III.

У экзогенного, преступника отдельный криминогенный комплекс, – в виде мысли об известном преступлении, соединенной с желанием его совершить, – становится центром ассоциаций и получает господство в сознании благодаря тому, что человек находится не в обычном своем состоянии, а в состоянии исключительном, под давлением известного внешнего события, причиняющего или грозящего причинить ему или кому-либо из его близких серьезные страдания. Стремление к преступлению возникает и развивается у него благодаря более или менее живому предощущению того облегчения своего положения, которое он может получить путем преступления.

У эндогенного преступника мы находим уже образование на почве известных его склонностей склонности к преступлению, ассоциацию представления известного преступления со склонностью к такому образу действий, который доставляет ему большее или меньшее наслаждение, заключающееся не в одном освобождении от страданий, хотя, быть может, вместе с тем освобождает его и от известного страдания. Антиципация этого наслаждения и является Движущей силой роста стремления к преступлению. Та склонность, с которой у эндогенного преступника ассоциируется образ известного преступления, состоит из ряда координированных комплексов, благодаря которым с представлениями самого процесса совершения этого преступления или определенных его последствий соединяются живые антиципации приятных ощущений или чувств и, благодаря последним, сильный импульс к этому преступлению.

Решение вопроса о том, принадлежит ли данный преступник к числу эндогенных или экзогенных, сравнительно просто, когда характер и обстановка совершенного преступления таковы, что цели, руководившие мотивы и взгляды преступника вполне ясны, или прямо и достаточно полно высказаны им самим, при чем в искренности его сомневаться не приходится. Тогда нередко можно сделать вывод относительно наличности или отсутствия у субъекта предрасположения к известному преступлению, и.остается лишь суммировать, систематизировать и отчасти, быть может, дополнить полученный материал. Но чаще всего таких высказываний со стороны преступника и таких комбинаций обстоятельств, из которых прямо распознавалось бы отсутствие или наличность предрасположения к преступлению, не бывает, и об этом приходится судить на основании совокупности данных, полученных без помощи самого преступника или даже вопреки его воле и желанию. Большим подспорьем в этих случаях может быть, прежде всего, справка о судимости, документально удостоверенное уголовное прошлое субъекта. Однако, надо остерегаться придавать этой справке безусловное значение. Неоднократная преступная деятельность вовсе не всегда свидетельствует о том, что преступник является носителем эндогенного типа. Большое значение имеют те обстоятельства, при которых субъект совершил каждое из своих преступлений, насколько близки эти преступления друг к другу по характеру и времени и как субъект жил в промежуток между ними.

Затем, необходимо внимательно исследовать те внешние условия или события, при которых субъект совершил данное, преступление. При этом необходимо считаться с настроением субъекта в тот момент, когда на него действовали толкнувшие его на преступление внешние обстоятельства. Сила давления внешних обстоятельств на человека очень различна, в зависимости от того, в каком настроении находился субъект в момент их действия, какие психические процессы у него в это время происходили и могли нейтрализовать, ослаблять или, наоборот, усиливать производимое данными обстоятельствами впечатление.

Серьезное внимание надо обратить еще на следующее:

Ради какой именно потребности учинено преступление?

Ради какого именно из приносимых преступлением результатов оно совершено?

Какое упорство и настойчивость проявлены, при совершении его?

Как велико проявленное преступником пренебрежение к интересам других людей и общества?

Действуя в различных направлениях, преступление всегда приносит ряд последствий для потерпевшего, близких ему лиц, для учреждения или предприятия, в котором работал потерпевший, для всего общества, для семьи преступника и т. д. Преступник всегда действует ради некоторых из этих последствий, и надо выяснить, ради каких. Надо выяснить также, как он удовлетворял данную потребность в других случаях, если она у него повторялась, какие ассоциации сложились в его мышлении относительно средств и способов ее удовлетворения и каким образом он удовлетворяет потребности, всего ближе стоящие к данной. Большое значение, далее, имеет сила, с которою пробудилась данная потребность, возбудимость у субъекта того чувства, голос которого слышится в данной потребности. Важно также выяснить, какие способы удовлетворения данной потребности казались субъекту возможными и в силу чего именно он выбрал преступный способ. Так как преступление представляет собою такой способ удовлетворения потребностей, который у большинства людей встречает достаточно сильные, противодействующие ему комплексы, то очень существенно выяснить, какие из обычно встречающихся противодействующих комплексов отсутствуют и какие имеются у данного преступника. Взгляды последнего на тот круг отношений, к которому относится данное преступление, а также имеющийся у него запас идей, с помощью которых может быть произведена моральная и социальная оценка деяния, и сила сопровождающего эти идеи эмоционального тона, также имеют большое значение для отнесения субъекта в ту или иную группу. По наличности или отсутствию у субъекта одних комплексов можно судить о наличности или отсутствии у него других.

В качестве дополнительного метода в данном случае может приносить большую пользу и метод тестов, который, несомненно, будет играть все большую роль в криминальной типологии и, особенно, в дифференциальной диагностике. Тест представляет собой опыт, предназначенный обнаружить известное свойство или отдельную склонность личности. Нельзя, однако, не видеть, что в криминальной психологии приходится иметь дело с очень сложными проявлениями личности, и для криминалиста-психолога в большинстве случаев представляет особенный интерес узнать не об одной наличности или отсутствии известных свойств, а и о том, как комбинируются и уравновешиваются эти свойства в сложных проявлениях личности, когда эта личность попадает в круг более или менее трудных жизненных обстоятельств. Привести в движение всю личность в целом в искусственных условиях опыта и создать для нее положение, аналогичное тем условиям и обстоятельствам, в которые она попадает не в лаборатории, а в действительной жизни, невозможно. Вот почему от поведения личности во время опыта делать смелые заключения касательно ее прошлого или вероятного будущего поведения при определенных жизненных условиях очень рискованно.

В жизни всегда имеют место, разнообразнейшие, хотя иногда и малозаметные, тормозящие и усиливающие влияния, которые существенно изменяют в ту или иную сторону ход психических процессов. Поэтому те своего рода естественные эксперименты, которые представляют собою поступки личности при разных жизненных положениях и условиях, раскрываемые историей ее жизни, имеют для криминалиста-психолога основное, руководящее значение. Но в качестве дополнительного приема, помогающего убеждаться в правильности истолкования отдельных фактов жизни личности, в силе развития, наличности или отсутствии у нее известных свойств, метод тестов может приносить немалую пользу. При этом особенно важно подвергать испытуемых действию таких раздражителей, которые вызывали бы заметные эмоциональные состояния – чувство гадливости, раздражения, негодования, радости, печали и т. д., так как такие опыты могут вскрыть очень интересные ассоциации определенных представлений с известными эмоциями и показать большую или меньшую силу их чувственного тона.

Главные корни преступности лежат в эмоциональной сфере личности. Конечно, в настоящее время, когда закладывается лишь фундамент криминальной психологии, устанавливаются ее основные понятия и проводятся главные разграничительные линии ее типов, говорить о вполне разработанной технике тестов преждевременно, пользование же уже намеченными в общей и дифференциальной психологии, приемами часто неудобно в виду особенностей преступников и тех условий, при которых над ними приходится экспериментировать… Но не подлежит сомнению, что в будущем дифференциальная криминальная диагностика и типология дадут в этом отношении богатейший материал.

И независимо от собственного признания преступника, при помощи сообщений о его жизни его соучастников и свидетелей, по данным дела и с помощью целого ряда приемов можно установить, имеем ли мы дело в данном случае с экзогенным или эндогенным типом. Важным подспорьем для криминалиста-психолога в деле установления преступного типа может служить и психоаналитический метод, понимаемый в широком смысле метода розыска по фактам жизни личности, по ее важным и незначительным поступкам, – иногда и по времени, и по содержанию далеким от совершенного ею преступления, – по разнообразнейшим переживаниям ее наяву и во сне, таких комплексов, которые она скрывает или не замечает, но которые, на самом деле, имеют руководящее значение в ее поведении, по крайней мере, в известной сфере ее отношений. Большим препятствием к применению этого метода служит то, что преступник редко когда бывает вполне откровенен и искренен. Той задушевной и полной искренности, которую предполагают в этом случае Фрейд и его школа, можно добиться лишь в редких и исключительных случаях. Однако, если понятию психоаналитического метода придать указанный выше, более широкий смысл, то он может быть применяем и при отсутствии полной откровенности и искренности. Затем, применяя этот метод, вовсе не следует думать, что задача сводится всегда к отысканию сексуального фактора и к объяснению из него различных выражающихся в преступлении переживаний личности. Комплексам, относящимся к половой области, далеко не всегда можно придавать основное значение, хотя, конечно, немало и таких случаев, когда они играют первенствующую роль. Половой инстинкт очень могуществен и многое определяет в психических процессах человека, однако нередко первенство в руководстве принадлежит не ему, а другим силам. Как бы то ни было, психоаналитический метод, освобожденный от односторонности и осторожно применяемый, может быть очень полезен криминалисту-психологу. Слагающиеся у субъекта разнообразные комплексы сплетаются в системы, относящиеся к различным сферам отношений, и, найдя одни члены этих систем, можно, при помощи психоаналитического метода, раскрывать другие. В иных случаях таким путем может быть установлено отсутствие известных комплексов, что также очень важно для установления того типа, носителем, которого является данный субъект. Подробно беседуя с преступником относительно его взглядов на те или иные явления жизни и на удовлетворение разных потребностей, сопоставляя его слова с несомненными фактами его прошлого, выспрашивая его относительно его переживаний, далеких по содержанию и времени от преступления, выслушивая истолкования, даваемые им отдельным его действиям и событиям его жизни с первых, детских лет по настоящее время, мы нередко можем обнаружить такие мотивы преступления, которые прикрыты' другими мотивами, выступающими наружу в обстоятельствах дела, но на самом деле являющимися производными от первых.

Зачисление преступника в разряд эндогенных или экзогенных имеет большое практическое значение. Оно важно – не только с точки зрения законодателя и судьи, определяющих содержание и размеры уголовной ответственности, но и с точки зрения пенитенциарных деятелей, которым оно указывает, на что именно в личности преступника должны быть обращены их усилия, и с точки зрения органов розыска и следствия, так как в отношении принадлежащих к этим разрядам преступников необходим различный подход и возникают разные задачи. В одном случае надо лишь укрепить или усилить те свойства личности, которые у последней есть и только недоразвиты, и иногда прибавить к имеющимся криминорепульсивным элементам некоторые новые. В другом случае главная задача в том, чтобы разложить или уничтожить сложившиеся у личности комплексы, изменить известные ее свойства и дополнительно усилить несколько криминорепульсивную часть ее конституции. В одном случае внимание должно быть направлено на особенно тщательное и подробное изучение тех внешних обстоятельств и обстановки, при которых субъект совершил свое преступление, и встает вопрос о том, каким образом в дальнейшем поставить этого субъекта под действие более благоприятных для него внешних условий. В другом случае внимание и исследование должны направиться, прежде всего, в сторону изучения присущего личности предрасположения к известному преступлению, его силы и корней, его связи с другими сторонами личности, его, так сказать, анастомозов с другими сферами деятельности и разнообразными склонностями личности, и встает вопрос о средствах, которыми можно было бы этот более или менее выкристаллизовавшийся в личности осадок растворить и выделившиеся его элементы ввести в круг новых ассоциаций, лишенных криминогенного характера; вопрос об укреплении или усилении криминорепульсивной части конституции личности носит в этом случае дополнительный характер и рассматривается в связи с первой проблемой. Ясно, что, вследствие различия обрисованных задач, подход к личности в том и другом случае должен быть различен. При этом, конечно, признавая преступника эндогенным, мы должны иметь в виду то его состояние, в котором он находится сейчас, в момент суждения о нем, а не в то, в котором он находился раньше, в начале своей, быть может, долгой преступной карьеры. Если субъект совершил несколько преступлений, заключение о принадлежности его к той пли другой основной группе должно делаться на основании оценки всей его преступной деятельности в ее целом. Как отмечено выше, повторная преступная деятельность не всегда дает право на зачисление субъекта в разряд эндогенных преступников. С другой стороны, тот факт, что человек совершил лишь одно преступление, не препятствует зачислению его в эндогенные преступники, даже в один из наиболее опасных их разрядов, если имеются налицо условия, свидетельствующие о его предрасположении к преступлению. Принадлежность преступника к экзогенным определяется не одним внешним признаком, – наличностью внешних факторов, создававших для субъекта тяжелое положение, а преобладанием этих факторов в генезисе преступления, что имеет место, лишь если у субъекта нет предрасположения к преступлению, и он действовал преступным образом именно вследствие сильного давления внешних факторов, создававших для него тяжелое положение. Эндогенный же преступник, прежде всего, характеризуется тем, что в его конституции до известной степени уже выкристаллизовалось предрасположение к какому-либо преступлению, представляющее собою более или менее легкораздражимый элемент личности, который, при действии на нее различных впечатлений, дает реакции криминального характера