Глава 4. Библия: можно ли на нее полагаться?

Новый Завет — это основной источник исторических сведений об Иисусе. Именно поэтому и в 19 и в 20 веках делалось такое множество попыток поставить под сомнение достоверность библейских документов. Поток этот не иссякает до сих пор, хотя обвинения в недостоверности не имеют никаких исторических оснований, а многие из них давно опровергнуты археологическими исследованиями и открытиями.

Как-то я читал лекции в Аризонском университете. После лекции-диспута под открытым небом ко мне подошёл преподаватель литературы, он привёл на этот диспут всех своих студентов. Так вот, он мне сказал:

— Уважаемый профессор МакДауэлл, все ваши утверждения о Христе основаны на одном-единственном документе 2-го века. Это неисторично. Как раз сегодня я объяснял студентам, что Новый Завет просто никак не может дать точного описания жизни Христа: ведь он был написан намного позже.

А я ему ответил:

— Дорогой коллега, ваши представления о Новом Завете устарели на 25 лет.

Точка зрения профессора на библейские записи о Христе заимствована у немецкого критика Библии Ф. Баура. Баур полагал, что большая часть Нового Завета написана не раньше, чем в конце 2 в. н. э. Он рассматривал Новый Завет, прежде всего, как собрание мифов и легенд, сложившихся в длительный промежуток, отделяющий жизнь Иисуса от их записи на бумаге.

Однако уже к началу 20 в. находки археологов подтвердили точность рукописей Нового Завета.

Новооткрытые древние папирусы (рукопись Джона Риланда, 130 г. н. э., папирусы Честера Витти, 155 г. н. э. и Бодмерские папирусы ||, 200 г. н. э.) стали звеном, связующим период жизни Христа и давно известные рукописи более позднего периода.

Миллар Барроуз (Йельский университет) писал:

Сравнение греческого языка Нового Завета с языком новооткрытых папирусов, среди прочего, укрепило уверенность в том, что тексты Нового Завета дошли до нас без искажений.

Такого рода открытия повысили доверие учёных к Библии как к источнику информации.

Уильям Олбрайт, выдающийся археолог с мировым именем, писал:

Уже сейчас мы можем с полной уверенностью утверждать следующее: нет никаких серьёзных оснований полагать, что какая-либо книга Нового Завета была написана после 80 г. н. э.- т. е. на два полных поколения ранее датировки 130–150 г.г. н. э., принятой в наши дни у самых радикальных критиков Библии.

Он ещё раз высказал это убеждение в интервью журналу «Христианство сегодня» («Крисчианити Тудэй»):

Я считаю, что все книги Нового Завета были написаны крещёнными евреями в 40-х-80-х г.г. 1-го в. н. э. (весьма вероятно-между 50-м и 77 г.г.)

Спросите любого археолога: «Кто считается крупнейшим археологом из всех когда-либо живших?» Вам назовут сэра Уильяма Рамси. Он принадлежал к немецкой исторической школе, считавшей, что книга Деяний написана в середине 2 в. н. э., а вовсе не в 1 веке, как это утверждается в тексте. Чтение критиков книги Деяний убедило его в том, что данное в ней описание фактов эпохи (50 г. н. э.) не заслуживает доверия, а потому не достойно внимания историка. Поэтому в своих исследованиях по истории Малой Азии он не обращал на Новый Завет никакого внимания.

Однако в конце концов, по ходу работы ему пришлось обратиться к писаниям Луки. Он отметил безупречную точность исторических деталей, и постепенно его отношение к книге Деяний изменилось. Он был вынужден признать, что «Лука — первоклассный историк… Этот автор должен стоять в одном ряду с величайшими историками».

Именно точность в мельчайших деталях убедила Рамси, что книга Деяний не могла быть написана во 2 веке, что это — документ середины 1 в.

В наше время многие либеральные исследователи вынуждены согласиться на более раннюю датировку Нового Завета.

Д-р Джон Робинсон в своей книге «Новая датировка Нового Завета» пришёл к чрезвычайно смелым выводам. В ходе своих исследований он пришёл к заключению, что весь Новый Завет был написан до падения Иерусалима (70 г. н. э.).

В наши дни представители так называемой «формальной критики» утверждают, что материалы, составившие Новый Завет, передавались изустно вплоть до момента, когда они были записаны в форме Евангелий. Хотя эти критики признают, что временной разрыв был значительно меньше, чем это считалось прежде, они, тем не менее, убеждены, что евангельское описание событий приняло фольклорные формы (легенды, сказки, мифы, притчи).

Важнейший аргумент против идеи фольклорного развития заключается в том, что период устной передачи материала (как его определяют критики) был слишком коротким, чтобы могли возникнуть все те изменения в материале, о которых эти критики говорят.

Вот что говорит о краткости временного промежутка, предшествовавшего написанию Нового Завета, Саймон Кистемейкер, преподающий Библию в Дортском колледже:

Накопление фольклора у примитивных народов, — это всегда постепенный процесс, растягивающийся на столетия. Он требует участия многих и многих поколений. Если же послушать «формальных критиков», то получается, что евангельские истории были и созданы, и собраны чуть ли не при жизни одного поколения! Создание отдельных элементов евангелий у них превращается в некий скоростной процесс, спрессованный во времени.

А. Х. Мак-Нил, в прошлом Королевский профессор богословия в Дублинском университете, опровергает гипотезу устного развития, выдвинутую формальными критиками. Он указывает, что им следовало бы обратить внимание на традиции сохранения слов Иисуса. Если внимательно прочесть Первое послание к Коринфянам 7:10, 12, 25, то ясно видно, что речи Иисуса тщательно запоминались, что существовала традиция записи его слов.

В еврейской религии принято, чтобы ученик запоминал слова раввина наизусть. Хороший ученик подобен «запечатанному сосуду, из которого не прольётся ни одна капля» (Мишна, Абот, ||, 8). По теории К. Ф. Бёрни («Поэзия нашего Господа», 1925), слова Христа передавались в виде стихов на арамейском языке — так их было легче заучивать наизусть.

Пол Майер, профессор древней истории в Университете Западного Мичигана, пишет:

Утверждение, будто христианство «высиживало» пасхальный миф на протяжении столетий, или что источники были написаны много позже событий, просто не соответствует фактам.

Анализируя формальную критику, У. Олбрайт писал:

Только современные гуманитарии, не владеющие ни историческим методом, ни исторической перспективой, могли наплести такую паутину спекулятивных рассуждений, какой «формальные критики» окружили Евангелие.

По мнению самого Олбрайта, «двадцать или даже пятьдесят лет — слишком малый срок, чтобы суть и даже конкретные слова, сказанные Иисусом, могли подвергнуться сколько-нибудь значительным искажениям».

Часто, говоря с кем-нибудь о Библии, я слышу саркастические замечания:

— Да разве можно верить Библии? Ведь она написана чуть не 2000 лет назад. В ней полно ошибок и противоречий.

Я всегда говорю таким собеседникам в ответ:

— Я считаю, что я могу положиться на Библию.

А потом описываю случай, который произошёл со мной, когда я читал лекцию студентам-историкам. Я, в частности, сказал на этой лекции, что в пользу подлинности Нового Завета можно привести доказательств больше, чем, практически, для любых десяти произведений античной литературы, вместе взятых.

Их профессор сидел в уголке и ухмылялся, как бы говоря:

— Да бросьте вы, чего там!

Тогда я его спросил:

— А что вы ухмыляетесь?

А он мне:

— Знаете, говорить историкам про достоверность Нового Завета — это просто наглость!

Я обожаю, когда мне кто-нибудь выдаёт такого рода сентенции: тут я всегда задаю один и тот же вопрос (и ещё ни разу не услышал толкового ответа). Я его спросил:

— Скажите, пожалуйса, вот вы — историк; и какие же критерии вы применяете к литературному или историческому произведению, чтобы определить, насколько оно точно или подлинно?

Самое поразительное, что никаких критериев у него не нашлось. А у меня они были, о чём я ему тут же и сказал.

Я считаю, что историческая подлинность и достоверность Священного Писания должна проверяться по тем же критериям, какие используются при проверке любого другого исторического документа. Военный историк К. Сандерс описал и разъяснил три основополагающих принципа историографии. Это — проверка библиографическая, проверка внутренних показаний и проверка внешних показаний.

Библиографическая проверка заключается в рассмотрении последовательности текстов, в которых документ дошёл до нас. Другими словами (когда мы не располагаем оригиналом), насколько точны копии, имеющиеся у нас: сколько имеется рукописных источников, и какой период времени отделяет оригинальный документ от известной нам копии.

Легко оценить, как мы богаты рукописными источниками Нового Завета: достаточно сравнить его с любыми другими древними текстами.

«История» Фукидида (460–400 до н. э.): у нас есть всего восемь рукописей, датированных примерно 900 г. н. э. — т. е. 1300 лет после его смерти.

Так же редки рукописи «Истории» Геродота. Они тоже датируются поздним периодом, и всё же, как говорит Ф. Ф. Брюс,

Ни один филолог-классик не поставит под сомнение подлинность Геродота или Фукидида только потому, что известные нам рукописи их сочинений отделены от оригиналов 1300 годами.

Аристотель написал свою «Поэтику» примерно в 343 г. до н. э., а самый ранний список, известный нам, датирован 1100 г. н. э.: разрыв почти в 1400 лет, и есть всего пять рукописей.

Цезарь написал «Историю Галльских войн» между 58 и 50 г.г. до н. э. и подлинность её устанавливается на основании девяти или десяти списков, сделанных на 1000 лет позже.

Напротив, обилие рукописей Нового Завета, по сравнению с этими работами, кажется просто поразительным. Уже после того, как были обнаружены ранние папирусы, заполнившие пробел между временами Христа и вторым веком н. э., было найдено множество других рукописей. Сегодня нам известно более 20000 рукописей Нового Завета. Для сравнения: известно 643 списка знаменитой «Илиады»; по обилию рукописных источников она занимает второе место после Нового Завета.

Сэр Фредерик Кенион, в прошлом директор и главный библиограф Британского Музея, не имеет соперников в науке о рукописях. Ему принадлежит следующее заключение:

В этом случае промежуток времени, отделяющий первоисточник от самого раннего из известных нам списков, настолько невелик, что им можно пренебречь. Больше нет оснований сомневаться в том, что Священное Писание дошло до нас, во всех существенных частях, в том виде, в котором оно было написано. Можно утверждать, что подлинность и единство книг Нового Завета окончательно установлены.

Дж. Гарольд Гринли, специалист по новозаветному греческому языку, добавляет:

Поскольку учёные принимают как достоверные и подлинные сочинения античных классиков (несмотря на то, что самые ранние дошедшие до нас списки этих сочинений сделаны на много веков позже оригинальных сочинений, и число таких списков весьма невелико), постольку можно считать установленной и подлинность Нового Завета.

Применение библиографического критерия к Новому Завету приводит нас к убедительным выводам: по числу рукописных списков он значительно превосходит любое другое литературное произведение античности. Если к этому прибавить 100 лет интенсивных текстологических изысканий, можно смело утверждать, что мы располагаем подлинным текстом Нового Завета.

Библиографическая проверка показала пока лишь одно: текст, которым мы располагаем, не отличается от того, который был создан в оригинале. Но нам ещё предстоит проверить, насколько можно доверять записанным сведениям. Это проблема внутренних показаний — т. е. второй критерий, вторая проверка историчности документа, по системе К. Сандерса.

На этом этапе литературный критик следует правилу Аристотеля: «Существующие сомнения следует разрешать в пользу документа, а не в пользу самомнения критика».

Другими словами, по Джону У. Монтгомери:

К утверждениям исследуемого документа надо прислушиваться; нельзя исходить из предпосылки ошибочности или подложности, если только автор не скомпроментировал себя противоречиями или установленными фактическими ошибками.

Д-р Луи Готтшальк, в прошлом профессор истории Чикагского университета, описал свой метод в пособии, широко используемом в исторических исследованиях. Готтшальк останавливается на «способности автора или свидетеля говорить правду».

Способность эта помогает историку установить достоверность сообщения, «даже если оно содержится в документе, полученном в результате применения силы или подлога, или же документе, уязвимом в каком-либо другом отношении, или же основано на сведениях, полученных понаслышке, или же получено от необъективного свидетеля».

Эта «способность говорить правду» находится в тесной зависимости от географической и временной близости свидетеля к описываемым событиям. Содержащиеся в Новом Завете описания жизни и учения Иисуса записаны либо самими очевидцами, либо людьми, которые узнали о них непосредственно от очевидцев.

Лука (Лк. 1:1–3): «Так как уже многие взялись за составление повествования о совершившихся среди нас событиях, как передали нам те, кому от начала довелось быть очевидцами и служителями слова, решил и я, тщательно исследовав всё с самого начала, последовательно написать для тебя, превосходнейший Феофил…»

Пётр (2 Пет. 1:16): «Ибо мы поведали вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не последовав за хитросплетёнными баснями, но как очевидцы Его величия»

Иоанн (1 Ин. 1:3): «Что мы видели и слышали, мы возвещаем и вам, чтобы и вы имели общение с нами. А наше общение есть общение с Отцом и с Сыном Его, Иисусом Христом».

(Ин. 19:35): «И видевший засвидетельствовал, и истинно его свидетельство, и он знает, что истинное говорит, чтобы и вы верили»

(Лк. 3:1) — «В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат управлял Иудеей, и тетрархом Галилеи был Ирод, Филипп же, брат его, был тетрархом Итуреи и Трахонитской области, и Лисаний был тетрархом Авилинеи…»

Такая близость к описываемым событиям — чрезвычайно важный элемент для проверки утверждений, сделанных свидетелем.

Однако историку приходится также иметь дело с очевидцами, которые сознательно или бессознательно сообщают ложные сведения, хотя находились в непосредственной близости от событий и могли бы, потенциально, говорить правду.

Рассказы о Христе, записанные в Новом Завете, начали ходить по рукам ещё при жизни людей, заставших его живым. Эти люди, вне всякого сомнения, могли подтвердить или опровергнуть точность этих рассказов. Проповедуя Евангелие, апостолы опирались (даже когда им приходилось сталкиваться с ярыми своими противниками) на общеизвестные вещи, когда говорили об Иисусе.

Они говорили не только: «Мы ведь сами видели» и «Мы же сами слышали», они меняли тактику, говоря в лицо противникам: «Вы тоже все это знаете», «Вы сами это видели, вы сами это знаете». Ясно, что человек не станет говорить своему противнику «Вы сами это знаете», если он не уверен в этом: стоит ему только ошибиться в самой незначительной мелочи, как эта ошибка может ему дорого обойтись.

(Деян. 2:22) — «Мужи Израильские! Выслушайте эти слова: Иисуса Назорея, Мужа, Богом отмеченного для вас силами, и чудесами, и знамениями, которые сотворил через Него Бог, как вы сами знаете…»

(Деян. 26:24–28) — «Когда он так защищался, Фест громким голосом говорит:

— Ты безумствуешь, Павел! Большая учёность доводит тебя до безумия.

А Павел говорит:

— Я не безумствую, превосходнейший Фест, но возглашаю слова истины и здравого смысла. Ибо знает об этом царь, которому я и говорю с дерзновением. Ведь я не верю, чтобы сокрыто было от него что-либо из этого; ибо не в углу это было совершено».

Вот что говорит о ценности Нового Завета как исторического первоисточника Ф. Ф. Брюс, профессор Библейской критики и экзегетики Манчестерского университета:

… первым проповедникам приходилось иметь дело не только с дружелюбными очевидцами: были и другие, настроенные отнюдь не доброжелательно, и обстоятельства жизни и смерти Иисуса были им прекрасно известны. Ученики просто не могли себе позволить быть неточными (не говоря уже о сознательном искажении фактов): их бы тут же разоблачили люди, только того и ждавшие. Напротив, сила первых проповедей заключалась как раз в той уверенности, с какой апостолы опирались на информированность слушателей: они говорили не только «мы были свидетелями», но и «как вы сами знаете» (Деян. 2:22). Ведь если бы они вдруг стали отклоняться от истины в каких-нибудь фактических сведениях, то возможное присутствие рядом враждебно настроенных свидетелей всегда служило бы уточнению фактов.

Лоренс Мак-Гинли (Сент Питер Колледж) так говорит о роли враждебно настроенных свидетелей при разборе письменных свидетельств:

Прежде всего: когда традиционное повествование полностью сформировалось, были ещё живы очевидцы этих событий. Среди таких свидетелей были и отъявленные противники этого нового религиозного движения. И тем не менее, традиция утверждает, что рассказы о всех известных свершениях и открыто проповеданном учении происходили в то же самое время, когда любые ложные утверждения могли быть (и были бы) опровергнуты.

Исследователь Нового Завета Роберт Грант (Чикагский университет) приходит к следующему заключению:

В период, когда были написаны синоптические евангелия (или, по крайней мере, можно предположить, что они были написаны именно тогда), ещё были живы очевидцы, и их свидетельства нельзя было полностью сбросить со счетов… Это означает, что евангелия нужно рассматривать как документы о жизни, смерти и воскресении Иисуса, в основе своей заслуживающие доверия.

Уилл Дюрант, по образованию историк-исследователь, посвятил жизнь анализу документов античности. Он написал:

Несмотря на предвзятость и теологические предубеждения евангелистов, они записывают много и таких событий, о которых просто «приукрашиватели» умолчали бы: стремление апостолов занять высокое положение в Царстве; их бегство после ареста Иисуса; отречение Петра; отказ Иисуса творить чудеса в Галилее; предположения слушателей, что он безумен; его-поначалу неуверенность в своей миссии; признание, что он не знает будущего; моменты горьких сожалений; его отчаянный крик на кресте. Читая описания таких эпизодов, никто не усомнится, что за ними стоит реальная личность. И чудом куда более невероятным, чем все чудеса, описанные в Евангелиях, было бы, если бы несколько простых людей при жизни одного поколения сумели выдумать столь яркую и притягательную фигуру, столь возвышенную этику и столь вдохновляющее зрелище человеческого братства. После двух веков так называемой «критики сверху» у нас осталось достаточно отчётливое представление о жизни, характере и учении Христа, которые составляют самую притягательную страницу в истории Западного человека.

Третий критерий историчности — это проверка внешних показаний. Вопрос заключается в следующем: подтверждают или отрицают другие исторические материалы сведения, содержащиеся в исследуемых документах. То есть: какие другие источники, помимо анализируемого документа, содержат свидетельства, подтверждающие его точность, достоверность и подлинность?

Готтшальк утверждает, что «совпадение или соответствие с другими историческими и научными фактами часто является решающим фактором в проверке показаний одного или нескольких свидетелей».

Два друга апостола Иоанна подтверждают сведения, содержащиеся в рассказе Иоанна. Историк Евсевий цитирует сочинения Папия, епископа Иерапольского (130 г. н. э.):

Старейшина (апостол Иоанн) также говаривал:

Марк, бывши переводчиком Петра, записывал в точности всё, что он (Пётр) говорил: и слова, и дела Христа; однако, не по порядку. Ибо он сам ни слушателем, ни спутником Господа не был. Но впоследствии, как я уже сказал, он сопровождал Петра, который употреблял учения Христа сообразно с необходимостью, а не так, будто он составлял описание речей Господа. И потому Марк не совершил ошибки, так записывая его слова, как они были сказаны, — ибо он за тем только следил, чтобы не упустить ничего из слышанного и ни одной ошибки не допустить.

Ириней, епископ Лионский (180 г. н. э.; Ириней был учеником Поликарпа, епископа Смирнского, восемьдесят шесть лет своей жизни бывшего христианином, в юности — учеником апостола Иоанна) писал:

Матфей распространял своё Евангелие среди иудеев (т. е. евреев) на их родном языке; в это же время Пётр и Павел проповедовали Евангелие в Риме и основали там церковь. После того, как они ушли от нас (т. е. после их смерти — по укоренившей-ся традиции, во время гонений Нерона в 64 г.), Марк, ученик и пере-водчик Петра, собственноручно передал нам в письменном виде основное содержание проповедей Петра. Лука, спутник Павла, записал в книге евангелие, как его проповедовал его учитель. А после Иоанн, сам ученик Господа, который также возлежал у груди его (см. Ин. 13:25 и 21:20), сам написал своё евангелие, когда жил в Эфесе и в Азии.

Часто очень веские внешние показания нам даёт археология. Она вносит свой вклад в критическое исследование Библии: конечно, не в области богодухновенности или откровения, но подтверждая точность описания тех или иных событий. Археолог Джозеф Фри пишет:

Археология подтвердила многочисленные эпизоды, прежде отвергавшиеся критиками как антиисторические или противоречившие известным фактам.

Мы уже видели, как археология заставила сэра Уильяма Рамси поменять своё исходно негативное отношение к исторической ценности писаний Луки, и как она привела его к заключению, что книга Деяний весьма точно описывает географию, древнюю историю и общественную ситуацию в Малой Азии.

Ф. Ф. Брюс отмечает:

Мы можем с полным правом сказать, что археология подтвердила Новый Завет. Все те места из Евангелия от Луки, которые прежде считались неверными, теперь, благодаря косвенным (внешним) доказательствам, признаны достоверными.

А. Н. Шервин-Уайт, историк античного периода, пишет:

Доказательств исторической точности книги Деяний у нас предостаточно.

Далее он добавляет:

Любая попытка оспаривать её историческую достоверность даже в мелочах в наше время-явная нелепость. Историки, занимающиеся Древним Римом, давно уже воспринимают её как не вызывающий сомнений источник.

Я сам немало времени потратил на то, чтобы доказать неисторичность и сомнительность Нового Завета, и, в конце концов, пришёл к выводу, что он заслуживает полного доверия в качестве исторического документа. Если кто-либо утверждает, что Библия-не достоверна именно в этом смысле, то он должен одновременно отвергнуть чуть ли не всю античную литературу.

Слишком часто люди применяют одни критерии к обычной, «светской», литературе, и совсем другие — к Библии. Так нельзя. Нужно пользоваться одинаковой системой оценок при исследовании литературы, какой бы она не была: светской или религиозной. И тогда — я уверен — мы сможем сказать, что Библия — это достоверное и подлинное историческое свидетельство об Иисусе.

Д-р Кларк Х. Пиннок, профессор систематической теологии в Риджент-колледже, говорит:

Нет ни одного документа античной эпохи, по которому у нас было бы столько блестящих текстуальных и исторических свидетельств, и который бы содержал столь великолепный объём исторических сведений, позволяющих прийти к продуманному заключению. Ни один честный человек не может сбросить со счетов источник подобного рода. Скептицизм по адресу историчес-кой достоверности христианства основывается на бессознательных (т. е., анти-сверхъестественных) предрассудках.