Остров Эльба. Весна 1504 г. — Арудж

Какая опасность может угрожать двум мощным военным галерам, принадлежащим самому папе римскому Юлию II ? Паоло Виктор, капитан одной из них, был уверен, что никакой, и жестоко просчитался. Он не придал значения появившемуся на встречном курсе галиоту. Даже если какой-нибудь наглец и появился бы в Тирренском море у острова Эльба, думал капитан, то он не осмелится и близко приблизиться к военному кораблю. Внезапно неизвестный галиот резко развернулся и пристал к носу галеры. На беспечный экипаж обрушился град стрел, крюки абордажных тросов вгрызлись в корпус судна, и по ним с дикими криками быстро карабкались и спрыгивали на палубу люди в чалмах. В яростной смертельной схватке они захватили галеру и выбросили всех сопротивляющихся за борт. Оставшихся на борту пленных корсары быстро раздели и затолкали в трюм, паруса убавили и, взяв свой галиот на буксир, стали поджидать, когда приблизится вторая галера. Рыжебородый предводитель разбойников, Арудж, задумал отчаянное дело. Он приказал своим людям переодеться в европейское платье и расставил их вдоль борта. Спускались сумерки. Вторая галера подошла без опасений, и ее капитан собирался поздравить коллегу с победой. «Причаливайте, у нас пленники», — прокричал Арудж. Несчастные приблизились… Захват галеры прошел еще быстрее, чем первой. Имя Аруджа стало известно всему Средиземноморью.

А вот какая история случилась с англичанами — агентами Московской компании Т. Бэнистером и Дж. Дэкетом, плывшими из Ширвана (Персия) в Астрахань.

«Вследствие постоянных перемен ветра и опасного мелководья Каспийского моря, они носились по морю около 20 дней. 28 мая они стояли на якоре в мелких водах; несколько русских казаков, изгнанных, поставленных вне закона, узнав, что наши находятся поблизости и везут с собою большие богатства, подошли к ним на нескольких лодках, прикидываясь друзьями, взошли на корабль, но тотчас же схватились за топоры и на решетках, закрывающих люки, истребили несколько человек из русских, находившихся на корабле. Увидев это, г. Дэкет, Лайонелль Плэмтри, Уилльям Смите, шкипер, человек большой храбрости, и Амос Райалль… выказали такую отвагу, что очистили люковые решетки, перебили 14 казаков, столкнули и переранили еще 30 человек из нападавших, которых было по меньшей мере 150 человек, вооруженных мушкетами и другим оружием, пригодным для такого злого дела.

Тем не менее г. Дэкет и остальные англичане получили от неприятеля ранения и ушибы и были так теснимы превосходным по силе врагом, что им, наконец, пришлось войти в переговоры с казаками и сдать им корабль, заставив их перед тем поклясться на кресте, что англичанам не будет причинено еще какого-нибудь вреда.

Так корабль был взят, а все англичане тяжело ранены; казаки немедленно спустили их с корабля, дав им корабельный бот и два или три персидских щита, на которые положили конского и свиного мяса, не дав им никаких других съестных припасов и не оказав никакой помощи».

Остров Эспаньола. Мыс Тибурон. 1662г. — Пьер Легран

«На Тортуге одним из первых пиратов был Пьер Большой (Легран. — Д. К.) родом из Дьеппа. В 1662 году на маленькой барке с отрядом всего лишь в двадцать восемь человек он захватил вице-адмирала испанскою флота. Это событие произошло у западною побережья острова Эспаньолы, близ мыса Тибурон… Пьер Большой высадил испанцев на берег, а корабль отправил во Францию. Я читал дневник одного очевидца, и мне хотелось бы описать подробнее как было дело. Сей пират бороздил воды моря уже довольно долю, но добычи никакой у него не было. На корабле кончился провиант, обшивка была довольно ветхая, и в любое время судно могло дать течь. И вдруг пираты заметили корабль, отбившийся от большой флотилии. Пьер сразу же приказал поставить паруса и направился за ним следом, не выпуская его из виду. Он решил подойти к кораблю, отрезать все пути к берегу, врасплох совершить на него нападение и взять его на абордаж… Командир отдал приказ подойти к кораблю, спрятав все оружие на дне барки. Когда они приблизились, уже смеркалось и их никто не заметил. Вооруженные только пистолетами и палашами, они взяли корабль на абордаж. Не встретив сопротивления, пираты добрались до каюты, где капитан играл в карты со своими подчиненными, и мигом приставил ему к груди пистолет. Капитан был вынужден сдать корабль, а тем временем остальные пираты бросились туда, где хранилось оружие и моментально его расхватали. Тех испанцев, которые вздумали обороняться, пристрелили. Еще днем капитана предупреждали, что судно, показавшееся на горизонте, принадлежит пиратам, что встреча с ним сулит беду. Но капитан не внял этим предостережениям и отдалился от других судов. Ему не страшны были даже такие крупные корабли, как его собственный, а тут дело шло о какой-то ничтожной барке. За подобную беспечность ему и пришлось жестоко поплатиться. Барка подошла с подветренной стороны. Испанцы увидели на борту чужеземцев и в ужасе решили, что те свалились прямо с неба, и в один голос вскричали: «Jesus son demonios estos»[103]. Пираты захватили все имущество матросов, командир присвоил себе корабль, высадил испанцев на берег, а сам отправился во Францию».

Северное побережье Эквадора. Зима 1579 г. — Френсис Дрейк

Зимой 1579 года «Голден Хайнд» Френсиса Дрейка двигалась вдоль чилийского побережья. В порту Кальяо при допросе капитана захваченного каботажного испанского судна он узнал важную новость, что за две недели до его прихода из гавани в направлении Панамы пошло судно с большим грузом золота и драгоценностей. Дракон приказал броситься в погоню. Тому, кто первым увидит заветное судно, была обещана награда — золотая цепь. Днем 1 марта паруса долгожданного судна показались на горизонте…

Дрейк вел себя осторожно. Во избежание неожиданностей он решил произвести атаку в ночное время. Пока же он отдал приказ спустить с кормы все пустые бурдюки, которые, наполнившись водой, резко снизили скорость быстроходной «Голден Хайнд», и расстояние между кораблями сохранилось прежним. Испанцы заметили судно, но им и в голову не могло прийти, что здесь таится какая-нибудь опасность. Стемнело. Бурдюки были подняты, и судно стремительно стало настигать испанский корабль. Около девяти часов англичане перерезали путь «Нуэстра Сеньора де ля Консепсьон», или «Какафуэго», — так назывался испанский корабль. Захват произошел молниеносно. Орудийный залп, легкая пинасса с англичанами подошла к борту, последовал быстрый абордаж, которому не было оказано сопротивления.

В последующие три дня с «Какафуэго» на борт «Голден Хайнд» перевозили захваченные ценности, запасы воды и паруса. Из показаний владельца и капитана «Какафуэго» Сен Хуана де Антона следует, что общая стоимость перевозимых на корабле слитков золота, серебра и монет равнялась 400 тыс. песо, из которых около одной четверти принадлежало королю Испании Филиппу II. Сам Дрейк уверял, что сумма была несколько меньше и составляла 363 тыс. песо, что в удельном весе равно примерно 1650 кг золота. Кто теперь знает истинную стоимость груза «Какафуэго», и в чьи руки пошла разница?

Через несколько дней, 7 марта, Дрейк отдал приказ перевезти всех пленных испанцев обратно на «Какафуэго» и разрешил им плыть в любом направлении. Настроение у корсара было благодушным, и он позволил себе совершить некоторое отступление от принятых правил, а именно — раздать испанцам подарки, причем из числа тех же вещей, которые захвачены на «Какафуэго». Деньги, оружие, предметы домашнего обихода, бочонки с дегтем и порохом и, наконец, серебряный кубок с надписью «Френсис Дрейк», врученный капитану, — щедрость корсара была безграничной.

Рио-де-Жанейро. 1711г. — Рене Дюге-Труен

Одной из интереснейших страниц Войны за испанское наследство стала операция, проведенная корсаром Рене Дюге-Труеном против Рио-де-Жанейро. Сегодня трудно однозначно оценить все, что произошло в далекой Бразилии. Когда экспедиция задумывалась, ее организаторы руководствовались различными мотивами. Это была и блестящая военная акция, и чудовищная авантюра, и корсарское предприятие, совершенное в погоне за огромной добычей, и «благородный» акт мщения за соотечественников, и прибыльное вложение финансовых средств. Одно несомненно: операция по захвату порта Рио-де-Жанейро — один из прекрасных образцов тактики корсаров как в смысле организации океанского плавания, так и при захвате города.

Началось все в 1710 году, когда арматоры Бреста снарядили корсарскую экспедицию против этого богатейшего города. Она закончилась провалом. Но при получении известий об обстоятельствах поражения, к горечи прибавилась ярость. Дело в том, что в городе в разгар сражения была устроена резня французских солдат, собравшихся капитулировать. Франция вознегодовала от вероломства, совершенного в далеком Рио. Кроме того, уже после капитуляции французского десантного корпуса его командующий, Жан Франсуа Дюклерк, находившийся под домашним арестом, был найден мертвым в своей постели. Убийство осталось безнаказанным и еще более разжигало желание отомстить.

Инициатором «мести за соотечественников» стал Рене Дюге-Труен, обратившийся к королю и торговым кругам с предложением организовать экспедицию. Подготовка к плаванию прошла в обстановке секретности, с удивительной быстротой, размахом и основательностью. Организаторы умудрились уложиться в необыкновенное короткие сроки. Всего через два месяца после того как Людовик XIV одобрил проведение операции, корабли вышли в море. В соответствии с традициями, принятыми во французских портах, экспедиция финансировалась группой крупных судовладельцев и предпринимателей, объединенных в компанию с общим капиталом. Но частная инициатива Дюге-Труена и компании опиралась на ресурсы, предоставляемые французской короной, — суда и армейские части.

Корабли начали готовиться одновременно в четырех портах — Бресте, Дюнкерке, Сент-Мало и Рошфоре. Это было сделано с тем, чтобы у англичан не оставалось сомнения, что в каждом из портов организуется отдельная самостоятельная акция. Главной же базой для сбора был назначен Брест. Однако беспокойство англичан из-за таинственных приготовлений все нарастало, и вскоре во Франции стало известно, что бдительные англичане решили блокировать Брест. Дюге-Труен перенес штат и исходную базу в Ла-Рошель и 3 июня выскользнул из Бреста. Через два дня выход из порта был блокирован эскадрой сэра Джона Лика, но птичка уже вылетела из гнезда.

9 июня эскадра в составе семи линейных кораблей, пяти фрегатов, одного галиота и трех судов, предназначенных для перевозки мортир, вышла из Ла-Рошеля и пошла в Атлантику.

Однако, несмотря на все предосторожности, противники раскусили замысел французов и приняли контрмеры. Быстроходный английский пассаж-бот уже направился в Рио-де-Жанейро с предупреждением о готовящемся нападении. В Лиссабоне спешным порядком была снаряжена эскадра под командованием Гаспара да Коста да Атаида, которая стремительно вышла в Бразилию, опережая корабли Дюге-Труена.

Французская эскадра лишь в начале сентября приблизилась к бразильскому побережью и встала на якорь в значительном удалении от берега. В Рио-де-Жанейро все было готово для обороны. Город казался неприступным. Пояс укрепленных гор, батареи, глубокие рвы, наполненные водой, окружали его со стороны открытой равнины, подступающей с севера. Над заливом нависали пушки фортов, прикрывающих вход в порт, а на берегу в спешном порядке были поставлены дополнительные артиллерийские орудия. Поперек залива в оборонительном порядке стояли четыре линейных корабля и три фрегата. Но французам, прежде чем столкнуться с этой массированной обороной, еще нужно было пробиться в залив Рио-де-Жанейро. Этому препятствовали две крепости, расположенные у входа в узкий проход. В его середине находилась большая скала, вынуждающая корабли проходить на расстоянии ружейного выстрела от крепости. Казалось, что дело французов, еще не успев начаться, было безнадежно проиграно. Однако уверенность португальцев в неуязвимости оборонительных позиций, усилившаяся в результате победы 1710 года, сыграла с ними недобрую шутку. Впрочем, заметим, что губернатор города Фран-сиску да Кастро Мораес вовсе не был убежден в том, что французы вообще появятся. Ведь сколько раз уже ложные известия заставляли приводить гарнизон в боевую готовность, а необходимости в этом не было. «Слишком в Лиссабоне быстро предаются паническим настроениям», — рассудил губернатор…

Дюге-Труен действовал молниеносно. На рассвете 12 сентября он подошел ко входу в залив Рио-де-Жанейро и сразу понял, что необходимо действовать немедленно. Пелена густого молочного тумана застилала окрестности, и под его защитой корсар пошел на прорыв. Впереди эскадры шел 74-пушечный «Мананим» («Великодушный»), Не обращая внимания на огонь крепостей, корабли и фрегаты один за другим просачивались в гавань. Недоумевающие жители и солдаты слушали пушечную пальбу, доносившуюся из горловины залива, но не могли в густом тумане разглядеть, что происходит. Наконец мгла рассеялась, и они обомлели от изумления. Перед их глазами, как по волшебству, на рейде предстали корабли Дюге-Труена, в боевом порядке выстроенные перед городом.

Вихрь паники моментально охватил всех. Только что все было в полном порядке, а теперь в городе царил хаос. Растерявшийся губернатор не сумел быстро вмешаться в события и, вместо того чтобы направить подкрепления в опасные точки, терял попусту время. Гаспар да Коста, видя, что французы идут на абордаж, увел корабли на мели под фортами, где три из них сожгли, чтобы не отдать в руки французам.

Первые неудачи португальцев тотчас обнаружили недостатки обороны, и главным образом, недокомплект личного состава и нехватку артиллерии. Так в форте Санта-Круз, прикрывающем вход в залив, оказалось лишь тридцать артиллеристов и солдат, которые героически пытались преградить французам проход в залив и своим огнем нанесли серьезный численный урон на кораблях, но не более того. На острове Кобрас, расположенном при входе в порт и являющемся ключом обороны города, гарнизон вообще оказался неспособным к сопротивлению и покинул его на следующий день при приближении противника. Так в какие-то двадцать четыре часа Дюге-Труен стал хозяином положения. В последующие дни он действовал с методичной предусмотрительностью. 14 сентября он произвел высадку на северо-западе города, овладел господствующими высотами и начал готовить бомбардировку города.

19 сентября, когда к генеральному штурму все было готово, он отправил ультиматум губернатору с требованием сдачи города, материальной компенсации за издержки на организацию экспедиции и удовлетворения за убийство Дюклерка и жестокости, совершенные по отношению к французским пленным. Ответ да Кастро Мораеса был тверд: «Я готов защищать город до последней капли крови. Да хранит Бог вашу милость».

Весь день 20 сентября французы обстреливали город, готовясь к решающему штурму. Страх перед противником парализовал защитников. Ночью 21 сентября разразилась ужасная гроза, засверкали молнии, их чудовищный грохот и треск совпал с начавшейся перестрелкой, и деморализованные португальские войска покинули город. Жители, увидев, что все защитники уходят, обратились в повальное бегство, унося с собой домашний скарб и увозя повозки, нагруженные добром. В смятении, охватившем город, никто не заметил, что французские пленники, сидевшие в тюрьме, разбили двери камер и вырвались на свободу. На рассвете 22 сентября перед Дюге-Труеном, собиравшемся подать сигнал к штурму, предстал один из освободившихся, бывший адъютант Дюклерка, и сообщил, что город оставлен. Так пал Рио-де-Жанейро.

Дюге-Труен прекрасно понимал, что в городе ему долго не продержаться. Его уверенность опиралась на трезвую оценку ситуации. Вышедшие из города португальцы обосновались на высотах недалеко от города и, разбив здесь лагерь, перекрыли снабжение продовольствием. В ближайшее время они ожидали подхода подкреплений, спешно собранных в глубине страны капитаном Антониу д'Албукерки. Поэтому Дюге-Труен отправил губернатору ультиматум с требованием выплаты большой контрибуции. В случае отказа, предупредил корсар, город будет сожжен дотла. С целью заставить португальцев быть более сговорчивыми, он отправил вооруженные отряды в окрестности города и отдал приказ сжигать жилые дома. Условия, содержавшиеся в ответе губернатора, не удовлетворили корсара, и переговоры окончились неудачей.

Однако время шло, а отряд д'Албукерки приближался. Положение становилось отчаянным. Дюге-Труен решил действовать. В ночь с 9 на 10 октября он совершил неожиданный рейд к лагерю португальцев и на рассвете предстал перед ними, готовый к сражению.

Давление на португальцев достигло кульминации. Под угрозой сожжения города и кровопролитного сражения они выслали парламентеров. Дюге-Труен, в свою очередь, был крайне озабочен заключением мира и вынужден был заключить соглашение лишь с небольшим увеличением суммы контрибуции по сравнению с ранее предложенной. По условиям, достигнутым 10 октября, французы должны были получить 610 тыс. золотых крузадо, 100 ящиков сахара и 200 голов скота. До тех пор, пока сумма не будет выплачена целиком, французам передавались заложники из числа офицеров и знатных жителей.

На следующий день после подписания договора в португальский лагерь ворвался полуторатысячный отряд кавалерии д'Албукерки. На его беду, он попал в полосу страшных дождей. Размытые горные дороги и половодье вынудили его замедлить скорость передвижения. Не имя возможности тащить артиллерию, он бросил увязнувшие в грязи повозки и, оторвавшись от основных сил, совершил изнуряющий бросок к Рио-де-Жанейро, но опоздал.

Дюге-Труен отдавал отчет в том, что с прибытием отряда д'Албукерки его положение резко ухудшилось. Однако в его руках оставались форты, а у португальцев отсутствовала артиллерия. Поэтому платежи были произведены до конца, и к 4 ноября португальцы выполнили все условия соглашения. После последней выплаты Дюге-Труен вышел из города, предусмотрительно сохранив за собой контроль над укреплениями, занятие которых противником могло помешать отплытию его эскадры.

Началась погрузка на корабли. В ходе ее было собрано все церковное золото и серебро и передано иезуитам. Солдаты, у которых нашли церковную утварь, были расстреляны. 13 ноября эскадра подняла паруса и пошла во Францию.

Несколько слов необходимо сказать о возвращении эскадры. На обратном пути Дюге-Труен задумал разграбить Байю, но противные ветры заставили его отказаться от этого намерения. На широте Азорских островов эскадра попала в ураган (12.01.1712), во время которого два судна затонули. На одном из них, упоминавшемся выше «Мананиме», находилась наиболее ценная часть захваченной добычи на сумму 600 тыс. золотых ливров. В феврале эскадра вошла в Брестский порт. После выплаты королевской доли, прибыль компании составила 92 процента!

Триест. 1703г. —Клод де Форбен

Шел 1703 год. Европа была охвачена пламенем Войны за испанское наследство. На суше, на море и в колониях ситуация складывалась явно не в пользу Франции. Всюду, но не в Адриатике. Здесь хозяйничал граф де Форбен. Его корсарская эскадра парализовала местную торговлю и оставила на голодном пайке сухопутную армию австрийского императора, лишив ее поставок по морю. Корабли Форбена блокировали адриатические порты от Бриндизи до Триеста и рыскали в поисках добычи по всем возможным путям поставок. Ничто не спасало корабли, владельцы которых были заподозрены в контрабанде в пользу врага, — от судов оставались лишь плавающие по воде обгорелые доски. Охваченные паникой имперские корабли устремились в Триест и, сгрудившись на его рейде, вместе преодолевали страх перед корсарами.

В центре гавани возвышался огромный 50-пушечный корабль — главная ударная мощь этой запуганной флотилии. Вокруг него собралось бесчисленное множество судов, как бы укрывшись под защиту этого гиганта. Сюда уж французский волк Форбен не сунется, а если он будет настолько безумен, то получит достойный отпор. А то, что он рыщет где-то рядом, доказывали постоянно подплывающие лодки с уничтожаемых им кораблей. Вот и сейчас еще одна группа несчастных вошла в гавань. В лунном свете дивной ночи три шлюпки лавировали между судами, приближаясь к величественному кораблю. Если бы только могли на судне знать, кто на них; но весла шлюпок уже коснулись корпуса судна. Пятьдесят человек отчаянной храбрости с белыми повязками на рукавах, чтобы узнавать друг друга в ночном мраке, стремительно вскарабкались на борт. А во главе их — Форбен. Дело было проведено молниеносно — корсары убили караульных, сломали сопротивление сонных солдат, захватили корабельный склад оружия, в яростной схватке обезоружили капитана и его помощников. Всех оставшихся в живых быстро посадили в лодки и отправили на берег, а затем… Горючие материалы были взяты с собой, и огромный корабль одновременно запылал со всех сторон, заряженные пушки открыли самопроизвольную пальбу по городу. Перепуганные жители проснулись, поднялась тревога. Огонь добрался до крюйт-камеры, и по гавани прокатился ужасающий взрыв…

Гранада. 1670г. —Джон Девис

«Безумным по дерзости замыслом» назвал историк пиратства Ф. Архенгольц предприятие, осуществленное разбойником с Ямайки Джоном Девисом. О нем подробно рассказал Эксквемелин: «Довольно долго он (Девис. — Д. К. ) крейсировал в заливе Покатауро, надеясь встретить корабль, который ходил из Картахены в Никарагуа. Но это ему не удалось, и он решил со всей своей командой отправиться к реке Никарагуа, оставить судно около устья и подняться вверх по течению на каноэ. С наступлением ночи они намеревались войти в город и разграбить дома самых богатых торговцев. На его корабле было девяносто человек и три каноэ. Пираты оставили на судне человек десять, а все остальные сели в каноэ. Дождавшись ночи, они действительно вошли в реку, а днем спрятались среди деревьев (точно так же они скрыли и свой корабль, чтобы его не заметили индейцы, которые ловили рыбу в устье реки). На третьи сутки, где-то около полуночи, они добрались до города. Стража приняла их за рыбаков, промышляющих в лагуне: ведь часть из них хорошо говорила по-испански. Кроме того, среди них был индеец как раз из тех мест. В свое время он бежал, поскольку испанцы хотели обратить его в рабство. Индеец выпрыгнул на берег и убил стражника. После этого пираты пробрались в дома трех или четырех именитейших горожан и забрали все деньги, которые могли обнаружить. Потом разграбили церковь. Но тут один из церковных служек, вырвавшись из рук пиратов, поднял крик на весь город. Горожане и солдаты тотчас же пробудились, однако пиратам удалось скрыться, захватив с собой всю добычу, какую они смогли унести. Кроме этого, они успели захватить с собой пленников, рассчитывая в случае погони использовать их как заложников. Вскоре они добрались до берега, поспешно сели на корабль и вышли в открытое море… Когда пираты еще были в устье реки, на берег высыпало человек пятьсот испанцев, вооруженных ружьями. Пираты дали по ним залп из пушек. Таким образом, испанцам оставалось лишь бессильно горевать, видя, как уплывает их добро, и проклинать тот миг, когда пираты высадились на берег. Для них было совсем непостижимо, как у пиратов хватило смелости подойти к городу с гарнизоном в восемьсот человек, да еще лежащему от берега по меньшей мере в сорока милях. Да к тому же еще пиратам удалось разграбить город за такой короткий срок! Пираты захватили чеканного золота, серебряной посуды и ювелирных изделий на сорок тысяч с лишним реалов…»

Азорские острова. 1522 г. — Жан Флери

В 1522 году знаменитый испанский конкистадор Эрнандо Кортес отправил своему повелителю императору Карлу V сокровища, захваченные после разгрома ацтекского государства. Современник событий, Берналь Диаз вспоминает: «…отправились на двух кораблях, везя королю не только золотых слитков на 88 000 дукатов, но и личные сокровища Монтесумы[104], перешедшие в обладание Гуатемосина [105], — подарок поистине королевский, ибо там были жемчужины величиной с орех и большое количество драгоценных камней и вещей. Посланы были также гигантские кости, найденные в одном из храмов Кохоуакана… три тигра (ягуара. — Д. К.) и разные другие редкости, которых теперь уж не упомню…» Отрядом каравелл командовали начальник телохранителей Кортеса Антонио де Киньонес и известный конкистадор Алонсо де Авила. Казалось, плавание не предвещало опасностей. Однако как-то ночью ягуары вырвались из клетки и задрали десять человек. Смятение и ужас испанцев не покидали их все плавание — угроза нового нападения свирепых хищников превратила плавание в сплошной кошмар. Однако главная опасность была впереди. Придя на Азорские острова, корабли встали на стоянку. Во время одной ссоры де Киньонес был убит, и общее командование сосредоточилось в руках у де Авилы. В феврале 1523 года каравеллы покинули Азоры и пошли на восток, к Испании. Однако в пути их ждали еще более крупные неприятности.

Французский корсар Жан Флери с эскадрой из восьми кораблей (3 нефа и 5 галионов) уже давно крейсировал в море к западу от Пиренейского полуострова. Он располагал информацией об огромных богатствах, собранных на каравеллах и идущих из Новой Испании. Расчет Флери заключался в том, что испанцам никак не миновать Азорского архипелага. Прогноз корсара полностью подтвердился: когда его эскадра находилась к востоку от острова Санта-Мария, входящего в Азорский архипелаг, на горизонте показались мачты каравелл де Авилы. Флери двинулся наперерез и, охватывая полукругом корабли испанцев, начал оттеснять их к берегу. Разгорелось ожесточенное сражение — несмотря на численный перевес французов, испанцы не собирались сдаваться. Небольшие корсарские суда со всех сторон летели к огромным каравеллам, стремясь как можно быстрее преодолеть линию досягаемости испанских пушек и войти в мертвую зону обстрела, где им не угрожал убийственный огонь. Когда они наконец сумели приблизиться к испанцам, то пошли на абордаж — в палубном бою отчаянным корсарам никто не был страшен. Вскоре каравеллы были захвачены.

Азорский абордаж принес французскому королю неслыханные сокровища. Среди добычи оказались золотые и серебряные ожерелья, перстни, кольца, украшения, драгоценные сосуды, золотые маски и богато расшитые одежды ацтекских жрецов, платья, уборы из разноцветных птичьих перьев, древние рукописи и, что было крайне важно для французов, сверхсекретные карты Атлантического океана. «Всю свою добычу, — завершал рассказ Диас, — Флери благополучно доставил во Францию и так богато одарил тамошнего короля (Франциска I. —Д. К. ), что мир дивился и завидовал богатству нашего государя».

Азорские острова. 1592 г. — Джон Бороу

Тактика, используемая французом Флери, широко применялась «морскими волками» Елизаветы. Во время войны Англии с Испанией они регулярно, каждую кампанию караулили «Золотой флот» у Азорских островов. Громоздкие неповоротливые караваны галионов растягивались на несколько миль, а военные суда сопровождения не могли защитить отставшие корабли. Тут и появлялись англичане. Иногда в руки приватиров попадала совсем другая, нежданная добыча. Весной 1592 года сэр Уолтер Рэли готовил очередной бросок на морские коммуникации Испании. Однако ему не суждено было выйти в море — амурные дела фаворита вызвали гнев королевы Елизаветы I, она отстранила Рэли от командования и отправила в Тауэр. Уже находясь в тюрьме, поверженный фаворит узнал о блестящем триумфе, которым увенчался его проект захвата «Золотого флота». Правда, в руки англичан попала совсем другая добыча. Руководство операцией было передано сэру Мартину Фробишеру, который безрезультатно крейсировал все лето у испанского побережья. Часть же снаряженной эскадры, под руководством сэра Джона Бороу, была слишком предана Рэли и, отказавшись подчиняться Фробишеру, самостоятельно направилась к Азорам. Здесь 3 августа был захвачен корабль, ставший самым богатым приватирским призом елизаветинской эпохи. Правда, судно было не испанским, а португальским — 30-пушечная каррака «Мадре де Диос», с экипажем, насчитывающим 700 человек, шла не из Америки, а из индийского Гоа — но для англичан принадлежность судна не имела значения. Сражение завязали личный корабль Рэли «Роубак» («Косуля») и корабль Бороу, а люди графа Камберленда первыми взошли на палубу португальца. 8 сентября 1592 года «Мадре де Диос» ввели в Дартмут. Сумма захваченной добычи ошеломила современников. Одно лишь простое перечисление товаров, взятых на корабле, дает фантастическую картину. На «Мадре де Диос» было взято 537 тонн пряностей, 850 центнеров перца, 900 центнеров гвоздики, 700 центнеров корицы, 500 центнеров кошенили, 59 центнеров мускатного ореха, 59 центнеров ладана, 15 тонн черного дерева, 2 огромных распятия, сундуки, набитые мускусом, жемчугом, шелком, слоновой костью, золотом, серебром, коленкором, янтарем. Общая стоимость «Мадре де Диос» равнялась 114 200 фунтам стерлингов. Сама королева, предоставившая для экспедиции два судна и вложившая в предприятие 1 800 фунтов стерлингов, получила около 800 тыс. стерлингов из общей добычи.

Аравийское море. 1695 г. — Генри Эвери

Детом 1695 года у выхода из Красного моря расположились шесть пиратских кораблей — «Фэнси» («Фантазия») Генри Эвери, «Портсмут Эдвенче» («Портсмутское приключение») Джозефа Фаро, «Дельфин» Уонта, «Пэл» («Жемчужина») Уильяма Мэйза, «Эмити» («Дружественный») Томаса Тью и «Сюзанна» капитана Уэйка. Фортуна улыбнулась Эвери.

В Аравийском море, к северу от Бомбея он наткнулся на корабль «Великое сокровище», принадлежащий самому императору Великих Моголов Аурангзебу. Судно возвращалось из Красного моря после успешного торгового сезона, и на его борту сосредоточились огромные суммы. Кроме того, среди пассажиров-паломников было несколько выходцев из очень богатых и знатных индийских семей.

Однако раскусить такой орешек, как «Великое сокровище», было делом невероятно трудным. Судно являлось самым большим кораблем императорского флота. Его артиллерийское снаряжение составляло 40 пушек, а команда из 400 человек умела обращаться с оружием. Поэтому «Великое сокровище» шел без военного сопровождения, готовый отбить любое нападение.

На борту «Фэнси» было 50 пушек и около 150 рисковых бойцов, видящих перед собой фантастическое богатство и готовых драться до конца. Эвери решил затеять артиллерийскую дуэль с противником, а затем на шлюпках осуществить абордаж. Счастье благоволило пирату. Не успел «Фэнси» вступить в перестрелку, как произошло неожиданное. Сначала разорвалась пушка на «Великом сокровище», а затем ядро с «Фэнси» по какому-то волшебству буквально с первого выстрела сбило у противника грот-мачту. Такая неудача вызвала смятение противника, которое моментально сменилось паникой. Под грохотом артиллерийских залпов моральный дух команды истощился. Драться с жадными до добычи и смелыми до безрассудства пиратами — вряд ли кто-нибудь пожелал бы оказаться на месте деморализованного экипажа «Великого сокровища». Бой продолжался два часа, когда Ибрагим, капитан «Великого сокровища», не выдержав схватки, смирился с поражением. Правда, от отчаяния ему пришла в голову мысль вооружить саблями и мушкетами только что приобретенных черных невольниц и отправить их в бой. Более того, один свидетель рассказал, что Ибрагим так и сделал: когда разъяренные схваткой пираты вскарабкались по абордажным крючьям на борт, их изумленным взглядам предстало невиданное зрелище… Так или иначе, но последний резерв Ибрагима не спас корабль. Все разбегались перед пиратами. Команду разбойники загнали в трюм и приступили к осмотру захваченного корабля. Действовали они неторопливо, с методичной основательностью осматривая, прощупывая и обыскивая помещение за помещением, пока не проверили его целиком, от палубы до трюма. На это ушло несколько дней, в течение которых суда дрейфовали рядом…

О добыче, захваченной Эвери, легенды ходили по всему миру. По приблизительным расчетам, на борту «Великого сокровища» перевозилось около 500 тыс. реалов, а сосчитать, сколько пираты взяли у пассажиров, просто невозможно. В литературе встречаются упоминания о том, что на долю каждого рядового разбойника пришлось до 1 тыс. фунтов стерлингов — фантастические деньги по тем временам.

Остров Джерба. 1551 г. —Дратуг-раис

Военная история знает немало талантливых тактических хитростей и уловок. Стратагема корсара Драгута, примененная им у острова Джерба, — блестящий пример того, что побеждает не только сила, но и находчивость.

Зиму 1550 — 1551 годов знаменитый пират проводил в своей резиденции на острове Джерба. Его флотилия из трех галер и пятнадцати галиотов стояла на якоре в маленькой бухточке, расположенной около залива Эль-Кантара в восточной оконечности острова. Суда нуждались в ремонте, и более укромного местечка, чем то, в котором базировались корабли Драгута, трудно было подыскать. Гавань была неприступна. К западу от якорной стоянки, где нашла приют корсарская флотилия, тянулась огромная песчаная отмель, едва прикрываемая водой. Опасаться неожиданностей с этой стороны не приходилось. Узкий вход в бухту контролировался бастионом, державшим под обстрелом весь фарватер.

Однако Драгут недооценил предприимчивость и коварство своего извечного врага — генуэзского адмирала Андреа Дориа. Весной 1551 года знаменитый флотоводец отправился в экспедицию в поисках своего заклятого соперника. Он в совершенстве знал секреты острова и решил захватить Драгута врасплох, на его собственной базе. Отправившись из Генуи в Махдию с одиннадцатью галерами для снабжения местного гарнизона, Дориа соединился с галерами вице-короля Сицилии и, доставив в крепость необходимые припасы, пошел к Джербе. Вечером 12 апреля он вошел в залив и перекрыл фарватер, ведущий в бухточку. Неприступная позиция Драгута превратилась в капкан, который, с приходом флота Лориа, захлопнулся. Корсар оказался жертвой собственной беспечности. Сильные стороны его позиции приобрели противоположный характер, так как единственный выход в открытое море был закрыт.

Дориа не торопился. Адмирал прекрасно знал, что флоту Драгута некуда деваться из гавани: мели помешают корсару вырваться на запад в открытое море, а если же он попытается проскользнуть через фарватер, то, напоровшись на сторожившие его галеры, будет вынужден принять бой, результат которого не вызывал сомнений у адмирала. Однако старый флотоводец был очень осторожен и не рискнул входить в фарватер, чтобы не попасть в возможно расставленную ему ловушку. К тому же бастион на берегу смущал адмирала, и он отправил корабль в Геную и Неаполь, прося подкреплений.

Время шло, флоты сторожили друг друга. По всем признакам было видно, что Драгут серьезно готовится к обороне. Велись инженерные работы, пушки бастиона время от времени постреливали в сторону галер Лориа, как будто бы это могло что-то изменить. Генуэзец ждал подкреплений, с которыми можно будет войти в бухту и покончить с Драгутом раз и навсегда. Каковы же были изумление и ярость старого адмирала, когда он получил известие, что корабли, идущие ему на помощь, были перехвачены по дороге галерами… Драгута, который захватил два из них. Что же произошло, как корсар вырвался?

Попав в западню и оказавшись на грани гибели, Драгут продумал и осуществил хитроумную операцию, которая по праву должна стоять в ряду самых знаменитых тактических уловок в истории флотов. Первым делом он отвлек внимание Дориа. Люди Драгута копошились в районе бастиона и своими «оборонительными усилиями» сумели заставить Дориа отложить вход в бухту. Этим было выиграно время, так необходимое Драгуту, чтобы… прокопать канал из бухты на запад, к Аджиму, в открытое море.

Благодаря поддержке 2 тыс. жителей Джербы фарватер был проложен за восемь дней и ночей. Драгут приказал разгрузить корабли, выпотрошив из них все лишнее, и проволок их по мелкому каналу к глубоким водам. На построенных плотах было переправлено все необходимое снаряжение. Так Драгут сумел выпутаться из безнадежного положения.

Маракайбо. 1669 г. — Генри Морган

Огромное морское озеро-лагуна Маракайбо глубоко вдается с севера в континентальную Америку. При взгляде на карту не покидает ощущение, что очертаниями оно странным образом напоминает висящий на поясе, туго набитый монетами кошелек.

В XX в. в лагуне были открыты богатейшие нефтяные месторождения, и сегодня вся экономика региона теснейшим образом оказалась связана с разработкой и добычей «черного золота». Город Маракайбо, расположенный при входе в лагуну, превратился в один из крупнейших нефтяных портов. Вокруг него выросли буровые вышки, перерабатывающие заводы и современные магистрали. Во времена Моргана ни о какой нефти никто и не помышлял, однако Маракайбо и тогда представлял огромную ценность как крупный торговый центр, через которой проходили добываемые испанцами на континенте сокровища.

Лагуна питается реками, стекающими со снежных горных хребтов, окружающих озеро со всех сторон. Берега озера — низменные и заболоченные. Вокруг него раскидывались бесконечные заросли густого кустарника, кактусов и тропические леса. В северной части лагуны, на берегу узкого мелководного пролива, как раз в том месте, где, в соответствии с нашим описанием, затягивается веревкой кошелек, находится город Маракайбо. Пролив соединяет лагуну с морским заливом Маракайбо, вдающимся в материк почти на 200 км, за пределами которого простирается Карибское море. Узкий пролив подпирают со стороны залива два длинных острова, Вихилиас и Лас Паломас, перекрывающие горловину. Устье пролива и северная часть озера мелководны, что препятствовало судам с крупной осадкой войти внутрь лагуны. Над проливом высился мощный форт, господствовавший над окружающей местностью. Почти напротив города Маракайбо располагался порт Гибралтар, внушительное оборонительное сооружение, вокруг которого лежали плантации сахарного тростника, какао и табака. В этой чудесной местности и произошли события, о которых мы расскажем, пользуясь описаниями, оставленными участником знаменитого похода пирата Генри Моргана в Маракайбо в 1669 году — Эксквемелином:

«На западном берегу, примерно в шести милях от входа в бухту, расположен город Маракайбо. Вид у него довольно приятный, потому что все дома выстроены вдоль берега и удачно расположены. Город густо заселен. Вместе с рабами в нем три или четыре тысячи жителей. Среди них восемьсот солдат — все испанцы. В городе есть церковь, четыре монастыря и госпиталь. Управляется город вице-губернатором, который подчинен губернатору Каракаса и входит в провинцию Каракас. Тамошние торговцы промышляют кожами и салом. У жителей много скота, а их плантации лежат милях в тридцати от Маракайбо, близ большого селения, которое называется Гибралтар. Эти плантации дают много какао и различные овощи и плоды, которыми снабжают город Маракайбо, поскольку там земля бедная и плохо родит. Каждый день из Гибралтара в Маракайбо отправляются барки, груженные лимонами, апельсинами и прочей снедью. В Маракайбо их нагружают мясом. В Гибралтаре нет ни коров, ни овец…

Гибралтарская округа простирается миль на двадцать, на рубежах ее везде юры и болота. Горы очень высокие и круглый год увенчаны шапками снега. По другую сторону хребта лежит большой город Мерида, которому подчиняется Гибралтар…

…в полдень корабли Моргана[106] вошли в залив Маракайбо, и чтобы их не было видно из сторожевой башни, откуда море просматривалось очень далеко, пираты бросили якорь на глубине девяти футов, а к вечеру двинулись снова в путь. На следующий день, едва забрезжил рассвет, корабли подошли к крепости дела Барра, которая отделяла вход в лагуну… Пираты спустили все маленькие суда, на которых можно было перевезти людей на берег. Испанцы в крепости также начали срочные приготовления и открыли огонь из больших пушек. Они спалили все дома, окружавшие крепость, чтобы расчистить место для стрельбы, и продолжали стрелять всей батареей. Морган и его люди вступили в форт только к вечеру. Там не было ни души: едва пираты подошли вплотную к крепости, ее защитники взорвали часть порохового запаса и ушли под прикрытием дыма… Морган приказал немедленно вытащить порох из крепости и подорвать крепостные стены, а все пушки сбросить в кучу… Пушки было сброшены со стен, а лафеты сожжены..

…Спустя сутки, ровно в полдень, флотилия подошла к городу Маракайбо и встала недалеко от берега[107], чтобы обеспечить высадку огнем малых пушек. Сделать это оказалось так же легко, как и при высадке у форта: все испанцы скрылись в лесу и бросили город на произвол судьбы; остались только совсем дряхлые старики, которые не могли уйти из города, да и терять им было нечего…

После того, как пираты выявили сотню богатейших семейств Маракайбо и разграбили все их имущество, Морган решил отправиться в Гибралтар…

…После многодневного пути Морган и его спутники подошли к Гибралтару. Испанцы дружно открыли огонь из тяжелых пушек. Но пиратов этот отпор не смутил, они воспылали еще большим рвением; пираты уверились, что там, где крепко защищаются, наверняка много добычи, ну, а сахар всегда подсластит и кислую кашу… На следующий день, рано-рано утром, пираты сошли на берег и избрали не самый прямой и короткий путь, а… пошли по другой, лесной дороге; это давало им возможность напасть на Гибралтар с возвышенности и с тыла… Испанцы предпочли добровольно покинуть эти места, чтобы не подставлять свои шеи под топор. На дороге, по которой испанцы отходили, они соорудили несколько засад, чтобы задержать пиратов, если те за ними погонятся. Крепостные орудия испанцы заклепали, а порох увезли…

… Совершив еще несколько набегов и проведя в Гибралтаре в обшей сложности пять недель, пираты решили покинуть город… Морган не был в Маракайбо уже довольно долю и совершенно не знал, как там обстоят дела… Через четыре дня[108] пираты прибыли в город Маракайбо… Но там их ждали совершенно неожиданные известия…

К Моргану привели одного бедняка, который лежал в лазарете в Маракайбо. Он сообщил, что в лагуну вошли три боевых испанских корабля и подстерегают пиратов, а в крепости испанцы снова установили пушки…

…Самый крупный корабль был вооружен сорока пушками, поменьше — тридцатью, а самый маленький — двадцатью четырьмя[109]. Пираты видели и гарнизон, стоявший в крепости. Силы испанцев намного превышали силы Моргана: ведь на самом тяжелом его корабле было всею четырнадцать пушек. Никто не знал, что предпринять, даже Морган; думали, какой выход из положения будет лучше — выбраться из жерла лагуны было нельзя, потому что там стояли испанские корабли; и никакого шанса не было пройти сушей.

Стремясь показать, что пираты совсем не пали духом, Морган потребовал от испанцев выкуп за Маракайбо, угрожая в случае отказа сжечь город. Через два дня он получил письмо от испанского генерала дона Алонсо дель Кампо-и-Эспиносы, стоявшею с кораблями у выхода из лагуны.

Дон Алонсо дель Кампо-и-Эспиноса — Г. Моргану

24 апреля 1669 г.

«Наши союзники и соседи уведомили меня, что вы осмелились… войти в озеро Маракайбо и предпринять там враждебные действия, среди коих числятся грабеж и взимание выкупа с его (короля Испании. —Д. К.) подданных. Узнав об этом, я счел своим долгом пресечь сии бесчинства. Поэтому я овладел фортецией при входе в озеро, которую вы захватили у горстки обабившихся трусов, установил на ней пушки и намерен с имеющимися у меня в наличии кораблями призвать вас к ответу и наказать за дерзость. Тем не менее, если вы смиренно вернете взятое, а именно золото, серебро, драгоценности, равно как и пленников, и рабов, и все товары, я пропущу вас, дабы вы смогли добраться до своих краев. Если же вы откажетесь от моего добросердечного предложения, я уничтожу всех вас на месте без пощады… Подумайте, как вам надлежит поступить, и не испытывайте более моего терпения и моей доброты. В ином случае я прикажу моим храбрецам отомстить вам за все жестокости и обиды, что вы несправедливо наносите каждодневно испанскому населению Америки…»

Он (Морган. — Д. К. ) еще раз обратился к испанцам со следующим предложением: пираты готовы уйти из Маракайбо, не спалив города и не причинив ему вреда, даже без выкупа они готовы отдать половину рабов и выпустить остальных пленников безвозмездно, а также отказаться от выкупа за Гибралтар и освободить заложников.

Испанский генерал ответил, что и слушать не желает о таких предложениях и дает пиратам еще два дня. Если они не выполнят за этот срок его требований, он уничтожит их огнем и мечом. Получив такой ответ от генерала, Морган решил пойти на все, лишь бы выйти из лагуны, не отдавая добычи…

… часть пиратов собрала в городе всю смолу, воск и серу и соорудила огромный зажигательный снаряд. Трюмы судна набили пальмовыми листьями, перемешав их с воском, смолой и серой; на эту смесь положили большие полотнища холста, которым накрывали пушки, под каждой чуркой поставили шесть горшков с порохом. .. На палубе поставили несколько деревянных чурок и надели на них шапки, чтобы издали они выглядели как люди…

Когда забрезжило утро — был отлив — пираты двинулись[110]. Испанцы решили, что пираты готовы на все, лишь бы выйти из пролива; и их корабли, подняв якоря, пошли навстречу пиратским. Корабль-брандер двинулся на самый большой испанский корабль и таранил его.

Когда испанский генерал сообразил, что это за судно, он отдал приказ своим людям перебраться на его палубу и срубить мачты, чтобы судно унесло течением. Но испанцы не успели ничего сделать: брандер внезапно взлетел на воздух, просмоленное полотно облепило такелаж «испанца», и, охваченный мощным пламенем, корабль генерала заволокло густым дымом. Когда со среднего корабля увидели, что флагман горит, капитан его тотчас же умчался под прикрытие форта и наскочил на мель; третье судно хотело повторить этот маневр, но пираты погнались по пятам и захватили его… [111]Все пираты были очень уверены в себе… Они сошли на берег, где из крепости их яростно стали обстреливать из тяжелых пушек… Весь остаток дня они (пираты. — Д. К. ) обстреливали крепость из ружей… Но когда пираты попытались влезть на крепостные валы, чтобы забросать испанцев ручными гранатами, их довольно скоро отбили… пираты вынуждены были отойти и насчитали тридцать человек убитыми и много раненых. К вечеру несолоно хлебавши они поднялись на борт своих кораблей».

Морган «послал к генералу человека и потребовал выкуп за Маракайбо, грозясь сжечь все дома… пираты согласились на двадцать тысяч реалов и пятьсот голов скота.

На следующий день испанцы привели весь скот… и внесли часть денег… Пираты перебили все стадо и засолили мясо. Вскоре испанцы принесли остальные деньги и потребовали освободить пленников. Однако Морган не хотел ничего знать и сказал, что передаст пленников тогда, когда отойдет на расстояние пушечного выстрела от крепости: таким путем он желал обеспечить себе свободный выход… Морган сообщил пленникам, что они должны выпросить у генерала для него свободный проход; если генерал не сделает этого, то он повесит всех пленников… Пленники послали к дону Алонсо человека просить его, чтобы он дал возможность пиратам выйти мирно, иначе это может стоить им жизни. Однако генерал не внял их мольбам и дал отрицательный ответ…

…Пираты решили пуститься на такую хитрость: днем[112], в канун ночи, которая намечена была для бегства, часть пиратов села в каноэ, якобы для того, чтобы высадиться на берег. Берег этот был в густых зарослях, и пираты незаметно вернулись назад, легли в каноэ и потихоньку снова подошли к своим кораблям. Такой маневр они проделали неоднократно, причем ложная эта высадка шла со всех кораблей. Испанцы твердо уверились, что пираты попытаются этой ночью броситься на штурм и захватить крепость; они стали готовить все необходимое для защиты с суши и повернули туда все пушки.

Настала ночь, и когда Морган убедился, что все пираты наготове, он приказал поднять якоря, поставить паруса. Корабли понеслись в струе течения, и их прибило почти к самой крепости. В этот момент пираты поставили свои паруса так, чтобы использовать ветер с суши, и пронеслись мимо крепости. Испанцы тотчас повернули часть пушек в сторону моря, однако пираты успели уже осуществить свой маневр, и их корабли почти не пострадали от крепостных орудий… На прощанье он выстрелил по форту из семи пушек, однако ответа не последовало».

Пиратский рейд в лагуну Маракайбо, описанный Эксквемелином, знаком всем, кто читал увлекательнейший роман Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада». Ничего удивительного в этом нет. «Энциклопедия» пиратской жизни Вест-Индии, написанная загадочным Эксквемелином, стала неиссякаемым источником фантазии для писателей, пишущих на пиратскую тему. Творчество Сабатини — один из характерных и удачных образцов. Искусно вплетая подлинный исторический факт в ткань авантюрной эпопеи капитана Блада, автор ловко перемешает акценты и даты и по-новому оживляет события.

Героико-романтический ореол выделяет благородного ирландского капитана Питера Блада из своры грубых, невежественных, залитых кровью бесчувственных подонков, ставших столь традиционными при описании пиратских главарей. Подлинная история, произошедшая в Маракайбо, дала автору прекрасную возможность обыграть характер своего героя, предоставив ему возможность сыграть ту роль, которую исполняли реальные действующие лица. Детали ограбления Морганом лагуны Маракайбо оказались перенесенными почти на тридцать лет, в 1687 год, и дополнились новыми свежими штрихами в соответствии с замыслом автора. Впрочем, расставляя необходимые для сюжета акценты, Сабатини сохранил преемственность. Любопытно, что даже в именах испанского вице-адмирала улавливается связь с реальным событием, и противник Моргана дон Алонсо дель Кампо-и-Эспи-носа превращается на страницах романа в упрямого и недалекого испанского командующего дона Мигеля де Эспиноса-и-Вальдеса.

Дюнкерк. 1691 г. — Жан Бар

Дюнкеркский корсар был привычен к грубому деревянному настилу корабельной палубы, постоянной качке и соленым брызгам, окатывающим его с ног до головы под грубый смех матросов. И, оказавшись в роскошных салонах королевского дворца в Версале, в его залах, кишащих блестящими разноцветными костюмами, мундирами и ливреями, он вглядывался в этих разодетых людей, рассматривал их локоны, банты, манжеты, кружевные воротники и терялся в обилии нежно-розовых, голубых, бледно-палевых и бордовых шелковых кафтанов. Пылающие люстры отражались в огромных зеркалах и блестящем паркете, и свет их со всех сторон обливал огромную фигуру корсара, не давая возможности укрыться в каком-нибудь укромном уголке. Мраморные амуры лукаво поглядывали на новичка, словно потешаясь над его громоздкостью и неуклюжестью. Дамы кидали взгляды в его сторону и о чем-то щебетали, а их шикарные платья составили такой красочный букет, что невозможно было отвести глаз. Но уж нет — к такой обстановке дюнкеркский герой не привык. Однако он вызывал любопытство этой публики, придворные нахлынули на него, густая толпа окружила бравого моряка, и посыпался нескончаемый поток вопросов. Наконец Бар не выдержал. «Ну как же вы выбрались из блокированного Дюнкерка?» — осаждали его. Гигант прорычал: «Да вот так» — и пошел прямо на толпу, расталкивая всех локтями, пинками и тумаками. Наглядный урок его тактики.

Когда англо-голландская эскадра контр-адмирала Джона Бенбоу в 1691 году блокировала Дюнкерк, ни один корабль не мог выскользнуть из гавани. Бар был дерзок, смел, но осторожен и ждал своего часа. Как-то раз тяжелый южный шторм разметал английские суда и расчистил лазейку в середине блокирующего отряда. Бар и де Форбен с несколькими судами, поставленными один за другим, устремились прямо в центр эскадры, в промежуток между неприятельскими кораблями, и, давая залпы с обоих бортов, как нож сквозь масло, прошли в открытое море. Противник не успел даже понять, что произошло, и погоня не имела успеха. А корсары отличились уже через неделю. Они захватили четыре английских корабля, идущих в Россию, затем разбили голландский сельдяной флот, разграбили английское побережье у Ньюкасла и вернулись в Дюнкерк, невзирая на блокаду, с призами в 1 млн 500 тыс. ливров.