Глава VI

КОЛДУНЫ-ПРАВИТЕЛИ

Приведенные данные свидетельствуют о том, что во многих странах и у многих народов магия претендовала на управление великими силами природы на благо человека. В обществе, которое с доверием относилось к притязаниям специалистов в этом деле, они становились людьми важными и влиятельными. И неудивительно, что благодаря установившейся репутации и внушаемому ими страху некоторые из колдунов достигали высшей власти над своими легковерными соплеменниками, становясь вождями и правителями.

Взять хотя бы австралийских аборигенов-людей, находящихся на самом низком уровне развития и относительно которых мы обладаем сравнительно полной и точной информацией. Ни вожди, ни правители не управляют этими племенами. В той мере, в какой об этих племенах можно сказать, что они имеют политическое устройство, последнее представляет собой демократию или, точнее, олигархию старых и влиятельных мужчин, которые собираются на совет и практически без участия более молодых соплеменников принимают решения по поводу всех важных дел. Это совещательное собрание соответствует сенату позднейших племен, и, если понадобилось бы изобрести неологизм для обозначения такого рода правления старейшин, его можно было бы назвать геронтократией.^{31} Старейшины, которые у австралийских аборигенов собираются на совет и управляют делами своего племени, видимо, являются большей частью предводителями своих тотемных кланов. В Центральной Австралии, где специфика природных условий (пустыня) и почти полная изоляция от внешних влияний задержали прогресс и оставили туземцев в самом примитивном состоянии, на предводителей тотемных кланов возложена обязанность совершать магические ритуалы для умножения тотемов. А так как огромное большинство тотемов составляют животные и растения, употребляемые в пищу, от старейшин обычно ожидают, что при помощи магии они добудут народу пищу. Обязанность других — вызывать дождь и оказывать общине другие услуги. Короче говоря, предводители кланов в Центральной Австралии занимаются общественной магией. Важнейшей из возложенных на них функций было присматривать за священными хранилищами (обычно они находились в расщелине скалы или в углублении в земле), где содержались священные камни и палки (чуринги), с которыми, если верить преданию, были каким-то образом связаны души всех людей, как живых, так и мертвых. Так что, хотя на предводителей кланов было возложено выполнение того, что мы назвали бы гражданскими обязанностями, например наложение наказания за нарушение племенного обычая, их основные функции были священными или магическими.

Хотя жители Новой Гвинеи находятся на куда более высоком культурном уровне, чем австралийские аборигены, их общественное устройство, по сути дела, представляет собой все ту же демократию или олигархию, и институт вождей имеется у них не более как в зародыше. По словам сэра Уильяма Мак-Грегора, никто из жителей Британской Новой Гвинеи не оказался достаточно сведущ, смел и силен, чтобы установить деспотическую власть хотя бы в одной области. „Ближе всего к этому приблизился (будучи весьма далек от идеала) тот, кто стал прославленным колдуном; но это удалось ему не без помощи изрядной доли шантажа“.

Власть меланезийских вождей, по рассказам местных жителей, полностью покоится на вере в то, что они имеют общение с могучими духами и обладают сверхъестественной силой, с помощью которой могут оказывать влияние на духов. Если вождь налагал подать, то отрабатывалась она потому, что народ страшился его власти над духами и пребывал в твердой уверенности, что вождь может наслать несчастье и болезнь на того, кто ему не подчиняется. Как только значительная часть подданных начинала разуверяться в способности вождя влиять на духов, шаталось и его право облагать податями. По свидетельству Джорджа Брауна,^{32} в Новой Британии „от правящего вождя всегда ожидали выполнения жреческих функций. Он делал вид, что находится в постоянном общении с тебаранами (духами) и благодаря их влиянию способен вызвать дождь или солнечную погоду, благодатные или неблагоприятные ветры, болезнь или здоровье, победу или поражение на войне и вообще сотворить любое благодеяние или бедствие, за которое проситель готов заплатить достаточную цену“.

Следующую ступень на лестнице культуры занимают племена Африки, у которых институт вождей и правителей достиг полного развития. В этом регионе также имеются многочисленные свидетельства об эволюции колдуна (в особенности способного вызывать дождь) в вождя. Так, у племени вамбугве — бантуязычной народности в Восточной Африке — первоначальной формой правления была семейная демократия; но огромная власть колдунов, передаваемая по наследству, возвела их в ранг предводителей или вождей. В 1894 году из трех оставшихся в живых вождей двое внушали большой страх по причине своих колдовских способностей. Богатые стада скота, которыми они владели, почти полностью перешли в их владение в форме подношений за услуги, оказанные ими в этом качестве. Вожди другой народности Восточной Африки, вататуру, являются, как известно, не более чем колдунами, не оказывающими прямого политического влияния. И у вагого (Восточная Африка) власть вождей берет свое начало от искусства делать дождь. Если сам вождь этой способностью не обладает, он обязан воспользоваться услугами другого лица.

У племен Верхнего Нила вождями являются обычно знахари. Власть их покоится главным образом на предполагаемой способности вызывать дождь, так как „единственное, что важно для обитателей этих мест, — это дождь: невыпадение осадков в нужное время сулит обществу несказанные бедствия. Поэтому неудивительно, что наиболее ловкие люди присваивают себе способность вызывать дождь и, добившись соответствующей репутации, наживаются на легковерии своих простодушных соплеменников“. Отсюда „большинство племенных вождей являются делателями дождя, и их популярность находится в зависимости от способности вызывать для своего народа дождь в нужное время года… Селения, вожди которых занимаются этим делом, всегда строятся на склонах довольно высоких холмов, так как вожди, конечно, знают, что холмы привлекают тучи, и поэтому предсказывают погоду с большой долей уверенности“. В распоряжении каждого из таких делателей дождя имеется некоторое количество дождевых камней, которые они держат в горшке; среди них горный хрусталь — искряк и аметист. Желая вызвать дождь, колдун погружает камни в воду и, взяв в руку расщепленную сверху, очищенную от коры палку, делает ею тучам призывный знак или отгоняет их в нужном направлении, бормоча при этом заклинание. Или он наливает в углубление в камне воду и погружает в нее внутренности овцы или козы, а затем разбрызгивает воду в воздух. Хотя вожди приобретают богатство благодаря своим мнимым магическим способностям, умирают они большей частью насильственной смертью. Во время засухи разъяренный народ собирается и убивает вождя в уверенности, что это он задерживает дождь. Обычно должность вождя передается по наследству от отца к сыну. К числу племен, которые придерживаются этих верований и соблюдают эти обычаи, относятся латука, бари, палуба и локойа.

Члены племени ленду к западу от озера Альберт в Центральной Африке твердо верят, что некоторые люди обладают способностью вызывать дождь. У них делатель дождя является вождем или почти всегда им становится. Великое уважение к распределителям небесной влаги питают и туземцы племени баньоро, которые буквально осыпают их дарами. Тот же, кто обладает абсолютной и неоспоримой властью над дождем. великий распределитель дождя, является правителем. Он имеет право передавать свои полномочия другим лицам, так чтобы небесная вода равномерно распределялась по разным частям его царства.

В Восточной, Центральной и Западной Африке мы сталкиваемся все с тем же соединением в одном лице функций вождя и мага. Так, в племени фан нет четкого различения между вождем и знахарем. Вождь одновременно является знахарем, да еще кузнецом в придачу. Дело в том, что представители этого племени считают ремесло кузнеца священным и заниматься им позволено лишь вождям.

По поводу связи между должностями вождя и мага в Южной Африке один хорошо информированный автор замечает следующее: „В глубокой древности великим делателем дождя был племенной вождь. Некоторые вожди не позволяли никому вступать с собой в соревнование, иначе вождем был бы выбран более удачливый делатель дождя“. Была и другая причина: если бы делатель дождя стяжал себе на этом поприще великую славу, он наверняка стал бы богачом, а вождю, очевидно, не годится позволять кому-либо чрезмерно обогащаться. Делатель дождя пользуется в народе огромным влиянием, поэтому очень важно связать эту функцию воедино с властью вождя. Предание усматривает главную добродетель древних вождей и героев в способности вызывать дождь, и представляется вероятным, что от нее берет свое начало институт вождей. Тот, кто вызывает дождь, естественно, становится вождем. Знаменитый зулусский деспот Чака провозгласил себя единственным прорицателем в стране, потому что допустить соперников в этом искусстве было бы небезопасно для жизни. Доктор Моффат замечает относительно всех южноафриканских племен, что „во мнении народа делатель дождя является личностью незаурядной, обладающей большим влиянием на умы, чем даже царь, который вынужден уступать повелениям этого высшего должностного лица“.

Эти данные говорят в пользу того, что в Африке человек, занимающийся общественной магией, особенно делатель дождя, часто превращался в правителя. Можно предположить, что в этом выдвижении сыграл роль как беспредельный страх, который маг внушает к себе, так и значительное состояние, которое он накапливает при исполнении своих профессиональных обязанностей. Карьера мага сулит мастеру своего дела великие блага, но она полна западней, в которые всегда может попасть его неумелый или неудачливый собрат по профессии. Положение занимающегося общественной магией действительно очень непрочно: народ твердо уверен, что в его власти вызвать дождь, заставить засиять солнце, созреть плоды. Поэтому естественно, что засуху и недостаток съестных припасов также приписывают его преступной небрежности или злонамеренному упрямству. Он несет за это должное наказание, В Африке вождя, которому не удалось вызвать дождь, часто изгоняют или убивают. В некоторых районах Западной Африки, если, несмотря на обращенные к вождю молитвы и приношения, дождя все-таки нет, подданные связывают его веревками и силой ведут на могилу предков, чтобы он испросил у них необходимый дождь. Банжары Западной Африки приписывают своему вождю способность делать погоду сухой или дождливой. Пока стоит хорошая погода, они осыпают его подарками в виде зерна и скота. Но если засуха или дождь угрожают погубить посевы, они оскорбляют и бьют вождя до тех пор, пока погода не изменится к лучшему. Когда год выдается неурожайный или слишком сильный прибой препятствует рыбной ловле, народность лоанго обвиняет своего царя в „злосердечии“ и свергает его с престола. На Зерновом Берегу за общественное благополучие, плодородие земли и обилие рыбы в море ответствен верховный жрец или царь-фетиш, который носит титул Бодио. Если страна терпит неудачу в каком-нибудь отношении, Бодио смещают с должности. На огромных пространствах на южном берегу озера Виктория-Нианца, в Уссукуме вопросы о дожде и саранче входят в компетенцию правительства султана. Султан должен знать, как вызывать дождь и изгонять саранчу. Если он и его знахари не способны справиться с этим, по время стихийных бедствий на карту ставится их жизнь. Когда народ ощущает великую нужду в дожде, а его нет, султана просто изгоняют в Утутву, недалеко от Нассы. Народ придерживается мнения, что правители обязаны обладать властью над явлениями природы. Вообще обитатели района озера Нианса убеждены в том, что дождь выпадает не иначе как благодаря магии, а обязанность вызывать его возлагается на вождя племени. Если в нужное время дождя не бывает, все выражают недовольство. Не один царек был изгнан из страны о причине засухи. Когда сохнут посевы племени латука (район Верхнего Нила) и все усилия вождя вызвать дождь оказываются безуспешными, ночью на него обычно совершают нападение, грабят имущество и изгоняют. Часто дело доходит до убийства.

Обитатели многих других частей света также ожидают от правителей управления природными процессами на благо народа, а в случае неудачи подвергают их наказанию. Когда у скифов ощущалась нехватка пищи, они, по-видимому, заключали своих царей в тюрьму. В Древнем Египте в случае неурожая порицали священных фараонов. Ответственными за ход природных процессов считались также священные животные. Если вследствие длительной и жестокой засухи страну постигал мор или другие бедствия, жрецы хватали ночью священных животных и обращались к ним с угрозами; и если эпидемия, например, не утихала, животных убивали. В прошлом коралловым островом Ниуе, или Диким Островом, правила царская династия. Но так как ее представители были одновременно верховными жрецами и, как считалось, способствовали росту съедобных растений, то в голодное время народ приходил в гнев и убивал их. Когда наконец после серии убийств никто не пожелал занять трон, монархическому правлению пришел конец. Китайские авторы сообщают, что, когда в Корее выпадало слишком мало или слишком много дождей и урожай не созревал, вина за это возлагалась на царя. В таких случаях одни требовали его низложения, другие-умерщвления.

Американские индейцы ближе всего подошли к цивилизации в периоды существования монархической и теократической империй в Мексике и Перу. Ранний период истории этих стран известен нам слишком мало, чтобы утверждать, были предшественники этих обожествленных правителей знахарями или нет. След такой исторической последовательности, возможно, проглядывает в клятве, которую мексиканские правители давали при восшествии на престол. Они клялись, что заставят солнце сиять, тучи — давать дождь, реки — течь, а землю в изобилии приносить плоды. Окутанный ореолом таинственности и атмосферой страха, колдун или знахарь, конечно, пользовался огромным влиянием у американских индейцев и, хотя у нас нет положительных данных об этом процессе, во многих случаях мог превратиться в вождя или верховного правителя. Кетлин, правда, сообщает, что знахари в Северной Америке „ценятся в качестве сановников и вся община оказывает им величайшее уважение не только за то, что они сведущи в вопросах лечения больных, но в особенности за умение в магии и оккультных искусствах, которыми они прежде всего и занимаются, Во всех племенах врачи являются заклинателями духов, магами, предсказателями. Мы бы даже назвали их верховными жрецами, поскольку они надзирают и руководят всеми религиозными обрядами. На них смотрят как на оракулов народа. В военное и мирное время они восседают в советах рядом с вождями. Прежде чем предпринять какой-то шаг, имеющий общественное значение, непременно запрашивают их мнение, принимаемое с величайшим почтением. Равным образом шаманы племени майду (Калифорния) были и продолжают оставаться, вероятно, самыми влиятельными людьми. При отсутствии определенной системы правления слово шамана имеет огромный вес. К касте шаманов относятся с большим страхом и, как правило, повинуются ее представителям куда больше, чем вождям“.

В Южной Америке маги и знахари также шли прямой дорогой к званию вождя или короля. Один из первых поселенцев на побережье Бразилии, француз Андрэ Тевэ, сообщает, что индейцы „относятся к своим „паже´“ (или знахарям) с таким почтением и благоговением, что обожают и прямо-таки боготворят их. Можно видеть, как простой народ простирается ниц при встрече с ними и обращается к ним с молитвами вроде: „Соблаговоли, чтобы ни я, ни мои дети не заболели и не умерли“ — или с чем-то в этом роде. Но если когда-нибудь этим „паже´“ случится ошибиться и их предсказания не сбываются, народ без колебаний их убивает, как недостойных титула и звания „паже´“. У индейцев-ленгуа (Гран-Чако) каждый клан имеет своего кацика, то есть вождя. Но они располагают незначительной властью. Должность вождя обязывает его дарить большое количество подарков, так что он редко становится богатым и носит, как правило, более поношенную одежду, чем одежда его подданных. „Человеком, который фактически сосредоточил в своих руках самую большую власть, является колдун, привыкший скорее получать подарки, чем дарить“. Обязанность мага — насылать бедствия и несчастья на врагов племени и охранять своих соплеменников от вражеской магии. Оплачиваются эти услуги хорошо; благодаря им колдун приобретает в обществе огромное влияние и высокое положение.

В Малайе к радже или правителю относятся обычно с суеверным поклонением, как к существу, обладающему сверхъестественными способностями. Есть основания полагать, что, подобно многим африканским вождям, раджа этот выдвинулся из простых колдунов. До настоящего времени малайцы убеждены, что личность раджи оказывает влияние на такие явления природы, как рост злаков и плодоношение фруктовых деревьев. Предполагается, что, хотя и в меньшей степени, такой же способностью оплодотворения обладают наместники раджи и даже лица европейского происхождения, которые правят различными областями. Так, в Селангоре, одной из областей Малайского полуострова, хороший или плохой урожай риса часто связывается со сменой местных чиновников. Туратеи в южной части острова Целебес (Сулавеси) считают, что урожайность риса зависит от поведения их властителей и что плохое правление — под этим они понимают правление человека, который не руководствуется древним обычаем, — ведет к неурожаю.

Даяки из Саравака верили, что знаменитый английский наместник раджа Брук был наделен некой магической способностью, которая при надлежащем применении могла привести к изобилию риса. Поэтому, когда он посещал племя, ему приносили семена для посева в будущем году, и он „оплодотворял“ их, потрясая над ними женским ожерельем, которое предварительно обмакнули в особый раствор. Когда он входил в деревню, женщины омывали ему ноги сначала водой, потом молоком молодого кокосового ореха и вновь водой. А всю воду, которой он коснулся, даяки сохраняли для того, чтобы использовать в своих хозяйствах в уверенности, что это принесет впоследствии обильную жатву. Отдаленные племена, которые Брук не мог посетить, посылали ему небольшие куски белой материи и немного золота или серебра. После того как он напитывал их своей „оплодотворяющей благодатью“, туземцы зарывали их в полях и ожидали хорошего урожая. На замечание одного европейца, что у племени самбан плохой урожай риса, вождь тут же ответил: „Иначе и быть не может, ведь нас ни разу не посетил раджа Брук“. Он просил уговорить раджу Брука посетить его племя и вернуть плодородие его земле.

Веру в то, что властители обладают магическими или сверхъестественными способностями, с помощью которых они могут оплодотворять землю и одаривать своих подданных иными благодеяниями, разделяли предки арийских народов, расселившихся от Индии до Ирландии. Это верование в нашей собственной стране оставило заметный след. Законы Ману древний свод индусских законов — следующим образом повествуют о последствиях правления доброго царя: „В стране, властитель которой избегает захватывать имущество грешников, люди рождаются в надлежащее время и проживают долгую жизнь. И урожаи землепашцев восходят на славу, и дети не умирают, и ни один отпрыск не рождается уродом“. В гомеровской Греции о вождях и царях говорили как о священных или божественных. Жилища их были божественными, а колесницы — священными. Считалось, что правление хорошего царя заставляет чернозем приносить обильные урожаи пшеницы и ячменя, деревья — сгибаться под тяжестью плодов, стада умножаться, а море — изобиловать рыбой. Когда в средние века король Дании Вальдемар I совершал путешествие по Германии, матери приносили ему своих детей, а землепашцы — семена, чтобы он к ним прикоснулся; считалось, что от королевского прикосновения дети будут лучше расти. По тем же причинам земледельцы просили короля бросать семена в землю. У древних ирландцев бытовало верование, что, если король соблюдает обычаи предков, погода будет мягкой, урожай — обильным, скот — плодовитым, воды — изобиловать рыбой, а фруктовые деревья — сгибаться под тяжестью плодов. Среди благотворных последствий правления справедливого короля канон, приписываемый святому Патрику, перечисляет „хорошую погоду, спокойное море, обильные урожаи и отягощенные плодами деревья“. Напротив, голод, бесплодие, порча плодов и неурожай рассматривались как неопровержимые доказательства того, что правящий монарх плох.

Последним пережитком этих суеверий, возможно, была вера в то, что английские короли обладают способностью прикосновением руки исцелять от золотухи. Эта болезнь была поэтому известна под названием „королевской“. Чудесным даром излечения часто пользовалась королева Елизавета (1558–1603). В Иванов день 1633 года король Карл I (1625–1649) одним махом излечил сотни пациентов в королевской часовне в Холируде. Но вершины популярности эта практика, по-видимому, достигла при его сыне Карле II (1660–1685). За время своего правления этот монарх коснулся около ста тысяч люден, больных золотухой. Иногда вокруг него возникала ужасная давка. Однажды шесть или семь искавших исцеления людей были затоптаны насмерть. Король Вильгельм III (1688–1702), будучи человеком здравомыслящим, с презрением отказывался участвовать в этом надувательстве и, когда все та же дурно пахнущая толпа осаждала его дворец, приказал раздать ей милостыню и выгнать вон. Когда же однажды его в первый и в последний раз удалось уговорить возложить руку на больного, он сказал ему: „Дай тебе бог лучшего здоровья и побольше ума“. Однако, как и следовало ожидать, эта практика продолжала существовать и при глуповатой дочери тупого фанатика Якова II (1685–1688) королеве Анне (1702–1714).

Французские короли также приписывали себе способность исцелять путем прикосновения, которую они, по их словам, унаследовали от Хлодвига (481–511) и Людовика Святого (1226–1270), тогда как английские короли якобы унаследовали ее от Эдуарда Исповедника (1042–1066). Точно так же вожди туземцев с острова Тонга считались способными излечивать золотуху и случаи отвердения печени прикосновением своих ног. Лечение было чисто гомеопатическим, так как предполагалось, что болезнь и излечение происходят от соприкосновения с особой королевской крови или с каким-то принадлежащим ей предметом.

На основании сказанного мы можем сделать обоснованный вывод, что во многих частях света верховный правитель происходит по прямой линии от древнего мага или знахаря. С момента обособления особого класса шаманов на него было возложено исполнение обязанностей, обеспечивающих безопасность и благосостояние общества. Эти люди постепенно достигают богатства и власти, а лучшие из них превращаются в священных владык. Для наиболее проницательных умов ложность магии с течением времени становится все более и более очевидной, и она мало-помалу вытесняется религией. Другими словами, колдун уступает место жрецу, который, отказываясь от стремления непосредственно управлять ходом природных процессов на благо человека, старается достичь той же цели косвенным путем — путем обращения к богам. Пусть они сделают для него то, чего он более не считает возможным достичь собственными силами. Верховный правитель постепенно отказывается от магии в пользу чисто жреческих функций — молитвы и жертвоприношения. Но поскольку границы между человеческим и божественным еще нечетки и расплывчаты, то некоторые правители воображают, что возможно достичь божественности путем воплощения. Это учение о воплощении и связанная с ним теория подлинной божественности верховных владык будут предметом исследования в следующей главе.