Нетрудно объяснить то обаяние, которое излучает эта короткая книга. Отточенностью формы и яркостью образов она даже как пример беллетристики являет собой выдающееся создание, но более всего это книга–послание. Когда жизнь Ноеминь стала пустой и бессмысленной, Руфь предпочла остаться со свекровью, хотя могла оставить ее и устраивать свое будущее. Трагедия в Моаве привела к счастливому концу в Вифлееме, и бескорыстная верность была вознаграждена. Бог повернул события, Он дал любовь и безопасность тем, кто доверился Ему, и в то же время вплел нити их жизней в узор Своих планов для мира. Бог остался сокрытым от наших глаз, но Он присутствовал во всех аспектах повседневной жизни, исполняя обетования, данные Им Его народу.

Было множество попыток определить жанр Книги Руфь, исходя из жанровой системы современной европейской литературы. Ее поочередно называли то новеллой, то идиллией, то историческим романом, тем самым вводя ее в систему, предполагающую наличие существенного элемента авторского вымысла. Сопоставляя книгу с древневосточным историческим фоном, некоторые ученые предположили, что она берет начало в культовой мифологии, однако привести убедительных доказательств в пользу этого довода не смогли. Сама книга с первых слов «В те дни, когда управляли судьи» и до заключительной части с генеалогией царя Давида указывает на подлинность описанных в ней событий. Действительно, в ней рассказывается о простой семье, а не о подвигах великих людей, и связующая ниточка между Руфью, моавитянами и царем Давидом не похожа на вымысел, ибо никак не способствует повышению статуса Давида в Израиле. Хотя очевидны старания автора сделать свой труд произведением искусства, в то же время он явно хотел, чтобы его приняли как историческую книгу. Это истинная история, прекрасно рассказанная в стиле повествований о патриархах, где встречаются жизненные и всех интересующие темы, такие, как голод, бездетность, бегство и возвращение, в чем Бог дает познать Себя людям.

В книге нет никакой информации о ее авторе. Талмуд (ок. 200 г. до н. э.) приписывает ее Самуилу, но Самуил умер до того, как Давид стал царем (1 Цар. 28:3), а из повествования видно, что царствование Давида было хорошо известно автору. О периоде судей говорится как о прошлом, а пояснения, относящиеся к обычаю снимать сапог при покупке или обмене в 4:7, указывают на то, что со времени изображаемых событий до написания книги прошло уже какое–то время. Книжник при дворе Соломона мог иметь доступ к архивам царя, так что в период расцвета литературы и искусств могла появиться на свет и эта жемчужина. Современные ученые обратили внимание на некоторые факты, позволяющие предположить, что автором была женщина. Примечательно, что в обществе, где главенствующее положение занимали мужчины, была написана книга о двух женщинах, чьи действия привели к замечательным последствиям и чья вера была вознаграждена. В Божьем провидении даже такие скромные человеческие жизни играют свою роль в приготовлении пришествия Спасителя (Мф. 1:5; Лк. 3:32). Но кто бы ни был автором этой книги, она написана в полном соответствии с Божьим откровением о благословении «всех племен земных» (Быт. 12:3). К тому же автор прожил достаточно долго, чтобы увидеть исполнение Божьего промысела в судьбах людей. Очень немногие из древних писателей представили благость Божью столь привлекательно.

Точную дату написания установить достаточно трудно. Это может быть любая точка на отрезке между правлением Давида (ок. 1000 г. до н. э.) и временем причисления Книги Руфь к каноническим книгам Библии (II век до н. э.). Довольно часто относят ее к периоду после пленения, в частности, к IV–V векам до н. э., когда она могла быть выражением протеста против узкого национализма Ездры и Неемии. Наличие арамейских слов в еврейском языке считалось признаком более позднего написания, но недавние исследования поставили под сомнение убедительность этого аргумента. В книге не обнаружено признаков «литературы протеста», а изучение языка показало, что ее классический еврейский — это, скорее всего, язык периода до пленения (т. е. самое позднее — VII век до н. э.). Похоже, автор жил много позже описываемых событий, может быть, во время правления Соломона, что позволило ему увидеть их в перспективе. Было высказано предположение, что автором мог быть пророк Нафан. Он оставил летопись царствования Давида (1 Пар. 29:29), где бесстрашно описал личную жизнь царя (2 Цар. 12:1–12), а позже с готовностью поддержал Вирсавию (3 Цар. 1:11–53).

Книга Руфь высоко ценилась как часть Священного Писания и в иудейских, и в христианских кругах и была включена в канон священных книг, когда Церковь стала составлять его во II веке н. э. Ссылки на нее в Евангелиях (Мф. 1:5; Лк. 3:32) показывают, что в период их написания она была авторитетным источником.

В Септуагинте и Вульгате Книга Руфь следует за Книгой Судей Израилевых. Однако в еврейских Библиях Руфь находится в третьей части ветхозаветного канона, среди «агиографов», и является вторым из пяти свитков, которые читались в синагогах во время богослужений в VI век н. э. Книга Песни Песней Соломона стоит первой, потому что используется на Пасху, а Книгу Руфь читали на Пятидесятницу. Вавилонский Талмуд, который старше VI века, начинает «агиографы» с Книги Руфь, а за ней следует Псалтирь. В некоторых текстах Книга Руфь стоит первой из пяти свитков, потому что она первая в хронологическом ряду описываемых событий. Очевидно, изначально она находилась в составе агиографов и только позже была перенесена в раздел исторических книг, заняв место между Книгой Судей Израилевых и книгами Царств.

Бежать в чужой Моав израильскую семью заставил голод. Во времена патриархов голод был частым явлением; именно голод заставил Иакова и его сыновей искать пропитания в Египте. Порабощенные и угнетаемые, они были избавлены от египетского рабства Богом, и это событие ежегодно отмечалось как праздник Пасхи (Исх. 12:1–29). В Книге Руфь Тот же Бог пришел на помощь двум женщинам, оказавшимся в нужде, и проявил Свою власть, обратив печаль во благо, а смерть в жизнь.

Другой важной темой книги является брак. Он занимал первое место и в мыслях Ноемини. Сама она считала себя слишком старой для нового брака, но очень хотела снова выдать замуж своих невесток и побуждала их стремиться к этому (1:9). Рождение внука дало ей новую энергию, а поскольку по Божьему провидению его можно было считать законным наследником Елимелеха, ее радость была совершенной. Руфь, молодая вдова из Моава, бросившая родину ради своей свекрови, приняла веру Израиля и считала вступление в повторный брак не только правильным, но и должным. Чтобы обеспечить старость Ноемини, ей нужен был муж, который бы принял Ноеминь в качестве члена семьи. Поэтому ее история должна была стать историей любви с небольшой особенностью, но под руководством Ноемини она превратилась в совершенно необычную историю. Руфь могла бы выйти замуж за подходящего молодого человека своего возраста, но это никак не разрешило бы проблем Ноемини с фамильной собственностью и не дало бы наследника Елимелеху. Но, выйдя замуж за члена семьи покойного мужа, она обеспечила как свою собственную жизнь, так и спокойную старость Ноемини. Ее бескорыстная любовь стала отражением любви Господа к Своему народу, и этому Богу Руфь полностью доверилась.

Главными героинями истории остаются эти две женщины, но Вооз, близкий родственник Елимелеха, который должен был возыметь желание взять на себя новые обязательства, тоже играет немаловажную роль. Ноеминь ожидала, что он не только женится на вдове Махлона, его родственника, который умер в Моаве, но и купит его собственность. По существовавшему тогда закону семья, претерпевшая лишения, имела большие преимущества, и сын, родившийся от брака вдовы с близким родственником мужа, должен был наследовать собственность Елимелеха и продолжить его род. Более близкий родственник, которому Вооз предложил первому исполнить свой долг, отказался на том основании, что это может повредить его собственности (4:6). Вооз, имея щедрое сердце, взял на себя семейные обязательства, хотя это обошлось ему достаточно дорого. Он получил безоговорочное одобрение старейшин и всех жителей Вифлеема, которые в своих молитвах просили для него Божьих благословений и процветания в делах, а также детей для Руфи.

В конце этой истории мы видим, что ответом на эти молитвы стали такие благословения, которых никто из участников этой истории не мог ожидать. Израилю был нужен царь, и он получил его: после смерти Саула им становится Давид, внук мальчика по имени Овид, который родился от Вооза и Руфи. Давид, несмотря на все свои прегрешения, установил монархию, построил Иерусалим и воспел идеальное Царство, грядущее в будущем. Бог принял любовь и послушание Ноемини, Руфи и Вооза и использовал их в Своих вечных планах, чтобы показать, что Он «творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Втор. 5:10). Именно в этой семье родился долгожданный Мессия (Мф. 1:5–6, 16; Лк. 3:23–31). Еще одна тема — это Божье провидение, господствующее над человеческой жизнью. Автор Книги Руфь мог видеть лишь часть Божьего плана, исполненного в Давиде, а христианский читатель может включить эту часть в единое целое, ибо искупление всего человечества произошло через великого Сына Давидова. Автор Руфи чувствовал присутствие руки Божьей в личных обстоятельствах, в жизни семей и каждого человека; он призывал людей оглянуться назад на прошлые события и проследить за чудесными делами Божьими, увидеть излияния Его милости в их жизни. События говорят сами за себя. И в личной жизни, и в истории Бог осуществляет Свои благие цели.

(см.: список литературы к Книге Судей Израилевых)

Atkinson D. The Message of Ruth, BST (IVP, 1983).

Hubbard R. L. The Book of Ruth, NICOT (Eerdmans, 1988).

Gow M. D. The Book of Ruth (Apollos, 1992).

Leggett D. A. The Levirate and Goel Institutions in the Old Testament (Mack, 1974).

1:1—22 Возвращение в Вифлеем

1:1—7 Историческая обстановка

1:8—18 Далеко идущие планы

1:19–22 Возвращение домой

2:1—23 Руфь находит благоволение

2:1—3 Семейные узы

2:4–17 Неожиданная щедрость

2:18–23 Руфь делится с Ноеминью едой и радостной вестью

3:1—18 Вера, решимость и действие

3:1–6 План Ноемини

3:7–15 Ночная встреча

3:16—18 Надежда Ноемини окрепла

4:1–22 Брак и его последствия

4:1—12 Брачный договор

4:13–17 Сын Ноемини

4:18—22 Заключительная генеалогия

Первые слова повествования относятся к тому историческому периоду, который представлен в Книге Судей Израилевых (ок. 1250–1050 гг. до н. э.), а она заканчивается словами: «В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 21:25). Книга Руфь заканчивается другими словами: «Иессей родил Давида», Давид же стал тем, кто удовлетворил насущную потребность Израиля в царе. Вифлеем Иудейский, в противоположность Вифлеему в уделе Завулона (Нав. 19:15), называется Ефрафой в Книге Бытие 35:19, и это отразилось в определении Ефрафяне (2). Вифлеем значит «дом хлеба», что отражает плодородие его полей и садов. Но даже в Вифлееме население пострадало от голода, и этот голод вынудил одну семью временно уйти на поля Моавитские. Если смотреть из Вифлеема на восток, то на горизонте, за Мертвым морем, можно увидеть горы Моава. Страна близкая географически, но отнюдь не дружественная израильтянам. Моавитяне были потомками Лота (Быт. 19:37), а значит, дальними родственниками Израилю, однако они не проявили дружелюбия, когда израильтяне, бежавшие из Египта, подошли к их территории (Чис. 21:29). В начале периода судей Еглон, царь Моава, покорил Израиль и угнетал израильтян в течение восемнадцати лет (Суд. 3:14).

Елимелех решил отправиться в Моав. Для его жены Ноемини это переселение оказалось трагическим. Сначала она потеряла своего мужа, а позже и обоих сыновей. Они рассчитывали пробыть в Моаве относительно недолго, однако их пребывание там растянулось на долгие десять лет, в конце которых Ноеминь осталась без средств к существованию и без надежд на будущее.

Поворотный момент в ее жизни наступил, когда она услышала на полях Моавитских, что Бог посетил народ свой и дал им хлеб. Она приготовилась возвратиться (часто повторяющееся слово в этой главе) в Вифлеем. В еврейском языке это же слово используется в значении «покаяться», и возвращение Ноемини домой действительно было результатом перемен в ее сознании, т. е. своеобразным «покаянием». Две ее снохи, Руфь и Орфа, отправились с нею, считая своим долгом сопровождать ее. Повторяется знакомая схема: патриархи Авраам и Исаак покинули родину во время голода только для того, чтобы вернуться, когда на родине вновь появится хлеб.

Итак, рассказчик представил нам исторический фон, но начиная с этого момента о себе говорят сами наши герои. Ноеминь, не считая возможным обречь молодых женщин на полное неизвестности будущее, настоятельно советовала им оставить ее и вернуться к родителям в Моав. Им, должно быть, было около двадцати или чуть больше, и Ноеминь по–матерински желала для них лучшей доли. Они обе были любящими женами, Ноеминь ценила их заботу о себе, отсюда и ее молитва: Да сотворит Господь с вами милость. Она надеялась, что ее провиденциальная забота позволит им выйти замуж еще раз. Милость Божья особым образом связывала Израиль с Господом (см. прим. к концу этой главы), но Ноеминь не сомневалась, что милость Его может распространиться и на обеих моавитянок. Она могла иметь в виду обетование Бога Аврааму, в котором благословятся все племена земные (Быт. 12:3). Любовь, безопасность и дом — это те благословения, которые Бог обещал Своему народу. Совет Ноемини — пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей — был продиктован соображениями здравого смысла (8, 11 — 13), хотя и не в ее пользу. Слова ибо рука Господня постигла меня отражают ее понимание происшедших с ней трагических событий.

Ноеминь рассматривала голод, последующее переселение в Моав, смерть сначала своего мужа, а затем и обоих сыновей как признак Божьего недовольства ею лично. Вот отчего она ощущала такую великую горесть. Если бы она видела в своей жизни действие слепой судьбы, она бы приняла ситуацию с пассивной покорностью. Но каждым своим словом она свидетельствовала о вере в то, что Бог есть Тот, Кто властвует над всеми событиями в жизни, а раз так, то Он властен даровать и благословение Своим детям. Поэтому даже в глубине своего отчаяния Ноеминь хранила надежду.

Орфа покинула Ноеминь, и о ней мы больше ничего не услышим, но Руфь осталась с нею. Здесь в оригинале употреблен тот же глагол, что в Книге Бытие 2:24: «потому… человек… прилепится к жене своей» (ПВ). Руфь в своей абсолютной верности поставила заботу о Ноемини выше своих интересов. Любовь «не ищет своего» (1 Кор. 13:5). Читатель начинает испытывать острое желание узнать, как развернутся события дальше и что станется с Руфью, которая отважилась сопровождать свою свекровь.

Ноеминь не приняла решения Руфи. И здесь было бы естественно, если бы привязанность к собственным родителям и религиозное воспитание взяли верх. Однако Руфь дала возвышенный ответ — куда ты пойдешь, туда и я пойду. Забота о Ноемини стала ее главной целью, хотя это означало, что надо оставить родину, родителей, которые все еще были живы (2:11), и жить среди чужого народа. С этого момента и навсегда народ Ноемини должен был стать для Руфи ее родным народом, хотя она не могла знать, как будет принята в Израиле.

Но самое главное, Руфь объявила свекрови, что Бог Ноемини будет ее Богом. Ее решимость была полной, распространялась на всю ее жизнь, до самой смерти, и нашла свое подтверждение в клятве, данной только что обретенному Господу. Заявление Руфи — кульминационный момент этой главы. Нет сомнений, автор надеялся, что читатели последуют ее примеру.

Возвращение Ноемини вызвало волнение и живой интерес в Вифлееме, особенно среди женщин. Их вопросы позволяют предположить, что они были рады видеть ее вновь, хотя узнали с трудом, настолько она изменилась. Ноеминь быстро остановила восторженные излияния, открыв всю глубину своего отчаяния. Переполненная воспоминаниями о счастливой прежней жизни в Вифлееме, она не хотела больше называться Ноеминью (что значит «приятная» или «милая»). Более приемлемым для нее, по ее мнению, было имя Мара (что значит «горькая»). Она видит руку Вседержителя (Шаддай) в своих горестях. Он обещал Аврааму благословенную судьбу (Быт. 17:1). Он управляет всей вселенной (Иов. 34:12—13), а из этого следует, что Он ответствен за ту трагедию, которая обрушилась на нее. Я вышла отсюда с достатком, со счастливой семьей, благословленная двумя сыновьями, а возвратил меня Господь с пустыми руками, оставив без источника радости. Господь Бог, Который дает Своим детям благо, непонятно почему забрал у нее всех, кого она любила. Более того, она сама объясняла Его действия как знак Его недовольства ею, потому что фраза ибо рука Господня постигла меня означает «Господь свидетельствует против меня» (прим. НМВ), как на суде.

Следует пояснить некоторые стилистические приемы, использованные в этих последних строках. Глубоко продуманное использование имен Бога — Вседержитель, Господь, Господь и опять Вседержитель — делает особый акцент на суверенной власти Бога над делами и жизнями людей, и в то же время Он остается Господом, Который открыл Свою любовь и планы Аврааму. Поскольку Он контролирует все, всегда есть надежда на лучшее будущее. Рассказчик заканчивает первый эпизод кратким стихом, в котором взгляд в прошлое сочетается со взглядом в будущее. И возвратилась Ноеминь — это взгляд в прошлое, где повторяется ключевой глагол этой главы, слова же сноха ее указывают на центральное место, которое займет Руфь в следующей сцене. Последние слова этой главы в начале жатвы ячменя не только предвосхищают последующие события, но и перекликаются со стихом 1:1, таким образом как бы заключая в рамку повествование первой главы.

Примечание. 8 Еврейское слово hesed переведено здесь и в 2:20 как «милость». Слово милость гораздо глубже, чем читатель может предположить. В своем высшем смысле это характеристика Бога, которая проявляется в Его отношении к Своему народу. Иногда (напр.: Исх. 15:13) это слово переводится как «непреходящая любовь» (в русском переводе «милость»), поскольку оно подразумевает верность Господа Своим заветным обетованиям (Втор. 7:9). Люди, на себе испытавшие Божье отношение hesed, стремятся отразить эту заботу и любовь в своих взаимоотношениях с другими людьми. Руфь, моавитянка, поступила так по отношению к своей свекрови (3:10), потому что была бескорыстно предана Ноемини, а также потому что решила, что Бог Ноемини будет и ее Богом, и таким образом вошла в сферу Его благословений. Точно таким же путем неизраильские народы могли на себе узнать hesed Господа, ибо «щедр и милостив Господь… Благ Господь ко всем…» (Пс. 144:8–9). Наивысшим проявлением этой любви была любовь, явленная во Христе, именно на этой любви покоится сегодня доверие христианина к Богу Ноемини и Руфи.

В этот момент рассказчик сообщает, что в Вифлееме жил родственник Елимелеха. Ноеминь знала о нем, но решила не просить его о помощи, хотя он был человек весьма знатный и явно мог бы помочь ей. Самой насущной потребностью двух женщин была пища. Оказаться в такой нищете было унизительно, но, поскольку наступило время сбора урожая, они могли сами помочь себе. Божий закон обязывал земледельцев не собирать урожай на краях полей, но оставлять там некоторую часть для бедных (Лев. 19:9; 23:22). За такую щедрость Бог обещал особые благословения (Втор. 24:19). Руфь решила воспользоваться этой возможностью, но догадывалась, что не все земледельцы будут рады людям, добывающим себе пропитание на их полях, тем более, что она была чужеземкой. Ей хотелось пойти туда, где можно было надеяться найти благоволение. Хотя она ничего не знала о ближайших родственниках своего покойного свекра, так «случилось», что она стала подбирать колосья на поле, принадлежавшем Воозу, который из племени Елимелехова. Повторение этих слов, уже встречавшихся в стихе 1, подчеркивает их значимость. Ее выбор не был случайностью, Бог был ее невидимым проводником, как покажут дальнейшие события.

В разгар жатвы прибыл владелец и приветствовал своих жнецов словами, которые, на наш взгляд, больше подходят для приветствия в церкви, чем на поле. Господь с вами! — слова, очень знакомые каждому христианину, использованы для приветствия только здесь. Обычным приветствием было — Мир вам (salom). Вооз и его работники таким образом признали свою полную зависимость от Господа в сборе урожая. Хозяин захотел узнать что–либо о Руфи, и слуга дал о моавитянке самый добрый отзыв. Руфь получила три характеристики, которые вызвали в нем уважение к ней. Она пришла с Ноеминью, она попросила позволения собирать то, что оставалось после жнецов, и работала без устали, хотя сбор колосьев был трудом не из легких.

Вооз по–доброму отнесся к Руфи, разрешив не уходить с этого поля и обещая ей особое покровительство. Он позволил ей быть вместе с работницами, повелел молодым людям оказывать ей почтение, разрешил пользоваться водой из сосудов. Как ни странно, но сосуды эти наполнялись мужчинами (как следует из текста в оригинале). Все на этом поле было удивительно. Вместо того чтобы отнестись к Руфи с подозрением, ее принимают. Она отнюдь не восприняла это как должное, но низким поклоном выразила свою признательность и благодарность. Почему же Вооз проявил по отношению к ней такую доброту? Ответ прост: слава о ней шла впереди нее. Жители Вифлеема признали в ее действиях благость, одобрили и оценили смелость Руфи, последовавшей за своей свекровью. Словами да воздаст Господь за это дело твое Вооз высказал больше, чем просто благочестивое пожелание. Осознавая жертвенность поступка Руфи, Вооз искренне желал ей полной награды от Господа, чтобы ее вера укрепилась сознанием того, что все ее нужды восполнены. Таково было обетование Бога тем, кто будет соблюдать заповеди Его (Втор. 5:10). Божий народ любил сравнивать заботливого и защищающего Бога с птицей, которая укрывает своих птенцов широко распростертыми крыльями (ср.: Пс. 16:8; 35:8). Использование этого сравнения Иисусом Христом только усилило его воздействие (Мф. 23:37). В ответе Руфи прозвучало и ее чувство благодарности господину, и ее почтение к нему. Она назвала себя его рабой, подчеркнув свой низкий статус.

Во время обеда Вооз опять выделил ее, пригласив присоединиться к обедающим работникам. Он угостил ее хлебом, часть которого она оставила, чтобы поделиться с Ноеминью. Когда Руфь опять встала, чтобы идти работать, Вооз отдал приказание позволить ей брать колосья из снопов (что было запрещено тем, кто подбирал на поле остатки). Работникам же было указано специально оставлять для нее колосья. В результате Руфь закончила свой рабочий день с намного большей прибылью, чем она могла надеяться. В денежном выражении собранное ею зерно равнялось по меньшей мере половине месячного заработка.

Огромный мешок с ячменем, принесенный Руфью, показал, что все прошло хорошо, что, видимо, кто–то проявил к Руфи чрезвычайную щедрость, и потому взволнованная Ноеминь задает вопросы и молится о благословении благодетеля Руфи.

Три раза в этих двух стихах (18–19) Ноеминь названа свекровью Руфи как бы для того, чтобы подчеркнуть, что это родство имеет особое значение. Упоминание Руфью имени Вооза призвано подчеркнуть, что речь идет о семейных узах. «Сноха», «свекровь» продолжают фигурировать в повествовании о Руфи и Ноемини, как и обращение Ноемини к Руфи дочь моя. Теперь молитва Ноемини становится более конкретной. В возникшей ситуации она немедленно увидела возможность дальнейшего развития событий. Размышляя вслух о Воозе, что благословен он от Господа за то, что не лишил милости своей ни живых, ни мертвых, Ноеминь думает о Божьем провидении, которое привело Руфь на поле Вооза. Это было свидетельством любви Бога по завету (hesed) к умершему Елимелеху и его сыну, явленной на их вдовах. Соединенная с семьей Ноемини через брак, а не плотью и кровью, Руфь тем не менее стала полноправным членом этой семьи. А Вооз был не просто родственником, но, по словам Ноемини, из наших родственников (см. прим.).

Израильский закон о семье тщательно следил за продолжением рода членов клана, у которых в этом вопросе возникали проблемы. Вооз один из тех, кто должен был по родству помочь Ноемини. Однако существовало несколько способов оказания подобной помощи, а Ноеминь не конкретизировала, какую именно помощь она хотела бы получить от Вооза. К ее радости Руфь прибавила новость, что Вооз пригласил ее работать вместе с его слугами до конца сбора урожая, который должен был завершиться через пару месяцев. Им не нужно было беспокоиться о ближайшем будущем, и в сезон сбора урожая Руфь стала членом общины Вифлеема.

Здесь следует обратить внимание на некоторые важные моменты. Ровный и доброжелательный характер Руфи был отмечен слугой в разговоре с Воозом (7) и подтвержден словами самого Вооза (11), который включил ее в состав слуг и видел, что она взяла с собой еду для Ноемини. Руфь чувствовала себя уютно среди этих людей на поле и с благодарностью принимала все, что ей предлагали с такой щедростью. Как даяние, так и принятие были актами развивающихся взаимоотношений, которые укреплялись на путях Божиих. Ноеминь, называя Руфь дочь моя, свидетельствует о родственной близости между ними. Итак, Руфь осталась со служанками (23). Глагол, использованный здесь и в стихах 8 и 21 («будь здесь, будь с»), — тот же, что и в стихе о брачных узах («и прилепится») в Бытие 2:24 (АВ, АВ и ПНВ). Это слово встречается в 1:14, когда речь идет о преданности Руфи по отношению к Ноемини. Так автор указывает на тайну «общности», верности, которая приводит к сплоченности в семье и обществе. Такое качество должно быть непременной характеристикой народа Божьего.

Примечание. 20 Он из наших родственников. Крепкие семейные связи в Израиле означали, что люди выполняют законы о семье. Каждый член семьи или клана был призван защищать и обеспечивать тех родственников, кто оказался в стесненных обстоятельствах или стал жертвой несправедливости. Близкий родственник (в оригинале «искупитель») был обязан выкупить имение родственника, вынужденного продать его (Лев. 25:25), сохранив эту собственность внутри клана. Если кто–то продавался в рабство, его ближайшему родственнику следовало заплатить за его свободу (Лев. 25:47–55). Близкий родственник также должен был отомстить убийце члена своей семьи (Чис. 35:19, «мститель за кровь»; Втор. 19:6). Книга Руфь расширяет круг обязанностей ближайшего родственника, который должен обеспечить наследника родственнику–мужчине, умершему бездетным. Обычно этот долг выпадал на долю братьев умершего (Втор. 25:5—10), но в случае с Руфью, у мужа которой не было братьев, предполагалось, что на ней женится кто–нибудь из родственников, на что и надеялась Ноеминь.

Ветхозаветное утверждение, что Бог является Искупителем Израиля, подтверждается событиями Исхода: «Я Господь, и выведу вас из–под ига Египтян» (Исх. 6:6) и «Ты ведешь милостию Твоею народ сей, который Ты избавил» (Исх. 15:13). Господь объявил о Себе как о ближайшем родственнике израильтян и изъявил готовность избавить их, искупить и помочь (Ис. 41:14). Особый вклад Книги Руфь заключается в ее проникновенном понимании, Кто является подлинным Искупителем и Кто один только имеет право искупить человека, хотя совсем не обязан делать этого. Готовность Вооза принять на себя утеснительные обязательства предвосхитила подвиг великого Искупителя, Которому предстояло произойти от него. Подвиг, который Он совершит на кресте.

В ВЗ времена вопросы бракосочетания решались родителями, поэтому вполне естественно, что Ноеминь пытается найти дом для Руфи и обеспечить ей жизнь в достатке. По–видимому, прошло несколько недель, потому что жатва закончилась и начались работы по очистке ячменя. Ноеминь тщательно обдумала, как наилучшим образом подойти к Воозу. Она надеялась, что он выполнит обязанность близкого родственника и женится на Руфи. Но каким бы добрым и благородным ни был Вооз, он не предпринимал никаких шагов в этом направлении, а потому Ноеминь решила подтолкнуть его. Ее планы потребовали от Руфи значительной доли смелости.

В тот решающий вечер Руфь должна была умыться и одеться как можно наряднее. Ее благовония должны были очаровать мужчину, когда темнота скроет всю ее красоту. Руфь должна была остаться незамеченной и в то же время точно определить место ночлега Вооза. Когда все успокоится, ей нужно было тайком подойти к нему, тихонько приоткрыть покрывало и лечь в ногах. Когда он проснется, Руфь должна была изложить свою просьбу. Несмотря на явный риск категорического отказа и отвержения, Руфь блестяще выполнила план своей свекрови.

После традиционного пира у молотилки Вооз в хорошем расположении духа отправился отдыхать. По Божьему промыслу он выбрал себе место у скирда, где было достаточно уединенно. Кроме того, скирд мог стать объектом хищения, а потому Вооз сам сторожил его. Когда он уснул, Руфь устроилась у его ног в знак подчиненности и стала ждать. Посреди ночи Вооз проснулся; в этот момент история становится особенно захватывающей. Как поведут себя эти два достойных человека в такой рискованной ситуации? Вооз понял, что у ног его лежит женщина, но не узнал ее. Поэтому его вопрос был вполне естественным. Ответ Руфи, полный почтения, немногим отличался от ее реплик в 2:10, 13. Она говорила как имеющая на то право, она набралась смелости просить его исполнить долг родственника и жениться на ней. Эта просьба выражена метафорически словами простри крыло твое на рабу твою. Здесь использовано то же слово «крыло», что и в 2:12. Руфь напомнила Воозу его слова и просила его стать исполнителем собственных молитв о ней. «Простирать крыло» — яркое образное выражение, означавшее защиту, тепло и дружбу. Это выражение красноречиво говорило о брачных отношениях.

В ответе Вооза не было ни тени колебаний. Руфь могла успокоиться и оставить свои страхи, ибо Вооз не сказал ни слова упрека. Напротив, она услышала слова благословения и была принята как «дочь» в родной семье. Теперь она уже не чужеземка, не чужая. Вооз понял, что Руфь в первую очередь заботилась о будущем Ноемини. Для Руфи было бы естественно искать себе мужа среди молодых людей своего возраста, а не идти за пожилого, годящегося ей в отцы Вооза. Он заметил ее сдержанность и проникся уважением к ней за это. Он мог сделать все, о чем она просила, не навлекая на себя позора, потому что все общество высоко оценило честность и цельность Руфи. Но сначала ему нужно было переговорить с родственником, который имел перед ним преимущество более близкого родства. Почему об этом человеке не упоминалось ранее? Нам приходится только догадываться, но похоже, что Ноеминь, если и знала о том человеке, то решила, что он не сможет взять на себя дополнительные обязательства. Вооз переговорит с тем человеком. А пока Руфи было позволено остаться у его ног, несмотря на опасность привлечь к себе нескромные взгляды посторонних людей. Воозу нечего было скрывать, через несколько часов, когда все будет улажено законным образом, обществу предстояло услышать новость о бракосочетании.

Однако как только начало светать, Руфь ушла. Вооз еще раз дал ей щедрую порцию зерна, аккуратно завязанного в тканую шаль, которую она надела на себя. Что такое шесть мер, установить теперь невозможно. Нет сомнения, что Вооз дал ей такой подарок, какой она только могла унести.

Ноеминь, с нетерпением ожидавшая Руфь, по принесенному ею подарку поняла, что у ее дочери добрые вести. Вооз продолжал проявлять по отношению к Ноемини щедрость (не ходи к свекрови своей с пустыми руками). Здесь опять делается акцент на семейных отношениях, которые являются основой всего сюжета и снова напоминают о себе в стихе 18: подожди, дочь моя. Напряжение чувствуется до самого конца драмы. К счастью, дело началось немедленно, и его исход будет известен еще до окончания дня.

Главные ворота города служили местом судебных заседаний. Планировка площади у ворот предусматривала открытое пространство, там стояли скамейки и можно было сидеть в тени высоких стен. Ворота были естественным местом собраний. Это место у ворот имело то преимущество, что было открытым для всего общества, и все жители города могли наблюдать, как осуществляется правосудие. Вооз знал, что его родственник будет проходить через ворота, и, когда подошел этот оставшийся для нас безымянным человек, попросил его: сядь здесь, и тот приготовился к серьезному разговору. Десять человек из старейшин города, выбранных случайно, примерно соответствуют суду присяжных по английскому закону. Предполагалось, что ответственные взрослые люди могут разобраться в любом спорном вопросе и решить его по справедливости. В Вифлееме эти старейшины представляли общество, и их постановления должны были выполняться безоговорочно. Их суждение было решающим, поэтому эта группа, состоявшая из двенадцати человек, представляла собой городскую судебную власть.

Сначала Вооз представил на рассмотрение суда имущественный вопрос. Елимелех обладал собственностью, которая должна была перейти к его сыновьям, если бы они были живы. Сомнительно, чтобы Ноеминь, его вдова, имела наследственные права, но, возможно, она продавала землю от имени сыновей. Во время отсутствия семьи в Вифлееме кто–то другой нес ответственность за землю, но теперь, когда время сбора урожая прошло, Ноеминь могла вести переговоры о наилучшем использовании имеющегося удела. Конечно, она бы хотела сохранить землю в семье, отсюда ее обращение к родственнику. Вооз, понимая подоплеку дела, предоставил возможность приобретения земли ближайшему родственнику, упомянув, что если он не выкупит землю, то этой возможностью воспользуется он, Вооз. И только после ответа я выкупаю Вооз огласил более важный вопрос.

Елимелех имел право на наследника. Руфь, моавитянка, его сноха, жива, и тот, кто купит поле, обязан через нее восстановить род покойного Елимелеха. Если родится сын, земля и собственность Елимелеха останутся в семье. В таком случае ближайший родственник теряет то, что приобрел ранее, и вынужден будет содержать две семьи. Вот почему первый из них отвечает — не могу я взять ее себе. Цена для него слишком высока. И тем более становится очевидной щедрость и благородство Вооза, принявшего на себя такие высокие обязательства.

Автору нет необходимости объяснять закон о выкупе (искуплении), который, очевидно, еще действовал во время написания книги. Однако другой обычай к тому времени уже вышел из употребления и нуждался в пояснении (7). Соглашение о выкупе подтверждалось символическим снятием сапога, который олицетворял собой собственность (ср.: Нав. 1:3). Старейшины стали официальными свидетелями того, что Вооз законным образом приобрел поля у Елимелеха, Хилеона и Махлона и подтвердил, что вдова Махлона станет его женой. Первенец Руфи будет в законном порядке признан «сыном Елимелеха» и таким образом восстановит имя умершего. Этот сын станет наследником собственности Елимелеха, обеспечив продолжение его рода и сохранность собственности в семье. У ворот местопребывания его (10) (ПВ) — ввиду юридического статуса «ворот» это означало, что данный акт останется в законной силе, будет ли он записан в летописи или сохранится в устной форме.

Жители города толпились у ворот, присоединяясь к старейшинам, которые свидетельствовали о законности брака между Воозом и Руфью, хотя она не присутствовала там лично, чтобы дать свое согласие. Одобрение жителей Вифлеема способствовало осуществлению брака так же, как и присутствие свадебных гостей в качестве свидетелей счастливого события в наши дни. Добрые пожелания новой семье были выражены в виде молитв, упоминавших о прошлом Израиля, пребывающего в Божьей благодати. Рахиль и Лия, вместе со своими служанками, родили Иакову (Израилю) двенадцать сыновей, которые стали родоначальниками двенадцати колен (Исх. 1:1—5). Вооз будет вознагражден, если Руфь родит ему много сыновей, чтобы увеличить его престиж и процветание. Далее молитва упоминает историю Иуды и Фамари (Быт. 38). Автор имеет веские основания упомянуть этот постыдный случай в жизни Иуды. Во–первых, он касался тех же внутрисемейных отношений, о которых идет речь и в этой главе, когда брат должен был восстановить имя умершего, женившись на его вдове, откуда и название такого брака — брак «по закону левирата» (от латинского слова levir, «деверь»). Иуда пренебрег правами Фамари, а Вооз с честью выполнил свой долг. Во–вторых, есть здесь и другая интересная деталь. Фарес, родившийся у Фамари в результате ее обходной стратегии, был предком Вооза (18) и одним из трех наследников всего колена Иудина. Возможно, большая часть населения Вифлеема произошла от него. Бог сделал для Фамари то, чего не хотел сделать Иуда, пренебрегая своим долгом. И разве не сотворит Бог милость по отношению к Воозу и не вознаградит его щедрость и верность в исполнении своего долга, дав ему много сыновей? И в–третьих, Фамарь, как и Руфь, взяла инициативу в свои руки.

Семья Руфи

Вооз исполнил свое обещание и женился на Руфи. Господь дал ей беременность — возможно, это намек на отсутствие у нее детей от первого брака, но Священное Писание никогда не считает зачатие делом случая и рассматривает каждого ребенка как творение рук Божьих (напр.: Пс. 138:13). Рождение сына было огромной радостью для всех женщин Вифлеема. Их ликование выразилось в восклицании: благословен Господь! Они радовались за Ноеминь больше, чем за Руфь. Старшее поколение, те, кто знали Ноеминь до ее переселения из Вифлеема в Моав, рады были видеть, как Господь обеспечил ей счастливое будущее. Их молитва о ребенке — и да будет славно имя его в Израиле! — получила ответ в генеалогии Давида (17). Ноеминь, центральная фигура в начальных строках книги, вновь становится главным действующим лицом в конце ее. Утрата всей семьи и опустошенность теперь вознаграждены полнотой жизни, горечь — радостью (1:21). Поскольку ребенок считался внуком Елимелеха и Ноемини, имя ее мужа не исчезнет, а его собственность обретет наследника. Кроме того, у Ноемини будет в старости защитник, который позаботится о ней, как и ее любящая сноха, которая… лучше семи сыновей. Хвала в адрес Руфи достигает высшей точки в этих словах женщин.

«Полнота» Ноемини сосредоточена на ее внуке. Забота о нем, так же как когда–то забота о сыновьях, дает ей новый стимул к жизни. Имя Овид (сокращенный вариант имени Овадия, или Авдия) означало «слуга Господа» и выражало надежды всех на этого ребенка. Затем автор подчеркивает важность появления Овида — ведь он стал дедом царя Давида. Суверенные цели Божьи можно проследить во всех поколениях, от Фареса, который был упомянут в брачных благословениях (12), до Давида, появившегося на свет несколько столетий спустя. Решение Руфи связать свою судьбу с Ноеминью имело далеко идущие последствия, много выше и дальше того, о чем можно было догадаться. Поскольку все иудейские цари принадлежали к династии Давида, девушка–моавитянка имела самых блестящих потомков, и молитва Вооза о том, чтобы она получила полную награду от Господа (2:12), была исполнена самым чудесным образом.

Генеалогия десяти поколений, от Фареса до Давида, пропускает некоторые поколения по сравнению со 2 главой 1 Паралипоменон, но представляет собой прекрасное заключение для нашей книги. Если в первых стихах рассказывается о голоде, переселении и смерти, то конец книги полон надежд на будущее. Список имен, охватывающий период от патриархов до Давида, напоминает читателю о том, что происшедшее с Ноеминью и Руфью было частью непрекращающейся работы Бога по спасению в веках. Жизнь имеет непреходящее значение, потому что Господь, Который дал конкретные обещания Аврааму, действовал в каждом поколении, открывая Свой характер, выполняя Свои обещания и достигая Своих целей. Это тот невидимый фактор, который создал историческую перспективу в Израиле, уникальную для древнего мира. Но история Израиля — это не только история великих людей. Руфь, Ноеминь и Вооз своим примером показывают, что истинное величие — это отражение характера живого Бога, Чья верная любовь вызывает ответную любовь в тех, кто доверится Ему.

(Baldwin Joyce)