Послесловие

Я закончил свою рукопись, когда прекратил существование Советский Союз и был ликвидирован огромный аппарат НКВД — КГБ. Страна в великих муках ищет дорогу возрождения, порой начисто отвергая весь опыт советского семидесятилетия. Даже на склоне лет я не взялся бы судить, что в этих переменах окажется благом для нашего народа, что исчезнет, как исчезает пена, порождаемая бурными потоками политического бытия, а что из недавнего прошлого народ еще попытается сохранить в арсенале своей политики, экономики, культуры, социальных и национальных отношений. Не нами справедливо сказано: большое видится на расстоянии. А нынешние перемены и реформы действительно очень велики и по масштабам задуманного, и по противоречивости содеянного, и по сложности того, что приходится и еще придется решать в интересах действительного возрождения России. История все расставит по своим местам, и я надеюсь, что ее суд будет если и не скорым, то бесспорно справедливым.

С карты мира исчезла — и для меня, не скрываю, это очень больно — та страна, которой я верой и правдой служил более полувека. Я родился еще в царской России, но воспитывался, рос, трудился как гражданин Советского Союза. Я был советским разведчиком, но одновременно и российским, ведь любой здравомыслящий, не зашоренный человек прекрасно понимает, что Россия, ставшая Советской Россией, была становым хребтом СССР. Не зря за границей неофициально, в просторечье нашу страну обычно называли Россией или Советской Россией. Что ни говори, а факт остается фактом: дореволюционная Россия продолжилась Советским Союзом, а тот — новой демократической Россией. Не зря Российская Федерация объявила себя преемницей СССР во многих международно-правовых, военно-политических и внешнеэкономических вопросах.

С таких позиций и написана моя книга. Говорить иное — значило бы лукавить и перед собой, и перед читателями. Мое намерение состояло в том, чтобы быть максимально правдивым, настолько, насколько это вообще позволяет специфика нашей профессии. Повторюсь: секреты, в которые я был по священ, принадлежат не мне. Раскрывать их я ни морального, ни юридического, да и никакого иного права не имею. А вот о том, о чем настала пора рассказать, — о славных, полных риска, напряжения и в то же время трезвого расчета делах наставников, коллег и воспитанников, об их удачах, просчетах и ошибках я рассказал без лишней утайки.

Авантюра августа 1991 года и ее последствия, драматические события 3-4 октября 1993 года в Москве продемонстрировали глубину переживаемых страной катаклизмов. И хотя участие ряда бывших руководителей КГБ в антидемократическом заговоре набросило тень на Лубянку, непричастность к путчу абсолютного большинства сотрудников КГБ и полное дистанцирование аппарата внешней разведки от путчистов вселяют уверенность в том, что ее кадры станут верно служить своему народу. И я буду счастлив, если мои заметки послужат скромным вкладом в совершенствование этого процесса, необычайно важного для будущего страны.

Повторюсь, что писать о деятельности внешней разведки с моих субъективных позиций дает мне право тот факт, что я проработал практически почти во всех ее подразделениях, может быть за исключением научно-технического управления. Но и с этой линией пришлось соприкоснуться в трех заграничных командировках.

Я не стремился рисовать лишь положительные картины деятельности внешней разведки. Об этом, думается, достаточно свидетельствуют мои оценки предателей — Гузенко, Вика, Гарта, Голицина, Левченко, Носенко… Если учесть накал подрыв ной деятельности специальных служб Запада, особенно в годы «холодной войны», то эти потери не покажутся такими большими, хотя они и были для нас достаточно болезненными.

В связи с этим было бы справедливо посмотреть на то, сколь ко кадровых разведчиков противника было привлечено на нашу сторону внешней разведкой. Достаточно сказать, что только из США, Англии, Франции и Германии за эти годы перешли к нам такие разведчики, как К.Филби, Д.Блейк, Л.Говард, Х.Фельфе, Б.Митчелл, У.Мартин и другие. А в общем их число превосходит количество всех изменников, сбежавших на Запад от нас. Поэтому мне хотелось бы, чтобы читатель не следовал за теми, кто при каждом удобном и неудобном случае пытается бросить тень на внешнюю разведку: и в годы войны, и в после военное время она не раз достигала подлинных вершин мастерства. Успехов было значительно больше, чем упомянуто в этой книге. Смею заверить читателя, что многие дела еще не время предавать огласке — они продолжают жить. Помните, у Горация: «Надо сегодня сказать лишь то, что уместно сегодня. Прочее все отложить и сказать в последующее время».

Наш славный полководец Г.К.Жуков советовал не судить о войне лишь со своей колокольни, а стремиться взглянуть на себя глазами противника. Не знаю, удалось ли мне это, пусть об этом судит читатель, но я стремился посмотреть на деятельность внешней разведки и глазами противостоящих нам служб. За многие годы я перечитал и проанализировал много зарубежных книг и публикаций в периодических изданиях: от мемуаров отставных разведчиков, «трудов» изменников-перебежчиков и опусов документалистов, вроде Д.Баррона, до художественных произведений таких профессионалов, как Д. Ле Карре.

Заранее отвергаю всякие подозрения в «пристрастном» подборе из западной информации выгодных для нас мест. Нет, многое, что я мог бы привести в пользу внешней разведки из оценок зарубежных источников, осталось за рамками моих воспоминаний.

Хочу, чтобы ни у кого из читателей не было ни малейшего сомнения в том, что автор глубоко убежден: разведке, и нашей внешней разведывательной службе в частности, предстоит еще долгая жизнь.

Не хочу нагнетать шпиономании и поэтому не привожу фактов активизации деятельности западных спецслужб в государствах, возникших на территории Советского Союза, а также высказываний по этому поводу зарубежных лидеров. Сошлюсь только на бывшего президента США Ричарда Никсона, который как-то сказал: «Мы находимся в состоянии войны, называемой миром».

Позволю себе закончить несколькими строками моего любимого поэта Валерия Брюсова, написанными в начале века, но звучащими не менее актуально в конце XX столетия: «Со временность грохочет, грозит, негодует, взрезом молнии браздит наш уклончивый путь. Сон грядущего в зорких зарницах рисует, валит слабых и сильных стремится столкнуть».

А слабыми нам никак нельзя быть!