Наше время породило много вопросов, на которые каждый человек должен найти ответ сам, слушая голос своей совести. К таким относится вопрос о том, что такое духовность. Казалось бы, всё ясно. Советские люди жили в атмосфере вдохновения. Но вопрос остаётся нерешённым. Почему понятие духовности сводят к религиозности? Как получилось, что коммунисты добровольно отдали церкви право говорить о душе? Той самой церкви, которая одобряет и поддерживает капитализм, систему, убивающую душу и душе в корне враждебную. Многие, даже коммунисты, потянулись в храмы, прекрасно зная, как церковь относится к советскому периоду. Их можно понять: душа болит, ищет смысла и опоры. Но тогда придётся разделить мнение церкви, обвиняющей советское государство в том, что, на словах провозгласив религию частным делом граждан, оно выступило врагом не только религии, но и всех своих верующих. Советский период рисуется как особенно трагический в истории русского православия, большевики именуются «извергами», Ленин – «исчадьем ада».

Отношение к Ленину – это выбор жизненного пути. Такое утверждение справедливо не только для нашего времени. В 1917 году, поверив Ленину, народ выбрал путь развития страны и встал под знамёна большевиков. И это был крещёный народ. Каждый русский человек в то время был крещен и миропомазан. Православная церковь присутствовала во всех сторонах российской жизни: личной, семейной, общественной и национальной. Иконы висели в каждом доме, на железнодорожных станциях и в учреждениях, в кабаках и магазинах. Церковные праздники отмечались всем населением. Любое важное государственное событие сопровождалось богослужением. Крестные ходы привлекали громадное скопление народа. Но постепенно в сознании людей церковь стала низводиться до уровня исполнителя формальных обрядов. Интеллигенция вдохновлялась христианством в чистом виде, а на практике сталкивалась с казенным православием, о котором еще Достоевский говорил, что оно «в параличе». Отсюда и богоискательство интеллигенции, отсюда ее атеизм и материализм, которые в начале ХХ века считались признаками просвещения, и всякий, исповедующий атеизм и материализм, как бы поднимался на высшую ступень цивилизации. Церков-никам всех времен нужно помнить, что человеческий дух больше, чем их учения.

Ленин отмечал, что как только христианство стало государственной религией, приверженцы «забыли» о «наивностях» первоначального христианства с его «демократически-революционным духом». Теология, догмы, доктрины, политика, деньги образовали плотное свинцовое облако между церковью и богом. Церковь не удовлетворяла духовные нужды людей, но при этом православная религия была господствующей идеологией и, как любая идеология, берегла и защищала себя.

Еще в 1908 г. всероссийский миссионерский съезд в Киеве постановил: «...современное революционное движение в России есть явление глубоко атеистическое, по отношению к церкви враждебное и очень опасное», – и предложил ввести с 1909/10 учебного года преподавание в духовных семинариях «обличения социализма». В программе этой «науки» особенно было обращено внимание на борьбу с большевизмом: «Наибольшее внимание должно быть обращено на самый боевой социализм – это на научный социализм, который проводится в жизнь социал-демократией».

За совращение из православия в другую религию виновный лишался всех прав, состояния и заключался в арестантские роты. Сам же «отпавший» подвергался «увещеванию начальства» и, если он упорствовал в своем намерении, мог быть заточен в монастырскую тюрьму без срока, его имущество подлежало взятию в опеку, а малолетние дети могли быть у него отобраны. Жестоко каралась всякая критика религиозного учения.

5 марта 1892 г. Ленин, являясь помощником присяжного поверенного, выступил в Самарском суде в качестве защитника по делу «о крестьянине Василии Федорове Муленкове, судимом за богохуление». Пропись содеянного в обвинительном акте звучит так: «12 апреля 1891 г. в селе Шалаинском Ключе Самарского уезда вошел в бакалейную лавочку крестьянин Василий Муленков... в разговоре Муленков, будучи в нетрезвом виде, начал ругаться, причем матерно обругал Богородицу и Святую Троицу...» Законы были таковы, что если «возложение хулы на Славимого в Единосущной Троице Бога» совершено с умыслом – каторга до 15 лет. Обвиняемому Муленкову грозила ссылка на каторжную работу от 6 до 8 лет с лишением всех прав состояния. Ленин добился сравнительно нестрогого приговора – год тюрьмы.

В 1905 г. Ленин напишет: «...существовали и применялись средневековые, инквизиторские законы (по сю пору оставшиеся в наших уголовных уложениях и уставах), преследовавшие за веру или неверие, насиловавшие совесть человека...»

В 1922 г. в анкете для всероссийской переписи членов РКП(б) Ленин на вопрос: «Если вы неверующий, то с какого возраста?» – ответил: «С 16 лет».

Известно, что Лев Николаевич Толстой снял с себя крест в 15 лет.

В младенческом возрасте Ленин был крещён в Никольской церкви города Симбирска 16 (28) апреля 1870 года, о чём в метрической книге была сделана соответствующая запись за апрель 1870 года под №8.

Старшая сестра Ленина Анна Ильинична Ульянова-Елизарова вспоминала: «По своим убеждениям Илья Николаевич был народником… Отец наш был искренне и глубоко верующим человеком и воспитывал в этом духе детей. Но его религиозное чувство было, так сказать, совсем «чистым», чуждым высокой партийности и какой-либо приспособленности к тому, что «принято». Это было религиозным чувством Жуковского, поэта, любимого отцом, религиозным чувством гораздо более любимого Некрасова, выразившимся, например, в поэме «Тишина», отрывки из которой отец любил цитировать, именно то место, где говорится о «храме божьем», пахнувшем на поэта «детским чувством веры». В гимназии, правда, требовали посещения церкви, говения. Но дома дети видели искренне убеждённого человека, за которым шли, пока были малы. Когда же у них складывались свои убеждения, они просто и спокойно заявили, что не пойдут в церковь (помню такой случай с братом Александром), и никакому давлению не подвергались».

Как писала Н.К. Крупская:«Илья Николаевич так и остался верующим до конца жизни несмотря на то, что был преподавателем физики, метеорологом. Его волновало, что его сыновья перестают верить».

Дети в семье Ульяновых принадлежали уже к другому поколению, которое, по словам Н.К. Крупской,«росло в условиях, когда, с одной стороны, в школах, в печати строго преследовалось малейшее проявление неверия, с другой – радикальная интеллигенция отпускала насчёт религии всякие шуточки, острые словечки. Существовал целый интеллигентский фольклор, высмеивающий попов, религию, разные стихи, анекдоты, нигде не записанные, передававшиеся из уст в уста».

Мать Ленина Мария Александровна, сочувствовавшая революционной деятельности своих детей, стала в конце своей жизни атеисткой. Её сын Д.И. Ульянов вспоминал: «Мать посещала церковь в большие праздники, но религиозной не была… В последние годы своей жизни она была уже совсем неверующей. Она часто говорила мне, когда я был студентом, что попы обманывают, и перестала ходить в церковь».

Идейная борьба Ленина против религии имеет свою особую историю. Ленин писал о религии и церкви часто, в его произведениях во множестве рассеяны высказывания о них, но он никогда не видел в религиозном вопросе нечто самодовлеющее. Для Ленина критика религиозных учений и церкви была оружием классовой борьбы, которую он вел против всех врагов рабочего класса.

Никогда, быть может, престиж православной церкви и, особенно, духовенства не падал так низко, как накануне революционных событий 1917 года. Шла неудачная кровавая война, солдаты и народ оставались в неведении относительно смысла войны и колоссальных жертв, и не понимали, почему духовенство поддерживает войну. Поэтому вместе с антивоенными росли и антицерковные настроения. Для спасения авторитета церкви и веры требовалось, возможно, подвижничество, призванное являть учение живым примером.

В результате отказа Николая II допустить созыв Собора, а затем его отречения от престола церковь вошла в революцию обезглавленной, ведь царь был главой церкви с 1721 года. Церковь вступала в период своего обновления. Она восторженно приняла Февральскую революцию, забросав приветственными телеграммами новую власть. Уже Временное правительство заявило, что «основное начало, которое должно определить отношение нового государственного строя к православной церкви есть отделение церкви от государства».

С лета 1917 г. начался повсеместный захват крестьянами монастырских и церковных земель, церковные школы решено было передать в Министерство народного просвещения, из обязательных школьных предметов был изъят закон Божий. Это были первые шаги к вневероисповедному государству.

Был созван Поместный Собор, который открылся 28 августа 1917 года. 5 ноября 1918 г. в Храме Христа Спасителя жребием был избран патриарх Тихон (Василий Беллавин, митрополит Московский и Коломенский). 21 ноября нового патриарха торжественно возвели на престол. Советская власть разрешила отметить это событие в Кремле, и церемония состоялась в Успенском соборе.

Собор проходил в то время, когда ни государство, ни церковь не имели твёрдой власти, когда полным ходом шла интервенция и гражданская война, разброд и анархия царили по всей стране.

Новое правительство смотрело на религию и церковь, как на «орудие буржуазии, служащее защите эксплуатации и одурманиванию трудящихся масс». Для сторонников диалектического и исторического материализма церковь была a priori идеологическим противником.

Первые же декреты Советской власти наносили удар по господству РПЦ.

26 октября 1917 г. – Декрет о земле национализировал церковные и монастырские земли. Ответом явилось «Определение о монашестве», принятое Поместным Собором (13 сентября 1918 г.). В нём все монастырские земли по-прежнему оставлялись в собственности церкви.

2 ноября – «Декларация прав народов России» отменяла все национально-религиозные привилегии и ограничения.

20 ноября 1917 г. Ленин подписал обращение «Ко всем трудящимся – мусульманам России и Востока», которое было опубликовано на различных восточных языках: арабском, азербайджанском и др.. Советская власть разъясняла мусульманам, что навсегда покончено с ущемлением и ограничением их прав, с попытками насильно навязать им православие. В целях рассеять недоверие мусульман к Советской власти Ленин распорядился выдать им «Священный Коран Османа», который находился в Государственной публичной библиотеке в Петрограде. Это было сделано по просьбе Всероссийс-кого мусульманского совета.

11 ноября 1917 г. – «Декрет об уничтожении сословий и гражданских чинов» лишил духовенство сословных преимуществ.

2 декабря 1917 г. Священным Синодом было принято постановление «О юридическом статусе РПЦ», в котором содержалось требование не принимать никаких законов, относящихся к церкви, без предварительной консультации с нею и без её санкций. Ни на какие подобные переговоры советское государство идти не собиралось.

11 декабря 1917 г. следует постановление СНК о передаче Народному комиссариату по просвещению всех учебных заведений.

16 и 18 декабря – Декреты «О расторжении брака» и «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» признавали юридическую силу лишь за гражданским браком. Определение Собора РПЦ по поводу этих декретов звучало так: «...открыто попирается святость брака, который по общему правилу является нерасторжимым согласно учению Спасителя нашего. Брак, освящённый церковью, не может быть расторгнут гражданской властью. Такое расторжение церковь не признаёт действительным»...

19 января 1918 г. был учреждён Комиссариат по еврейским делам при Народном комиссариате по делам национальностей. В июле 1918г. Ленин подписал декрет «О пресечении в корне антисемитского движения».

20 января (2 февраля) 1918 г. был принят, а 23 января (5 февраля) опубликован Декрет СНК «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», осуществивший отделение церкви от государства, национализацию церковного имущества. Церковь теряла юридическое лицо, лишалась собственности и права приобретать её.

Интересны внесённые в проект поправки Ленина. Ленин зачеркнул первый пункт декрета «Религия есть частное дело каждого гражданина Российской Республики» и написал: «1. Церковь отделяется от государства». Так гласит первая статья декрета Парижской Коммуны.

К пункту 3 («Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются») Ленин добавил: «примечание: из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан – устраняется». Об этом же Ленин писал ещё в 1905 г. в статье «Социализм и религия»:«Всякие даже упоминания о том или ином вероисповедании граждан в официальных документах должны быть безусловно уничтожены».

И пункт 6 Лениным редакционно уточняется:«Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятие из этого положения, либо замена одной гражданской обязанности другою в каждом отдельном случае допускается по решению народного суда».

Вместо слов «либо замена» Ленин написал «под условием замены». Эта поправка исключала возможность уклонения от исполнения гражданских обязанностей, прикрываясь религиозными воззрениями.

В последнем пункте 13, который начинается со слов «Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием», Ленин зачеркнул следующую далее фразу «Порядок учёта, хранения и хозяйственного распоряжения зданиями или предметами, предназначенными специально для богослужебных целей, определяется постановлениями местной и центральной государственной власти» и написал: «Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ».

В пункте 8 Ленин переделал названия отделов, которые ведают актами гражданского состояния. Отделы были названы в проекте «Отделами по записи рождений, браков и смерти». Ленин исправил: «Отделами записи браков и рождения».

Значение декрета широко разъяснялось массам. 26 июля 1918 г. в речи на митинге в Пресненском районе г. Москвы Ленин говорил:«Религия – частное дело. Пусть каждый верует во что хочет или ни во что не верит. Советская республика не знает никаких религиозных различий. Она находится вне всякой религии, отделила религию от советского государства».

Декрет был, несомненно, шагом демократическим и прогрессивным. Он послужил благоприятной предпосылкой для создания Советского Союза, государства многонационального, объединившего и примирившего разные религиозные конфессии.

10 июля 1918 г. на V Всероссийском Съезде Советов была принята Конституция РСФСР, 13 статья которой гласит: «В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести церковь отделяется от государства и школа от церкви, а свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признаётся за всеми гражданами».

Провозглашённая «действительная свобода совести» давала возможность практического поиска духовной реальности как внутри человека, так и вовне. Происхождение русского слова «совесть» восходит к слову «весть», то есть уведомление человека о правильности его мыслей и поступков. Совесть считается проявлением души. На Руси говорили: «добрая совесть – глас божий», «чуткая совесть», «совесть спать не даёт», «по совести живёт: с нищего дерёт, да на церковь кладёт». С совестью связывали осознание добра и зла. «Пропала совесть» – говорят о человеке, потерявшем связь с собственной душой.

В ответ на декрет новой власти по городам и сёлам России прокатилась волна крестных ходов, на которых возносились молитвы о спасении церкви. Не везде крестные ходы проходили мирно. В Нижнем Новгороде, Харькове, Саратове, Владимире, Воронеже, Туле, Вятке крестные ходы, устроенные без разрешения местных властей, вызвали столкновения и жертвы.

Конфликт усиливался разногласиями по вопросу о войне с Германией. 15 марта 1918 г. патриарх Тихон обращается к пастве с посланием, в котором призывает русских людей «дать отпор кайзеровской Германии», а 18 марта – с посланием, осуждающим подписание Брест-Литовского договора.

На территориях, занятых белыми, образовывались временные Высшие церковные управления. При Деникине в мае 1919 г. было «Временное высшее церковное управление на юго-востоке России», объединившее около 1000 священников. В армии Врангеля находилось 500 священников. При Колчаке действовало «Сибирское церковное управление». Церковь была с теми, кого переполняла ненависть к Советской власти.

Отстранив церковь от воспитательного и образовательного процесса, государство устанавливает новые обряды, обычаи, праздники. В 1922 г., исходя из «Кодекса законов о труде», считались нерабочими днями, кроме революционных праздников, 8 церковных.

По мере отхода от религии народ стал забывать церковные праздники. Формы антирелигиозной работы поражают своим разнообразием: диспуты, семинары, спектакли, карнавалы, концерты, чтения, издания брошюр, плакатов. На места направлялись десятки инструкций, пропагандистских материалов, программ курсов, разработок устных выступлений.

В отчётах антирелигиозной комиссии (АРК) говорится не только о достижениях, но и о явных перегибах «кампании по проведению комсомольского Рождества», осуждаются «шумные демонстрации антирелигиозных чувств», «нетактичность».

Ленина писал Молотову:

«т. Молотову. Если память мне не изменяет, в газетах напечатано письмо или циркуляр ЦК насчёт 1 мая, и там сказано: разоблачать л о ж ь религии или нечто подобное.

Это нельзя. Это нетактично. Именно по случаю Пасхи надо рекомендовать иное: не разоблачать ложь, а избегать, безусловно, всякое оскорбление религии.

Надо издать дополнительно письмо или циркуляр. Если секретариат не согласен, то в Политбюро. Ленин».

Письмо написано между 9 и 21 апреля 1921 г. 21 апреля 1921 г. в «Правде», в дополнение к ранее опубликованному циркуляру, ЦК РКП(б) опубликовал письмо, в котором предлагалось при праздновании 1 мая «ни в коем случае не допускать каких-либо выступлений, оскорбляющих религиозное чувство массы населения».

Американский исследователь по вопросам «психологии религии» Джемс Б. Пратт в лекции «Почему религии умирают?» не смог объяснить, отчего после Великой Октябрьской социалистической революции русский народ, который он считал «народом-богоносцем», стал «народом-атеистом»: «Мы считали русское население глубоко религиозным... Но вот правительство было сброшено, и на другой день газеты, на другой месяц журналы и на другой год книги информировали нас с поразительным единодушием, что почти все русские, за исключением стариков, покинули свои храмы и стали атеистами. Хотя эти сведения были преувеличены, однако духовная перемена, которая там произошла, – наиболее изумляющее событие в истории религии».

Причину этой перемены понял другой американец – Джон Рид, написавший «Десять дней, которые потрясли мир». Рассказывая о похоронах в Москве в ноябре 1917 г. павших в боях за Рево-люцию, он писал: «Через Иверские ворота уже потекла людская река, и народ тысячами запрудил... Красную площадь. Я заметил, что, проходя мимо Иверской, никто не крестился, как это делалось раньше... И вдруг я понял, что набожному русскому народу уже не нужны больше священники, которые помогли бы ему вымаливать царство небесное. Этот народ строил на земле такое светлое царство, какое не найдешь ни на каком небе».

Ленин говорил, что«единство революционной борьбы рабочего класса за создание рая на земле важнее для нас, чем единство мнений пролетариев о рае на небе».

В записках комсомольца А. Мильчакова «Первое десятилетие» приводится протокол одной комсомольской ячейки, где есть такие строки: «Слушали мысли Ленина о религии. Постановили: не признавать царства божия на небе, а организовать его на земле».

Летом 1921 г. начался страшный голод. Причины были не только в засухе, сказалась разруха, связанная с мировой войной, революцией и Гражданской войной.

Голодом было охвачено 34 губернии, более 33 млн. человек. К маю 1922 г. в неурожайных районах Поволжья, Урала, Казахстана, Украины от голода умерло более 1 млн. человек. В судах голодающих губерний разбирались дела о трупоедстве и людоедстве. Рябушинский говорил: «Костлявая рука голода задушит Советы в России».

2 августа 1921 года Ленин пишет «Обращение к международному пролетариату» (оно было опубликовано в газете «Правда», №172). В нём говорилось: «Те, кто испытывал на себе всю жизнь гнёт капитала, поймут положение рабочих и крестьян России, поймут или почувствуют инстинктом человека трудящегося и эксплуатируемого необходимость помочь Советской республике, которой пришлось первой взять на себя благодарную, но тяжёлую задачу свержения капитализма. За это мстят Советской республике капиталисты всех стран».

По инициативе Коминтерна во многих странах развернулась кампания по сбору средств в помощь голодающим. 2 января 1922 г. был опубликован декрет об изъятии музейного имущества. 23 февраля 1922 г. ВЦИК издал декрет об изъятии церковных ценностей на нужды голодающих, в котором предписывал местным Советам «изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий, по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Народного Комиссариата Финансов для помощи голодающим».

Церковь не хотела отдавать веками копившиеся ценности. Она не могла допустить, чтобы хранимые ею богатства попали в руки «безбожников и расточителей». В народе стали ходить слухи, что церковные ценности пойдут «на золотые зубы коммунистам» и изымаются для того, чтобы обеспечить правительству бегство за границу. Верующие сопротивлялись. Вокруг храмов собирались толпы народа, происходили столкновения. Дело дошло до демонстраций, которые были подавлены властью. В связи с этим в разных городах страны – в Москве, Петрограде, Шуе, Иваново-Возне-сенске, Смоленске, Старой Руссе, Ростове-на-Дону состоялись судебные процессы с последующими расстрелами духовенства, обвиняемого в подстрекательстве к беспорядкам, и других участников сопротивления.

После кровопролитных событий в Шуе Ленин 19 марта 1922 г. в своём письме Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б) даёт жёсткие и решительные указания:

«...Происшествие в Шуе должно быть поставлено в связь с тем сообщением, которое недавно РОСТА переслало в газеты не для печати, а именно: сообщение о подготовляющемся черносотенцами в Питере сопротивлении декрету об изъятии церковных ценностей. Если сопоставить с этим фактом то, что сообщают газеты об отношении духовенства к декрету об изъятии церковных ценностей, а затем то, что нам известно о нелегальном воззвании патриарха Тихона, то станет совершенно ясно, что черносотенное духовенство во главе со своим вождём совершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент. ...Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. ...Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше, надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

Сегодня процветает полная «свобода» трактовки исторических документов. Но даже при самой добросовестной попытке объективности нельзя уйти от своего сознания, от своей сути, которая вынуждает отнестись с большим сочувствием к той или иной стороне. Особенно это касается документов, связанных с Лениным. Приведённое письмо красноречиво. Оно дышит напряжением героических усилий выполнить первостепенную задачу того времени: сохранить человеческие жизни и советскую республику. «Демократы» усмотрят здесь жестокость, агрессию и опасность всему, что для них дорого и свято...

Московский процесс проходил в Политехническом музее с 26 апреля до 8 мая 1922 г. В качестве свидетеля на суд был вызван патриарх Тихон. Из 154 обвиняемых – 11 смертных приговоров. Трибунал вынес также постановление о привлечении патриарха Тихона и архиепископа Крутицкого к суду в качестве обвиняемых.

В упомянутом письме Молотову Ленин писал: «Самого патриарха Тихона, я думаю, целесообразно нам не трогать, хотя он несомненно стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев». 9 мая 1922 г. патриарх всё же был заключён под домашний арест в Донском монастыре, а в начале 1923 г. переведён в тюрьму на Лубянке.

Столкновения из-за изъятия церковных ценностей имели последствия и внутри самой церкви. Часть духовенства – обновленцы, ещё в 1917 году принявшие большевиков, как продолжателей дела Христа, воспользовались моментом для отделения, считая, что «обращение церковных ценностей в хлеб для голодных должно было быть радостным подвигом любви к погибающему брату, а превратилось в организационное выступление против государственной власти».

В мае 1922 г. обновленцы созвали Учредительное собрание своих сторонников и провозгласили образование «Живой церкви». В своей газете они писали: «Жизнь требует реформы. Церковь удалилась от истинной и святой идеи первохристианской церкви». Движение за обновление церковной жизни существовало в канонических рамках РПЦ ещё в период реформ 1860-х годов и возродилось в 1905 г.

29 апреля 1923 г. открылся обновленческий Собор. Провозгласив Ленина освободителем человечества, Собор признал:

1. Богоустановленность Советской власти.

2. Правильность принципа отделения церкви от государства.

3. Полную согласованность коммунистического идеала с истинным христианством.

Позднее, в 1923 г. в своей книге «Церковь и революция» Александр Введенский, духовный лидер обновленцев, напишет: «Расшифруйте современный экономический термин «капиталист», передайте его евангельским речением. Это будет тот богач, который, по Христу, не наследует вечной жизни. Переведите слово «пролетариат» на евангельский язык, и это будут те меньшие, обойдённые Лазари, спасти которых и пришёл Господь. И Церковь теперь определённо должна стать на путь спасения этих обойдённых меньших братий. Она должна осудить неправду капитализма с религиозной (неполитической) точки зрения, вот почему наше обновленческое движение принимает религиозно-нравственную правду октябрьского социального переворота… Мы всем открыто говорим: «Нельзя идти против власти трудового народа»».

А. Введенский считал, что марксизм – это «Евангелие, изложенное атеистическим языком».

В июле 1922 г. на имя Ленина была послана телеграмма московского православного Белого духовенства за подписью протоиерея Владимира Красницкого: «Группа православного Белого духовенства «Живая церковь» приветствует дорогого именинника Владимира Ильича и желает ему скорейшего выздоровления и служения народу русскому на многие лета».

Ленин имел огромную популярность среди верующего народа, который связывал лучшие свои надежды с его именем.

Ульяновские историки утверждают: «Немало можно назвать примеров, когда религиозные деятели обращались к Владимиру Ильичу за помощью и получали поддержку. Когда в правительство обратился председатель казанской общины евангельских христиан с жалобой на многие советские организации, препятствующие собранию общин, Ленин пишет Курскому: «Прошу проверить, назначив строгое расследование и наказать виновных» (6.05.1919). Не встречали у Ленина поддержки попытки передачи храмов под другие учреждения. В ответ на жалобу прихожан 27 января 1921 года Ленин пишет: «т. Красин! Эту просьбу передал мне А.М. Горький. Удобно ли, даже при особых условиях, превращать церковь в клуб? Есть ли налицо какие-либо условия? Не лучше ли отменить и вернуть церковь?» Факты свидетельствуют, что при Ленине храмы строились и достраивались. На просьбу В. Бахвалова из Череповецкой губернии Ленин пишет 2 апреля 1919 года: «Окончание постройки храма, конечно, разрешается…» В нашей области до 30-х годов не был осуждён ни один священник, не был разрушен ни один храм».

16 июня 1923 г. патриарх Тихон обратился в Верховный суд РСФСР с заявлением, в котором просил освободить его из-под стражи. «Я окончательно отмежёвываюсь, – писал он, – как от зарубежной, так и от внутренней монархически–белогвардейской контрреволюции». 27 июня патриарх Тихон уже смог вернуться к исполнению своих обязанностей, с его приходом влияние «живоцерковников» на паству ослабевает.

В августе 1923 г. следует заявление патриарха, в котором он пишет: «Возврат к прежнему строю невозможен. Церковь не служанка тех ничтожных групп русских людей, где бы они ни жили – дома или за границей, которые вспомнили о ней только тогда, когда были обижены русской революцией, и которые хотели бы ею воспользоваться для своих личных целей. Церковь признаёт и поддерживает Советскую власть, ибо нет власти не от Бога».

После смерти Ленина патриарх Тихон заявил в печати: «Ленин не был отлучён от православной церкви, поэтому всякий верующий имеет право и возможность его поминать… Я считал бы оскорблением памяти Ленина, его близких и семьи, если бы православное духовенство участвовало в похоронах, ибо Ленин никогда не выражал желания, чтобы православное духовенство провожало его тело… Хотя мы идейно и расходились с Лениным, я имею сведения о нём, как о человеке добрейшей и поистине христианской души».

В январе 1924 г. патриарх издал указ о молитвенном поминовении государственной власти за богослужением «О стране Российской и властях её». А 21 марта 1924 г. Президиум ВЦИК принял постановление о прекращении дела патриарха Тихона и его сподвижников.

Позицию церкви к новому государству выразил митрополит Сергий в своей декларации 27 июля 1927 г.: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной. Учреждение Советской власти многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забыли люди, что случайностей для христианина нет и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же Десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели».

Таким примирением закончился конфликт церкви с Советской властью. Во время Великой Отечественной войны церковь защищала свою Советскую Родину. Сегодня РПЦ поддерживает капитализацию страны, проклиная советское прошлое. Священники в массовом порядке освящают частные фирмы, офисы, многие из них сами занимаются бизнесом, забыв, что Христос изгнал торгующих из храма. Церковь обожествляет частную собственность, считая, что «...отторжение и передел собственности с попранием прав её законных владельцев не могут быть одобрены церковью». Отсюда возникает явный антисоветизм.

Если задача церкви – нравственность и духовность, то и сомнений нет, что в советский период осуществлять эту задачу было неизмеримо легче. Вся страна, подобно огромному монастырю, была настроена на чистую жизнь по совести. Животная природа собственника утихала и постепенно одухотворялась. Церковь должна была испытать глубокую радость от первой Конституции Советской республики 1918 года. В ней было сказано: «Не работающий да не ест». Ведь это одно из главных наставлений апостола Павла из Второго Послания к фессалоникийцам – «если кто не хочет трудится, тот и не ешь»! Но вместо радости - неутихающая до сих пор жгучая обида на то, что посмели тронуть церковную собственность.

Но если задача церкви – материальное благосостояние, увеличение количества храмов и экспансия в общественную жизнь, то для такого «процветания» больше подходит капитализм. Всё очень просто.

Может ли советский человек идти в такую церковь за разъяснением вопросов о душе? Согласен ли он на такое посредничество с богом?

Необходимо разделение понятий «религия», «бог», «церковь». Церковь «устрояется» людьми, обладающими слабостями, пороками и заблуждениями. Люди могут искажать путь религий, тогда мёртвые догмы заслоняют истинного бога, и церкви, раздирая человечество по разным конфессиям, наполняют мир враждой и агрессией. Да и сами русла религий стали уже слишком мелкими для той полноты духовного откровения, к которой люди оказались готовы.

Советский Союз являлся атеистическим государством, так как только «верование» уже не было удовлетворительным, и целые народы (от интеллигенции до масс) были включены в индивидуально-субъективный опыт чувствования духовного как реального. Люди не по вере шли к божественному, к высшему психизму в себе, к высшей природе (назовём как угодно), но, живя по совести, практически, через сюжеты своей жизни переживали высокие состояния. Задача воспитания духовного гармонично развитого человека была прописана в Программе коммунистической партии. Экономически справедливое устройство общества должно было служить условием для «стяжания Духа Святого» (выражаясь церковным языком). Природа души развивается, «наращивается» так же, как, допустим, ментальная природа – от постоянных усилий в этом направлении. При чём здесь церковники? И кто поверит человеку, говорящему о боге, а живущему по логике частного собственника? А вот список духовно развитых атеистов будет огромен. Так что же такое духовность? Ответить на этот вопрос самому себе – задача каждого человека, особенно - коммуниста. Только тогда утвердится Советский Союз – общество, целью которого является духовное развитие всех и каждого.

Логическим продолжением советского опыта должно стать научное признание души, материалистическое разрешение проблемы сознания. Читая рассуждения Эпикура о душе как о более тонких атомах, о более быстром движении их, о связи их с телом и т.д., Ленин писал: «...это гениальные догадки и указания пути науке, а не поповщине». Продолжим наш путь.

Евгения ШЕФФЕР, Горки Ленинские