И. Я. Медведева, Т. А. Шишова

ГОСУДАРСТВО – ЭТО Я

…Фон, на котором растут и развиваются наши дети, прямо скажем, неблагоприятный. Да что «неблагоприятный»! Катастрофический. И по своей катастрофичности в русской истории беспрецедентный. Ведь сокрушённое государство не только не заменено реально новым, нет даже фантомного образа этого нового. Как сказал поэт, «образа мира, в слове явленном».

Зато образы власти ярки и персонажны настолько, что могут конкурировать со злодеями из волшебных сказок – Кощеями, лешими, водяными. И главное определяющее свойство представителей власти тоже восходит к мифологии. Это злокозненность. Что сейчас слышит ребёнок уже в раннем детстве? Что они обманывают, надувают, грабят, издеваются, не дают жить, отключают электричество, не платят зарплату, закупают за границей вредную еду, бомбят мирные города, убивают ни в чём неповинных жителей, плодят бомжей и беспризорников, обрекают всех, в том числе и детей, на голодную смерть и вообще хотят всех уморить (последний мотив становится всё более популярен). То есть в самом что ни на есть буквальном смысле слова это враги народа.

Причём если взрослые принимают сегодняшнюю ситуацию как нарушение нормы, поскольку в их детстве и власть была несколько другой, и достижения гласности были не столь велики, то наши дети иного и не знают. Враждебная человеку власть для них импринтинг, первообраз, прочно впечатавшийся в память. В памяти этих детей уже нет картинок типа «воин с ребёнком на руках», «главы государства на трибуне Мавзолея, обнимающие девочку с букетом», «дядя Стёпа – милиционер». Нет государства как института отцовства, нет Отечества.

А какие чувства порождает безотцовщина? Чувство отверженности, неполноценности, беззащитности. Отсюда множественные страхи и – как обратная сторона медали – агрессия. Недаром психологи и психиатры сейчас приходят в ужас от бурного роста детских фобий и подростковой агрессивности.

Крах государственного патернализма в любом случае создаёт избыточные психические нагрузки для отдельной личности. У нас же это особенно опасно. Не будем забывать о глубинной тяге русских к общинности, с одной стороны, и о глубинном анархизме, – с другой. Когда государство стабильно, общинность играет доминирующую роль, а анархизм существует в скрытом, подавленном виде. Как принято выражаться в генетике, это рецессивный ген. Общинность же – главенствующий, доминантный. Ну, а в периоды смуты анархизм, наоборот, может занять – и занимает! – основную позицию. Но самое опасное, когда «вольница» становится коллективной. То есть ослабленное нестабильностью общинное чувство заражается вирусом анархии. Вот она, гремучая смесь, приводящая одних в банды, а других на баррикады! Нынешние дети напитываются этой гремучей смесью с самого рождения.

А если учесть, что современная масс-культура несёт в себе мощнейший заряд агрессии, то получается, что подпитка происходит и изнутри, и извне. Посмотрите мультфильмы, которые показывают сегодня малышам: и сюжет, и изобразительная манера, и интонации героев, и даже частота кадров – всё провоцирует агрессию. Её буквально закачивают в ребёнка. К совершеннолетию современные дети успевают увидеть по телевизору десятки тысяч (!) убийств. Причём красочных, с выдумкой – на любой вкус.

А компьютерные игры? Цель в них – убийство, основное действие – убийство. Чего стоят одни только восклицания дошкольника, сидящего за пультом домашнего компьютера! У матерей, воспитывавшихся не на таких кровожадных забавах, стынет сердце, когда из соседней комнаты доносится тоненький голосок: «Меня убили! Я убит!»

Вообще компьютерные игры заслуживают и серьёзного исследования, и серьёзного разговора. Здесь мы скажем лишь о том, что они подспудно формируют у современных детей психологию сверхчеловека. А что ещё может получиться из ребёнка, который уничтожает отдельных людей или даже целые города и государства простым нажатием кнопок? Он сидит перед экраном, а там – много маленьких движущихся человечков, изображённых вполне реалистично. Этакие ожившие лилипуты, и ребёнок-Гулливер ими владеет. Он может в любое мгновение эту жизнь остановить, прервать.

Нам возразят: дескать, раньше дети играли в войну, в солдатики. Разве там не убивали? Даже в шахматах и шашках, где «едят» фигуры противника, тоже совершается условное убийство.

Всё это так, но в компьютерных играх граница условности недопустимо сдвинута в сторону реализма. И сдвигается всё больше и больше. Недаром сейчас принято говорить о виртуальной реальности.

И вот какое мы сделали наблюдение: степень увлечённости компьютерными играми прямо пропорциональна психологическому дискомфорту. Иными словами, чем больше у ребёнка – обычно у мальчика – психологических трудностей в жизненной реальности, тем глубже он погружается в виртуальную. Конечно, уход от реальности в мир фантазий, грёз и игры всегда был присущ людям с тонкой, ранимой психикой. Но чтение книг и тем более творчество требуют немалых усилий. (Сверхчеловеком, творцом себя можно почувствовать только путём преодоления. А тут всё по дешёвке, почти задаром! Научился быстро нажимать на кнопки – и ты король.

Когда вы слышите, что ребёнок ничем, кроме компьютерных игр, не интересуется, не обманывайтесь словом «интерес». Не может у интеллектуально полноценного ребёнка вызывать устойчивый интерес то, что так однообразно и легко достижимо. Интерес в другом. Он лежит за пределами игры и называется жаждой власти.

Но это не власть какого-то сверхразума, сверхволи – в общем, всего того, чем бредили в конце XIX – начале XX века поклонники Ницше. Сегодня сверхчеловек – это герой криминальной субкультуры. Если можно так выразиться, субчеловек, сниженный, примитивный и, что самое существенное, агрессивно насаждающий эту примитивность как наивысшее жизненное благо. Этакая суперрептилия, которая желает, чтобы все покорно ползали под её толстым брюхом.

Стихия редукционизма – а попросту говоря, примитивности – захлёстывает земной шар. И на Западе дети мало читают и до опупения смотрят телевизор или играют в компьютерные игры. И там у умных взрослых это вызывает тревогу. (В Германии, например, многие культурные родители не держат дома ни видео, ни компьютер, ни игровую приставку, чтобы у детей не было соблазна.) Но там реализации «сверхчеловеческих» претензий мешают крепкое государство, исполняющиеся законы, дееспособные полицейские службы. У нас же разгулу своеволия сейчас ничто не препятствует.

Напротив, оно всячески подпитывается и даже возводится в ранг высочайшего достоинства! Сколько уже сказано и написано про то, что мы росли зажатыми, закомплексованными! И что наши дети зато будут раскрепощёнными и свободными. Сказано – сделано. И, конечно, с пресловутым русским размахом. Потрясённая этим размахом английская журналистка рассказала землякам о посещении одного элитарного детского сада в Москве, где воспитатели разговаривают с детьми… стоя на коленях! Чтобы не возвышаться над ними и тем самым не унижать милых крошек. «Мы воспитываем маленьких принцев и принцесс», – гордо прокомментировала «коленопреклонённость» взрослых директриса сада.

Безусловно, этот случай анекдотический, но примеров частных школ, в которых на детей совершенно «не давят» и они посещают уроки по желанию – сегодня пойдут к одному учителю, завтра к другому, а послезавтра вообще останутся в коридоре – сколько угодно. Да и во многих государственных школах ученики с малолетства дышат «воздухом свободы», который проникает в классы сквозь разбитые стёкла. И там со школьного двора несётся отборный мат, а восьмиклассницы мало чем отличаются с виду от проституток.

И вот какая вырисовывается общая картина: государственная власть «отвратительна, как руки брадобрея», воспитатели и учителя – то есть школьная власть – вообще не власть, а обслуживающий персонал, родители потакают своеволию ребёнка, путая его со свободой. «Пусть вырастет хозяином жизни! – говорят они и с тайным удовлетворением добавляют. – Ничто на него не действует: ни уговоры, ни просьбы, ни ремень. Если что вобьёт себе в голову – всё равно настоит на своём!..» Плюс подпитка властолюбия компьютерными играми и боевиками, где герои – крутые супермены, по сути, ничем не отличающиеся от уголовников. Плюс криминальный воздух в стране…

«Государство – это я», – говорил Людовик XIV. В разорённом русском королевстве сейчас подрастают миллионы людовиков. И не только во дворцах, но и в хижинах, поскольку психология сверхчеловека растиражирована. Ещё несколько лет – и масса королей и корольков станет критической. «Я» будет много. А государств?