4

В переломные периоды жизни страны отсчет времени начинается заново едва ли не с каждым новым экономическим законом или «похмельным» указом. Стал другим жизненный уклад, изменились, почти исчезнув, нравственные основы общества. Но детективные сюжеты Мир-Хайдарова, построенные на экономических преступлениях, совершенных в социалистический период, остались актуальны и поныне. Дельцы социалистической эпохи, вроде бы канувшей в Лету десять лет назад, — например один из персонажей писателя Артур Шубарин — словно сошли со страниц романов Мир-Хайдарова в реальную и новую жизнь! Впрочем, так и должно было случиться. В рыночных условиях «теневики» социализма должны были стать преуспевающими менеджерами, если, конечно, они за эти годы физически уцелели. Ведь одной из основных задач преобразователей общества как раз и было вывести подпольных дельцов на свет, чтобы дать новый стимул промышленности за счет чувства собственников, которое было лучше всего развито у «теневиков». Всем тогда казалось: стоит только легализовать подпольный бизнес, как капитализм схватит нас за уши и вытянет из социалистического болота. Однако чуда не произошло…

Потуги горе-реформаторов привели лишь к деиндустриализации промышленности, основой которой были заводы «низких технологий». Капиталистических отношений между собственниками и наемными рабочими не возникло, поскольку была угнетена и уничтожена сама производственная среда. Сейчас в России сложилась уникальная историческая ситуация: есть буржуазия, но нет капитализма. Пышно расцветший прожорливый чиновничий аппарат, проевший доходы от скоропалительной, продешевленной приватизации, пустил по ветру национальное богатство. Отсутствие не только концепции развития, но и мало-мальски разумного текущего плана привели к полному экономическому краху новые государственные образования, возникшие на постсоветском пространстве. Иссякни завтра нефть и газ — уже послезавтра опустеют прилавки супермаркетов, пополняемых прямо с колес трейлеров.

На бескрайней, разделенной теперь территории СНГ все предприятия, независимо от форм собственности, существуют только благодаря двойной, тройной бухгалтерии. Новые фискальные органы с гауляйтерской заботой демонтируют экономику, создавая такие условия для работы и бизнеса, при которых любой действующий предприниматель, а тем более успешный, всегда виноват перед многочисленными чиновниками. Чтобы выжить, предприниматели вынуждены укрывать реальные доходы, количество и квалификацию работающих, набирать псевдоштаты инвалидов, прятать производимую продукцию, шифровать настоящие адреса поставщиков и покупателей, занижать потребление электроэнергии, расход газа и т. п. Знаковые термины теневой экономики социализма опять в чести. Вся отчетная информация, исходящая и от маленького ларечка на перекрестке, и от гигантской энергетической корпорации, и от Главного статистического управления, все эти бесчисленные цифры — сплошная фикция. Эта вынужденная, а точнее, намеренная путаница лучше всякой зарубежной конкуренции довела отечественную экономику до банкротства. Победители в «холодной» войне руками побежденных уничтожили в зародыше потенциальных экономических противников.

На фоне вакханалии фальши и самообмана наивные подлоги социализма оказались всего лишь моделью, репетицией, испытательным полигоном. В романах Мир-Хайдарова «теневики» меняли запятые, подчищая конечные цифры. Сейчас финансовая информация фальшива вся: от первой буквы до последней точки. Социальная и экономическая статистика, основанная на этих псевдо-бухгалтерских и финансовых отчетах — не что иное, как самообман правящей бюрократической верхушки, которая насильно прячет наши доверчивые головы в песок ложной информации. Обманчивое ощущение безопасности страны, даже временного экономического улучшения основано только на сырьевых поставках — это все равно, что, как в одной из сказок «Тысячи и одной ночи», утолять чувство голода, отрезая и поедая собственную ляжку.

Чиновническая власть утратила контроль как средство управления над страной и подменила его мздоимством. Коррупция — это видимость управления, и реально теперь управляет не чиновник, а тот, кто дает ему взятки, тот кто «прикормил» его. Продавшееся чиновничество потеряло не только честь и разум, главное — оно утратило возможность управлять обществом, потому что само стало управляемым.

Модель подобного коррумпированного социума была создана Мир-Хайдарововым в его тетралогии. Наследники Артура Шубарина вынуждены обходить писаные законы и действовать, как и раньше, по законам неписаным. Герои Мир-Хайдарова живут и преуспевают в криминальной атмосфере извращенной действительности.

Эффективность капитализма возможна только при условии прозрачности каждого бизнеса и бизнесмена перед налоговым ведомством, то есть перед государством. А у нас «теневики» остались теневиками, и коммерческие тайны любого предприятия могут быть раскрыты только при «наезде» налоговой полиции…

Но вернемся к тетралогии. Артур Шубарин, один из «сквозных» героев романов, приобретает репутацию человека, для которого «нет невыполнимых задач». Возросший уровень преступности требует и соответствующей образованности, «повышения квалификации». Поэтому Шубарин изучает право и банковское дело, осваивая их как «науку насилия». Писатель показывает, что знание само по себе нейтрально: оно может быть применено и во благо, и во вред обществу. Все зависит от вектора — положительного или отрицательного, под действием которого находится личность, обладающая информацией и умеющая ею воспользоваться. Знание само по себе — не добро и не зло, все зависит от того, кто и как его применяет. «Отрицательное обаяние» — вот ключ к образу Артура Шубарина. Читатель испытывает к его богатой и неординарной натуре даже некоторую симпатию. Шубарин обязателен, надежен, деловит, в нем развиты качества современного менеджера. Но проявляет он эти качества в общении и служении кровавым негодяям. Это противоречие в конце концов приводит к кризису личности. После долгой и мучительной борьбы с самим собой Шубарин решается на разрыв с заправилами преступного мира. Действительные перемены в жизни общества открывают перед ним широкое поле деятельности, к которому, по сути, он и готовился в «теневом предпринимательстве» социализма. Он вынужден был находиться на нелегальном положении бизнесмена, и его тогдашнее общение и сближение с уголовным миром было предопределено нелепым социальным устройством общества. Автор подводит своего героя к глубокому и принципиальному нравственному перевороту: в Шубарине возникает чувство ответственности, поскольку он владеет инструментами управления, может организовать производство, знает дорогу к процветанию. Его способ достижения цели, еще недавно каравшийся статьей уголовного кодекса, оказался единственным, способным вывести общество из тупика.

Преступный мир, состоящий в основном из закостеневшего в пороках и вседозволенности клана бюрократов, уничтожает и менеджеров. В романе «Судить буду я» жертвой изуверов становится и сам Шубарин, прошедший сложную эволюцию от одного из лидеров теневого бизнеса до смертельного врага клановой экономики. Фигура Шубарина противоречива и многосложна. Когда-то удачливый «теневик» сам принес западный дух предпринимательства в патриархальный многоукладный мир восточной республики. Но оказалось, что тем самым он посеял зерно распада, которое проросло, и народное бытие стало задыхаться, вырождаться и гибнуть. Западный характер взаимоотношений оказался не свойственным, чуждым местным традициям и укладу. В судьбе Шубарина, как в призме, преломился процесс, о котором еще Пушкин заметил: «В нем правду древнего Востока лукавый Запад омрачил…» Гибель Шубарина — это возмездие за ту тлетворность, которая длинным шлейфом тянулась за ним долгие годы везде, где бы он ни появлялся. В только что закончившемся веке вектор этого «шубаринского» влияния был направлен именно с Запада на Восток. Романы Мир-Хайдарова показывают, как идеи теневого предпринимательства породили пышный расцвет мафии, дальнейшая деятельность которой извратила первоначальную идею и уничтожила самих «шубариных», первичных носителей этой идеи. Этот сложный противоречивый процесс, несомненно, будет иметь продолжение и в двадцать первом веке.

Смею предположить, что в дальнейшем творчестве Мир-Хайдарова ответ Востока на вызов Запада будет иметь достойное романное воплощение. Писатель предвидел, что коммунистическая диктатура сменится не свободным рынком, который, саморегулируясь, выберет наиболее эффективные пути развития, а склеротической формацией, у которой еще нет ни ясного определения, ни идентификации. Теперь можно определенно сказать, что коррупция и стала новым общественным строем. При повальном упадке всего и вся полнокровными оказались лишь вшитые западными «хирургами» вены, по которым, покидая обессилевающий общественный организм, уходят на тот же Запад и сырье, и ресурсы, и валюта. Разлагающийся, гибнущий социализм, отраженный в тетралогии Рауля Мир-Хайдарова, не преобразился в новую экономическую формацию. Мы и сейчас так же далеки до свободного рынка, как и при товарище Черненко. Наш псевдокапитализм не есть форма экономических взаимоотношений между собственниками и наемными рабочими. В возникшей действительности, словно сошедшей со страниц романов Мир-Хайдарова, определяющим фактором стали отношения между чиновниками и новыми собственниками неработающих производств.

В образе Шубарина есть нечто драматичное: его жизненный путь не стал следствием малодушных уступок. Его судьба вовсе не результат имманентно присущих ему преступных качеств, а порождение глубокого социального и политического кризиса 70-80-х годов, который, по сути, продолжается до сих пор. Главное достоинство романов Мир-Хайдарова не в изображении хода и перспектив борьбы правоохранительных органов с мафией, а в том, что писатель, дав точный психологический портрет явления, не преуменьшает опасность, которую представляют для общества преступники, но и не впадает в пессимизм.

«Оглянись, если уже не в радости, так в гневе, на дом свой. Так ли полагается жить человеку в собственном доме, на своей земле, в одной единственной жизни, отпущенной судьбой и природой?!» — эти слова наиболее полно выражают суть романа «Пешие прогулки». Последовавшие за тем романы «Двойник китайского императора» (1989), «Масть пиковая» (1990), «Судить буду я» (1992) развивают основную тему творчества писателя — коррумпированная власть, криминальная камарилья и рыцари-одиночки, вступающие в схватку. Главный акцент Мир-Хайдаров делает не на приключенческой стороне, а на жизненности описываемого противоборства. Занимательность не самоцель, а производная от сюжета и мастерства писателя.

Судьба основных персонажей, единая стилистика превращают тетралогию в художественную хронику труднейшего переходного периода в жизни общества. Мир-Хайдаров отнюдь не летописец преступного мира, а скорее его исследователь. Во многих рецензиях на романы, опубликованных в юридических изданиях, отмечалось, что автор — прекрасный знаток уголовной и среды правовых вопросов. Следует добавить, что Мир-Хайдаров в первую очередь — социальный аналитик.

Власть должна прежде всего направлять свои усилия во благо тем, над кем она вершится. Власть — это управление, которое под влиянием алчности становится деконструктивным, вредоносным по отношению к гражданам. Как только появляются негласные «титулы» ханов, баев, баши, властелинов, олигархов, смело можно считать, что имеют место двойные стандарты. Власть в странах с вечно переходной экономикой, как бы она ни называлась — «народной», «коммунистической», «демократической», работает только на себя, на собственное благополучие.

Примечательной особенностью творчества Мир-Хайдарова является абсолютное исключение фантастических мотивов и образов. Это вовсе не приземленность, не бедность творческого воображения. Реальные жизненные факты, действительные документы, введенные в повествование, куда невероятнее любых сюрреалистических экскурсов. То, что подметил в реальной жизни зоркий взгляд художника, действует на читателя посильнее любого вымысла.

Хозяин области, по площади равной Германии и Франции, вместе взятым, Анвар Тилляходжаев стремится походить на китайского императора, владыку полумира. Колоритна сцена, когда Анвар, присвоивший казну бухарского эмира, «поруководив» народом и устав от дел, высыпает у себя в обкоме золотые монеты из хурджина на ковер: «…ничего не делал, просто лежал рядом с золотом, осыпая себя дождем из монет, пересыпал их с одного места на другое, строил из червонцев башни, даже выстелил золотую дорожку посреди ковра — удивительно приятное занятие…»

Судебная система, показанная Мир-Хайдаровым, так же неотличима от сегодняшних судебной и правовой систем (исключая отчаянных оперативников, борющихся голыми руками против вооруженных автоматами уголовников). Эта парадоксальная ситуация предугадана и убедительно показана Мир-Хайдаровым в романах «Масть пиковая», «Судить буду я». Прав становится тот, кто первым дотянулся до больших денег, а значит, может подкупить, устранить конкурента и поменять просто безбедное существование на роскошное. Кардинально лишь одно изменение — легкость перекачки любого количества денег в любое «банановое» государство. Теперь пачки купюр не надо, таясь, везти в ручном багаже — через границу дензнаки летят сами, в форме кодированных электронных межбанковских сообщений. И «новому русскому», в отличие от социалистического «теневика», не составляет проблем и самому навсегда «слинять» в края вечной весны, вслед за наворованными капиталами. Стоило ли из-за этого огород городить?

Увы, перемены не привели к благоденствию. Выбраться из очередного экономического тупика нашему обществу оказалось не под силу.

Изменились названия, форма, обряды, символы; даже стратегические союзники вроде бы изменились. Суть же общественной жизни осталась нетронутой. Добавилось гротеска, стало больше нелепой роскоши, сгустилась несуразная психологическая атмосфера, ближе подступила нищета. Но текущее время, сегодняшний день легко узнаваемы во всех романах писателя, написанных за последние два десятилетия. Это соответствие, это творческое предвиденье — счастье для прозаика. И несчастье для его образов, для его прототипов, то есть для всех нас.

В паноптикуме хапуг, сочно нарисованных писателем, появляется и аксайский хан Акмаль Арипов, «восточный Распутин». Официальный статус Арипова (двойник печально знаменитого Адылова и провозвестника нынешних «баши») — председатель агропромышленного объединения. В действительности же Арипов является полноправным владыкой собственного ханства. Даже глава республики — «отец» всех кланов — побаивается Арипова-Адылова, который панибратски называет его «Шуриком».

По своей сути Арипов — пионер начавшегося еще тогда процесса приватизации государства государством, или самопожирания. На присвоенной этим вампиром территории, в приватизированной (казнокрадство удачно замаскировано этим иностранным словечком) области «денно и нощно дежурили на сторожевых вышках люди в милицейских фуражках, хотя им вполне могли бы подойти басмаческие тюрбаны». Писатель даже в подобных мелочах оказался провидцем: тюрбаны действительно не замедлили вскорости появиться.

Непомерное богатство, награбленное у народа, сочеталось у осторожных и тогда еще чего-то побаивающихся ханов со сбором объемного компромата. Криминальные элементы первыми сообразили, что информация это и есть власть. Писатель показывает, как театрализованное, помпезное проявление этой власти накладывается на забитость подданных. И современные, и средневековые методы управления и подавления — все идет в ход: «Хан любил путать следы, чтобы держать свой народ в вечном страхе. Говорят, иной раз в поселке появлялся его двойник, подолгу сиживал на айване, перебирая четки, вроде напоминал: я здесь, я все вижу! Хотя сам Арипов в это время находился в Москве или уезжал к своему другу „Шурику“. А черные „Волги“ с одинаковыми номерами постоянно шныряли вдоль полей и строек, внушая страх. Машина время от времени останавливалась, и из нее выходил хан Акмаль с настоящей кожаной камчой, и горе тому, кто попадался на его пути без лопаты или кетменя». Навыки жестокого плантатора странно сочетаются в Акмале с утонченными вкусами. Ландшафтная архитектура его парка сравнима, пожалуй, с садами царицы Семирамиды. Коневодство — страсть хана, и в его конюшнях «кони содержались куда лучше людей». Это сочетание звериной жестокости к людям и так называемого эстетства — нелепо и оттого еще более страшно.

Криминальный мир изображен писателем с учетом разительных перемен, произошедших за последнее десятилетие. Типичный уголовник 60-х годов, с наколками и с жеваной беломориной в углу рта, сегодня воспринимается даже с некоторой ностальгией, как персонаж сказки для детей среднего возраста. «Новые» бандиты — обаятельные, с иголочки одетые — отнюдь не похожи на громил, но гораздо беспощаднее и страшнее. Никаких отпечатков на теле жертвы или на орудиях убийства они не оставляют, однако грабят и убивают сотни и тысячи людей. А их добыча традиционному уголовнику покажется фантастической мечтой. Поразительно точен портрет мафиози Сухроба Акрамходжаева в романе «Масть пиковая». Его кличка «Сенатор» подчеркивает двойственность жизни этого человека, приобретшей причудливую форму амбивалентности: «Он часто забывал, кто он есть на самом деле, путался, ощущая себя сыщиком и вором одновременно, боялся одного, чтобы на каком-нибудь совещании… не брякнуть чего-нибудь такое, что явно выдало бы его с головой».

Шустрый бес Петр Верховенский из романа Достоевского, заявивший о себе: «…я мошенник, а не социалист», мог бы позавидовать энергии и ловкости, с которой Сенатор осуществляет свои далеко идущие замыслы. Мастер на все руки, он присваивает и вещи и чужие идеи, убивает и грабит, философствует и властвует, а полная безнаказанность только поощряет его на дальнейшие деяния. А как же иначе, ведь его подельник Салим Хашимов по кличке «Миршаб», что означает «Владыка ночи», возглавляет Верховный суд республики! Прокурор Рустамов, надзирающий за исправительными учреждениями, — заядлый картежник. Он деградирует сам и олицетворяет деградацию правоохранительных органов. Ради наживы Рустамов оказывает услуги преступникам, которые уже оказались за решеткой. Рустамову — вместо звезд на погоны — уголовники присвоили «кликуху» — Почтальон, тем самым сделав его своим агентом в правоохранительной системе.

Хочется еще раз отметить, как похож литературный вымысел Мир-Хайдарова на события, происходящие в последние годы. Прокуроры и депутаты, сутенеры и банкиры, политики и предприниматели сплелись в единый змеиный клубок, где все непрерывно кусают друг друга на экранах телевизоров и продолжают за кадром свои черные дела.

Молох криминала утвердился во всех сферах общества и безжалостно сокрушает тех, кто встает на его пути. Примечателен жизненный путь Пулата Махмудова, героя романа «Двойник китайского императора», человека даровитого, но слабого духом. Махмудов, все время пребывающий «в сомнениях, страхах, надеждах, раскаяниях и колебаниях», стал пособником криминала, но, ужаснувшись содеянному, пытался порвать с преступным сообществом. Однако вход рубль, а выход — два, и Пулат Махмудов поплатился за это жизнью…

События, подобные сюжетам романов Рауля Мир-Хайдарова, кочуют по ежедневным газетам, а криминальная хроника стала основным содержанием телепередач. Похоже, в нашей стране произведения писателя еще очень долго, а может быть и всегда, будут современными.

В финале романа «Судить буду я», а по сути в финале всей тетралогии, прокурор Камалов учиняет расправу, ничем не отличающуюся от террористического акта. Эпизод сильный, но вызывающий некоторое смущение: как же так, беззаконие творит человек, который и по служебному положению, и по совести призван свято блюсти законы? Двумя реактивными снарядами Камалов буквально стирает с лица земли огромный особняк, где предаются разгулу заправилы мафии. Перед этим Камалов предлагает преступникам «помолиться перед смертью» и произносит страшные слова: «Я вас всех приговариваю к высшей мере».

Почему же автор прибегает к эффектной, но сомнительной в идейно-нравственном плане развязке?

Микеланджело сказал: «Не знаю, что лучше — зло ли, приносящее пользу, или добро, приносящее вред». Думается, писатель в необычайном по художественному решению финале тетралогии следует главному принципу своего творчества — быть верным правде жизни. Не склоняются ли сейчас к самосуду те, кто не может найти суда праведного?

Мир-Хайдаров внес заметную лепту в отображение Востока как бесконечно сложного и многообразного уклада человеческого бытия.

Обстоятельное, со знанием мельчайших подробностей изображение нравов и обычаев местных жителей, быта, истории придает романам глубину, обогащает их содержание. Но главное, у читателя возникает ощущение, что злокачественная опухоль криминального беспредела возникла не в социальном вакууме, а — к великому сожалению! — в лоне народной жизни. И что самое страшное — деятельность мафии грозит гибелью всему народу. Это основная мысль романов Мир-Хайдарова, стержень всей его тетралогии.