному общению с Ним и обновлению жизни. Однако, с другой стороны, Вефиль и Галгал прославлены издревле и в предании (ср.: 4:4). Галгал, место чудесного вступления в обетованную землю (Нав. 4:20), как окажется в дальнейшем, будет местом, символизирующим плен; Вефиль, «дом Божий» (Быт. 28:17,19), превратится в ничто, что–то столь же бесполезное, как идол.

6—7 Господь в любви Своей приглашает приблизиться к Себе — в верности Своей Господь открыто обличает. Еще раз — Он есть то, в чем нуждается Его народ (Взыщите Господа — и будете живы), без Него не бывает жизни. Вефиль может притязать на традиционное почитание, но он бессилен против огня (символа воинствующей святости), который возгорится против извращенного суда (т. е. справедливости) и поверженной правды. Там, где эти два слова использованы вместе (см.: Ис. 5:16), слово «правда» отражает сущность принципов Божественной святости, а слово «суд» (справедливость) — практическое приложение этих принципов в личной жизни и в жизни общества.

8—9 Амос внезапно переносит внимание с народа, который извратил суд (справедливость) и правду на земле (7), на Самого Творца и Промыслителя. Человеческие лжетолкования и извращения не устоят перед Богом: Он силен устремить угрожающий огонь (6) и послать опустошителя (9). Если же люди взыщут Его, то вместо смерти они получат обетованную жизнь (6), поскольку Он легко может претворить смертную тень в ясное утро (8).

Семизвездие и Орион отмечали смену времен года; мореплаватели пользовались восходом и заходом Плеяд в навигации, а кочевые племена — в сезонном календаре. Смертная тень… ясное утро… день… ночь — постоянные претворения, совершающиеся каждые двадцать четыре часа. Претворяет (8) — здесь та же глагольная форма, что использована и в ст. 7, но приводят ли их «превращения» к преобразованиям (претворениям)? Сколь невыразимо величественны Его претворения в сравнении с их превращениями! Воды… разливает — Господь не связан правилами, которые установил Сам (Пс. 103:8–9). Он может вызвать необычные преобразования и тогда, когда велит водам поглотить землю. Правители в дни Амоса занимались скверными «превращениями» (7) и не дозволяли и рта раскрыть своим разумным противникам (13), но Бог сезонных, каждодневных и необычных претворений способен легко опустошить крепости, которые человек считал своей защитой от неприятеля (9). Вот картина эпох, подобных времени Амоса, когда неправедность неистовствует, достоинство низвержено (7), а разум по преимуществу сознает свое бессилие (13)!

10—13 Четко сформулированное заявление:

(а¹) ст. 10 Ненависть к тому, кто говорит правду

(b¹) ст. 11 Угнетение бедных

(с) ст. 11 Лишение собственности по суду

(b²) ст. 12 Угнетение бедных (другой термин)

(а²) ст. 13 Безмолвие оппозиции

10 Справедливый судья (обличающий в воротах) и честный свидетель (кто говорит правду) вызывают одинаковую ненависть у извращающих закон. 11 Бедные (2:7; 4:1) — материально бедные и социально беззащитные. Попираете бедного — «вымогаете». Амос не уточняет, какие влиятельные круги творят все это. Попирают ли бедных непомерной земельной рентой землевладельцы, или находятся и другие способы вымогательства? Заимодатели? Господь не с теми, «кто» попирает, а с теми, «кого» попирают. Слово итак указывает на то, что Высшая сила действует. Господь управляет миром на основании нравственных законов, согласно которым наживающие неправедное богатство не получат ожидаемого наслаждения. В самой природе вещей заключен закон крушения надежд (Ис. 5:8—10; 14—17). Как видно из вышеприведенной схемы, эта мысль является центральной для всего отрывка. Людям думается, что они строят на века (домы из тесаных камней), налаживают производство (разведете прекрасные виноградники), но все будет не так.

12 Преступления… грехи, то есть «восстания» против Бога… «бьют мимо цели» (Его требований). Общественные злодеяния — это духовные грехи, поэтому самостоятельное исправление невозможно — необходимо обращение к Богу. Правые — это те, чье дело «правое». Взятки — речь идет о подкупе судей для получения нужного судебного решения. Извращаете — здесь говорится о судье, который отклоняет иск, прекращая дела «незначительных» лиц, бедных (здесь употреблено другое слово, нежели в ст. 11), не обладающих влиянием, кого можно безнаказанно попирать. 13 Ненависть, упомянутая в ст. 10, рождает «злое… время», когда царят страх и ужас, и люди уже страшатся высказываться свободно.

14—20 Моральное исправление: ожидание дня Господня. Предупреждение о бесполезности неправедного богатства (11) дополняется предостережением о грядущем «дне» плача (16) и тьмы (18). «День Господень» был тогда, очевидно, частью народных чаяний: предполагалось, что он принесет «свет», т. е. только радостные переживания для народа Божьего. Поэтому израильтяне ожидали наступления этого дня с полной уверенностью. 1) Амос, возвещая гибель, используют язык надежды (напр., оборот пройду среди тебя в ст. 17 из области пасхальной терминологии; Исх. 12:12—13). Народ запамятовал характер своего Бога. Пасхальная ночь была ночью осуждения для тех, кто не приготовился. 2) Духовные благословения покоятся на нравственных основаниях (14—15). Бог милостиво пребывает с теми, чьи стремления (ищите добра) и сердца (возненавидьте зло, возлюбите добро) соответствуют Его стремлениям и сердцу; Он с теми, кто претворяет эти нежно любимые заповеди в жизнь (восстановите правосудие). 3) Оборот может быть (15) указывает на то, что Бог противится самонадеянности. Милость остается милостью, — но порицается высокомерие, убежденность в том, что уж ко мне–то милость будет проявлена.

14—15 1) Когда ищут Бога — остерегаются зла. 2) Святость дел (поиски добра) должна сопровождаться святостью чувств (возненавидьте зло, и возлюбите добро). 3) Дела не должны быть в хвосте, плестись за чувствами: заповедь ищите добра идет впереди заповеди возлюбите добро. Если мы станем ждать появления чувств, чтобы возбудилось действие, наши ожидания могут оказаться тщетными. Нам следует учиться исполнять свой долг, превозмогая свои склонности, чтобы увидеть, как делом, совершаемым в любви, будет созидаться любящее сердце. 4) Повтор возвышенного титула Господь Бог Саваоф придает основательность нашим духовным устремлениям: мы ищем угодного Самому Богу. Мы в полном Его распоряжении — Ему и повелевать нам. 15 Иосиф здесь олицетворяет собой Северное царство, поскольку колена, составляющие это царство, происходили в основном от его сыновей (Быт. 48).

16—17 Относительно слова посему см.: Предисловие к гл. 5. Господь Бог Саваоф, Вседержитель — заметьте, что послание о гибели подкрепляет более пространный титул: Господь значит «Владыка»; Бог Саваоф или «Яхве» — Бог Исхода, Который спасает Свой народ и истребляет его врагов; Вседержитель значит «Господь сил», Бог, обладающий неограниченными возможностями и мощью. Восплачут (на всех улицах… и на всех дорогах) все без исключения, не только плакальщицы, но и земледельцы. Традиционные места народного веселья, виноградники, станут местами народного плача; и все потому, что Господь «пройдет среди» него. Чтобы унять этот плач, не требуется ничего, кроме Его святого присутствия.

18–20 Оптимистическим настроениям народа противопоставлена тьма грядущего дня. Подобно тому, как мы ожидаем скорого возвращения Господа Иисуса Христа, так и ветхозаветная община ожидала наступления дня Господня — дня Его личного пришествия. Читая Ветхий Завет, мы находим, что описанное сначала (подобно данному отрывку) как «день», оказывается (27) всего лишь промежуточным Божественным вмешательством, а не окончательным днем Господа. В пояснении (ст. 19) говорится о неизбежности судьбы. Обращаясь назад, к ст. 4–20, зададимся вопросом, для кого день Господень является «тьмой»? Для всех, кто, объявляя себя народом Господним, не.взыскивал Его (4), не угождал Ему своим поведением, не помогал бедным и беспомощным (7), не делал добра и не остерегался зла (14), и не любил того, что любит Он (15). Народ, утративший истинную веру, народ без признаков духовного и нравственного исправления движется в ложном направлении, все дальше и дальше удаляясь от Бога.

21–27 Религиозная реформа: обращение к прежним ценностям. Господь отвергает внешнее ритуальное благочестие (21–22). На первый взгляд кажется, что в ст. 23–24 говорится о том, что Бог желает не религиозных «служб», но религиозного «служения». Однако ст. 25 восстанавливает равновесие, призывая обратиться к подлинным приоритетам (см.: Введение об обществе). Несостоятельность ответа на призыв в ст. 24 разъясняется в ст. 26; долгое исповедание самовольно избранной, поддельной религии завершится изгнанием (27).

21—24 Религия вне моральных основ вызывает ненависть Бога (Ис. 1:11—15 и дал.; Иер. 7:9—11). 24 Суд… правда — реальная жизнь и нравственные ценности (ср.: ст. 7). 25 Но Амос не призывает к внерелигиозной морали, к служению без служб. Ударение в его вопросе делается на следующем: «Разве жертвы только то, что вы приносили Мне в пустыне?» Синайская религия прежде всего была нравственным, этическим ответом народа Богу, искупившему их из рабства (Исх. 19:4–5; 20:2 и дал.). Жертвоприношения были введены как логическое продолжение их благодарности Богу. Когда люди обещали Богу послушание, их окропляла пролитая кровь жертвы (Исх. 24:7–8). Для них, как и для нас, все это было напоминанием, чтобы не согрешали (1 Ин. 2:1). Но и согрешив, они имели умилостивление (1 Ин. 2:2). Вот о чем Амос напоминает им своим вопросом. Они оставили себе обряд жертвоприношения и игнорировали послушание, тогда как только оно и делает жертвоприношения необходимостью и наполняет их подлинным смыслом. См. коммент. к 7:7—8.

26 Их самодовольная религия (4:4–5) открывала двери поддельной религии. Люди, отвергнув контроль слова Божьего, не перестают верить вообще, но начинают верить во что–то другое. Слова скиния… звезда (евр. «sikkut… kiyyun») были известны в Месопотамии как Sakkuth и Kaiwanu, названия планеты Сатурн — звездного божества, почитаемого как царь и бог (см.: Hubbard. P. 185). 27 Переселение заканчивается пленом, о котором намекает фраза за Дамаск, и они пошли туда не как жертвы, но потому что Япереселю вас… говорит Господь. Всемогущий Бог обращает на Свой народ последствия его безумия и упрямства.

За описанием жен, приведенным в 4:1–3, следует описание мужей в 6:1–7, т. е. изображено все знатное общество. Речь идет о спеси верхов, которые не находят в себе никакого изъяна. Жены как «телицы», бездумно потакающие своим желаниям; мужей возбуждает осознанная гордыня: они почитали себя именитыми среди «первенствующего народа» (1), ублажая себя яствами и «наилучшими» мастями (6). Они же пойдут первыми во главе изгнанников (7) в плен! Все приличия будут соблюдены! Самодовольные, потворствующие себе беспечные плененные! Тем, кто свое положение в обществе ставит в центр внимания других людей, трудно избежать подобного отношения к самим себе, трудно избежать того, чтобы забота о собственных интересах не уничтожила заботы об интересах других. Это специфическое искушение, характерное для тех, кто «наверху». 1 Сион — пророки действовали в одном из царств (Амос по призыву Божьему находился в Северном), но всегда держали в поле зрения оба царства. Исайя (28:1—4) и Михей (1:5), пророки Южного царства, оба проявляли заботу и о Северном (см. также: Ос. 5:13; 6:11). Непредвзятость и беспристрастие, проявленные пророком, укрепляли служение Амоса Северному царству: гордыня всюду остается гордыней, где бы ни вздымала она свою голову. 2 Заданные здесь вопросы не содержат глагольных форм. Быть может, в каждом из них подразумевается настоящее время. Предлагаются различные толкования этого места. 1) Амос приглашает своих слушателей убедиться путем сравнения, сколь велико их благосостояние и в связи с этим — сколь неизбежно их осуждение, если они не возблагодарят Господа. Однако весь контекст подразумевает, что они не нуждались в таком свидетельстве, ибо были уже убеждены в своем превосходстве. 2) Геф Филистимский и проч. — это примеры падения величия и предостережение о том, что может случиться с Самарией. Однако вызывает сомнение тот факт, что эти города в дни Амоса лежали в руинах. 3) Возможно, Амос цитирует заявление правителей, прибегавших к манипуляции благоприятными для себя параллелями. Это похоже на правду; именно так правители и ведут себя, и данное толкование согласуется с тем высокомерием, которое описывается в ст. 1. Тогда это заявление служит своего рода введением к ст. 3, поскольку характеризует сознательное сокрытие опасностей, которые (и правители знали о том) были уже не за горами.

3 Самария наслаждалась «невиданным прежде» процветанием. Правители знали, что такое долго продолжаться не может, но мысль о дне бедствия они отодвигали кутежами: «ешь, пей и веселись, сколько можешь». В годы, последующие за экономическим бумом в период правления Иеровоама (см.: Вступление), нацию захлестнул хаос. Из последних шести царей Израиля только один передал трон своему сыну; остальных умертвили (4 Цар. 15, 17). Упомянутое торжество насилия как нельзя лучше характеризует эти события. 4 Но если им суждено умереть завтра, то почему бы не есть и не пить сегодня (см.: Ис. 22:12–13)? 5 Ничтожные люди пытаются оправдать свои поступки, сравнивая себя с великими. Давид же, в конце концов, был музыкантом и поэтом! 6 Они пьют из чаш (Исх. 38:3; Чис. 7:13), конечно, из очень больших кубков; мы бы сказали: «Они пьют хмельное ведрами». Не болезнуете — не страдаете. Их шумные попойки приводили к недомоганиям желудка (Ис. 28:7—8), но бедствие, катастрофическое состояние Иосифа (см. коммент. к 5:6) их не тревожит.

Это осуждение, по сути совпадающее с 3:9–15, говорит о неизменном гневе Господа, направленном на гордыню (8), нравственную глухоту (12) и самомнение (13). Пророк останавливается на ужасающих подробностях событий, к которым все это ведет (9 и дал., 11, 14). Фрагмент построен симметрично:

(а¹) ст. 8 Божественная ненависть

(b¹) ст. 8–10 Крушение царства: иллюстрация полнейшего поражения

(а²) ст. 11 Божественное осуждение

(b²) ст. 12–13 Извращение ценностей: иллюстрация абсурда

(а³) ст. 14 Божественный контроль над историей

8 Клянется Бог Самим Собою, т. е. клятвой, включающей в себя «сердце и душу» Божества. Перевод слова гнушаюсь требует небольшого уточнения (в тексте древнееврейского подлинника стоит «требую»). И небольшое изменение приводит к форме «Я враждую против… ». 9–10 В условиях осады голод и моровая язва делали свое дело, и привычным явлением становились тогда «повозки смерти». Единственный уцелевший из всего дома подтверждает, что из всего семейства в живых, кроме него, не осталось никого. Но прежде чем его сообщение может найти отклик (раздражение либо сострадание), содержащий в себе имя Бога, ему не дают раскрыть рта: слишком велико сознание отчужденности от Бога; Господь отступил от Своего народа. 11 Только согласно Божьему повелению все это и происходит: в ст. 11 говорится о том, что повелевает Господь; в ст.12—13 — почему Он повелевает так, а в ст. 14 объясняется, как исполнится Его повеление. Большие… малые — этот оборот, указывая на противоположности, означает, что поражению подвергнется «всякий дом».

12 Иллюстрации, подчеркивающие нечто странное, противоречащее нормальному порядку вещей. Они освещают всю жизнь народа: правосудию следовало быть для общества целебным средством (Втор. 19:16–20), а не ядом, но между тем (если можно так выразиться) разговоры о правде в общественной жизни стали горькой (горечь) шуткой. Не преступления отдельных людей, а состояние общественной жизни в целом вызвало Божье осуждение. Отсуствие истинных моральных ценностей (правды) и справедливого порядка в обществе (суда) неизбежно приводят народ к гибели. «Господь праведен, любит правду» (Пс. 10:7). 13 Лодевар и Карнаим (2 Цар. 9:4; Быт. 14:5) — возможно, речь идет о блестящих победах Иеровоама в период завоеваний, достигших пределов Соломонова царства (4 Цар. 14:25). Однако слава израильтян длилась недолго, в ст. 14 те же самые пределы будут обозначать область, захваченную врагами, простирающуюся от Емафа на севере до долины Арава (в русском переводе Библии — «до потока в пустыне». — Примеч. ред.) у Мертвого моря. Господь ненавидит тщеславную гордость людей, хвастающихся военной доблестью: у Него под руками Своя сила.

Осуждение, которое не состоится (7:1—6), и надежда, которая исполнится (9:11–15), обрамляют последний раздел Книги Пророка Амоса. Внутри этих рамок представлено осуждение устрашающих размеров (8:1 — 9:6), которое, однако, сведется к особому осуждению (7:8 и дал.; 9:7—10), но не полному истреблению. Титул «Господь Бог», употребленный девять раз в гл. 1—6, в гл. 7 — 9 встречается одиннадцать раз. Какое несравненно славное всемогущество Господь проявляет, когда по милости Своей исполняет Свои обещания!

Посредничество и заступничество были частью пророческой миссии (Быт. 20:7; Иер. 7:16). Амос не молит отменить суд, но молится о том, чтобы Господь не допустил той формы осуждения, которую, как видится пророку, принимает этот суд. 1) Ст. 1–3, нашествие саранчи столь не ко времени, что никому из народа не выжить. 2) Ст. 4–6, наказание огнем столь велико, что он пожрет даже море и землю. Амос взмолился об отмене окончательной гибели Иакова, и его мольба была услышана. Повторное видение подтверждает истинность пророчества (Быт. 41:32); стихийное бедствие (саранча) и Божья кара (огонь) подразумевают все возможные невзгоды. Тотальность выражена через контраст (см.: вступление к 6:1—7). Однако полное истребление народа Божьего предотвращено. Надежда оставлена.

1 Он создал саранчу — рука Божья видна за всяким событием. После царского покоса… — речь идет, очевидно, о натуральном сборе в пользу царя. В начале произрастания поздней травы — именно от этой травы зависел земледелец. Без нее народу грозили нужда и лишения. 3 Слово пожалел может означать «раскаялся», однако может ли «Бог Саваоф» передумать? Согласно 1 Цар. 15:29, Он «не скажет неправды и не раскается», но в соответствии с 1 Цар. 15:35 «Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем». В первом случае утверждается о Боге «абсолютная» истина; во втором указывается на то, что Его неизменная воля в действительности принимает во внимание всю изменчивость человеческого опыта. Стало быть, мы неизбежно приходим к тому, что Бог видоизменяет Свою линию поведения, а это и есть то, что Библия называет Его «раскаянием»: воля Божья, по существу неколебимая, не является жестокой, бесчувственной, но снисходит с любовью к нашей немощи и безрассудству. 4 Пожрал… пожрал — одна и та же глагольная форма использована дважды. Подобный огонь всегда указывает на Божественную святость осуждения. Только огонь Божий способен «пожрать» все Его творение (2 Пет. 3:10,12).

Амос не молит Бога о своем третьем видении, описанном в этой главе. Господь появляется в качестве Строителя, проверяющего готовность выложенной стены. В древнееврейском подлиннике не говорится о том, что стена была отвесной (7), но что стена строилась «по отвесной линии». Иначе говоря, мерила, применяемые в конце строительства, были там изначально. Народ Божий «созидался» одновременно и в соответствии с законом и по благодати: израильтяне, будучи искуплены Богом, должны были повиноваться Его закону (Исх. 20:2 и дал.), но в равной степени, как Его искупленные, они пребывали под кровью завета (Исх. 24:8) и им была дана целая система жертвоприношений с тем, чтобы даже в случае неповиновения у них была возможность жить в присутствии Святого Господа. Сохранение баланса между законом и благодатью и составляет истинную жизнь народа Божьего и выделяет его из разряда законников (для которых главное — исполнение закона), с одной стороны, и склонных к обрядоверию (когда главное — это жертвоприношения), с другой. Вот почему Амос здесь не взывает с молением к Богу: баланс (отвес) между законом и благодатью является сущностной характеристикой искупленного народа; избежать этого испытания искупленные Богом могут, только перестав быть самими собой.

8 Не буду более прощать ему («проходить среди»). В пасхальную ночь израильтяне, готовившиеся к длительному путешествию, защищенные кровью (Исх. 12:7) и съевшие мясо агнца (Исх. 12:11), были спасены по благодати, остались в живых, чтобы идти Господним путем. Однако современники Амоса не были верны двойному мерилу своей «конституции» и не могли обрести «пасхальных» благословений. 9 Господь сообщает пророку о том, что именно погибнет по Его осуждению, поскольку осуждение с применением «отвеса» является судом с пристрастием. В религиозной среде всегда находятся люди искренние, сообщество верующих среди формального собрания, Церковь внутри церкви. На суде с пристрастием таковые будут прощены (ср.: 9:8—10), а опустошены будут высоты… и святилища, бывшие средоточием обольщения, и дом Иеровоамов, который «делал неугодное в очах Господних… и ввел Израиля в грех» (4 Цар. 14:24). Высотами называли созданные человеком места ложного культа (служение Ваалу), где Господу поклонялись, совершая языческие обряды, словно Он был одним из богов хананейского пантеона. Исаак символизирует Израиль только в этом эпизоде. Он был связан с Вирсавией (Быт. 26:33). По–видимому, в дни Амоса в Вирсавии (5:5) пытались узаконить языческие культы, настаивая на покровительстве Исаака.

Суть этого фрагмента состоит в том, что Амасия, священник, желал изгнать Амоса с его обличениями из земли Израильской (12), но избежать осуждения ни ему самому, ни всему Израилю не удалось (17): Ты говоришь: «не пророчествуй… ». За это, вот что говорит Господь… (16—17). И слово Его обязательно сбудется. Как видно из этого эпизода (10–12), Амасии не удалось подбить Иеровоама на какие–то действия против Амоса, поэтому он принимает свои меры. Будучи священником в Вефиле, Амасия обладал значительной властью, и Амосу было нелегко оказать ему открытое неповиновение. Тем не менее Амос выступил против него, возобновив свою весть: таким образом, он утвердил власть Господа и низверг власть человека, который противился Его слову (см.: Деян. 5:29). 10 Вефиль в проповеди Амоса упоминался в неблагоприятном свете (4:4; 5:5). Конечно, это не могло не уязвлять Амасию! Возмущение — власти часто прибегают к запугиванию «угрозой национальной безопасности» с тем, чтобы добиться своего. Амосу пришлось нести бремя ложных обвинений. Земля — выбор этого слова указывает на степень воздействия проповеди Амоса.

12 Слово провидец не является ни насмешкой, ни унижением (Ис. 29:10). Амасия советует Амосу пойти и зарабатывать на пропитание в Иуде, подразумевая, что Амос, проповедуя, трудится ради денег, и что за слово против Израиля там будут хорошо платить. 14 (См.: Введение о пророчестве) Амос опровергает предположение о том, что он зарабатывает на жизнь пророчеством. Он был хорошо обеспечен доходом от своих стад и угодий. Для него (1) это служение не вопрос его способностей или наклонности (я — не пророк) и не вопрос (2) престижа или привлекательности фигуры провидца. Сын пророка (ср.: 4 Цар. 2:3,5; 6:1 и дал.; 9:1 и дал.) — пророческие школы или общества «пророческих сыновей» привлекали пророческих мужей возможностью учиться и делиться друг с другом опытом, но не таков был Амос. (3) Амос стал пророком не по своему желанию: он занимался скотоводством. 15 Его избрание в пророки (4) было промышлением Божьим (Господь взял меня), и это (5) дало ему возможность общаться с Господом (сказал мне Господь). Через такое общение он был уполномочен пророчествовать к Израилю. Все пророки, оставившие свидетельства о своем пророческом служении, единодушны с Амосом в главном — их служение зиждется на Божественном призыве (Ис. 6:1; Иер. 1:5; Иез. 1), общении с Господом (Ис. 6:6–8; Иер. 1:6–16; Иез. 2:1 и дал.) и поручении Божьем (Ис. 6:9; Иер. 1:5б,10,17–19; Иез. 2:3 и дал.). 16—17 Амос был не просто проповедник, каким хотел считать его Амасия. Его слово было словом Господним (см.: Введение о пророчестве и коммент. к 1:1), и поэтому оно не могло быть отклонено. Когда подобное отвержение происходит, слово, которое могло бы спасти, становится словом осуждения (17). В случае с Амасией такое осуждение принесло страдание (жена твоя будет обесчещена в городе), горечь мучительных утрат (от меча) и неизбежную для него — священника (10) — смерть в земле нечистой. Амасия представлял собой подходящий пример религии без покаяния и благоговения перед словом Божьим.

Эта центральная часть третьего цикла пророчеств (см.: Содержание).3десь представлено новое символическое видение (1–2), продолженное четырьмя посланиями, начинающимися со слов В тот день (3, 9, 13) и наступают дни (11).

1–2 Спелый плод: конец. Подобно тому, как хлеб убирают, когда он в силу своего собственного внутреннего развития поспевает к жатве, так и Божественное осуждение наступает тогда, когда народ «созревает» для суда. 2 Приспел конец — Амос прибегает к игре слов: видит спелые плоды (евр. «'qayis») и Господь отвечает ему, что приспел конец (евр. «qes»).

3–8 Первое послание. Объяснение конца. 3 Религия Израиля не спасет народ: его песни станут частью общего «рыдания». Четырьмя беспощадными штрихами Амос живописует неописуемый ужас последнего дня: «(1)Много трупов (2) …на всяком месте (3) …будут бросать их (4) …молча!» Но почему такое страшное событие должно произойти? 4 Глубинная причина установлена: угнетение тех, кто не имеет возможности защититься или постоять за себя. О бедных см.: 2:6; 2:7. Выражение алчущие поглотить подразумевает предел завистливой алчности. 5—6 Здесь детализируется содержание ст. 4: приоритет мотива выгоды 1) над религиозным благочестием (5); лицемерная пунктуальность израильтян (4:4) заставляет их соблюдать новомесячие, праздник первого дня месяца (Чис. 28:11) и субботу, однако их сердца занимают только деньги; 2) приоритет выгоды над честной торговлей (5): отвесить поменьше (уменьшить меру) и продать подороже (увеличить цену сикля), мошенничать с весами и гирями; 3) приоритет выгоды над человечностью — серебро (6), быть может, это ссуда, предоставленная бедному (как в 2:7а), и пара обуви — покупка, которую он сделал в кредит, — для торговца средство обратить бедняка в рабство за неуплату долга (4 Цар. 4:1). Высевки — продажа ничего не стоящего и отказ в качественных товарах. 7–8 Следствием этого преклонения перед «рыночной стихией» станут общенациональные потрясения и невзгоды, образно представленные в землетрясении, столь драматическом, губительном и всеохватном, как наводнение реки Нил (8). 7 Оборот славою Иакова использован в ироническом смысле. Клятва должна покоиться на неизменном основании. Нет ничего «основательнее» национальной гордыни! Господь во веки не забудет земли, которая оставляет последнее слово за экономическими интересами.

9–10 Второе послание. Погружение в мрак, горечь и печаль. Этот мрак связывали с затмением солнца (наряду с землетрясением), которое отмечалось в июне 763 г. до н. э. Однако в данном случае это не существенно: мрак однажды уже фигурировал в египетской казни (Исх. 10:21 и дал.), здесь же он свидетельствует о гневе Господа на Свой мятежный народ. Однажды Египет оплакивал своих первенцев (Исх. 12:30), теперь с той же горечью возрыдает Израиль (10). Вретище подразумевает сетование, обращенное к Богу. Но наступили времена, когда даже покаянная молитва слишком запоздала.

11—12 Третье послание. Духовный голод.

День скорби обнаруживает, сколь сильны (или слабы) внутренние ресурсы. Жизнь, обращенная только на наслаждения этого мира, оголится до костей, когда они прекратятся. Потом наступит голод по надежному, авторитетному слову. Но справедливое воздаяние Господа печально: отверженное слово становится отсутствующим. Как не будет места покаянию (10), так не найдут и слова (12). Без слова откровения человек во все времена занят бесплодными делами, вынужден ходить от моря до моря, от Мертвого моря на юге до Средиземного моря на западе, скитаться от севера к востоку, возвращаясь туда, откуда вышел. И не найдут его, то есть слова Божьего, во–первых, потому, что отклоняли его так долго и потому, во–вторых, что северные израильтяне отправятся куда угодно, но только не в Иерусалим, где Господь все еще пребывал (1:2). Гордыня дает знать о себе даже в отчаянии!

13—14 Четвертое послание. Окончательное падение. Надежде народа на будущее — юношам — вынесен смертный приговор за грехи прошлого. Когда слову Божьему не верят, люди начинают верить чему угодно. И тогда ложные религии увлекут юношей, схватят их за руки, чтобы затем вцепиться им в горло, пока они не падут и уже не встанут. 14 Грехом Самарийским — в 4 Цар. 17:30 отмечается поклонение богу Ашиму, но это имя означает буквально «грех». Грех самарийский — это поклонение идолам, возможно, вефильскому идолу (или тельцу, см.: Ос. 8:6). Но искупление греха — это такая потребность, удовлетворить которую не способны никакие идолы — ничто, кроме предусмотренного Богом пролития крови, не может справиться с этим делом, так было в Ветхом Завете, то же самое и в Новом Завете. Путь в Вирсавию — возможно, паломничество в Вирсавию ставилось в духовную заслугу.

(См.: «Содержание».) Сам Господь надзирает за разрушением храма: пострадает все сооружение от верха до низа; погибнут все собравшиеся, Господь поразит всех их (1). Не будет никакой возможности избежать суда (1), укрывшись в сверхчувственных царствах (2), в мире реальном (3) или где бы то ни было на земле (4). Такова всеобъемлющая власть Господа (5–6): Он совершит то, о чем предупреждал. 2 Преисподняя («шеол») — место пребывания мертвых. 3 Морским змеем называли мифическое морское чудовище современного Амосу язычества, выступавшего в качестве яростного противника Создателя и Его намерения установить стабильный мир. Амос употребляет это название в двух аспектах, а) Поэтическом: в той мере, в какой Амос допускает возможность вознесения на небеса (2), он допускает и существование подобного чудовища, желающего поглотить и отрезать путь к спасению. Однако важнее то, что Амос прибегает к использованию этого образа б) в аспекте теологическом: непримиримый враг Создателя (с точки зрения языческой мысли) беспрекословно повинуется Господу (повелю), служит Его целям! Амос заставляет служить истине даже мифологию: вездесущность и всемогущество свойственны только Богу.

Всемогущество Бога проявляется в трех направлениях. 1) Горизонтально (ст.5): вся земля чувствует Его прикосновение; она не станет противиться, только растает; и все живущие на ней восплачут; утратив стабильность, она поднимется и опустится, как поднимается и опускается Нил.

2) Вертикально (ст.6): на небесах, во всей их горней недоступности — Его чертоги, откуда Он правит по Своей вседержавной воле; или, согласно иному толкованию, небеса — это Его сводчатые «обители», образующие аркады и «связывающие» (возможно, это скрытое указание на слово, переведенное как свод) небеса с землей.

3) Динамически: всевозможные «силы», например воды морские (6), делают то, что угодно Ему.

(Ср.: 7:7—9 и см.: «Содержание».) Здесь идет речь о том, как осуществится суд по «отвесу»: пред Богом (7) не бывает никаких привилегий, так же, как не бывает гарантии неприкосновенности при Божественном духовном испытании (8). Суд вершится всюду, где царствует грех. И при этом Бог судит пристрастно, проводя различие так, что дом Иакова под рукой Божьей не погибнет окончательно, но будет просеян (8—10), а признанное нечистым будет собрано и выброшено вон. План этого фрагмента таков:

(а¹) ст. 7 Безосновательность самодовольства

(b¹) ст. 8а—d Неизбежность осуждения за грех

(b²) ст. 8е—9 Сущность судебного пристрастия

(а²) ст. 10 Участь самодовольства

7 На первый взгляд это характерное для Амоса монотеистическое утверждение: есть только один Бог, и всякое переселение и передвижение на земле — Его работа. Израиль был выведен из земли Египетской, Филистимляне — из Кафтора, Арамляне — из Кира, и (Амос позволяет нам продолжить этот список) всякое иное переселение народов по доброй воле или по принуждению произошедшее (перед этим или с тех пор) происходило и происходит только по воле Господа. Господь, несомненно, есть Господь истории. Это действительно так, однако не в этом суть данного стиха. До сих пор все слушатели Амоса могли соглашаться с провидцем: да, Господь есть Господь истории. Но они, должно быть, приходили в ужас от заявления пророка, когда он, ссылаясь на эту истину, указывал на другую — что сыны Израилевы таковы же для Господа, как сыны Ефиоплян\ Речь не о том, что Амос отрицает здесь особое положение Израиля, — он говорил об этом и в 3:2, и скажет еще далее в ст. 8—9. То, чему он учит здесь, заключается в другом: особость Израиля — высокая честь быть народом Божьим — ассоциируется с определенной датой и событием — исходом. Но факт исхода в его хронологическом и историческом понимании ничем не отличается от переселения филистимлян и арамеев (арамлян).

В популярной песне 50–х годов (она, бывает, еще звучит на улицах в Рождественские праздники) говорится: «Человек будет жить вечно, потому что был день Рождества» — словно сам факт того, что этот день был и прошел, является ключом к вечной жизни. Конечно, без Рождества Христова не было бы спасения, но спасает не само событие, отмеченное в календаре. Все зависит от того, что случится дальше, и в частности, появится ли ответ человека на факт Рождества Спасителя и будет ли этот ответ подтвержден всей последующей жизнью, посвященной Господу. Точно так же и с народом исхода ничего особенного не было бы, если бы он не ответил на благодать Божественного спасения обещанием послушания. Господь взирает не на минувшие даты, а на подтверждение верности прошлому святостью и отвращением ко греху в настоящем.

Ефиопляне занимали территорию от Сиены на юге до Хартума — характерные для Ветхого Завета указания на самые отдаленные точки земли. Филистимляне пришли из Кафтора (Крит), двигаясь из ареала Эгейской цивилизации в направлении побережья Палестины. Кир — см. коммент. к гл. 1:5. 8 Слово вот подчеркивает, что Господь смотрит не на исторические даты, а на моральные качества тех, кто называет себя Его народом; поэтому, где самодовольно полагаются на свершившееся в прошлом событие без истинного желания избежать греха и стремиться к святости, там может быть только исполненное ужаса ожидание суда (Евр. 10:26 и дал.). 8—9 Слово но — очень сильное слово, им поставлен важный акцент. Зерна (букв, «камешки») — это слово встречается еще в одном месте (2 Цар. 17:13), причем в прямом, буквальном значении, поэтому предположение о том, что здесь имеется в виду «зерно» хороших твердых сортов, не имеет параллели. Во всяком случае, этот перевод противоречит обыкновенному назначению решета, которое при просеивании оставляет дурное и пропускает доброе. Здесь мы видим скорее образ, навеянный просеиванием почвы ради избавления от камней. В соответствии с видением отвеса (7:7–9) Амос упорно подчеркивает различия в Божьем осуждении. В среде народа Божьего будут оставлены только достойные, и в то же время ничто из почвы не будет отброшено заодно с камнями.

10 Но кто же эти «камешки», которые будут отброшены? Это не просто грешники из народа Моего, но особая категория грешников: те, кто самонадеян перед лицом Божьего осуждения, те грешники, которые утверждают, что грех есть дозволенный образ жизни, и не принимают в расчет грядущего суда. Не постигнет… и не придет, т. е. это бедствие не достанет нас из прошлого и не встанет у нас на пути в будущем. Они словно бы говорят: «Мы не заслужили осуждения в прошлом, не заслужим и в будущем». Это не голос тех (прошедших испытание «отвесом» в 7:7–9), кто строит свою жизнь на фундаменте благодати и закона, а голос самодовольных, беспечных грешников в суетном и лицемерном мире. Ни для Амоса, ни для нас это слово не подразумевает, что наше спасение в опасности. Однако оно напоминает нам, что на основании дома Божьего стоят две печати: «познал Господь Своих» (2 Тим. 2:19) (наша безопасность в неизменной воле Бога, Который избрал нас для Себя) и «да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа» (см. более детально 2 Пет. 1:5—11) (нравственный выбор, который свидетельствует о статусе избранничества).

Амос завершает третий цикл своих откровений (см.: Содержание). Этот цикл начинался с того, что Бог отменил угрозу полного истребления народа (7:1—6), и теперь заканчивается утверждением славных обетовании о грядущем. Эти обетования распадаются на три части: обетования о царстве (11—12), обетования об изобилии земных благ (13) и обетования народу Божьему (14—15).

11–12 Обетования о царстве. Существуют три толкования этого текста, а) В определенном смысле скиния Давида пала, когда северные колена отделились (3 Цар. 12), и, возможно, Амос обращается к этим минувшим событиям и ожидает полного объединения народа Божьего с приходом нового «Давида» (Иез. 34:23; Ос. 3:4–5; Лк. 1:32). б) Согласно собственному пророчеству (2:5), Амос понимал, что Иерусалим обречен на гибель, и видел в видении как событие, уже произошедшее, что от скинии Давида не осталось и клочка, в) Слово падшая можно перевести как «падающая» или «готовая пасть», и Амос мог иметь в виду дальнейший упадок дома Давидова, окончательную гибель которого он предвидел в Иуде. Так или иначе, данное пророческое видение Амоса имеет мессианский смысл, поскольку говорит об исполнении мессианских упований. Осуществятся изначально предназначенные величие, блеск и слава (как в дни древние, ср.: Ис. 1:26—27), и Давид обретет обещанное мировое владычество (Пс. 2:7 и дал.; 71:8–11; 109:5–7; Ис. 9:7; 11:4–10).

12 Едом был осужден (1:11) за непрестанную вражду, и это соответствует библейским свидетельствам об отношениях между Эдомом и народом Божьим (Быт. 27:41; Чис. 20:14 и дал.). А это ведет к использованию «Едома» в качестве символа той ненависти, которую мир испытает в конце истории к Господу и Его народу. К тому же Давид был единственным царем, которому удалось покорить Эдом и удержать его в зависимости от себя (2 Цар. 8:14), поэтому «Едом» стал символизировать поражение всех врагов с приходом Давида–Мессии и Его владычество над всем миром (Ис. 34; 63:1—6; Иез. 35 и др.). И еще Амос выделяет Эдом, чтобы подтвердить, что с наступлением владычества Давида закончится всякая вражда и на земле установится новое единство.

Между которыми возвестится имя Мое — эти слова подразумевают не только царское владычество (2 Цар. 12:28), но и тесный союз (Ис. 4:1). Несомненно, явившийся Царь утвердит Свое владычество и прежние язычники признают Его. И они не будут на положении граждан второго сорта, и их роль не сведется к раболепию: они станут частью «Невесты» Христа. Иаков (Деян. 15:15—17) по справедливости рассматривает данное предсказание как исполнившееся в евангельском служении — в проповеди Евангелия Господа нашего Иисуса Христа прежде отделенным язычникам, ибо в Ветхом Завете мессианское Царство является Царством, утверждающим мир (Ис. 9:7), а не войну. Поскольку метафора, использованная в отношении Мессии, это образ царя, то, естественно, Он занимается царскими делами и распространяет Свое царство силой оружия (Ис. 11:14 и др.). Однако это метафора: за ней возвышенные истины о Боге избранного народа, Который и есть тот обоюдоострый меч в их руке, которым они покоряют народы (Пс. 149:6—8).

13 Обетования об изобилии земных благ. Амос видит необычайное изобилие и процветание в Израиле: люди не успевают закончить одной жатвы, а уже начинают посев; не успевают обработать один урожай винограда, а уже готовят лозу для другого.

Как следует понимать эту картину? Когда человек впал в грех, это самым печальным образом отразилось на природе. Эдемский сад дарил Адаму и его жене изобилие всевозможных благ, а ныне проклятая земля только нехотя и при тяжких трудах позволяет кормиться от себя (Быт. 3:17–19). Стало быть, щедрое вознаграждение за труд и изобилие плодов земли в дни мессианской эры свидетельствуют о том, что это проклятие снято и уже не действует. В Эдемском саду Адам был господином (Быт. 1:28); наследник и властитель, он имел разрешение есть от всякого дерева в саду, кроме одного (Быт. 2:16—17). Но явился грех, и поток изобильных благ превратился в тонкую струйку. Когда же в Эдемский сад вернется его законный Владыка (Ис. 11:6—9), все силы, которые были скованы ранее, когда умножился грех и правила смерть, беспредельно расцветут, природа поспешит принести свою дань к ногам вседержавного Царя.

14–15 Обетования народу Божьему. И возвращу из плена народ Мой — хотя и допустимое, но не единственно возможное толкование видит здесь предсказание о возвращении избранного народа из вавилонского пленения. Чтобы избежать такого толкования, фразу о «возвращении из плена» надо понимать в том же широком смысле, что и в Пс. 125, где имеется в виду удаление всего, что связывает, ограничивает и угнетает народ Божий. Однако и перевод «верну все сокровища» (NIV mg) также допустим и больше соответствует данному месту Книги Пророка Амоса. Господь соберет Свой народ (ср.: Мк. 13:27; Отк. 14:14–16). Как «царская» метафора иносказательно на военном языке говорила о расширении пределов Царства, так и здесь объемная картина собирания народа Божьего из рассеяния представлена в терминах нового захвата и нового устроения. 1) Восстановление: все утраченное, разрушенное или пропавшее в прошлом будет восстановлено и возмещено — никакого вреда, нанесенного грехом, не останется. 2) Исполнение — удовлетворение: разводить сады и не есть плодов их — значит иметь разочарование и не знать удовлетворения; это принес в жизнь грех (Втор. 28:30; Соф. 1:13). 3) Вечная безопасность: последние слова Амоса ставят Божественную печать на эти обетования: говорит Господь Бог твой. Господь, Бог исхода, в неизменном существе Которого (Исх. 3:15) сокрыто желание спасти Свой народ. Твой — местоимение единственного числа относится ко всему народу Божьему в целом и к каждому человеку в отдельности. «Твой» не значит «по твоему избранию», но «предавший Себя в жертву за тебя» (Втор. 7:7 и дал.; Иез. 20:5 и дал.; Ин. 15:16; Еф. 1:4,11). Господь Бог говорит (совершенное время, выражающее действие, свершившееся к настоящему моменту, результат которого имеется налицо в настоящем), точнее «Он сказал». Все мессианские обетования — законный Владыка, новое творение и совершенный народ — обладают несомненностью свершившегося факта: «так решил Господь Бог твой».

(MotyerJ. A.)

Острая вражда между Израилем и его юго–восточным соседом Эдомом объясняет важное место, отведенное географии и истории в данном пророчестве. Взаимная неприязнь Израиля и Эдома имела глубокие корни. Исав, старший сын Исаака и внук Авраама, утратив привилегии, принадлежавшие ему по праву первородства, чувствовал себя обманутым своим младшим братом Иаковом (Быт. 25:27–34; 27:1— 29,41), хотя, согласно автору Послания к Евреям, он сам был в этом виноват (Евр. 12:16). И хотя с Иакова не снимается ответственность, Библия ясно говорит, что и согрешивший может получить Божье благословение (ср.: Евр. 11:9,21). Со временем каждый из братьев получил другое имя: Исав был известен под именем «Едом» (Быт. 36:1,9), а Иаков — под именем «Израиль» (Быт. 32:22—32). Эти имена восприняты народами, прародителями которых были Исав и Иаков. Враждебность, возникшая между братьями, сохранилась и в отношениях между этими народами.

После исхода израильтян из Египта эдомитяне не позволили им пройти через их территорию в Трансиорданию (Чис. 20:14–21; Суд. 11:17–18). Их собственное покорение было предсказано Валаамом (Чис. 24:18). Царь Саул воевал с Эдомом (1 Цар. 14:47), а Давид завоевал его (2 Цар. 8:13–14, но см.: NRSV и NIV mg.; 3 Цар. 11:15—16). Соломон использовал Эдом в своих целях (3 Цар. 9:26–28), невзирая на недовольство эдомитян (11:14—22). В царствование Иосафата (IX в. до н. э.) Эдом в составе военного союза напал на Иуду (2 Пар. 20:1—2). Эдомитяне восстали против Иорама и освободились от иудейского ига примерно на сорок лет, вплоть до конца столетия (4 Цар. 8:20—22; 2 Пар. 21:8–10).

В начале следующего столетия Амасия, царь Иудеи, снова захватил Эдом, устроив большое кровопролитие и продвинувшись по его территории до самой столицы — Селы (4 Цар. 14:7; 2 Пар. 25:11–12). Позднее Эдом взял реванш, напав на Иудею в царствование Ахаза (2 Пар. 28:17), захватив военнопленных и навсегда освободившись от иудейского господства.

Эдом стал вассалом Ассирии, а затем перешел под власть Вавилона, но время от времени строил мятежные планы (Иер. 27). Хотя библейские и небиблейские источники довольно сдержанно оценивают действия Эдома в период разрушения Иуды вавилонянами в 587 г. до н. э., однако 2 Езд. 4:45 возлагает вину за поджег Иерусалимского храма на идумеев (эдомитян). Тем не менее эта версия больше нигде не подтверждается (ср.: Пл. Иер. 4:21–22).

Как свидетельствуют археологические источники, в VI в. до н. э. Эдом стал ослабевать. Города, из которых ушло население, стояли заброшенные (ср.: 1 Мак. 5:65). Между VI и IV вв. до н. э. этот географический район перешел в руки арабов (ср.: Неем. 2:19; 4:7; 6:1). В частности, набатеи заняли место эдомитян, вытеснив многих из них в южную Иудею, которая получила эллинизированное название «Идумея» (1 Мак. 4:29), основанное на древнееврейском имени «Эдом».

Давнее противоборство Иуды и Эдома нашло отражение в Книге Пророка Авдия, послужив основой этого пророчества. Не менее важную роль играет в ней география. Эдом располагался к востоку от Иордана среди скал, возвышавшихся над Мертвым морем. Знаменитый скальный город Петра, построенный набатеями, — это образец естественных защитных сооружений, на которые мог полагаться Эдом. Их неприступность порождала высокомерие и самонадеянную уверенность в собственной неуязвимости, что и привело в конечном счете к падению Эдома.

Книга Пророка Авдия не только самая короткая среди книг Ветхого Завета, но и имеет самое лаконичное надписание, не дающее почти никакой информации о своем авторе. Ни родословие, ни место рождения или жительства здесь не указаны. Нам сообщают только о том, что это «видение Авдия». Возможно, что даже имя пророка — «раб Господень» — это всего лишь титул, который часто используется в Ветхом Завете для обозначения пророков (напр.: 3 Цар. 14:18). Впрочем, имя «Авдий» встречается у евреев довольно часто, поэтому нет никаких веских причин сомневаться в его принадлежности автору этого краткого пророчества.

Поскольку мы не располагаем никакими сведениями о личности автора, точная датировка этого текста представляется весьма затруднительной. Любое предположение должно быть основано на фактах, содержащихся в самой книге (см. также табл. на с. 217)

По–видимому, предпосылкой этого пророчества является нападение Эдома на Израиль (10–14), однако, как показывает краткий обзор истории отношений между этими народами, такое случалось неоднократно. Наиболее вероятно, что эти стихи в Книге Авдия относятся к разрушению Иерусалима в 587 г. до н. э. Это наиболее значительное событие, сопровождавшееся разгромом и разграблением Израиля (4 Цар. 25; 2 Пар. 36:17–21), в котором, судя по некоторым данным, принимали участие эдомитяне (2 Езд. 4:45). Если эта гипотеза верна, то пророчество могло быть требованием суда над Эдомом за его преступления против Бога и Его народа, а также посланием к Богу с выражением надежды, что враги Израиля не останутся безнаказанными.

Хотя Книга Авдия — самая короткая из пророческих книг и содержит всего двадцать один стих, она разделяется на две взаимосвязанные части. Первое пророчество направлено непосредственно против Эдома и состоит из трех меньших предсказаний: об опасности, таящейся в гордости (2–4), предательстве (5–7), приближении суда (8—9) с перечнем причин наказания Эдома (10—15). Второе пророчество в этой книге описывает возмездие народам, выступавшим против Иуды (15—18), и восстановление Иудейского царства (19—21).

Эти два пророчества объединяются такими ключевыми понятиями, как «день» (8,11–15), Господь как действующее лицо (1,4,8,6,18,21) и понятием Божьей горы (Сион, 17,21), в конечном счете превосходящей все горы, на которые так самонадеянно полагались эдомитяне (8,9,19,21). Богословская идея воздаяния («зуб за зуб») также объединяет эту небольшую книгу, встречаясь по меньшей мере пять раз: гордость будет унижена (2,3); равнодушных свидетелей грабежа постигнет та же участь (5–9,11–14); за нападение на уцелевших в дни бедствия в самом Эдоме никто не уцелеет (14,18); тех, кто изгонял других, ожидает изгнание (7,14). Эта идея сформулирована в переходном ст. 15.

Boice J. M. The Minor Prophets, 2 vols. (Zondervan, 1983, 1986).

Baker D. W. Obadiah. — In: Baker D. W., Alexander D. and Waltke B. Obadiah, Jonah andMicah, TOTC (IVP, 1988).

Craigie P. C. The Books of Joel, Obadiah, Jonah and Micah, DSB (St Andrew Press, 1984).

— — — — — , in USA. Twelve Prophets, vol. 1, DSB (Westminster/John Knox Press, 1984).

Allen L. The Books of Joel, Obadiah, Jonah andMicah, NICOT (Eerdmans, 1976).

Coggins R. J. Israel among the Nations: Nahum, Obadiah, Esther, ITC (Handsel, 1985).

— — — — — , published in USA as Nahum, Obadiah, Esther: Israel among the Nations (Eerdmans, 1985).

Stuart D. Hosea — Jonah, WBC (Word, 1987).

la Надписание

16—15 Эдом — прообраз врагов Бога

16–9 Надвигающаяся гибель

10–15 Преступления Эдома

15—21 Израиль и другие народы — суд и спасение

15—18 Врагам Израиля отплачено той же монетой

19–21 Возрождение Израиля

Тип литературного произведения и его земной автор определены в самом начале: откровение пришло через Авдия в форме видения. Очевидно, что слово «видение» использовано здесь в более широком смысле, чем визуальное откровение как таковое (см.: Ис. 29:7; Иез. 12:27), поскольку подразумевает словесное общение (см.: Ис. 1:1; Наум 1:1).

16 Вступление. Автор послания Авдия, сообщивший ему священный авторитет, — это Господь Бог, названный традиционно торжественно (ср.: Иез. 2:4). Господь повелевает не только Израилем, но и всеми остальными народами, включая Эдом. Личное имя Бога — «Яхве» (Господь) — напоминает народу Божьему обетования завета, в том числе обетование о земле, на которой он будет жить (Быт. 12:1; 15:7). Люди особенно нуждались в этом напоминании в период изгнания, после только что пережитого национального бедствия (10–14; ср.: 19–21).

В центре этой части пророчества давний враг Израиля — Едом (см.: Введение). Примыкавший к юго–восточной окраине Израиля, Эдом не был чем–то неведомым для израильских пророков (см.: Ис. 34; 63:1–6; Иер. 49:7–22; Иез. 25:12–14,35; Ам. 1:11–12; Мал. 1:2–5).

Вместо ожидаемого откровения Господа, следующего непосредственно за вступительной формулой, дается дополнительная информация. Она имеет отношение либо к ранее произнесенному пророчеству об Эдоме, которое тоже актуально в данной ситуации, либо к другому посланию, которое прозвучало в одно время с предсказанием Авдия, но было адресовано народам. Первое предположение подтверждается многочисленными совпадениями в содержании и даже в композиционном построении этих стихов и другого пророчества, касающегося Эдома, в Иер. 49:7–16. Авдий мог ссылаться на это пророчество Иеремии, которое он мог либо слышать при его произнесении в Иерусалиме, либо знать о нем понаслышке. Однако это невозможно доказать из–за трудностей, сопряженных с точной датировкой служения Авдия и соотнесением дат жизни этих пророков.

Это пророчество ясно указывает, что посол, или вестник, был послан Господом для сообщения всем соседним народам о необходимости совместного выступления против Эдома. Как выяснится, все приняли участие в его разгроме — и Израиль, и Господь, и соседние народы.

2–4 Опасности, таящиеся в гордости. Здесь начинается откровение Господа. Хотя оно адресовано Эдому, обозначенному местоимением ты, маловероятно, чтобы эдомитяне когда–либо стояли перед лицом пророка Господа. В большинстве пророчеств об иноземных народах пророк обращался к Божьему народу для его воодушевления, поскольку врагов следовало разгромить, или для предостережения самих израильтян о том, что их может ожидать такая же участь, если они не будут по–настоящему преданными Господу завета.

Эдом, так гордящийся неприступностью своего положения среди скал и утесов Трансиордании, будет повергнут. Несмотря на то что эдомитяне.похвалялись в своих горделивых сердцах, они испытают унижение и презрение; гордость их сердца обольстила их, подобно тому, как была обольщена и за то наказана Ева в райском саду (Быт. 3:13). Слово скалы может быть истолковано как «Села» (см.: NIV mg.), столица эдомитян (см.: «Введение»).

В горделивом самовосхвалении Эдом считал свою неуязвимость равной неуязвимости парящих орлов и далеких звезд. Эдомитяне забыли, что угрозу могут представлять не только штурмы неприятельских войск. Против них выступит и одержит победу Сам Бог — Создатель неба и земли, против Которого не устоят никакие скальные крепости. Он низринет эдомитян с их высот, и в этом они могут быть уверены, ибо так говорит Господь.

Самонадеянность — это недостаток, присущий Божьему народу в той же мере, в какой он был присущ Эдому. Народ Божий забыл о невозможности ускользнуть от пристального внимания Бога к самонадеянной «безопасности» среди гор. Церкви также следует помнить не только о преисполненном презрения и постоянно наблюдающем за нею внешнем мире, но и о том, что даже самые потаенные ее слабости и раздоры невозможно скрыть от Бога.

Эдом получил хороший урок, который должны усвоить все мы, будь то отдельные личности или целые народы. Мы принесем гораздо больше пользы и себе, и Царству Божьему, если будем помогать тем, кто попал в беду, а не насмехаться над ними в их слабости. Подобное презрение противоречит желанию Бога, чтобы мы заботились об униженных. К тому же это противоречит здравому смыслу, ибо поверженные могут воспрянуть и сказать последнее слово, как это сделала Иудея, которая одерживала победы под предводительством своего Бога.

5–7 Предательство. От картины, нарисованной в последних стихах, автор возвращает своих слушателей к их повседневной жизни. Они были хорошо осведомлены о ворах и грабителях, тайком проникавших в их дома для грабежа и насилия. Эти преступники, способные украсть лишь столько, сколько им под силу унести, уподобляются собирателям винограда, которым закон (Втор. 24:21) предписывал оставлять немного ягод для бедных. Но это ничто по сравнению с разграблением, которому подвергнется Эдом. У Исава, прародителя эдомитян (Быт. 36:1,9), именем которого иногда определяется весь народ, будут отобраны даже сокровища из тайников; не останется ничего.

7 Эдом, обращаясь к которому пророк семь раз употребляет местоимение ты в разных падежах, будет предан даже союзниками и живущими с ним в мире. Еще одна группа бывших друзей названа по–древнееврейски просто «твой хлеб», что следует, по–видимому, понимать как ядущие хлеб твой (см. Пс. 40:10, где эта идиома аналогична выражению «человек мирный»). Поскольку в Израиле было принято устраивать совместную трапезу после заключения договора (см.: Быт. 31:54; Исх. 24:11; ср.: 1 Кор. 11:23–26), очевидно, это были партнеры по договору, которые изменили своему слову.

Удар, нанесенный прежними друзьями, будет для Эдома полнейшей неожиданностью. Нет в нем смысла — видимо, пророк хочет сказать, что гордившийся своей мудростью Эдом не понял лицемерия своих союзников.

8–9 Надвигающаяся гибель. Эдом потеряет оплат нации — мудрых и благоразумных, которые были хорошо известны за его пределами (Елифаз, советчик Иова, был родом из Фемана, Иов 2:11; Иер. 49:7; ср.: 3 Цар. 4:30), а также свою армию. Как можно предположить, его отважные воины поражены будут страхом и истреблены. Это кульминация в цепи утрат: сначала материальные ценности (5—6), затем мудрость и благоразумие (7–8) и, наконец, военный потенциал (9). Все структуры общества будут разрушены.

10—11 Неожиданное соседство слов притеснение и брат подчеркивает ужасающее предательство Эдома по отношению к Израилю, названному здесь Иаковом (ср.: Чис. 20:14; Втор. 23:7; Ам. 1:11). Это напоминание о старой вражде Исава с родным братом (Быт. 25:19–34; 27:1–28:9; 33) — вражде, унаследованной их потомками. Подробности этого постыдного притеснения описаны в следующих стихах.

Первой стадией было пассивное отношение к бесчинствам врагов. Хотя эдомитяне и могли сказать: «это сделали не мы, а ваши враги», то есть чужие… и иноплеменники, но поступили они как один из них, так как не помогали иудеям.

12–14 Противодействие Израилю стало принимать все более оскорбительные формы. От безразличия эдомитяне перешли к злорадству, входили в самые ворота (ср.: Пл.Иер. 4:12—13), чтобы лучше видеть, а затем захватывать брошенное имущество. В конце концов они дошли до того, что стали нападать на бежавших из Иуды (4 Цар. 25:4—5) и выдавать захватчикам уцелевших. За то, что они убивали беспомощных, их постигнет та же участь (9—10), и никто не останется в живых (18).

15 Этот стих служит связующим звеном между пророчеством, направленным против Эдома (2—15), и более общим пророчеством, касающимся Израиля и других народов (16—21; см.: Введение).

День Господень — это конечная цель, к которой движется история. В этот день Бог покарает тех, кто выступал против Него, и даст утешение Своему народу. Израиль полагал, что относится ко второй категории, однако обнаружил, что, вследствие неповиновения и нарушения завета, принадлежит скорее к первой (Иоил. 1:15; 3:14; Ам. 5:18—24). Он окажется среди наказанных народов (Втор. 32:35—36; Зах. 14:1—3), представленных здесь Эдомом. Эдом будет наказан в точном соответствии со своими преступлениями — по принципу «око за око, зуб за зуб», или, выражаясь специальным языком, по закону равного возмездия (ср.: Лев. 24:20; Иер. 50:15,29). Божья справедливость не допускает безнаказанности.

15—16 Эдом, к которому пророк по–прежнему обращается на «ты» (ср.: ст. 7), — это яркий представитель всех тех народов, которые тоже будут наказаны. За то, что, радуясь крушению Израиля, эдомитяне устроили попойку в Иерусалиме на святой горе Бога, они выпьют до дна чашу Божьей ярости (ср.: Ис. 51:17; Иер. 25; Авв. 2:15–16; Мк. 14:36). Их уничтожение будет настолько полным, что от них ничего не останется: как бы их не было.

17 А на горе Сионе, святой горе Бога (16), будет спасение для бежавших (14), но не для Эдома (1–15) и не для других народов (16). Милость Божья к избранному народу проявится в возвращении ему наследия завета — обетованной земли, овладение которой было временно отложено из–за его грехов (ср.: Втор. 30). Слова о спасении как слова Самого Бога приведены в Иоил. 2:32, это указывает, что Авдий предшествовал Иоилю. Здесь восстанавливаются оба аспекта Давидова завета: Бог, обитающий в Своем святилище, и народ, представленный «остатком» в земле обетованной.

18 Эдом, дом Исава, намеревался уничтожить Израиля или хотя бы извлечь выгоду из его гибели (10–14). Он будет истреблен пламенем Божьей ярости (ср.: Пс. 17:9; Ам. 5:6) с помощью Его народа — дома Иакова (имеется в виду либо весь народ Израиля [ср.: Пс. 21:24], либо только Иуда на юге) и дома Иосифа (союз десяти колен; ср.: 3 Цар. 11:28; Ам. 5:6). Таким образом, все двенадцать колен Израиля будут возвращены в землю обетованную — не останется там тех, кто преследовал их (ср.: Иез. 37:15—28). У народа, который выдавал бежавших израильтян (14; ср.: ст. 17), никого не останется (ср.: Пл. Иер. 2:22). Если немногие уцелевшие израильтяне, «остаток», возродятся как народ, то Эдом будет полностью уничтожен.

Гарантией исполнения этих слов является то, что Господь сказал это.

Следующие три стиха, в отличие от предыдущих пророчеств, изложены не в поэтической форме, а в прозе. На этом основании некоторые исследователи полагают, что данные стихи были добавлены позднее. Однако доводы их неубедительны, поскольку писатели, как древние, так и современные, способны писать не только в одном стиле. Переход с поэзии на прозу не доказывает принадлежность текста разным авторам. В некоторых местах этого раздела язык оригинала неясен, но главная идея выражена вполне отчетливо.

19 Этот и следующий стихи касаются территориальных завоеваний. Отныне Израиль завладеет своим «наследием» (17). Те, которые к югу, то есть живущие в пустыне южнее Вирсавии, по–видимому, отберут землю у эдомитян. Это могло означать, что некоторые иудеи переселятся на родину эдомитян за Иорданом — на гору Исава, однако доказательств такого переселения у нас почти нет. Более вероятно, что этот стих подразумевает возвращение израильтян в ту область Иудеи, которая была захвачена Эдомом, вытесненным со своей территории набатеями в VI–IV вв. до н. э. (см.: Введение). Долина между морским побережьем и горной местностью названа по имени ее наиболее известных жителей — Филистимлян, которые также потеряют свою землю. Израиль подчинил себе эту область при Маккавеях (1 Мак. 10:84— 89; 11:60–62), как подчинил в 106 г. до н.э. при Иоанне Гиркане (Ant. 13.5.2–3) и Самарию — бывшую столицу Северного царства — Израиля (ср.: 3 Цар. 16:24; 21:1). Местность, окружающая Самарию (названная полем Самарии или полем Ефрема в честь основного северного колена), попала под власть Иуды уже в 153 г. до н. э. (1 Мак. 10:38). Менее ясно значение Beниамина — небольшого южного колена, владеющего Галаадом, расположенным к востоку, в.Трансиордании. Эта территория тоже покорилась Маккавеям в 164 г. до н. э. (1 Мак. 5:9–54).

20 Толкование этого стиха затруднено неясностью древнееврейского текста. Однако эта трудность разрешается благодаря параллелизму двух частей стиха. По–видимому, речь идет о двух группах израильских переселенцев. Вторая группа — из Иерусалима — состоит их тех, кто был уведен в Вавилон в 587 г. до н. э. Теперь они находятся в Сефараде, но возвратятся и займут свои южные земли. Поскольку неясно, где расположено это место их плена, высказываются самые разные предположения — от Испании до Малой Азии. Сапарда в Мидии, упомянутая в надписи ассирийского царя Саргона II (конец VIII в. до н. э.), наиболее соответствует исторической обстановке периода вавилонского плена. Первая группа — переселенные из войска — это, вероятно, выходцы из Северного государства Израиля, покоренного Ассирией в 722 г. до н. э. Вместо слова «войска» NRSV предлагает читать «Халах», такая замена потребует переставить всего одну букву в древнееврейском слове. Это место в Ассирии стало местом пребывания в плену части северных пленников (ср.: 4 Цар. 17:6; 18:11; 1 Пар. 5:26). Они возвратятся на свою исконную территорию и пойдут дальше, до самой Сарепты — приморского города, расположенного к северу от Израиля между Тиром и Сидоном (ср.: 3 Цар. 17:9). В последний день Господень весь Израиль, от крайнего юга до крайнего севера, будет восстановлен и даже выйдет за пределы территории, которую он занимал в период монархии.

21 Спасители (Неем. 9:27) придут в Иерусалим (на гору Сион), откуда будут править другой горой, упоминаемой в этом пророчестве, — горой Исава (т. е. Эдомом). Это станет свидетельством всему человечеству о том, Кто является истинным Царем мира. Это не кто иной, как Господь, Яхве, — «господь господствующих и Царь царей» (Отк. 17:14), Который царствовал, царствует «и будет царствовать во веки веков» (Отк. 11:15; ср.: Пс. 21:29; 46:8–10).

Значение и верховенство Бога подчеркнуто тем, что Его именем начинается и заканчивается книга (1, 21). Он правит не только Эдомом и Израилем, но и всеми народами земли.

(Baker David W.)

Книга Пророка Ионы — это повествование о пророке, который не желал смириться с тем, что Господь по Своему милосердию готов простить и помиловать грешников и язычников. Книга учит, что Бог любит злых людей, конечно, не потому, что они злы, но потому, что они люди, и они дороги Ему, несмотря на их недостойное поведение и неуважение к истинному Богу. Большая часть текста — это рассказ о том, как Иона пытается уклониться от исполнения возложенной на него миссии, решив скрыться от лица Божьего. Господь велел ему идти к народу Ниневии, крупнейшего города в древней Ассирии, с тем, чтобы призвать их к покаянию. Иона знал, что Господь благ и милосерд и обязательно помилует раскаявшихся язычников.

Но именно это и не устраивало Иону, потому что древняя Ассирия, самая мощная языческая держава, была опаснейшим противником Израиля. Желая ассирийцам не блага, но кары Божьей, Иона проявил себя как религиозный националист. Однако Господь заставляет его исполнить свой пророческий и миссионерский долг. Ионе приходится отправиться в Ниневию, а дальше Господь преподает ему (и читателям книги) очень важный урок: Он, Господь, заботится об обращении всех народов, а не только о Своих избранных детях.

Было бы ошибкой посчитать книгу Ионы проповедью универсализма, утверждающей, будто все народы и все нации являются одинаково богоизбранными. Но несомненно то, что она учит пониманию очень важной истины: неверующие или ожесточенные люди могут в какой–то мере рассчитывать на милосердие Господа. Иными словами, книга Ионы несет в себе библейскую доктрину о всеобщей благодати (т. е. о том, что некоторые из Божественных благословений в этой жизни предназначены для всех людей, живущих на земле, а не только для истинно верующих). Кроме того, мы находим в тексте одно из ветхозаветных предвестий христианского благовестил о том времени, когда гораздо большему числу людей будет позволено войти в Царство Божье, потому что узы нового завета распространятся не только на израильский народ, но и на уверовавших язычников. Следует особо отметить, что это ранняя версия одного из основных пунктов учения Иисуса Христа — требования от всех Его последователей возлюбить своих врагов.

В книге нет ни слова о том, что Иона считал для себя возможным убедить ниневитян обратиться к истинному Богу уже потому, что они якобы почитали Его среди многочисленных своих ложных языческих богов. Именно так, только гораздо позже, проповедовал афинянам святой апостол Павел (Деян. 17). Не упоминается также в тексте о том, насколько искренним было намерение жителей Ниневии покаяться и обратиться к вере в Яхве. В гл. 3 просто говорится о том, что царь Ниневии «оделся во вретище и сел на пепле», повелев своему народу поститься и молить Бога о прощении. Таким образом, автор книги не считает, что ниневитяне сподобились «сугубой благодати», т. е. привилегии непосредственного познания истинного Бога, откровения о Котором содержатся в Писании.

В тексте Ветхого Завета, кроме самой книги пророка, Иона упоминается всего однажды в 4 Цар. 14:25, где говорится, что Иона, сын Амафиин, предсказал царю Иеровоаму победу, благодаря которой Израиль вновь завладел частью сирийской территории, традиционно принадлежавшей «земле обетованной». Иона был родом из Галилеи, как и Мессия. Он родился в Гатхефере, в уделе колена Завулонова, всего в трех милях к северо–востоку от Назарета. Неудивительно, что Христос, выросший в Назарете, символически назвал Свое трехдневное пребывание во гробе «знамением Ионы пророка» (Мф. 12:38—41; Лк. 11:29–32), избрав для сравнения историю Своего знаменитого соотечественника, и, обличая упорство фарисеев, говорил: «Ниневиняне восстанут на суд с родом сим».

Имя «Иона» по–еврейски значит «голубь», но не стоит искать в этом символику. Такое имя было вполне традиционным для израильтян. Например, отца апостола Петра также звали Ионой (Мф. 16:17). Кроме имени отца и названия города, о пророке Ионе и его семье практически ничего не известно. Для пророческих книг характерно такое краткое упоминание о происхождении автора или героя книги. Подобно многим древним пророкам, Иона несомненно обладал поэтическим даром. Даже находясь во чреве кита или огромной рыбы (гл. 2), он обращается к Богу с молитвой, напоминающей псалмы благодарения царя Давида. В начале книги он предстает перед читателями как ярый религиозный националист, желающий блага только для Израиля и ненавидящий всех язычников. Его националистические убеждения становятся причиной того, что он совершает тяжкий грех, возмутившись желанием Бога явить милосердие врагам Своего избранного народа. Он восстает против Божественного повеления. Его представление о власти Бога было так же далеко от совершенства. Попытка бегства указывает на то, что Иона придерживался свойственного людям того времени поверья, будто власть божества сильней в местах его почитания. Иона направляется в Фарсис, финикийскую колонию в Испании, представлявшуюся древним евреям как бы краем земли, в надежде, что там ему будет легче уклониться от контроля Яхве и от исполнения возложенной на него миссии. С другой стороны, можно предположить, что Иона старается удалиться на запад от восточного города Ниневии, чтобы Господь нашел для Своей цели другого пророка, живущего ближе к цели. С точки зрения Ионы, оставить пределы земли, принадлежавшей богоизбранному народу, означало выйти из–под контроля Яхве.

Очень скоро Иона научился истине, понял свое заблуждение, но автор книги честно описывает нам Иону как человека, которого Господь избрал и использовал в Своих целях, несмотря на все его глупости и неудачи. Другими словами, Иона вряд ли является примером для подражания. Некоторые из его убеждений и поступков были весьма предосудительны, тем не менее он был вдохновенным пророком, избранным возвещать волю Бога. Начало книги ясно показывает, к чему может привести попытка уклониться от этого призвания.

Настоящий автор книги нам не известен. Он мог получить сведения о случае с Ионой по крайней мере из двух источников. Во–первых, это мог быть сам пророк Иона, знавший все детали происшествия, во–вторых, это могли быть моряки, о которых говорится в начале книги, что они обратились к Господу, принеся Ему жертвы после чудесного спасения на море во время бури (1:16). Критическое отношение к поведению Ионы, заметное в тексте книги, не означает, что сам Иона не мог быть ее автором. Фактически, во многих текстах Нового Завета критикуются ученики Христа, среди которых были и авторы этих текстов. Судя по стилю и языку книги, авторов не могло быть несколько, в текст также не вносились более поздние изменения (см. табл. на с. 217).

К сожалению, не существует никаких определенных указаний на время написания Книги Пророка Ионы. Мы не можем назвать точную дату, поскольку язык книги не имеет никаких специфических особенностей, характерных для позднего или раннего иврита. Попытки отыскать предполагаемые «арамеизмы» (особые формы еврейских слов, произошедшие от арамейских корней примерно после 600 г. до н. э.) или установить преемственность выражений пророка Ионы и книг других ветхозаветных пророков, таких, как Иеремия, оказались неудачными. В тексте псалма в гл. 2 можно отметить несколько древнееврейских слов более раннего периода (напр., слово nephesh, означающее «горло»; в ст. 6 буквально написано: «воды объяли меня до самого горла»). Однако для древнееврейской поэзии вообще характерно использование устаревших слов и архаичных выражений. После 745 г. до н. э., когда Тиглатпаласар III восстановил и укрепил Ассирийское царство, Ассирия превратилась в реальную угрозу для Израиля и Палестины. Исходя из этого, можно сказать, что один из основных уроков, преподанных книгой Ионы (что Бог любит даже ассирийцев), был особенно уместен для Израиля после указанной даты. Думается, история Ионы создавалась либо перед 745 г., предвосхищая ситуацию, либо, вероятнее всего, сразу же после этого. Но в любом случае, мораль книги остается актуальной во все времена, а язык книги можно охарактеризовать как классический иврит.

Зато значительно проще датировать события, описанные в тексте. Во 2 Цар. 14:25 упоминается о том, что Иона жил в период долгого царствования Иеровоама II (793—753 до н. э.). В 1:2 говорится о «бедах» Ниневии, или о «тяготах», «несчастьях»; перевод NIV «злодеяния» гораздо меньше похож на правильный, особенно если учитывать, что во всей книге отношение Бога к Ниневии исполнено сострадания, а не осуждения, как у пророка Ионы. Это позволяет предположить, что книга была написана за несколько десятилетий до правления Тиглатпаласара III, когда Ассирия переживала период политических неурядиц и экономического ослабления (то есть «беды»), поскольку на престоле сменялись слабые правители. Любая дата между 800 и 750 гг. до н. э. может оказаться правильной. Однако возможно еще точнее указать время происходящих событий. За указанные полвека слабее всего Ассирия была в период правления царя Ашшурдана (Ассурдана) III (772–756), в царствование которого Ассирию постигли всевозможные как политические, так и экономические неудачи. Из–за движения мятежников Ашшурдану по крайней мере однажды пришлось покидать царскую резиденцию, а полное солнечное затмение, случившееся 15 июня в 763 г. до н. э. (для чрезвычайно суеверных ассирийцев это было определенным знаком гнева высших сил), могло быть причиной покаянных обрядов, описанных в 3:5—9. Для слабого царя, очевидно, имело прямой смысл публично присоединиться к общенародному покаянию, когда затмение и проповедь пророка перепугали все население Ниневии, уставшее от войн и страдавшее от голода. Если датировать миссионерскую деятельность Ионы концом 760–х гг. до н. э., мы вряд ли намного уклонимся от истины.

В Книге Пророка Ионы поразителен контраст между узконационалистической ненавистью к язычникам Ионы и состраданием к ним Самого Творца. Совершенно очевидно намерение автора книги научить читателей тому, что не следует уподобляться пророку Ионе в его ненависти к врагам. Дважды на протяжении гл. 4 Господь призывает пророка ответить, какое право он имеет роптать и огорчаться по поводу проявления воли Божьей: сначала, когда Господь решил пощадить Ниневию (4), а затем из–за гибели растения, в тени которого пророк Иона укрывался от палящего солнца (9). На примере этого растения Господь преподает Ионе урок. Если пророк заботился о растении, не желая видеть его гибели, то разве не следует Господу позаботиться о целом городе, населенном людьми, которым Он не желает смерти (11)? Разве люди (или животные, 11) не гораздо более ценны, нежели растения? Разве они не обладают внутренним достоинством? Даже если они наши враги, это не означает, что мы имеем право считать их не достойными сострадания Господа.

Кроме поучительного сравнения ценности растений и людей в гл. 4, книга содержит еще один важный урок. Это контраст между чувством признательности Ионы Господу за спасение его от ужасной, но заслуженной им участи и его раздражением из–за того, что ниневитяне также избежали ужасной участи, которую они заслужили. В гл. 1 пророк Иона признается корабельщикам, что именно он вызвал гнев Господа и стал причиной ужасной бури, угрожающей их жизням, поэтому ради своего спасения они должны бросить его за борт. Приготовившись утонуть, Иона неожиданно был проглочен, и таким образом спасен от смерти огромной рыбой или китом (2:1). В гл. 2 содержится вдохновенная молитва пророка Ионы, воздающего хвалу Господу за свое спасение, что резко отличается от его ханжеского возмущения по поводу спасения Ниневии в гл. 4.

Книга Ионы написана в жанре биографического рассказа, разновидности древнееврейского исторического повествования, примеры которого можно найти в биографических отрывках пророческих книг (особенно отметим Книгу Пророка Иеремии) и историях об Илии и Елисее в Первой и Второй Книгах Царств. Построение предложений, использование гипербол, описание сцен и впечатляющие диалоги в книге Ионы характерны для всего ветхозаветного исторического повествования. Это касается и присутствия в тексте книги поэмы (молитвы Ионы, гл. 2), только написанной прозой. Периодическое включение стихов в текст исторического повествования — скорее норма, нежели исключение для ветхозаветных исторических книг. В Пятикнижии или в пророческих книгах можно найти немало подобных примеров. То, что Книга Пророка Ионы — это рассказ с нравоучением, также не является исключением. До известной степени таковы все рассказы в Писании.

Те, кто склонен считать эту книгу вымыслом, обычно классифицируют ее либо как аллегорию, либо как притчу или миф. Однако в ней отсутствуют какие–либо черты, характерные для этих форм. Так, аллегории в Ветхом Завете — это рассказы с очень простым сюжетом, в котором персонажи являются условными, а подробности складываются в систему намеков на определенные исторические события (напр.: Пс.79:9–19; Иез. 19). Притчи — это очень короткие рассказы (состоящие как правило из нескольких предложений), иллюстрирующие или утверждающие какой–либо нравственный принцип (напр.: Ис.5:1–7; Иез. 17:22—24). Мифы — истории, в которых присутствуют говорящие растения или животные, символически изображающие некий момент истории, культуры или личного опыта (напр.: Суд. 9:7–15). История Ионы слишком длинная и сложная, изобилующая различными деталями, в ней слишком много от биографического повествования, чтобы можно было отнести Книгу Пророка Ионы к разряду аллегорий, мифов или притчей.

Книга написана очень простым языком, характерным для древнееврейских повествований. В оригинале она легко читается, в ней нет иронических намеков или двусмысленностей. Те, кто все же находит элементы юмора в тексте Книги Ионы, поступают так скорее в соответствии с собственными ожиданиями, чем в результате анализа стиля книги. В языке книги нет преувеличений, нет насмешки над ситуацией или персонажами, а поведение самого пророка Ионы какое угодно, только не смешное. В тех эпизодах, где присутствует ирония (напр., когда Иона возмущается избавлением Ниневии сразу после того, как сам стремился спастись от гибели, или когда он переоценивает значимость жизни одного растения по сравнению с жизнями многих людей), она, как и в большинстве случаев библейской иронии, не комична, но глубоко трагична. Разве можно сказать об Ионе, что он растяпа или олух, над которым (или вместе с которым) нам следует посмеяться, хотя бы и сочувственно? Отнюдь. Он полон нешуточной ненависти к заклятым врагам своего народа и скорбит «даже до смерти», что Господь милует, а не сокрушает Ниневию. Посмеяться над Ионой означало бы не понять главного в этой книге — почему не следует относиться к своим врагам так, как это делал Иона. Все, от чьего лица ведется речь в Книге Пророка Ионы — Господь, корабельщики, пророк Иона и царь, — говорят в полном соответствии с нормами разговорного иврита. Поэма в гл. 2 — типичный пример благодарственного псалма, которых немало в Псалтири.

В тексте книги Ионы не заметно никаких видимых следов того, что в него позднее вносились какие–либо изменения или дополнения. Стилистическое единство и целостность сюжета позволяют утверждать, что книга была написана полностью одним человеком за один период времени. Текст на удивление хорошо сохранился. Некоторые ученые полагают, что псалом из гл. 2 был все же вставлен позднее, мотивируя это предположение тем, что история выглядит вполне законченной и без псалма, а также вступительных слов к нему. Тем не менее, в Ветхом Завете очень много подобных поэтических включений в историческое повествование. Более того, если опустить текст псалма в Книге Пророка Ионы, то будет утрачена существенная деталь этой истории — контраст между безграничной благодарностью Ионы за свое собственное спасение (которая отражена в псалме) и его гневным возмущением по поводу незаслуженного спасения Ниневии от гибели (гл. 4). О тесной связи псалма с текстом всей остальной книги см. также в книге: Landes G. «The Kerygma of the book of Jonah», Interpretation 21 (1967). P. 3–31.

Могли ли события, описанные в книге, произойти на самом деле? Разве некоторые детали истории Ионы не настолько необычны, чтобы быть явным вымыслом? Правда ли, что человек прожил в чреве гигантской рыбы три дня, а огромный город принес покаяние весь до последнего человека после проповеди чужеземного пророка? Каким образом могло гигантское растение за один день подняться над шалашом Ионы и затем моментально засохнуть, чтобы послужить назиданием заблуждающемуся Ионе? Неужели Господь действительно ради одного единственного мятежного пророка вначале устроил на море шторм, затем послал огромную рыбу поглотить Иону и так далее?

Книга утверждает, что все описанные события возможны. Безусловно, если не верить в чудеса, в то, что Бог действительно вмешивается в дела людей, тогда Книга Пророка Ионы, равно как и все остальные свидетельства о чудесных происшествиях, представится недостоверной. Но подобный категоричный отказ поверить в присутствие сверхъестественного в окружающей действительности, конечно же, совершенно непростителен, а простое отрицание того, что определенные события едва ли могут случиться, нельзя считать весомым доказательством. Может ли Праведный Создатель, управляя силами природы, вмешиваться, иногда устрашающе, в человеческую жизнь? Вся Библия в целом и Книга Ионы в частности доказывают нам это.

В любом случае, тщательное изучение событий, описанных в книге, помогает осознать, что в них нет ничего невероятного, если мы допускаем возможность сверхъестественного в этом мире, которым все еще правит Господь и Создатель. Например, буря, описанная в гл. 1, вовсе не редкость на Средиземном море. В данном случае ее воздействие на пророка Иону и корабельщиков предусмотрено Богом, это скорее вопрос своевременности, нежели количества или качества [бури]. Существует немало документов, рассказывающих о различных людях (преимущественно моряках), которые оставались в живых после долгого пребывания внутри морских существ. Способность тканей человеческого тела, в том числе и мозга, в условиях пребывания в холодной воде накапливать предельное количество кислорода подтверждается медицинскими исследованиями и считается совершенно обычным явлением. Не является невероятным и раскаяние целого города. Условия, необходимые для того, чтобы весьма суеверные ассирийцы в ответ на проповедь Ионы принесли всенародное покаяние, исполнив полагающийся ритуал, сложились в Ниневии к первым десятилетиям VIII столетия до н. э. В ассирийских исторических хрониках отмечены многочисленные случаи местных и всенародных, хотя и кратковременных покаянных периодов наподобие того, что описан в Книге Пророка Ионы. Что касается растения, которое погибло под палящими лучами солнца, как только зачахли его корни, то здесь важно учитывать время и место. Кроме того, нет ничего особенно удивительного в том, как оно выросло и засохло.

В дополнение к сказанному ниже мы более подробно рассмотрим обстоятельства, сопутствующие названным сверхъестественным событиям.

Craigie P. С. The Books of Joel, Obadiah, Jonah andMicah, DSB ( St Andrew Press, 1984).

— — — — — , in USA, Twelve Prophets, vol. 1, DSB ( Westminster / John Knox Press, 1984).

Boice J. M. The Minor Prophets, 2 vols. (Zondervan, 1983, 1986).

Alexander D. Jonah, in Baker D. W., Alexander D. and Waltke В. К. Obadiah, Jonah and Micah, TOTC (IVP, 1988).

Ellison H. L. Jonah, EBC ( Zondervan, 1985).

Stuart D. Hosea — Jonah, WBC (Word, 1987).

1:1–3 Мятеж Ионы, вызванный решением Бога дать Ниневии еще одну возможность раскаяться

1:4—16 Буря, устроенная Босом, мешает Ионе скрыться от выполнения Его воли

2:1—11 Благодарственная молитва Ионы Господу за спасение от неминуемой гибели

3:1–3а Повторное обращение Господа к пророку с повелением идти проповедовать в Ниневию

3:36—10 Покаяние Ниневии в результате проповеди пророка Ионы 4:1–4 Недовольство Ионы тем, что Господь спас Ниневию от гибели

4:5—11 Взгляд в прошлое: наглядный урок пророку Ионе, когда он продолжает надеяться на то, что Ниневия будет разрушена

1 Иона был пророком Северного царства, он жил в начале VIII в. до н. э. (4 Цар. 14:25).

2 Перевод проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до Меня кажется менее логичным, чем «…проповедуй ему, ибо беды его не безразличны для Меня». В еврейском тексте стоит ra'ah, что переводится как «зло», но кроме того употребляется в смысле «несчастье», «беда», «катастрофа». Септуагинта переводит «проповедуй в нем» вместо «проповедуй ему», что, вероятнее всего, ближе к оригиналу. Поручение Господа Ионе было порождено состраданием к Ниневии, это не было заданием, которое обязательно должно было привести к осуждению города.

3 Фарсис — название местности, скорее всего, финикийская колония в Испании; означает «открытое море». Иона надеялся бежать от лица Господня, сев на корабль, направлявшийся из филистимского порта Иоппии далеко в Средиземное море. Скорее всего, ему было все равно куда именно направиться. Господь мог использовать в Своих целях даже тех пророков, чьи убеждения и характер были далеки от совершенства. Так, пророк Иона, по–видимому, разделял ошибочные, но распространенные в древности поверья, что власть божества распространяется только на тот регион, где ему усиленно поклоняются. Пророк Иона надеялся, что, удалившись от Израиля, он таким образом убежит из–под власти Господа, чтобы Он не смог заставить его делать то, что ему не хотелось — идти с проповедью к заклятому врагу Израиля — Ассирии.

4—6 Глубокий сон пророка Ионы, то ли переутомившегося после поспешного бегства с холмов Израиля вниз к побережью, то ли впавшего в депрессию при мысли о добровольном изгнании, шокировал капитана корабля. Исповедуя многобожие, как и все остальные члены экипажа, он был совершенно уверен, что на них разгневалось какое–то божество, и оно же (или какое–то другое) может усмирить бурю, если как следует помолиться ему.

7—9 Бросив жребий (маленькие камешки выбрасывались из сосуда, и в зависимости от их расположения результат трактовался как положительный или отрицательный ответ на вопрос), корабельщики пришли к правильному выводу, что проблема была в отношениях Ионы с его Богом. Совершенно очевидно, что за этим результатом угадывается рука Господа (см.: Деян. 1:26). Следует отметить, что в Прит. 16:33 («В полу бросается жребий; но все решение его — от Господа») утверждается, что именно Господь, а не наша колдовская практика, управляет событиями человеческой жизни. Совсем не обязательно всякий раз бросать жребий, чтобы узнать волю Господа. Тем не менее, если Ему так угодно, Господь может в любой выбранный Им момент использовать жребий или другие способы предсказаний, чтобы открыть Свою истину, даже если жребий будут бросать язычники. Иона начал свой ответ с того, что он еврей, тем самым признавая факт всемогущества Бога вне зависимости от территории.

10 Все ветхозаветные повествования отличаются сжатостью и емкостью стиля, и, читая Книгу Пророка Ионы, следует постоянно учитывать, что очень многие слова и поступки не упоминаются, как уже пояснялось ранее. Так, не приводится полный текст проповеди пророка Ионы, но передается основной смысл в нескольких ключевых словах в 3:4. И вопрос корабельщиков: «Для чего ты это сделал?» — здесь чисто риторический, означающий следующее: «Подумай только, какой страшный проступок ты совершил!» Это указывает на осознание корабельщиками, что грех Ионы заслуживает тяжелого наказания.

11—13 Решение Ионы умереть вызвано как желанием положить конец своей тоске по оставленной родине и горечи из–за неудавшегося бегства, так и попыткой таким образом спасти корабль от опасности. Корабельщики не сразу исполнили приговор Ионы над собой, вначале они по обычаю всех древних мореходов продолжали придерживаться берегового курса, безуспешно пытаясь пристать к берегу, чтобы высадить пророка. Убийство Ионы представлялось им преступлением.

14—16 За неимением другого выхода, они бросили Иону в море. Поскольку корабельщики были синкретистами (т. е. верили, что существуют божества всех религий, и всех их следует бояться), для них не составило затруднения помолиться Господу, Богу Израиля, а впоследствии, сойдя на берег, зайти в одно из израильских святилищ Яхве, чтобы принести Ему благодарственные и искупительные жертвы, хотя были они не иудеями, а филистимлянами (Иоппия в то время была филистимским городом). К сожалению, в те времена многие иудейские священники с готовностью принимали для храма жертвы от людей другой веры. То, что они не принадлежали к иудейскому народу, не было препятствием. В 3 Цар. 8:41—43 текст молитвы Соломона на открытие Храма «имени Господа, Бога Израилева» (3 Цар. 8:20) отражает надежду на то, что когда–нибудь здесь будут молиться иноплеменники («…чтобы все народы земли знали имя Твое, чтобы боялись Тебя, как народ Твой Израиль…»). Но в Книге Пророка Ионы не говорится ни о том, что корабельщики обратились, ни о том, что они совершали поклонение в Иерусалиме. Поскольку Иоппия принадлежала Северному царству (Израилю), а не Иудее, вероятнее всего, что корабельщики зашли принести жертвы в одно из северных святилищ, существовавших вопреки библейскому закону (Втор. 12; ср.: 3 Цар. 12:25–33). Брать жертвы Господу из рук необращенных иноземцев было запрещено даже в Иерусалиме (Исх. 12:43–49; Лев. 22:25), хотя участие в религиозных обрядах обращенных иноземцев приветствовалось так же, как и участие самих израильтян (ср.:Чис. 9:14; 15:14).

2:1 Смерть в морской пучине — вот чего ожидал пророк Иона, осознав греховность своей попытки «убежать» от Бога. Слова и повелел Господь большому киту поглотить Иону указывают на то, что Ионе было уготовано спасение, а не смерть. Существует несколько сообщений о том, что так называемые китовые акулы проглатывали людей, которые при вскрытии желудка пойманной рыбы оказывались живыми (см.: Stuart D. К. Hosea–Jonah [Word Books, 1987]). Медициной доказано, что человеческий организм способен выдерживать достаточно долгую нехватку кислорода, правда, в основном в бессознательном состоянии и при низкой температуре, например, в холодной воде. Если библейская рыба действительно была китом, то потребность китов часто всплывать на поверхность могла сыграть свою роль. Но в любом случае спасение Ионы можно считать сверхъестественным: оно было делом рук Бога. Большой кит в переводе с еврейского может означать либо кита, либо одну из разновидностей гигантских акул. Три дня и три ночи — это специальное выражение, означающее «достаточно долго, чтобы наверняка погибнуть», а не обязательно 72 часа. Оно произошло от древнего языческого верования, что путешествие души в загробный мир занимает три дня и три ночи. Когда Господь Иисус Христос использовал это выражение, говоря о периоде между Своей смертью и воскресением (Мф. 12:40), Его слова имели тот же смысл: таким образом Он хотел сказать, что действительно умрет, а не будет мертвым буквально в течение семидесяти двух часов. 2:2 В каком бы состоянии ни находился Иона в чреве кита, очевидно, что он по крайней мере один раз пришел в сознание, чтобы осознать, что он не утонул, но спасся, и вознести хвалу Господу за свое чудесное спасение (3—10). Форма и построение текста молитвы указывают на то, что пророк хорошо понимал, что ему была дарована жизнь вместо вполне заслуженной смерти. Его молитва — классический пример благодарственного псалма, которые воспевали сыны Израиля, выражая свою признательность за избавление от какого–либо рода угрозы или несчастья. Двенадцать псалмов в Псалтири — это полностью или частично личные благодарственные псалмы (Пс. 17,20,29,31,33,39,65,91,102,107,114,115,117). Шесть псалмов — полностью или частично общие (коллективные) благодарственные псалмы (Пс. 64,66,74,106,123,125). Такие псалмы можно найти не только в Псалтири (напр.: 1 Цар. 2:1–10; Ис. 38:9–20). Обычно псалмы благодарения состоят из пяти элементов: во–первых, выражение признательности за милосердие; во–вторых, описание пережитых невзгод; в–третьих, мольба о помиловании; в–четвертых, описание оказанной помощи и, в–пятых, клятвенное обещание верно служить Творцу впредь. В молитве Ионы в наличии все пять элементов и идут они в порядке, соответствующем вышеуказанному. Совершенно невозможно сказать, сам ли Иона сочинил этот псалом (будучи пророком, он был обучен сложению музыкальных стихов), или же он использовал уже известный псалом, чтобы выразить свою благодарность. В любом случае, псалом очень выразителен, и вполне возможно, что к случаю он был дополнительно отточен.

3 Этот стих является вступлением псалма, констатируя спасение Ионы.

4—7а В этих стихах перечисляются все невзгоды, выпавшие на долю Ионы. Метафора утопления для выражения различных несчастий используется в нескольких псалмах, поэтому псалом Ионы не следует рассматривать как единственный в своем роде из–за ситуации, в которой он оказался. В псалмах намеренно описываются несколько тяжелых бедствий (в основном вражда, болезнь, попадание в ловушку, утопление и смерть) как наиболее типичных, с тем, чтобы читатель мог мысленно подставить свое собственное несчастье. В ст. 5 вместо однако я опять увижу лучше переводить как смогу я опять увидеть, основываясь на прочтении древнегреческой рукописи.

7б В этом стихе выражена уверенность в избавлении.

8 Здесь пророк Иона использовал слова мольбы о спасении, типичные для псалмов этого типа.

9—10 Этими стихами завершается благодарственная часть псалма. Слова суетных и ложных богов в ст. 9 по–еврейски звучит пустых ничтожеств. Поклонение идолам опасно по многим причинам, и прежде всего потому, что идолы не способны спасти. Только Господь, Бог Израилев, может даровать спасение. Последние слова псалма Спасение исходит от Господа (буквально: У Господа спасение) могут также означать, что Он спасает того, кого хочет спасти, — любое спасение зависит от Него. Эти слова в устах самого пророка Ионы предвещают возможность того, что Господь предпочтет спасти жителей Ниневии от их злоключений.

11 Вновь нам напоминают, что Господь управлял действиями рыбы или кита. Корабельщикам не удалось высадить Иону на берег (1:13). Зато Господь сделал это посредством рыбы и спас Иону от смерти. Замечания о том, что кожа Ионы должна была покрыться пятнами от желудочной кислоты и т. п., являются чистой воды спекуляцией.

Благодарственный псалом в этом месте книги несет совершенно ясное послание. Древние израильтяне, услышав или прочитав историю пророка Ионы, не могли не понять ее смысла. Псалом благодарения — это песня, выражающая признательность. Его не следует путать с молитвами на каждый день, и не ко всякому случаю он подходит. Псалмы благодарения воспевались людьми, когда они были спасены от опасности или невзгод и хотели воздать Господу хвалу за оказанную милость. Иона в духе своего времени (т. е. в словах псалма) воздавал хвалу Господу за Его милосердие. Он остался жив, хотя и не заслужил этого. Он не утонул, хотя сам ожидал смерти как наказания (1:12). На личном опыте пророк Иона постиг милосердие Бога и выразил это красноречиво и искренне. Бог не поступил с ним по грехам его. Таков смысл послания, заключенного в слова псалма, воспетого из чрева огромной рыбы.

И было слово Господне к Ионе вторично. После 1:2 пророк Иона на собственном опыте испытал, как Господь управляет событиями его жизни, но не слышал, чтобы Господь обращался к нему прямо. Теперь он вновь услышал повеление Господа, заговорившего с ним. Второе повеление в точности повторяло первое. Выражение в ст. 2 — проповедуй в ней, что Я повелел тебе — это обычный вариант выражения Божественной воли, указывающий на то, что Господь Сам будет вдохновлять Иону на нужные слова, как только тот прибудет в Ниневию. Ст. 3 указывает на то, что пророк немедленно повиновался, теперь он был готов говорить все, что бы по воле Господа ему ни пришлось сказать жителям Ниневии. Больше он не стал бы сопротивляться повелению передать добрую весть врагам своего народа.

Итак, мятежному Ионе был дан еще один шанс. С нами по милосердию Божьему тоже может случиться такое. Но не в этом заключается мораль Книги Пророка Ионы. В ней вовсе не утверждается, что Господь всегда поступает именно так с теми, кто восстает против Его воли. Вне всякого сомнения, пророк Иона и его ситуация — это типичный случай того, что случается со всеми верующими. Его неправильное отношение к своим врагам определенно служит нам предостережением, а ошибочность этого разбирается в гл. 4, несомненно, для нашей пользы. Но не все стороны его жизни можно сравнить с нашими. Соответственно, нам не следует приходить к заключению, будто Господь всегда будет доходить до таких крайностей, чтобы исправить наш мятежный настрой. И мы не должны забывать, что пророк Иона продолжал так же нетерпимо относиться к Божьему поручению, хотя он и принял его в силу необходимости, и впоследствии Бог еще раз проучил его за это. Итак, эта история вовсе не учит нас тому, что Господь не лишит нас права следовать за Ним, даже если мы всего лишь один раз уклонимся с этого пути (ср.: Лк. 9:57–62).

В те дни Ниневия не была столицей Ассирии (тем более, что понятия «столица» — в нашем понимании — еще не существовало), тем не менее она считалась наиболее важным городом, местом, где проходили официальные дипломатические визиты (в соответствии с дипломатическими традициями Ассирии — в течение трех дней). Перевод N1V ст. 3б (Теперь Ниневия была город очень важный — визит продолжался три дня) совершенно верен, в отличие от некоторых других версий, где точный смысл еврейского оригинала смазывается или искажается (напр., RSV: «город великий, на три дня путешествия поперек»; NRSV: «город великий, на три дня ходьбы поперек»; или NEB: «город обширный, на три дня езды поперек»). Суть здесь не в том, каковы были размеры Ниневии, но в том, что три дня полагалось иностранцу потратить на официальное посещение. В первый день приезда государственный гость (посол, посещающий царя, и т. п.) обустраивался, узнавал местонахождение правительственных чиновников и предъявлял им верительные грамоты. Во второй день его удостаивали приема, где обсуждалось интересующее его дело. На третий день назначались официальные проводы, к этому времени посланцам вручались ответы или поручения для правителя их страны.

4 Пророк Иона находился на стадии первого дня визита, входя в контакт с властями в качестве посла. В древнем мире пророки часто обладали полномочиями послов, поскольку считались представителями богов. Таким образом, они пользовались дипломатической неприкосновенностью и имели определенные привилегии при дворе, пример чему можно видеть в 3 Цар. 22 или читая о близких отношениях пророка Исайи с иудейскими царями. Слово Господа вдохновило Иону провозгласить, что ниневитянам дается сорок дней предупреждения, а это подразумевало, что покаяние может предотвратить наказание. В Ветхом Завете числительное сорок иногда использовалось для обозначения большого количества, как английское слово «дюжины». Народ Ниневии понял, что означало это предупреждение. Они знали, что если бы им не было предоставлено возможности покаяться, тогда не оговаривался бы определенный или неопределенный срок.

5–9 Покаяние было принесено в первый же день — т. е. прежде, чем наступил второй день официального приема. Царь (предположительно Ашшурдан III, который находился либо в городе, либо в пределах досягаемости гонцов) воспользовался настроением народа и официально провозгласил общенародное покаяние, возможно, издав специальный указ (7—9) на второй или третий день. Сохранились записи времен древней Новоассирийской империи о такого типа указах с призывом ко всем поститься и носить груботканую одежду (одежду из тонкой ткани носили как знак социального различия), причем пост касался и домашнего скота.

Термин царь Ниневии (6) — это обычное обозначение царя, который правит данным городом как частью своей империи. Это не значило, что правитель владел только Ниневией (ср.: 3 Цар.21:1, где царь Израильский Ахав назван также «царем Самарийским»).

Что же могло послужить причиной того, что огромное население Ниневии так уважительно отнеслось к проповеди чужеземного пророка, ответив на нее полным покаянием? Из древних документов Ассирии о предзнаменованиях известно по крайней мере четыре обстоятельства, которые могли подвигнуть народ и его царя к посту и скорби: 1) вторжение врага; 2) полное солнечное затмение; 3) голод и начало эпидемии и 4) сильное наводнение. Нам известно, что враждебные народы, напр., Урарту, в период правления Ашшурдана III нанесли ассирийцам несколько поражений на поле боя, а в период правления царя по имени Ашшурдан, но не обязательно Ашшурдан III, произошло мощное землетрясение. Более того, 15 июня 763 г. до н. э., в десятый год правления царя Ашшурдана III произошло полное солнечное затмение над территорией Ассирии! И наконец сверх того, чужеземный Бог требует их покаяния. Неудивительно, что изнервничавшееся суеверное население с такой готовностью исполнило то, что могло показаться решением всех проблем. Чужеземный Бог предупреждал их посредством этих событий, а теперь прямо в их собственном городе пророк этого Бога вслух объявил им о необходимости принести покаяние! Слова предупреждения подразумевали возможность, хотя и без гарантии, что покаяние может дать им помилование (9). Сам Иона также не знал, каков может быть результат. Сочтет ли Господь пост и покаянный плач ниневитян чистосердечным и достаточным для прощения? Как мы скоро увидим, пророк Иона надеялся, что этого не произойдет. С другой стороны, жители Ниневии надеялись на положительный результат.

10 Покаяние жителей Ниневии было искренним, хотя и кратковременным. Язык этого стиха не подразумевает ни постоянного раскаяния, ни обращения к истинному Господу Богу Израиля. Люди вели себя в соответствии с их собственными религиозными традициями, руководствуясь тем малым, что им было известно, и их действия были милостиво приняты Господом. Позднее Он допустил разрушение Ниневии (в 612 г. до н. э., во исполнение пророчества Аввакума и других пророков). Тем не менее, на этот раз Он пощадил их, вопреки ожиданиям Ионы.

Ненависть пророка Ионы к своим врагам была настолько сильной, что он даже возроптал на Бога! И высказал свой протест в молитве! В сущности, он сказал следующее: «Случилось именно то, чего я так боялся, потому что это очень похоже на Тебя, Господи, поступать таким вот образом». Называя Бога долготерпеливым и многомилостивым, он использует обычные для древних иудеев эпитеты, которые часто использовались в текстах Ветхого Завета (Исх. 34:6; Пс. 85:15). Его желание умереть (3) вызвано состоянием подавленности, свойственным тем, кто видит, как ход важных для него дел становится обратным желаемому. Он утратил цель жизни, во многом зависящую от ожидания гибели врагов его народа. Господь отвечает вопросом: «Неужели это огорчило тебя так сильно?» — т. е. Какое ты имеешь право сердиться? Это также должно служить уроком читателю. Как смеем мы или некоторые из нас отрицать милосердие Господа по отношению к кому бы то ни было, включая наших врагов?

События, описанные в 4:5—11, произошли в течение «сорока» дней, считая от первого дня приезда пророка Ионы и до момента осознания им, что Господь помиловал Ниневию (1—4). Ст. 5 в этом случае лучше переводить так: «И вышел Иона из города и…» Таким образом книга заканчивается той частью истории пророка Ионы, которая специально выбрана, чтобы показать несостоятельность отношения пророка Ионы, а не просто рассказать, была ли разрушена Ниневия или не была, что, впрочем, уже известно читателю. Итак, несостоятельность отношения Ионы, впрочем, как и любого отношения такого типа, следует считать на самом деле наиболее важной частью книги.

5—8 Иона вышел из города предположительно на третий день своего присутствия в нем, в соответствии с этикетом, и на открытой, пустынной равнине соорудил себе укрытие. Возможно, он ожидал увидеть серу и пламя. Поскольку в Месопотамии было мало деревьев, ему пришлось соорудить себе укрытие из камней и без крыши. И тут Господь вновь показал Свою власть над природой, чтобы вразумить Иону. Он повелел лиственному растению вырасти возле убежища Ионы прямо над его головой, чтобы тот укрылся в тени, как под крышей. Затем Господь сделал так, что это растение погибло из–за червя или личинки, то есть использовал природу, чтобы вразумить Иону, на этот раз заставив его страдать от восточного ветра и опаляющего солнца. Как он жалел об этом растении!

9—11 Пророку Ионе (и читателю) следует понять высочайшую ценность жизни человека. Иона, находясь в бессознательном состоянии из–за жары, был очень огорчен гибелью своего растения. Не будучи глупцом, пророк понимал, что за этим стоит Господь Бог. Однако он продолжал возмущаться и желал себе смерти. Пророк, который только что весьма красноречиво благодарил Господа Бога за свое спасение, теперь желал себе смерти! И причиной тому была гибель растения, которое столь недолговечно на земле!

Если Иона мог так заботиться о растении и столь сильно желать, чтобы оно не погибло, то разве не естественно для Господа Бога еще в большей степени заботиться о людях — и даже о животных? Поскольку в любой культуре животные считаются более ценными, чем растения, а люди считаются ценнее животных, то урок Господа для пророка совершенно ясен. Иона желал спасения растению, но не людям. Его шкала ценностей была совершенно ошибочной.

Без сомнения, читатели спросят: неужели и мы такие же, как Иона? Неужели же наша шкала ценностей настолько неправильна? Неужели же мы так ненавидим своих врагов и желаем или даже молимся о том, чтобы им было плохо, тогда как самим себе просим прощения и милости? Господь наш Иисус Христос учил нас, что Его последователи должны любить своих врагов (Мф. 5:44). И хотя временами бывает нелегко следовать этому учению, но нарушать его однозначно нельзя.

(Stuart Douglas)

В отличие от Исайи, Иеремии и Иезекииля, Михей не рассказывает о том, как он был призван к служению (ср.: Ис. 6; Иер. 1; Иез. 2). Однако в надписании книги сказано, что «слово Господне… было к Михею» (1:1), и это сделало его вестником Господа (ср.: Ис. 21:10). В его книге невидимый Бог становится слышимым.

Михей был родом из Морешеф–Гефа (1:1,14) — современного Телль–эль–Джудейде — довольно внушительного кургана, расположенного в предгорьях юго–западной Иудеи на высоте около 400 метров над уровнем моря. Он господствовал над холмистой прибрежной равниной, по которой были разбросаны укрепленные города. Примерно в 35 км к юго–западу от Иерусалима эта линия обороны соединялась с сетью оборонительных сооружений вдоль восточного края предгорий. Эти укрепления защищали Иерусалим, расположенный на гребне центрального горного хребта Иудеи, от нападений со стороны береговой магистрали, соединяющей Египет и Месопотамию.

Имя пророка означает «кто подобен Яхве». Этим именем его родители прославляли несравнимость Бога Израиля. Михей умножает Божью славу, связывая это имя с несравненной милостью и верностью Господа (7:18—20) — главной темой своей книги.

Неровность стиля объясняется соединением отдельных, изначально независимых друг от друга пророчеств в логически последовательное целое. Эти пророчества различаются по форме, однако в общем их можно отнести к категории пророчеств о гибели и надежде. Михей организует их в три группы (гл. 1 — 2, 3 — 5, 6 — 7), каждая из которых начинается призывом «Слушайте» (1:2; 3:1; 6:1) и отражает движение от гибели к надежде. Пророчества надежды, касающиеся прежде всего «остатка» Израиля (ср.: 2:12–13; 4:6–7; 5:6–7; 7:18), сочетаются с темами гибели и, таким образом, разрешают кризис. Суровые предсказания Михея о наказании опираются на высокие этические нормы Божьего завета, врученного Моисею на Синае (6:1–8), а утешительные предсказания надежды опираются на неизменность Божьего завета с праотцами Израиля (7:20).

В первой группе пророчеств речь идет о грехах Израиля, которые приведут к его пленению и разорению святой земли (1:2 — 2:11). Однако Господь обещает собрать в Иерусалиме Свой избранный остаток, который выдержит осаду ассирийцев и обретет своего царя (2:12—13). Во второй группе пророчеств сообщается, что после разрушения Иерусалима за нечестие его правителей (3:1—12) Господь вознесет Иерусалим над всеми народами (4:1—5) и заново соберет сокрушенный остаток, который восстановит господство Бога «на горе Сионе» (4:6—8). В наши дни это пророчество находит подтверждение в Иисусе Христе, Который правит человеческими сердцами со священной горы Сион (Деян. 2:32–36; Евр. 12:22–24). Более того, во времена Михея Израилю постоянно досаждали вторжения других народов, от которых он не мог спастись (4:9 — 5:1), но Бог обещал рождение и царствование Мессии, Который соберет очищенный остаток и поведет его к победе (5:2–15). Это тоже осуществилось в Христовой церкви (ср.: 2 Кор. 2:14–16). В третьей группе пророчеств возвещается, что из духовно развращенного (6:1 — 16) и измельчавшего народа (7:1—7) будет прощен и спасен Богом избранный остаток (7:8–20). Ныне этот «остаток» составляет часть Христовой церкви (Рим. 11). Каким бы позором ни покрывал себя мир, обещание Бога сокрушить сатану и его приспешников с помощью избранного народа восторжествует (Рим. 16:20).

В своих обвинительных пророчествах Михей не уклоняется от сообщения весьма непопулярной истины, что возмездие за грех — смерть. Он глубоко сочувствовал иудейскому народу, который подвергался притеснениям со стороны богачей, правящей элиты Иерусалима (2:1–5,8–9). Богатые землевладельцы находили защиту у продажных судей (3:1–4) и поддержку у своекорыстных пророков (2:6–11) и священников (3:11). Но Михей, исполненный Духом Господним во имя справедливости, не мог быть куплен (3:8). Он был не морализирующим поэтом, а энергичным реформатором, который призывал народ обратиться к своему духовному наследию (3:8; ср.: Иер. 26:18).

Многие комментаторы приписывают Михею большую часть гл. 1 — 3, а остальное — анонимным преемникам, отражающим события вавилонского плена и послепленный период. Однако надписание (1:1) определяет Михея как автора всех пророчеств этой книги. Авторское замечание в 3:1 подсказывает, что Михей сам редактировал свою книгу. Никакие лингвистические или исторические данные не опровергают утверждения самой Библии.

Михей пророчествовал со времени царствования Иоафама (740–732 гг. до н. э.) до времени Езекии (715—686), т. е. в период усиления Новоассирийской империи (см. табл. на с. 217). Воинственно настроенный ассирийский царь Тиглатпаласар III (744—727) начал проводить политику имперской экспансии. В 734 г. он неоднократно нападал на прибрежную равнину Израиля и аннексировал в 733 г. северный Израиль (4 Цар. 16; 2 Пар. 28; Ис. 7–8). Салманассар V (726—722) осаждал Самарию с 725 по 722 г., и она была взята Саргоном II (721–705; 1:2–7; ср.: 4 Цар. 17). Периодические восстания сиро–палестинских народов, не желавших платить Ассирии дань, держали их в постоянном страхе перед ответными мерами имперских властей Ассирии. Непобедимые и жестокие ассирийцы вторгались в этот регион в 721–720 гг. и с 714 по 701 гг. Последнее вторжение оказалось для Иудеи наиболее губительным. Сеннахирим (704—681 гг.) захватил все укрепленные города Иудеи. Только Иерусалим чудом уцелел (1:8—16; 2:12–13; 4 Цар. 18–20; 2 Пар. 32; Ис. 36–39), потому что Езекия раскаялся в ответ на проповедь Михея (Иер. 26:18).

Несмотря на то что язык проповеди Михея принадлежит той исторической эпохе, он поэтичен и в достаточной мере обобщен, чтобы в сходных обстоятельствах народ Божий мог отождествлять себя с этими пророчествами.

Boice J. M. The Minor Prophets, 2 vols. (Zondervan, 1983, 1986).

Craigie P. C. Twelve Prophets, vol. 2, DSB (Westminster/John Knox Press, 1984).

Wkltke B. K. Micah_f in Baker D., Alexander D. and Waltke В. К. Obadiah, Jonah and Micah. TOTC (IVP, 1988).

— — — — — — — Micah, in McComiskey T. (ed.). The Minor Prophets, vol. 2 (Baker Book House, 1993).

McComiskey T. Micah, EBC (Zondervan, 1985).

Allen L. C. The Books of Joel, Obadiah, Jonah and Micah, NICOT (Eerdmans, 1976).

Mays J. L. Micah, OTL (SCM/Westminster/John Knox Press, 1976).

1:1 Надписание

1:2—2:13 Первая группа пророчеств: Бог соберет избранный остаток в Иерусалиме

1:2–16 Бог накажет Самарию и Иуду

2:1 — 11 Горе угнетателям

2:12—13 Бог сохранит остаток на Сионе

3:1—5:15 Вторая группа пророчеств: Бог вернет очищенному остатку прежнее величие Иерусалима

3:1–12 Старый Иерусалим и его продажные властители падут

4:1–8 Новый Иерусалим возвысится над всеми народами

4:9–13 Нынешние муки Сиона приведут к рождению новой эры

5:1—6 Рождение и возвышение Мессии

5:7—9 Остаток будет править народами

5:10—15 Бог защитит Свое очищенное царство

6:1–7:20 Третья группа пророчеств: Бог простит остаток своего грешного народа

6:1—8 Израиль обвиняется в нарушении завета

6:9—16 Проклятия завета обрушатся на Иерусалим

7:1—7 Социальная структура Иерусалима развалится

7:8–20 Победная песнь: Кто сравнится с милостивым Богом остатка?

Более подробную информацию о Михее, его вести и исторической обстановке см. во «Введении».

Здесь объединены два пророчества: о судьбе Самарии (2–7) и Иудеи (8–16). Обратите внимание на союз потому что в ст. 9, он подчеркивает, что падение одной указывает на падение другой. Возмездие за грех — смерть, а награда за праведность — жизнь (Рим. 6:23; Гал. 6:7–10).

1:2—7 Бог нисходит с небес и ступает на землю Самарии. Пророчество состоит из четырех частей: призыв к народам внимать свидетельству Бога против них (2); Господь нисходит «от места Своего» (3), чтобы поразить землю (4); Самария и Иуда обвиняются в нарушении Божьего завета (5); Бог обрекает Самарию на полное уничтожение (6–7).

2 Михей произносит пророчество о Самарии и Иерусалиме до того, как в 722 г. до н. э. Самария пала. Он вызывает все народы этой земли и все, что наполняет ее, на суд как ответчиков (Господь свидетельствует против вас).

3–4 Михей видит за ассирийскими войсками нисхождение Господа с места Своего обитания. От жара Его гнева и тяжести Его поступи горы растают и потекут, как воск от огня. Горы Израиля играли важнейшую роль в защите страны. Кто владел этими высотами, тот владел и страной. Плодородные долины распадутся, как воды, льющиеся с крутизны. Нисхождение карающего Бога (4) объединено с уничтожением Самарии (6–7) одним и тем же древнееврейским глаголом, переведенном как льющиеся с крутизны в ст. 4 и низрину в ст. 6, а также словом огонь (4,7). 5 Это наказание за нечестие Иакова (т. е. Северного царства) и за грех дома Израилева (т. е. Южного царства). Южное царство названо «домом Израилевым» по той причине, что олицетворением народа был Иерусалим, а не Самария. Но ответственность за нарушение завета лежит на правителях обеих столиц — Самарии и Иерусалима.

6—7 Выражение за то показывает, что приговор, вынесенный Самим Богом, соответствует обвинению. Он сделает Самарию грудою развалин; Он низринет ее великолепно обтесанные камни со склонов укрепленного холма (см.: ст. 4). Ее истуканы, на которые она так полагалась, фактически приведут к ее уничтожению. Золото и серебро (из которых сделаны эти идолы), полученные в уплату за храмовых проституток, будут снова обращены на любодейные дары ассирийскими завоевателями в их столице Ниневии. Недостойное поведение развращенного народа нуждается в очистительном огне Бога.

1:8–16 Михей оплакивает изгнание Иуды. 8–9 Союз потому что связывает суд над Самарией и суд над Иудеей; и та и другая грешили (5), поэтому обе должны быть наказаны. Михей предваряет свое обвинительное пророчество против Иуды сочувственным изображением изгнанников, которые плачут и рыдают и ходят в плену обнаженные (ср.: Ис. 20:2–4). За болезненным поражением, нанесенном ассирийцами, Михей снова видит руку Бога. Оно достигло даже до ворот… Иерусалима, но сама столица уцелела.

10—15 Михей предсказывает падение иудейских городов, обыгрывая их названия, которые становятся как бы предзнаменованием уничтожения. Все они расположены в радиусе 14 км от родного города Михея, однако сегодня многие из них не могут быть идентифицированы. Упоминая каждое из этих названий, Михей использует игру слов. Значения названий этих городов приведены в NIVmg. Например, в селении Орфа (букв, «дом пепла» или «праха») он призывает покрыть себя пеплом, символически изображая жалкое и позорное поражение (ср.: Быт. 3:14; Пс. 43:26; Иер. 6:26; Иез. 27:30). Игра слов и литературная симметрия данной главы соответствуют навечно установленному Богом нравственному закону. По этому закону грех влечет за собой наказание с той же непреложностью, с какой небрежность влечет за собой утрату. Народ, который живет ради удовольствий, погибнет от венерических болезней и наркотиков, а народ, поклоняющийся деньгам, окажется банкротом.

Гневные пророчества против алчной иудейской знати (1–5) и не менее корыстолюбивых ложных пророков (6— 11) объединены обвинениями в жадности и ограблении народа (2, 8–9).

2:1—5 Горе алчным землевладельцам. Богатые силой отнимали поля у простого народа Иудеи (1–2), посему Господь пошлет неприятельское войско, чтобы отобрать у них обетованную землю (3—5). Образ обвиняемых, замышляющих беззаконие, объединен с образом Обвинителя, помышляющего навести бедствие, повторением слова поля (2, 4).

1 Михей начинает это предсказание типичным пророческим словом Горе… Они придумывают злодеяния ночью на ложах своих, а на рассвете (когда суд приступает к работе) эти легальные мошенники совершают их, по всей вероятности, подкупая судей (ср.: 7:3) и силой выгоняя с земли свои жертвы. Мало того, в то время когда угнетенный народ (см.: 2:8—9) надеется на справедливость, его обманывают и лишают имущества чиновники и правящая верхушка, потому что есть в руке их сила. 2 Эти облеченные властью люди желают полей. «Не желай» — это единственное повеление, которое повторяется в Декалоге дважды (Исх. 20:17), потому что такое желание лежит в основе всех преступлений против ближнего. Закон гарантировал неприкосновенность полей человека, его неизменного наследия, ибо в аграрном обществе жизнь и свобода человека зависели от земли.

3–4 Как правящая верхушка замышляла зло против полей (2а) и домов (2б) своих жертв, так и Господь помышляет навести бедствие на этот род (3) и его поля (4). Как хозяин порабощает животное ярмом, так и Бог поработит алчных богачей с помощью ассирийцев, и они не смогут свергнуть это бедствие. 4 Пророк, изображая их наказание, использует острый сатирический прием: их горький плач он вкладывает в уста их врагов: «Мы (т. е. нечестивые землевладельцы) совершенно разорены». Как они разоряли других, отнимая поля, так и другие отнимут у них землю, пользуясь правом сильного (ср.: Мф. 26:52). Они лицемерно называют землю уделом народа Моего (т. е. Божьего). Как они перераспределяли между собой отобранные поля, так и их поля уже разделены врагами (ср.: Ам. 7:17). Бог доверил израильтянам владение этой землей (Лев. 25:23) до тех пор, пока они будут соблюдать установления завета, но оставил за Собой право отобрать ее, если они нарушат завет, и отдать землю их врагам (Лев. 26:33; Втор. 28:49–68).

5 Союз посему связывает непосредственную утрату земли землевладельцами (4) с будущей утратой ими земли навеки — самым суровым наказанием. Когда Бог возвратит остаток в обетованную землю (4:7), никто из этих алчных изменников не будет присутствовать в собрании пред Господом при распределении земли посредством священного жребия, как это делалось Богом в самом начале с помощью священников (Чис. 26:55).

2:6–11 Ложные пророки поддерживают алчных землевладельцев. 6 Не пророчествуйте — с этими словами обращаются ложные пророки — ловкие богословы того времени — к Михею и другим истинным пророкам, имея в виду бесчестие, предсказанное в ст. 3–5 (в синодальном издании Библии смысл перевода иной: Михей обращается с увещеванием к лжепророкам. — Примеч. ред.). 7 Господь упрекает дом Иакова, ссылаясь на его ложные представления о том, что умалился Дух Господень и не таковы… действия Его. Наоборот, слова Бога благотворны только для того, кто поступает справедливо.

8–9 Бог дополняет обвинения Михея, изложенные в ст. 2. Свободные израильские земледельцы должны были чувствовать себя в безопасности, как отвращающиеся войны. Вместо этого, говорит Господь, беззащитные земледельцы видят, что народ… который был прежде Моим (ироническое обозначение власть имущих, как показывают следующие строки стиха), восстал как враг. Вы (предположительно адресовано богачам, которых поддерживают ложные пророки) уничтожили процветавшие прежде израильские семьи, вы притесняете всех — мужчин, женщин и детей. Вы отнимаете… одежду у проходящих мирно (8), жен… изгоняете из приятных домов их и отнимаете драгоценное Божье благословение у детей их (9). Дарованное Господом достояние, принадлежавшее когда–то всему народу, сосредоточилось теперь в руках богатых хищников.

10 Теперь Бог объявляет приговор богачам, используя, вероятно, те же слова, которые произносили они, прогоняя невинных со своей земли: Встаньте и уходите! Они должны покинуть свое место покоя, место своего материального и душевного благоденствия. Причина в том, что их идолопоклонство и распущенность осквернили землю, поэтому она их отторгает (ср.: Лев. 18:25). Она будет разорена… жестоким разорением. 11 В ответ на приговор Господа Михей язвительно насмехается над легкомыслием алчных землевладельцев. Они готовы признать пророком всякого, кто потакает их похотям. Такой ложный пророк не просто заблуждается, а выдумывает ложь. Вино и сикера особенно почитались этими нечестивыми правителями, которые предавались чревоугодию с жадностью, порицаемой истинными пророками (Ис. 5:11–12; 28:7–8; ср.: Ам. 4:1) и мудрецами (Прит. 20:1; 23:20–21; 31:4–7). Лжепророк, который проповедует «богатство и процветание», а не благочестие, — это просто угодный проповедник для этого народа. Именно тот пророк, которого они заслуживают!

Первый раздел книги завершается пророчеством надежды, состоящим из двух частей: обещания Бога (12) и предсказания Михея (13). 12 Царственный Пастырь Израиля соберет… соединит остатки Израиля, уцелевшие после ассирийского вторжения (см.: 1:8–16), как овец в загоне (символ безопасности Сиона). За этим образом, возможно, стоит осада Иерусалима Сеннахиримом в 701 г. до н. э. Трудный древнееврейский текст второй половины стиха можно понять и так: «Словно стадо в загоне, они [остаток] будут охвачены смятением, и не будет того, кто защитит их [т. е. царя]».

13 Михей показывает три стадии спасения остатка. Во–первых, перед ними пойдет на битву стенорушитель (титул израильского Царя–Пастыря). Во–вторых, они сокрушат преграды и войдут через ворота Иерусалима (см.: 1:9,12). В–третьих, царь их (правильнее: «Царь») пойдет перед ними, заняв свое место во главе их. Первые две стадии осуществились в чудесном спасении Господом Иерусалима от вторгшихся ассирийцев (см.: «Введение»). Третья стадия, как выяснится и из этой книги (см., напр.: 5:1–6), и из развернутого откровения Нового Завета (см., напр.: Кол. 1:18—20), находит свое воплощение в Христе и Его церкви.

Три пророчества о гибели имеют общую тему (справедливость; см.: ст. 1,8,9), одинаковый объем (четыре стиха) и одинаковую форму, заключающуюся в назывании тех, к кому обращено пророчество (1,5,9–10). Каждое из них сопровождается обвинением, которое иногда подчеркивается словами вы или которые (2—3,5,9,11), и приговором, начинающимся союзами и или посему (6—7,12). Тема, начатая в первых двух пророчествах, достигает кульминации в третьем. Круг обвиняемых расширяется от несправедливых князей (1) и нечестных пророков (5) до продажных священников (11). Мера наказания варьируется от молчания Бога (4), сопровождающегося тьмой (6—7), до отсутствия Бога после разрушения Храма (12). Иерусалим падет, потому что его властители не оправдали ожиданий.

3:1–4 Пастыри, ставшие людоедами. 1 Настоятельным слушайте Михей прежде всего привлекает к суду глав и князей (оба слова означают начальников и судей) Иакова и Израиля (подразумевая народы). Судьи были обязаны знать правду и умом, и сердцем. Это основывалось на всех имевших место случаях, собранных в Моисеевом законе (Исх. 21:1–23:19; ср.: Втор. 17:8–11), в свете которых судьи должны были разрабатывать новые законы и вершить справедливый суд (ср.: 3 Цар. 3:28; 7:7). 2 Однако не обновившись духовно, не очистив сердца, порочные судьи ненавидят доброе и любят злое (ср.: Ис. 1:17,21–23,26; 5:7; см. также: Пс. 1:2; 18:8—12). Михей создает гротескный образ, настойчиво уподобляя судей людоедам. Доводя свои жертвы до полной нищеты и выживая их с полей (см.: 2:1–2, 8—9), они превращали людей в скелеты и прежде времени сводили в могилу. 3 Повторением этой страшной картины Бог подчеркивает ее достоверность.

4 Поскольку бессердечные правители отказывались смилостивиться, когда их жертвы взывали о пощаде, то в час расплаты (см.: 2:3—5) будут они взывать к Господу, но Он не услышит их. Он сокроет лице Свое от них в знак того, что пощады не будет. Худший вид наказания — это не само несчастье, а отсутствие в нем Бога (ср.: Евр. 12:15–17).

3:5—8 Алчные пророки. Вместо того чтобы обличать ненасытных господ, пророки (которым полагалось быть «сторожевыми псами» нравственности Божьего народа) «виляли хвостом» и присоединялись к людоедам, чтобы удовлетворить свои непомерные аппетиты (ср.: Иер. 2:26; Иез. 22:25–29; Соф. 3:3–4).

5 Так говорит Господь — весомость слов Михея зависит от Бога, а не от него самого (ср.: ст. 8). Профессиональные пророки вводят народ в заблуждение относительно Божьего завета, поощряя зло и порицая добро (ср.: Втор. 13:1—5). Грызут зубами своими — это перевод древнееврейского выражения «кусающие зубами своими, как змея». Подобно ядовитым змеям, они убивают свои жертвы, чтобы насытиться. Тем, кто удовлетворяет их аппетиты, они торжественно проповедуют мир (ср.: 2:11). А тем, кто ничего не кладет им в рот, они объявляют войну. Правители ожидали от пророков священных указаний относительно сохранения мира или ведения войны (3 Цар. 22:1—29). Но деньги говорили этим лжепророкам громче, чем Бог.

6 Посему Бог отнимет у них дар ясновидения — источник их беззаконных доходов. У них будет ночь и тьма вместо видений (откровений) и предвещаний (запретного чародейства; ср.: Втор. 18:10; Иез. 21:21–22). Заходящее солнце и потемневший день символизируют утрату пророческого дара видений. 7 Лишенные Божественных откровений, они устыдятся и будут посрамлены; к ним станут относиться как к нечистым (ср.: Пл. 4:13–15). Подобно нечистым прокаженным, все они закроют уста свои (ср.: Лев. 13:45; Иез. 24:17–22), через которые возглашали ложь и обман. Михей употребляет здесь слово Бог, а не «Яхве», чтобы не связывать с их нечестивой деятельностью священное имя.

8 В противоположность своим развенчанным оппонентам Михей, как он сам говорит о себе, исполнен силы Духа Господня (ср.: Иез. 2:2; 3:12,14,24), правоты и твердости, что делает его неуязвимым для противников, уже ведущим войну против него (ср.: 2:6), поскольку он выступает за справедливость.

3:9–12 Иерусалим будет разрушен. 9 Михей снова обращается к развращенным главам и князьям (см.: 3:1) и обвиняет их в том, что они гнушаются правосудием и искривляют все прямое в правовых вопросах. 10 Они воздвигают величественное сооружение Сиона кровью (т. е. с помощью своих продажных судов, отнимающих жизнь у своих беззащитных жертв). 11 Попутно Михей дополняет свои обвинения. Главы (судьи, обязанные исполнять закон), священники (которые должны учить закону; Втор. 17:8–10; 33:10; Ос. 4:6) и пророки (которым следовало применять закон посредством откровений) должны были служить защитной сетью Израиля от несправедливости. Но сеть эта порвалась под тяжестью чрезмерной любви к деньгам (ср.: 1 Тим. 6:3—10) и ошибочной уверенности в том, что кощунственные заявления об опоре на Господа обеспечат им безопасность (ср.: 2:7). Божий завет основан на нравственности и истине. 12 Посему — Божья кара будет соответствовать преступлению (ср.: Иер. 26:18). Из–за вас (судей; ср.: ст. 9—10) великолепные, но запятнанные вашими преступлениями здания Иерусалима сделаются грудою развалин, а гора Дома сего (уже не Господня) станет лесистым холмом, где будут бродить нечистые животные.

Следующие четыре пророчества посвящены обновленному Сиону (ср.: ст. 2,7,8, 10—11). Если старый Иерусалим пал из–за продажных правителей, то новый Иерусалим восторжествует, потому что там будет царствовать Мессия над спасенным остатком.

4:1—5 Иерусалим возвысится над обращенными народами. (Ср.: Ис. 2:2—4.) Обещания, прозвучавшие в гл. 4—5, исполнятся в последние дни (лучше: «в будущем»). Начавшись с возвращения остатка из Вавилона (6—7), частично осуществившись в церкви (Деян. 2:17; Евр. 1:2), они завершатся в новом небе и новой земле в конце времен (2 Пет. 3:13; Отк. 21–22). Михей совершает поразительный переход от предупреждения о разрушении «горы Дома сего» (древнеевр. har; 3:12) к предсказанию возвышения горы (древнеевр. har) Дома Господня — земного аналога Самого неба (ср.: Исх. 25:8; Евр. 9:23,24), — которая будет поставлена во главу гор (языческих центров политической и религиозной жизни). Оставаясь в рамках языка и культуры своего времени, Михей использует образность Ветхого Завета, чтобы описать прекрасное будущее, когда все народы будут поклоняться Богу Израиля в небесном Иерусалиме через Иисуса Христа (ср.: Евр. 12:22). Если прежде народы стекались к Вавилону для поклонения Белу (Вилу; ср.: Иер. 51:44), то отныне они потекут к небесному Иерусалиму. 2 Если прежде только израильтяне приходили на поклонение в Иерусалим, то в царствование Мессии пойдут многие народы в небесный Иерусалим поклоняться в духе и истине (Ин. 4:21— 24). Они придут, чтобы Бог через истинных священников научил их путям Своим (ср.: Мф. 5:17; 28:18–20; 1 Пет. 2:9). Когда выйдет закон и слово Господне из небесного Иерусалима, то осуществится то, что описано в ст. 3—4.

3 Бог будет судить народы (см.: 3:11) с помощью одаренных людей, несущих Его слово, и обличит многие племена. Не нуждаясь больше в орудиях войны, умиротворенные народы перекуют… мечи свои на орала. 4 Не обуреваемый жадностью (см.: 2:2) и не поднимающий больше меча (ср.: Мф. 26:52) обращенный (ср.: Иер. 31:31—34) будет жить, не опасаясь нападения и радуясь тому, что сидит под своею виноградною лозою. Заключительная формула — ибо уста Господа Саваофа изрекли это — гарантирует исполнение пророчества. Ныне Церковь состоит из истинных верующих всех народов, которые знают, что блаженнее давать, нежели получать (Деян. 20:35), хранят закон в своих сердцах и живут в благодати и мире, дарованных Богом Отцом и Господом Иисусом Христом.

5 В ожидании исполнения Богом этого обетования преданный остаток клянется ходить во имя Господа Бога (т. е. в соответствии с заветом) во веки веков (ср.: Ис. 40:31). Они предвестники будущего мира.

4:6—7 Хромлющий остаток станет сильным. 6 Тот день относится к «последним дням», упоминаемым в ст. 1. Говорит Господь — это подтверждение богодухновенности данного пророчества и, следовательно, его истинности. Царственный Пастырь соберет хромлющее и совокупит разогнанное, предвкушая возвращение страждущих иудеев из Вавилона.

7 После возвращения в Иерусалим Бог сделает их остатком, который станет отныне целью священной истории. Другие народы времени Михея не пережили исторических катаклизмов, потому что Бог не сохранил их остаток (ср.: Ам. 1:8; Рим. 11). Те, кто был далеко рассеян за свои грехи, возрожденные и очищенные, станут сильным народом (1 Пет. 2:9). Далее Михей конкретизирует это метафорическое пророчество. Когда Господь будет царствовать над возрожденным остатком через Мессию со своего небесного престола на горе Сион (ср.: 5:2—4; Деян. 2:32—36), их царство продлится отныне и до века (ср.: Ис. 9:6–7).

4:8 Владычество Иерусалима возвратится. Бог адресует Свое третье пророчество о Сионе непосредственно городу. Он называет возрожденную столицу сторожевой башней (т. е. укрепленной вышкой в винограднике, с которой пастухи следили за животными и злоумышленниками) стада (подданных Его царства; ср.: ст. 6—7). Прежние правители грабили народ (гл. 3), но с наступлением новой эры Бог будет защищать его через Мессию (см.: 5:1—6). Кроме того, Бог обращается к Сиону как к твердыне (в русском, пер. «холм». — Примеч. пер.) (ср.: 4 Цар. 5:24) — хорошо укрепленному холму на востоке Иерусалима (первоначально называвшемуся «Офел»). Это древнее наименование ассоциируется с величием Давида и позволяет остатку заглянуть в будущее, когда возвратится прежнее владычество, царство — к дщерям Иерусалима.

Пророк продолжает тему возрождения Сиона. Две стадии предсказания (9–10, 11 — 13) изложены в сходной форме, указывающей на их смысловое единство. В каждой из них развитие темы начинается со слов ныне (9) и теперь (11) (т. е. с напоминания о бедствиях времени Михея) и устремляется к славному будущему воззванием дщерь Сиона (т. е. Иерусалим и его жители). За повелениями страдай и мучься (10) и встань и молоти (13) следует союз ибо, который вводит описание будущего.

9 Риторическим вопросом: Для чего же ты ныне так громко вопиешь? — пророк упрекает Сион в неверии в тот момент, когда остаток, с которым Бог связывает будущее истории, уходит в вавилонский плен. Второй вопрос: Разве нет у тебя царя? (правильнее «Царя») — объясняет первый. «Царь» — это Бог, как подсказывают параллельные места: ст. 12 и Иер. 8:19. Советник, Который отправляет их в плен, имеет тайную стратегию: через боль они дадут начало новой эре. 10 Чтобы исполнить историческое назначение Сиона, остатку, пережившему падение Иерусалима, повелевается страдать и мучиться… как рождающая. Ныне родовые муки означают, что остаток должен выйти из города (ср.: 4 Цар. 25:2–7; Иер. 52:7), жить в поле (Иер. 6:25; 14:18) и дойти до Вавилона, являющего собой образ духовного мрака. Но там (повторено дважды для усиления) Господь искупит их от рук врагов; это будет первым проблеском новой эры (см: 4:1). В 705 г. до н. э. Исайя предсказал вавилонское пленение в связи с прибытием посланных от Меродах Валадана, царя Вавилона (4 Цар. 20:12–19; Ис. 39:1–8). Предсказание о том, что уцелевший остаток вернется в Иерусалим, исполнилось при Зоровавеле и Иисусе в 538 г. до н. э.

11 Если ныне в ст. 9—10 относится к вавилонскому пленению, то теперь в ст. 11 относится к осаде Иерусалима ассирийцами (см.: «Введение»). Имперская армия Ассирии состояла из наемников многих народов (Ис. 29:7), нанятых на средства дани, взимаемой с покоренных народов. Войска (каждое под своим флагом) собрались против Сиона, торжествуя по поводу того, что святой город будет осквернен разрушением стен и проникновением захватчиков в его священные пределы, особенно в святая святых. К тому же они захотят наглядеться на город, притязающий на то, чтобы служить истинным воплощением неба на земле, и тем вынесут себе приговор. 12 Но они не знают мыслей Господних, а именно того, что Он собрал иху стен Сиона как снопы на гумно (часто встречающийся образ суда; Ис. 21:10; Иер. 51:33; Ос. 13:3). Сами того не ведая, они являются орудием своего поражения, сравнимого с поражением сатаны, не разгадавшего замыслы Бога в распятии Иисуса Христа (1 Кор. 2:7–8). 13 Поэтому Михей повелевает остатку, собравшемуся вместе с ним в стенах осажденного Иерусалима, выйти из города (ср.: 2:13). Встань и молоти, ибо Бог дал им несокрушимый рог железный, чтобы пронзить врагов, и копыта медные, чтобы сокрушить (как шелуху и отбросы) многие народы. Остаток вернет ассирийские стяжания и богатства (добычу, захваченную в Иудее и еще не отправленную в Ассирию) и посвятит их Господу в Его надежно защищенный Храм (ср. с участью Самарии в 1:6—7). Тайная стратегия, которая начала осуществляться в 701 г. до н. э., продолжает действовать в священной истории (Иер. 51:33; 1 Кор. 2:7–8).

Пророк переключает внимание с обновленного Сиона на обновленный дом Давидов. Предсказание обрамлено местоимениями первого лица множественного числа («нас» и «мы»), обозначающими самого Михея и остаток во время набегов ассирийцев.

1 Слово теперь объединяет это пророчество с предыдущими (9,11); все они начинаются с упоминания нынешнего бедствия (1) и переходят к возглашению спасения (2—6). Чтобы морально поддержать осажденный город, Михей повелевает: ополчись, дщерь полчищ. Обложили нас осадою — подразумевается осада Иерусалима Сеннахиримом в 701 г. до н. э. (ср.: 1:9,12; 2:12— 13; 4:11). Ассирийцы тростью («скипетром») будут бить по ланите судью Израилева (Езекию), показывая, что его некому защитить, подобно тому как позднее враги Бога будут бить величайшего Сына Давида, чтобы унизить Его (Мф. 26:67; 27:26,30).

2 Место действия переносится из осажденного Иерусалима в Вифлеем — будущую надежду Израиля. Как и в случае персонификации Сиона в 4:8, Бог обращается здесь непосредственно к Вифлеему. Названия Вифлеем, Ефрафа, Иуда воскрешают в памяти времена Иессея, отца Давида (ср.: 1 Цар. 17:12). Бог готов начать все сначала.

Нездоровый род Давида будет пресечен, как больное дерево, но, как сказал Исайя, «произойдет отрасль [Мессия] от корня Иессеева» (Ис. 11:1). Несмотря на то что древний Вифлеем был мал («самый бедный»; ср.: Суд. 6:15) между тысячами Иудиными (и даже пропущен в подробном перечне городов Иуды в Нав. 15:33–60), он получил всемирное признание благодаря рождению Христа, которое было таким же незаметным, как и Вифлеем до этого события (ср.: 1 Цар. 16:1 — 13). Истолковывая этот стих, Матфей (2:6) говорит об Иисусе Христе как о Вожде, а не как об одном из потомков Иессея. Он опускает «Ефрафу», заменяет «тысячи» на «воеводства», создавая удачный фон для слова «Вождь», и правильно объясняет смысл стиха, добавляя «ничем не меньше» и заменяя последние строки цитатой из 2 Цар. 5:2.

В отличие от своекорыстных правителей Израиля (ср.: 3:1—4), Мессия придет для Меня (в русском переводе Библии — Мне. — Примеч. ред.), т. е. в интересах Бога, а не ради собственной выгоды. Некоторая неясность в начале стиха при определении исторических корней Мессии посредством намеков на Иессея, скрывающихся за географическими названиями, проясняется в конце стиха: Его происхождение из начала, от дней вечных. Здесь и указание на времена Иессея и на предвечное бытие Мессии. Древнееврейское слово, переведенное как «вечные», означает «давние», «незапамятные» («издревле» в Нав. 24:2; «издавна» в Иер. 2:20), оно иногда применяется по отношению к какому–то историческому событию, иногда же его используют по отношению к Богу, Который существовал до сотворения мира. Правильным переводом будет «вечные» (или, напр., «от века и до века»; Пс. 89:3). Добавление слова дней свидетельствует о том, что речь идет об историческом событии. Более полно смысл этого выражения раскрывается в 7:14,20: «как во дни древние», «от дней первых».

3 Поскольку новая эра Сиона начнется с рождения Мессии в Вифлееме, то Михей делает вывод, что Он оставит Израиль, пока не родит имеющая родить (см.: 4:9—10) Мессию. Это пророчество исполнилось примерно через 700 лет через праведных Захария и Елисавету, Симеона и Анну, Иосифа и, прежде всего, Марию (Лк. 1:52:40; ср.: Ис. 7:14). Ядро нового царства Сиона, сосредоточенное на Мессии, состоит из оставшихся братьев, связанных с Ним не только кровно и исторически, но и духовно. Они возвратятся (слово, обозначающее обращение) из порабощенности греху и примкнут к сынам Израиля (понятие, имеющее религиозный смысл). Христос собрал избранный остаток и начал царствовать с небесного Сиона: Он ниспослал Святого Духа на братьев, собравшихся в горнице, и они перевернули мир (Лк. 3:16; Деян. 2).