Интервью со Светланой Ельчаниновой

г. Москва, 01 апреля 1998 г.

Ольга: Что ты можешь сказать, о развитии движения панк-рока в Москве?

Света: В Москве панк-сцена за родилась в начале 80-х, когда группы отличались от современных тем, что меньше пародировали Sex Pistols и Dead Kennedys и проч., а сочиняли собственную музыку, не говоря уже о текстах. Я, конечно, самого начала этой тусовки не застала. В начале 1990-ых появились такие группы как "Рукастый перец", "Дэд мороз". Тут даже названия говорят сами за себя. Они, во-первых, — русские, во вторых, там русский юмор прослеживается. Также была такая группа как "Среднерусская возвышенность". Тогда панк-рок представлял собой не столько музыкальное течение, сколько общественно — интеллектуальное. Люди думали другими категориями, не соц. реализма, не комсомольскими какими-то там принципами. Они свою альтернативную идеологию, свои авангардные мысли выражали через тексты. В общем-то, все лидеры тогдашних групп были поэтами. «Чудо-Юдо» тут исключение. Это одна из немногих групп, у которой тексты не представляли (даже тогда) большого интереса, но они были необычны своей, как раз, вызывающей глупостью. И это, конечно, в то время было очень круто на фоне всяких песен за мир и вообще серьезных песен, которые писал какой-нибудь Тихон Хренников. И у панк-групп тоже были заумные тексты, но у «Чудо-Юдо» было наоборот: вот, действительно, панк-рок про какашки, мягко говоря. В общем, панк-сцена представляла собою молодежь после 20-ти. Совсем молодых тогда не было, потому что они боялись, и только «взрослые», которым уже ничего не страшно было, становились панками. Многие из них раньше были хиппи, и панк для них был более радикален. В общем-то, все проходили школу Deep Purple, Led Zeppelin и так далее. В канун 80-х годов развитию панк-рока очень способствовало появление Рок-лаборатории, которая была организована под эгидой комсомола, Александром Агеевым и Ольгой Опрятной в Старопанском переулке. В принципе, вокруг этой Лаборатории ходило много разных кривотолков. Для многих музыкантов это была единственная возможность как-то получить статус концертных коллективов, то есть получить возможность официально проводить концерты, потому что рок был в подполье. Официально могли петь только Россконцерты с Зыкиной. И вот Рок-лаборатория выдала Петру Мамонову, "Бригаде С" и некоторым другим трудовые книжки. Они ездили по ДК и выступали, а все денежки шли в Рок-лабораторию. Но она выплачивала музыкантам зарплату и оплачивала репетиционные базы. Это, конечно, очень помогало в развитии рок-музыки, среди музыкантов, которых в Рок-лабораторию не принимали (как раз самых радикальных и самых подпольных), было такое мнение, что они по идеологическим соображениям были слишком неугодны официальной культуре и, соответственно, вот этим представителям — Опрятной и Агееву. Именно поэтому после худсовета их не принимали в Рок-лабораторию и всячески препятствовали проведению их концертов на площадках ДК, в кинотеатрах. Они могли участвовать только в подвальных, глубоко бункерных и андеграундных концертах. Естественно, в основном, это были панк-группы. Был еще такой момент: руководство Рок-лаборатории принудила несколько музыкантов, в том числе и Мамонова и еще кого-то, подписать письмо против целого ряда групп и нескольких самиздатовских журналов, обвиняя их в антисоветской деятельности, разложении молодежи и т. д. (есть копия этого документа). После чего они были официально запрещены и вписаны в списки именно запрещенных групп, то есть они теперь уже не могли арендовать ДК ни за свои деньги, никак. Они были запрещены! Это письмо было отправлено в какой-то центр — комитет комсомола или еще какую-то там верхнюю инстанцию. Ну, и конечно, оно сыграло большую роль в развитии подполья и панк-рока, потому что те группы, у которых были очень откровенные тексты и поведение на сцене, конечно, не могли стать членами Рок-лаборатории. Это была часть групп как раз наиболее интеллектуально продвинутых. А менее интеллектуальные, которые пели ни о чем, как раз были членами Рок-лаборатории.

Я в те времена была еще совсем молодой, поэтому сама обо всем об этом знаю как об истории. Я в этом участвовала на самом последнем этапе, уже когда Рок-лаборатория разлагалась в связи с тем, что она стала очень коммерческой и начала обманывать группы… Как организация она поднялась за счет развития рок-музыки, очень много денег зарабатывали лично Агеев с Опрятной, после чего Агеев уехал в Америку и там великолепно проживал. А Опрятная, уже не стесняясь, была увешана золотом, мехами и ездила на всяких иномарках, когда Рок-лаборатория закрывалась, она звонила музыкантам и требовала, чтобы они вернули какие-то примочки, в том числе и «Чудо-Юдо», на что многие музыканты оскорбились: они не получали гонорары, а с них еще требовали вернуть давно изношенную аппаратуру. Но…

О: Как ты считаешь, это все было сверху насажено правительством, чтобы контролировать рок-музыку?

С: Конечно, естественно! Естественно, это все контролировалось. Поначалу это очень дотировалось государством, и Опрятная с Агеевым не могли ничего лишнего положить себе в карман. Первые несколько лет (я точно не знаю сколько), это была абсолютно государственная организация, от начала до конца созданная комсомолом. И все планы, отчеты сдавались в комсомол. Все шло через КГБ. На всех были заведены анкеты, трудовые книжки и т. д. Конечно, это было создано именно для контроля. Потом, уже когда комсомол развалился, это стало чисто коммерческой организацией. Я уж не знаю, какие там в последние 2 года связи с КГБ, мне кажется, что, конечно, они были уже атрофированы, но тем не менее там появилась другая тенденция, которая мне претила. Я перестала сотрудничать с Рок-лабораторией — за их пропаганду пронацистских вещей. Еще в «комсомольской» Рок-лабораториии начали проскакивать патриотические мотивы. А потом когда все это закрылось, Агеев и Опрятная канули в лету… Единственное, что на мой взгляд, очень потеряло наше рок-движение и кстати, панк-движение, это совершенно шикарную, обалденную фонотеку, по тому что то, что там собирал Агеев, это было, конечно, что-то сверхъестественное. Там было несколько тысяч записей самых невообразимых групп. Там собирались не только признанные авторитеты типа «Аквариума» и т. д. Там были кучи всяких дурацких групп совершенно никому не известных… Не говоря о том, что там были полные собрания сочинений всяких маститых музыкантов. Именно поэтому люди, видя многообразность музыки и возможностей, сами творили нечто оригинальное. Тогда музыканты имели большую возможность музыкального обмена информацией и меньше повторяли какие-то стереотипы. В конце 80-х — начале 90-х не было такого жуткого потока групп, как сейчас, похожих на одну и ту же, с которой все сдирали. Сейчас одно и то же с одного и того же западного образца. Тогда группы были гораздо более разнообразными. Старопанский переулок был всем известен, там толпились дикие очереди. Люди давились, чтобы записать что-нибудь из этой фонотеки, сдать свою кассету и получить ее минимум только через неделю. А потом эта фонотека перекочевала сначала в «Давай-давай». Конечно, в «Давай-давай» таких очередей уже не было. Все чаще приходили люди в телогрейках и больше покупали кассеты с «фирменными» обложками и записями Летова, нежели просили записать какие-то там редкие группы. Теперь, когда «Давай-давай» опять перекочевало, там если раз в неделю кто-то что-то запишет — это уже событие. И вот, значит, Рок-лаборатория в определенный момент загнулась. Очень жалко, что эта фонотека практически утратилась. Не то, что фонотека, сколько сама «точка», куда приходили люди, вот этот Point. Потом несколько лет ничего не было.

О: Это, какие годы?

С: Закрылась эта бодяга, когда мы открылись — 92 год, ну может быть в начало 93. В прошлом году (1997) Марочкин воссоздал Рок-лабораторию в том же месте, в тот же час, то есть от того же Единого Научно-методического Центра при Комитете по культуре Москвы. Это опять такая же бюрократическая контора, которая занимается формированием молодежной идеологии. И соответственно, Марочкин имел финансирование от государства, но сейчас, по-моему, у них там, что-то переформировалось в их Рок-лаборатории, я точно не знаю. То ли Марочкина подвинули, то ли что-то в этом роде. В общем, эта организация занималась не развитием панк-рок музыки, а узко идеологической работой, то есть она поддерживала совершенно определенное направление групп — патриотической направленности. Культивировала их, не давая возможности другим развиваться. Конечно, они не имеют возможности так мешать, как в 80-е годы. Сейчас мешать стало довольно тяжело, потому что много других клубов, газет, журналов и магазинов и, в общем-то, всего. В настоящий момент, насколько я знаю, Рок-лаба опять нет. Вернемся к нашим баранам. В свое время панк-рок получился подпольным, и это сказывалось на его внешнем виде. В общем, панки тогда, почти как сейчас где-нибудь в Тюмени, Новосибирске, совсем не обязательно были с ирокезами, в джинсовых куртках с массой нашивок. Это просто и взять негде было. Чтобы на себя одеть что-то нестандартное, надо было действительно где-то с помойки взять унитазную цепочку или что-то в этом роде, так как особо ничего подобного не продавалось. Эстетика панка была ограничена, люди одевались абсолютно просто. В начале 80-х, джинсы можно было считать уже панк-роком. А в конце 1980-х начиная примерно с 84-го, все это, конечно, пошло гораздо круче, хотя в это время много музыкантов было посажено в тюрьму за "антисоветскую деятельность" (в том числе Жанна Агузарова). А после того как Горбачев пришел к власти, панк-рок пошел вверх. Панки в то время, очень дружили с металлистами и хиппами. И вообще была дружба неформалов. Это было связано с тем, что также появилась масса люберов и гопников, которые весьма организованно ходили войной на неформалов. Подонки приезжали в Москву с Казани, Люберец, ну и в Москве из рабочих кварталов.

О: А любера и гопники тоже насаждались комсомольцами?

С: Существует такая версия, что это происки комсомола, но я, честно говоря, с трудом в это верю. Мне кажется, что, вряд ли, потому что это должна быть хорошо налаженная структура. И абсолютно непонятно — зачем это. Лично я не знаю.

О: Ну там же были комсомольские опер. отряды?

С: Это мне кажется, что люди соединяют две вещи в одну. Да, были комсомольские опер. отряды и они занимались не только неформалами, но и многими другими вещами. И вообще, все гопники — это был менталитет обычного среднего парня-подростка в 14–18 лет. Этим засранцам нечем заняться: рок-музыка им не нравится, в хорошие кружки им ходить неохота, моделировать, изобретать — мозгов не хватит. И они нашли для себя занятие… Скорее ими двигало больше какое-то общественное мнение, что все волосатые — это плохие и точка. Или даже некая своеобразная мода, что ли. Как вот, например, в Оренбурге в 60-е годы на танцы все ходили в синих домашних тапочках. А здесь была мода — длинноволосых бить. У меня такое мнение, хотя я могу ошибаться. В походах и битвах я в те времена не участвовала, потому что была слишком мала для этого. Помню в году в 1989 или 1990-м было великое побоище, это был венец сей этой войны. Тогда возле Парка Культуры собрались толпа металлистов и кодла люберов. Они выламывали чугунные колья из забора парка и бились ими. Я до сих пор не могу понять как это было возможно, физически это очень сложно. Сражение шло не на жизнь, а на смерть. И тогда, конечно, все панки, металлисты и хиппи (не просто по пьяни как сейчас) попадали, как говорится под раздачу. Гопники собирались по 100 человек и осознанно шли воевать. При том если группировка гопников на кого-то нападала, то все шли заступаться за своих друзей. То есть, например, идут трое металлистов, а на них 10 люберов, то эти трое не разбегаются, а начинают обороняться, защищая свою честь и достоинство и не только свое лично, а также честь и достоинство всех металлистов. "Как же, чтобы нас металлистов?!" Тогда существовала корпоративная честность. Сейчас же, чаще всего, панки, не дай бог, увидят издали пьяного скинхеда — все разбегутся, хотя бы даже если скинхедов будет двое а панков 50. А скинхеды может и не собираются их бить. Сейчас такого взаимовыручки и братства уже нет. Сейчас панки ненавидят хиппов и считают их отбросами общества, также как и скинхеды считают панков. Раньше все неформалы были вместе. Да и вообще, сейчас как-то неформалов разделили. Мне кажется, что в этом есть какая-то работа органов, потому что они всегда всех разделяют и властвуют. Органы всегда на это как-то давят, мне так кажется. Поэтому крупного неформального движения сейчас нет, не то что бы раньше — один человек сказал, на следующий день вся тусовка знает. А сейчас один человек сказал — трое наркоманов узнали, остальные даже не проснулись. Сейчас нет такой информационной системы, хотя телефонов стало больше, у многих компьютеры, газет больше. Раньше хотя всего этого было меньше, но информационная система (подпольная) была отличная. И потому любой панк-группе было довольно просто стать известной. Стоит отыграть один концерт и тебя вся страна знает. Скажем, группа "Пищевые отходы" из Новосибирска, возможно, дали три концерта за всю жизнь, а вся страна слушала! Кто-то, где-то, всего лишь что-то записал на кассету и все! Все пошло по рукам, все всё знают. Ну, сейчас, конечно, все слушают компакт-диски. Вот вам панк — послушать на компакте чистую хорошую музыку. Люди уже не ценят какие-нибудь бутлеги или концертные записи. Конечно, есть отдельные меломаны, музыканты старой закалки, которым в основном по 40 лет. Они все это сохраняют, ценят все эти песни, записанные «пиратски» или каким-то экспромтом. А молодежь не придает этому никакого значения, для них есть плохие записи и студийки… плохие уже не слушают. Сейчас большой приток информации с Запада, поэтому больше возможности слушать импортную музыку. Раньше с этим были проблемы, хотя тоже ходили на толкучку и даже в лес ездили, чтобы что-то там купить. Но это было в основном среди металлистов и хиппи, а панки же больше жили на своем отечественном продукте. Вот почему-то так оно сложилось — мало слушали настоящего импортного панк-рока, было больше самопала.

Я думаю, что российский панк пошел от народной музыки. Если считать, что металл и хипповские психоделические моменты рок-н-ролла пошли от передирания с западного, от большой любви к "Led Zeppelin", "Deep Purple", "Iron Maiden" и проч., то панк пошел от большой любви пьяного мужика поиграть на гитаре и поорать то, что на душе наболело. Поэтому панк был очень развит в Сибири, по стилю он очень отличался от московского, питерского, киевского, свердловского. Мне кажется, что это все связано. В принципе свердловский панк тоже был из этой оперы: напиться и орать то, что в душе наболело.

О: Какие это свердловские группы?

С: Началось то все конечно с "Наутилуса Помпилиуса". Они тогда считались панками и Настя Полева тоже считалась одной из первых женщин-пункершей. Там были еще какие-то группы, я их не помню. В то время и Гребенщиков себя панком называл, в 70-каком-то году. Панк — это было такое понятие — вроде не хиппи и не металлист.

О: Какие еще особенности русского панка можешь назвать?

С: Мне кажется, что в отличии от западного у нас больше пофигизма. Хотя началось все в таком глубоком подполье, что значительная часть панка — это идеологически направленные песни против режима, коммунистов, бюрократов, ментов и т. д. Но при этом было настолько много пофигизма, мол "мне тут на все насрать, на всех наплевать, наложить" и вот этой вот грязи очень много.

О: Западные труппы более социально направленные, в этом плане?

С: Да, да. У нас многие просто не знают текстов, потому что английский и немецкий язык не понимают, поэтому кажется, что если «Ramones» поет такие веселые песенки, a "Sex Pistols" играет на трех аккордах, то наверное там слова такие примитивные. На самом деле у тех же «Ramones» и у "Sex Pistols", у самой, можно сказать, примитивной и дурацкой панк-группы, все тексты социально направленные, а у нас все-таки больше пофигизма. Если говорить о современном панке на Западе, то их панк отличается от металла и от всякой психо-электронщины тем, что это обязательно социально направленная музыка. И не просто антиобщественная, осуждающая общество, а именно политически направленная. Там люди вдаются в более серьезные вопросы чем просто работа и взаимоотношение со взрослыми. А у нас в последнее время почти никто политики не касается. Есть в Москве совершенно небольшое объединение людей "Движение за бесплатное анонимное искусство" и там штук 5-10 групп.

О: Например?

С: Это "Лисичкин хлеб", «ЗАИБИ» — "За анонимное и бесплатное искусство", "Рабочий контроль" или "Красные бригады". Названия, конечно, эпатажные, но это не значит, что это группы коммунистического направления. Просто они поют именно антиправительственные и конкретно не по-коммунистически революционные песни. Я думаю, наверняка где-то в Сибири или в других городах, что-то такое тоже есть. Я знаю, что в Волжском существуют группы "Колесо Дхармы", "Бурлящие унитазы". Это те группы, которые тоже очень социально направлены. А что касается других городов, там, конечно, все меньше развито. Мне кажется, что это связано с неким застойным явлением в панке, которое началось примерно с 1993 года. Как мне кажется, это был последний всплеск такого панка в России.

О: Ты считаешь правильным, что панк направлен против власти, против государства?

С: Да.

О: Если раньше панки бунтовали против тоталитаризма, коммунизма, дебильной советской системы, а против чего теперь бунтовать?

С: Да, сейчас они не понимают против чего и как бунтовать, тем более, получилась очень хорошая возможность доступа к наркотикам и алкоголю, все стало просто и играть можно практически везде. Вот они и не поняли против чего бунтовать. Это говорит все-таки о неглубоком понимании момента. Более того, группы старой закалки почему-то резко пошли на работу, женились, нарожали детей и вообще перестали заниматься музыкой. Капитализм их переполнил. Почти все группы среднего пошиба, не такие как «НАИВ», "Четыре таракана", «Ва-Банкъ» и "Бригада С", а те которые меньше показывались — все медленно загнулись. Это несмотря на появление клуба «Секстон». Клуб держался "Ночными Волками". Все приходили туда просто нажраться в жопу, и всем как-то было не до текстов. В общем, с 1993 года весь панк-рок пошел на убыль и стал развиваться некий рок-н-рольный металлизм. Как раз пошла вверх Корпорация Тяжелого Рока (примерно с 1992 года). А в 1996 году у них опять все пошло на убыль, потому что все досыта наелись "Коррозией металла", они как и панки играли три аккорда. Все никак не могли ничего новенького придумать и «Коррозию» тоже занесло в «патриотизм», но не простой, а в конкретный фашизм. Конечно, же многих это отпугнуло. И при том Паук завсегда любил кого-нибудь обокрасть, обмануть — путевые группы к нему не особо тянулись. Еще один момент: тогда появился так называемый фанатизм. Все как-то замкнулись на "Гражданской обороне", абсолютно ослепли и по фигу было, что еще вокруг существует. Все остальные группы просто никого не интересовали. Тот же «Пурген», в первые годы своего существования, мог продать всего лишь кассет 5 за год. Это не потому, что его не знали, а потому что не хотели знать. И это была главная проблема. Народ не хотел вообще ничего: вот есть "Г.О." и все! Помнится к нам в магазин приходили «братки» с дико горящими глазами и спрашивали: "А, "Гр. Об." есть?" Потом, конечно, опять пошла волна западничества, "Гр. Об" как-то сошел на «нет», потому что его уже стали слушать мужики в телогрейках, выпустили огромную партию пластинок, которые лежали в каждой «Мелодии». Получилось, что "Гр. Об." уже опопсел. Он стал как «Аквариум» и "Машина времени". Вещь "Все идет по плану" стала застольным гимном и звучала практически из каждого «мерседеса». Тогда если кто-то начинал петь умные песни, все говорили, что это как Летов, это закос под Летова, это «летовщина». И среди музыкантов уже не катила вся эта «оборонщина» и не воспринималась всерьез. Теперь серьезная музыка — это когда люди играют «Ramones», "The Stranglers", "Rage Against The Machine", "Red Hot Chilli Peppers", а если еще и по-английски поют, так это вообще здорово, это значит классно играют, хоть и три аккорда. Так и до сих пор держится эта волна западного, то есть практически никакой народности. Вот все, что я могу сказать. Русский панк-рок прогнил и опопсел.