Глава двенадцатая

Китай: Большой Брат не дремлет

В этой главе будет рассмотрен главный восточный путь для возможного экспорта из Казахстана – в Китай. Будет представлен анализ энергетической стратегии Китая и ее воплощение в Казахстане, а также перспективы строительства трубопроводов между двумя странами.

Энергетическая политика Китая сформулирована лаконично: поиск всех возможных источников энергии в стране и за рубежом.

В политике энергетической безопасности и ресурсо-обеспечения Китая заложены два важных направления – получение доступа к запасам в различных регионах мира и диверсификация импорта не только по источникам, но и по маршрутам, что связано с нарастающей уязвимостью поставок нефти через Малаккский пролив. Поиск Китаем доступа к мировым углеводородным ресурсам фактически начался с 1990-х годов. Тогда им занималась только одна из четырех китайских компаний – CNPC. Сейчас она участвует в 30 зарубежных проектах в разных регионах мира. В новом столетии процесс вышел на принципиально иной уровень. С 2001 года к CNPC присоединились CNOOC, Sinopec и Sinochem, и с этого времени китайские нефтяные компании стали стремительно распространять свою деятельность по миру.

Из года в год их зарубежная активность прогрессивно нарастает: в течение 2004 и в начале 2005 года китайский зарубежный арсенал вырос по крайней мере на 10 новых проектов (включая расширение участия в действующих проектах), и их общее количество приблизилось к пятидесяти. В 2004 году суммарная добыча по зарубежным проектам почти удвоилась по сравнению с предыдущим годом, составив 30 млн. тонн, в том числе 16 млн. тонн долевой нефти. В 2005 году объем долевой нефти по проектам вырастет до 20 млн. тонн, а к 2020 году должен достичь 70 млн. К этому сроку только CNPC предполагает инвестировать в зарубежные активы 18 млрд. долларов.

В качестве главного направления продвижения выбраны три региона: Ближний Восток / Северная Африка, Южная Америка и Россия / Центральная Азия. Но ими сфера проникновения не ограничивается: сейчас китайские компании можно встретить почти во всех нефтегазодобывающих регионах мира, за исключением только Северного моря. От Канады и США до Индонезии и Австралии они занимаются не только добычей нефти и газа, но и нефтепереработкой, нефтехимией, строительством нефтеперерабатывающих заводов и трубопроводов, освоением битуминозных песчаников в Канаде и производством ори-мульсии в Венесуэле.

В газовой сфере собственная добыча Китая составляет немногим более 20 млрд. кубометров в год. Но плановые органы страны исходя из ежегодного роста ВВП в среднем на 8% прогнозируют, что в 2005 году уровень потребления составит 50 млрд. кубометров, а к 2010 году удвоится.

Так, к 2005 году в Китае будут введены в эксплуатацию четыре магистральных газопровода с расчетом на возможность подключения в 2006–2010 годах к будущим экспортным трубопроводам из России и Центральной Азии. В частности, газопровод Синьцзян – Шанхай станет основой формирования единой системы газоснабжения Китая. Это открывает для стран бывшего СССР новые возможности для освоения энергетического рынка КНР, включая поставки газа с выходом в целом на Азиатско-Тихоокеанский регион.

Что касается нефти, то поскольку зарубежная нефть китайских компаний распылена по всему миру, то не совсем понятно, каким образом предполагается ее доставка к родным берегам. По-видимому, в основном по схеме продажи полученного сырья на местном рынке в обмен на импорт. Так поступает CNPC в Индонезии, которая заключила там соглашение на продажу газа по своему контракту и соглашение о разделе продукции со сбытовыми организациями. Но основная цель региональной диверсификации скорее всего связана с повышением капитализации компаний, утилизацией китайских технологий и рабочей силы, а также с геополитическими соображениями.

Последнее подтверждается, в частности, тем, что китайские компании при приобретении зарубежных активов обычно готовы идти на большие, по сравнению с общемировыми, затраты. Этот «демпинг наоборот» не может нравиться нефтяному сообществу, поскольку давит вверх на ценовую планку на тендерах. Китайская экспансия вызывает негативный резонанс еще и потому, что государства, остро нуждающиеся в притоке иностранных инвестиций, но в которые интернациональные корпорации не идут из-за низкой рентабельности капиталовложений, охотно принимают в качестве инвесторов государственные компании третьих стран. В результате влияние таких стран, как Индия и Китай, увеличивается. В частности, в США последнее время стали опасаться усиления позиции Китая в ближневосточных странах, особенно в Саудовской Аравии и Иране, в меньшей степени (но все-таки тоже) – в Казахстане.

Аллергия западных компаний на присутствие китайских в нескольких случаях явилась причиной срыва планов Китая по вхождению в перспективные проекты. Например, акционеры иностранного консорциума, который занимается освоением морского месторождения Кашаган в Казахстане, заблокировали сделку Sinopec и CNOOC по приобретению доли британской BG в проекте.

К России и бывшим советским республикам у Китая особый интерес как к близким соседям. В Азербайджане по контрактам о разделе продукции работают CNPC и Sinopec, в Туркменистане – только CNPC. В России китайские компании пока успеха не имели, но из поля зрения такую возможность не упускают. Расхожая версия о том, что аванс в 6 млрд. долларов «Роснефти» за будущие поставки нефти в Китай скорее всего выдан под дополнительное условие о получении части активов «Роснефти» – «Юганскнефтегаза» в собственность, выглядит очень правдоподобно, особенно в свете последних новостей о том, что «Роснефть» в «Газпром» не войдет и будет приватизирована.

Однако наибольшего присутствия китайские компании достигли в Казахстане. CNPC там работает с 1997 года и за это время инвестировала в страну около 10 млрд. долларов.

Компания имеет долю 74,88% в ОАО «CNPC-Актобему-найгаз» и 50% в совместном предприятии по разработке месторождения Северные Бузачи. Кроме того, китайская компания строит нефтепровод Казахстан – Китай и ищет возможности участия в других казахстанских проектах. Также в последнее время многие аналитики и СМИ полагают, что список претендентов на покупку Petro Kazakhstan, которую, видимо, перекупят, возглавят китайские или индийские компании, готовые скупать нефтяные активы по всему миру с целью утолить энергетический голод своих бурно развивающихся экономик. (Хотя правительство Казахстана тут же заявило о своем праве отказать претендентам на покупку канадской нефтяной компании PetroKazakhstan, если это будет целесообразно.)

Достаточно активно развиваются отношения в сфере экспортных маршрутов. В 2004 году Казахстан и Китай подписали соглашение о строительстве трубопровода Атасу – Алашанькоу пропускной способностью от 20 млн. тонн в год. В 2003 году начали свою работу сразу две новые магистрали общей протяженностью около 1 тыс. км: Кен-кияк – Атырау и Карачаганак – Атырау. Годом позже начал функционировать маршрут Кумколь – Кенкияк. Одновременно велись подготовительные работы по созданию нового экспортного маршрута Западный Казахстан – Китай гипотетической максимальной мощностью до 50 млн. твг. К 2004 году по всему маршруту трассы были завершены инженерные изыскания, а сам нефтепровод может быть построен к 2007 году. В принципе реализация этого проекта уже началась, поскольку нефтепровод Кенкияк – Аты-рау фактически стал его начальным отрезком.

При этом надо сказать, что хоть китайские компании и наращивают как могут (а точнее, где им дают) активы в Казахстане, но без кашаганской нефти задача полноценной загрузки трубопровода не будет решена. Для ее доставки в Китай необходимо строительство протяженной ветки Атырау – Атасу через месторождения Кенкияк и Кумколь с предположительной пропускной способностью от 21 млн. тонн в год. Стоимость этого проекта не оценена, но представляется – не менее 1 млрд. долларов.

Трубопровод Атасу – Алашанькоу должен быть запущен в начале 2007 года, когда Астана уже надеется получить первую нефть на Кашагане. В 2009 году уровень ежегодной добычи на месторождении должен составить 15 млн. тонн, и к 2016 году вырасти до 56 млн. тонн. Теперь, когда доля Казахстана в Северо-Каспийском консорциуме увеличилась, он сможет экспортировать в следующем десятилетии в среднем 5 млн. тонн кашаганской нефти в год, а далее уровень морских поставок вырастет в два и более раз.

Как было сказано в предыдущих главах, это достаточно весомый фактор для Астаны, чтобы, получив значительную долю в Северо-Каспийском консорциуме, наращивать давление на партнеров, подвигая их строить новый дорогостоящий трубопровод. Казахстан стремится обрести независимость нефтяного экспорта от транзитных стран, будь то Россия, кавказская Азия или Иран. Развитие китайского трубопроводного маршрута для официальной Астаны – большая геостратегическая задача, и оттого тяжелая для акционеров Северо-Каспийского консорциума.

При всем том, с точки зрения российских и закавказских путей экспорта, волноваться сильно не стоит, так как возможный экспорт с казахстанского участка Каспия в Китай все равно будет иметь второстепенное значение. Очевидно, что в качестве главных партнеров, как в нефтегазовой, так и в других сферах, Казахстан видит Россию и западные страны (и именно между ними будет главная конкуренция за казахстанскую нефть). Поэтому слишком крупную долю экспорта большой нефти Китаю – восточному гиганту, которому Казахстан никогда не доверял по геополитическим соображениям, – он вряд ли он отдаст. Скорее всего, в Китай будет направлено как можно больше нефти из некаспийских месторождений Казахстана, располагающихся в центральной и восточной части страны, а из Каспия – только те ресурсы, за которые Китай будет готов очень щедро заплатить.