Братья.

В статье: «Секрет "Тэзе" [50] брат Эмиль отвечает на вопросы журналиста.

Вопрос - Подтверждает ли опыт "Тэзе" утверждение, что молодые люди действительно жаждут встретить Бога и жить в общине?

Ответ - Со всей уверенностью можно говорить о том, что молодые люди жаждут Бога. В то же время, можно сказать, что они редко осознают это.

Вопрос - А что делать с тем, что многие молодые люди отрицают институциональную власть Церкви?

Ответ - Современная молодежь, в отличие от своих предшественников, редко испытывает агрессию по отношению к Церкви. Опыт общения, непередаваемого единства в многообразии, который можно обрести на многолюдных встречах, удивляет их и заставляет спросить себя: в чем источник чувств, которые мы испытываем, будучи вместе? И хотя это, может быть, неочевидно для них самих, именно так рождается "чувство Церкви".

Вопрос - Как Вы думаете, примет ли Церковь какую-нибудь форму общинной жизни за образец для будущего?

Ответ - В "Тэзе" мы поощряем молодых людей заново открыть для себя поместную Церковь. Приход призван быть местом для созидания общины. Многие молодые люди в приходах организовали маленькие молитвенные группы, они встречаются раз в неделю. Эти группы оказывают неоценимую помощь для поддержания в молодежи жизни в вере.

Одиночество заставляет человека страдать и сомневаться. Надо стремиться искать способы его разрушения: открыть для себя общину, в которой можно делиться верой и молиться - это огромная радость для молодых люде.

На сайте: http://www.uwtoday.com.ua/ есть статья Ксении Мелешко, в которой она задает вопрос: "Почему же современные молодые люди, пьющие пепси и кока-колу, рано приобщающиеся к радостям секса, устремляются в монастыри? Для кого-то, наверно, это лишь путешествия, для других - желание выбраться из стереотипов своих и окружающего мира, но есть и такие, кто хочет, наконец, понять: что же такое тайна веры?".

Философ Поль Рикёр [51] приезжает в Тэзе уже много лет. Перед вами выдержки из беседы с ним, которая состоялась на Страстной седмице 2000 года.

Прорастающее добро. Зачем я приезжаю в Тэзе? Я бы сказал, что я стремлюсь вновь пережить то, во что верю всем сердцем, то есть единство того, что люди называют религией, и добра. В какой-то степени христианские традиции забыли об этом. Произошло сужение, излишняя фокусировка на темах вины и зла. Я признаю важность этих проблем, они находились в центре моих размышлений несколько десятилетий, и всё же каким бы могущественным ни было зло, оно не так глубоко, как добро. И если есть какой бы то ни было смысл в религии, в религиях, то он в том, чтобы пробиться к доброму сердцу людей, обнаружить его там, где оно, казалось бы, полностью завалено мусором. Сегодня, в Тэзе, я вижу, как прорастает добро в общинной жизни братьев, в их спокойном, не напоказ гостеприимстве, в молитве. Я вижу тысячи молодых людей и девушек, которые не занимаются формулировкой ответов на вопросы о добре и зле, Боге, благодати, Иисусе Христе, но сердца которых избрали добро.

Язык Литургии.

Нас захлёстывает поток слов, споров, штурмует виртуальность, создающие своего рода закопчённое стекло между нами и миром. Но добро глубже самого глубокого зла. Нам нужно признать за этой истиной право на существование, создать язык, на котором мы могли бы её выразить. Язык Тэзе - это не язык философии, богословия даже, это язык Литургии. А для меня Литургия - это не просто действо, это образ мысли. В ней живёт сокровенное богословие, которое можно выразить следующей фразой: "законы молитвы - это законы веры".

От протеста к свидетельству

Я бы сказал, что сейчас проблема греха вытеснена на второй план проблемой смысла - его наличия или отсутствия, абсурда. (…) Мы наследники цивилизации, которая в действительности убила Бога, другими словами - позволила абсурдности и отсутствию смысла восторжествовать над осмысленностью, что вызывает протест в глубине нашего "я". Но я бы сказал, что логическое продолжение протеста - это свидетельство, свидетельство того, что ничто, абсурд, смерть - это ещё не последнее слово. Это связано также с моим вопросом о добре, поскольку добро - не только ответ злу, это также ответ бессмысленности. В слове протест присутствует греческий корень "тестис", что значит "свидетельство". Мы протестуем прежде, чем сможем свидетельствовать. Тэзе прокладывает дорогу от протеста к свидетельству, и движение по этой дороге протекает по законам молитвы, по законам веры. Протест - это ещё отрицание, вы отвечаете "нет" на "нет". А затем вы должны сказать "да" в ответ на "да". Таким образом, происходит робкое движение от протеста к свидетельству. И я думаю, что оно совершается в молитве. Я был тронут до глубины души, когда сегодня утром во время молитвы мы пели: "О Христе!" - это звательный падеж. Другими словами, мы не описываем, не предписываем, мы восклицаем! Я думаю, восклицающее добро - это в самом деле основной, самый главный гимн.

"Кто научит нас счастью?"

Я очень люблю слово "счастье". Долгое время я считал, что говорить о счастье - слишком легко или слишком сложно, но затем преодолел свои предрассудки или, скорее, развил их, но уже с уважением к понятию "счастье". Я рассматриваю его во всём множестве его значений, включая Блаженства. Формула счастья следующая: "блаженны" - т.е. "счастливы те, кто…" Я приветствую счастье как "при-знание" в трёх значениях этого слова: я признаю его своим; я подтверждаю его в других; и я признателен за счастье, которое когда-либо испытывал, маленькие переживания счастья, которые включают в себя маленькие победы памяти, целящей меня от великого несчастья забвения. В данный момент я выступаю и как философ, сформированный древнегреческими мыслителями, и как читатель Библии и Евангелия, в которых можно проследить развитие значения слова "счастье". Кажется, существует два пласта этого значения: лучшее в древнегреческой философии связано с размышлениями о счастье, греческом слове "эудаймон", к примеру, у Платона и Аристотеля, а с другой стороны очень многое есть и в Библии. Я вспоминаю начало 4 Псалма: "Кто покажет нам благо?", т.е. "Кто научит нас счастью?" Это риторический вопрос, но на него отвечают Блаженства. Блаженства показывают нам, как выглядит счастье существования под знаком доброты сердца, поскольку счастье - это не только то, чего у меня нет и что я надеюсь получить, но также и то, что я уже испытал.

Три образа счастья. Я размышлял недавно над тем, какие образы счастье принимает в нашей жизни. По отношению к сотворённому миру, прекрасному пейзажу передо мной, счастье - это восхищение. Затем следует второй образ, касающийся нашего отношения к другим: это признание других и, согласно брачной метафоре Песни песней, хвала. Третий образ счастья обращён в будущее, это ожидание: я ещё жду чего-то от жизни. Я надеюсь, что мне достанет отваги встретить лицом к лицу трудности, в которых я и сам не отдаю себе отчёта, и ещё жду счастья. Я говорю "жду", но мог бы использовать здесь и другое слово, из 1го послания к Коринфянам, из стиха, предваряющего знаменитую 13-ю главу о "любви всё покрывающей, всё переносящей". В этом стихе говорится: "Ревнуйте о дарах больших". "Ревнуйте", т.е. "стремитесь": счастье стремления дополняет счастье восхищения и счастье хвалы. (…)

Радостное служение

Что меня здесь поражает, во время молитвы, во время разнообразнейших встреч, еды, разговоров, так это полное отсутствие отношений доминирования\подчинения. Иногда мне кажется, что в этих терпеливых и размеренных действиях членов общины послушны все, но никто не отдаёт распоряжений. Это создаёт впечатление радостного служения, как же это сказать, послушания в любви - да, послушания в любви, которое полностью противоположно подчинению, и одновременно полностью противоположно бесцельному блужданию. Этот узкий путь между подчинением и блужданием без цели, хаосом, ясно обозначен жизнью общины для нас, участников (не тех, кто присутствует, но тех, кто принимает участие), к которым я причисляю и себя. И мы в свою очередь учимся послушанию в любви по примеру, который подают нам братья. Община не навязывает нам модели, которой мы должны были бы подражать, но дружески призывает. Я люблю слово "призывать", потому что здесь мы не подчиняемся логике приказов, ещё менее - принуждения, и с другой стороны здесь не действует логика недоверия и сомнений, столь распространённая сегодня в профессиональной жизни, в жизни больших городов, повелевающая нами и в рабочие часы, и в часы досуга. Этот ощущаемый всеми мир в сердце и воплощает для меня счастье общины Тэзе.

В Журнале Абхазия [52]: Гражданское Общество №56/08 автор Георгий Негребецкий так описывает свои впечатления от паломничества в Тэзе:

Здесь в молчании ты соединяешься со всем миром

Впервые мое знакомство с Тезе произошло 2 года назад. Я отправился в паломническую поездку, но больше всего мне хотелось тогда увидеть знаменитый уголок Франции - Бургундию, где была основана община Тезе.

Бургундия - очень поэтичное место, где каждая песчинка земли пропитана временем и историей. Здесь на каждом шагу встречаются патетические замки, то средневековые, то совсем "новые" - века 17-18. Деревушка Тезе расположена среди холмов, с которых открываются потрясающие виды на окрестные долины и патриархальные стада знаменитых белых бургундских коров. Сама деревня состоит из нескольких секторов: жилые дома, церковь, места для встреч молодежи, столовая под открытым небом, уединенные уголки, где принято молчать.

Наш автобус подъехал днем, когда ярко светило солнце, и в первый момент мне показалось, что все окружающее фантастически нереально. В начале недоверие и сомнение, а потом - непрекращающиеся приступы светлой и неоскверненной радости и осознание того, что это место, где нет ощущения времени и пространства - другая реальность, к которой каждый мечтает хотя бы раз в жизни прикоснуться.

Я увидел тысячи молодых лиц, открытых и дружелюбных, не знающих межконфессиональной или межнациональной вражды.

Что же влечет сюда на протяжении уже 60-ти лет такое количество людей? Во-первых, это поиски абсолюта, к которому в юности у человека особое стремление. Во-вторых, желание быть услышанными и понятыми. В-третьих, потребность погрузиться в первозданную красоту, не измученную временем и современным образом жизни. Наконец, это возможность пережить опыт мира без границ, всеобщего дома, единства, и, в то же время, возможность погрузиться в себя, лучше понять свои возможности и потребности.

В Тезе есть одна уникальная вещь, которой нам так не хватает в обитаемом нами мире - молчание. Здесь молчание иное, оно не угнетает и не унижает, а наоборот, возносит и развивает, здесь в молчании можно получить намного больше ответов, чем в разговоре, молчание учит и помогает, поглощает красотой и духовностью, здесь молчание не ассоциируется с одиночеством, в молчании ты соединяешься со всем миром.

По нашим наблюдениям и опросам других паломников.

Один из руководителей украинской делегации сказал нам, что они приехали не молиться, а познакомиться с Францией. Действительно, украинцы путешествовали по окрестностям: уходили после обеда и возвращались к ужину. В окрестностях есть маленькие и очень красивые города, например, Клюни, пещеры, замки и деревни. Если повезёт, то французские водители подбросят бесплатно до какого-нибудь города, но чаше приходится топать своими ножками.

Но были и те, кто надеялся найти в Тэзе истину, которая помогла бы им стать счастливыми, справиться с тяжелыми жизненными обстоятельствами и ответить на вопрос: "А почему неприятности случились именно со мной, а не с кем-нибудь другим?".

Тот, кто приехал сюда не первый раз, рассчитывал избавиться здесь от суеты, снять стресс и познакомиться поближе с новыми людьми (в турпоездке это сложнее: иностранцев нет).

Молодые люди из России на наш вопрос чаще всего отвечали, что им просто интересно побывать во Франции, т.е. их стимулирует любопытство. Если использовать молодёжный сленг, то можно сказать, что молодежь в большинстве случаев приехала сюда "потусить": пообщаться, отдохнуть, провести время с удовольствием. Здесь, в отличие от других мест отдыха, собирается народ со всего света.

Англичанин [53] сказал, что здесь приобретает навык общения с людьми. Американка приехала из любопытства.

Одна молодая украинка, которая учится в киевской семинарии, приехала познакомиться с общиной, но была разочарована низким, с её точки зрения, качеством религиозного обучения в Тэзе: "Разбирают сложные темы, а времени мало. У нас в семинарии только по Иакову пишут работу несколько десятков страниц".