4

[382] PEOPLE SPEND THOUSANDS OF DOLLARS ON STEREOS. SOMETIMES tens of thousands. There is a specialist industry right here in the States which builds stereo gear to a standard you wouldn’t believe. Tubed amplifiers which cost more than a house. Speakers taller than me. Cables thicker than a garden hose. Some army guys had that stuff. I’d heard it on bases around the world. Wonderful. But they were wasting their money. Because the best stereo in the world is free. Inside your head. It sounds as good as you want it to. As loud as you want it to be.

[383] I was leaning up in my corner running a Bobby Bland number through my head. An old favorite. It was cranked up real loud. “Further On Up the Road.” Bobby Bland sings it in G major. That key gives it a strange, sunny, cheerful cast. Takes out the spiteful sting from the lyric. Makes it a lament, a prediction, a consolation. Makes it do what the blues is supposed to do. The relaxed G major misting it almost into sweetness. Not vicious.

[384] But then I saw the fat police chief walk by. Morrison, on his way past the cells, toward the big office in back. Just in time for the start of the third verse. I crunched the song down into E flat. A dark and menacing key. The real blues key. I deleted the amiable Bobby Bland. I needed a harder voice. Something much more vicious. Musical, but a real cigarettes-and-whiskey rasp. Maybe Wild Child Butler. Someone you wouldn’t want to mess with. I wound the level in my head up higher, for the part about reaping what you sow, further on up the road.

[385] Morrison was lying about last night. I hadn’t been there at midnight. For a while I had been prepared to accept the possibility of a mistake. Maybe he had seen someone who looked like me. But that was giving him the benefit of the doubt. Right now I wanted to give him a forearm smash to the face. Burst his fat nose all over the place. I closed my eyes. Wild Child Butler and I promised ourselves it would happen. Further on up the road.

[386] I OPENED MY EYES AND SWITCHED OFF THE MUSIC IN MY head. Standing in front of me on the other side of the bars was the fingerprint officer. She was on her way back from the coffee hotplate.

[387] “Can I get you a cup of coffee?” she asked me.

[388] “Sure,” I said. “Great. No cream, no sugar.”

[389] She put her own cup down on the nearest desk and went back to the machine. Poured me a cup from the pot and walked back. This was a good-looking woman. About thirty, dark, not tall. But to call her medium would be unfair to her. She had a kind of vitality. It had come across as a sympathetic briskness in that first interview room. A professional bustle. Now she seemed unofficial. Probably was. Probably against the fat chief’s rules to bring coffee to the condemned man. It made me like her.

[390] She passed the cup in through the bars. Up close she looked good. Smelled good. I didn’t recall that from earlier. I remembered thinking of her like a dentist’s nurse. If dentist’s nurses all looked that good, I’d have gone more often. I took the cup. I was glad of it. I was thirsty and I love coffee. Give me the chance and I drink coffee like an alcoholic drinks vodka. I took a sip. Good coffee. I raised the cup like a toast.

[391] “Thank you,” I said.

[392] “You’re welcome,” she said, and she smiled, with her eyes too. I smiled back. Her eyes were like a welcome blast of sunshine on a rotten afternoon.

[393] “So you think I didn’t do it?” I asked her.

[394] She picked up her own cup from where she’d put it down.

[395] “You think I don’t bring coffee to the guilty ones?” she said.

[396] “Maybe you don’t even talk to the guilty ones,” I said.

[397] “I know you’re not guilty of much,” she said.

[398] “How can you tell?” I said. “Because my eyes aren’t too close together?”

[399] “No, fool,” she laughed. “Because we haven’t heard from Washington yet.”

[400] Her laugh was great. I wanted to look at her nameplate over her shirt pocket. But I didn’t want her to think I was looking at her breasts. I remembered them resting on the edge of the table when she took my photograph. I looked. Nice breasts. Her name was Roscoe. She glanced around quickly and moved closer to the bars. I sipped coffee.

[401] “I sent your prints to Washington over the computer link,” she said. “That was at twelve thirty-six. Big database there, you know, FBI? Millions of prints in their computer. Prints that get sent in are checked. There’s a priority order. You get checked first of all against the top-ten wanted list, then the top hundred, then the top thousand, you understand? If you’d been near the top, you know, active and unsolved, we’d have heard almost right away. It’s automatic. They don’t want any big fugitive to slip away, so the system gets right back. But you’ve been in there almost three hours and we haven’t heard. So I can tell you’re not on record for anything very bad.”

[402] The desk sergeant was looking over. Disapproving. She was going to have to go. I drained the coffee and handed her the cup back through the bars.

[403] “I’m not on record for anything at all,” I said.

[404] “No,” she said. “You don’t match the deviance profile.”

[405] “I don’t?” I said.

[406] “I could tell right away.” She smiled. “You got nice eyes.”

[407] She winked and walked away. Trashed the cups and moved over to her workstation. She sat down. All I could see was the back of her head. I moved into my corner and leaned up against the hard bars. I’d been a lonely wanderer for six months. I’d learned something. Like Blanche in that old movie, a wanderer depends on the kindness of strangers. Not for anything specific or material. For morale. I gazed at the back of Roscoe’s head and smiled. I liked her.

[408] BAKER HAD BEEN GONE MAYBE TWENTY MINUTES. LONG enough to get back from Hubble’s place, wherever it was. I figured you could walk there and back in twenty minutes. This was a small town, right? A dot on the map. I figured you could walk anywhere and back in twenty minutes. On your hands. Although the town limits were pretty weird. Depended whether Hubble lived in town, or somewhere else within the outer boundaries. According to my experience, you were in town even when you were fourteen miles away. If that fourteen miles extended in all directions, then Margrave was about as big as New York City.

[409] Baker had said Hubble was a family man. A banker who worked in Atlanta. That meant a family house somewhere near town. Near schools and friends for the kids. Near shops and the country club for the wife. An easy drive for him up the county road to the highway. Convenient commute up the highway to the office in the big city. The address sounded like a town address. Twenty-five Beckman Drive. Not too close to Main Street. Probably Beckman Drive ran from the center of town out into the countryside. Hubble was a financial guy. Probably rich. Probably had a big white place on a big lot. Shade trees. Maybe a pool. Call it four acres. A square lot covering four acres was about a hundred and forty yards on a side. Homes on the left and the right of the street put number twenty-five about twelve lots out from town. About a mile, maybe.

[410] OUTSIDE THE BIG PLATE-GLASS DOORS THE SUN WAS FALLING away into afternoon. The light was redder. Shadows were longer. I saw Baker’s patrol car yaw and bounce into the driveway. No flashing lights. It came slowly around the semicircle and eased to a stop. Bounced once on its springs. Its length filled the view through the plate glass. Baker got out on the far side and walked out of sight as he rounded the car. He reappeared as he approached his passenger’s door. He opened it like a chauffeur. He looked all twisted up with conflicting body language. Part deferential, because this was an Atlanta banker. Part friendly, because this was his partner’s bowling buddy. Part official, because this was a man whose phone number had been hidden in a corpse’s shoe.

[411] Paul Hubble got out of the car. Baker shut the door. Hubble waited. Baker skipped around him and pulled open the big plate-glass door of the station house. It sucked against the rubber seal. Hubble stepped inside.

[412] He was a tall white man. He looked like a page from a magazine. An advertisement. The sort that uses a grainy photograph of money at play. He was in his early thirties. Trim but not strong. Sandy hair, tousled, receding just enough to show an intelligent brow. Just enough to say: yes, I was a preppie, but hey, I’m a man now. He wore gold-rimmed round eyeglasses. He had a square jaw. A decent tan. Very white teeth. Many of them were on show as he smiled at the desk sergeant.

[413] He wore a faded polo shirt with a small logo and washed chino pants. The sort of clothes that look old when you buy them for five hundred bucks. He had a thick white sweater draped over his back. The arms were loosely tied in front. I couldn’t see his feet because the reception desk was in the way. I was certain he would be wearing tan boat shoes. I made a substantial bet with myself he was wearing them without socks. This was a man who wallowed in the yuppie dream like a pig in shit.

[414] He was in a state of some agitation. He placed his palms on the reception desk and then turned and dropped his hands to his sides. I saw sandy forearms and the flash of a heavy gold watch. I could see his natural approach would be to act like a friendly rich guy. Visiting the station house like our campaigning president would visit a factory. But he was distracted. Uptight. I didn’t know what Baker had said to him. How much he had revealed. Probably nothing. A good sergeant like Baker would leave the bombshells to Finlay. So Hubble didn’t know why he was here. But he knew some-thing. I was a policeman of sorts for thirteen years and I can smell a worried man a mile away. Hubble was a worried man.

[415] I stayed leaning up on the bars, motionless. Baker signaled Hubble to walk with him around the far side of the squad room. Toward the rosewood office in back. As Hubble rounded the end of the reception desk, I saw his feet. Tan boat shoes. No socks. The two men walked out of sight into the office. The door closed. The desk sergeant left his post and went outside to park Baker’s cruiser.

[416] He came back in with Finlay at his side. Finlay walked straight back toward the rosewood office where Hubble waited for him. Ignored me as he crossed the squad room. Opened the office door and went inside. I waited in my corner for Baker to come out. Baker couldn’t stay in there. Not while his partner’s bowling buddy entered the orbit of a homicide investigation. That would not be ethical. Not ethical at all. Finlay struck me as a guy who would go big on ethics. Any guy with a tweed suit like that and a moleskin vest and a Harvard education would go big on ethics. After a moment the door opened and Baker came out. He walked into the big open room and headed for his desk.

[417] “Hey, Baker,” I called. He changed course and walked over to the cells. Stood in front of the bars. Where Roscoe had stood.

[418] “I need to go to the bathroom,” I said. “Unless I got to wait until I get up to the big house for that, too?”

[419] He cracked a grin. Grudging, but a grin. He had a gold tooth way back. Gave him a rakish air. A bit more human. He shouted something to the desk guy. Probably a code for a procedure. He took out his keys and activated the electric lock. The bolts popped back. I wondered briefly how they did it if there was a power outage. Could they unlock these gates without electricity? I hoped so. Probably lots of thunderstorms down here. Lots of power lines crashing down.

[420] He pushed the heavy gate inward. We walked to the back of the squad room. Opposite corner to the rosewood office. There was a lobby. Off the lobby were two bathrooms. He reached past me and pushed open the men’s room door.

[421] They knew I wasn’t their guy. They weren’t taking care. No care at all. Out there in the lobby I could have decked Baker and taken his revolver. No problem at all. I could have had his weapon off his belt before he hit the floor. I could have shot my way out of the station house and into a patrol car. They were all parked right out front. Keys in, for sure. I could have got out toward Atlanta before they organized effective opposition. Then I could have disappeared. No problem at all. But I just went into their bathroom.

[422] “Don’t lock it,” Baker said.

[423] I didn’t lock it. They were underestimating me in a big way. I had told them I had been a military policeman. Maybe they believed me, maybe they didn’t. Maybe it didn’t mean much to them either way. But it should. A military policeman deals with military lawbreakers. Those lawbreakers are service guys. Highly trained in weapons, sabotage, unarmed combat. Rangers, Green Berets, marines. Not just killers. Trained killers. Extremely well trained, at huge public expense. So the military policeman is trained even better. Better with weapons. Better unarmed. Baker had to be ignorant of all that. Hadn’t thought about it. Otherwise he would have had a couple of shotguns aimed at me for the trip to the bathroom. If he thought I was their guy.

[424] I zipped up and came back into the lobby. Baker was waiting. We walked back to the cell area. I stepped inside my cell. Leaned up in my corner. Baker pulled the heavy gate shut. Operated the electric lock with his key. The bolts snicked in. He walked away into the squad room.

[425] There was silence for the next twenty minutes. Baker worked at a desk. So did Roscoe. The desk sergeant sat up on his stool. Finlay was in the big office with Hubble. There was a modern clock over the front doors. Not as elegant as the antique in the office, but it ticked around just as slowly. Silence. Four thirty. I leaned up against the titanium bars and waited. Silence. Quarter of five.

[426] TIME RESTARTED JUST BEFORE FIVE O’CLOCK. I HEARD A commotion coming out of the big rosewood office in back. Shouting, yelling, things banging. Somebody getting really stirred up. A buzzer sounded on Baker’s desk and the intercom crackled. I heard Finlay’s voice. Stressed. Asking Baker to get in there. Baker got up and walked over. Knocked and went in.

[427] The big plate-glass door at the entrance sucked open and the fat guy came in. Chief Morrison. He headed straight back to the rosewood office. Baker came out as Morrison went in. Baker hurried over to the reception desk. Whispered a long excited sentence to the desk sergeant. Roscoe joined them. There was a huddle. Some big news. I couldn’t hear what. Too far away.

[428] The intercom on Baker’s desk crackled again. He headed back to the office. The big front door opened again. The afternoon sun was blazing low in the sky. Stevenson walked into the station house. First time I’d seen him since my arrest. It was like the excitement was sucking people in.

[429] Stevenson spoke to the desk sergeant. He became agitated. The desk sergeant put a hand on Stevenson’s arm. Stevenson shook it off and ran toward the rosewood office. He dodged desks like a football player. As he got to the office door it opened. A crowd came out. Chief Morrison. Finlay. And Baker, holding Hubble by the elbow. A light but efficient grip, the same as he’d used on me. Stevenson stared blankly at Hubble and then grabbed Finlay by the arm. Pulled him back into the office. Morrison swiveled his sweating bulk and followed them in. The door slammed. Baker walked Hubble over toward me.

[430] Hubble looked like a different guy. He was gray and sweating. The tan had gone. He looked smaller. He looked like someone had let the air out and deflated him. He was bent up like a man racked with pain. His eyes behind the gold rims were blank and staring with panic and fear. He stood shaking as Baker unlocked the cell next to mine. He didn’t move. He was trembling. Baker caught his arm and levered him inside. He pulled the gate shut and locked it. The electric bolts snicked in. Baker walked back toward the rosewood office.

[431] Hubble just stood where Baker had left him. Staring blankly into space. Then he slowly walked backward until he reached the rear wall of the cell. He pressed his back against it and slid to the floor. Dropped his head to his knees. Dropped his hands to the floor. I could hear the rattle of his thumb trembling on the stiff nylon carpet. Roscoe stared in at him from her desk. The sergeant at the reception counter gazed across. They were watching a man fall apart.

[432] I HEARD RAISED VOICES IN THE ROSEWOOD OFFICE IN BACK. The tenor of argument. The slap of a palm on a desk. The door opened and Stevenson walked out with Chief Morrison. Stevenson looked mad. He strode down the side of the open area. His neck was rigid with fury. His eyes were fixed on the front doors. He was ignoring the fat police chief. He walked straight past the reception counter and out through the heavy door into the bright afternoon. Morrison followed him.

[433] Baker came out of the office and walked over to my cell. Didn’t speak. Just unlocked the cage and gestured me out. I shrugged my coat tighter and left the newspaper with the big photographs of the president in Pensacola on the cell floor. Stepped out and followed Baker back into the rosewood office.

[434] Finlay was at the desk. The tape recorder was there. The stiff cords trailed. The air was still and cool. Finlay looked harassed. His tie was pulled down. He blew out a big lungful of air in a rueful hiss. I sat down in the chair and Finlay waved Baker out of the room. The door closed softly behind him.

[435] “We got us a situation here, Mr. Reacher,” Finlay said. “A real situation.”

[436] He lapsed into a distracted silence. I had less than a half hour before the prison bus came by. I wanted some conclusions pretty soon. Finlay looked up and focused again. Started talking, rapidly, the elegant Harvard syntax under pressure.

[437] “We bring this Hubble guy in, right?” he said. “You maybe saw him. Banker, from Atlanta, right? Thousand-dollar Calvin Klein outfit. Gold Rolex. Very uptight guy. At first I thought he was just annoyed. Soon as I started talking he recognized my voice. From the phone call on his mobile. Accuses me of deceitful behavior. Says I shouldn’t impersonate phone company people. He’s right, of course.”

[438] Another lapse into silence. He was struggling with his ethics problem.

[439] “Come on, Finlay, move along,” I said. I had less than a half hour.

[440] “OK, so he’s uptight and annoyed,” Finlay said. “I ask him if he knows you. Jack Reacher, ex-army. He says no. Never heard of you. I believe him. He starts to relax. Like all this is about some guy called Jack Reacher. He’s never heard of any guy called Jack Reacher, so he’s here for nothing. He’s cool, right?”

[441] “Go on,” I said.

[442] “Then I ask him if he knows a tall guy with a shaved head,” he said. “And I ask him about Pluribus. Well, my God! It’s like I stuck a poker up his ass. He went rigid. Like with shock. Totally rigid. Won’t answer. So I tell him we know the tall guy is dead. Shot to death. Well, that’s like another poker up the ass. He practically fell off the chair.”

[443] “Go on,” I said. Twenty-five minutes before the prison bus was due.

[444] “He’s shaking all over the place,” Finlay said. “Then I tell him we know about the phone number in the shoe. His phone number printed on a piece of paper, with the word ‘Pluribus’ printed above it. That’s another poker up the ass.”

[445] He stopped again. He was patting his pockets, each one in turn.

[446] “He wouldn’t say anything,” he went on. “Not a word. He was rigid with shock. All gray in the face. I thought he was having a heart attack. His mouth was opening and closing like a fish. But he wasn’t talking. So I told him we knew about the corpse getting beaten up. I asked him who else was involved. I told him we knew about hiding the body under the cardboard. He wouldn’t say a damn word. He just kept looking around. After a while I realized he was thinking like crazy. Trying to decide what to tell me. He just kept silent, thinking like mad, must have been forty minutes. The tape was running the whole time. Recorded forty minutes of silence.”

[447] Finlay stopped again. This time for effect. He looked at me.

[448] “Then he confessed,” he said. “I did it, he said. I shot him, he said. The guy is confessing, right? On the tape.”

[449] “Go on,” I said.

[450] “I ask him, do you want a lawyer?” he said. “He says no, keeps repeating he killed the guy. So I Mirandize him, loud and clear, on the tape. Then I think to myself maybe he’s crazy or something, you know? So I ask him, who did you kill? He says the tall guy with the shaved head. I ask him, how? He says, shot him in the head. I ask him, when? He says last night, about midnight. I ask him who kicked the body around? Who was the guy? What does Pluribus mean? He doesn’t answer. Goes rigid with fright all over again. Refuses to say a damn word. I say to him, I’m not sure you did anything at all. He jumps up and grabs me. He’s screaming I confess, I confess, I shot him, I shot him. I shove him back. He goes quiet.”

[451] Finlay sat back. Folded his hands behind his head. Looked a question at me. Hubble as the shooter? I didn’t believe it. Because of his agitation. Guys who shoot somebody with an old pistol, in a fight or in a temper, a messy shot to the chest, they get agitated afterward. Guys who put two bullets in the head, with a silencer, then collect up the shell cases, they’re a different class of person. They don’t get agitated afterward. They just walk away and forget about it. Hubble was not the shooter. The way he had been dancing around in front of the reception counter proved it. But I just shrugged and smiled.

[452] “OK,” I said. “You can let me go now, right?”

[453] Finlay looked at me and shook his head.

[454] “Wrong,” he said. “I don’t believe him. There were three guys involved here. You persuaded me of that yourself. So which one is Hubble claiming to be? I don’t think he’s the maniac. I can’t see enough strength in him for that. I don’t see him as the gofer. And he’s definitely not the shooter, for God’s sake. Guy like that couldn’t shoot pool.”

[455] I nodded. Like Finlay’s partner. Worrying away at a problem.

[456] “Got to throw his ass in the can for now,” he said. “No option. He’s confessed, couple of plausible details. But it definitely won’t hold up.”

[457] I nodded again. Sensed there was something more to come. “Go on,” I said. With resignation.

[458] Finlay looked at me. A level gaze.

[459] “He wasn’t even there at midnight,” he said. “He was at some old couple’s anniversary party. A family thing. Not far from where he lives. Got there around eight last night. He’d walked down with his wife. Didn’t leave until after two o’clock in the morning. Two dozen people saw him arrive, two dozen people saw him leave. He got a ride home from his sister-in-law’s brother-in-law. He got a ride because it was already pouring rain by then.”

[460] “Go on, Finlay,” I said. “Tell me.”

[461] “His sister-in-law’s brother-in-law?” he said. “Drove him home, in the rain, two o’clock in the morning? Officer Stevenson.”

Примечания:

3

Я сидел в кабинке у окна и читал забытую кем-то газету, где напечатали про новую предвыборную кампанию президента, за которого я не голосовал в прошлый раз и не собирался голосовать сейчас. Дождь прекратился, но стекло было до сих пор усыпано блестящими бусинками капель. Вдруг я увидел подъезжающие к ресторану полицейские машины. Быстро пронесшись по дорожке, мощеной гравием, они завизжали тормозами, останавливаясь у самого входа. На крыше включенные маячки. Капельки на стекле расцветились красными и синими огоньками. Двери машин распахнулись, и из них высыпали полицейские. По двое из каждой машины, с оружием наготове. Два револьвера, два ружья. Мощная артиллерия. Один револьвер и одно ружье побежали к черному входу. По одному револьверу и ружью ворвались в ресторан.

4

Я сидел и молча смотрел на происходящее. Я знал, кто находится в ресторане. Повар в своем закутке на кухне. Две официантки. Двое пожилых мужчин. И я. Вся операция была проведена ради меня. Я успел провести в этом городке меньше получаса. Остальные пятеро, по всей вероятности, прожили здесь всю жизнь. Если бы у них возникли какие-то проблемы, к ним с извинениями застенчиво подошел бы сержант, бормоча под нос. Он пригласил бы их проехать в участок, Так что оружие и стремительность предназначались не для них. Все это было для меня. Запихав яйцо в рот, я засунул под тарелку пятерку. Сложил газету, убрал ее в карман. Допил кофе и положил руки на стол.

38

Я ничего не ответил. Разговор со мной не поможет прояснить никакую ситуацию. Но Бейкер вел себя вежливо. Относился ко мне с уважением. Поэтому я предложил ему тест. Протянул руки. Молчаливая просьба снять наручники. Встав, Бейкер поколебался и, достав из кармана ключ, снял наручники, пристегнул их к своему ремню. Посмотрел на меня. Выдержав его взгляд, я опустил руки. Никаких признательных вздохов облегчения. Никакого печального растирания запястий. Я не хотел устанавливать с этим парнем никаких отношений. Но я все же заговорил.

39

— Хорошо, — сказал я. — Пойдемте встретимся с вашим начальником.

40

Я заговорил впервые с тех пор, как заказал завтрак. Так что Бейкер посмотрел на меня с признательностью. Он постучал в дверь, и ее открыли снаружи. Открыв дверь, Бейкер подал мне знак выходить. За дверью нас ждал Стивенсон. Ружье исчезло. Отряд прикрытия исчез. Похоже, все потихоньку успокоились. Мы прошли через весь коридор до двери в конце. Стивенсон толкнул ее, и мы вошли в просторный кабинет, отделанный красным деревом.

41

За массивным письменным столом из красного дерева сидел жирный тип. У него за спиной висели два больших флага. Звездно-полосатый с золотой каймой слева и, как я решил, флаг штата Джорджия справа. На стене между флагами висели большие старинные часы в круглом корпусе из красного дерева, выглядевшие так, словно их надраивали не один десяток лет. Я предположил, что эти часы находились еще в старом здании полицейского участка, которое снесли, чтобы выстроить это, новое. Наверное, архитектор пытался с помощью этих часов передать связь времен. Они показывали почти половину первого.

42

Меня подтолкнули к столу, и жирный тип поднял на меня взгляд. Пустой. Оценивающий. Он снова посмотрел на меня, на этот раз пристальнее. И, ухмыльнувшись, заговорил свистящим кашлем, который был бы криком, если бы его не душили больные легкие.

43

— Опускай свою задницу на этот стул и не открывай свою грязную пасть!

44

Жирный тип меня удивил. Он производил впечатление законченного кретина. Что никак не вязалось с тем, что я видел до сих пор. Бейкер и его люди знали свое дело. При задержании они действовали профессионально и уверенно. Женщина из лаборатории тоже кое в чем разбиралась. Но этот жирный начальник даром коптил небо. Грязные редеющие волосы. Он обливался потом, несмотря на прохладу кондиционеров. Серое лицо в багровых пятнах, дряблые мышцы, гора лишнего жира. Давление космически высокое. Артерии твердые как камень. Судя по всему, пустое место.

45

— Моя фамилия Моррисон, — чихнув, объявил мне начальник. Как будто мне было до этого какое-то дело. — Я начальник полицейского участка Маргрейва. А ты — ублюдок, убийца-чужак. Ты явился в мой город и забрался во владения мистера Клинера. Так что сейчас ты во всем чистосердечно признаешься моему старшему следователю.

46

Умолкнув, полицейский снова посмотрел на меня. Точно пытаясь вспомнить, где видел, или ожидая от меня ответа. Он ничего не дождался. Начальник ткнул в меня жирным пальцем.

382

Люди тратят тысячи долларов на высококачественное стереофоническое оборудование — иногда десятки тысяч. В Соединенных Штатах существует целая отрасль промышленности, специализирующаяся на выпуске звуковоспроизводящей аппаратуры таких высоких стандартов, что в это невозможно поверить. Ламповые усилители стоимостью с хороший дом. Колонки выше моего роста. Соединительные шнуры, толстые, как поливочные шланги. В армии кое у кого есть такая аппаратура. Я имел возможность оценить качество ее звучания на военных базах по всему миру. Изумительно. Но на самом деле все эти люди напрасно потратили деньги. Ибо лучшая звуковоспроизводящая аппаратура в мире совершенно ничего не стоит. Она находится у нас в голове. Работает так, как мы того хотим. На нужной громкости.

383

Я стоял в углу камеры, прокручивая в голове песню Бобби Бланда. Старый и любимый хит. На полной громкости. «Дальше по дороге». Бобби Бланд поет ее в соль-мажоре. Эта тональность придает песне какую-то солнечную жизнерадостность. Убирает горечь из стихов. Превращает песню в жалобу, пророчество, утешение. В то самое, чем и должен быть настоящий блюз. Спокойный соль-мажор навевает сладостный туман. Растворяет злобу.

384

Но тут я увидел жирного начальника отделения. Моррисон шел мимо камер, отделенных решеткой, направляясь в свой кабинет. Как раз к началу третьего куплета. Я транспонировал песню в ми-бемоль. Мрачную и грозную тональность. Тональность настоящего блюза. Убрал приятный голос Бобби Бланда. Мне нужно было что-нибудь жестче. Что-нибудь грубее. Музыкальное, но в то же время с пропитым и прокуренным хрипом. Наверное, Уайлд-Чайлд Батлер будет в самый раз. Голос, с которым не будешь шутить. Я добавил громкость, как раз на том месте, где поется: «что посеешь, то и пожнешь — дальше по дороге».

385

Моррисон солгал насчет вчерашнего вечера. Меня не было здесь в полночь. Сначала я был готов поверить в возможную ошибку. Наверное, он видел кого-либо похожего на меня. Такой подход означал признание презумпции невиновности. Сейчас же мне захотелось дать Моррисону правой, прямо в морду. Расквасить в лепешку его жирный нос. Я закрыл глаза. Мы с Уайлд-Чайлдом Батлером дали себе слово, что это обязательно произойдет. Дальше по дороге.

386

Открыв глаза, я выключил звучащую у меня в голове музыку. Прямо передо мной, с той стороны решетки стояла женщина-полицейский, бравшая у меня отпечатки пальцев. Она возвращалась от кофейного автомата.

387

— Не хотите чашку кофе? — спросила она.

388

С удовольствием, — сказал я. — Очень хочу. Без сливок, без сахара.

389

Поставив свой стаканчик на стол, она вернулась к автомату. Приготовила еще один стаканчик и подошла ко мне. Она была довольно красивая. Лет тридцати, темноволосая, не очень высокая. Но назвать ее средней было бы большой несправедливостью. В ней ощущалась какая-то жизненная сила. Это проявилось в сочувственной быстроте ее движений еще во время нашей первой встречи. Профессиональная суета. Сейчас женщина вела себя совершенно естественно. Вероятно, это объяснялось тем, что она находилась не при исполнении своих обязанностей. Скорее всего, жирный Моррисон не одобрил бы то, что она принесла кофе задержанному. Я проникся к ней симпатией.

390

Женщина протянула стаканчик между прутьями решетки. Вблизи она показалась мне красивой. От нее хорошо пахло. Я не помнил, обратил ли на это внимание при первой встрече. Кажется, я подумал, что она похожа на медсестру в зубоврачебном кабинете. Если бы все медсестры в зубоврачебных кабинетах выглядели так, я бы ходил лечить зубы гораздо чаще. Я взял стаканчик. Я был очень признателен женщине. Мне очень хотелось пить, и я люблю кофе. Дайте мне возможность, и я буду пить кофе так, как алкоголик пьет водку. Я сделал глоток. Хороший кофе. Я поднял пластиковый стаканчик в приветственном жесте.

391

— Спасибо, — сказал я.

392

— Пожалуйста, — ответила женщина, улыбаясь, в том числе и глазами.

393

Я улыбнулся в ответ. Ее глаза были долгожданным солнечным лучом в дождливый день.

394

— Значит, вы полагаете, я здесь ни при чем? — спросил я. Она взяла со стола свой стаканчик.

395

— Вы считаете, я бы не принесла кофе виновному?

396

— Возможно, даже не стали бы с ним разговаривать.

397

— Я знаю, что на вас нет никакой серьезной вины, — сказала женщина.

398

— Как вы это определили? — удивился я. — По тому, что у меня глаза не слишком близко посажены?

399

— Нет, глупый, — рассмеялась женщина. — Просто мы до сих пор ничего не получили из Вашингтона.

400

Ее смех оказался просто восхитительным. Мне захотелось прочесть бирку с фамилией на кармане ее рубашки. Но я не хотел, чтобы женщина подумала, будто я рассматриваю ее грудь. Я вспомнил, как грудь вжалась в край стола, когда женщина меня фотографировала. Я поднял взгляд. Красивая грудь. Фамилия женщины была Роско. Быстро оглянувшись, она шагнула ближе к решетке. Я сделал еще глоток кофе.

401

— Я через компьютер отослала отпечатки ваших пальцев в Вашингтон, — сказала Роско. — Это было в двенадцать тридцать шесть. Вы знаете, там главная база данных ФБР? Миллионы отпечатков. Все присланные отпечатки проверяют в соответствии с приоритетом. Сначала сравнивают с отпечатками первого десятка самых опасных преступников, находящихся в розыске, затем первой сотни, потом первой тысячи и так далее. Понятно? Так что если бы вы находились где-то в самом верху и имели за плечами нераскрытое тяжкое преступление, мы бы уже давно получили ответ. Проверка осуществляется автоматически. Нельзя дать возможность опасному преступнику скрыться, поэтому система сравнения реагирует немедленно. Но вы находитесь здесь почти три часа, а мы до сих пор ничего не получили. Так что я точно знаю, что ничего серьезного за вами не числится.

402

Дежурный сержант неодобрительно посмотрел на Роско. Ей было пора уходить. Допив кофе, я протянул стаканчик между прутьями решетки.

403

— За мной вообще ничего не числится, — сказал я.

404

— Знаю, — ответила она. — Вы не похожи на преступника.

405

— Вот как? — удивился я.

406

— Я это сразу поняла, — улыбнулась Роско. — У вас добрые глаза.

407

Подмигнув, она ушла. Бросила стаканчики в урну и вернулась к своему компьютеру. Села за стол. Мне был виден только ее затылок. Забравшись в свой угол, я прислонился к жестким прутьям. Вот уже полгода я был одиноким странником. И я кое-что узнал. Подобно Бланш из старого фильма, странник зависит от доброго отношения незнакомых людей. Он не ждет от них ничего материального. Только моральную поддержку. Не отрывая взгляда от затылка Роско, я улыбнулся. Мне понравилась эта женщина.

408

Бейкер отсутствовал минут двадцать. Достаточно для того, чтобы съездить домой к этому Хабблу и вернуться назад. Я предположил, за двадцать минут можно сходить туда и обратно пешком. Это ведь маленький городок, правда? Точка на карте. Наверное, за двадцать минут можно добраться до любого места и вернуться назад, даже если идти на руках. Хотя с рубежами Маргрейва не все ясно. Все зависит от того, живет ли Хаббл в городе или в пределах какой-то внешней границы. Как показывал мой собственный опыт, можно было находиться в городе, оставаясь в четырнадцати милях от него. Если те же четырнадцать миль простирались во всех направлениях, тогда Маргрейв размерами почти не уступал Нью-Йорку.

409

Бейкер сказал, что Хаббл человек семейный. Работает в банке в Атланте. Это означает, особняк где-нибудь неподалеку от города. Чтобы детям было близко до школы и друзей. Чтобы жене было близко до магазинов и клуба. Чтобы ему самому было удобно выезжать на шоссе, ведущее к автостраде. И, наверняка, удобная дорога от автострады до конторы в Атланте. Судя по адресу, Хаббл проживал в городе. Дом номер двадцать пять по Бекман-драйв. Довольно далеко от Главной улицы. Вероятно, Бекман-драйв ведет из центра города к окраине. Хаббл ворочает большими деньгами. Скорее всего, он богат. Скорее всего, у него огромный белый особняк на большом участке земли. Тенистая рощица. Возможно, бассейн. Скажем, четыре акра. Квадрат площадью четыре акра имеет сторону длиной около ста сорока ярдов. Если учесть, что четные и нечетные дома стоят на разных сторонах улицы, номер двадцать пять от центра тринадцатый. То есть до него примерно миля.

410

За большими стеклянными дверями солнце клонилось к вечеру. Его сияние приняло красноватый оттенок. Тени стали длиннее. Я увидел, как патрульная машина Бейкера, свернув с шоссе, подкатила к подъезду, без включенной мигалки. Сделав неторопливый полукруг, машина остановилась и качнулась на рессорах. Заняв всей своей длиной стеклянные двери, Бейкер вышел из передней двери и скрылся из виду, обходя машину. Появился снова, подходя к ней с противоположной стороны. Открыл дверь, словно наемный шофер. Противоречивый язык жестов показывал смешение его чувств. Немного почтительного уважения, потому что перед ним был банкир из Атланты. Немного дружелюбия, потому что это был партнер по кегельбану его напарника. Немного официальности, потому что это был человек, чей номер телефона был спрятан в ботинке трупа.

411

Из машины вышел Пол Хаббл. Бейкер закрыл дверь. Хаббл ждал. Бейкер обошел его и открыл большую стеклянную дверь. Она мягко присосалась к резиновой подушке. Хаббл вошел в участок.

412

Это был белый мужчина высокого роста, словно со страницы иллюстрированного журнала. Страницы с рекламой. Ненавязчиво показывающей, что могут деньги. Хабблу было лет тридцать с небольшим. Ухоженный, но физически не сильный. Песочного цвета волосы, взъерошенные, начавшие отступать назад и открывшие умный лоб. Как раз достаточно для того, чтобы заявить: «Да, еще недавно я учился в школе, но теперь я взрослый мужчина». У него были круглые очки в золотой оправе. Квадратный подбородок чуть выступал вперед. Благопристойный загар. Очень белые зубы. И их очень много, что показала улыбка, которой Хаббл одарил дежурного сержанта.

413

На нем была выцветшая футболка с небольшим значком и линялые джинсы. Такие вещи выглядят старыми уже тогда, когда их покупают за пятьсот долларов. За плечами висел толстый белый свитер. Рукава были небрежно завязаны на груди. Во что он обут, я не увидел, мне мешал стол дежурного. Но я был уверен, что на нем коричневые туфли-лодочки. И я поспорил сам с собой на приличную сумму, что они надеты без носков. Этот человек, как свинья в грязи, купался в сознании того, что у него в жизни есть все.

414

Но Хаббл был чем-то взволнован. Он оперся ладонями на стол дежурного, но тут же выпрямился и уронил руки по швам. Я увидел желтоватую кожу и сверкнувшие часы на массивном золотом браслете. Хаббл очень старался вести себя с дружелюбной снисходительностью. Как наш президент, посетивший в ходе предвыборной кампании какой-то завод. Но он был рассеян. Вел себя натянуто. Я не знал, что сказал ему Бейкер. Как много он ему раскрыл. Возможно, ничего. Хороший сержант вроде Бейкера предоставит взорвать бомбу Финлею. Так что Хаббл не знал, зачем его пригласили в участок. Но что-то он знал. Я, так или иначе, прослужил в полиции тринадцать лет и за милю чуял тревогу. Хаббл был чем-то встревожен.

415

Я стоял неподвижно, прижимаясь к решетке. Бейкер жестом пригласил Хаббла пройти вместе с ним в противоположный угол дежурного помещения. В кабинет, отделанный красным деревом. Когда Хаббл огибал стол дежурного, я увидел его ноги. Коричневые туфли-лодочки. Без носков. Хаббл и Бейкер скрылись в кабинете. За ними закрылась дверь. Встав из-за стола, дежурный сержант вышел на улицу, чтобы отогнать машину Бейкера.

416

Он вернулся вместе с Финлеем. Финлей направился прямо в кабинет, отделанный красным деревом, где его ждал Хаббл. Проходя через дежурное помещение, он даже не посмотрел в мою сторону. Открыв дверь, он вошел в кабинет. Я стоял в углу и ждал, когда появится Бейкер. Бейкер не мог оставаться там. Никак не мог, когда партнер по кегельбану его напарника попал в радиус расследования дела об убийстве. Этого не позволяли правила этики. Финлей произвел на меня впечатление человека, придающего большое значение этике. Человек в твидовом костюме, молескиновом жилете и с дипломом Гарварда должен придавать большое значение этике. Дверь открылась, и появился Бейкер. Вернувшись в дежурное помещение, он направился к своему столу.

417

— Эй, Бейкер, — окликнул я.

Изменив свой курс, он подошел к камерам. Остановился перед решеткой. Там, где стояла Роско.

418

— Мне нужно в туалет, — сказал я. — Или для этого мне тоже придется ждать, когда меня отвезут в большой дом?

419

Бейкер улыбнулся. Скрепя сердце, но улыбнулся, сверкнув золотым зубом, придавшим ему распутный вид. Чуть более человечный, Бейкер крикнул что-то дежурному. Вероятно, кодовое название предстоящей процедуры. Достал ключи и открыл электрический замок. Защелки убрались. У меня мелькнула мысль, как станет работать это устройство, если в участке отключат электричество. Можно ли будет в этом случае отпереть замок? Мне очень хотелось на это надеяться. Вероятно, в здешних краях часто бывают грозы, сносящие линии электропередач.

420

Бейкер толкнул массивную дверь внутрь. Мы прошли через дежурное помещение. В противоположную сторону от кабинета, отделанного красным деревом. Там был маленький коридор. В глубине коридора два туалета. Шагнув вперед, Бейкер толкнул дверь в мужской туалет.

421

Полицейские знали, что я не тот, кого они ищут. Они не предпринимали никаких мер предосторожности. Абсолютно никаких. Здесь, в коридоре, я мог бы сбить Бейкера с ног и отобрать у него револьвер. Без труда. Я мог бы выхватить оружие у него из кобуры еще до того, как он упал бы на пол. Я мог бы с боем проложить себе дорогу из участка к полицейской машине. Несколько бело-черных крейсеров стояло в ряд перед подъездом. Ключи в замках, можно не сомневаться. Я мог бы добраться до Атланты до того, как здешние полицейские успели бы опомниться. А там я просто исчез бы. Без труда. Но я спокойно прошел в туалет.

422

— Не запирайтесь, — сказал Бейкер.

423

Я не стал запираться. Меня недооценивали по-крупному. Я сказал, что служил в военной полиции. Быть может, мне поверили, быть может, нет. Быть может, даже если и поверили, это не произвело никакого впечатления. А напрасно. Военный полицейский имеет дело с нарушившими закон военнослужащими. С солдатами, прекрасно владеющими оружием и навыками рукопашного боя. С десантниками, морскими пехотинцами, «зелеными беретами». Не просто с убийцами. С хорошо обученными убийцами. Очень хорошо обученными, на солидные средства налогоплательщиков. Так что военный полицейский должен быть обучен еще лучше. Лучше владеть оружием. Лучше действовать голыми руками. По-видимому, Бейкер не имел об этом понятия. Не подумал об этом. В противном случае всю дорогу до туалета он держал бы меня под прицелом двух ружей. Если бы считал, что я тот, кто им нужен.

424

Застегнув ширинку, я вышел в коридор. Бейкер ждал меня за дверью. Мы вернулись к месту предварительного содержания. Я зашел в свою камеру. Прислонился к решетке в углу. Бейкер закрыл тяжелую дверь. Включил электрический замок. Щеколды выдвинулись. Бейкер вернулся в дежурное помещение.

425

В течение следующих двадцати минут стояла тишина. Бейкер работал за компьютером. Как и Роско. Сержант молча сидел за столом. Финлей находился в кабинете вместе с Хабблом. Над входной дверью висели современные часы. Не такие изящные, как антиквариат в кабинете, но тикающие так же медленно. Тишина. Четыре часа тридцать минут. Я стоял, прислонившись к титановым прутьям, и ждал. Тишина. Без четверти пять.

426

Новый отсчет времени начался как раз перед тем, как стукнуло пять. Из просторного кабинета в глубине, отделанного красным деревом, донесся шум. Громкие крики, грохот. Кто-то изрядно разошелся. На столе Бейкера зазвонил зуммер, затрещало устройство внутренней связи. Голос Финлея. Встревоженный. Просящий Бейкера зайти в кабинет. Бейкер встал и направился к двери. Постучал и вошел.

427

Большие стеклянные двери у входа втянулись, и появился жирный мужчина. Начальник участка Моррисон. Он направился прямо в кабинет. Столкнулся в дверях с выходящим оттуда Бейкером. Бейкер поспешил к столику дежурного и что-то возбужденно прошептал сержанту. К ним присоединилась Роско. Все трое оживленно заговорили, обсуждая что-то серьезное. Что именно, я не слышал. Слишком далеко.

428

Переговорное устройство на столе Бейкера затрещало опять. Бейкер направился обратно в кабинет. Стеклянные двери снова раскрылись. Ярко сверкало клонящееся к горизонту солнце. В участок зашел Стивенсон. Я впервые видел его после своего ареста. Похоже, пучина возбуждения засасывала все новых людей.

429

Стивенсон обратился к дежурному сержанту. Полученный ответ его заметно взволновал. Сержант положил Стивенсону руку на плечо. Стряхнув его руку, Стивенсон бросился в кабинет, отделанный красным деревом, уворачиваясь от столов, словно опытный футболист. Когда он подбегал к двери, она открылась. Из кабинета вышла целая толпа: Моррисон, Финлей и Бейкер, держащий Хаббла под локоть. Внешне небрежно, но на самом деле очень эффективно, так же, как он держал меня. Ошалело посмотрев на Хаббла, Стивенсон схватил Финлея за руку. Потащил его назад в кабинет. Развернув свою вспотевшую тушу, Моррисон последовал за ними. Хлопнула закрывшаяся дверь. Бейкер провел Хаббла ко мне.

430

Теперь Хаббл выглядел совсем другим человеком. Его лицо посерело и покрылось потом. Загар исчез. Он стал ниже ростом. Казалось, из него вышел весь воздух. Он сгорбился как человек, терзаемый болью. Глаза, скрытые очками в золотой оправе, стали пустыми, испуганными. Хаббла колотила мелкая дрожь. Бейкер отпер соседнюю камеру. Хаббл не тронулся с места. Его начало трясти. Поймав за руку, Бейкер затащил его в камеру. Закрыл дверь и включил замок. Электрические щеколды выдвинулись в пазы. Бейкер вернулся в кабинет, отделанный красным деревом.

431

Хаббл продолжал стоять там, где его оставил Бейкер, тупо уставившись в пустоту. Затем он медленно попятился назад, пока не уперся в дальнюю стену камеры. Прижавшись к ней спиной, он бессильно опустился на пол. Уронил голову на колени. До меня донесся стук его пальцев, дрожащих на жестком нейлоновом ковролине. Оторвавшись от компьютера, Роско посмотрела на Хаббла. Дежурный сержант также посмотрел на него. У них на глазах человек рассыпался на части.

432

Я услышал громкие голоса, донесшиеся из кабинета. Спорящий тенор. Шлепок ладони по столу. Дверь открылась, и появились Стивенсон и Моррисон. Стивенсон был вне себя. Он прошел в дежурное помещение. Его шея напряженно застыла от бешенства. Взгляд не отрывался от входных дверей. Казалось, Стивенсон не замечал своего жирного начальника. Он прошел мимо стола дежурного и выскочил на улицу. Моррисон вышел следом за ним.

433

Выйдя из кабинета, Бейкер подошел к моей камере. Не сказал ни слова. Просто отпер дверь и жестом пригласил меня выйти. Я крепче укутался в пальто, оставив газету с большими фотографиями президента, посещающего Пенсаколу, на полу камеры. Вышел и направился следом за Бейкером в кабинет.

434

Финлей сидел за столом. Диктофон был на месте, с подключенным микрофоном. Воздух спертый, но прохладный. Финлей, похоже, был чем-то смущен. Он ослабил галстук. С печальным свистом выпустил воздух из легких. Я сел на стул, и Финлей махнул рукой, прося Бейкера оставить нас одних.

Дверь тихо закрылась.

435

— У нас возникли кое-какие проблемы, мистер Ричер, — сказал Финлей. — Весьма серьезные проблемы.

436

Он погрузился в рассеянное молчание. У меня оставалось меньше получаса до прибытия тюремного автобуса. Я хотел, чтобы какое-то решение было принято как можно скорее. Взяв себя в руки, Финлей посмотрел на меня. Начал говорить, быстро, от чего чуть пострадало его изящное гарвардское произношение.

437

— Мы привезли сюда этого Хаббла, так? — сказал Финлей. — Наверное, вы его видели. Банкир из Атланты, так? Одежда от Кальвина Кляйна стоимостью тысячу долларов. Золотые часы «Ролекс». Он был на взводе. Сначала я подумал, Хаббл просто раздражен тем, что мы вытащили его из дома. Как только я начал говорить, он узнал мой голос. По звонку на его сотовый телефон. Сразу же обвиняет меня в обмане. Говорит, что я не должен был выдавать себя за сотрудника телефонной компании. Разумеется, он прав.

438

Он снова погрузился в молчание. Повел борьбу с этическими проблемами.

439

— Ну же, Финлей, не тяните, — сказал я.

У меня оставалось меньше получаса.

440

— Хорошо, итак, Хаббл недоволен и раздражен, — продолжал Финлей. — Я спрашиваю, знает ли он вас — Джека Ричера, бывшего военного. Он говорит, что не знает. Никогда о вас не слышал. Я ему верю. Хаббл начинает расслабляться, решив, что все дело в каком-то типе по имени Джек Ричер. Он и не слышал ни о каком Джеке Ричере, так что он тут ни при чем. Совершенно чист, верно?

441

— Продолжайте, — сказал я.

442

— Тогда я спрашиваю, знает ли он высокого мужчину, обритого наголо, — сказал Финлей. — И насчет pluribus. И тут — о боже! Как будто я засунул ему в задницу кочергу. Хаббл весь напрягся, словно с ним случился приступ. Очень напрягся. Ничего не стал отвечать. Тогда я ему говорю, что мы уже знаем про смерть высокого бритого типа. Знаем, что его застрелили. Что ж, это как вторая кочерга у него в заднице. Хаббл только что не свалился со стула.

443

— Продолжайте, — снова сказал я.

Двадцать пять минут до прибытия тюремного автобуса.

444

— Он начал дрожать так, что я испугался, как бы он не рассыпался, — сказал Финлей. — Тогда я ему говорю, что нам известно о номере телефона в ботинке. Номере его телефона, напечатанном на листе бумаги под словом «pluribus». Это уже третья кочерга, все в том же месте.

445

Финлей снова умолк. Поочередно похлопал по карманам.

446

— Хаббл молчит, — продолжал он. — Не произносит ни слова. Оцепенел от шока. Лицо серое. Я испугался, что у него сердечный приступ. Он сидел и беззвучно открывал и закрывал рот, как рыба. Но ничего не говорил. Тогда я ему сказал о том, что труп был избит. Я спросил, кто его сообщники. Сказал о том, что труп был спрятан под картоном. Хаббл по-прежнему ничего не говорит, черт побери. Просто ошалело оглядывается по сторонам. Наконец я понял, что он лихорадочно думает. Пытается определить, что мне ответить. Минут сорок Хаббл молчал, думал как одержимый. Магнитофон все это время работал. Записал сорок минут тишины.

447

Финлей снова умолк. На этот раз для того, чтобы усилить эффект. Посмотрел на меня.

448

— Наконец Хаббл во всем сознался, — сказал Финлей. — «Это сделал я, — сказал он. — Я его застрелил». Он ведь сознался, да? И это записано на кассете.

449

— Продолжайте, — сказал я.

450

— Я его спрашиваю, не нужен ли ему адвокат, — сказал Финлей. — Он отвечает, не нужен, и продолжает твердить, что это он убил того типа. Так что я читаю ему «права Миранды», громко и отчетливо, чтобы это было на кассете. Потом мне приходит мысль, а может быть, этот Хаббл сумасшедший или еще что, понимаете? Я его спрашиваю, кого он убил. Он говорит, высокого мужчину с бритой головой. Я спрашиваю, как. Он говорит, выстрелом в голову. Я спрашиваю, когда. Он говорит, вчера ночью, около полуночи. Я спрашиваю, кто пинал труп ногами, кто убитый, и что означает «pluribus». Хаббл молчит. Снова коченеет от страха. Не говорит ни слова. Я ему говорю, что сомневаюсь в том, что он имеет какое-либо отношение к убийству. Он вскакивает с места и набрасывается на меня с криками: «Я сознаюсь, сознаюсь, это я его убил, я!» Я сажаю его на место. Он затихает.

451

Финлей откинулся назад. Сплел руки за головой. Вопросительно посмотрел на меня. Хаббл убийца? Я в это не верил. Потому что он был возбужден. Вот те, кто убивает кого-то из старого пистолета во время борьбы или в порыве гнева, случайным выстрелом в грудь, — те потом бывают возбуждены. Но тот, кто хладнокровно всадил две пули в голову из пистолета с глушителем, а затем собрал гильзы, принадлежит к совершенно иному типу людей. Их впоследствии не терзают угрызения совести. Они просто уходят и начисто забывают о случившемся. Хаббл не был убийцей. Об этом говорило то, как он плясал перед столом дежурного. Но я лишь улыбнулся и пожал плечами.

452

— Отлично, — сказал я. — Теперь вы можете меня отпустить, верно?

453

Посмотрев на меня, Финлей покачал головой.

454

— Неверно, — сказал он. — Я не верю Хабблу. В деле замешаны трое. Вы сами меня в этом убедили. Кем из них может быть Хаббл? Не представляю себе его обезумевшим маньяком. На мой взгляд, у него нет для этого достаточно силы. Не представляю себе его мальчиком на побегушках. И, определенно, он не убийца. Такой человек не сможет хладнокровно сделать контрольный выстрел.

455

Я кивнул. Как будто мы с Финлеем были напарники, обсуждавшие запутанное дело.

456

— Пока что я собираюсь посадить его в кутузку, — продолжал Финлей. — У меня нет выбора. Хаббл сознался, упомянул пару правдоподобных деталей. Но обвинение против него развалится.

457

Я снова кивнул. Чувствуя, что это еще не все.

— Продолжайте, — сказал я, смирившись.

458

Финлей невозмутимо посмотрел на меня.

459

— Вчера в полночь Хаббла там даже не было, — сказал он. — Он был на годовщине свадьбы у одной пожилой четы. Праздник в узком семейном кругу. Недалеко от его дома. Хаббл появился в гостях около восьми вечера. Пришел пешком вместе со своей женой. Ушел только в два часа ночи. Двадцать человек видели, как он пришел, двадцать человек видели, как он уходил. Обратно его подвез брат невестки. Ему пришлось ехать на машине, поскольку к этому времени уже начался дождь.

460

— Продолжайте, Финлей, — сказал я. — Говорите все до конца.

461

— Кто этот брат его невестки? — сказал Финлей. — Который отвез его домой, под дождем, в два часа ночи? Офицер полиции Стивенсон!

Глава 5