Генрих Шлиман:

«Я РАСКОПАЮ ТРОЮ»

6 января 1822 года родился Генрих Шлиман, уроженец Германии, голландский купец, русский миллионер, гражданин США, доктор Оксфорда, умерший в Италии и погребённый в Афинах, великий археолог. Шлиман, безусловно, явление в мире науки, и путь его в науку и все сделанное им уникальны. «Жизнь Шлимана. – пишет один из его немецких биографов, – это современная сказка, одиссея буржуа девятнадцатого столетия…» И в самом деле, ему везло так, как редко везёт в реальной жизни. Впрочем, в реальной жизни редко можно встретить человека столь невероятно целеустремлённого.

Восьмилетний мальчик пленился книгой о древней Трое. Гомер сразу стал для него не полулегендарным сказочником, а военным корреспондентом. (Кстати, он и доказал, что окрылённая лирика и яростный пафос первого великого поэта человечества не мешали ему быть документально точным в мельчайших деталях.)

Гомер и Шлиман попрали время: разделённые тысячелетиями, они встретились в городе царя Приама. Мальчик, поверивший поэту на всю жизнь, выполнил клятву: «Я раскопаю Трою». В устах сына бедняка пастора крохотной немецкой деревушки эти слова звучали несравненно более фантастично, чем для школьника наших дней клятва: «Я буду жить на Марсе».

Ученик лавочника, голодный мальчишка, для которого покупка одеяла вырастала в проблему жизни, получил самое поверхностное образование и знал не больше, чем требовалось лавочнику. В юные годы у него нет денег на дилижансы, и Генрих путешествует пешком, проходя сотни километров. Он собирается искать счастье за океаном и в конце концов плывёт каютным юнгой в Венесуэлу. Корабль попадает в бурю и тонет. Шлиман – один из девяти чудом спасённых в декабрьском Северном море. Даже сундучок с его вещами – единственную вещь с утонувшего корабля – выбрасывают волны на берег. У него нет ничего, он просит милостыню. В Амстердаме он за день съедает одну булочку, падает в голодном обмороке и проводит несколько блаженных дней в больнице: там тепло, и там кормят. Наконец ему удаётся устроиться в одну торговую фирму, и с этого момента до предела взведённая нищетой пружина его воли, энергии и упорства начинает раскручивать маховик его жизненного благополучия.

Быстрота, решительность и та особая честная, умная изворотливость, которая определяет почерк настоящего коммерсанта, дополняются его талантом полиглота. По системе, им самим придуманной, он изучает английский, французский, итальянский, испанский и португальский языки, затрачивая на изучение каждого не более шести недель. Наконец, учит русский, хотя в Амстердаме, кроме русского консула, нет ни одного человека, знавшего этот язык. (В зрелые годы Шлиман владел 14 языками. Его дневники прочтёт не каждый: во время путешествий он писал их на языке той страны, в которой находился.)

Авторитет Шлимана-купца растёт день ото дня, и вот он уже как представитель фирмы едет в Петербург заключать серьёзные сделки. Шлиман живёт в России двадцать лет. Железная деловая хватка и быстрота действий умножают его состояние с невиданной скоростью. И ему очень везёт: пожар в Мемеле уничтожил все портовые склады, но грузы Шлимана, в которые он вложил своё состояние, чудом уцелели в сарайчике.

Шлиман – русский оптовый купец первой гильдии, потомственный почётный гражданин, судья Санкт-Петербургского торгового суда, директор Императорского государственного банка в С. – Петербурге. Молодой миллионер живёт в большом доме с русской женой, дети, слуги, выезд. Кажется, во всём фортуна благосклонна к нему, разве что жена не любит, но он всё ждёт, все надеется – полюбит, а так все хорошо, лучше некуда, и никто не чувствует, что уже взведён курок судьбы, что плавно, но сильно уже тянет его далёкая мечта детства. Выстрел! – и вся прежняя, солидная, скучная, рассудочная жизнь разлетается на куски. Шлиман бросает «дело», уезжает из России, путешествует по миру. Женится на молодой гречанке Софье Энгастроменос и в 48 лет начинает искать свою Трою. Никто не относится серьёзно к этому предприятию, полагая, что богатый чудак просто решил пустить по ветру свои миллионы. Он работает со страстью, до изнеможения и не жалеет себя. Тайна Трои уступает его настойчивости. «С удивительной смелостью, – пишет К. Керам в книге «Боги, гробницы, учёные», – он вывел археологию из освещённых тусклым светом керосиновых ламп кабинетов учёных под залитый солнцем свод эллинских небес и с помощью заступа решил проблему Трои. Он совершил прыжок из сферы классической филологии в живую предысторию и превратил её в классическую науку».

Когда Шлиман говорит: «Я открыл для археологии совершенно новый мир, о котором никто даже не подозревал», – это не бахвальство, это правда. Трижды он заставил людей рукоплескать ему: нашёл Трою, откопал сокровища микенских гробниц и гигантский дворец в Тиринфе, в котором жили герои Гомера. Никогда ни у одного археолога (если не считать Картера и Карнарвона, открывших гробницу Тутанхамона) не было столько золота и славы. Никогда ни один из них не был столь многократно высмеян, так унижен недоверием, оскорблён намёками на мистификацию.

Шлимана «поправляют» уже 100 лет по делу и без дела. Он и впрямь не раз ошибался: путал датировку раскопок, считал найденное золото «кладом Приама», а истлевшие тела – прахом Агамемнона. Археолог Эрих Церен упрекает Шлимана: «…невозможно драться и выигрывать битвы в науке только одним горячим сердцем…» Да, невозможно. Но никакие битвы нельзя выиграть без горячего сердца. Даже в своих заблуждениях он был прекрасен. Он был прекрасен своей верой в Гомера, прекрасен, когда надевал на жену золото «головного убора Елены» и назвал детей Андромахой и Агамемноном, прекрасен неукротимой страстью к новым трудам, когда деньги, слава и годы звали его к отдыху.

Генрих Шлиман умер в дороге. Воспаление среднего уха проникло в мозг, он потерял речь и через несколько часов скончался в неаполитанском отеле. В Афинах мраморный Гомер бессменно стоял в почётном карауле у гроба Шлимана. На его гробнице написано два слова: «Герою Шлиману».