Предупрежден - вооружен

…Понять степень обюрокраченности организации можно только после того, как поработаешь с ней. Но, во-первых, не всем это доступно: обычные люди чаще всего являются не партнерами, а просителями, а, во-вторых, когда поймешь, то бывает уже поздно. Поэтому полезно с самого начала хоть как-нибудь оценить, в какую организацию вы попали. Вам, возможно, будет смешно, но проще всего оценить степень обюрокраченности по половому признаку.

Если в данной организации много мужчин или они там хотя бы заметны, то не исключено, что в этой организации можно говорить и о Деле. Но если в этой организации мужчин не видно, то пишите «пропало» - в этой конторе плевать хотели и на ваше, и на свое Дело.

Еще раз подчеркну и обращу ваше внимание - речь идет не о половом признаке отдельного клерка или чиновника. И женщина вполне решит ваше Дело, если вся организация не сильно обюрокрачена. Речь идет о полном кадровом составе данной конторы, о процентном отношении женщин на ответственных постах ко всему штату.

Вопрос бросается в глаза

Между тем эта проблема стала видна уже и неспециалисту. Недавно в «Русском журнале» в Интернете появилось несколько работ, авторы которых пытаются понять происходящее. Так, к примеру, Д. Бересков пишет:

«Как-то так получилось, что не только в судах, но и в большинстве других бюрократических структур России всеми делами заправляют исключительно женщины (кстати, по большинству параметров суды наши мало чем отличаются, кажется, от прочих присутственных мест, как и больницы, поликлиники, школы). В Главках и Министерствах, в Фондах и в ПРЭО, во всяческих Службах, Инспекциях, Комитетах основными исполнителями являются в подавляющем большинстве женщины, что делает эти бюрократические механизмы исключительно надежными, устойчивыми, безотказными. И это губит нашу страну, поскольку, как известно, женская природа направлена на закрепление приобретенных навыков, на противостояние любым изменениям, на отторжение всего нового, малознакомого, неясного. Изнутри системы управления, в которой преобладают женщины, никогда не выйдет ничего оригинального, свежего, нестандартного. Конечно, бывают исключения, но речь не о них.

...Говорят, наши недостатки - продолжение наших достоинств. Свойства женской психологии сами по себе не являются ни достоинствами, ни недостатками. Именно советско-коммунистическая тоталитарная система опытным путем определила чрезвычайную пригодность женщин для обеспечения бесперебойной работы бюрократической машины. Система мобилизовала контингент - послушный, с высоким средним уровнем интеллекта, способный к самоорганизации и, что очень важно, неприхотливый и не угрожающий ничьим политическим амбициям. Контингент этот на своих местах, машина работает, ничего не изменилось».

В этом же журнале В. Абрамкин уточняет Д. Берескова: «Жестокость нашего правосудия происходит от того, что оно женское: 60% наших судей - женщины. Такого нет ни в одной другой стране мира! Самые жестокие приговоры женщины-судьи выносят малолеткам и женщинам. Самые мягкие - мужчинам-рецидивистам».

В развитие мысли Берескова напомню о том, в чем со мною яростно не соглашаются феминистки: мужчины и женщины - очень разные люди и у них способности сильно различаются. Я веду речь о различии способностей, а не о том, что их у мужчин больше. У нас способностей поровну, просто они разные.

Мужчина способен к быстрому анализу новых ситуаций и к принятию по ним новых решений. Это его работа, такая работа ему в кайф. Женщина на такой работе чувствует себя некомфортно, ее любимая работа - совершенствование известных решений. Речь идет о средних мужчинах и женщинах, разумеется, всегда бывают и крайние случаи, когда мужчина обладает женским складом ума и психики, а женщина - мужским. Но в целом это различие незыблемо.

Вот, скажем, есть вид спорта, в котором физическая сила совершенно не нужна, но требуется способность к быстрому анализу - шахматы. Уверен, что найдутся тысячи женщин, даже любительниц, которые без труда выиграют у меня десятки партий подряд, тем не менее, даже самые тупые из феминисток не требуют проводить смешанные женско-мужские чемпионаты по шахматам ввиду абсолютной предсказуемости результатов. В чем мы, мужчины, сильны, в том сильны.

В то же время есть масса работ достаточно творческих, которые мужчина просто не выносит, как бы много вы ему за эту работу ни платили.

Мой личный пример. Когда-то у меня в подчинении была очень большая аналитическая химлаборатория, которая делала до 3 млн. анализов (определений количества химического элемента в сплаве) в год. Методы, приемы того, как провести тот или иной анализ, разрабатывала специальная группа инженеров-химиков. Лаборантам нужно было очень точно эти методы воспроизводить: отвесить сотню проб с точностью до 0,001 г, отмерить несколько сот порций растворов с точностью до 0,1 миллилитра, оттитровать растворы сотню раз так точно, чтобы ошибка анализа не вышла за пределы допустимого. При этом в числе проб обязательно было и несколько штук таких, которые этот лаборант уже анализировал раньше, но зашифрованных, неизвестных ему. Лаборант обязан был эти пробы снова проанализировать и получить прежний результат. Иначе - снятие премии, снижение разряда, перевод на другую работу. И мои умницы делали эту сумасшедшую по кропотливости работу в огромных объемах и не ошибались. Причем, настоящее умение, как и везде, приходит с опытом, и лучшие лаборанты, как правило, имели 10-15 лет стажа. Но были и молодые женщины, которые в несколько лет добивались выдающихся результатов, а это говорит о том, что в женской работе, как и в мужской, требуется талант. Между тем мужчина любой из этих анализов сделал бы запросто и очень точно. Один анализ. Сорок анализов в смену он, хоть ты его убей, сделать не сможет - ошибется уже в первом десятке.

Высший разряд на заводе был 7-й, мои лаборантки имели 5-й, масса мужчин на заводе, работая на улице, имели 4-й или 3-й. Лаборантки работали в белых халатах, большую часть смены - сидя, зимой - в тепле, летом - под кондиционером и получали больше, чем водители автоцеха. Но за всю историю завода лаборантом не работал ни один мужчина, а женщина-профессионал за рулем была единственная на весь город - возила на «Москвиче» главврача больницы.

Вот эти наши умственные и физические различия дают возможность соединения в труде: мужчина должен быть вне и непосредственно соприкасаться с непрерывно меняющимся Делом, а женщина должна быть внутри организации, совершенствуя уже отработанные мужчиной приемы. Образно говоря, мужчина должен подобрать прием, которым он отловит и завалит конкретного мамонта, а женщина должна его разделать так, чтобы котлет получилось как можно больше. Такое разделение даст возможность работать с удовольствием и мужчине, и женщине. Смена ролей, даже при одинаковой силе обоих, будет морально тяжела для женщины и до тошноты неинтересна мужчине. Женщина будет мучиться, что она не за тем мамонтом погналась, не тот топор взяла, не по тому уху бьет и в результате семья останется голодной. Не скрасит моральной тяжести даже победа, которая будет казаться случайной, а потому неубедительной.

Но вот появился начальник

Это различие было понятно до тех пор, пока средства существования давал убитый мамонт, а не начальник, который вместе с зарплатой спускает и инструкции, что нужно делать, чтобы зарплату получить. Вот после этого любая бюрократическая работа стала женщине по плечу и в кайф. Плевать на то, делается Дело или нет, главное - выполнять указания начальника и получать от него деньги. Никакого тебе анализа Дела, никакого поиска решений по нему. Но вспомним, такая работа и атмосфера для мужика биологически невыносима.

Нельзя представлять дело так, что как только в организацию пробираются женщины, то она становится тупой, бюрократической конторой, плюющей на свое Дело. Или, как это считает Бересков, что это коммунистические тоталитаристы специально заполонили конторы бабами, чтобы ими легче было управлять. (На самом деле управлять женщинами очень непросто, мужчины по сравнению с бабами просто ангелы.)

Женщины здесь вторичны. Сначала сверху организация превращается в тупую бюрократическую контору (а иногда она и сразу такой создается), затем из нее уходят мужчины, а освободившиеся места занимают женщины. Это не их вина, это наша общая беда.

Сначала были мужчины

Поговорив о том и о сем, пора подойти и к российскому, так сказать, правосудию, к нашим независимым судам.

Если вы вспомните то, что читали о судах и судьях хотя бы в «Дуэли», то заметите, что, начиная с перестройки, в числе упоминаемых судей стало вопиющим отсутствие мужчин. До статьи Минкина я, к примеру, не могу вспомнить в сотнях дуэльских статей ни одного упоминания о судьях-мужчинах, если это не судьи Верховного Суда. Все наши суды стали сугубо бабскими. О чем это должно нам говорить? Правильно, о том, что наши суды полностью забюрокрачены и что для судей их Дело - правосудие - уже давно не имеет никакого значения.

Началось обюрокрачивание судов после Сталина, когда от судей стало требоваться выносить не тот приговор, который определяет закон, а тот, который намечает партноменклатура. При Сталине такого не было, при Сталине судьи обязаны были подчиняться только закону, что и немудрено, поскольку Сталин не допустил бы, чтобы кто-либо в стране, а тем более судьи, не исполняли им же разработанной Конституции. К примеру, когда требуется показать «беззаконность сталинского режима», часто вспоминают о некоем бывшем работнике ГПУ, «старом большевике» Кедрове, который незадолго до войны был обвинен в измене и предстал перед судом. Коллегия Верховного Суда его оправдала, однако НКВД коллегу из-под стражи не освободил, и тот был расстрелян после начала войны, когда вся полнота власти в стране перешла в руки Государственного Комитета Обороны. В данном случае обратите внимание не на то, что Кедров был расстрелян, а на то, что судьи выразили мнение, коренным образом отличающееся от мнения высшей власти страны. К независимости сталинских судей мы еще вернемся, а сейчас продолжим бабскую тему.

Правление Хрущева началось подлым убийством Берии, это убийство, а также убийство тех невиновных, которые якобы составляли «банду Берии», было покрыто судьями. Судьи начали становиться главными участниками откровенного беззакония. Они своими приговорами убивали тех, кого не имели права приговаривать к смерти по закону, например, придавали законам обратную силу - применяли наказание, которое не было предусмотрено на момент совершения преступления. Начиная от Хрущева, судьи перестали руководствоваться законом и совестью, их законом и совестью стал партаппарат, а конкретно - мнение прокурора. Руководимая мудрой партией прокуратура не может ошибаться, следовательно, тот, кого прокуратура объявила виновным, должен быть осужден.

А в чем работа судьи? Судья должен проанализировать улики по делу и принять собственное правосудное, законное решение. Это сугубо мужская работа. Но если ты должен принимать то решение, которое требует прокурор, если твой личный анализ никому не нужен, то как же мужчина (да и множество женщин) может на такой работе работать? Такую работу с удовольствием делает только баба.

Мужчины стали уходить из судей, и суды стали раем бабской подлости и спеси.

На суде над Андреем Соколовым баба-прокурор заявила, что она, дескать, и в СССР много раз отказывалась от обвинения (что ведет к оправданию подсудимого), если видела, что подсудимый невиновен. Это обычная бабская подлая брехня. Дело в том, что в перестройку одним из основных козырей перестройщиков было то, что советские суды никогда не выносили оправдательных приговоров. Это был факт. Но это уже был и не тот СССР, который строил Сталин.

После начала Великой Отечественной войны жизненно важно для страны было ужесточение дисциплины, следовательно, от судов требовалось ужесточить карательную политику. В июле-августе 1941 г. судебная коллегия Мосгорсуда рассмотрела в 1-й инстанции дела 157 обвиняемых. 116 были осуждены (5 - к расстрелу). Уголовные дела14 человек были прекращены, а 27 человек оправдано из-за отсутствия «достаточных улик». И судьям было плевать, что этих людей считают преступниками НКВД и прокуратура, судьи подчинялись закону и сами решали, виновен человек или нет.

При Сталине судья сам обязан был анализировать дело, поэтому судьями были мужчины, а в стране было правосудие. Это не могло не сказываться и на преступности. Несмотря на то, что судьи сталинского СССР оправдывали чуть ли не каждого пятого, число убийств в 170-миллионном СССР в последнем предвоенном 1940 г. составило 6549 случаев. В 2001 г. в 148-миллионной осчастливленной цивилизацией и демократами России при почти поголовно бабском составе судов и прокуратуры число убийств превысило 30 тысяч, хотя суды по-прежнему практически никого не оправдывают.

Вот эти 30 тысяч убитых сограждан - это материальный результат «правосудия бабья».Вернее, того, что в России нет правосудия.

Ирина Давидовна, тоже судья

Я начал писать эту работу не для того, чтобы предварить статистический материал по Мосгорсуду, а чтобы показать, почему я считаю этот материал убедительным. Расскажу о собственной практике общения с судейским бабьём.

В позапрошлом году у меня появился удобный и необременительный предлог лично познакомиться с московским правосудием. Дело в том, что историк Анфилов написал в «Независимой газете» рецензию на сборник статей из «Дуэли» «Война и мы». Я на эту его статью дал ответ и в «Дуэли», и во втором томе сборника «Война и мы». Но Анфилов в своей «рецензии» приписал мне слова, которые я не говорил, а это клевета. Следовательно, у меня с точки зрения закона появился железный предлог заставить «Независьку» опровергнуть Анфилова. Добровольно газета отказалась это сделать, и я написал иск и послал его в суд .

Правда, чистоты эксперимента не получилось: иск должен был рассматривать Мещанский суд, а он среди юристов слывет в Москве клоакой, т.е. это суд с самыми подлыми судьями. Мне бы надо было попасть в менее однозначный суд Москвы или хотя бы средний по подлости, чтобы потом знающие люди не говорили: «А, так ведь это Мещанский!» Но выбирать я не мог, иск к «Независьке» должен был рассматривать судья именно из этой клоаки.

Дело тянулось долго, но и у меня хватало дел и спешить было некуда, в конце концов через год было назначено судебное слушание у судьи Макаровой Ирины Давидовны. Прихожу в суд, на двери расписание: мое и еще два дела слушаются первыми в 9.45, а четвертое - в 10.00. Пришла адвокатесса «Независьки» и привела с собой Анфилова. Зашла к судье, они о чем-то пошушукались минут 5, и Ирина Давидовна, «ее честь», начала слушать мое дело первым.

Мне в жизни довольно часто приходилось читать лекции и рабочим, и интеллигенции, и я по глазам присутствующих вижу (это нетрудно), слушают меня или нет. Ни Ирина Давидовна, ни адвокатша ни меня, ни Анфилова не слушали: вежливенько сидели, ожидая, когда мы закончим. Судья не задала ни одного вопроса по сути дела, а адвокатесса задала пару вопросов (ей-то молча сидеть вообще было бы неприлично), впрочем, не интересуясь моими ответами. Затем Ирина Давидовна пошла посовещаться сама с собой и, выйдя, объявила свое решение: в иске отказать.

Первая реакция: а может быть, эта Давидовна дура? Дебильное дитя, которую папа пристроил на юридический факультет, а потом в суд? Нет, ничего подобного. Как человек она достаточно умна; она умышленно вынесла неправосудное решение - решение, которое противоречило фактическим обстоятельствам дела. Ведь на мое требование указать из каких моих статей взяты цитаты в «рецензии» Анфилова ни он, ни адвокатесса ничего ответить не смогли, т.е. клевета была доказана, и Давидовна это поняла даже будучи сонной.

И, совершая уголовное преступление, предусмотренное ст. 305 УК РФ, - вынесла по делу заведомо неправосудное решение: преступница Макарова сфальсифицировала текст своего Решения, чтобы ее преступление было не так видно. В констатирующей части Решения она перечислила моменты из «рецензии» Анфилова, которые я не требовал опровергать, ничего о них не говорил и не писал (ведь что-то написать в Решении Макаровой надо было), зато ничего не упомянула о клевете, о которой я заявил в иске и о которой говорил в суде, т.е. она сфальсифицировала свое Решение так, как будто я пришел в суд со всякими глупостями. Единственная ее промашка состояла в том, что она проспала все же, о чем шла речь, и написала, что «В. Анфилов дает собственный анализ прочитанному в книге Ю.И. Мухина «Война и мы»» и «ответчиком опубликован анализ книги истца». У меня нет такой книги, и на суде речь как раз и шла о том, что это сборник статей 5-ти авторов и приписывать Мухину высказывания других авторов нельзя.

А ведь это дело яйца выеденного не стоит. Для меня это было чем-то вроде посещения зоопарка, да и «Независьке» этот старый клеветник Анфилов нужен был, как зайцу стоп-сигнал. У них в газете гораздо больше клеветников более умных и хитрых. Зачем в таком пустяковом деле Макарова пошла на преступление? Зачем трудилась, чтобы его скрыть в Решении?

Возможно, она получила взятку, ведь о чем-то же адвокатесса с ней шушукалась до суда, но думаю, что «Независька» по такому поводу вряд ли бы ей взятку дала.

Считать, что Давидовна это сделала из политических соображений, глупо: тут никакой политики, тут чисто бабское. Я о судьях, судивших А. Соколова, писал, что они – фашистские сволочи. Теперь я понял, что ошибался. Назвать этих баб фашистской сволочью - значит глубоко и незаслуженно оскорбить фашистскую сволочь.

Немного о милых дамах

Дело в том, что мы, мужчины, сочинили миф о женщинах как о каких-то добрых, милых, всепрощающих существах. Ну есть у мужиков такая слабость - ну хочется им, чтобы женщины такими были. Между тем бабьё намного превосходит мужчин по подлости, бессовестности и какой-то бессмысленной тупой злобности. Видимо, это идет от природы. Те, кто держит собак, подтвердят мои слова: в одной стае, на одной территории прекрасно уживутся неограниченное количество кобелей, но не более одной суки. Две суки будут рвать друг друга непрерывно, хотя бы это были мать и дочь.

Вот такой пример из моего далекого прошлого. Мужчина - руководитель небольшого коллектива женщин - готовил настенное поздравление своим подчиненным к 8-му марта. Под рукой не нашлось подходящей открытки, и он украсил поздравление фотографией одной из работниц (фото было сделано для Доски почета). И нет, чтобы подписать его: «Передовица производства такая-то». Это было бы воспринято равнодушно. А он вставил это фото именно как художественное оформление - как образец женщины. Результат: остальные бабы начали немедленно «жрать» эту «счастливицу». Полгода они дружно делали ей пакости, вынуждая уволиться, и когда растерянное руководство поставило перед ними самими вопрос: или прекращаете грызню, или увольняйтесь - они уволились сами. Мужчине бабью психологию понять трудно, если не невозможно.

Давайте оценим такой факт. Во всех «громких» делах последнего времени обязательно фигурирует судья-баба. Возьмите оба суда над Андреем Соколовым или суд Лужкова против Доренко, или суд над Тамарой Рохлиной. Но ведь по сообщенной выше В. Абрамкиным статистике количество судей-женщин всего лишь в 1,5 раза превосходит количество судей-мужчин. Почему тогда не видно мужчин на «громких» процессах? Потому и не видно, что дела эти «громкие», т.е. заведомо подлые, такие, где нужно выносить неправосудный приговор. Остатки совести у мужиков заставляют их избегать публичной подлости, подставляя вместо себя баб, а бабе - хоть бы хны! Бабы не только не чувствуют своей подлости, они упиваются ею!

Вот В. Абрамкин сообщает, что по статистике женщины-судьи выносят самые жестокие приговоры женщинам. Это еще как-то можно понять: накануне на гульке муж облапал партнершу в танце или утром обнаружился седой волос. Ну как тут не назначить максимальный срок женщине, у которой еще нет седых волос? Но почему женщины-судьи дают максимальные сроки подросткам и минимальные рецидивистам? Это как понять?

Поэтому я не берусь объяснить, почему судья Макарова Ирина Давидовна пошла на преступление и вынесла по моему иску заведомо неправосудное решение, но я ей очень благодарен за это. Если бы вынесла правосудное, то моя экскурсия закончилась бы. А так я получил возможность посетить Мосгорсуд и посмотреть на тамошних баб. А там мне было на что посмотреть.

Не будем работать и не заставите!

Итак, я подал кассационную жалобу в Мосгорсуд и явился туда по повестке. Три тетки в черных балахонах, у одной груда папок с делами. Находит папку с моим делом и начинается «рассмотрение» поданной жалобы.

Что тут следует сказать? Если судья дело не рассматривает, но выносит приговор или решение, то он его выносит неправосудно по определению - как можно вынести правосудный акт без самого суда? И чтобы судьи судили, а не имитировали суд, процессуальные кодексы России требуют от них полного и точного соблюдения порядка и всех этапов рассмотрения дел.

В моем случае ст.ст. 301-304 ГПК задают такие этапы и порядок рассмотрения. Судья-докладчик излагает остальным судьям: 1) обстоятельства дела; 2) содержание Решения суда первой инстанции, т.е. Мещанского; 3) доводы моей жалобы и другие материалы (в данном случае других материалов не было). Затем слушают истца и других лиц (их тоже не было). Затем суд должен удалиться в совещательную комнату и принять решение.

Мою жалобу три бабы «рассматривали» так. Докладчик проигнорировала первый этап и сразу взялась за доклад Решения Макаровой. Причем докладчик о решении не рассказывала, поскольку видела в первый раз и не читала. Она его просматривала, сообщая коллегам отдельные слова из того, что видела. Получалось примерно так: «М-м-м... иск Мухина к редакции «Независимой газеты»... м-м-м... просит обязать ответчика... м-м-м... судом отклоняется». (Правда, судя по отсутствующим лицам остальных двух баб, и это им было лишнее). Далее докладчик и не подумала сообщать доводы моей жалобы, а дала мне слово.

Я попытался изложить доводы сам, но длилось это ровно до первой паузы, которую я сделал, чтобы перевести дыхание. Тут тетки встали и пошли «совещаться». «Я же не кончил!» - пытался я их остановить. «Нам все понятно», - отвечали судьи. «Но вы же не выслушали, что именно я прошу». «Нам все понятно», - сказали тетки, закрывая за собой дверь. Все действие, вместе с изъятием и возвратом мне паспорта, длилось минуты 3, совещались тетки минут 5, после чего сообщили мне, что оставляют Решение Макаровой в силе. А какое решение они еще могли вынести, если и не собирались рассматривать мою жалобу?

То есть и эти три закоренелые уголовные преступницы (ст. 305 УК РФ) вынесли заведомо неправосудное решение, не моргнув глазом. (Из-за блиц-суда заснуть ни одна не успела.)

Что мне в Мосгорсуде было интересно. По своему опыту я видел бюрократов во всех их качествах и проявлениях и, казалось бы, везде: от городских судов до министров и членов президентских администраций. И раньше бюрократы были не ангелы и могли творить по Делу что угодно и как угодно Делу вредить. Но они всегда исполняли форму своего должностного поведения. То есть, если они обязаны тебя выслушать, - выслушают, если шлешь им письмо, - ответят. Пусть они и не работали, но саму работу имитировали обязательно. Как же иначе? Как иначе объяснишь, за что ты получаешь зарплату?

В Мосгорсуде бюрократическая сволочь предстала передо мною в невиданной ранее красе: этим теткам уже и имитировать работу стало «западло».

Не я один

Теперь перейдем к статистике. За полгода до того, как я начал экскурсию по судам, студенты юридического факультета МГСА в качестве практикума с 24.04 по 11.05.2001 г. посещали Мосгорсуд, фиксируя по сути то беззаконие, которое творят тамошние, так сказать, судьи.

Результаты своего наблюдения студенты предварили общими замечаниями.

«1. Суд старается максимально закрыться от граждан:

- Отсутствуют таблички на дверях кабинетов.

- Составы судебных коллегий зачастую объявляются невнятно и без указания судей, чьи фамилии называются, т.е. практически присутствующие не знают, кто же их судит, фамилии председательствующего и судьи-докладчика.

- Даже фамилии и инициалы судей «не подлежат разглашению», выяснять их пришлось полулегальным путем.

- Работникам канцелярий запрещено сообщать номера кабинетов не только судей, но и председателей составов.

- Заседания необоснованно и без вынесения мотивированных определений объявляются закрытыми, причем сразу на несколько идущих одно за другим дел, да еще до начала самих заседаний.

2. Неуважение к посетителям:

- 25.04.01 г. прием у Председателя суда начался с большим опозданием, но никто не только не извинился за задержку, но даже не отвечал на вопрос ожидавших, будет ли вообще прием, хотя Председатель была в это время в своем кабинете.

- На прием к руководителям суда записывают только по вопросам надзора, хотя гражданин имеет право придти на прием к любому должностному лицу по любому вопросу, находящемуся в его компетенции, а должностное лицо обязано его принять.

- Вместо ухода для совещания в совещательную комнату судьи удаляют присутствующих из зала заседаний.

- Судьи прерывают выступающих участников процесса, не дав им изложить свои доводы, разговаривают с присутствующими в крайне неуважительной форме, неожиданно встают и уходят для принятия решения...» <...>

Замечу, что студенты сами не вникали в суть ни одного дела, они лишь фиксировали форму судебных слушаний - действительно ли судьи рассматривают дела или штампуют свои определения, не глядя. Результаты оказались следующие.

«Судья Сизова спит»

По ряду дел, по которым студенты не нашли нарушений, видно, что наплевательское отношение к законам не является для судей чем-то вынужденным и объективным: если они хотят, то могут рассмотреть дела и в полном соответствии с законодательством. Но они хотят этого редко, большей частью им нравится упиваться своей подлостью.

Сплошное наблюдение явило и судей-мужчин, но от участия в делах этих кавалеров Фемиде Мосгорсуда легче не стало и не только потому, что 90% всех дел было рассмотрено чисто бабским коллективом. По своему образу мыслей члены суда-мужчины от баб ничем не отличаются, раз их такая «работа», судя по всему, устраивает.

На самом деле баба (формально являясь женщиной) как женщина всегда вторична. Все курвят и все гадости изначально делают мужчины: это они из-за своей лени, тупости и подлости создают бюрократические организации, а уже потом в этих организациях бабы кормятся. Вся гадость в мире сначала идет от тех, кто формально является мужчинами.

Ю.И. МУХИН,

«Дуэль», №13, 2002 г.

С сокращением