В этом разделе мы немного отвлечемся от темы военных тайн Антарктики. Но не будем далеко отходить от них. Почему? Ведь внешне совершенно мирные антарктические станции всегда хранили в своих сейфах немало военных секретов, часть из которых была непосредственно связана с существованием нацистских баз «Хорст Вессель» и «Новая Швабия». Впрочем судите сами!

О существовании Земли Новая Швабия послевоенные историки старались лишний раз не упоминать. Не удивительно, что в нынешнем веке уже редко кто верит в ее существование. Меж тем еще в прошлом веке некоторая информация о ней все же просочилась и в советскую печать.

В 1955 году несколько стран мира приступили к организации научно-исследовательских экспедиционных баз в западной Антарктиде. Они были размещены на побережье, как правило, далеко друг от друга; сравнительно большой «сгусток» станций нескольких стран был только на Земле Грейэма. Через 10 лет в нашей стране вышел двухтомный капитальный труд «Атлас Антарктики». Он содержал в себе сотни подробных карт, графиков, диаграмм, и научных статей, знакомясь с которыми можно было получить интереснейшие сведения о рельефе, геологическом строении, материковом оледенении и морских льдах, климате, геофизических явлениях, растительности и животном мире загадочного Шестого континента. Одна из карт была посвящена Международному геофизическому году (МГГ), который начался поздней осенью 1957-го и закончился ранней весной 1959-го. Тогда по единой программе к детальному изучению ледяного континента впервые после окончания Второй мировой войны приступили многочисленные международные экспедиции из Аргентины и Австралии, Бельгии и Великобритании, Новой Зеландии и Норвегии, СССР и США, Франции и Чили, ЮАР и Японии. Позже к ним присоединились Польша и Чехословакия. На этой карте были указаны 42 научных станции, принадлежавших 12 странам мира. Но была ли эта программа действительно единой? Внешне — да! Но были и весьма интересные различия.

В 1930-е годы, особенно в связи с проведением Международного полярного года (1932–1933), многие заинтересованные в том страны приступили к исследованию береговой полосы антарктического ледникового покрова и особенно в наиболее доступной части континента, на Земле Греэма, где начали постоянную работу сразу несколько метеорологических станций. В результате их исследований появились первые достоверные карты побережья Антарктиды в масштабе 1:2 000 000, однако две трети южнополярной земли так и остались белыми пятнами. Долгое время Антарктида оставалась ничейным материком Но сразу после окончания Второй мировой войны она стала интересна многим странам мира, в том числе и совершенно далеким от антарктических берегов. Почему?

Неожиданно для всех американцы объявили Антарктиду «шкатулкой сокровищ». И каких ископаемых: уголь, золото, серебро, свинец, железо, а главное, уран! Более того, было признано, что западноантарктическая складчатая область рассматривалась как продолжение металлогенического пояса Анд с медью, молибденом, вольфрамом, оловом Когда же они успели провести глубокую геологическую разведку? Только в предвоенное время! Начиная с осени 1948 года Соединенные Штаты Америки, Великобритания, Франция, Норвегия, Австралия, Новая Зеландия, Аргентина и Чили, как по неведомой команде, стали наперебой заявлять свои претензии на отдельные районы Антарктиды. Руководство Союза ССР, которое внимательно отслеживало факты иностранною проникновения в антарктические пустыни, вновь не на шутку забеспокоилось. В феврале 1949 года состоялось общее собрание членов Всесоюзного географическою общества в Ленинграде, где был заслушан доклад президента общества Л. Берга «Русские открытия в Антарктике и современный интерес к ней». В резолюции этого собрания говорилось, что «всякое решение вопроса о режиме Антарктики без участия Советского Союза не может иметь законной силы, и СССР имеет все основания не признать любого такого решения».

7 июня 1950 года советское правительство направило в вышеуказанные страны меморандумы по вопросу о режиме Антарктики. Здесь же было указано, что в Советском Союзе столь же внимательны к Антарктике еще и потому, что этот материк и прилегающие к ней острова являются удобной базой для важнейших метеорологических наблюдений, имеющих чрезвычайное значение и для Северного полушария. Скорее всего были тому и другие причины. Какие? Обо всех, видимо, мы узнаем еще не скоро. Но кое с чем уже познакомились!

Например, в 1974 году советские геологи обнаружили в антарктических горах Ямато (ряд крупных массивов, окаймленных обширными полями ледниковых валунов) уникальные полезные ископаемые — чарнокиты, которые указывают, что в очень далеком прошлом где-то здесь существовал единый материк Гондвана. Подобные чарнокиты ранее были найдены лишь в Индии.

Но вернемся на Антарктический полуостров.

Самыми близкими из послевоенных полярных станций к антрактической базе «Хорст Вессель» стали: британские «Остров Детай», «Остров Стонингтон», «Остров Хорсшу», «Ферин-Хед» и «Ротера», аргентинская «Генерал Сан Мартин». Хотелось бы рассмотреть историю каждой из них с максимально возможными подробностями, но всю ныне имеемую информацию пришлось ограничить данными об аргентинской базе «Генерал Сан Мартин». Британские базы «Остров Стонингтон» (База Е) и «Ферин-Хед» (База J) были закрыты в 1958 году. А, вот информация о британских базах «Остров Детай» (База W), «Остров Хорсшу» (База V) и «Ротера» так и осталась закрытой.

Ближе всех к «Новой Швабии» были: советская «Лазарев», британские «Халли-Бей» и «Шеклтон», норвежско-южноафриканская «Норвегия», норвежско-шведско-британская «Модхейм», аргентинские «Генерал Бельграно» и «Элсуэрт», бельгийская «Король Бодуэн», японская «Сёва», западногерманская «Георг фон Ноймаер», восточногерманская «Георг Форстер», индийская «Дакшин Ганготри», южноафриканская «Санаэ».

10 марта 1959 года на шельфовом леднике у мыса Седова (Берег Принцессы Астрид) была открыта советская полярная станция «Лазарев». Рядом с ней была создана бельгийская станция «Король Бодуэн». Обе станции как бы примыкали к правой стороне Земли Новая Швабия. Со станции «Лазарев» советские геологи под руководством М. Равича впервые исследовали центральную и восточную части гор Земли Королевы Мод.

В 1961 году советская полярная станция «Лазарев» была оставлена советскими учеными, а ее жильцы переселились на твердую землю… в оазис Ширмахера. Новая станция получила название «Новолазаревская». Тогда же, именно в районе «Новолазаревской» впервые в истории изучения Антарктики были выполнены глубинные сейсмические зондирования. Советские полярники имели в своем распоряжении аэрофотографии этого оазиса, сделанные еще нацистскими летчиками в 1939 году.

Британская база «Халли-Бей» (База Z) полностью соответствовала своему буквеннох\лу обозначению: найти что-либо о ее создании и деятельности не удалось.

По официальным документам, британская база «Шеклтон» была создана в январе 1956 года на берегу моря Уэдделла в координатах 77 градусов 59 минут южной широты и 37 градусов 09 минут западной долготы, но в январе 1958 года — покинута. Ценное оборудование и приборы были демонтированы и переданы на станцию «Халли-Бей». Причины, побудившие англичан срочно закрыть станцию, установить не удалось. А ведь именно отсюда британский исследователь Антарктиды Вивиан Фукс планировал начать свой трансконтинентальный поход к Южному полюсу в ноябре 1957 года.

Эта научная станция была неудачной с самого начала. Судно, доставившее сюда грузы для станции, из-за приближающегося шторма оставило содержимое своих трюмов на морском льду. Разразившийся шторм уничтожил значительную часть стройматериалов, угля, горючего, один из тракторов. Погибли химикалии для добычи водорода, вследствии чего британские ученые на станции не могли вести аэрологические наблюдения. Только через год удалось завезти на станцию все необходимое.

Норвежско-южноафриканская «Норвегия», считай британская научная станция была создана в январе 1957 года в координатах 70 градусов 30 минут южной широты и 37 градусов 48 минут западной долготы.

Норвежско-шведско-британская «Модхейм» действовала с 1950 по 1952 год.

Аргентинская база «Генерал Бельграно» была создана в начале 1956 года на берегу моря Уэдделла в координатах 77 градусов 58 минут южной широты и 37 градусов 48 минут западной долготы.

Американская база «Элсуэрт» (седьмая американская станция) была создана 11 февраля 1957 года на берегу моря Уэдделла к востоку от от залива Голден, на краю шельфового ледника Фильхнера, в координатах 76 градусов южной широты и 41 градус 07 минут западной долготы. Первоначально предполагалось построить ее в крайней юго-западной точке моря Уэдделла, у основания Земли Греэма, а точнее — в районе мыса Адаме До этого времени сюда не проникал еще ни один корабль, ни одно судно. Но затем это решение было пересмотрено. Ледник, на котором была сооружена станция, находился на плаву. Сооружение станции было стандартным.

Обычно на таких станциях имелось до 20 жилых и складских сооружений.

Они были сконструированы для Канадской Арктики и Гренландии, где и прошли испытания. Это типовые домики щитового типа Каждый щит примерно 2 метра длиной и 110 сантиметров шириной. Скреплялись они специальными клинообразными затворами. Крыша дома была плоской и держалась на легких металлических стропилах. Изнутри жилые домики были обшиты тонкими металлическими листами, напоминающими алюминий. В каждом домике было до пяти комнат. Планировка его зависит от потребности, потому что перегородки представляют тонкие пятимиллиметровые фанерные листы, и менять расположение можно как угодно. Причем между двумя комнатами располагается нечто вроде кают-компании, где стоят стол, два металлических дивана и лампы на длинных ножках. В комнатах меблировка довольно незамысловатая: две кровати с пружинными сетками и матрасами из микропористой резины, два металлических платяных шкафа, две тумбочки и несколько стульев.

Каждый такой дом имеет два выхода — один главный и один запасной. Главные выходы каждого домика приводят в туннель, который соединяет все домики и проходит вдоль всего поселка.

Служебные сооружения точно такие, но у них отсутствуют перегородки и, естественно, мебель.

На станции осталось 39 человек, в том числе 10 научных работников, остальные — американские военные моряки. Начальником станции «Элсуэрт» был оставлен известный полярный исследователь Финн Роне. После окончания Международного геофизического года станция «Элсуэрт» была передана аргентинцам.

Бельгийская станция «Король Бодуэн» была создана на шельфовом леднике Берега Принцессы Ранхильды недалеко от советской антарктической станции «Лазарев».

Японская станция «Сёва» была создана в середине 1950-х годов в координатах 69 градусов 00 минут южной широты и 39 градусов 35 минут восточной долготы. Здесь было собрано три жилых здания панельного типа по типу американских. В четвертом помещении находилось два электрогенератора. В 1974 году на этой антарктической станции, созданной на острове Онгул (залив Лютцов-Хольм, Берег Принца Улафа) зимовало 18 полярников. Японцы соорудили свою станцию на самом краю Земли Королевы Мод. От самой ближней советской станции «Молодежная» ее отделяли только 300 километров, а от «Новолазаревской» — почти 1 000 километров. На уступах скалистых скал острова Онгул были сложены бочки, различное снаряжение, стояли машины и чуть дальше, в глубине, виднелись ярко-красные домики. За зиму вокруг домиков образовывались большие наддувы снега. Смену полярников проводили ледоколы «Сойя» и «Фудзи».

От станции «Сёва» до вышеупомянутых гор Ямато около 300 километров. Но японцы были частыми гостями горного массива, названного в честь их любимой Родины. Правда, сначала, им приходилось лететь над береговыми нунатаками вглубь залива Аютцов-Хольм. Затем, повернув на юг, «вползти на купол», а проще — лететь вдоль ледяного купола над антарктической пустыней. В хорошую погоду в том не было сложности, но Антарктида никогда не славилась тихим и спокойным характером. И все же японские полярники постоянно туда летали.

Западногерманская база «Георг фон Ноймаер» и восточно-германская «Георг Форстер» скорее всего были созданы в своеобразный противовес друг другу.

Индийская научная станция «Дакшин Ганготри» создана в 1983–1984 годах в оазисе Ширмахера, в 18 километрах от станции «Новолазаревская».

Южноафриканская «Санаэ». По карте Антарктики, которая в 1955 году велась на борту китобойной плавбазы «Слава», она была создана неподалеку от северо-западной стороны шельфового ледника Нью-Швабеланд-1.

Советскую сторону всегда удивляло распределение научных станций Великобритании, Аргентины, Чили и США, на Антарктическом полуострове (он же Земля Грейма). Фактически они были расположены «на голове друг у друга», но ведь тогда мы и не подозревали, что нашим недавним союзникам во Второй мировой войне известно о мертвых городах внеземной цивилизации и антарктических базах нацистов.

Первые советские научные станции в Антарктиде были созданы в 1955 году нашими полярниками во время Международного геофизического года. Тогда в Антарктиду для выполнения научных работ прибыла Комплексная антарктическая экспедиция (КАЭ) Академии наук СССР, состоявшая из нескольких научных отрядов. В ее морской группе было шесть отрядов: аэрометеорологический, гидрологический, гидрохимический, морской геологии, гидробиологический и гидрографический. А в составе береговой группы — четыре научных отряда: аэрометеорологический, геолого-географический, комплексный геофизический и аэрофотосъемки. Именно полярники КАЭ присвоили первым двум антарктическим станциям имена кораблей Фаддея Беллинсгаузена, а третьей — «Советская».

В распоряжение экспедиции было выделено три судна. Дизель-электроходы в 12,5 тысячи тонн каждое — «Обь» и «Лена». Первое из этих ледокольных судов использовали для производства океанографических исследований, второе — в роли транспорта. Третьим было небольшое 500-тонное судно «Рефрижератор № 7», которое в основном использовали для доставки скоропортящихся продуктов. Советские полярники имели авиационный отряд: один самолет Ил-12, два самолета Ли-2, один легкий самолет Ан-2 и два вертолета Ми-4. А также — отряд наземного транспорта: тракторы АТТ-15 и бульдозеры С-80, легкие вездеходы Газ-47 и автомашины различных типов. Имелось до 50 ездовых собак.

Все советские станции были созданы в секторе, отведенном нам Специальным комитетом Международного геофизического года. Они сооружались из материалов, доставленных на борту дизель-электроходов. При выборе конкретных мест для научных станций руководствовались в основном соображениями удобства подходов с моря, возможностью разгрузки кораблей и стремлением разместить обсерваторию и жилой поселок на скальной поверхности, какой на побережье Антарктиды не так много, или, в крайнем случае, на участке неподвижного материкового льда. При этом домики и склады были расположены таким образом, чтобы преобладающие ветры дули вдоль входной двери. На первую зимовку в «Мирном» осталось 92 полярника во главе с начальником КАЭ Михаилом Сомовым Уже эта зимовка показала, что те, кто проектировал будущие жилые и складские сооружения для полярников допустили серьезную ошибку. Они делали расчет на то, что в Антарктиде осадки выпадают только в виде снега, и не учли, что бывает и дождь. Дожди, прошедшие летом 1957 года, заставили советских полярников испытать на себе, что значит протекающая крыша. А ведь об антарктических дождях писал не один путешественник, побывавший здесь. Но таков уж русский характер: пока не испытаешь — не поймешь. Только после того как жилые домики стали неуютными и сырыми, были сооружены дома с двускатными крышами.

Тогда же была построена первая внутриматериковая станция на высокогорном антарктическом плато — «Пионерская». Строительство этой станции, как и создание станции в оазисе Бангера, изначально не входило в планы КАЭ, но уже во время работы экспедиции было принято решение о развертывании двух этих научных станций. Официально — для получения более широкого представления о природе шестого континента. Вероятно, да! Но, хотелось бы обратить внимание на то, что по своему местоположению эти станции близки к «Новой Швабии» и горам Центральный Вольтат. Только советские станции находятся недалеко от моря Дейвиса, а нацистские — моря У эдделла. Более того, к западу от «Мирного» во время воздушной разведки был обнаружен остров, по форме крайне похожий на остров Дригальского. Случайны ли эти совпадения? К сожалению, на этот вопрос пока еще никто внятно не ответил.

Для создания нашей станции были использованы помещения, имевшиеся на санях тракторного поезда, и строительный материал, доставленный из «Мирного» самолетом. При этом сани были сдвинуты так, чтобы вспомогательные помещения защищали жилье от ветра. Между сдвинутьши санями образовалось пространство, которое было быстро превращено в соединительный тамбур, с помощью которого можно было легко попасть в любое помещение станции. Из-за сложностей с доставкой горючего было принято решение, что на зимовку здесь останется лишь четыре человека во главе с Александром Гусевым.

В середине 1970-х годов в Антарктиде действовало свыше двух десятков научных станций, шесть из них принадлежало Советскому Союзу. Пять советских станций находилось на побережье антарктических морей («Мирный», «Молодежная», «Новолазаревская», «Ленинградская», «Беллинсгаузена») и одна — в центральной части материка, в районе геомагнитного полюса, в 1410 километрах от «Мирного» («Восток»).

Первая Комплексная антарктическая экспедиция Советского Союза (КАЭ) состоялась в 1955–1956 годах. За ней, в 1956–1958 годах, — вторая и третья соответственно. В дальнейшем все антарктические экспедиции стали именоваться САЭ, то есть — советские антарктические экспедиции.

Советский район исследования прилегал к Индийскому океану по обе стороны моря Дейвиса, на Земле Королевы Мэри. Материковая группа советской научной экспедиции под началом Михаила Сомова в составе 70 человек разных специальностей высадилась на берег у моря Дейвиса к западу от ледника Хелен. К началу зимы 1955–1956 года с помощью экипажей двух советских дизель-электроходов «Обь» и «Лена» она построила поселок Мирный, в те дни состоявший из нескольких жилых и служебных сооружений, освещаемых и отапливаемых электричеством; кроме электростанции, там имелись механическая мастерская, гаражи, ангары и складские помещения. Материковая группа делилась на шесть специальных отрядов. Авиаотряд под начальством Ивана Черевичного начал работу с пятью самолетами и двумя вертолетами.

Кроме основной базы, поселка «Мирный», к концу 1956 года были организованы две наши станции: «Пионерская» (в 375 километрах от «Мирного» на высоте 2 700 метров) приступила к работе 27 мая 1956 года; станция «Оазис», начала работу 15 октября 1956 года (в 360 километрах к востоку от «Мирного», в оазисе Бангер-Хилз). В январе 1959 года последняя была передана Польской академии наук и переименована в честь А. Добровольского — польского ученого, участника бельгийской антарктической экспедиции 1897–1899 годов.

Вторая советская антарктическая экспедиция, под руководством Алексея Трешникова, пришла на смену первой в декабре 1956 года. Она прибыла к Шестому континенту вновь на «Оби» и «Лене», а также на пассажирском теплоходе «Кооперация» и состояла из двух морских и одного берегового отрядов.

«Обь» подошла к Берегу Правды 12 декабря 1956 года, но вынуждена была остановиться на расстоянии 25 километров от «Мирного», у кромки далеко распространившегося в море припая. Встреча с прибывшими произошла утром. Весь день над припаем среди скопления айсбергов курсировали вертолеты, доставляя на «Обь» жителей «Мирного», а обратно — прибывших на «Оби». К 10 января 1957 года на рейд «Мирного» прибыла «Кооперация» с основным научным составом, которую пришлось встречать и вести через льды с помощью ледокола Последней (уже не к припаю, а к ледяному барьеру) пришла «Лена».

Разгрузка судов на ледяной барьер — тяжелая и опасная операция. Но это единственно возможный способ разгрузки, когда весь припай отрывает и уносит ветром в море. Для первой КАЭ такая разгрузка прошла благополучно. Но на этот раз во время разгрузки погибли люди. Сотни тонн отколовшегося льда рухнули на борт «Лены» и в воду, увлекая за собой людей. Двое погибли, а семь человек, упавшие за борт, получили тяжелые травмы, но были спасены. Погибших похоронили на острове Хасуэл, который первым встречает прибывающие к «Мирному» советские суда.

Каждая КАЭ начинается с корабля. Зачисленные в состав экспедиции (обычно их называют оформленными), то есть успешно прошедшие медкомиссию, получившие паспорт моряка, теплую одежду, заполнившие многочисленные бланки (в их числе даже завещание) отправляются в Антарктиду на экспедиционных судах. До середины 1970-х годов к Шестому материку почти каждый год ходили дизель-электроходы «Лена», «Наварин», «Обь». Приходили сюда и белые комфортабельные теплоходы «Кооперация», «Михаил Калинин», «Эстония», «Надежда Крупская». Горючее доставляли нефтеналивные суда. Использовались экспедиционные корабли — плавучие лаборатории «Профессор Визе» и «Профессор Зубов».

Плавание от Ленинграда до берегов южно-полярного континента составляет немногим больше месяца. А от Австралии, куда для экономии времени часть советских зимовщиков перебрасывалась на самолетах, всего 10 дней. Самолеты Ил-18 и Ан-10 с посадками в Средней Азии, Индии, Бирме, Индонезии, Австралии и Новой Зеландии затрачивали также примерно 10 дней. Правда, полетное время здесь составляло всего лишь 48 часов.

Вторая КАЭ для выполнения научной программы предстоящего Международного геофизического года оставила на зимовке в Мирном 188 человек, что было на 96 человек больше, чем годом ранее.

Зимовщики Трешникова создали несколько научных станций, которые приблизили Советский Союз к Южному полюсу. Так, они соорудили промежуточную базу для похода к Геомагнитному полюсу — станцию «Комсомольская», находившуюся более чем в 500 километрах от «Мирного», а между этой станцией и «Пионерской» — промежуточную станцию «Восток-1».

В декабре 1957 года на рейд «Мирного» прибыли суда с членами Третьей экспедиции (уже САЭ), которой руководил Е. Толстиков. На борту «Оби» будущие зимовщики доставили оборудование для новой внутриконтинентальной станции «Советская», новые вездеходы типа «Пингвин» и модернизированные самолеты Антарктического отряда. Встреча была радостной, но неожиданно во время передачи дел на рейд «Мирного» прибыл американский ледокол «Бэртон Айленд» с… заместителем командира 43-го оперативного соединения ВМС США кептеном Джеральдом Кетчумом. Да-да, тем самым, который еще недавно возглавлял операцию «Ветряная мельница» («Windmill») — она поставила жирный крест на существовании «Новой Швабии» и «Хорсте Весселе». Официально Кетчум хотел ознакомиться с условиями жизни на станции «Мирный», достижениями советской науки и, естественно, техники. Руководство советских экспедиций благодушно позволили ему это сделать. Но Джеральд Кетчум прибыл на советскую научную станцию не один. Вместе с ним на нашу старейшую антарктическую станцию прибыли офицеры «Бэртон Айленд» и научные сотрудники экспедиции, в том числе: начальник станции «Уилкс» биолог Карл Экленд, начальник станции «Халлет» географ Джеймс Шир, гляциолог с «Уилкс» Ричард Камерон, океанограф Стар, командир пришедшею ледокола Брэнингам. Затем в «Мирном» побывало еще более сотни матросов с «Бэртон Айленд». В составе экипажа этого вооруженного ледокола (1×27-мм универсальное орудие и 4×40-мм автоматов), специально построенного для работы в Антарктике, всего 234 человека Таким образом, на советской станции 29 января 1958 года побывал каждый второй из американского экипажа Экая любознательность! А ранее вроде бы и не было никакою интереса.

Не успели советские зимовщики проводить американских коллег, как 31 января на рейд «Мирного» пришло судно австралийской экспедиции «Тала Дан», направлявшееся к станции «Моусон». И вновь гости захотели ознакомиться с советской станцией «Мирный». Наше руководство вновь радушно открыло все станционные помещения. Гости осмотрели «Мирный», его лаборатории и хозяйство. Особенно детально австралийцы осматривали новые вездеходы «Пингвин», которые были переделаны из бронетранспортеров. Не последнюю роль в развитии любознательности иностранных коллег сыграло то, что на ярко-оранжевых корпусах новых машин кроме отштампованных краской пингвинов были нарисованы зеленые сердца, пронзенные желтой стрелой. Кому пришла столь «гениальная» мысль: привезти в Антарктиду списанные бронетранспортеры, как бы скопированные с советских самоходок САУ, правда без орудий, крайне раздражавшие наших недавних союзников во Второй мировой войне, к тому же носившие военную символику? Команда сопровождения объяснить этою не смогла. А советские зимовщики — и тем более. Но и американцы, и австралийцы встревожились!

С 1960 по 1990 год СССР провел более 20 экспедиций по исследованию Антарктиды, постоянно сохраняя здесь около 10 постоянно действующих полярных станций. При этом несколько научных станций из ранее открытых были законсервированы, но полностью готовы к приему полярников. «Оазис» был законсервирован в конце 1958 года, «Пионерская» и «Советская» — в начале 1959 года. В 1968 году на острове Ватерлоо (архипелаг Южно-Шетландские острова) вблизи Антарктического полуострова была создана советская станция «Беллинсгаузен». А в начале 1971 года на берегу Отса, станция «Ленинградская». Если не рассматривать эти законсервированные станции как запасные опорные пункты для дальнейшего освоения, а вернее — закрепления за СССР антарктических пустынь, то столь короткий срок жизни и частую консервацию наших антарктических станций, в отличие от иностранных полярных станций, весьма сложно объяснить.

Сразу же после окончания Второй мировой войны Великобритания, Аргентина и Чили продолжили закреплять свои позиции в районах Земли Греэма. И не только политическими или военными средствами. Например, в первый же послевоенный год в дипломатическом мире разгорелся скандал, связанный… с филателией. Первую «горящую спичку» сюда по старой памяти бросила Великобритания.

1 февраля 1946 года британская Королевская почта выпустила в обращение серию из восьми марок. На семи из них были изображены Фолклендские острова (в Аргентине их называют Мальвинскими), за право владения которыми Лондон давно и яростно спорил с Буэнос-Айресом, а на восьмой — карта Антарктиды. Судя по рисунку на крошечном зубчатом квадратике, весь ледяной континент принадлежал Великобритании. Еще с начала XX века! Почему?

Дело в том, что вышеупомянутыми специальными Королевскими указами от 1908 и 1917 годов англичане объявили все антарктические острова «независимой землей» и передали их в управление британской администрации на Фолклендских островах. Одновременно сюда же были включены все территории Антарктики к югу от 50-й южной параллели, расположенные между меридианами 20 и 50 градусов западной долготы (в море Уэдделла), а также антарктические территории между меридианами 50 и 80 градусов западной долготы к югу от параллели 58 градусов (район Антарктического полуострова). Правда, если взять увеличительное стекло, то несложно заметить, что это была не вся Антарктида, а лишь ее часть, непосредственно соседствовавшая с побережьем Аргентины. Но чтобы рассмотреть это на марке, действительно было необходимо иметь сильное увеличительное стекло.

Однако у Буэнос-Айреса на этот счет всегда было особое мнение, о котором со временем можно будет написать не одну книгу. Возможно так и будет сделано! Но пока вернемся к нынешней теме.

Длительная испанская колонизация Аргентины (тогда генерал-губернаторство Ла-Плата) значительно укрепила антибританские настроения здешнего населения. В 1806–1807 годах после нескольких попыток англичан высадить десанты на территории генерал-губернаторства, появились так называемые Ла-Платские вооруженные силы, которые одержали первые победы над британскими регулярными войсками. И все же во время утверждения капитализма в Аргентине англичане успешно внедрились в аргентинское железнодорожное строительство, сооружение портов и телеграфных линий. Фактически уже к Первой мировой войне они установили контроль над ключевыми отраслями аргентинской экономики. Но начало и дальнейший ход двух мировых войн значительно ослабил это влияние и позволил аргентинцам иметь собственный государственный курс. При этом профашистские настроения в политическом руководстве Аргентины установились еще в начале 1930-х годов и продолжались практически 30 лет. Особенно они были сильны, когда у власти находился диктатор генерал А.П. Хусто. Но в промышленности Аргентины более 80 процентов предприятий и более 50 процентов внешней торговли принадлежали англичанам. И сменившие генерала Хусто президенты Р.М. Ортис и Кастильо, внешне поддерживая антифашистский курс Аргентины, стали успешно выдавливать из страны англичан. При этом, именно во время Второй мировой войны экономические дела Аргентины неожиданно пошли в гору. Например, если в 1939 году здесь насчитывалось 54 тысячи промышленных предприятий, то через 10 лет их было уже 82 тысячи. Рост национальной промышленности налицо. За этот период аргентинцы правильно оценили и успешно использовали военные неудачи англичан в Европе в начале Второй мировой войны и повели бескомпромиссную борьбу с засильем британского влияния в национальной экономике. В короткий срок они практически вытеснили англичан из промышленности и транспорта. Но при этом, не забывая времена Хусто, установили особые государственные отношения и с нацистами.

По весьма странному стечению обстоятельств в те годы торговля некими видами стратегического сырья заметно пополнила государственную казну Аргентины. Похоже, аргентинцам удалось получить отменные «десятины», как от прижимистых, но вынужденных принимать условия Аргентины, военных противников Гитлера, так и собственно от щедрот рейха. Аргентинская разведка своевременно выяснила, что очень скоро и американцам, и нацистам понадобятся новые источники добычи урановой руды. И это могло стать еще одним приличным источником для национальной финансовой копилки.

Скорее всего этому способствовало начало реализации планов уранового проекта Третьего рейха. Ведь в январе 1939 года датский профессор Нильс Бор выступил в Вашингтоне на V конференции по теоретической физике и сообщил об успешной работе по расщеплению урана германских физиков Отто Гана и Фрица Штрассмана. Они установили, что ядро урана находится в неустойчивом состоянии и при определенных внешних условиях может делиться на две части, при этом выделяется огромное количество энергии. В середине апреля того же года немецкий профессор Вильгельм Ханле предложил схему тепловой машины, которая бы использовала энергию, выделяющуюся при расщеплении урана. Это предложение обсуждалось 29 апреля 1939 года на заседании Научно-исследовательского совета при рейхсминистре образования. Здесь же была сформирована группа ученых под руководством профессора Абрахама Эзау. Основной задачей данной группы являлась разработка атомного реактора. А первым практическим шагом — запрет вывоза из рейха урана в любых соединениях. Тогда же в имперское Министерство вооружений Альберта фон Шпеера обратились с письмом профессор Гамбургского университета Пауль Гартек и его ассистент Вильгельм Грот. По их мнению, последние открытия в ядерной физике предвещали создание взрывчатого вещества, которое по своей разрушительной силе во много раз превзойдет обычную взрывчатку. Ко всем предложениям высшее руководство фашистской Германии отнеслось весьма благосклонно. Уже 26 сентября 1939 года в Берлине, в Управлении армейских вооружений, прошло совещание ведущих физиков Третьего рейха, где Гартека активно поддержали Вальтер Боте, Вайцзеккер Ганс Гейгер, Вернер Гейзенберг и Дибнер. Закономерным результатом стало решение создать Урановое общество, которому и предстояло реализовать планы уранового проекта. Координационным научным центром соответствующих исследований стал Физический институт Общества кайзера Вильгельма, выполнявший в те годы роль германской Национальной академии наук.

Примерно с этого же времени в США начались интенсивные исследования, в результате которых, как было объявлено, Энрико Ферми из Колумбийского университета открыл новый физический процесс — расщепление атомов урана. Кто кого здесь опередил? Существует много различных мнений, но так ли они важны на страницах данной книги? Ведь аргентинцы, своевременно узнав о ядерных затруднениях как рейха, так и США, приготовились их использовать. Однако Вторая мировая изменила планы аргентинцев и вышла за пределы Европы: и в Германии, и в США пришлось частично свернуть национальные атомные проекты до лучших времен. Затем гитлеровцы были разгромлены. Но они успели перебросить в Аргентину на своих подлодках:

187 миллионов 692 тысячи 400 золотых рейхсмарок, 17 миллионов 576 тысяч 386 долларов (в золотых двадцатидолларовых монетах), 4 миллиона 632 тысячи 500 фунтов стерлингов, 24 миллиона 967 тысяч 442 швейцарских фунта, 87 килограммов платины, 2 тысячи 511 килограммов золота, 4 тысячи 638 каратов бриллиантов.

После окончания Второй мировой войны четко определились две доминирующие силы — США и СССР, которые вышли из новой войны настолько сильными, что могли без посредников диктовать всему миру свои условия. Только-только пришедший к власти генерал Хуан Д. Перрон уяснил это весьма быстро. В1946 году он установил дипломатические отношения с Советским Союзом и подписал с нашей страной несколько военных, экономических и культурных соглашений. К концу 1946 года в аргентинских портах заметно прибавилось советских торговых и китобойных судов. В некоторых американских газетах даже появилась информация о строительстве в СССР кораблей специальной Антарктической эскадры, которые будут базироваться на аргентинские порты.

Но и США не теряли времени даром. В марте 1948 года американцы, чтобы монополизировать собственные антарктические устремления и как-то нейтрализовать таковые в остальном мире и в первую очередь в СССР, решили попробовать различные способы своеобразной интернационализации Антарктиды: от внешне мяпсих, почти миротворческих, до откровенно грубых, силовых. Например, в марте 1948 года, бельгийский еженедельник «Трибун де насьон» сообщил, что между Соединенными Штатами Америки и Аргентиной состоялись некие переговоры по вопросу о совместных действиях национальных авиации и военно-морского флота в Антарктиде и в районах южной оконечности американского материка. Было решено создать систему авиационных и военно-морских баз на территории Аргентины, на Огненной Земле и Фолклендских островах. Будто бы речь шла даже о совместном американо-аргентинском требовании к Великобритании — отказаться от Фолклендских островов в пользу… Аргентины.

Подобное сообщение имело под собой серьезную основу. Уже через год после окончания Второй мировой войны недавние союзники США в войне против нацистов англичане возобновили высадки своих зимовщиков на Антарктическом полуострове и в свободных от материкового льда бухтах Нантакет и Ронне. Таким образом, в изначально аргентинских (а в перспективе, считай американских) антарктических владениях появились британские базы. Ясным подтверждением этих устремлений стала так называемая Бингхемская декларация, где было заявлено, что Англия будет считать незыблемыми объявленные ею ранее границы своих территорий в Антарктике и продолжать операции на этих территориях, несмотря на декларации Аргентины и Чили, также претендующие на эти территории. Для практического подкрепления своего заявления в антарктические моря был направлен английский отряд во главе с легким крейсером «Нигерия». В 1947 году произошли инциденты на островах Гамма (Фолклендские острова) и Десепшен, где аргентинцы решили построить свои базы. Аргентинские десантные корабли успели высадить на острова морские отряды и вернуться в базу до прихода английских кораблей. В ответ в декабре 1947 года экипаж фрегата «Трансвааль», принадлежащего флоту Южно-Африканского Союза, а фактически Великобритании, водрузил британский флаг на антарктическом острове Принца Эдуарда. В начале 1948 года англичане создали новую метеорологическую станцию на острове Стонингтон. Руководителем зазимовавшей здесь партии стал вышеупомянутый Вивиан Фукс. Отсюда англичане сразу же отправились в длительные санные путешествия на собаках, производя топографические съемки и геологические изыскания вдоль побережья бухты Маргерит. Они доходили до северной части пролива Георга VI.

И скорее всего англичане здесь оказались слишком активны, возможно, что-то нашли и тем самым чрезвычайно обеспокоили Аргентину (официальный представитель на полярной базе «Эсперанса») и Чили (официальный представитель на полярной базе «Генерал-Бернардо-О'Хиггинс»). А ведь стоит вспомнить, что именно на Земле Греэма находилась нацистская база «Хорст Вессель» и ее отдельные составляющие — небольшие тайные опорные пункты. И, может быть, совсем не случайно 4 ноября 1948 года на английской зимовочной станции в бухте Хоп (северная оконечность Земли Греэма) произошло несчастье?

С наступлением антарктической весны в английском базовом лагере из семи зимовавших исследователей осталось лишь трое: врач Слейден, метеоролог Бард и геолог Грин. Остальные выехали на собаках для определения астропунктов северо-западного берега полуострова.

4 ноября Слейден пошел обследовать гнездовья аделийских пингвинов на скалистых берегах бухты, а Бард и Грин взялись за хозяйственные работы. Отойдя от построек на приличное расстояние, врач занялся исследовательской работой. Два часа изысканий пролетели незаметно. Внезапно Слейден увидел над станцией высокий столб черного дыма Он быстро свернул все свои дела и бросился назад. Прибежав в базовый лагерь, он с ужасом увидел, что жилой дом и ближайшие к нему склады охвачены всепожирающим пламенем. Следов Барда и Грина, занимавшихся хозяйственными работами, на базе не было видно. Когда пожар затих, выяснилось, что оба остававшихся в лагере полярника, все материалы научных исследований и большая часть продовольствия сгорели. Уцелел лишь небольшой продовольственный склад, который зимовщики соорудили неподалеку от основной базы среди снежно-ледяного массива. Здесь же Слейдену удалось найти полевую радиостанцию, которую еще по военной привычке, английские исследователи законсервировали на черный день. Благодаря этому схрону Слейтену удалось дождаться возвращения выехавших на собаках товарищей, а затем сообщить о происшествии на Фолклендские острова. Что же было необычного в этом пожаре? История освоения Антарктики знает много подобных историй. С многочисленными жертвами и без них. Загадочность этого пожара в том, что когда Слейдену удалось справиться с огнем, он приступил к поиску Барда и Грина. В это время он и обратил внимание на то, что на юг, куда еще вчера уехали четыре английских зимовщика, сегодня уходила сильно разбитая колея: словно по ней прошло не четыре упряжки, а, по меньшей мере десять. Но все четыре экспедиционные собачьи упряжки ушли отсюда еще вчера. Кто же приезжал сюда, а затем с большой поспешностью исчез? Это до сих пор остается загадкой!

Из-за сложной ледовой обстановки у бухты Хоп английское судно «Джон Биско» пробилось сюда лишь через три месяца. Выживший персонал был вывезен на Фолклендские острова. Здешняя антарктическая станция была восстановлена только через четыре года. Конечно, данных о том, что на берегу бухты Хоп появлялись чужаки нет, но уж больно много здесь трагических совпадений и недомолвок. Более того — оба погибших англичанина были опытными зимовщиками, не раз попадавшими в Антарктике в сложные переделки. И хотя они работали в разных сооружениях станции, судя по найденным останкам, погибли вместе… от отравления угарным газом. По крайней мере, так было записано в свидетельствах о смерти. Мы вынуждены согласиться с версией несчастья при пожаре (иных нет). По странному совпадению именно база на острове Стонингтон более всего раздражала аргентинцев. Вместо сгоревшей станции англичане восстановили антарктическую базу «Порт-Локрой», которая была равноудалена от бухт Хоп и Маргерит. А вскоре появились английские станции на острове Десепшен (в бухтах Телефон и Пендулум). Затем по соседству с «Порт-Локрой» была сооружена еще одна английская база, «Данко Кост». Силы английских полярников стали заметно возрастать. Более того, в море Уэдделла пришло несколько крепких «рыбацких» судов, экипажи которых имели прекрасную военную выправку и резко отличались от обычных тружеников моря. Сюда же пришла английская китобойная флотилия «Балена». Что стало причиной столь интенсивного внимания к Земле Греэма? Внятного ответа найти не удалось.

Но в Аргентине тоже не дремали! В составе сравнительно слабого и крайне пожилого аргентинского военного флота неожиданно появились два не новых, но достаточно крепких американских легких крейсера типа «Бруклин» и большое количество современной военной техники американского производства Аргентинские суда приступили к интенсивным гидрографическим работам по исследованию бухт, заливов и якорных стоянок на Земле Греэма. На острове Малый Ярославец, напротив английской «Десепшен», была сооружена аргентинская станция «Десеппсьон». В 1950–1951 годах аргентинская экспедиция построила еще две постоянные станции: неподалеку от острова Антверпен «Адмирал Браун», а на острове Дебенема (в заливе Маргерит) «Генерал Сан-Мартин». Есть информация, что последняя была сооружена., на месте гитлеровской «Хорст Вессель». Меж тем Хуан Перрон никому и ничего не обещал. Вернее, обещал, но как советской, так и американской стороне свое. И одновременно, умело используя противоречия, возникшие сразу же после окончания Второй мировой войны между недавними союзниками по антигитлеровской коалиции, и стремясь показать миру свою независимость в проведении внешней и внутренней политики, он не стал запрещать в стране деятельность профашистских организаций. Более того, словно бросая вызов победителям, он укрыл на своей территории десятки тысяч избежавших возмездия нацистских преступников. А чтобы отвлечь внимание от своей реальной деятельности в Антарктиде и в приантарктических морях, уже в 1948 году, в дополнение к Декларации Вергара — Ла Роза, где Аргентина и Чили объединили свои усилия для противостояния антарктическим амбициям англичан в «Южно-Американской Антарктиде», он договорился с Великобританией не посылать боевые корабли южнее 60 градусов южной широты. Правда, это не касалось гидрографических и ледокольных судов, которые не только имели на борту артиллерийское вооружение, но еще и могли перевозить небольшие подразделения морской пехоты. Так был занят остров Десепшен, где аргентинцы держали свой флаг до конца 1980-х годов.

Американская и английская разведка тогда быстро расставила все на свои места, но в условиях разгорающейся Холодной войны американцам не оставалось ничего иного, как до лучших времен усмирить свои великодержавные амбиции и зайти в Антарктиду с иного входа. Неожиданно для мировой общественности США выступили с мирными инициативами в антарктическом вопросе, а чтобы склонить на свою сторону хотя бы французов, предложил им исследовать антарктическую территорию в районе Земли Уилкса. Попутно, и вновь неожиданно для всех, они сделали еще один ловкий ход на опережение: позвали для исследования Антарктиды всех желающих. Более того, предложили создать международную администрацию Антарктики из семи стран, ранее заявивших претензии на антарктические пустыни. Естественно, добавив и себя! А желающих к управлению или хотя бы исследованию Антарктиды тогда в мире набралось достаточно.

Каждая развитая страна сочла за честь начать свою собственную антарктическую программу. Дело в том, что Антарктика не только таит в себе значительные минеральные богатства (залежи угля, месторождения нефти и урана), но еще и является стратегически важной территорией, обладание которой сулит военные преимущества, позволяющие беспрепятственно готовиться к войне с противником в арктических условиях. Лишь СССР американцы попытались всемерно отлучить от исследования Антарктиды. Но в Советском Союзе на данный вопрос смотрели иначе. Может, поэтому, почти 10 лет со страниц иностранной прессы и не исчезала тема существования Антарктического флота СССР? Тем более что в США такие корабельные соединения действительно были подготовлены.

Но постепенно споры Англии, Аргентины, США и Чили стали ослабевать в связи с начавшейся подготовкой к Международному геофизическому году. А может, по иным причинам?

Ричард Бэрд вновь пришел в Антарктиду в декабре 1946 года. Но не успели еще его корабли весной 1947 года вернуться к родным берегам, как несколько государств мира приступили к подготовке своих экспедиций. Одновременно многие страны мира приступили к расширению сети своих баз и заявлению в различных меморандумах и нотах о своих правах на антарктические пустыни.

Так, Великобритания заявила, что претендует на Фолклендские, Южные Оркнейские и Южные Сандвичевы острова, на Землю Котса и Греэма. Франция — на Землю Адели, Норвегия — на территории от моря Уэдделла до Земли Эндерби. Аргентина и Чили заявили, что включают в свои пределы в качестве национальной территории острова, лежащие к югу от Южной Америки, как продолжение южно-американского материка «Антарктическая горячка» охватила и такие страны, как Дания, Швеция и Новая Зеландия. Но впереди всех естественно оказались приантарктические страны.

В декабре 1946 года Министерство обороны Чили приступило к подготовке экспедиции, руководить которой предложили контр-адмиралу Холгеру. В печати даже появилась информация о подготовке совместной аргентино-чилийской экспедиции к ледяному континенту, но аргентинцы опередили соседей.

Сначала на острове Гамма (Фолклендские острова) была постоянная аргентинская база. Затем, 9 января 1947 года, к берегам Антарктиды вышли корабли аргентинской экспедиции, которые сразу же направились к берегам Земли Греэма. А в конце 1947 года аргентинские моряки высадились на вышеупомянутом острове Десепшен и создали неподалеку от английской базы собственную станцию «Десеппсьон».

Чилийские моряки спохватились и вышли в антарктическое плавание. Вскоре они соорудили постоянную базу на острове Гринвич. В марте 1947 года чилийцы обнаружили в Антарктике лагерь… японской военно-морской экспедиции, где находилось несколько японских военных и ученых. Когда японцы попали в Антарктиду, сегодня установить трудно, но вряд ли сразу же после разгрома во Второй мировой войне они первым делом бросилась изучать антарктические берега. Значит, они пришли сюда егце в военные годы.

Чилийской эскадрой командовал лично президент Чили Гонзалес Видела, так что долго согласовывать дальнейшие действия военным морякам не пришлось: поскольку Чили все еще оставалось в состоянии войны с Японией, то все находившиеся здесь японцы были арестованы.

Далее интенсивность чилийских исследований антарктических пустынь только усилилась.

В 1948 году в Антарктику пришла военная экспедиция на судне «Президент Пинто», которая создала здесь свою первую военную базу. В начале следующего года чилийцы организовали вторую антарктическую военную базу (на острове Гринич) и произвели смену своих зимовщиков на станции «Артуро-Прат» (на острове Ватерлоо), а затем с помощью самолетов — зимовщиков на станции «Генерал Бернардо О Хиггинс» (полуостров Тринити). Через год они основали новую станцию «Гонзалес Видела» в районе острова Антверпен. В 1952 году Чили приступила к постройке посадочой площадки длиной 1 200 метров на острове Десепшен.

Примерно, в одно время с чилийской экспедицией, к берегам Антарктиды вышла новая английская экспедиция, которая направилась к Земле Греэма, а точнее — в залив Маргерит, где с 1943 года работала английская научно-исследовательская база. Случайно или нет, но именно на берегу этого залива в конце 193(3 года была создана нацистская антарктическая станция «Хорст Вессель». Более того, в этих водах исчез германский учебный парусник «Адмирал Корфангер», совершавший кругосветное плавание.

Кроме Земли Греэма Великобритания всемерно стремилась распространить свое влияние на различные антарктические территории. И делала она это через страны так называемого Британского содружества: Австралию, Южно-Африканский Союз и Новую Зеландию. В первую очередь англичане стремились закрепить свои позиции на наиболее доступных субантарктических и антарктических островах, имеющих, как показала Вторая мировая война, важное стратегическое значение.

Фактически уже в 1947 году Великобритания передала Австралии суверенитет над островами Макуори и Херд. Первый из них, находящийся почти посредине между Новой Зеландией и Антарктидой, являлся своеобразным пунктом контроля для судов, идущих из Тихого океана в Индийский океан и обратно. А второй был соседом архипелага… Кергелен, на который, по данным некоторых американских и французских газет, собирались базироваться корабли и подлодки советского Антарктического флота.

Для практического закрепления полученных островов австралийское правительство создало специальную организацию под названием «Австралийская национальная антарктическая научно-исследовательская экспедиция» (АНАРЭ). 11 декабря 1947 года к острову пришли фрегат «Трансвааль» и танкодесантный транспорт LST-3501. Их экипажи создали станцию у берега бухты Атлас, прямо на плоском берегу, сложенном застывшими лавовыми потоками. Неподалеку возвышался конус вулкана, над вершиной которого поднимаются клубы пара и газов, а склоны покрыты ледниками. Созданная здесь научная станция просуществовала семь лет и ее закрыли в 1954 году после выполнения обширной программы по метеорологии, геофизике и биологии. И одновременно — убедившись, что Советский Союз не собирается здесь создавать тайную базу для своих кораблей.

Затем, были подняты флаги Южно-Африканского Союза над соседствующими антарктическими островами Принца Эдуарда и Марион. На первом острове англичан ждал сюрприз.

Изначально метеорологическая станция была сооружена на берегу бухты Трансвааль, единственной бухты на островах Принца Эдуарда, где была возможна высадка людей. Местность здесь была болотистая, и дома пришлось сооружать на сваях. Разразившийся 22 июля 1948 года шторм смыл причал и значительную часть горючего в бочках. Поэтому на следующий год для разгрузки кораблей воздвигнули сложное сооружение. На вершине ближайшего к станции утеса на острове Марион установили два подъемных крана. К утесу же подвесили разборную причальную платформу со сходнями на берег. После выгрузки платформы и сходни поднимались на вершину утеса. Вот тут-то и выяснилось, что небольшой кусочек суши посреди Южной Атлантики, прежде считавшийся необитаемым, хранил следы пребывания нацистских моряков. Чуть ниже вершины утеса было найдено углубление примерно в два метра, обшитое досками и накрытое обрывками серого брезента. Рядом находилась свалка пустых банок из-под норвежских и датских консервов, изготовленных в 1941 году. Здесь же лежали обломки аккумулятора к полевой радиостанции, выпущенного в Германии. Когда здесь побывали нацисты? Осенью 1948 года к антарктическим берегам ушла совместная норвежско-шведско-английская экспедиция. Во главе ее стоял известный шведский полярный исследователь генерал-майор Ларсен. Сегодня известно, что 10 февраля 1948 года норвежцы на судне «Братегг» посетили остров Петра I и провели на побережье и на соседних глубинах ряд научных изысканий.

Но больше всего в исследовательской, а вернее, поисковой работе преуспели австралийцы.

В марте 1949 года на острове Маккуори, находящемся между Новой Зеландией и Антарктикой, где русские моряки Ф. Беллинсгаузена нашли обломки древнего судна, была основана новая австралийская станция для проведения метеорологических, геофизических и биологических наблюдений. Однажды, во время ежедневного обхода побережья, на одном из островных пляжей австралийские полярники обнаружили выглянувший из прибрежного песка шкерт обвязки пробкового спасательного круга. Когда они раскопали находку, то на обломке круга удалось рассмотреть надпись «Ind…» Так нашим современникам через 35 лет после исчезновения английского транспорта «Индевр» со сменой британских зимовщиков совершенно случайно удалось соприкоснуться с тайной его исчезновения.

Через восемь лет после посещения антарктических пустынь Ричардом Бэрдом для решения специальных задач в Антарктиду вновь пришли американские военные моряки. Здесь они провели операции с символическими названиями «Глубокое вмерзание-1» («Дипфриз-1») и «Глубокое вмерзание-2» («Дипфриз-2»).

Международный геофизический год должен был начаться 1 июля 1957 года, но подготовка к штурму Шестого континента началась двумя годами ранее. В США выполнение работ по обеспечению антарктических исследований было возложено на национальные Военно-морские силы. Для участия в этих операциях в составе ВМС США был сформирован 43-й особый морской отряд: 1 800 американских моряков, подготовленных для действий среди антарктических льдов, и авиаэскадрилья, укомплектованная самолетами «Нептун» и «Скаймастер».

Командование этим уникальным соединением принял контрадмирал Джордж Дюфек, а общее руководство экспедицией было возложено на… Ричарда Бэрда. Политическое и военное руководство США предполагало этим решить сразу две задачи: во-первых, отработать действия военного персонала и испытать специальную военную технику в суровых полярных условиях, а во-вторых, обследовать антарктические территории, которые в будущем могли иметь значение при решении политического статуса Антарктиды. Формально обе основные задачи маскировались вспомогательной задачей по оказанию помощи американским ученым в выполнении программы Международного геофизического года. Вот как Дж. Дюфек с чисто военной прямотой сформулировал ожидаемые результаты проведения в Антарктике операции «Дипфриз-1»:

Для ученых работы по изучению Антарктиды — это стремление проникнуть в неизвестное. Но у нас есть и другие соображения. Применяя тяжелые и легкие самолеты в антарктических экспедициях, мы можем накопить знания, которые в будущем помогут разрабатывать планы операций в суровых климатических условиях. Мы должны выработать лучшие методы строительства аэродромов как на мерзлом грунте, так и на утрамбованном снегу…

В военном отношении операция «Дипфриз» даст возможность 1 800 морякам пройти практику ведения операций в полярных условиях и получить опыт зимовок во время первого из четырех лет, когда Особый морской отряд будет находиться в Антарктике, оказывая помощь ученным…

Наконец, для нас еще являются тайной те минеральные богатства, которые скрыты в антарктическом континенте под покровом льда и снега. Пока геологи произвели лишь самые ничтожные исследования и то лишь в наиболее доступных местах. Однако их отчеты, как бы поверхностны они ни были, указывают пути к увеличению экономического потенциала Антарктики. Сегодняшние пустыни завтра станут оазисами.

В первом «глубоком вмерзании» (по отысканию районов подходивших для строительства новых баз на ледяном континенте) приняли участие семь кораблей, 15 самолетов и батальон морской пехоты на вездеходах. Работу экспедиций обеспечивали ледоколы: все тот же «Эдисто» (капитан Эдуард К. Фолджер), а также новейший американский ледокол «Глетчер» и ледовый ветеран «Уэсгвинд», большой эскадренный танкер «Неспелей», быстроходный рефрижератор «Гринвилл Виктори», военные транспорты «Арнеб» и «Уайандот».

Во втором «глубоком вмерзании» (началась в октябре 1956 года) участвовало уже 12 американских кораблей, до 40 самолетов морской авиации США и специальные инженерные части все из того же Особого морского отряда, который был развернут в отдельный батальон особого назначения, то есть увеличился до 3 500 человек Военная группа, более года зимовавшая на базе Мак-Мёрдо, к началу воздушных операций «Дипфриз-2» подготовила на морском льду взлетно-посадочную полосу. В район первой трети пути между Новой Зеландией и Антарктидой пришел эсминец «Брау», в район южнее кромки льдов — ледокол «Глетчер». Оба корабля должны были выполнять функции приводных радиостанций, метеорологических станций и спасательных сил.

Во главе антарктических экспедиций всегда стояли генералы и адмиралы национальных армий и флотов. При этом ВМС США даже выделили для доставки к антарктическим берегам людей и грузов уже не только боевые корабли или военные транспорты, но еще и свои подводные лодки. Столь высокое и пристальное внимание, безусловно, вело лишь к одному: антарктическая «бочка с бензином, куда с завидным постоянством бросаются горящие спички» не могла не вспыхнуть. И первая вспышка произошла в конце 1951 года.

Карта Пири Рейса

Средневековая карта Антарктиды

Ф.Ф. Беллинсгаузен

М.П. Лазарев

Дж. Росс

А. Норденшельд

Р. Скотт

Э. Шеколтон

Э. Дригальски

Остров Кергелен

Остров Десепшен

Земля Грейама

Экспедиция Э. Дригальского на судне «Гаусс» в антарктических льдах. 1903 г.

Ф. Ронне, американский исследователь Антарктиды

В. фон Браухuч, Г. Геринг и Э. Редер

А. Гитлер мечтал об освоении и колонизации Антарктиды

К. Дениц

Ведомство В. Шелленберга активно занималось сбором разведывательной информации, необходимой для создания баз подводных лодок в Аргентине

Антарктический пейзаж с загадочным летающим объектом

Предположительно, одна из нацистских «летающих тарелок» (реконструкция)

Гидроавиатранспорт «Швабенланд»

Новая Швабия на карте Антарктиды

Эмблема Немецкой антарктической экспедиции 1938–1939 гг.

Флаг Новой Швабии

Карта Новой Швабии

Адмирал Р. Берд готовится к очередной антарктической экспедиции

Адмиралы Р. Берд и Дж. Дюфек на базе «Литтл Америка» в 1956 г.

Эмблема операций «Дипфрuз»

Вертолет «Чинук»

В 1958 г. четыре советских вездехода «Пингвин» участвовали в походе в центральные районы Антарктиды

Советская база «Новолазоревская»

С.Г. Горшков

С. Вудворд

Фолклендские острова. Фото из космоса

В те дни аргентинцы построили свою новую станцию «Эсперанса» в бухте Хоп, там, где тремя годами раньше сгорела английская станция. Почему именно здесь? Трудно сказать, но интерес аргентинцев к этому географическому району был слишком откровенным. Однако уже 1 февраля 1952 года в бухту Хоп пришло английское судно «Джон Биско» для сооружения новой базы.

Англичане начали выгрузку оборудования и строительных материалов. Начальник аргентинской базы заявил, что имеет приказ от своего правительства не допускать строительства других баз в данном районе. Англичане не приняли эти слова во внимание. Тогда вооруженные аргентинские солдаты, сделав несколько предупредительных выстрелов в воздух, посадили английских полярников на свой катер и доставили их на борт «Джона Биско». Англичане по радио сообщили о случившемся своему командованию. Британское правительство выразило решительный протест. В ответ аргентинское правительство принесло извинения, объяснив этот инцидент ошибкой начальника аргентинской базы, который «превысил свои инструкции в деле защиты национальной территории Аргентинской Республики». После этого англичане построили на берегу бухты Хоп свою станцию рядом с аргентинской. Казалось, инцидент исчерпан. Но не тут-то было!

На острове Десепшен аргентинская база находилась в 6 километрах от английской. В декабре 1952 года аргентинцы и чилийцы построили хижины-убежища всего лишь в 400 метрах. Налицо были все признаки вытеснения англичан с острова. Меж тем Десепшен имеет защищенную от штормов и ветров гавань. Здешний залив был не только отличной якорной стоянкой, но и идеальным гидропортом для приема самолетов. Фактически с этого острова можно было легко контролировать весь пролив Дрейка. А при сооружении здесь радарной установки — любое движение судов и кораблей, которые следовали бы в Тихий или Атлантический океаны. Не удивительно, что через три месяца в бухту острова Десепшен пришел британский невооруженный шлюп «Снайп». И 15 февраля начальник английской станции, согласовав свои дальнейшие действия с командиром шлюпа, в сопровождении двух констеблей и матросов со «Снайпа» приступил к разрушению аргентинских и чилийских хижин. А затем арестовал двух аргентинцев, проживавших в этих хижинах, и отправил их для передачи аргентинским властям на Южную Георгию.

На острове Десепшен вооруженный британский отряд провел последующие три месяца. В это же время у острова патрулировали: сначала все тот же «Снайп», а затем — фрегат «Бигбэри Бэй». Следующим антарктическим летом английский отряд Королевской морской пехоты находился на острове уже четыре месяца. И тем не менее в 1954 году чилийцы построили здесь свою антарктическую базу «Агирре-Серда». Аргентинские самолеты стали совершать ежедневные полеты над антарктической территорией с целью «демонстрации осуществления суверенитета». Более того, на острове Ливингстон организовали новую базу.

В мае 1955 года британское правительство обратилось в Международный трибунал с жалобой на вторжение Аргентины и Чили в колонии Фолклендских островов. Но ни Аргентина, ни Чили не признали решение трибунала правомочным для разбора этого спорного вопроса.

Встречно, в том же 1955 году, Аргентина объявила, что имеет притязания на еще более обширный сектор, а именно: от 46 градусов южной широты до Южного полюса, включая Фолклендские острова, Южную Георгию, Южные Сандвичевы острова, Южные Оркнейские острова, Южные Шетландские острова и часть антарктического материка между 25-м и 74-м градусами западной долготы. Все это пространство аргентинцы выделили в самостоятельную провинцию с подчинением губернатору Огненной Земли.

Не стало отставать от Аргентины и Чили. Чилийское правительство выделило для себя в Антарктиде территорию и назвало ее провинция Магеллан. Налицо был хоть и мирный, но захват антарктических территорий. Однако зажженный фитиль продолжал тлеть. И однажды — хорошо разгорелся.

Об англо-аргентинском вооруженном конфликте особенно много материалов удалось найти в журналах «Морской сборник». Наши военно-морские специалисты тогда внимательно изучали и исследовали всевозможные аспекты той короткой войны. Но лучше всех о нем рассказал английский адмирал Сэнди Вудворд, который в 1992 году выпустил свои «Мемуары командующего Фолклендской ударной группой». Предложенный ниже материал в основном будет опираться на эти источники. Но здесь же будут приведены воспоминания английских военных моряков и морских пехотинцев, с которыми автору данной книги удалось встретиться во время празднования 60-летия битвы за Атлантику и на Королевском военно-морском параде в честь 200-летия Трафальгарской битвы. В личных беседах очевидцы тех событий и участники операции «Корпорейт» рассказали о многих весьма интересных событиях, которые и позволили этот вооруженный конфликт смело включить в книгу «Тайная война за Антарктику».

Общепринято считать, что англо-аргентинский вооруженный конфликт начался в мае 1982 года, но оказалось, что корни его уходят к началу 1940-х годов.

Тогда Чили и Аргентина заявили свои претензии на соседние антарктические территории, которые по большей части совпадали с британским Фолклендским сектором. Естественно, Англия оспорила эти претензии, но пока по дорогам Европы успешно маршировали гитлеровские войска, антарктические споры англичанам пришлось отодвинуть на будущее.

Фолклендские (Мальвинские) острова представляют собой архипелаг из двух крупных островов — Восточного Фолкленда (Соледада) и Западного Фолкленда (Гранд Мальвина), 200 мелких островов и скал в юго-западной части Атлантического океана, находящихся примерно в 500 километрах от побережья Аргентины и на расстоянии в 12 тысяч километров — от Британских островов.

В 1833 году архипелагом овладели англичане, и с той поры Фолкленды являются спорной территорией между Великобританией и Аргентиной.

В середине 1970-х годов ситуация вокруг Фолклендских островов резко обострилась: было обнаружено, что континентальный шельф у островов чрезвычайно богат нефтью.

Эти же острова, находясь близ пролива Дрейка, как кратчайшего пути из Атлантики в Тихий океан, занимают важное стратегическое положение.

После возвращения послевоенной американской экспедиции Бэрда аргентинцы вновь активизировали свое движение к Антарктиде и заявили, что включают в качестве национальной территории острова, лежащие к югу от Южной Америки, как продолжение южно-американского материка. И в первую очередь — Фолклендские острова. Получилось так, что объявленный Аргентиной сектор перекрыл сектор заявленных заморских владений Великобритании. Меж тем на эти острова заявило свои притязания еще и Чили. Дело зашло так далеко, что все три страны обменялись дипломатическими нотами. Но при этом ноты, врученные англичанами Чили и Аргентине, после упоминания о «самочинных действиях», предлагали им компромисс: арендовать у Великобритании территорию, на которой могли быть созданы аргентинские и чилийские военные базы. То есть им открыто предлагалось признать английский суверенитет над спорным сектором. Естественно, как Чили, так и Аргентина категорически отклонили все предъявленные им требования и заявили, что они гораздо ближе к приантарктическим островам, а потому имеют на Мальвины и на территории в Антарктиде больше прав, чем заокеанская Англия.

В «подтверждение» своего государственного права на Мальвинские острова Аргентина в начале 1948 года отправила в антарктические воды эскадру, куда были включены два из трех аргентинских крейсеров, восемь эсминцев типа «Буэнос-Айрес» и «Мандоса», четыре военных транспорта и два танкера. На борту крейсеров находилось 4 корабельных самолета.

Реакция англичан была мгновенной. Для наблюдения за действиями аргентинцев из английской военно-морской базы Симонстаун в южные широты вышел крейсер «Нигерия». Кроме того, в английской палате лордов 3 марта 1948 года от имени британского правительства было заявлено:

— Права Англии должны уважаться всюду, — будь-то Антарктида, Гондурас или что-то еще. Те, кто считает, что настало время, когда нами можно помыкать безнаказанно, допускают грубейшую ошибку.

На это заявление аргентинские газеты вышли с заголовками: «Англия угрожает Аргентине», «Лев показывает свои когти» и т. д.

После газетной перепалки последовала правительственная «торжественная декларация», провозгласившая права Аргентины на Мальвинские острова, острова Южной Георгии и Южные Сандвичевы, а также на земли «аргентинского сектора Антарктики», в пределах, установленных межамериканским договором, заключенным в Рио-де-Жанейро в сентябре 1947 года. По странному совпадению, после появления множества советских судов в аргентинских портах и нескольких статей о формировании в составе советского Тихоокеанского флота Антарктической эскадры активные споры вокруг Фолклендских островов стихли почти на четверть века. Правда, в 1973 году некие проявления аргентинской активности дошли до английских дипломатов и военных, но после сформирования буржуазно-реформистского правительства Э. Кампоры быстро сошли на нет. И только через 10 лет пришедший к власти в Аргентине генерал Леопольдо Гальтиери, естественно под бурные националистические аплодисменты, на одном из своих первых выступлений заявил, что 1982 год все же станет «Годом Мальвин»! А своему возможному сопернику, адмиралу Хорхе Аная, даже пообещал, что скоро очистит острова от англичан, чем сразу же заручился его поддержкой. Реализация «мальвинских» планов была намечена на южную зиму-весну (между июлем и октябрем 1981 года). Почему именно тогда? Скорее всего, они предположили, что английский патрульный корабль «Эндьюранс» — единственный представитель Королевских ВМС в антарктических водах — именно в это время планировалось направить к родным берегам. Кроме того, аргентинские военные аналитики предположили, что примерно в это же время состоится продажа английских авианосцев «Гермес» и «Интерпид» в Индию и Австралию. А это значило, что Королевские ВМС уже не смогут прикрыть пришедшее к Мальвинам через зимнюю Атлантику (если, конечно дойдет!) экспедиционное соединение. Следовательно, не будет надводных, в том числе и десантных, кораблей и некому будет доставить к островам десант Королевской морской пехоты. Вроде бы все логично и безупречно! Но по неясной причине сроки захвата Мальвинских островов были перенесены. Возможно, потому что «Эндьюранс» не ушел к берегам Британии.

А может, Индия и Австралия слишком долго торговались из-за авианосцев.

Только 2 апреля 1982 года аргентинские войска в соответствии с планом «Розарио» вторглись на Фолклендские острова. Первыми на побережье мыса Пемброк (Восточный Фолкленд) на резиновых лодках были высажены аргентинские подводные диверсанты, которые быстро заняли маяк у входа в Порт-Стенли. Затем с десантного корабля «Кабо-Сан-Антонио» сюда было высажено более 300 морских пехотинцев. А на аэродром Порт-Стенли — 500 аргентинских десантников. Им не составило особого труда охватить позиции небольшого английского гарнизона, и после трехчасового боя 80 английских солдат во главе с несколькими офицерами сложили оружие.

В тот же день английское правительство разорвало дипломатические отношения с Аргентиной и скрытно направило от Гибралтара к острову Вознесения эсминцы и фрегаты под командованием контр-адмирала С. Вудворда, участвовавшие в океанских учениях «Спрингтрейн-1982». Впереди них послали атомную подводную лодку «Спартан».

Еще на переходе к острову англичане начали подготовку к будущим боям. Вот как об этих днях рассказывает Сэнди Вудворд:

Мой штаб потратил все утро, кочуя туда-сюда со всеми своими сейфами и документами. Я присоединился к ним в полдень, и мы приступили к первичной подготовке к войне — закрашивали яркие надписи на кораблях и вертолетах, снимали мягкую обшивку из пластика и дерева. Как и во времена Нельсона, большой опасностью для моряков в сражениях остаются разлетающиеся осколки; они не менее остры и смертельны, когда образуются из металла и пластмассы в результате взрыва ракеты, чем деревянные щепки из дуба и тикового дерева, образующиеся при взрыве пушечных ядер на батарейных палубах.

При подходе к экватору передовой отряд британских ВМС превратился в три самостоятельные корабельные группы. Первой шла группа «Пэреквет» под командованием коммодора Брайяна Янга, состоявшая из эсминца «Энтрим» и фрегата «Плимут». За ними — основная группа под командованием Вудворда, а далее — амфибийная группа с флагманским десантным вертолетоносцем «Феарлесс» под флагом коммодора Майка Клаппа. Изредка, и практически до острова Вознесения, основную британскую корабельную группу навещали советские дальние морские разведчики Ту-95, которые предусмотрительно держались на пределе зрительной видимости английских кораблей.

Обстановка на английских кораблях, собравшихся у острова Вознесения, была достаточно напряженной. Особенно после того, как с прибывшего танкера «Олмеда» сообщили об обнаружении в здешних водах ясного следа от перископа подводной лодки. Всем английским кораблям было приказано сняться с якорей, и противолодочные корабли тут же приступили к противолодочному поиску. В том, что подводный объект мог оказаться аргентинской субмариной, были определенные сомнения, с большей уверенностью англичане предполагали здесь нахождение советской атомной подлодки. И только после обнаружения патрульным самолетом «Нимрод» неподалеку стаи китов, английские корабли вернулись на якорную стоянку.

К 30 апреля численность аргентинского гарнизона на Фолклендских островах была доведена до 11 тысяч человек. Им помогали 25 аргентинских кораблей и судов и до 200 самолетов. Англичане с 5 апреля по 15 июня развернули в Южной Атлантике почти 100 боевых кораблей и судов, на борту которых находилось до 9 000 десантников, до 70 самолетов вертикального взлета и посадки, а также свыше 80 вертолетов.

С подходом к Фолклендским островам кораблей британских экспедиционных сил началась воздушная и морская блокада архипелага. Серьезных попыток со стороны аргентинцев прорвать блокаду не было. Более того, со 2 мая, после потопления аргентинского крейсера «Генерал Бельграно», инициатива на море полностью перешла к англичанам. Прежде всего пассивность аргентинских ВМС позволила англичанам без особых усилий добиться полной изоляции Фолклендских островов.

Этот аргентинский крейсер под командованием капитана 1-го ранга Гектора Бонзо был уже не молодым: как американский легкий крейсер «Феникс» он успел повоевать на Тихом океане во Второй мировой войне. Английская атомная подлодка «Конкерор» всю ночь следила за маневрами аргентинского крейсера. Ее командир командер Кристофер Рефорд-Браун еще накануне вечером обнаружил танкер-дозаправщик «Генерала Бельграно», затем остался рядом с районом дозаправки.

В восемь часов утра южный отряд во главе с «Генералом Бельграно», вероятно получив приказание на возвращение в базу, вместе с двумя эсминцами охранения повернул к дому. Английским подводникам было не понятно, почему весь отряд, проведя прошедшую ночь в готовности к поддержке аргентинской авианосной группы, неожиданно пошел на запад спокойным зигзагом, явно никуда не спеша. Более того, ордер группы был весьма странным. Сам «Генерал Бельграно» шел в южной части ордера, один эсминец — в носовом секторе полумилей севернее крейсера, другой, в миле, на правом траверзе крейсера. Они не стали включать свои сонары. Командиру аргентинского отряда даже и в голову не могло прийти, что у него по корме, осуществляя стандартное преследование «спринт и дрейф», на 18 узлах крался «Конкерор». Через каждые 20 минут командер Кристофер Рефорд-Браун поднимал свою субмарину под перископ для зрительного уточнения параметров движения цели и обновления данных для предстоящей стрельбы. К18.30 английская подлодка заняла позицию в носовом секторе курсовых углов аргентинского крейсера в дистанции в 20 кабельтовых, три торпеды «тайгерфиш» были приготовлены к стрельбе. Атака на современника Перл-Харбора состоялась в 18.57.

Уже через 55 секунд первая «тайгерфиш» врезалась в левый борт «Генерала Бельграно» между якорем и первой орудийной башней. Мощный взрыв оторвал почти весь нос крейсера, который тут же утонул в огненном шаре взрыва. Второй «тайгерфиш» ударил под кормовую надстройку. Новый взрыв! На борту аргентинского крейсера начался сильный пожар, и через четверть часа, после того как экипаж покинул корабль, «Генерал Бельграно» навсегда ушел под воду.

В период Фолклендской операции противодействие англичанам оказывала в основном аргентинская авиация, в результате налетов которой были потоплены пять английских кораблей и повреждены одиннадцать, в том числе и оба авианосца. Аргентинские летчики наносили удары по высаженным на острова войскам и вели борьбу с английской авиацией. И аргентинской, и английской авиации в те дни приходилось действовать в сложных метеоусловиях. Сильное волнение моря значительно затрудняло работу РАС, а постоянная низкая облачность и ограниченная горизонтальная видимость осложняли выполнение полетов по профилю «большая — малая — большая высота». При этом аргентинские летчики часто практиковали смену маршрутов полета к цели, осуществляли подход к островам с различных направлений (чаще с юга), однако возможности для широкого маневра у них были ограничены. Для наведения своих самолетов на цель аргентинцы использовали береговую PAC AN/TPS-43, обеспечивавшую обнаружение воздушных целей на дальностях до 400 километров. Тактика воздушных атак аргентинской авиации в немалой степени обусловливалась наличием на кораблях английского оперативного соединения зенитно-ракетного комплекса «Си Дарт», который заставлял аргентинских летчиков проводить атаки на небольших высотах, используя бомбы, ракеты и пушечное вооружение. Для надежного преодоления ПВО английских кораблей аргентинцы использовали такой прием, как массирование атакующих самолетов с целью перенасыщения обстановки на экранах радаров британских корабельных средств ПВО свыше предельной. Такой прием они использовали при нанесении удара по фрегату «Ардент» под командованием командера Алана Веста.

Выдвинутые в сторону материка английские корабли и самолеты ДРЛО вынуждали аргентинских летчиков преодолевать эту зону на малых высотах; производя дозаправку в воздухе, часть боевых самолетов ВВС Аргентины вместо бомб несла топливные баки. Из-за нехватки топлива шесть аргентинских самолетов при возвращении на аэродромы, не долетев до берега, упали в море. Полной неожиданностью для англичан стало успешное использование аргентинскими летчиками противокорабельных ракет «Экзосет», закупленных у французов вместе с их носителями — палубными штурмовиками «Супер Этандар». Видимо, из-за откровенной недооценки противника англичане не были готовы к противоракетной обороне. Поэтому уже первые атаки аргентинской авиации были успешными.

2 мая английская экспедиционная эскадра находилась в 80 милях на восток от Порта-Стенли и была готова к ожидаемому на рассвете удару аргентинской авиации с авианосца «Бентисинко де Майо». Для своевременного обнаружения врага все три эсминца проекта 42 — «Шеффилд», «Ковентри» и «Глазго» — были выведены вперед на 30 миль. Но благодаря настоящей южно-атлантической погоде два последующих дня прошли спокойно. В постоянно продуваемой ветрами Южной Атлантике произошло то, чего никто не мог ожидать: с приближением зимы воздух стал абсолютно неподвижным. А без небольшого естественного ветра аргентинцы не смогли поднять с палубы свои тяжелогруженные самолеты независимо от хода их кораблей. Оба аргентинских отряда не стали атаковать высаживающихся у Порта-Стенли англичан и ушли к родным берегам.

И только 4 мая группа из пяти аргентинских самолетов — двух ударных (под правой консолью каждого была подвешена противокорабельная ракета «Экзосет», а под левой — сбрасываемый топливный бак емкостью более одной тонны), одного резервного (также вооруженного) и двух «заправщиков» (только с подфюзеляжными топливными баками) — направилась в район Фолклендских островов. По данным целеуказания с самолета-разведчика «Нептун», находящегося за пределами зоны действия зенитных средств английских кораблей, два ударных самолета были наведены на британские корабли.

На пределе зоны наблюдения английских ЗРК они увеличили высоту полета с 50 до 150 метров, на полминуты включили РАС и сразу же нашли две морские цели (эсминец УРО «Шеффилд» и фрегат «Плимут»). После ввода данных целеуказания в бортовые ЭВМ по каждой из целей была выпущено по одной ракете. После пуска ракет самолеты выполнили разворот на обратный курс с резким снижением высоты до 30 метров и ушли из района удара.

Именно в эти минуты поисковые радары «Шеффилда», находившегося в радиолокационном дозоре, были выключены для того, чтобы не создавать помехи спутниковой системе связи «Скайнет», через которую кептен Сэм Солт вел переговоры с Лондоном. Активная радиолокационная головка самонаведения идущей к нему ракеты на удалении в 15 километров захватила обреченный корабль. Летевшую «Экзосет», которая при помете к цели снизилась до двух-трех метров над поверхностью моря, обнаружили визуально за несколько секунд до попадания, командир лишь успел скомандовать: «Укрыться!» Ракета пробила корабельный борт под надстройкой главного командного пункта, пролетела через камбуз, центральный пост управления и взорвалась в посту энергетики и живучести. Силой взрыва пробило палубу, загорелась, отслаиваясь, краска. Отсеки наполнились черным ядовитым дымом. Оболочка кабелей горела как порох, огонь распространился по кораблю, и подача электроэнергии вскоре прекратилась; остановились и противопожарные помпы. После безрезультатной пятичасовой борьбы за живучесть экипаж покинул корабль. Англичане сделали все, чтобы спасти эсминец, но 10 мая при буксировке на сильном волнении эсминец УРО «Шеффилд» затонул. Вторую ракету с фрегата «Плимут» англичане обнаружили за 40 секунд до возможного попадания и успели поставить пассивные помехи в виде завесы из дипольных отражателей, по которым и сработала головка самонаведения ракеты.

В ходе конфликта аргентинская авиация нанесла несколько массированных ударов по кораблям противника. Самый крупный налет, где участвовало более 70 аргентинских самолетов, атаковавших английские корабли в течение часа тремя волнами, был проведен 21 мая.

В этот день был потоплен «Ардент». Он вел артиллерийский огонь по позициям аргентинских войск в районе Сан-Карлоса. Сначала вместе с другими кораблями группы фрегат успешно отразил атаки поршневых самолетов «Пукара» и реактивных штурмовиков «Мираж III», а затем сам попал под огонь НУРС и бомбы легких штурмовиков итальянского производства «Аэромакки». Он быстро воспламенился от носа и до кормы. На следующий день бомба попала в однотипный с «Ардентом» фрегат У РО «Антилоуп» под командованием коммандера Ника Тобина. Аргентинский штурмовик «Скайхок», неожиданно появившийся со стороны Западного Фолкленда, произвел топ-мачтовое бомбометание. Авиабомба, поразив только что прибывший корабль в правый борт, в шести футах выше ватерлинии, не взорвавшись, вошла в корабельный корпус ниже ангара. При дальнейшем полете аргентинец задел мачту «Антилоупа» и был сбит зенитными средствами соседнего фрегата «Бродсуорд». Но воздушный налет продолжался: второй «Скайхок» снова поразил неудачливый «Антилоуп» еще одной тысячефунтовой бомбой, которая попала в левый борт фрегата ниже ходового мостика. Как и первая, она не взорвалась, но разворотила старшинскую кают-компанию. Стало чудом, что здесь был убит лишь один моряк.

На корабль доставили группу минеров Королевских ВМС для ее разоружения — ворент-офицера Филипса и штаб-сержанта Прескотта. Как только они приступили к работе, раздался сильный взрыв. Пламя охватило всю кормовую часть «Антилоупа», и неудачливый корабль стал сущим адом. Пожар, охвативший сразу три корабельные палубы и, поддерживаемый штормовым ветром, усилился. Когда все возможности к ведению борьбы за живучесть были исчерпаны, экипаж покинул «Антилоуп». Через 10 минут после ухода экипажа взорвался ракетный погреб зенитных ракет «Си-Кэт» и в считанные минуты все было кончено: разломившийся пополам английский фрегат погрузился в ледяную воду.

25 мая эсминец УРО «Ковентри» и фрегат УРО «Бродсуорд» были выдвинуты в ракетную засаду всего в 12 милях от северного побережья Западного Фолкленда. Предполагалось, что единственный аргентинский авианосец «Бентисинко де Майо» мог незаметно подкрасться к английской эскадре с юга, и, исполняя роль запасного аэродрома для «Супер Этандаров», нанести удар по английским авианосцам. По стечению обстоятельств он вновь оказался на передовой линии дозора Но 4 мая был потоплен только «Шеффилд» а теперь пришло время и для корабля капитана Девида Харт-Дайка.

Ранним утром первая группа аргентинских «Скайхоков» попыталась прорваться к стоянке британских экспедиционных сил. «Си Дарт» эсминца был точен, и один из аргентинских штурмовиков буквально развалился в прозрачном небе. Через три часа та же участь постигла еще один аргентинский штурмовик. Ракетная засада успешно действовала, но аргентинцы, судя по всему, решили уничтожить оба засадных корабля.

Англичане узнали об этом из радиоперехвата. Командир «Ковентри» оповестил экипаж о замысле противника, пошутив, что у аргентинцев не хватит для того самолетов. Однако вечером шесть «Скайхоков» из 5-й воздушной бригады с Рио-Галлегос устремились к Западному Фолкленду. Когда аргентинские самолеты оказались над Фолклендским проливом, они нырнули на малую высоту. Неожиданно для английских моряков два «Скайхока» выскочили из-за острова Пебл и с ревом понеслись к «Ковентри». Все, кто был на верхней палубе, открыли по ним огонь из стрелкового оружия. Радары 909-го эсминца так и не захватили вражеские самолеты, корабль начал поворот навстречу ревущему врагу. Аргентинские пилоты неслись сквозь град пуль, прицеливаясь в носовую часть английского корабля. Три тысячефунтовые авиабомбы по всем правилам бомбометания попали в «Ковентри» и мощно взорвались, одна — в помещении компьютеров. До 10 моряков были убиты на месте. Погибло большинство командного состава. У всех, кто выжил в центральном посту, горели волосы и огнезащитная одежда. Корабль погибал, его левый борт был широко разворочен, и в образовавшуюся брешь поступала ледяная вода. Очень скоро «Ковентри» перевернулся и затонул на глубине 300 футов. Вместе с кораблем ушла на дно Фолклендского пролива и корабельная реликвия — подзорная труба капитана Хайт-Дайка, с которой он выходил в Атлантику для охоты на «серых волков» Деница.

В тот же день два аргентинских самолета «Супер Этандар» после дозаправки топливом в полете по данным целеуказания береговой РАС скрытно вышли в район расположения английских авианосцев. При этом после взлета с авиабазы Рио-Гранде оба самолета направились сначала на север, затем на восток (на этом участке маршрута проводилась дозаправка топливом от самолетов С-130). Потом они развернулись на юг, а через некоторое время — на запад и неожиданно для англичан подошли к кораблям с восточного направления. Вывод в район нахождения английских кораблей обеспечивал второй самолет С-130. На дальности около 80 километров от предполагаемого местонахождения авианосцев аргентинские летчики включили бортовые РАС и обнаружили две крупных цели с охранением. Выпустив две ракеты на дистанции 48 километров от целей, самолеты «Супер Этандар» на предельно малой высоте сразу же ушли в сторону континента. Англичане, обнаружив аргентинские самолеты, поставили мощные пассивные помехи. Поспешно сформированное облако пассивных помех с помощью дипольных отражателей при отражении налета аргентинской авиации без учета построения ордера кораблей увело ракету «Экзосет» от английского авианосца «Гермес», но после выхода из облака пассивных помех головка самонаведения ракеты захватила иную крупную цель, находившуюся на удалении до 6 километров от авианосца. Этой целью оказался контейнеровоз «Атлантик Конвейер» под командованием капитана Айана Норса, который аргентинские летчики приняли за авианосец.

В те дни было произведено не только оперативное развертывание основных надводных сил Великобритании, но еще и быстрое (за семь суток) дооборудование контейнеровозов типа «ро-ро» водоизмещением до 19 тысяч тонн в авианесущие корабли по 10–20 самолетов «Харриер» на каждом. Эти суда были способны не только перевозить, но и самостоятельно обеспечивать взлет самолетов для перебазирование на противолодочные авианосцы, а при необходимости — осуществлять противовоздушную оборону кораблей и судов второго и третьего эшелонов, развертываемых без авианосцев. Это позволило англичанам не выводить противолодочные авианосцы «Гермес» и «Инвинсибл» из районов боевых действий в течение всей операции, а также — сократить в районе островов воздушное превосходство Аргентины.

От попадания двух ракет «Экзосет» контейнеровоз затонул. Это был совершенно бесценный для англичан океанский транспорт. На его борту находилось три больших транспортных вертолета «Чинук», каждый из которых за один рейс мог перебросить до 12 тонн груза, и пять «Уэссексов». Транспорт также доставил в Южную Атлантику 14 «Харриеров», упакованных в пластиковые конвейеры и закрепленных в носовой части судна. Счастье, что эти самолеты уже были собраны и существенно усилили английскую авиационную группировку. На длинной «полетной» палубе контейнеровоза имелось две посадочные площадки. Двумя днями ранее он использовался как вертолетоносец. На борт «Атлантик Конвейера» были доверху загружены запасы войскового снаряжения и вооружения, включая 600 кассетных бомб для авиации. Капитан Айан Норе был в полном смысле старым морским волком. Он дважды тонул во времена Второй мировой войны, но, во все годы оставался верен нелегкой морской службе. Когда обе ракеты устремились к вверенному ему судну, капитан Норе совершил крутой разворот, чтобы повернуться к ним кормой. Но не успел, обе ракеты с грохотом рванули в девяти футах выше ватерлинии. Противопожарные расчеты отчаянно боролись с огнем, пробовали нейтрализовать пожар. Судно заполнялось ядовитым черным дымом. Огонь медленно приближался к тысячам галлонов керосина и сотням кассетных бомб. А затем взрыв!..

Однако большинство воздушных атак аргентинской авиации заканчивалось далеко не столь успешно. Из-за того, что аргентинские летчики выполняли атаки с малых высот топ-мачтовым способом, бомбы часто не успевали стать на боевой взвод; 80 % аргентинских бомб, попавших в английские корабли, не взорвалось. Так, например, 8 июня из четырех авиабомб, сброшенных на английский фрегат «Плимут», ни одна не взорвалась. Эта неудача дорого обошлась аргентинцам: в ходе конфликта именно ракетчики фрегата «Плимут» сбили пять аргентинских самолетов. Не взорвались и авиабомбы, попавшие в эскадренный миноносец УРО «Глазго» и фрегат «Аргонот». Удар по большому эсминцу У РО «Глэморган» (легкий крейсер УРО типа «Каунти» по английской классификации) был нанесен четырьмя ракетами «Экзосет» АМ40 с наземной установки. Средства РЭБ спасли корабль.

Несмотря на все проявившиеся недостатки, аргентинская авиация причинила серьезный урон британским экспедиционным силам: она потопила два эсминца типа «Шеффилд») два фрегата типа «Амазон», десантный корабль «Сэр Галахэд» и контейнеровоз «Атлантик Конвейер», а также повредила более 10 кораблей (в том числе оба авианосца). При этом новейшие фрегаты У РО типа «Амазон» оказались весьма уязвимыми. Два корабля были потоплены и еще два серьезно повреждены. Да, Фолклендские острова остались за англичанами, но на Британских островах неоднозначно оценили итог той шестинедельной кампании. Более того, спустя несколько лет после прекращения военных действий в Южной Атлантике здесь даже были слышны слова: «Это скверная, небольшая война, не так ли?» В том числе — из-за гибели 250 английских солдат и матросов. Аргентина потеряла на порядок больше солдат и моряков и свой единственный крейсер, но главное, не стала более бодаться с Великобританией за Фолкленды. Еще одна, правда на этот раз совсем не тайная, война за Антарктиду завершилась. Но, судя по всему, еще не закончилась, так как на десантноопасных направлениях аргентинские военные моряки поставили контактные якорные мины германского производства, сохранившиеся на складах со времен Второй мировой войны. Хотелось бы понять, как и когда их доставили в Аргентину. Быть может, по некой команде, для того чтобы закрыть Магелланов пролив, либо — водную акваторию вокруг Огненной Земли или Земли Греэма?

А все ли эти минные заграждения были ликвидированы?

Для военных нужд был использован и гражданский флот Великобритании. Большая часть английских судов была переоборудована для выполнения конкретных функций: танкеров снабжения, госпитальных и десантных судов, плавмастерских. Переоборудование производилось в экстренном порядке и осуществлялось на ближайших к пункту мобилизации судоремонтных и судостроительных предприятиях. И не только в самой метрополии. Например, лайнер «Уганда» мобилизовали сразу же после окончания очередного круиза в Гибралтаре и там же переоборудовали в госпитальное судно. Не обошлось и без помощи США: судно «Стена инспектор» было зафрахтовано по прибытии в американский порт Саванна и после замены экипажа прошло докование и переоборудование в плавмастерскую на военно-морском заводе в Чарлстоне, а затем направилось в район боевых действий. В иностранной печати отмечались высокие темпы переоборудования — пять-шесть суток. В эти сроки на 19 судах были построены взлетные площадки или палубы для вертолетов типа «Чинук» и «Уэссекс», а также для СВВП «Харриер», установлены аппаратура спутниковой связи и навигации, оборудование для передачи и приема топлива и грузов на ходу. Особое внимание уделялось обеспечению живучести мобилизованных судов. К примеру, на пароме «Рангатира», предназначенном для перевозки инженерной техники и 1 000 военнослужащих, были дополнительно установлены две водонепроницаемые переборки (из расчета сохранения непотопляемости и остойчивости при затоплении двух смежных отсеков).

В Советском Союзе внимательно изучили опыт англоаргентинского конфликта. На Черноморском флоте были даже проведены учения, где по примеру британскою флота в качестве вспомогательного авианесущего корабля был задействован контейнеровоз «Художник Сарьян». Его в экстренном порядке приспособили для приема штурмовиков с вертикальным взлетом и посадкой Як-38. Опыт оказался весьма полезным, но последующего развития в ВМФ не имел и прежде всего — по причине снятия с вооружения в целом не слишком удачного Як-38 и свертывания программы нового палубного самолета вертикального взлета и посадки (СВВП) Як-141. Подробнее о «военизации» гражданских судов в СССР будет рассказано в разделе «Специальный резерв для советского ВМФ». Но в СССР пришла перестройка, и наши адмиралы и генералы ВМФ, а уж тем более флотские офицеры стали думать не о том, какой практический опыт можно извлечь из этой короткой войны, а над тем, как не потеряться в наступившей за перестройкой анархии. И Антарктида на несколько десятилетий стала для нашей страны совсем удаленной. Не помогла в том и советская исследовательская экспедиция, проведенная через полгода после окончания боевых действий в Южной Атлантике.

2 декабря 1982 года, менее чем через полгода после окончания англо-аргентинской войны, из Севастополя под командованием вице-адмирала В. Акимова и научным руководством контр-адмирала Льва Митина вышел отряд, состоявший из двух океанографических исследовательских судов (ОИС) «Адмирал Владимирский» и «Фаддей Беллинсгаузен». Основной целью экспедиции было проведение широкого комплекса гидрографических и океанографических исследований в малоизученных районах Антарктики, повторяя при этом в основном маршрут шлюпов «Восток» и «Мирный». Перед походом оба океанографа были специально дооборудованы на Севастопольском судоремонтном заводе. Здесь же, на суда были установлены автономный пункт приема спутниковой метеоинформации и усовершенствован вертолетный комплекс. Судовые лаборатории были насыщены высокоточной, дублированной многими образцами аппаратурой, и по отдельным параметрам их можно было уверенно назвать эталонными.

В военных и государственных кругах Советского Союза походу придавалось огромное значение: подготовка океанских гидрографов проводилась под личным контролем главнокомандующего ВМФ Адмирала флота Советского Союза Сергея Горшкова Провожать советских военных моряков в дальний поход прибыл лично командующий Краснознаменным Черноморским флотом адмирал Николай Ховрин, который произнес яркую напутственную речь.

10 января советские корабли пришли в точку открытия Антарктиды моряками со шлюпов Беллинсгаузена. Всемирное потепление здесь стало особенно заметным: для того, чтобы достичь отвесных голубых обрывов шельфового ледника, морякам с «Адмирала Владимирского» пришлось идти еще 30 миль по так называемому леднику Беллинсгаузена Когда-то здесь поднимался ледяной барьер, а сегодня — чистая вода Во время переходов и антарктического плавания общая направленность подготовки личного состава всегда соответствовала этапам, плавания и решению конкретных задач. Главное внимание обращалось на отработку уверенных действий по управлению судами и использованию технических средств при выполнении океанографических исследований в Антарктике. Проводились тактические летучки перед проходом узкостей, форсированием ледовых барьеров, при подходе к берегам Шестого континента Систематически организовывались учения по борьбе за живучесть, передаче топлива на другое судно. Научная работа была направлена на успешное и качественное выполнение плана океанографических исследований. Ежемесячно проводились научно-практические конференции, еженедельно — заседания научно-технического совета.

21 января 1983 года, как и шлюпы Беллинсгаузена, на 50-й южной широте советские ОИС разделились. «Адмирал Владимирский» поблизости от антарктических берегов направился на восток для выполнения представительских задач. Его экипаж посетил антарктическую станцию «Молодежная» и первую советскую антарктическую станцию «Мирный». А вот чем в эти дни занимался флагман антарктической экспедиции «Фаддей Беллинсгаузен», который должен был выполнять представительские задачи, установить не удалось. Только благодаря дневнику экспедиции, который в 1983 году был опубликован в нескольких номерах журнала «Морской сборник», стало известно, что почти 10 суток он шел самостоятельно мористее «Адмирала Владимирского». Потом оба ОИС встретились, и повторно расстались уже в феврале перед заходом в Новую Зеландию. Если судить по последовавшим затем докладам, то во время похода советские моряки решили большое количество научных задач и одновременно выполнили патриотический долг — напомнили о приоритете нашей Родины в открытии Шестого континента планеты. Однако, видимо, им были поставлены и другие задачи, о которых мы можем только догадываться. Ведь всего лишь четыре года назад где-то в тех районах исчезла группа советских военных исследователей, которые вели в антарктических водах поиски нацистского авианосца и так называемой «Вальгаллы». После окончания плавания вице-адмирал В.Акимов доложил, что программа научных исследований выполнена полностью, а объем измерений превысил установленные нормы. Антарктическая экспедиция находилась в походе 147 суток. Почти 60 суток из них — во льдах и айсбергах. На каждые 10 дней плавания приходилось семь дней штормовых, при этом — высота волн достигала 16 метров. Казалось, поход завершился успешно.

Но, может совсем не случайно начальник Главного управления навигации и океанографии Министерства обороны СССР вице-адмирал Юрий Жеглов в письме ученому секретарю Военно-научного общества при Севастопольском Доме офицеров флота С. Соловьеву отметил, что «антарктическая экспедиция на ОИС „Адмирал Владимирский“ и ОИС „Фаддей Беллинсгаузен“ не стала чем-то выделяющимся из проводимых ранее обычных комплексных исследований в Мировом океане». При этом, автор письма даже назвал результаты экспедиции весьма скромными и не способными претендовать на роль выдающихся:

По заключению Центрального картпроизводства ВМФ в полном объеме и без существенных замечаний был выполнен и принят только маршрутный промер. Представленные материалы маршрутной гравиметрической съемки из-за большого количества существенных недостатков в выполнении съемки и обработке ее результатов были возвращены на переработку. После переработки съемка ОИС «Адмирал Владимирский» принята в полном объеме, как съемка только лишь V класса, а из представленного объема съемки ОИС «Фаддей Беллинсгаузен» принято менее 17 %, остальное забраковано отделом научно-технической экспертизы Центрального картпроизводства.

Маршрутная магнитная съемка принята с рядом серьезных замечаний — исследования девиации магнитометров признаны неудовлетворительными, при обработке магнитограмм много пропусков экстремальных значений составляющих магнитного поля Земли, отсутствуют материалы определения магнитного склонения.

К сожалению, материалы уникальных магнитных исследований в районе Южного магнитного полюса не представлены до сих пор.

Неужели наши гидрографы выполнили все работы «спустя рукава»? Не может быть!

Скорее всего, представительские задачи и выполнение патриотического долга были только ширмой для планов похода. А главные задачи выполнил «Фаддей Беллинсгаузен», итоговые документы с которого были переданы не в Главное управление навигации и океанографии Министерства обороны СССР, а совсем в другое советское ведомство. Ну, да время покажет! Одно можно сказать — в истории Антарктиды появилась еще одна военная загадка. Меж тем даже при внешнем мирном покорении Антарктики мы знаем о великом множестве антарктических белых пятен.

В мире издавна известно, что военно-морской флот является не только одним из важнейших средств государственной вооруженной борьбы, но и эффективным инструментом политики государства. Хотя не стоит забывать, что состав и численность флота играют в этом не последнюю роль. Как средство политики, по сравнению с другими видами национальных вооруженных сил, военный флот обладает существенными преимуществами: высокой мобильностью, способностью длительное время находиться в стратегически важных районах Мирового океана, а главное — оказывать сдерживающее действие на потенциального агрессора. Не стал исключением в понимании роли и места ВМФ и Советский Союз.

Сразу же после окончания Второй мировой войны наше политическое руководство и командование ВМФ Союза ССР вернулись к идее Большого океанского флота.

Подобная идея родилась в кремлевских кабинетах в середине 1930-х годов. Опасаясь, что появление превосходящих сил Королевского флота Великобритании или Франции у наших северных и тихоокеанских берегов реально, Иосиф Сталин приступил к созданию Большого океанского флота СССР.

В 1936 году советские кораблестроители предложили начать его создание со строительства главной ударной силы в виде суперлинкоров проекта 23 (типа «Советский Союз») и тяжелых крейсеров проекта 22. Но все планы перечеркнуло нападение на Польшу фашистской Германии.

После завершения боев Второй мировой войны и быстрого превращения наших недавних союзников в борьбе с нацистами в непримиримых противников СССР, советскому военно-политическому руководству пришлось принимать экстренные меры по укреплению обороноспособности страны, в том числе и по снижению угроз с океанских направлений.

Сначала этот выбор был не слишком сложным. Наши арктическое и дальневосточное океанские направления были хорошо известны и надежно прикрыты Северным и Тихоокеанским флотами. Но неожиданно появилось новое океанское направление, о котором ранее в планах главного командования советского ВМФ не упоминалось. Вернее, до начала Второй мировой войны его никто серьезно не рассматривал. Это — Южная Атлантика. Ведь оно было чрезвычайно удалено как от стран Старого и Нового Света, так и от СССР. В лучшем случае здесь нечасто появлялись транспортные суда из различных стран мира, крейсеры и канонерские лодки Франции, Великобритании и Испании, базировавшиеся на африканские или южноамериканские порты, либо редкие германские крейсеры, по транзитному маршруту быстро уходившие на Тихий океан. Но Вторая мировая война показала, что не защищенная французскими и британскими военными кораблями и боевой авиацией Южная Атлантика весьма лакома для командиров океанских охотников-рейдеров, в первую очередь — гитлеровских. Появилась даже информация, что в конце 1940-х годов Сталин задумал специально создать для нее Антарктический флот.

Меж тем одним из важнейших итогов развития военно-морского искусства в прошедшей войне стало абсолютное подтверждение неспособности крупных артиллерийских надводных кораблей решать ряд главных тактических задач, для которых они строились, и особенно — вдали от собственных баз. Линейные корабли и линейные крейсеры, «карманные линкоры» и тяжелые крейсеры достигали успеха лишь эпизодически, преимущественно при действиях в локальных условиях и против слабого противника. Встречая организованное сопротивление современных сил и боевых средств, они или гибли, или отказывались от решения возложенных на них задач. Наглядными примерами стали гибель германских линкора «Бисмарк» и броненосца «Адмирал граф Шпее», японского линкора «Синано», английских линкора «Принц оф Уэлс» и линейного крейсера «Рипалс». Успешнее действовали вспомогательные рейдеры, замаскированные под торговые суда, которые опирались на различные тайные базы и опорные пункты за пределами границ рейха. Еще более успешными были рейды подлодок гросс-адмирала Деница. И, что особо важно, практически сразу же после капитуляции стран Оси (Германия — Италия — Япония) внимание американских и английских политиков и военных обратилось в сторону берегов СССР, страны, которая вместе с ними вышла из мировой войны победительницей. И, если судить по их последующей реакции, то как США, так и Великобритания реально испугались нашего дальнейшего усиления. Причем не только с военной точки зрения. Неудивительно, что одним из элементов снижения мирового влияния СССР и стало наше всемерное блокирование в пределах наших же государственных границ, как когда-то это было сделано с Третьим рейхом. Правда, в отличие от фашистской Германии, географически закрытой пределами Северного и Балтийского морей, Советский Союз имел практически круглогодичный свободный выход в Мировой океан на Севере и на Дальнем Востоке. Но здесь-то и существовали серьезные проблемы. На севере только Мурманск можно было использовать круглый год. А на Дальний Восток промышленные грузы и сырье еще надо было доставить по единственной Транссибирской железной дороге. И не иначе! А что же Южная Атлантика?

Успешное ведение нацистами крейсерских операций в различных районах Мирового океана показало, что южная часть Атлантики и пролив Дрейка, накоротко соединяющие Атлантический и Тихий океаны, находясь далеко от советских берегов, могут, как реально укреплять государственную безопасность СССР, так и реально угрожать ей. Особенно — в случае закрытия для советского флота балтийских и черноморских проливов и чрезвычайно сложной ледовой обстановки на Севморпути. Конечно, существовал еще один путь — через Атлантику, вокруг Африки, через Индийский океан и далее — по прибрежным тихоокеанским морям на Камчатку. Протяженность маршрута и время в пути приблизительно такие же, как и через пролив Дрейка. Однако он был пригоден лишь для мирного времени. В случае начала боевых действий проходы через Малаккский и Сингапурский проливы всегда можно было перекрыть. А если проложить его вокруг Австралии, то он значительно удлинялся и приносил нашей стране дополнительные крупные финансовые затраты. Неудивительно, что буквально сразу же после окончания Второй мировой войны, правда с различными целями, южно-атлантическое океанское направление привлекло особое внимание, как в странах новорожденного Североатлантического блока (НАТО), так и в СССР. Об освоении и значении районов субантарктики для наших недавних союзников по антигитлеровской коалиции уже рассказано. Стоит лишь добавить, что с вводом в строй ВМС США подводных атомоходов, один из американских первенцев «Тритон» — во время кругосветного плавания в феврале — мае 1960 года успешно прошел через пролив Дрейка. За ним пошли другие. Не стали отставать от американцев и в нашей стране.

В годы Второй мировой войны крупные артиллерийские надводные корабли стали тяжкой обузой для всех флотов мира. Они откровенно уступили ведущую роль в войне на море авианосной авиации и атомным подлодкам. Признали это и в СССР, тем более что в составе нашего ВМФ не было новых линкоров и линейных крейсеров, но в первую очередь — авианосцев, способных вдали от советских баз прикрыть своих флагманов с воздуха. Зато прошедшая война дала богатый опыт использования подводных лодок, в том числе и при значительном отрыве от основных баз. Первый такой опыт был получен при переводе отряда тихоокеанских подлодок для усиления Северного флота в 1942–1943 годах. Тогда мы потеряли лишь подводный минный заградитель Л-16, который был случайно потоплен в Тихом океане японской или американской подлодками. Но остальные пять субмарин стали своевременным и весьма важным подкреплением Северному флоту, потерявшему в 1942 году большую часть подлодок, с которыми он вступил в Великую Отечественную войну. Конечно, в успешности перехода значительную роль сыграло предоставление нашими тогдашними союзниками своих баз и судоремонтных заводов. В новых политических условиях на эти базы советский ВМФ, конечно, уже не мог рассчитывать. Но что-то нужно было предпринимать!

Первым реальным шагом стало прибытие в 1946 году к берегам Антарктиды китобойной флотилии «Слава». Хорошо или плохо, но, в случае необходимости, советские подводники могли рассчитывать на возможность пополнения с нее запасов топлива, пресной воды и продовольствия. Активно заработали и наши дипломаты.

Несмотря на то что у власти в Аргентине находился генерал Хуан Д. Перрон, который после войны умудрился укрыть на своей территории большое количество нацистов, наши «мидовцы» все же добились, чтобы суда под красным флагом могли заходить в аргентинские порты. Потом у них появилась возможность посещать порты Бразилии и отдельных стран Африканского континента. Со временем это право распространилось и на советские боевые корабли и подлодки. Конечно, к началу 1960-х годов о создании советского Антарктического флота уже вряд ли кто думал всерьез, но прикрывать наши торговые суда в Южной Атлантике советский ВМФ уже получил реальную возможность.

В начале 1950-х годов в состав наших флотов стали поступать новейшие по тем временам дизель-электрические подлодки: большие океанские проекта 611 и средние, но также способные действовать в океанах — проекта 613. Всего к 1958 году было построено 25 больших и 215 средних подлодок данных проектов. Практически сразу же их стали вооружать ракетным оружием. С поступлением лодок в состав ВМФ началось их интенсивное освоение. Однако события Карибского кризиса в 1962 году ясно показали крайнюю ограниченность возможностей относительно современных советских дизельных подлодок в океанском экваториальном плавании. Да еще в условиях мощного противодействия сил НАТО. Даже неспециалистам стали ясны преимущества атомных подлодок. Но у нас имелось всего несколько таких кораблей. Поэтому к освоению нового океанского направления боевой деятельности ВМФ все же пришлось привлекать именно дизельные субмарины. А их экипажи — ставить в неимоверно сложные условия службы и жизнедеятельности.

Одной из первых в 1958 году, правда сначала в южную часть Тихого океана, пошла большая подлодка Б-72 под командованием капитана 3-го ранга Рудольфа Голосова. Это был сложнейший четырехмесячный поход к 60-й параллели. Обеспечивал его танкер «Певек».

На вернувшуюся лодку страшно было смотреть: покрытая пятнами ржавчины, с оторванными листами обшивки, с частью вышедших из строя механизмов и устройств, которые не удалось силами личного состава отремонтировать в море. Экипаж был заметно утомлен, но гордился результатами похода и был готов выполнить новые, не менее сложные океанские задачи.

За «72-й» в октябре 1959 года в 150-суточный межтеатровый переход через Индийский океан на Дальний Восток ушла подводная группа Северного флота под командованием капитана 1-го ранга Бориса Вешторта. Она состояла их двух больших подлодок 611-го проекта: Б-90 под командованием капитана 2-го ранга П. Зенченко и Б-80 под командованием капитана 2-го ранга Н. Мышкина. На переходе ее обеспечивали теплоход «Михаил Калинин» и танкер «Вилюйск». В 1963 году поход в Южную Атлантику совершила дизельная подводная лодка Б-105. Тогда же в экваториальные широты Атлантики пришел подводный ракетоносец 629-го проекта К-107. За время двухмесячного похода экипаж «107-й» произвел четыре условных старта одной и двумя ракетами Р-13, причем 7 апреля произвел условный старт с фактическим подъемом ракеты на верхний срез шахты.

В 1963 году в экваториальную зону Атлантического океана пришли и наши первые подводные атомоходы. Здесь пионерами стал экипаж подлодки К-133 (проекта 627А) под командованием капитана 2-го ранга Г. Слюсарева. Через четыре года, летом 1967-го, сюда же пришли корабли специальной группы Северного флота, которые должны были отработать задачи по плану операции «Прилив». В состав экспедиционного отряда под командованием адмирала Льва Владимирского вошли: атомный ракетоносец проекта 675 — К-128 под командованием капитана 2-го ранга П. Шарова, две дизельные подлодки проекта 641, плавбаза подлодок «Тобол», океанографическое судно «Полюс». Корабли отряда должны были в открытом океане проверить на деле возможности погрузки ракет с плавбазы на подлодку, а также проведения ремонта подлодок специалистами плавбазы. «Полюс» вел исследовательские работы по изучению «спокойной» экваториальной зоны.

В действительности здесь оказалась непрерывная зыбь, что затрудняло отработку задач, так как перегрузка оружия могла проводиться в дрейфе лишь при нахождении подлодки борт о борт с «Тоболом». В этом положении на сильной зыби, естественно, случались повреждения перегружаемого оружия и поломки корабельных устройств.

Чтобы исключить их, требовалось наличие специальных перегрузочных устройств и систем, способных смягчить удары волн. Это было сложно, но их создание было бы вполне оправдано, так как перезарядка боезапаса в океане экономила время до двух месяцев океанского плавания. В ином случае оба этих месяца уходили на возвращение из района в базу, загрузку боезапаса и на новый переход в назначенный район. Сюда же можно было включить и плановый ремонт подлодок, который, по опыту этой экспедиции, составил всего 20 столь нужных экипажу суток, после чего подводники вновь были готовы к выполнению боевой задачи. В случае же ухода для ремонта в условиях береговой базы из автономного плавания вырывались еще два месяца для вышеуказанных переходов. Значительный моторесурс расходовался не на решение боевых задач, а только на переходы из района и в район.

По результатам экспедиции «Прилив» были составлены детальные отчеты, но… дальше эксперимента дело не пошло.

В феврале — марте 1966 года через пролив Дрейка на Тихий океан прошла новая группа Северного флота, но на этот раз состоявшая из подводного ракетоносца проекта 675 — К-116 под командованием капитана 2-го ранга Вячеслава Виноградова и вышеупомянутой К-133 под командованием капитана 2-го ранга Льва Столярова.

Их переход обеспечивали спасательное судно СС-9, танкер «Дунай» и специальное быстроходное судно «Сарычев», на борту которого находились: резервный 184-й экипаж, 18 флотских специалистов (сварщики, водолазы, слесари), продовольствие, ЗИП для подводных кораблей, запасное обмундирование, токарный станок и другое оборудование.

В соответствии с планом похода «Сарычев» шел ближе к Южным Шетландским островам, за ним, в подводном положении, удерживаясь в строю кильватера с помощью бортовых гидроакустических средств, шла К-116. Несколько южнее в такой же связке шли «Дунай» и К-133. Пролив Дрейка был укрыт плотной шапкой тумана, но отряд прошел его благополучно. С выходом в Тихий океан произвели перестроение: головным встал «Сарычев», за ним — в 20 кабельтовых — «Дунай», на кормовые курсовые углы, которого перешли оба подводных атомохода. А замыкало походный ордер судно-спасатель. 20 марта 1966 года после выполнения ракетной стрельбы практическими ракетами К-116 и К-133 успешно прибыли к новому месту базирования.

Второй подобный трансокеанский маршрут по описанному маршруту в январе 1971 года совершил подводный ракетоносец стратегического назначения второго поколения К-408 (проекта 667А). До его перехода был использован ценный практический опыт подводного плавания при выполнении задач вышеупомянутой специальной экспедиции «Прилив».

К-408 должна была пройти весь маршрут только в подводном положении. Одновременно ей была поставлена задача по выполнению боевого патрулирования в двух назначенных районах Тихого океана. В обеспечении подводного ракетоносца шла плавмастерская ПМ-150, выполнявшая плановый переход на ТОФ из Севастополя.

Пролив Дрейка встретил наши корабли жестким штормом. Подводный ракетоносец ушел на глубину в 100 метров и 10 февраля 1971 года приступил к самостоятельному форсированию пролива. С плавмастерской его экипаж поддерживал постоянную связь с помощью станции звукоподводной связи. На прохождение пролива 15-узловой скоростью понадобилось чуть меньше двух часов. С приходом в Тихий океан советские подводники приступили к боевому патрулированию. Здесь они выявили авианосное ударное соединение ВМС США и отработали несколько учебно-боевых задач. 10 марта в сопровождении тральщика К-408 вошла в Авачинскую бухту.

На следующий год по этому же маршруту на Тихоокеанский флот перешел подводный атомоход К-415. Как и предшествовавшие им экипажи, подводники К-415 отработали в море несколько учебно-боевых задач.

Очередной переход проливом Дрейка советские подводные атомоходы провели в январе-апреле 1976 года. На этот раз из Заполярья на Дальний Восток перешла тактическая группа подлодок: ракетный подводный крейсер стратегического назначения К-171 (проекта 667Б) под командованием капитана 1-го ранга Э. Ломова и многоцелевая атомная подводная лодка 671 проекта К-469 под командованием капитана 2-го ранга В. Урезченко. Через весь Атлантический океан атомоходы шли на удалении друг от друга в 18 кабельтовых, но для соблюдения мер безопасности от столкновения — на различных глубинах. Во время всего плавания их обеспечивало ЭОС «Молдавия». Однако на этот раз функции судна обеспечения были минимальными. В Северной Атлантике командир тактической группы передал в сети тактической связи на «Молдавию» для Москвы лишь одну короткую радиограмму. На этом, собственно, и завершилось непосредственное обеспечение. Далее, в том числе и пролив Дрейка, обе подлодки и «Молдавия» следовали самостоятельно. Как и прежде, субмарины шли своими маршрутами на разной глубине, постоянно переговариваясь между собой с помощью станций звукоподводной связи.

Этот переход можно со всей ответственностью назвать уникальным для советского ВМФ.

Во-первых, в составе тактической группы обеспечивающая подлодка К-469 практически не всплывала даже на перископную глубину. Лишь один раз это пришлось сделать на подходе к Антарктиде для пополнения запаса воздуха высокого давления.

Во-вторых, впервые был выполнен столь дальний оперативный маневр по переразвертыванию ракетного подводного крейсера стратегического назначения с флота на флот, в ходе которого непрерывно осуществлялось боевое патрулирование РПК СН при постоянной готовности к использованию ракетного оружия и непосредственном охранений его многоцелевой подлодкой.

В 1979 году по этому маршруту был выполнен последний, шестой трансокеанский переход с Северного на Тихоокеанский флот. В походе участвовали сразу два атомных подводных ракетных крейсера стратегического назначения проекта 667 БДР: К-455 под командованием капитана 1-го ранга И. Толстолыткина и К-490 под командованием капитана 1-го ранга В. Кузнецова. Обеспечивало переход ОИС «Байкал», на котором находился резервный экипаж под командованием капитана 1-го ранга И. Чефонова. Переход североморских кораблей проходил в неординарной обстановке: 17 февраля 1979 года началась вьетнамо-китайская война из-за спорных островов Спартли, и на тихоокеанском маршруте перехода можно было ожидать встречи с противолодочными кораблями и подводными лодками воюющих стран.

Для прохода проливом Дрейка советские корабли построились в строй фронта: РПК СН шли побортно от «Байкала» в дистанции до 40 кабельтовых, поддерживая между собой звукоподводную связь. 10 апреля оба подводных крейсера благополучно прибыли к месту нового базирования.

Вероятно, были и другие плавания и походы советских кораблей и подводных лодок в районы Антарктики, но пока они скрыты под различными грифами секретности.