2.2. Начало информационно-психологической войны.

Почти сразу после окончания второй мировой войны, в которой СССР и США были союзниками, развертывается холодная война против СССР. Ее началом считают известную речь Черчилля, произнесенную им в Фултоне. Первоначальные планы действий США подразумевали военное решение. Предполагалось до 1948 г. начать превентивную войну, опираясь на монополию США. За первые 30 дней намечалось сбросить 133 атомные бомбы на 70 советских городов, из них 8 – на Москву и 7 – на Ленинград, в дальнейшем предполагалось сбросить еще 200 атомных бомб. Правда контрольные расчеты показали, что стратегическая авиация США в 1949 – 1950 гг. еще не могла нанести СССР непоправимый удар, который сделал бы его неспособным к сопротивлению. Подробно программа США по уничтожению населения СССР с помощью ядерного оружия (план Дропшот) рассмотрена в книге Брауна /13/, (см. также /14,15/).

Одновременно в ЦРУ началась разработка операций психологической войны. Это понятие в уставном документе американской армии (наставление N33-5) определяется так:

"Координация и использование всех средств, включая моральные и физические (исключая военные операции регулярной армии, но используя их психологические результаты), при помощи которых уничтожается воля врага к победе, подрываются его политические и экономические возможности для этого; враг лишается поддержки, помощи и симпатий его союзников и нейтралов или предотвращается получение им такой поддержки, помощи или симпатий; создается, поддерживается или увеличивается воля к победе нашего собственного народа и его союзников; приобретается, поддерживается и увеличивается поддержка, помощь и симпатии нейтралов" (цит. по /14/, см. также /15/).

18 августа 1948 г. Совет национальной безопасности США принял директиву 20/1 "Цели США в войне против России". Эта дата обычно считается началом информационной войны США против СССР. Директива 20/1 была впервые опубликована в США в 1978 г. в сборнике "Сдерживание. Документы об американской политике и стратегии 1945 – 1950 гг." /16/. Ввиду важности этого основополагающего документа, он целиком воспроизводится ниже (цит. по /17/):

"Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне политической войны наметить более определенные и воинственные цели в отношении России уже теперь, в мирное время, чем было необходимо в отношении Германии и Японии еще до начала военных действий с ними… При государственном планировании ныне, до возникновения войны, следует определить наши цели, достижимые как во время мира, так и во время войны, сократив до минимума разрыв между ними.

Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум: а) Свести до минимума мощь и влияние Москвы; б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России.

Наши усилия, чтобы Москва приняла НАШИ КОНЦЕПЦИИ, равносильны заявлению: наша цель – свержение Советской власти. Отправляясь от этой точки зрения, можно сказать, что эти цели недостижимы без войны, и следовательно, мы тем самым признаем: наша конечная цель в отношении Советского Союза – война и свержение силой Советской власти.

Было бы ошибочно придерживаться такой линии рассуждений.

Во первых мы не связаны определенным сроком для строгого чередования периодов войны и мира, что побуждало бы нас заявить: мы должны достичь наших целей в мирное время к такой-то дате или "прибегнем к другим средствам…".

Во-вторых, мы обоснованно не должны испытывать решительно никакого чувства вины, добиваясь уничтожения концепций, несовместимых с международным миром и стабильностью, и замены их концепциями терпимости и международного сотрудничества Не наше дело раздумывать над внутренними последствиями, к каким может привести принятие такого рода концепций в другой стране, равным образом мы не должны думать, что несем хоть какую-нибудь ответственность за эти события… Если советские лидеры сочтут, что растущее значение более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их власти в России, то это их, а не наше дело. Наше дело работать и добиться того, чтобы там свершились внутренние события… Как правительство мы не несем ответственности и за внутренние условия в России…

Нашей целью во время мира не является свержение Советского правительства. Разумеется, мы стремимся к созданию таких обстоятельств и обстановки, с которыми нынешние советские лидеры не смогут смириться и которые им не придутся по вкусу. Возможно, что, оказавшись в такой обстановке, они не смогут сохранить свою власть в России. Однако следует со всей силой подчеркнуть – то их, а не наше дело… Если действительно возникнет обстановка, к созданию которой мы направляем наши усилия в мирное время, и она окажется невыносимой для сохранения внутренней системы правления в СССР, что заставит Советское правительство исчезнуть со сцены, мы не должны сожалеть по поводу случившегося, однако мы не возьмем на себя ответственность за то, что добивались или: осуществили это.

Речь идет прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом военном и психологическом отношении по сравнению: с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля. Мы должны прежде всего исходить из того, что для нас не будет выгодным или практически осуществимым полностью оккупировать всю территорию Советского Союза, установив на ней нашу военную администрацию. Это невозможно как ввиду обширности территории, так и численности населения… Иными словами, не следует надеяться достичь полного осуществления нашей воли на русской территории, как мы пытались сделать это в Германии и Японии. Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим.

Если взять худший случай, то есть сохранение Советской власти над всей или почти всей территорией, то мы должны потребовать: а) выполнения чисто военных условий (сдача вооружения, эвакуация ключевых районов и т. д.), с тем чтобы надолго обеспечить военную беспомощность; б) выполнение условий с целью обеспечить значительную экономическую зависимость от внешнего мира. Все условия должны быть жесткими и явно унизительными для этого коммунистического режима. Они могут примерно напоминать Брест-Литовский мир 1918 г, который заслуживает самого внимательного изучения в этой связи. Мы должны принять в качестве безусловной предпосылки, что не заключим мирного договора и не возобновим обычных дипломатических отношений с любым режимом в России, в котором будет доминировать кто-нибудь из нынешних советских лидеров или лица, разделяющие их образ мышления. Мы слишком натерпелись в минувшие 15 лет (т. е. годы правления И. В. Сталина 1933-1948 гг. – прим. наше), действуя как будто нормальные отношения с таким режимом были возможны…

Так какие цели мы должны искать в отношении любой некоммунистической власти, которая может возникнуть на части или всей русской территории в результате событий войны? Следует со всей силой подчеркнуть, что независимо от идеологической основы любого такого некоммунистического режима и независимо от того, в какой мере он будет готов на словах воздавать хвалу демократии и либерализму, мы должны добиться осуществления наших целей, вытекающих из уже упомянутых требований. Другими словами, мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим: а) не имел большой военной мощи; б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира; в) не имел серьезной власти над главными национальными меньшинствами, г) не установил ничего похожего на железный занавес.

В случае, если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу к нам, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьем, так катаньем навязать их для защиты наших интересов…

Мы должны ожидать, что различные группы предпримут энергичные усилия, с тем чтобы побудить нас пойти на такие меры во внутренних делах России. которые свяжут нас и явятся поводом для политических групп в России продолжать выпрашивать нашу помощь. Следовательно, нам нужно принять решительные меры, дабы избежать ответственности за решение, кто именно будет править Россией после распада советского режима. Наилучший выход для нас – разрешить всем эмигрантским элементам вернуться в Россию максимально быстро и позаботиться о том, в какой мере это зависит от нас, чтобы они получили примерно равные возможности в заявках на власть… Вероятно, между различными группами вспыхнет вооруженная борьба. Даже в этом случае мы не должны вмешиваться, если только эта борьба не затронет наши военные интересы.

Как быть с силой Коммунистической партии Советского Союза – это в высшей степени сложный вопрос, на который нет простого ответа. На любой территории, освобожденной от правления Советов, перед нами встанет проблема человеческих остатков советского аппарата власти. В случае упорядоченного отхода советских войск с нынешней советской территории местный аппарат Коммунистической партии, вероятно, уйдет в подполье; как, случилось в областях, занятых немцами в недавнюю войну. Затем он вновь заявит о себе в форме партизанских банд.

В этом отношении проблема, как справиться с ним, относительно проста: нам окажется достаточным раздать оружие и оказать военную поддержку любой некоммунистической власти, контролирующей данный район, и разрешить расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными методами русской гражданской войны. Куда более трудную проблему создадут рядовые члены Коммунистической партии или работники (советского аппарата), которых обнаружат или арестуют или которые отдадутся на милость наших войск или любой русской власти. И в этом случае мы не должны брать на себя ответственность за расправу с этими людьми или отдавать прямые приказы местным властям, как поступить с ними. Это дело любой русской власти, которая придет на смену коммунистическому режиму. Мы можем быть уверены, что такая власть сможет много лучше судить об опасности бывших коммунистов для безопасности нового режима и расправиться с ними так, чтобы они в будущем не наносили вреда… Мы должны неизменно помнить: репрессии руками иностранцев неизбежно создают местных мучеников… Итак, мы не должны ставить своей целью проведение нашими войсками на территории, освобожденной от коммунизма, широкой программы декоммунизации и в целом должны оставить это на долю любых местных властей, которые придут на смену Советской власти."

Приведенная директива 20/1 СНБ США от 18 августа 1948 г. была по существу объявлением войны СССР, в результате которой через пять десятилетий он был разрушен и расчленен, и подведен к тотальному уничтожению. Но тогда это была война нового типа, требовавшая соответствующей научной проработки. В 1948 – 1949 гг. в ЦРУ приходит значительное число специалистов высокой квалификации из различных областей науки, в том числе профессура, имеющая большой опыт теоретической и практической работы. Создано управление национальных оценок, теоретические разработки которого направлены на предсказание будущих действий СССР, понимание тенденций его развития, возможностей влияния на процессы, анализ слабых мест и выработку рекомендаций. Таким образом, информационно-психологическая война ставится в США на научную основу.

К этому времени относится и план войны под кодовым названием "Дропшот". В отличие от предыдущих, чисто военных решений, он включал в себя широкомасштабную психологическую войну:

"Широкая психологическая война – одна из важнейших задач Соединенных штатов. Основная ее цель – уничтожение поддержки народами СССР и его саттелитов их нынешней системы правления и распространения среди народов СССР осознания, что свержение Политбюро в пределах реальности… Эффективного сопротивления или восстаний можно ожидать только тогда, когда западные союзники смогут предоставить материальную помощь и руководство и заверить диссидентов, что освобождение близко…"

В книге /14/ указывается, что название плана в интересах сохранения тайны умышленно сделано бессмысленным. Однако это не так, название имеет совершенно прозрачный смысл (drop – капля, shot – выстрел). Это – одна из главных сторон психологических ударов: капля за каплей, постепенно и незаметно подвести противника к тотальному поражению. В России 90-х годов широко цитируются и повторяются в печатных органах оппозиции высказывания Аллена Даллеса начала психологической войны (цит по /18/,см. также /19/):

"Окончится война, все как-то утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, – все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей… Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания…

Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением… исследованием тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства… Мы будем всячески поддерживать и подымать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, – словом всякой безнравственности… В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель… Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство… Национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу – все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом… И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких, людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы духовной нравственности. Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением. Будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов".

Приведенная цитата впечатляет тем, что А. Даллес видит ситуацию сегодняшнего дня России через десятилетия. Однако в них нет даже намека на практические методы действий США в психологической войне. В борьбе за общественное сознание главным противником США должна была стать идеологическая сфера СССР. Наилучший путь к победе – незаметно внедриться в нее и заставить работать на себя (принцип вируса, о котором говорилось в гл. 1). Единственная возможность действовать в этом направлении – это выступать под ультрамарксистскими лозунгами, под личиной безграничной преданности партии. Что и было осуществлено идеологами КПСС, которые явились пятой колонной Запада, главной ударной силой психологической войны против СССР. Их деятельность будет подробно рассмотрена ниже. Все остальные методы (пропаганда, разведка, классический шпионаж, дезинформация и т. д.) играли вспомогательную роль.

Особенно стоит отметить два ключевых положения из директивы 20/1:

1. "Однако мы не возьмем на себя ответственность за то, что добивались или осуществляли это". Т. е. нигде не должна прослеживаться связь между США и их пятой колонной в СССР.

2. "Мы не связаны с определенным сроком". Как уже говорилось в первой главе, характерное время коренных изменений общественного сознания порядка 40 лет. В данном случае, это срок, когда начнут уходить от дел фронтовики – ветераны войны. Именно к этому сроку к 80-м годам и должен быть приурочен час "икс", когда начнется разрушение СССР.