• Павел Иванов (МГУ) об «оптимизации» бактерий и биоводороде Юрий Ильин
  • Интервью

    Павел Иванов (МГУ) об «оптимизации» бактерий и биоводороде

    Юрий Ильин

    Опубликовано 15 марта 2011 года


    Руководитель группы биоинформатики, геномики и системной биологии кафедры биофизики Физического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова Павел Иванов рассказал нам об этом проекте.

    - Расскажите, пожалуйста, над чем вы работаете.

    - Речь идёт о проекте, который направлен на производство биоводорода, точнее, обычного молекулярного водорода бактериальными клетками. Водорода, который потом можно будет сжижать и транспортировать, как это делается в индустрии «водородного топлива».

    Оказалось, в мире существуют бактерии, которые способны очень эффективно играть роль продуцентов такого водорода. Но сами по себе эти бактерии, относящиеся к роду Rhodobacter, производят водород в крайне малых количествах. Он бывает им нужен только для того, чтобы избавиться от лишних восстановительных эквивалентов в метаболических путях. Способом такого избавления как раз и служит выработка водорода. А вообще жизнедеятельность этих микроорганизмов с водородом никак не связана.

    Благодаря чрезвычайно разнообразному метаболизму даже для бактериального мира они с лёгкостью приспосабливаются к радикальным изменениям в условиях существования, погубить их довольно сложно. Эти бактерии являются фотосинтезирующими клетками, но стоит выключить свет, и они спокойно живут дальше. Им нужен кислород, но они комфортно чувствуют себя и в анаэробных условиях. Другими словами, в этих клетках заложен огромный «биохимический потенциал», и те или иные метаболические пути вступают в игру в зависимости от того, что с этой клеткой происходит.

    При таком разнообразии метаболических путей попытки заставить данные клетки производить водород, подбирая внешние условия их существования, не очень конструктивны. Вы меняете внешние условия, а бактерии без труда подстраиваются под них и продолжают «гнуть свою линию».

    Вот тут и начинается работа, которая стала достаточно рутинной в современной генетике, или геномике, как её правильнее было бы назвать, — работа, связанная с генной инженерией. Её смысл сводится к выключению отдельных генов, приводящему к отключению отдельных биохимических реакций внутри клетки. Если всё сделано верно, то бактериальной клетке ничего не остаётся, как синтезировать водород. Другими словами, основная идея состоит в отключении максимального числа реакций, которые препятствуют выработке водорода данной клеткой.

    Если нам удалось это сделать, то стоит пойти дальше и добавить этой бактерии геномный материал, который ещё больше увеличит скорость производства водорода. Тут есть два пути: либо сделать копии уже существующих генов, которые нужны для производства водорода, либо включить в геном данной бактерии отдельные гены или регуляторные участки из геномов других бактерий.

    Оказывается, что и к ним тоже есть два подхода. Один – скорее эмпирический. Мы знаем, что это за бактерии — их изучением занимается десяток научных лабораторий в Америке, Германии, Японии и России. Мы знаем, как устроена биохимия именно этих клеток, да и вообще неплохо представляем себе биохимию микроорганизмов. На уровне наших качественных представлений можно попытаться выполнить необходимые генные манипуляции и посмотреть, что получится.

    Другой подход набирает силу в последние пять-семь лет, особенно на Западе. Это скрупулёзное моделирование процессов, происходящих в бактериальной клетке, причём моделирование не только собственно биохимических реакций, но и регуляции, затрагивающей уровень генома. На основании такого моделирования можно попробовать точно предсказать, к чему приведёт включение и выключение конкретных генов, а также увеличение числа их копий и добавление генов из других бактерий. В идеале мы могли бы точно сказать, сколько водорода такие модифицированные клетки (мутанты) будут производить, например, на один грамм сухой массы.

    Вот таким моделирование мы и занимаемся в нашей группе биоинформатики, геномики и системной биологии на физическом факультете МГУ. А дорогую инструментальную часть, связанную с генными манипуляциями и созданием мутантных штаммов, выполняют наши коллеги в Университете штата Вайоминг (США).

    Мы продуктивно работаем в этом направлении уже года три. Уже созданы мутанты, то есть бактерии рода Rhodobacter с модифицированным геномом, которые производят в три раза больше водорода, чем дикий тип. Согласитесь, троекратное увеличение — это результат, это не десять процентов. И всё же до промышленных объёмов ещё очень далеко. Хотелось бы, чтобы производство водорода этими бактериями выросло хотя бы на порядок, а лучше – ещё больше.

    Ещё одна задача: как этим бактериям обеспечить среду существования? Одно дело, когда всё делают в пробирке — но это никому не интересно. Другое — когда производство биоводорода ставят на промышленную основу. Можно ли бактериальные колонии размножить в таких количествах, чтобы производство стало выгодным? Сразу возникает вопрос о том, чем же эти бактерии кормить, потому что кормить их всё-таки надо. К счастью, они могут питаться отходами жизнедеятельности человека — всякими отбросами, органическими отходами. И тогда задача становится перспективной уже и с технологической точки зрения.

    - Органический мусор?

    - Да. Тоже не всяким, мусор надо подбирать и сортировать, но так бы его просто выкидывали, а тут выясняется, что из него — при определённых опять же условиях — можно сделать водород.

    Мы некоторое время занимались проектом по созданию циклической системы: бактерии рода Rhodobacter наряду с ферментирующими бактериями и водорослями образуют замкнутый цикл, на выходе из которого образуется водород. К сожалению, сейчас этот проект приостановлен.

    Отдельная проблема — где содержать эти бактерии и как обеспечить их культуральную среду не на уровне пробирки или колбы, а в промышленных масштабах. Тут в игру вступает технология формирования биоплёнок, по-английски называемых биофильмами. Это большие подложки, на которых живёт бактериальная культура — в планарном исполнении, если угодно, на плоскости. В нужных нам условиях эти бактериальные клетки перестают делиться, но к счастью, это не так уж важно: в биоплёнке такая клетка может жить до четырёх месяцев, не делясь. За эти четыре месяца она должна выработать такое количество водорода, что всё это будет вполне оправданно.

    Ещё один пока не решённый вопрос — как улавливать производимый биоводород и как его затем транспортировать. Эта часть проекта пока остаётся у нас в тени, потому что, подчеркну ещё раз, наши усилия пока направлены преимущественно на генные манипуляции, на создание мутантов данных бактерий, у которых производство водорода выведено на максимум.

    - Вероятно, один из первых вопросов, который возникнет у обывателей, такой: каких побочных явлений можно ожидать, и насколько эти генно-модифицированные бактерии могут быть, скажем, опасны для человека?

    - Эти бактерии совершенно не патогенные, ни в каком виде. Поэтому от того, что вы осуществляете какие-то манипуляции с их геномом, плохо или хорошо может быть им, а больше — никому. Это первый момент.

    Второй момент заключается в том, что продукты их жизнедеятельности могут быть весьма разнообразны в зависимости от того, в каких внешних условиях они существуют. Однако выделяемые ими вещества представляют собой нетоксичную органику, не представляющую никакой опасности.

    - То есть производство получается предельно чистым само по себе?

    - Да. Это один из самых чистых видов биотоплива не только по продуктам сгорания (продукт сгорания водорода — это вода), но и по технологии производства. Отходы — те же, как если бы данные бактерии находились в своей естественной среде. Их колонии можно встретить в знаменитом американском заповеднике — Йеллоустоунском национальном парке, где они живут в горячих источниках и ничего не загрязняют.



    Нет отходов ещё и потому, что нет какого-то биотехнологического производства — в отличие от того, что имеет место при производстве других видов биотоплива, например, когда надо использовать какие-то растительные культуры, а на выходе остаются продукты их переработки.

    Это же обычная бактериальная клетка, которая и так живёт в огромных количествах в различных уголках Земного шара, но при этом она не вредит ничему, никакой экологии.

    - По вашим оценкам, через сколько лет бактериальное производство водорода удастся вывести на промышленный масштаб?

    - Всегда хочется быть оптимистом. Мы надеемся, что геномную часть мы доделаем года за два, за три. Сейчас всё, что связано с моделированием, в базовом варианте готово. Вышли публикации, которые показывают, что построенная модель работоспособна, она корректно объясняет существующие экспериментальные данные и одновременно выдаёт предсказания, которые можно проверить.

    Пока не до конца просчитаны части, связанные с мутантами и с регуляцией на уровне генома. Тем не менее даже в её нынешнем виде модель можно использовать для предсказания мутантов, оптимальных с точки зрения наработки биоводорода. Что пока совсем не сделано на модельном уровне — это анализ последствий встраивания в геном Rhodobacter новых генов. Такое включение — экспериментальный процесс, но вот описать его последствия на уровне количественного моделирования и компьютерного счёта (чтобы понять, какие гены надо встроить и куда, а также на что и как их встраивание повлияет) — это нам ещё предстоит.

    С другой стороны, не дожидаясь наших результатов, не дожидаясь, пока все эти численные, математические вещи сработают, наши коллеги уже вовсю делают мутантов, которые, как я уже сказал, имеют в три раза большую скорость производства водорода по сравнению с диким типом, так что мы движемся параллельно.

    Кстати говоря, мы работаем со вполне определённым видом бактерий Rhodobacter, которые, по существующим оценкам, являются лучшим объектом для подобного рода исследований и последующего использования. Родственные виды «работают» хуже, потому что у них чуть-чуть иначе устроен метаболизм, нет отдельных биохимических реакций, так что даже если их «оптимизировать», результат будет далёк от теоретического максимума.

    Если за два-три года мы доделаем эту лабораторную часть, то ещё года три-четыре уйдёт на то, чтобы научиться делать всё то же самое, но в промышленных масштабах. Биоплёнки уже делаются, но опять же в лаборатории. Предстоит ещё разработать «циклический» вариант, который я упомянул, и научиться с минимальными потерями улавливать производимый водород.

    - А наше государство каким-нибудь образом уже выражало своё отношение к этому проекту?

    - По большому счёту, нет. В сентябре мы написали один грант — его результаты будут известны довольно скоро; недавно подали заявку на совместный российско-американский грант в области альтернативной энергетики, его результаты будут обнародованы 1 мая этого года. Тем не менее я убеждён, что данное исследование, особенно наше сотрудничество с американской группой, вполне вписывается в инновационные инициативы «сверху», направленные на то, чтобы уйти от сырьевой зависимости российской экономики.

    - Учитывая, что высшие чины государства связаны именно с нефтью и газом, не ожидаете ли вы активного сопротивления переходу на биотопливо?

    - Вопрос, на мой взгляд, куда более сложный. Дело ведь не только в политике власть предержащих. Дело в нефтяных компаниях. Нефтяные, нефтедобывающие, нефтетранспортирующие и нефтеперерабатывающие предприятия крайне заинтересованы в сохранении status quo и той бизнес-модели, по которой они работают. Понятно, что запасов нефти у нас на 40-45 лет, запасов газа — на 200 лет... Это означает, что ещё 40-45 лет можно будет безбедно жить, производя минимальные инвестиции в принципиально новые проекты, которые ещё могут ничего и не дать, ведь может ничего и не получиться.

    Может оказаться, что, когда вы перейдёте от всех этих работ к промышленным масштабам, то либо себестоимость окажется в десять раз выше, чем ожидалось, либо бактерии будут плохо себя чувствовать на огромных биоплёнках, площади которых измеряются отнюдь не сотнями квадратных сантиметров.

    Но всё равно надо пытаться. Пытаться создать такого эффективного продуцента биоводорода минимальными средствами, то есть сначала смоделировать, а потом ввязываться в какую-то технологическую работу.

    - Потребуются ли какие-то специфические промышленные мощности? Что-либо технологически совершенно не освоенное в России?

    - Первое, что потребуется, — это подготовка отходов, которые надо теперь не выкидывать, а селектировать и аккумулировать для последующего использования. Их надо будет как-то собирать. То есть либо разворачивать производство рядом с источниками промышленных отходов, либо учиться их собирать и транспортировать. Тут надо понять, что дороже — перевозить субстрат для этих бактерий или затем транспортировать водород. Это первый момент.

    Второй — это, конечно, технология улавливания водорода. Это самый обычный водород H2, который в ничтожных количествах присутствует в атмосфере. Нужна технология улавливания с минимальными потерями. Чтобы не было как с нефтью, меньше половины которой мы выкачиваем из пластов, а затем обнаруживаем, что в заброшенных пластах снова полно нефти, и её можно снова качать.

    Чтобы такого не происходило, возможно, потребуются какие-то новые технологии. Во всяком случае, я ничего не знаю о готовых технологиях улавливания биоводорода в России. И я почти уверен, что у нас нет правильных технологий, если потребуется эффективно селектировать и транспортировать отходы. Опять-таки надо считать экономические модели — с прямыми затратами и с косвенными, связанными с той же экологией, а этого вообще никто не умеет оценивать.

    Допустим, мы сделаем так, что два процента энергетики в России станет водородной, и, допустим, это потребует определенных инвестиций. Как быстро они окупятся? При этом в расчёт окупаемости надо заложить, например, некоторое улучшение экологической обстановки в городах. Как следствие — уменьшение заболеваемости раком лёгких на несколько процентов, а значит, уменьшение страховых выплат и уменьшение затрат государства и частных компаний на лечение этих больных. Другими словами, тут очень много вещей, которые не так-то просто подсчитать. Может, окажется, что в итоге биоводород дешевле.

    По инвестиционным программам, которые связаны с энергетикой, биоводород – безусловно, затратная вещь, особенно на стадии проектирования и развёртывания промышленного производства. А вот по медицинским — наоборот, потому что люди будут меньше болеть. Наверняка уменьшится число заболеваний дыхательных путей, потому что воздух станет чище. К сожалению, в России нет практики оценивания окупаемости инвестиций в инновационные проекты с подобных комплексных позиций, такие вещи у нас никто не считает. Никто не понимает, как мне кажется, насколько уменьшение загрязнённости воздуха в городах на два или три процента снизит общие годовые расходы на медицинское обслуживание — неважно, из каких источников. А без этого оценивать экономическую целесообразность подобных проектов совершенно бессмысленно.


    К оглавлению


    Примечания:



    computers Коллектив Авторов Цифровой журнал «Компьютерра» № 60 Оглавление Статьи

    Как появилась первая игровая приставка Автор: Евгений Лебеденко, Mobi

    Интервью

    Павел Иванов (МГУ) об «оптимизации» бактерий и биоводороде Автор: Юрий Ильин

    Терралаб

    AirDrop: самоорганизующаяся беспроводная сеть Apple Автор: Игорь Осколков

    Компьютеры-моноблоки: какой выбрать Автор: Олег Нечай

    Компьютеры-моноблоки — от и до Автор: Олег Нечай

    Колумнисты

    Василий Щепетнёв: Дело бежавшей мышки-3 Автор: Василий Щепетнев

    Анатолий Вассерман: Обходной манёвр Автор: Анатолий Вассерман

    Кафедра Ваннаха: О солипсизме и мозге Больцмана Автор: Ваннах Михаил

    Василий Щепетнёв: ЕДИОХ Автор: Василий Щепетнев

    Анатолий Вассерман: Неэтичные клетки Автор: Анатолий Вассерман

    Кафедра Ваннаха: ИТ сенатора Лонга Автор: Ваннах Михаил

    Василий Щепетнёв: Символ России Автор: Василий Щепетнев

    Анатолий Вассерман: Нам угрожает не лёд Автор: Анатолий Вассерман

    Голубятня-Онлайн

    Голубятня: Какодемон Автор: Сергей Голубицкий

    Голубятня: Психологический Unterschatzung Автор: Сергей Голубицкий

    21.03.2011 ru
    Vyacheslav Karpukhin vyacheslav@karpukhin.com ct2fb2 converter by Vyacheslav Karpukhin 21 Mar 2011 http://www.computerra.ru Текст предоставлен правообладателем 16cff0d6-537c-11e0-a359-00254bcb7226 1.0

    Version 1.0 -- document generated

    Компьютерра

    14.03.2011 - 20.03.2011

    >

    Статьи

    id="vision_0">

    Как появилась первая игровая приставка

    Евгений Лебеденко, Mobi

    Опубликовано 15 марта 2011 года

    Нынешняя битва Xbox 360, Wii и Playstation 3 — далеко не первый виток в длительной и напряжённой «гонке вооружений» индустрии компьютерных игр. Началась она ещё в семидесятые годы прошлого столетия.

    За почти полвека существования игровые приставки прошли непростой путь, на котором встречались и ослепительные вспышки инженерных инноваций, и этапы практически полного забвения. И неожиданные взлёты интереса и популярности. Из первоначальных несуразных аналоговых троглодитов игровые приставки эволюционировали в сверхмощные цифровые вычислительные станции, использующие самые последние разработки в области микропроцессоров, систем хранения данных и методов взаимодействия с пользователем.

    За яркими, реалистичными моделями персонажей и пейзажами, выводимыми на экраны домашних телевизоров современными приставками, почти не рассмотреть огонёк зари их эпохи. Меж тем это не просто огонёк, а жаркое пламя изобретательской мысли, упорства и желания воплотить в жизнь мечту. У истоков рождения телевизионных игровых приставок находятся сотни талантливых инженеров, но все они единодушно назовут имя того, кто первым начал мечтать о мире видеоигр, кто в буквальном смысле этого слова пробил идею домашних игровых консолей сквозь стены недоверия, бюрократии и «эффективного» маркетинга. И это имя — Ральф Баер.


    Ральф Баер родился в Германии в 1922 году. В шестнадцать лет вместе с сестрой и родителями, серьёзно обеспокоенными ростом антисемитских настроений в Германии, он иммигрировал в США, где заочно закончил Национальный радиоинститут и получил специальность радиомастера. Благодаря ей до середины сороковых Баер кормит семью, работая техником в нескольких нью-йоркских радиомагазинах и занимаясь установкой домашних и автомобильных радиосистем. Горя желанием сражаться против гитлеровского фашизма, Ральф Баер в 1943-м идёт в армию. Его определяют в военную разведку, где до 1946 года он служит в штаб-квартире президента Эйзенхауэра, дислоцирующейся во Франции. Увлечение Баера в этот период — стрелковое оружие, в котором он стал признанным экспертом. После войны, продолжая образование, Ральф поступает в перспективный American Television Institute of Technology (ATIT), где участвует в создании одной из первых в стране экспериментальных телестудий. Именно тогда инженер Баер «заболевает» телевидением.

    Дальнейшая судьба Ральфа Баера тесно связана с телевизионными и радиотехнологиями. Его карьера движется по нарастающей: инженер в небольшой нью-йоркской фирме Wappler, производящей электронное оборудование для медицинских нужд; старший инженер в оборонной компании Loral Electronics, где он разрабатывал аналоговый компьютер для радарных установок. Знания в этой области очень пригодились ему при работе над видеоиграми. Одной из задач, над которой с увлечением трудился молодой инженер, была разработка модели чёрно-белого телевизора. В то время только очень ленивые компании по производству электроники не пытались освоить этот перспективный рынок. Работая над телеприёмником, Баер подумал: а почему бы не сделать в нём нечто, отличающее его от творений конкурентов, например специальный канал, работающий на частоте телевизионных каналов 3 или 4 (в те времена они были не заняты)? Этот канал Баер назвал LP (Let’s Play!), и на нём телезритель мог поиграть в интерактивные игры.

    Баер поделился мыслями о телеканале LP со своим боссом — старшим инженером Loral Сэмом Лецкоф, который и поручил Баеру создать «лучший в мире телевизор». В ответ он услышал бюрократическое: «Забудь про это, парень. Просто сделай этот чёртов телевизор. Мы и так дико выбились из графика». Шёл 1951 год. Концепция видеоигр была похоронена в записях Баера на долгие 15 лет.

    В середине шестидесятых, в должности старшего инженера компании Transitronic, Баер переезжает в городок Манчестер, штат Нью-Хэмпшир, где в 1966 году переходит на работу в компанию Sanders Associates в качестве начальника отдела дизайна и перспективных разработок. Именно эта творческая должность в компании, всячески поощрявшей инновации, заставила Баера вспомнить про свои давние записи. Будучи человеком педантичным, 1 сентября 1966 года Баер детально расписывает возможности устройства, способного реализовать телевизионный канал LP. Удивительно, но уже тогда будущий отец видеоигр практически полностью перечислил все их основные типы, которые он озаглавил буквами от A до F: тут были и карточные игры, и настольные, и спортивные, и даже прообраз жанра экшн.


    Концепция первой игровой приставки и основных типов видеоигр уместилась на три тетрадных листа

    Уже 6 сентября Баер рисует схему устройства, реализующего простейшую экшн-игру, которую он назвал «Погоня». Устройство генерировало на экране телевизора два светящихся квадрата, каждым из которых управлял один из двух игроков. Игроки могли перемешать квадраты по вертикали и горизонтали. Целью игры являлось преследование квадрата одного игрока другим. Игра завершалась, когда противник был «пойман» — координаты квадратов совпадали.


    Тут следует немного отвлечься и пояснить, почему идеи Баера в 1966 году казались безумными. Всё дело в том, что единственным аналогом подобных игр в то время были компьютерные игры. Например, Tennis for Two, созданная в 1958-м для развлечения посетителей Брукхейвенской национальной лаборатории. Или известнейшая игра Spacewar, разработанная в 1961 году в Массачусетском технологическом институте (поиграть в неё на эмуляторе MESS можно даже сегодня). Сразиться в космическую аркаду Spacewar могли позволить себе только сотрудники организаций, где был установлен компьютер PDP-1.


    Баер предлагал реализовать игры с помощью небольшого и очень недорогого устройства, компоненты которого по цене были сопоставимы с внутренностями телевизора. Фактически алгоритмы игр Баера должны были решаться аналоговым способом (вот где пригодилась его работа над аналоговой ЭВМ в Loral). На следующий же день Ральф, прикупив в ближайшем магазине электроники генератор радиосигналов Heathkit IG-62, вместе с техником Бобом Тремблеем взялся за дело. Купленный девайс ему был нужен, потому что он содержал все необходимые для создания игры компоненты: генераторы развёртки и модулятор сигнала. Поразительно, но первая в мире игровая приставка была собрана на лампах! Всё дело в том, что Баер не очень доверял новомодным тогда транзисторам.


    Heathkit-IG-62

    Спустя четыре месяца изобретатели добились первых результатов. Их устройство могло выводить на экран одно или несколько световых пятен, координаты которых можно было произвольно менять. Более того, пятнам можно было придавать разную форму — от кружка и прямоугольника до линии и даже звезды. Появился повод показать свое изобретение руководству Sanders Associates.

    Демонстрация была устроена тогдашнему корпоративному директору Sanders Герберту Кэмпмену. Он оценил потенциал устройства, но высказался примерно так: «Штука занятная, но, чтобы Sanders могла продавать её, нужно сделать что-то поинтереснее догонялок». Свои слова он подкрепил 2500 долларами на оплату труда участников проекта и закупку комплектующих. Эта похвала и первое финансовое вливание резко ускорили темп разработок.

    В течение следующих двух месяцев команда из трёх человек (к Ральфу и Бобу Тремблею присоединился техник Билл Харрисон) придумала идею ещё двух игр: "Заполнение ведра" и "Пожарник". Их суть не очень отличалась от "Погони": один из игроков должен был наполнять экранное ведро (тушить пожар), в то время как другой противостоял ему. Кроме этих игр, Баеру пришла в голову идея светового пистолета — оптического датчика, реагирующего на появление и исчезновение пятна на экране. Схема светового пистолета была собрана в дешёвом пластиковом пистолетике. Благодаря световому пистолету ассортимент игр расширился до имитаций тира и погони со стрельбой. А благодаря усовершенствованному генератору развёртки была реализована игра "Лиса и охотники", где играющий за охотников управлял целой кучей двигающихся пятен-"охотников".

    К маю 1967 года большинство из задумок было реализовано. Устройство назвали Unit 2. 15 мая состоялась первая эпохальная схватка в видеоигре «Заполнение ведра» между Баером и Харрисоном. Баер проигрался в пух и прах. Благодаря удачному стечению обстоятельств показ Unit 2 был выполнен практически для всего совета директоров Sanders. Чтобы избежать «генеральского эффекта», Баер записал пояснения к каждой из игр на магнитофонную кассету и пустил звук через динамики телевизора. Приставка произвела должное впечатление, но вердикт был следующий: «Всё здорово. Но срочно реализуйте то, что можно реально продавать и лицензировать». Эти слова значили, что Unit 2 нужно существенно удешевить и уменьшить в размерах.

    Результатом трудов команды Баера стала Unit 3 — коробка размером 12 на 12 сантиметров, с двумя выносными пультами со смонтированными генераторами горизонтальной и вертикальной развёртки, которыми управляли игроки. Unit 3 получилась проще предшественницы. Она была чёрно-белой и поддерживала только Chase games и стрелялки со световым пистолетом. Увы, при этом стоимость её комплектующих оставалась слишком высокой, чтобы пускать изделие в серийное производство. Руководство Sanders, понимая перспективность работы, выделило дополнительные финансы и предоставило в распоряжение Баера своего ведущего инженера Билла Раша.


    Раш и Харрисон

    Раш был генератором отличных идей, к тому же знал поставщиков более дешёвых комплектующих. С его участием очень быстро появился прототип Unit 4, в котором была реализована отличная игра «Пинг-понг». Управляя пятнами-ракетками, игроки могли перебрасывать пятно-мяч через линию-сетку. Создание этих игр не было тривиальной задачей, ведь вся игровая логика была реализована на аналоговых компонентах. Каждый отскок пятна-мяча от пятна-ракетки был решением дифференциального уравнения второго порядка (дифференциал напряжения, от относительно дифференциала времени). И выполнялось это решение горсткой транзисторов, диодов и конденсаторов стоимостью 16 долларов. На базе пинг-понга были реализованы и другие игры с мячом: футбол, хоккей и бейсбол. Вкупе с предыдущими наработками Unit 4 стала пригодной к продажам.

    И тут инженер Баер продемонстрировал недюжинный маркетинговый талант. Его предложением для руководства Sanders была продажа Unit 4 через сети кабельного телевидения. Особенностью такого симбиоза с телевизионщиками было то, что фоновые изображения для видеоигр кабельные каналы могли генерировать отдельно, подмешивая их в сигнал, создаваемый Unit 4. В подтверждение этому Баер с товарищами сделал модификацию своей приставки, способную на подобный трюк. А в течение всего 1967 года Баер вёл переговоры с кабельными каналами — например, с влиятельным нью-йоркским TelePrompter, президента которого, Ирвина Кана, называли Mr. Cable. Демонстрации Unit 4 проходят на ура, высказывается заинтересованность в перспективной разработке, но... контракты не подписываются и лицензии не приобретаются.

    Виной всему был кризис отрасли. Кабельные компании в конце шестидесятых несли жуткие убытки и просто не могли себе позволить ввязаться в новый проект. Впрочем, в самой компании Sanders тоже были проблемы. Стараясь продержаться на плаву, руководство Sanders уволило более 4000 сотрудников. Игровой проект Баера в это время был предан забвению. Но Ральф не сдавался. По собственной инициативе маленькая команда Баера в свободное от работы время улучшала приставку. Так появились Unit 5, в которую были добавлены «понгообразные» волейбол и гандбол, и Unit 6, имевшая рукоятку, с помощью которой игрок мог выбирать понравившуюся ему игру. Окончательный же вариант системы — Unit 7 — Баер оснастил игровыми картриджами. На деле это были пластины с разными вариациями контактов. Вставляя картридж в Unit 7, игрок особым образом замыкал схему внутри, вызывая на экран ту или иную игру.


    В Unit 8 инженеры улучшили динамику движения объектов по экрану и добавили кое-какие визуальные эффекты. Стало ясно, что Unit 8 — вполне рентабельное решение. Баер даже оклеил корпус приставки коричневой самоклеющейся пленкой «под дерево». Коллеги тут же окрестили устройство Brown Box.


    Сейчас Brown Box — почётный экспонат музея технологий при Смитсоновском институте

    Руководство Sanders наконец осознало, что Brown Box может стать их спасательным кругом, и начало серьёзные маркетинговые исследования. В качестве возможных покупателей были выбраны крупнейшие производители телевизоров того времени: Zenith, Motorila, General Electric и Magnavox. Однако большинство производителей электроники, так же как и ранее поставщики кабельного телевидения, смотрели презентации и вежливо отказывались.

    Исключением стала Magnavox — компания из Индианы, куда на корпоративную демонстрацию Баер привёз свой Brown Box с двенадцатью игровыми картриджами. Во время презентации всё шло по накатанному сценарию, а в конце ждал вежливый отказ. Но вице-президент Magnavox по маркетингу Джерри Мартин оценил весь потенциал приставки. В 1971 году Sanders подписала соглашение о сотрудничестве с Magnavox, и приставка Brown Box начала свой путь к массовому производству.

    В течение года проект системы перетряхивали инженеры из Sanders и Magnavox. Цель была одна — удешевить производство, не растеряв по возможности игровые функции. Но кое-что в процессе перетряхивания потерялось. Исчез модуль генерации фоновых изображений. Вместо него было принято решение выпускать оверлеи — целлулоидные плёнки с фонами, которые надевались на экран телевизора.

    Наконец, в 1972 году свет увидела первая в мире телевизионная игровая приставка Magnavox Odyssey, модель 1TL200. В отличие от Brown Box, изящный пластиковый корпус Odyssey содержал внутри продуманную и простую в ремонте модульную конструкцию. Модули могли выпускаться независимо на разных заводах Magnavox.


    На «материнской плате» хорошо видны слоты для дополнительных модулей

    Приставка была упакована в пластиковый кейс, в котором кроме руководства пользователя были целлулоидные оверлеи-фоны, картриджи с играми, карточки для ведения счёта и другая игровая атрибутика. Внешний вид был намного привлекательнее прототипа Brown Box; Odyssey отлично вписывалась в интерьер семидесятых.


    Пульт Magnavox Odyssey на годы вперёд определил вид типового игрового контроллера paddle.


    Официальная презентация Magnavox Odyssey прошла в фешенебельном ресторане Bowling Greene, который находился посреди Центрального парка Нью-Йорка. Демонстрация вызвала кучу восторженных отзывов. Баер, приглашенный на неё, позже вспоминал, что был так потрясён реакцией окружающих, что пришлось буквально зажимать рот руками, чтобы не воскликнуть: «Это мой ребёнок!» Параллельно с нью-йоркской презентацией компания Magnavox провела шоу в торговых центрах многих крупных городов. Самодельный световой пистолетик Баера был заменён на шикарный пластиковый винчестер, и любой желающий мог попробовать пострелять по мишеням на огромных (по тем временам) двадцатипятидюймовых экранах телевизоров Magnavox.

    Заинтересованность дилеров Magnavox в Odyssey была бешеная, заказы сыпались, как из рога изобилия. Боссы Sanders и Magnavox довольно потирали руки. Но продажи не заладились. Как это часто бывает, хорошую вещь испортил плохой маркетинг.

    По вине неудачно снятой телевизионной рекламы у покупателя складывалось впечатление, что Odyssey мог работать только с телевизорами Magnavox, хотя это было совсем не так. Не способствовал росту продаж и отказ Magnavox реализовать приставку через крупные торговые сети. Потенциальных покупателей не привлекала перспектива бегать по городу, выискивая магазинчики официальных дилеров Magnavox. Не радовала и цена в сотню долларов, которую продавцы ломили за чемоданчик с Odyssey. А уж навязывание комплектов с пластиковой винтовкой за 25 долларов вообще ни в какие ворота не лезло.

    Частично положение Odyssey спас рекламный ролик с Френком Синатрой, благодаря которому было продано около ста тысяч приставок и получены контракты с торговыми сетями в Англии и Франции. Но всё же для потенциального хита, каковым было творение инженера Баера, такое количество продаж было мизерным.

    Всего с момента анонса Magnavox Odyssey было продано около 130 тысяч комплектов. Позже руководство Magnavox попыталось применить более агрессивную маркетинговую схему продаж, но получило по шапке от антимонопольного комитета. Всего за период с 1972 по 1975 год было продано около 330 тысяч комплектов Odyssey и 80 тысяч световых ружей к ней.

    Затем на смену первой Odyssey пришёл её более дешёвый и более простой вариант Magnavox Odyssey 100, стоивший всего 30 долларов. Все последующие модели Odyssey, включая последнюю Odyssey 4000, не поднимались в цене выше 25 долларов.


    Magnavox Odyssey 100 был проще и намного дешевле первенца

    В 1972 году, практически параллельно с началом продаж Magnavox Odyssey, свой путь начинает другая игровая система, разработанная маленькой фирмой Atari, в состав которой в 1972 году входило всего три сотрудника. Именно этой приставке суждено было подхватить флаг, который так неумело держала Magnavox.

    Ральф Баер навсегда вошёл в историю видеоигр. Его называют не иначе как Эдисоном компьютерных игр — и это самая настоящая правда. Энтузиазм, упорство, вера в собственные силы и перспективы своего изобретения помогли Баеру преодолеть массу препятствий и фактически открыть рынок телеприставок, огромные финансовые возможности которого в полной мере ощущаются сейчас, спустя десятилетия после того как Brown Box Ральфа Баера впервые была подключена к телевизору, чтобы открыть нам удивительный мир видеоигр.

    Статья "История TV Games: Одиссея инженера Баера" предоставлена изданием Mobi.ru.

    Читайте также на Mobi.ru

    Ritmix RBK-900: обзор электронного ридера с сенсорным экраном

    События недели: изменения в системе платежей Qiwi, обновление iOS

    iCab Mobile: веб-браузер на стероидах

    Samsung S3850 Corby II: предварительный обзор

    Computer Space: игровой автомат из 2022 года

    CeBIT 2011: MSI WindPad 100A


    К оглавлению

    >

    Интервью

    id="interactive_0">

    Павел Иванов (МГУ) об «оптимизации» бактерий и биоводороде

    Юрий Ильин

    Опубликовано 15 марта 2011 года


    Руководитель группы биоинформатики, геномики и системной биологии кафедры биофизики Физического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова Павел Иванов рассказал нам об этом проекте.

    - Расскажите, пожалуйста, над чем вы работаете.

    - Речь идёт о проекте, который направлен на производство биоводорода, точнее, обычного молекулярного водорода бактериальными клетками. Водорода, который потом можно будет сжижать и транспортировать, как это делается в индустрии «водородного топлива».

    Оказалось, в мире существуют бактерии, которые способны очень эффективно играть роль продуцентов такого водорода. Но сами по себе эти бактерии, относящиеся к роду Rhodobacter, производят водород в крайне малых количествах. Он бывает им нужен только для того, чтобы избавиться от лишних восстановительных эквивалентов в метаболических путях. Способом такого избавления как раз и служит выработка водорода. А вообще жизнедеятельность этих микроорганизмов с водородом никак не связана.

    Благодаря чрезвычайно разнообразному метаболизму даже для бактериального мира они с лёгкостью приспосабливаются к радикальным изменениям в условиях существования, погубить их довольно сложно. Эти бактерии являются фотосинтезирующими клетками, но стоит выключить свет, и они спокойно живут дальше. Им нужен кислород, но они комфортно чувствуют себя и в анаэробных условиях. Другими словами, в этих клетках заложен огромный «биохимический потенциал», и те или иные метаболические пути вступают в игру в зависимости от того, что с этой клеткой происходит.

    При таком разнообразии метаболических путей попытки заставить данные клетки производить водород, подбирая внешние условия их существования, не очень конструктивны. Вы меняете внешние условия, а бактерии без труда подстраиваются под них и продолжают «гнуть свою линию».

    Вот тут и начинается работа, которая стала достаточно рутинной в современной генетике, или геномике, как её правильнее было бы назвать, — работа, связанная с генной инженерией. Её смысл сводится к выключению отдельных генов, приводящему к отключению отдельных биохимических реакций внутри клетки. Если всё сделано верно, то бактериальной клетке ничего не остаётся, как синтезировать водород. Другими словами, основная идея состоит в отключении максимального числа реакций, которые препятствуют выработке водорода данной клеткой.

    Если нам удалось это сделать, то стоит пойти дальше и добавить этой бактерии геномный материал, который ещё больше увеличит скорость производства водорода. Тут есть два пути: либо сделать копии уже существующих генов, которые нужны для производства водорода, либо включить в геном данной бактерии отдельные гены или регуляторные участки из геномов других бактерий.

    Оказывается, что и к ним тоже есть два подхода. Один – скорее эмпирический. Мы знаем, что это за бактерии — их изучением занимается десяток научных лабораторий в Америке, Германии, Японии и России. Мы знаем, как устроена биохимия именно этих клеток, да и вообще неплохо представляем себе биохимию микроорганизмов. На уровне наших качественных представлений можно попытаться выполнить необходимые генные манипуляции и посмотреть, что получится.

    Другой подход набирает силу в последние пять-семь лет, особенно на Западе. Это скрупулёзное моделирование процессов, происходящих в бактериальной клетке, причём моделирование не только собственно биохимических реакций, но и регуляции, затрагивающей уровень генома. На основании такого моделирования можно попробовать точно предсказать, к чему приведёт включение и выключение конкретных генов, а также увеличение числа их копий и добавление генов из других бактерий. В идеале мы могли бы точно сказать, сколько водорода такие модифицированные клетки (мутанты) будут производить, например, на один грамм сухой массы.

    Вот таким моделирование мы и занимаемся в нашей группе биоинформатики, геномики и системной биологии на физическом факультете МГУ. А дорогую инструментальную часть, связанную с генными манипуляциями и созданием мутантных штаммов, выполняют наши коллеги в Университете штата Вайоминг (США).

    Мы продуктивно работаем в этом направлении уже года три. Уже созданы мутанты, то есть бактерии рода Rhodobacter с модифицированным геномом, которые производят в три раза больше водорода, чем дикий тип. Согласитесь, троекратное увеличение — это результат, это не десять процентов. И всё же до промышленных объёмов ещё очень далеко. Хотелось бы, чтобы производство водорода этими бактериями выросло хотя бы на порядок, а лучше – ещё больше.

    Ещё одна задача: как этим бактериям обеспечить среду существования? Одно дело, когда всё делают в пробирке — но это никому не интересно. Другое — когда производство биоводорода ставят на промышленную основу. Можно ли бактериальные колонии размножить в таких количествах, чтобы производство стало выгодным? Сразу возникает вопрос о том, чем же эти бактерии кормить, потому что кормить их всё-таки надо. К счастью, они могут питаться отходами жизнедеятельности человека — всякими отбросами, органическими отходами. И тогда задача становится перспективной уже и с технологической точки зрения.

    - Органический мусор?

    - Да. Тоже не всяким, мусор надо подбирать и сортировать, но так бы его просто выкидывали, а тут выясняется, что из него — при определённых опять же условиях — можно сделать водород.

    Мы некоторое время занимались проектом по созданию циклической системы: бактерии рода Rhodobacter наряду с ферментирующими бактериями и водорослями образуют замкнутый цикл, на выходе из которого образуется водород. К сожалению, сейчас этот проект приостановлен.

    Отдельная проблема — где содержать эти бактерии и как обеспечить их культуральную среду не на уровне пробирки или колбы, а в промышленных масштабах. Тут в игру вступает технология формирования биоплёнок, по-английски называемых биофильмами. Это большие подложки, на которых живёт бактериальная культура — в планарном исполнении, если угодно, на плоскости. В нужных нам условиях эти бактериальные клетки перестают делиться, но к счастью, это не так уж важно: в биоплёнке такая клетка может жить до четырёх месяцев, не делясь. За эти четыре месяца она должна выработать такое количество водорода, что всё это будет вполне оправданно.

    Ещё один пока не решённый вопрос — как улавливать производимый биоводород и как его затем транспортировать. Эта часть проекта пока остаётся у нас в тени, потому что, подчеркну ещё раз, наши усилия пока направлены преимущественно на генные манипуляции, на создание мутантов данных бактерий, у которых производство водорода выведено на максимум.

    - Вероятно, один из первых вопросов, который возникнет у обывателей, такой: каких побочных явлений можно ожидать, и насколько эти генно-модифицированные бактерии могут быть, скажем, опасны для человека?

    - Эти бактерии совершенно не патогенные, ни в каком виде. Поэтому от того, что вы осуществляете какие-то манипуляции с их геномом, плохо или хорошо может быть им, а больше — никому. Это первый момент.

    Второй момент заключается в том, что продукты их жизнедеятельности могут быть весьма разнообразны в зависимости от того, в каких внешних условиях они существуют. Однако выделяемые ими вещества представляют собой нетоксичную органику, не представляющую никакой опасности.

    - То есть производство получается предельно чистым само по себе?

    - Да. Это один из самых чистых видов биотоплива не только по продуктам сгорания (продукт сгорания водорода — это вода), но и по технологии производства. Отходы — те же, как если бы данные бактерии находились в своей естественной среде. Их колонии можно встретить в знаменитом американском заповеднике — Йеллоустоунском национальном парке, где они живут в горячих источниках и ничего не загрязняют.



    Нет отходов ещё и потому, что нет какого-то биотехнологического производства — в отличие от того, что имеет место при производстве других видов биотоплива, например, когда надо использовать какие-то растительные культуры, а на выходе остаются продукты их переработки.

    Это же обычная бактериальная клетка, которая и так живёт в огромных количествах в различных уголках Земного шара, но при этом она не вредит ничему, никакой экологии.

    - По вашим оценкам, через сколько лет бактериальное производство водорода удастся вывести на промышленный масштаб?

    - Всегда хочется быть оптимистом. Мы надеемся, что геномную часть мы доделаем года за два, за три. Сейчас всё, что связано с моделированием, в базовом варианте готово. Вышли публикации, которые показывают, что построенная модель работоспособна, она корректно объясняет существующие экспериментальные данные и одновременно выдаёт предсказания, которые можно проверить.

    Пока не до конца просчитаны части, связанные с мутантами и с регуляцией на уровне генома. Тем не менее даже в её нынешнем виде модель можно использовать для предсказания мутантов, оптимальных с точки зрения наработки биоводорода. Что пока совсем не сделано на модельном уровне — это анализ последствий встраивания в геном Rhodobacter новых генов. Такое включение — экспериментальный процесс, но вот описать его последствия на уровне количественного моделирования и компьютерного счёта (чтобы понять, какие гены надо встроить и куда, а также на что и как их встраивание повлияет) — это нам ещё предстоит.

    С другой стороны, не дожидаясь наших результатов, не дожидаясь, пока все эти численные, математические вещи сработают, наши коллеги уже вовсю делают мутантов, которые, как я уже сказал, имеют в три раза большую скорость производства водорода по сравнению с диким типом, так что мы движемся параллельно.

    Кстати говоря, мы работаем со вполне определённым видом бактерий Rhodobacter, которые, по существующим оценкам, являются лучшим объектом для подобного рода исследований и последующего использования. Родственные виды «работают» хуже, потому что у них чуть-чуть иначе устроен метаболизм, нет отдельных биохимических реакций, так что даже если их «оптимизировать», результат будет далёк от теоретического максимума.

    Если за два-три года мы доделаем эту лабораторную часть, то ещё года три-четыре уйдёт на то, чтобы научиться делать всё то же самое, но в промышленных масштабах. Биоплёнки уже делаются, но опять же в лаборатории. Предстоит ещё разработать «циклический» вариант, который я упомянул, и научиться с минимальными потерями улавливать производимый водород.

    - А наше государство каким-нибудь образом уже выражало своё отношение к этому проекту?

    - По большому счёту, нет. В сентябре мы написали один грант — его результаты будут известны довольно скоро; недавно подали заявку на совместный российско-американский грант в области альтернативной энергетики, его результаты будут обнародованы 1 мая этого года. Тем не менее я убеждён, что данное исследование, особенно наше сотрудничество с американской группой, вполне вписывается в инновационные инициативы «сверху», направленные на то, чтобы уйти от сырьевой зависимости российской экономики.

    - Учитывая, что высшие чины государства связаны именно с нефтью и газом, не ожидаете ли вы активного сопротивления переходу на биотопливо?

    - Вопрос, на мой взгляд, куда более сложный. Дело ведь не только в политике власть предержащих. Дело в нефтяных компаниях. Нефтяные, нефтедобывающие, нефтетранспортирующие и нефтеперерабатывающие предприятия крайне заинтересованы в сохранении status quo и той бизнес-модели, по которой они работают. Понятно, что запасов нефти у нас на 40-45 лет, запасов газа — на 200 лет... Это означает, что ещё 40-45 лет можно будет безбедно жить, производя минимальные инвестиции в принципиально новые проекты, которые ещё могут ничего и не дать, ведь может ничего и не получиться.

    Может оказаться, что, когда вы перейдёте от всех этих работ к промышленным масштабам, то либо себестоимость окажется в десять раз выше, чем ожидалось, либо бактерии будут плохо себя чувствовать на огромных биоплёнках, площади которых измеряются отнюдь не сотнями квадратных сантиметров.

    Но всё равно надо пытаться. Пытаться создать такого эффективного продуцента биоводорода минимальными средствами, то есть сначала смоделировать, а потом ввязываться в какую-то технологическую работу.

    - Потребуются ли какие-то специфические промышленные мощности? Что-либо технологически совершенно не освоенное в России?

    - Первое, что потребуется, — это подготовка отходов, которые надо теперь не выкидывать, а селектировать и аккумулировать для последующего использования. Их надо будет как-то собирать. То есть либо разворачивать производство рядом с источниками промышленных отходов, либо учиться их собирать и транспортировать. Тут надо понять, что дороже — перевозить субстрат для этих бактерий или затем транспортировать водород. Это первый момент.

    Второй — это, конечно, технология улавливания водорода. Это самый обычный водород H2, который в ничтожных количествах присутствует в атмосфере. Нужна технология улавливания с минимальными потерями. Чтобы не было как с нефтью, меньше половины которой мы выкачиваем из пластов, а затем обнаруживаем, что в заброшенных пластах снова полно нефти, и её можно снова качать.

    Чтобы такого не происходило, возможно, потребуются какие-то новые технологии. Во всяком случае, я ничего не знаю о готовых технологиях улавливания биоводорода в России. И я почти уверен, что у нас нет правильных технологий, если потребуется эффективно селектировать и транспортировать отходы. Опять-таки надо считать экономические модели — с прямыми затратами и с косвенными, связанными с той же экологией, а этого вообще никто не умеет оценивать.

    Допустим, мы сделаем так, что два процента энергетики в России станет водородной, и, допустим, это потребует определенных инвестиций. Как быстро они окупятся? При этом в расчёт окупаемости надо заложить, например, некоторое улучшение экологической обстановки в городах. Как следствие — уменьшение заболеваемости раком лёгких на несколько процентов, а значит, уменьшение страховых выплат и уменьшение затрат государства и частных компаний на лечение этих больных. Другими словами, тут очень много вещей, которые не так-то просто подсчитать. Может, окажется, что в итоге биоводород дешевле.

    По инвестиционным программам, которые связаны с энергетикой, биоводород – безусловно, затратная вещь, особенно на стадии проектирования и развёртывания промышленного производства. А вот по медицинским — наоборот, потому что люди будут меньше болеть. Наверняка уменьшится число заболеваний дыхательных путей, потому что воздух станет чище. К сожалению, в России нет практики оценивания окупаемости инвестиций в инновационные проекты с подобных комплексных позиций, такие вещи у нас никто не считает. Никто не понимает, как мне кажется, насколько уменьшение загрязнённости воздуха в городах на два или три процента снизит общие годовые расходы на медицинское обслуживание — неважно, из каких источников. А без этого оценивать экономическую целесообразность подобных проектов совершенно бессмысленно.


    К оглавлению

    >

    Терралаб

    id="terralab_0">

    AirDrop: самоорганизующаяся беспроводная сеть Apple

    Игорь Осколков

    Опубликовано 14 марта 2011 года

    В следующей версии Mac OS X ожидается множество нововведений: Launchpad, Mission Control, новые мультитач-жесты и так далее (подробнее — в статье "Первый взгляд на Mac OS X 10.7 Lion"). Изменения коснулись и файлового менеджера Finder. Он обзавёлся любопытной функцией, которая называется AirDrop. Что это такое и зачем нужно?

    Если коротко, то AirDrop позволяет быстро обмениваться файлами по Wi-Fi между двумя компьютерами под управлением Mac OS X Lion. На первый взгляд, в этом нет ничего особенного. Кого удивишь обменом файлов? Для него не требуется ни AirDrop, ни Lion. Однако дело не в самом обмене, а в том, как он устроен.

    Вспомните, что требуется для пересылки файлов по сети. Сначала компьютеры нужно подключить к одной сети (а если сети нет, то она должна быть создана), затем необходимо открыть доступ к нужным папкам и лишь потом передавать заветные файлики. Для продвинутого пользователя всё это не проблема, но попробуйте простому человеку (a ля домохозяйке) предложить проделать такую последовательность действий.

    AirDrop значительно упрощает весь процесс. В системном файловом менеджере Finder добавился пункт AirDrop, при нажатии на который появляется список всех находящихся поблизости компьютеров с Mac OS X Lion на борту и включённым AirDrop. Компьютеры, перечисленные в списке, могут находиться в разных сетях и даже быть не подключёнными к сети вовсе.

    Если перетащить нужный файл на значок другого компьютера в списке и подтвердить отправку, то на принимающей машине появится окно с предложением принять пересылаемый файл или отменить передачу. Вот и всё. Интерфейс AirDrop интуитивно понятен, так что вряд ли с ним возникнут проблемы даже у начинающих пользователей.

    Интересно и то, что текущее беспроводное соединение при активации AirDrop не разрывается. Компьютеры могут быть подключены к разным точкам доступа, но всё равно сохраняют возможность напрямую обмениваться информацией. AirDrop предположительно будет доступен на всех Intel-компьютерах Apple, кроме самых ранних моделей. Среди требований также называют наличие беспроводного адаптера, который одновременно может работать в режиме обычного соединения с точкой доступа и в режиме Ad hoc. Не исключено, что поддерживать AirDrop будут и устройства на основе iOS — «айфоны», плееры iPod Touch и планшеты iPad.

    Технических подробностей реализации AirDrop компания Apple не раскрывает. Достоверно известно лишь то, что при включении этой функции в эфире появляется точка доступа с названием вида Air-xxxxx. Затем, скорее всего, происходит поиск сетей с аналогичными именами, и компьютеры пытаются соединиться в сеть Ad hoc. Что дальше — понятно. С помощью технологии Bonjour компьютер проверяет доступность сервиса AirDrop на других машинах и показывает пользователю те из них, которые готовы обмениваться файлами.

    Удивительно, что технологии, подобные AirDrop, стали появляться относительно недавно, ведь идея-то лежит на поверхности. С технической точки зрения ничего сложного в ней нет. Самоорганизующиеся беспроводные сети можно было создавать и раньше. Есть как довольно экзотические реализации, вроде ZigBee или VANET, так и более привычные, тот же Wi-Fi. Если углубиться в историю, то можно вспомнить, что прародитель современных беспроводных сетей под названием ALOHAnet тоже основывался на принципах самоорганизации.

    Всем этим технологиям недоставало одного – простого и доступного интерфейса. Его-то и придумали в Apple. Странно только, что эта проблема взволновала всех лишь недавно. Её решением разом озаботились не только в Apple, но и в других местах. К примеру, во французской компания eviGroup наверняка серьёзно огорчились, узнав о появлении AirDrop. Ведь первого декабря 2010 года эта компания подала патентную заявку, в которой практически один в один (вплоть до пользовательского интерфейса) описывается аналогичная AirDrop технология, разработанная в недрах eviGroup.

    В 2009 году была анонсирована ещё одна подобная технология, но разработанная уже в компании Intel. Она называется Intel My WiFi и предоставляет примерно такой же набор функций, что и AirDrop. С помощью Intel My WiFi можно обмениваться файлами между компьютерами без необходимости подключения к общей сети. Впрочем, дело не ограничивается компьютерами – обмениваться информацией можно практически с любым устройством, будь то принтер, смартфон, камера, дисплей или фоторамка. Была бы поддержка Intel My WiFi.

    Все ноутбуки на базе платформы Intel Centrino 2 с беспроводными адаптерами серий WiFi Link 5100 и Ultimate N WiFi Link 5300 поддерживают My WiFi. Единственное ограничение – к одному устройству одновременно подключается не более восьми девайсов. При этом, конечно же, сохраняется и текущее подключение к другой беспроводной сети.

    На самом деле, Intel My WiFi — это всего лишь реализация набора стандартов Wi-Fi Direct (или Wi-Fi Peer-to-Peer), принятого летом прошлого года. Помимо Intel производство адаптеров с поддержкой Wi-Fi Direct уже анонсировали такие крупные производители чипсетов, как Atheros, Broadcom, Ralink и Realtek. Есть и готовые продукты с Wi-Fi Direct на борту. Например, Blu-ray плеер LG-BD960 или смартфон LG Optimus Black. Кстати, не исключено, что AirDrop тоже является реализацией Wi-Fi Direct или Intel My WiFi. По примеру того, как Intel Lightpeak в руках Apple «превратился» в Thunderbolt.

    Wi-Fi Direct устроен достаточно просто. Помимо обычного беспроводного соединения, создаётся так называемая программная точка доступа. Если устройство обнаруживает поблизости такую точку, то оно «договаривается» с владельцем о протоколе шифрования, пароле и прочих характеристиках соединения. Разрешены коннекты как один-к-одному, так и один-ко-многим. А если одно из устройств является, например, смартфоном с доступом в 3G, то можно организовать «раздачу» интернета другим участникам сети. Любой адаптер Wi-Fi Direct обратно совместим с обычными стандартами Wi-Fi.

    Все вышеперечисленные технологии наверняка ждёт светлое будущее. Ведь это действительно очень удобно. Открытыми остаются лишь два вопроса. Во-первых, не получим ли мы в итоге большой набор разношёрстных стандартов, не совместимых друг с другом. Во-вторых, насколько безопасным будет использование подобных беспроводных самоорганизующихся сетей. Но это уже совсем другая история.


    К оглавлению

    id="terralab_1">

    Компьютеры-моноблоки: какой выбрать

    Олег Нечай

    Опубликовано 16 марта 2011 года

    Apple iMac

    Первые «алюминиевые» iMac появились осенью 2007 года — они пришли на смену очень похожим моноблокам, которые ранее выпускались в ярко-белых пластмассовых корпусах. Из семейства исчезла модель с 17-дюймовым экраном, и в нём остались модификации с 20- и 24-дюймовыми дисплеями. В октябре 2009 «аймаки» вновь обновились: они стали оснащаться 21,5- или 27-дюймовыми экранами TFT IPS cо светодиодной подсветкой, новыми процессорами и винчестерами большей ёмкости. Внешне iMac изменились незначительно: с передней панели исчезла рамка вокруг экрана, а задняя панель из чёрного матового пластика тоже стала алюминиевой.


    В актуальную линейку Apple iMac входят четыре базовые модели: две с 21,5-дюймовым (1920х1080 пикселей) и две с 27-дюймовым экраном (2560х1440 точек). В 21,5-дюймовых моделях устанавливаются двуядерные процессоры Intel Core i3 с тактовой частотой 3,06 или 3,2 ГГц (опция — Core i5 3,6 ГГц), 4 Гбайта оперативной памяти SO-DIMM DDR3 1333 МГц с возможностью расширения до 8 Гбайт, винчестер на 500 Гбайт или 1 Тбайт (опция — 2 Тбайта) и многоформатный DVD-рекордер SuperDrive cо слотовой загрузкой. В качестве графического ускорителя в младшей модели используется ATI Radeon HD 4670 c 256 мбайтами памяти GDDR3, в старшей — ATI Radeon HD 5670 с 512 мбайтами памяти GDDR3.

    В 27-дюймовых «аймаках» используются двуядерные процессоры Intel Core i3 с тактовой частотой 3,2 ГГц или четырёхъядерный Core i5 2,6 ГГц, (опция — Core i7 2,94 ГГц), 4 Гбайта оперативной памяти SO-DIMM DDR3 1333 МГц с возможностью расширения до 16 Гбайт, винчестер на 1 Тбайт (опция — 2 Тбайта или SSD на 256 Гбайт) и многоформатный DVD-рекордер SuperDrive cо слотовой загрузкой. Графические ускорители — ATI Radeon HD 5670 c 512 Мбайтами памяти GDDR3 в младшей модели или ATI Radeon HD 5750 с 1 Гбайтом памяти GDDR5 — в старшей.

    Во всех машинах есть встроенные беспроводные адаптеры Wi-Fi AirPort Extreme 802.11n и Bluetooth 2.1 + EDR, сетевой интерфейс Gigabit Ethernet, веб-камера iSight (VGA) cо светодиодной вспышкой, микрофон и стереосистема с двумя усилителями мощностью 17 Вт. На задней панели установлены четыре порта USB 2.0, порт FireWire 800, разъём Mini DisplayPort c возможностью вывода сигнала DVI, DL DVI и VGA (через отдельно приобретаемый переходник), а также 3,5-миллиметровый выход на наушники, совмещённый с оптическим цифровым аудиовыходом, и 3,5-миллиметровый линейный вход, совмещённый с оптическим цифровым аудиовходом. В 27-дюймовых модификациях возможно использование моноблока в качестве внешнего монитора для другого компьютера с интерфейсом DisplayPort — для этого также необходим отдельно приобретаемый переходник. На боковой панели расположен слот для флэш-карт SDXC.

    Габаритные размеры 21,5-дюймовых моделей — 451х528х188,5 мм, масса — 9,3 кг, 27-дюймовых — 517х650х207 мм, масса — 13,8 кг. В комплект поставки входят беспроводная клавиатура с клавишами «островного» типа и беспроводная сенсорная мышь Magic Mouse с поддержкой жестов.

    На компьютер предустанавливается операционная система Mac OS X 10.6 (Snow Leopard), при этом в комплект поставки входит фирменная утилита Boot Camp для параллельной установки любой из современных версий Windows или Linux. Если вас совсем пугает незнакомая Mac OS X, можно установить на компьютер только Windows, но всё-таки советуем повнимательнее присмотреться к Mac OS X: эта операционка красива, надёжна и удобна, особенно для домашнего использования.

    Цены на iMac, как и на всю продукцию Apple, «кусаются»: 21,5-дюймовые модели продаются в российских магазинах за 52 000-64 5000 рублей, 27-дюймовые — за 73 000-98 000 рублей.

    Достоинства: выдающийся дизайн, продуманная конструкция, отличное качество сборки, современная начинка, хорошая производительность, очень низкий уровень шума, набор беспроводных интерфейсов, необычная сенсорная мышь в комплекте.

    Недостатки: очень высокая цена, веб-камера низкого разрешения, малораспространённый видеоинтерфейс DisplayPort и отсутствие универсального HDMI, штатная клавиатура без цифрового блока, отсутствие модификации с приводом Blu-ray, неоправданно дорогие «фирменные» переходники.

    ASUS EeeTop ET2400INT

    Полнофункциональный моноблок с сенсорным экраном средних размеров на основе оптических датчиков, поддерживающим технологию мультитач и жесты.


    Компьютер построен на основе чипсета Intel H55 и двуядерного процессора Intel i3-550 с тактовой частотой 3,2 ГГц и оснащён 23,6-дюймовым экраном с разрешением 1920х1080 точек, 4 Гбайтами оперативной памяти DDR3 1066 МГц с возможностью расширения до 8 Гбайт, жёстким диском ёмкостью 1 Тбайт и многоформатным DVD-рекордером со слотовой загрузкой. Графический ускоритель — NVIDIA GeForce 310M c 512 мбайтами видеопамяти. В аппарате реализована аппаратно-программная технология разгона Super Hybrid Engine, обеспечивающая повышение производительности нажатием одной кнопки.

    Предусмотрены встроенный беспроводной адаптер Wi-Fi IEEE 802.11b/g/n, сетевой интерфейс Gigabit Ethernet, 0,3-мегапиксельная веб-камера, микрофон и стереосистема. В распоряжении владельца шесть портов USB 2.0 (два из них — на боковой панели), порты VGA и HDMI (с возможностью использования моноблока в качестве монитора), картридер SD, 3,5-миллиметровый выход на наушники и 3,5-миллиметровый микрофонный вход.

    Габаритные размеры — 582х495х80 мм, масса — 10,1 кг. В комплект поставки входят беспроводные клавиатура с «островными» клавишами и оптическая мышь. В некоторые комплектации входит ТВ-тюнер с пультом дистанционного управления.

    На компьютер предустанавливается операционная система Windows 7 Home Premium. Ориентировочная розничная цена в российских магазинах — 40 700 рублей.

    Достоинства: привлекательный дизайн, сенсорный экран, хорошая производительность, современная платформа, богатый набор портов, возможность использовать в качестве монитора, невысокий уровень шума.

    Недостатки: маркий глянцевый корпус из чёрного пластика, клавиатура без цифрового блока, отсутствие Bluetooth, высокая цена.

    MSI Wind Top AE2220

    Типичный представитель полнофункциональных моноблоков с сенсорным экраном средних размеров на основе оптических датчиков, поддерживающим технологию мультитач и жесты.


    Компьютер построен на основе платформы NVIDIA ION и оснащён двуядерным мобильным процессором Intel Core 2 Duo T6600 c тактовой частотой 2,2 ГГц. Разрешение 21,5-дюймового экрана — 1920х1080 пикселей. В машину устанавливаются 4 Гбайта оперативной памяти SO-DIMM DDR2 800 МГц с возможностью расширения до 8 Гбайт, жёсткий диск объёмом 500 Гбайт и многоформатный DVD-рекордер с лотковой загрузкой (возможна установка комбопривода Blu-ray). Графический ускоритель — встроенный в системную логику NVIDIA GeForce 9300 с 256 мбайтами видеопамяти.

    В компьютере имеются встроенный беспроводной адаптер Wi-Fi IEEE 802.11b/g/n, сетевой интерфейс Gigabit Ethernet, 1,3-мегапиксельная веб-камера, микрофон и стереосистема мощностью 2х5 Вт. В распоряжении пользователя шесть портов USB 2.0 (два из них — на боковой панели), порт eSATA, входы VGA и HDMI (с возможностью использования моноблока в качестве монитора), многоформатный картридер (SD/MMC/MS), 3,5-миллиметровый выход на наушники, 3,5-миллиметровый микрофонный вход и оптический цифровой аудиовыход S/PDIF.

    Габаритные размеры — 554,1х403,5х62,5 мм, массу производитель не указывает. В комплект поставки входят беспроводные «островная» клавиатура и мышь, а также стилус для работы с сенсорным экраном.

    На компьютер предустанавливается операционная система Windows 7 Home Premium c пакетом Touch Pack. Ориентировочная розничная цена в российских магазинах — 28 500 рублей.

    Достоинства: привлекательный дизайн, сенсорный экран, богатый набор портов, возможность использовать в качестве монитора, разумная цена.

    Недостатки: посредственная производительность, встроенная в чипсет графика, отсутствие Bluetooth, шумный кулер.

    eMachines EZ1700

    Недорогой моноблочный компьютер на основе неттопа изготовлен под маркой, принадлежащей компании Acer.


    Моноблок построен на основе чипcета Intel NM10 и двуядерного процессора Intel Atom D525 c тактовой частотой 1,8 ГГц, оснащён 18,5-дюймовым экраном с разрешением 1366х768 точек, 2 Гбайтами оперативной памяти DDR3 1333 МГц c возможностью расширения до 4 Гбайт, винчестером на 320 Гбайт и многоформатным DVD-рекордером. Графика — встроенная в системную логику Intel Graphics Media Accelerator 3150.

    В машине предусмотрены встроенный беспроводной адаптер Wi-Fi IEEE 802.11b/g/n, сетевой интерфейс Gigabit Ethernet, веб-камера, микрофон и стереосистема. На корпусе установлены пять портов USB 2.0 (два из них — на боковой панели), два порта PS/2 для подключения мыши и клавиатуры, многоформатный картридер (SD/MMC/MS/MS Pro), 3,5-миллиметровый выход на наушники и 3,5-миллиметровый микрофонный вход.

    Габаритные размеры — 484х380,9х54,55 мм, масса — 3,5 кг. В комплект поставки входят проводные клавиатура и мышь.

    На компьютер предустанавливаются операционная система Windows 7 Home Premium и офисный пакет Microsoft Office Starter 2010. Ориентировочная розничная цена в российских магазинах — 16 900 рублей.

    Достоинства: привлекательный дизайн, компактность, современный экономичный двуядерный процессор, низкая цена.

    Недостатки: низкое разрешение экрана, низкая производительность, встроенная в чипсет графика, отсутствие Bluetooth, невозможность использования в качестве монитора, проводные мышь и клавиатура.

    Lenovo С200

    Предельно простой и недорогой моноблок эконом-класса на базе неттопа.


    Машина построена на базе системной логики NVIDIA ION 2 и двуядерного процессора Intel Atom D510 c тактовой частотой 1,66 ГГц и оснащена 18,5-дюймовым экраном с разрешением 1366х768 точек, 1 Гбайтом оперативной памяти DDR2 800 МГц c возможностью расширения до 4 Гбайт, жёстким диском ёмкостью 160 Гбайт и многоформатным DVD-рекордером. Графика — встроенная в системную логику GeForce GT218 c 256 мбайтами видеопамяти.

    В моноблоке имеются встроенный беспроводной адаптер Wi-Fi IEEE 802.11b/g, сетевой интерфейс Ethernet 10/100 Мбит/с, 0,3-мегапиксельная веб-камера, микрофон и стереосистема. На корпусе установлены пять портов USB 2.0 (два из них — на боковой панели), порт PS/2 для подключения клавиатуры, многоформатный картридер (SD/MMC/MS/MS Pro), 3,5-миллиметровый выход на наушники и 3,5-миллиметровый микрофонный вход.

    Габаритные размеры — 460х395х65 мм, масса — 5,68 кг. В комплект поставки входят проводные клавиатура c интерфейсом PS/2 и оптическая мышь с интерфейсом USB.

    На компьютер предустанавливается операционная система Windows 7 Home Basic. Ориентировочная розничная цена в российских магазинах — 15 200 рублей.

    Достоинства: привлекательный дизайн, компактность, современный экономичный двуядерный процессор, низкая цена.

    Недостатки: низкое разрешение экрана, низкая производительность, встроенная в чипсет графика, отсутствие Bluetooth, невозможность использования в качестве монитора, проводные мышь и клавиатура.


    К оглавлению

    id="terralab_2">

    Компьютеры-моноблоки — от и до

    Олег Нечай

    Опубликовано 16 марта 2011 года

    Однако на самом деле эта идея чуть раньше пришла в голову инженерам компании Commodore, которая занимала львиную долю рынка домашних компьютеров задолго до появления IBM PC. Commodore PET выглядел как электрическая пишущая машинка с установленным на неё монохромным ЭЛТ-монитором и выпускался с января 1977 по 1982 год. Моноблок Apple III, представленный в мае 1980 года, отличался более современной начинкой, встроенным 5,25-дюймовым дисководом для гибких магнитных дисков и цветным дисплеем, и в этом его можно считать важной вехой в развитии компьютерной техники. Вместе с тем, в отличие от Apple II, это была одна из самых неудачных моделей в истории самой компании: в частности, в силу несогласованной работы коллективов разработчиков, корпус оказался перегруженным компонентами, в результате чего перегревался и даже плавился.


    Commodore PET

    Современные моноблочные настольные компьютеры значительно компактнее своих далёких предшественников и гораздо менее склонны к перегреву. При этом Apple iMac, ближайшие родственники тех самых Apple II и III, по достоинству считаются одними из лучших компьютеров в этом классе. И во многом именно многолетний успех разных моделей iMac и вызвал интерес к этому типу десктопов как со стороны потребителей, так и со стороны производителей. Достаточно отметить, что выпуском моноблоков занялись не только такие фирмы, как Dell или Sony, конструирующие подобную технику не первый год, но и ASUS, MSI и ViewSonic.

    Что же представляет собой сегодня настольный компьютер-моноблок? По внешнему виду его чаще всего можно спутать с жидкокристаллическим монитором большой диагонали, и лишь присмотревшись, замечаешь, что этот монитор непривычной толщины или рамка под экраном слишком широкая. Именно то, что дисплей и системный блок выступают как единое устройство, и есть главное достоинство моноблоков. Современная элементная база позволяет сделать компьютер чрезвычайно компактным, умещающимся на любом рабочем столе. А благодаря усилиям дизайнеров такой компьютер может стать украшением любого интерьера — неслучайно алюминиевый Apple iMac так любим режиссёрами фильмов и телесериалов (да-да, про product placement мы тоже в курсе).

    Отсутствие внешних кабелей для соединения дисплея и системного блока, а также широкое применение «ноутбучных» комплектующих роднит моноблок с лэптопом. Однако если ноутбуки изначально рассчитывались на эпизодическое использование «в походных условиях», то в случае с моноблоком вы получаете действительно эргономичный ПК, предназначенный для длительной комфортной работы. В ноутбуке просто невозможны большой монитор с диагональю до 27 дюймов или расположенная под правильным углом клавиатура, а хороший моноблок в этом отношении мало чем отличается от обычного «компонентного» десктопа.

    Все современные модели моноблоков, за очень редким исключением, оснащаются встроенными веб-камерами, микрофоном, акустической системой, модулями беспроводной связи Wi-Fi и Bluetooth. Всё чаще такие компьютеры комплектуются беспроводными клавиатурой и мышью.

    В силу ограниченности пространства в моноблочных десктопах очень часто используются комплектующие, изначально разработанные для портативных компьютеров: в подавляющем большинстве таких машин установлены ноутбучные 2,5-дюймовые жёсткие диски и тонкие оптические приводы, в том числе и со слотовой загрузкой. Основная масса моноблоков построена на базе мобильных центральных процессоров, наборов микросхем и графических ускорителей, которые стоят чуть дороже, но при этом слегка уступают в характеристиках своим «настольным» аналогам. Кроме того, как нетрудно догадаться, в моноблоках используются нестандартные системы охлаждения, которые нередко сложно отремонтировать или заменить в случае выхода из строя.

    Здесь мы от главного достоинства моноблока перешли к его главному недостатку — чрезвычайно ограниченным возможностям модернизации, по которым он также сравним с ноутбуком. Чаще всего пользователь может самостоятельно расширить лишь объём оперативной памяти, в некоторых моделях можно также заменить винчестер, но в большинстве моноблоков это сделать непросто.

    По сравнению с классическим системным блоком Midi- или Mini-Tower, в который можно поставить несколько жёстких дисков, несколько видеокарт и плат расширения, это, конечно, заметный недостаток. Однако владельцы ноутбуков, продажи которых в мире уже давно превышают объёмы продаж настольных ПК, просто не поймут, зачем им такие возможности. Оверкловер или экстремальный геймер, скорее всего, выберут обычный системный блок, допускающий самые смелые эксперименты, но для большинства обычных пользователей стандартных возможностей моноблока будет более чем достаточно. К тому же среди машин этого типа можно выбрать как совсем экономичные варианты для просмотра веб-страниц и офисной работы, построенные на чипах Intel Atom, так и весьма мощные игровые системы с четырёхъядерными процессорами и высокопроизводительными видеокартами. Иными словами, к выбору моноблока нужно подходить точно так же, как и к выбору ноутбука, сразу определив предъявляемые к нему требования по производительности.

    К непривычным особенностям некоторых моноблоков можно отнести сенсорные экраны — обычно это дорогие мультимедийные модели с довольно мощной начинкой. Как известно, в операционной системе Windows 7 есть встроенная поддержка таких экранов, благодаря чему практически всё управление компьютером можно осуществлять при помощи прикосновений и передвижений пальцев по экрану. Кроме того, отдельно поставляется бесплатный программный пакет Microsoft Touch Pack, расширяющий стандартные возможности «пальцевого» управления Windows 7, в частности для редактирования цифровых изображений.

    В относительно недорогих моноблоках иногда встречаются резистивные дисплеи, реагирующие на нажатия, — такие применяются также в дешёвых планшетных компьютерах и тачфонах. В более дорогих для распознавания прикосновений используются оптические датчики, установленные по периметру экрана. Такие модели поддерживают технологию мультитач, то есть распознают несколько одновременных касаний и различные многопальцевые жесты для масштабирования, перелистывания и прочих функций.

    Нужен ли вам сенсорный экран, это, конечно, решать вам. Но стоит иметь в виду, что в настоящее время сенсорные технологии без заметных недостатков работают лишь на дисплеях с небольшой диагональю — в смартфонах или планшетах. На большой площади сложно реализовать, например, ёмкостную панель, а при использовании оптических датчиков нередки неправильные срабатывания, некорректное распознавание жестов и просто временное отсутствие всякой реакции. Очевидно, что со временем технология будет доведена до определённой степени совершенства, но для настольных компьютеров она кажется вообще не слишком необходимой, в отличие от телефонов и планшетов. Во-первых, на рабочем столе достаточно места для привычных средств ввода — мыши или клавиатуры, которые гораздо удобнее огромной сенсорной панели, установленной почти вертикально. К тому же набор больших объёмов текста на плоских поверхностях чрезвычайно некомфортен. Чтобы в этом убедиться, достаточно попробовать напечатать страницу текста на экранной клавиатуре того же iPad, одного из лучших современных планшетов. Во-вторых, это просто не слишком эстетично: за несколько минут использования экран покрывается такими густыми следами от пальцев, что мягкая ткань для его протирки у аккуратного владельца становится расходным материалом. В общем, то, что уместно для портативного устройства, далеко не всегда хорошо для большого настольного экрана.

    В заключение — несколько советов по выбору моноблочного компьютера. Прежде всего, определитесь с требованиями к производительности: машины на платформе Intel Atom можно купить за 16 000 — 20 000 рублей, но при этом по мощности они будут мало чем отличаться от нетбука за 10 000 рублей, а из-за большого экрана встроенное видео будет работать на пределах своих возможностей. Компьютеры среднего класса на основе Core 2 Duo, Core i3/i5 обойдутся примерно в 40 000 — 55 000 рублей, и за эти деньги вы получите универсальную машину с (чаще всего) дискретной графикой достаточно высокой производительности для HD-видео или современных видеоигр при средних настройках. Моноблоки за 60 000 — 100 000 рублей — аппараты, которые можно использовать практически для любых целей — от работы с цифровой графикой и видео до компьютерных игр. Однако не стоит забывать об ограниченных возможностях апгрейда и о том, что даже в таких моделях вы не встретите ни самого мощного процессора, ни связки из трёх-четырёх видеокарт — при том, что подобную машину в обычном корпусе можно собрать и за значительно меньшую сумму. Это плата за компактность, удобство — и, во многом, за стиль и дизайн.


    Важный показатель — диагональ экрана. В моноблоках он начинается, за редким исключением, с 18,5 дюйма, средний показатель — 20-23 дюйма, а самой большой диагональю, 27 дюймов, на сегодняшний день могут похвастаться старшие модели Apple iMac. На рынке жидкокристаллических мониторов сегодня самые востребованные модели имеют диагональ 19-20 дюймов, поэтому вряд ли есть смысл приобретать в качестве универсального десктопа моноблоки с экранами меньшей диагонали, если только вы не ищете миниатюрный ПК для спальни.

    Не стоит принципиально избегать и компьютеров с экранами больших диагоналей: если у вас организовано рабочее место самых обычных размеров, то привыкание к 24-27-дюймовому дисплею займёт пару дней, а через неделю вы будете удивляться, как умудрялись работать на тринадцатидюймовом ноутбуке. Разумеется, для такой машины потребуется нормальный рабочий стол, а не те странные конструкции для скрюченных карликов, которые у нас почему-то принято называть «компьютерными столами».

    Моноблоки обычно собираются в компактных, часто пластиковых корпусах с тонкими стенками, поэтому, несмотря на ноутбучную начинку, они далеко не всегда бывают тихими в работе. И если системный блок можно убрать куда-нибудь под стол, то такой компьютер будет всегда находиться непосредственно перед вами и шум системы охлаждения может действовать на нервы.

    В 1980 году Стив Джобс принципиально отказался от активного охлаждения в Apple III, поскольку считал, что «промышленный гул» неуместен в вычислительной технике. Такая позиция стала в своё время одной из причин провала этой модели, поскольку её передовая начинка быстро перегревалась. Сегодняшние комплектующие нередко выделяют значительно больше тепла, чем микросхемы восьмидесятых, поэтому во всех современных моноблоках на основе «ноутбучных» компонентов обязательно применяется активное охлаждение, включающее в себя один или несколько вентиляторов.

    Кулеры могут отсутствовать лишь в маломощных компьютерах на базе Intel Atom (например, eMachines EZ1601), но даже здесь в большинстве случае производитель перестраховывается и устанавливает небольшой вентилятор с регулируемыми оборотами. Самыми тихими «взрослыми» моноблоками считаются Apple iMac, особенно двух последних поколений (с августа 2007 года): они выполнены в массивных алюминиевых корпусах, где часть тепла эффективно рассеивается непосредственно через стенки компьютера.

    Наконец, при выборе моноблока следует обратить внимание на набор портов — поскольку вы не сможете установить в такой компьютер дополнительные платы расширения, необходимо наличие достаточного числа разъёмов для подключения периферии. Подавляющее большинство таких машин располагает 3-6 портами USB 2.0, сетевым интерфейсом Ethernet и беспроводным адаптером Wi-Fi. Видеовходы и видеовыходы встречаются далеко не во всех моделях, поэтому если вы хотите подключать к моноблоку внешний монитор или, наоборот, использовать его в качестве дисплея, наличие таких возможностей нужно проверять перед покупкой.

    На следующей странице: пять моноблочных настольных компьютеров, которые можно приобрести в российских магазинах.


    К оглавлению

    >

    Колумнисты

    id="own_0">

    Василий Щепетнёв: Дело бежавшей мышки-3

    Василий Щепетнев

    Опубликовано 14 марта 2011 года

    Миную подводные камни. Запросто, без объяснений механизма события, вместо Андрея Громыко генсеком станет Михаил Горбачёв. Такова моя воля — и достаточно. Изменяю реальность, пусть лишь в пределах времени прочтения этого текста.

    "Раз, два... Меркурий во втором доме... Луна ушла..."

    Свершилось.

    Как будем спасать Советский Союз? Фер-то ке?

    Кого-нибудь побьём? А кого? Кого всегда? Но стоило ли для такой работы ставить на царство Михаила Сергеевича? Всё равно, что гвозди микроскопом заколачивать. Вы пробовали? Плачевно кончается — для гвоздей, особенно для гвоздей мелких, из дрянной стали, других-то нет. Гнутся, а пользы никакой. Ещё и пальцам достаётся. А держава рассыпается. Нет, увольте, пусть другие срамятся.

    И тут приходит не то чтобы сомнение, а запоздалый вопрос: какова причина распада Советского Союза? Может, генсек в ней повинен столько же, сколько петух в восходе солнца? И меняй белого петуха на рябого, а рябого на чёрного, результат будет прежним? Конечно, эксплуатация человека человеком (а кем, собственно, ещё? осьминогом?) — штука некрасивая, и жить в обществе, где такого не бывает, есть мечта каждого порядочного Манилова. Поскольку эксплуатация возникает там, где существует собственность на средства производства, решение напрашивается само собой: ликвидировать средства производства — и «всего-то делов». Что вслед за этим исчезнет и само производство, не столь важно. Важнее другое — неравенство останется. В стаде всегда присутствуют альфа-личности и личности-омеги. У павианов, собак, гусей никаких фабрик, никакого капитала, а счастья нет. Превратиться в одиночек, вроде медведей или пауков? И у медведей счастье неполное, каннибалы они: кто кого может, тот того и гложет. Неравенство есть неотъемлемое биологическое свойство каждого мало-мальски сложного белкового организма. Перейти в безбелковую ипостась, программно выправленный информационный продукт?

    Нет уж, ещё хочется пожить.

    Следовательно, Советский Союз сгубили несознательные инстинкты, а вовсе не происки алиеномасонства?

    Очень может быть. Рассмотрим хоть чадолюбие. Дети вождей вряд ли самые счастливые дети на свете. Покамест родитель, хоть номер один, хоть номер два, у власти, всё в ажуре, но потом... Владимир Ульянов биологического потомства не оставил, так судьба отыгралась на родственниках: брат Дмитрий спился, жена Надежда последнее десятилетие существования вздрагивала при любом стуке, особенно в двери и особенно ночью. Василий Сталин — тюрьма, пьянство, Светлана — бегство за границу, далее под копирку. Либо водка, либо бегство. Либо в одном флаконе. И что особенно удивительно, бежали все к идеологическим противникам. Правда, и там вздрагивали при громком стуке или выхлопе автомобильного мотора. Что за жизнь — пить чай с радиометром в руках?

    Один лишь Яков Джугашвили погиб достойно, под сентенцию товарища Сталина «Мы солдат на генералов не меняем» (быть может, именно поэтому Василия Сталина в двадцать пять лет сделали генералом, а что войны в сорок шестом не было, так ведь всяко могло обернуться).

    Кстати, о Якове. Поражает косность мышления тоталитарных пропагандистов. Ловкая буржуазная гиена пера и кинокамеры что бы сделала? Не в концлагерь засадила бы пленного, а поселила бы в лучшем отеле, где останавливаются солидные деятели нейтральных держав. Приодела бы Якова по самой последней моде, на пальцы — перстни с бриллиантами от десяти карат. Охрана — две-три валькирии Schutzstaffel, которые выводили бы своего подопечного то в ресторан (шампанское, устрицы, икра всякая), то в театр, то ещё куда-нибудь. Как тут быть пленнику? Драться? С женщинами? Перед иностранцами? Представьте, кормят молодца стройные фройляйн в ресторане блинами с зернистой икоркой, а молодец их бьёт — каково? Опять же наркотики существуют для всяческих нужд. Или коньяк: закачали за сценой через зонд двести граммов, взяли под руки — и на публику. Затраты мизерны, а пропагандистский эффект несопоставим с грубым или даже искусным фотомонтажом. Кто верит фотографиям? Другое дело — собственным глазам.

    Вернусь к социализму. Так вот, социализм сгубило чадолюбие! Советская элита решила, что детям (своим детям, заметьте, своим!) нужно обеспеченное будущее, щедрое и безопасное. Без полония, ледоруба или ссылки в Казань. Власть передать нельзя (хотя попробовать стоит), зато наследовать мегасостояние, заводы и фабрики очень даже можно. Но не в рамках социализма. Если ради того, чтобы социализм жил и побеждал, должна пролиться слезинка ребёнка (опять же своего), — следует с ним расстаться. С социализмом, а не ребёнком. На осознание этого ушло два поколения, страна-то большая.

    Но после того как решение оформилось, Советский Союз как социалистическое государство был обречён. Перебить заново всю элиту, заставить делегатов двадцать пятого съезда повторить судьбу делегатов съезда семнадцатого? Тут нужен человек-идея, Авраам — это первое; а второе — необходимо, чтобы и окружающая элита оставалась ничем. Однако по вере своей ничто стало, наконец, Всем, а против Всего силы смертного мало. Да и не был мой Михаил Сергеевич ни разу Авраамом, на алтарь ребёнка — не его путь. Единственное, что ему позволительно свершить, — это оформить желание элиты покончить с социализмом. Пусть станет более пристойно, чем в варианте Громыко — Тихонова, без ядерного штурма Кремля и голодомора восемьдесят восьмого года.

    И — стало. Результат налицо: дети вождей теперь сыты, одеты, обуты и, главное, в безопасности, если соблюдают правила игры. Покуда держится принцип постгорбачёвского периода «дочь или сын человека элиты за отца или мать не отвечает, но деньги наследует», призрак коммунизма будет обходить Россию стороной.

    Причина не в мышке, а в том, что стол, на котором находилось золотое яичко, оказался колченогим. Укрепить его, впрочем, можно. Церковь пережила и рабовладение, и феодализм, и капитализм, и социализм, не удивлюсь, если ещё что-нибудь переживёт. Почему? Целибат! Белое духовенство не подкапывает корни института ради передачи благ детям, всякие Борджиа всё-таки исключение, а не правило, оттого-то церковь стоит и процветает. Вот и социализм можно спасти отсутствием брака (в широком смысле) в правящей верхушке. Миряне, в отличие от духовных лиц, слабы, бес коварен, природа могуча, и потому полагаться лишь на силу воли не след. Хочешь выбрать партийную, государственную карьеру? Точно хочешь? Не передумал? Бери направление к хирургу — и вперёд. Тут миндальничать никак нельзя: либо социализм победит яйцо, либо яйцо победит социализм.

    Михаил Горбачёв в жизнь такого не проведёт. Слабоват. И время не приспело. Ничего, Горбачёвым история не кончается, напротив. Наш корабль ещё поплывет под алыми парусами социализма в общество взаимной гармонии. Следует лишь найти другую бегущую мышку, с острым стерильным хвостиком.

    "Яичко упало — и разбилось..."


    К оглавлению

    id="own_1">

    Анатолий Вассерман: Обходной манёвр

    Анатолий Вассерман

    Опубликовано 14 марта 2011 года

    Microsoft цепляется за компьютеры через смартфоны Nokia

    "ИнфоБизнес" сообщает: "Nokia получит один миллиард долларов за переход на новую ОС". Условия сделки представляются очень выгодными для ведущего производителя мобильных телефонов.

    Одна лицензия на установку Windows Phone 7 стоит 15 долларов, а выпустить начиная с 2012-го года предполагается примерно 60 миллионов смартфонов с этой системой. Итого общие лицензионные выплаты — примерно 900 млн долларов. Таким образом, Nokia даже в худшем случае всего лишь вернёт Microsoft полученные от неё же деньги, оставив за собою проценты за пользование этим довольно долгосрочным кредитом.

    Но ещё вероятнее, что намеченное число телефонов так и не удастся продать. Операционная система Android, отпочкованная Google от Linux, стремительно набирает популярность (как сообщает тот же «ИнфоБизнес», "Google Android впервые в США обошёл RIM и Apple iOS, увеличив долю с 28,7 до 31,2 процента, согласно новому исследованию comScore. Android набирает популярность прежде всего за счёт iOS, однако в январе операционная система Google заняла часть сегмента, ранее принадлежавшего RIM"). Сейчас массовый переход на неё сдерживается разве что сложностью переноса базы контактов: пока это легко сделать лишь через Google Mail, а не всякий рискнёт доверить интернету конфиденциальные сведения о своих партнёрах (я, например, по этой причине уже несколько месяцев не рискую перейти на Samsung Galaxy Tab и всё ещё дожидаюсь появления полностью автономных программ конверсии форматов).

    Когда перенос упростится, на новую систему, скорее всего, двинутся и те, кто уже давно погружён в разнообразные версии мобильной Windows. Nokia при этом не потерпит убытков: на её «железо» равно легко ставятся едва ли не все существующие мобильные операционки. Лицензионные же отчисления за Windows платить не придётся (а другие системы куда дешевле или вовсе принадлежат самой Nokia: давно купленная ею, хотя и уже несколько устаревшая, Symbian и её собственная разработка MeeGo на всё той же основе Linux). Выходит, сделка может обернуться чистой прибылью Nokia.

    То есть — соответствующим убытком Microsoft. Между тем эту компанию доселе подозревали во множестве грехов, но никак не в готовности крупно рисковать или вовсе выбрасывать деньги на ветер. Что же теперь случилось?

    Тот же «ИнфоБизнес» в заметке "Nokia и Microsoft: Что позволено Герасиму — не позволено Му-Му" развивает конспирологические гипотезы, связанные с инсайдерскими манипуляциями нового генерального директора Nokia. Его крупные сделки с пакетами акций Microsoft и вверенной ему компании действительно заслуживают пристального внимания. Но всё-таки даже автор заметки Евгений Крестников приходит в конце концов к очевидному выводу: Microsoft просто заплатила за сотрудничество больше Google. И мы вновь вынуждены задуматься: за что именно заплатила?

    На мой взгляд, проблема не в операционной системе для мобильников. Это направление бизнеса хотя и развивается быстро, но, судя по общей сумме сделки с Nokia, вряд ли в обозримом будущем сможет оказаться для редмондского гиганта решающим. Просто потому, что указанные лицензионные отчисления за один экземпляр системы на порядок меньше, чем за одну же установку обычной Windows на обычный персональный компьютер. Не говоря уж о ценах (порою заоблачных) на розничные продажи.

    В обычных-то персоналках, как мне представляется, всё и дело. Linux (как и все прочие вариации на тему Unix) довольно долго считался уделом профессионалов и фанатиков. Но в последние годы за его продвижение, как и за программы с открытыми исходными текстами в целом, всерьёз взялись производители самих компьютеров.

    Наши кошельки далеко не бездонны. Чем меньше пользователь платит за программы, тем больше денег у него остаётся на аппаратуру. Разработчикам открытой программы надо заплатить однажды, а дополнительная прибыль идёт от каждого проданного компьютера. В сумме — несомненный выигрыш.

    Microsoft аппаратуру почти не производит. Разве что эргономичные клавиатуры, мыши да трекболы — действительно заслуживающие всяческих похвал, но приносящие прибыль не столько фирме, чья эмблема на них ставится, сколько реальным изготовителям. Да и менять их приходится куда реже, чем компьютеры, не говоря уж о версиях операционных систем.

    Бесплатные программы выгодны аппаратурщикам, но одному из крупнейших производителей платных программ приносят чистый убыток. Приходится с ними бороться. В частности, Microsoft организовала консорциум CPTN Holdings LLC, покупающий интеллектуальную собственность Novell — а эта собственность, как выяснилось в ходе многолетней тяжбы SCO против Linux, включает основные права на систему Unix и многие связанные с нею программные и организационные решения. Эксперты уже давно обсуждают, какие именно юридические трюки теперь придётся учинять для обхода ожидаемых от Microsoft ограничений.

    Но силовые приёмы — далеко не самые эффективные. Пряник, как правило, сильнее кнута. Не зря Microsoft на протяжении значительной части своей деятельности вовсе не пользовалась даже давно известными способами противодействия несанкционированному копированию программ. Только когда копии, купленные практически по цене носителя, стали устанавливать практически на все персоналки мира, пользователи привыкли к интерфейсам, файлы в фирменных форматах заполонили все архивы и стали фактическим стандартом, только тогда настала пора запрещать копирование, регистрировать программы через интернет и прочими изощрёнными способами собирать деньги с каждой переустановки.

    Вот и мобильники важны не столько как новый рынок, сколько как дополнительный канал приучения пользователя всё к тем же MS Windows и MS Office. Пусть программы, работающие на телефонах, написаны практически с нуля. Пусть интерфейс, вписанный в три-четыре сотни пикселей по вертикали и горизонтали, мало напоминает привычные «форточки» даже на скромном нетбучном экране с разрешением 1024х600. Главное, что смартфон без проблем читает документы MS Office со всеми фирменными корректировками каждой новой версии формата данных, а слух пользователя привыкает к слову «Windows».

    За это не жаль и заплатить. Пусть Nokia заработает на сделке несколько сот миллионов долларов. Главное — что поток доходов от нескольких сот миллионов пользователей персональных компьютеров и впредь не иссякнет. Сделка Microsoft с Nokia — рекламная. А рекламу в конечном счёте оплачивает клюнувший на неё потребитель.


    К оглавлению

    id="own_2">

    Кафедра Ваннаха: О солипсизме и мозге Больцмана

    Ваннах Михаил

    Опубликовано 15 марта 2011 года

    Если включить телевизор, то можно узнать немало интересного. Вот ведущий ночных окололиберальных новостей обличает советскую военщину, в эпоху «холодной войны» готовившую своих космонавтов к рукопашным боям в космосе. В качестве доказательства демонстрируется давно гуляющая по просторам Сети «фотожаба». (Изначального автора шутки, извините, не нашёл.)


    Вот когда раскрылись агрессивные намерения большевиков!

    На том же да и на соседних каналах говорится о предстоящем падении Луны на Землю (механика именно этой утки изумительно ясно описана «красным графом» А.Н. Толстым в повести «Союз пяти»). Достижения же индейцев майя в календарной тектонике плит — это уже Большой Бизнес Голливуда.

    Но не пугайтесь, дорогой читатель. Вам эти катаклизмы ничем не грозят. Дело в том, что их просто нет.

    Есть такое философское течение — солипсизм. Оно относится к субъективному идеализму, но от проходящих по тому же департаменту взглядов епископа Беркли солипсизм очень сильно отличается. Термин этот происходит от латинского solus ipse sum и означает признание собственного сознания как единственной реальности. Ярчайшим представителем этих взглядов был Клод Брюне, французский врач и философ рубежа семнадцатого-восемнадцатого веков. Он изложил их в брошюре Projet d’une nouvelle metaphysique, увидевшей свет то ли в 1703, то ли в 1704 году. Суть солипсизма очень проста. Откуда мы, собственно говоря, знаем, что мир существует? Может быть, единственному сущему, которым являетесь Вы, уважаемый читатель, всё это только снится, грезится.

    Известное опровержение солипсизма, сделанное доктором Джонсоном, описано его биографом Джеймсом Босуэллом в Johnson's Life. Доктор Джонсон пнул камень, почувствовал боль и объявил, что тем самым доказана объективность окружающего мира. Но ведь доктор Джонсон, будь он единственно сущим, мог с таким же успехом вообразить-пригрезить и боль от соприкосновения пальцев ноги с обкатанным ледником куском гранита. Ничего такие эксперименты не доказывают. Как из отсутствия в библиотеках вышеупомянутой брошюры Клода Брюне (хоть мы и знаем, что была она печатана в одну двенадцатую бумажного листа) отнюдь не следует, что брошюры такой не было. Но единственный сущий — отнюдь не доктор Джонсон, как вы скоро поймёте. И наука начала двадцать первого века подошла к возрождению понятия солипсизма сугубо на основе ИТ-технологий.

    Ключевое для информационных технологий понятие — это сама информация. Но как определил её Шеннон? Да как меру сокращения нашего незнания; как то, что обратно энтропии. То есть понятие информации вторично от появившейся ранее в физике меры хаоса. А её, энтропию, ввёл в научный оборот Клаузиус и подробно исследовал Людвиг Больцман. Он показал статистический характер Второго начала термодинамики; связал энтропию замкнутой системы с числом возможных для конкретного макросостояния её микросостояний; вывел Н-теорему, выражающую закон неубывания энтропии для изолированной системы.


    Формула энтропии на надгробии Больцмана

    Одна из идей австрийского мыслителя — та, что существующая Вселенная может быть рассмотрена как статистическая флюктуация. Понятие это в естествознание введено очень давно и в пояснениях не нуждается. Вы, читатель, с высокой степенью вероятности читали повесть братьев Стругацких «Стажёры», где есть вставная новелла с таким названием. Но в последнее время физика объединила понятия ИТ с понятиями философии солипсизма. Произошло это на почве так называемой космологической модели де Ситтера. Голландский астроном Виллем де Ситтер (1872-1934), с 1925 по 1928 год председатель Международного астрономического союза, ещё в 1917 году, одновременно с Эйнштейном, применил теорию относительности к проблемам космологии. Им была создана одна из первых релятивистских космологических моделей, предсказывающая разбегание космических объектов и послужившая основой для моделей расширяющейся Вселенной. Сегодня моделями де Ситтера принято называть целый класс космологических моделей, в которых уравнения Общей теории относительности решаются с космологическими постоянными, описывающими свойства физического вакуума. Говорят, что модели де Ситтера применимы к ранним, инфляционным стадиям существования нашей Вселенной.

    У вакуума де Ситтера есть забавное свойство. В результате флюктуаций из квантовой пены может совершенно случайно появиться объект, способный осознать своё существование. Такой объект ныне принято обзывать больцмановским мозгом. У физиков, например у нашего выдающегося соотечественника Андрея Линде, к этой штуке свои интересы. Скажем, известно, какую роль в квантовой механике играет Наблюдатель. (Тем, кому в ВУЗе КМ не читали, порекомендуем хотя бы «Карантин» австралийца Грега Игана в переводе Леонида Левковича-Маслюка.) Так вот, больцмановский мозг мог бы быть самым первым, самым ранним Наблюдателем в нашей Вселенной. Именно он, породи его на деле квантовая флюктуация, мог бы коллапсировать-схлопывать многоальтернативные волновые-вероятностные состояния в привычные макрообъекты. И что эволюция Вселенной! Всё, что укладывается в промежуток времени от инфляции космологической до инфляции экономической, в значительной степени определено наблюдениями больцмановского мозга.

    Но есть и другая вероятность: что мозг этот возник именно сейчас, и мозг этот именно Ваш, уважаемый читатель. Что где-то, в одной далёкой-далёкой галактике, на безжизненном планетоиде, из песка вдруг возникла цепочка кристаллов, процессорных и оперативной памяти, на которых просчитывается ваше сознание. А всего остального — нет. На самом деле Вселенная выглядит совсем не так, как в реальности. И компьютер, на котором вы читаете этот текст, и создавший его автор этих слов — всего лишь флюктуации частиц в схемах памяти. И что самое интересное: не существует способа проверить, так ли это! Можно вспомнить и Ницше с его любимым, дионисийским состоянием мира, где «человек ощущает самого себя и себя одного как обожествленную форму и самооправдание природы». (Wille zur Macht. Nietzsches Werke. Leipzig, s.a. Bd.X.S.217)

    Не так уж это фантастично. Представим себе, сколько событий должно было свершиться, чтобы породить тот мир, который мы традиционно полагаем объективно существующим. Сначала — Большой Взрыв. Разделение излучения и вещества. Возникновение частиц и атомов. Формирование звёзд ранних поколений. Их жизнь и взрывы, порождающие тяжёлые элементы. Формирование из них Солнечной системы. История Земли и жизни на ней. Возникновение человека и обретение им разума. И у каждого события — своя вероятность. И они должны выстроиться в цепочку, в очень маловероятную...

    Так что возникновение напрямую из кремния компьютера и солнечных батарей, питающих его, с запущенным на нём сознанием с полным набором ложных воспоминаний — оно, может, и повероятней будет, чем традиционная эволюция. А в огромной Вселенной за гигантские промежутки времени могут актуализироваться и самые разные возможности. В том числе и те, что Вы, читатель, единственны во Вселенной. Со всеми вытекающими последствиями.

    Но автор-то это всё — так... Показать, на забавном примере, как современная позитивная наука вытягивает из старых пыльных шкапов давние филозофические теории, как пришедшие из физики в информатику понятия возвращаются обратно, взаимообогащая науки. А вот разговор об одиннадцати сортах гуманоидов и майянской тектонике плит — это иное. Это способ отвлечь ваше внимание от делишек серьёзных ребят, безгрешно плющащих немалую копейку...


    К оглавлению

    id="own_3">

    Василий Щепетнёв: ЕДИОХ

    Василий Щепетнев

    Опубликовано 16 марта 2011 года

    Каждый день собираюсь с духом — и никак не соберусь. Дело не самое важное, даже совсем не важное, тем и оправдываюсь. Жду. А чего жду, толком не пойму. Хоть бы в ряду унаследованных и благоприобретённых дней, вроде Дня Рыбака или Дня Птиц, в России появился бы, наконец, Единый День Избавления От Хлама, сокращенно ЕДИОХ. А то ведь пропаду. Вековые народные инстинкты или ещё что, но со старыми, ставшими ненужными вещами я расстаюсь неохотно и с превеликими сожалениями, глубокими вздохами и тягостными раздумьями. Как я понимаю Осипа с его «и верёвочка в дороге пригодится». А вдруг, действительно, станет нужда в верёвочке, а её нет, да и взять неоткуда? Всё изобилие, окружающее нас сегодня, эфемерно и непрочно: случись какая паника, землетрясение или Заговор Торговцев Гречкой И Солью, нужного не найдёшь. Да и глупо платить втридорога за то, что, быть может, валяется где-то в чулане и за что уже было плачено, и тоже недёшево.

    Но верёвочка — одно, а вот несколько десятков видеокассет VHS, в какой дороге могут пригодиться они? Пытаюсь представить — и не могу. Разве совсем уж фантазию распустить: мол, лента с записанным фильмом — и чтобы записи было лет пятнадцать, а лучше двадцать — предохраняет от вампиров. Эффект достигается так: ленту под звуки особой мантры следует извлечь из кассеты, а затем аккурат перед закатом окольцевать ею жилище. Вампиры такой барьер пересечь не могут никак. Жаль только, что заряда видеоленте хватает лишь на одну ночь, а потом операцию нужно повторять. У кого кассет много, а жилище маленькое, могут спать спокойно месяцами и даже годами. А вот людям незапасливым не позавидуешь. Переписывать фильм на чистую кассету бесполезно — тут, как упоминалось, важна проверка временем. Одно дело выдержанный коньяк, другое — скоровар, изготовленный по прогрессивной технологии из свекловичного спирта с добавкой ароматизаторов, красителей и усилителей вкуса, напоминающих натуральные.

    Но это — фантастика, причем фантастика промышленная, пригодная для фильмов категории "B". В нашей же реальности проку от старых фильмов, записанных на старые же кассеты, никакого. Если и не посыплется

    лента, то картинка, и изначально-то оставляющая желать лучшего (третья-четвёртая аналоговая копия), сегодня не годится никуда. К тому же всё, что размещено на моих кассетах, есть и в цифре — несравненно лучшего качества (и количества тож). Стандартный набор начала девяностых — «Терминатор», «Кобра», «Одинокий волк», «Чужой», «Зловещие мертвецы»...

    Собственных записей о нашествии НЛО на Гвазду или других, представляющих интерес для потомков, у меня нет. Никаких нет, поскольку видеокамерой под ленту я так и не обзавёлся. Помнится, стоила такая неукупно, размерами напоминала геттобластер или системник, в поездку или поход не очень-то возьмёшь. И потому кассеты, три полки в два ряда, не более чем потребительский хлам. На свалку однозначно!

    А инстинкт тормозит — как можно на свалку? Деньги ж плачены!

    Поскольку человек — всё-таки существо стадное, коллективный пример меня бы вдохновил, и я куда легче, без вздохов и слёз, освободил бы место для новых дисков DVD, которых у меня много больше, чем кассет VHS, и которые тоже вот-вот устареют безнадёжно и в свою очередь отправятся на свалку, а на их место придёт что-нибудь трёхмерное, со вкусом и запахом, и даже старые фильмы, «Броненосец Потёмкин» или «Носферату», после соответствующей обработки предстанут во всей роскоши современных возможностей. А потом наступит время проекции непосредственно в КГМ (кору головного мозга) с пропаганд-цеппелинов.

    Но вдруг в моём архиве были бы кассеты с уникальным видеоматериалом? Как тут быть? Перегонять в цифру всё? Или только избранное, важное? Или же считать априорно, что важного события в Гвазде быть не может в принципе, и без колебаний нести на свалку?

    Пусть их, старые плёночные кассеты. Немало камер наблюдения фиксируют действительность на улицах моего города, а уж в помещениях их сколько... Числом пип-камер Гвазда с Эдинбургом пока не спорит, да и с надёжностью не всё в порядке, но всё-таки, куда уходят данные после истечения предписанного срока хранения?

    Как составляют летописи сегодняшнего дня отечественные вольноопределяющиеся Мареки? Казенные историографы описывают каждый шаг губернатора: губернатор встретился, губернатор провёл, губернатор распорядился, губернатор вручил... Обыватели-частники фиксируют себя и своих близких: ребенок ползает, сидит, шагает, идёт в школу, женится... Как первое, так и второе для будущих поколений малоинтересно, разве как пример «типичного представителя», типичного губернатора или типичного мещанина. Но всегда существует вероятность, маленькая, но всё же не нулевая, что ребёнок вырастет в Сергея Есенина, Фёдора Шаляпина или Павла Федотова, а губернатора ждёт судьба Трепова Фёдора Фёдоровича или Романова Сергея Александровича. Тогда кадры семейной хроники войдут в учебники, а казённые материалы будут изучать следователи по особо важным делам: вон та девушка, в третьем ряду, встречающая губернатора в стенах сельхозакадемии, случаем не Вера ли Засулич?

    И потому нужно место для хранения — не где-нибудь в облаках (дунет ветер — ищи-свищи те облака), а на личной полке.

    Даёшь ЕДИОХ!


    К оглавлению

    id="own_4">

    Анатолий Вассерман: Неэтичные клетки

    Анатолий Вассерман

    Опубликовано 16 марта 2011 года

    "Компьюлента" сообщает: «Европейский суд против патентов на лечение стволовыми клетками». По предварительному решению суда процедуры, связанные с использованием человеческих эмбриональных стволовых клеток (чЭСК), не могут быть запатентованы. Правда, решение должна ещё утвердить Большая Палата суда. Но скорее всего уже через несколько месяцев оно вступит в силу и станет образцом для национальных законодательств ЕС.

    Решение принято по иску Greenpeace против нейробиолога Оливера Брюстле. Ещё в 1991-м он попытался запатентовать способ получения нервных клеток из стволовых — для лечения некоторых заболеваний головного и спинного мозга. Активисты «Зелёного мира» сочли такой патент неэтичным.

    Большинство законодателей Европы (да и практически всего мира) разделяют это мнение. В заметке перечислена лишь малая доля разнообразных запретов на работу с чЭСК. Мотивируются они, как правило, опасениями клонирования человека или поощрения абортов ради получения исходного материала.

    Лично я эти опасения не разделяю. В обозримом будущем абортов (как к ним ни относиться) по причинам, уважительным в любом обществе, всё равно будет куда больше, чем нужно при любом мыслимом развитии методов стволовой терапии. Клонирование же, вопреки множеству легенд, не может создать точную копию человека. Ведь бытие определяет сознание. Бытие клона неизбежно отличается от обстоятельств жизни оригинала настолько, что и его сознание будет совершенно иным. Если склонировать, например, Уинстона Черчилля, то двойник, скорее всего, будет так же склонен к тучности, может быть при необходимости приучен к тем же сигарам и брэнди, но, несомненно, не сможет сформировать бульдожий характер в войне с бурами, а потом применить его в двух мировых войнах.

    Правда, клоны могут использоваться в качестве источника донорских органов (а с развитием нейрохирургии — даже целых запасных тел) для оригинала. В большом цикле "Сага о Форкосиганах" замечательной писательницы Лоис Макмастер (более известной как Буджолд по фамилии мужа, хотя она развелась с ним ещё в прошлом тысячелетии) интрига нескольких романов включает питомник клонов, выращиваемых именно для пересадки в них мозгов из изношенных возрастом и болезнями тел, достаточно богатых для оплаты столь сложной и долгой (тело растёт 15-20 лет) манипуляции. Причём манипуляции откровенно каннибальской: мозг клона вместе со сформировавшимся в нём оригинальным сознанием уничтожается.

    Но мне это опасение представляется изрядно преувеличенным. Даже не потому, что полноценная пересадка мозга — дело не завтрашнее, так что у человечества хватит времени на размышления над всеми порождаемыми ею проблемами. А потому, что люди, продлевающие свою жизнь таким способом, по множеству объективных причин накопят столько оснований для вражды, что в довольно скором будущем их главным занятием станет уничтожение других бессмертных (или хотя бы устранение возможностей к очередному продлению жизни) и они достаточно скоро (по историческим меркам) пресекут эту, несомненно тупиковую, ветвь истории. В «Саге о ВорКосиганах» эта истребительная взаимная ненависть показана очень отчётливо.

    По греческому мифу, копьё Геракла было способно исцелять причинённые им же раны. Так и любое негативное явление в обществе несёт в себе семена саморазрушения. Другое дело, что этим семенам надо ещё прорасти. До того, конечно, может случиться немало несчастий. Но в исторической перспективе человечество обречено на всё большее благополучие.

    Тем не менее я согласен с решением Европейского суда. Но по совершенно иной причине. Потому, что считаю патенты, как и прочие формы ограничений права копирования результатов творческой деятельности, тупиковой ветвью идеи вознаграждения творцов.

    Исаак Ньютон в пылу полемики с низкорослым Робертом Гуком перефразировал изречение античных времён и сказал: «Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов». Как часто случается, слова оказались мудрее своего автора. Каждый из нас действительно может создать что-то новое только потому, что опирается на творческие достижения сотен предыдущих поколений. Соответственно наш долг перед человечеством — предоставить к нашим творениям столь же свободный доступ, какой мы сами имеем к созданному предками.

    Нынешнее ужесточение ограничений права копирования порождено многими причинами. Тут и отрыв производителя от разработчика вследствие вывода большей части промышленности в регионы дешёвой рабочей силы, и общая тенденция к искусственному торможению прогресса (и даже регрессу) ради сохранения позиций нынешней экономической и политической элиты... Можно указать ещё много оснований для усиленного навязывания юридической фикции "интеллектуальная собственность". Но все эти основания, на мой взгляд, равно пагубны для всего человечества.

    "Интеллектуальная собственность" придумана недавно по историческим меркам — всего пару веков назад. Ключевую для этой концепции идею продления ограничения права копирования после смерти самого творца выдвинул создатель «Американского словаря английского языка» Ноа Уэбстер в 1830-х годах. До того творцы вознаграждались множеством иных способов — от меценатства (возникшего задолго до рождения Гая Мецената) до оплаты живого исполнения.

    Да и после Уэбстера сохранилось немало иных путей оплаты творческой деятельности. Так, в СССР изобретатели получали не патент, а авторское свидетельство, дающее право получать определённую законом долю экономического эффекта от внедрения изобретения. Правда, примитивные политические соображения ограничили предельный размер авторского вознаграждения, но этот недочёт системы легко исправить. Тем более что самому изобретателю она выгодна: не надо самостоятельно искать готовых использовать его идею и договариваться с каждым из них об условиях взаимодействия.

    Применительно к книгам, картинам, фильмам лично мне представляется оптимальной в данный момент система, принятая во многих странах, включая Россию, для публичного исполнения музыки, песен, спектаклей. Их вправе использовать любой, но обязан платить за использование. Если наладить автоматический учёт каждого скачивания песни или рассказа, оплата, неощутимо малая для каждого пользователя, в сумме окажется достаточной для гонорара, вполне сопоставимого с нынешней технологией авторских отчислений. Особенно если учесть, что нынче львиная доля доходов от продажи продукции, защищённой от копирования, достаётся не самим создателям, а всевозможным посредникам и перекупщикам прав.

    Европейский Союз также видит в современной «интеллектуальной собственности» немало недостатков. В частности, патентование алгоритмов и программ, популярное в Соединённых Государствах Америки, в ЕС прямо запрещено, даже невзирая на многолетние усилия американских лоббистов.

    Не знаю, принял ли Европейский суд в расчёт эти соображения, отказывая Оливеру Брюстле в патентовании его разработки. Но лично я полагаю весьма полезным использование судебного решения в качестве опорной точки кампании, нацеленной на замену «интеллектуальной собственности» действительно интеллектуальной технологией вознаграждения интеллектуальной деятельности. Даже если эту технологию удастся разработать, но не запатентовать.


    К оглавлению

    id="own_5">

    Кафедра Ваннаха: ИТ сенатора Лонга

    Ваннах Михаил

    Опубликовано 17 марта 2011 года

    Уважаемые читатели обратили внимание автора на то, что самой, пожалуй, известной фигурой в Рунете является сетевой борец с коррупцией. Google только что показал количество ссылок на него, почти в пять раз превосходящее число гиперссылок на всеми любимую светскую львицу. И читать его материалы весьма забавно. Слуги народа, таранящие своими «Бентли» полицейские малолитражки. Известнейшие либеральные шоумены, покупающие квартиры в Первопрестольной по цене квадрата меньшей, чем в райцентрах Тульской губернии. Феномен Сети? Давайте поглядим, а не было ли чего подобного раньше...

    Есть в американском языке такое словечко — Kingfish. Согласно легенде, выступая в Вашингтоне, сенатор Хью Пирс Лонг, он же «Диктатор Луизианы», как-то заявил репортёрам: «I'm a small fish here in Washington. But I'm the Kingfish to the folks down in Louisiana.» «Я мелкая рыбёшка в столице, но Царь-Рыба для людей Луизианы». (Рыба kingfish — вожак стаи, наречье рыбарей сенатор знал досконально. Ведь одним из пунктов его программы была отмена налогов на охотников и рыбаков.) Но мы обратим внимание не столько на выверенность каламбура, сколько на то, что, произнося его в округе Колумбия, Лонг был уверен, что тогдашние информационные технологии, газеты и радио, донесут его до избирателей. Без этого эффекта от слов не было бы. Так кто же такой он — Huey Pierce Long (1893-1935)?

    Он родился в деревушке Винфилд на севере Луизианы, в то время одного из самых бедных штатов. Отец — владелец фермы в 320 акров, скотовод. Религиозная семья южных баптистов (это чуть ли не единственная популяция белых людей на планете, кто и ныне размножается, увеличивает свою численность). Три брата и пять сестёр. Социальные лифты в США работали. Кроме Хью в семье — губернатор (Эрл Кемп Лонг), окружной прокурор, конгрессмен и пять преподавателей, включая профессора.

    Фермерство Хью Лонга не манило. Из старшего класса школы он ушёл, деля время между запойным чтением и разъездной (весьма успешной) торговлей. Семестр проучился на баптистского проповедника. Женился на стенографистке (вот ещё одна из известных с античности информационных технологий — способ увековечивать, документировать устную речь в то время, когда не было диктофонов). Избрал карьеру юриста, сдав экзамены на адвоката всего лишь после года учёбы. В 1918 году переехал в Шревепорт, третий по величине город в Луизиане. Представлял интересы физлиц против крупных компаний, в том числе иски по выплатам компенсаций рабочим. Позже Лонг с гордостью говорил, что никогда не вёл процессов против бедных людей. И вот тут адвокатская практика начала втаскивать Хью Лонга в политику.

    Дело в том, что власть в Луизиане фактически принадлежала крупным компаниям, и прежде всего Standard Oil. По отношению к простым людям корпорации вели себя довольно беспощадно. Принудительные изъятия общественных и фермерских земель. Охотничьи и рыбацкие угодья, загаженные нефтью, — термин «экология» тогда знали лишь биологи, а до Silent Spring оставалось почти полвека. Отсутствие трудового законодательства.

    Хью Лонг защищал покалеченных рабочих, вдов, лишённых кормильцев по вине корпораций, рыбаков, чьи угодья отняли. Его поражает несправедливость распределения национального богатства, когда 70 процентов собственности принадлежит 2 процентам людей, о чём он и пишет в новоорлеанскую Item. Да ещё и защита сенатора штата С.Дж. Харпера, в 1917 году, после вступления США в войну, издавшего антивоенный памфлет «The Issues of the Day — Free Speech — Financial Slavery», в котором тот утверждал, что американцев вынудили воевать для увеличения власти и богатства финансовой олигархии. Большое жюри обвинило Паркера в нарушении Закона о шпионаже, и требовало десять лет тюрьмы — такая вот свобода слова! Лонг стал адвокатом Паркера и успешно его защищал. В 25 лет Лонг становится публичным политиком.

    На волне борьбы со Standard Oil он проходит в Louisiana Railroad Commission, вплотную столкнувшись с информационными технологиями как бизнесом. Название «Железнодорожная» смущать не должно — просто «чугунка» была первой технологией «естественной монополии», а Комиссия занималась и автодорогами, и связью, и вскоре станет зваться Louisiana Public Service Commission. Лонг был избран в неё, несмотря на противодействие крупных газет (современным аналогом их были бы «эфирные» телеканалы). На него же работала вполне сетевая структура агитаторов, расклеивающая массу афиш и листовок. Первый громкий успех Лонга был связан с отраслью ИТ. Вспомните: на что чаще всего жалуются коллеги-колумнисты? На беспредел провайдеров да опсосов. Так что ж, полагаете, в старину нравы были лучше? Отнюдь! И луизианская Cumberland Telephone & Telegraph Company радостно завысила свои тарифы. Но ей помешал Лонг — в результате процесса Cumberland Tel & Tel Co. v. Louisiana Public Service Commission восьмидесяти тысячам абонентов была возвращена сумма в 440 000 долларов.

    Дальше Лонг предпринял борьбу за доступ мелких нефтепроизводителей Луизианы к трубопроводам (ничего не напоминает?). Дело в том, что Standard Oil загружала нефтеперегонные заводы более дешёвой мексиканской нефтью (вот когда пошла глобализация), что и разоряло местных производителей и позволяло за счёт монопольного положения обирать потребителей. Благодаря Лонгу был введён статус общественных нефтепроводов, а также принят закон об обеспечении доступа к ним производителей.

    В 1924-м году Лонг выставляет свою кандидатуру на пост губернатора Луизианы. Большие газеты по прежнему против него. И тут Хью совершает революцию — он первым из политиков (ну разве что большевики с шуховским «Радио Коминтерна» были впереди) начинает использовать в выборной гонке радиовещание, «газету без бумаги и расстояний». Правда, по результатам голосования он пока лишь третий, но это только начало. Не скроем, Лонг баловался и тем, что мы теперь назвали бы Data mining. Приезжая в общину, он начинал накапывать компромат на её лидера, обычно шерифа. Общаясь с массой людей, он накапливал и соединял в своей фотографической памяти отдельные факты, обрисовывая с их помощью очертания хранящегося в шкафу скелета. В результате и лидер, и община голосовали за Лонга.

    Четыре года спустя Лонг, добавив к радиовещанию ещё одну информационную технологию — смонтированные на автомобилях репродукторы с усилителями на катодных лампах, побеждает с небывалым за всю историю Луизианы разрывом — 17 апреля 1928 года за него подали 96,1 процента голосов! Если раньше власть принадлежала коалиции бизнесменов и плантаторов, защищающих интересы нефтяников и крупной промышленности, то теперь она перешла к сколоченной Лонгом коалиции фермеров и других «маленьких людей». И обратим внимание: новые технологии — радиовещание и громкоговорители были в тот момент на стороне слабых мира сего!

    Сенатор Лонг и тогдашняя мультимедиа — микрофоны


    Хозяйство Лонгу досталось незавидное. Только 500 км мощёных дорог. Три больших моста. 25 процентов неграмотных. Лонг, по работе в «Комиссии...» понимавший роль инфраструктуры, сфокусировался на ней. И к 1931-му году затраты на работы по улучшению инфраструктуры составляли 2/3 всех расходов штата. В программе строительства дорог в Луизиане было занято 10 процентов всех дорожных рабочих Америки. К 1932 году штат имел 8 000 км дорог с твёрдым покрытием, а ещё через четыре года было уже 14 500 км новых дорог. За четыре года губернаторства Лонга суммарная длина хайвеев в Луизиане возросла от 400 до 3800 км. Открывались вечерние школы для взрослых, дети получали бесплатные учебники, 2/3 населения штата было вакцинировано. Отменены налоги на недвижимость ценой до 2000 долларов, что освободило от них 80 процентов жителей. Снижены цены на телефон и электричество, построен превосходный аэропорт.

    В 1932 году Лонг становится сенатором США от Луизианы. Он говорил: «США не смогут оставаться республикой, если значительная часть национального достояния будет продолжать находиться в руках 600 семейств». Уделял внимание реальной свободе информации: «Финансовые воротилы начинают определять редакционную политику почти всех публикаций в США... они позволяют нам получать только такую информацию, которую считают нужной нам знать». Ясно понимал суть Первой мировой: «В действительности мы воевали, чтобы сделать мир более безопасным для тиранов и диктаторов. Деспотизм, деградация, отчаяние в мире — это результат заговора, организованного банком Англии, чья алчность спровоцировала войну, превращая мясников войны в миллиардеров».

    В начале New Deal Лонг поддержал Рузвельта, но потом резко разошёлся с ним. Разногласия были принципиальными. Оба политика видели, что развитие технологий породило концентрацию капиталов. Но Рузвельт (по Максу Веберу) приветствовал эту концентрацию, считая, что крупная бюрократия лучше справится с крупным хозяйством, что её технологии управления будут эффективние. Лонг же полагал нужным ограничить власть капитала, считая, что его концентрация убьёт и демократию, и рынок. Программа Лонга — ограничить размер капитала парой мегабаксов — осмеяна ещё в «Одноэтажной Америке» Ильфа и Петрова. Мы же обратим внимание, что размер капитала, который надлежало поделить между всеми американцами, должен был позволить каждой семье иметь не только дом и авто, но и радиоприёмник — сегодня бы фигурировал широкополосный интернет. Обогнав современных рекламщиков, Лонг с 1933 года начал издавать бесплатную газету The American Progress — сравним с сайтами, которые всё могут прочесть бесплатно...

    Под мостом имени Лонга проходит десантный транспорт USS New Orleans — воплощение рузвельтовской политики глобальной власти


    Популярность Лонга была крайне велика. В январе 1935 года его попытались выкинуть из офиса в Баттон-Руже (Луизиана была его оплотом) силой. От 200 вооружённых противников Лонга спасла Национальная гвардия с пулемётами и слезоточивым газом. Убили Лонга 8 сентября 1935 года. Вроде бы в него стрелял отоларинголог доктор Вайсс, отец которого попробовал на себе лонговские методы политборьбы, тут же пристреленный охраной сенатора. Но неясностей, вроде несовпадения калибров оружия, в деле много — не меньше, чем в убийстве Кеннеди и исчезновении летчицы Экхарт. In reality, Senator Long set up a Fascist government in Louisiana — такими словами помянула Лонга The New York Times, September 11, 1935. Нобелевский лауреат Синклер Льюис отобразил его в виде диктатора Уиндрипа из «У нас это невозможно». Поэт Р.П. Уоррен — как куда более сложного Вилли Старка в пулитцеровской All the King's Men, название которой перефразирует девиз Лонга — Every man a king, but no one wears a crown. Хоронили сенатора сотни тысяч человек. Имя его носит мост через Нижнюю Миссисипи у Нового Орлеана. Железо и бетон правдивей журналистских перьев.


    К оглавлению

    id="own_6">

    Василий Щепетнёв: Символ России

    Василий Щепетнев

    Опубликовано 18 марта 2011 года

    "Ревизор" как произведение, обязательное к изучению в школе, должны знать все. В теории. На практике многое зависит и от учителя. Если учитель на уроке отбывает номер, краем глаза следя за бегом времени и мечтая о ждущем в преподавательском портфеле шкалике гмызи, вряд ли питомцы пойдут далее слов «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие».

    Но учитель толковый... О, это совсем другое дело! Из «Ревизора» он устроит детектив — куда там «глухарям». Порой я жалею, что не стал учителем словесности — обыкновенно после вкусного обеда, сидя в удобном кресле. Жалею, но знаю, что после двух-трёх уроков, проведённых, быть может, и неплохо, даже совсем хорошо, впал бы в меланхолию со всеми вытекающими последствиями. Но на два, а то и на три урока меня бы хватило.

    Итак, «Ревизор», самые первые сцены. Участники совещания у городничего ставят резонный вопрос: зачем в захолустный городишко послан ревизор, да ещё инкогнито и с секретным предписанием? Никакой измены нет и быть не может, отчего ж напасть? Вспоминают прегрешения, главное из которых состоит в том, что унтер-офицерскую вдову высекли, не разобравшись толком (Унтер-офицерша: «По ошибке... Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция не подоспела да схвати меня...»). Ах, да, ещё арестантам провизию задержали, и на улицах нечистота — собственно, и все упущения, однако городничий переживает, хватается за голову и принимается наводить на город благолепие доступными ему способами. Затем появляется Хлестаков, отвлекая внимание зрителя на себя, и вопрос, что делать ревизору в обыкновеннейшем уездном городке, как-то стушёвывается.

    А зря. Десять лет спустя Гоголь пишет "Развязку «Ревизора», но то ложный след: объявить ревизора потребностью самоочищения души не в духе комедии. Скорее, это вынужденный жест, призванный завуалировать приоткрытую тайну. Дело в том, что император Николай действительно посылал ревизоров инкогнито, да ещё с секретными предписаниями, и посылал именно в тихие уголки России, дабы проверить, в самом ли деле народ безмолвствует из всеобщего благоденствия или же тому есть иные, опасные и страшные причины. Заняв престол в один из острейших дней российской истории, Николай Павлович желал знать подлинное состояние дел в стране, чтобы династия не подвергалась опасности впредь. Он сознавал, что доклады царедворцев полны умолчаний, приукрашивания или прямой лжи, потому и пришлось ему создать «императорский контроль» из людей верных и неподкупных.

    Через тридцать с лишним лет Константин Станюкович вспоминал, как его, сельского учителя, постоянно принимали за секретного правительственного агента. Действительно, а за кого же его принимать: молодой, отмеченный наградами человек двадцати двух лет, сын адмирала, оставляет морскую службу в чине лейтенанта и отправляется учителем невесть куда, а точнее — в Чеярковскую волость Муромского уезда Владимирской губернии. Неспроста! Начальство даром что далеко, а виды имеет! И потому уездные помещики и чиновники считали своим долгом передавать Станюковичу даже и письменно всякие щекотливые историйки, впрочем, по меркам сегодняшней России — сущие пустяки.

    Власть не дремала, и, поскольку считала себя вечной, в меру сил старалась передавать державу наследникам в состоянии исправном, с полною казной, могучей армией и бодрым, преданным народом. Не всегда, впрочем, удавалось, свидетельством чему служат слова умирающего Николая Павловича: «Сдаю команду не в добром порядке».

    Но к чему институт «ревизоров с секретным предписанием» сейчас, в двадцать первом веке? Тысячеглазый Аргус, сиречь народ, всё видит, всё слышит, всё скажет Кому Следует. Теперь это особенно легко: компьютеризация с интернетизацией достигли невиданных высот, и пожаловаться вельможам разным, сенаторам, адмиралам, даже самому государю — легче лёгкого. Заходишь в сетевую приёмную и прямо пишешь, что живёт в таком-то городе Пётр Иванович Бобчинский, который терпит гонения за правду, — и далее подробности.

    Безымянный уездный городок, явленный Гоголем в «Ревизоре», стал символом николаевской России. В двадцатом веке символы изменились: военная пора представлена Сталинградом, высшую стадию социализма мы видим в Братске, Комсомольске-на-Амуре, Байконуре. Россия новейшего, постиндустриального, информационного периода устойчивого символа покамест не имеет — выбирать приходится между станицей Кущёвской и многообещающим Сколковым. Но станица стоит весомо, грубо и зримо, а что из Сколкова получится, ещё бабушка надвое сказала, очень может быть, все та же Кущёвская.

    У многочисленных жертв (счёт, как сообщают, шёл на сотни) разве не было Интернета, мобильной связи? Были. Без особого риска предположу, что жертвы — те, кто ещё способен был писать, жаловались тем же вельможам, сенаторам и самому государю. Ну и толку? Лишь после кущёвской резни начались шевеления, но более от того, что не по чину брали. Насиловать — пожалуйста, грабить тоже молодцу не грех, даже убивать не возбраняется, если в меру. Одного в месяц, ну двух — спишут на то, что сами себя повесили, но двенадцать — перебор, да ещё толком следы не сумели замести. Пришлось реагировать: оно хоть и для вида, а всё равно отвлекает.

    Можно предположить, что доступ к информационным линиям, даже к уху государя сам по себе ничегошеньки не значит ни в первом веке, ни в двадцать первом. Пусть периферическая нервная система функционирует сносно, передаёт в головной мозг сигналы боли, голода, нужды, но если мозг поражён трихинами или трепонемами, а то и просто готовится к пересадке в новое тело, результаты бывают самыми неожиданными.

    Такие вот уроки словесности видятся мне в послеобеденном сне...


    К оглавлению

    id="own_7">

    Анатолий Вассерман: Нам угрожает не лёд

    Анатолий Вассерман

    Опубликовано 18 марта 2011 года

    "Компьюлента" сообщает: «Льды Антарктики более стабильны, чем считалось». Исследование морен — каменных наносов, образованных ледниками, показало: антарктический ледяной щит существует непрерывно по меньшей мере две сотни тысяч лет. Между тем пик предыдущего межледникового периода случился всего сотню с четвертью тысяч лет назад. Выходит, антарктический лёд пережил по меньшей мере одну затяжную полосу жары. Вероятнее всего, и нынешнее межледниковье не заставит его растаять.

    Оттаивание Антарктики с соответствующим ростом уровня мирового океана — одна из самых расхожих страшилок в нынешнем потоке рассказов об ужасах глобального потепления. Правда, моей родной Одессе почти нечего бояться: центральная часть города выше уровня моря на три с лишним десятка метров, а даже полное таяние всех льдов на суше добавит чуть меньший слой воды. Но порт и окраины — от легендарной Пересыпи до насчитывающего всего несколько десятилетий посёлка Котовского — будут затоплены. А ведь не всем прибрежьям так же повезло, как жемчужине у моря. Скажем, Нидерланды, Низинные Земли, в таком варианте развития событий окажутся под водой почти полностью. После открытия британских учёных (да, такие бывают не только в фантазиях жёлтой прессы) этой катастрофы можно не опасаться.

    Хотя, конечно, остаётся и множество иных опасных последствий глобального потепления. В частности, жарким летом 2010-го значительная часть цифровой техники немилосердно глючила, а то и вовсе выходила из строя. Нынче без цифры не обойтись нигде — в том числе и в системах управления практически всем, от чего мы с каждым днём зависим всё больше.

    Именно неисчислимыми угрозами, порождаемыми разогревом планеты, объясняется паническая реакция, выразившаяся в международном соглашении о сокращении выброса в атмосферу газов, способствующих разогреву, — так называемых парниковых. К этой категории отнесены все газы, заметно поглощающие инфракрасное излучение. Мол, они не дают ему отвести от Земли тепло: перехватывают его по дороге и разогревают атмосферу.

    Наибольший вклад в теплопоглощение вносит водяной пар, но его выброс не запретить: мировой океан испаряет воду по всей своей поверхности. А если бы мы накрыли весь его непроницаемой плёнкой — это обернулось бы всемирной засухой, чьи последствия едва ли лучше результатов жары.

    Поэтому пока регламентировано только производство углекислоты. Правда, её промышленный выброс также весьма скромен по сравнению с размахом природы: за всю свою историю человечество выработало куда меньше сотой доли углекислоты, содержащейся в атмосфере. Зато им хотя бы можно управлять, причём весьма дорогими способами, посильными только высокоразвитым государствам. По сути, всепланетная истерия для того и развёрнута, чтобы не дать большинству стран создавать и наращивать собственную промышленность, навсегда оставляя их сырьевыми придатками и рынками сбыта немногих уже прошедших нелёгкий путь индустриализации.

    Правда, начиналась углекислотная шумиха по менее размашистой причине. В годы очередного спада рынка энергоносителей нефтяники столкнулись с проблемой сбыта своего товара. Резко сократить нефтедобычу трудно (и не только потому, что при малом дебете скважины поры пласта могут засориться выпадающими из неё парафинами, так что возобновить добычу станет почти невозможно. Есть и другие причины: например, вся энергетика Саудовской Аравии работает на попутном, растворённом в нефти и выделяющемся из неё на поверхности, природном газе, так что этот крупнейший нефтедобытчик не может сократить производство ниже уровня, достаточного для работы всех тамошних электростанций).

    Пришлось искать новые рынки сбыта. Крупнейший из них — тепловые электростанции. Тогда на них сжигали почти исключительно уголь: он куда дешевле нефти. Поскольку в нём, в отличие от нефти, нет водорода, на единицу энергии, вырабатываемой при его сгорании, выделяется больше углекислоты. Вокруг этой разницы и построили рекламную кампанию. Политические стратеги с идеей остановки развития всей мировой промышленности ради улучшения конкурентных позиций уже развитых стран подключились к рекламе куда позже (один из них — Алберт Гор, бывший вице-президент Соединённых Государств Америки, даже получил за эту рекламу Нобелевскую премию мира).

    А ведь тот же антарктический лёд уже давно опроверг утверждение о вине углекислоты в глобальном потеплении. Ещё в советские времена в нём начали бурить глубокую скважину, отбирая керн (образец, оказавшийся внутри трубчатого сверла) по всему ходу бурения. Исследования керна уже принесли множество интереснейших открытий. В частности, по соотношению изотопов кислорода в микроскопических пузырьках вмороженного в лёд воздуха установлена среднепланетарная температура на протяжении уже полумиллиона лет. Одновременно установлена концентрация углекислоты в этом воздухе. И выяснилось: она отстаёт от температуры. Лишь через несколько веков после начала очередного глобального потепления углекислоты становится больше. И лишь через несколько веков после начала очередного глобального похолодания её содержание в атмосфере начинает падать.

    Это и понятно. Как следует из физической теории (и впрямую подтверждено экспериментом с обычными парниками великого американского физика Роберта Вуда), парниковые газы не согревают, а охлаждают атмосферу. Ведь они перехватывают инфракрасные лучи не только из спектра земного излучения, но и из спектра солнечного излучения, падающего на Землю.

    На том расстоянии от Солнца, где вращается Земля, на квадратный метр поверхности, перпендикулярной свету, падает 1400 ватт. А до поверхности самой Земли доходит всего 1100: остальная четверть потока энергии перехватывается парниковыми газами и переизлучается обратно в космос. По сравнению с этим эффектом перехват земного излучения — мелочь. Даже с учётом того, что в нём доля инфракрасной части спектра куда выше.

    Более того, непосредственно от земной поверхности тепло отводится в основном не излучением, а конвекцией: подъёмом нагретого (и потому менее плотного, чем холодный) воздуха. Только на высоте 12-15 км плотность земной атмосферы падает настолько, что конвекционная тяга становится незаметной на фоне разнообразных случайных перемещений воздуха. Начиная с этой высоты основным каналом теплоотвода действительно становится излучение. Но на приземном климате этот уровень уже практически не сказывается.

    Итак, парниковая теория глобального потепления опровергнута давно и многими способами. Теперь опровергнуто и одно из самых впечатляющих (хотя, пожалуй, и не самых опасных) возможных его следствий. Интересно, сколько ещё опровержений придётся найти, прежде чем даже политикам станет очевидно: природный процесс, вызванный долгосрочными колебаниями солнечной активности, нельзя использовать для банального жульничества.


    К оглавлению

    >

    Голубятня-Онлайн

    id="sgolub_0">

    Голубятня: Какодемон

    Сергей Голубицкий

    Опубликовано 15 марта 2011 года

    Александр Звягин — один из главных многолетних поставщиков захватывающей сенсационно-конспирологической фактуры на мой приватный email — поделился вчера личными размышлениями по поводу творящегося в Японии радиоактивного безобразия.

    Ребро вопроса показалось мне столь актуальным, а именно: есть ли шансы на второй Чернобыль у японской Фукусимы? — что я счёл неприличным утаивать полемичный сюжет от читателей. Предложил Александру выступить в Агоре. Он согласился. Передаю слово автору.

    Какодемон

    (название нагло придумал СГ, дабы скрасить тезисный стиль изложения)

    Японский реактор не может создать таких же катастрофичных последствий, как взорвавшийся чернобыльский.

    Чернобыль:

    - реактор в Чернобыле представлял собой яму, заполненную графитом, внутри которого находились стержни урана;

    - основное загрязнение при чернобыльской аварии внесла графитовая пыль с высокоактивными частицами топлива;

    - графитово-плутониевая пыль поднималась в воздух из-за того, что в реактор кидали мешки, испугавшись ещё одного взрыва;

    - взрыва испугались потому, что никто не знал, сколько ядерного топлива ещё осталось в реакторе и не может ли состояться второй взрыв;

    - второго взрыва испугались, потому что в 30-ти метрах прямо под реактором «обнаружилась» не сплошная скальная порода (как должно было быть по техдокументации), а недокументированная подземная река, на которой построили реактор в результате халатного отношения ко всем вопросам.

    - собственно чернобыльский реактор взорвался потому, что находился, по сути, в опытной эксплуатации и имел недокументированные особенности поведения, в пределах которых вёл себя непредсказуемо — вследствие чего и бабахнул.

    Таким образом, причиной аварии в Чернобыле явились халатность и безалаберность на всех уровнях, то есть недостатки политической системы тех лет (слишком престарелое политбюро запустило контроль над страной).

    Фукусима:

    - японский реактор представляет собой оболочку из стали в шахте, внутри которой вода, и урановые стержни в ней;

    - реактор не имеет недокументированных особенностей (когда давят на стоп-кран, а реактор понимает это как «полный вперёд»);

    - даже если он взорвётся, графитовой пыли не будет — только пар и газ;

    - вылетевшие частицы топлива окажутся крупными и при самом худшем сценарии осядут на специальной площадке «отчуждения» вокруг АЭС (где быстро охладятся и будут представлять угрозу только для уборки как высокорадиоактивные объекты. Взорваться или распространиться дальше они уже не смогут, являясь слишком мелкими для критической массы и слишком плотно сваренными после остывания расплава, чтобы их смыло водой);

    - сам же реактор (превратившись в «какодемона» — радиационно крайне высокоактивную расплавленную лепёшку с плутониево-урановыми вкраплениями) провалится в аварийную шахту сброса, где в наихудшем случае наберёт критическую массу и (опять же в худшем случае) рванёт, выпустив в атмосферу так называемого «джинна»: радиоактивное облако, которое просто улетит в океан (слегка испортив воздух по пути следования).

    В то же время понятно, что даже та [морская] вода, которой сейчас охлаждают японские реакторы, способна вызвать экологические изменения в ближайшей зоне побережья вокруг реакторов. К сожалению, в новостях не сообщается, куда они потом девают эту радиоактивную воду с примесью борной кислоты (цикл замкнутый, или какое-то её количество стравливают в океан), а я уже слишком далёк от этой тематики, чтобы быть в курсе непосредственных событий.

    ...В конечном итоге, любая авария на любом атомном реакторе приводит всего лишь к одному результату: распространению радиоактивных веществ на некоей плоскости вокруг. Даже если они полетели вверх, всё равно в итоге окажутся на земле. Главный вопрос — где, ведь даже если все аккуратно убрали, то просто перенесли в другую точку (и это самый предпочтительный вариант; лучше только вышвырнуть в космос).

    Таким образом, можно ввести очень простую классификацию последствий ЛЮБЫХ аварии на атомных реакторах (независимо от их типа), состоящую всего из двух оценок — «вниз» и «вверх» — по пятибалльной шкале.

    В этой системе чернобыльский реактор имел максимальные пять баллов «вверх» (что и привело к загрязнению огромной территории после того, как всё осело), тогда как «вниз» у него было по сути, только внутри территории здания АЭС.

    Японские реакторы дадут примерно максимум два балла «вверх» и три «вниз» (четыре, если утечёт в океан), пролившись небольшим (но очень сильно радиоактивным) количеством отходов на собственной площадке.


    К оглавлению

    id="sgolub_1">

    Голубятня: Психологический Unterschatzung

    Сергей Голубицкий

    Опубликовано 20 марта 2011 года

    О концепции Unterschatzung – «сознательного прибеднения» – я писал много-много раз в самых разнообразных контекстах. Разумеется, неспроста: просто мне лично очень импонирует эта «stanza», жизненная позиция. Запало в душу ещё со школьной скамьи. Образ Грушницкого помните? Весь такой из себя рафинированный и крутой, а вот ходил в солдатской шинели. Лермонтов, конечно, над Грушницким злорадно насмехался (как этим вообще любил сильно по жизни заниматься Лермонтов), заслуженно упрекая своего антигероя в отсутствии внутреннего содержания. Эдакая пустота, прикрытая снаружи ещё и солдатской шинелью. Умора. Но я не верю в дым без огня, поэтому почти не сомневаюсь, что Михаил Юрьевич, великий русский поэт, ещё немножечко и шил, то есть писал образ Грушницкого с самого себя.

    И это замечательно, потому что Unterschatzung – штука, во всех отношениях предпочтительная тупому выпендриванию (есть более сочное и выразительное слово в русском языке, но почему-то до сих пор испытываю внутренний тормоз в употреблении народно-смачного мата в печатном тексте).

    Так вот, возвращаясь к «прибеднению». Излюбленный мой пример из личных впечатлений краснопиджачных 90-х: Unterschatzung, реализованный в автомобильной промышленности. К сожалению, сегодня он вышел из моды, а в былые времена срывал крышу у многих резвящихся бюргеров. Видимо, вдохновившись романами Эриха Марии Ремарка (помните эпизод из «Трёх товарищей»?), немецкие машиноделы разработали очень стильную концепцию: "Смысл Unterschatzung в том, что банальную серийную модель, не меняя внешнего вида (так, что несведущему человеку просто невозможно уловить различия), превращают в космическую ракету – устанавливают сверхмощный двигатель, а набор «люксов» доводят до немыслимого предела. Таких машин две – BMW M5 и Мерседес 500 Е. По виду самые обычные «пятёрка» и «124-й», однако у каждой под капотом – 400 лошадей, а у «баварца» ещё и феноменальный с технологической точки зрения резонансный двигатель", – это из «Голубятни» 2001 года (десять лет назад – вот кошмар, а?!)

    Сегодня я хочу повернуть разговор в сторону человеческих отношений, поскольку в них, как нигде в другом месте, Unterschatzung проявляет свою не столько стильную, сколько полезную сущность. Вот уж поистине где лучше бывает сто раз прибедниться, чем один раз неудачно зал... , пардон, вые..., пардон, выпендриться. Потому что, знаете ли, может чревато сказаться на здоровье. Не говоря о карьере, житейском счастье и т.п. Одно из самых ярких впечатлений школьного детства: очутившись в седьмом классе в новой школе, уже на третьем уроке первого дня я получил записку от девочки по имени Наташа: «Будь попроще, мой тебе совет!»

    Поди ж ты: прошло 35 лет, а я помню дословно! Меня тогда очень удивила концепция: на хрена быть попроще?! Я благодарен Наташе за заботу о моем социальном благополучии в микромире средней школы московского люмпен-пролетарского района. В первый раз я её не послушался, и уже через неделю на уроке физкультуры ко мне подвалил в раздевалке местный четверогодник, ломанул чугунным черепом в мой нос, смачно хрякнул и процедил: «Ты чо – интеллигент? Самый умный, типа?»

    До сих пор я помню и свой спасительный ответ: «Да нет, не интеллигент!» O Ответ и в самом деле спасительный, потому что уже через месяц я знал поимённо всю местную районную бандоту, был душой компании и пользовался уважением (младший брат говорит, что меня до сих помнят и почтительно поминают все местные алкоголики, которым на вид лет 80, а на самом деле – мои ровесники из дворовой тусовки). Всё потому, что быстро усвоил трудную для интеллигенции истину о пользе Unterschatzung во враждебных средах.

    Ещё одна важная житейская полезняшка: умение верно распознавать Unterschatzung в других людях. То есть понимать, когда человек прост от природы, а когда – по осознанному прибеднению.

    Приведу лишь небольшой пример. Ровно год назад я выложил в Голубятне-онлайн ролик с интервью, которое взял у скромного хозяина бакалейной лавки по имени Бабу. Предлагаю освежить впечатления. Разумеется, выбрал Бабу я неспроста. Два года я наблюдал за ним, за его общением с окружающими, с постояльцами, со случайными посетителями, с туристами. Из всего увиденного сделал вывод, что Бабу – ОЧЕНЬ влиятельный человек, гораздо более влиятельный, чем это полагается хозяину деревенской бакалейной лавки. Этим выводом поделился с читателями.

    Что тут началось! Форум наводнили знатоки человеческих душ, которые наперебой загалдели: СГ совсем свихнулся, нашёл какого-то «хача» провинциального, которого теперь выдаёт за крутого мафиози! Вот умора! Вот старый дурень наивный!

    Может, и дурень. Может, и старый. Но ой какой не наивный. Знатокам человеческих душ мне остаётся лишь пожелать как можно реже интерполировать свой рунетный базар на риаллайф, потому как в нём подобные проколы оборачиваются сильно чаще ожидаемого серьёзными травмами. Самой неприятной нозологии.

    Так вот, небольшая справка про «провинциального хача» Бабу, о котором из совершенно разных источников удалось в этом году собрать весьма увлекательное досье. Бакалейная лавка Бабу – это, как оказалось, народный фасад семейного бизнеса. Именно тот фасад, который нравится простым людям, повышает меру приятия, создает ощущение «своего». Ну а помимо лавки так уж вышло, что Бабу принадлежит к одному из двух самых богатых семейных родов Гоа, чье благосостояние уходит далеко-далеко в эпоху португальского владычества. У Бабу закупают продовольствие все рестораны, кафе, бары Северного Гоа. И цены оптовые – лучшие, и... престижно.

    Почему же престижно? Да вот почему. Бабу наш «провинциальный» – главное доверительное лицо и гарант всех банков, имеющих представительство в Гоа. Забавно, не правда ли? Скажем, хочет предприниматель построить отель, открыть ресторан, дискотеку, магазин, посёлок бунгало. Пытается взять кредит. Куда он идёт после визита в банк? Правильно: идёт к «провинциальному» Бабу, который официально уполномочен ставить свою скромную подпись поручителя – et voila! – и банк выдаёт кредит без дальнейших расспросов. А как же иначе? Бабу сказал: «Хороший человек. Нужно помочь» O

    Закончу урок для «знатоков провинциальных хачей» ещё одной поучительной цитатой из «Голубятни» 2005 года: "Подлинные хозяева Америки и владельцы Уолл-Стрит – эти тихие безымянные старички, которые в своей? жизни только и закончили, что ешибот при житомирской? синагоге, откуда их вывезли в Бруклин чуть ли не сто лет назад родители. Зато какой? феноменальный? драй?в, какая исключительная энергетика! Они лишь и позволяют отодвигать от кормушки застенчивых и не приспособленных к жизни «автохтонов»: в детстве наши старички торговали пирожками и воровали фрукты у соседа-лавочника, потом варили свой? первый? «гешефт», потом – второй?, потом – третий?. К вершинам власти и богатства их привело не идеальное благополучие, а жестокий? опыт потерь и унижений?. Отдадим должное: их можно не любить, но нельзя не восхищаться достигнутым результатом и жизненной? силой?".


    К оглавлению









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх