De-linking

Страны периферии вот здесь должны конкурировать за инвестиции. Уход денег является стихийным и естественным процессом. Успеха в развитии достигают лишь те, кто создал собственный внутренний механизм накопления, который способен, в той или иной мере, быть автономным или независимым от мировых центров. Самир Амин называет это словом de-linking, то есть отключение, разрыв.

Вот почему такое значение имел для стран «периферии» государственный сектор (не только в странах с левыми режимами, но и в Боливии, Индии, Турции). Ресурсы госсектора не вывозились, они накапливались внутри страны. Вот почему западные финансовые институты изо всех сил старались в 1980-е годы все государственные предприятия на «периферии» приватизировать - тем самым их ресурсы включались в глобальный процесс накопления.

Южная Корея, например, сумела стать черной дырой для международных финансовых процессов. Частные компании, «чеболы», до известной степени играли здесь ту же роль, что и государственный сектор в других странах. Они были тесно связаны с правительством. Так продолжалось до конца 1990 годов, когда западные финансовые институты все же сумели - после завершения «холодной войны» - подчинить Корею своей дисциплине. Отчасти это было связано с тем, что корейские корпорации сами стали транснациональными и были заинтересованы в западных финансовых рынках. Бурный рост корейской экономики тут же прекратился.

Другой пример - это Советский Союз. Мы отгородились от миросистемы «железным занавесом» и Берлинской стеной. На определенном этапе именно поэтому СССР достиг грандиозных успехов. Но в какой-то момент обнаруживается, что политика изоляции имеет свои пределы. После краха СССР начинается так называемая глобализация - вакханалия мирового финансового капитала, который достигает небывалых размеров глобальной концентрации и эксплуатирует ресурсы человечества в немыслимых прежде масштабах.

Конечно, деньги из центра часто возвращаются опять на периферию. Это уже не стихийный переток, а осознанные инвестиционные решения, направленные на получение прибыли, освоение ресурсов - опять же в интересах накопления и, следовательно, в интересах «центра». Страны периферии конкурируют между собой по отношению к финансовому центру, чтобы привлечь инвестиции, стараясь создать как можно более выгодные условия для размещения иностранных вложений. А это еще больше усиливает глобальную тенденцию перераспределения в пользу центра. Несколько стран-лидеров на периферии получают больше, чем отдают. Но количество таких призовых мест ограниченно, иначе система просто не могла бы нормально функционировать. Успех немногих обеспечивается поражением подавляющего большинства. Потому в масштабах мировой экономики страны периферии являются нетто-экспортерами капитала. Периферия всегда в целом отдает больше, чем получает. Это в конечном счете является важнейшим фактором формирования мирового финансового рынка. Мировое распределение труда тоже формируется в значительной мере исходя из вот этих инвестиционных процессов. Важно не то, где удобнее тот или иной товар производить, а то, где существуют лучшие условия для накопления капитала. Не страны выбирают производства, которые им нужны, а компании находят государства, которые, с их точки зрения, «инвестиционно эффективны». Например, у вас есть месторождения каких-то полезных ископаемых, но вы не можете их развивать, ибо нет капитала. А с другой стороны, капитал может быть привлечен, месторождения будут освоены, но на таких условиях, что почти все выгоды достанутся внешним инвесторам, а для развития других отраслей в экономике страны это производство не даст ничего.

Именно так потерпела неудачу идеология национального развития. Потерпела, до известной степени, неудачу и идеология некапиталистического пути. Страны, пытавшиеся осуществить de-linking, столкнулись с противоречием. Перед ними оказался выбор: либо отключение от мировой системы, которое приводит к изоляции, либо «открытие экономики», что на практике означает подчинение данной страны логике внешней эксплуатации. Попытки наладить коллективные действия и солидарность между странами периферии до сих пор терпели поражение. С одной стороны, местные элиты, даже прогрессивные, были слишком тесно связаны с элитами Запада, соперничали между собой. А с другой стороны, успешный вызов системе можно бросить, только рассчитывая на поддержку трудящихся, причем не только в своей стране, но и на мировом уровне, опираясь на солидарность западных низов. Элиты стран периферии боясь массового движения, не хотели рисковать своей властью. А солидарность трудящихся Запада и «третьего мира» была реальной, но ограниченной: «рабочая аристократия» Запада боялась потерять свое потребительское благополучие. Далеко не все западные трудящиеся в 1960-1970-е годы представляли собой «рабочую аристократию», но господствовала все же идеология потребления.