8

[769] HUBBLE SLEPT FOR A WHILE ON THE COT ACROSS FROM mine. Then he stirred and woke up. Writhed around. Looked disoriented for a moment, until he remembered where he was. Tried to check the time on his watch but saw only a band of pale skin where the heavy Rolex had been. Pushed against the bridge of his nose and remembered he’d lost his eyeglasses. Sighed and flopped his head back onto the striped prison pillow. One very miserable guy.

[770] I could understand his fear. But he also looked defeated. Like he’d just rolled the dice and lost. Like he’d been counting on something to happen, and it hadn’t happened, so now he was back in despair.

[771] Then I began to understand that, too.

[772] “The dead guy was trying to help you, wasn’t he?” I said.

[773] The question scared him.

[774] “I can’t tell you that, can I?” he answered.

[775] “I need to know,” I said. “Maybe you approached the guy for help. Maybe you talked to him. Maybe that’s why he got killed. Maybe it looks like now you’ll start talking to me. Which could get me killed, too.”

[776] Hubble nodded and rocked back and forth on his bed. Took a deep breath. Looked straight at me.

[777] “He was an investigator,” he said. “I brought him down here because I want this whole thing stopped. I don’t want to be involved anymore. I’m not a criminal. I’m scared to death and I want out. He was going to get me out and take down the scam. But he slipped up somehow and now he’s dead and I’m never going to get out. And if they find out it was me brought him down here, they’ll kill me. And if they don’t kill me, I’ll probably go to jail for a thousand years anyway, because right now the whole damn thing is very exposed and very dangerous.”

[778] “Who was the guy?” I asked him.

[779] “He didn’t have a name,” Hubble said. “Just a contact code. He said it was safer that way. I can’t believe they got him. He seemed like a capable guy to me. Tell the truth, you remind me of him. You seem like a capable guy to me, too.”

[780] “What was he doing up there at the warehouse?” I asked him.

[781] He shrugged and shook his head.

[782] “I don’t understand that situation,” he said. “I put him together with another guy, and he was meeting with him up there, but wouldn’t they have shot the other guy as well? I don’t understand why they only got one of them.”

[783] “Who was the other guy he was meeting with?” I said.

[784] He stopped and shook his head.

[785] “I’ve told you way too much already,” he said. “I must be crazy. They’ll kill me.”

[786] “Who’s on the inside of this thing?” I asked him.

[787] “Don’t you listen?” he said. “I’m not saying another word.”

[788] “I don’t want names,” I said. “Is it a big deal?”

[789] “It’s huge,” he said. “Biggest thing you ever heard of.”

[790] “How many people?” I said.

[791] He shrugged and thought about it. Counted up in his head.

[792] “Ten people,” he said. “Not counting me.”

[793] I looked at him and shrugged.

[794] “Ten people doesn’t sound like a big deal,” I said.

[795] “Well, there’s hired help,” he said. “They’re around when they’re needed. I mean a core of ten people around here. Ten people in the know, not counting me. It’s a very tight situation, but believe me, it’s a big deal.”

[796] “What about the guy you sent to meet with the investigator?” I said. “Is he one of the ten people?”

[797] Hubble shook his head.

[798] “I’m not counting him either,” he said.

[799] “So there’s you and him and ten others?” I said. “Some kind of a big deal?”

[800] He nodded glumly.

[801] “Biggest thing you ever heard of,” he said again.

[802] “And right now it’s very exposed?” I asked him. “Why? Because of this investigator poking about?”

[803] Hubble shook his head again. He was writhing around like my questions were tearing him up.

[804] “No,” he said. “For another reason altogether. It’s like a window of vulnerability is wide open right now. An exposure. It’s been very risky, getting worse all the time. But now it could go either way. If we get through it, nobody will ever know anything. But if we don’t get through it, it’ll be the biggest sensation you ever heard of, believe me. Either way, it’s going to be a close call.”

[805] I looked at him. He didn’t look to me much like the sort of a guy who could cause the biggest sensation I ever heard of.

[806] “So how long is this exposure going to last?” I asked him.

[807] “It’s nearly over,” he said. “Maybe a week. A week tomorrow is my guess. Next Sunday. Maybe I’ll live to see it.”

[808] “So after next Sunday you’re not vulnerable anymore?” I said. “Why not? What’s going to happen next Sunday?”

[809] He shook his head and turned his face away. It was like if he couldn’t see me, I wasn’t there, asking him questions.

[810] “What does Pluribus mean?” I asked him.

[811] He wouldn’t answer. Just kept on shaking his head. His eyes were screwed shut with terror.

[812] “Is it a code for something?” I said.

[813] He wasn’t hearing me. The conversation was over. I gave it up and we lapsed back into silence. That suited me well enough. I didn’t want to know anything more. I didn’t want to know anything at all. Being an outsider and knowing Hubble’s business didn’t seem to be a very smart combination. It hadn’t done the tall guy with the shaved head a whole lot of good. I wasn’t interested in sharing the same fate as him, dead at a warehouse gate, partially hidden under some old cardboard, two holes in my head, all my bones smashed. I just wanted to pass the time until Monday, and then get the hell out. By next Sunday, I planned to be a very long way away indeed.

[814] “OK, Hubble,” I said. “No more questions.”

[815] He shrugged and nodded. Sat silent for a long time. Then he spoke, quietly, with a lot of resignation in his voice.

[816] “Thanks,” he said. “It’s better that way.”

[817] I WAS ROLLED OVER ON THE NARROW COT TRYING TO FLOAT away into some kind of limbo. But Hubble was restless. He was tossing and turning and blowing tight sighs. He was coming close to irritating me again. I turned to face him.

[818] “I’m sorry,” he said. “I’m very uptight. It was doing me good just to talk to somebody. I’d go crazy in here on my own. Can’t we talk about something else? What about you? Tell me about yourself. Who are you, Reacher?”

[819] I shrugged at him.

[820] “I’m nobody,” I said. “Just a guy passing through. I’ll be gone on Monday.”

[821] “Nobody’s nobody,” he said. “We’ve all got a story. Tell me.”

[822] So I talked for a while, lying on my bed, running through the last six months. He lay on his bed, looking at the concrete ceiling, listening, keeping his mind off his problems. I told him about leaving from the Pentagon. Washington, Baltimore, Philadelphia, New York, Boston, Pittsburgh, Detroit, Chicago. Museums, music, cheap hotels, bars, buses and trains. Solitude. Traveling through the land of my citizenship like a cheap tourist. Seeing most things for the first time. Looking at the history I’d learned in dusty schoolrooms half a world away. Looking at the big things that had shaped the nation. Battlefields, factories, declarations, revolutions. Looking for the small things. Birthplaces, clubs, roads, legends. The big things and the small things which were supposed to represent home. I’d found some of them.

I told Hubble about the long hop through the endless plains and deltas all the way down from Chicago to New Orleans. Sliding around the Gulf Coast as far as Tampa. Then the Greyhound blasting north toward Atlanta. The crazy decision to bail out near Margrave. The long walk in the rain yesterday morning. Following a whim. Following some half-remembered note from my brother saying he’d been through some little place where Blind Blake might have died over sixty years ago. As I told him about it, I felt pretty stupid. Hubble was scuffling with a nightmare and I was following a meaningless pilgrimage. But he understood the urge.

[823] “I did that once,” he said. “On our honeymoon. We went to Europe. We stopped off in New York and I spent half a day looking for the Dakota building, you know, where John Lennon was shot. Then we spent three days in England walking around Liverpool, looking for the Cavern Club. Where the Beatles started out. Couldn’t find it. I guess they knocked it down.”

[824] He talked on for a while. Mostly about traveling. He’d taken plenty of trips with his wife. They’d enjoyed it. Been all over, Europe, Mexico, the Caribbean. All over the States and Canada. Had a great time together.

[825] “Don’t you get lonely?” he asked me. “Traveling on your own all the time?”

[826] I told him no, I enjoyed it. I told him I appreciated the solitude, the anonymity. Like I was invisible.

[827] “How do you mean, invisible?” he said. He seemed interested.

[828] “I travel by road,” I said. “Always by road. Walk a bit, and ride the buses. Sometimes trains. Always pay cash. That way there’s never a paper trail. No credit card transactions, no passenger manifests, nothing. Nobody could trace me. I never tell anybody my name. If I stay in a hotel, I pay cash and give them a made-up name.”

[829] “Why?” he said. “Who the hell’s after you?”

[830] “Nobody,” I said. “It’s just a bit of fun. I like anonymity. I feel like I’m beating the system. And right now, I’m truly pissed at the system.”

[831] I saw him fall back to thinking. He thought a long time. I could see him deflate as he struggled with the problems that wouldn’t go away. I could see his panic come and go like a tide.

[832] “So give me your advice about Finlay,” he said. “When he asks me about the confession, I’ll say I was stressed-out because of some business situation. I’ll say there was some kind of rivalry, threats against my family. I’ll say I don’t know anything about the dead guy or anything about the phone number. I’ll deny everything. Then I’ll just try to settle everything down. What do you think?”

[833] I thought it sounded like a pretty thin plan.

[834] “Tell me one thing,” I said. “Without giving me any more details, do you perform a useful function for them? Or are you just some kind of onlooker?”

[835] He pulled on his fingers and thought for a moment.

[836] “Yes, I perform a useful function for them,” he said. “Crucial, even.”

[837] “And if you weren’t there to do it?” I asked him. “Would they have to recruit someone else?”

[838] “Yes, they would,” he said. “And it would be moderately difficult to do that, given the parameters of the function.”

[839] He was rating his chances of staying alive like he would rate a credit application up at his office.

[840] “OK,” I said. “Your plan is as good as you’re going to get. Go for it.”

[841] I didn’t see what else he could do. He was a small cog in some kind of a big operation. But a crucial cog. And nobody wrecks a big operation for no reason. So his future was actually clear-cut. If they ever figured it was him who had brought in the outside investigator, then he was definitely dead. But if they never found that out, then he was definitely safe. Simple as that. I figured he had a good enough chance, because of one very persuasive fact.

[842] He had confessed because he had thought prison was some kind of a safe sanctuary where they couldn’t get him. That had been part of his thinking behind it. It was bad thinking. He’d been wrong. He wasn’t safe from attack, quite the reverse. They could have got him if they had wanted to. But the other side of that particular coin was that he hadn’t been attacked. As it happened, I had been. Not Hubble. So I figured there was some kind of a proof there that he was OK. They weren’t out to get him, because if they had wanted to kill him, they could have killed him by now, and they would have killed him by now. But they hadn’t. Even though they were apparently very uptight right now because of some kind of a temporary risk. So it seemed like proof. I began to think he would be OK.

[843] “Yes, Hubble,” I said again. “Go for it, it’s the best you can do.”

[844] The cell stayed locked all day. The floor was silent. We lay on our beds and drifted through the rest of the afternoon. No more talking. We were all talked out. I was bored and wished I had brought that newspaper with me from the Margrave station house. I could have read it all over again. All about the president cutting crime prevention so he could get re-elected. Saving a buck on the Coast Guard today so he could spend ten bucks on prisons like this one tomorrow.

[845] At about seven the old orderly came by with dinner. We ate. He came back and picked up the tray. We drifted through the empty evening. At ten the power banged off and we were in darkness. Nightfall. I kept my shoes on and slept lightly. Just in case Spivey had any more plans for me.

[846] AT SEVEN IN THE MORNING THE LIGHTS CAME BACK ON. Sunday. I woke up tired, but I forced myself to get up. Forced myself to do a bit of stretching to ease off my sore body. Hubble was awake, but silent. He was vaguely watching me exercise. Still drifting. Breakfast arrived before eight. The same old guy dragging the meal cart. I ate the breakfast and drank the coffee. As I finished up the flask, the gate lock clunked and sprang the door. I pushed it open and stepped out and bumped into a guard aiming to come in.

[847] “It’s your lucky day,” the guard said. “You’re getting out.”

[848] “I am?” I said.

[849] “You both are,” he said. “Reacher and Hubble, released by order of the Margrave PD. Be ready in five minutes, OK?”

[850] I stepped back into the cell. Hubble had hauled himself up onto his elbows. He hadn’t eaten his breakfast. He looked more worried than ever.

[851] “I’m scared,” he said.

[852] “You’ll be OK,” I said.

[853] “Will I?” he said. “Once I’m out of here, they can get to me.”

[854] I shook my head.

[855] “It would have been easier for them to get you in here,” I said. “Believe me, if they were looking to kill you, you’d be dead by now. You’re in the clear, Hubble.”

[856] He nodded to himself and sat up. I picked up my coat and we stood together outside the cell, waiting. The guard was back within five minutes. He walked us along a corridor and through two sets of locked gates. Put us in a back elevator. Stepped in and used his key to send it down. Stepped out again as the doors began to close.

[857] “So long,” he said. “Don’t come back.”

[858] The elevator took us down to a lobby and then we stepped outside into a hot concrete yard. The prison door sucked shut and clicked behind us. I stood face up to the sun and breathed in the outside air. I must have looked like some guy in a corny old movie who gets released from a year in solitary.

[859] There were two cars parked in the yard. One was a big dark sedan, an English Bentley, maybe twenty years old, but it looked brand-new. There was a blond woman in it, who I guessed was Hubble’s wife, because he was on his way over to her like she was the sweetest sight he ever saw. The other car had Officer Roscoe in it.

[860] She got out and walked straight over to me. Looked wonderful. Out of uniform. Dressed in jeans and a soft cotton shirt. Leather jacket. Calm intelligent face. Soft dark hair. Huge eyes. I’d thought she was nice on Friday. I’d been right.

[861] “Hello, Roscoe,” I said.

[862] “Hello, Reacher,” she said, and smiled.

[863] Her voice was wonderful. Her smile was great. I watched it for as long as it lasted, which was a good long time. Ahead of us, the Hubbles drove off in the Bentley, waving. I waved back and wondered how things would turn out for them. Probably I would never know, unless they got unlucky and I happened to read about it in a newspaper somewhere.

[864] Roscoe and I got into her car. Not really hers, she explained, just a department unmarked she was using. A brand-new Chevrolet something, big, smooth and quiet. She’d kept the motor running and the air on and inside it was cool. We wafted out of the concrete yard and shunted through the wire vehicle cages. Outside the last cage Roscoe spun the wheel and we blasted away down the road. The nose of the car rose up and the back end squatted down on the soft suspension. I didn’t look back. I just sat there, feeling good. Getting out of prison is one of life’s good feelings. So is not knowing what tomorrow holds. So is cruising silently down a sunny road with a pretty woman at the wheel.

[865] “SO WHAT HAPPENED?” I SAID AFTER A MILE. “TELL ME.”

[866] She told me a pretty straightforward story. They’d started work on my alibi late Friday evening. She and Finlay. A dark squad room. A couple of desk lights on. Pads of paper. Cups of coffee. Telephone books. The two of them cradling phones and chewing pencils. Low voices. Patient enquiries. A scene I’d been in myself a thousand times.

[867] They’d called Tampa and Atlanta and by midnight they’d gotten hold of a passenger from my bus and the ticket clerk at the Tampa depot. Both of them remembered me. Then they got the bus driver as well. He confirmed he’d stopped at the Margrave cloverleaf to let me out, eight o’clock Friday morning. By midnight my alibi was looking rock solid, just like I’d said it would be.

[868] Saturday morning, a long fax was in from the Pentagon about my service record. Thirteen years of my life, reduced to a few curling fax pages. It felt like somebody else’s life now, but it backed my story. Finlay had been impressed by it. Then my prints came back from the FBI database. They’d been matched by the tireless computer at two thirty in the morning. U.S. Army, printed on induction, thirteen years ago. My alibi was solid, and my background checked out.

[869] “Finlay was satisfied,” Roscoe told me. “You are who you say you are, and midnight Thursday you were over four hundred miles away. That was nailed down. He called the medical examiner again just in case he had a new opinion on the time of death, but no, midnight was still about right.”

[870] I shook my head. Finlay was one very cautious guy.

[871] “What about the dead guy?” I said. “Did you run his prints again?”

[872] She concentrated on passing a farm truck. The first vehicle we’d seen in a quarter hour. Then she looked across and nodded.

[873] “Finlay told me you wanted me to,” she said. “But why?”

[874] “They came back too quickly for a negative result,” I said.

[875] “Too quickly?” she said.

[876] “You told me there was a pyramid system, right?” I said. “The top ten, then the top hundred, then the top thousand, all the way down, right?”

[877] She nodded again.

[878] “So take me as an example,” I said. “I’m in the database, but I’m pretty low down the pyramid. You just said it took fourteen hours to get down to me, right?”

[879] “Right,” she said. “I sent your prints in about twelve thirty at lunchtime and they were matched at two thirty in the morning.”

[880] “OK,” I said. “Fourteen hours. So if it takes fourteen hours to reach nearly to the bottom of the pyramid, it’s got to take more than fourteen hours to get all the way down to the bottom. That’s logical, right?”

[881] “Right,” she said.

[882] “But what happened with this dead guy?” I said. “The body was found at eight o’clock, so the prints went in when? Eight thirty, earliest. But Baker was already telling me there was no match on file when they were talking to me at two thirty. I remember the time, because I was looking at the clock. That’s only six hours. If it took fourteen hours to find out that I’m in there, how could it take just six hours to say the dead guy’s not in there?”

[883] “God,” she said. “You’re right. Baker must have screwed up. Finlay took the prints and Baker sent them. He must have screwed up the scan. You got to be careful, or it doesn’t transmit clearly. If the scan’s not clear, the database tries to decipher it, then it comes back as unreadable. Baker must have thought that meant a null result. The codes are similar. Anyway, I sent them again, first thing. We’ll know soon enough.”

[884] We drove on east and Roscoe told me she’d pushed Finlay to get me out of Warburton right away yesterday afternoon. Finlay had grunted and agreed, but there was a problem. They’d had to wait until today, because yesterday afternoon Warburton had been just about shut down. They had told Finlay there had been some trouble in a bathroom. One convict was dead, one had lost an eye, and a full-scale riot had started, black and white gangs at war.

[885] I just sat there next to Roscoe and watched the horizon reeling in. I’d killed one guy and blinded another. Now I’d have to confront my feelings. But I didn’t feel much at all. Nothing, in fact. No guilt, no remorse. None at all. I felt like I’d chased two roaches around that bathroom and stomped on them. But at least a roach is a rational, reasonable, evolved sort of a creature. Those Aryans in that bathroom had been worse than vermin. I’d kicked one of them in the throat and he had suffocated on his smashed larynx. Well, tough shit. He started it, right? Attacking me was like pushing open a forbidden door. What waited on the other side was his problem. His risk. If he didn’t like it, he shouldn’t have pushed open the damn door. I shrugged and forgot about it. Looked over at Roscoe.

[886] “Thank you,” I said. “I mean it. You worked hard to help me out.”

[887] She waved away my thanks with a blush and a small gesture and just drove on. I was starting to like her a lot. But probably not enough to stop me getting the hell out of Georgia as soon as I could. Maybe I might just stay an hour or two and then get her to drive me to a bus depot somewhere.

[888] “I want to take you to lunch,” I said. “Kind of a thank-you thing.”

[889] She thought about it for a quarter mile and then smiled across at me.

[890] “OK,” she said.

[891] She jinked the right turn onto the county road and accelerated south toward Margrave. Drove past Eno’s shiny new place and headed down to town.

Примечания:

7

Он крикнул это так громко, как только смог, давая выход своему внутреннему напряжению, и пытаясь меня запугать. Действия из учебника. Обилие звуков и ярости, чтобы подавить жертву. Я поднял руки. Полицейский с револьвером направился ко мне от двери. Полицейский с ружьем шагнул ближе. Он подошел слишком близко. Вот их первая ошибка. Если бы мне было нужно, я мог бы броситься на ружье и отбить ствол вверх. Выстрел в потолок, удар локтем полицейскому в лицо — и ружье стало бы моим. Парень с револьвером уменьшил угол наблюдения и не мог бы стрелять, не рискуя попасть в своего напарника. Для обоих все могло кончиться весьма плохо. Но я просто сидел за столом, подняв руки. Парень с ружьем продолжал кричать и прыгать около меня. — Ложись лицом на пол!

8

Не спеша выйдя из кабинки, я протянул свои запястья полицейскому с револьвером. Я не собирался валяться на полу. Только не для этой деревенщины. Даже если они согнали сюда весь полицейский участок, вооруженный гаубицами.

76

— Кто тот тип с бритой головой? — спросил Финлей.

77

Я молчал, не отрывая взгляда от больших часов. Следя за тем, как движется минутная стрелка.

78

— Расскажите мне, что произошло, — настаивал он.

79

Я понятия не имел, что произошло. Абсолютно никакого. С кем-то что-то произошло, но не со мной. Я сидел. И молчал.

80

— Что такое «pluribus»? — спросил Финлей.

81

Посмотрев на него, я пожал плечами.

82

— Наверное, Девиз Соединенных Штатов? — предположил я. — Е pluribus unum — в многообразии едины. Принят в 1776 году вторым Континентальным конгрессом, верно?

83

Он лишь проворчал что-то нечленораздельное. Я смотрел прямо на него. Я решил, что этот человек сможет ответить на мои вопросы.

84

— Что все это значит? — спросил я.

85

Снова молчание. Настал черед Финлея смотреть на меня. Я видел, он думает, отвечать ли мне, и как.

86

— Что все это значит? — повторил я.

Откинувшись назад, он опять сплел пальцы.

87

— Вам хорошо известно, что все это значит, — наконец сказал он. — Убийство. С очень неприятными подробностями. Жертва была обнаружена сегодня утром на складах Клинера. У северного конца шоссе, пересекающего наш округ, у самой петли развязки на автостраде. Свидетель сообщил о том, что видел человека, идущего с той стороны. Около восьми часов утра. По его описанию, белый мужчина, очень высокий, в длинном черном пальто, светлые волосы, без шляпы, без сумки.

88

Опять молчание. Я белый мужчина. У меня очень большой рост. У меня светлые волосы. Я сидел перед Финлеем, одетый в длинное черное пальто. У меня не было шляпы и сумки. По этому шоссе я шел сегодня утром почти четыре часа. С восьми до без четверти двенадцати.

89

— Сколько по шоссе до этого места? — спросил я. — От автострады до города?

769

Хаббл, лежавший на соседней койке, заснул. Через какое-то время он заворочался и проснулся. Недоуменно оглянулся вокруг, затем вспомнил, где находится. Решил узнать, который сейчас час, но увидел лишь полоску бледной кожи на том месте, где был массивный «Ролекс». Почесал переносицу и вспомнил, что потерял свои очки. Вздохнул и уронил голову на полосатую тюремную подушку. На этого человека жалко было смотреть.

770

Мне были понятны его страхи. Но Хаббл при этом выглядел побежденным. Как будто только что бросил кости и проиграл. Как будто он на что-то рассчитывал, а этого не произошло, и он снова погрузился в отчаяние.

771

И тут до меня начало доходить, в чем дело.

772

— Тот убитый, он пытался вам помочь, да? — спросил я.

773

Мой вопрос перепугал Хаббла.

774

— Я не могу вам сказать, — пробормотал он.

775

— Я должен знать, — сказал я. — Быть может, вы обратились к нему за помощью. Говорили с ним. Быть может, именно поэтому его и убили. Быть может, сейчас кому-то покажется, что вы говорили и со мной. И меня тоже решат убить.

776

Кивнув, Хаббл уселся на кровати и стал раскачиваться взад-вперед. Затем глубоко вздохнул. Посмотрел мне в лицо.

777

— Это был следователь, — сказал Хаббл. — Я пригласил его сюда, потому что хотел положить всему этому конец. Я больше не хотел иметь с этим никаких дел. Я не преступник. Я напуган до смерти и хочу выйти из игры. Этот человек должен был помочь мне выйти из игры и расправиться с мошенниками. Но он где-то оступился, и теперь он убит, а мне уже никогда не выпутаться. А если они узнают, что это я пригласил его сюда, они и меня убьют. Но даже если меня не убьют, я, скорее всего, отправлюсь в тюрьму на тысячу лет, потому что сейчас все откроется.

778

— Кто он такой? — спросил я.

779

— Фамилию он мне не назвал, — сказал Хаббл. — Дал только контактный телефон. Сказал, что так будет безопаснее. Я не могу поверить, что с ним расправились. Мне он показался человеком, знающим свое дело. Сказать по правде, вы мне его чем-то напоминаете. Вы тоже кажетесь мне человеком, знающим свое дело.

780

— Что он делал на том складе?

781

Пожав плечами, Хаббл покачал головой.

782

— Я ничего не понимаю. Я свел его с другим человеком, и они должны были встретиться там, но разве в этом случае этого второго человека не убили бы тоже? Я не понимаю, почему расправились только с одним.

783

— Кто этот второй, с кем должен был встретиться следователь? — спросил я.

784

Хаббл только покачал головой.

785

— Я и так сказал вам слишком много. Наверное, я сошел с ума. Теперь меня обязательно убьют.

786

— Кто замешан в этом деле? — настаивал я.

787

— Вы меня не слышите? Я больше не скажу вам ни слова.

788

— Мне не нужны имена, — пояснил я. — Дело крупное?

789

— Огромное, — сказал Хаббл. — Громадное. Вы о таком не слышали.

790

— Сколько в нем замешано человек?

791

Пожав плечами, он задумался. Мысленно считая.

792

— Десять, — наконец сказал он. — Не считая меня.

793

Окинув его взглядом, я пожал плечами.

794

— Десять человек — это совсем непохоже на крупное дело.

795

— Ну, есть еще те, кого нанимают, — сказал Хаббл. — Приглашают по мере надобности. Я имел в виду, ядро состоит из десяти человек. Десять человек, не считая меня, знают, что к чему. Несмотря на то, что народу мало, поверьте, дело очень крупное.

796

— А как насчет человека, которого вы направили на встречу с детективом? — спросил я. — Он входит в число тех десятерых?

797

Хаббл покачал головой.

798

— Его я тоже не считал.

799

— Значит, вы, он и еще десятеро? — уточнил я. — И крупное дело?

800

Он угрюмо кивнул.

801

— Вы ни о чем подобном не слышали.

802

— И сейчас все это должно открыться? — не сдавался я. — Почему? Потому что этот следователь что-то накопал?

803

Хаббл снова отрицательно затряс головой. Казалось, мои вопросы причиняли ему физическую боль.

804

— Нет, — сказал он. — Это тут совершенно не при чем. Просто сейчас дело стало особенно уязвимым. Риск был огромным с самого начала, и со временем все становилось только хуже. Но сейчас возможны два варианта. Если нам удастся выпутаться, никто и никогда ни о чем не узнает. Но если не удастся, поверьте, это будет самая громкая сенсация. Но как бы ни повернулось дело, сейчас ситуация критическая.

805

Я смерил его взглядом. Он не показался мне человеком, способным совершить что-то неслыханно сенсационное.

806

— И как долго продлится критическая ситуация? — спросил я.

807

— Она уже почти миновала, — сказал Хаббл. — Осталось подождать, быть может, с неделю. Мое предположение — неделя, начиная с завтрашнего дня. До следующего воскресенья. Возможно, я доживу до того, чтобы это увидеть.

808

— Значит, после следующего воскресенья вам больше ничего не будет угрожать? — спросил я. — Почему? Что произойдет в следующее воскресенье?

809

Покачав головой, он отвернулся. Как будто если он не мог меня видеть, я исчезал и не мог задавать ему вопросы.

810

— Что означает «pluribus»? — сказал я.

811

Хаббл молчал. Тряс головой, зажмурившись от ужаса.

812

— Это какой-то пароль? — настаивал я.

813

Он словно меня не слышал. Разговор окончился. Я оставил бесплодные попытки, и наступила полная тишина, что меня полностью устраивало. Я больше не хотел ничего знать. Совсем ничего. Похоже, тех, кто оказывается посвященными в тайны Хаббла, ничего хорошего не ждет. По крайней мере, высокому незнакомцу с бритой головой определенно пришлось несладко. Я не собирался разделить его судьбу, оказавшись с парой пуль в голове и переломанными костями под старым картоном. Я хотел лишь дотянуть до понедельника, а затем поскорее убраться куда подальше. К следующему воскресенью я рассчитывал быть очень далеко отсюда.

814

— Ладно, Хаббл, — сказал я, — больше вопросов не будет.

815

Пожав плечами, он кивнул. Долго молчал. Наконец заговорил, очень тихо, и в его голосе прозвучала покорность.

816

— Спасибо. Право, так будет лучше.

817

Я неподвижно лежал на узкой койке, пытаясь забыться и погрузиться в какое-нибудь чистилище. Но Хаббл беспокойно ворочался, крутился и то и дело тяжело вздыхал. Мне это начинало действовать на нервы. Я повернулся к нему.

818

— Извините, — сказал Хаббл. — Я никак не могу успокоиться. Очень хорошо, что я высказался перед вами. Иначе я бы точно сошел с ума. Мы не могли бы поговорить о чем-нибудь еще? Например, о вас? Расскажите мне о себе. Кто вы такой, Ричер?

819

Я пожал плечами.

820

— Я никто. Просто случайный встречный. В понедельник меня и след простынет.

821

— Каждый человек кем-то является или был кем-то, — возразил он. — У каждого из нас есть своя история. Расскажите мне о своей жизни.

822

И я начал говорить. Лежа на койке, я прошелся по последним шести месяцам. Хаббл тоже лежал на койке, уставившись в потолок, и слушал. Это отвлекало его от своих забот. Я рассказал о том, как расстался с Пентагоном. Вашингтон, Балтимор, Филадельфия, Нью-Йорк, Бостон, Питтсбург, Детройт, Чикаго. Музеи, концерты, дешевые гостиницы, бары, автобусы и поезда. Одиночество. Я путешествовал по своей родине, словно бедный турист. Знакомился с историей, о которой узнал в пыльных классах на противоположном конце земного шара. Знакомился с главным, с тем, что формировало нацию. Места сражений, заводы, декларации, революции. Знакомился с мелочами. Домами, клубами, дорогами, легендами. Большое и маленькое, что должно означать дом. И кое-что я нашел. Я рассказал Хабблу о долгом путешествии по бескрайним равнинам, через устья бесчисленных рек от Чикаго до Нового Орлеана. Спуск по побережью залива до самой Тампы. Затем рывок на автобусе «Грейхаунд» на север к Атланте. Безумное решение сойти у развилки на Маргрейв. Длинный путь пешком под дождем вчера утром. Чистая прихоть. Случайное замечание моего брата о том, что он был проездом в этом крошечном городке, где больше шестидесяти лет назад умер Слепой Блейк. Рассказывая Хабблу об этом, я чувствовал себя довольно глупо. Хаббл пытался выпутаться из кошмара, а я рассказывал ему о бесцельном паломничестве. Но он, похоже, меня понял.

823

— Со мной однажды тоже было нечто похожее, — сказал Хаббл. — На медовый месяц мы с женой отправились в Европу. Задержались в Нью-Йорке, и я целый день искал то здание, рядом с которым был убит Джон Леннон. Затем мы провели три дня в Англии, бродили по Ливерпулю и искали клуб «Каверна», где начинали играть «Битлз». Так и не смогли найти. Наверное, его снесли.

824

Он говорил некоторое время. В основном, рассказывал о своих путешествиях. Со своей женой он успел поездить по свету. Им это очень нравилось. Они изъездили всю Европу, были в Мексике, на островах Карибского моря. Исколесили вдоль и поперек все Штаты и Канаду. Они получали от путешествий огромное удовольствие.

825

— А вы не чувствуете себя одиноким? — спросил Хаббл. — Вы ведь все время один?

826

Я ответил, что мне наоборот так больше нравится. Я обожаю одиночество, анонимность. Порой мне кажется, что я становлюсь невидимым.

827

— Что вы хотите сказать, невидимым? — переспросил Хаббл. Мои слова его заинтересовали.

828

— Я путешествую наземным транспортом, — объяснил я. — Исключительно наземным транспортом. Хожу пешком, езжу на автобусах. Иногда на поездах. Всегда плачу наличными. За мной не остается бумажного следа. Ни авиабилетов, ни перевода денег с кредитной карточки. Мой путь невозможно проследить. Я никому не называю свое имя. Останавливаясь в гостинице, я плачу наличными и называю вымышленную фамилию.

829

— Зачем все это? — удивился Хаббл. — Разве за вами кто-нибудь охотится?

830

— Никто, — успокоил его я. — Просто мне так больше нравится. Я люблю анонимность. У меня такое ощущение, что я побеждаю систему. Но сейчас система уложила меня на обе лопатки.

831

По его лицу я понял, что он снова погрузился в размышления. Думал он долго. Я видел, как Хаббл сражается с неразрешимыми проблемами, и постепенно из него выходит весь воздух. Паника накатывала на него неудержимой приливной волной.

832

— Ладно, посоветуйте, как мне вести себя с Финлеем, — наконец сказал Хаббл. — Когда он спросит насчет признания, я могу ответить, что находился в состоянии стресса, вызванного проблемами на работе. Я скажу, что у нас острая конкуренция, и раздавались угрозы в адрес моей семьи. Скажу, что понятия не имею, кто такой убитый и как у него оказался мой номер телефона. Буду все отрицать. А потом попытаюсь все уладить. Как вы это находите?

833

На мой взгляд, план был весьма неубедительный.

834

— Скажите мне одну вещь, — спросил я. — Не вдаваясь в подробности: вы выполняете для этих людей полезную функцию? Или вы просто что-то вроде стороннего наблюдателя?

835

Скрестив руки, Хаббл задумался.

836

— Да, я выполняю полезную функцию, — наконец ответил он. — Можно даже сказать, моя роль решающая.

837

— А если не вы? — продолжал я. — Могут они найти на ваше место кого-нибудь другого?

838

— Да, смогли бы, — сказал Хаббл. — Но, учитывая особенности выполняемой мной функции, сделать это достаточно трудно.

839

Он оценивал свои шансы остаться в живых так, как решал вопрос о кредитоспособности клиента своего банка.

840

— Ладно, — сказал я. — Ничего лучше вы, скорее всего, все равно не придумаете. Так что попробуйте.

841

Я не видел, что еще он может сделать. Хаббл был маленьким винтиком в какой-то большой махинации. Но очень важным винтиком. Никто не станет просто так ломать налаженный механизм. Так что на самом деле его будущее было четко определено. Если те, на кого Хаббл работает, узнают, что он пригласил следователя, его однозначно убьют. Но если не узнают, он однозначно может ничего не бояться. Все так просто. И на мой взгляд, у него были весьма неплохие перспективы — из-за одного весьма убедительного обстоятельства.

842

Хаббл сделал признание, потому что считал тюрьму чем-то вроде безопасного убежища, где до него никто не сможет добраться. По крайней мере, таковы были отчасти его рассуждения. Но это были неверные рассуждения. Хаббл ошибался. В тюрьме он вовсе не обезопасил себя от нападения, а как раз наоборот. Если бы те, на кого он работал, захотели с ним расправиться, они сделали бы это без труда. Однако обратной стороной этой медали было то, что с Хабблом не пытались расправиться. Так случилось, что напали на меня. Не на Хаббла. Так что, на мой взгляд, это можно было считать определенным свидетельством, что ему нечего опасаться. На него никто не будет охотиться, потому что если его хотели убить, его уже могли убить и давно бы убили. Но этого не произошло. Даже несмотря на то, что сейчас сложилась очень критическая ситуация, сопряженная с большим риском. Так что это можно было рассматривать как доказательство. Я начинал думать, что с Хабблом все будет в порядке.

843

— Да, Хаббл, — повторил я, — попробуйте. Это лучшее, что вы можете сделать.

844

Камера оставалась заперта весь день. На этаже было тихо. Мы лежали на койках, а день медленно тянулся к вечеру. Мы больше не разговаривали. Уже выговорились. Я изнывал от скуки и жалел, что не захватил с собой газету, оставленную в полицейском участке Маргрейва. Можно было бы перечитать ее заново. Прочитать о том, как президент, добиваясь переизбрания на второй срок, сокращает расходы на предупреждение преступлений. Экономит сегодня доллар на береговой охране, чтобы завтра нужно было потратить десять на такие тюрьмы, как эта.

845

Часов в семь пожилой служитель принес нам ужин. Мы поели. Он вернулся и забрал поднос. Медленно прошел пустой вечер. В десять часов выключили свет, и мы остались в темноте. Ночь. Я не снимал ботинки и спал очень чутко. На тот случай, если у Спиви были в отношении меня еще какие-то планы.

846

В семь часов утра свет зажегся снова. Воскресенье. Я проснулся, чувствуя себя усталым, однако сделал над собой усилие и встал. Заставил себя немного размяться, чтобы унять боль в ноющих суставах. Хаббл проснулся, но лежал молча. Краем глаза наблюдая за тем, как я делаю упражнения. Около восьми принесли завтрак. Тот же самый старик прикатил тележку. Я поел и выпил кофе. Когда я допивал то, что было в термосе, щелкнул дверной замок, и дверь приоткрылась. Распахнув ее, я шагнул в коридор и едва не столкнулся с охранником, собиравшимся войти к нам в камеру.

847

— Сегодня ваш счастливый день, — сказал охранник. — Вас освободили.

848

— Меня? — переспросили.

849

— Обоих, — ответил он. — Ричер и Хаббл, освобождены по распоряжению управления полиции Маргрейва. Будьте готовы к выходу через пять минут, хорошо?

850

Я вернулся назад в камеру. Хаббл приподнялся на локтях. Он даже не притронулся к завтраку. Он выглядел встревоженным как никогда.

851

— Я боюсь, — сказал Хаббл.

852

— С вами будет все в порядке, — заверил его я.

853

— Вы так думаете? Как только я выйду из тюрьмы, они со мной расправятся.

854

Я покачал головой.

855

— Сделать это было гораздо проще, пока вы находились здесь. Поверьте, если бы эти люди желали вашей смерти, вы бы уже давно были трупом. А сейчас вы чисты, Хаббл.

856

Кивнув, он уселся на кровати. Я взял свое пальто, мы вышли из камеры и стали ждать у двери. Через пять минут вернулся охранник. Он провел нас по коридору через двойные запирающиеся двери. Пригласил войти в лифт. Зашел сам и с помощью ключа привел лифт в движение. Как только двери начали закрываться, охранник вышел из кабины.

857

— Прощайте, — сказал он. — И больше не возвращайтесь.

858

Лифт спустил нас на первый этаж, а затем мы вышли на душный бетонный двор. За нами закрылась и заперлась дверь тюрьмы. Я повернулся лицом к солнцу и вдохнул свежий воздух. Наверное, я был похож на героя какого-нибудь старого фильма, которого выпускают на свободу после целого года, проведенного в одиночной камере.

859

Во дворе стояли две машины. Одной из них был большой темный седан, английский «Бентли» двадцатилетней давности, но внешне новый, как с иголочки. За рулем сидела светловолосая женщина, по-видимому, жена Хаббла, потому что он бросился к ней, как будто она была самым милым зрелищем, какое ему только довелось видеть. В другой машине сидела офицер Роско.

860

Выйдя из машины, молодая женщина направилась мне навстречу. Она выглядела просто прекрасно. Без формы. Одетая в джинсы и тонкую хлопчатобумажную рубашку. В кожаной куртке. Спокойное, умное лицо. Мягкие темные волосы. Огромные глаза. В пятницу она показалась мне красивой. Теперь я видел, что не ошибся.

861

— Привет, Роско, — сказал я.

862

— Привет, Ричер, — сказала она и улыбнулась.

863

У нее был чудесный голос. И удивительная улыбка. Я смотрел на нее до тех пор, пока она не погасла, то есть очень долго. Чета Хабблов, помахав нам, уехала. Я помахал в ответ, гадая, как сложится их судьба. Вероятно, я никогда об этом не узнаю, если только с ними не произойдет серьезное несчастье, и я не прочту о них в газете.

864

Мы с Роско сели в ее машину. На самом деле, не в ее собственную, объяснила она, просто в полицейскую машину без специальных знаков. Новенький «Шевроле», большой, бесшумный, спокойный. Роско не глушила двигатель, и в салоне было прохладно. Мы развернулись на бетонном дворе и проехали через шлюзы клеток с воротами. Как только мы выехали из последних ворот, Роско выкрутила руль, и мы повернули на шоссе. Передняя часть машины приподнялась, а зад осел на мягкой подвеске. Я не оглядывался назад. Мне было просто очень хорошо. Выходить из тюрьмы — одно из самых больших удовольствий, которые может подарить жизнь. Другое удовольствие — полное неведение относительно того, что готовит день грядущий. А еще очень приятно нестись по залитому солнцем шоссе с красивой женщиной за рулем.

865

— Так что лее произошло? — спросил я, когда мы проехали около мили. — Поведай мне.

866

Рассказ Роско получился весьма бесхитростным. В пятницу вечером они начали проверять мое алиби. Она и Финлей, оставшись вдвоем в темном участке. Две включенные настольные лампы. Стопка бумаги. Стаканчики с кофе. Телефонные справочники. Они зажимали между ухом и плечом телефонные трубки и грызли карандаши. Разговаривали вполголоса. Терпеливо задавали вопросы. Мне самому приходилось тысячу раз проходить через такое.

867

Они позвонили в Тампу и Атланту и к полуночи разыскали одного из пассажиров с того автобуса, на котором я ехал, и кассира из билетной кассы на автовокзале Тампы. Оба вспомнили меня. Затем они разыскали также водителя автобуса. Он подтвердил, что остановился на автостраде у развилки на Маргрейв и высадил меня в пятницу в восемь часов утра. К полуночи мое алиби стало твердым как скала, как я и обещал.

868

В субботу утром по факсу пришло длинное сообщение из Пентагона с моим послужным списком. Тринадцать лет моей жизни, низведенные до скручивающихся листов. Теперь это была уже чья-то чужая жизнь, однако она подтвердила мой рассказ. На Финлея она произвела впечатление. Затем из базы данных ФБР пришел ответ на запрос относительно моих отпечатков. Работавший без устали компьютер идентифицировал их в половине третьего утра. Армия Соединенных Штатов, отпечатки сняты тринадцать лет назад при поступлении на службу. Мое алиби было железным, мое прошлое не вызывало сомнений.

869

— Финлей был удовлетворен, — сказала Роско. — Ты оказался именно тем, кем назвался, и в четверг в полночь ты находился за добрых четыреста миль отсюда. Это было установлено совершенно точно. Финлей перезвонил медицинскому эксперту и спросил, не изменились ли данные относительно времени смерти, но нет, по-прежнему это была полночь.

870

Я покачал головой. Финлей оказался очень осторожным человеком.

871

— А что насчет убитого? — спросил я. — Вы запросили повторно его отпечатки?

872

Внимание Роско было поглощено тем, чтобы обогнать грузовик. Первую машину, встретившуюся нам за четверть часа пути. Наконец она посмотрела на меня и кивнула.

873

— Финлей сказал, это ты предложил их перепроверить. Но почему?

874

— Отрицательный результат пришел слишком быстро.

875

— Слишком быстро? — переспросила она.

876

— Ты ведь сама рассказала мне про систему пирамиды, так? Сначала первые десять, потом первые сто, затем первые тысяча и так далее до самого низа, правильно?

877

Роско снова кивнула.

878

— Так вот, возьмем в качестве примера меня, — продолжал я. — Мои отпечатки есть в базе данных, но они находятся у самого основания пирамиды. Ты только что сказала, что потребовалось четырнадцать часов, чтобы до них добраться, правильно?

879

— Правильно, — подтвердила она. — Я отправила твои отпечатки в половине первого дня, а идентифицированы они были в два тридцать ночи.

880

— Отлично. Четырнадцать часов. Значит, если требуется четырнадцать часов, чтобы добраться почти до самого низа пирамиды, для того, чтобы добраться до самого дна, потребуется больше четырнадцати часов. Это диктует логика, так?

881

— Так, — согласилась Роско.

882

— Ну, а что произошло с убитым? — продолжал я. — Труп был обнаружен в восемь утра, так что когда отпечатки отправились в архив? Самое раннее, в половине девятого. Но Бейкер сказал, что в архиве ничего нет, когда они с Финлеем меня допрашивали. Это было в половине третьего. Я запомнил время, потому что как раз посмотрел на часы. То есть, прошло лишь шесть часов. Если потребовалось четырнадцать часов на то, чтобы узнать, что я есть в базе данных, как всего за шесть часов можно было определить, что убитого там нет?

883

— Господи, — сказала Роско. — Ты прав. Должно быть, Бейкер что-то напутал. Отпечатки снял Финлей, а отправлял их Бейкер. Наверное, он неправильно вставил их в сканер. Это надо делать очень аккуратно, иначе они будут переданы с ошибкой. Если картинка нечеткая, база данных пытается ее расшифровать, а затем отправляет ответ, что отпечатки не читаются. А Бейкер, судя по всему, принял это сообщение за отрицательный ответ. Коды похожи. Так или иначе, первым делом я отправила повторный запрос. Скоро мы все узнаем.

884

Мы ехали на восток, а Роско рассказывала мне, как она приставала к Финлею, чтобы меня освободили из Уорбертона еще вчера вечером. Финлей поворчал, но согласился, однако возникла проблема. Поэтому пришлось ждать до сегодняшнего утра, так как вчера вечером тюрьма уже закрылась. Финлею сказали, что в туалете начались беспорядки. Один заключенный был убит, другой лишился глаза, и начался настоящий бунт. Разгорелась война между белой и черной бандами.

885

Я сидел рядом с Роско и смотрел на накатывающийся навстречу горизонт. Я одного человека убил, другого лишил зрения. Теперь мне надо было разобраться в своих чувствах. Но я ничего не испытывал. Абсолютно ничего. У меня было такое ощущение, будто я догнал двух тараканов, бегавших по полу в туалете, и раздавил их. Вот только таракан — рациональное, сознательное, развитое существо. А те арийцы в туалете были хуже насекомых. Я ударил одного из них ногой в горло, перебив ему трахею, и он задохнулся. Что ж, и поделом. Ведь он сам первый начал, правда? Нападать на меня — все равно, что открывать запретную дверь. То, что ждало за ней, было уже его проблемой. Он пошел на риск. Ему не понравилось? Не надо было открывать дверь. Пожав плечами, я выбросил это из головы. Повернулся к Роско.

886

— Спасибо, — сказал я. — От чистого сердца. Тебе пришлось потрудиться, чтобы вытащить меня.

887

Покраснев, она смущенно махнула рукой, не отрываясь от дороги. Она начинала все больше и больше мне нравиться. Но, вероятно, все же не достаточно для того, чтобы лишить меня желания как можно скорее убраться из Джорджии ко всем чертям. Возможно, я задержусь на час-другой, а затем попрошу Роско отвезти меня на ближайшую автобусную станцию.

888

— Я хочу пригласить тебя пообедать вместе, — сказал я. — Выразить, таким образом, свою благодарность.

889

Роско думала над моим предложением в течение четверти мили, затем улыбнулась.

890

— Хорошо, — согласилась она.

891

Свернув направо на шоссе округа, она нажала на газ, спеша назад к Маргрейву. Мы проехали мимо новенького заведения Ино и направились в центр города.

Глава 9