Советский Союз часто критикуют и поливают грязью за идею введения института комиссаров в армии. В самом деле, когда появляется еще одно ответственное лицо, то возникают проблемы в плане разграничения полномочий, к тому же если оно еще и не имеет «профессионального образования»...

В основном нападают именно на «отсутствие профессионализма», забывая, что подчас прорывами в той или иной области мы обязаны людям, такового образования не имевшим. Ведь дело зависит от человека, а не от места, им занятого.

Все это так, но следует учесть фактор обюрокрачивания чиновников вообще и чиновников военных (офицеров) в частности. А когда чиновник становится бюрократом, то интересы дела начинают страдать. Чиновник-бюрократ просто не будет думать сам, стараясь принести в службу что-то новое, опасаясь ошибиться и место потерять. И коли это верно в отношении гражданских чиновников, то уж к военным это применимо вдвойне, и вот почему. Офицер рискует в случае неудачи не только должностью, но и своей собственной жизнью, поэтому подвергнуть ее излишнему риску ему неохота вдвойне.

Жить хочется всем. На это и возразить нечего. Но Дело – защита Родины – превыше желания одного человека спасти свою жизнь ценой поражения. Поэтому нужен человек, который бы напомнил и офицерам, и солдатам (перед смертью все равны) о долге. В Красной Армии эту должность исполнял комиссар. Раньше я думал, что комиссар – это исключительно советское изобретение, но правда заключается в ином. Красная Армия взяла на вооружение идею (придав ей новую форму) наличия в воинской части человека, выполняющего обязанности офицера, но офицером не являющегося. Полкового священника.

Полковой священник русской армии – явление уникальное. В отличие от капелланов в армиях стран Запада, в чьи задачи входило только исполнение религиозных обрядов, на русского священника возлагались куда более серьезные обязанности. Какие?

К примеру, именно он должен был объяснять солдатам, во имя чего они служат и идут на смерть. Ведь офицер-дворянин служил за чины, императорское благоволение и награды, получая жалование. Русский солдат же не получал ничего.

Священник же дворянином НЕ ЯВЛЯЛСЯ, хотя и приравнивался к армейскому капитану. Он был, как и основная масса солдат, выходцем из крестьянской среды, поэтому мог простыми словами доходчиво объяснить пастве «всю глубину момента». Он обладал такими уникальными инструментами (которых не было у офицеров), как исповедь и отлучение от причастия. Более того, именно он, присутствуя на всех обрядах погребения, отделял погибших трусов от остальных, храбро сражавшихся и павших воинов. По трусам панихида, понятное дело, не служилась…

На поле боя же священник должен был оказывать помощь раненым, причащать умирающих и отпевать погибших. Но многие священники, как и многие комиссары Красной Армии, этим себя не ограничивали, демонстрируя подлинный героизм. Обычно считается, что священники (как и комиссары) находились где-то в тылу, появляясь перед боем с речами о храбрости и после сражения загребая славу. Может быть, таких случаев было и много, но были и другие.

Первым известным священником стал священник Полоцкого мушкетерского полка отец Трофим Куцынский. Он отличился во время штурма Измаила. Полоцкий мушкетерский полк, поддерживающий казаков, принимавших участие в штурме Бендерских ворот в составе 4-й колонны бригадира Орлова, попал под убийственный огонь противника. Штыковая атака была успешной – удалось отбросить турок и обратить их в бегство, только вот продолжить наступление полк не смог. Потери (особенно в офицерском составе) были колоссальны. Погиб командир - полковник Яцунский, остальные офицеры также пали или были ранены. Солдаты замешкались. Тогда с крестом в руке вперед выдвинулся отец Трофим со словами: «Братцы, вот ваш командир!». (Чем не комиссар?) Полк свою задачу выполнил. За свой подвиг (а что же, если не подвиг?) Трофим Куцынский получил довольно редкую награду - золотой наперсный крест на Георгиевской ленте, первым в истории из 111 награжденных.

Первым же георгиевским кавалером, то есть награжденным орденом святого Георгия 4 степени, стал священник 19 егерского полка о. Василий Васильковский, герой 1812 года. Во время кровавого боя с французами под Витебском 15 июля 1812 года он шел со Святым крестом вперед, осеняя им воинов, вселяя в их сердца дух особенной неустрашимости. Благословляя однополчан в самом жарком огне, здесь же, на поле битвы, исповедовал и причащал Святыми Тайнами тяжелораненых и умирающих воинов. Был ранен осколком ядра, но оставался на поле боя. Вражеская пуля, попав в Святой крест, бывший в руках у батюшки, причинила ему сильнейшую контузию, но и тогда он остался на поле сражения. Замечу, что подтверждением того, что священник шел именно в первом ряду, поддерживая порядок, является характер ранения. Пуля по навесной траектории не летает, а дистанция стрельбы не превышала тогда ста метров.

В сражении под Мало- ярославцем 31 октября 1812 года о. Василий впереди полка с крестом в руках своим примером мужества поощрял солдат поражать врагов и умирать бесстрашно за Веру и Государя, причем был ранен пулею в голову. 26 марта 1813 года батюшке был пожалован орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Вот уж не знаю, почему он шел впереди всех, как офицер (видимо, потери были большие), но именно благодаря его командованию 19 егерский полк смог выбить французов, пусть и на время, из Малоярославца. Случай, видимо, был весьма неординарный, поскольку из статута ордена следует, что «Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны не дают право быть пожалованным сим орденом: но дается оный тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком или подали мудрые и для Нашей воинской службы полезные советы... Сей орден никогда не снимать: ибо заслугами оный приобретается». Опять обращу внимание на характер ранения – пулевое, в голову, это означает, что священник находился в первых рядах и приблизился к позициям противника метров на 30. Такова была дистанция эффективного ружейного огня. Уже на такой дистанции надо было стрелять в голову, чтобы попасть в грудь.

Примечательна и дальнейшая судьба полкового священника - вследствие тяжелых ран и контузии доблестный пастырь не вынес трудностей далекого похода и скончался во Франции 24 ноября 1813 года. Повторю, что его подвиг – комиссарский, как и его обязанности. Пока было возможно, он исполнял свое дело – причащал умирающих, отдавал команды на вынос с поля боя раненых (не мешал офицерам исполнять свой долг и освобождал их от второстепенных, хотя и необходимых на поле боя дел), но вот настал миг – и он лично показал солдатам пример бесстрашия. Комиссар? Да, и еще какой!

Вторым Георгиевским кавалером стал священник Тобольского пехотного полка о. Иов Каминский. При штурме г. Рахова во время войны с Турцией в 1829 г. о. Иов при переправе через р. Дунай на неприятельский берег, благословив воинов, в полном облачении переправился с ними на лодке, принял участие во взятии неприятельской батареи, причем был тяжело ранен пулею в голову, с повреждением челюстей и языка. Государь Император пожаловал герою орден Святого Георгия 4-й степени, пожизненный пансион ежегодно по пятьсот рублей и повелел Св. Синоду определить его к Петергофской Дворцовой церкви. Что тут скажешь, действительно подвиг, и награда заслуженная согласно статуту ордена, причем дважды: как первый, кто в десанте на землю неприятельскую сошел, и как взявший вражескую батарею (это положения из статута ордена).

Порядочный комиссар и должен был быть в первой линии десанта. Замешкайся – и вся высадка под угрозой срыва. И рана опять самая боевая, которую в тылу или во второй линии никак не получишь – пуля в лицо. Нет ничего удивительного, что полк переправился успешно – это во многом заслуга о. Иова Каминского и его мужества. Кстати, о похвальном подвиге о. Иова и о ВЫСОЧАЙШЕЙ ему награде было приказано высочайше Св. Синоду дать знать по всем подведомственным ему учреждениям особыми указами во всеобщее сведение духовенства Империи. Воля государя исполнена была в указе Св. Синода от 29 июля 1829 г. за №9512, отпечатанном в огромном количестве экземпляров. Заострите ваше внимание на интересной детали – приказ Николая I Синоду о чествовании и прославлении подвига полкового батюшки. Запомните его. Для чего, объясню ниже, а пока продолжим вести разговор о героях-комиссарах, простите, героях-священниках.

Третьим Георгиевским кавалером был Протоиерей Могилевского полка Иоанн Матвеевич Пятибоков. Он прославился на поле брани как герой кровопролитного штурма турецких батарей на Дунае в 1854 г. 11 марта могилевцы переправились через Дунай и, построившись в колонны, двинулись через камыши, вышли на поляну, где неприятель встретил их выстрелами. В этом ужасном сражении, когда войска наши, потеряв многих начальников, дрогнули и смешались, о. Иоанн, возложив на себя епитрахиль и взяв в руки Св. крест, выступил вперед солдат, сказав себе в утешение: «Благо положить живот свой за Св. Веру, Царя и Отечество на войне против врага и супостата, яко жертву Господу Вседержителю». И о. Иоанн, осеняя крестом в передних рядах, взошел на стены укрепления, причем получил две контузии в грудь: от Св. креста была отбита пулею левая сторона, и бывшая на о. Иоанне епитрахиль разорвана картечью. Геройский штурм турецких укреплений кончился полной победой над врагом. Крест, которым осенял о. Иоанн героев Могилевского полка, как свидетель геройских подвигов его, вместе с епитрахилью, был отправлен обер-священнику армии и флотов Кутневичу для всеподданнейшего доклада Николаю I.

Император сопричислил о. Пятибокова к ордену Св. Георгия Победоносца 4-й степени со внесением в Дворянскую родословную книгу С.-Петербургской губернии, также пожаловал о. Иоанну единовременное пособие в 500 руб. и приказал выдавать ему ежегодно из инвалидного капитала по 185 р. 70 к. Далее о. Иоанну, как Георгиевскому кавалеру, назначена была пенсия в 360 рублей ежегодно и, наконец, по императорскому повелению шестилетний сын его Александр был назначен для воспитания и образования в Московский кадетский корпус.

И опять мы видим настоящую комиссарскую работу на поле боя – решительным образом восстановив порядок в строю солдат, священник повел их за собой на штурм, тем самым сокращая потери полка от огня турок, поскольку по нестройной толпе стрельба всегда эффективнее, чем по боевому строю.

Четвертым кавалером ордена Св. Георгия Победоносца был иеромонах Иоанникий Савинов. Он служил в 45-м Флотском экипаже и участвовал в Крымской кампании. Подвиг совершен им в 1855 г. в ночь с 10-го на 11 марта. Когда французы были выбиты из занятых ими наших передовых ложементов, камчатцы, днепровцы и волынцы бросились на неприятельские апроши, презирая открытый из них и из резервов батальонный огонь в две линии. Французы, подкрепляемые резервами, ежеминутно были готовы перейти в наступление, силы их постоянно возрастали. Еще мгновение дружного натиска – и наши были бы подавлены превосходным числом неприятеля. Французы начинали уже одолевать, как вдруг в тылу сражения раздалось величественное пение молитвы за Царя: «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы Благоверному императору нашему на сопротивныя даруй», и в рядах сражавшихся войск увидели о. Иоанникия Савинова, который в епитрахили, с поднятым крестом торжественно, несмотря на царившую вокруг смерть, пел могучим голосом церковную песнь. Воодушевленные матросы ринулись на врага, уже смущенного необычайностью представившегося им зрелища. Смятение французов возрастало. Тогда один из них, более отважный, быстро бросился на безоружного пастыря, чтобы ударом штыка покончить с ним, но напавший француз сам был убит юнкером Камчатского полка Негребецким. У священника от удара штыком пострадала лишь епитрахиль и левый рукав рясы. Французы бежали; отнятые ими позиции были опять в руках русских; церковная песнь о. Иоанникия перешла в торжественную песнь победы, а кровавый бой, под неотразимым впечатлением ее, перешел во вторую и третью линии траншей. Видя успехи борьбы, о. Савинов обратил все свое внимание на раненых страждущих воинов, своих и неприятельских: одним подавал помощь на месте, других отправлял на перевязочный пункт; при напутствии о. Иоанникием умирающих неприятельская пуля ударила в крест, который он держал в руках: нижняя часть святыни сломалась и отлетела в сторону, а сам он от сильной контузии лишился чувств, хотя скоро был приведен в сознание. Тем временем увлеченные успехом солдаты не хотели покидать поля битвы и не верили даже сигналу, думая, что он дан неприятелем. Генерал-лейтенант Хрулев вызвал о. Иоанникия из передовой цепи и поручил ему передать солдатам его приказание: «Покинуть неприятельские траншеи». С твердостью духа, достойной служителя Христова, о. Савинов, сопровождаемый юнкером Негребецким и рядовым Волынского пехотного полка Фектистовым, обошел все траншеи и исполнил возложенное на него поручение. Солдаты повиновались и отошли в отнятые ими ложементы (окопы). О самоотверженном подвиге иеромонаха Иоанникия было донесено Главнокомандующему армии, и за отличный подвиг император Александр II удостоил его ордена Св. Георгия 4-й степени.

Давайте опять рассмотрим боевую работу священника в этом эпизоде. Во время удачной ночной контратаки (были не только отвоеваны свои, но и неприятельские траншеи) строй войск нарушился. Часть войск, увлеченная атакой, перевыполнила задачу, отделилась от основных сил, оставшихся в отбитой своей траншее. Поэтому решение французов атаковать увлекшихся было верным. Чтобы предотвратить истребление, было выслано подкрепление. Колонну поддержки и возглавил священник-комиссар. Поддержка была весьма кстати, французы ее явно не ожидали, как и появление священника в первой линии. Атака была успешной, причем удалось выбить французов из еще двух траншей. После боя о. Савинов продолжил выполнять свою непосредственно «комиссарскую» работу – оказывать помощь своим раненым, заботиться о пленных. А затем… передача приказа об оставлении вражеских окопов была поручена опять о. Савинову.

Кстати, о священниках-героях Крымской войны есть и точная статистика.

Протоиерей Дамиан Борщ, священник 45-го Азовского пехотного полка, протоиерей Афанасий Углицкий – Егерский полк, 1854 г. Протоиерей Иоанн Пятибоков – Могилевский пехотный полк, награжден орденом Св. Георгия за штурм вражеских батарей на Дунае, 1854 г. Иеромонах Иона – фрегат «Аврора», 1854 г. Архимандрит Геронтий – наместник Георгиевского монастыря, 1854 г. Архимандрит Георгий – корабль «12 апостолов», 38-й флотский экипаж, награжден золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте, благочинный флотского духовенства, 1853-1856 гг. Иеромонах Иоанникий Савинов, 45-й Флотский экипаж, Георгиевский кавалер офицерского креста четвертой степени, 1854 г. Иеромонах Иоанникий Добротворский – участник обороны Севастополя, 1854 г. Иерей Иоанн Еланский – Минский пехотный полк, погиб в бою, 1854 г. Иерей Василий Дубневич – Минский пехотный полк, погиб в бою, 1854 г. Иерей Василий Воскресенский – Белевский егерский полк, 1854 г. Иерей Иоанн Греков – Ряжский пехотный полк, 1854 г. Иерей Николай Георгиевский – Белевский пехотный полк, 1854 г.Иерей Никанор Дорогунцев – Тульский егерский полк, 1854 г. Иерей Иоанн Охромеев – Грузинский 4-й линейный батальон, 1854 г. Иерей Григорий Судковский – Брестский пехотный полк, 1854 г. Иерей Алексей Прокопьев – Финляндский линейный батальон, 1854 г. Иерей Михаил Соколов – Московский пехотный полк, 1854 г. Иерей Иоанн Путиловский – лейб-егерский Бородинский полк, 1854 г. Протоиерей Михаил Романовский – Бородинский егерский полк, 1854 г. Иерей Андрей Галабутский – Замосцкий егерский полк, 1854 г. Протоиерей Петр Мацкевич – Владимирский пехотный полк, 1854 г. Иерей Николай Бакулин – 1-й пехотный полк, 1854 г. Иерей Василий Кропотов – Тобольский пехотный полк, 1854 г. Иерей Иоанн Белин – Колыванский егерский полк, 1854 г. Иерей Евгений Федюшин – Камчатский егерский полк, 1854 г. Иерей Константин Дорошкевич – Владимирский пехотный полк, 1854 г. Иерей Адриан Соловьев – Суздальский пехотный полк, 1854 г. Протоиерей Иаков Путинцев – Ставропольский пехотный полк, 1854 г. Протоиерей Михаил Кузьминский – Одесский егерский полк, 1855 г. Протоиерей Петр Магнитский – Московский военный госпиталь, 1855 г. Иерей Виктор Грачев – Московский пехотный полк, погиб в бою, 1855 г. Иерей Михаил Розанов – Низовский пехотный полк, погиб в бою, 1855 г. Иерей Афанасий Никольский – Углицкий егерский полк, погиб в бою, 1855 г. Иерей Григорий Судковский – Белостокский пехотный полк, погиб в бою, 1855 г. Иерей Илья Терлецкий – Смоленский пехотный полк, погиб в бою, 1855 г. Протоиерей Михаил Стратонович – Модлинский пехотный полк, умер в госпитале, 1855 г. Иеромонах Анастасий – Модлинский пехотный полк, умер в госпитале, 1855 г. Протоиерей Василий Смирнов – Брянский егерский генерал-адьютанта князя Горчакова полк, умер от контузии, 1855 г.

Из общего числа 41 священник 10 (четверть численного состава) погибли или умерли от ран!!! Трое награждены Георгиевскими наградами. Ну и кто скажет, что комиссары-священники отсиживались далеко в тылу?

Священник 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка о. Стефан Щербаковский был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени «за доблестный подвиг мужества и неустрашимости, совершенный в Тюренченском бою 18 апреля 1904 г. с японцами». После того, как были убиты все командиры, с крестом, в рясе поднял в атаку остатки полка, которые отбили сопку и дали возможность выйти из окружения. Несколько раз раненый, он не покинул поля сражения и был взят в плен. Впоследствии японцы, узнавшие о его подвиге, с почестями вернули о. Стефана на родину. В этом тяжелейшем бою рядом с полковым батюшкой до конца оставался унтер-офицер, церковник полковой церкви Перч, перевязывавший раны священника. Командующий армией генерал-адъютант Куропаткин наградил Перча 100 рублями и представил его к солдатскому Георгию 4-степени. Отличился о. Стефан Щербаковский, имевший за русско-японскую войну ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й ст., Св. Владимира 4-й ст. с мечами, Св. Анны 2-й ст. с мечами, золотой наперсный крест на Георгиевской ленте и в Первой мировой войне 1914-1918 гг. За бои 30 июля у д. Ваббельн и 6 августа 1914 г. при д. Каушен был удостоен ордена Св. Владимира 3-й ст. с мечами и за бои 24 сентября представлен к ордену Св. Анны 1-й ст.

16 октября 1914 года геройски погиб священник линейного заградителя «Прут» иеромонах Бугульминского монастыря 70-летний Антоний (Смирнов). Когда «Прут» во время боя начал погружаться в воду, о. Антоний стоял на палубе и осенял Святым Крестом свою паству, в волнах боровшуюся со смертью. Ему предлагали сесть в шлюпку, но он, чтобы не отнять место у ближнего, отказался. После этого он спустился внутрь корабля и, надев ризу, вновь вышел на палубу со Св. Крестом и Евангелием в руках и еще раз благословил своих духовных чад, осенив их Св. Крестом. А затем снова опустился внутрь корабля. Вскоре заградитель скрылся под водой...

1 марта 1915 года благочинный 7-го Финляндского стрелкового полка о. Сергей Соколовский был ранен ружейной пулей в бедро. Узнав о геройском поведении о. Соколовского в бою, протопресвитер на рапорте написал: «...горжусь чудной работой о. Соколовского...». За свой подвиг он был представлен командиром 7-го Финляндского полка к ордену Св. Георгия 4-й степени. Вторую половину войны протоиерей о. Сергей Соколовский вместе со своим полком воевал на французском фронте, прозванный французами за свою храбрость «легендарным священником», где был дважды ранен, во второй раз с потерею кисти правой руки. «5 декабря сводная рота 6 полка произвела нападение на германскую позицию для захвата пленных. Рота исполнила порученное дело, потеряв убитыми 5 человек, в том числе прапорщика Новикова и ранеными 21, в том числе 3-х офицеров и протоиерея Соколовского, Георгиевского кавалера, раненого в руку и в бок с повреждением легкого. Во французском дивизионном госпитале вследствие большой потери крови отцу Соколовскому понадобилось перелить постороннюю кровь. Свои услуги предложил французский санитар Матирин Потье. После этой операции батюшка пришел в сознание. Получив донесение, я предложил генералу Марушевскому за самоотверженный поступок Потье возложить на него от имени Его Величества Георгиевский крест 4-й степени. Французское правительство украсило отца Соколовского Почетным Легионом и военным крестом. От полученных ран Соколовский скончался».

9-й драгунский Казанский полк должен был двинуться в атаку на австрийцев. Раздалась команда командира полка, но полк не двинулся с места. Жуткая минута! Вдруг вылетел на своей лошаденке скромный и застенчивый полковой священник о. Василий Шпичек и с криком: «За мной, ребята!» понесся вперед. За ним бросилось несколько офицеров, а за ними весь полк. Атака была чрезвычайно стремительной; противник бежал. Полк одержал победу. И о. Василий был награжден Георгием 4-й степени.

Отец иеромонах Амвросий исполнял пастырские обязанности в 3-м Гренадерском Перновском полку. Когда утомленные продолжительным боем перновцы дрогнули, предстал перед ними воин Христов отец Амвросий с горячим пастырским словом, с Св. Крестом, являя собой пример истинной храбрости. Воодушевленные своим пастырем, перновские гренадеры в решительную минуту ударили в штыки, чем окончательно опрокинули противника с большими для него потерями. Отец Амвросий с крестом шел во время атаки и погиб 24 июня 1915 года. Самоотверженная и геройская смерть иеромонаха, представленного к ордену Св. Георгия 4-й степени, глубоко запала в сердце каждого перновского гренадера...

К лету 1915 г. орденом Св. Георгия 4-й степени были пожалованы священник 5-го Финляндского полка Михаил Семенов, исполнявший пастырские обязанности в 209-м пехотном Богородском полку иеромонах Филофей, а также иеромонах о. Евтихий Тулупов, полковой священник, погибший в бою 9 июля 1915 г., за совершенный им геройский подвиг в бою под д. Можейканы.

В январе 1916 г. к ордену был представлен священник 42-й артиллерийской бригады о. Виктор Кашубский за выдающееся исполнение им пастырских обязанностей, затем был отмечен высокой наградой священник 217-го Ковровского полка о. Владимир Праницкий. «За военные отличия и выдающееся геройское исполнение пастырских обязанностей» ордена удостаивается протоиерей 6-го Финляндского стрелкового полка Андрей Богословский.

7 ноября 1916 г. к ордену Св. Георгия 4-й степени причислен протоиерей 154-го пехотного Дербентского полка Павел Смирнов за то, что после двух неудачных, под командой военных чинов, атак повел с крестом в руках батальон названного полка на штурм сильнейшего турецкого укрепления у селения Тарходжа, каковое укрепление после этого штурма и было взято, а о. Смирнов был тяжело ранен.

Причислен к ордену священник 439-го пехотного Илецкого полка Михаил Дудицкий за то, что в боях с 10-го по 12-е января 1917 г. у стыка Ронских дорог до реки Аа 10 января под сильным артиллерийским огнем противника, когда полк понес большие потери как в нижних чинах, так и в офицерском составе, по собственному желанию обошел нашу позицию, ободряя и воодушевляя людей, и когда 6-я рота, высланная из резерва на поддержку, потеряв при своем движении всех офицеров, рассеялась по лесу, под сильнейшим огнем собрал всю роту и лично отвел ее в передовые окопы, оказав этим помощь боевой части, на которую наседал неприятель. 12 января, когда выяснилось, что необходимо выслать последний резерв, повел полуроту 438-го пехотного Охтенского полка под сильнейшим огнем противника, довел ее до передовых цепей, влил ее в цепи и перешел в контратаку, отбросил наседавших во много раз превосходивших по численности немцев, после чего передал командование прибывшему офицеру, сам во время атаки был ранен разорвавшимся артиллерийским снарядом. Своими действиями выручил свои части от грозившей опасности.

31 августа 1917 г. причислен к ордену Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени убитый в бою с неприятелем священник Черноярского пехотного полка Александр Тарноуцкий за то, что в бою 19 октября 1916 г. в районе д. Юльяновки, когда окопы среднего участка Черноярского пехотного полка за выбытием большей части офицеров были заняты противником, собрал остатки отошедших рот и с крестом в руках, под сильным ружейным и пулеметным огнем повел их в атаку, но сам пал смертельно раненым; воодушевленные его примером самоотверженные роты после упорной штыковой схватки выбили противника и восстановили прежнее положение.

Ну а теперь расскажу, зачем я заострил ваше внимание на эпизоде с прославлением о. Иова Каминского. Эта историческая загадка пленяет меня много лет. Она заключается в следующем: «Почему имена Пересвета и Осляби не упомянуты во многих церковных документах того времени? А если и упомянуты, то как бояре, но не как иноки? Почему в них же нет ни слова о том, что Сергий Радонежский послал их в бой с Мамаем?» Исследователи выдвигают кучу версий, от той, что «бояр в иноки записали по ошибке, поскольку Ослябя остался жив и вновь стал после Куликовской битвы монахом», вплоть до экзотических, вроде такой, что «Сергий, Пересвет и Ослябя были язычниками». Правда же заключается в ином, и она очень проста. По всем церковным законам монахам ЗАПРЕЩЕНО убивать. Убивать вообще грех, но для монахов и священнослужителей – грех вдвойне, как и посылать других монахов убивать. А Сергий Радонежский – канонизированный святой... Согласитесь, что нет никакого резона лишний раз напоминать об этом в его официальном житии.

Поэтому и замалчивали, полностью отдав на откуп народным сказателям, с которых спрос за достоверность невелик. Так же случилось и в случае с Каминским. Синод, видимо, решил засекретить этот подвиг, но Николай I не позволил.

Замечу еще одну маленькую деталь, суть которой обычно не раскрывают, упоминая вскользь. Преподобный Сергий Радонежский был настоящим комиссаром, заботившимся о своих монахах. И Ослябя, и Пересвет были им хоть и пострижены в Великую Схиму (высший чин), но посланы к Дмитрию как иноки. Это означало, что грех пролитой ими крови Преподобный брал на себя. Вдумайтесь только! Преподобный Сергий очень серьезно рискнул спасением своей собственной бессмертной души, поступая так. А разве не так поступил бы настоящий комиссар?

Алексей УЛИТИН, г. Горький

Мы привыкли вспоминать далёкие времена и сравнивать с нашими, а то, что было недавно – 20, 15, 10 лет назад, как-будто и не помним, хотя сами были их свидетелями. Стыдно. Сами заглотили наживку того времени и никак не переварим…

Я не политолог, которых расплодилось в последнее время немало, а один из тех, кто заглотил крючок с «кукурузой». Теперь мечусь, как тот голавль у поверхности, и не знаю, то ли рвануть на глубину, порвав леску, то ли поддаться рыболову и плюхнуться на сковороду, которую приготовила «демократия», возникшая в виде «рынка», абсолютно как «кукуруза» при Н.С. Хрущёве. Но кукуруза была 58 лет назад, а «демократия» возникла всего 10-19 лет тому.

Я просмотрел газеты, издаваемые в Москве в 1995 году, и хочу напомнить читателю, о чём они писали тогда и что мы слышим сегодня. В то время новые газеты, журналы и программы возникали каждый день и неожиданно исчезали. Ссылаться на какой-то отдельный печатный орган нет смысла, поэтому сошлюсь на их общий тон. Если читатель не верит мне, пусть просмотрит подшивки газет в Исторической или Публичной библиотеках и сделает свой вывод. Естественно, все проблемы, поднимаемые в них, не осветить в одной статье, но большинство из них муссируются и сегодня.

В большинстве газет рассматривалась московская жизнь и её перспективы. Об этом можно вычитать в любой газете, а если услаждаться криминальной столичной жизнью, то надо читать «Московский комсомолец» - там любое жуткое событие подаётся с такими подробностями и так радостно-победно, как ещё недавно этот же «Комсомолец» информировал советскую молодёжь о достижениях «развитого социализма». А чего стоят публикуемые телефоны «девочек по вызову», ставших не без помощи «МК» таким вот рыночным товаром.

«Московская правда» не опускалась до уровня низменных страстей, оставаясь, как всегда, сдержанной, но содержательной. Читатель её, основательный пожилой москвич, не изменил ей, его не обольстила вседозволенная «свобода слова» в «МК» и ей подобных.

Сегодня эти две газеты, отражающие лицо московской жизни, остаются на своих позициях: лёгкий детективно-развлекательный жанр «МК» и солидно-глубокий взгляд на жизнь «МП».

Ещё в советские времена в обществе, особенно провинциальном, господствовало негласное положение – «Жить можно только в Москве!». Этот лозунг, если можно назвать его лозунгом, сдерживался многими ограничениями, положениями, фильтрами, отборами. После 1990 года все плотины рухнули, и с тех пор вся печать гадает, что будет с Москвой.

А что будет? Хорошего ничего, если не принять радикальных мер. Судите сами. Вот три эпизода из печати 1995 года:

- Оружие применяется по малейшему поводу: повздорили – получи гранату, не понравился взгляд – ножом под ребро, захотелось выпить – тоже в ход идёт оружие.

- В Химках неизвестные захватили 28-летнего парня в его же собственной квартире и удерживали там двое суток. Прибрав к рукам его «Жигули», рэкетиры требовали ещё две тысячи долларов. Парню удалось дать весточку на волю, и его спасли руоповцы. (Сегодня и на руоповцев нет надежды, всё куплено… - В.К.)

- Трое пьяных азербайджанцев остановили машину «Скорой помощи» и нагло потребовали везти их на Онежскую улицу. Спешившие к больному врачи отказались. Тогда кавказцы стали их жестоко избивать….

Что изменилось сегодня? Да ничего, кроме как прибавившейся наглости у разных пришельцев. Почему? Ответ ясен – если даже «гости» избили русского, всё равно виноват будет русский. Кто придумал этот дикий закон, сегодняшняя печать почему-то умалчивает. А вот все разборки и убийства почему-то списывают на это глупое положение.

С этой темой рядом стоит другая – тема патриотизма. Вот как её освещала печать в 1995 году: «Как относятся у нас к патриотическим движениям, даже самым лояльным? Враждебно. И почти во всех средствах массовой информации. А между тем Америка наша любимая вырастала на патриотизме, всё прочее, этой идее враждебное, безжалостно подавлялось и уничтожалось. Побеждённые и уничтоженные Германия и Япония поднялись до уровня современного мира, опираясь на движущую силу идеи национального возрождения, одни американские деньги тут бы не справились. Шведской модели всегда была присуща сильная идеология национальной справедливости и патриотизма».

Мысли совершенно правильные. Но кто к ним прислушался тогда? Абромовичи газет не читают и выводов из прошлого не делают, они делают деньги, и у них это неплохо получается за счёт народа….

Сегодня табу с темы патриотизма снято, но воспитание его в народных массах какое-то странное: патриотами считаются богатые, бедным в этом отказано, более того, русские не патриоты, а фашисты, а патриоты те, кто ненавидит русских. Странно, не правда ли? Поэтому с темой патриотизма сегодня невольно возникает новая тема – тема справедливости и ликвидация бедности, которая, к сожалению, не уменьшается, а растёт. «До 25 раз увеличился разрыв в доходах самых обеспеченных и самых малообеспеченных россиян. Ещё год назад этот показатель был в два раза ниже… Понятно, что в любом обществе есть богатые и бедные, но ни в одной стране нет такого колоссального разрыва в их доходах», – сообщал еженедельник «Россия» в сентябре 2006 года (№37) на первой странице в материале «Чиновники богатеют, рабочие беднеют».

В 1995 году печать освещала эту тему так: «Значительная часть теперешнего нашего населения – бедные люди. В России их до 40%. Печально, что ныне это уже не только люмпены, а чаще всего пенсионеры, инвалиды, многодетные матери, студенты и деятели культуры».

Сравнивая эти два абзаца из печати с интервалом 14 лет, можно только сказать: «Комментарии излишни!».

Листая газеты 10-15-летней давности, приходишь к выводу, что ни одна из проблем, освещаемых в печати тогда, не решена и сегодня. Некоторые из них даже усугубились. Например, муссируемый 10-15 лет назад вопрос идеологии и национальной идеи так и не был решён, постепенно сошёл на нет; рекламный вопрос уже непобедим; проблема базара-рынка, сколько о ней ни писали, еще дальше. А обманутые соинвесторы жилья сменили обманутых вкладчиков банков, которые так и не добились справедливости ни от АО, ни от государства, разрешившего обманный беспредел… Проблем было много, а стало выше крыши…

Вопрос возрождения России повис в воздухе. Сегодня газеты открещиваются от него, потому что обещание - «возрождение России начнётся с провинции, как это не раз случалось в нашей истории», - уже не срабатывает. Ведь провинции необходима помощь: ей нужны справедливые законы и разумная центральная власть. А разумной центральной власти как не было, так и нет. Одна административная реформа чего стоит: по закону о местном самоуправлении 80% местных доходов уходят в центр, а 20% остаются в местном бюджете, но указания по использованию этих 20% исходят сверху… «Хотя бы наоборот, - жалуется мне глава администрации Острогожского района (округа) Воронежской области, - тогда бы ещё можно что-то сделать. А так!..».

Я только попытался сравнить публикации в печати с 10-летней разницей, уловить их тон, сравнить их со своей памятью и нынешним восприятием жизни и убедился в том, что пока особого прогресса в нашей жизни не наблюдается.

Вадим КУЛИНЧЕНКО

Примечания: