Знамя независимости над Индонезией

В значительной степени как результат великой Победы над гитлеровским фашизмом и японским милитаризмом перед Советским Союзом впервые в истории открылись широкие возможности установления связей с обширной частью мира — Юго-Восточной Азией и Океанией. У царской России с большинством стран этого региона связи находились в зачаточном состоянии. Да и сами эти страны не обладали независимостью, несли на себе ярмо колониализма.

Одна из них — Индонезия. Неохотно и медленно нидерландская корона ослабляла свои колониальные путы. Но в августе 1945 года знамя национальной независимости взвилось над этой далекой от нас страной, хотя борьба за утверждение ее независимости продолжалась еще много лет.

Удивительная вещь — еще не было в независимой Индонезии ни одного советского представителя, еще ни один ее представитель не успел посетить СССР, а тяга индонезийского народа к дружбе с Советским Союзом появилась и набирала силу. Объясняется это просто. Индонезийцы, можно сказать, инстинктивно чувствовали, что социалистическое государство, занимающее большую часть Европы и значительную часть Азии, самим своим существованием способствует крушению всей системы колониального гнета.

Два могучих фактора — роль СССР в разгроме фашистских агрессоров и сама природа Советского социалистического государства — вдохновляли народ Индонезии, как и народы других колоний, на борьбу против колонизаторов, за завоевание независимости. В переломные моменты существования государств, особенно когда они становятся на путь самостоятельного развития, всегда выделяются яркие личности, деятельность которых оставляет свой след в истории. След этот, конечно, бывает разный. Есть немало примеров, когда деятельность тех или иных лиц являлась тяжелым грузом, мешающим движению страны по пути независимости и прогресса. Однако имеются и примеры, когда из среды народа выделяются личности, которые связывают свою судьбу с благородными целями борьбы за независимость и социальный прогресс.

К такого рода деятелям принадлежал Сукарно, которого индонезийский народ не без основания окрестил «отцом республики». В условиях колониального режима он проявил понимание интересов народа. Сукарно, конечно, не связывал свои идеи с социалистическим мировоззрением и отнюдь не преследовал целей способствовать социалистическому преобразованию общества. Держа в своих руках знамя национальной независимости, он одновременно защищал интересы национальной буржуазии. Экономическая отсталость страны во многом объясняла те конкретные шаги в области экономики и социальной жизни, которые осуществлялись новым государством после получения им независимости.

Мои встречи с Сукарно, когда он стал главой государства, оставили живые и насыщенные воспоминания. Мне пришлось побывать в Индонезии уже в качестве министра иностранных дел СССР. Я был там в составе делегации, которую возглавлял Н. С. Хрущев. В течение примерно недели я наблюдал за деятельностью президента, который, можно сказать, не отходил от советских представителей. Его неутомимость поражала. Он успевал и заниматься гостями, и приводить в движение все основные звенья управления государством.

Сукарно, кстати говоря, проявил себя как мастер выдвигать просьбы и пожелания, особенно в области экономической. Каждая просьба, как правило, сопровождалась пространным обоснованием: политическим, экономическим, историческим, психологическим. Иногда казалось, что из глаз президента вот-вот потекут слезы.

Трудно и даже невозможно делать в этой связи какие-то упреки по адресу Сукарно. Ведь Индонезия только становилась на ноги. Почти всего не хватало. Промышленность только зарождалась, сельское хозяйство находилось в примитивном состоянии, торговля, как и почти вся: система финансов, принадлежала иностранцам.

Советский Союз за ряд лет предоставил Индонезии большую помощь для подъема ее промышленности, сельского хозяйства, культуры. Однако мы видели, что опыта в области государственного управления, хозяйственного и культурного строительства, да и в ведении внешних дел правительству Индонезии еще не хватает. И это создавало немалые помехи.

Видимо, этим отчасти объясняется то, что сам Сукарно и его правительственный аппарат очень увлекались публичными, парадными мероприятиями. Имеется свой герб и свой национальный гимн — так уж надо их использовать сполна! Поэтому, где бы и по какому бы поводу ни проходили собрания или митинги, даже малозначительные, обязательно проигрывался гимн, причем порой дважды. Было заметно, что населению такие порядки нравились. Да оно и привыкло к этому.

Во время официальных бесед и переговоров Сукарно — глава государства и ведущий политический деятель — проявил себя как человек, который знает, к чему он стремится и к чему стремится страна. Сам он не имел опыта в решении вопросов экономики и производства и потому привлекал специалистов, которые разбирались в этих делах, хотя, естественно, таких специалистов у Индонезии, только что освободившейся от колониального гнета, было не так уж и много. Страна испытывала огромный дефицит в квалифицированных национальных кадрах. И Сукарно сетовал:

— Нелегко заменять иностранных специалистов своими, потому что раньше колонизаторы просто не готовили специалистов из числа индонезийцев. Это относится, в частности, к добыче и переработке каучука.

Жалуясь на природу, президент говорил:

— Островной характер государства, части которого разбросаны на многие десятки, а то и сотни километров, сам по себе создает большие трудности в управлении.

Это, конечно, было правдой.

Мне довелось посетить кроме острова Явы с его городами Джакарта, Джокьякарта, Богор, Сурабая также остров Бали. На этом острове один из представителей местных властей встретил меня шуткой:

— Святые отцы, писавшие о рае в христианской Библии, наверно, имели в виду все же остров Бали, который вовсе не является христианским.

Индонезийцы, даже те, кто никогда не бывал на этом острове, очень его любят и гордятся им. Он особый и по микроклимату и по развитию культуры.

Здесь обращаешь внимание на то, что жители многих деревень увлекаются живописью. По обе стороны дороги они выставляют десятки, а может, и сотни небольших картин-пейзажей, которые недорого продаются приезжим в качестве сувениров. Небольшой, но все же доход!

И дышать на этом острове как-то легче по сравнению с очень влажным и жарким воздухом Джакарты и других городов, которые мы посетили.

Индонезийские города во многом похожи один на другой, но имеют и свои особые достопримечательности. В Сурабае — большой зоопарк, слава и гордость которого варан — гигантский ящер, сохранившийся в природе с древнейших времен, создание, далеко не изящное на вид.

Нам продемонстрировали его ловкость. Огромный кусок мяса весом килограмма в три, протянутый этому великану, мгновенно исчез в чреве хищника. Причем мы подивились, как это он не отхватил и руку служителя.

Прежняя столица страны — город Богор, что километрах в семидесяти от Джакарты, рассматривается как своего рода курорт. Там расположена и одна из резиденций президента. Еще утром нам сказали:

— Сегодня в такое-то время в Богоре будет дождь. Мы удивились, когда это услышали, в небе никакого намека на дождь не ощущалось. Однако, действительно, в указанное время хлынул дождь и продолжался минут тридцать.

По возвращении из Богора в Джакарту нас опять застал тропический ливень. И если наши машины не оказались на плаву, то только потому, что мы больше стояли, чем двигались.

Во время поездок по Индонезии нам пришлось увидеть некоторые вулканы, один из которых подавал признаки жизни. Во всяком случае, когда стоишь на краю кратера, то наблюдаешь, как где-то далеко внизу фонтаны кипящей воды выбрасываются на высоту многих метров.