Заключение

В исследовании были рассмотрены все основные факторы, которые могут, в первую очередь с экономической точки зрения, повлиять на возможный выбор Казахстаном одного или ряда экспортных путей для своей большой нефти, производство которой ожидается в ближайшие несколько лет.

Мы увидели, что мировая конъюнктура спроса и цены на нефть, а также местоположение Каспия (и Казахстана как его части) благоприятны для республики, даже несмотря на то, что в мировом значении доказанные ресурсы региона несравнимы с основными производителями нефти. Благоприятен для Казахстана и прогноз роста добычи: несмотря на наличие некоторых структурных трудностей (таких как организация работ международных компаний на шельфе), в отличие от России и Азербайджана производство нефти идет стабильно по нарастающей. Это дает дополнительный стимул для более активной позиции Казахстана в отношении стран-транзитеров. Как мы видели, «игры» с тарифами крайне многообразны, и хотя по определенным совокупным условиям некоторые южные маршруты выглядят теоретически более привлекательными, на практике все стороны, стремясь к диверсификации источников получения сырья, его транзита и сбыта находят самые разные способы конкурировать между собой.

В этом смысле можно согласиться с экспертным мнением Камиля Закирова, который считает, что «базируясь на одной цене тарифов, в долгосрочной перспективе невозможно просчитать, насколько выгоден тот или иной маршрут. Из-за большого количества внешних и внутренних факторов, способных изменить за достаточно короткое время уровень тарифа на определенном маршруте от начальной точки А до конечной точки Б, такой подсчет превращается в бесплодную попытку решить уравнение с огромным количеством переменных, каждая из которых может сильно варьироваться».

Г-н Закиров подчеркивает, что многие специалисты могут возразить и сказать, что такие вопросы (уравнения с большим количеством неизвестных) решаются относительно легко при помощи различных математических и статистических инструментов, например Monte Carlo Simulation. При данном подходе сначала определяется удельный вес каждого из факторов, влияющих на принятие решения, и затем компьютер просчитывает все возможные варианты. Допустим, есть миллион сценариев и тысяча разных ответов, то есть один из ответов «выскочил» только один раз, а другой – триста раз. Соответственно те ответы, которые выскакивали чаще, имеют больший предположительный шанс успеха. Такие расчеты и моделирование имеют место, и целые институты работают над ними, однако в реальном мире теоретические выкладки остаются лишь уделом исследователей и решения зачастую принимаются исключительно волевым способом.

Поэтому многофакторность уровня привлекательности того или иного экспортного пути делает рациональным только относительно краткосрочный прогноз.

В этом смысле решать сейчас вопрос стоимости возможной транскаспийской трубы Актау – Баку, ее привлекательности и заполняемости в 2010 году представляется преждевременным: за пять лет слишком много факторов, кажущихся сейчас стабильными, могут измениться. Но некоторые вещи все же можно сказать с определенной долей уверенности.

Очевидно, что поставщики восточнокаспийской нефти не отказались от российских путей, но в случае хоть сколько-нибудь серьезных проблем с северным соседом у них есть несколько путей про запас, самый главный из которых – экспорт через Кавказ. Также ясно, что еще долгое время, как минимум до 2010, если не 2015 года, большая часть нефти, не попавшая в российские трубы, поплывет на танкерах, флот которых будет бурно расти. Только опыт многолетнего использования танкерного и сервисного флотов сможет дать необходимую аналитическую пищу для казахстанских руководителей относительно одобрения или запрещения строительства транскаспийского трубопровода. В любом случае главную роль при принятии этого отдаленного решения будет, по всей видимости, играть политическая конъюнктура, а также сравнительный экономический и экологический анализ всех возможных вариантов.

Политические факторы главенствуют на Каспии, и они крепко взаимосвязаны с экономическими. Нужно понять: насколько руководство стран региона, а также ЕС и США будет «зацикливаться» на каких-то из них с маниакальной последовательностью, а где сможет находить взаимоприемлемые исходы. Будут ли США и ЕС давить на каспийские страны, чтобы окупить затраты на Баку – Тбилиси – Джейхан? Запуск нефтепровода означает завершение целого этапа. Отныне страны Каспийского региона окончательно и напрямую включены в мировую экономику. Западные корпорации добывают здесь нефть, а труба позволяет беспрепятственно перекачивать ее на мировой рынок.

Значит ли это, что теперь инвесторы проекта захотят любой ценой защищать свое детище по сценарию «через экономику приходит политика»? Недавно объявленная США программа размещения мобильных сил вдоль трубопровода и «каспийской охраны (стражи)», например, предполагает формирование сети подразделений спецназа и полицейских сил в прикаспийских странах, которые могли бы быстро реагировать на возникновение чрезвычайных ситуаций, включая угрозы нападения террористов на нефтепровод Баку – Джейхан. Приведет ли это к созданию военных баз, к контролю (или даже смещению в случае нестабильности) режима Ильхама Алиева? Как к этой военной активности отнесется главный ее адресат – Иран?

Однако включение нефтепровода означает не только усиленный контроль американских военных за территориями Азербайджана и Грузии.

Ясно, что в недалекой перспективе Баку – Джейхан явится в том или ином виде дорогой в Центральную Азию. Но есть опасность, что по мере того, как с востока на запад по нефтепроводу будет течь нефть, в обратном направлении может начать двигаться протестный заряд «цветных революций».

Огромное политическое и социальное недовольство, скопившееся в странах региона, может привести к малопредсказуемым по-следствиям.

Подключение Казахстана к нефтепроводу Баку – Тбилиси – Джейхан – один из приоритетов США на Каспии сегодня, и медленно, но верно Нурсултан Назарбаев начинает уступать. Это означает, что Вашингтон уже сейчас крайне заинтересован в том, чтобы режим в Астане был стабильным и никаких рисков нефтяным поставкам не возникало. Даже если Назарбаев останется у власти до 2010 года, вопрос преемственности может затмить затем все другие политические вопросы. И нефтегазовые вопросы будут решаться в будущем со значительно большей их зависимостью от политических запросов тех, кто будет доминировать в вопросе передачи власти.

Важно, как будет реагировать Россия на различные варианты развития путей экспорта нефти из Казахстана. Будет ли Россия «зацикливаться» на своих обидах в отношении проектов Казахстана и узких корпоративных интересах «Транснефти» и «Роснефти»? Ведь с запуском Баку – Джейхан большая, а возможно, и основная часть каспийской нефти может направляться в Европу – там может оказаться «ближе» и «дешевле». А Европа – это традиционный, практически единственный рынок российской нефти: все экспортные терминалы российской нефти находятся на побережьях Балтийского и Черного морей. С последним у российского нефтеэкспорта (вместе с его казахстанской частью) будет еще немало проблем – Турция, владелица и Джейхана, и черноморских проливов, практически гарантированно будет чинить препятствия проходу танкеров из Черного моря через Босфор и обратно. Поэтому каспийская нефть, идущая по нефтепроводу Баку – Джейхан, вполне может начать теснить российскую на европейском рынке. Тогда, наращивая добычу нефти, Россия будет увеличивать не свое влияние на нефтяной рынок и мир, но, напротив, свою зависимость от них.

России нужно определиться: от чего она может получить наибольшую прибыль и социальную пользу в долгосрочной перспективе на Каспии? От транзита казахстанской нефти по своей территории в обход Украины, Закавказья и Турции? Или от блокировки казахстанской нефти? Или от участия в проектах транзита вне территории России? Как это ни банально звучит, политики не должны реагировать на газетные утки. Было столько разговоров об утраченных интересах из-за переориентации Грузии, но при этом Грузия за прокачку нефти по своей территории через Баку – Джейхан будет получать всего 50–60 млн. долларов в год – деньги, не принципиальные даже для закавказской страны и совершенно мизерные для России с ее 75 млрд. долларов нефтяного экспорта в год.

Каспийский проект стал реальностью. И если казахстанские партнеры России решат подключиться к трубопроводу, то это не нужно сразу воспринимать как антироссийский шаг: как заявил мне в частной беседе эксперт, лично знающий казахстанских руководителей, они вовсе не обязательно воспринимают Баку – Джейхан как «трубу в обход России» – для них она прежде всего «труба в обход Босфора».