I.

Изучение эндогенных преступников должно быть направлено, прежде всего, на их предрасположение к преступлению, которое должно быть изучено и со стороны его состава и содержания, и со стороны большей или меньшей его диференцированности и конкретизации, и со стороны его силы и устойчивости. Поэтому, как скоро есть основание предполагать, что данный субъект является эндогенным преступником, необходимо обратить особенное внимание на собирание и проверку таких данных о его личности и преступлении, из которых было бы ясно отсутствие или наличность у него известного предрасположения к преступлению и свойства последнего По содержанию своему предрасположение к преступлению представляет собою склонность прибегать для достижения известной цели к преступлению или к способу действий, сходному с преступлением, подготовляющему, адоптирующему к последнему. Таковы, например, склонности получать средства для материального комфорта способом насильническим, обманным или скрытно-хищническим, воровским, склонность в насилии над другим человеком искать удовлетворения определенного чувства и т. д. Подобные склонности вырастают у человека как особые отложения или наросты в его психической конституции и выкристаллизовываются на почве разных других склонностей его характера и известных его взглядов. Они представляют собою сочетание склонностей к известным целям со склонностями к определенным способам их достижения. В составе их можно, таким образом, различать два элемента: комплексы, содержание которых образуют общие представления известных результатов, сопровождаемые более или менее сильным эмоциональным тоном и влечением к ним. Эти комплексы можно назвать комплексами цели или целевыми. Таковы цели: лишить жизни, причинить боль или расстроить здоровье, лишить другого имущества и приобрести последнее себе, унизить, выразить пренебрежение или дать почувствовать боль оскорблением и т. д. Второй элемент составляют комплексы, содержанием которых являются представления определенных способов достижения известных целей, появляющиеся в сознании с определенным эмоциональным тоном и моторной силой. Таковы: ударить, совершить вообще по отношению к другому насильственное действие, оскорбить, вырвать что-либо и т. д. Эти два рода комплексов сочетаны в предрасположении в одну склонность, в один целостный образ действия, который появляется в сознании с более или менее значительной моторной силой.

Для того, чтобы узнать, каково именно предрасположение к преступлению того или иного эндогенного преступника и как на него можно действовать, необходимо, прежде всего, выяснить входящий в его содержание главный целевой комплекс, так как, для предупреждения повторной преступной деятельности, нужно или уничтожить этот комплекс, или внушить преступнику иное понимание данной цели и иной взгляд на разные способы ее достижения.

В одних случаях та главная цель, ради которой субъект совершает преступление, покоится на более или менее сложных и ясных интеллектуальных построениях, и тогда предрасположение субъекта к преступлению носит по преимуществу интеллектуальный характер. В других случаях на первом плане стоят непосредственные импульсы к получению известных приятных ощущений или к удовлетворению определенного волнующего субъекта чувства, и тогда предрасположение к преступлению носит по преимуществу сенсорный характер.

Те цели, которые встречаются у эндогенных преступников, как главные двигатели их поведения, можно свести к следующим основным видам:

Осуществление или содействие осуществлению известной общей идеи, которой субъект придает объективное значение, значение объективно ценной моральной или социальной идеи, и которой он подчиняет свое поведение и личность, как чему-то высшему.

Достижение резонерки обоснованного известными общими идеями идеала личного благополучия, или отдельных элементов последнего.

Достижение известной более или менее широкой индивидуальной, эгоистической цели данного субъекта или близкого ему лица, не прикрытое никаким резонерством и софистикой. Под более или менее широкими целями я разумею цели, имеющие не мимолетное значение в жизни данного субъекта, а заключающиеся в результатах, более или менее надолго и серьезно изменяющих течение его жизни, его семейное, социальное, служебное, имущественное положение.

Приятное удовлетворение известного волнующего субъекта чувства.

Получение известных приятных ощущений от совершения определенного действия или обладания чем-либо.

В последних двух случаях целью является отдельное, мимолетное, приятное состояние личности, связанное с удовлетворением данного чувства или с данными приятными ощущениями.

В соответствии с указанным различием главных целевых ком-плесков можно установить следующие виды эндогенных преступников.

Идейные преступники: у них главной целью, ради которой они совершают преступление, является служение известной общей моральной или социальной идее, которой они подчиняют свою личность и поведение.

Резонеры, которые при помощи искусственных, софистических построений обосновывают свои своекорыстные стремления известными общими идеями.

Расчетливо-рассудочные преступники, которые стремятся, с вредом для других лиц или всего общества, к достижению более или менее широких целей, изменяющих известное положение их самих или близких к ним лиц;

Эмоциональные преступники, у которых главной целью, ради которой они совершают преступление, является приятное состояние, связанное с удовлетворением известного сильно развитого у них чувства.

Импульсивные преступники, руководящий целевой комплекс которых сводится к получению приятных ощущений, связанных с совершением какого-либо действия или с обладанием чем-либо.

Эти пять групп надо пополнить еще шестой – группой моральных психастеников. Этому термину я придаю следующий смысл. Деля эндогенных преступников на типы по существенным различиям тех целевых комплексов, которые входят в содержание их предрасположения к преступлению, надо поставить особо группу тех из них, существенную черту которых образует осуждение их нравственным сознанием той цели, ради которой они совершают преступление. У них есть другая, нравственная цель, которая и служит источником протеста против преступной цели и вносит в их внутреннюю жизнь двойственность, находящую свое вырождение в более или менее длительной нравственной борьбе. Эта борьба приводит их к колебаниям, к решению поступить то так, то иначе, то согласиться на участие в преступлении, то отказаться от этого. Моральные психастеники, это – преступники с более или менее глубоким и резко выраженным раздвоением и антагонизмом руководящих целей их поведения, с более или менее сильной и длительной нравственной борьбой совершающие преступление. Если у других эндогенных преступников и встречаются колебания и отсрочка исполнения, то вызванные или лишь эгоистическими опасениями риска и технических трудностей выполнения, или иногда – глухим протестом отдельных добрых чувств, не развивающимся в открытый протест нравственного сознания; последнее, напротив, иногда осуждает у них этот глухой простеет как нравственную слабость или нерешительность. Нравственной борьбы, как протеста нравственного сознания, хотя и недостаточно сильно затормаживающего стремление к преступлению, у них нет. Они думают, что по тем или иным соображениям им преступление совершить следует, но им иногда как-то боязно это, неприятно по мягкости характера, по неуверенности, сойдет ли с рук, не избили бы или не убили бы на месте преступления, при поимке и т. д. В виду практической важности, имея дело с преступниками, знать все, что в них криминогенно и кримино-репульсивно, выделить тип морального психастеника необходимо.

Случаев моральной психастении не встречается у идейных преступников. Их нравственное сознание не только примирилось с преступлением, но и предписывает последнее; сбитое с правильного пути неверными общими идеями, лежащими в основе их преступной деятельности, или плохим их применением, оно привлекает на службу к выполнению их преступных планов их чувство долга и альтруистические чувства.

У резонеров также не бывает внутренней нравственной борьбы, если они, действительно, являются искренними резонерами, а не выдают только себя за таковых. Запутанное искусственными, резонерскими построениями их нравственное сознание не протестует против преступления; часто, притом, оно бывает настолько, так сказать, изношено или недоразвито, что вообще неспособно к сколько-нибудь сильному протесту.

У рассудочных расчетливых преступников, обыкновенно, нравственная борьба заканчивается к моменту постановки той общей цели, которая лежит в основе их предрасположения к преступлению. У них исход этой борьбы выливается в форму известной общей цели и расчета. Однако, бывают случаи, когда они заново переоценивают поставленную эгоистическую цель и выбранный ими способ ее достижения и когда у них да сменяется, нет, а потом, после колебаний, соблазненные выгодами намеченной цели, они, наконец, решаются вступить на преступный путь. В этих случаях решение действовать преступным путем вырастает из более или менее серьезной и длительной нравственной борьбы. Такая борьба, и колебания могут быть и у субъектов с предрасположением, свойственным эмоциональным и импульсивным преступникам, если кримино-репульсивная часть их конституции не сильно недоразвита или разрушена. Из подобного рода преступников и составляется группа, названная мною моральными психастениками.

Не следует, однако, думать, что всякий преступник, который осуждает свое преступление и осуждал его в момент учинения, – психастеник. Такое осуждение вовсе не свидетельствует еще о внутренней борьбе и колебаниях и может, так сказать, лишь скользить по преступному стремлению субъекта, не вызывая даже хотя бы временной задержки его роста. Оно может иметь, так сказать, лишь словесное значение и быть высказано только потому, что субъект слышал подобное осуждение от других и хочет показаться своему собеседнику, а иногда и самому себе лучше, чем он есть.

Внешним проявлением происходящей у преступников-психастеников внутренней борьбы служит изменчивость их решения то совершить, то не совершать преступления, их первоначальный отказ от участия в преступлении, более или менее долгие колебания перед согласием принять участие в последнем, вызванные не одними соображениями невыгодности и большого риска, а моральной или социальной оценкой намеченного деяния.