|
||||
|
Колумнисты Кафедра Ваннаха: Проблема лишнего человека Михаил Ваннах Опубликовано 30 января 2012 года Так или иначе, но «лишние люди» Онегин с Печориным известны всем, или, говоря более реально, многим. Обычно это явление приписывается нашей стране, с её воспетыми Герценом противоречиями «цивилизации и рабства». Но кем были, скажем, герои Стендаля — из «Красного и чёрного», из «Люсьена Левена»? Они тоже «лишние» на всю катушку. Но — в сфере (если отвлечься от их чисто литературного бытия) вкусов и предпочтений. Да, хотелось бы им жить во времена Наполеона, когда можно было сделать стремительную военную, да и бюрократическую карьеру. Да, угнетало то, что если они забалуются, то русский царь опять пришлёт в Париж своих казаков... Но по большому счёту жизни «лишних» людей ничто не угрожало (кроме тогдашнего состояния здравоохранения и аварийности средств перемещения — возможности свернуть шею в пересчёте на версту или лье в седле куда больше, чем в салоне современного автомобиля), никто не мешал им заняться коммерцией или наукой, отправиться, в случае жажды приключений, в Алжир повоевать или хотя бы поохотиться на львов, как славный сын Тараскона. Бывали люди и действительно лишние. Числить среди людей неандертальцев или нет — вопрос терминологии. (Тут отошлём читателя к непревзойдённому и ныне, несмотря на все успехи антропологии, роману французского писателя Веркора «Люди или животные?») Но участь их была незавидной. Древних насельников Европы вытеснили мигранты из Африки, донеся до нас ничтожную часть генов автохтонов. Как это было, достоверно мы не узнаем никогда. Отстреливали из луков или отправляли в котёл. Оттесняли из привычных ареалов обитания. Загоняли в резервации, подобно североамериканским индейцам. Что там у них было не так, неважно. Может, технологии — не умели прецизионно выделывать кремень. Может, социальные структуры — ну, отношения внутри трибы не способствовали развитию хайтека, вождь с холуями отымал у инноватора все изготовленные им изделия и даже необходимые для воспроизводства инструменты... Всё это значения не имеет. Неандертальцы оказались лишними на этом празднике жизни — и нет их больше. А вот — мир 2012 года. Взгляните на ленты экономических новостей. Мир лихорадят долги. Рекордно возросший долг США. Долги европейских стран. Даже кредиты, раздаваемые в Китае. Попавшие в прессу черновики доклада Международного валютного фонда рисуют довольно мрачную картину. Прогнозируется, что в целом валовой внутренний продукт еврозоны уменьшится в этом году на 0,5 процента. Хуже всего придётся наследникам славных римлян, избравших себе богатенького начальника, простодушно надеясь, что уж он-то воровать не будет: экономика Италии сократится на 2,2 процента... Народное хозяйство Испании, некогда правившей изобильной драгметаллами империей, над которой не заходило солнце, просядет на 1,7 процента. Что будет с греками, не знает никто. Сообщается лишь, что власти Эллады надавили на частных кредиторов, вынудив их отказаться от половины долга. Впрочем, китайская экономика продолжит расти, хотя и чуть медленнее прежнего, увеличиваясь, согласно прогнозам, не на 9 процентов в год, а на 8,2 процента. И Америка, пусть и с рекордным долгом, но прирастёт на 1,8 процента. Именно эти страны будут глобальными источниками роста. Но — напряжённость в мировой экономике весьма высока. Не зря же МВФ пытается собрать в свои активы ещё шесть сотен гигадолларов. И Европейский Центральный Банк либерально уполовинивает для кредитных учреждений Еврозоны требования к обязательным резервам, высвобождая им активы, но снижая надёжность... А ещё — так называемые трёхлетние аукционы ЕЦБ. На первом, прошедшем 21 декабря, европейские банки получили 489 миллиардов евро. На втором, намеченном на 29 февраля, ожидается раздача более чем полутриллиона европейских монет. Итак — триллион евро вбрасывается в экономику Европы, чтобы сгладить последствия экономических кризисов. А о чём это говорит? На самой поверхности лежит интерес финансистов к надуванию финансовых пузырей. Больше денег движется — лучше отчётные (краткосрочные) результаты, выше зарплаты и бонусы... Но под этим лежит куда более серьёзный корыстный слой, охватывающий миллионы и миллионы «простых людей». Каждый легко посмотрит, какие в Европе зарплаты и социальные гарантии. Вполне приличные, да? Так, а что производит та же Италия? Ну, сыры. Сумочки там, которые всё же неясно где шьются. Испания — хамон, риоху, оливки... В постиндустриальном информационном обществе! Нет, есть, конечно, гигантские автомобильные комплексы Турина и Барселоны. Но какова в их продукции доля узлов и агрегатов, производимых в Юго-Восточной Азии? Точно не сказать, но явно она очень высока. Слишком уж дорога рабочая сила в Европе! И вот тут-то мы приходим к ответу на вопрос: почему так огромны долги Европы? А ответ-то прост. Правительства накручивают долговой ком, стремясь избежать появления «лишних людей». И безработные эмигранты — только часть проблемы. Зарплаты простых тружеников в Европе намного выше, чем выплачиваемые за такой же труд в Азии. Их труд убыточен, но оставить их без работы нельзя. Отсюда масштабы госсектора. Отсюда всякие формально негосударственные, но возможные лишь при нерыночном субсидировании проекты, вроде ветродвигателей и субсидий на производимую этими ревущими чудовищами энергию. И отсюда — наращивание долгов государствами Еврозоны. В меньших (меньших — в доле к ВВП) размерах это явление наблюдается и в США. И даже в Китае. В кризисном 2009 году там было выдано, по данным профессора А.А. Маслова, полтора триллиона долларов кредита. В 2010 году — триллион двести миллиардов... Да, там осуществляются гигантские инфраструктурные проекты — строятся целые города, ведутся хайвеи и трассы скоростных поездов. Но насколько эти вложения будут оправданы? Дело в том, что в Китае наметилось одно очень забавное явление. 17 января 2012 года Государственное статистическое управление КНР объявило, что количество горожан в Поднебесной увеличилось в 2011 году на 21 миллион человек, составив 690,56 миллиона. Это 51,27 процента всего китайского населения. Число деревенских жителей, напротив, сократилось на 14,56 миллиона до 656,56 миллиона человек. То есть: резервуар модернизации, индустриализации крупнейшей страны мира хоть ещё и далеко не исчерпан, но уже весьма обозрим. А есть ещё интересные эффекты. Китайские барышни, покинувшие в 2009 году переживающие кризис экспортные отрасли промышленности, в том числе и электронной, отнюдь не склонны к возвращению при оживлении конъюнктуры. Дело в том, что в Поднебесной — дефицит невест и избыток трудолюбивых женихов. Так что наметился дефицит рабочей силы. Теперь сборщиц наверняка заменят автоматами. (На рубеже веков визитёров из бумажной «Компьютерры» во всех китаях поражало то, что сборщицы делают ту работу, что в Бердске испокон веку ладил сборочный автомат...) И это будет означать появление ещё одной категории «лишних людей», наряду с обтёсывателями каменных топоров и кочегарами паровозов. Но теперь процессы идут, по мере приближения к сингулярности, гиперболически. Очень шустро, с малым характерным временем. Ну, грустить о крахе глобальной экономики не стоит. Давайте посмотрим на позитив. Вон Intel завершила финансовый год с рекордным результатом, подняв выручку на четверть, до 54 гигабаксов. У Microsoft доходы бьют рекорды. Годовая выручка Google выросла тоже на четверть (мода что ли нынче такая), составив 38 миллиардов долларов. Ну а eBay, дающий возможность покупать рубахи, портки и коробочки для хард-диска без общения с жадными местными торговцами, увеличил квартальную прибыль аж в три с половиной раза. И это — деньги, честно заработанные. На продуктах и сервисах, которых не было от века. На продуктах и сервисах, которые реально нужны людям. Рецепт, как не попасть в «лишние», прост: больше знать. Лучше перерабатывать информацию. Человек же не самая сильная и не самая быстрая зверюшка на планете, но самая умная... Дмитрий Шабанов: Три синтеза в эволюционной биологии Дмитрий Шабанов Опубликовано 31 января 2012 года Счастливы те, кто развивает науку в годы,когда она не завершена, но когда в ней уже назрел решительный поворот.Андре Мари Ампер Я давно хотел обсудить в колонках интересные для меня проблемы эволюционной биологии, да всё откладывал. Колонки в «Компьютерре» ориентированы на разумного и внимательного читателя, способного хотя бы прочитать и понять непростой текст, но не на специалиста-биолога. А в эволюционной биологии сложилась странная ситуация: проблемы, обсуждаемые широкой публикой, разительно отличаются от того, что обсуждают специалисты. С неспециалистами раз за разом всплывают одни и те же тёртые-перетёртые темы. Является ли человек результатом эволюции, опровергает ли эволюцию интеллектуальный мухлёж «научных» креационистов, разделяет ли человека и других обезьян непреодолимый разрыв, могла ли жизнь возникнуть естественным путём и т.д. В своей колонке я тоже вносил лепту в обсуждение этих «внешних» тем. Но есть и «внутренние» темы для споров; они не менее остры, но намного более интересны, поскольку связаны с получением нового понимания, а не растолковыванием уже имеющегося знания. Как соотносятся групповой, индивидуальный отбор и отбор на уровне генов? Существуют ли специфические механизмы макроэволюции? Можно ли исчерпывающе объяснить эволюцию на уровне отбора аллелей? Новые признаки возникают вследствие мутационной изменчивости или их создаёт естественный отбор? Одна из опасностей, связанных с обсуждением подобных проблем, заключается в том, что добрые люди со стороны ищут в таких дискуссиях способы скомпрометировать эволюционную биологию как таковую. Стоит кому-то из современных эволюционистов обратить внимание на изменение взглядов со времен Дарвина, как креационисты будут его цитировать, подпирая тезисы «Дарвин опровергнут» и «эволюции не было». Мешает нормальному обсуждению вопросов теории эволюции и догматизм некоторых биологов. В начале 2009 года проводили у нас открытый семинар, посвящённый 150-летию «Происхождения видов». Было два доклада. Мой коллега – трепетный сторонник синтетической теории эволюции (СТЭ), а я критиковал эту теорию за ограниченность. Наш спор касался вопросов, не стоявших в науке XIX века; без знакомства с новыми идеями Дарвин бы его вообще не понял. Это не помешало коллеге утверждать, что раз я не согласен с его точкой зрения, значит, я «объективно против Дарвина». Со временем я узнал, что кто-то из недалёких студентов поверил: раз я спорю со СТЭ, значит, отрицаю эволюцию как таковую... И всё-таки я рискну, но начну с дисклаймера: эволюционная биология не эквивалентна теории Дарвина; в ней немало иных теорий; оснований оспаривать факт эволюции у современной науки нет, но механизмы эволюции изучены не до конца; дискуссии внутри эволюционной биологии доказывают, что эта наука жива и не превратилась в догму. Вот. А теперь я хочу объяснить схему трёх синтезов в эволюционной биологии. Её предложил Николай Николаевич Воронцов в книге «Развитие эволюционных идей в биологии» (1999), хотя возможно, что подобные идеи высказывали и до того. Центральную проблему биологии — проблему целесообразности живых организмов сформулировал Аристотель, а осознавать её начали ещё раньше. Уже Сократ обсуждал с учениками, как замечательно соответствуют своему предназначению части тела человека. Аристотель пытался понять, почему плавник рыбы отражает свойства воды, а крыло птицы – воздуха. Его ответ – вследствие стремления к определённой цели: рассекать воду для плавника, опираться на воздух – для крыла. Кстати, перебирая различные варианты объяснений, Аристотель изложил и идею, принадлежащую ещё Эмпедоклу:
Объяснения Аристотеля хватило на две с лишним тысячи лет развития науки. Господствующей трактовкой оказалась та, которую талантливо излагал Пейли: целесообразность организмов — следствие премудрости Творца. В XVIII веке широко распространился трансформизм – представление, что животные и растения способны меняться и превращаться в новые виды под влиянием условий своего обитания. XIX век потребовал описания механизма таких изменений. Биология к тому времени накопила много ценных данных. Систематика выделила множество групп организмов, основываясь на их сходствах и различиях. Сравнительная анатомия описала разнообразие планов строения организмов. Эмбриология открыла постепенность появления свойств каждой группы по мере индивидуального развития любого организма. Палеонтология установила факт смены и усложнения фаун и флор, отражённый в геологической летописи истории Земли. Биогеография зарегистрировала особенности живого мира изученных континентов и островов. Знаете, что общего во всех этих данных? Говоря современным языком, за вызванным случайными обстоятельствами шумом в них прорисовывается филогенетический сигнал – следствие того, что разные группы организмов объединены большим или меньшим родством. Современные биоинформационные программы выделяют филогенетический сигнал с помощью формализованных алгоритмов, а биологи XIX века нащупывали его интуитивно. Чувствовали многие, но выстроить единую и цельную картину не могли. Дальше иных продвинулся Жан-Батист Ламарк, развивавший, по сути, аристотелевские идеи стремления к целесообразности. На связи разных планов строения и роли зародышевых перестроек сосредоточился Этьен Жоффруа Сент-Илер, во многом предвосхитивший появившуюся через полтора века после него концепцию Evo-Devo. И эти, и другие идеи концентрировались на какой-то группе фактов, но сталкивались с проблемами при объяснении иных наблюдений. Двух великих эволюционистов XIX века, Чарльза Дарвина и Альфреда Рассела Уоллеса, к пониманию филогенетического сигнала подтолкнули их полевой опыт и знакомство с идеями Томаса Мальтуса. Полевой опыт свидетельствовал о разнообразии представителей любого вида. Демографические рассуждения Мальтуса убеждали, что любая растущая популяция неизбежно столкнётся с ограниченностью ресурсов. Осталось только понять, что в зависимости от своих особенностей одни из сородичей имеют большие шансы на успех (выживание и размножение), чем другие. Вместо однократной проверки на жизнеспособность, предложенной Эмпедоклом, пришёл непрерывно действующий естественный отбор. Мышление Уоллеса было более быстрым; Дарвин брал своей основательностью, и к тому же был лучше знаком с опытом селекции сельскохозяйственных и декоративных организмов. У Дарвина картина механизма эволюции начала выстраиваться раньше, а последний толчок ему дало знакомство с работой Уоллеса. В конце концов, Уоллес предложил для их общего детища название «дарвинизм». Так вот, дарвинизм стал первым синтезом в эволюционной биологии. Сила его заключалась не в какой-то отдельной новой идее, а именно в увязывании разнородных данных в единый узел. Именно поэтому Томас Гексли, один из крупнейших зоологов викторианской Англии, прочитав книгу Дарвина, воскликнул: «Какой же я осёл, что не додумался об этом раньше!» Логика Дарвина и способность убеждать Гексли способствовали быстрому принятию нового синтеза и стимулировали прогресс чуть ли не во всех отраслях тогдашней биологии. Но новая биология неизбежно должна была дойти до предела, когда дарвинизма (и неодарвинизма в версии Августа Вейсмана) стало для неё недостаточно. Я не смогу поместить в эту колонку подробное описание кризиса первого синтеза в эволюционной биологии, проявившегося в начале XX века; я поговорю о нём в другой раз. Здесь скажу, что в представлении биологов начала того века учение об отборе не согласовывалось с учением о наследственности. Великий генетик Вильгельм Иогансен в 1903 г. показал, что отбор лишь сортирует заранее имевшиеся наследственные задатки. Иогансен подвергал отбору линии фасоли. Через несколько поколений, когда все растения оказывались одинаковыми по своим наследственным свойствам, отбор терял эффективность. Значит, новые качества создает не отбор. А что? Свой ответ дал один из первоткрывателей законов Менделя Гуго Де Фриз. Скачкообразное возникновение нового наследственного свойства Де Фриз назвал словом, взятым из палеонтологии, – «мутация», изменение. Раз так, эволюцию направляют мутации. Оказалось, что невозможно предугадать ни время, когда появится мутация, ни направление, в котором она изменит свойства организма. Но за хаосом мутаций проглядывали какие-то закономерности. Палеонтологи описали типичные пути эволюции, в которых проявлялись одинаковые паттерны. Николай Иванович Вавилов показал, что разные виды имеют одинаковые наборы возможных мутаций. Лев Семёнович Берг противопоставил дарвинизму (теории эволюции вследствие ненаправленных случайных изменений) номогенез (теорию о руководящей роли в эволюции направленных закономерных преобразований). У второго синтеза было много родителей. Вот неполный перечень основных его авторов с указанием года публикации ключевой работы: Сергей Сергеевич Четвериков, 1926; Рональд Фишер, 1930; Джон Холдейн, 1932; Феодосий Добжанский, 1937; Эрнст Майр, 1942; Джулиан Хаксли, 1942; Джордж Гейлорд Симпсон, 1944. Наконец, в 1949 г. Симпсон предложил называть совместное детище синтетической теорией эволюции (СТЭ), опираясь на название книги Хаксли «Эволюция: новый синтез» (1942). Преемственность эпох. Томас Гексли со своим внуком, Джулианом Хаксли. ИллюстрацияWikipedia Преемственность I и II синтезов проявилась в том, что Джулиан Хаксли, назвавший новую теорию синтезом (и, помимо прочего, основатель ЮНЕСКО), был внуком Томаса Гексли (фамилия у них одна, Huxley, но к фамилии Томаса приросла устарелая транскрипция). И вот теперь я выскажу мнение, с которым согласятся не все. Классическая СТЭ, II синтез, устарела в начале XXI века не меньше, чем дарвинизм, I синтез, к началу XX. Дарвинизму к моменту опытов Иогансена исполнилось всего сорок с небольшим (возраст зрелости), а СТЭ на сегодня, при нынешних темпах развития науки, давно вышла за пенсионный возраст. В начале XX века были специалисты, которые утверждали, что I синтезу (в нашей терминологии) ничего не угрожает; то же наблюдается в начале XXI века относительно II синтеза. И тогда, и сейчас ортодоксы признают лишь необходимость в небольших заплатках и уточнениях. И тогда, и сейчас этих заплаток оказывается больше, чем самой основы для латания. Конечно, «Википедия» ничтоже сумняшеся называет СТЭ «современной теорией эволюции», но это лишь заговаривание проблемы. К картине, которую увязал в один узел Джулиан Хаксли, добавилось много принципиально нового, изменившего нынешние представления о механизмах эволюции. Вы уже поняли, куда я клоню. Наше время – время кризиса II синтеза. СТЭ не опровергнута, но недостаточна для описания всего, что мы знаем сегодня. Я согласен с теми, кто ждёт III синтеза в эволюционной биологии. Я думаю, что многие его компоненты уже разработаны. Осталось за частными обстоятельствами выделить основной сигнал, отражающий магистральный механизм развития жизни. Но тут есть закавыка. «Стиль – это человек» (Жорж Бюффон). Сейчас появляется немало людей со сверхценными идеями, которые, ухватив какою-то действительную или мнимую особенность эволюционного процесса, пытаются перестроить на её основе всю биологию. В каждый университет, на каждый эволюционный сайт поступают революционные рукописи, в которых вдохновенные неспециалисты смелыми мазками рисуют эскизы Всеобъемлющей Теории Эволюции. Увы, их авторы кардинально отличаются и от Дарвина, и от Хаксли. Я думаю, что мы должны ждать именно синтеза, а не революции, и такой синтез сможет осуществить только человек или коллектив, по-настоящему компетентный в отраслях биологии, достижения которых надо синтезировать. Вы думаете, описанная картина говорит о слабости эволюционной биологии? Нет, в этом проявляется её жизнеспособность. Мы можем стать свидетелями (а кому повезёт – и участниками) формирования новой версии ответа на вопрос, заданный Аристотелем. По-моему, это замечательный вызов. Василий Щепетнёв: Кинопулёмет Василий Щепетнев Опубликовано 01 февраля 2012 года Летом и осенью тысяча девятьсот сорок первого года сложилась странная ситуация: по данным, публикуемым в официальной прессе, потери противника в живой силе и технике должны были полностью обескровить армию агрессора. Но немецкие самолёты по-прежнему летали, немецкие пушки и танки стреляли, да и солдат, несмотря ни на что, осенью сорок первого у врага хватало. Сводки Информбюро – ладно. Сводки Информбюро – это особый жанр пропаганды, цель которого — воодушевить население, вселить несокрушимую уверенность в полной победе. Но вот командование должно знать истинное положение дел. Сколько у противника самолётов, танков, пушек и солдат на самом деле. Какова эффективность собственных войск – опять же на самом деле. Без этого армейские операции обречены на неоправданные потери и могут обернуться катастрофой. Возьмём, к примеру, военно-воздушные силы. Такой-то авиаполк докладывает: сбили столько-то самолётов, наши потери такие-то. На слово верить? О наших потерях – пожалуй. Но о числе сбитых… В горячке скоротечного боя самый добросовестный лётчик может ошибиться. А уж недобросовестный – и подавно. Зачем? Много причин. Приказом от девятнадцатого августа сорок первого года под номером 0299 были установлены награды за сбитые самолёты противника. Денежные: тысяча рублей за самолёт. Правительственные: за три сбитых самолёта – орден, за десять – звание Героя Советского Союза. Были и другие виды поощрений. Конечно, среди советских лётчиков недобросовестные составляли заметное меньшинство, но всё-таки, всё-таки… Вот шахматная партия. Из всех моих фигур найдётся единственный недобросовестный слон, который сообщит: товарищ шахматист, предыдущим ходом я уничтожил пешку на поле с5. И я строю планы, рассчитываю комбинации, но в решающий момент вдруг оказывается, что пешка с5 жива и здорова. Слона я, естественно, оставлю без сладкого, но партия будет проиграна. Шахматы — игра, для меня просто забава. Реальная армейская операция – совсем другое. Тут плата за проигрыш не щелчок по самолюбию. И потому тем же приказом от девятнадцатого августа Народный Комиссар Обороны Иосиф Сталин постановил:
В реальной обстановке это происходило так: вернувшийся с боевого задания лётчик писал рапорт о сбитом самолёте. Затем следовало ждать подтверждения от командования наземной части в месте падения самолёта противника. Но у наземных частей летом и осенью сорок первого года было много других забот, и потому подтверждение приходило далеко не всегда. К тому же наземные части могли сообщить лишь о сбитом самолёте, но кто именно его сбил, с земли не всегда видно. А если самолёт противника упал в болото, вдали от наших войск? Или в море? А если бой и вовсе шёл над территорией, занятой врагом, километрах в двадцати от линии фронта? А если наш лётчик и сам не дотянул до аэродрома и рапорта написать не смог? В общем, были как субъективные, так и объективные причины расхождения в подсчётах. Существовал очень полезный аппарат: кинопулемёт. Представлял он кинокамеру, сопряжённую с пулемётом обыкновенным. Или с авиапушкой. Попал, промазал – всё видно на плёнке.Жаль только, что аппарат ставился далеко не на все самолёты. Тут и сложности производства, и сложности снабжения, и сложности эксплуатации. Ведь нужно не только установить кинопулемёт на самолёт. А плёнка? А реактивы? А процессы обработки? Аппараты для просмотра? Кто этим будет заниматься? И когда? Потому точное число побед даже у прославленных асов неизвестно. Известно подтверждённое число, но их, побед, могло быть и больше. Идея фиксировать значащие события на плёнку жила и в послевоенное время. И получила развитие вместе с развитием технологий. Кинопулемёты работали только в момент боя, синхронно с вооружением. Системы слежения и безопасности стали работать непрерывно. Кто знает, когда и где случится происшествие? Сначала системы наблюдения устанавливали в банках, на военных и стратегических объектах. Но по мере удешевления кинопулемётов редкая лавочка сегодня не снабжена недрёманным оком. Видеорегистраторы ставят даже на частные автомобили, жалея только, что к ним, регистраторам, не продаются скорострельные пушки ШВАК. Кинопулемёты стоят на перекрёстках, на опасных участках дорог, на неопасных, но ведущих к районам, где живут люди Икс, два Икс и три Икс – в зависимости от значимости в государственной иерархии. Стоят на службе, где менеджеры покрупнее постреливают менеджеров мелких: не отлынивают ли те, не работают ли на врага. Иногда вывешивается предупреждение «Ведётся видеонаблюдение». Иногда – не вывешивается, но ведётся. Иногда вывешивается, но не ведётся. Как это отражается на количестве аварий или магазинных краж? Отражается ли вообще? Отражается ли установка кинопулемёта на числе сбитых вражеских самолётов? У знакомой дочка, не поступив на бюджетное место в медакадемию, пошла в продавщицы. А куда ей, собственно, ещё податься? Фриланс не каждому подходит. У продавца зарплата вдвое против врачебной, отчего бы и не поработать. Месяц работает, другой, третий. Потом увольняется. Что так? А из зарплаты, отвечает знакомая, вычитают за пропавший товар. И получаются не деньги, а слёзы. Какой пропавший товар? На прилавок выложили сто банок пива, а через кассу прошло девяносто. Остальное восполнили из зарплаты смены. А видеонаблюдение, спрашиваю, есть? Есть-то есть, но проку от него чуть. Правда, некоторые ушлые работники решили: раз у них три четверти зарплаты вычитают за чужие кражи, попользоваться товаром самим. Или с помощью соучастников. Их-то и вычислили в момент. С соответствующими оргвыводами. А чужих как-то не получается видеонаблюдать. Сейчас грозятся обставить кинопулемётами все избирательные участки. Во избежание обвинений в подтасовках. Сами подтасовки никакие кинопулемёты, понятно, предотвратить не могут. Их предотвращают члены избирательных комиссий и наблюдатели. Никто ведь не ждёт, что фальсификаторы сядут перед кинопулемётом и начнут демонстративно подтасовывать результаты. Их, результаты, будут подтасовывать (если будут, конечно) в местах, кинопулемётам недоступных. В мёртвых зонах. А кто будет анализировать записи? Избирательных участков по стране множество, а экспертов по кинопулёметной хронике мало. Доверить же это дело лицам, не имеющим соответствующего сертификата, недопустимо, иначе тогда-то подтасовки и начнутся. Одна машина таранит другую, и то мнения расходятся, хотя вроде бы всё всем видно. Суд, обвиняя человека в неповиновении полиции, может принять во внимание данные видеозаписи, а может и не принять. А уж выборы… Тут гирьки на весах совсем другие. Зачем же избирательные участки снабжают кинопулемётами? Только лишь для того, чтобы деньги освоить – были бюджетными, стали своими? Что предполагается фиксировать? Явку избирателей. Кто приходит, с кем приходит, когда приходит. Сопрягая кинопулемёт с избирательной урной, можно узнать, кто как голосует. Стоит ли полученная информация хлопот и расходов? Освоить средства можно и проще: построить каскад фонтанов на острове Врангеля. Нет. Кинопулемёты на избирательных участках – это предвестник Нового Времени. Нынешние выборы пройдут и забудутся. А кинопулемёты на избирательных участках останутся. Сменится общественная парадигма, и вместо выборов тайных нас ждут выборы кинопулемётные. Под прицелом объективов. Правильно голосуешь, с энтузиазмом в глазах, с уверенностью в жестах – иди с миром. Крепи трудом могущество лендлорда, плодись в указанных пределах. Живи. Но если голосовал неправильно… Кинопулемёт можно сопрячь с пулемётом обыкновенным. Или чем-нибудь ещё. Лиловая вспышка, и от сущеглупого избирателя остаётся горсть минеральных солей, необходимых общественным огородам. Хотя, возможно, его отправят на перевоспитание без права пользования интернетом и Общественным Огородом. Пусть помучается в назидание другим. А выживет – что ж, стране живучие пригодятся. И очень скоро. Дмитрий Вибе: Ради красного словца Дмитрий Вибе Опубликовано 03 февраля 2012 года Я пишу не о профессиональных писателях, афористах, философах. Фантазия, безудержный полёт мысли — основа работы инженеров человеческих душ. Все это знают и изречения творческих людей воспринимают соответственно: как изящное миниатюрное произведение искусства, а не как руководство к действию. Все мы знаем, что в человеке всё должно быть прекрасно (© Чехов), но в реальной жизни, честно говоря, нет-нет да и допускаем для себя некоторые послабления. Все мы помним, что существует три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика (© Марк Твен?), но это не отвращает нас от использования статистических данных. Иное дело — люди науки, особенно физики. Их труд — познание Вселенной, а не жонглирование словами. Кажется, что если уж Эйнштейн что-то сказал, то его должно было сподвигнуть на это никак не желание покрасоваться перед публикой, а долгое и тщательное обдумывание. Но на самом деле добыча радия — та же поэзия, научная работа — то же творчество, тот же полёт фантазии. Который настолько размашист, что редко ограничивается одной наукой: богатейший физический фольклор включает в себя песни, поэмы, рассказы, пьесы... И, естественно, афоризмы. При этом физику бывает мало сказать что-то простое типа «Добродетелью украшайтесь» (ранний вариант чеховского афоризма про то, что всё должно быть прекрасно). Он должен выдать что-то с подвыподвертом, с фигой в кармане, с самоиздёвкой. Окружающие, увы, по-видимому, не ожидают от сухого учёного такой завёрнутости мысли и иногда воспринимают его слова как искреннее и буквальное убеждение. "Все знают, что это невозможно. Но вот приходит невежда, которому это неизвестно, — он-то и делает открытие". Говорят, что это сказал Эйнштейн. Трудно сказать, зачем он это сделал. Но я сомневаюсь, что он имел в виду прославить невежество в качестве движущей силы открытия. По всей видимости, подразумевалось лишь, что уверенность в невозможности или недостижимости чего-то выставляет внутренний блок, который не даёт не только попробовать препятствие на прочность, но и просто подойти к нему. И, поскольку речь идёт конкретно о невежде, понятно, что эта самая блокирующая уверенность возникает не сама по себе, а в процессе «ликвидации неграмотности», то бишь чтения учебников. Умом я это всё понимаю и даже могу логически объяснить. Но что-то не приходят в голову примеры реальных открытий, сделанных невеждами, именно потому, что они невежды. Между тем многочисленные создатели самодельных физических «теорий» считают собственную безграмотность решающим преимуществом, воспринимая высказывание Эйнштейна в буквальном смысле и в явном виде используя его в качестве оправдания. Что вы мне тычете в нос книгой? Даже ваш Эйнштейн сказал, что открытия совершаются невеждами, а не знатоками учебников с закостенелыми мозгами! Астрономия дарит человечеству гораздо больше красивых картинок, чем прочие науки. Причём это не просто искусно подобранное сочетание разноцветных пятен, а сама наша Вселенная — миллиарды миров, чудовищные размеры и расстояния. Это потрясает и стимулирует придумывание объяснений. Что там учёные копаются со спиральным узором галактик? Это же совершенно очевидные выбросы! Что выбросилось, откуда выбросилось, почему выбросилось, правда, неясно. Эйнштейн (если это был он) не сказал, что воображение заменяет знание. Конечно, прежде чем начать моделировать какую-то ситуацию, её так или иначе прокручиваешь в голове, то есть именно воображаешь. Но потом всё равно требуется более тщательный подход, невозможный без многочисленных знаний. Со мной самим так бывало неоднократно (по мелочи, конечно, ибо далеко не Эйнштейн): воображаешь некоторую задачу, примерно представляешь способ решения, начинаешь считать... И работа в итоге выходит не только с ожидаемым выводом, но и с частицей «не» перед ним. Потому что в исходном «воображариуме» в чём-то ошибся, где-то слишком упростил и — самое главное — чего-то не знал, пока не взялся за проблему как следует. Ещё одна мудрая мысль (не знаю, кто автор), толкование которой выводит меня из равновесия: ваше исследование ничего не стоит, если вы не можете его объяснить первому встречному (возможны и иные варианты). К нему тоже охотно прибегают любители создавать новые физические теории лопатами и вилами. Квантовую механику объяснить сложно — значит, она ничего не стоит. А моя теория ауры и астральных биоэнергетических полей проста и наглядна. Действительно: чем проще загрузить первого встречного — аурой или дираковским вакуумом? Но имелось-то в виду другое: всего лишь умение рассказать о своей работе без формул, графиков и прочих спецсредств. Это действительно очень важно: иметь в голове некий образ своей работы, который можно было бы внятно описать, размахивая руками. Но этот образ должен появляться после приобретения знания и в результате приобретения знания, а не до и уж никак не вместо. Если же воспринять это высказывание в буквальном смысле, получается ерунда. Что значит: объяснить первому встречному? Это должен быть заинтересованный первый встречный, который меня сам спросил, или я должен просветить выхваченного из толпы юношу, спешащего на свидание? Нужно при этом уложиться в пять минут или можно усадить его за парту и пять лет читать лекции? Нильс Бор, говорят, как-то в запальчивости спросил: «Достаточно ли безумна эта теория, чтобы быть верной?» Это известнейшее утверждение тоже приобрело авторитет заповеди. Чего уж греха таить, профессиональные учёные не всегда вежливо отзываются о творчестве своих самодеятельных коллег и, прочитав очередной опус о неозвёздах и светоносных вихорьках, говорят коротко: «Это бред!» Чем изрядно радуют автора, вполне готового к этому вердикту и даже согласному с ним. Ведь Бор говорил, что верная теория должна быть безумной! Бывают переломные моменты, когда, что называется, меняется парадигма, меняется язык описания мира. И теория, написанная новым языком, с точки зрения старого языка видится безумной. Но именно теория, а не просто любой безумный текст! Наши представления, конечно, сильно изменились со времен Галилея и Ньютона, но разница между научной теорией и художественным эссе (хотя бы и с применением научных слов) сохранилась. И Бор, говоря о безумии, имел в виду именно сумасшедшую новизну языка, а не генеральное безумие подхода. Конечно, уместно спросить: а кто я, собственно, такой, чтобы толковать и критиковать высказывания великих людей? Ведь не разъясняли мне ни Бор, ни Эйнштейн, что именно они хотели сказать. Поэтому уточню: я предполагаю, что в этих высказываниях имелось в виду то, о чём я написал. Но на самом деле неважно, что они имели в виду, и неважно, что я об этом предположил. Физические законы работают не потому, что они освящены авторитетом авторов. Они просто работают. Точно так же не должны освящаться авторитетом авторов и изящные внефизические высказывания. Примечания:Бертран Кокар (AMD) о новых процессорах Автор: Юрий Ильин КолумнистыКафедра Ваннаха: Проблема лишнего человека Автор: Михаил Ваннах Дмитрий Шабанов: Три синтеза в эволюционной биологии Автор: Дмитрий Шабанов Василий Щепетнёв: Кинопулёмет Автор: Василий Щепетнев Дмитрий Вибе: Ради красного словца Автор: Дмитрий Вибе Голубятня-ОнлайнГолубятня: Мечта меломана Автор: Сергей Голубицкий Version 1.0 -- document generated Компьютерра 30.01.2012 - 05.02.2012 >Интервью id="interactive_0">Бертран Кокар (AMD) о новых процессорах Юрий Ильин Опубликовано 02 февраля 2012 года - Компания Advanced Micro Devices сегодня известна более всего как один из крупнейших поставщиков процессоров на архитектуре x86. Если для непосвящённого, то что это такое на самом деле сегодня? - Вы говорите — «один из крупнейших поставщиков процессоров». Но то, чем мы занимаемся, включает и многое другое, в том числе инженерные разработки. Большая часть людей сегодня думает об AMD только в представлениях «процессорного мира». Если сравнить персональный компьютер с человеком, то мозг отвечает за обработку информации — его можно назвать центральным процессором; ваши глаза — это «графическая карта». В то время как мы занимаемся и тем и другим, этим наши разработки не ограничиваются. Мы производим — и разрабатываем! — не только «мозг»; мы также разрабатываем графические процессоры, мы также изготавливаем чипсеты, которые можно сравнить с нервной системой, благодаря которой работает всё остальное. Кроме того, мы занимаемся бизнесом, связанным с производством памяти; AMD в своё время приобрела Spansion — очень старую компанию, которая выпускала модули Flash-памяти. Это не самая значительная часть нашего бизнеса, но всё-таки довольно существенная. Благодаря этому мы являемся брендом, под которым выпускается множество разных систем. Также благодаря этому мы смогли сделать очень важный шаг в будущее, разработав то, что мы назвали APU (accelerated processing units — ускоряющие процессоры). В сущности, это комбинация наших CPU и GPU, размещённая на одной кремниевой пластине. - Одна единая микросхема? - Да, одна микросхема. Зачем мы это всё делаем? В своё время мы купили ATI (и я сам был прежде сотрудником ATI) и теперь оказались связанными с производством игровых консолей; мало кто знает, но в Nintendo Wii используется чипсет AMD. И этот чипсет представляет собой как раз этап на пути к APU, поскольку это была не только графика, это была комбинация всего и вся. Мы также были связаны с разработкой первого Xbox. Как видите, это разносторонний бизнес. Что касается меня, то я занимаюсь управлением каналом EMEA, отвечаю за направления CPU, графики, серверов и встроенных систем. Мы не только производители, мы также и разработчики, что означает, что мы, будучи клиентоориентированной компанией, пытаемся вместе с нашими клиентами думать о том, как будет выглядеть ведущая платформа будущего, вне зависимости от того, кто является клиентом — HP, французское военное ведомство или любая другая организация, сообщество людей, стремящихся просчитать свои потребности на ближайшие три года и старающихся совместными усилиями выработать какие-либо специфические проекты. - Каково основное направление бизнеса AMD во всём мире и в России в частности? - На этот вопрос будет непросто ответить, поскольку мы занимаемся несколькими секторами рынка; основной наш «угол атаки», пожалуй, — это потребительский рынок, его мы рассматриваем как основную «мишень»; мы серьёзно наращиваем своё присутствие на этом рынке, поскольку считаем нашу продукцию наиболее подходящей для него. Это не означает, впрочем, что мы забываем об остальных секторах, однако основной акцент приходится именно на потребительскую область — ноутбуки, десктопы. Второй серьёзный акцент — это серверы. Коммерческое подразделение в EMEA сейчас реструктурируется; я сейчас активно общаюсь с новыми людьми. Цель — найти общий язык с конечными пользователями, выяснить их потребности и продавать им не наши собственные решения, но решения от HP или VAR — value added reseller. Таким образом, мы сосредоточены, главным образом, на двух областях — на потребительском рынке и рынке серверов. Этот бизнес требует равновесия. Довольно существенным источником средств для AMD является то, что мы называем «канал». Именно его я имею удовольствие возглавлять. Сюда входит всё, что связано с CPU, графикой и серверами, продаваемыми через дистрибьюторов. Почему я об этом говорю, так это потому, что Россия — это большой, очень большой рынок, где местная системная интеграция имеет очень сильные позиции. Если взглянуть на цифры IDC, вы увидите, что, например, во Франции или в Германии 85 процентов ноутбуков и десктопов внутри страны приобретаются напрямую у транснациональных компаний — HP, Acer и других. Доля реселлеров очень мала. В России же — очень велика. Такие игроки, как ДНС, K-Systems — реселлеров много; и эти люди получают товары через дистрибьюторские рынки. Это и называется каналом. Для нас в России эта область рынка имеет важнейшее значение: прежде всего наш бизнес здесь — игра через канал. - А как обстоит дело с ценовыми накрутками со стороны реселлеров? - Я не вижу особой разницы, цена на десктоп или ноутбук в России очень похожа на те цены, что я наблюдаю в других регионах. Думаю, что реселлеры понимают, что делают. Единственная разница, как мне кажется, связана с самим рынком. Есть два способа продавать процессоры и графические карты — «в коробке» и «на подносе». - То есть OEM? - Да. И поскольку тут много OEM-поставщиков, соотношение между OEM и ритейлом значительно отличается от того, что мы наблюдаем в других странах. Это единственное различие. Но оно важно, поскольку, когда вы ввозите что-то в страну, OEM оказывается дешевле, так как в одной упаковке — сразу множество единиц товара, и их ввоз оказывается дешевле. Что касается налогов, то разницы нет. - Давайте вернёмся к архитектуре х86. Что Вы думаете о её будущем? Останется ли она такой, какая есть, или мутирует во что-то иное? - Необходимо быть прагматиками. Конечно, всегда находятся люди, которые говорят, что на следующий день мир полностью изменится, и это правда: рынок развивается, каждый год вы видите всплеск продаж продукции нового формата. Два года назад это были нетбуки, в этом — планшеты, что будет в следующем? Многие говорят, что это будет десктопы «всё в одном». - Моноблоки? - Да. Возможно, они войдут в моду в России. Но если мы взглянем на цифры, этот сегмент рынка всегда выглядит одинаково. «Взлетают» нетбуки, продаются миллионами, затем продажи спадают, уступая планшетам. С последними — то же самое: они взлетают, затем продажи падают. Это нишевые рынки: они важны, но не очень велики. Если же посмотреть на сегмент десктопов и ноутбуков, то на архитектуру x86 приходится подавляющее большинство, и так будет продолжаться ещё довольно долгое время. Это выгодно отличает AMD и Intel от ARM. Почему люди обращаются к технологиям ARM? Она позволяет достичь двух вещей. Во-первых, получить процессор, который функционирует в целом быстрее прошлых поколений, но потребляет меньше одного ватта энергии. В результате вы получаете нечто более производительное, чем прошлые разработки, но по-прежнему очень ограниченное в том, что касается графических и вычислительных возможностей. Поэтому вместо того, чтобы увидеть этот процессор в лэптопах, мы наблюдаем их в малоформатных устройствах — мобильных телефонах, планшетах. Куда направится AMD в этом отношении? Мы верим, что в будущем более-менее значительным сегментом рынка перестанет быть не собственно архитектура x86, а раздельные центральные и графические процессоры.. Почему? Потому что вы получаете те же мощности при меньших размерах чипа; например, в ноутбуках вам не нужна дискретная графика, северный мост, южный мост, процессор — слишком сложно. Берём один кусочек кремния, и всё работает. Таким образом, можно создать что-то меньших размеров, что по-прежнему будет выглядеть как ноутбук или десктоп, но имеет меньшие габариты и ту же производительность при куда меньшем энергопотреблении. Если взять для примера наш процессор e-350, он потребляет 7-9 ватт. Да, это не один ватт, конечно, — семь. Но если вы возьмёте сегодняшний процессор и графический чип, то центральный процессор потребляет порядка 25 ватт, графика, в зависимости от мощности, потребляет от 12 до 100 ватт. Так вот, этот семиваттный кусок кремния, конечно, не выдаёт тех же мощностей (он относится к «начальному уровню»), но даже самый мощный из наших APU потребляет только 20 ватт. На дворе 2011 год. В нашей «дорожной карте» на ближайшие три года заложена революция центральных процессоров, и нашей целью является создание более быстродействующей, нежели у конкурентов, системы. Говоря о быстродействии, я не подразумеваю большую тактовую частоту процессора, речь идёт о системе в целом, когда быстрее осуществляется работа с изображениями и просмотр видео. Связано это с большей скоростью процессора или графической карты — какая разница? Вся система работает быстрее. Некоторые из наших конкурентов действительно выпускают очень хорошие процессоры, но им ещё предстоит показать себя в области графики, другие выпускают отличные GPU, но ещё не продемонстрировали свои возможности с обычными процессорами; мы выпускаем комбинацию из того и другого. Никто точно не знает, что случится в 2015 году, однако, как я уже сказал, мы занимаемся и разработками. И чем мы занимаемся сегодня, так это взаимодействием с нашими ключевыми транснациональными партнёрами, и мы стараемся быть с ними — с Microsoft и другими — заодно. Что будет в 2015 году? Мы уверены, что х86 будет по-прежнему широко распространена. - Intel недавно запатентовал так называемый Ultrabook. Преставители ASUS между делом заметили, что у AMD есть чем на это ответить. И что это может быть? - Я, по правде, не знаю, что именно Intel подразумевает под ультрабуком; на самом деле, ничего нового в этом и нет. - По существу, это выглядит как клон Macbook Air: очень тонкий, очень маленький. - Думаю, это в значительной степени «олдскульный» нетбук. Кто его делает, Intel или ASUS? AMD тоже может сказать: да, у нас есть «ультрабук». Мы можем представить нашим заказчикам тонкий, мощный, потребляющий мало энергии процессор, чтобы они смогли на его базе создать прекрасные вещи. Так что у нас нет «ответа», у нас уже есть аналогичные разработки, вопрос лишь в том, чтобы развивать их дальше. В чём преимущества рынка, так это в том, что у каждого есть свои решения, и не обязательно эквивалентные. Некоторые из наших конкурентов считают, что в [интегрированных чипах] типа APU больше места должно быть выделено под центральный процессор. Для нас же графика имеет важнейшее значение. Мы не контратакуем, у нас уже есть рыночные решения аналогичного характера, всё упирается лишь во взаимодействие с партнёрами. - Что станет The Next Big Thing — новой вехой в компьютерной отрасли, с точки зрения AMD? - Для нас это две вещи. На потребительской стороне — это призводительность ноутбуков начального уровня. Когда Intel вёл наступление на рынке нетбуков, нас спрашивали, почему AMD ничего не делает. И мы отвечали, что просто не заинтересованы в этом сегменте рынка, поскольку на этих устройствах, кроме как посылать электронную почту, трудно делать что бы то ни было ещё. Мы смотрели один такой лэптоп (производителя называть не буду), так там, чтобы открыть PDF, требовалось 30 секунд. Какой в этом смысл? Мы не хотим связываться с устройствами за 199 долларов, лучше сделать решение за 299 долларов, владельцы которого смогут смотреть фильмы в HD, открывать PDF за две секунды, вот что нам интересно было бы сделать. Я думаю, что со следующим поколением APU графическая составляющая станет очень важной. Сегодня люди всё ещё изумляются, когда мы показываем им платформу, построенную на процессоре А6 (это наша версия APU), на которой можно играть в игры. Раньше, если вы хотели играть на ноутбуке, понадобилось бы покупать что-нибудь от Alienware, что-то очень дорогое. Да, естественно, всё это несколько разные вещи, но опять же сегодня на ноутбуках с одним-единственным куском кремния можно играть в игры. Это что касается потребительского рынка. В корпоративной области, на наш взгляд, The Next Big Thing — это «облачные» вычисления. - По поводу Cloud Computing шум стоит с 2009-го года, если не ошибаюсь. - Да. Знаете, я геймер; недавно я приобрёл игру Battlefield 3 и пытаюсь в неё сейчас играть. И все ваши сохранённые игры отправляются «на облако». И это здорово, поскольку в случае, если с компьютером что-то случится, сохранённые данные уцелеют. Люди ещё не понимают силу «облака», а ведь по большому счёту это избавление от гигантских серверов на крупных предприятиях, поскольку вы используете ещё чьё-то пространство для хранения данных. Почему это важно для нас? Мы всегда пытаемся сделать так, чтобы клиенты получали максимальную выгоду из своего приобретения. Мы готовим к выпуску серверы с двенадцати- и шестнадцатиядерными процессорами. Потребление энергии намного ниже, чем у конкурентов, и цена тоже намного ниже. В таком облаке вы будете добавлять только всё новые и новые накопители для хранения данных, вам не понадобится сверхмощный процессор, лучше иметь параллельные процессоры. Вот это новая веха, как нам кажется. Компаниям предстоит решать, куда направлять инвестиции — на громоздкие сервера на собственных площадях или на удалённые хранилища данных. - Сейчас, кажется, люди с осторожностью относятся к «облачным» технологиям; даже самый обычный пользователь задаётся вопросом, с чего бы это ему хранить свои файлы где-то ещё, непонятно где. - Совершенно верно; для всего этого потребуются ещё усовершенствования в области безопасности. Лично для меня как для геймера новой вехой станет изменение в онлайновых играх — когда весь рендеринг будет осуществляться на сервере, а не на вашем компьютере. - Но для этого потребуются очень, очень широкие каналы связи. - Да, и это следующий этап. Во Франции, например, у нас повсеместно распространены оптоволоконные кабели, так что можно смотреть цифровое ТВ. Один и тот же компьютер я использую как телефон, как телевизор, как видеопроигрыватель, как средство записи и как точку доступа в интернет. Всё это возможно благодаря компрессии видео, так что его можно быстро передавать по оптоволоконным сетям. То же самое возможно и с играми: всё упирается в алгоритмы сжатия информации. Не в 2012 году, но в последующие годы что-то подобное произойдёт непременно. Сегодня всё больше люди играют через интернет, а не индивидуально на своих десктопах. - Но есть такая вещь, как задержка... Если серверы будут ещё и рендерить графику, потребуется, чтобы на них стояли разные чипы для разных задач. - Сегодня представители Boeing или Airbus говорят, что они используют гигантские суперкомпьютерные процессоры, чтобы смоделировать поведение новых самолётов, крыльев и так далее. Но сейчас, если использовать профессиональные графические карты, рендеринг на них получается намного быстрее, чем на CPU, поскольку в данном случае речь идёт о параллельных вычислениях, в то время как CPU очень хорош для обсчёта алгоритмов — того, что называется последовательными вычислениями. Но когда речь идёт об изображениях и играх, GPU оказывается намного производительнее, так что вместо CPU можно было бы использовать комбинацию из тех и других. Это вполне реалистичные технологии, и я уверен, что это будущие этапы. > Колумнисты id="own_0">Кафедра Ваннаха: Проблема лишнего человека Михаил Ваннах Опубликовано 30 января 2012 года Так или иначе, но «лишние люди» Онегин с Печориным известны всем, или, говоря более реально, многим. Обычно это явление приписывается нашей стране, с её воспетыми Герценом противоречиями «цивилизации и рабства». Но кем были, скажем, герои Стендаля — из «Красного и чёрного», из «Люсьена Левена»? Они тоже «лишние» на всю катушку. Но — в сфере (если отвлечься от их чисто литературного бытия) вкусов и предпочтений. Да, хотелось бы им жить во времена Наполеона, когда можно было сделать стремительную военную, да и бюрократическую карьеру. Да, угнетало то, что если они забалуются, то русский царь опять пришлёт в Париж своих казаков... Но по большому счёту жизни «лишних» людей ничто не угрожало (кроме тогдашнего состояния здравоохранения и аварийности средств перемещения — возможности свернуть шею в пересчёте на версту или лье в седле куда больше, чем в салоне современного автомобиля), никто не мешал им заняться коммерцией или наукой, отправиться, в случае жажды приключений, в Алжир повоевать или хотя бы поохотиться на львов, как славный сын Тараскона. Бывали люди и действительно лишние. Числить среди людей неандертальцев или нет — вопрос терминологии. (Тут отошлём читателя к непревзойдённому и ныне, несмотря на все успехи антропологии, роману французского писателя Веркора «Люди или животные?») Но участь их была незавидной. Древних насельников Европы вытеснили мигранты из Африки, донеся до нас ничтожную часть генов автохтонов. Как это было, достоверно мы не узнаем никогда. Отстреливали из луков или отправляли в котёл. Оттесняли из привычных ареалов обитания. Загоняли в резервации, подобно североамериканским индейцам. Что там у них было не так, неважно. Может, технологии — не умели прецизионно выделывать кремень. Может, социальные структуры — ну, отношения внутри трибы не способствовали развитию хайтека, вождь с холуями отымал у инноватора все изготовленные им изделия и даже необходимые для воспроизводства инструменты... Всё это значения не имеет. Неандертальцы оказались лишними на этом празднике жизни — и нет их больше. А вот — мир 2012 года. Взгляните на ленты экономических новостей. Мир лихорадят долги. Рекордно возросший долг США. Долги европейских стран. Даже кредиты, раздаваемые в Китае. Попавшие в прессу черновики доклада Международного валютного фонда рисуют довольно мрачную картину. Прогнозируется, что в целом валовой внутренний продукт еврозоны уменьшится в этом году на 0,5 процента. Хуже всего придётся наследникам славных римлян, избравших себе богатенького начальника, простодушно надеясь, что уж он-то воровать не будет: экономика Италии сократится на 2,2 процента... Народное хозяйство Испании, некогда правившей изобильной драгметаллами империей, над которой не заходило солнце, просядет на 1,7 процента. Что будет с греками, не знает никто. Сообщается лишь, что власти Эллады надавили на частных кредиторов, вынудив их отказаться от половины долга. Впрочем, китайская экономика продолжит расти, хотя и чуть медленнее прежнего, увеличиваясь, согласно прогнозам, не на 9 процентов в год, а на 8,2 процента. И Америка, пусть и с рекордным долгом, но прирастёт на 1,8 процента. Именно эти страны будут глобальными источниками роста. Но — напряжённость в мировой экономике весьма высока. Не зря же МВФ пытается собрать в свои активы ещё шесть сотен гигадолларов. И Европейский Центральный Банк либерально уполовинивает для кредитных учреждений Еврозоны требования к обязательным резервам, высвобождая им активы, но снижая надёжность... А ещё — так называемые трёхлетние аукционы ЕЦБ. На первом, прошедшем 21 декабря, европейские банки получили 489 миллиардов евро. На втором, намеченном на 29 февраля, ожидается раздача более чем полутриллиона европейских монет. Итак — триллион евро вбрасывается в экономику Европы, чтобы сгладить последствия экономических кризисов. А о чём это говорит? На самой поверхности лежит интерес финансистов к надуванию финансовых пузырей. Больше денег движется — лучше отчётные (краткосрочные) результаты, выше зарплаты и бонусы... Но под этим лежит куда более серьёзный корыстный слой, охватывающий миллионы и миллионы «простых людей». Каждый легко посмотрит, какие в Европе зарплаты и социальные гарантии. Вполне приличные, да? Так, а что производит та же Италия? Ну, сыры. Сумочки там, которые всё же неясно где шьются. Испания — хамон, риоху, оливки... В постиндустриальном информационном обществе! Нет, есть, конечно, гигантские автомобильные комплексы Турина и Барселоны. Но какова в их продукции доля узлов и агрегатов, производимых в Юго-Восточной Азии? Точно не сказать, но явно она очень высока. Слишком уж дорога рабочая сила в Европе! И вот тут-то мы приходим к ответу на вопрос: почему так огромны долги Европы? А ответ-то прост. Правительства накручивают долговой ком, стремясь избежать появления «лишних людей». И безработные эмигранты — только часть проблемы. Зарплаты простых тружеников в Европе намного выше, чем выплачиваемые за такой же труд в Азии. Их труд убыточен, но оставить их без работы нельзя. Отсюда масштабы госсектора. Отсюда всякие формально негосударственные, но возможные лишь при нерыночном субсидировании проекты, вроде ветродвигателей и субсидий на производимую этими ревущими чудовищами энергию. И отсюда — наращивание долгов государствами Еврозоны. В меньших (меньших — в доле к ВВП) размерах это явление наблюдается и в США. И даже в Китае. В кризисном 2009 году там было выдано, по данным профессора А.А. Маслова, полтора триллиона долларов кредита. В 2010 году — триллион двести миллиардов... Да, там осуществляются гигантские инфраструктурные проекты — строятся целые города, ведутся хайвеи и трассы скоростных поездов. Но насколько эти вложения будут оправданы? Дело в том, что в Китае наметилось одно очень забавное явление. 17 января 2012 года Государственное статистическое управление КНР объявило, что количество горожан в Поднебесной увеличилось в 2011 году на 21 миллион человек, составив 690,56 миллиона. Это 51,27 процента всего китайского населения. Число деревенских жителей, напротив, сократилось на 14,56 миллиона до 656,56 миллиона человек. То есть: резервуар модернизации, индустриализации крупнейшей страны мира хоть ещё и далеко не исчерпан, но уже весьма обозрим. А есть ещё интересные эффекты. Китайские барышни, покинувшие в 2009 году переживающие кризис экспортные отрасли промышленности, в том числе и электронной, отнюдь не склонны к возвращению при оживлении конъюнктуры. Дело в том, что в Поднебесной — дефицит невест и избыток трудолюбивых женихов. Так что наметился дефицит рабочей силы. Теперь сборщиц наверняка заменят автоматами. (На рубеже веков визитёров из бумажной «Компьютерры» во всех китаях поражало то, что сборщицы делают ту работу, что в Бердске испокон веку ладил сборочный автомат...) И это будет означать появление ещё одной категории «лишних людей», наряду с обтёсывателями каменных топоров и кочегарами паровозов. Но теперь процессы идут, по мере приближения к сингулярности, гиперболически. Очень шустро, с малым характерным временем. Ну, грустить о крахе глобальной экономики не стоит. Давайте посмотрим на позитив. Вон Intel завершила финансовый год с рекордным результатом, подняв выручку на четверть, до 54 гигабаксов. У Microsoft доходы бьют рекорды. Годовая выручка Google выросла тоже на четверть (мода что ли нынче такая), составив 38 миллиардов долларов. Ну а eBay, дающий возможность покупать рубахи, портки и коробочки для хард-диска без общения с жадными местными торговцами, увеличил квартальную прибыль аж в три с половиной раза. И это — деньги, честно заработанные. На продуктах и сервисах, которых не было от века. На продуктах и сервисах, которые реально нужны людям. Рецепт, как не попасть в «лишние», прост: больше знать. Лучше перерабатывать информацию. Человек же не самая сильная и не самая быстрая зверюшка на планете, но самая умная... id="own_1"> Дмитрий Шабанов: Три синтеза в эволюционной биологии Дмитрий Шабанов Опубликовано 31 января 2012 года Счастливы те, кто развивает науку в годы, когда она не завершена, но когда в ней уже назрел решительный поворот. Андре Мари Ампер Я давно хотел обсудить в колонках интересные для меня проблемы эволюционной биологии, да всё откладывал. Колонки в «Компьютерре» ориентированы на разумного и внимательного читателя, способного хотя бы прочитать и понять непростой текст, но не на специалиста-биолога. А в эволюционной биологии сложилась странная ситуация: проблемы, обсуждаемые широкой публикой, разительно отличаются от того, что обсуждают специалисты. С неспециалистами раз за разом всплывают одни и те же тёртые-перетёртые темы. Является ли человек результатом эволюции, опровергает ли эволюцию интеллектуальный мухлёж «научных» креационистов, разделяет ли человека и других обезьян непреодолимый разрыв, могла ли жизнь возникнуть естественным путём и т.д. В своей колонке я тоже вносил лепту в обсуждение этих «внешних» тем. Но есть и «внутренние» темы для споров; они не менее остры, но намного более интересны, поскольку связаны с получением нового понимания, а не растолковыванием уже имеющегося знания. Как соотносятся групповой, индивидуальный отбор и отбор на уровне генов? Существуют ли специфические механизмы макроэволюции? Можно ли исчерпывающе объяснить эволюцию на уровне отбора аллелей? Новые признаки возникают вследствие мутационной изменчивости или их создаёт естественный отбор? Одна из опасностей, связанных с обсуждением подобных проблем, заключается в том, что добрые люди со стороны ищут в таких дискуссиях способы скомпрометировать эволюционную биологию как таковую. Стоит кому-то из современных эволюционистов обратить внимание на изменение взглядов со времен Дарвина, как креационисты будут его цитировать, подпирая тезисы «Дарвин опровергнут» и «эволюции не было». Мешает нормальному обсуждению вопросов теории эволюции и догматизм некоторых биологов. В начале 2009 года проводили у нас открытый семинар, посвящённый 150-летию «Происхождения видов». Было два доклада. Мой коллега – трепетный сторонник синтетической теории эволюции (СТЭ), а я критиковал эту теорию за ограниченность. Наш спор касался вопросов, не стоявших в науке XIX века; без знакомства с новыми идеями Дарвин бы его вообще не понял. Это не помешало коллеге утверждать, что раз я не согласен с его точкой зрения, значит, я «объективно против Дарвина». Со временем я узнал, что кто-то из недалёких студентов поверил: раз я спорю со СТЭ, значит, отрицаю эволюцию как таковую... И всё-таки я рискну, но начну с дисклаймера: эволюционная биология не эквивалентна теории Дарвина; в ней немало иных теорий; оснований оспаривать факт эволюции у современной науки нет, но механизмы эволюции изучены не до конца; дискуссии внутри эволюционной биологии доказывают, что эта наука жива и не превратилась в догму. Вот. А теперь я хочу объяснить схему трёх синтезов в эволюционной биологии. Её предложил Николай Николаевич Воронцов в книге «Развитие эволюционных идей в биологии» (1999), хотя возможно, что подобные идеи высказывали и до того. Центральную проблему биологии — проблему целесообразности живых организмов сформулировал Аристотель, а осознавать её начали ещё раньше. Уже Сократ обсуждал с учениками, как замечательно соответствуют своему предназначению части тела человека. Аристотель пытался понять, почему плавник рыбы отражает свойства воды, а крыло птицы – воздуха. Его ответ – вследствие стремления к определённой цели: рассекать воду для плавника, опираться на воздух – для крыла. Кстати, перебирая различные варианты объяснений, Аристотель изложил и идею, принадлежащую ещё Эмпедоклу:
Объяснения Аристотеля хватило на две с лишним тысячи лет развития науки. Господствующей трактовкой оказалась та, которую талантливо излагал Пейли: целесообразность организмов — следствие премудрости Творца. В XVIII веке широко распространился трансформизм – представление, что животные и растения способны меняться и превращаться в новые виды под влиянием условий своего обитания. XIX век потребовал описания механизма таких изменений. Биология к тому времени накопила много ценных данных. Систематика выделила множество групп организмов, основываясь на их сходствах и различиях. Сравнительная анатомия описала разнообразие планов строения организмов. Эмбриология открыла постепенность появления свойств каждой группы по мере индивидуального развития любого организма. Палеонтология установила факт смены и усложнения фаун и флор, отражённый в геологической летописи истории Земли. Биогеография зарегистрировала особенности живого мира изученных континентов и островов. Знаете, что общего во всех этих данных? Говоря современным языком, за вызванным случайными обстоятельствами шумом в них прорисовывается филогенетический сигнал – следствие того, что разные группы организмов объединены большим или меньшим родством. Современные биоинформационные программы выделяют филогенетический сигнал с помощью формализованных алгоритмов, а биологи XIX века нащупывали его интуитивно. Чувствовали многие, но выстроить единую и цельную картину не могли. Дальше иных продвинулся Жан-Батист Ламарк, развивавший, по сути, аристотелевские идеи стремления к целесообразности. На связи разных планов строения и роли зародышевых перестроек сосредоточился Этьен Жоффруа Сент-Илер, во многом предвосхитивший появившуюся через полтора века после него концепцию Evo-Devo. И эти, и другие идеи концентрировались на какой-то группе фактов, но сталкивались с проблемами при объяснении иных наблюдений. Двух великих эволюционистов XIX века, Чарльза Дарвина и Альфреда Рассела Уоллеса, к пониманию филогенетического сигнала подтолкнули их полевой опыт и знакомство с идеями Томаса Мальтуса. Полевой опыт свидетельствовал о разнообразии представителей любого вида. Демографические рассуждения Мальтуса убеждали, что любая растущая популяция неизбежно столкнётся с ограниченностью ресурсов. Осталось только понять, что в зависимости от своих особенностей одни из сородичей имеют большие шансы на успех (выживание и размножение), чем другие. Вместо однократной проверки на жизнеспособность, предложенной Эмпедоклом, пришёл непрерывно действующий естественный отбор. Мышление Уоллеса было более быстрым; Дарвин брал своей основательностью, и к тому же был лучше знаком с опытом селекции сельскохозяйственных и декоративных организмов. У Дарвина картина механизма эволюции начала выстраиваться раньше, а последний толчок ему дало знакомство с работой Уоллеса. В конце концов, Уоллес предложил для их общего детища название «дарвинизм». Так вот, дарвинизм стал первым синтезом в эволюционной биологии. Сила его заключалась не в какой-то отдельной новой идее, а именно в увязывании разнородных данных в единый узел. Именно поэтому Томас Гексли, один из крупнейших зоологов викторианской Англии, прочитав книгу Дарвина, воскликнул: «Какой же я осёл, что не додумался об этом раньше!» Логика Дарвина и способность убеждать Гексли способствовали быстрому принятию нового синтеза и стимулировали прогресс чуть ли не во всех отраслях тогдашней биологии. Но новая биология неизбежно должна была дойти до предела, когда дарвинизма (и неодарвинизма в версии Августа Вейсмана) стало для неё недостаточно. Я не смогу поместить в эту колонку подробное описание кризиса первого синтеза в эволюционной биологии, проявившегося в начале XX века; я поговорю о нём в другой раз. Здесь скажу, что в представлении биологов начала того века учение об отборе не согласовывалось с учением о наследственности. Великий генетик Вильгельм Иогансен в 1903 г. показал, что отбор лишь сортирует заранее имевшиеся наследственные задатки. Иогансен подвергал отбору линии фасоли. Через несколько поколений, когда все растения оказывались одинаковыми по своим наследственным свойствам, отбор терял эффективность. Значит, новые качества создает не отбор. А что? Свой ответ дал один из первоткрывателей законов Менделя Гуго Де Фриз. Скачкообразное возникновение нового наследственного свойства Де Фриз назвал словом, взятым из палеонтологии, – «мутация», изменение. Раз так, эволюцию направляют мутации. Оказалось, что невозможно предугадать ни время, когда появится мутация, ни направление, в котором она изменит свойства организма. Но за хаосом мутаций проглядывали какие-то закономерности. Палеонтологи описали типичные пути эволюции, в которых проявлялись одинаковые паттерны. Николай Иванович Вавилов показал, что разные виды имеют одинаковые наборы возможных мутаций. Лев Семёнович Берг противопоставил дарвинизму (теории эволюции вследствие ненаправленных случайных изменений) номогенез (теорию о руководящей роли в эволюции направленных закономерных преобразований). У второго синтеза было много родителей. Вот неполный перечень основных его авторов с указанием года публикации ключевой работы: Сергей Сергеевич Четвериков, 1926; Рональд Фишер, 1930; Джон Холдейн, 1932; Феодосий Добжанский, 1937; Эрнст Майр, 1942; Джулиан Хаксли, 1942; Джордж Гейлорд Симпсон, 1944. Наконец, в 1949 г. Симпсон предложил называть совместное детище синтетической теорией эволюции (СТЭ), опираясь на название книги Хаксли «Эволюция: новый синтез» (1942). Преемственность эпох. Томас Гексли со своим внуком, Джулианом Хаксли. ИллюстрацияWikipedia Преемственность I и II синтезов проявилась в том, что Джулиан Хаксли, назвавший новую теорию синтезом (и, помимо прочего, основатель ЮНЕСКО), был внуком Томаса Гексли (фамилия у них одна, Huxley, но к фамилии Томаса приросла устарелая транскрипция). И вот теперь я выскажу мнение, с которым согласятся не все. Классическая СТЭ, II синтез, устарела в начале XXI века не меньше, чем дарвинизм, I синтез, к началу XX. Дарвинизму к моменту опытов Иогансена исполнилось всего сорок с небольшим (возраст зрелости), а СТЭ на сегодня, при нынешних темпах развития науки, давно вышла за пенсионный возраст. В начале XX века были специалисты, которые утверждали, что I синтезу (в нашей терминологии) ничего не угрожает; то же наблюдается в начале XXI века относительно II синтеза. И тогда, и сейчас ортодоксы признают лишь необходимость в небольших заплатках и уточнениях. И тогда, и сейчас этих заплаток оказывается больше, чем самой основы для латания. Конечно, «Википедия» ничтоже сумняшеся называет СТЭ «современной теорией эволюции», но это лишь заговаривание проблемы. К картине, которую увязал в один узел Джулиан Хаксли, добавилось много принципиально нового, изменившего нынешние представления о механизмах эволюции. Вы уже поняли, куда я клоню. Наше время – время кризиса II синтеза. СТЭ не опровергнута, но недостаточна для описания всего, что мы знаем сегодня. Я согласен с теми, кто ждёт III синтеза в эволюционной биологии. Я думаю, что многие его компоненты уже разработаны. Осталось за частными обстоятельствами выделить основной сигнал, отражающий магистральный механизм развития жизни. Но тут есть закавыка. «Стиль – это человек» (Жорж Бюффон). Сейчас появляется немало людей со сверхценными идеями, которые, ухватив какою-то действительную или мнимую особенность эволюционного процесса, пытаются перестроить на её основе всю биологию. В каждый университет, на каждый эволюционный сайт поступают революционные рукописи, в которых вдохновенные неспециалисты смелыми мазками рисуют эскизы Всеобъемлющей Теории Эволюции. Увы, их авторы кардинально отличаются и от Дарвина, и от Хаксли. Я думаю, что мы должны ждать именно синтеза, а не революции, и такой синтез сможет осуществить только человек или коллектив, по-настоящему компетентный в отраслях биологии, достижения которых надо синтезировать. Вы думаете, описанная картина говорит о слабости эволюционной биологии? Нет, в этом проявляется её жизнеспособность. Мы можем стать свидетелями (а кому повезёт – и участниками) формирования новой версии ответа на вопрос, заданный Аристотелем. По-моему, это замечательный вызов. id="own_2"> Василий Щепетнёв: Кинопулёмет Василий Щепетнев Опубликовано 01 февраля 2012 года Летом и осенью тысяча девятьсот сорок первого года сложилась странная ситуация: по данным, публикуемым в официальной прессе, потери противника в живой силе и технике должны были полностью обескровить армию агрессора. Но немецкие самолёты по-прежнему летали, немецкие пушки и танки стреляли, да и солдат, несмотря ни на что, осенью сорок первого у врага хватало. Сводки Информбюро – ладно. Сводки Информбюро – это особый жанр пропаганды, цель которого — воодушевить население, вселить несокрушимую уверенность в полной победе. Но вот командование должно знать истинное положение дел. Сколько у противника самолётов, танков, пушек и солдат на самом деле. Какова эффективность собственных войск – опять же на самом деле. Без этого армейские операции обречены на неоправданные потери и могут обернуться катастрофой. Возьмём, к примеру, военно-воздушные силы. Такой-то авиаполк докладывает: сбили столько-то самолётов, наши потери такие-то. На слово верить? О наших потерях – пожалуй. Но о числе сбитых… В горячке скоротечного боя самый добросовестный лётчик может ошибиться. А уж недобросовестный – и подавно. Зачем? Много причин. Приказом от девятнадцатого августа сорок первого года под номером 0299 были установлены награды за сбитые самолёты противника. Денежные: тысяча рублей за самолёт. Правительственные: за три сбитых самолёта – орден, за десять – звание Героя Советского Союза. Были и другие виды поощрений. Конечно, среди советских лётчиков недобросовестные составляли заметное меньшинство, но всё-таки, всё-таки… Вот шахматная партия. Из всех моих фигур найдётся единственный недобросовестный слон, который сообщит: товарищ шахматист, предыдущим ходом я уничтожил пешку на поле с5. И я строю планы, рассчитываю комбинации, но в решающий момент вдруг оказывается, что пешка с5 жива и здорова. Слона я, естественно, оставлю без сладкого, но партия будет проиграна. Шахматы — игра, для меня просто забава. Реальная армейская операция – совсем другое. Тут плата за проигрыш не щелчок по самолюбию. И потому тем же приказом от девятнадцатого августа Народный Комиссар Обороны Иосиф Сталин постановил:
В реальной обстановке это происходило так: вернувшийся с боевого задания лётчик писал рапорт о сбитом самолёте. Затем следовало ждать подтверждения от командования наземной части в месте падения самолёта противника. Но у наземных частей летом и осенью сорок первого года было много других забот, и потому подтверждение приходило далеко не всегда. К тому же наземные части могли сообщить лишь о сбитом самолёте, но кто именно его сбил, с земли не всегда видно. А если самолёт противника упал в болото, вдали от наших войск? Или в море? А если бой и вовсе шёл над территорией, занятой врагом, километрах в двадцати от линии фронта? А если наш лётчик и сам не дотянул до аэродрома и рапорта написать не смог? В общем, были как субъективные, так и объективные причины расхождения в подсчётах. Существовал очень полезный аппарат: кинопулемёт. Представлял он кинокамеру, сопряжённую с пулемётом обыкновенным. Или с авиапушкой. Попал, промазал – всё видно на плёнке. Жаль только, что аппарат ставился далеко не на все самолёты. Тут и сложности производства, и сложности снабжения, и сложности эксплуатации. Ведь нужно не только установить кинопулемёт на самолёт. А плёнка? А реактивы? А процессы обработки? Аппараты для просмотра? Кто этим будет заниматься? И когда? Потому точное число побед даже у прославленных асов неизвестно. Известно подтверждённое число, но их, побед, могло быть и больше. Идея фиксировать значащие события на плёнку жила и в послевоенное время. И получила развитие вместе с развитием технологий. Кинопулемёты работали только в момент боя, синхронно с вооружением. Системы слежения и безопасности стали работать непрерывно. Кто знает, когда и где случится происшествие? Сначала системы наблюдения устанавливали в банках, на военных и стратегических объектах. Но по мере удешевления кинопулемётов редкая лавочка сегодня не снабжена недрёманным оком. Видеорегистраторы ставят даже на частные автомобили, жалея только, что к ним, регистраторам, не продаются скорострельные пушки ШВАК. Кинопулемёты стоят на перекрёстках, на опасных участках дорог, на неопасных, но ведущих к районам, где живут люди Икс, два Икс и три Икс – в зависимости от значимости в государственной иерархии. Стоят на службе, где менеджеры покрупнее постреливают менеджеров мелких: не отлынивают ли те, не работают ли на врага. Иногда вывешивается предупреждение «Ведётся видеонаблюдение». Иногда – не вывешивается, но ведётся. Иногда вывешивается, но не ведётся. Как это отражается на количестве аварий или магазинных краж? Отражается ли вообще? Отражается ли установка кинопулемёта на числе сбитых вражеских самолётов? У знакомой дочка, не поступив на бюджетное место в медакадемию, пошла в продавщицы. А куда ей, собственно, ещё податься? Фриланс не каждому подходит. У продавца зарплата вдвое против врачебной, отчего бы и не поработать. Месяц работает, другой, третий. Потом увольняется. Что так? А из зарплаты, отвечает знакомая, вычитают за пропавший товар. И получаются не деньги, а слёзы. Какой пропавший товар? На прилавок выложили сто банок пива, а через кассу прошло девяносто. Остальное восполнили из зарплаты смены. А видеонаблюдение, спрашиваю, есть? Есть-то есть, но проку от него чуть. Правда, некоторые ушлые работники решили: раз у них три четверти зарплаты вычитают за чужие кражи, попользоваться товаром самим. Или с помощью соучастников. Их-то и вычислили в момент. С соответствующими оргвыводами. А чужих как-то не получается видеонаблюдать. Сейчас грозятся обставить кинопулемётами все избирательные участки. Во избежание обвинений в подтасовках. Сами подтасовки никакие кинопулемёты, понятно, предотвратить не могут. Их предотвращают члены избирательных комиссий и наблюдатели. Никто ведь не ждёт, что фальсификаторы сядут перед кинопулемётом и начнут демонстративно подтасовывать результаты. Их, результаты, будут подтасовывать (если будут, конечно) в местах, кинопулемётам недоступных. В мёртвых зонах. А кто будет анализировать записи? Избирательных участков по стране множество, а экспертов по кинопулёметной хронике мало. Доверить же это дело лицам, не имеющим соответствующего сертификата, недопустимо, иначе тогда-то подтасовки и начнутся. Одна машина таранит другую, и то мнения расходятся, хотя вроде бы всё всем видно. Суд, обвиняя человека в неповиновении полиции, может принять во внимание данные видеозаписи, а может и не принять. А уж выборы… Тут гирьки на весах совсем другие. Зачем же избирательные участки снабжают кинопулемётами? Только лишь для того, чтобы деньги освоить – были бюджетными, стали своими? Что предполагается фиксировать? Явку избирателей. Кто приходит, с кем приходит, когда приходит. Сопрягая кинопулемёт с избирательной урной, можно узнать, кто как голосует. Стоит ли полученная информация хлопот и расходов? Освоить средства можно и проще: построить каскад фонтанов на острове Врангеля. Нет. Кинопулемёты на избирательных участках – это предвестник Нового Времени. Нынешние выборы пройдут и забудутся. А кинопулемёты на избирательных участках останутся. Сменится общественная парадигма, и вместо выборов тайных нас ждут выборы кинопулемётные. Под прицелом объективов. Правильно голосуешь, с энтузиазмом в глазах, с уверенностью в жестах – иди с миром. Крепи трудом могущество лендлорда, плодись в указанных пределах. Живи. Но если голосовал неправильно… Кинопулемёт можно сопрячь с пулемётом обыкновенным. Или чем-нибудь ещё. Лиловая вспышка, и от сущеглупого избирателя остаётся горсть минеральных солей, необходимых общественным огородам. Хотя, возможно, его отправят на перевоспитание без права пользования интернетом и Общественным Огородом. Пусть помучается в назидание другим. А выживет – что ж, стране живучие пригодятся. И очень скоро. id="own_3"> Дмитрий Вибе: Ради красного словца Дмитрий Вибе Опубликовано 03 февраля 2012 года Я пишу не о профессиональных писателях, афористах, философах. Фантазия, безудержный полёт мысли — основа работы инженеров человеческих душ. Все это знают и изречения творческих людей воспринимают соответственно: как изящное миниатюрное произведение искусства, а не как руководство к действию. Все мы знаем, что в человеке всё должно быть прекрасно (© Чехов), но в реальной жизни, честно говоря, нет-нет да и допускаем для себя некоторые послабления. Все мы помним, что существует три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика (© Марк Твен?), но это не отвращает нас от использования статистических данных. Иное дело — люди науки, особенно физики. Их труд — познание Вселенной, а не жонглирование словами. Кажется, что если уж Эйнштейн что-то сказал, то его должно было сподвигнуть на это никак не желание покрасоваться перед публикой, а долгое и тщательное обдумывание. Но на самом деле добыча радия — та же поэзия, научная работа — то же творчество, тот же полёт фантазии. Который настолько размашист, что редко ограничивается одной наукой: богатейший физический фольклор включает в себя песни, поэмы, рассказы, пьесы... И, естественно, афоризмы. При этом физику бывает мало сказать что-то простое типа «Добродетелью украшайтесь» (ранний вариант чеховского афоризма про то, что всё должно быть прекрасно). Он должен выдать что-то с подвыподвертом, с фигой в кармане, с самоиздёвкой. Окружающие, увы, по-видимому, не ожидают от сухого учёного такой завёрнутости мысли и иногда воспринимают его слова как искреннее и буквальное убеждение. "Все знают, что это невозможно. Но вот приходит невежда, которому это неизвестно, — он-то и делает открытие". Говорят, что это сказал Эйнштейн. Трудно сказать, зачем он это сделал. Но я сомневаюсь, что он имел в виду прославить невежество в качестве движущей силы открытия. По всей видимости, подразумевалось лишь, что уверенность в невозможности или недостижимости чего-то выставляет внутренний блок, который не даёт не только попробовать препятствие на прочность, но и просто подойти к нему. И, поскольку речь идёт конкретно о невежде, понятно, что эта самая блокирующая уверенность возникает не сама по себе, а в процессе «ликвидации неграмотности», то бишь чтения учебников. Умом я это всё понимаю и даже могу логически объяснить. Но что-то не приходят в голову примеры реальных открытий, сделанных невеждами, именно потому, что они невежды. Между тем многочисленные создатели самодельных физических «теорий» считают собственную безграмотность решающим преимуществом, воспринимая высказывание Эйнштейна в буквальном смысле и в явном виде используя его в качестве оправдания. Что вы мне тычете в нос книгой? Даже ваш Эйнштейн сказал, что открытия совершаются невеждами, а не знатоками учебников с закостенелыми мозгами! Астрономия дарит человечеству гораздо больше красивых картинок, чем прочие науки. Причём это не просто искусно подобранное сочетание разноцветных пятен, а сама наша Вселенная — миллиарды миров, чудовищные размеры и расстояния. Это потрясает и стимулирует придумывание объяснений. Что там учёные копаются со спиральным узором галактик? Это же совершенно очевидные выбросы! Что выбросилось, откуда выбросилось, почему выбросилось, правда, неясно. Эйнштейн (если это был он) не сказал, что воображение заменяет знание. Конечно, прежде чем начать моделировать какую-то ситуацию, её так или иначе прокручиваешь в голове, то есть именно воображаешь. Но потом всё равно требуется более тщательный подход, невозможный без многочисленных знаний. Со мной самим так бывало неоднократно (по мелочи, конечно, ибо далеко не Эйнштейн): воображаешь некоторую задачу, примерно представляешь способ решения, начинаешь считать... И работа в итоге выходит не только с ожидаемым выводом, но и с частицей «не» перед ним. Потому что в исходном «воображариуме» в чём-то ошибся, где-то слишком упростил и — самое главное — чего-то не знал, пока не взялся за проблему как следует. Ещё одна мудрая мысль (не знаю, кто автор), толкование которой выводит меня из равновесия: ваше исследование ничего не стоит, если вы не можете его объяснить первому встречному (возможны и иные варианты). К нему тоже охотно прибегают любители создавать новые физические теории лопатами и вилами. Квантовую механику объяснить сложно — значит, она ничего не стоит. А моя теория ауры и астральных биоэнергетических полей проста и наглядна. Действительно: чем проще загрузить первого встречного — аурой или дираковским вакуумом? Но имелось-то в виду другое: всего лишь умение рассказать о своей работе без формул, графиков и прочих спецсредств. Это действительно очень важно: иметь в голове некий образ своей работы, который можно было бы внятно описать, размахивая руками. Но этот образ должен появляться после приобретения знания и в результате приобретения знания, а не до и уж никак не вместо. Если же воспринять это высказывание в буквальном смысле, получается ерунда. Что значит: объяснить первому встречному? Это должен быть заинтересованный первый встречный, который меня сам спросил, или я должен просветить выхваченного из толпы юношу, спешащего на свидание? Нужно при этом уложиться в пять минут или можно усадить его за парту и пять лет читать лекции? Нильс Бор, говорят, как-то в запальчивости спросил: «Достаточно ли безумна эта теория, чтобы быть верной?» Это известнейшее утверждение тоже приобрело авторитет заповеди. Чего уж греха таить, профессиональные учёные не всегда вежливо отзываются о творчестве своих самодеятельных коллег и, прочитав очередной опус о неозвёздах и светоносных вихорьках, говорят коротко: «Это бред!» Чем изрядно радуют автора, вполне готового к этому вердикту и даже согласному с ним. Ведь Бор говорил, что верная теория должна быть безумной! Бывают переломные моменты, когда, что называется, меняется парадигма, меняется язык описания мира. И теория, написанная новым языком, с точки зрения старого языка видится безумной. Но именно теория, а не просто любой безумный текст! Наши представления, конечно, сильно изменились со времен Галилея и Ньютона, но разница между научной теорией и художественным эссе (хотя бы и с применением научных слов) сохранилась. И Бор, говоря о безумии, имел в виду именно сумасшедшую новизну языка, а не генеральное безумие подхода. Конечно, уместно спросить: а кто я, собственно, такой, чтобы толковать и критиковать высказывания великих людей? Ведь не разъясняли мне ни Бор, ни Эйнштейн, что именно они хотели сказать. Поэтому уточню: я предполагаю, что в этих высказываниях имелось в виду то, о чём я написал. Но на самом деле неважно, что они имели в виду, и неважно, что я об этом предположил. Физические законы работают не потому, что они освящены авторитетом авторов. Они просто работают. Точно так же не должны освящаться авторитетом авторов и изящные внефизические высказывания. > Голубятня-Онлайн id="sgolub_0">Голубятня: Мечта меломана Сергей Голубицкий Опубликовано 31 января 2012 года С детства я был одержим наведением порядка в своих музыкальных увлечениях. Поскольку музыка занимала едва ли не самую первую строку в списке главных страстей, я подошел к вопросу обстоятельно: купил специальную толстую тетрадку (96 листов — почему помню точную цифру 32 года спустя?!) за 44 копейки (здесь уже не могу ручаться: может, и 23 коп.) и принялся методично вписывать данные по каждой прослушанной и записанной на бобину (а затем — и на аудиокассету) пластинке: все выходные данные до последней буквы на «сливе» (обложки — sleeve), все тексты лирики (если везло и на внутренних вкладышах «пласта» таковые печатались), даже название группы и альбомы пытался в меру напрочь отсутствующих способностей к живописи имитировать в плане шрифта и цветового решения. В общем, страдал каталогизацией на полную голову. Положительным результатом моих чисто девичьих (то есть свойственных больше Девам по гороскопу, чем Ракам) слабостей стала энциклопедическая память, которая впоследствии пригодилась в изучении языков: я помнил наизусть (и помню до сих пор!) практически всю лирику Pink Floyd, Led Zeppelin и Queen — трех моих самых любимых музыкальных групп в те годы, я помнил, как менялся от альбома к альбому состав Deep Purple, Genesis и Uriah Heep, помнил названия всех самых крутых пластинок и даты их релиза. Одним словом, мне было хорошо, авторитетно среди сверстников и полезно во всех отношениях. Я натолкнулся на свою музыкальную толстую тетрадку с красной обложкой лет пять назад, когда копался в школьных архивах, которые хранятся в картонных коробках дома у мамы. Поностальгировал, конечно, но еще более подивился ... скудности информации в моем сокровище! Что-то вроде 60 пластинок все про все! По сравнению с несколькими тысячами переслушанного в 90ые и 2000ые несчастная капля в море. Удивляться не приходится: жили мы в особой стране, стране песняров, пугачевых и ротар, поэтому любая настоящая музыка пробивалась к нам похлеще цветочка сквозь 10-сантиметровый слой асфальта. Большую часть информации я получал по радио (в основном через программу Metronom на румынском вещании «Свободной Европы», Севу Новгородцева и несколько тематических передач BBC), однако добавлять ее в свой каталог не представлялось возможности — из-за разрозненности, неполноценности информации, да и далекого от совершенства по тем годам знания румынского и английского. Самая малость приходила в материально осязаемой форме: через «пласты», которыми все обменивались, покупали, продавали, просто ходили в гости к знакомым знакомых на «прослушивания». Господи, до чего же я завидую современному поколению! Мне бы их возможности да в те годы! Собственно, голубятню я сел писать не ради пролива ностальгической слезы, а сугубо ради представления читателям двух удивительнейших программ из арсенала современных компьютерных средств, которые позволяют меломанам творить поистине чудеса. Первая программа называется SoundHound и работает она на айфоне / айпаде, однако не подумайте, что снова пытаюсь агитировать и поддевать андроидальцев! Почти не сомневаюсь, что у программы есть порт под Android, либо существует что-нибудь другое аналогичное. Главное в данном примере — не конкретное воплощение (которое, признаюсь, безупречно и идеально на IOS), а принцип действия. Именно его я и хочу вам продемонстрировать. Предположим вы услышали какую-то новую неведомую вам музыкальную композицию и она вам жутко понравилась. Достаете из кармана айфон (или, верю, Samsung да HTC), запускаете SoundHound и наводите на источник звука: Несколько секунд программа прислушивается, соединяется с сервером, безупречно распознает композицию (у меня не было ни разу еще случая, чтобы не распознала) и выводит на экран ее название, альбом, имя музыканта, а также линки на ролики в YouTube для всех пластинок того же исполнителя: В качестве примера я использую совершенно реальную ситуацию: именно WAH! я услышал на днях в одном из кафе Северного Гоа и сразу же встрепенулся аки старый боевой конь O Меня давно уже сложно удивить чем-то особенным, хотя этническая музыка — это, пожалуй, последняя лакуна, но WAH! мне искренне понравилась. Не то чтобы звук у них какой-то особенно свежий или оригинальный — типичный индийский New Age, однако подкупает безупречный вокал и искренность исполнения. Далее начинается самое интересное: я хочу узнать побольше о WAH!, особенно в контексте музыкального стиля и направления. Думаю, любого меломана именно такой подход привлекает больше всего. И тут на помощь приходит другое чудо — программа под названием Discovr Music (именно так — с дебильно пропущенной гласной!), написанной также для айпада / айфона. Запускаем программу и вписываем имя музыканта или название группы: Клик! — и на экране творится магия: Мы получаем реляционную схему, связывающую нашего музыканта — в моем примере WAH! — со всеми, с кем им приходилось сотрудничать, либо выпускать совместные треки! Клик на иконке с изображением исполнителя открывает страницу с исчерпывающей информацией: биографическими данными, клипами YouTube, песнями, лирикой, поминанием в блогах, обзорами в музыкальной прессе, контекстами в твиттере, а также прямыми линками на MySpace, Last.fm, iTunes и Amazon! Дальше больше: мы продолжаем углубляться в паутину связей и зависимостей, пока не выходим на совершенно невероятные уровни: Скажем, через Донну Де Лори, сотрудничавшей одно время с WAH! я вышел на Шейлу Чандру, горячо любимую мною в конце 90ых, а от нее на Лизу Джерард и группу This Mortal Coil, которую просто обожал в середине 80ых!! Из информационной справки по This Mortal Coil я почерпнул увлекательнейшие факты, о которых всю жизнь даже не догадывался: узнал, например, что This Mortal Coil — не имя группы, а название проекта, который запустил в 1983 году президент британского культового лейбла 4AD Айво Уоттс-Рассела. Под брендом This Mortal Coil выступали музыканты из Cocteau Twins, The Wolfgang Press и Dead Can Dance (отсюда и линк на солистку группы Лизу Джерард)! Кроме того я узнал, что название, которое давно не давало мне покоя (как бы вы его перевели, кстати?) — это цитата из монолога Гамлета: В общем, други мои, это самое настоящее ЧУДО! Ради такого чуда только и нужны все эти компьютерные технологии. А посему: зачехлим же, наконец, свои жалкие ятаганы и кочумаем заниматься примитивной фаллократией (iOS или Android!): уже как лет десять нужно говорить не о преимуществах и недостатках платформ, а о реальных плодах и реальных применениях компьютерных технологий в реальных делах. PS. Технология Discovr Music, реализованная на IOS, представлена, кстати, и в других областях: например, Discovr Apps позволяет заниматься контекстуальным поиском программ, а Discovr Movies открывает пользователям колоссальную базу данных, в которой активно прописаны более 1 миллиона кинофильмов!!! Welcome to the new age of knowledge, my friends! |
|
||
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх |
||||
|