5

[462] FINLAY LEANED RIGHT BACK IN HIS CHAIR. HIS LONG ARMS were folded behind his head. He was a tall, elegant man. Educated in Boston. Civilized. Experienced. And he was sending me to jail for something I hadn’t done. He levered himself upright. Spread his hands on the desk, palms up.

[463] “I’m sorry, Reacher,” he said to me.

[464] “You’re sorry?” I said. “You’re sending two guys who couldn’t have done it to jail and you’re sorry?”

[465] He shrugged. Looked unhappy about it.

[466] “This is the way Chief Morrison wants it,” he said. “He’s calling it a done deal. Closing us down for the weekend. And he’s the boss man, right?”

[467] “You got to be joking,” I said. “He’s an asshole. He’s calling Stevenson a liar. His own man.”

[468] “Not exactly,” Finlay shrugged. “He’s saying it’s maybe a conspiracy, you know, maybe Hubble wasn’t literally there, but he recruited you to do it. A conspiracy, right? He reckons the confession is exaggerated because maybe Hubble’s afraid of you and is scared to finger you right away. Morrison figures you were on your way down to Hubble’s place to get paid when we hauled you in. He figures that’s why you waited the eight hours. Figures that’s why Hubble was at home today. Didn’t go to work because he was waiting around to pay you off.”

[469] I was silent. I was worried. Chief Morrison was dangerous. His theory was plausible. Until Finlay did the checking. If Finlay did the checking.

[470] “So, Reacher, I’m sorry,” he said. “You and Hubble stay in the bag until Monday. You’ll get through it. Over in Warburton. Bad place, but the holding pens are OK. Worse if you go there for a stretch. Much worse. Meantime, I’ll work on it before Monday. I’ll ask Officer Roscoe to come in Saturday and Sunday. She’s the pretty one outside. She’s good, the best we got. If what you say is right, you’ll be free and clear on Monday. OK?”

[471] I stared at him. I was getting mad.

[472] “No, Finlay, not OK,” I said. “You know I didn’t do a damn thing. You know it wasn’t me. You’re just shit scared of that useless fat bastard Morrison. So I’m going to jail because you’re just a spineless damn coward.”

[473] He took it pretty well. His dark face flushed darker. He sat quietly for a long time. I took a deep breath and glared at him. My glare subsided to a gaze as my temper cooled. Back under control. His turn to glare at me.

[474] “Two things, Reacher,” he said. Precise articulation. “First, if necessary I’ll take care of Chief Morrison on Monday. Second, I am not a coward. You don’t know me at all. Nothing about me.”

[475] I gazed back at him. Six o’clock. Bus time.

[476] “I know more than you think,” I said. “I know you’re a Harvard postgrad, you’re divorced and you quit smoking in April.”

[477] Finlay looked blank. Baker knocked and entered to say the prison bus had arrived. Finlay got up and walked around the desk. Told Baker he would bring me out himself. Baker went back to fetch Hubble.

[478] “How do you know that stuff?” Finlay asked me.

[479] He was intrigued. He was losing the game.

[480] “Easy,” I said. “You’re a smart guy, right? Educated in Boston, you told me. But when you were college age, Harvard wasn’t taking too many black guys. You’re smart, but you’re no rocket scientist, so I figure Boston U. for the first degree, right?”

[481] “Right,” he conceded.

[482] “And then Harvard for postgrad,” I said. “You did well at Boston U., life moved on, you got into Harvard. You talk like a Harvard guy. I figured it straight away. Ph.D. in Criminology?”

[483] “Right,” he said again. “Criminology.”

[484] “And then you got this job in April,” I said. “You told me that. You’ve got a pension from Boston PD, because you did your twenty. So you’ve come down here with cash to spare. But you’ve come down here with no woman, because if you had, she’d have spent some of that spare cash on new clothes for you. She probably hated that wintry tweed thing you’re wearing. She’d have junked it and put you in a Sunbelt outfit to start your new life on the right foot. But you’re still wearing that terrible old suit, so the woman is gone. She either died or divorced you, so it was a fifty-fifty guess. Looks like I guessed right.”

[485] He nodded blankly.

[486] “And the smoking thing is easy,” I said. “You were just stressed out and you were patting your pockets, looking for cigarettes. That means you quit fairly recently. Easy guess is you quit in April, you know, new life, new job, no more cigarettes. You figured quit now and you might beat the cancer thing.”

[487] Finlay glared at me. A bit grudging.

[488] “Very good, Reacher,” he said. “Elementary deduction, right?”

[489] I shrugged. Didn’t say anything.

[490] “So deduce who aced the guy up at the warehouse,” he said.

[491] “I don’t care who aced any guy anywhere,” I said. “That’s your problem, not mine. And it’s the wrong question, Finlay. First you got to find out who the guy was, right?”

[492] “So you got any way to do that, smart guy?” he asked me. “No ID, no face left, nothing from the prints, Hubble won’t say diddly?”

[493] “Run the prints again,” I said. “I’m serious, Finlay. Get Roscoe to do it.”

[494] “Why?” he said.

[495] “Something wrong there,” I said.

[496] “What something?” he asked me.

[497] “Run them again, OK?” I said. “Will you do that?”

[498] He just grunted. Didn’t say yes or no. I opened the office door and stepped out. Roscoe had gone. Nobody was there except Baker and Hubble over at the cells. I could see the desk sergeant outside through the front doors. He was writing on a clipboard held by the prison bus driver. As a backdrop behind the two of them was the prison bus. It was stationary in the semicircular driveway. It filled the view through the big plate-glass entrance. It was a school bus painted light gray. On it was written: State of Georgia Department of Corrections. That inscription ran the full length of the bus, under the line of windows. Under the inscription was a crest. The windows had grilles welded over them.

[499] Finlay came out of the office behind me. Touched my elbow and walked me over to Baker. Baker was holding three sets of handcuffs hooked over his thumb. They were painted bright orange. The paint was chipped. Dull steel showed through. Baker snapped a pair of handcuffs onto each of my wrists separately. He unlocked Hubble’s cell and signaled the scared banker to come out. Hubble was blank and dazed, but he stepped out. Baker caught the dangling cuff on my left wrist and snapped it onto Hubble’s right wrist. He put the third set of cuffs on Hubble’s other wrist. Ready to go.

[500] “Take his watch, Baker,” I said. “He’ll lose it in jail.”

[501] He nodded. He knew what I meant. Guy like Hubble could lose a lot in jail. Baker unlatched the heavy Rolex from Hubble’s wrist. The bracelet wouldn’t slide over the handcuff, so Baker had to fiddle and fuss with taking the handcuff off and putting it back on again. The prison driver cracked the door and glared in. A man with a timetable. Baker dropped Hubble’s watch on the nearest desk. Exactly where my friend Roscoe had put her coffee cup.

[502] “OK, guys, let’s hit the road,” Baker said.

[503] He walked us to the doors. We went out into a dazzling hot bar of sunshine. Handcuffed together. Walking was awkward. Before crossing to the bus, Hubble stopped. He craned his neck and looked around carefully. He was being more vigilant than Baker or the prison driver. Maybe scared of a neighbor seeing him. But there was nobody around. We were three hundred yards north of the town. I could see the church steeple in the distance. We walked over to the bus through the evening warmth. My right cheek tingled in the low sun.

[504] The driver pushed the bus door inward. Hubble shuffled sideways onto the step. I followed him. Made a clumsy turn into the aisle. The bus was empty. The driver directed Hubble into a seat. He slid over the vinyl to the window. I was pulled alongside. The driver knelt on the seat in front and clicked our outer wrists to the chromium hoop which ran across the top. He rattled each of our three cuffs in turn. Wanted to know they were secure. I didn’t blame him. I’ve done that job. Nothing worse than driving with prisoners loose behind you.

[505] The driver walked forward to his seat. He started the engine with a loud diesel clatter. The bus filled with vibration. The air was hot. Stifling. There was no air-conditioning. None of the windows opened. I could smell fuel fumes. The gears clashed and ground and the bus moved off. I glanced out to my right. Nobody waving good-bye.

[506] We drove north out of the police lot, turning our backs on the town, heading up toward the highway. We passed Eno’s diner after a half mile. His lot was empty. Nobody looking for an early dinner. We carried on north for a spell. Then we turned a tight left off the county road and struck out west down a road between fields. The bus settled to a noisy cruise. Endless rows of bushes flicked past. Endless drills of red earth between. Ahead of me the sun was on the way down. It was a giant red ball heading for the fields. The driver had the large sun visor down. On it were printed manufacturer’s instructions about how to operate the bus.

[507] Hubble rocked and bounced beside me. He said nothing. He had slumped down with his face parallel to the floor. His left arm was raised because it was handcuffed to the chrome bar in front of us. His right arm rested inert between us. He still had his expensive sweater draped across his shoulders. Where the Rolex had been was a band of pale skin. The life force had just about drained out of him. He was in the grip of a paralyzing fear.

[508] WE ROCKED AND BOUNCED FOR THE BEST PART OF ANOTHER hour through the huge landscape. A small stand of trees flashed past on my right. Then way in the far distance I saw a structure. It sat alone in a thousand acres of flat farmland. Against the low red sun it looked like a protrusion from hell. Something forced up through the crust of the earth. It was a complex of buildings. Looked like a chemical factory or a nuclear place. Massive concrete bunkers and glittering metal walkways. Tubing running here and there with steam drifting. All surrounded with fencing punctuated by towers. As we drew closer I could see arc lights and razor wire. Searchlights and rifles in the towers. Layers of fences separated with plowed red earth. Hubble didn’t look up. I didn’t nudge him. It wasn’t the Magic Kingdom up ahead.

[509] The bus slowed as we approached. The outermost fence was about a hundred yards out, forming a giant perimeter. It was a substantial fence. Possibly fifteen feet tall, studded along its entire length with pairs of sodium floodlights. One of each pair was trained inward across the hundred-yard breadth of plowed earth. One was trained out over the surrounding farmland. All the floodlights were lit. The whole complex blazed with yellow sodium light. Up close it was very bright. The yellow light turned the red earth to a ghastly tan.

[510] The bus rattled to a halt. The idling engine set up a vibration. What little ventilation there had been ceased. It was stifling. Hubble finally looked up. He peered out through his gold rims. He looked around him and out the window. He groaned. It was a groan of hopeless dejection. He dropped his head.

[511] The driver was waiting for a signal from the first gate guard. The guard was speaking into a radio. The driver blipped the engine and crunched into gear. The guard signaled to him, using his radio as a baton, waving us through. The bus ground forward into a cage. We passed a long low sign at the curb: Warburton Correctional Facility, State of Georgia Department of Corrections. Behind us a gate swung closed. We were sealed in a wire cage. It was roofed with wire. At the far end a gate swung open. The bus ground through.

[512] We drove the hundred yards to the next fence. There was another vehicle cage. The bus went in, waited and drove on out. We drove right into the heart of the prison. We stopped opposite a concrete bunker. The reception area. The engine noise beat against the concrete surrounding us. Then it shut down and the vibration and clatter died away to silence. The driver swung out of his seat and walked up the aisle, stooping, pulling himself like a climber on the seat backs. He pulled out his keys and unlocked the cuffs fixing us to the seat in front.

[513] “OK, boys, let’s go,” he grinned. “Party time.”

[514] We hauled ourselves out of our seat and shuffled down the bus. My left arm was pulled back by Hubble. The driver stopped us at the front. He removed all three sets of handcuffs and dropped them in a bin next to his cab. Hauled on a lever and sprang the door. We got out of the bus. A door opened opposite and a guard stepped out. Called us over. He was eating a donut and spoke with his mouth full. A sugar mustache frosted his lip. He was a pretty casual guy. We went through the door into a small concrete chamber. It was filthy. Deal chairs surrounded a painted table. Another guard sat on the table reading from a battered clipboard.

[515] “Sit down, OK?” he said. We sat. He stood up. His partner with the donut locked the outer door and joined him.

[516] “Here’s the deal,” said the clipboard guy. “You guys are Reacher and Hubble. In from Margrave. Not convicted of any crime. In custody pending investigation. No bail application for either of you. Hear what I say? Not convicted of any crime. That’s the important thing. Excuses you from a lot of shit in here, OK? No uniform, no processing, no big deal, you understand? Nice accommodations on the top floor.”

[517] “Right,” said the donut guy. “Thing is, if you were convicts, we’d be poking and prodding and hitting on you, and you’d get the uniform, and we’d shove you on the convict floors with the other animals and we’d just sit back and watch the fun, right?”

[518] “Right,” his partner said. “So what we’re saying is this. We ain’t here to give you a hard time, so don’t you boys be giving us a hard time neither, you understand? This damn facility ain’t got the manpower. Governor laid off about a half of the staff, OK? Got to meet the budget, right? Got to cut the deficit, right? So we ain’t got the men to do the job the way it ought to be done. Trying to do our job with a half a crew on every shift, right? So what I’m saying is we shove you in there, and we don’t want to see you again until we pull you out on Monday. No hassle, right? We ain’t got the manpower for hassle. We ain’t got the manpower for hassle on the convict floors, let alone hassle on the holding floor, you understand? Yo, Hubble, you understand?”

[519] Hubble looked up at him and nodded blankly. Didn’t speak.

[520] “Reacher?” the clipboard guy said. “You understand?”

[521] “Sure,” I said. I understood. This guy was understaffed. Having problems because of a budget. While his friends collected unemployment. Tell me about it.

[522] “Good,” he said. “So the deal is this. The two of us are off duty at seven o’clock. Which is in about one minute’s time. We ain’t staying late for you boys. We don’t want to and the union wouldn’t let us anyway. So you get a meal, then you’re locked down in here until they got manpower to take you upstairs. No manpower until lights out, maybe ten o’clock, OK? But then no guards will move prisoners around after lights out anyway, right? Union won’t let ’em. So Spivey will come get you himself. Assistant warden. Top boy tonight. About ten o’clock, OK? You don’t like it, you don’t tell me, you tell the governor, OK?”

[523] The donut eater went out into the corridor and came back a long moment later with a tray. On it were covered plates, paper cups and a Thermos. He put the tray on the table and the two of them swung out through the corridor. Locked the door from the outside. It went quiet as a tomb in there.

[524] We ate. Fish and rice. Friday food. Coffee in the Thermos. Hubble didn’t speak. He left most of the coffee for me. Score one for Hubble. I put the debris on the tray and the tray on the floor. Another three hours to waste. I tipped my chair back and put my feet up on the table. Not comfortable, but as good as I was going to get. A warm evening. September in Georgia.

[525] I looked over at Hubble without curiosity. He was still silent. I had never heard him speak except on Finlay’s speakerphone. He looked back at me. His face was full of dejection and fear. He looked at me like I was a creature from another world. He stared at me like I worried him. Then he looked away.

[526] MAYBE I WOULDN’T HEAD BACK TO THE GULF. BUT IT WAS too late in the year to head north. Too cold up there. Maybe skip right down to the islands. Jamaica, maybe. Good music there. A hut on the beach. Live out the winter in a hut on a Jamaica beach. Smoke a pound of grass a week. Do whatever Jamaica people do. Maybe two pounds of grass a week with someone to share the hut. Roscoe kept drifting into the picture. Her uniform shirt was fabulously crisp. A crisp tight blue shirt. I had never seen a shirt look better. On a Jamaica beach in the sun she wouldn’t need a shirt. I didn’t think that would prove to be any kind of a major problem.

[527] It was her wink that did it to me. She took my coffee cup. She said I had nice eyes. And she winked. Got to mean something, right? The eyes thing, I’ve heard that before. An English girl I’d had good times with for a while, she liked my eyes. Said it all the time. They’re blue. Equally people have said they look like icebergs in an Arctic sea. If I concentrate I can stop them blinking. Gives a stare an intimidating effect. Useful. But Roscoe’s wink had been the best part of the day. The only part of the day, really, except Eno’s scrambled eggs, which weren’t bad. Eggs you can get anywhere. But I’d miss Roscoe. I floated on through the empty evening.

[528] NOT LONG AFTER TEN THE DOOR FROM THE CORRIDOR WAS unlocked. A uniformed man came in. He carried a clipboard. And a shotgun. I looked him over. A son of the South. A heavy, fleshy man. Reddened skin, a big hard belly and a wide neck. Small eyes. A tight greasy uniform straining to contain him. Probably born right there on the farm they commandeered to build the prison. Assistant Warden Spivey. This shift’s top boy. Understaffed and harassed. Ushering the short-stay guests around by himself. With a shotgun in his big red farmer’s hands.

[529] He studied his clipboard.

[530] “Which one of you is Hubble?” he asked.

[531] He had a high-pitched voice. At odds with his bulk. Hubble raised his hand briefly, like a boy at grade school. Spivey’s little eyes flicked over him. Up and down. Like a snake’s eyes. He grunted and signaled with the clipboard. We formed up and moved out. Hubble was blank and acquiescent. Like an exhausted trooper.

[532] “Turn left and follow the red line,” Spivey said.

He waved left with the shotgun. There was a red line painted on the wall at waist height. It was a fire lane guide. I guessed it must lead outside, but we were going in the wrong direction. Into the prison, not out of it. We followed the red line through corridors, up stairs and around corners. Hubble first, then me. Then Spivey with the shotgun. It was very dark. Just dim emergency lighting. Spivey called a halt on a landing. He overrode an electronic lock with his key. A lock which would spring the fire door when the alarm went.

[533] “No talking,” he said. “Rules here say absolute silence at all times after lights out. Cell at the end on the right.”

[534] We stepped in through the out door. The foul odor of prison hit me. The night exhalation of countless dispirited men. It was nearly pitch black. A night-light glowed dimly. I sensed rather than saw rows of cells. I heard the babble of night sounds. Breathing and snoring. Muttering and whimpering. Spivey walked us to the end of the row. Pointed to an empty cell. We crowded in. Spivey swung the bars shut behind us. They locked automatically. He walked away.

[535] The cell was very dark. I could just about see a bunk bed, a sink and a john. Not much floor space. I took off my coat and lobbed it onto the top bunk. Reached up and remade the bed with the pillow away from the bars. I liked it better that way. Worn sheet and blanket, but they smelled clean enough.

[536] Hubble sat quietly on the lower bed. I used the john and rinsed my face at the sink. Pulled myself up into bed. Took off my shoes. Left them on the foot of the bed. I wanted to know where they were. Shoes can get stolen, and these were good shoes. Bought many years ago in Oxford, England. A university town near the airbase where I was stationed. Big heavy shoes with hard soles and a thick welt.

[537] The bed was too short for me, but most beds are. I lay there in the dark and listened to the restless prison. Then I closed my eyes and floated back to Jamaica with Roscoe. I must have fallen asleep there with her because the next thing I knew it was Saturday. I was still in prison. And an even worse day was beginning.

Примечания:

4

Я сидел и молча смотрел на происходящее. Я знал, кто находится в ресторане. Повар в своем закутке на кухне. Две официантки. Двое пожилых мужчин. И я. Вся операция была проведена ради меня. Я успел провести в этом городке меньше получаса. Остальные пятеро, по всей вероятности, прожили здесь всю жизнь. Если бы у них возникли какие-то проблемы, к ним с извинениями застенчиво подошел бы сержант, бормоча под нос. Он пригласил бы их проехать в участок, Так что оружие и стремительность предназначались не для них. Все это было для меня. Запихав яйцо в рот, я засунул под тарелку пятерку. Сложил газету, убрал ее в карман. Допил кофе и положил руки на стол.

5

Полицейский с револьвером остался в дверях. Припав на колено, он крепко держал оружие обеими руками, направив его мне в голову. Полицейский с ружьем осторожно приблизился. Это были поджарые, накачанные ребята. Опрятные и чистые. Движения как из учебника. Револьвер у дверей с определенной долей аккуратности держал под прицелом весь зал. Ружье выстрелом в упор неминуемо размазало бы меня по стене. Разместиться по-другому было бы большой ошибкой. В рукопашной драке из револьвера даже с близкого расстояния можно промахнуться, а выстрел картечью от двери поразит не только меня, но и подошедшего ко мне полицейского, а также старика в дальней кабинке. Пока что ребята вели себя правильно. Тут никаких сомнений. Сила была на их стороне. И тут тоже никаких сомнений. В тесной кабинке я оказался как в ловушке. Я был слишком зажат, чтобы чем-либо ответить. Я вытянул руки на столе.

Полицейский с ружьем подошел ближе.

46

Умолкнув, полицейский снова посмотрел на меня. Точно пытаясь вспомнить, где видел, или ожидая от меня ответа. Он ничего не дождался. Начальник ткнул в меня жирным пальцем.

47

— А потом ты отправишься в тюрьму, — заявил он. — И сядешь на стул. А потом я попрыгаю на твоей могиле, бездомный кусок дерьма.

48

Оторвав свою тушу от кресла, он отвернулся в сторону.

49

— Я бы сам тобой занялся, — сказал он. — Но я человек занятой.

50

Начальник неуклюже выбрался из-за стола. Я стоял на полпути между столом и дверью. Проходя мимо, он остановился. Его жирный нос оказался на одном уровне со средней пуговицей моего пиджака. Начальник снова посмотрел на меня, определенно чем-то озадаченный.

51

— Я тебя уже видел, — наконец сказал он. — Где?

52

Он посмотрел на Бейкера, затем на Стивенсона. Словно ожидая, что они запомнят, что он сказал и когда.

53

— Я уже видел этого типа, — повторил начальник.

462

Финлей откинулся на спинку кресла. Заложил длинные руки за голову. Высокий, элегантный мужчина, учившийся в Бостоне. Культурный. Опытный. И он отправлял меня в тюрьму за то, что я не совершал. Финлей выпрямился. Вытянул руки на стол, ладонями вверх.

463

— Я сожалею, Ричер, — сказал он.

464

— Сожалеете? — воскликнул я. — Вы отправляете в тюрьму двоих невиновных и говорите, что сожалеете об этом?

465

Он пожал плечами. Похоже, ему было не по себе.

466

— Так пожелал Моррисон, — сказал он. — По его мнению, дело закрыто. Нас он отпускает на выходные. А он здесь начальник.

467

— По-моему, вы шутите, — сказал я. — Моррисон осел. Он назвал лжецом Стивенсона, своего же сотрудника.

468

— Не совсем, — снова пожал плечами Финлей. — Он говорит, быть может, это какой-то заговор — понимаете, возможно, самого Хаббла действительно не было на месте преступления, но он нанял вас. Заговор, верно? Моррисон считает, Хаббл взял на себя всю вину, потому что боится вас, боится показать на вас пальцем. Моррисон полагает, вы шли домой к Хабблу, чтобы получить причитающиеся деньги, но мы вас задержали. По его мнению, именно поэтому вы ждали до восьми часов. И именно поэтому Хаббл сегодня остался дома. Не поехал на работу, так как ждал вас, чтобы с вами расплатиться.

469

Я молчал. Мое беспокойство росло. Этот Моррисон становился опасным. Его версия звучит правдоподобно. И это продлится до тех пор, пока Финлей не проверит мои слова. Если он их вообще проверит.

470

— Так что, Ричер, я сожалею, — повторил Финлей. — Вы с Хабблом просидите за решеткой до понедельника. Придется вам потерпеть. В Уорбертоне. Местечко плохое, но камеры для подследственных ничего. Хуже тем, кто отбывает там срок. Гораздо хуже. Ну, а я тем временем буду трудиться. Попрошу Роско поработать со мной в субботу и воскресенье. Это та красавица, что брала у вас отпечатки. Дело она знает; наверное, у нас она лучшая. Если то, что вы сказали, правда, в понедельник вас отпустят на все четыре стороны. Хорошо?

471

Я смотрел на него, чувствуя, как начинаю сходить с ума от бешенства.

472

— Нет, Финлей, плохо. Вы знаете, что я ни в чем не виноват. Знаете, что я не имею к этому никакого отношения. Вы просто наложили в штаны от страха, испугавшись вашего никчемного жирного ублюдка Моррисона. И вот я отправляюсь в тюрьму только потому, что вы жалкий трус, мать вашу!

473

Мои слова задели Финлея. Его темное лицо потемнело еще больше. Он долго молчал. Я учащенно дышал, испепеляя его взором. По мере того, как остывала моя злость, мой испепеляющий взор превращался в обыкновенный взгляд. Я постепенно брал себя в руки. Настал черед Финлея сверкнуть глазами.

474

— Я хочу сказать вам две вещи, Ричер, — наконец произнес он. Безупречная артикуляция. — Во-первых, если понадобится, в понедельник я разберусь с Моррисоном. Во-вторых, я не трус. Вы ничего обо мне не знаете. Ровным счетом ничего.

475

Я спокойно выдержал его взгляд. Шесть часов. Автобус уже приехал.

476

— Я знаю о вас больше, чем вы думаете, — сказал я. — Мне известно, что вы учились в аспирантуре Гарвардского университета, что вы разведены и бросили курить в апреле.

477

Лицо Финлея оставалось безучастным. Постучав, в кабинет вошел Бейкер, сказавший о том, что приехал тюремный автобус. Встав, Финлей обошел стол. Сказал Бейкеру, что сам приведет меня. Бейкер отправился за Хабблом.

478

— Откуда вам это известно? — спросил Финлей.

479

В нем проснулось любопытство. Он проигрывал.

480

— Все просто, — сказал я. — Вы умный парень, так? Учились в Бостоне, вы сами сказали. Но во времена вашей молодости Гарвард не брал чернокожих. Вы умный парень, но все же вы не ученый, создающий ракеты, так что я предположил, что вы сначала закончили Бостонский университет, правильно?

481

— Правильно, — подтвердил Финлей.

482

— А в Гарварде вы учились в аспирантуре, — продолжал я. — В Бостонском университете вы проявили себя неплохо, времена изменились, и вас приняли в Гарвард. Вы говорите как выпускник Гарварда. Я предположил это в самом начале нашего знакомства. Докторская диссертация по криминологии?

483

— Правильно, — снова подтвердил Финлей. — По криминологии.

484

— Далее, на это место вы устроились в апреле, — сказал я. — Это вы сами мне сказали. Отработав двадцать лет в полиции Бостона, вы вышли на пенсию. Так что сюда вы приехали, имея кое-какие свободные деньги. Но вы приехали без женщины, потому что женщина заставила бы вас потратить хоть что-то на новую одежду. Можно не сомневаться, она ни дня бы не потерпела этот зимний твидовый костюм, что сейчас на вас. Она вышвырнула бы его на помойку и купила бы вам что-нибудь новое, чтобы начать новую жизнь на новом месте. Но вы по-прежнему носите этот ужасный старый костюм, значит, женщины нет. Она или умерла, или развелась с вами, так что шансы пятьдесят на пятьдесят. Похоже, я угадал.

485

Финлей молча кивнул.

486

— Ну а насчет курения все совсем просто, — сказал я. — В минуту стресса вы похлопали себя по карманам, ища сигареты. Это означает, что вы бросили курить относительно недавно. Легко догадаться, это произошло в апреле — новая жизнь, новая работа, нет сигаретам. Вы решили бросить курить, чтобы не бояться рака.

487

Финлей одобрительно посмотрел на меня. Помимо воли.

488

— Очень неплохо, Ричер, — сказал он. — Элементарная дедукция, так?

489

Я пожал плечами. Ничего не ответил.

490

— Тогда давайте, определите с помощью своей дедукции, кто пришил того человека на складе.

491

— Мне нет никакого дела до того, кто, где и кого пришил, — сказал я. — Это ваша проблема. К тому же, Финлей, вы задали не тот вопрос, что нужно. Первым делом надо выяснить, кто убитый, правильно?

492

— Похоже, у вас есть мысль, как это сделать, да, умник? — спросил Финлей. — Документов нет, от лица ничего не осталось, отпечатки пальцев в картотеке не значатся, Хаббл молчит как рыба.

493

— Проверьте отпечатки еще раз, — сказал я. — Я говорю серьезно, Финлей. Попросите Роско заняться этим.

494

— Почему? — удивился он.

495

— Здесь что-то не так.

496

— Что не так?

497

— Проверьте отпечатки еще раз, хорошо? — повторил я. — Сделаете?

498

Финлей проворчал что-то нечленораздельное. Не сказал ни да, ни нет.

Открыв дверь кабинета, я вышел. Роско уже не было. Вообще в участке не осталось никого кроме Бейкера и Хаббла в глубине у камер. На улице за стеклянными дверями я увидел дежурного сержанта. Он расписывался в блокноте, который держал водитель тюремного автобуса. Сам автобус стоял у них за спиной. Он стоял на изгибающейся полукругом дорожке загородив собой весь вид через стеклянные двери. Обычный школьный автобус, но выкрашенный в серый цвет. На борту надпись: «Управление исправительных учреждений штата Джорджия». Надпись проходила по всей длине автобуса под окнами. Под надписью герб штата. Окна зарешечены.

499

Финлей вышел вслед за мной из кабинета. Взяв меня за локоть, подвел к Бейкеру. У Бейкера на большом пальце висели три пары наручников, когда-то выкрашенных ярко-оранжевой краской, давно облупившейся. Из-под краски проглядывала матовая сталь. Бейкер защелкнул у меня на запястьях наручники и один браслет от вторых наручников, отпер камеру Хаббла и подал ему знак выходить. Перепуганный банкир был в оцепенении, но все же подчинился. Поймав наручник, болтающийся на моей левой руке, Бейкер защелкнул второй браслет на правом запястье Хаббла. Затем надел третью пару наручников ему на второе запястье. Теперь мы были готовы идти.

500

— Бейкер, возьмите у него часы, — сказал я. — В тюрьме он их потеряет.

501

Бейкер кивнул. Он понял, что я имел в виду. Такой человек, как Хаббл, может многое потерять в тюрьме. Бейкер расстегнул на руке Хаббла массивный «Ролекс». Браслет часов не пролезал через наручники, поэтому Бейкеру пришлось снять их и надеть снова. Водитель тюремного автобуса открыл входную дверь и нетерпеливо взглянул на нас. У этого человека строгое расписание. Бейкер положил часы Хаббла на ближайший стол. На то самое место, куда моя подруга Роско ставила свой стаканчик с кофе.

502

— Ладно, ребята, давайте трогаться, — сказал Бейкер.

503

Он проводил нас до дверей. Мы вышли на улицу, и нас встретила стена горячего влажного воздуха. Мы направились к автобусу, скованные наручниками. Идти было неудобно. На половине дороги Хаббл остановился. Выгибая шею, огляделся вокруг. Он вел себя более осторожно, чем Бейкер или водитель автобуса. Быть может, боялся, что его увидят соседи. Но поблизости не было ни души. Мы находились в трехстах ярдах к северу от города. Вдалеке виднелась церковь. Клонящееся к горизонту солнце ласково щекотало мне правую щеку.

504

Водитель толкнул дверь автобуса внутрь. Хаббл неловко, боком вскарабкался по лестнице. Я поднялся следом. Неуклюже повернулся в проходе. В автобусе никого не было. Водитель провел Хаббла к его месту. Банкир опустился на пластмассовое сиденье у окна, увлекая меня за собой. Водитель, встав на колени на сиденье перед нами, защелкнул свободные браслеты наших наручников на хромированном поручне, проходящем поперек салона. Затем по очереди подергал все три пары наручников, убеждаясь, что они надежно застегнуты. Я его в этом не винил. Мне самому приходилось заниматься тем же самым. Нет ничего хуже вести машину, имея за спиной заключенных, за которыми никто не присматривает.

505

Водитель прошел на свое место. Завел двигатель, громко тарахтящий дизель. Автобус наполнился вибрацией. Воздух внутри был горячим и душным. О кондиционере можно было только мечтать. Окна не открывались. В салоне запахло выхлопными газами. С лязгом переключилась коробка передач, и автобус тронулся с места. Я выглянул в окно. Никто не махал нам рукой на прощание.

506

Выехав со стоянки перед полицейским участком, мы повернули на север от города, в сторону автострады. Через полмили мы проехали мимо ресторана Ино. Стоянка перед ним была пуста. Желающих рано поужинать не было. Некоторое время мы ехали на север. Затем свернули с шоссе налево и поехали по дороге, идущей между полей. Автобус громыхал и скрипел. Мимо мелькали бесконечные ряды кустов и бесконечные полоски краснозема между ними. Впереди клонилось к горизонту солнце. Оно превратилось в огромный красный диск, спускающийся на поля. Водитель опустил солнцезащитный козырек. С внутренней стороны на нем была инструкция производителя, объясняющая, как управлять автобусом.

507

Хаббл трясся и подпрыгивал рядом со мной. Он не произнес ни слова. Всю дорогу он сидел, уронив голову. Его левая рука оставалась поднятой из-за наручника, пристегнутого к хромированной перекладине перед нами. Правая рука безвольно болталась между нами. На нем по-прежнему был дорогой свитер, накинутый на плечи. На запястье, там, где был «Ролекс», белела полоска более светлой кожи. Жизненные силы почти полностью покинули его. Он был в объятиях парализующего страха.

508

Почти целый час мы прыгали и тряслись по неровной дороге. Справа промелькнула небольшая роща. Затем вдалеке показался обширный комплекс. Он одиноко стоял, занимая тысячу акров ровных сельскохозяйственных угодий. На фоне низко нависшего над горизонтом красного солнца комплекс казался порождением преисподней. Какая-то мрачная сила выдавила его из-под земли. Состоявший из нескольких строений, он чем-то напоминал химический завод или атомную электростанцию. Массивные железобетонные бункеры и сверкающие металлические переходы. Повсюду проходящие над землей трубопроводы с поднимающимися к небу тут и там струйками пара. Комплекс окружен наружным забором, через равные промежутки прорезанным сторожевыми вышками. Когда мы подъехали ближе, я разглядел фонарные столбы и колючую проволоку. На вышках прожекторы и автоматические винтовки. Несколько уровней ограды, разделенных полосами вспаханного краснозема. Хаббл не поднимал взгляда. Я его не трогал. В конце концов, мы подъезжали не к Сказочному царству.

509

При приближении к комплексу автобус сбавил скорость. Наружная ограда, отстоящая на сто ярдов от строений, представляла собой внушительное препятствие. Футов пятнадцать в высоту, по всему периметру сдвоенные натриевые прожекторы. Один прожектор из каждой пары направлен внутрь на сто ярдов вспаханной земли. Один направлен наружу, на окрестные поля. Все прожектора горели. Комплекс был залит ослепительным желтым светом. Вблизи свет резал глаза. Красная земля приобретала в желтоватом сиянии лихорадочный багрянец.

510

Автобус с грохотом остановился. От работающего на холостых оборотах двигателя по всему корпусу расходилась вибрация. Та незначительная вентиляция, что была во время движения, закончилась. Внутри стало душно. Хаббл, наконец, поднял голову и огляделся вокруг сквозь очки в золотой оправе. Посмотрел в окно. Застонал. В его стоне прозвучало безнадежное отвращение. Хаббл снова уронил голову.

511

Водитель дождался сигнала от охраны у первых ворот. Охранник произнес что-то в рацию. Водитель включил передачу и нажал на газ. Охранник махнул рацией как регулировочным жезлом, разрешая трогаться. Автобус въехал в клетку. Низко над воротами висела надпись: «Исправительная тюрьма Уорбертон, управление исправительных учреждений штата Джорджия». За нами захлопнулись ворота. Мы оказались со всех сторон окружены колючей проволокой. Сверху тоже сетка. В противоположном конце клетки распахнулись ворота. Автобус двинулся дальше.

512

Мы проехали сто ярдов до следующей ограды. Там находилась другая клетка для машин. Автобус въехал в нее, постоял, тронулся дальше. Наконец мы очутились во внутреннем дворе тюрьмы. Автобус остановился перед бетонным бункером. Приемное отделение. Шум работающего двигателя отражался от бетонных поверхностей. Водитель заглушил двигатель, вибрация и грохот прекратились, сменившись полной тишиной. Встав со своего места, водитель, пригибаясь, направился по проходу, подтягиваясь за спинки сидений. Достав ключи, он отстегнул нас от железного поручня.

513

— Приехали, ребята, — ухмыльнулся водитель. — Пошли, вас ждет веселая вечеринка.

514

Мы неловко встали с сидений и боком пошли по проходу. Хаббл тянул меня за левую руку. Водитель поставил нас перед дверью. Снял все три пары наручников и бросил их в коробку в кабине. Нажал на рычаг и открыл дверь. Мы вышли из автобуса. В бункере напротив открылась дверь. Появился охранник. Окликнул нас, подзывая к себе. Он жевал пончик и говорил с набитым ртом. Усы у него были покрыты похожей на иней сахарной пудрой. Совершенно несерьезный тип. Войдя в дверь, мы оказались в тесной комнате. В ней было очень грязно. Вокруг крашеного деревянного стола стояли стулья. Еще один охранник сидел за столом, листая потрепанную папку.

515

— Присаживайтесь, — сказал он.

Мы сели. Он встал. Его напарник, дожевав пончик, запер наружную дверь и присоединился к нам.

516

— Слушайте внимательно, — сказал охранник с папкой. — Вы Ричер и Хаббл. Привезены из Маргрейва. Не осуждены ни за какое преступление. Предварительное задержание на время следствия. Под залог вас не выпустят. Вы слышали, что я сказал? Вас еще не осудили. Это очень важно. Избавляет вас от многого из здешнего дерьма, понятно? Ни арестантской формы, ни перекличек, ничего такого, понятно? Уютные апартаменты на верхнем этаже.

517

— Точно, — подтвердил охранник с обсахаренными усами. — Вот если бы вы были осуждены, мы бы вас хорошенько взгрели, одели в форму и запихнули на этаж к осужденным, а сами устроились бы поудобнее и стали наблюдать за тем, что с вами будет, верно?

518

— Верно, — сказал его напарник. — В общем, мы хотели сказать вам следующее. Мы не собираемся портить вам кровь, так что и вы, ребята, тоже не портите нам кровь, договорились? В нашей чертовой тюрьме нехватка персонала. Губернатор разогнал половину народа, понятно? Чтобы не выходить из бюджета, необходимо сокращать лишние расходы, верно? А нам приходится в каждую смену нести дежурство половинным составом, так? Поэтому я хочу сказать вам вот что. Мы вас сюда сажаем и больше не видим до тех пор, пока в понедельник утром вас отсюда не заберут. Никаких скандалов, так? У нас нет людей, чтобы улаживать скандалы. У нас нет людей для того, чтобы наводить порядок на этажах, где содержатся осужденные, а уж про подследственных я и не говорю, понятно? Вот ты, Хаббл, ты все понял?

519

Подняв голову, Хаббл молча кивнул.

520

— Ричер? — спросил охранник с папкой. — Ты все понял?

521

— Да, — ответил я.

Я все понял. В тюрьме не хватает персонала. Губернатор борется с дефицитом бюджета. А товарищи этих охранников отправились на биржу труда. Не надо рассказывать мне сказки.

522

— Вот и хорошо, — продолжал охранник. — Так что давайте договоримся: наша смена заканчивается в семь часов. То есть через одну минуту. Мы не станем задерживаться ради вас. Во-первых, мы сами не хотим, а потом нам все равно не разрешил бы наш профсоюз. Так что вас покормят, после чего запрут здесь до тех пор, пока не прибудет новая смена, которая отведет вас наверх. Смена придет только когда совсем стемнеет, часов в десять, понятно? Только охрана все равно не перемещает заключенных в темное время суток, так? Профсоюз не разрешает. Так что за вами придет сам Спиви. Помощник надзирателя. Сегодня ночью он старший. Часов в десять, договорились? Если вам не нравится, жалуйтесь не мне, жалуйтесь губернатору, понятно?

523

Пожиратель пончиков скрылся в коридоре и через какое-то время вернулся с подносом. На подносе были накрытые тарелки, бумажные стаканчики и термос. Охранник поставил поднос на стол, а затем они со своим напарником вышли в коридор. Заперли дверь снаружи. В комнате стало тихо как в гробнице.

524

Мы принялись за еду. Рыба с рисом. Пятничное меню. В термосе — кофе. Хаббл молчал. Оставил мне почти весь кофе. Очко в его пользу. Сложив мусор на поднос, я поставил поднос на пол. Впереди еще три часа, которые надо чем-то занять. Откинувшись на стуле назад, я забросил ноги на стол. Не слишком удобно, но ничего лучшего не предвиделось. Теплый вечер. Сентябрь в Джорджии.

525

Я посмотрел на Хаббла, совсем без любопытства. Он по-прежнему молчал. Я до сих пор не слышал его голоса, если не считать по громкоговорителю телефона в кабинете Финлея. Он посмотрел на меня. Выражение его лица было подавленным и испуганным. Он посмотрел на меня так, словно я был существом из другого мира. И отвел взгляд.

526

Быть может, мне не надо было поворачивать назад к заливу. Но в сентябре уже поздно направляться на север. Там слишком холодно. Возможно, надо было перебраться на острова. Например, на Ямайку. Там хорошая музыка. Поселиться в хижине на берегу. Прожить зиму в хижине на Ямайке. Выкуривать в неделю фунт травки. Заниматься всем тем, чем занимаются жители Ямайки. Быть может, два фунта травки в неделю с тем, кто разделит хижину. В нарисованную картину постоянно вплывала Роско. Ее форменная рубашка была потрясающе накрахмалена. Хрустящая обтягивающая синяя рубашка. Никогда прежде мне не доводилось видеть, чтобы рубашка сидела так хорошо. Но на пляже под солнцем Ямайки рубашка Роско не понадобится. Впрочем, я не думал, что это оказалось бы серьезной проблемой.

527

Все сделал со мной один ее взгляд. Она принесла мне стаканчик кофе. Сказала, что у меня красивые глаза. И подмигнула. Должно же это что-то означать, правда? Про глаза я уже слышал раньше. Одной англичанке, с которой мы хорошо провели время, нравились мои глаза. Она постоянно это повторяла. У меня голубые глаза. Мне также приходилось слышать, что их сравнивали с айсбергами в Ледовитом океане. Если сосредоточиться, я могу не моргать. Это придает взгляду устрашающий эффект. Очень полезно. То, что Роско мне подмигнула, было лучшим за весь сегодняшний день. Точнее, единственным за весь день, если не считать яйца всмятку у Ино. Но яйца можно найти где угодно. А вот по Роско я скучал. В таких размышлениях я плыл через пустой вечер.

528

В десять часов с небольшим дверь в коридор отперли снаружи. Вошел мужчина в форме. У него в руках была папка. И ружье. Я внимательно осмотрел его. Сын Юга. Грузный, мясистый. Красноватая кожа, большой твердый живот, толстая шея. Маленькие глазки. Тесный засаленный мундир с трудом его вмещал. Вероятно, этот человек родился на той самой ферме, на месте которой была построена тюрьма. Помощник надзирателя Спиви. Старший смены. Усталый и измученный. С ружьем в больших, красных крестьянских руках.

529

Спиви заглянул в папку.

530

— Который из вас Хаббл? — спросил он.

531

У него был высокий пронзительный голос. Совершенно не вязавшийся с его солидными габаритами. Хаббл поднял руку, словно ученик начальной школы. Маленькие глазки Спиви, похожие на глаза змеи, оглядели его сверху донизу. Проворчав что-то нечленораздельное, Спиви подал знак папкой. Мы встали и вышли из комнаты. Хаббл был рассеян и покорен, словно усталый солдат.

532

— Поверните направо и идите по красной линии, — сказал Спиви. Подчеркивая свои слова, он указал налево ружьем. На стене на уровне талии была проведена красная линия. Указатель к пожарному выходу. По всей видимости, она вела наружу, но мы пошли в противоположном направлении. Внутрь тюрьмы, а не наружу. Придерживаясь красной линии, мы шли по коридорам, поднимались по лестницам, поворачивали. Сначала Хаббл, за ним я. Последним шел Спиви с ружьем. Везде было очень темно. Только тусклое дежурное освещение. На лестничной площадке Спиви приказал нам остановиться, отпер электронный замок, открывающийся автоматически при пожаре.

533

— Никаких разговоров, — сказал Спиви. — Согласно распорядку, после тушения света полная тишина. Ваша камера в конце коридора направо.

534

Мы шагнули вперед. Мне в ноздри ударил затхлый тюремный запах. Ночные ароматы большого количества заключенных. В коридоре стоял кромешный мрак. Тускло светилась ночная лампочка. Я скорее ощутил, чем увидел ряды камер. Из них доносились приглушенные ночные звуки. Дыхание, храп. Бормотание и стоны. Спиви провел нас до конца коридора. Указал на пустую камеру. Мы вошли. Спиви закрыл за нами решетчатую дверь. Замок захлопнулся автоматически. Спиви ушел.

535

В камере было очень темно. Я с трудом различил двухъярусную койку, умывальник и унитаз. Тесно. Сняв пальто, я закинул его на верхнюю койку. Переложил подушку от решетки. Мне так больше нравится. Простыня и одеяло старые, но, судя по запаху, достаточно свежие.

536

Хаббл молча опустился на нижнюю койку. Я воспользовался унитазом и сполоснул лицо в умывальнике. Подтянувшись, забрался на свою койку. Снял ботинки. Поставил их у кровати. Я хотел, чтобы они были под рукой. Ботинки могут украсть, а у меня были хорошие ботинки, купленные много лет назад в Англии, в Оксфорде. В университетском городке рядом с авиабазой, где я служил. Большие, тяжелые ботинки с твердой подошвой и толстым рантом.

537

Кровать была для меня слишком короткой, но то же самое можно сказать практически про все кровати. Я лежал в темноте и слушал беспокойные шумы тюрьмы. Затем я закрыл глаза и снова отправился на Ямайку с Роско. Должно быть, я заснул, потому что когда я открыл глаза, была уже суббота. Я по-прежнему находился в тюрьме, и начинался еще более плохой день.

Глава 6