«Умеренный» маски в вене

Было бы упущением с моей стороны, если бы я не остановился еще на одном из государственных секретарей США — Эдмонде Маски, который закончил свою карьеру одновременно с бывшим президентом Картером. На посту государственного секретаря Маски пробыл недолго. И встречался я с ним только один раз. Это произошло в период пребывания министров обеих держав — СССР и США — в Вене в мае 1980 года в связи с 25-й годовщиной подписания Государственного договора о восстановлении независимой и демократической Австрии.

На встрече с Маски, запланированной заранее, состоялся основательный обмен мнениями по главным вопросам международного характера и двусторонних советско-американских отношений. Государственный секретарь, как и следовало ожидать, продемонстрировал по указанным вопросам основные позиции, которые занимала администрация Картера. Неприязнь администрации в подходе к Советскому Союзу проступала очевидно. Это явственно ощущалось при обсуждении и проблемы региональных конфликтов, и вопросов двусторонних отношений.

Советская сторона такой линии американской администрации противопоставила политику мира, разоружения и сдерживания гонки вооружений, особенно ядерных, политику в пользу разрядки международной напряженности, улучшения советско-американских отношений.

Когда обсуждалась проблема ядерного оружия, я от имени советского руководства подчеркнул следующую мысль:

— Вашингтон допустил вероломство, отказавшись ратифицировать Договор ОСВ-2. Совсем недавно на торжественной церемонии в австрийской столице Брежнев и Картер поставили под ним свои подписи. И что же показали последующие события? Они кроме всего прочего показали, что Вашингтон дешево ценит свои обязательства и свою подпись под документами, которые касаются важнейших проблем предотвращения угрозы ядерной войны.

Все, что сказал Маски в ответ на наши заявления как по данному вопросу, так и по другим, подтвердило, что администрация Картера дрейфует в сторону усиления напряженности в мире, обострения советско-американских отношений и углубления расхождения между СССР и США по проблеме ядерного оружия.

Конечно, позиции, которые отстаивал в Вене Маски, а в Вашингтоне — сам Картер, означали шаг в том направлении, которое защищал вскоре после этого перед избирателями Картер, соревнуясь с Рейганом. Но он как бы этим самым облегчил положение Рейгана. Ведь кредо политической линии республиканского кандидата в президенты Рейгана состояло в том, чтобы по всем линиям внешней политики занять более правые позиции, чем Картер. И чем дальше сдвигался Картер вправо, тем дальше вправо двигался и Рейган, стремясь к тому, чтобы дистанция между ним и Картером оставалась побольше. Этого как раз требовали от Рейгана наиболее экстремистские силы, державшие в своих руках основные нити политики.

На заявлении и общем поведении Маски как политической фигуры все же лежала печать какой-то спокойной рассудительности, но только по сравнению с будущей администрацией Рейгана. Я склонен считать, что в известной степени это объяснялось и характером Маски. На вашингтонской политической сцене он всегда признавался как деятель, которому не чуждо упомянутое чувство при оценке вопросов международной обстановки. Но признаки умеренности в поведении и даже некоторых высказываниях государственного секретаря все же тонули в общей политике Вашингтона, особенно в вопросах советско-американских отношений и ядерного оружия.

Хотел бы я иметь Маски в качестве своего партнера при обсуждении соответствующих международных проблем и вопросов советско-американских отношений?

Если бы меня сегодня об этом спросили, то я бы, не задумываясь, сказал:

— Да, но только — Маски без груза негативной политики, которую он отстаивал в Вене.